Крымская рулетка, или истории, нашёптанные морской

КРЫМСКАЯ РУЛЕТКА, ИЛИ ИСТОРИИ , НАШЁПТАННЫЕ МОРСКОЙ РАКОВИНОЙ***

ПОСЛАНИЕ, НАЙДЕННОЕ  В БУТЫЛКЕ
1.
Он увидел эту  обросшую  водорослями от долгого плавания  по морю бутылку  среди другого прибитого к берегу непотопляемого хлама. Свесившись с уступа скалы, Олег  вынул подарок Нептуна и , оседлав горячий камень, стал счищать со стекла прохладную слизь. Вино,  сотни лет пролежавшее в трюме затонувшего корабля? Послание капитана парусника, застигнутого  внезапным штормом?
- Парень! Тебе вон те доски не нужны?- донёсся до Олега девчёночий голосок.
Обернувшись, он увидел загорелую «дикарку» в выцветшем  открытом купальнике. Когда-то эти набедренные и нагрудные лоскуты, видимо, имели тёмно-синий цвет. От долгого прокаливания на солнце и  прополаскивания в солёной  воде они обрели окраску морской лазури в безмятежный  штилевой день. Обесцвеченные тем же беспощадным солнцем волосы, безбровое мальчишеское личико, глаза –цвета лаванды,   ухмылка киногероя из пионерского детства: а чо эт вы тут делаете –то, а?
  Девица тыкала пальцем в покачиваемые волной обломки. Конечно, это не были останки  разбившегося  о коварные  выступы Кара-Дага, застигнутого вчерашней бурей корабля. Скорее –результат развернувшегося на побережье  строительного бума – смытая штормом опалубка с барельефом  пристывшего к доске бетона.
  Отложив бутылку, Олег полез в воду  -вынимать  «обломки кораблекрушения». Девица вертела в руках бутыль.
-Старинная! – протянула она Олегу его находку.
-Да!?
-Точно. Времена крестовых походов… Я археолог , студенткой много здесь копала с моим профессором, а потом…Ну, да это не интересно.  Смотри. Тёмное стекло. Что внутри –не видно. Сургучёвая печать на горлышке. Это точно  что-то генуэзское. Тринадцатый век. Ещё до падения Константинополя. В Генуе такое стекло плавили для витражей соборов и бутылок…Тебе повезло! Археологическая находка. За неё в музее хорошие деньги дадут. Только не открывай раньше времени…
На побережье с лёгкостью переходят на «ты», а иногда и сразу начинают с этого доверительно-родственного местоимения, то ли по праву  царящего здесь негласного братства всех бродяг, то ли бессознательно  продолжая традиции  разбойных  каперских нападений, во время которых стреляют, фехтуют, наносят удары подвернувшимся  веслом, а не раскланиваются в реверансах, чтя придворный этикет. Так что «тыкание» девицы, которая , как минимум была в два раза моложе «парня»,  Олег  Анатольевич   воспринял не как фамильярность, а как знак особого расположения и доверия.
Сунув  находку в свою пляжно-походную суму , Олег помог   девушке донести доски до становища, где между кривыми , похожими на японскую экибану  соснами, была натянута двухместная палатка.
 На берегу , куда вела крутая извилистая тропка, возилась с посудой вторая обитательница этого необитаемого мыса Без Одежды.
-А мужчины ушли на охоту?- попытался шутить Олег.
-Мы здесь одни. Отшельничаем…

2.
Появившаяся у палатки вторая амазонка оказалась полной противоположностью первой. Жгучая брюнетка  с тёмно-коричневой от загара кожей, «искрами чёрных очей»  под сросшимися бровями, презрительно сжатыми губами в трещинках. Кроме пёстренького купальника и алой банданы на голове  на ней был повязанный сбоку, закрывающий одно из бронзовых бёдер узорчатый платок.
- Так говоришь, скучаешь? – протянула она Олегу  руку.-  Тогда будем знакомы. Мила и Камилла…Впрочем, можешь называть меня  Алим , Кармен, Аделита или Айша…Это не имеет никакого значения…Дело не в именах, а в сути…
  Достав из висящей на суку зигзагообразной сосны сумки  трубку  и зажигалку, она набила трубку табаком из маленького  кисета  и закурила, пустив дым, как заправский шкипер.
-  Вот этот камень, на котором ты сидишь,  –фундамент  разрушенного маяка. По пути в Судеты , которые какой-то дурак переименовал в Судак , генуэзские купцы ориентировались на  свет этого маяка, чтобы не наскочить на камни.
- Мы вчера под скалой наткнулись вот на это, - протянула  Мила  Дымову  что-то овальное и  ржавое .-  Рыцарский шлем…
  Смеркалось. И держа сунутую ему в руки железяку,   Олег увидел в сумерках на этой изъеденной коррозией  металлоломине и остатки забрала, и даже перистый султан, хотя это скорее всего был обволакивающий всё дым из трубки Аделиты(пока из предложенных на выбор имён  Олег Алексеевич остановился на этом) .
 Время промелькнуло необыкновенно быстро. Одна из успевших подсохнуть досок , дымя и выедая глаза, горела в костре. Усевшись на полукружии фундамента развалин маяка, они  полуночничали: вино, шашлыки из сумки –самобранки  Олега, хлеб да увесистые грозди с окрестных виноградников.
- Теперь уж куда ты пойдёшь? – светила  далёким бакеном трубка  «капитанши».- Выделим тебе спальник – ночуй у костра.
- Хорошо! – согласился Дымов: его не прельщала перспектива чертыхаться в темноте, за полночь добираясь до съемного жилья. Но спать пока не хотелось. Он взял одну из принесённых с берега досок, чтобы подбросить её в костёр. В отсветах пламени  Олег Анатольевич увидел вырезанный на доске сюжет: две Сирены  поют привязанному к мачте Одиссею. Верёвки врезались в мускулистый торс  грека. Борьба соблазняемого дивными звуками «многоумного мужа» с самим собой. Вот –вот  лопнут путы-и тогда Пенелопе никогда не видать муженька, гонимого в утлой скорлупке по бурному морю  …
  Вполне вероятно  - это  был смытый штормом элемент декора стилизованного под античность  прибрежного кафе. Но уже засыпавшему у костерка Дымову казалось, что и найденная им бутылка, и ржавый рыцарский шлем, и это деревянное панно – артефакты разбившегося здесь когда-то о скалы корабля. Смежая глаза, он даже увидел этот парусник на винной этикетке бутылки, которую купил с утра в торгующем лучшими крымскими винами поселковом магазине.

3.
Кошки на черноморском побережье  Крыма повсюду. От Севастополя  до Ялты, от Ласточкина гнезда  до Судака и Керчи  вы увидите  этих маленьких живых сфинксов греющимися на солнышке - на крылечках, газонах, парапетах набережных, на капотах автомобилей …
  Во дворе  незамысловатого прибежища для отдыхающих, где поселился   менеджер туристической фирмы Олег  Анатольевич Дымов,    жило  две кошки – рыжевато-белёсая и чёрная. И как только Дымов занёс  свои вещи в стилизованный под одноместную каюту номер, кошечки тут же объявились знакомиться. Ну а уж когда постоялец принёс с базара камбалу и начал её готовить – ласкуши устроили у его ног  настоящий хоровод. Они мяукали, тёрлись о ноги , подпрыгивали , выхватывая лакомые кусочки прямо из рук.
- Ты их сильно не повожай, пусть мышей ловят! – принимая плату за месяц вперёд и пересчитывая деньги, построжился  хозяин  частной гостиницы Григорий, экзотический персонаж  из старых морских волков.- И вообще с этими кошками у нас тут –беда. Развелось. Ну и отдыхающие безобразят…Бывает, с жёнами местных  не очень  корректно себя ведут. Подобным охальникам подбрасывают дохлых кошек. Просыпается   такой Дон Жуан из приезжих, а вместо чужой жены у него в койке  околевший кошак…Так что имей в виду.
    Много чего порассказал  Олегу Анатольевичу  моряк-виноградарь, в тот же день продавший ему  бутылку самодельного вина.  И прежде всего о Двух Сестрах –  торчащих рогами на лбу горы  двух «сталагмитах», лунными  ночами как бы отлитых из наплывов колдовского света. Это была главная достопримечательность посёлка на берегу уютной бухты. Его бренд.  В бурю, как  поведал Григорий,  по горе  блуждают синеватые огоньки , иногда  между  «рогами» , как  между электродами пробегает разряд. Некоторые видели в такие  погибельные ночи, кода  волны, крушат  на побережье  кафе-времянки, обрывают цепи лодок и шторм утаскивает в кипящую чернотою даль пляжные кабинки для переодевания,  как из каменных столбов выходят две девушки. В марте ночами меж этих мегалитических отростков собираются коты и кошки со всей округи –и их  зазывное мяуканье  разносится эхом над посёлком.
- Кстати, а тебе не нужно  козье молоко? – ввернув постояльцу  ещё и бутылку чачи, спросил Григорий. – Оно полезное …
 И тут же поведал ещё одну легенду – о  сосланной в  Казахстан, а затем вернувшейся в родные места,   крымской  татарке  Айше, чья коза давала фантастически жирное молоко. Но потом…Потом  коза  пропала –и тогда  на склоне обрыва  проявилась мордочка кормилицы. Говорят,  эту каменную маску  в память о чудесном животном вырубили в скале туристы, покупавшие у Айши  целебный нектар, вобравший в себя силу произраставших по склонам трав и кустарников. Вынесшая   неимоверные тяготы переселения в  далёкие степи и обратно Айша не надолго пережила свою  любимицу. Так с тех пор  памятником  хлопотливой   старушке и её дойной копытной  и выглядывает из скалы козья мордочка  с каменными рогами над нею…
- Я вот и черную кошку в честь Айши назвал, -продолжал хозяин, оглаживая устроившихся у него на коленях мурлык. – А эту белобрысенькую просто Муркой…
 Слушая  легенды, связанные с местом, куда его занесла нелёгкая, Олег Анатольевич, радовался тому – сколько здесь происходит странного, необъяснимого и даже паранормального.  Потому как труднообъяснимые феномены и интересовали его прежде всего.
 Сибиряк   Дымов  приехал сюда, в эти, всё ещё мало освоенные турбизнесом места, не только для того, чтобы отдохнуть, прожарить на южном солнце намерзшиеся за девять месяцев зимы кости, но и с целями сугубо творческими. Два года назад он купил видеокамеру и уже успел наснимать и  алтайских каменных изваяний, и хакасских  мегалитов с  подогнанными один к другому камнями на манер кладок инков в Мачу-Пикчу. Он  отснял сюжет и про космически-загадочный приуральский  Аркаим,  и про абхазские  дольменах в Закавказье. Подписчики Ютуба требовали новых сюжетов. И вот  - самолетом  от Новосибирска до Симферополя, оттуда  автобусом до Судака. Дальше таксист довёз  до «доски почёта»  преобразованного в АО виноградарского хозяйства.  Здесь –то и ждал  Олега Анатольевича –по заранее найденному   в интернете адресу  «приют спокойствия, трудов и вдохновенья».
«Доска почёта», видная издалека  пара   истуканов -  Две Сестры.  По  растиражированной туристическими  проспектами  и экскурсоводами  легенде,  это  были две окаменевшие,   не сдавшихся  на поругание мамелюкам  девушки   времён крымских ханов. Они  убегали от  преследователей – и в момент, когда  хотели сброситься с кручи, - превратились в  два  грозящих небесам  перста. По   изваянным  природой  обелискам   сразу можно было  узнать и уже не спутать ни с одним  из поселений на побережье этот  райский уголок.  Идиллию дополнял  увитый виноградом, обустроенный  мощной  кладкой  и ступеньками  древний источник  посреди скопления частных домов , лепящихся по краю бухты. Так выглядел посёлок, откуда  Дымов намеревался  совершать свои видеонабеги на окрестные достопримечательности.
  В первый же день, накупавшись и налазившись по Кара-Дагу в поисках  крымских мегалитов, древних надгробий и руин, Дымов  вырубился в своей «каюте» - и его понесло в открытое море сновидений.  Ему  снилось, что  привязанного к мачте триремы его и  верных ему ахейцев тащит на скалы-и две сидящих на вершине скалы Сирены повелевают стихиями. Его разбудил  звук мобильника. Звонила из Новосибирска  жена. Отвечая, он побожился, что всё в порядке, он хорошо лечит свой хондроз, и за первый же день много чего наснимал. Закончив разговор, он хотел положить мобильник на тумбочку -  и в этот момент обнаружил   на  своём всё ещё сохраняющем  следы былых мускулов торсе  женскую руку, она обвивала его подобно канату, которым был привязан к мачте герой Гомера. На плече лежала знакомая ему  льноволосая головка обитательницы «становища» на скале, среди руин маяка. С другого  бока безмятежно смотрела свои остросюжетные сны «капитанша».  Дымову было не понятно –где он в номере хостела или же в палатке на берегу? Могло ли случиться такое, что  замёрзнув у погасшего костра, он согрелся между женскими телами? Сколько прошло времени – и что было вначале – его приезд в посёлок или явление ему двух прекрасных обитательниц скал?
 Он проснулся от щекотания чем-то пушистым и мягким. Работающий наподобие опахала кошачий хвост  отгонял от его лица надоедливую муху. Кошки! Они валялись в его постели – с одного бока  «блондинка», с другого «брюнетка»…
 4.
И до того беременный  множеством замыслов,  в то судьбоносное утро Олег Анатольевич, лёжа в постели  с двумя представительница семейства кошачьих, разродился  сценарием фильма. Не даром , видать , жена ему говорила: «И примешь ты смерть от кина своего!» Но  того  момента, когда ядовитая змея должна была выползти из  глаза видеочерепа  и ужалить  сетевого кинематографиста, ещё надо было подождать.   Мяуки творчества начались!
Олег, Мила и Аделита бродили  среди стен и башен крепости,  каменной короной надетой на думную голову горы.  Теперь в распоряжении кинематографиста-любителя был не только великолепный исторический антураж, но и бесподобные артистки. И он задумал снять короткометражку «Генуэзская красавица».  Сцена первая. Рыцарь  ордена госпитальеров– участник разграбления Константинополя -  плывёт в Судеты. Ночь. Буря. Мерцающий в ночи маяк. Парусник. Судёнышко  вот-вот  наскочит на скалы. Капитан швыряет в волны бутылку  с запечатанным  в ней  посланием  любимой  жене. Последние  мгновения до крушения. Каюта капитана. Гроза сарацинов молится у образа покровительницы  странников Святой Аделиты. Удар. Палуба уходит из- под  ног. Рыцарь хватается за доску – и во время вспышки молнии видит  вырезанный на дереве сюжет: Одиссей борется с искушением поддаться  зову Сирен.
 Сцена вторая. Это как бы 3D гобелен.  Рыцарь распластан  на песке. Рядом –шлем, вместо султана – комок водорослей. Над рыцарем склонилась льноволосая красавица.  Она -дочь смотрителя маяка. Старый, сгорбленный смотритель, потерявший глаз в морских баталиях, с  повязкой- нашлёпкой наискосок. Он всю ночь, подливая масло, поддерживал огонь в фонаре.
Сцена третья. Рыцарь в хижине смотрителя маяка и его дочерей.  Старшая сестра знает секреты отваров. Она собирает по склонам лаванду, полынь, зверобой  - и слывёт колдуньей…
 Дело было за малым – убедить владельца турфирмы «Одиссей», в которой Олег Анатольевич трудился скромным менеджером -продажником, что это кино « пойдёт» в сетях и увеличит количество продаж  туров на крымское побережье. А пока…
- Да, да! – твердил по мобилу своему далёкому шефу  инициатор-подчинённый. – Мне необходима  небольшая ссуда. Номер в отеле в счёт аванса…Я приехал на время отпуска дикарём, теперь  хочу  всё переиграть. Думаю, успех обеспечен…
5.
Дальнейшая раскадровка складывалась по двум параллельным сюжетам. Линия первая. Выхоженный сёстрами рыцарь гулял с красавицей за стенами   цитадели. В  порту ждал трехмачтовый парусник , на котором  жених и невеста должны были отбыть для венчания в  Геную.
 Линия вторая(не вошедшая в окончательный монтаж). Выдающий себя за кинорежиссёра хэмингуэистый  мэн, кутя напропалую, проводил время с двумя ярко раскрашенными девицами.
 Троицу видели  в Новом Свете , Коктебеле , Феодосии, Керчи.  Они цедили сквозь пластиковые соломинки махито, смаковали  мадеру, закусывая дорогими крабами и фруктами. Снимая друг друга на видеокамеру, они разыгрывали сценки среди древнегреческих руин, на фоне крепостных стен, и остатков  дворца Митридата. Купив девушкам  по платью-тельняшке, а себе капитанскую фуражку с «крабом»т на лбу , Олег Анатольевич  вообразил : они в открытом море- и отправляются в далёкое плавание.
 Между тем  Дымов находился   на прежнем месте.  Руины маяка да две сосны -кривулины, между которыми уже не было палатки.
 Пустота между  этими двумя  древо-синусоидами зияла  абсолютом. Окутанная  голубоватой дымкой даль. Парус  белый на водной глади.
«И примешь ты смерть от кина своего», - прошелестела хвоя на соснах. Но это была пока что не смерть как таковая, а по выражению одного любившего живописать  наполненные ужасами морские приключения английского романтика и в жизни смерть. Ещё стягивая с манекена в ларьке  последнее из уходивших влёт полосатых  платьев, Дымов , чертыхнулся. Ему показалось что коричневой  пластмассы манекен – живой. Раздевая пластиковую женщину он  на мгновение обнаружил, что её  подобная маске личина быстро трансформируется. Вначале  на месте невидящих глаз появились сверкающие «очи»  брюнетки, затем вдруг брызнули голубыми огоньками радужки блондинки. Его пронзило и ощущение того, что  пластиковые нагрудные  бугорки  манекенши оказались живыми и податливо- упругими.
Дымов ещё сжимал кого-то в объятьях. Этим кем-то оказалась доска, на которой не было никаких аллегорических картинок. Обычная, ещё не успевшая просохнуть после путешествий по морю деревяшка. Отбросив доску, Олег Анатольевич  увидел  навалившуюся на ногу  чёрную дохлую кошку. Неужели! Месть! Это были жёны здешних флибустьеров-виноградарей! Но уже совсем пробудившись , он разглядел-никакая это не дохлая кошка, а его выпотрошенная сумка с полуотстёгнутой  лямкой, которую он принял за хвост. Ощупав сумку  и удостоверившись, что исчезли документы, кошелёк, видеокамера - он всё же обнаружил в ней «археологически редкую» бутылку.
Хватив стекляшку о камень, Дымов развернул   скатанную в трубочку бумажку. На ней крупными печатными буквами было выведено:
ЛОХ
Ах , да! –сверкнуло.  Дымов вспомнил: когда они сидели у костра, Мила  говорила что-то про  Лохнесское чудовище. Мол , временами она видит его появляющуюся над водой голову. Теперь до Дымова дошло: этим чудовищем был он. Но она говорила ещё что-то и о пришельцах и о контактах с иными мирами…Неужели зубы заговаривала, чтобы обворовать?
Он ещё держал в руках трепещущий  листок-лоскуток. Он взглянул на него сквозь навернувшиеся слёзы - и увидел надпись на обратной стороне…

6.
-Вот ваши документы, видеокамера, часть денег. Распишитесь, - подвинул  следователь  бумагу с описью.
  Подмахивая документину,  Дымов  с подозрением косился на благодетеля. Это был его шеф и смотритель маяка, и предоставляющий  туристам  кров над головою  Григорий  - одновременно .  Старый , просоленный штормами  смотритель, чья  нудная обязанность не взирая  на то , что его в любой момент может смыть в море нахлёстывающими валами –подниматься по винтовой лестнице, чтобы поддерживать огонь.  И ему нельзя сверзиться в клокочущую  пучину. Ему необходимо вернуться к своим дочерям, которые ждут его в домике за горой.  Личина  Смотрителя проглядывала сквозь пиджак и строгое лицо шефа, насупленные брови и китель следака. Их было –три, а то и четверо  в одном.
  -Вам  повезло, –сказало многоликое  существо. -_Мы их  выследили и поймали. Мошенницы. Разыгрывали лохотроны с  отдыхающими. Подмечали -  у кого деньги , дорогая аппаратура –и раскручивали. Ну и травкой  приторговывали. Одна из сестёр-травница. Что-то там подмешивает. С составами химичит. Видать, и вас этой  дурью окурили…
Дымов  великолепно помнил, как он вдыхал душистый аромат  из  передаваемой  по кругу «трубки любви», но помалкивал.
-Ну а рыцарский шлем!-  почти простонал он.
-Какой шлем! Хлам. Такого металлолома по берегу! Хозяева выбрасывают старые вёдра, тазики проржавевшие. Правда,  бывает штормом выносит и корпуса мин или оголовья торпед  второй мировой…Ребятишки подбирают. В рыцарей играют…
- А бутылка все же была старинная!
- Вот так вас и разводят. Никакая не старинная. Обычная стеклотара- они эти бутылки под скалой прячут и за неделю –  те так обрастают зеленью и ракушками, глубокая старина получается. Подбрасывай лоху «археологическую находку» –и раскручивай его на всю катушку.  А сургучом на почте у подружки разжились. Местные они все. Промышляют - чем могут…Вас ждёт машина. Там вам выдадут билет на самолёт и проводят до борта. Приезжайте к нам ещё. С женой. С семьёй…
7.
Затворяя двери кабинета, Олег Анатольевич увидел в конце коридора двух щебечущих красавиц в милицейской форме-брюнетку и блондинку. Улыбаясь , они помахали ему вслед.
   «Поймите, Олег Анатольевич! Мы вынуждены были таким вот  образом  изъять у вас видеокамеру и удалить файлы, -  гудел в ушах реактивными турбинами набирающего высоту «Боинга»  голос  «таксиста» . –Значительная часть снятых вами на видео  руин и мегалитов-  секретные стратегические объекты. Нет! Не  шахты ядерных арсеналов в скалах. Хотя  вы повеселились  над одной из таких ,носящих кодовое название «Маяк». Речь  о другом – о палео- радарах , предназначение которых до конца не ясно… Наши спецназовки великолепно разыграли  спектакль , чтобы всё прошло безболезненно...Полиция вовсе не нагнала беглянок. Да и не лохотронщицы то были ,а  посланницы планеты ХОЛ…Все ваши вещи были найдены между  мегалитами –антеннами, зовущимися здесь Двумя Сёстрами. Они туда непонятно как перенеслись и вначале аннигилировали, а затем- материализовались. Возможно, это древний телепортер…»
    Среди  странных событий  «на закуску»  были  многократно появляющиеся за окном такси каменные рога на горе и доска почёта. Когда «доска» возникла в третий раз – Дымов увидел на ней среди передовиков виноградарства и виноделия знакомые мордашки девиц. Впрочем, он мог спутать  доску почёта со стендом возле полицейского управления в Судаке. Те же  женские физиономии красовались среди ориентировок объявленных в розыск мошенниц. Дымов не мог не заметить и того, что как бы испорченная дождём  фотка брюнетки запечатлела  древнюю крючконосую старуху.  И это бы ничего –все молодухи когда-то обращаются в косматых  сморщенных ведьм.  Но  было не совсем понятно -почему  среди тех же фотографий  размещён и портрет его жены со строго сдвинутыми бровями и гневно шевелящимися губами.   Олега Анатольевича  насторожил не столько этот оживший портрет( нынче у каждого в руках смартфон и повсюду электронные табло), сколько  направление в котором двигалось  уже оторвавшееся от земли «такси».  Да и за рулём  был не водитель, а знакомая ему  манекенша  в тельняшке .  Она –то и возила Дымова по кругу и направлялось куда угодно –только не в аэропорт.  Ливанул дождь. Насупились тучи.  Каменные рога бодали небо. Явственно слышалось козлиное блеяние.  И когда  впереди замаячила бухта и  знакомая Дымову скала, он всё понял…
Дымов всё же прочёл послание на обратной стороне запечатанного в бутылку мини-свитка. Когда он  перевернул  листок , а он  был  сделан из какого-то  неизвестного ему , очень тонкого ,полупрозрачного,  металлически поблескивающого материала, он увидел, словно на дисплее , бегущую строку  из непонятной вязи. Он попытался прочесть надпись - и услышал, как в  ушах зазвучала убаюкивающая музыка. На экране  появились  две кошки. Грациозно двигаясь, они перетекли в двух «сестрёнок».  Облачённые  в серебристые  скафандры девушки вошли в  сверкающий шар. Раздался легкий звон, словно звук бьющегося о камень стекла, - и  тончайшая субстанция истаяла.
12. февраль. 2018 г.

ПАРУСА ДЛЯ АССОЛЬ***
1.
От  пляжа с раскалённым галечником, остужаемым по неровным краям набегающей пенно-кружевной волной, до  скалоподобных генузских стен Судака; от феодосийского базара с серебряными слитками кефалей на прилавках, бесконечных витрин с сувенирными раковинами и игрушечными парусниками, в которых отражается текучее разноцветье курортного люда, словно паря всем телом над морским дном и разглядывая его дива сквозь стекло маски,  Константин Круглов, вновь и вновь оживлял в памяти происшествия прошлого лета.
  В стекле сувенирной лавки он как следует и разглядел её в первый раз. Не среди наплывающих фигур и лиц, прогуливающихся по набережной отдыхающих, а сидящую на раскладной скамеечке рядом с рисовавшим её уличным художником. Делая вид, что интересуется  миниатюрной моделью  корвета с алыми  парусами он, на самом деле любовался её лицом с вздёрнутым носиком, конопушками, чему-то далёкому и недостижимому улыбающимися ненакрашенными губами, глазами, один в один повторяющими цвет безмятежного моря за её спиной. Лёгкий утренний бриз шевелил её волосы, словно кто-то невидимый благоговейно прикасался к льняным прядям.
 Ему показалось, что он  уже видел её неподалеку от нудистского пляжа, в бухте Весёлой, и вначале –издалека принял её за почитательницу этой традиции  ищущих слияния с природой коммун хиппи, но подойдя чуть ближе,  оставив при этом почтительную дистанцию, и  ненавязчиво сбросив с себя прилипающие к телу майку и шорты, убедился , что просто на ней был такой узенький купальник-ну практически какие-то тоненькие верёвочки и треугольнички. Ему померещилось в другой раз , что её же он видел и среди возвращающейся, двигающейся навстречу с экскурсоводом во главе туристов на Тропе Голицина среди  скальных нагромождений Нового Света.
Желтовато-русые волосы были спрятаны под бейсболку с козырьком-клювиком, она скользнула отрешённым взглядом по лицу встречного бородача  с  палкой-посохом -и они разминулись. В третий раз она возникла  с зонтиком , в рэтровой шляпе и в длинной лёгкой юбке в стиле начала прошлого века  на ступенях   деревянной лестницы дома-музея Волошина в Коктебеле как раз в тот самый момент, когда Константин  направлялся  к входу; его буквально заворожили её бирюзовые глаза цвета  безоблачного неба –мечтательные, подёрнутые таинственной поволокой. Губы шевелились, как будто она читала про себя «Обманите меня, обманите…» Она ли это была или нет?- он и сам не был уверен. 
 Дело в том, что иногда она же представлялась ему в совершенно фантастическом виде- то выныривающей из воды дельфинихой, на мгновение обращающейся в прекрасную девушку, то разлёгшейся на берегу великаншей по корневищам и свесившимся кустарниками волос которой, жадно вдыхая запахи перемешанного с ароматом туи морского воздуха, он карабкался, чтобы подобраться поближе  к недостижимому куполу синевы –и убедиться, что две возвышенности –это не груди гигантши, а только два выступа затвердевшей лавы бушевавшего здесь некогда вулкана.
 Быстро нанося цветными мелками на ватман  штрихи, рисовальщик  делал всё более чёткими очертания её чудесного лица. Портрет оживал - и чуть ниже выступающих ключиц художник наметил алым край платья, которое было на девушке.
 По всему черноморскому побережью, а особенно в Крыму, в ярко-разноцветной толпе приезжих всегда можно увидеть алые пятна этих платьев. Они полощутся на ветру на узкобедрых, раскачивающихся на мачтово-длинных ногах  див подиумных кондиций, колыхаются, свисая с их плеч, как паруса с рей . Они сияют,  словно попутным ветром будущих курортных романов надутые крепкими бёдрами и всем тем , что есть справа , слева по борту –выше и ниже ватерлинии у каждой женщины, под всеми парусами прущей по шумным волнам пляжей, набережных и кафе к своему счастью, как пиратский галеон, – на абордаж.
Грозная кариатида на носу корабля , чуть ниже бушприта , на котором трепещет так похожий на эти едва прикрывающие самое сокровенное лоскутики - кливер. Устоять невозможно. И ты будешь завоёван, потоплен в пучине пьянящих глаз, запутаешься в Саргассовом море этих волос, погибнешь , обволакиваемый вашей курортной тайной: у девушки , конечно, -муж в Орле или Тюмени, у тебя жена в уральском или сибирском промышленном гиганте.
Последние штрихи. Растирания указательным пальцем полутеней. Пшикание укрепляющим лаком из баллончика. В тот самый момент, когда заказчица портрета  расплачивалась с художником, принимая от него свёрнутый в трубочку рисунок, Костя, уже отвернувшись от витрины с сувенирами и увидев направленное на него жерло мортиры времён морских баталий(рядом с этим палившим когда-то из бортовой ниши  корвета по неприятелю раритетом облюбовал портретист место) понял, что завоёван. 
Она скользнула по нему отсутствующим взглядом, ласковый ветер облепил её всю тонкой огненной тканью  – и, вертанувшись на каблуках, девушка , словно танцуя румбу, направилась мимо статуи бородача Айвазовского с его  медной палитрой, раскрашенной  выдавами белил, производимых сизарями и чайками. Она уходила. От колготящихся у кассового входа в музей-галерею мариниста, навсегда унося свои лазорево –безмятежные моря глаз  под сдуваемой шаловливым Бореем набок золотистой прядкой. Вот уже  алое пятно её платья – едва видно в мельтешении толпы. Вот уже это только тлеющий среди пёстро-серого пепла уголёк. Догнать! Костя кинулся вдогонку, чтобы не упустить из виду эти пересекаемые вантовыми подвесками лопатки-крылышки, эту строчку позвонков между ними. Статуя Венеры в нише, подъём в сторону фонтана по улице ; за неделю жизни в Феодосии он уже успел исходить этот приморский городок, где когда-то на базарах торговали не только рыбой и крабами, а и белыми невольницами, где в исполненной в стиле модерн  гостинице «Астория»  додумывал свои думы о будущем России перед бегством в Стамбул   генерал Деникин…Где…Она подошла к кассе декорированного корабельными канатами и якорями дома-музея Александра Грина. Устремляясь за девушкой  следом, Круглов выхватил билет из руки кассирши- и тут же нырнул в прохладные музейные чертоги.
   2
 Он не знал с чего начать. Боялся, что она отошьёт его –и тогда … Но она –не даром же скульптуры этих напирающих обнажённым торсом наяд крепили на нос боевых кораблей!- начала сама.
Стоя у барьерчика, отделяющего кабинет  Грина от посетителей, она разглядывала это вместилище вдохновения. И он подошёл так близко сзади, что услышал её дыхание и уловил запах её просоленного морем, провяленного на южном солнце тела. Внимание Круглова рассеялось. Ему показалось, что он сам сидит за этим письменным столом и, обмакивая перо в чернильницу, пишет. Да, конечно. Перо бежит по бумаге, производя на свет мечтательно-фантастический  сюжет, чуть слышен  скрип металла  о целлюлозу, в отворённое окно, на котором ветерок надувает парус шторы,  доносятся шумы  улицы, они лишь фон, плеск прибоя, звуковая  пена…
 Вдруг  на фоне этого аккомпанемента прозвучала флейта её голоса:
-Неужели здесь были написаны «Алые паруса»?
Собственно, это был вопрос не к нему. Скорее просто размышления вслух.
- А почему бы нет? – с неуверенностью в голосе(а вдруг всё же отошьёт?) пролепетал Круглов.
- Так вот обыденно! - подхватила она диалог,  словно только и ожидая того, что Костя откликнется на её вопрос в никуда…
   3.
Пятнадцать минут спустя они уже шли в сторону набережной мимо минарета дачи  Стамболи. «На камушках» было людно, но не настолько, чтобы не найти места для двоих, не  отличавшихся тучностью купальщиков. Она вышла из воды вся в жемчугах солёных капель(потом, когда они уединялись на «Золотом пляже» на другом конце Феодосии, он слизывал с неё эти капли языком), словно та самая скульптура наяды на носу корабля, садящегося на мель. Пока спускались к набережной, перезнакомились. Её звали Олей, фамилии она не назвала, впрочем -что значат женские фамилии, сменяемые, как галсы парусника в море по мере смены мужей! Попробовав беззвучным шевелением губ это имя: «Оля, Оленька, Оль», - он тут же обнаружил в нём , как жемчужину в раковине, запрятанное внутрь этой звуковой волны имя - Ассоль.
Выбравшись на берег   нарочно чуть раньше  для того, чтобы получше разглядеть её, он поджидал.  И вот она выходила из воды, словно героиня Грина, устремляясь навстречу своему капитану Грею. Правда , пока её ждал не принц, а только Константин Круглов, но это мало что меняло «по сюжету».
Устремляясь навстречу  нависающему над набережной  слева от дворца из «Тысячи и одной ночи» -дачи Стамболи- отеля «Алые паруса», она со счастливым смехом бухнулась на раскалённую гальку рядом с Костей.  Отель во все палубы и паруса своих этажей и  открытых солнцу и морю балконов ждал. Этот, стилизованный под парусник  «приют одиноких сердец»  и должен был унести их в открытое море курортного романа. В  сюжетах этого жанра, порой щемящее-лиричных, а порой пародийно-анекдотических, в его извивах с вполне предсказуемым финалом, всегда есть что-то метафизичное , а то и мистическое. Даже , оперирующая миллионами комбинаций теория вероятностей, вряд ли объяснит –почему двое встречаются в бурной курортной толчее.  Никакой  закон всемирного тяготения  или квантовая механика не  осмыслят, что за космическая сила и что за торсионные поля    влекут  двоих в объятия друг друга. И  именно их, а не кого-то другого.  Непостижимо. Необъяснимо.  Комбинация  всегда уникальна. Но…В нужное время  в нужном месте две человеческих микрочастицы оказываются прижатыми друг к другу в ускорителе курортной круговерти. В этой русской рулетке, стреляющей патронами безумств.   Тяготение оказывается столь сильным- что уже  не разорвать. Что же потом? Гильза- летящая в песок? Набухающая на виске  алая роза? Или сухой щелчок холостого выстрела? Слияние ? Таинство сингулярности, предшествующее взрыву?
Какими судьбами – учитель литературы  из  городка  учёных  под Новосибирском Ольга  Николаевна  Свиридова и архитектор из Уфы Константин Александрович Круглов оказались в Феодосии в августе 2014 года – в каждом отдельном случае вполне объяснимо. Она –ехала сюда не только да и не столько затем, чтобы  валяться на пляже, купаться в море, крутить роман. Её интересовал недавно открывшийся в Феодосии музей сестёр Цветаевых, мечтатель Грин, маринист Айвазовский и, конечно,  коктебельский отшельник Максимилиан Волошин. Его влекли сюда - архитектурные раритеты  стиля модерн-эти  шедевральные кованные балконы, воспроизводящие прихотливые растительные орнаменты. Это смешение стилей всех эпох, начиная с античности, микс,  в котором  завиток ионической капители оказывался рядом с готическим стрельчатым окном, барочный  лепесток на фасаде- по соседству с классически – строгим ампиром фронтона. Но, как оказалось , все эти «входные параметры»  были лишь внешней оболочкой  и может быть далеко не первопричиной того, что произошло с ними  именно в августе  того года, когда Крым возвратился в Россию.
   4.
Утреннее солнце золотило барочные  завитки на её голове. Алый парус платья штилево свисал со спинки стула. Все эти брамсели, кливера и … все остальное, что составляет оснастку парусника под названием «Женщина» - было там и сям разбросанно по гостиничному номеру, снятому Константином по приезду в Феодосию без какого –либо ажиотажа. После выпитого в кафе вина, пьянящей прогулки по залитой лунным светом набережной, они, словно провалясь в орамленный  изузоренным багетом  пейзаж штормового моря, устроили в притихшем теперь номере  со свежим букетом роз в вазе и недопитым вином в бокалах -на столе –форменный ураган. Такая тихая и безмятежная на первый взгляд Оленька сдирала  одежду  и с себя, и с Кости, обрывая пуговицы.
   Круглов не хотел будить её. Он принял душ, тихо оделся, написал записку со словами «жди, я скоро» и, двинулся вдоль набережной, высматривая съестное для позднего завтрака. Уличные художники уже развернули свои вернисажи – он шёл вдоль сотни раз повторявших наготу её великолепного тела ню. Она лежала , закинув руки за голову. Она расчёсывала волосы, отражаясь в зеркале, где, как  на картине в раме можно было рассмотреть всё, всё , что вчера было скрыто платьем, даже без купальника. Всё это он увидел, вернувшись в номер с бутылкой мадеры, фруктами, чебуреками.
-Ты сильно тратишься, Костя! –заботливо произнесла она, приближая сонные ещё губы к его губам.
-Не бери в голову. У меня состоятельный  заказчик проекта. Нефтяник из Тюмени –купил участок в Бухте Весёлой возле Судака –и намерен строить там виллу. Он хорошо платит…
 И Костя протянул ей, увитой, как в античную тогу-в простыню, бокал с вином.
  5.
Лёгкое опьянение ударило в голову –акварелями Максимилиана Волошина, генуэзскими развалинами, храмом на горе , в который они вошли и стояли у алтаря , взявшись за руки,  словно их кто-то венчал. В доме-музее Макса, как звала его Оля, они созерцали стеллажи с книжными полками, мольберт, скалу за окном, в которой был запечатлён профиль коктебельского поэта- ясновидца. Периодически звонил из Новосибирска Олин муж, университетский профессор, «ядрёный физик» , как она сама его охарактеризовала. И Ольга Николаевна докладывала ему о своих перемещениях.
-А сейчас, Серёженька, -словно ведя репортаж говорила она мобильнику.- Мы находимся в доме музее сестёр Цветаевых…Да нет, «мы», -убаюкивала она бдительность оторванной о себя половины, -  я сказала, как будто это прямой эфир, ты же помнишь, как я работала на телевидении до рождения  Васеньки…
 Константину Николаевичу было звонить некому. Недавно от него ушла жена. После возвращения из Таиланда, ничего толком не объяснив, сгребла монатки, и - исчезла. Поди, вот так же, обретя своё сокровище, в курортном бедламе…Его мобильник молчал.  И он фотографировал, фотографировал, набирая материала для своего коммерческого проекта. Его нефтяник собирался отстроить под Судаком настоящий Бахчисарайский дворец.
6.
В калейдоскопе  наплывающих один на другой, сливающихся и распадающихся образов Оля как бы меняла маски. И в этом карнавале –она могла быть то Мариной с портрета в музее сестёр, то египетской царицей Таиах из кабинета Макса, то Ассоль с обложки купленного в книжном развале томика Грина. И непонятно –кем она была больше.
-Иду вдоль генуэзсскиз стен!- декламировала Оля, трогая древнюю каменную кладку и впадая в транс.- Непостижимо! Марина и Анастасия бродили здесь! Это было ровно сто лет назад.  А ещё непостижимей то, что потом одна из  беззаботных сестёр –курортниц оказалась в ссылке –в Пихтовке, куда я попала по распределению после пединститута до того, как вышла замуж за моего «ядрёного физика»…
 Она много  рассуждала о  странностях судьбы, роковом стечении обстоятельств . Она  рассказывала  о том, как вьюжными ночами в предоставленном ей домике на краю таёжной деревушки, ей мерещился скрип половиц  и слышался  женский  голос. На столе возле стопки тетрадей с детскими сочинениями  стояла фотография: сестры Цветаевы – Анастасия и Марина.  Часто, засыпая, она разговаривала с ними...Тогда -то и появился в её жизни физик Серёжа. Она увидела его в школьном коридоре с испачканными мелом руками. Его  тоже распределили в васюганскую глушь. Сразу после окончания «универа».  И ночами он стал рассказывать ей о том, как устроены Вселенная и  адронный коллайдер. И что это по сути –одно и т же.  Как-то он взял в руки фото сестёр и сказал: «Ты на неё похожа…» И добавил что-то о том, что во Вселенной  существует множество планет –двойников. И где-то  обязательно   есть наши подобия…
Теперь  она-жена физика- физически ощутила, что её подобия рассредоточились по пространству и времени , о свойствах которых так много рассуждал вслух  Сергей, в виде  бесконечной гирлянды  образов и ситуаций.  Теперь она как бы сразу пребывала на нескольких планетах. В избушке на окраине сибирской деревни со своим женихом, дерзновенно замышлявшим учёбу в аспирантуре, кандидатскую, докторскую. В гостиничном номере на берегу южного  моря.  И в   Академгородке , где благодаря  феноменальным талантам мужа им быстро предоставили двухкомнатную с  соснами под окнами.

 7.
Жестокое танго курортного романа  уносило любовников безумным вихрем буйного кутежа. Солёный вкус морской воды на губах смешивался со сладким крымским вином. Краски  знойного августа, запахи и музыка прибрежных кафе зыбились  миражами. Чёрные, как вздёрнутый на мачту  Весёлый Роджер, ночи. Сверкающие, как   сокровища, дни. Жаркие вечера отворяли сундуки  с драгоценностями огней набережной.  Ольге и Косте  что-то казалось. И у нее и у него было такое ощущение, что их как бы транслируют во  времени. Что они – перетекающие из тела в тело скитальцы вечности. Что –то вроде полупрозрачных  медуз, уносимых течением.
- А ты похож на Макса! – сказала она однажды , когда они лежали в постели обессилевшие.- Я бы никогда не изменила Серёже. Но… Когда я увидела твою бороду и лохмы… Двойник!
-Ты ведь даже не обратила внимания на меня…
-Обратила, но не подала вида. Я засекла тебя, когда ты ещё разглядывал меня в самый первый раз…
- Когда тебя рисовала уличная художница?
-Да. А потом ты догонял меня - и я испугалась…
-Но всё же заговорила…
-Я испугалась твоему поразительному сходству с Максом. Хотя он был толстяк, а ты…
-Тоже – не кожа да кости, хоть и зовут Костей, - воспроизвёл он дежурный каламбур.
- Ты мне говорил, что портрет Цветаевой в музее сестёр, будто с меня писан…
-Да -иногда –ты практически один в один- Цветаева.
-Мне и раньше говорили. Вот я и думаю. Неспроста мы встретились…
-Она плохо кончила в Елабуге…
-Ты не подумай, я не то что бы верю в реинкарнацию, но…
- Мы это-ОНА и ОН?-хочешь ты сказать, -налил Костя себе вина , глядя на обросшего хиппи в зеркале…-тогда есть объяснение -почему от меня ушла жена.
-Не знаю , - слабеющим эхом отозвалась Оля…
8.
Они стояли у ворот домика в частном секторе, где  Оля сняла комнату за 200 рублей  в сутки и куда хозяйка не велела «водить». Время её отпуска подходило к концу. В сущности, они могли плюнуть на всё , снять другое жилье по дешёвке и –  оборвать связи с внешним миром. Финансирование и сроки  заказа Круглова  позволяли сделать это , даже не селясь из-за безденежья в палатке возле нудистского пляжа, где кучковались стареющие хиппи и тщетно пытающаяся на них походить нахальная панковая молодь. Булка хлеба летом 2014 года стоила  на крымском побережье 14 рублей. А много ли надо было Оле и Константину? Двоим. На сильно опустевших пляжах зависали украинские беженцы, по набережной дефилировали маскирующиеся под отдыхающих  спецслужбисты в шортах, их разбавляли люди, у которых не было денег на поездки на дорогостоящие зарубежные курорты. Давая отхлебнуть из прихваченной с собой  бутылки голым пляжникам  и гитаристам,  Ольга и Константин  бродили по их первобытным становищам – и им казалось, что  они  останутся здесь навечно.
  Но в  пестрой мозаике судеб  они оказались беженцами от самих себя - в никуда. И это никуда уже накатывало, готовое смыть  их необитаемый островок в виде номера приватизированного санатория, где даже не появлялась Пятница-уборщица, и они  были предоставлены самим себе.
Костя  ощущал себя захватчиком чужого сокровища. Пьянящие, как радость пирата- бочёночки с элем, икры её ног. Роскошь её тела в постели санаторного номера, драпированного утренними лучами солнца- сводила  его с ума. В Круглове всё бунтовало, когда он думал о том, что  скоро – занавес.  Фенита ля комедиа…»Петля! Петля!  Елабуга!»- колотило в виски. Она встала на табуретку –и… А её сестру сослали в Васюганские болота – и там она из царевны превратилась в лягушку. Но  почему? И какая петля, если у этой благополучной женщины есть всё-любимая работа, муж, сын-студент, достаток. А петляет время. Кружит. Устраивает водовороты. Искривляет пространства. И в петлю попала не она, а он –и эта удавка удавьими кольцами  сжимает его  всё туже и туже …
-Всё, Константин, я покидаю наш Константинополь, -донеслось до него сквозь похмельную дрёму.
 Как? Уже! Костя вскочил с постели. В номере царил невообразимый кавардак. Пустые бутылки-батареей. Засохшие в вазе розы. Несколько , сделанных уличными художниками её портретов. На них были запечатлены  совершенно разные женщины. И Кругликов  в общем-то  не был  уверен-сколько их было.
 Неужели? Уехала? Паром в Керчи! Автобус. Поезд . Самолёт в Симферополе!  Ещё можно успеть. Но становилось понятно, что уже никуда не успеть, никого не догнать, ничего не вернуть.