Прыжок тигрицы

   Это сейчас в оконных проемах наших «хрущевок» все чаще и
чаще видишь пластиковые стеклопакеты, а всего несколько лет назад они
были большой редкостью, и в своем подавляющем большинстве окна в
домах были обыкновенные – двойные деревянные рамы со стеклами...

   Было часа три-четыре дня. Соседка Нина чистила на кухне картошку
и изредка тревожно поглядывала в окно на кучку подростков, толпящихся у
заснеженного подъезда. Среди них был ее сын Славка, который, вот уже
несколько месяцев, заставлял ее «не чувствовать места под собой». Что-то
происходило в его жизни, что-то, о чем он ни под каким предлогом не желал
рассказывать матери, и, как подсказывала ей женская интуиция,
материнская интуиция, это что-то имело нехорошие свойства. Поэтому с
самого мая она жила с постоянным ощущением нарастающего
беспокойства, и вот уж Новый год близился. «Скоро этот гнойник прорвется,
и наружу вылезет что-то ужасное» - думала Нина про сложившуюся
ситуацию. Она по собственному опыту знала, что все хронические
неприятности имеют привычку обостряться под Новый год: малолетние
дочери беременеют, сыновьям «бьют морду», супруги, выпив на празднике
«лишку», ссорятся, вспоминая давние обиды, а давно и безнадежно
одинокие люди нередко кончают жизнь самоубийством, оставаясь одни в
своих пустых квартирках, в то время как остальные, сбившись в шумные
компании, весело «гуливанят» или сидят в теплом семейном кругу с
шампанским у телевизора и глазеют на бессовестно устаревшие «голубые
огоньки».

   Немного отвлекшись на эти «новогодние» мысли Нина пропустила
момент, когда на улице среди молодежи началась потасовка. Незнакомый
здоровый парняга, раза в два шире в плечах щуплого шестнадцатилетнего
Славки, схватил ее сына за грудки и стал трясти, словно ватную куклу.
Несколько ребят пытались освободить приятеля, но здоровый смахнул их с
себя одним движением плеча.

   Нина увидела, ей с первого этажа это было слишком хорошо видно,
каким бледным стало лицо сына, а на щеках проступили пунцовые пятна.

   Взволнованная мать стала быстро, не отводя взгляда от окна,
вытирать руки полотенцем. У нее появилось решительное намерение выйти
и выяснить в чем дело. Нина не думала в этот момент, что этим своим
поступком она может унизить сына в глазах сверстников. Ей просто
хотелось выйти и понять, что все не так страшно, как рисовало ей
воображение. Хотелось разом покончить с тревогой, так измучившей ее.

   Неожиданно здоровяк выпустил Славку из своих рук, может быть
потому, что у подъезда остановилась машина. Это была иномарка
стального цвета. Сколько потом на следствии не спрашивали, Нина ничего
не могла добавить к ее описанию. Эти «стальные» «тойоты», «мерседесы»
и им подобные автомобили были для Нины «на одно лицо»...

   Из машины вышли трое мужиков лет по тридцати-тридцати пяти,
одетые в черные короткие куртки, черные брюки, и черные обтягивающие
шапочки. Они схватили ближайшего, какой попался им под руки, парнишку,
и зашвырнули его в салон автомобиля. Подростки бросились бежать в
рассыпную, а ее дурной Славик все стоял, как вкопанный, когда эти
«черные» направились к нему, и, только когда схватили его и поволокли в
машину, Славка затрепыхался пойманным в сеть карасиком.

   Неописуемый ужас, смешанный с яростью тигрицы защищающей
свое потомство, бросил Нину сквозь стекло окна, прямо босую, в коротком
халатике на ледяной холод улицы...

   Это потом она будет вспоминать, как страшный сон, что,
вцепившись мертвой хваткой в руку сына (не в одежду, а именно в руку),
она безумным голосом орала на всю округу:

- Люди!!! Помогите!!! Милицию!!! Помогите!!! Помогите!!! Славка
держись!!! Мамочка-а-а!!! – задыхаясь, бесстыдно оголяя ноги и груди, а
трое сильных мужиков тщетно пытались разорвать их, плотно
сцепившихся, почти сросшихся в единое целое. Видимо в окна стали
выглядывать соседи, потому, что неожиданно «черные» бросили мать и
сына на мерзлую дорогу, заскочили в машину и на сверхскоростях рванули
со двора, увозя с собой того, другого, пойманного первым...

   Все это Нина осознает гораздо позже. А пока она стояла босиком
на снегу, а по ее изрезанным рукам и ногам стекали обильные ручьи крови
и,капая, впитывались в снег. Она долго судорожно сжимала посиневшую
Славкину руку, не в силах преодолеть шок и холод. Парня била нервная
дрожь.

   Никто из жителей дома, наблюдавших эту дикую сцену, не
осмелился выйти на помощь женщине и ее сыну. Но кто-то все-таки вызвал
милицию и «скорую». Они, на удивление, приехали быстро. Пока врач
обрабатывала Нине раны и ссадины, Славку рвало в туалете. Потом
молодой сероглазый милиционер долго пытался восстановить картину
происшедшего по отрывистым, малосвязанным, обильно пересыпанным
восклицаниями «боже мой! боже мой!» фразам Нины, и коротким
односложным - «да», «нет» - ответам Славика...

   Окно вставили в тот же день, сосед попросил за услуги «два
пузыря».

   Славкиного друга нашли на третьи сутки за городом, привязанного
спиной к дереву. Мальчишка был мертв. Кроме белья и носков на нем не
было никакой одежды. В милиции завели уголовное дело, но Славку
допросить не успели, потому, что у парня, когда он узнал о случившемся,
«съехала крыша», - он полдня затравленно метался по квартире,
выискивая безумным горящим взглядом, куда бы спрятаться, и нес какую-то
околесицу про вторжение инопланетян. Нине ничего другого не оставалось,
как отправить Славика на Верхнюю Островскую - в «дурничку».  «Ничего.
Это ничего. Лучше больной, чем мертвый» - успокаивала она себя.

   Через день Нина поехала навестить сына. Он, шестнадцатилетний
мальчишка, и раньше был «тонок да звонок», как говаривала про него
престарелая соседка Таисия Семеновна, а теперь был просто ужасающе
худ. Он, заторможено вошел в приемную, куда его привели для свидания с
матерью, и скованно двигаясь, сел на скамейку. Его скованность Нина
объяснила себе действием лекарств. Пока Слава глядел на мать
бессмысленными ввалившимися глазами, она ласково гладила его по руке
и приговаривала:

- Ничего... ничего... все будет хорошо. Я тебе обещаю – все будет
хорошо. Успокойся. Мама с тобой. Я всегда буду с тобой. Я вот тебе
картошечки принесла, домашней, толченой, с маслицем, с молочком. Все,
как ты любишь..., - а сама думала: «Что ж ты такое сделал, а? Что
натворил? Из-за чего все это? За что умер, замерз тот, другой мальчик,
единственный сын своей матери? Что ж вы делаете с нами, сыночки...
мальчики… мужчины…»

   Еще через два дня выпал обильный снег и засыпал алые пятна
крови на дороге около подъезда...