СМЕХ

Сколько я себя помню, я всегда был довольно серым и скучным человеком. Меня сложно развеселить даже самой смешной на взгляд окружающих шуткой, только иногда я могу ухмыльнуться, наткнувшись на изредка появляющийся в новостной ленте соцсети мем. В компании моих немногочисленных друзей (ну ещё бы, много ли согласится дружить с такой унылой посредственностью, как я) я чаще всего сижу в стороне, пока те разрываются от громкого хохота. Мне всегда было интересно, каково это — смеяться и чувствовать, что телу едва хватает воздуха, чтобы не посинеть, и его сводит страшной судорогой, сосредоточившейся в мышцах живота. Этот вопрос долго зрел в моём сознании и окончательно дозрел сегодня, когда, стоя на задрипанной автобусной остановке в подмосковном индустриальном райончике, я случайно остановил свой взгляд на неприметном обтёртом объявлении, напечатанном на дешёвой жёлтого цвета офисной бумаге. Её автор явно долго и упорно "игрался со шрифтами": я почувствовал боль в области глаз, когда подошёл, чтобы приглядеться. Самая большая надпись гласила: "Курсы раскрытия чакры угара". Сперва я опешил от настолько странного заголовка, но мучивший меня годами вопрос тут же дал о себе знать, и я покорно сорвал с объявления номер телефона руководителя этих "курсов". В тот же вечер я позвонил ему.

Следом за прервавшимися гудками меня поприветствовал энергичный и неприятно громкий голос; я даже не обратил внимания на то, принадлежал он женщине или мужчине.

— ОЙ, ЗДРАВСТВУЙТЕ, ВЫ К НАМ НА КУРСЫ ЖЕЛАЕТЕ ЗАПИСАТЬСЯ, ДА??? КОГДА ВАМ УДОБНО? ЖДЁМ С НЕТЕРПЕНИЕМ!!! — протараторил из трубки голос, вонзившись в мою барабанную перепонку и чуть было не разорвав её.

Я испугался и долго не мог ничего ответить. Судя по понимающему молчанию с другой стороны, подобные моменты частенько случались в практике моего собеседника. Спустя практически минуту он чуть тише спросил меня:

— Как вас зовут???
— М-меня зовут Михаил.
— Когда вы в последний раз ОТ ДУШИ смеялись??? - быстро произнёс голос, сделав явный акцент на словах "от души"; от него я чуть не выронил телефон из рук.
— Не помню.
— У вас тяжёлая депрессия?
— Нет, не думаю. Мне не грустно, я не хочу умереть, мне просто не смешно ни от ничего.
— Я вас поняла, — только после этих слов я понял, что со мной говорит женщина, — Приезжайте к нам завтра в пять часов вечера. Вам будет удобно?
— Вполне. Спасибо, — сказав это, я с облегчением сбросил. После разговора осталось ощущение, что мне насрали в душу — настолько меня раздражал крикливый этот голос. Особенно оскорбительным оказался вопрос о клинической депрессии, который, как мне показалось, был задан с издёвкой. Наверное, мне всё-таки показалось.

Когда я пришёл в назначенное место, у меня появилось стойкое ощущение, что попал я куда-то не туда. Вероятно, это мой мозг из последних сил сопротивлялся и не хотел принимать абсурдную действительность. В плохо освещённом старом офисном помещении, этаже на втором, меня встретила пухлая школьница лет шестнадцати; за её спиной возвышался сильно худой молодой человек со слегка бешеными светлыми глазами, одетый в треники и яркую рубашку с пальмами; пожилой мужчина в грязно-бежевом протёртом сальном костюме с белой шляпой; таджик, выглядевший как-то уж слишком потаскано; и, собственно, руководитель - женщина лет сорока, одетая в офисные брюки и синюю водолазку. В глаза бросалась её ярко-рыжая шевелюра, собранная в высокий хвост, и жирный, довольно вульгарный макияж. Выглядела она как собирательный образ продавщицы с рынка. Сочетание цвета её теней и кофты почему-то умилило меня.

Я ощущал себя СИЛЬНО не на своём месте, было как-то глупо и неприятно. Настолько, что хотелось всех в индивидуальном порядке послать на хер, наорав заветные слова прямо в лицо. Но я сдержался, вспомнив интересный заголовок и поймав себя на мысли, что мне любопытно, что здесь вообще сейчас будет происходить. Да и вообще, если быть честным... я бы постеснялся.

Оторвавшись от разговора с дедушкой в костюме, руководительница шустро вышла в центр комнаты и, сделав резкое приветственное движение руками, громко произнесла: "Счастья вам, дети! Становитесь вокруг меня, ребята!" Я заметил, что рядом с ней находилась табуретка, на которой стоял старый магнитофон.

Пересилив себя, я встал в круг. Меня напрягало буквально всё — вечереющий за окном пейзаж из голых деревьев и труб какого-то завода, унылые лица и их сомнительный социальный статус... Возможно, это цинично, но я чувствовал себя мерзко, будто соприкоснулся с маргинальным обществом; я твердил себе, что достоин большего. В гремучую смесь эмоций постепенно капал страх того, будто стоящий сбоку таджик убьёт меня, когда я буду последним выходить из офиса. А может тот дрищ — наркоман, который начнёт вытрясать из меня деньги. Ту девочку, возможно, бьют дома родители-алкоголики, а сама она издевается над уличными животными. Меня окружали люмпены.

Женщина-продавщица включила магнитофон. Заиграла абсолютно ненормальная музыка с наигранно-весёлым мотивом, создавшая впечатление, будто всё происходящее было тупым сном, приходом — в общем, чем угодно, только не реальностью. Дедок в костюме качал головой в "такт" композиции, и руководительница одобрительно кивнула в его сторону, усмехнувшись так, словно думала: "Вот он, мой лучший ученик!"

Музыка стихла, после чего руководительница тут же начала свою речь:
— Вы все здесь в первый раз. И я хочу, чтобы он же стал последним, — таинственно и на удивление спокойно сказала женщина, на последнем слове взглянув прямо в мои глаза. Я почувствовал, как немеют ноги — шутки кончились, становится опасно. Не зря вся эта атмосфера казалась мне крайне ненормальной. Её словно вырезали из русского артхаусного фильма и криво вставили в мою обычную человеческую жизнь. Оцепенев, я, разумеется, продолжил стоять в кругу.

— Я имею в виду, что действительно хочу сделать вас нормальными людьми — чтобы вы смеялись, как я, когда, например, вам рассказывают анекдот! — широко улыбаясь во все 32 не совсем здоровых зуба, вещала руководительница. Я почти не слушал её, в красках представляя, как моё мясо продают на чёрном рынке. Я мысленно матерился на себя за решение приехать сюда.

— Я научу вас жить на РАССЛАБОНЕ! Садитесь все на пол! — в своей манере, громко и задорно, крикнула женщина, присаживаясь на пол у табуретки. Вдруг в комнату вошла сутулая азиатка, уткнувшаяся в пол, и начала расставлять рядом с каждым из нас по кружке. Все они были разные. На моей, например, было написано название какой-то неизвестной мне фирмы, начинающееся на "ОАО". Скромная женщина налила в кружки кипяток и кинула в каждую по пакетику чая "Липтон".

— Для начала мы все заварим себе чайку, чтобы расслабляться было удобнее. А затем мы начнём сеанс!

Чаи заварены, я морально измотан, руководительница — на пике своей инициативности в решении проблемы собравшихся. Вновь заиграла музыка, на этот раз ещё более странная — кажется, это был ремикс из системных звуков "Виндовса". Я начал привыкать к нездоровой атмосфере и действительно расслабился, но, скорее, от усталости. Абсурд достиг предела и я даже нервно посмеялся, что заметила руководительница — она резко посмотрела на меня и от души улыбнулась, искренне радуясь эффективности своей терапии.

— Вооот, умничка!! А я думала, что ты там подыхал, пока со мной по телефону говорил!! Можешь же, когда хочешь, а!!

Я не слушал её. Я пил чай и мысленно был не здесь.

Спустя час пространных разговоров, которые я пропустил мимо ушей, смеялись мы все. Не знаю, что так подействовало на остальных. Возможно, то были плоды упорной работы Тамары Львовны (так, оказывается, звали руководительницу). Как бы там ни было, я смеялся. Смеялся вместе со всеми, беззастенчиво рассказывая тупые анекдоты и кривляясь. Мы словно связались невидимыми проводами, не зная друг о друге ничего, кроме смеха, улыбок и бессвязных шуток, из-за которых, казалось бы, хрена с два я когда-нибудь посмеялся бы. Я растворился в потоке смеха. И мы смеялись, смеялись, смеялись...

               

                январь 2018