Граф де Мирабо, враг, или друг народа?

Граф Оноре Габриэль де Мирабо – виднейший деятель Великой французской революции, одна из глыб мировой истории, к личности и деяниям которой не перестают обращаться историки и писатели.
Эпитеты, которыми осыпала его Франция, колебались от чудовища в начале синусоиды его необыкновенной жизни, до Отца народа в ее наивысшей точке подъема. И, наконец, до Предателя народа на ее спаде.
Как и во всем мире, отношение в России к нему не было и не могло быть однозначным. Пик его популярности в мире пришелся на период, когда Россия говорила голосом императрицы Екатерины Великой, причем в последний период ее не менее увлекательной жизни, чем жизнь нашего героя.
И она не могла допустить того, чтобы в стране возникли и другие голоса, в первую очередь, голос Александра Радищева, «воспевшего» деяния Мирабо. Екатерина на весь мир объявила о своем свободолюбии. Но с Радищевым разобралась круто, в том числе и за его хвалу Мирабо. Она написала в комментарии к  «Путешествию из Петербурга в Москву»: «Тут вмещена хвала Мирабо, который не единой, но многие виселицы достоин».
И в чем-то понять ее можно. Граф Мирабо был представителем высшей аристократии королевской Франции. И если позволить крупным аристократам «заниматься свержением» царей и королей, то дело может зайти далеко. И в России, подобное случилось, когда представители русской аристократии потребовали в декабре 1825 года введения в стране Конституции. А некоторые из декабристов даже свержения самодержавия и учреждения республики. Обучая грамоте солдат, декабристы предлагали им такие слова: «свобода, равенство, Конституция, Мирабо…».
В России, кстати, Мирабо именовали Гонорием (Оноре) Гавриловичем (Габриэль) Мирабоа. А Екатерина, политик трезвый и очень умный, поручила русскому послу в Париже войти в контакт с «извергом человечества» и предложить именно ему ходатайствовать о мире революционной Франции и императорской России. И это был с ее стороны сложнейший политический шаг. С началом французской революции, которое во всем мире связывалось с именем Мирабо, ее глашатаем, великим оратором, человеком, который своим зычным голосом разгонял революцию, Россия вступила в коалицию с европейскими державами против революционной Франции. Однако активные действия на этом направлении были не в интересах России, Екатерины. Наоборот,  императрица понимала, что отвлечение сил Австро-Венгрии, Пруссии, позже Англии (в начале Британия приветствовала революцию) позволит России решить ряд сложнейших внешнеполитических и военных задач на турецком и польском направлениях.
Но с этой ее инициативой не сложилось. Граф Мирабо неожиданно, в расцвете сил, в 40 лет скончался и был похоронен с небывалыми в мире почестями в Пантеоне.
Позже, когда были обнаружены документы, доказывающие подпольные связи Мирабо с королевским двором, то, что ненавидимая народом королева Мария-Антуанетта «содержала» на свои средства богатую и неограниченную средствами жизнь Мирабо, тело его было с позором извлечено из Пантеона, многочисленные памятники и бюсты его были разбиты. А сам он стал Великим Предателем, а не Отцом народа.
Вопрос был в том, Великим предателем кого? Народ – это непрерывно употребляемое, но мало о чем говорящее имя. Имя, которым можно прикрыть все, что угодно.
Был ли он Великим предателем революции во имя народа? Вряд ли. И, скорее всего, не был. Он жил, как жил. Ни в чем, не меняя своих привычек, даже воззрений. С детства он столкнулся с деспотизмом отца, носившего во Франции гордое имя Друга Людей. Родная мать стреляла в него из пистолета. Пуля обожгла волосы на голове. Он был борцом с деспотизмом во всех его проявлениях. Деспотизмом, который коснулся его лично, Сажавшим его неоднократно в тюрьмы, в том числе в знаменитый замок Иф, воспетый Дюма.
Его основная мысль состояла в том, если такое  могли делать с представителем правящего класса, далеко не последним по знатности и богатству, то, что же могло происходить в стране с простыми людьми? Как они могли жить и развиваться в таких условиях. Это привело его к лидерству в борьбе с неограниченной монархией. Он, как и многие деятели революции, даже такие как Дантон и Робеспьер, был не противником королевской власти вообще, а противником деспотизма этой власти, неограниченной монархии. В ходе революции Дантон и Робеспьер изменят свои взгляды и потребуют казни короля и введение республики. Мирабо своих взглядов не менял. Ему нужна была конституционная монархия. Он прекрасно понимал, что республика рано или поздно приведет страну к еще большему деспотизму, чем при короле.
Поэтому, сам разогнав революцию, он начал ее и тормозить. В этих условиях связи с Двором были естественными. Он советовал, что должен был делать король в тех или иных обстоятельствах. И эти советы, несомненно, помогли Людовику XVI продержаться на троне, хоть в каком-то виде, еще 4 года после взятия Бастилии, которое именно Мирабо призвал назвать победой революции. Хотя содержалось там всего несколько человек, к деспотизму властей имеющих малое отношение.
Со смертью Мирабо дни Людовика и Марии-Антуанетты были сочтены.
Но главное, за что после смерти обвинили Мирабо, это то, что он получал деньги за свое «предательство». Над Францией повис вопрос: «Ему платили?».
Ответ очевиден, несомненно, платили. Но и в этом никакого предательства не было. Он, как считалось, изменил революции за деньги. Но он считал, что любой труд должен иметь достойное вознаграждение. А, вообще, к деньгам он относился более чем небрежно. Богатейший человек Франции, он всегда сидел без копейки, спуская их, когда они появлялись, куда надо и не надо, и, не задумываясь о них. Тех денег, что он получил от Марии-Антуанетты, хватило, вряд ли на более, чем несколько дней его беспорядочной в финансовом отношении жизни. И не о деньгах он думал, пытаясь затормозить им же и разогнанную революцию.
Он думал о будущем своей страны. О том, что надо обойтись без большой крови. Без маячившего впереди еще большего деспотизма и беспредела. Во всяком случае, так думается Вашему автору. А Вы как думаете?