Луны больше не будет! Глава 14

(Книга первая) 

Глава 14 

Поехали               

   Пацаны появились у своего детища, как обычно, ближе к десяти часам утра. Теперь их задача состояла в том, чтобы натаскать сухостоя и протопить построенную ими ранее печь. Задача не сложная, хотя и не совсем простая. По расчётам получалось, что нужно было собрать около ста вязанок топочного материала, а это требовало массу времени и сил.  Надутый прошлым рабочим днём, газовый пузырь внутри полотнища почти сдулся, но только почти. Практически треть его ещё возвышалась над стелящимся по земле полотном. Это также было учтено воздухоплавателями.
– Вон, посмотрите.
Указывая на шар пальцем, проговорил Шурка.
– От него за ночь треть осталась, значит, при средней скорости ветра три метра в секунду, шар может лететь полтора метра в секунду, это грубо – 5 километров в час. Тогда нам лететь всего два часа, и мы у дороги. А там сложим шарик в кучку и по домам.
– Шур, а хватит тепла в шаре, чтобы долететь-то?
Переспросил, слегка озадаченный Толя. Ведь если не хватит, то в полях такую печку просто не построить.
– Не дрейфь, Толян, прорвёмся.
Подбодрил его оптимистически настроенный Витёк. У него настроение было самым боевым из всех сегодняшних воздухоплавателей. Из троих только он один не сомневался, что они скоро воспарят вверх и полетят в сторону дороги, как задумали. Наблюдая радостное лицо Витька, Шурка, так же как и Толя,  не светился видимым оптимизмом. Его, правда, не пугала ни высота, ни расстояние. Его волновало совсем другое:
– Как можно отцепить якорь троса, если все усядутся в корзину шара?
Эта мысль со вчерашнего дня не давала ему покоя. Он понимал, что полететь захотят все, а ведь кому-то придётся остаться на земле. Иначе трос не отцепить. Просто нужно кому-то повернуть ручку замка, тогда шар отсоединится от якоря и полетит вверх. А запрыгнуть в корзину уже не удастся.  Бригадир Шурка с того момента, как они приехали к шару, боялся произнести эту мысль вслух. После таких слов нужно будет решать, кто из них останется на земле. А поскольку сам он был, как бы капитаном этой сборной команды, то и решение должно быть за ним. А кого оставить? Лететь или не лететь, вот в чём вопрос. Он с самого утра ходил чернее тучи, не зная как начать столь неприятный разговор. Но этот вопрос вдруг разрешился сам собой. К нему неожиданно подошёл Толик и предложил следующее:
– Слушай, я тут подумал ночью: если шар надуется, то его нужно от якоря отцеплять, иначе он не взлетит. Кто отцеплять будет? Витька жалко, он очень хочет полететь, тебя нельзя оставлять, ты главный в этой затее. Остаюсь я. Ты не подумай, я не струсил, я бы полетел, хоть и страшновато. Но иначе ведь не получится.
– Да, Толь, оставайся, ты прав. Заодно и велики наши к посёлку притаранишь, хорошо?
Шурка буквально воспарил. Его тяжкий груз сам собой скатился с детских плеч и больше не беспокоил.
Сбор хвороста и сухой травы шёл полным ходом. Куча дров у топки стараниями троих работяг всё прирастала и грозилась вскоре поднять шар в воздух. Шурка при очередной передышке подсчитал, что половину топочного материала они уже собрали и осталась последняя половина. Хотя работёнка давалась им непросто, настроение было вполне боевое. Оптимизм аэронавтов не убавлялся, а даже нарастал.
– Витёк, а тебе не страшно будет со мной подниматься?
Шурик решил проверить дружка на смелость.
– Шар ведь шатается, подпрыгивает, может и в ущелье свалиться.
Витёк отдышался и вполне уверенно ответил.
– Если что потерпим. Ты ведь тоже не железный, как велосипед.
Шутка всех немного повеселила, но работа не терпела слишком длинных перерывов. Они продолжили таскать сушняк и складывать его штабелями рядом с топкой. Работа спорилась и дело шло к завершению. Ребята трудились добросовестно, но это не значило, что они просчитали все условия полёта. Перед началом заполнения шара нужно было убедиться, что после этого самого заполнения его горячими газами тот сможет удержаться на импровизированных якорях. А якорь более или менее приличный только один, а второй конец шара они кое-как закрепили той самой верёвкой, которая помогала им во время снятия этого чудища со скалы. И ещё одним куском верёвки они подвязали к кусту корзину, чтобы во время заполнения шара она не попала под струю горячего газа из дымохода топки. У них данная конструкция старта не вызывала нареканий, но насколько всё это было хлипким, мог оценить только профессионал, коих к сожалению рядом не оказалось. Опять же, перед стартом такого аппарата нужно замерить скорость ветра, а они даже не представляли, как это можно сделать. При прежних расчётах Шурка предполагал, что его скорость три метра в секунду, поскольку много раз слышал по телевизору фразу: «Ветер умеренный, три – пять метров в секунду». Вот это и были его полные метеорологические познания. А то, что в горах ветровые потоки делятся на группы, восходящие, нисходящие, горизонтальные, они даже никогда не слышали. В ущелье, где они устроили свой импровизированный аэродром, было полное затишье. И от этого им казалось, что ветра нет во всей вселенной, но это же не так. Стоит подняться чуть повыше вершин окружающих ущелье холмов и тебя тут же подхватит горизонтальный поток приличной силы. Даже этот поток способен опрокинуть шар и ударить его о соседний холм так, что от корзины и щепок не останется. А далее ещё опаснее. От вершины, на которую светит солнце, вверх идёт резкий восходящий поток, что он сделает с шариком, который случайно подвернётся ему на расправу? Естественно, зашвырнёт его в облака, и позволит нисходящему потоку продолжить над ним свои эксперименты. Нисходящий поток, он совсем особенный, по скорости практически равен восходящему, но движется вниз по крутой дуге, как бы завихряясь ближе к земле, словно водоворот в речном омуте. Он в действительности и внешне очень похож, только вращается вдоль горизонтальной линии. Вопрос: как он, в свою очередь, обойдётся с шаром? Одному Богу известно. Может вообще схлопнуть его в лепёшку, надавив на него сверху. Возьмёт и выдавит из него весь воздух через входное отверстие, которое сам же превратит в выходное. Этих премудростей нашим пацанам никто не преподал. А мудрость ведь гласит верно, если не учишься по учебникам, то учить будет живая природа, на собственных ошибках. В общем, на что решились парни, и чем всё это может завершиться, задачка – с тремя десятками неизвестных. Если разобраться по-взрослому, то даже в их арсенале были некоторые возможности, которыми они, неопытные сопляки, реально могли бы воспользоваться. К примеру, просто взобраться на соседний холм, с той же скалой, которую они много кратно покоряли. Но взойти на него не напрямик, а обойти саму скалу стороной. Они бы сразу почувствовали этот самый боковой ветер, который для них, находящихся в ущелье, не ощущался. Почувствовав ветер, его порывистый и весьма существенный напор они, возможно, отказались бы от столь рискованного шага. Но не догадались сделать даже этого, самого простого, что помогло бы им сориентироваться в обстановке. Ладно, ветер, но одно из основных требований воздухоплавания, это знать  погодную обстановку. Взобравшись на вершину горы, они наверняка осмотрелись бы вокруг. Оглядели бы открывшиеся с горы горизонты  хотя бы для понимания того, что твориться в том направлении, откуда дует ветер. Чтобы подняться в воздух очень важно понимать, как может измениться погода в ближайшее время. Это ведь одно из важнейших требований в подготовке к полётам. Но и этими возможностями горе аэронавты пренебрегли. Ошибки, которые их буквально преследовали, обычно называются детскими, так ведь и на самом деле всё здесь было детским, за исключением погоды и готового подняться шара. А разве возможно требовать от детей невозможного? Нужно! Даже очень нужно. От своих детей необходимо всегда требовать осмотрительности и осторожности. Ведь наверняка каждый из нас помнит, как его провожает мама. Нет и дня, чтобы она не просила нас быть осторожными и аккуратными. Но, на беду, мы вспоминаем эти мамины напутствия иногда слишком поздно. В особенности, когда обстоятельства становятся сильнее нас и ничего уже практически не поправить. А шар, с которым их связал случай, это весьма брыкливая лошадка, укротить её ох как не просто. Мы это видели и на примере обслуживающей съёмки фильма бригады. Ведь шарик оказался на этой скале по собственной инициативе и никто не смог с ним ничего поделать.
Заготовка топочного материала, тем временем, подошла к концу. Шурка расставлял ребят по рабочим местам, живо командовал ими, как когда-то Пал Палыч командовал демонтажём шара.
– Витёк ты со мной будешь оттаскивать горловину от трубы печи, я думаю, в начале, когда пламя в топке начнёт разгораться, могут полететь искры. Нельзя допустить, чтобы шар загорелся. На всякий случай принеси ведёрко воды, если что плеснём на него водой. Толян, загружай топку больше половины, после сразу разжигай. Спички у тебя есть?
– Да, они у меня. Только давай Витька подождём, пусть воду сначала принесёт.
– Пусть. Ещё возьми палку с рогатиной, я её там, у кустов положил, это чтобы хворост в топку заталкивать. Всё понял, когда шар наполним, его нужно будет чуть отодвинуть от топки, чтобы корзину на место поставить. Ты тогда трос чуть отпустишь, но только не отпусти совсем, а иначе улетит наш шарик, а мы останемся. Ну, что, Витёк, вставай на другую сторону, начинаем.
Дрова в топке загорелись очень легко. Топка проглотила начальное пламя и всосала его вовнутрь. Оттуда послышался характерный треск хвороста и всё усиливающийся гул. Это разгоравшееся в топке пламя заглатывало больше и больше воздуха, который влетал в неё с каким-то механическим гудением, напоминающим вой ветра в электрических проводах. Не прошло и минуты, как полотно шара начало вновь подниматься, плотно облегая находящийся внутри его газовый пузырь. Витёк и Шурка внимательно следили за процессом наполнения и готовы были вмешаться в него в любую секунду, но пока что этого не требовалось. Толя, как исправный кочегар подбрасывал вязанки сушняка и ловко проталкивал его вглубь печки. Дело спорилось, шар словно гигантское животное оживал. Газовый пузырь рос на глазах, распухая и увеличиваясь в размерах. Уже половина полотна шара поднялась над землёй и этот процесс даже ускорился. По всей видимости, сама печь стала прогреваться, и воздух внутрь шара пошёл более прогретый, чем был в начале процесса. Тут возникла одна неожиданная проблема, когда в топке накопилось много золы от сгоревших пучков хвороста и травы, стало сложно проталкивать свежие пучки, а когда Толик подналёг и начал продвигать их с силой, пламя метало из трубы вверх сонмы искр, которые в свою очередь были очень опасны, в смысле противопожарной безопасности. Ему пришлось умерить свой напор и двигать вязанки более осмотрительно. Наконец-то шар полностью поднялся над землёй. Это был самый торжественный момент в их работе. Ребята смотрели на свое чудо, бросив основную работу. Зрелище и впрямь оказалось завораживающим. Серебристое полотнище шара, поблёскивая на солнце, всё играло складками и шевелилось, но притом не собиралось вновь падать на грунт. В местах крепления верёвок и якорного троса оно было ещё очень слабо натянуто, но его напор на удерживающие от полёта узлы уже ощущался. Сам трос, закреплённый на якоре, натянулся и его былой провис стал почти незаметен. А верёвки превратились в натянутые струны, словно тетива спортивного лука. На них уже можно было бы и мелодию сыграть, как на огромной арфе. Наконец, насмотревшись, парни опомнились и продолжили трудовую повинность. Шар заметно напряг свои бока. Его складки всё больше и больше распрямлялись, вершина, которую мальчишки никак не могли видеть, находясь под самим шаром, казалась блестящим зеркалом, так её распрямило давление в ёмкости шара. Клапан на этой вершине залёг прекрасно и воздух практически не стравливал. Во всяком случае, никакого шипения слышно не было. Возле топки стали заканчиваться дрова, о чём Толя, громко прокричав, предупредил Шурку.
– Ничего, вроде уже хватит, забрасывай всё что осталось, немного подождём и начнём взлетать.
Вполне по космически, командовал Шурик. А шар в этот момент и  в самом деле буквально рвался в облака. Верёвки, заваленные камнями, держали его на каком-то собственном пределе, даже начали, было, выскальзывать из под завалов. Витку пришлось добавить груза, чтобы их всё же не вырвало до срока. Шурка начал действовать. Он решил перед полётом опробовать гондолу на прочность и грузоподъёмность.
– Ребята придержите шар на месте, я попробую забраться внутрь корзины, поглядим, как она себя поведёт с грузом.
Витёк встал у верёвок и ухватил их своими ребячьими ручёнками, буквально повиснув на них. А Толик встал поближе к якорю, вдруг если понадобится попытаться удержать и его. Шурка, тем временем, приблизился к корзине, которая висела придерживаемая канатом чуть сбоку от дымохода и от этого с небольшим наклоном. На её боковине, как и полагается, находилась штатная лесенка, состоящая из алюминиевых трубок вшитых в брезент гондолы. Сама гондола снаружи выглядела, словно сплетённая из лозы, так умело её раскрасили. Шурка взбирался по лестнице вверх, метра на два с лишним. Он медленно взбирался, а у самого от происходящего захватывало дух. В общем, по высоте получалось на уровень дымохода печки и чуть выше.
– Вот это да. Корзина не падает вниз, держится. Значит, всё-таки полетим. Наверное, полетим. Точно полетим.
С каждым шагом вверх уверенность его душе росла. Он поднялся к верхнему краю корзины и взглянул внутрь неё. Лёгкий дощатый настил выглядел достаточно прочным и Шурка, не долго думая, перекинув через край ноги, спрыгнул на него. Ту всё и произошло. Вес его хоть и был небольшим, но всёже потянул весь шар чуть вниз. После прыжка тот совершил, как говориться, нырок вниз, опустившись по инерции почти на метр. Шар подался медленно к основанию печи, отираясь боком корзины о дымоход. Но это как бы ничего страшного, прошкрябал да и ладно, от него не убудет. Но после опускания такого предмета, как воздушный шар, неизбежно следует его подъём! И шар в действительности начал подниматься, чтобы занять прежнее положение, при этом натянув якорный трос вместе со страховочными верёвками. Но сдержать подъём оказалось не по силам заваленным камнями верёвкам и они заскользили из под кучи. Витёк оказался не в силах сдержать это движение и рухнул рядом с каменными завалами. Шар рванул вверх сразу на несколько метров и удерживал его в этот момент практически только трос с единственным сбросным замком. Корзина поднялась вместе с шаром и расположилась прямо над дымоходом, в котором дрова и всё остальноё уже прогорело, но зола ещё дымила, а самое главное, это был вонючий выхлоп, который не позволял Шурке дышать и сильно щипал ему глаза. Неизвестно, смог бы этот горячий поток поджечь ткань корзины, но дышать парню в действительности было сложно, да и опасно. Сложилась ситуация, в которой медлить было нельзя, и Толик попытался ослабить трос, не сбрасывая его окончательно. Этим можно было сдвинуть корзину в сторону от печи. Он тут же слегка повернул замок якоря. В это время шар и в самом деле сполз с вертикали, на которой располагалась труба топки. В этом положении гондолы Шурка смог спокойно дышать. Он сильно закашлялся, а ещё так же сильно тёр ладошками покрасневшие от остатков дыма глаза. Ситуация вроде бы стабилизировалась, но сам шар оказался вне досягаемости ни для кого, кроме самого Шурки. Он сидел в коробочке под шаром, наблюдал за парнями и ничего не мог сделать. В подобных случаях опытных воздухоплавателей выручает лебёдка,  с которой когда-то сорвало этот самый шар, но в их распоряжении таковой не оказалось, только лишь замок, для освобождения конца троса. Витёк предложил взобраться вверх по верёвке. Но верёвка висела подвязанной на самом шаре сбоку, стащить её оттуда не представлялась возможным. Решение пришло само собой, Шурка вынужден был отправиться в полёт в одиночестве. Ребятам, видевшим насколько устойчиво ведёт себя корзина шара, так хотелось очутиться в ней, но обстоятельства в этот раз оказались не в их пользу. Шурка дал команду отдать якорь. Толик её исполнил. Шар начал неотвратимое движение вверх. Парни замерли, с поднятыми в сторону улетающего друга, головами. Шурка наблюдал за ними из корзины и по его щекам вдруг потекли горькие слёзы. Ему было очень жаль, что в полёт отправился он один. А ведь они все так мечтали об этом полёте, все втроём. Три друга, три трудяги, три изобретателя импровизированных аэродромов. Вдруг Витёк сорвался с места и побежал вверх по склону. Ему захотелось догнать поднимающийся шар и хотя бы встать с ним на один уровень. Он цеплялся за крутой холм руками и отчаянно толкался ногами. Его дыхание сбивалось, но он упорно поднимался всё выше и выше. Шурка видел его порыв и ещё сильнее плакал, только что не навзрыд. Шар поднялся на уровень с малой вершиной, по которой взбирался Витя, почти одновременно с ним. Витёк сильно устал, его ноги как ватные подкашивались от напряжения, дыхание срывалось, в груди всё горело, но он вдруг ощутил себя в том самом шаре рядом с Шуркой. Их взгляды повстречались, и они улыбнулись друг другу. Шурка жалостливо смотрел то вниз на Толика, то на Витка напротив, и отчаянно махал им своей натруженной детской ручкой. Парни расставались ненадолго, но это прощание было самым настоящим. Именно с такими чувствами люди прощались с первым космонавтом, поднимающимся в космос на ракете. Один улетал, двое других оставались. Шар всё поднимался, практически не собираясь смещаться с оси подъёма. Затишье, было таким, что ни один волосок не дрогнул на голове Витька. Пока никто из них не придал этому совершенно никакого значения, но когда шар с Шуркой поднялся метров на сто с лишним, Витёк наконец-то обратил своё внимание на горизонт, который оказался несколько ближе, чем этого хотелось бы нашим летунам. Там, позади Шурки, с наветренной стороны на них надвигалась длинная чёрная туча. И самое странное было то, что туча надвигалась, а шар практически не перемещался. За первые минуты подъёма он сместился не больше чем на сотню метров в сторону намеченного ими маршрута. Стихия явно его обгоняла. Витёк, увидев такое, замахал руками и, показывая Шурке в сторону тучи, заорал что было сил.
– Шурка, смотри туда. Видишь, что там творится. Спускайся вниз, это ливень, это опасно.
– Вижу, Витёк.  А что я сделаю, как я спущусь?
– Открывай клапан, спускайся, опасно.
Шурка ещё что-то кричал ему в ответ, но поднявшиеся неожиданно порывы ветра стали глушить его крик. Ничего разобрать было невозможно. Шар тем временем перестал быть смирным и покладистым. Эти резвые порывы ветра, налетевшего столь неожиданно, начали его очень сильно раскачивать. Корзина совершала качающиеся движения на расстояние не менее двадцати метров. Шар то клонился в одно сторону, то делал резкий рывок вперёд и наклонялся в другую. Началась такая болтанка, что редким морякам на их опасном пути могло выпасть нечто подобное. Осуществив свой взлёт во время затишья, парни так и не поняли, что это оказалось затишье перед бурей. А вот теперь они дождались и бури. Витёк с земли не мог ощутить того состояния, которое в эти мгновения навалились на бедного Шурку. Шар к этому времени унесло почти на километр. Витёк, наблюдая за его удаляющимся контуром, всё ещё завидовал улетающему на шаре Шурке, а завидовать было абсолютно нечему. Сам «летчик» находился в полной панике. Его маленькая корзина металась не находя себе места и успокоить её не было никакой возможности. От неимоверной качки несчастного мальчишку тошнило. Скорость ветра нарастала. Она стала настолько сильной, что в ушах у него всё гудело. К тому же температура начала резко понижаться, стало довольно холодно. Шурка сидел на дне корзины, крепко ухватившись за какие-то трубки, не понимая, за что именно он держится. Ему уж точно было не до видов на окружающее пространство. Он даже не в состоянии был предположить, на какую высоту его утащил воздушный поток, где в настоящий момент он находится, что твориться вокруг и как себя чувствует его рабочая лошадка-шар. Ужас и только ужас царили сейчас в его душе. Он, из-за того, что сидел на дне корзины, практически ничего не мог видеть. Верх от него скрывал сам шар, а боковой обзор прятался за стенками гондолы. Однако постепенно качка стала уменьшаться, ветер стих, но тут же вокруг всё заметно потемнело. Шурка с трудом, но всё же приподнялся, встал у края своего воздушного корабля, пытаясь посмотреть вокруг, и ужаснулся увиденным. Кругом него был исключительно серый непроглядный туман. Он попытался хоть что-то сквозь него разглядеть, но эти потуги были тщетны.
– Летом и туман?   
Задал он сам себе неожиданный вопрос. Сам же на него и ответил.
– Тумана летом быть не может. Тогда что это такое?
По молодости и незрелости он ещё никогда не бывал внутри облака, поэтому просто не имел представления, как это может выглядеть всего-то на расстоянии вытянутой руки. Но понимание всё же, быстро к нему пришло.
– Наверное, я внутри облаков.
С изумлением, сам себе проговорил он, ошарашенный собственной догадкой.
– Тогда как же я дышу? Неужели в облаке можно дышать?
Задавал он себе всё новые вопросы. Его удивление было таким, что он буквально боялся пошевелиться. Только и смог, что тихонечко стоять и слегка оглядываться по сторонам, будто бы опасаясь в тумане с кем-либо столкнуться. Среди всех окруживших его неожиданностей, самым неожиданным оказался весьма ощутимый холод. Если честно, его спасала только та самая лёгкая курточка, которую он надел при сборе хвороста, чтобы вновь не подрать в кровь свои руки и вновь не оправдываться перед мамой. Ситуация слегка успокоилась. Шурка понимал, что он находится в состоянии полёта, но куда его несёт и на какой высоте висит его шарик, представления он не имел. К нему постепенно стала возвращаться трезвость ума и он начал соображать. К шару привязан трос и верёвка. Трос около двадцати метров, верёвка около пятидесяти. Ни трос не верёвка земли не касаются, значит, я выше шестидесяти метров. Облако, которое меня догнало, сейчас вокруг меня, значит, я в облаке. Корзина качается, но не сильно, значит, ветер, который налетел вначале стих. Холодно, значит я где-то очень высоко. Одного не знал Шурка, что это только начало его испытаний.
Витёк, проводив взглядом друга на улетающем шаре, на сколько мог, энергично спустился вниз. Над их с Толиком головами уже вовсю сгустились тучи. Та самая чернота, которую он во время подъёма показывал Шурке, сейчас напористо вращаясь и оборачиваясь в разных направления, накрывала их место расположения. И если ветер раскачавший корзину с Шуркой там, на высоте стих, то в их ущелье он только начался, поскольку его завихрения опускаются на землю сверху вниз. Теперь порывы ветра дошли и до них. Как говорится: в воздухе запахло грозой.
– Ну что, там, с Шуркой?
Спросил Витька Толя, беспокоясь за оставленного случайно один на один со стихией, друга.
– Его подняло в облако. Я смотрел за ним, пока он не скрылся из вида.
– В облако?
Выпучил глаза Толик. Видать, и для него было невообразимо очутиться в облаке. Он как-то даже представлял, что прохаживается по облакам, как медвежонок и ёжик в любимом  мультике. А тут друга в облако занесло. Ему сразу стало жутковато, даже слегка покоробило. Ситуация бала совершенно непонятная, а что им в этом случае делать? Не зря эти парни объединились в команду, их сообразительности хватало на десятерых. Первым в ситуации опомнился Витёк.
– Его несёт в нужном нам направлении, мы понимаем, с какой скоростью движется облако, наверное, и он с такой же скорость движется в нём. Погнали, его искать. Поедем к посёлку и будем смотреть в ту сторону, где возможно летит наш шар.
– Точно. А его велик пока здесь бросим, с ним слишком долго возиться и за час не доберёмся.
– Да, и инструменты тоже здесь бросаем, не до них.
Ребята помчались, что было сил, в обратный путь и в это время шарахнул первый гром, следом закапали первые крупные капли дождя. Где-то позади себя они ощутили вспышку молнии. Её отблеск, ярко осветив окрестности вокруг, и погас. Прятаться от начавшегося проливного дождя было совершенно незачем, да и некуда было от него укрыться. Поэтому парни просто крутили свои педали и поднимаясь на очередной пригорок всё время вглядывались в даль, где каждую минуту мог появится шар, так коварно укравший их друга. Пацаны были настолько расстроены и озадачены всем случившимся, что если бы им сейчас вновь подвернулась возможность взобраться в корзину воздушного шара, никто из них этого уже не сделал бы. Просто пришёл тот самый собственный опыт, которого им всего-то час назад так не хватало. Они мчали свои велосипеды к тому месту, куда по их расчётам несло шар. Их велосипеды катились скользя в грязных поворотах, обдавая себя и друг друга грязью из под колёс. Однако это для них было меньшим злом, чем то, что, по их мнению, сейчас творилось с Шуркой.
А сам Шурка с удивлением узнал, что дождь льёт из верхушки тучи, а не из её низа, как это кажется с земли. Он за секунды полностью промок и его курточка от холода уже не спасала. А шар всё не покидал ненавистное облако. Только серость вокруг почти превратилась в черноту. Его корзину вновь начало заметно раскачивать, а самое главное, ему вдруг показалось, что вокруг него творится что-то непонятное. Он ощутил поблизости некое присутствие. Что именно это было, он не мог сообразить, но это самое нечто, по его первым слабым впечатлениям, двигалось. А чуть позднее ему ещё показалось, что этого «нечто» вокруг него много, во всяком случае, не одна единица. Сквозь непроглядный туман густого облака то в одном, то в другом месте мелькали некие сгустки, которые по цвету чуточку отличались от оттенков тумана облака и явно были намного плотнее него.  Эти штуки вскоре стали появляться совсем рядом, и он смог чётко разглядеть их серую шарообразную форму. Шуркой овладел очередной приступ страха. Он тихонечко присел на дно своего коробка, сжав руки на груди и прижавшись к собственным коленкам. Так ему было немного теплее, и ещё он из-за стенок корзины не мог видеть мелькавших рядом пугающих серых шаров. Это продолжалось совсем недолго, менее минуты, как вдруг рядом с корзиной, словно нечто взорвалось. Грохот оказался таким, что у Шурки от него заложило уши. Приступ нахлынувшего на мальчишку ужаса, заставил его вжаться в стенку своего хилого убежища. Шурка со страха, что было сил, заорал.
– Ма-ма, мам-о-чка, мам-о-чка.
Но кошмары его небесного театра ещё только начинались. Не успел грохот стихнуть, как в том месте, откуда он разразился, блеснула яркая вспышка. Это было настолько близко, что Шурка отчётливо слышал шипение и потрескивание этой вспышки, а сквозь ткань обшивки корзины виднелись смутные очертания яркого пламени. Это происходило настолько явно, будто бы рядом с ним кто-то на сковородке поджаривал его любимую яичницу с маленькими кусочками солёного сала. В эти мгновения вокруг заметно потеплело. Шурке не раз доводилось бывать с отцом в бане. Иногда ему доставалось по спине горячим веником окутанным банным парком. Так вот тепло, которое он ощути тут своим продрогшим телом, было похоже на то, которое появляется в бане после выплёскивания ковша воды на раскалённые камни печки. Вдруг, утихший было ветер, словно взбесился. Он вновь начал кидать корзину на расстояние десять метров и более, но Шурка этого рассчитать никак не мог. Он в первую качку немного привык и приспособился к этому ужасному состоянию. Его уже не так сильно тошнило, но состояние близкое к панике так и не прошло. Желание было только одно, скорее бы всё это закончилось. Прошлые «розовые мечты» о полёте над землёй полностью испарились и он почём зря корил себя за этот опрометчивый поступок с полётом. В промежуток маленького затишья, когда корзинку качнуло не столь сильно, он вдруг вспомнил о своих товарищах.
– Как повезло парням.   
Только и успел подумать он, как вдруг рядом вновь громыхнуло. Шурка от испуга и неожиданности попытался заткнуть уши, но делать это оказалось поздно. Нежданный грохот самовольно ворвался внутрь его мозга и сотворил там полную разруху. Ни единой мысли только шум и тот же шелест с шипением, как на сковородке. Только ошалевший мальчуган в этот раз решил больше не прятаться за стенку корзины. Его распирало любопытство, что же там такое взрывается, и можно эти взрывы выключить, уж очень они оказались страшные. А ещё ему вдруг захотелось узнать, что же там такое шкварчит и потрескивает рядом с ним. Следующий взрыв прогремел так же неожиданно, как и первые два, но он оказался подальше тех, что так напугали его вначале. Ничего он толком не разглядел, но зато определился, что эти взрывы на него никак не направлены, то есть они гремят сами по себе, а не потому, что он рядом. Тут вдруг он заметил, что всё его окружающее становится намного чётче. Не прошло и тридцати секунд, как он даже стал различать горизонт. Ещё немного времени, и он увидел облако ниже себя, а шар вдруг засветился ярким солнечным светом. На него вновь навалился ужас. Вокруг него открылся такой вид, что это привело его в полное смятение. Границы горизонта практически исчезли. Куда ни глянь было одно невообразимое голубое небо и белые просторы с завихрениями облаков. Увидев такое, он ощутил себя мелкой пылинкой, занесённой не весть в какие дали. Шурка понял, что в настоящий момент находится выше облаков. Ему было ужасно холодно, однако здесь, хотя и на мгновение, он потерял ощущения озноба. Он вообще лишился дара речи. Во все стороны, куда бы он ни взглянул, виднелись только облака и яркий, освещённый солнцем горизонт. В одной стороне, вдалеке, на уровне этого видимого горизонта он ясно разглядел знакомые с детства вершины, покрытого снегом Тяньшаня. Это невообразимое зрелище ещё долго владело бы его сознанием, отодвинув на второй план всё страшное, если бы не вновь появившиеся серые шары. Несколько этих серых существ поочерёдно появились из облака, слегка зависли над ним и мгновенно исчезли вдалеке. Скорость исчезновения была столь высока, что Шурке просто показалось, что они исчезли никуда не сдвигаясь, но всё же они улетали вдаль, только очень уж быстро. Шурка так и застыл, не понимая, что это такое он увидел. Взлетев выше грозового облака, куда его вынесло воздушными завихрениями грозового круговорота, он вновь начал потихоньку погружаться в это самое облако. Лёгкий туман, окружавший его корзину, вновь стал ощущаться, как вдруг неподалёку от него и прямо в том месте, куда он глядел, из толщи влажного тумана вырвался круглой форма шар. Вырвавшись из облачного марева, он сделал резкий разворот и в одно мгновение исчез в вышине. Скорость исчезновения шара вновь была столь стремительной, что Шурка на всякий случай встряхнул головой, подумав, не галлюцинации ли всё это.  Внизу под ним опять сильно громыхнуло, он поглядел в сторону разрыва и увидел точно такой же шар, который только что удалился от него почти что в вертикальном направлении. И тот, который только что привлёк его внимание, как только перестал шипеть и шкворчать, чуть не коснувшись его шара, взмыл выше тучи, и унёсся вслед за первым. Шурку словно током тряхнуло, он и так весь трясся от холода и страха, а тут ещё такое, что и бывалого человека сведёт с ума, а уж ребёнка и подавно. Глядя вслед превращающемуся в точку шару, он неожиданно заметил рядом с исчезающим объектом, другой появившийся объект. Это объект только что был такой же еле заметной точкой, и вдруг мгновенно вырос и приблизился к его же туче, в которую плавно погружался шар с Шуркиной гондолой. Объект оказался плоским, сбоку похожим на вытянутую сигару, но после того, как он остановился рядом с шаром, всего-то метрах в двадцати, или чуть больше, Шурка его прекрасно разглядел. Это была та самая летающая тарелка, о которой трещали все газеты, журналы и телеканалы вокруг. Но только она ничем не светилась, она просто была такой же серой как и неизвестные ему шары. Поверхность у неё была очень гладкая, это казалось настолько очевидным, что не вызывало никаких сомнений, а форма её могла вполне сравниться с тарелкой, но как бы сдвоенной. Снизу тарелка и сверху тарелка. Размеры, которые Шурка разглядел в точности, были намного меньше его огромного шара, но не меньше двадцати метров в диаметре. Шурка смотрел на происходящее перед его взором чудо, находясь в полном изумлении. Ему трудно было хоть что-то сообразить. Он превратился в простого наблюдателя. Если бы вместо него в корзине оказалась обычная видеокамера, то от неё было бы намного больше толку, чем от нынешнего Шурика. Он вглядывался в сторону серого существа, словно оно живое и почему-то был уверен в том, что сейчас, на его глазах с этим существом произойдёт нечто совершенно неординарное. Продолжалось это наблюдение считанные секунды. Замерший на его глазах плоский серый объект, вдруг действительно ожил. Он стал резко раскручиваться, напоминая своими вращениями обычную детскую юлу. Его скорость вращения нарастала и от этого вращения исходило то самое шипение, которое Шурка слышал, находясь внутри облака. Обеими руками вцепившись в ограждение корзины, он пристально глядел на это серое нечто, не отрывая от него глаз. Раскручивающийся перед ним  предмет чуть увеличил своё шипение и вдруг, практически мгновенно, остановился. Всё это, и вращение предмета и его остановку было настолько чётко видно, что Шурка даже ахнул вслух, выдохнув весь находившийся в его лёгких воздух. Не успел он как следует отойти от увиденного, как рядом с ним то, что только что вращалось, издавая шипящие звуки, неистово бабахнуло. От резкого грохота мальчишку, как нашкодившего щенка невидимой силой вновь прижало к настилу корзины. Он окаменел не в силах пошевелить даже глазами. Хватая ртом малые порции воздуха, с явным заиканием в голосе, он произнёс короткую фразу, которая оказалась единственной им произнесённой, с того времени, когда он воочию увидел первый шар.
– М-м-мамоч-ч-чка, мне страш-шно.
Жалостно выговаривали дрожащие детские губы. Во взгляде перепуганного юнца были только ужас и безысходность. Едва утих произведённый серой тарелкой грохот, и в ушах Шурки ещё всё звенело и булькало, как он, приподнявшись, увидел яркую вспышку, появившуюся в нижней части шара. Эта вспышка выглядела, как неровный изгибающийся в каждом метре столб пламени. Сам столб светился настолько ярко, что Шурка наконец-то оторвал свои руки от перил и закрыл ими лицо. Огненный столб с неким шипением и шкворчанием  висел в мареве облака, упершись верхним краем в серый, больших размеров шар. Шурка слегка растопырил пальцы и сквозь щели между ними смог хоть немного разглядеть происходящее. Пламенное чудище, вроде как вцепилось в нижнюю часть шара и не отставало от него ни на сантиметр. Оно вибрировало, извивалось, шипело и шкворчало, одновременно, а потом начало слегка потрескивать. Ещё секунда, и  в этот самый момент оно вдруг окончательно исчезло. Шурка убрал ладони от глаз, зрение ещё полностью не восстановилось, первая яркая вспышка давала о себе знать, но он чётко разглядел, как внизу шара, в том месте, куда упирался огненный столб, нечто наподобие люка резко повернулось и сравнялось с поверхностью шара, превратив эту поверхность вновь в ровный и гладкий участок. Одновременно с этим сам шар мгновенно поднялся над тучей и столь же  резво шмыгнул в небеса, превратившись в точку и мгновенно исчезнув из вида. Наш астронавт не в силах стронуться с места замер в своей гондоле, плавно опуская голову вниз. После того, как он проводил улетающий шар своим взглядом, его разум окончательно отключился. То, что недавно называлось пониманием действительности, напрочь испарилось, оставив в детском сознании один сплошной серый туман. И вдруг совсем рядом, но в том же тумане тучи, грохнуло ещё раз. Это было так же громко и так же неожиданно. Но на этот раз Шурка на него почти не отреагировал. Спустя малый промежуток времени, идентичный грохот раздался ещё с двух разных сторон, но и это больше его не взволновало. Он был сражён тем, что только что произошло на его собственных глазах. Ему не давал покоя некий непонятный момент, который он никак не мог ухватить в собственных мыслях.  Бывает такое с каждым, что-то сильно беспокоит, а что именно не понять. Шурка, в общем-то, и не старался разобраться с этой непонятностью, поскольку вообще не собирался ничего делать. Маленький человек попросту растерялся и остолбенел. Так бывает, от неожиданности на человека наваливается испуг, после испуга естественное оцепенение и оно долго не проходит. Так устроен наш организм. Нам, людям, в этот трудный и решающий момент нужна некая встряска, иначе можно тронуться умом. Испуг-оцепенение должен неким неизвестным нам образом внутри нашего сознания трансформироваться в страх, и только тогда человек способен начать реагировать на случившееся. Страх, это то самое, прекрасное чувство человека, которое заставляет его заняться самосохранением, то есть вести себя активно, а иначе можно так и остаться в заторможенности. А это, в свою очередь может закончится трагически. Всем известно, что тонущий хватается за соломинку, но если он испугался и впал в паническое состояние, а его испуг не прошёл и не превратился в страх, то он останется в этом паническом состоянии и спасительную соломинку попросту не увидит. Паника утопающего это и есть испуг, не перешедший в страх. А если человеку вдруг становится страшно, после того, как он чего-то испугался, то он и соломинку разглядит, и ухватится за ней с полной ответственностью, так ухватится, что и тросом её из руки не вырвешь. Помните, как отвечают на вопросы корреспондентов чудом спасшиеся люди, когда их спрашивают о спасении: «Чудом спасся, со страху». Страх пришедший вовремя заставляет человека действовать во имя своего спасения, а иногда он спасает даже многих. Вот и Шурку разбудил очередной пролёт мимо него очередного серого шара. Тот проскочил совсем рядом, да так, что его надутый шар слегка дрогнул и тряхнул корзинку. Встряска и переключила его сознание в нужном направлении. Он вдруг осознал, что его так тревожило в увиденном ранее поведении шара.
– Вначале была видима плоская тарелка, она быстро вращалась, а позднее в одно мгновение вместо неё оказался круглый шар. Да именно шар. Откуда взялся шар? Ведь там была плоская тарелка. Она ведь вращалась, а потом замерла. Сразу после этого грохнуло, и я шмякнулся на пол. А когда приподнялся, там был шар, и пламя в него упиралось оно ещё и шипело. И после, что-то внизу, под шаром, захлопнулось.
Всплывающие в сознании мальца картины были настолько ясными и полными, что он смог бы описать их любому, заинтересовавшемуся человеку, причём в полном объёме, без каких либо помарок. И вот, пока он соображал и постепенно приходил в нормальное состояние, если таковое можно было себе представить, его своенравный шар вновь углубился в облако. По-видимому, выскочив на недопустимую для своего полёта высоту, он начал там резко остывать и, как следствие, так же резко терять высоту. А минутами назад, с помощью порывов восходящего грозового потока, он оказался поверх грозовой тучи. Скорее всего, это был тот самый вихрь, который в преддверии грозы поднимает с земли клубы пыли а на высоте, как оказалось, швыряется воздушными шарами, словно мячиками для бейсбола. Шурка, после определённого перерыва, вызванного необычными событиями, вновь ощутил свое тело, но только из-за тог, что вдруг почувствовал его дрожь. Странно всё это происходило и как минимум необычно. Он действительно сперва почувствовал странные содрогания, и только спустя некоторое время разобрался, что это дрожало его собственное тело. Тряска оказалась настолько сильной, что с ним вместе тряслась гондола, в которой он находился, и эти вибрации передавалась ремням, которыми она, крепилась к шару. Шурка присел на дощатый настил своего ненадёжного убежища и сжался в комок. Одежда на нём была полностью промокшей. Атут на эту мокрую тряпку вновь полил дождь. На этот раз, как ему показалось, дождь был чуть теплее и его капли не были такими крупными, упругими, как те, что лили на него в начале. Шурка даже слегка согрелся, хотя телесная дрожь так и не отступала. Сидя в углу корзины, и прижавшись к своим коленкам, он трясся от холода и страха одновременно. Вдыхая прохладный воздух, он выдыхал его, издавая голосовые стоны. Челюсти тряслись в такт содроганий его маленького измученного тела, а зубы выбивали чечетку, словно кастаньеты танцующих испанских мачо.  Остывший на высоте шар продолжал уверенно опускаться и, если бы у Шурки были силы подняться и взглянуть вниз, то он уже смог бы разглядеть проплывающие под ним кукурузные поля. До них ещё было достаточно далеко, не менее трёхсот метров, но его это наверняка обрадовало бы. Однако проделать это у него не нашлось сил.
Пока измученный мальчишка буквально витал в облаках, его друзья, физически измученные раскисшей слякотью на дороге, добрались до посёлка. К ним наконец-то пришло понимание опасности происходящего и они приняли единственно правильное решение, пойти к взрослым, чтобы всё им рассказать. А для большей эффективности поисков они решили разделиться.
– Витёк, ты давай в село. Поезжай прямо к Шуркиному отцу, он наверняка ещё в мастерских, если его там нет, то дуй к ним домой. А я по дороге поеду в то место, где может появиться Шурка. Вези всех, кого поднимете, к тому месту на дороге. Я погнал туда, может быть его и увижу. Если он покажется, побегу к нему, а велосипед  оставлю на видном месте, чтобы знали, где мы.
На ходу борясь с мучительной одышкой, распоряжался Толик. Витёк и не думал капризничать, поскольку всё сказанное им было и вполне логично и своевременно. После этих слов они и в самом деле разделились, и дела сразу пошли на лад. Толя, ориентируясь по направлению движения облаков, в месте предположительного появление шара, оказался примерно через десять минут, после расставания с товарищем. А Витёк, за точно такой же промежуток времени появился перед Шуркиным отцом. Не стану описывать эмоции отца, и сбивчивый рассказ Виктора, только поясню, что отцу всё сразу стало понятно. Дело было, не до уточняющих расспросов. Он, не мешкая, побежал к главному механику и взял у него ключи от УАЗ-ика. Пока тот раскрывал рот для несвоевременных расспросов, Николай уже мчался в сторону ожидаемого Шуркиного приземления. Механик, интуитивно поняв что случилось нечто очень страшное, схватил Витьку в охапку и начал допрос с пристрастием. Когда картина мало-мальски раскрылась, он тут же взялся за организацию поисково-спасательной операции. 
Здесь же, в гараже, нашлось несколько мужиков, которые мгновенно похватали различный, подвернувшийся под руку, инструмент: лопаты, вёдра, на случай пожара, кусок верёвки, багор, уселись в кузов грузовичка. Всей ватагой, не мешкая, они покатили туда, куда их повёл перепуганный Витя, которого, как проводника, усадили в кабину, рядом с водителем.
Толик стоял на краю дороги, вглядываясь в подоблачную даль, высматривая в небе признаки появившегося шара. Вся одежда на нём была промокшей и его, так же как и Шурку, заметно трясло. Пока он крутил педали озябшее состояние не проявлялось сполна, а тут, когда пришлось стоять в качестве наблюдателя, телесная дрожь настигла и его. Этот наблюдатель всё же держался стойко, хоть и дрожал. Он упорно всё время смотрел вдаль. Никаких признаков шара до сих пор не появлялось. Весь полон волнительных ощущений он взглянул в сторону дороги, откуда должна была подъехать подмога и случайно, краем глаза, на фоне серого неба, но совсем по другую сторону дороги, он увидел тот самый серый силуэт подлого беглеца, который наконец-то опустился ниже облачной кромки. Шар, тихо удаляясь от него, спокойно дрейфовал над поливными кукурузными полями. Толик, развернувшись в сторону улетавшего шара, заорал, что было сил.
– Шурка, мы здесь. Шурка мы пришли за тобой. Шурка-а-а-а.
Бросив свой велосипед у самой дороги и, не обращая внимания на то, что у него под ногами, Толя мчался, что было сил, вдогонку за своим другом. Он падал набегу, вновь поднимался и вновь бежал. Локти и колени всё было разбито в кровь, но и это его не останавливало. Он всё ещё надеялся догнать шар и непременно остановить, во что бы то ни стало. Ему очень сильно хотелось спасти своего пострадавшего друга.
Вот уже он находился почти под сами шаром, который явно опускался всё ниже и ниже. Это стало очевидным. Если в том месте, где Толик впервые его увидел, высота была огромной, то сейчас и сам шар стал крупнее и его очертания просматривались чётче. Он вновь закричал, задрав голову вверх. 
– Шурка, я здесь. Шурка ответь, ты там? Шурка. Отвечай, что с тобой? Шурка.
Шар всё летел, а Толик всё шёл за ним и всё пытался докричаться до того, кто по его убеждению сейчас должен был находиться внутри корзины, подвязанной к шару.
Измученный страшным путешествием и окончательно окоченевший аэронавт, от изнеможения, почти ничего не ощущал. Он всё так же сидел в углу корзины не в силах даже пошевелиться. Всё его маленькое тельце находилось в некоем оцепенении, пальцы рук не разгибались. Дрожь почти что прошла, но наступило это неприятное оцепенение, которое овладело им и полностью помутило рассудок. Его состояние сейчас вполне могло сойти за анабиоз. Если в этот анабиоз впадают черви и земноводные, то сейчас в него впал и маленький ребёнок, пролетевший по небесам более десяти километров. Он сидел, забившись в угол гондолы, обхватив собственные колени руками и что-то сквозь странный анабиозный сон, пытался расслышать. Он не понимал, что именно, но заторможенный разум буквально заставлял его это нечто расслышать. Его внутренний голос так же твердил ему: «Слушай, Шурка, слушай». Но он никак не мог собраться с силами. Толик, следуя за шаром и, продираясь сквозь плотные ряды кукурузных стеблей, без остановки кричал. Он всё надеялся и ждал, что Шурка его вот-вот услышит и всё-таки откликнется не его призывы. Но обессиливший летун никак не мог прийти в себя, он так и сидел без движения в своём углу, съёжившись на дощатом настиле. Шуркин отец, выехал из посёлка на отнятом у механика УАЗ-е и сразу вдалеке, явно разглядел очертания серого воздушного шара. Он резко прибавил газу. Машина на пределах своих скоростных возможностей понеслась вперёд к тому месту, где можно было свернуть на полевую дорогу, ведущую в направлении серого воздушного пятна.  Драндулет, подпрыгивая и буксуя в грязных ухабах, неуклонно приближался к заветной цели. И наконец, он остановился там, где в сотне метрах от него стоял Толик. Задрав верх своё зарёванное личико, в бессилии он громко без остановки орал, криком призывая Шурку откликнуться.
Николай, не мешкая, подбежал к нему и присоединился к призывам.
– Шурка, сынок, отзовись, что с тобой. 
Толик от неожиданности появления рядом человека даже вздрогнул. Хотя его тело и без того всё время дрожало, но дополнительный импульс оно всё же получило. Окрик заставил его обернуться в сторону Николая и тот увидел его покрасневшие заплаканные глаза, которые были до краёв наполнены состраданием и тоской. Николай, как взрослый человек, оценив всю сложившуюся обстановку, реши поступить чуточку иначе. Он вновь быстро вернулся к машине и, развернувшись, направил её прямо по кукурузному полю. Машина хоть и капризничала, но всё же продвигалась к шару. Она ведь, как ни как, специалист по грязным делам. УАЗик подъехал под самый шар и громогласно загудел всеми своими скрытыми под капотом возможностями. Двигатель взревел как ненормальный и к нему ещё присоединился звуковой сигнал автомобиля. Шум стоял настолько громкий, что его можно было услышать как минимум за километр от этого места. Машина ревела, сигнал гудел, а Шуркин отец и его друг Толя смотрели вверх, на корзину: не появится ли из неё сейчас сам Шурка.
Их надежды, в конце концов, оправдались. В этот момент до Шуркиных ушей и в самом деле начало доходить некое гудение. Оно, конечно же, пока ещё перемешивалось с грохотом тех самых, серых облачных шаров, дополнялось теми же - шипением и потрескиванием. Однако, этот специфичный шум, уже можно было уловить и отличить от остального месива прежних навязчивых звуков. Его травмированный произошедшими событиями разум постепенно просыпался. Тем временем и сам шар, наконец-то, спустился практически до ста метров. На этой высоте температура воздуха была уже по-летнему жаркой. Дождь совсем прекратился, гроза отгремела, и погода резонно возвращалась в своё нормальное состояние, а вместе с ней в нормальное состояние возвращался и Шурка. Он собрался с силами сделал попытку потихонечку приподняться, но тело отказывалось ему подчиниться, а на его попытки сделать дополнительные усилия все мышцы стало ещё и покалывать. Острые иголочки пробежались по рукам, ногам и спине, заставив пострадавшего болезненно вскрикнуть.
– Толик, ты слышал? Громко вскрикнул Николай.
И сбросил обороты движка машины. Та тут же послушно притихла. А на краю корзины наконец-то появилась маленькое Шуркино личико. Он из всех остатков сил, цепляясь за поручни корзины, с усилием и понемногу смог приподняться и взглянуть через её край. Увидев это оба, и мальчишка, и взрослый мужик как по команде завопили:
– Шурка, мы здесь. 
Сам путешественник отчётливо расслышал их голоса и до него наконец-то дошло, что он вновь на земле, вновь среди своих.
Николай Сергеевич не знал, как заставить летящий шар приземлиться, а Толик это знал точно и командиром в этой ситуации он считал именно себя. Не дожидаясь ничьих распоряжений и советов, он начал сам распоряжаться и командовать.
– Шурка, слушай меня, пожалуйста. Шурка, сорви клапан. Шар нужно приземлить, срывай его. Помнишь, там, в углу шнур привязанный. Рви его посильнее. Рви, не тяни время, срывай.
– Шурка ещё не понимал кто и что там, внизу, кричит. Состояние у него было настолько болезненным, что его воспалённое сознание не всё и не сразу могло разобрать. Но то, что нужно спускаться вниз, это он понял и начал медленно соображать в этом направлении. А главное было, что именно для этого нужно сделать. А Толик, тем временем, всё напирал.
– Шурка, срывай клапан! Там в углу верёвка. Тяни её.
Отдельные части фраз ему все же удалось различить. Понемногу он даже начал ориентироваться в сложившейся обстановке и чётко сообразил, что шнур в углу корзины нужно сильно рвануть на себя, тогда откроется воздушный клапан и воздух быстро начнёт покидать тело шара, а сам шар медленно спустится на грунт. Сказать честно, ни одного из этих понятий и никакой механики данного процесса Шурка, в своём болезненном состоянии, припомнить не смог бы. Однако, просто «шнур» и просто «дёрнуть» у него получилось. Над его головой невообразимо зашумело, а корзина начала заметно ползти к земле. Сам Шурка, вслед за клапаном и корзиной тоже сполз вниз гондолы. Его опять потянуло на настил. Опустившись на него, он, как и несколько минут до этого, прижался к своим собственным коленям и тихонечко заплакал. Так, помалу, постепенно, с горечью и болью к нему возвращалось утраченное, было, самосознание. 
Мужики на грузовой машине подъехали как раз в тот момент, когда шару до земли оставалось меньше двадцати метров. Они как заворожённые смотрели на, плавно сползающее к ним с небес, чудо. Полотно шара за короткое время заметно похудело. Оно несколько вытянулось по вертикали, но нисколечко не утратило своего очарования. Необычный серый материал вновь заиграл множеством бликов, как и несколько часов назад, когда нынешним утром, трое неуёмных подростков, заправляли его порцией горячего воздуха. 
Корзина приблизилась к грунту, и уже коснулась бы верхушек стеблей кукурузы, но её здесь, под шаром, почти полностью вытоптали толпой подоспевших спасателей. Николай подпрыгнул вверх и уцепился за нижний каркас гондолы. Шар послушно подался вниз и корзина быстро встала на землю. Он тут же заглянул внутрь. Там, в углу этой малюсенькой коробочки, с хлипкими брезентовыми стеночками тихонечко сидел его сын. Похоже, что он ещё не до конца ощутил своего положения, ему, возможно, ещё не верилось, что он стоит на твёрдой земле, а не болтается где-то под облаками. В этот момент он ещё не  в полной мере осознал, что ему больше ничто не угрожает. Ведь теперь есть, кому за него вступиться. Сейчас с ним рядом его отец и Шурка с ним рядом в полной безопасности.  Он поднял свои зарёванные округлившиеся глазки и, взглянув прямо на отца, тихо прошептал:
– Папа.
– Сынок.
Ответил отец и подхватил его на руки. Окружавшие их мужики смотрели на них и тихонечко смахивали, накатившие вдруг на глаза, слезинки. Всем стало ясно: главное, это то, что всё обошлось.
Витёк и Толик так же стояли рядом и, шмыгая носами, смотрели на своего живого друга, которого отец всё это время держал на руках. Ребята тихо сами себе улыбались, и это была улыбка их счастливого избавления, а также их неожиданного прозрения, их вынужденного ускоренного взросления.