Мир Цезаря

- Чтоб ты сдохла, сдвинутая! И кошки твои тоже! Жизни нет от этой вони!

Крики летели в открывающуюся дверь острыми копьями. Дверь захлопнулась, оградив обитателей квартиры от потока проклятий и унизительных слов. Теперь они бились о двери тяжелыми кулаками. Но как обычно, быстро стихли.

Цезарь сидел недвижимо на своем излюбленном месте: на обшарпанном подоконнике перекошенного окна с постоянно открытой форточкой. Он с равнодушием глядел на беснующееся разношерстное море. Кошки с истерическими криками окружили свою кормилицу. Она бросала им горстями сухой корм. Он разлетался по грязному, засаленному, покрытому засохшими экскриментами полу, и с жадностью мгновенно подбирался голодными кошачьими ртами.

Кот не торопился вливаться в эту мельтешащую толпу. Он смотрел на хозяйку. Изучал каждое ее движение. Искал несоответствие. Его рыжая шерсть блестела, отражая жидкие солнечные капли, проникающие сквозь завесу зеленых веток раскидистого дерева. Чуткие уши вслушивались в гвалт кошачьих голосов. Янтарные глаза, сузив зрачки в тонкую линию, скользили по смятому, будто фантик от конфеты, родному человеку.

Она почувствовала его спокойный изучающий взгляд. Глаза их встретились. Где-то в самой их глубине, под мутной пленкой, кот снова прочитал беззаветную любовь. Она пошла к нему, сквозь снующих под ногами кошек.

Душа его заурчала, подняла его хвост, сощурила глаза и подставила морщинистой ладони сначала голову, потом спинку.

- Хороший, ты, хороший! Опять не ешь вместе со всеми.
И горсть сухих питательных гранул звучно высыпалась из ее ладони к его лапам в белых носочках.
- Ну поешь, царь. - она усмехнулась и продолжала водить рукой по его спине.
Кот сделавшись важным, как чиновник, получивший взятку, медленно наклонился к корму и достоинством стал хрустеть скудным подношением. Кошки с замиранием следили за ним. Они знали, что этот  подоконник принадлежит ему и не решались запрыгнуть, хотя корм очень манил их.

Цезарь столько раз уже показывал им, кто здесь хозяин. Сколько схваток было, сколько раз его острые когти пускали спесивцам кровь. Он здесь был царь. А они все отребье, нагнанное сюда лишь для заполнения пустоты.
Шатаясь, она отошла от окна и села на ободранный, пропитанный кошачьей мочой, диван. Откинулась на спинку. Кошки, соскучившиеся без неё, заурчали и со всех сторон окружили её. Они улеглись на колени, плечи, подперли её бока, терлись об голову с редкими пучками волос.

Кот спрыгнул с подоконника и под ненавидяще-восхищенные взгляды пошёл к ней и лег на грудь. Распластался теплым пледом, стал слушать неровное и медленное биение ее сердца.
Когда-то оно билось совсем по иному.
Впервые он услышал его, когда был совсем маленьким. Жизнь выбросила его из утробы матери прямо на улицу под ноги смерти. Но добрые руки этой женщины обнаружили слепой комок и принесли в теплый дом. Там они выхаживали его, кормили из пипетки, лечили, грели на груди, дали ему звучное имя. Их в доме было двое. Он и она. Маленький рыжий котенок стал их долгожданным ребенком. Он быстро освоил пространство, в котором поселился. Одно помещение пахло едой, во втором стоял мягкий диван, а еще была маленькая мокрая комната, где он делал свои дела. Целыми днями он бегал, играл, скакал, грелся на руках то у нее, то у него. Всегда смотрел вместе с ними мелькающие картинки в черном ящике, возлежал шарфом на шее, принимал смешные позы на ковре, забавляя престарелую пару. Они кормили его самой лучшей едой, баловали рыбкой, яичным желтком. Он души не чаял в этих людях, считал себя обязанным им жизнью, дарил всё своё тепло и кошачьи нежности.

Любил он руки хозяйки, пропахшие выпечкой и душистым мылом, плечи хозяина, широкие, пахнущие шерстяным свитером.

Когда ему наконец хватило сил и прыти, он завоевал подоконник. Ронял горшки с цветами, скидывал случайно забытые очки. Это теперь стало его пьедесталом. С него он наблюдал за медленнотекучей жизнью стариков.

Но однажды, посреди ночи его шерсть встала дыбом от резкого звука. Что-то разбилось. Он метнулся проверить. Увидел лишь хозяина, лежащего в луже чая и осколках желтой любимой чашки.

Потом его увезли какие-то люди, погрузив на носилки. Кот бежал за его свесившейся рукой, терся об неё, но привычного тепла не почувствовал.

Дождь барабанил по стеклу, капли текли тонкими струйками. Кот смотрел на жёлтые листья, качающиеся под тяжестью воды. Он ждал хозяина. Но тот не приходил.
 
В доме все стихло и остановилось. Часы встали, лампы не горели, вода не текла, дверь не открывалась, миска с едой не наполнялась. Женщина, одетая в чёрное несколько дней уже лежала на диване. Цезарь тыкался ей в руки, терся мокрым холодным носом о лицо, слизывал солёную воду с её щёк. Водрузившись на еле взымающуюся грудь, он слушал сердце. Он впитывал её боль, превращая её в утробное гудение. Не чувствуя голода, не убегая по нужде, он пытался помочь. Он смотрел в её гаснущие глаза, истекающие потоками, целовал полуоткрытые губы.
Но голод взял своё. Кот не выдержав спазмов в желудке жалобно замяукал. Потом закричал, что есть силы, взывал к ней, будил её утонувшее в скорби сознание. Если бы он имел руки, он бы поднял её и хорошенько встряхнул, чтобы словно пыль, вытрясти из неё навалившуюся тоску.

По телу хозяйки побежала дрожь, она услышала его. Сев на диване, она обхватила истощённые пушистые бока и начала рыдать и извиняться.

Он вернул её к жизни. Но что-то в ней сломалось. Пустота поселилась в её теле, она стала расползаться по небольшому жилищу, будто туман.

Кот отчётливо видел своими глазами, как пустота проникает в каждый уголок. Кот по-прежнему старался доставить хозяйке радость. Он не отходил от неё, подставлял рыжие бока под её ладони, бесцеремонно скакал на колени когда хотел, мурчал и массировал лапками чёрное платье.

Но хозяйка все быстрее теряла связь с реальностью. Она начала приносить в дом других кошек. Подбирала их на улице, в подъезде. Дом постепенно заполнялся кошками. Цезарь сначала противился этому, гонял непрошеных гостей, бился с ними за территорию, а потом понял, что это лишь способ заполнить пустоту в доме.
 
Увлекаясь новенькими кошками, Цезарь плодил потомство. Котята рождались часто, росли, считая этот дом, от которого теперь остались лишь ободранные стены, исцарапанные шкафы, обгаженный пол, единственно существующим миром.

Кошки заполняли собой всё пространство, они царили здесь, используя хозяйку для доставки еды. Запах женщины потерялся в запахе кошек, её чёрное платье было словно решето соткано из мелких дырочек от кошачьих коготков.

Кот видел как она становится всё суше и беспомощнее с каждым днём. Кошачье стадо, обнимающее её каждый день не могло заменить ей тепла человека. Они существовали вместе и порознь. Кошачий мир создал здесь свою планету, поглотившую человека, его сознание, его тело, его жизнь.

В кошачьи сны постоянно вмешивались грубые крики, стуки, грохот дверей. Где-то там, за стенами росла ненависть и агрессия. Кот понимал, что хорошего от этого ждать не приходится.

Приходили люди, пытались навести порядок, крича и ругаясь, они проклинали её, кошек, грозили расправой.

Кот видел, как хозяйка равнодушна к этим словам и спокойно выдерживая поток брани, закрывает за незваными гостями дверь.

А теперь он лежа на её груди почувствовал, что странная тревога проползла холодной змеей в его душу. Всё его нутро полнилось страхом и предчувствием перемен.
Он вдруг не стал находить себе места в этом тесном, пропахшем его же запахом мирке. Он не мог спокойно лежать теперь на коленях, мурчать не получалось. Другие кошки ничего не понимали и вели себя как обычно: ели, спали, играли, дрались, плодились.
А он метался, голова горячела с каждым днём, аппетит отступил. Он видел в хозяйке отражение своих страхов. Её глаза начали потухать. Чем больше кошек заполняло этот дом, тем быстрее она угасала.

Вот хозяйка снова собралась уйти за границы разваливающегося мира, утонувшего в кошачьей шерсти. Повернула ключ в замке, он звякнул. Но как-то тревожно.
Цезарь кинулся к ней почему-то. Заскочил на плечи и стал тереться всем своим телом.

- Ну, ну, дружок, чего это ты? Я сейчас вернусь. В аптеку надо.
Дверь хлопнула, оборвав ниточку связи с хозяйкой. Мягкие лапы кота выпустили когти, он стал царапать дверь и кричать.
Остальные кошки с интересом наблюдали за ним.
Хозяйка не пришла. Никогда больше.

Голод разрывал кошачье полчище, вызывая громкие крики и стенания.
За дверью слышалась возня и голоса. Цезарь так и сидел у дверей. Не отходя ни на шаг. Весь мир теперь для него сузился до размеров придверного коврика.
Но однажды пришли люди. Много людей. От сыпали корм голодному мохнатому стаду и главный кот, низвергнутый и обессиленный грыз сухари теперь вместе со всеми на полу.

Люди стали уносить кошек, дом пустел.

Цезарь знал такое место, где его не найдут.
Он убежал и спрятался под ванну. Не выходил на зов. Просто лёг и слился с домом, который его когда-то приютил.