Воитьельница Ольга. Книга 3. Собирательница Земель

                ВОИТЕЛЬНИЦА  ОЛЬГА
                СОБИРАТЕЛЬНИЦА  ЗЕМЕЛЬ
    
                КНИГА  3.

                ЧАСТЬ  1.

                ПРОЛОГ.

- А ты знаешь, Артур, мне кажется, что тебя можно поздравить с успехом! Твой доклад понравился всему ученому совету комитета безопасности. Я, исподволь, наблюдал за аудиторией и могу, с полной уверенностью, это утверждать.
Даже Председатель и Командор, несколько раз удовлетворительно кивали головами, после твоих выводов. Особенно, когда выяснилось, что выводы, частично, подтверждают недавнюю гипотезу, которую выдвинул Академик  Вахрушев. А насколько я осведомлен, несмотря на то, что я четыре года отсутствовал на Земле, Председатель и Командор принимали самое активное участие в сборе доказательств, подтверждающих гипотезу Вахрушева.  –  Кабинет, в котором происходил этот разговор, был довольно внушительных размеров. В нем находилось два человека. Один, мужчина солидного возраста,  с густыми, убеленными сединой волосами до плеч, стоял возле открытого настежь окна с запотевшим стаканом тоника в руке. Другой, моложавый, сидел в глубоком, мягком кресле перед низким, изящным столиком, собранного из блестящих металлических конструкций. На столешнице, вырезанной из цельного кристалла горного хрусталя, одиноко стояла чашка остывшего кофе. Именно он отзывался на имя – Артур. Оба были одеты в легкие, светлые костюмы.
 Седоволосый сделал приличный глоток терпкого тоника и поставил бокал на подоконник:
- Но вот в чем я, к сожалению, должен тебе признаться, Артур, – что мне совершенно непонятно, как малолетняя дочь, трагически погибших Игоря и Светланы Стриженовых, без малого десять лет оставалась вне контроля отдела временных перемещений? – Артур откинулся на спинку кресла:
- Я тоже сожалею, Мастер, что не смогу внести ясность, в произошедшие много лет назад, события. Разбирательства, инициированные комитетом безопасности  шесть лет ранее – результатов не дали. Причина гибели временной капсулы, как и отсутствие именного, поискового браслета на руке их дочери – так и осталось тайной.
Я Вам напомню, что долгое время, отдел временных перемещений считал, что в той, непонятной катастрофе, погибла вся семья Стриженовых: отец, мать и малолетняя дочь. И лишь  более чем через шесть лет, была считана информация с перстня безопасности, который неведомым образом попал на руку одиннадцатилетней Валерии – дочери Игоря и Светланы. Этот перстень разрабатывался и массово производился в Ханойском Институте Глобальных  Путешествий, и как он оказался в столь далеком прошлом – выяснить не удалось:  во время знаменитого Ханойского землетрясения, были утеряны все архивы института.
Так – вот: только благодаря считанным сигналам с перстня, удалось узнать, что Валерия жива, и вычислить место и время гибели временной капсулы.
Перстень, обратной связи с нашим временем не имеет, и связаться с его обладателем – шансов нет. Поэтому сразу же был организован десант из двух сотрудников комитета, в ту эпоху.
Главная и единственная их цель – сбор данных о той катастрофе и о судьбе дочери Стриженовых. Десантники со своей задачей справились  наполовину: место гибели капсулы обследовали, но причину установить не смогли: ни аварийного бота, ни самой капсулы на месте не обнаружили. Свидетелей – ни одного. Взяли пробы грунта с луга, где приземлялся аварийный бот с девочкой, и на этом все!
Зато судьбу Валерии – проследили полностью. От первого дня её жизни в том времени, до последнего  дня их там пребывания. С тем и вернулись.
По итогам их разведки  были назначены слушания в комитете. Обсуждать предполагалось только одно: сроки засылки экспедиции для эксфильтрации дочери Стриженовых. Но вышло несколько иначе: слово в прениях взял Академик Вахрушев.  То о чем он говорил – вначале поразило всех, а потом заставило крепко задуматься.
Он предложил оставить все как есть: Валерии необходимо остаться жить в том времени, в котором она случайно оказалась! – Артур поднял с хрустальной поверхности, чашку тончайшего фарфора с остывшим кофе и одним глотком допил остатки:
- Возвращение девочки в наше время – очень большой и неоправданный риск для её психики! Она уже полностью адаптировалась в новой жизни. Старых корней она не имеет. Зато нынешние - уже крепко вросли в новую реальность. Попытка выдрать их и  пересадить в другую почву, может пагубно сказаться на неокрепшей психике ребенка. Необходимо оставить все как есть, но под постоянным контролем службы безопасности комитета .
После долгих обсуждений, комитет принял сторону Академика, но с определенными поправками: поведение нас, современников, по отношению к ней, не должно быть полностью пассивным. И при благоприятном стечении обстоятельств, после её полного взросления, и при её личном согласии  - произвести возврат  в наше время.
Было решено, через перстень, помочь ей активировать, врожденные в этой жизни, качества. Перечислять я их не буду: Вы их уже слышали в моем докладе. Тем более что многие из них, она открыла в себе самостоятельно. Я имею в виду умение быстро двигаться, дышать под водой и видеть ночью. Через перстень мы активировали только телекинез и левитацию. Довели до её сознания, инструкцию по пользованию миниатюрным резаком малой мощности. Но она,  приобретенными способностями, пользуется крайне редко: только в случаях экстремальных ситуаций.
Нам удалось подбросить её одну тонну золота в слитках. Это было сделано для укрепления её, недавно приобретенной, княжеской власти. Академик Вахрушев раскритиковал нас за этот шаг, но было поздно: золото уже находилось в её подвалах. Кстати: она им так и не воспользовалась!
 Поверьте, Мастер: мы не вмешиваемся в её личную жизнь. Не навязываем ей жизненных решений, не диктуем ей поступков, не открываем ей их последствий. Она живет обычной жизнью женщины того времени! Именно на этом настаивал Академик Вахрушев: если этого условия не соблюсти, то доказательства нашей генетической идентичности с древними славянами, проживающими на этой земле несколько тысяч лет назад, будут всегда спорными и малоубедительными.
Но это уже высокая наука, а Вы знаете, что генетика – не самый мой любимый конек! – Артур поднялся, и под тонким пиджаком обнаружилось наметившееся пузцо. Мастер неодобрительно скривил полные губы:
- Артур! А тебе работа в комитете безопасности, идет не на пользу. Я подумаю, как тебе помочь сбросить лишний вес, не прибегая к специальным методикам. Молод ты еще, чтобы вместо брючного ремня, носить подтяжки!






                1.

Не близка дорога к родному дому: более пятисот верст от стольного града Ивеля до Речных Ворот, до городища рода Береговых Ласточек – Игрецы. Тракт, проложенный среди дремучих лесов и болот топких, непроходимых, содержится по – хозяйски справно, бережно.
Для удобства путников – обозников, на расстоянии дневных переходов, заложены постоялые дворы с конюшнями, спальными приютами и сытными столами. Особых изысков в еде не подавали, но кормили сытно и горло промочить медами и пивом, имело место быть.
До недавнего времени, двигаться по тракту было вельми небезопасно: купеческие обозы, среди разбойного люда, слыли лакомой приманкой и легкой добычей, если ватага насчитывала три и более десятка лихих татей. Выскакивали из дремучей чащи, споро разобрались с обозниками и их охраной и уходили на свои заимки, устроенные в глухих, лесных дебрях, по тропам известным только им.
На тракте, после таких непотребностей, оставались только пустые возы и кибитки, да трупы обозников, которым очень не повезло. Рады этому были только сами разбойники, ну и вороньё, да мелкие лесные зверушки, охочие до мертвечины.
Изредка, когда купцам становилось невмоготу от такого беспредела, и они начинали сворачивать свою торговлю со стольным городом, князь Ивельский отряжал сотню, а то и две, гридей из своей дружины, для наведения порядка на тракте.
Через луну, теперь, радоваться начинали купцы и снова вороны. Купцы - довольные сокращением расходов на охрану, воронье – лакомству, удобно для них развешенному в петлях на деревьях, вдоль тракта.
Поскольку, желающих заняться разбойным промыслом было немало – голод воронам и лесным зверушкам не грозил. Через одну – две луны, воровские заимки обживали новые лихие люди, и все возвращалось на круги своя.
Конец безобразиям на тракте положил молодой князь Роман. По его велению, торговые обозы взяли под охрану конные гриди, числом не менее трех десятков. Малые обозы на тракт выпускать перестали. По торговому пути пустил дозоры, в составе которых были знатные следопыты.
Результаты не заставили себя долго ждать: числу желающих раскрыть рот на дармовщинку, резко пошло на убыль, а после разгрома многочисленной ватаги атамана Алкуна – и вовсе сошло на нет.
Эту ватагу, Роман громил вместе с отрядом малой дружины Речных Ворот, в котором службу несла Воительница, тогда еще  никому неизвестная - Найдена, приемная дочь Икутара. Тогда – то и вспыхнула нешуточная любовь между князем и нею. Любовь чистая, всепоглощающая, яростная, ответная! Любовь, которая должна была стать неземным счастьем для обоих!
Но не стала! Яркой, падающей звездой прочертила она небосвод жизни Ольги  (Ольга – родовое имя Найдены) и угасла в короткий миг. Как её и не было!  В памяти остались воспоминания вкуса его поцелуев, запаха мужского тела, нежный, все понимающий взгляд его очей и веселый, рокочущий, заразительный  смех.
 А поверх этого – запах мочи и перегара, трясущиеся персты и длани. Мутные, с ярко - красными прожилками очи и  бьющие в самое сердце - грязные, оскорбительны слова из его, перекошенного ненавистью, рта.

Ольга, мерно покачиваясь в седле, тяжело вздохнула. Бутон услышал и понимающе всхрапнул. Ратища, ехавший чуть сзади, смущенно потупил очи: он не желал, чтобы его богиня, невзначай, узрела в них сострадание и боль. И еще – вселенское преклонение и обожание! У каждого своя жизнь и выставлять её на всеобщее обозрение – негоже!
 Встряхнувшись, как бы отгоняя сон, Великая Воительница огляделась вокруг. Зима резко приступила к сдаче своих прав - красавице весне: снег потерял свою белизну, стал ноздреватым  и желтым. От него освободили свои лапы, растущие вдоль тракта, вековые ели. Зимняя тишина леса, сменилась гомоном птиц, ожидавших прихода теплого света Ярила. Сейчас его видно не было: яркий свой лик, он спрятал в курчавых, смешливых облаках. Время перевалило далеко за полдень, и вскорости ожидался привал с обедом. Половина пути домой – было пройдено, а она этого даже не ощутила.
За очередным поворотом тракта, справа, в окружении мощных дубов, открылся очередной постоялый двор. Саженей в тридцати за ним, змеилось русло небольшой речушки, ныне спрятанной под льдом и снегом.
От тына постоялого двора, к речушке была протоптана широкая тропа, заканчивающаяся  возле полыньи, со свежей наледью. Стало понятно, что речушка – основной источник воды для всего двора. Место для привала – лучше не выберешь! Это поняла не одна она: Симак уже отдавал команды на остановку колоны и развертывания полевой стряпни. Воительницу старались по таким пустякам, как выбор места под ночлег или обед, не беспокоить. Такие решения  Симак принимал самостоятельно.
Ратища, свою службу знал и ценил не меньше: не доезжая до постоялого двора пол – версты, две десятки спецов, по широкой дуге, огибая место привала, ушла в лес. Через малое время, по их следам, отправилась вся остальная колона. Кроме Воительницы. Она решила позволить себе маленькую, всем незаметную, слабость.

Судя по всему, постояльцев на постоялом дворе не было. Хозяин и хозяйка встретили одинокую путницу возле самых ворот. Колонну они зреть не могли: она немного раньше ушла по следу Ратищи,  а вот Ольгу они приметили издалека. Еще бы: одинокая оружная всадница на вороном жеребце!
Хозяин и хозяйка чем – то походили друг на друга. Среднего возраста, худые, с очами в которых затаилась веки – вечная тоска.  Даже пытаясь улыбаться неожиданной гостье, они её скрыть не смогли, да и особо непытались.
После обязательных приветствий и пожеланий взаимного здоровья, Ольга открыла хозяевам причину своего появления на постоялом дворе: она, с малым отрядом дружины Речных Ворот, возвращается из стольного города Ивеля. Отряд на подходе и скоро будет здесь, а она же, ожидаючи, решила побаловать себя домашней пищей: надоело питаться с костра.
 Зачем  поведала хозяевам полуправду – Ольга сама не знала.
Лица хозяев, после сказанного Воительницей, неуловимо изменились. В их очах появилась, пусть слабая, но несомненная искорка заинтересованности. Хозяин сделал пол – шага навстречу Ольге:
- Меня, все в округе, кличут Мотылем. Имя редкое, но мне нравится! Женка, отзывается на имя Фёкла. А как тебя звать – величать, Воительница?
- А так и зови, как назвал – Воительница. Так ко мне все мои товарищи обращаются, и мне мое имя,  тоже нравится! – В знак согласия и понимания Мотыль склонил голову:
- Судя по жеребцу и оружию, ты это имя заслужила! Так мы и будем  тебя величать. – Сделал короткую паузу и продолжил, глядя прямо в очи Ольги:
- Прости матушка Княгиня, но порадовать тебя достойной пищей, мы не в состоянии. И не потому, что не умеем вкусно готовить, а потому – что не из чего. Если бы ты появилась на нашем подворье еще две луны назад – стол ломился бы от разносолов и всяческих блюд. Моя женка, в том большая мастерица.
Спроси, у кого хочешь: от приготовленных ей вкусностей, за уши не оттянешь, пока тарелку
языком не высушишь! Все свадебные каши, которые гуляли в нашей округе, она самолично всегда заваривала. За это и сыскала почет и глубокое уважение. – Ольга удивленно изогнула бровь: назвал Княгиней, но от земного поклона воздержался. Ох, не так прост этот отшельник, как кажется:
 -  А что случилось у вас за эти прошедшие две луны? Какая напасть на вас обрушилась? – Хозяева переглянулись. Видно искали друг у друга поддержки: говорить или молчать. Наконец хозяин принял решение, как в семье и положено. Кому, как не мужчине ответствовать?
- Беда пришла на наши земли, откуда мы не ждали, не думали и не гадали. Рушится прямо на очах, наше хозяйство!
А началось бедствие - с началом холодов. Однажды, поутру, пошел кормить скотину.  И сразу же обнаружил, что нет хряка, которого собирался заколоть на Коляды.
 Хороший был хряк, пахучий. Брюквой, свеклой вареной кормленый. Весом пудов на пятнадцать! Поначалу подумалось, что он закуток прогрыз и на волю гулять навострился. Ан нет! Закуток целый и следов его возле хлева не виделось. Ночью легкий снежок выпал, а  летать хряк, аки птица,  пока не                сподобился.
Зато снег сохранил другие следы: вельми необычные и удивление у меня вызывающие. Ночью, возле хлева, побывали чужаки, своего визита не скрывающие. Следопытом быть не надобно!
На приступке, возле калитки в загон, легко читались следы шестерых детишек и огромной собаки. Или великого волка. Еще был след, от полозьев чужих саней: таких в наших краях не делают!
В тот день у меня гостили двое соседей из близкого хутора. Они все это зрели и согласились, вместе со мной, по следу пробежаться: страху ведь особого не было. Сама понимаешь, негоже троим крепким мужикам, пасовать перед шестью ребятишками! Оба соседа – крепыши еще те, и помоложе меня будут. Вооружились, конечно, кое – чем и поспешали торить след, пока снегом его не присыпало.
Да только все это было пустое. Ничего из нашей затеи не сложилось! До полдня след был зримый и понятным, а как дошли до Земляных гор – оборвался возле первой норы. А там таких нор – больше чем на свекольном поле от хомяков!
Постояли мы у этой норы, затылки почесали, и тронулись в обратный путь. При нашей толщине, влезть в такую дырку, можно только голяком, да и еще жиром обмазавшись.
Погоревали мы с Феклой, слезы в тряпочку собирая, а потом успокоились: хряка жалко, но жизнь после его пропажи не кончилась.
Седмицу жили достойно, как прежде. А потом, утром, обнаружили пропажу коровы и теленка. Все, как в первом беспутстве: следы возле хлева, но теперь девяти отроков, полозья двух саней и три цепочки следов снегоступов - и все!
Княгиня, у меня две сторожевых собаки, но они голоса ночью не подавали, а утром, я их вытащить из конуры не смог. Рычат на меня, хозяина, но очи виноватые, ужасом сдобренны. Мнится мне, что причиной такого их поведения – следы собачьего великана, которые вновь я зрел у хлева. Воительница оживилась:
- А поведай мне, уважаемый Мотыль, как тебе удалось  по следам, так точно определить число детей, у тебя в «гостях» побывавших?
- А вот ныне, ты, Матушка Княгиня, подошла к самому чудному, что меня по сей день мучит и не дает спокойно спать: к детским следам на снегу. Заметь, я не глаголал про детей, а упомянул  лишь о  детских следах!
Посчитать их - труда не составило. Все они отличались друг от друга и сходными были лишь по парам. Сколько пар насчитал, знать столько человек, и захаживали к тебе в «гости». При первом разбое, я насчитал шесть пар, при втором  – девять. Вот и вся премудрость!
Но чудо было в другом! Уроженцы не наших земель наведывались к нам: издалече они сюда нагрянули. – Ольга слушала затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово:
- Растолкуй мне свои домыслы, Мотыль, да по подробнее. Зело ты мой интерес подогрел! Только глаголь напрямки, без экивоков. Не заставляй меня, тебе вопросы задавать! – Мотыль подтянулся, расправил плечи, и взгляд его стал цепким, колючим: - Повеление твое уразумел, Княгиня, и смиренно повинуюсь. Все дело в отпечатках обуви на свежем снегу. Не в наших краях ладилась ихняя обувка, не по нашему крою резана подошва. И крепится она  не конопляной дратвой, а тонкой вощеной и витой кожей, какую мы делать, еще не сподобились! Слишком тонка и дорога такая работа!
Более тебе скажу: такую обувь я не зрел за свою жизнь, ни у одного народа, А ты знаешь, что через постоялый двор, проходит всяческий люд и у каждого рода – племени, свои уловки и секреты. Но я голову даю на отсечение:  в обувке таких мастеров, допреж, никто на мое подворье не захаживал. Я до одежки и обуви иноземцев - зело любопытный, и мимо моих очей, такая работа, ни в жизнь бы не прошла.
И еще: снегоступы они делают совершенно иначе. Мы ладим короткие и широкие, чтобы наст вес человека держал. Они - узкие, не шире двух вершков, но зато себе в рост.
Я по длине подошвы, прикинул рост непрошеных гостей: вышло у меня - менее двух аршин (аршин – 0,71м). А именно такую длину имели сломанные снегоступы, которые мы нашли на подходе к норам земляных гор. Вот так я помыслил, что пакостит нам, народ далекий и доселе неведомый.
А теперь самое главное! Порешили мы с Феклой не сдаваться и пугнуть «дорогих» гостей, когда они, в очередной раз, приблудятся воровским делом на подворье заниматься. Для этого свой ночной дозор удумали: половину ночи в хлеву караул несет она, остаток ночи – я. У нас ведь живность еще оставалась: овец полтора десятка, лошадь, жеребенок – погодок, птица всякая, свинья с поросятами. Есть еще, на что супостатам покуситься!
Четыре ночи прошли спокойно, без тревог, а вот на пятую, перед утром, они и пожаловали. Шли очень сторожко, но я, сидя под камышовой крышей конюшни, их все - таки услышал. То утро было морозным, и снег вельми скрипучим сделался.
Воры, особо не суетясь, сразу направились к овечьему загону. Подойдя вплотную, остановились, сняли снегоступы и начали осматриваться. Ночь была лунная, но они стояли в тени от стенки загона, плотной кучей, и сосчитать, сколько их пожаловало в этот раз – не было никакой возможности.
И вот, что сразу бросалось в очи: для отроков они были - уж очень широкоплечи. Ну, прямо такие крепкие мужички, только маленького роста!
 И тут я почувствовал на себе чей – то взгляд, от которого по всему телу побежали мурашки животного страха. И исходил он от огромной псины! Её я разглядеть не успел: помню только горящие огнем  очи и после этого – сплошная темнота. – Мотыль передернул плечами: было видно, что даже воспоминания о той ночи, вгоняют его в дрожь:
- Очнулся я, когда было уже почти светло.  Тело болело, как – будто по нему обмолотными  цепами прошлись. Спрыгнул с крыши и огляделся: на подворье никого не было. Но и в овечьем загоне гулял ветер. Полтора десятка овец исчезли до единой. Снег, возле него, покрывали многочисленные следы детских ног.
Вот и весь сказ про нашу беду.  Из всей живности на подворье остались лошадь с жеребенком. Птицу, свинью с поросятами, мы сами порубили и заморозили. Не отдавать же её ненасытным пришельцам! - Мотыль тяжко вздохнул, отвернулся в сторону и смачно высморкался при помощи двух перстов. Воительница, внимание на непотребную выходку, даже не обратила. Она было во власти, только что услышанного, рассказа:
- А поведай мне, хозяин, беда свалилась только на твой постоялый двор, или соседние тоже разору подверглись?
- У них - то же самое. Только они победнее нас, поэтому грабеж не так больно бьет по хозяйству. У одних – две свинки свели, у других – десяток гусей пропало, у третьих – телку уволокли.
Мы, было, сговорились, совместно к Земляным горам наведаться, да сомневаюсь я в этом: боязно! Слишком мало, об этих коротышках мы знаем.  Если они такие дела, без ущерба для себя, свободно ворочают, тогда и нам надо за ними повнимательней приглядеть, да сил малость поднакопить. Судя по всему – шапками их не забросаешь!
               
               
                2.    

- Княгиня, ты уверена, что нам необходимо вмешаться в это дело? Что без нас оно не осветится? Мне мнится, что это может задержать нас не на одну седмицу! – Симак, умоляюще глядел в очи Ольги. Воительница его взгляд выдержала:
- Дорогой мой старшина! А не сможешь ли ты мне объяснить, в чем заключается долг  воина, защитника своего отечества? Может он имеет место быть только в строю княжеской дружины, под стягами и в сопровождении боевых барабанов и дудок? Под грозные и торжественные речи князя державного и поминальные песни волхвов? Под волны поддержки боевого братства, которые растекаются вдоль построения дружины перед битвой? – Слова Воительницы, как каленые стрелы, дробили гранит сомнений и непонимания, старинного друга и наставника:
- А если ты один,  и никто не смотрит на тебя с благодарностью, за твое скорое мужество, и не ценит твой скорый подвиг во славу отечества? А над твоей кродой не будут рыдать, спасенные тобой от супостата, твоя семья и родные твоего племени?
 В тот момент ты дрогнешь? Усомнишься в необходимости защищать, тебе незнакомых родоков твоего княжества? Или для тебя люди, которых ты вызвался защищать, живут только в стольном городе? А отшельники, которые живут в постоялом дворе на тракте, для тебя вовсе не существуют? В одиночку, ты может, не защитник отечества, а просто оружный конник на прогулке? – Бледный Симак поднял обе руки вверх:
- Прости Княгиня мне мою глупость и спасибо за столь поучительный урок! Правду люди наши глаголют: ум, и мудрость не зависит от возраста! Мне стыдно, и прошу мои прошлые слова забыть и их больше не поминать. Повелевай: мы готовы выполнить любой твой приказ! – Но Ольга уже взяла себя в руки, и зла на своего друга, держать не собиралась:
- После ночевки, готовь вместе с Ратищей, отряд к маршу на Земляные горы. Условия – никак не отличимые от боевых. Выступаем рано поутру. Проводник на марше – моя забота!
От малой дружины возьмешь свою бывшую сотню: она всех наиболее  подготовлена и вынослива.  Ратища возьмет всех своих «спецов». Оставшиеся четыре сотни, будут в лагере дожидаться нашего возвращения, который они сами разобьют рядом с подворьем. Кто будет над ними самым главным – назначишь сам. Все. Иди, работай!

С проводником, трудностей не возникло: им с охотой, согласился стать хозяин постоялого двора – Мотыль. Всю жизнь проживший в этих местах он, как свои пять перстов, знал каждую кочку, каждую ямку во всей округе.
От тракта до Земляных гор – были не более пятнадцати верст, но это если ехать по прямой, через лесные буреломы и по звериным тропам. Провести отряд в двести всадников, по такому лесу,  было не простой задачей, поэтому Мотыль повел его окружным путем, который был извилистей и вдвое от него длиннее, зато позволял не мучить людей и лошадей звериными тропами.
К середине дня они вышли к цели. Земляные горы, оказались высокими  холмами, плотно собранными в сплошную гряду и густо поросшие, у подножья, лиственными лесом и кустарниками. Вершины холмов были совершенно лишены растительности и, покрытые плотным снегом, смотрелись головками овечьего сыра в обрамлении плесени.
Воительница остановила Бутона. Рядом, касаясь шкурой её ноги, остановился Лука, накануне получивший от неё наказ, ни на шаг не отдаляться от жеребца. У Ольги, занозой в голове сидел рассказ Мотыля, о громадной собаке или великом волке. Беспокоил её и холод, пусть и слабый, но явственно исходивший от перстня Некомота.
Лука вел себя тоже немного необычно. Чаше, чем когда – либо, принюхивался к подстилке под ногами, неожиданно замирал и какое – то время прислушивался, шевеля единственным ухом.
Что – то ему определенно не нравилось: об этом говорил его взгляд, который он часто устремлял в сторону хозяйки. Ольга, его настороженность, чувствовала отлично!
Вблизи, Земляные горы оказались выше, чем гляделись издали: высота многих округлых вершин доходила до четырех сотен саженей. А один холм, сам по себе притягивал внимание. Во первых, он был выше соседних на добрую сотню косых сажень (косая сажень – 2,5 м). Во – вторых, его подножье закрывал густой молодой ельник. А самое странное: над ним, рваными полотнищами, висел туман, когда над другими холмами, его не наблюдалось. К нему, Воительница и направила своего жеребца. Следом за ней тронулся весь отряд.
Неожиданно, путь им перегородил широкий овраг, до краев заполненный густым, тепловатым туманом. Дно оврага не просматривалось. Туман, как убегает подошедшее тесто из кадки, переползал через стены оврага, и лоскутами стелился над пожелтевшим снегом. В нос ударила вонь тухлых яиц. Прояснил увиденное – проводник:
- Не удивляйся Матушка Княгиня! По дну оврага бежит горячий ручей, который вытекает из основы холма. От него и туман, и смрадный запах. Вода в ручье живительная, для тела полезная. Лечит любые болячки кожные и раны глубокие - за седмицу. Да так, что и следов потом не найдешь!
А чуть выше, в стороне от ельника, есть заводь с черной грязью. Трижды обмажешь ей колени или спинной хребет, и всю ломоту, как рукой снимает!
К этой заводи, мы мосток крепкий сварганили с соседями. По нему удобно через овраг переезжать, когда за этой грязью с бочкой наезжаешь. По нему мы, цепочкой, на ту сторону обрыва переберемся. Выше, шагов через двести, овраг уходит в сторону от ельника, влево. Там  мосток мы и перебросили.
Двинулись вдоль кручи. Смрад стал невыносимым: начало першить в горле, от него слезились очи и открылся натужный кашель. Ольга шейным шарфиком замотала лицо. Её примеру последовали все гриди, закрывая нос, чем придется. Людям стало намного легче! Но не лошадям: они возмущенно фыркали и старались любым способом отдалиться от оврага.
Мост Ольге открылся с одновременно с острым уколом холода, исходящим от перстня Некомота. Больших трудов стоило ей, не выхватить из ножен меч и не принять боевую стойку. А вот Лука не сдержался: у него поднялась шерсть на загривке, пасть приоткрылась, открывая страшные клыки, и из неё вылился низкий утробный рык.
Неожиданно она почувствовала, как тело начало наливаться многопудовой тяжестью. Мгновенно пересохло в горле, и в очах защипало, будто песком сыпанули. Огромным усилием воли, она заставила напасть, если не отступить, то свернуться в кокон и затаиться где - то под грудиной. Тронула Бутона каблуками, направляя его к мосту через овраг.
Зрение, как всегда при появлении опасности, обострилось до предела: теперь она зрела не только перед собой, но и все, что происходило вокруг неё! С изумлением отметила, что ни Симак, ни Ратища, движения её не поддержали: стояли на месте и тупо пялились ей в спину. Зато Лука, издав громовой рык, метнулся в сторону и исчез среди близких ёлок. Но это было уже неважно. 
Прямо перед мостом, она потянула уздечку, останавливая стремительный полет Бутона. То, что  открылось её взору, заставила её проявить мудрую осторожность. Прямо перед ней,  на другом конца моста, стояла толпа маленьких людей!
Длина мостка была невелика, не больше четырех саженей, что давала возможность Воительнице разглядеть чужаков, со всеми подробностями. Да, это были не отроки, хотя ростом они были менее  двух аршин, но у детей не растут густые, рыжие бороды. Числом их было - не меньше трех десятков.
Во главе толпы стоял старец, с седой бородой почти до пояса, опираясь десницей на длинный посох с серебряной крестовиной на конце, и на котором сидела крупная летучая мышь.
Одеяние их не отличалось разнообразием: все они был одеты в короткие, стеганые ватные душегрейки, порты единого, темного цвета, и сапоги, непривычного вида, примотанные к икрам кожаными ремешками. На головах у всех – одинаковые, меховые лисьи шапки, с опущенными и завязанными под подбородком, наушниками. Все держат в руках резные дощечки с закрепленным на них луком, заряженным короткими толстыми стрелами. Что в руках у них оружие, Воительнице было понятно, но как оно действует, она представить не могла.
Из елок донесся мощный рык Луки и тут же, через короткое время, щенячье повизгивание.  За её спиной раздался стук многочисленных копыт: видно Симак и Ратища отошли от нежданного паралича и повели отряд за Воительницей.
Седобородый, предупреждающе, поднял вверх шуйцу, как – бы остерегая отряд от необдуманных поступков и призывая Ольгу к осторожности и разуму. Воительница подала сигнал Симаку, и отряд остановился в нескольких шагах за её спиной. Старец сделал пяток шагов вперед, вышел на середину мостика и заговорил на незнакомом для всех языке. Всех, но не Ольги: она его отлично понимала, хотя была уверена, что слышит это наречие, первый раз в жизни:
- Приветствую тебя, Светлая Княгиня! Рад встрече с тобой и твоим войском! – Воительница покинула седло и тоже взошла на мост. При её приближении, седобородый, склонился в глубоком , земном поклоне. Преклонный возраст, при этом, замечен не был. Ольга тоже, в знак приветствия, склонила голову. Выпрямившись, старец продолжил густым певучим басом. Было непонятно, как в такое маленькое тело, вместился такой мощный глас:
- Желаю тебе всяческих радостей в жизни и успехов в ратном деле! Пусть хлебная нива, на твоей земле, всегда будет щедрой, леса полны охотной живностью, а реки кишат крупной рыбой! Пусть женщины в твоем княжестве, рожают каждый год здоровых младенцев, а гости, ступившие на твою землю, пусть всегда будут дорогими гостями! – Слово «дорогими» - он явственно выделил голосом.
Ольга, глядя сверху вниз, без всяких потуг, ответствовала на его языке:
- И я рада приветствовать тебя, почтенный незнакомец, и твоих людей на землях наших племен и родов. И я тоже тебе желаю всего того хорошего, что ты нам пожелал!
Скажи мне, уважаемый и убеленный сединами незнакомец, как мне тебя величать? Ответствуй по совести, как зовется твой народ и как далеко от нас, лежит твоя родина? С какой целью вы вступили на нашу землю: с чистыми помыслами - в гости, аль с темными – нас повоевать и пограбить?  И почему ты нарек меня «светлой княгиней», хотя мы с тобой незнакомы и пути наши никогда не пересекались?   
 - Старец остался невозмутимым: ни одна жилка не дрогнула на его бледном лике и в очах ничего не отразилось. Только четь дрогнули кончики губ под усами:
- Много вопросов, в одночасье, ты задала мне Светлая Княгиня! Ответы, конечно, у меня на все имеются, и я обязательно на них тебе ответствую! Но перед этим, я предлагаю тебе перейти на тот берег: там, в елочках, разбит шатер, где мы можем не спеша глаголать о жизни. Где мне, сидя, будет удобнее ответствовать на поставленные тобой вопросы, и внимать твоим речам.
Если есть хоть капля сомнений и опасений – можешь захватить с собой охрану: поляна там большая, уместит многих, еще и место останется! – В глазах седобородого заплясали веселые искорки, и стал он очень похожим на деда Челака, когда тот пребывал в игривом настроении.
Ольга от предложенного отмахнулась. С чего бы ей опасаться? Она, пока еще в состоянии, себя оборонить и защитить! Подозвала к себе Ратищу и Симака:
- Вот, что друзья сердечные! Я пойду на тот берег одна, без всякой охраны. Мне надобно показать нашим гостям, что мы им доверяем и воровства от них не ждем. Скажу  вам честно: опасности для нас нет. Если б она была, то я бы её чувствовала, только не пытайте – как! Не отвечу! Поверьте на слово. И главное: прошу мне не перечить: не потерплю! Ждать меня здесь, перед мостом. Внимательно всем смотреть по сторонам, как обычно делаем в походе. Бдительность не бывает лишней!
Друг Симак! - Оглядись по сторонам: - Что – то мне неспокойно за Луку. Он убежал в елочки и досель его не видно. Рык громкий слышала я, скоро после его ухода, а затем щенячий визг. Что это означает – не уразумела: от того душа и заныла. – Хмурый старшина, согласно кивнул головой.
               
               
                3.

   Шатер был пошит из толстой материи зеленого цвета и среди елок взгляду был неприметен.  Внутри него стоял низкий, грубо сколоченный из необработанных досок столик. Столешница была накрыта узкой холстиной, на которой стоял длинный серебряный кувшин дивной работы и четыре обычных глиняных кружки, а скамейки, заменяли короткие пеньки, для мягкости украшенные круглыми, стегаными подушками.
За столом сидеть было неудобно: пеньки имели узкий и низкий срез, колени торчали выше столешницы. Кроме их двоих, в шатре никого не было. Седобородый наполнил две кружки содержимым из кувшина и, причмокивая губами, отпил из своего. Воительница последовала его примеру.
Напиток был хорош! Цвет он имел - густой утренней зори, а по вкусу походил на что – то давно забытое, но очень вкусное, и явно был хмельным. Ольге захотелось выпить содержимое кружки полностью, но она сдержалась, сделала всего три глотка и с сожалением отставила питье в сторону. Старец себя не стал ограничивать и допил вкуснятину до донышка. Чистым, белым платком лихо промокнул усы и бороду и озорно улыбнулся:
- Ну, вот теперь и поговорить можно! Люб мне этот напиток! От него ледяная кровь начинает согреваться и голова становиться ясной и памятливой. Он укрепляет тело и значительно отдаляет старость. Дарит мужчинам неистовую любовную силу и позволяет нашим женщинам, заниматься деторождением до седых волос.
 Этот эликсир, много сотен лет назад, нас научили готовить жители одного острова, затерянного посреди теплого, великого и бескрайнего моря.
 Для правильного  приготовления, необходимо иметь особую воду, сорок четыре вида редких трав и соки девяти плодов, произрастающих в разных концах земли. И еще запастись терпением, длиной не менее чем в двадцать лет: именно столько он должен зреть в дубовой бочке, при полном отсутствии небесного света.
Только по прошествии этого времени, наши подземные боги, наделяют его такими чудесными свойствами.
Остров, о котором я сказываю, давно, вместе с жителями, исчез в морских пучинах, но мы секрет изготовления эликсира жизни и любви, сохранили и бережно передаем от поколения к поколению.
Можешь смело вкушать чудесный напиток, Светлая Княгиня. От него, кроме пользы – вреда не будет! Проверено многочисленными поколениями нашего народа! – Ольга благодарно улыбнулась и до дна опорожнила свою кружку. Старец, тут же наполнил её заново:
- Мне мнится, Светлая Княгиня, что ты не огорчишься, если я буду ответствовать на твои вопросы не в том порядке, в каком они были заданы? Мне так было бы много удобнее. – Воительница согласно покивала головой. Седовласый сделал приличный глоток из своей кружки и повел речь:
- Обращаясь к тебе, я упомянул титул «Светлая Княгиня» неспроста. Свет ты излучаешь, простому оку невидимый! Только очи подземных жителей, и то не всех, способны узреть тот дивный свет, кой лучится от твоего лика. Я – зрю!
И понимаю, что ты уроженец не нашего мира и твое появление у нас предопределено силами, которым мы подвластны, и волю которых, мы не в силах изменить!
 Ты – посланец высших богов! Тех, которые стоят над нашими, вашими и твоими богами и которые определяют ныне, ход всей нашей жизни!
Отсюда вытекает: что твоя воля – это их воля, которой противиться не моги!  Иначе – ересь и кощунство! Ты – Богами Даденная! – Седовласый вновь отхлебнул из вновь наполненной кружки. Выражение его лица были торжественным, в очах проглядывалось почитание:
- А теперь давай знакомиться! В нашем мире, меня кличут Правдогором, а в быту, по – простому – Гором! Я глава рода, который нашел приют в Земляных горах. Обживаемся мы здесь с месяца, что по - вашему зовется листопад (листопад  - октябрь).
Ранее нашей вотчиной считались западные отроги, тебе знакомого Караньского хребта. Там мы проживали многие века, и жили бы далее, если бы не беда, которая нас с родных мест согнала. Нам пришлось спешно покинуть насиженные места и искать пристанище в других землях. – Ольга усмехнулась лукаво:
- Наверное, слова сказанные - в «других землях», следует заменить - на «чужих землях», так будет точнее и ближе к истине! Я что – то не могу вспомнить, чтобы вы ко мне обращались с просьбой о позволении расселить бедствующий народ на землях, которые лежат почти посередине нашего княжества. И не то, что бы я противлюсь и отказываю. Нет!
Но существуют жизненные вековые законы, которые говорят о том, что если хочешь зайти в гости на чужое подворье – сначала спроси разрешения тамошнего хозяина. Или я не права, уважаемый Гор?
- И права и неправа, Светлая княгиня! Если придерживаться ваших поднебесных законов – то, Правда - полностью на твоей стороне! Но мой народ не живет под небесами и блюдет свои, подземные законы, которые не вступают в противоречие с вашими, но все - же отличны от них.
Посуди сама: мы не переступали границу твоих владений, которая проложена по земле. Пришли мы к тебе под землей, где границ отродясь никто не прокладывал.
Далее: с нашим приходом, краев мы у тебя не заняли, пахотных земель у тебя не убавилось!  Леса, для строительства наших поселений, мы не вырубали! Реки мостами не перегораживали и на твоих озерах причалы не строили! И так было всегда, сколько существует наш подземный род.
Питаемся мы вовсе не так, как питаются поднебесные люди: на столах у нас совсем не то, что вы привыкли есть. Могу тебе сказать, что под землей, живности и растительности хватает, чтобы нашему народу прокормиться.
Ну а если мы иногда побалуем себя рыбкой из ваших вод, или зверем из ваших лесов, то от этого - у вас не убудет. Рыба и зверь размножается под луной, вельми быстро! Думаю, за такую убыль, обиду ты не держишь! - Воительница хищно улыбнулась:
- Ну, что ты, дядюшка Гор! Какие могут быть обиды? Обильны наши леса зверем, а реки – рыбой, и способны прокормить народ куда более многочисленный, чем ныне на моей земле проживает!
Да есть тут одна закавыка! Если зверю лесному, мой народ счет не ведет и ущерба не замечает, то  сколько живности, на его подворье – поголовье ведает. И вельми огорчается, если оно на убыль, без его позволенья, идет! – Старец подскочил со своего пенька, как будто его шилом в зад пырнули:
- Уж не хочешь ли ты сказать, светлая Княгиня, что мои….. – Воительница перебила, не дослушав седобородого:
- Хочу! И смею! Не промыслом занимаются твои охотники – заготовители: воровством! Тащат живность из хлевов, загонов и клетей у честных хозяев постоялых дворов, что стоят вдоль тракта! В том я лично убедилась и за свои слова готова ответствовать!
Не по - божески, не по закону вы поступаете, уважаемый Правдогор! Народ вельми огорчен вашим поведением и ко мне возвался.
Ладно бы, обратились вы ко мне за помощью или к самим хозяевам: так мол и так, трудности с мясом испытываем, после переселения и зимы. Слов нет: помогли бы, поделились последним, что имеем! Что, мы не люди, или от милосердия отважены?
Жизнь так устроена: тебе ныне тяжко – я помогаю! У меня черные дни настанут – ты на помощь  придешь! Люди друг – друга, поддерживать обязаны!
Или я что – то не так мыслю, не так глаголю? Ответствуй мне по совести, уважаемый Правдогор! Где ты видишь изъян в моем умопостроении? Может и нам, за обиды принесенные, против народа в беду попавшего, войной идти? Другого выхода мы с тобой не сыщем? Как добрые соседи жить не сможем, друг – друга уважая и любя? – На седобородого жалко было зреть: лик покрылся красными пятнами, в очах полыхали молнии, персты нервно теребили кисти крученого пояса:
- Нет, у меня оснований ставить под сомнения твои речи, Светлая Княгиня! Обвинить народ в воровстве – тут не до лжи и шуток! Да и чую я свою вину в непотребстве, моим людом сотворившую.
Ослабил я, после переселения, дозор за жизнью рода. Недуг, на две луны, приковал меня к лежаку. Возраст уже сказывается: скоро полтораста зим минёт, как я на этот свет народился!
 Вот и выходит, что молодежь, без ока главы оказавшаяся, законами предков пренебрегают и свою глупость - Правдою нарекают. Горько мне это слышать: вековые устои рушатся, вольница в мыслях слабину ищет, правду кривдой подменяет. Ранее, во времена моей молодости, за такие деяния руки  рубили, чтоб другим неповадно было. И это хорошо охлаждало горячие, но глупые головы! Правде и милосердию, ведь учат не только словами. Часто – принуждением и жестокостью!
Ныне настало другое время: род хиреет, народу в нем становится все меньше. Мужики мельчают, баб и темноты сторонятся, семьи заводить не желают: хлопотно! Да и зачем женскую красоту в нагом виде зреть? Эликсир и без неё мужскую силу наружу гонит, а её меж собой, в особо мужской ватаге, расплескать можно!
Женщины рожать зачали реже, и зачастую, на свет начали выдавать уродцев, которые больше двух лун не живут, или уже мертвых младенцев.
Да они, особо, от недостатка мужской ласки не страдают. Как – то научились, меж собой, её утолять.
И это - началось не в мое правление. Много раньше! Замечать стали беду, которая к нам крадется, эдак, зим двести назад, тому будет. Но только в мое старшинство, главы семей забили тревогу, да было поздно! Род загасает прямо на очах, и как возродить былые ценности и установления – никто не знает.
Мнится мне, что мы расплачиваемся за наш золотой век, который наступил с появлением у нас эликсира жизни. Хотя я его, для себя, именую эликсиром отложенной смерти.
Пробовал запретить его потребление под страхом смертельного наказания – бесполезно! Слишком большие запасы накопились во многих, тайных пещерах. Слишком многие были посвящены в секреты его приготовления. Слишком много накопили мы трав и плодов, для его производства.
Надежда была, что все это останется в Караньских пещерах, а мы, переселившись на новое место, быстро покончим с тем, что перенесем с собой. И тогда, волей не волей, начнем потихоньку отвыкать от губительного зелья.
Но надежды не оправдались: это по земным дорогам до прежнего нашего жилья – седмица пути. А по подземным переходам до него добраться можно за два дня. Одним словом – запасы эликсира не скудели.
Ушло тайно десяток человек -  и через четыре дня,  десяток бочонков, радует народ на новом месте. А если честно говорить, то на самом деле уходят не десяток человек, а две, три сотни!
Есть у меня подозрения, что этот островной напиток так пагубно действует на наш род, из – за того, что нарушены правила его  изготовления. На острове его готовили из свежих, только что собранных трав и плодов, а мы  - из засушенных и долго хранившихся в наших пещерах.
Может я и неправ, но сомнения меня гложут. Но не в этом дело: за время моего недуга, по моим подсчетам, в Земляные горы было доставлено, самое малое, четыре тысячи ведерных бочонка эликсира жизни. Или по другому – напитка смерти. – Ольга, с отвращением, отодвинула глиняную кружку подальше от себя. Гор, протестующее поднял руку:
- Не волнуйся за свое здоровье, Светлая Княгиня. Для тебя он не представляет никакой опасности!
Он начинает действовать на человека, когда он употребляет его в течение всей своей жизни, да и то, не лично на него, а на его потомство. Я же говорю: эликсир отложенной смерти!
- Но Воительницу, последние слова Гора, ничуть не успокоили. К кружке, на всякий случай, она решила больше не притрагиваться.

                4.

Симака и Ратищу, долгое отсутствие Ольги, начало не на шутку беспокоить. Они все чаще переглядывались между собой, не скрывая своей тревоги и желания пойти на другую сторону оврага, но повеления Воительницы, нарушить так и не решились.
Наконец она появилась на тропинке перед мостом. За ней, стараясь не отстать, быстро перебирал ногами предводитель карликов. Остановились они за несколько шагов до начала деревянного настила. Ольга обернулась:
-  Вот что, уважаемый Правдогор! Предлагаю взять небольшой перерыв в наших переговорах, чтобы хорошо осмыслить услышанное каждым, и через два дня встретиться вновь. Я буду ждать тебя на постоялом дворе Мотыля ровно к середине дня. Вместе отобедаем. Дорогу туда, твои заготовители провианта - знают. Если посчитаешь нашу встречу ненужной, я буду очень огорчена! – Гор ответил без раздумий:
- Не переживай, Светлая Княгиня! Я обязательно буду, в тобой названном месте и  определенное  тобой время. Можешь не сомневаться!
- А я и не переживаю: причин для этого у меня нет. Ведь встреча и дальнейшие наши соглашения, больше нужны твоему народу, чем моему. Так что – я не прощаюсь! – И не дожидаясь ответных слов, степенно поднялась в седло. Бутон приветственно фыркнул.
Отряд начал движение назад, к тракту. Воительница молчала, о чем – то напряженно думая. Симак и Ратища, тревожить её расспросами – не смели. А Ольга, тем временем, восстанавливала в памяти конец разговора с древним жителем подземного мира.

История рода, по его словам, насчитывала многие столетия, и вся она бережно хранилась в его памяти и  рассказами, былинами, сказаниями, передавалась из поколения в поколение.
Ранее, они были людьми обычного роста и проживали на берегу теплого, ласкового моря, окруженного высокими, лесистыми  горами. Меж гор расстилались обширные долины, где среди высокой, жирной, в рост человека травы, обитали неисчислимые стада, в основном, травоядного зверья.
Жизнь была проста, понятна и незатейлива: вот оно море, с нескончаемыми запасами рыбы и еще всякой другой съедобной всячиной; вот не пуганое зверье, которое пасется почти под боком; вот луга, богатые ягодами и кореньями. А главное – нет врагов, от которых надежно прикрывали высокие горы.
Род, от столетие к столетию, становился все более многолюдным и сильным, и ему становилось тесно среди благодатных долин. От рода начали откалываться мелкие и крупные семейные кланы, которые уходили на поиски подобных земель. С ними поддерживали связи  и оказывали, посильную помощь. Особо смелые и отчаянные, отправлялись в плавания на плотах и выдолбленных из цельного ствола дерева, лодках. Одним словом - все, как и положено в этой жизни. А потом пришла беда. Беда страшная и нежданная.
Однажды, глубокой ночью, небосвод разрезала огненная спица. Грохот при этом стоял такой, что у многих соплеменников, на утро были замечены потеки крови, вытекающие из ушей.
Мгла окутала землю. В положенное время, светило из – за гор не появилось, постоянно дующий ветер гнал черные облака, из которых, без перерыва, лился черный дождь. Ветвистые, невиданные ранее огненные стрелы, непрерывно били в землю, заставляя гореть грязные, мокрые деревья.
Вместе с ними горели жилища поселений рода. Люди спали на мокрой, раскисшей земле. Огромные волны, взбесившегося моря, так заливали берега, что вода стала просачиваться в долины. Скрученная в жгуты грязная трава, служить кормом для живности, была не пригодна, и она, собираясь в огромные стада, потянулась с лугов в горы.
Род, заготавливать пищу впрок, был не приучен, и через седмицу, он впервые столкнулся с таким понятием, как голод: лугов не стало, к морю подойти было невозможно, живности в округе не было.
От постоянной сырости и отсутствия небесного света, среди народа объявились, ранее неведомые хвори. Черный дождь не прекращался ни на мгновение уже две седмицы: оставаться роду на старом месте – было равно, что обречь себя на верную гибель. И они, следом за живностью, начали подъем в горы, в надежде, что за ними они найдут пристанище, не уступающее прежнему.
Но через горы они не прошли: голод и отвесные кручи, быстро съедали силы и увеличивали число хворых, которых надо было нести на себе. А это еще более замедляла подъем к вершинам.
Однажды, в конце дня, уже совсем обессиленные, они наткнулись на зев, который вел вглубь горы. Выхода не было: или ночевать под проливным дождем на голых, мокрых камнях,  или страх пересилить и войти в каменное чрево. Выбрали последнее.
Пещера оказалась огромной. Вместить она могла десять таких родов, как ихний. А главное: в ней было тепло и сухо! Своды пещеры были низкие, в полтора человеческих роста, и на них гроздями гнездились летучие мыши. За долгое время, род впервые лег спать не с пустыми животами.
Наутро, желающих покинуть сухую обитель и вновь карабкаться вверх, под непрекращающимся грязевым дождем – не нашлось ни одного. На общим сходе порешили: остаться в пещере до лучших времен, до тех пор, пока не прекратится дождь и хворые не наберутся сил. Тем более, что летучих мышей, а значит пищи, в горе было предостаточно, а значит голод, отныне, им не грозил.
Тяжко обживались на новом месте, а когда добыли огонь, выяснилось, что из пещеры, в разные стороны уходят многочисленные ходы – ответвления. Куда они ведут, знать было интересно, но идти по ним было боязно. А вдруг заплутаешь в темноте и назад дорогу не найдешь?
В хлопотах минуло две луны. Тем временем, черный дождь превратился в серый, но переставать вовсе не собирался. Море вышло из берегов и его волны плескались уже у подножья гор.
К темноте стали привыкать, она больше никого не пугала. Более того: когда не горели костры, очи стали различать окружение, и темень перестала быть теменью.
Попытки разведать ответвления, оказались успешными: в них обнаружили длинных, в локоть бледных, толстых червей, огромных сороконожек и мокриц, величиной с мужскую длань. С едой стало лучше. Мясо летучих мышей, стало уже надоедать. В местах, где через каменную толщу пробивались грунтовые воды, женщины обнаружили мелкие грибы и белые коренья неизвестных растений. Жить стало еще веселей!
В середине третьей луны, дождь, наконец, прекратился, но лохматые, черные тучи не позволяли светилу взглянуть на землю. К тому времени, покинуть сухую и теплую пещеру, уже не помышлял никто. А зачем?
Пища есть, пусть и не такая приятная, как в былые времена. Дрова для костров, из леска, который произрастал на пол – версты ниже их жилища, уже давно носить приспособились. Воды – в избытке! Хворых соплеменников, почти не осталось: некоторые умерли, а остальные пошли на поправку. По  примерным подсчетам, ныне род насчитывал не более тридцати пяти сотен человек. Из них, еще полноценных мужчин – не более девяти сотен. Самых смелых и сильных из них, отрядили на разведку ходов – ответвлений. Вскоре выяснили, что некоторые из них, рано или поздно, выходят к белому свету, но большинство ведут вниз, в никому неведомые, подземные глубины.
Часть из них, были проложены самой матушкой природой: это были русла давно высохших рек и ручьев, некогда протекавших под поверхностью, и разломы, возникшие при трясениях земли. Но все они, позднее, познали работу человеческих рук. Некоторые же, были пробиты и проложены ими, от начала и до самого конца, которого новоселы пока не достигли. Кем были эти неизвестные подземные проходчики, когда они великую работу исполняли – неведомо.
 Да над этим особо и не задумывались: мысленно восхищались их трудом и благодарили за такой подарок, спасший жизнь целого рода.
Так  началась его новая жизнь! Жизнь неведомая, никем  из живущих ныне, не опробованная. Полная опасностей, тайн и загадок. Жизнь в кромешной темноте, без ласковых лучей небесного светила.
Освоение подземного мира шло медленно, со многими человеческими жертвами и заняло не одну сотню лет. Оказалось, что он имеет много преимуществ  перед прошлой, поднебесной обителью.
Постепенно были забыты проливные дожди, морозы, ураганы с грозами, приносящие неисчислимые беды и страдания поднебесным жителям. Оказалось, что передвигаться под землей, намного проще, быстрее и безопасней, чем по поверхности. Земля, изнутри, походила на знаменитый овечий сыр, который делали только в Муранском княжестве, и в котором дырок было больше, чем самого сыра.
Подземные ходы густо опоясали землю: они, то расходились, то сходились, переплетались между собой и разбегались, чтобы вновь встретиться за сотни верст от того места.
Только через многие лета, бывшие новоселы, смогли частично разобраться в их хитросплетениях, что дало им возможность, добираться до нужных мест, за сотни и тысячи верст, в совсем   короткие сроки.
Внутри земля оказалась очень богата. Множество золотых жил и россыпей самоцветных камней открылись нынешним переселенцам, но к их собственному удивлению, набивать карманы золотыми самородками и загребать самоцветы шапками они не спешили. Что с ними делать? В темноте, блеск золота и сверкание драгоценных камней – никто не увидит и никто не оценит! А тогда для чего вес лишний  на себе таскать?
Постепенно, жизнь вернулась в наезженную колею, и приобрела почти прежний смысл. Время шло, менялись поколения и все реже и реже, воспоминания о прежнем бытии, возникали в общих разговорах соплеменников. Возвращаться к старой жизни, никто не мечтал.
Но это не значило, что они прекратили все контакты с поднебесным миром. Отнюдь!  С каждым прожитым годом – они только усиливались: без торговли и обмена, подземная жизнь - невозможна. Крепнущее, недавно народившиеся купеческое сословие, исправно снабжало род зерном, продуктами, мехами, материей, кожей. И еще многими и многими, полезными для подземных жителей, товарами.  Взамен, поднебесные жители получали дары недр: золото, серебро, самоцветы, горный хрусталь. Большим спросом пользовались кованые изделия из металла, особенно оружие, которое в своих подземных кузницах, научились изготавливать умельцы наковальни и горна. Любая руда для этого, была ведь доступна!
Под жилье выбирались наиболее сухие и проветриваемые помещения. Приветствовалось близкое наличие воды и выхода в поднебесный мир. Поскольку, все члены родовых общин, к тому времени научились зреть в кромешной темноте, пещеры для жилья, начали украшать лепниной, делить стенами на отдельные помещения и выкладывать ровные дорожки для хождения. Можно было сказать, что Караньские отроги были полностью обжиты и являлись своеобразным стольным городом подземных жителей. Жизнь действительно вошла в свою, привычную колею.
И тут вновь грянула катастрофа!

Стольный город, в котором проживало более десяти тысяч жителей рода, находился очень глубоко под землей. Над головой у них находилась земляная твердь, толщиной в полторы версты. В этом земляном пласте протекала полноводная, подземная река. Её воды служили для рода источником существования и не только: она давала возможность скрасить бесцветную жизнь под землей. Река питала в городе искусственные озера и пруды, создавала давление струй для многочисленных фонтанов, устроенных по всем улицам столицы.
К этому времени, главой рода выбрали уважаемого старца Правдогора. Именно в годы его власти, произошло то, чего больше всего в тайне ждали и опасались: река промыла верхний свод пещеры!
Случилось это именно в тот час, когда жители стольного города отмечали дату появления в небе огненного «гостя» и к катаклизму, в этот момент, готовы не были.
 Весь народ, от мала до велика, находился на площади, где перед ними глаголал свою речь старец Правдогор. В один миг, почти над головой, разверзлись каменные «небеса» и в естественную пещеру хлынул водопад из целого русла полноводной реки!
Народ, не дожидаясь ничьих указаний, бросился к входам в туннели, которые вели в верхние горизонты и далее – прочь от губительного водопада. Но слишком мощным был поток, слишком близко к нему были люди, и слишком быстро вода заполняла пещеру!
Спаслись немногие. До подобной пещеры, которая находилась в Земляных горах, добралось  чуть больше двух тысяч соплеменников. И это из десяти с лишнем тысяч, которые, проживали в отрогах Караньского хребта!
Определенно: их древний род, за прошлые грехи, преследовал злой рок! Но за какие грехи – ни один житель подземелий, вспомнить не мог. Да и не очень старался. Чем это им поможет? Род, в очередной раз, начинал жить с самого начала!

                5.

Уже подъезжая к постоялому двору, Воительница обернулась к  своим верным друзьям:
- Вот, что братцы! Сегодня для всех отдых, в том числе и для вас. А завтра, поутру, собираемся у меня. Будем думать, как нам жить с новыми соседями. И какую мы можем оказать им помощь, чтобы они вспомнили божеские заповеди и перестали их нарушать.
Воинам передать: завтра последний день отдыха. Послезавтра, ни свет, ни заря – трогаемся дальше и до Игрецы, будем надеяться, остановок больше не будет.
Я остановлюсь на ночлег у Мотыля. Мою охрану разместите по его велению. На вечерю, гридям,  жалую по штофу сбитня на каждого.
Меня, без особой нужды, до утра не беспокоить. Просто мечтаю отоспаться в обычной пастели!

Мотыль встретил её возле ворот. В очах плескалась любопытство, вперемешку с надеждой. Жена стояла чуть поодаль, держа длани под блеклым, от частых стирок, фартуком. Низко поклонились оба.
Ольга сунула уздечку в руку хозяина: - Отныне, можете спать спокойно. В дозоры ходить больше не надо: живности вашей ничто, впредь, не угрожает! Подробности узнаешь завтра.
К моему жеребцу отнесись поласковей. Притомился он в походе по лесам и холмам: внимание и отдых заслужил в полной мере! – Мотыль согласно кивнул кудлатой головой. Подбежавшая жена перехватила уздечку и повела Бутона к конюшне. Мотыль вновь поклонился:
- Княгиня! Я тебе, для отдыха, горенку приготовил, дубовую кадку водой заполнил. Можешь хоть сейчас обмыться: думается, что вода еще не остыла. И стол мы тебе с женой, как могли, накрыли. Поди, на Земляных Горах, тебе не до еды было!
А мы все, что смогли достать, тебе в усладу, на белу скатерть выставим. Не побрезгуй нашим угощением!
Вода в дубовой кадке, все - таки остыла, но это Воительницу ничуть не смутило. Она, с огромным удовольствием намазала тело золой, размоченной в известковом молочке и только тогда окунулась в прохладную воду. Смыв зольную кольчугу – почувствовала, как забурлила кровь в жилах, как быстро настроение, поползло вверх. Хотелось громко петь, смеяться и разбрызгивать воду из бочки. Но этого она себе не позволила: усилием воли подавила в себе ребячий восторг.
Выбравшись из бочки, прямо на голое тело, натянула бежевую, короткую поневу и подивилась: в талии и на бедрах она сидела, как и раньше. Зато на груди так стискивала тело, что было, даже трудно дышать!
Беременность сделала свое дело: девичьи конусы грудей, значительно изменили свою форму и увеличились в объеме. Теперь это были груди зрелой женщины! Причем, произошедшие изменения в фигуре – ей очень нравились.

Стол, хозяева, накрыли в трапезной трактира постоялого двора. Одуряющее пахли свежие, хвойные, девственно чистые опилки, толстым слоем устилающие земляной пол. Длинный стол был застелен белой скатертью, с вышитыми красными петухами по краям. На ней, пока, ничего не стояло: команда от Княгини, что пора накрывать на стол – еще не поступила.
Ольга, через Мотыля, пригласила на вечерю своих верных боевых побратимов: Симака, Ратищу и троих сотников малой дружины Игрецы. Их приход ожидался вскорости.
Увиденным, Воительница, осталась, вельми довольна. Отдав последние распоряжения хозяевам, она отправилась к себе в горницу. Тщательно, деревянным гребнем, расчесала волосы и разбросала их по плечам. На шею надела простенькое монисто из мелкого, речного жемчуга. Поглядела на свое отражение в бронзовом, настенном зеркале и сама – себе понравилась. Горько усмехнулась: прямо хоть сейчас под венец! И тут же одернула себя: старовата ты уже для венца! Настроение заметно упало. Громко петь и смеяться - расхотелось. Еще раз оглядела себя в зеркале и прямиком отправилась в трапезную: друзья уже должны быть на месте.

Стол разносолами не изобиловал, но то, что было, говорило о желании хозяев угодить гостям. В первую очередь, в очи бросались жареные в масле рябчики. Зимой, добыть их из - под снега, не было особой трудностью, но требовала от охотника крепких ног и большого терпения.
Благодаря добавлению в кипящее масло пахучих трав и семян нужных растений, запах от стола плыл такой, что рот мгновенно наполнялся обильной слюной.
В глиняных горшочках, плотно накрытыми крышками, поспевала уха из стерляди, сдобренная щедро чесноком и засушенным укропом. По центру скатерти стояло огромное блюдо румяных порожков с зайчатиной. Задняя нога косули, запеченная в тесте из гороховой муки, могла насытить  не менее десятка знатоков местной кухни.
Ровно нарезанные ломти крупного, отварного осетра, обильно политые соусом из цветочного меда и зеленой горчицы - покоились на вытянутом деревянном блюде.
Рыжики, грузди, боровики шибали в нос запахом смородинного листа. Горкой выселись моченые, слегка сморщенные, краснобокие яблоки. Квашеная капуста, густо рдела вкраплениями крупной, темно – коричневой клюквы.
Кувшины с медами, запечатанные пчелиным воском, горделиво дополняли столовое благолепие. Одним словом – вечеря обещала быть долгой! Приглашенные гости выглядели празднично. Обувь натерта до зеркального блеска, кафтаны имеют следы щеток. Под ними атласные и шелковые рубахи. Пояса не боевые: с цветными кистями и яркими, начищенными бляхами. Но мечи и кинжалы на месте присутствуют.
Волосы и бороды ознакомлены с жиром и гребнем. От Ратищи, даже явственно попахивает водой, настоянной на фиалке. Ну, прямо – женихи!
За стол Ольга пригласила и хозяев. Мотыль без колебаний занял место рядом с сотником малой дружины по имени Маслюк. Хозяйка от приглашения отказалась, сославшись на кухонные дела. Её поняли, и настаивать не стали.
После того, как гости утолили первый голод, Воительница поведала о том, что она узнала у старца Правдогора. Внимали ей с большим интересом, не забывая при этом, споро наполнять старым медом, быстро пустеющие кружки.
Да и ели все с большим аппетитом, постоянно нахваливая поварское искусство хозяйки. Особенно всем по нраву пришлись пирожки с зайчатиной и осетрина под необычным соусом.
Тем временем, Воительница заканчивала свой рассказ:
- Все, что вы услышали сегодня, я собиралась вам поведать завтра утром. Оставляла себе время для того, чтобы глубже обмозговать новость и принять мудрое решение. Но, неожиданно для самой себя, поняла, что особо мудрить не надо: поступить мы можем только так, как учат нас наши боги. Так, как подсказывает нам наша совесть и заветы наших предков: оказать посильную помощь всякому народу, попавшему в беду! Именно так мы и поступим!
Я дам добро на проживание племени подземных жителей на нашей земле. И наш народ, со всей душевностью, отнесется к новым соседям. Мы примем их в состав нашего княжества и наделим их всеми правами и обязанностями, коими пользуются, давно живущие на этих землях, народы.
Это мое решение и его я доведу завтра до их старейшины Правдогора! Последнее слово за ним: если его наши условия устраивают – тогда милости просим! Если нет, то пусть ищут другое место для своего проживания. Земля - она большая, и гор, с укромными уголками, на ней достаточно.
Но воевать с народом, попавшим в беду, мы не собираемся. Им и так досталось от жизни! Вся моя надежда - на их вековое сознание и чистые помыслы, которые есть в каждой человеческой душе.
А теперь налегайте на чудеса, приготовленные нашей гостеприимной хозяйкой, восславим её умения, в кухонном деле и пожелаем ей долгих лет жизни!
Отдельная благодарность тебе, славный Мотыль! Мы представляем, сколько верст ты прошагал, выгоняя из - под снега таких жирных рябчиков для этого стола. За вас с хозяйкой, я и предлагаю  всем, поднять наши чаши! За ваше здоровье и жизненную удачу! При этих словах – все встали.

В полдень, как и обещался, на постоялый двор прибыл Правдогор, в сопровождении трех десятков бородатых карликов, вооруженных дощечками с закрепленными на них луками. Старец восседал на маленьком возке, который тащила холеная, упитанная кобылка. Охрана бежала следом, на странных для взора, узких и длинных снегоступах.
Воительница вышла встречать старца к самим воротам, что должно было показать Правдогору, степень её уважения к нему. Охрана помогла своему предводителю выбраться из возка.
Обменявшись обычными приветствиями, Ольга предложила не тратить понапрасну времени и сразу сесть за обеденный стол. К её великому удивлению, Правдогор вежливо отказался от застолья.
Недоумевая, она внимательно посмотрела на гостя, и тот не стал задерживаться с объяснениями:
- Я очень благодарен тебе, Светлая Княгиня, за любезное приглашение разделить с тобой трапезу, но мнится мне, что за сытной едой – особо не поговоришь. Уверен я, что все блюда будут вкусными и время для разговоров нам не оставят. А мы, сегодня, вельми в нем ограничены: в скорости ожидается снегопад с сильной метелью. Что – что, а погоду я предсказать всегда могу, и ни разу в этом не ошибся. Тело само подсказывает, когда ждать её изменения.
Светлая Княгиня, прошу тебя учесть мой преклонный возраст! В мои годы, шастать по лесам, в холодную метель, здоровье уже не позволяет. При такой снежной круговерти, мне пристало сидеть у яркого костра и попивать зловредный эликсир из большой кружки.
Не держи обиду за мой отказ: дадут боги – я еще не раз смогу оценить твое гостеприимство и поварское мастерство. – Ольга понимающе улыбнулась и кивнула головой:
- Я тебя поняла, Правдогор! И причину твоего отказа - принимаю. Вот только насчет скорой метели, у меня возникают сомнения: сам посуди – на небе почти нет облаков. Откуда снегу взяться?
- А ты отбрось свои сомнения. Как я сказал – так оно и будет! Сама увидишь, что будет здесь твориться в скором времени. - С этими словами они проследовали в трапезную, но сели не за тот стол, который был накрыт праздничной скатертью. У входа осталась охрана старца. Ратища тоже маячил в проеме двери.
Ольга начала говорить без одобрения старца и без всякой подготовки:
- Вот мое решение: если ваш род проявит желание, мы готова оказать всяческое гостеприимство. Земляные Горы мы отдаем вам для вашего проживания. Более того: леса и водные угодья, на десять верст от подножий гор – будут только вашей вотчиной. Любые проникновения в них, против вашей воли, будут осуждены нашими законами.
Вы будете включены в реестр торговых сословий, и нашим купцам будет предложено учитывать ваши интересы при планировании своих торговых дел.
Начиная с месяца травного (травный – май), возле этого постоялого двора будет открыта площадь для нового торжища, где местные жители и заезжий торговый люд, организуют ежедневную торговлю всем необходимым для вашего народа.
На этом же торжище, каждые шесть лун, мы организуем ярмарку, куда привлечем, как наших, так и  купцов из соседних княжеств. А возможно, и купцов из заморских стран.
Но вы должны понимать и постоянно помнить, что торжище создается для вашего народа и только ради него. Вы являетесь не только главными потребителями и покупателями товаров, но и главными продавцами того, что в избытке есть у вас. То – есть, руководящим и образующим принципом на торгах и ярмарках должна стать не покупка – продажа продовольствия и всяческих товаров, а его величество  – ОБМЕН. 
Это должно дать толчок к развитию всех видов производств и ремесел, не только в наших городах и городищах, но и у вас под землей.
Другими словами – еслиб вы  не пришли в Земляные Горы сами, то вас надо было бы пригласить. Ваше появление здесь натолкнула нас на мысль о создание третьего центра торговли и обмена после Игрецы и стольного града Ивеля. Необходимость его назрела давно, но строительство и открытие, которого – постоянно и незаслуженно откладывалось.
Ведь именно эта местность нашего княжества, является равноудаленным от родов, проживающих вдоль Смиглых болот, по берегам Ратыни, отрогах  Караньского хребта и озера – моря Белыхи!
В дальнейшем, я вижу рождение, на этом месте, нового города: торговой столицы  Ивельского княжества! – Правдогор немигающим взглядом смотрел на Воительницу и старался не пропустить ни единого слова. И только стоило ей закончить свое вещание – ответствовал без промедления:
- Мой народ согласен войти в состав ТВОЕГО княжества, Светлая Княгиня и принести присягу верности ТЕБЕ. -  Слова в чье княжество они согласны войти и кому принести присягу – старейшина выделил голосом. Но Ольга на это внимания не обратила:
- Ну, вот и славно! Главный вопрос, будем считать решенным. А присягать станем после полного строительства торжища. Мне очень хотелось бы верить, что наши с тобой решения, принесут мир и покой нашим народам, и что мы станем друг для друга, добрыми соседями. К созданию торжища, мы  приступим после славной подготовки, но не позднее конца нынешней весны.
   Насчет погоды, Правдогор оказался прав: Когда Воительница, провожая гостей, вышла на воздух, небо уже было затянуто низкими черными тучами. Посвистывал ветер, но снега пока не было.
Старца заботливо усадили в его возок и накрыли сверху овечьим пологом. Он поднял из – под него руку и обратился к стоящей рядом Ольге:
- Благодарю тебя за все, что ты сделала для нас, Светлая Княгиня! Твое решение, о принятию рода  в свою семью, говорит о твоей мудрости и прозорливости. Я уверен, что с нашей стороны, ты навсегда приобрела верных и надежных подданных, которые будут пользительны  княжеству не только во время веселых пиров, но и в дни тяжких сражений с супостатами, покусившихся на твои исконные земли. Это говорю тебе я, старейшина Правдогор, и за свои слова, несу полную ответственность!
Когда возок Правдогора выезжал за ворота постоялого двора, повалил густой снег, засвистел ветер. Начиналась крутая метель. Предсказания подземного старца, подтверждались полностью. Ольга вернулась в теплую светелку, выделенную Мотылем, и сразу улеглась в постель. Сон сморил быстро.


                6.
               
    Сиреневый рассвет еще плыл над землей, когда малое войско Речных Ворот покинула постоялый двор гостеприимного Мотыля.  Он, вместе с женой,  стоял возле ворот, и махал вслед уходящим от них сотням, рукой. Надежда на спокойную жизнь, им была возвращена.
 До Игрецы оставались двое суток  пути. Тракт на два вершка был укрыт свежим, выпавшим вчера вечером, снегом. Прощальная метель, возникшая ниоткуда и исчезнувшая в никуда, облагородила окружающий мир в девственно белый цвет, который радовал очи. Нынешний день, обещался быть ясным и солнечным. Настроение, возвращающихся домой воинов, неуклонно ползло в гору. Соленые шутки и богатырский смех, раз от разу, будоражили колону.
Дважды, на пути, попадались встречные, тяжелогруженые обозы с товарами из Речных Ворот. Среди встречных было много знакомых лиц: купцы, возчики, охрана – все из родной Игрецы, земляки! Приветствия, объятья, поцелуи замедляли движение колоны, но услышанные наскорях новости, очень поднимали и без того высокое настроение.
Тракт освободился от снега: видно полоса метели, до этих мест не достала. На ночлег решили не останавливаться. Если что – подремим в седлах, не впервой: всем хотелось побыстрее оказаться дома. Воительница желанию гридей противиться не стала, только велела чаще менять воинов в передовом дозоре. Самой хотелось скорой встречи с родными: аж зубы сводило!
На мгновение представила себе всю свою семью: приемного отца Икутара, хранительницу всего семейного очага бабу Домну, новых членов семьи бабу Стояну и её внуков Семена и Настю, которые теперь приходились Ольге названными братом и сестрой. Сердце сладко защемило от радости новой, желанной встречи. В окружении своей семьи, она надеялась обрести утерянное душевное равновесие.
Во второй половине следующего дня, взору открылись давно знакомые, родные места. Ночной марш значительно ускорил ожидаемое время прибытия в Игрецу.
Вот та дорога, которая выводит к лагерю, в котором когда - то был лагерь сотни Унибора. Вот ответвление от тракты к молодому болоту, где они испытывали в действии греческий огонь. Получалось, что до дома, осталось всего семь верст!
Кони, словно почувствовали скорое окончания пути, и без команды, самостоятельно, перешли на легкую рысь. Дружинники их не сдерживали. Домой, скорее домой!
Тракт вынырнул из леса и сразу стали видны главные, раскрытые нараспашку, ворота городища. Возле них толпились люди в ярких одеждах: их встречали! Об их возвращении – знали!
Очевидно, сто кто – то из встреченных обозов, послал в Игрецу почтового голубя с весточкой об их скором прибытии, и народ вышел к воротам, встречать своих победителей!
Без всякой команды, сразу несколько звонких голосов, затянули первый куплет дружинной песни, которую тут же подхватил, более чем полу - тысячный отряд:
                Ой, что - то мы засиделись, братцы
  Не пора ли нам разгуляться
  Русь молодая, силы немеренно
                Дайте коня мне и добрый меч

                Ратью пойдем мы на врага
                Русь молодая сердцу дорога
                Да не пристало сидеть нам по хатам
                Дайте коня мне и добрый меч!

              (Старая славянская песня – Русская рать. Отрывок. Википедия)

Песня победителей гремела, поднимая настроение, выпрямляя спины, разворачивая плечи и поднимая к небу подбородки. Встречающие махали шапками, подбрасывали их высоко в воздух, смеялись и плакали от переполняющих, радостных чувств.
За их спинами, блестела кольчугами вторая половина малой дружины Речных Ворот. Впереди толпы, в полном боевом снаряжении, стоял княжеский посадник Икутар – приемный отец Воительницы Ольги, бывшей Княгини Ивельской. Он тоже плакал и слез своих, не стеснялся! Остальных своих родных, среди собравшихся горожан, Воительница, пока различить не могла.

Восторги от долгожданной встречи, долго продолжаться не могли: все желали разойтись по домам, и побыстрее остаться наедине с близкими. Через короткое время, кони заняли свои места в конюшнях и дружинное подворье обезлюдело.
Пир в честь славной победы и удачного похода, решили устроить через три дня, в субботу. Время на подготовку к застолью – было предостаточно!
Последними дружинное подворье, позаботившись о лошадях, покидали Икутар, Ольга и Настя с Семеном. Бабушки Домна и Стояна, встречать гридей не приходили: они были заняты подготовкой к праздничной вечери. На неё пригласили бывшего старшину малой дружины - Михея, нынешнего старшину Вяхиря и сотника Симака, вместе с семьями. Не забыли и о семействе главного на пристани, бывшего вожака лесорубов – Слуда. Не обойден был вниманием и начальник над «спецами» - Ратища.
Домна и Стояна, встретили Ольгу прямо на крыльце терема игрецкого посадника. Поцелуев и объятий было столько много, что их бы хватило молодоженам, на целую брачную ночь, а пролитых слез радости – на полив приличной грядки огурцов в засушливое лето!
Когда схлынули первые восторги от встречи, Воительница, на скорую руку, обмылась в баньке от дорожного пота. Следом за ней, в горячее банное марево, окунулся Симак, Ему вызвалась потереть спинку – молодая жена Благана. Эти задержались в баньке, значительно дольше. Глядя на них, было непонятно: кто кому тер спинку, и спинку ли?
Стол был накрыт в самой большой горнице. Гостей никто специально не рассаживал. В центре оказались отец с дочерью. Рядом с Ольгой – названные брат и сестра. Домна и Стояна задержались на кухне. Агата, жена Вяхиря, и Благана – взяли на себя роль подавальщиц еды и напитков на стол.
Над столом плавали, дивно пахнувшие облака от различных блюд, искусно, от всего сердца, приготовленными пожилыми, любящими бабушками. Забулькали многолетние меды, заполняя серебряные кубки из серебряных же кувшинов. Все присутствующие заспешили утолить голод, чтобы скорее перейти к самому интересному: рассказу о походе от самой Воительницы.
Как стрекозы летом, стремительно, возле стола летали Агата и Благана, доставляя из поварни, все новые и новые блюда с едой и закусками. Посадник, он же хозяин стола, уже дважды доливал медами кувшины из пузатых бочонков. Лица присутствующих раскраснелись, очи ласково ощупывали соседей и неизменно возвращались к обожаемой Воительнице Ольге: дочери, внучке, названной сестре, а для некоторых – просто Богине!
Наконец, первый голод был утолен. Ольга вытерла уголком белого полотенца губы, оглядела присутствующих и молвила:
- Дорога в стольный град Ивель, была быстра и позволяла нам лишь редкие остановки. Князь Роман понимал, что промедление – смерти подобно. – Так она начала рассказ о Ивельском походе:
- Тем более, мы получили известие, что князья Горазд и Благослав, намедни уже вторглись на наши земли, и что их войско, начало движение по тракту к столице. – Голос Великой Воительницы был ровен, без лишних проявлений чувств и он постепенно завораживал сидящих за столом.
Ведала она подробности похода, самым близким для неё людям, поэтому ничего от них старалась не скрывать. Была уверена: они все поймут и оценят происшедшее – правильно.
На мелких, незначащих подробностях, внимание слушателей не заостряла: развитие безудержной любовной страсти между ней и Романом, оставляла в стороне. Говорила только о самом главном. Но свою беременность не скрывала: поведала, как о вполне жизненно ясном и закономерном.
Слушатели воспринимали случившееся, как богами даденное. Беременность и рождение ребенка – это святое! Но во взглядах, устремленных на Воительницу – явно читалось недоумение: на её фигуре, скорое материнство, заметных изменений не являла. Ольга, казалось, этих взглядов не замечала.
Очевидно, это была связано с тем, что она перешла к самому главному: походу и битве с князьями Благославом и Гораздом. Повествование стало более подробным и красочным. Таким, каким она зрела его своими очами. От присутствующих, особенно от Михея, посыпались вопросы, на которые Воительница старалась ответить сразу, по их поступлению.
Рассказ увлек и захватил слушателей. Про еду, и меды было забыто напрочь! Из поварни вернулись женщины: Домна и Стояна. Агата и Благана, оставшись не у дел, тоже присели к столу. Слушали, увлекательный рассказ, раскрыв рты. Время для всех – как бы остановилось! Даже Симака и Вяхиря, принимавших самое деятельное участие в походе, повествование о недавних, славных событиях, не оставил равнодушными: они засуетились, принялись иногда поправлять и добавлять подробности в живой рассказ Воительницы.
Женщин особо взволновал тот период жизни, когда жители стольного города, предложили Ольге княжескую корону.
Мужчины, особенно Слуд и Михей, зело возбудились при  рассказе Ольги, об истории создания  удивительного меча – Кладенца. После чего, они долго и дотошно рассматривали чудо, произведенное руками кузнечного мастера – Прокопа. А попытка Слуда, проверить меч в деле, привела к тому, что его клинок – укоротился ровно наполовину!
Весть о сказочном богатстве, которое было найдено в меловом карьере, особого удивления не вызвала: клад – он и есть клад. Его и прячут для того, чтобы кто – то его нашел!
Особый интерес у воинов, вызвала задумка Воительницы, о создании специального отряда под рукой Княгини и Ратищи. Долго, ох долго, терзали они последнего, выспрашивая его о подготовке и обучении «спецов», об успехах отряда в походе. После этих расспросов, Михей, Вяхирь и Слуд, стали глядеть на Великую Воительницу, совершенно восторженными очами.
Незаметно летело время. За слюдяными окошками горницы, уже хозяйничала темная ночь, под покровом которой, в терем пробрался верный Лука. Стараясь не привлекать к себе внимания, улегся на домотканый коврик возле печи и мгновенно уснул, свернувшись калачиком и накрыв нос пушистым хвостом. Его появления никто не заметил.
В горле у Воительницы пересохло, и она сделала небольшой перерыв в повествовании. Налила полный кубок одурманивающее пахнущего меда и залпом выпила. Её примеру, немедленно, последовали гости и хозяева. Подумав, Ольга налила еще половину кубка и расправилась, как с первым. Рассказ о славном походе подходил к своему концу, но оставалось самое трудное: поведать родным и близким, о тяжелой болезни Романа, о неудавшимся материнстве и причинах, по которым ей пришлось сложить княжескую корону.
О своих чувствах и переживаниях, о том, что ей пришлось вытерпеть и пережить – она решила полностью умолчать. Это её горе, это её проблемы, это её страдания. И делить их с самыми родными и близкими людьми – она не собиралась!
По – настоящему сильные и благородные человеческие создания, делятся только счастьем и радостью! По - другому она поступить, просто не могла. Не позволяла природная гордость!
Дикая усталость обрушилась на плечи, придавила тело к высокой спинке кресла, сковала руки и ноги, высушила, и без того сухие очи. Глаголать она была больше неспособна.
Но странно! На душе стало много легче! Как будто частички её горя, взяли на себя каждый из присутствующих: кто, сколько может унести, кто, сколько может поглотить его своим сердцем. Тем самым освобождая в её душе место, где еще может поселиться любовь, надежда и вера.
Жизнь вновь приобретала  светлые, радужные оттенки. Душа и тело вспомнили, что они еще молоды, что кровь жилах, еще не застыла. Захотелось петь и смеяться. Жизнь – продолжалась!

                7.

Было далеко за полночь, когда ушли последние гости. За столом остались самые родные, самые близкие люди, её семья: отец, Домна, Стояна и Настя. Семен, переполненный новыми впечатлениями, отбыл почивать.
Тяжелое молчание повисло над столом. Очи женщин были красны от пролитых слез. Так близко к сердцам они приняли известие о преждевременных родах, которые привели к гибели плода.
Отец хмурил брови и катали желваки на щеках. Попадись им сейчас, под горячую руку, ставший скорбным на голову князь Роман – завидовать ему, после этой встречи, желающих было бы мало. Молчание нарушила баба Домна. Как – будто, что – то вспомнив, она запричитала:
- Совести у нас нет, окаянных! Нашей девочке, давно пристало щекой подушку давить, а мы тут с ней лясы точим! Ребенок такой дальний путь в себя вобрал, сил сколько затратил, а мы его разговорами потчуем! Пора и честь знать!
Хозяин! Наливай нам по полной чаше. Выпьем на сон грядущий - и все на боковую! Глаголать продолжать будем завтра, когда наша Найденочка силы восстановит! – Ольга счастливо улыбнулась: для них она всегда будет оставаться девочкой. Голенастой, в короткой поневе и широко раскрытыми, любопытными очами!
И мгновенно потянуло на сон. Икутар, едва успел подхватить на руки, сползающее с кресла отяжелевшее тело дочери. Засуетились женщины, но она уже ничего не чувствовала: она крепко, как не было уже многие луны – спала.

Сон пошел на пользу: Ольга встала отдохнувшая, повеселевшая и заряженная кипучей энергией. Наскоро позавтракав горячими, только что испеченными блинами и запив их приличной кружкой топленого молока, заспешила на встречу с отцом: планы построения торговой столицы княжества, она решила обсудить, в первую очередь, со знающими жителями Игрецы.
Рабочее пристанище княжеского посадника, находилось на Главной площади городища, и было густо обсажено высоченными липами и пирамидальными тополями. Летом, деревья надежно укрывали строение в тени своих листьев. Зимой же, они служили местом гнездования стай крикливых ворон.
Городской голова, он же посадник, находился на своем рабочем месте. Помещение, в котором он занимался управлением всех сторон жизни Речных Ворот, почти ничем не отличалось от подобных, расположенных рядом с ним, где его помощники занимались каждый своим делом. Разве что выглядело несколько побогаче, да и размеры имела покрупнее.
Икутар сидел, нет, восседал в широком кресле, за высоким столом из мореного дуба. Слева и справа, перед ним высились берестяные списки, сплошь покрытые рунами без всяких рисунков.
Время от времени, он брал один из них, вчитывался в написанное, шевеля при этом губами, затем долго смотрел в потолок, как бы раскладывая в голове, прочитанное, по полочкам.
Появлению дочери у себя в конторе, особо не удивился: скорее больше обрадовался. Суетливо передвинул тяжелое кресло от стены к столу, поближе подставил кружку и жбан с квасом. Из шкафа извлек деревянное блюдо с калеными лесными орехами.
Сегодня, по пути на работу, он мучительно рассуждал о том, кто ныне обитает в его тереме: Княгиня Ивельская? Великая Воительница или его приемная дочь? И как ему с ней общаться? Связать воедино три облика, у него совсем не получалось.
После долгих раздумий, принял, как ему мнилось, единственно правильное решение: на людях она для него Княгиня, наедине – дочь! Но её незапланированное появление в конторе, показало, что не все так просто. Вроде бы они сейчас одни, но сесть в свое кресло без её дозволения, почему – то не смеет! Ольга сразу догадалась о его затруднениях:
- Садись отец! Мне надо с тобой посоветоваться! И будь проще. Доверься своему жизненному опыту и в соответствии с его подсказками, выстраивай наши отношения. Но знай: в первую очередь, ты для меня отец, а я для тебя – дочь. Все, как в былые времена! – Икутар кивнул головой и плюхнулся в кресло. Возникшее при встрече напряжение, стало понемногу спадать: рядом с ним сидела его дочь! Но стоило ей заговорить, как он вновь увидел перед собой, всесильную Княгиню. Отмахнувшись от таких превращений, он приготовился внимательно слушать Княгиню – дочь. Ольга продолжила:
- Вчера, в своем рассказе, я вскользь упомянула о встрече с низкорослым народом, который не по своей воле, переселился на наши земли. Беда заставила!
Наши боги учат нас, как поступать в таких случаях: протянуть руку помощи и вызволить страждущих, на которых эта напасть свалилась! И мы обязаны это сделать! И мы это сделаем! Вот мой план, который надо притворить в жизнь: - Княгиня подробно поведала, о создании торжища, которое должно не только спасти подземный народ, но и принести выгоду всему Ивельскому княжеству.
О построении нового города, на месте торжища, который в будущим должен стать торговой столицей, она умолчала. Большое дело – начинается с малого: прежде надо создать место, на котором будет выгодно торговать не только подземным обитателям и окрестным купцам, но и всем жителям княжества, независимо от того, на каких землях они проживают.
Отец быстро оценил замысел Княгини и сразу его одобрил. Будучи ответственным за жизнь и процветание родов, проживающих вдоль русла Ратыни и непосредственно возле Ручных Ворот, он видел несомненную для них выгоду. Сокращение вдвое пути до главного торжища, которое находилось в стольном городе – дорогого стоит!
В очередной раз подивился изменениям, которые произошли с его дочкой: раньше торговой и хозяйственной жилки, он у неё не замечал. Одно слово – Великая Княгиня!
- Задумка конечно хорошая, нет слов! Но ты представляешь, какие средства нужно будет вложить, чтобы её исполнить? Выдюжит ли такую нагрузку казна княжеская, и имеешь ли ты к ней доступ? Тут каждый грош на бересте посчитать надобно! – Ольга хитро усмехнулась:
- Считать, конечно, надо. Но уже сейчас я могу смело сказать, что средств на строительство достойного торжища, у меня достаточно, а в козну запускать руку - даже не собираюсь. Того, что мне отвалилось в меловом карьере, с лихвой хватит на сотню таких строек!
Предлагаю, для начала, решить два самых главных вопроса: кто будет самым главным строителем, и кто возьмет всю ответственность за будущий центр торговли.
Нет смысла обсуждать, какими качествами должны обладать эти два человека. Эти люди должны быть славянскими богатырями, не имеющими права на ошибку.
Второго человека, который будет отвечать за все – я знаю. Это – ты! И не смей мне перечить! Я тебя знаю много зим и уверена, что лучше, чем ты знаешь сам себя. Выполнение моей задумки, ты возьмешь под свое крыло. Других людей, способных выполнить мою волю – я не вижу.
Именно поэтому, я жду тебя завтра после обеда, с предложениями, как споро и лепше мою задумку притворить в жизнь. Желательно прикинуть, хотя бы приблизительно, ожидаемые расходы.
Кого ты возьмешь к себе в помощники на саму стройку, мне кажется, что я догадываюсь. Но не будем торопить время: если выбор сделаешь – приводи его к нам на подворье, на завтрашнюю вечерю. Вместе мы и начнем обсуждать порядок возведения торжища. Дать указание Домне и Стояне, что у нас ожидается гость, я не забуду. – Ольга поднялась из кресла и набрала полную горсть каленых орехов. Икутар вновь подивился: только что перед ним сидела всесильная Великая Княгиня, а сейчас возле стола стояла любимая дочь Ольга. Чудеса, да и только! Как такое может быть?
- Пойду я восвояси, пожалуй. Не буду тебе мешать заниматься делами праведными. У тебя их всегда выше головы! – Не дожидаясь ответа, Великая Княгиня вышла за дверь. Икутар вдруг обнаружил, что он, сам того не желая, отвесил глубокий, земной поклон вслед уходящей дочери. Чудеса превращения - продолжались!

Бутон, звонко цокая подковами по мощеной дороге, не спеша двигался к подворью княжеского посадника. Ольга про себя отметила, что молодежь Игрецы, когда – то выстилавшие двор полевыми цветами, в знак глубокого почитания боевых заслуг Великой Воительницы, - выполнили свое обещание. Замостили толстыми, дубовыми плахами дорогу, которая соединяла её подворье с Главной площадью. Все для того, чтобы её сапоги и копыта её коня не спознались с грязью, во время ненастья.
Великая Воительница, грустно вздохнула: и двух зим после тех событий не минуло, а, кажется, что прошли многие десятилетия. Странная штука, человеческая память!
Возле ворот, приплясывая от нетерпения, её поджидал названный брат Семен. Одет он был совсем не по сезону: легкая, суконная душегрейка, короткие, чуть ниже колен, портки и деревянные башмаки на босу ногу.  Посиневшими от холода губами, еле – еле выговаривая слова – молвил:
- Сестренка! Там в голубятне тебя ждет почтарь с берестой. Прилетел сразу, как ты уехала!
- Ольга поняла, что братик, боясь прозевать её приезд, не позволил себе покинуть свой пост у ворот. Даже для того, чтобы переодеться. На душе стало сладко. Крепко прижала его к себе и потрепала вихры, выбивавшиеся из - под заячьей шапки:
- Спасибо тебе братик Семушка! Неси голубка в мою светелку. Поглядим, какие новины к нам пожаловали.
Почтарь принес весточку из стольного города, от воеводы Демира. Прочитать руны, Ольге не составило труда: Демир был грамотным и общительным человеком с хорошо поставленной речью.
Все новины касались князя Романа, и все они были безрадостными: с князем творилась беда. Его будто подменили!
Во первых – он стал форменным затворником. После отъезда Княгини из стольного города, он заперся в княжеском тереме и на людях ни разу не появился и никого к себе не допускал. Обслуга доносила, что в тереме он не один. Возле него безотлучно находились трое бездельников из числа отпрысков богатых бояр.
Пиры, больше похожие на обычную пьянку, продолжаются днем и ночью. Поварня валится с ног, таская в терем, еду и питье, впавшим в запой собутыльникам.
Для большего веселья, с пристани притащили двух бляжьих девок, которых пользуют по очереди.  Роман в плотских утехах с девками, участия не принимает. Для этого он использует одного из трех «товарищей» - Козьму, младшего сына, ныне покойного, купца Фрола.
Каждый вечер вся ватага ходит париться в баню, а после парилки, пьяные и голые, бегают взапуски по подворью.
Слухи об их непотребном поведении, через охранников и поваров просочились в город. Постыдное поведение князя сотоварищи, обсуждают в каждом кабаке, в каждой избе, на каждом перекрестке. У горожан зреет недовольство такими отвратными забавами князя. Слышен, пока тайный, ропот и среди гридей княжеской дружины: осуждают тебя за неожиданный отъезд и оставление княжеского стола без присмотра.
Посылали угомонить пьяную ватагу, городского голову Фиадора вместе с мировым судьей Архипом. Но их даже на княжеское подворье, по указу Романа – ногой не пустили!
Заканчивал свое послание воевода опасением: как бы ни пришлось поднимать дружину, для наведения порядка, а это может грозить смутой. Дружки и сторонники у князя, были в наличии.

Послание Демира, очень встревожило Воительницу. Только этого ей не хватало: смута в родном княжестве из – за идиотского поведения Романа! Других слов к его поступкам, она подобрать не смогла. Видно головная болезнь слишком прочно укрепилась в его сознании и улучшений ждать не следовало.             Начала зарождаться и вызревать мысль: отечество в опасности!
К черту обиды, к черту личные планы: не до них сегодня! На кону не только благополучие родной земли, но и само существование, сама жизнь!
Прежде, никаких скороспелых решений принимать не стала. Сейчас ей требовались совет и поддержка земляков - единомышленников. Подумав – решила собрать их завтра, в пятницу. За день до запланированного пира.
Время, конечно, торопило, но к поспешным поступкам – не взывало. Ошибка в действиях, могла очень дорого обойтись. Семь раз отмерь – и только тогда режь!
Остро захотелось одиночества, уединения, которые позволяет мыслям очиститься от каждодневной шелухи и дают работать холодному разуму. Вывела из денника Бутона и поехала в сторону пристани. Подивилась: узкая укатанная колесами полевая тропинка, превратилась в мощеную булыжником серьезную дорогу. Лепота!
Не доезжая пол – версты до пристани, свернула на почти неезженую, покрытую ноздреватым снегом  тропу, которая вывела её к бывшему жилью бабки Домны.
Судя по девственно чистому снегу на подворье, нога человека не ступала за калитку еще с осени. Ольга была первой, кто нарушил целостность снежного покрова. Так она думала до того момента, пока не подъехала к бане: дверь в неё была приоткрыта, а крыльцо испещрено следами. Одни человеческие, детские, другие – огромные, волчьи.
Без труда разгадала: волчьи принадлежат, конечно, Луке, а вот детские – совсем не детские! Судя по глубине следа, ребенок имел вес взрослого человека, и имя ему было – дед Челак, лесной хозяин!
               

                8.

От увиденного, радостно забилось сердце: лешего не видела давно и сильно по нему скучала. Да и Луку она последний раз зрела, во время встречи с Доброгором!
Взглядом проследила куда ведут следы от бани. Они прямиком тянулись к забору, который окружал подворье, и выглядели свежими, как бы сегодняшними. Куда далее они вели от забора – видно не было. Но это и неважно: все равно вернутся назад. Никуда не денутся. Без встречи с ней, Челак в лес не уйдет!
Засунула два пальца в рот и пронзительно, по – разбойничьи, засвистела. Если они недалеко, то должны, условный посвит услышать.   
Услышали! Развернувшись совершенно в другую сторону, к затону, где в детстве любила плескаться Ольга, радостно и удивленно заржал Бутон. Видно учуял знакомый волчий дух.
А вскоре, Воительнице открылась картина, от которой её брови поползли на лоб: ровной иноходью к воротам приближался Лука. На его спине, как заправский всадник, восседал леший в расстегнутом, коротком полушубке. Но не это поразило Ольгу. Вровень с Лукой, нога в ногу с ним, следовала огромная волчица! Если она и была в холке пониже его, то ненамного.
Воительница, оставив Бутона, поспешила к ним навстречу. Но всадник на волке оказался резвее: оказавшись у ворот, он лихо спрыгнул с его спины и с радостными криками вбежал на подворье через открытую калитку. При виде Ольги – поспешно и немного нарочито склонился в поклоне:
- Приветствую тебя, за многие луны отсутствия, Великая Княгиня! Я уже стал забывать твой прекрасный лик и горделивую осанку! Уже не помню, как пахли меды, которые наливали в кубки твои суровые ручки. Подзабыл, как нежно касались твои губки, моей заросшей нежнейшим волосом, щеки. Долгие времена мне некому было пожаловаться на жизнь и пролить горькие слезы отчаяния, которое я испытывал во время нашей разлуки. – Лесовик, как всегда был многословен, когда испытывал душевный подъем. Глядя на его лоснящееся лицо и вдыхая исходящий от него свежий аромат выпитого меда, в горести лесного владыки, совершенно не верилось! Чудил, как всегда, дед Челак!
Ольга подняла старого друга с колен и трижды облобызала его в обе щеки. Заглянула ему в васильковые, ясные очи:
- Дедушка, дорогой! А ты бы знал, как мне было хреново, без твоих сладких речей, без царапания моих губ об твою колючую, как шиповник, бороду! Часто, очень часто, заснуть не могла, не вдохнув медового перегара из твоих уст! Постоянно корила тебя, за то, что забыл меня, водя хороводы с кикиморами и русалками! – Челак заржал так, что ему позавидовал, стоящий рядом Бутон:
- Ну, это ты зря, про русалок и кикимор! Старый стал я, привередливый! Воротит меня от запаха болотной тины и рыбных ароматов. Да и если я хожу к ним, то не затем, чтобы хороводы водить: они знают, что я парень занятой и к гульбищам нерасположенный. Сразу тянут меня в камыши, где подставляют для трудов праведных, свои рыбьи, хвостатые задницы! Семь потов сходит, пока к ним  пристроишься! Ног то у них нет, следовательно, и раздвигать им, перед моей богатырской гордостью и силой – нечего! – Бутон снова, завистливо покачал головой. Так громко ржать – даже он был не в состоянии:
- Дедушка, ненаглядный! Немедленно едем ко мне домой. Баба Домна и отец будут рады не меньше чем я! Познакомишься с моими новыми родственниками, накроем стол и устроим пир на весь мир! Может, кто еще в гости нагрянет, а если сами не догадаются – приглашением вызовем. Радость у меня, от встречи с тобой – великая! – Глаголя с лешим, не упускала из виду Луку и незнакомую волчицу, которая стояла в пол - шага от него.
Неожиданно, лесной великан, обернулся назад, к спутнице и коротко рыкнул. Волчица вильнула хвостом и направилась прямиком к Воительнице. Подойдя к ней вплотную, серая спутница Луки потерлась носом о её плечо и вдруг завалилась сначала на бок, а потом перевернулась на спину, смешно раскинув в стороны ноги, и бесстыдно представила обозрению, покрытый светлым подшерстком, живот.
Это был жест высшего доверия, которое она выказывала Ольге: брюхо у дикого зверя – самая незащищенная часть тела!
Воительница наклонилась и легонько, тремя перстами, почесала теплую кожу  живота, между крупными сосцами. Волчица, от ласки и удовольствия, даже смежила очи.
Наблюдавший за всем этим, Челак, сбил заячий треух на затылок, и став похожим на лихого лесного ватажника, заметил:
- Молодец, Лука! За такое короткое время, смог растолковать своей подруге, кто есть кто, и с какого конца счищают чешую с просоленой рыбы. - Ольга обернулась к Лешему:
- И когда у моего любимца появилась такая достойная пара?
- Тут ты, Великая Княгиня, зришь в корень, когда упоминаешь о достойной паре. Любовь у них приключилась совсем недавно. Помнишь твой поход на Земляные горы к подземному народу? Вот именно там он и встретил свою, далеко непростую, половинку.
Её судьба чем - то схожа с твоей, Воительница. Она, также как и ты, не помнит места своего рождения, своего рода, своего детства. Её воспоминания начинаются с того, что племя Доброгора, однажды обнаружило крупную, но сильно немощную волчицу, в одной из глубоких пещер Караньского хребта.
Накормили, обогрели, залечили язвы, которые сплошь покрывали волчье тело, а когда она оклемалась – нарекли именем Кара и отдали в услужение охотникам, которые ведали промыслом мяса и рыбы. Так началась её жизнь в племени подземных жителей.
Со временем, у неё открылся необычный дар: она могла взглядом околдовать, обездвижить и усыпить – любое существо, в жилах которого, течет кровь. Этот её дар стал большим подспорьем для охотничьей ватаги: теперь их единственной задачей стал поиск зверя. Остальное делала Кара. С тех пор недостатка в мясе - племя не знало.
Все изменилось после переселения подземных жителей в Земляные Горы. Воспользовавшись болезнью главы племени, добытчики решили, что бродить по лесам, выслеживая зверя – затея хлопотная и не для них. Вдоль тракта, достаточно постоялых дворов, где птица и домашний скот, есть в достаточном количестве, а у них есть чудесная волчица!
Такой поворот дела Каре не понравился, но противиться она не могла: боялась вновь остаться в одиночестве. Если отказаться от такой «охоты», то её могут отлучить от племени!
Выход из положения нашелся сам – собой: неожиданная встреча с Лукой возле мостика через зловонный овраг – решила её судьбу. За ним она последовала, ни минуты не раздумывая, чему были рады оба. – Ольга в изумлении оглянулась на своего любимца: Лука довольно улыбался, высунув розовый язык. Кара сидела рядом и преданным взглядом зрела на своего властелина. Глядя на пару, Ольга поняла, что их теперь никто и ничто не разлучит!

Появление на подворье посадника очень странной компании, которая добиралась до него, всячески скрываясь от горожан, вызвало бурю неоднозначных чувств: неподдельную радость Икутара и Домны, восторг Семки и Насти и ужас, вперемешку с любопытством – бабы Стояны. Ольге пришлось приложить немало усилий, чтобы хоть как – то погасить всплеск необычных эмоций у своих родных людей. У неё это получилось!
С явным удовольствием приняв многочисленные объятия старых знакомцев Икутара и Домны, явные заигрывания молодого поколения – Лука и Кара удалились в заросли смородины и малины, которые давно облюбовал для себя Лука в прошлые посещения подворья.
Челак, получив свою порцию лобызаний, по приглашению раскрасневшейся Домны, отправился с ней застилать скатерть в трапезной, заметив, что она прихватила кувшин с медом.
Семен и Настя, сразу потеряв интерес к происходящему, покинули терем и направились к зарослям, где волки устроили к себе лежку. Опасения в их душах не было: был жгучий интерес к лесным великанам.
Икутар, оставшись один на один с дочерью, с оттенком грусти в голосе поведал:
- Я, сегодня утром глаголал со старшиной пристани – Слудом. Он согласился на мое предложение возглавить строительство нового торжища. Лучшего специалиста и распорядителя – нам, во век не найти. Жалко, конечно, забирать его с пристани. Он только – только освоился в этой ипостаси, сработался со всеми бригадирами и навел должный порядок в работе всех ватаг. Но другого человека, который сможет воплотить в жизнь твою задумку, я не знаю.
Вечером он навестит нас. Посидим за столом, посчитаем затраты, покалякаем с чего начинать. Как я понимаю, времени на раскачку, ты не имеешь, и поэтому строительство будем начинать скоро!
- Правильно понимаешь. Затягивать работы – значит создать дополнительные трудности не только для малорослого народа, но и для наших местных жителей, проживающих вблизи Земляных Гор. Понятно ведь, что с уходом из их племени Кары, возможности для их охотничьей бригады, резко упали.
А кормить людей надо! Детей и стариков – голодными не оставишь. Значит грабежи наших соотечественников, со временем, резко возрастут. А это чревато обидой и местью!
Получается, что промедление в строительстве, и для нас и для них – смерти подобно. Да и помнить надо, что ныне подземные жители, являются родом, который добровольно вошел в состав нашего княжества. Этим – все сказано! – Отец согласно покивал головой:
- Я мыслю точно также. Вот сегодня вечером, вместе со Слудом, все и обсудим. – Ольга усмехнулась:
- А знаешь, в том, что ты остановишь свой выбор на дядьке Слуде, я ни сколько не сомневалась!

За обсуждением будущего торжища, время летело незаметно: вечеря затянулась почти до полуночи. Хотя назвать вечерей то, чем занимались в трапезной собравшиеся, можно было с большой натяжкой. На еду и питье, внимания никто, почти, не обращал. Иногда, каждый себе, наливал темного пива из бочонка, поспешно осушал кружку и снова вклинивался в беседу.
К концу разговора, многие вопросы, которые требовали решений, становились прозрачными и переставали казаться неподъемными. Постепенно приходило понимание всей грандиозности затеи и трудности становились не трудностями, а обычными житейскими делами, с которыми они сталкивался ежедневно.
Каждый из присутствующих, старался внести свой вклад в способы решения вопросов будущего строительства: хозяин леса, Челак, подсказал, где наиболее удобно валить лес нужного качества и при этом, обеспечивать быструю доставку его к месту стройки.
Слуд подсчитал: сколько ему необходимо ватаг лесорубов и плотников для бесперебойной работы. Городской голова с Ольгой, на бересте, каждый по отдельности, проставляли примерную стоимость каждой работы и необходимых материалов. Одним словом, к полуночи, каждый знал, чем он будет заниматься уже завтра. На том совет был и окончен.

Утро началось с новостей. Названый брат Семен принес бересту, которую только – что доставил почтовый голубь. Послание было адресовано Воительнице и было писано рукой, оставшегося в Ивеле – «спеца» Якова. Величал он в нем Ольгу, титулом «Великая Княгиня», что поначалу слегка удивила её, но прочитав его до конца, поняла, что проживание в отцовском доме, скоро закончится.
Яков докладывал, что за ней, в Игрецу, отправляется малое думское посольство, во главе с городским головой стольного града – Фиадором. Цель посольства – вновь водрузить золотую корону на голову Великой Воительницы и вернуть Великую Княгиню на княжеский престол.
Причиной тому послужило бегство князя Романа, в неизвестном направлении, вместе со своим новым,  ненаглядным дружком – Козьмой.
Весть о бегстве, теперь уже ненавистного, бывшего властителя, всколыхнуло жителей стольного города: народ вышел на главную площадь. Стихийное вече продолжалось недолго и закончилось единогласным призывом: как можно скорее вернуть Великую Воительницу на княжеский трон для дальнейшего правления.
Князя Романа решили не искать, а если он сам объявится, то гнать его взашей за пределы нашей земли. Такое единое волеизъявление, весь люд встретил с восторгом и ликованием.
Скорый выезд посольства за Великой Княгиней, тут же благословили волхвы, признав такой исход, угодным для наших богов.
Княжеское подворье взяли под стражу и охрану, назначенные для этого, «спецы» Якова. В сами хоромы, приказано никого не пускать.
Есть еще новины и еще более тревожные, которые добыла разведка «спецов», но о них он доложит при личной встрече.
На этом послание, её верного воспитанника и будущего руководителя специальной службы Якова, заканчивалось. Неопределенность, возникшая после её добровольного отказа от княжеского стола и вынужденного отъезда из Ивеля – канула в лету! И это принесло кое, какое облегчение, израненной и измученной душе Великой Воительницы.
Зато вести, которые принесли Якову его разведчики, и о чем они ведали, она пока не знала – вызывали нешуточную тревогу. Нутром чувствовала: ничего хорошего они не несут, и что надвигается новая напасть, надвигается новая гроза.
                9.

Выйдя из терема на крыльцо, Ольга поразилась изменениями в природе, которые произошли за ночь. Вовсю звенела капель, срывающаяся с заметно похудевших сосулек. Снег совсем утерял свою белизну и свежесть: стал ноздреватым, неровным и серым. Сугробы, высившиеся вдоль хоженых тропинок, оплыли, уменьшились в размерах и своими очертаниями стали напоминать Земляные Горы. Плюс ко всему – ясноликий Ярила, посылающий тепло с лазоревых небес, всему живому на земле. Лепота!
Ольге остро захотелось сбросить надоевший за зиму полушубок и прямо сейчас воспарить в прозрачное, по -  весеннему ласковое, поднебесье. Но разум подсказывал, что полеты в небеса, необходимо отложить на более позднее время: слишком много дел было на грешной земле.
Утром, за завтраком, она поведала домочадцам о предстоящей скорой разлуке. Особо не распространяясь в подробностях, довела новины, которые дошли до неё из стольного города. Сказать, что вести сильно огорчили её близких – значит, ничего не сказать!  Женская половина, Домна и Настя, спешно потянулась к носовым платкам, и принялись промокать ими, вмиг повлажневшие очи.
Мужчины, отец и Семен, отяжелели лицами и хмуро стали изучать узоры на вышитой скатерти. Затянувшееся молчание, прервала причитаниями Домна:
- Да что это за жизнь? Ни минуты покоя от неё, бедной девочке! Сами не могут спокойно жить, в свих столицах, и ей не дают. Напортачат, накуролесят в своих деяниях, а разгребать их мусорные ямы, приходится нашей касатке!
Не ехай  в это гнездо греха и разврата: пусть сами у себя разбираются, И корона княжеская нам  непотребна. Жили мы столько без неё и еще сто зим проживем. Не ехай: вот мое слово! – Икутар поднял от скатерти очи:
- Неверно глаголешь, Домна! Хотя, как отец, я тебя понимаю и поддерживаю. Но только, как отец! А вот, как воин и как защитник отечества, я мыслю совсем даже не так. – Понизил голос почти до шепота и медленно, с грустью выстраивая слова, продолжил:
- Не принадлежит нам ныне дочь. Да и самой себе она не принадлежит! Забрала её к себе, наша отчизна, земля славянская, на веки – вечные, и никогда уже не отпустит! Да и сама наша дочь, никуда от неё не уйдет, пока жива будет.
Выпадает, некоторым, такая судьба – судьбинушка: Родину, свой народ, от клятого ворога, от смуты черной защищать, и никуда ты от неё не денешься. Судьбу ведь, ты сам себе не выбираешь: это она  отыскивает и входит в тебя, как длань входит в боевую рукавицу, а её просто так – не стряхнешь!
Наш  же удел  – это всеми нашими силами души и тела, по возможности, поддерживать нашу дочь. Окружать её любовью и заботой во время коротких встреч. Остальное время ждать и молиться, за её благополучие и счастье, нашим богам!
Это мое слово, Великая Княгиня! Но ты сама вольна принимать решение, и никто тебя за него  судить не может! – Ольга крепко сжала зубы: боялась разрыдаться на очах у родных людей. Вот ведь, такие простые слова, сказанные простыми людьми, а сколько в них нежности, любви и понимания! Горящим, сухим взглядом обвела самых близких ей людей и молвила:
- Спасибо вам за все, мои родные! Пока жива, я никогда не забуду ваших слов и вашего участия! Клянусь вам самой торжественной клятвой, что даже при малой возможности, я буду стремиться к вам, в отчий дом, за семейным теплом и поддержкой! – И быстро вышла на крыльцо. В нос хлынули запахи пришедшей весны. Дышала взахлеб, так – что у неё легонько начала кружиться голова, и не могла надышаться!
Природа начала свой бесконечный годовой цикл возрождения, и с ним вместе, Великая Воительница, почувствовала, что в неё вливается ненасытная жадность к жизни, тает равнодушие к своей судьбе  и судьбам окружающих её людей.
От бурлящей крови зарозовели мочки ушей, набухли груди и затвердели их соски, лоно напомнило о себе, тоской об мужской ласке. Легкое жжение и покалывание, сменяя друг – друга, поселились в кончиках перстов. Хотелось громко петь и беспричинно смеяться.
Великая Княгиня, наконец – то, вышла из густого, сумеречного мрака и вновь явила себя белому свету!
Начинался новый этап в её жизни и это её очень радовало. Какой он будет – она не знала. Но, по большому счету, это её совершенно не волновало!

В горнице Ольги кипела работа. Она с отцом, взявши в руки, бересту и писало, повторно считали и заносили расчеты расходов, которые потребны на строительство торжища. По всему выходило, что они не так уж и огромны. Главной статьей расходов, были оплаты работы ватагам плотников, лесорубов и возчиков. Лес для строительства был дармовой: он и так принадлежал Великой Княгине. Продавать его самой себе или отцу – даже не смешно!
Были, конечно, еще и другие расходы, но за незначительностью, их во внимание не принимали. При том золотом запасе, которым она теперь обладала – очень многое можно себе позволить!
После легкого обеда, Ольга уединилась с отцом и передала ему все золото, которое она захватила с собой из Ивеля. Хватит на все строительство, еще и останется! Остатки она разрешила посаднику, использовать по своему усмотрению.
Бороться с желанием, вновь ощутить восторг полета, уже не было мочи и Воительница, не привлекая внимание охраны, но особо и не таясь, вывела из денника Бутона и направилась к бывшему жилищу Домны. Десять воинов – «спецов» из личной охраны, держась в сотне саженей, увязались за ней. Их действиям, Великая Княгиня, не препятствовала.
Заехав на подворье, привязала коня возле крыльца, сама направилась за баню. Быстро сбросила короткий тулупчик, шапку и, оставшись в кожаной, меховой безрукавке, переместила меч за спину, пристегнула ножны боевого ножа к бедру и осторожно выглянула из – за стенки. Охрана грамотно расположилась вдоль забора возле ворот,  и зреть Ольгу, в этот момент, никак не могла. Явная оплошность, за которую десятник получил бы приличную выволочку от Ратищи, будь он здесь, но Воительницу, эта ошибка охраны – устраивала.
Сложила длани под грудью, переплела нужным способом персты и легонько оттолкнулась от земли. Восторг полета мгновенно хлынул в душу. Скрываясь от очей «спецов» за банным строением, она низко, не более сажени от земли, направила свой полет к лесочку, где когда – то Икутар обучал её воинским премудростям.
При подлете к опушке – резко взмыла вверх, оставив между собой и вершинами деревьев, не более трех сажень - увеличила скорость до разумного предела, полого и постепенно набирая высоту.
Восторг полета пузырил кровь: снова захотелось смеяться и громко петь, но она воздержалась. К чему привлекать к себе внимание людских очей, если таковые, случайно окажутся свидетелями её полета? Вот именно!
Внизу показалась укатанная лента ивельского тракта, и она полетела вдоль него, в сторону стольного города. Дорога, пробитая среди вековых, высоченных сосен была прямой, как стрела и просматривалась на несколько верст в обе стороны. Сейчас она была пустынной: ни пешего, ни конного, она на тракте не узрела.
Поднялась саженей до ста и еще увеличила скорость, чтобы в полной мере насладиться полетом. Ветер свистел в ушах, расплетая с вечера уложенные волосы, выдавливал из очей обильные слезы восторга и холодными волнами заполнял грудь. Лепота, напитанная детским, щенячьим восторгом!
Выплыл и тут же убежал назад, первый, самый близкий к Игреце, постоялый двор, на котором возились с санями двое мужиков. В лазоревое небо они не вглядывались (с чего бы на него смотреть?), поэтому полет Воительницы остался незамеченным.
Версты через три, она поднялась еще выше, саженей на двадцать, и замедлила полет, растягивая удовольствие. Тракт, по пологой дуге, сворачивал на восход, что значительно уменьшало передний обзор для Ольги. Издавна, эта дуга, среди торгового народа, звалась «поворотной» Дорога теперь просматривался не более чем на пол – версты, но это не помешало ей вовремя заметить небольшой обоз из трех саней – кибиток и мельтешение людей – муравьев возле него.
Воительница остановила полет и неподвижно зависла в воздухе, всматриваясь в происходящее на дороге. Через мгновение она поняла, что впереди идет настоящий бой: десятка полтора мужчин, сомкнувшись в плотную группу и выставив вперед копья, отбивались от наседавших со всех сторон людей, вооруженных мечами и топорами, насаженные на длинные рукояти. Нападавших было значительно больше: не менее четырех десятков.
 С обеих сторон уже были потери. Защитники стаскивали своих убитых и раненых товарищей в центр своего круга. Нападающие оставляли своих на снегу: там, где их достали копья.
Для Воительницы, открывшаяся картина, была предельно ясной: торговый обоз подвергся нападению лесных, лихих ватажников. Кто защищается, и кто нападает – сомнений не вызывало.
Ольга отодвинулась на обочину и полетела к месту схватки, огибая кроны могучих сосен. Меч перекочевал со спины в десницу. В шуйце был зажат боевой нож. К драке она была готова!
Тем временем, картина схватки резко изменилась: из леса, на гнедой лошади, объявился главарь лесной ватаги, а за ним – еще с десяток пеших татей с луками в руках. Нападавшие до этого разбойники схлынули назад, освобождая простор для лучников. Обозники потянулись за щитами.
Воительница закусила губу: щит с такого малого расстояния – не защитит от стрел! Несколько дружных залпов и через малое время, из обозников в живых не останется ни одного!
Ольга рванула к месту схватки, и как снег наголову, свалилась на изготовившихся к стрельбе лучников. От испуга, гнедой шарахнулся в сторону, выбросив из седла, не ожидавшего ничего подобного, главного ватажника. Пролетев пару саженей, он со всего маха врезался в твердый наст и завизжал раненым зайцем.
Лучники, одновременно, обернулись на визг предводителя и у них, от удивления, отпали челюсти: перед ними, вместо вожака, стояла красавица в кожаном одеянии, с распушенными до плеч светлыми волосами. В одной руке, свалившейся как – будто с небес девы, голубой молнией сверкал меч, в другой - угрожающе зажат  внушительный боевой нож. И от неё, явственно исходила холодная волна угрозы неминуемой смерти.
Несколько стрелков начали разворачивать луки, с вложенными в них стрелами, в сторону страшной, взявшейся ниоткуда, красавицы незнакомки. Но было уже слишком поздно: через мгновение - они все умерли. Все до одного!
Узрев такое непотребство,  ватага, вооруженная топорами, кинулась поквитаться с виновницей гибели своих подельников. Но сделать это, организованно и одновременно, не смогли: нападавшим мешали длинные, до пят тулупы, которые они не удосужились скинуть перед схваткой. И столкнулись с ужасной фурией, изголодавшейся по лихому рукопашному бою! Многие, почти сразу, поняли, что это последний день их жизни. Женщина с распущенными волосами, была страшнее самой смерти: она, как косой, косила нападающих, на мгновение исчезая в одном месте, чтобы тут же объявиться в другом. И всюду она несла погибель!
В тыл нападающим, придя на помощь Воительнице, ударили обозники, но она в ней не нуждалась. Бой был закончен в самое короткое время: кто не бросил оружие и не упал на колени с поднятыми руками – был повержен насмерть. В живых осталось всего шесть придорожных татей!
Воительница отбросила непокорную прядь волос с лица и отметила, что она, за время схватки, даже вспотеть не успела. Обвела взглядом столпившихся перед ней ватажников: из десятка молодцов, только одно кудлатое лицо, побитое оспой, показалось знакомым.  А когда и где она встречалась с ним – память не подсказывала:
- Чьи вы будете хлопцы? Откуда и куда путь держите? Что с вами приключилось – не спрашиваю. И так все понятно! – Поспешно, за всех, ответил тот самый, малознакомый, молодой детинушка:
- Бобрами нас кличут, соседи мы твои, Княгиня! Путь наш пролегает от стольного города, до нашего поселения под названием – Бурта. Вертаемся с ярмарки с малыми товарами, что на торжище приглянулись, а тут, в конце пути, такая незадача!
Спасибо тебе, Княгиня, за своевременную помощь, могли бы и все здесь полечь! Луки то наши, в обозе остались, а щитами от стрел, на такой близи – не укрыться! Вовремя ты из леса появилась! -
- Ольга поняла, что обозники прозевали момент её появления с небес: они в это время занимались своими щитами и перечить им не стала:
- Пустое! Не стоит благодарности. Я только вышла на опушку и сразу узрела беспредел, который сотворили лесные супостаты. Вот и решила вмешаться! – Вытерла меч и боевой нож, сначала о снег, затем о тулуп, одного из поверженных разбойников. Вернула их на место и продолжила:
- Повелеваю! Приберитесь здесь: полонян свяжите, убиенных проедайте земле так, чтобы зверье до них не добралось, и следуйте далее. По прибытию в Игрецу, жду вас всех на дружинном подворье. Там и обсудим подробно случившееся и допросим всех пленных.
Да! И не забудьте подобрать главного ватажника, которого выбросил из седла его конь. Его вяжите в первую очередь!
А мне пора! Провожать меня не надо. Дорогу к дружине, что ждет меня в лесу недалече – я хорошо знаю. Не заплутаю! – Резко развернулась на каблуках, и не оглядываясь, направилась к близкой опушке леса. Придумка про дружину, которая ждет её в лесу, Ольга мысленно одобрила: негоже переубеждать обозников, которые «зрели», что она из чащи объявилась.
               

                10.

По рыхлому, усыпанному сосновой хвоей и шишками снегу, в лесу передвигаться было непросто. Но Воительница мужественно удалилась от опушки, саженей на пятьдесят и только тогда остановилась перевести дыхание.
 От густого, напитанного хвойным ароматом воздуха, немного кружилась голова. В голове, занозой, сидел вопрос, к которому Ольга никак не могла найти ответ: где она встречала ватажника, с которым недавно она глаголала? Память отказывалась прийти к ней на помощь. Причем была уверена, что встречала она его недавно, не позднее пяти – шести лун назад и негде – ни будь, а стольном городе! Уж очень прочно сидел в памяти его бархатный голос, так несоответствующий, побитому оспой лицу.
Уверенная, что с тракта её никто не заметит, с этой мыслью она вновь поднялась в воздух и полетела, почти касаясь вечнозеленых крон сосен. День близился к вечеру, и пора было возвращаться домой.
Лента тракта стала раскручиваться в обратном порядке: дорога под ней была пустынна. Впереди показался постоялый двор, когда в голове полыхнуло: память наконец отозвалась!
Она вспомнила и это побитое оспой лицо, и бархатный говор: кудлатый здоровяк в клетке смертника, которого мировой судья Архип приговорил к повешению, за убийство отца малолетней шлюхи! Уроженец Смиглых болот, любитель женской ласки! Она еще, своим указом, помиловала его, заменив казнь каторжными работами на меловом карьере.
От поразившей её мысли, Ольга остановила полет и неподвижно зависла над трактом: какое отношение имеет к роду Речных Бобров, выходец из Смиглых болот? А ведь он так и назвался и молвил, что он житель их поселения – Бурты! Что – то здесь ни так! Речные Бобры, отродясь, проживают на Ратыне, по соседству с их городищем – Игрецей.
Воительница заложила крутой вираж, и набирая скорость, полетела назад, к месту, где совсем недавно, произошла стычка с лесными разбойниками.
На тракте сиротливо стояли три кибитки, уперев в небо, словно рога, освободившиеся от лошадей дышла. Ольга плавно сделала круг, осматривая местность. На обочине, рядом с трактом, ровными рядами были уложены погибшие в схватке разбойники. Возле первой кибитки – пятеро тел убиенных обозников: они отличались одеждой. Оставленные Ольгой для приборки охранники обоза, лежали возле последней кибитки. Возле них она и опустилась на землю.
Картина представлялась такой: «Кудлатый» с сотоварищи, собрали всех погибших и занимались возведением погребального костра. В этот момент на них, неожиданно, налетела третья сила, которую они не ждали и к встрече с ней готовы небыли. Шестеро из обозников, были убиты стрелами с черным оперением. Трое – мечами или ножами.
Кудлатый и здесь отличился: в шее у него застряла стрела, а на груди зияли две колотые раны. Все погибшие обозники находились в одном месте. Там где они стаскивали дерево для костра. И ни одного трупа нападавших! Значит, нападение было настолько неожиданным, что обозники даже не оказали сопротивления.
Воительница перешла к кибиткам. Если нападавши, их и грабили, то на первый взгляд, это было незаметно. На дне каждой кибитки справно, в один ряд, были уложены небольшие мешки, деревянные ящики и беспорядка не наблюдалось. Загрузка возков, составляла самую малость и при желании, в них можно было уложить, три раза по столько.
В ящиках, Ольга обнаружила всяческую простую, кухонную и столовую посуду. В нескольких из них – небольшие отрезы грубой материи. Та же картина и в остальных возках.
В холщевых мешках – связки мягкой рухляди: в основном это – недорогие шкурки белок, зайцев и водяных крыс. Одним словом, особой ценности обоз не представлял. Устраивать за него настоящее побоище, могли только люди, которые не знали, что в нем перевозят.
Или наоборот: имели сведения, что в нем большие ценности, а их, почему то, там не оказалось! Грабить такой обоз с таким товаром, никакого смысла не было.
Всем своим нутром Воительница чувствовала, что эта перевозка, окутана какой – то тайной, но разгадать её – пока была не в силах!
Еще раз обошла и внимательно осмотрела сани – кибитки, но ничего нового не обнаружила. В последний раз оглядела место побоища и поднялась в сереющее, предзакатное небо. Теперь только домой и желательно – без всяких остановок! Хотелось есть, и под меховую безрукавку: к телу, начал пробираться вечерний холод.
На небосводе начали проявляться первые звезды, когда она подлетела к домниному подворью. Еще издали заметила свет многих факелов, рассыпанных вокруг бани. Догадалась сразу: ищут меня или следы, которые я оставила, перед тем как исчезнуть. Но кроме Бутона и моего тулупчика, ничего не найдут, а они им мало что расскажут. Если это моя охрана, то придется объясняться с Ратищей. Правду я сказать ему не могу, а врать и изворачиваться, Великой Княгине – негоже и стыдно!
Мягко приземлилась в сотне шагов от ворот. С удовлетворением отметила, что её прибытия, никто не заметил. Войдя в открытую настежь калитку, сразу натолкнулась на двух своих «спецов», стоящих к ней спиной с факелами в руках:
- Кого или что ищите, воины? Кого или что потеряли? – «Спецы» резко и одновременно обернулись на голос. Свет факелов упал на Воительницу. Один из них вскричал во весь голос:
- Княгиня! Откуда ты здесь взялась? – Второй поддержал товарища:
- Мы в версте, по кругу, в поисках тебя, каждую травинку, каждую кочку, носом обнюхали! Под каждый куст, под каждый камень – заглянули! Нет тебя нигде! А ты – вот она, перед нашими очами: жива и здорова! – Заслышав их восторженные возгласы, от бани, напрямки, спешил Ратища с факелом тоже в руке. Еще не добежав, заревел:
- Великая Княгиня, ты, где запропала? Уехала, под тихую, из городища, никого не известив, разве так можно? Благо тебя люди узрели на Бутоне и направление твоего пути мне выказали!
Я тут же послал вслед за тобой два десятка охранников, чтоб за тобой проследили! А через малое время, от них прибыл гонец: Великая Княгиня исчезла! Зашла за баню и исчезла! Бутон – на месте. Тулуп – на месте, а её самой – нет! Толи провалилась сквозь землю, толи в воздухе растаяла, следов никаких не оставив.
Я поднял всех своих спецов, и скорее на это подворье. Охрана, которую я ранее отправил за тобой, клянется и божится, что ты ушла за баню и оттуда не выходила. Отсутствовала там долго, и они заволновались. Пошли проверять, а там только Бутон и твой короткий полушубок.
Спецы на своих товарищей, которые были в охране – окрысились: не верят, что они достойно за тобой бдели. В горячке, кой – кому, по мусалам насовали: не могла же ты в воздухе раствориться! Значит, прозевали, когда и куда ты из – за бани удалилась. Кинулись следы искать, а их – нету!
 Вот тут и началась у наших спецов паника! Требовали от меня, чтоб я всю малую дружину и все население Игрецы, по набату поднял. Еле их успокоил! Велел искать тебя, или твои следы, не только на подворье, но и по всей округе.
Но все это было бесполезно! Я уже начал к их требованиям прислушиваться: еле сдерживал себя, чтобы в набат не ударить!
А тут ты, слава нашим богам, из ниоткуда на подворье появляешься. Разорвал бы тебя на куски, если бы была моя воля, за такие твои шуточки! – Даже при свете факелов, было заметны всполохи гнева в очах верного Ратищи. Его заметно трясло от пережитого ужаса, поэтому он не говорил: он кричал!
- Княгиня, ответствуй мне, каким образом ты исчезла из подворье и где половину дня пропадала? Почему мы все  должны сходить с ума, в безуспешных твоих поисках? – Голос у Ратищи сорвался от напряжения, и он тяжко закашлялся. Ольга шагнула вплотную к нему:
- Сотник, мне кажется, что ты забываешься! Ты у кого отчета требуешь? Где это видано, чтобы сама Великая Княгиня, против своей воли, отчет перед своим дружинником держала? Я что, не вольна в своих действиях? Или я еще сопливая, безмозглая отроковица?
Тебе поручили мою охрану, вот и охраняй! Опекать меня - тебе поручения не было! И еще запомни на будущее: я ответна только перед богами и перед народом княжества. А ты, ни тем, ни другим – пока еще не являешься! – Голос Великой Воительницы звенел, от переполнявшего металла, от настоящего гнева. Ратища посунулся назад, как – будто его окатили ведром талой воды. Поник, скукожился, как бычий пузырь в детских забавах, когда из него выпускают воздух. Рванул с себя боевой пояс с оружием, накинул его на шею, опустился на колени и поник головой.
Раб богини вернулся с небес на грешную землю и занял подобающее ему место. Положение тела, выбранная поза – на то указывало. Воительница смилостивилась. Металл в её голосе пропал:
- Собирай своих спецов, сотник. Не время предаваться душевным мукам и печали! Завтра, поутру, отправишь отряд, числом в пятьдесят гридей, на дальний конец «поворотной» дуги. Там они найдут малый обоз, который пограбили лесные тати. Обозников всех побили, но и они нанесли ощутимый урон разбойникам. Да такой, что они не смогли забрать кибитки с товаром.
Пусть там наши спецы приберутся по божеским законам и заберут брошенные лесными ворами кибитки, числом три. Учти: возки без лошадей и ты этим тоже озаботься.
 Товара в них мало и ценности он небольшой. Все, что привезут наши люди – сдадите на дружинное подворье, старшине Вяхирю.
А теперь – все по домам! – Тронула Бутона и выехала за пределы домнинского подворья. По пути домой, из головы не выходили странности разгрома торгового обоза, особенно встреча с «кудлатым» женолюбом и его попытка выдать себя за людину из племени Речных Бобров.
До своего дома, пути было - всего ничего, поэтому никаких разумных мыслей в голову не пришло. Решила отложить это занятие на более благоприятное для раздумий время.

Въехав на подворье – отдала Бутона на попечение Семена и обнаружила в трапезной отца, в компании Михея, Слуда и бочонка пива. Ольга сразу направилась к ним. При её приближении мужчины встали и приветствовали стоя. Икутар поставил еще одну кружку на стол:
- А мы тебя дожидаемся. Слуд сегодня рано утром, вернулся со стройки, немного отдохнул с дороги, и явился к тебе с докладом.  Мы с Михеем его выслушали, а теперь твоя очередь услышать новины и порадоваться. – Воительница присела на скамейку и задала вопрос, который вовсе не касался стройки:
- Дядька Слуд, ты по пути домой, ничего странного не зрел? – Слуд удивленно покачал головой и развел руками:
- Ничего, хотя по сторонам зыркал постоянно. За всю дорогу, ни одной живой души не встретил. Пуст тракт, как сусеки, в голодный год под весну. – Ольга смекнула, что разграбленный обоз, к месту нападения, двигался за ним следом, поэтому и остался незамеченным:
- Ну и ладно! Давай, ведай теперь о стройке!
- Долго я пока глаголать не в силах: слишком мало времени прошло с её начала. Но твердо могу заявить, что дело с мертвой точки - уже сдвинулось!
Докладываю по порядку: бригады лесорубов, возчиков и плотников, к месту строительства, прибыли все и полном составе. Площадь под будущее торжище, расчистили от кустарника, спрямили от ям и горок и разметили колышками.
Поставили на ней шатры для проживания плотницких ватаг и возчиков. Лесорубы сразу ушли в указанные тобой леса и там разбили свой лагерь. А через два дня, уже прибыл первый обоз с кругляком, и работа закипела!
 Три бригады зачали распускать кругляк на  брус и доски. Две, брусом и горбылем – мостить торговую площадь. Все работают споро и ладно, особо смотреть и подгонять – не надобно.
Мотыль и хозяева близких постоялых дворов, прознав про твою затею, пригнали дополнительные возы с возчиками для доставки леса с делянок. Сразу смекнули про свой интерес и поэтому даже от платы отказались!
Надысь, отлучился я от стройки и съездил на лесоповал. И подивился: хорошую дорогу проложили возчики! Топкие места накрыли гатями, через два ручья перебросили крепкие мостки. Поездка по ней – не хуже чем по тракту!
И на делянках работают справно: рубят под самый корень, обрубленные суки и ветки тут же сжигают, а золу разбрасывают, чтоб молодняк рос вящее. Зело это по хозяйски! А иначе не можно! Главный их ватажник – вожак крутой: что не так – зубы по всей делянке рассыпаются.
А далее я должен повиниться перед тобой, Великая Княгиня! Самоуправством занялся, моему чину не подлежащему. Но все по порядку: на другой день после посещения лесосеки, ко мне явились трое мужиков из селения Норы, что находится в семи верстах от строительной площадки, с челобитной.
Просят пустить их с семьями на земли делянок, что освободились от леса. Обещают, своими силами выкорчевать оставшиеся пни, и распахать землю под посевы и поставить просторные избы.
Жить на этих землях будут постоянно и сами и их дети, когда семьями обзаведутся. Кормится, будут с земледелия, охоты и рыбной ловли.
Долго я вел беседу с ними и после помыслил, что надо поддержать их задумку. Мужики все с большими семьями, основательные, не вертопрахи. Земля, освободившаяся от леса, жирная, а значит плодородная и урожайная. Рядом полноводный ручей протекает, не уступающий шириной и глубиной некоторым рекам. На нем можно запруду поставить и в разливе разводить водоплавающую живность. Пусть строятся и крепкие хозяйства создают! Глядишь, в будущем, еще кто рядом поселится: свободной земли там - на десятков пять обширных подворий, а то и больше.
Вспомнил я твой разговор о планах закладки торговой столицы, и взял на себя смелость, пустить на землю, первых жителей нового града! Но если я не прав и допустил самоуправство – ты только скажи и я швыдко отменю свое решение: пусть ищут себе другое место для проживания. – Ольга встала, молча, обняла своего начальника строительства и расцеловала его в обе щеки:
- Ничего отменять не надо, славный дядька Слуд. Ты поступил мудро, разумно и дальновидно. В соответствии с божескими законами!
Более того: окажи помощь переселенцам, помоги в строительстве жилья, древом, пиломатериалами, плотницким трудом и опытом. Без всякой платы! Ничего для них не жалей, если будешь видеть, что твоя помощь им - в коня корм. Не обеднеем! – Еще раз обняла и еще раз расцеловала своего верного подчиненного, делая вид, что не замечает счастливый румянец на его щеках и увлажненные благодарными слезами очи.

                11.

Утром другого дня, в сопровождении сотни Дороша, в Игрецу прибыло боярское посольство, во главе с городским головой Ивеля – Фиадором.
После положенных приветствий (от завтрака, члены посольства отказались), Ольга пригласила всех прибывших бояр, в просторную трапезную, хором городского головы. Подождала, когда все удобно рассядутся по лавкам, без всяких предисловий молвила:
- Уважаемая посольство! О цели вашего приезда, я предупреждена своими верными людьми, которые остались в стольном городе. Поэтому долго глаголать не будем: я согласна вернуться на престол княжества Ивельского и далее править народом нашего славного государства! Негоже, в наши нелегкие времена, оставлять княжество без головы!
Но одной мне, с этой почетной ношей, справиться будет вельми тяжко. Без вашей помощи и поддержки всех жителей нашей отчизны, боюсь, что с такой тяжестью,  в одиночку мне не сладить! Предлагаю поступить так: по возвращению в столицу, собрать народное вече, на котором вы все присягнете в верности и послушании, по всем законам и правилам – мне, Великой Княгине Ольге! А я дам клятву вам, моим подданным. Словами, которые мне подскажет Верховный Волхв, и которые я изыму из самого моего сердца! – Гул одобрительных возгласов до отказа наполнил трапезную. Бояре встали и склонились в земном поклоне.
Городской голова Фиадор, на втянутых руках, нес золотую корону Великой Княгине. Повторное восхождение Великой Воительницы на княжеский престол – свершилось!
Оставалось провести необходимые и соответствующие восхождению на трон условности, но дело это уже не меняло!

Отъезд из речных ворот решили отложить до пятницы. За оставшиеся два дня, Великая Княгиня надеялась полностью закончить все дела, которые были связанны с Игрецей. Помимо этого, была еще одна причина, по которой она откладывала отъезд: очень не хотелось расстаться со своим семейством.
На подворье посадника Икутара – поселилось горе и уныние. Перестал ныне звенеть веселый смех Семена и Насти. Неприлично громко зачала шаркать ногами по полу, главная хозяйка подворья – Домна. Неожиданно, вспомнил о неотложных лесных делах, леший Челак. Утром, встав с пастели, Ольга узрела его стоящим возле ворот с котомкой за спиной. Рядом – народившаяся волчья семья: Лука и Кора, с опущенными долу головами.
Воительница поняла: близкие, как и она, тяжело переживают скорую разлуку и стремятся, как можно скорее, разрубить тягостный узел расставания.
А способ здесь был один: как можно быстрее покинуть гостеприимное подворье. Что они и делали. Продолжать жить под одной крышей, значило удлинять пытку расставания. А так – уехал, ушел, занялся необходимыми делами, что позволяло отвлечься от предстоящей разлуки и тем самым, уменьшить нынешнюю, постоянную, душевную боль.
Это понимание, подсказала Ольге линию поведения: обняла, облобызала деда Челака, прижалась к жесткой шкуре Луки и чмокнула его в холодный нос, ласково потрепала по загривку Кору. И все!
Резко развернулась и, не произнося ни единого слова, скрылась в тереме. Как провожали остальные домочадцы лесных жителей – она смотреть не стала.
Очи были сухими, мысли ясными и устремленные на возвращение в стольный город, и она с удивлением отметила, что нервы значительно укрепились, а душа, постепенно, обрастает шерстью. Пока – в хорошем смысле.


Перед вечером пришла нежданная весть от Армяков. К ним прибыл гонец из степей с известием, что скончался хан племени Секуртов – Туран.
Участвуя в зимней охоте на волков, конь могущественного хана, на полном скаку, провалился ногой в звериную нору. Туран не удержался в седле, неловко покатился по стылой земле и сломал себе шею.
Место предводителя степных кочевников, занял его старший сын Догмат, когда - то поклявшийся страшной клятвой на собственной крови, извести Великую Воительницу. Никак не мог простить Ольге,  разгром степного войска в битве на Игрецкой пристани и взятие отца в плен!
Клятва так и осталась невыполненной, после того, как по настоянию Воительницы, хан Туран, живой и здоровый, был выпушен восвояси. Но, от своей клятвы, Догмат так и не отказался. Несмотря на требования своего отца.
Как относиться к этой новине, Воительница пока не знала: с теперешним ханом она никогда не встречалась, и что он из себя представляет – не ведала. Слишком мало вестей поступало с заречных степей, слишком мало её соотечественников, могли похвастаться, что они бывали в шатре тамошних правителей. Эту ошибку и недоработку, надо было устранять и чем быстрее – тем лучше.
Мысленно составила послание Якову,  какие срочные шаги, должна предпринять дальняя разведка дружины. Но, подумав, от отправки ему почтового голубя, отказалась. До её прибытия в Ивель – не больше седмицы и спешка ничего не решит.
Но, как это часто бывает в жизни, события и вести посыпались, как горох из дырявого мешка. На следующее утро, ей доложили, что на Игрецкую пристань, по льду, через Ратынь, для встрече с ней прибыло посольство новоявленного хана Догмата. И что они остановились в трактире её старого знакомого – Микрохи.
Без раздумий, Великая Княгиня, решила не заставлять ждать встречи с нею неожиданных гостей. И уже в обед, пятеро всадников на коротконогих лошадях, въехали в ворота подворья в сопровождении Ратищи и пятерых спецов. Ольга, облаченная в боевую снаряженное, встречала их в трапезной, стоя у массивного стола, на котором кроме скатерти ничего не было.
Пятеро, из ханского посольства, остановились сразу, как только миновали дверь. Впереди – старый знакомый Великой воительницы: в свое время – неудачливый мститель, покушавшийся на её жизнь, племянник покойного хана – Касан.
За время, которое прошло после единственной их встречи, он сильно изменился. Когда они с Романом, в ночь неудавшегося покушения, допрашивали степного мстителя, в памяти остался молодой нукер, невысокого роста, с горящими ненавистью миндалевидными очами, и покрытым легким пушком, скуластым лицом.
Ныне, перед ней стоял вполне зрелый, молодой мужчина с длинными, до плеч, черными, блестящими волосами. На тонком, породистом лице, выделялись узкие, тщательно подстриженные усы и бородка. Ольга обратила внимание на блестящий, парчовый, стеганый халат с подшитым темным горностаем воротом и оружие, в богатых, посеребренных ножнах.
Вошедшие, сложив длани лодочкой перед грудью, склонились в глубоком поясном поклоне. Касан, выпрямившись, заговорил на резком, гортанном наречии. У Воительницы что – то щелкнуло в голове, и его язык стал понятен, не хуже родного.
Ольга даже не удивилась. С недавних пор, она заметила за собой такую странность: стоило кому – то заговорить рядом с ней на незнакомом языке, как раздавался щелчок в сознании, и язык говорившего, переставал быть чужим:
- Безмерно рад видеть тебя, о Великая Княгиня! Позволь передать тебе искреннее пожелание моего хана, долгих и счастливых лет личной жизни и успешного правления своим княжеством!
Да будет вечно освещена ярким светом, твоя дорога к совершенству!
Да пусть твои боги, наградят тебя многими сыновьями, которым ты, с улыбкой на своем прекрасном лице, соизволишь подарить своему господину! – Воительница терпеливо выслушивала цветастые, длинные приветствия и пожелания. Толмач, скороговоркой, закатив под лоб очи, без выражения переводил сказанное Касаном, когда он, на некоторое время, прерывал свою речи.
Наконец она подняла руку вверх, останавливая поток красноречия. Посол уловил жест Великой Княгини и остановил свое длинное приветствие. Следом умолк и толмач. Установилась полная тишина. И как гром с ясного неба, зазвучал уже её голос:
- И я рада приветствовать тебя, славный батыр Касан! И тоже желаю тебе и твоему хану долгих лет жизни, процветания и тучных стад в благословенной степи. – У посла, от удивления отвисла челюсть: Великая Воительница, без всякого акцента, вещала на его родном языке! А она продолжила:
- Не утруждай работой своего толмача. Я думаю, что мы, и без его участия, поймем друг – друга! Моя речь будет для тебя понятной!
Должна сказать тебе, Касан, что я вельми удивлена тем, как ты преуспел в составлении, сладких для собеседника, оборотов и предложений вступительного слова. Помнится, раньше, во время нашей встречи, ты такими талантами не блистал! Тогда ты в совершенстве владел более грозным оружием: луком и отравленными стрелами. Хотя надо признать, что в жизни часто случается, что красное слово, иногда, разит врага надежнее, чем отравленная стрела! – Касан, в возмущении, выставил обе длани вперед:
- Казни меня, Великая Княгиня, если я, в своей речи, по своему скудоумию, допустил оплошность, и дал тебе повод вспомнить такое отвратное слово, как «враги»! Если это произошло, то я заслуживаю самого сурового наказания! Ибо мой хан, повелевал довести до тебя, совершенно обратное: наши народы, отныне, никакие не враги, а добрые соседи и верные друзья!
Именно с этой целью, он целую луну, готовил посольство для встречи с тобой, несравненная Великая Княгиня! И если я не смог этого донести до твоего слуха, то моя участь уже предсказуема и плачевна! – Посол не говорил, он – пел! Пел песню долгой, если не вечной, дружбы и взаимного уважения. Даже его ужас, перед наказанием, не выглядел наигранным и фальшивым. Ольга поспешила его успокоить:
- Не кори себя понапрасну, славный Касан! Ты добросовестно выполнил повеление своего хана, и глаголал все правильно.
Это я допустила досадную оговорку, употребив слово «враги». Прошу не проявлять суровость и простить меня за это! – Опасаясь, что посол вновь начнет славить её за добросердие и чуткость, постаралась перевести разговор на другую тему:
- Простите мне, уважаемые послы, что я не сразу выразила вам свое сочувствие, по поводу безвременного ухода великого и мудрого хана Турана, в заоблачные миры. Пусть ему там, будет лучше, чем здесь!
Передайте его сыну, и нынешнему правителю степей, что он может гордиться своим достойным отцом, который был мудрым ханом и отважным воином. Память о нем, навсегда останется по обе стороны нашей общей реки – Ратыни!
А теперь, если вы не против, давайте на короткое время, перейдем в другую горницу и там продолжим нашу беседу. Затем вернемся сюда, сядем за праздничный стол и отобедаем в честь нашей встречи. Как говорится – чем боги послали!

После долгого и сытного обеда, на котором были учтены все особенности кухни Секуртов, гости заторопились домой, но перед этим вручили Великой Княгини сундук с подношениями хана Догмата.
Ольга подивилась: по ныне существующим на этом берегу правилам, подарки хозяевам, гости вручали сразу после встречи. У степняков было иначе: перед отъездом!
Все правильно! Каждый живет по своим законами, и судить их – не смей!
               

                12.


Вечером они с отцом обсудили нежданный визит степняков. Получалось, что секурты, в кои веки, пришли к мысли, что с Ивельским княжеством, им выгоднее дружить, чем воевать. По другому, толковать посещение их посольства Речных Ворот, в канун начала сезона судоходства – не получалось.
Отдельно обсудили приглашение хана Догмата: Великой Княгине, лично посетить его стойбище, в удобное для неё время. Тут она была категорична: никаких, пока, поездок! Но посольство, с ответными дарами и предложениями – необходимо. Себе сделала зарубку: по прибытию в стольный город, этот вопрос, надобно всесторонне обдумать и незамедлительно готовить к воплощению. Иметь дружелюбного и надежного соседа за рекой, до недавнего времени – мечта несбыточная!

Утром – новая весточка от верного Якова: в Ивель прибыло посольство из Гарды. И возглавляет её, старый знакомый, воевода покойного князя Горазда – Зосим.
       Посольство представительное: десять бояр и купцов  в нем. Остановились в постоялом дворе, что на центральной площади и поведали, и будут ждать прибытия Великой Княгини.
Ольга поняла: сейчас не время до пиров и отдыха: надо немедленно отправляться в стольный город. Вызвала Ратищу и отдала распоряжение, что завтра, поутру, его сотня спецов, сотня Дороша и посольство Фиадора, возвращаются в Ивель. Готовность к маршу – предрассветные сумерки.
Начались поспешные сборы.

Слухи, они на то и слухи, чтобы распространяться, как лесной пожар в жаркое лето: на утро, вся Игреца знала об отъезде Великой Воительницы, посольства и двух сотен княжеской дружины.
Молодухи горевали: сотник Дорош оказался добрым, любвеобильным и не особо привередливым, к внешности оных, жеребцом. Главным критерием отбора кандидаток на сеновал, у него были наличие арбузных персей и толстой задницы.
Но если говорить серьезно, то скорый отъезд Великой Княгини – был неприятным событием, для подавляющего числа жителей Игрецы. Пока она находилась на Речных Воротах, было как – то спокойнее на душе.

Несмотря на раннее время, провожать отъезжающих, вышло почти все население городища. Стар и млад, построились вдоль обеих сторон дороги, которая вела к воротам ивельского тракта. Но большая часть горожан, предпочла площадку за самими воротами.
Княгиня Ольга выехала за пределы родной Игрецы последней. Миновав толпу, что стояла за воротами, остановила Бутона и покинула седло. Некоторое время, молча, стояла перед своими земляками, прощаясь с ними взглядом. В ближнем ряду заметила своих родных домочадцев, с отцом во главе. Тяжело вздохнула и отвесила глубокий, земной поклон.  Все горожане, стоящие на площадке, в ответ, опустились на колени. На этом, прощание Великой  Княгини с родным городищем и родом Береговых Ласточек, было окончено. Ольга запрыгнула в седло, помахала землякам рукой и пустила Бутона с места в галоп: нужно было догонять уходящую колону.
Больше назад, Великая Княгиня, не обернулась.

Путь от Игрецы до стольного града, занял четыре с половиной дня. По полудни, в пятницу, небольшая колона Великой Воительницы въехала в главные ворота Ивеля. Об их прибытии, город предупрежден не был, поэтому встречающих не было. Но была середина дня, ярко светило солнце, даря первое весеннее тепло,  и народу на улицах хватало. Завидев городского голову и Великую Княгиню во главе колоны, горожане кланялись, падали на колени, а затем пристраивались в хвост строя и бежали следом. При подъезде к княжескому подворью, колона уже насчитывала несколько тысяч человек и продолжала увеличиваться. Шум и гам, создаваемый примкнувшими, выплескивал на улицы все новых и новых желающих поприветствовать вернувшуюся на княжеский престол Ольгу.
Мудрый Фиадор быстро сообразил, что лучшего случая для всенародного веча и искать не надо. Что через малое время, весь народ Ивеля соберется на Главной площади, а это удобный момент для обмена взаимными клятвами и принародного коронования Великой Княгини. Наклонился к Ольге и перекрикивая шум толпы, предложил:

- Княгиня! Предлагаю тебе завернуть на площадь. Мне мнится, что для встречи и разговора с народом – лучшего случая не пожелаешь! Горожане, как праздник желали твоего возвращения, что негоже их обижать долгим ожиданием. – Ольга задумалась и представила, как она выглядит со стороны, после долгой дороги:
- В общем – то ничего срамного: надо только сбросить короткий тулупчик и вместо него накинуть меховую безрукавку, она у неё в седельной сумке. А можно её и не надевать. На улице достаточно тепло, опасность замерзнуть – отсутствует напрочь! – Обернулась к Фиадору:
- Полностью с тобой согласна, уважаемый городской голова. Только распорядись, чтобы праздник удался на славу! Не обижай народ воздержанием, у нас не убудет. Я думаю, двадцати бочек меду на всех – хватит! – Мудрый Фиадор усмехнулся в усы:
- Не сомневайся, Великая Княгиня! Пока ты с народом толковать будешь, я все приготовлю. А если кому меда не хватит, то я от себя недостающее выкачу. И про дружину не забуду, которая через малое время, будет стоять на площади в полном составе. Все честь по чести организую: городская казна не оскудеет! 

Только под самый вечер, Великая Княгиня смогла войти в свои хоромы. Вече прошло торжественно и шумно. Всё, слава богам, прошло гладко, без задоринки. Обе стороны, остались, всем довольны!
Ольга вошла в свою светелку и с большим удовольствием сбросила сапоги: ноги слегка подустали. Стянула с головы тяжелую, золотую корону, которую торжественно водрузили на вече, городской голова в присутствии думских бояр и Верховного Волхва.
Дорожная усталость давала о себе знать. Смотритель княжеского подворья, одинокий, пятидесятилетний боярин Сивко, прослышав о возвращении в город Великой Княгини, подсуетился к её приходу: приказал челяди заполнить дубовую кадку, стоящую в смежном помещении, горячей водой и приготовить хорошую вечерю.
Про еду, Ольга пока не вспоминала, а вот вода в кадке, была как нельзя кстати. Забравшись в неё, сразу окунулась с головой и задержалась, в теплом облаке, на самом дне: дышать под водой – она пока не разучилась.
У сходней, на полочке, стояла большая миска с мельчайшей березовой золой, щедро сдобренной пахучими луговыми и лесными травами. Ольга с удовольствием натерла ей все тело и некоторое время, в таком виде, сидела на лавке, давая коже пропитаться дивным запахом цветов.
Закончив омовение, облекла голое тело в бархатную, до этого ни разу не одеванную, жемчужного цвета поневу. Расчесала влажные волосы серебряным гребнем и взглянула в бронзовое зерцало. Увиденное в нем – ей пришлось по душе. Чего там говорить: писаная красавица! Вот теперь можно следовать в трапезную, где её уже должны дожидаться приглашенные на вечерю гости.
Застолье, с близкими для Великой Княгини людьми, прошло чинно, без громких разговоров о деле, соленых шуток и молодецкого смеха. На лицах тех, кто прибыл в стольный город вместе с нею, явно читалась усталость и желание быстрей оказаться под родным кровом. Те, кто все это время оставались в Ивеле, их понимали и не обижались: им было хорошо знакомо это настроение.
Когда гости собирались уже покинуть трапезную, Ольга кивнула Якову, чтобы тот задержался. Оставшись одни, она вопросительно уперла взгляд на своего калеченого помощника в тайных делах:
- Ну, что, голубь ясный, доложи мне, о чем ты меня пугал в своем письме, и что твои разведчики надыбали интересного? – Яков напрягся и на короткое время задумался:
- Великая Княгиня! За верность того, что тебе доложу, я свою голову закладывать повременю. Они у меня не из первых рук и даже не из вторых. Но замалчивать их – у меня права нет!
Выслушай меня, а уж потом сама решай. Стоит ли нам обеспокоиться после поступивших новин, или жить, как жили раньше, отмахнувшись от них, как от надоедливого комара.
Но все по порядку. Еще до твоего отъезда, меня свербила надоедливая мысль: ну не можем мы жить в радости и неге. Должна к нам какая ни будь пакость подкрадываться, а мы о ней – ни сном, ни духом. Такой я уж уродился, что добрых подарков от жизни ожидать, вовсе не приучен.
Седмицы через две, а это было уже через день после твоего отъезда, мне пришла мысль, что мы ничего не ведаем о том, как живут наши соседи – степняки. Чем они там занимаются, после бесславного похода на Речные Ворота? Какие планы вынашивают, не помышляют – ли о мести за свое поражение?
Тебя нет, и я принял самовольное решение: послать ушлых хлопцев за речку, в свободный поиск. Подобрал нужных, которые хоть малость секуртский язык разумеют, и которые балаганным искусством владеют. Обрядил: которых странниками, которых – торгашами. Которых – теми, кому дома не сидится.
Набралось таких, аж семь человек. Ушли они в степи, а уже через седмицу, стали поступать оттуда невеселые весточки, одна другой тревожнее. Шли они с разных концов степных просторов, а суть их была едина: ждать вскоре славянским народам большой беды!
Объявились на землях секуртов, пришедшие откуда – то с восхода, никому доселе неизвестные племена, внешностью и языком схожие с ними и поклоняющиеся тем же богом, что и наши соседи.
Народ этот темен, жесток и воинскому делу зело обучен. Седмицу способный не покидать седло, на раны внимания не обращать и собственную смерть считать благом.
Народу этого,  тьма – тьмущая. Идут широкой волной, как степной пожар. С собой, в кибитках, везут стариков, жен, и детей. Гонят домашний скот и косяки лошадей. По степи движутся медленно, с частыми остановками, секуртам бед не причиняя. Наоборот! Быстро находят с ними общий язык, по - братски делятся нажитым и отдают своих дочерей в жены степнякам. А они у них стройны, лицом красны и в любовных утехах зело горазды. У секуртов они большим спросом пользуются!
Степняки, им своими женщинами пробовали отдариться, но у пришельцев, их красавицы не в почете, и они от них вежливо отказываются.
И как – то незаметно стало выходить, что степные племена и роды, стали под пришлых штабелями укладываться. Обычаи, уклад их жизни на себя принимать и семьями родниться.
Я же тебе глаголал, что двигались они медленно и только в теплое время: когда земля от морозов освобождалась и для скота и лошадей обильную пищу давала. На зиму поход приостанавливали, выбирали удобное, защищенное от ветров место, собирались воедино и ставили утепленные шатры. Так, всю зиму, под снегом, в шатрах и коротали.
А как только Ярила о своем весеннем праве заявлял, вновь рассыпались по степи и трогались на заход. А степь, ты сама ведаешь – бескрайняя, вот и понадобилась им почти три зимы, чтобы достичь земель, ныне покойного, хана Турана.
И последнюю, студеную пору, они пережили, аккурат, в двух днях пути от нашей пограничной реки, матушки Ратыни.
Хан Туран, тогда еще здоровый и всесильный, дважды посылал к ним посольство, предлагая присоединиться к его стойбищу и пережить зиму вместе, но оба раза получил решительный отказ. А  перед самой весной, седмицы три назад, когда с ханом уже случилась беда на охоте, и его место занял старший сын Догмат,  пришельцы сами объявились в ханском шатре.
Богатые подношения гостей и две восточные красавицы, подаренные Догмату, конечно, привели того, в приятное расположение духа. Хмельного кумыса, от черных кобылиц, было выпито огромное количество, а сколько было освежевано молодых барашков – никто не считал!
Братский пир продолжался три дня и три ночи. На четвертый день, услышав предложение гостей, молодой хан мгновенно протрезвел. Предлагали они ему, не много, нимало, а присоединиться его народу, к  их орде. Так называли восточные пришельцы свое войско.
И вместе с ними идти за пограничную реку и на вечные времена завоевать тамошние земли. Еще, изумленному хану, поведали, что к их походу, уже присоединились полтора десятка народов, через чьи земли лежал путь нежданных пришельцев.
Пополнение орды воинами, за счет новых народов, назначен на середину лета и негде – ни будь, а на землях ханства секуртов.
Волнение, охватившее Догмата, было так велико, что он даже не заметил, как ему зараз, удалось выпить целый кувшин крепкого кумыса и не захмелеть от такой чаши. Когда к нему вернулся дар речи, попросил у гостей две луны для раздумий и для встречи со всеми старейшинами родов, проживающих в его ханстве.
Посольство его просьбу уважило и осталось у него в гостях, ждать его решения. Недовольства сей задержкой – никак не выразили.

               
               
                13.

Молчание, воцарившееся в трапезной, было долгим и давило на уши, как это бывает под водой на большой глубине. Оглушенная неожиданной вестью, Великая Княгиня, смотрела прямо перед собой и ничего не видела. В голове, мухой, билась только одна мысль:
- Как же я была права, когда из многих дружинников, выбрала на новую должность – начальника специальной службы, тогда малоизвестного беглеца из Гарды, калеченого Романа. Но осознание своей прозорливости, радости не приносило. Плита, надвигающейся новой беды – плотно легла на плечи и давила на позвоночник. Будущее теперь казалось не просто  серым – черным и беспросветным:
- Откуда же они пришли? Где их родина? – Яков пожал плечами:
- Вот этого, я поведать тебе не могу. Никто из моих разведчиков, самолично с пришельцами не глаголал. Все сведения – только от секуртов, которые присутствовали на том застолье. И они вызывают массу вопросов. Такое у меня впечатление, что пир у них тогда, был особенный, как бы это сказать – со сном наяву.
Здесь они, ранним утром, пьют кумыс и едят барашку, а следом - провал в памяти. А потом они продолжают пить и есть, но за стенками шатра – уже вечер. Или ночь. А в промежутке между утром и вечером – сплошная темнота.
И мнится мне, что виной всему этому – кумыс от черных кобылиц, который, в большем количестве, с собой привезло посольство. Точно так же считают некоторые знатные секурты, которые принимали участие в том пире.
Но кое – что, они показывают одинаково: прородина пришельцев – где - то очень далеко на восходе. В долинах, зажатых горами, что выше облаков. По пути к нам, им пришлось три луны идти по земле, где кроме камня и песка ничего не было. Выжили они только благодаря тому, что умели находить источники воды при помощи каких – то прутиков, а весь тяжелый скарб везли на горбатых чудовищах, которых они оставили там, где начались плодородные степи.
При тех чудовищ рассказывают удивительные вещи: Они ростом – по более наших лошадей и совсем не нуждаются ни в воде, ни в пище. Могут целую луну обходиться колючим кустарником, который иногда попадается на их пути.
Лошадей свих, берегли, как зеницу ока. Тяжестью не загружали и водой делились с ними, наравне с людьми. По братски: пополам! Тем и смогли, с малыми конными потерями, достичь благодатных степей. После такого перехода, в кибитках стало много свободнее: много стариков и детей переселились за облака, но косяки лошадей они сохранили почти полностью! Лошадь для них – священное животное и его жизнь, дороже жизни человеческой. – Яков на мгновение замолчал:
- Большего я тебе, Великая Княгиня, доложить не могу, потому что большего не знаю. Может, когда вернутся мои разведчики, откроются новые сведения, но пока их нет, и мой доклад сух и неполон.
Ольга встала, и сразу за ней поднялся Яков. Он был почти одного роста с Воительницей: всего лишь на пол – головы выше. Она подошла вплотную, бросила руки на его плечи и неожиданно для себя самой, благодарно поцеловала его в губы.
Гром одновременно с молнией! Персты Воительницы вцепились в его густую шевелюру, и она всем телом прижалась к своему главному начальнику над спецами. И сразу почувствовала ответное его возбуждение. Стосковавшиеся по мужской ласке тело, кричало, вопило и взывало об ответной страсти.
В СИЛУ ВСТУПИЛ, ЕГО ВЕЛИЧИСТВО, ВЕЧНЫЙ ЗАКОН ЖИЗНИ. Женщина не может долго жить без мужчины. Они – основа бытия и две половинки, при соединении которых, может существовать сама ЖИЗНЬ. Разум в этом, участия принимать не может!
Понева, змеиной шкуркой, скользнула на пол.  Шуйца Якова, голодными перстами – пиявками, металась от груди к лону и обратно. Губы пили друг – друга, языки бились за первенство. Бедра Ольги дрожали крупной дрожью, ходили ходуном, искали своего пристанища, и оно нашлось на голой лавке возле стола.
Почувствовав Якова в себе, отстраненно отметила, что невысокий рост, никак не отразился на других размерах его тела: сдавленно охнула и полетела в пропасть блаженства. Сознание затуманилось, а потом и вовсе исчезло: Яков был нетерпелив.
Сколько раз она умирала от восторга и воскресала вновь, чтобы вновь умереть – она не помнила. Очнулась, почувствовав, что Яков слизывает языком, соленые слезы с её щек. И впервые, близко, увидела его очи: синие, безумные, с вкраплением огненных всполохов. По собачьи преданные и рабские. Этот человек, на веки – вечные, принадлежал только ей!
Ольга выскользнула из объятий Якова и быстро оделась. Тот, сидя на лавке, недоуменно смотрел на её суету, явно ожидая продолжения. Затем встал и шагнул к ней. Но Воительница, протестующее выставила вперед руку:
- Остынь, охолонись, милый друг и выслушай меня очень внимательно. Выслушай и уясни для себя на всю оставшуюся жизнь. – На Ольгу, незнамо откуда, начал накатываться приступ лютой злобы. Лицо пошло пятнами, губы побелели, крылья носа заметно трепетали:
- На веки – вечные запомни, что у нас с тобой - ничего не было! Что на скамейке, под тобой лежала и стонала, никакая не Воительница и Княгиня, а лишь её оболочка, её тело! Это был, всего лишь миг слабости, и минута расслабляющего безумства. Произошло то, что в жизни прозывается - победой сладострастия над разумом. И ничего более!
Слишком долго мое тело не ведало мужской тяжести. Как в засушливое лето, сухим и безжизненным было мое лоно. Земля ждет дождя. Я ждала – мужчину. И так судьба сложилась, что им стал ты. Поверь: это не твоя заслуга – это моя прихоть, это моя слабость.
Чуть – ли не каждую ночь,  я засыпала и просыпалась с мечтой о мимолетных любовных утехах, но ничего подобного со мной не происходило.
И вот это, наконец, случилось! Я вновь ощутила себя женщиной, за что благодарна тебе, но на этом все закончилось! Вот это ты и должен уяснить. И это же - запомнить на всю оставшуюся жизнь!
Если я вдруг засомневаюсь в том, что мне сегодняшнее безумство, на самом деле  не приснилось, а произошло на самом деле – я обязательно тебе так и скажу: - Я все вспомнила!
Ты же такого права и такой возможности не имеешь, и иметь никогда не будешь. Я так тебе повелеваю! - Ольга смотрела прямо в очи Якову и словами, как гвоздями, вбивала ему в голову, свои убеждения о произошедшем. Верный помощник, не смел, перебить её речь и даже, не был в состоянии отвести в сторону очи. Лишь несколько раз позволил себе, в ответ кивнуть головой.
Закончив глаголать, Княгиня легонько ткнула тыльной стороной длани, его в чело:
- А теперь иди восвояси, и хорошо помни мною сказанное. И не сомневайся: мне, вернее моему телу, было очень хорошо с тобой! – Выпроводив Якова, чуть – ли не бегом покинула трапезную, заскочив в свою светелку, быстро разделась, нырнула под меховой полог пастели, и через мгновение, спала сладким сном младенца.
 Великая Воительница, после долгого перерыва, вновь почувствовала себя женщиной! Никаких угрызений совести, никаких душевных терзаний по поводу недавнего поступка, она не испытывала.
Просто - это была жизнь. И природа брала свое.

Утром, коря себя за невнимательность, вспомнила, что её уже несколько дней ожидает посольство Гардского княжества, которое возглавляет её старый знакомец – воевода Зосим.
Подивилась тому, что Яков, после её возвращения в стольный город, об этом не напомнил. А она, окунувшись сходу в дела Ивеля, об этом запамятовала и заставила посольство, ожидаючи её приглашения, куковать на постоялом дворе. Эта, короткая память, вызывала у неё глубокую досаду на самою себя. Как она могла так легкомысленно отнестись к очень серьезному делу?
Немедленно кликнула городского голову Фиадора. Ожидая его прибытия, разделалась с легким завтраком, который состоял из двух яиц и кружки теплого, топленого молока с ржаной коврижкой. Объявившейся городской голова, все понял слету и  развил бурную деятельность.
Немедленно отбыли ходоки на постоялый двор, где находилось посольство Гарды. На дружинное подворье отправился посыльной, с повелением для тысяцкого Демира, срочно прибыть в княжеский терем. В поварне забегали стряпухи, выполняя приказ Фиадора, готовить яства для обеденного стола посольства.
Две сотни спецов Ратищи, в праздничном военном одеянии, выстроились  на площади перед княжеским подворьем, для торжественной встречи гостей из Гарды.
Отчего им такое уважение и такая помпезность приема, никто не понимал, да особо не интересовался: если есть повеление самой Великой Княгини – значит так и должно быть!

Если сказать, что посольство было очень представительным – значит, ничего не сказать. Оно насчитывало полтора десятка человек послов и сотню гридей из княжеской дружины.
Послы – один другого знатней и именитей! Тут и почетные бояре из думы и самые богатые купцы стольного города Гарды; Верховный Волхв с  помощником и сам Городской Голова; тысяцкий Зосим, с двумя сотниками княжеской дружины; помощник Мирового Судьи и главный Княжеский Казначей. Сюда надо добавить Главного Лесничего Гардского княжества и Главу Женского Общества Милосердия (в Гарде было и такое).
 Во время представления участников посольства, Ольга напряженно думала о назначении и целях, такого представительного состава гостей. Глашатаем от посольства, выступал звонкоголосый, с седой бородой, думский боярин со смешным именем – Рыло. Когда он закончил выкрикивать имена, должности и титулы приехавших, Великая Княгиня улыбнулась про себя: она, кажется, догадалась о цели визита, столь уважаемых граждан Гарды, и она её, если быть честной перед собой, нисколько не удивила.
Мелькнула мысль, что если её догадки верны, то она поднимется в собственных очах. Отсутствие удивления, говорит о том, что корона княжества на голове, сильно отличает Ольгу вчерашнюю, от Ольги сегодняшней.
Со скамьи поднялся воевода Зосим, единственный человек из посольства, которого Воительница знала лично, по освободительному походу за князем Романом. По всему было ясно, что именно за это, ему посольство поручило, провозгласить цель их прибытия в Ивельское княжество.
Воевода чинно снял песцовую шапку, откашлялся и громким голосом, как будто говорит с тысячным войском на площади, начал:
- Матушка Великая Княгиня Ивельская! Прошу твоего позволения, от имени посольства, соседнего с твоей вотчиной, княжества Гардского, сказать речь, от которой зависит судьба моего народа!
Лицо  тысяцкого покраснело от напряжения и на висках выступили крупные капли пота. - Ольга подняла вверх руку, прерывая вступительную речь Зосима, в самом зачатке. В её очах плескалось веселье:
- Славный воин, воевода Зосим! Разреши мне прийти тебе на помощь и освободить тебя от непривычного занятия. Не твой это конек, заниматься славословием. Тебе куда привычней отдавать команды, сжимая в длани булатный меч или вести спрос с взятого в полон важного ворога.
Тем более, я разумею, о чем ты хотел глаголать. Догадаться об том, для меня трудностей не составило! – Чины посольства, недоуменно переглянулись между собой: цель своего визита, они держали в строжайшей тайне. Ольга встала, поправила боевой пояс, медленно обвела взглядом гостей, стараясь заглянуть каждому в очи, и обычным голосом продолжила:
- Я согласна с вашим предложением! – Челюсти у посольских поползли вниз.
 В трапезной повисла мертвая тишина. Но продержалась она недолго: Ольга так резко тряхнула головой, что  чуть не уронила с головы золотую корону и торжественно повторила:
- Я, Великая Княгиня Ивельская, согласно взять народы Гардского княжества, на веки – вечные под свою руку! – Челюсти у посольских, были в таком положении, что ниже отвиснуть - уже не могли.

                14.

Теперь молчание, висевшее после заявления Великой Княгини, нарушил седобородый боярин Рыло:
- Матушка Княгиня! Пока мы не понимаем, как ты сама, без нашей речи, дошла до истины. Надеемся, что разъяснишь, нам темным, как такое могло случиться! Мы это скрывали от всех, никому постороннему не могли поведать наш призыв, тайну за зубами крепко прятали. Но твоя прозорливость, или разведка, все равно её проведали. Но не всю! – Боярин облизал красным языком губы:
- Мы не одни под твое крыло стремимся! Луну назад, в Гарде мы принимали посольство  покойного  князя Благослава. Они гостили у нас две седмицы, и мы успели с ними все обсудить. Попавшие в беду народы, вельми скоро начинают понимать друг – друга!
У них и у нас одинаковые страсти. Плохие у нас были князья, заветы своих отцов забывшие. Но это были князья, все - таки! Плохо правили – это да! Про племенное родство забывшие и в погоне за выгодой, божеские заповеди отринувшие.
 Народ стонал и роптал, но помня, что всякая власть богами дадена – приспосабливался, каждый по - своему, и жил. Когда хорошо, когда похуже, а когда и совсем плохо! Это если неурожай, или какие другие напасти навалятся. Человек такая скотина, что ко всему привыкает! А вот без властной, княжеской руки, оказалось, жить не может.
Пробовали и мы, после смерти князя Горазда, народом нашим управлять, как совесть и разумение подсказывает и скоро поняли, что ничего путного - не выходит. Все идет наперекосяк!
Лопается там, где отродясь не лопалось. Рвется там, где никогда досель не рвалось. Простое дело, какое ранее в руках спорилось и делалось за седмицу, вдруг теперь стала растягиваться на луну, а то и вовсе стопорилось.
Потребовалось кое – как зиму перезимовать, чтобы понять: не за свой мы гуж взялись. Не получилось у нас нормальную жизнь наладить для своего народа. Не на нашей стороне были боги!
И мы еще раз убедились в известной истине: сначала боги собирают на земле народ, а уж потом дают этому народу согласие, на выбор для себя правителя. И никак не наоборот!
В нашем случае, мы про эту истину забыли, и согласия богов дожидаться не стали. Скинули прежнего князя и решили сами править всем народом, хотя боги нам свой знак подавали: явили нам Великую Воительницу со своим войском!
Это нам, много позже, растолковал Верховный Волхв: если бы ты не пришла на наши земли, то мы никогда не решились, скинуть с княжения, ненавистного Горазда. Это и был для нашего народа сигнал, что они согласны на смену князя, но только если его престол займет Великая Воительница.
Мы этого знака богов не узрели, и твоего появления - правильно прочитать не смогли. За что и поплатились: в княжестве начались разброд и мирские трудности. И только благодаря мудрости Верховного Волхва, который постоянно общается с богами, мы, на всенародном вече, приняли единственно правильный выбор: челом бить тебе, Великая Княгиня Ивельская, о взятии нас под свою руку, а  при согласии - слиться с твоими народами.
А с народом княжества Векшинского, после того, как их князь Благослав бесславно сложил голову в походе на твое княжество, произошла та же история. Не смогли они устроить свою жизнь без властной княжеской руки.
Помучились, помыслили и снарядили к нам посольство за советом. А что мы можем посоветовать, когда сами в дерьме, по самую маковку, сидим? Пять дён судили – рядили и пришли к единому выходу: проситься вместе под твое крыло. Они о жизни в твоих землях, тоже порядком наслышаны. На том и порешили!
Опосля этого, мы тронулись на твои земли, они – к себе домой, за окончательным добром  от всего народа. А позавчера, от них голубок к нам сюда прилетел, их согласие подтверждающий. Сообщают, что их посольство, если ты соизволишь принять их присягу, будут стоять у ворот стольного города, через седмицу. Я должен сообщить им о принятом тобой, Великая Княгиня, решении, тем же голубком.
Воительница долго не задумывалась. В уме поблагодарив богов, за их бесценный ей подарок, твердым голосом молвила:
- Боги на нашей стороне и это меня вельми радует! Прибыток в семье, всегда приветствуется, поскольку позволяет праздники проводить веселее, а беду встречать большим числом животов. Так всегда было по жизни!
Но мои дорогие соседи! Я не смею, не упредить вас, что времена, для моего княжества, наступают тяжелые и кровавые. Огромная, черная сила собирается в степях, за речкой, замыслив захватить наши земли. Извести под корень наши народы. Уничтожить, вместе с нами, нашу веру.
 Такого нашествия, наши вотчины, досель не знали. Испытание для нас выпало великое, ранее неведомое! Народы наши - им не нужны, даже для рабского труда. Свои племена у них, многочисленны людом и детьми малыми.
Им нужны только наши земли! Пощады нам от них – ожидать не приходится. Значит, нам придется сражаться за наш народ, за наше отечество, за нашу веру. Говоря «нам» - я разумею не только Ивельское княжество, но и все государства, которым боги определили проживание, на этом берегу Матушки Ратыни.
Думается мне - нет, я уверена, что если они захватят мои земли, то на том не остановятся. Слишком многочислен их народ и места им будет надо много! Соседние княжества, постигнет участь моего, хотя я не совсем уверена, что они начнут захват именно с Ивелля. Слишком мало знаем мы об их планах!
Поэтому, как мне кажется, есть вам резон взять время для раздумий и еще раз посоветоваться со своими народами. Донести до них мои слова, об открывшейся угрозе нападения со стороны степи. Ведь, если я возьму вас под свою руку, то в случае нападения на Ивельское княжество, вам придется вместе с нами ратиться против захватчиков. Не на живот, а на смерть! Или может, вы тоже наслышаны, о нависшей над левобережьем опасности? – Ольга умолкла, и вновь повисла вязкая, густая тишина. Но продолжалась она недолго. С места поднялся воевода Зосим:
- Не зачти за лесть мои  слова, но я должен их молвить: разумна и прозорлива ты, Великая Княгиня, не по годам. Знаем мы о грозящей нашим землям напасти. Сороки с длинными хвостами и      у нас водятся, а значит, новины и слухи к нам тоже приносят. Да и доносы от наших слухачей в степях, поступают по мере их накопления.
Поверь мне Великая Княгиня, не лукавили мы, а просто не все глаголали! Не только из – за разброда и мирских трудностей, мы тебе под руку просимся. Еще и питаем надежду, защиту от диких степняков от тебя получить. Сами  - то мы не сдюжим! Истребят под корень нас свирепые супостаты, без твоей защиты. – Поднялся со своего места и стал рядом с воеводой, Верховный Волхв:
- Великая Княгиня, внемли мне – ничтожному отростку рода человеческого, которому дадено счастье общения с богами.
Было мне видение от наших богов! Только ты, если возглавишь ополчение, способна разбить эту дикую орду и спасти от лютой смерти наши народы. Боги обещали оказать тебе – всяческую поддержку!
    Ради спасения отроков малых, стариков и старух дряхлых и всех остальных людин, кто живет на наших землях – объедини славян, нашим богам молящихся, и стань на защиту нашей Матушки Родины! Недаром тебя в народе кличут – Великая Воительница! - Верховный Волхв закатил под лоб очи и затрясся крупной дрожью так, что деревянный посох в его руке, заходил ходуном. Губы старика продолжали шевелиться, он что – то пел, но слов разобрать было невозможно. Вид его был торжественен и страшен.
Ольга поднялась со своего трона, сняла с головы корону и резко тряхнула гривой волос:
         - Боярин Рыло! Отсылай голубя в стольный город Векшу, а сами отправляйтесь с вестью к себе домой. Передайте всем: я – согласна!
        С повеления наших богов, отныне и на веки: нет больше удельных княжеств Гардского и Векшинского! Есть единое – Великое Княжество Ивельское! А я – ваша Княгиня!
Поведайте всем: я готова, в любой миг, отдать жизнь за наш народ, но и от него буду требовать того же. Это необходимо для защиты нашего Отечества!
Присутствующие, все до единого, опустились на колени, и в знак почтения, низко склонили головы: ВОЛЯ БОГОВ БЫЛА ИСПОЛНЕНА!

                15.

- На другой день, отправив почтового голубя в Векшу и получив подробный и строгий наказ от Воительницы, что необходимо сделать в ближайшее время, посольство убыло в Гарду.
Понимая, что времени в обрез, Великая Княгиня призвала в княжеский терем своих верных спецов: Ратищу и Якова. После той ночи, когда в Ольге, сладострастие победило разум, она Якова не зрела, поэтому ждала встречи с ним, с некоторым напряжением.
 Но волновалась она зря: тот вел себя так, будто между ними ничего не было. Это произвело на неё хорошее впечатление, и она еще больше зауважала своего верного спеца.
После приветственных поклонов прибывших, усадила их на скамейку, близкую к трону. Оба были серьезны и внимательны: молча, ждали распоряжений Великой Княгини. Она не стала вести пустые разговоры и сразу перешла к делу:
- Прошу меня слушать внимательно и пока вопросов не задавать, даже если они у вас появятся: отвечу потом.
Ратища! – Бывший сотник вскочил. Ольга не перечила: - С этого времени, все спецы, до единого, переходят в твое подчинение. За их подготовку, передо мной – отвечаешь только ты. Лично!          Вместе с воеводой Демиром, отбери в дружине самых лучших воинов и доведи свой отряд до пяти сотен. Демир, препятствий чинить не будет: я ему дам необходимые указания.
Занятия – по той же системе, что я утвердила ранее. Особое внимание на кулачный бой и бой ногами. Помни, мы не учим их, драться. Мы учим их - убивать!
Из умений – метание всего, чем можно уничтожить врага. Подойдет даже поварешка или гребешок.
Учеба – в течение всего светлого времени, а два раза в седмицу – всего темного. В эти дни будете отдыхать днем.
Питание – как во время боевого похода: с обязательным сбитнем перед трапезой и побольше осетровой или белужьей икры: она быстро восстанавливает силы.
Через купчиху Верею, закажи для всех спецов новую одежу из плотной, вощеной ткани. Её расцветка должна сливаться с лесом и полем в летнее и осеннее время, делая воинов невидимыми. Объяснишь толково купчихе – она все поймет и сделает все, как надо.
Жалование спецам - увеличить втрое от дружинников, но в противовес потребовать железное подчинение и мгновенное выполнение любых команд без чесания затылков и зевоты.
Десятки – разбить на двойки, где один из спецов – ведущий и ответственный за выполнение задания: с него весь спрос. Десятниками назначать не самых ушлых и ловких, а самых думающих и бережливых к своим воинами, и платить им - в половину больше, от рядовых. Ведущим – на треть.
За лень и неприлежание к службе, после одной заметки, отправлять назад в дружину и только на рядовую должность. За разговоры и медлительность – сразу.
Особо отличных в учебе, отмечать наградной деньгой и повышением по рангу. Таким разрешать ночевать в семье, если таковая имеется. Но не более трех раз в седмицу. Ночные занятия, пропускать - не моги!
Каждодневно вбивать в головы понятия воинского братства, чувства локтя и ответственности за боевого товарища. Оставление в беде боевого побратима, причислить к самому страшному преступлению. – Ратища, стоя, с горящими очами, внимал речи своей живой Богини.
Ольга с облегчением выдохнула, выпила пол – кружки холодного кваса и вопросительно устремила очи на бывшего сотника, а отныне – старшину спецов. Тот расправил широченные плечи и рявкнул:
- Все понятно! Вопросов пока не имею. Появятся – явлюсь за ответами! – Воительница кивнула, усаживая старшину на скамью:
- Ну а теперь, что касается тебя, Яков. Твоя задача будет посложнее, чем у твоего товарища Ратищи. А именно – разведка и противоразведка.
То есть, мы должны знать все, что творится в круге не менее тысячи верст, в центре которого, стоит наш стольный град Ивель. И не только держать на контроле места, где собирается враг, но и его замыслы, задолго до этих сборов.
Другая напасть, которой тебе придется заняться – ловля лазутчиков, которые подбираются к нашим секретам. Один такой, которого мы не откроем, может принести нам урон, более многотысячного войска на поле брани!
Отсюда твои полномочия: тебе подчиняются все воинские дружины и все судебные службы, которые есть на землях княжества в новых его межах.
В Ивеле, тебе нужно создать ватагу из знающих людей. В первую очередь, нам необходимо собрать любые сведения о соседних землях и землях прилегающим к ним. И все это нанести на бересту. Остановлюсь на это подробнее: надо искать людей, которые не сидят в Ивеле, а по своим надобностям путешествуют в другие княжества, дальние и не очень, в другие земли и к другим народам. Ходят по другим рекам, пристают к неведомым нам пристаням, заплывают в незнакомые моря и озера. Едут по наезженным трактам, посещают чужие поселения, городища и города.
И все это они делают с открытыми глазами, а увиденное – откладывается у них в памяти. Вот с такими людьми – непоседами, нам и нужно работать. Вдумчиво, не спеша и с благодарностью. Особое внимание – иноземным купцам и мореходам.
Мне видится это дело так: у моего управляющего, старого бобыля боярина Сивко, который постоянно проживает в княжеском тереме, есть свое справное подворье, недалеко от главной пристани. Долгие годы оно пустует и не приходит в запустение, только благодаря тому, что каждую луну, боярин развязывает свою мошну и выкладывает приличную деньгу, на её содержание. Она для него – как лукошко без ручки: и носить невмоготу, и бросить жалко.
Мнится мне, что я смогу сторговать его подворье для служебных нужд княжества. Если так случится, то оно перейдет к тебе, Яков, но отнюдь не для личного жилья, а для дел, которые мы замышляем.
Ты, скоро, подбираешь строительную ватагу и перестраиваешь терем, с учетом своих нужд, под постоялый двор для иноземных купцов и земных скитальцев. Сделаем его самым большим и самым удобным в стольном граде. С отличной кухней и ласковыми ценами. Подберем лучшую и умную обслугу.
 Для тебя и для твоих людей, которые будут там работать, выстроим пристройку и врежем её прямо в стену терема. Подворье там большое, места хватит, еще и останется. Все затраты – с княжеской казны и без ограничений.
Каждый, кто будет жить или столоваться в этом постоялом дворе, должны быть ненавязчиво  и неспешно опрошены на предмет составления и написания местности, которую они хорошо знают и где бывали лично.
 И не только! Чем больше будет говорить заезжий купец или скиталец, тем лучше для твоей службы. Наиболее сговорчивых и алчных – превращать в наши очи, уши и руки, в тех местах, где они проживают или трудятся. Злата для этого не жалеть! Незнание новин и замыслов в чужих землях, всегда обходится дороже!
Согласных работать на нас – одаривать деньгой и вручать почтовых голубей для связи. Для этого на подворье, построить емкую голубятню с постоянным за ней присмотром.
Тут еще много тонкостей, которые мы с тобой будем обсуждать, и решать ежедневно, в начале дня, в установленное мной время.
Теперь второе: у Мирового судьи Архипа, заберешь его дознавателя Соколика. Он специалист в сыске, вельми опытный, и тебе на этом поприще пригоден будет. Вопрос с Архипом, чтобы зело не артачился уходу дознавателя, я решу. Соколику, дашь время и монет, для сбора команды ловких соглядатаев, но набирать её – только из горожан. Из свиты Мирового судьи, никого не сманивать. Ему такие люди, тоже потребны.
Сколько ему надобно для работы, пусть столько и набирает. Не перечь: ему виднее! Главное, чтобы он высветил каждого чужеземца, который ступил ногой в наш город: зачем к нам явился, на какое время, чем интересуется. Одним словом, пусть среди всех приезжих, ищет лазутчика. Он это делать умеет!
За всеми подозрительными, пускать соглядатая, отслеживать каждый его шаг, каждую встречу с горожанами, каждый его разговор. Если убедитесь, что он не тот, за кого себя выдает – в кандалы и в клеть для предметного спроса.
 Но я тебя предупреждаю, Яков: не приведи боги, схватить невинного чужеземца! Такое, я буду считать, тяжким проступком, а виновный в том, пойдет или на вечную каторгу или на плаху. Другого наказания за такой проступок, мной не предусмотрено! Передашь мои слова Соколику.
И последнее: с завтрашнего дня, в княжестве начинает работу новая служба, которая подчиняется только мне. И возглавишь её – ты, Яков. В воинских делах и в делах безопасности Ивельского княжества – ты второе лицо после Великой Княгини. Твое повеление – мое повеление. Ты – мозг и организатор. Ратища – твоя десница! Указ о том, что я глаголала, будет готов завтра и будет доведен глашатаями до всего народа в течение седмицы. 
И упаси вас боги, посеять раздор между вами, мои дорогие побратимы. Вы – моя опора! И еще: каждое утро, если я не отменю самолично, вы оба прибываете ко мне на завтрак, во время которого, я буду выслушивать ваши доклады. Причем постарайтесь перед этим, заморить утреннего червячка, чтобы не смотреть голодными глазами на мою трапезу, что может отвлечь ваши мысли от насущных проблем. Первым, всегда докладывает начальник специальной службы.
Если вопросов нет, то ты, Ратища – свободен! - У старшины, на мгновение, очи полыхнули огнем и тут же погасли, но Ольга это заметила.
Ратища закрыл за собой дверь. Яков, как сидел, так и остался сидеть. Очи его, ничего не выражали. Великая Княгиня сразу обратилась к нему:
- Прими Яков, первое задание, будучи в новой должности и в новом ранге. – Я ков встал и расправил плечи: - Воительница продолжила:
- Последние дни, мне дает покоя одна мысль. Из головы никак не уходит неясность, связанная с гибелью обозников, на поворотной дуге Ивельского тракта. Как они, опытные охранники, могли до такой степени расслабиться, что не заметили приближения врагов, и позволили им, преспокойно подставить себя под их мечи и стрелы? Редкие стрелы: с черным оперением, таких я ни у кого не зрела.
И еще: я хочу знать все о том малом обозе. Кому принадлежал, кто его формировал, чем на самом деле был загружен и конечную точку его пути.
Постарайся с этим странным случаем, разобраться, как можно скоро. Чутье мне подсказывает, что не все так просто с этим обозом. – У Якова не дрогнул ни один мускул на лице, ни разу очи не моргнули:
- Сделаю, Великая Княгиня! – Приложил руку к сердцу, низко поклонился и покинул княжеский терем.
Ольга тут же кликнула охранника, стоящего за дверью, и велела немедля звать к ней Городского голову Фиадора и воеводу Демира. Было необходимо немедленно назначить и отправить посольство к степному хану Догмату. С цветастыми приветствиями, богатыми дарами и предложениями дружить вечно. Со степью, пришла пора устанавливать и поддерживать добрые отношения.
Опасения, от знания их коварства, холодил душу, но она понимала, что поступить по другому – означает потерю, наметившихся потеплений отношений, а вместе с ними и военную инициативу.
Даже если она опоздала с посольством, и Догмат всецело стал сторонником орды, все равно она обязана, согласно земным обычаям, ответить на добрый шаг навстречу, вечного, до недавнего времени - врага соседа.

                16.

Перун разбушевался. Бог дружины и грома, за зиму изголодавшийся по своим прямым обязанностям, правил свой первый, весенний бал.
Ветвистые, кривые молнии, одна за другой выстреливали из тяжелых черных туч, то слева, то справа, то спереди, то сзади, от летящей в тридцати саженях над землей, Воительницы. Порывы могучего ветра, били в живот, подбрасывая её к близкому небу, давили в спину, прижимая к близкой земле, напоминая, что воздух, не её стихия. Потоки небесной хляби, мало походили на ливень: больше на  мощный водопад.
Ольга, мокрая как мышь, во весь голос орала несуществующие песни, придуманные ликующим нутром  только – что, стараясь перекричать, перепеть сплошные громовые раскаты. Это ей не удавалось. Боженька Перун, был намного задорнее и громогласнее и за его забавами, голос одинокой летуньи не был слышен.
Очередной, ветвистый, как рога оленя, разряд молнии, ударил в лес почти перед лицом Воительницы. От громового раската заложило уши, и она сама, на короткое время, перестала слышать свою ликующую песню.
Полное отсутствие страха, перед бушующей стихией, удивляло саму летунью, но не пугало. Отнюдь! Хотелось, чтобы гроза никогда не заканчивалась, а боженька Перун, проявил большую активность в стрельбе огненными стрелами.
Полет в жуткую непогоду, не был простой  прихотью Ольги: он имел вполне определенную цель. Она решила посмотреть сверху, на свое грандиозное строительство, оценить ход возведения нового торжища.
 С момента прибытия её в стольный город, никаких вестей от отца или Слуда, не поступало, а находится в полной неизвестности, о производстве работ на землях, которые она выделила Доброгору, было для неё причиной тревоги. А оно ей это надо? Тем более в такое тревожное время!
Гроза кончилась, как будто кто – то, более великий, махнул Перуну, и он мгновенно оставил лук с огненными стрелами. 
На самом деле стихия продолжала бушевать, но она осталась у неё позади, а перед очами открылась совсем другая картина, которая бывает, когда выныриваешь из глубины: только что ты была окружена водяной темнотой, а через мгновение – тебе, с голубого, вымытого небосвода, ласково улыбается ясноокий, Ярила. Лепота, да и только!
Внизу, под ней, простирался совершенно сухой, ровный как стрела, Ивельский тракт.  А  впереди, верстах в трех, виднелось огромное поле, на котором копошились муравьи – строители. Подлетев поближе, Ольга заложила крутой поворот, и по пологой линии, начала неспешный набор высоты: хотелось рассмотреть свою стройку с небес.
А она впечатляла! Поле было разделено на квадраты и полностью лишилось  травяного дерна. Вместо него землю покрывала деревянная броня. Кое - где, внутри квадратов, были оставлены островки невысоких деревьев и елочек, что предавало торговой площади какой – то, уютный, праздничный вид.
Вокруг площади, по одну сторону, стояли уже построенные, несколько длинных зданий, огороженные ровными заборами, по другую – как грибы из - под земли, вырастали мощные, защищенные высоченным тыном, склады и амбары. Именно на них мельтешили муравьи – строители. Ко всем строениям вели узкие, уложенные деревом, тропинки.
В самом центре площади высилось, сложенное из толстенных бревен, двухъярусное, приземистое здание с широким крыльцом и покатой крышей. Рядом с ним, сотни две детей, копали котлован под рукотворный водоем.
Ольга сразу вспомнила, что наличие запаса воды, на случай пожара, она лично обсуждала со Слудом и отцом. А дети – это не дети. Это представители подземного народа из Земляных гор. Значит Доброгор, поверил в реальность её затеи и выделил некоторое число людей своего племени, для ускорения строительства.
Очи уперлись в широкую, укатанную дорогу, которая пересекала тракт и тянулась ровной просекой, вглубь густого леса. Воительница полетела вдоль неё. Вскоре открылась обширная  вырубка, на краю которой стояли две свежесрубленные избы, имеющие обширные подворья. Третью, рубили в нынешнее время. Муравьи – строители, много меньшим числом, трудились и здесь.
Ольга удовлетворенно выдохнула: с начальником строительства, они с отцом не ошиблись!
Встречаться с дядькой Слудом, не было смысла. Что ей надо, она уже зрела, а вступать в объяснения с начальником строительства, как она, одна, объявилась на площадке - воровство времени и его и её. Да и лгать, желания не было.
Одежда, под лучами Ярилы и встречного, теплого ветерка, почти высохла, и приятно грела спину. Воительница, ещё раз с высоты полета, окинула взглядом строительный муравейник и повернула назад, к стольному городу. Если поспешать и нигде не задерживаться, то к вечери она будет дома.

Но задержаться пришлось. Когда до стен Ивеля, оставалось не более двадцати верст, она заметила оседланную лошадь, которая одиноко щипала молодую траву, рядом с дорогой.
Лошадь под седлом, одна, среди дремучего леса, на безлюдном тракте – такого быть не может по жизни!
Ольга спланировала к земле и мягко опустилась рядом с гнедой животиной. Она вела себя спокойно, только всхрапнула при появлении Воительницы и вновь опустила голову к зеленому лакомству. При приближении к ней, она лишь скосила, в её строну очи: было очевидно, что трава для неё представляла больший интерес.
К потертому седлу, с обеих сторон, были пристегнуты две переметные суммы, сшитые из вощеной, грубой материи. Ольга еще раз внимательно осмотрела окрестности, но в пределах видимости, хозяина гнедой лошади, не обнаружила. Спросить разрешения, осмотреть седельные сумки, было не у кого. Шепча про себя, что любопытство не порок, а лишь возможность уяснить судьбу седока гнедого, она открыла первую сумку.
Ничего интересного: шмат вяленого сала, краюха черствого хлеба, три луковицы, головка чеснока и баклага с вонючей, застоявшейся водой.
Содержимое второй сумки, было намного интереснее: сверху лежал большой охотничий нож. С широким лезвием и костяной наборной рукоятью, упрятанный в простые, деревянные ножны. Под ним, на дне сумки, обнаружилась провощеная накидка от непогоды и небольшой узелок. Развязав его, Ольга от удивления раскрыла рот: в нем были укрыты две меховых рукавицы. Внутри одной, она нашла с десяток мелких медных монет, а вот содержимое другой, поразило её несказанно. Внутри её она нашла то, что никогда не могло там быть: четыре отвратно пахнущих трубочки, обгоревшие с одного конца.
Точно такие, какие ей, когда то принес леший Челак из Лукмышского леса, и точно такую, она   нашла в меловой пещере возле золотого клада.
Долго, в глубокой растерянности, она взирала на находку. Где, неизвестный хозяин седельной сумки, мог найти столь чужеродные в это мире предметы, напрямую связанные с тайной её появления на этих землях? И почему они его так заинтересовали, что он их тщательно прятал в рукавицу и возил с собой в седельной сумке? Кажется, что ведомству Якова, работы прибавится!
Но это - потом. Сейчас надо самой приложить усилия, для того чтобы сделать первые шаги, в столь непонятном деле. Лошадь с седельными сумками – вот она. По какой такой воле, она лакомится молодой травой в двадцати верстах от стольного города? А где хозяин? Надо осмотреться!
Воительница вновь поднялась в воздух и начала нарезать круги вокруг места находки. На втором круге, увидела то, что искала, но совсем не то, что хотела узреть: на маленькой полянке, среди могучих елей, на истоптанном в грязь снегу, лицом вниз, лежал человек в меховой душегрейке.
 Ольга опустилась рядом. С первого взгляда было понятно, что он – мертв. И причина смерти была налицо: из – под левой лопатки торчала длинная стрела с черным оперением. Точно  такую стрелу, она видела на месте расстрела обозников, на поворотной дуге тракта. И не надо быть Соколиком, чтоб сделать вывод: налицо воровство с душегубством!
Подойдя ближе, поняла, что с причиной смерти незнакомца, она поспешила. Судя по невеликой луже крови, которую забрал в себя снег, бедолаге еще и перерезали горло.
Воительница подошла вплотную, но к телу не притронулась. Покойник был молод: шапка валялась рядом, и в открывшихся темных волосах, не было ни единого, седого волоса. Лица видно не было. Оно полностью утопало в кровавой кашице подтаявшего снега.
Отломила конец стрелы с черным оперением, еще раз обошла тело и резко оттолкнулась ногами от земли. Больше ей на поляне делать было нечего. Разбираться, в случившимся, будут спецы Якова. Трофей, глубоко заткнула под боевой пояс.
Уже в полете, набрав приличную скорость, вспомнила о лошади, но возвращаться не стала: завтра, поутру, её заберут люди Якова. Вместе с седельными сумками.

К вечере Великая Княгиня не успела. Ранние весенние сумерки оказались расторопнее, и это позволило ей, не боясь быть замеченной, приземлиться возле искусственного пруда на княжеском подворье. В свою светелку пробралась через тайный ход, который начинался в пустом деннике конюшни, заканчивался в смежном помещении её хором, там где стояла дубовая кадка для омовения. Охрана её возвращения не узрела, да и особо головами не вертела. Еще утром, она предупредила, чтобы её до вечера не беспокоили: у неё сегодня – день отдыха.
Посыльной за Яковом обернулся мгновенно, а следом за ним, через малое время, в светелку ввалился запыхавшийся начальник тайной службы. Выражение его лица было примечательным: на нем одновременно отражались великая надежда и готовность к горькому разочарованию.
Ольга сдержано ответила на низкий поклон вошедшего и дополнительно, отметила про себя, что её помощник по тайным делам, выглядит каким – то усталым и потерянным. Куда делся задорный блеск в очах и открытая белозубая улыбка, которая не покидала его, при всякой с ней встречей? От чего и когда у него появились, глубоки складки, идущие от носа к губам? Почему он постоянно потирает шуйцей, калеченую десницу? Раньше, такого за ним, не наблюдалось!
Степенно уселась за стол и кивнула Якову, на стоящую сбоку от него, скамейку. Тот не заставил себя долго ждать:
- Я сегодня решила порадовать себя отдыхом, поэтому утреннюю нашу встречу отменила, вернее, перенесла её на вечер.
Прости, но поступившие недавно новины, потребовали немедленной встречи, и я решила тебя побеспокоить. Время не ждет! – Вытащила из – под пояса обломок стрелы, которую она нашла на тракте, и протянула его Якову:
- Вот, что мне доставили. Ты можешь, что – либо сказать по этому поводу?
- Могу! Этой стрелой и еще многими такими же, были посечены обозники на  поворотной дуге Ивельского тракта. Стрела приметная, из – за необычного цвета её оперения. Ладили её не наши мастера – оружейники. Такой способ крепления оперения к самой стрелке – нами не применяется.  Наконечники стрел выкованы из железа, руда которого в наших болотах не добывается.
Некоторые наши кузнецы, вещают, что такую руду они зрели в болотах за Караньским хребтом. Так ли это на самом деле – не ведаю!
 Из пера какой птицы ладилось оперение, никто толком определить не может. Среди мастеров блуждают неясные разговоры, что птицы с таким пером, вообще не существует на наших и окрестных землях, а само древко стрелы изготовлено из неизвестного нам дерева. И из дерева – ли?
Посмотри сама: в срезе древка нет сердцевины, какая всегда есть у обычного, деревянного прута из которого её ладят. Как такой прут мог питался от дерева, как он мог так расти?
Одним словом – не стрела, а сплошная загадка! Мои люди продолжают ломать над ней головы, но результатов пока нет. – Ольга поощрительно улыбнулась:
- Я рада, что не ошиблась с выбором, когда искала человека, на должность руководителя новой, специальной службы. Заданий разобраться со стрелами, собранными на тракте, я тебе точно не давала. Тем не менее, ты сам  начал копать землю там, где имелся подозрительный запах!
Единственное уточнение: это стрела – действительно с Ивельского тракта, но она никакого отношения не имеет к расстрелу обозников. – И вкратце поведала, где и при каких обстоятельствах найдена последняя стрела, обломок которой, сейчас держал в руках её самый близкий помощник. Яков подобрался, В очах загорелся огонек интереса и азарта погони. Причем то, что это она, обнаружила и принесла сюда злополучный обломок - Ольга не сказала, а Яков, мудро, от вопросов воздержался. Княгиня это оценила и продолжила:
Завтра, ни свет, ни заря, пошлешь самых смышленых своих людей, под рукой Соколика, на двадцатую версту тракта от стольного града. Примета для поиска – сожженная молнией сосна по правую сторону от дороги. По левую сторону, они должны увидеть оседланную лошадь, а еще через тридцать саженей, по этой же стороне, труп на малой полянке.
И лошадь, если её найдут, и тело незнакомца, доставить на дружинное подворье, предварительно зорко осмотрев местность вокруг поляны. По поводу душегубства: Соколику, лично, начать дознание и розыск. Результаты, как только появятся, немедленно докладывать мне лично!  В переметные сумы, что на лошади – не заглядывать. Их – сразу ко мне!
И еще: в дружине есть такой десятник, по имени Свисток. Гриди, его кличут – Женолюбом. Присмотрись к нему повнимательней и если возьмешь в свою команду – думаю, не ошибешься:
- А он уже у меня в команде! И Яков, в первый раз за встречу, довольно улыбнулся.

                17.

Не успела закрыться дверь за начальником тайной службы, как ей доложили, что к ней, просится с докладом, Городской Голова.  Ольга велела пропустить его.
Фиадор прибыл с внушительным рулоном берестяных свитков под мышкой. Снял соболью шапку, низко поклонился, кажа плешивый затылок:
- Здрава будь, Великая Княгиня, долгих лет жизни тебе желаю!
- И тебе тем же ответствую, уважаемый Фиадор! С чем пожаловал, какие вести принес? Неужели в стольном городе Ивеле, установилось полное благолепие, и ты решил меня этим, на сон грядущий, порадовать? – Воительница благосклонно улыбнулась старому другу:
- С докладом я к тебе, но по другому поводу! Пришел поведать, что твое повеление выполнено: посольство к степному хану Догмату назначено, подготовлено и хоть завтра может отправляться за Реку. Изволишь выслушать? – Ольга кивнула в знак согласия: - Говори, я внимаю тебе:
- Возглавит посольство думский боярин Баксай. Он вельми опытный в таких делах назначенец! С ним, в свите, поедут думские бояре Тихон, Умномысл и Богута, тоже не новички в этом, непростом деле.
Для ведения торговых бесед, если все будет складываться, как мы замыслили, в посольство я включил опытных и хитрых купцов Серебряка, Колошу и Анисима.  Этих, вокруг пальца не обведешь! Они свой интерес зубами выгрызут!
Твой новый помощник, по тайным делам, Яков, велел присоединить к посольству еще трех, зрелых по возрасту, послов. Один из них – толмач отменный, зовут его – Аслан. Он родом из Караньских отрогов. Для чего двое других – не ведаю, да и ведать мне не положено.
Дары степному хану, я готовил лично, помня твое наставление – скупость засунуть себе в ж…. Тут Городской Голова сбился на слове, откашлялся и продолжил:
- В общем, дары богатые. Хану будет любо в сундуки заглянуть! Все подношения уместили в три кибитки, места свободного - только для пяти бочонков меда.
Для охраны посольства, воевода Демир отрядил две сотни дружинников, под рукой сотников Волоса и Маслюка. Ехать будут в красном, парадном снаряжении.
С учетом запасов для всего посольства, на путь туда и обратно, обоз будет состоять из двенадцати кибиток и двух десятков сменных лошадей, на самый непредвиденный случай.
 Вот подробный список всех даров, которые я отобрал для Догмата, его жен и близкого родства. – Фиадор протянул свитки бересты, что принес с собой: Если что не так – говори, есть время для того, чтобы исправить и сделать все по - твоему. – Ольга надолго углубилась в изучение списка подношений. Дочитав до конца, еще раз убедилась, что более умного и мудрого хозяина и переговорщика, век не найти. От себя добавила лишь десяток мечей в богатых ножнах из кузни Прокопа и бочонок заморского, черного вина, который давно пылился в подземной кладовой.
На том и порешили: посольство отправляется завтра с рассветом. Фиадор заверил, что все оставшиеся вопросы, он за ночь порешает.
Оставшись одна, Княгиня выпила стакан холодного молока и собралась отойти ко сну. Неожиданно вспомнились очи Якова: к его уходу, огонь надежды (а она знала, на что он надеялся) угас, оставив вместо себя, чуть тлеющие угольки.
Чего он желал и на что он надеялся – было понятно, но странно: она желала этого, не меньше его, а позволить себе утолить естественную женскую жажду, почему - то страшилась.
От таких мыслей, тело загорелось нестерпимым огнем, и этот огонь надо было как можно быстрее погасить, пока она не наделала глупостей. В голове мелькнуло: огонь гасится водой!
Сбросила одежду и нагая, прошла в смежное со светелкой помещение, где стояла кадка, доверху наполненная водой. Холодной! Именно то, что сейчас ей нужно! Ведь холода она не боялась!
По деревянным сходням поднялась до верха бочки, и без брызг ушла с головой к самому дну.
Успокаивая стук сердца, там и замерла, свернувшись калачиком и уперев широко раздвинутые ноги в стенки кадки: лоно тоже требовало холода.
Через некоторое время, ей показалось, что с огнем она справилась. Накатывалась истома и захотелось в пастель, под меховой полог.
Вынырнула, отбросила волосы с лица и села на край сходней, обняв руками колени и положив на них голову. Недавно казавшийся погасшим, огонь оказался зело живучим: он быстро пробудился, вернулся в жилки и вновь побежал по телу.  Подумалось: - рано вылезла, надо еще раз нырнуть: - но не успела.
 Краем глаза заметила, что поднимается крышка люка, которая закрывала потайной ход от конюшни, до её светелки. Ольга спрыгнула на пол и приняла боевую стойку. Нагота и отсутствие  под рукой оружия - её не смущали.
Зазор между крышкой люка  полом все увеличивался, и наконец, из потайного хода появилась мужская голова. Воительница ничуть не удивилась тому, что она принадлежит начальнику тайной службы – Якову.
Стоя за люком, она, уже расслабившись, ждала продолжения действа. И ждать долго не пришлось: упруго оттолкнувшись от подпольной лестницы, Яков ловко впрыгнул в помещение.
Люк на место, он возвращать не стал: отряхнул колени и на полусогнутых ногах двинулся по направлению к двери, которая вела к её светелке. Ольгу, стоящую возле стены за его спиной, он пока не зрел. Двигался Яков совершенно бесшумно, поэтому вопрос Княгини, не лишенный ехидства, прозвучал для него небесным громом:
- И куда это мы навострились? – Ночной посетитель, от неожиданности, шарахнулся в сторону, а Ольга, ухмыляясь, продолжала:
-  Мне кажется, что  это не по – мужски! Под покровом ночи, тайно, соблюдая все меры предосторожности, зрелый мужчина пробирается в светелку спящей, юной, непорочной девы! Зачем?
А вдруг, она неожиданно проснется и испугается? От этого ведь можно сознание потерять! Заикой на всю жизнь остаться! Не стыдно тебе, всесильный начальник тайной службы? Не грызут ли тебя сомнения, в правильности своих поступков?
Не забыл ли ты, повеления Великой Княгини? Не холодит ли твою душу страх наказания, за нарушение договоренностей и своих обещаний, которые ты давал мне, кивая головой? – Яков стоял столбом, пялился немигающими очами и молчал, силясь собраться с мыслями. Ольга продолжала давить на своего помощника:
- А скажи - ка, любезный, откуда ты узнал о тайном ходе в мою светелку? Ведь эта княжеская тайна за семью печатями и о ней осведомлены люди, которых можно пересчитать на перстах одной руки. И за проникновение в оную – можно поплатиться головой! Ответствуй мне: сколько раз ты пользовался тайным ходом, и с какой целью?  - Роман силился что – то сказать, но у него ничего не получалось. Наконец он смог вымолвить первое слово: - Глядеть! - И тут же, натужно закашлялся. Через малое время, кашель удалось усмирить. Вытерев рукавом губы, он продолжил:
- Глядеть на тебя, великая Княгиня. Через малую щелочку! И всего два раза! Ранее, об этом ходе, я не ведал! Случай счастливый свел меня, на спросе, с одним беглым каторжником. От него я узнал о наличии тайного хода в княжеский терем. Пять зим назад, он участвовал в замене польного  настила. Старый, к тому времени, почти полностью сгнил.
Все работы тогда вела ватага из каторжников мелового карьера, числом в двадцать душ. За луну, они с заданием справились и уже готовились выйти на волю, как им обещал князь Роман, но тут подоспела срочная работа на острове Змеиный, который ты хорошо знаешь. На острове планировалось возвести башню, на которой будут жечь сигнальные костры, для купеческих ладей и стругов, указывая им путь до Ивельской пристани.
 Всю ватагу загрузили на огромную долбленку и направили её к острову. Но в первую же ночь, её догнала малая ладья, в которую пересели их охранники, а в долбленку забросили десяток горящих факелов, что вызвала на ней сильный пожар.
Ватажников, которые прыгали от огня за борт в воду, добивали стрелами. Спасся только один: тот, который мне поведал о существовании тайного хода.
Роман не сохранил секрет, потому, как не смог полностью уничтожить строительную ватагу. Я же, овладев им, принял все меры, чтобы к нему больше никто не прикоснулся. Ныне, из ватаги строителей, в живых никого не осталось. Тайна подземного хода – умерла вместе с ними.
Ольга поверх слов Якова поняла, каким образом он сначала выведал, а потом сохранил княжеский секрет: последний источник разлива тайны, высушил лично он.
Некоторое время оба молчали. Яков, старательно косил очами в сторону, избегая  вида обнаженной Великой Княгини. Иногда ему это удавалось. Но только иногда! Не зреть такую красоту, такое совершенство – было выше его человеческих и мужских сил:
- Княгиня,  можешь изгнать меня, можешь казнить меня, но запретить боготворить тебя, ты не в силах! Я познал твое тело, я вкусил момент высшего счастья, обладая тобою, и мне не страшно теперь умереть!
Еще раз каюсь: я дважды пользовался потайным ходом, чтобы иметь возможность до самого утра охранять твой сон, и заодно зреть тебя спящей. Поверь мне!
Утром я уходил из этого помещения просветленным и радостным, не испытывая никакой сонливости и усталости. Готовый на любые подвиги, на любые свершения!
Для меня ты – богиня, для меня ты – колдунья. Для меня – ты вся моя жизнь, до донышка! А теперь суди меня, как тебе придется: любой твой приговор, я приму со светлой радостью! – Шеки Якова залил пунцовый румянец, и он вновь спрятал очи на противоположной стене.
Чего греха таить: слышать такое от справного мужика – было приятно! А какой деве, не покажется медом, открытое признание в любви? Воительнице – тоже показалось! И приятно было очень. Но что с этим признанием делать, как поступить, она не знала. Спросила напрямую:
- И какой ты видишь выход из такого положения? Изволь объясниться начистоту!
- Не знаю! Сам задавал себе этот вопрос, но ответа, посей день, не нашел. Одно ведаю: не жить мне без тебя. Если люб я тебе, хоть самую малость – давай жить вместе, открыто. Как живут все люди на этой земле. Если нет, то отпусти меня, и я уйду, куда очи глядят. – Голос его упал почти до шепота:
- Сжалься надо мной, Великая Княгиня! Пропаду я, сгорю, как сухая лучина, находясь рядом с тобой и видя тебя кажен день. Душа не вынесет такого напряжения. Лопнет она от великой тоски! Поверь, богиня, я ведь после ТОГО случая, не живу. Я грежу! Я сплю, с открытыми очами! Все мои помыслы, только о тебе!
Я даже о службе княжеской, вспоминаю лишь тогда, когда ты мне лично даешь повеления, когда ты лично указываешь на суть.
Поначалу, тужился я стряхнуть морок, который ты навлекла на меня. Но вскоре понял, что не в  силах противиться велению души быть твоим мужчиной, и оставил свои потуги выйти из затмения разума. Знать такова моя судьба – судьбинушка, а от судьбы, как говорят – не убежишь! – Последние слова он глаголал уже в полный голос. В очах мерцала смертная тоска. Румянец на лице, сменился тревожной бледностью.
Не стесняясь, вернее не замечая своей наготы, Воительница сделала два шага в его сторону и оказала почти вплотную к нему:
- Выслушай меня внимательно, Яков. И постарайся принять мои слова не разумом, а сердцем! Мне, в ТОТ вечер, было очень хорошо с тобой, но я сказала тебе после, что это, был всего – лишь праздник тела.
Душа моя, пока не сбросила ледяной панцирь, не освободилась от волоса, который вырос на ней, после потери моего ребенка и расставания с князем Романом. Для этого  нужно одно: время! А его прошло, после того, слишком мало.
Наберись терпения, друг мой! Дай мне возможность растопить ледяную корку на сердце и только тогда я смогу ответить тебе на твое предложение. Давай мы оба постараемся взять себя в руки и дождаться лучших времен. Мнится мне, что они не за горами! – Не прижимаясь к нему обнаженным телом, ласково, но мимолетно коснулась губами его губ и скользнула в дверь своей светелки, прямиком проследовала к лежанке и нырнула под меховой полог.
Мысли скакали, как белки в игривом хороводе, да и сердце стучало много чаще и громче, чем обычно. И очи были на мокром месте!
Оставшись в подсобке в одиночестве, Яков некоторое время стоял столб – столбом, закрывая дланью шуйцы, губы, как бы стараясь подольше сохранить вкус легкого, как лебяжий пух, поцелуя, затем поправил закрепленный за спиной меч и скользнул в черный зев тайного хода.
А вот у него – мыслей не было вовсе. В голове гулял ветер, а в ушах пели неведомые, но сладкоголосые птицы!

                18.

Утром проводили посольство. Самый короткий путь к становищу Догмата, лежал через Речные ворота, а к ним вела только одна дорога: Игрецкий тракт.
Великая Княгиня, проводы  послов и сотен гридей Волоса и Маслюка, организовала на дружинном подворье, и заняли они совсем малое время. Не на войну же они идут, право дело. Чего тут прощания с лобызаниями устраивать!
Когда колона уходила к городским воротам, Воительница с удовольствием отметила, что украшением её являются не послы в богатых одеждах, а гриди в сплошном, красном снаряжении. Вельми представительно смотрятся!
В хвост колоны пристроился невеликий строй следопытов и дознавателей, отряженных для выполнения повеления Великой Княгини, под рукой Соколика. Значит, не позднее завтрашнего утра, у неё будут первые новины от знаменитого дознавателя.
Возвращаться к себе, в княжеский терем, она не спешила. Решила здесь же переговорить с воеводой, благо Демир  и старшина Унибор, сидя в седлах, находились в пяти шагах от неё.
Оставив Бутона у крыльца дружинного помещения, она, вместе с Яковом, в сопровождении воеводы и старшины, прошла в горницу, где постоянно собирались воинские начальники. Горница находилось в новой пристройке, которую выстроили  по приказу воеводы, в связи со значительным увеличением числа гриден в княжеской дружине. Ныне она насчитывала более шестидесяти шести сотен воинов, и это не считая пяти сотен спецов Ратищи. 
Собрать такое количество сотников в старых помещениях, уже возможности не было, поэтому и пришлось, в короткое время, срубить новую пристройку.
 Обширная горница, в которой кроме одного стола и десятка длинных скамеек ничего не было, пахла сосновой смолой, стружками и свежесрубленным деревом. Ольга с Яковом уселись за стол,   Демир и Унибор заняли скамейку напротив.
В помещении было не топлено и довольно прохладно, поэтому Воительница свой короткий тулупчик снимать не стала, а только расстегнула все застежки. Её примеру, последовали остальные:
- Ну что, воевода, с приходом молодого пополнения, работы тебе и старшине добавилось? Есть время в родные хоромы наведаться, и малых детишек пересчитать?  А то ведь бывают случаи, когда после долгого отсутствия являешься в семью, а там на одного мальца больше, и при этом ты знаешь, что это не твоя заслуга! – Все присутствующие широко разулыбались: шутка всем понравилась. Демир даже хрюкнул от смеха:
- Работы, конечно добавилось и не только для нас с Унибором: все сотники и десятники забыли как зевать надобно. Ворон ловить ртом разучились! И это пошло на пользу общему делу.
Вчера проводили потешные бои на дружинном поле, и ты знаешь, молодые гриди, от зрелых и опытных – мало чем отличаются. Сами, вдвоем с Унибором, то зрели! Усилия наши и бессонные ночи, не прошли даром: успехи – налицо! В серьезную сечу, может им пока и рано, но если здорово припечет, то строй уже не сломают, и коней разворачивать вспять – поберегутся! – Ольга, довольно кивнула головой:
- Вот и ладушки! Надеюсь на вас и убеждена, что не подведете! Не те вы начальники, чтобы молодых, да зеленых, не научив толком, в бой отправить! В этом – то, я уверена полностью.
Но глаголать я сейчас буду о другом. Хочу обратить ваше внимание на особенности будущих сражений. Кто наш враг – мы уже сейчас знаем. Каким он оружием ратится и на каких лошадях в сечу пойдет – тоже для нас не секрет! Поэтому необходимо, при занятиях по стрельбе помнить, что их лошади малого роста, на локоть, а то и поболее, ниже наших будут.
Стреляя на скаку - необходимо учитывать это при прицеливании. Учить наших конников тому – надобно здесь и сейчас: потом, в битве, это делать будет поздно!
Далее: известно, что все степняки – искуснейшие метатели арканов. Один накидывает петлю на врага, обездвиживает его, а второй колет или рубит!
Думайте, ищите, как нам защититься от конопляной веревки. Найдете - гридей обучите тому: много жизней наших воинов сохраним!
И вот еще что: когда я ходила знакомиться с земляным народом, обратила на странное оружие, которым вооружены подданные Доброгора. В руках они держали деревянные, резные бруски.
На тех брусках, закреплены луки, с натянутой тетивой и вложенной в них короткой, толстой стрелкой.
То оружие я никогда ранее не зрела. Хотела полюбопытствовать у Гора, да как – то недосуг случилось, а потом не до того стало: другие неотложные дела, мои мысли заняли. Но в памяти зарубка осталась!
 Мыслится мне, что не лишним нам будет, поближе к их оружию присмотреться. Может и нам такое потребно будет. Да вы и сами понимаете, что лишних знаний, в ратном деле – не бывает!
Поэтому сделаем так: ты, Унибор, возьмешь с собой главного нашего оружейника Прокопа, сотню самых молодых гридей, и наведаешься в гости к новым моим подданным. Прокоп может взять с собой кого – нибудь из лучных дел мастеров. Они ему пригодятся.
На тракте найдете хозяина постоялого двора по имени Мотыль. Он вас проводит к земляным горам, к их нынешнему хозяину – Доброгору. Займет этот поход немного времени. Самое большее – седмицу. Но ты и её используй с выгодой для обучения молодежи.  Пусть привыкают к дозорам, маршам и караулам на стоянках. Унибор вскочил и понятливо закивал головой:
- Сделаю, все как ты велишь, Великая Княгиня! Нагружу молодых так, что мало не покажется. Понапрасну, конечно, гонять не буду, но воинскую науку преподам во всем её естестве. – Ольга встала, а за ней и все остальные:
- Ну, вот мы, слава богам, и поладили. Пора и честь знать: в гостях хорошо, а дома все же лучше! Поеду -  ка я к себе, восвояси. А вы занимайтесь своим делом: не буду вам мешать.

На крыльце княжеского терема, её терпеливо ждал Мировой Судья – Архип. Выглядел он спокойным, но задумчивым. Когда Воительница спросила его о цели визита, он ответил невпопад, чем её очень удивил: ранее рассеянность за ним не наблюдалась.
А когда они вошли в светелку, он позабыл снять шапку, что было уже верхом неприличия. Ольга повторила вопрос о цели визита, но в ответ получила тяжкий вздох и долгое молчание.
Тут уж встревожилась и Ольга: таким Архипа, она еще не зрела, и как его успокоить и вернуть на землю – она не ведала. Не мудрствуя лукаво, она приняла простое решение: дать ему по более времени, дабы он пришел в себя.
Молчание затягивалось. Тогда Воительница применила самое испытанное народное средство для лечения любых хворей: вложила ему в персты кубок с ерофеичем, в который поместилось его - почти полуштоф. Архип выпил его, как воду. Даже не поморщился. На протянутое Ольгой яблоко, внимания не обратил.
Через малое время, поднял затуманенные тоской очи и дребезжащим от волнения голосом заговорил:
- Великая Княгиня! Отправляй меня на покой, поскольку я сошел с ума! Я пока еще не буйный, но вскорости, им могу стать. – Ольга сидела затаив дыхание, боясь сбить его с мысли. И слава богам – этого с с ним не произошло:
- Помнишь, покидая стольный град, ты вручила мне несметное богатство, виде огромного числа золотых брусков из княжеской казны? И повелевала сохранить его до твоего возвращения?
- Так вот: выполняя твое веление, я нашел надежное место и ночами, со своими домочадцами, в глубокой тайне  от посторонних очей, перевез сокровища в то самое место. Ранее, его ведь загрузили в мои подвалы. О новом схроне, кроме домочадцев, никто не знал и даже не догадывался! – Ольга насторожилась и даже подобралась, как камышовая кошка перед прыжком.
Нехорошее предчувствия неприятной новины, а может быть и беды – ледяным ручейком пробирались в душу. Но на этот раз, предчувствие её обмануло:
- Два раза в седмицу, под покровом ночи, я пробирался в схрон и проверял целостность твоей сокровищницы. И до сегодняшней ночи, все было нормально: мои метки на затворах всегда были на месте, и золото продолжало, в наличии и сохранности, пылиться на полках и столах.
Вчера ночью  было так же. Секретки на подходах и веревья с печатями на двери, были, как  новые, чужой рукой не тронутые. Я спокойно, без волнения вошел в схрон – и ахнул: была одна княжеская казна, а сейчас я зрел ДВЕ!
 Ранее, я её своими руками разложил на две полки и три стола. Более ничего в схроне не было. А теперь, перед моими очами, предстали четыре полки и шесть столов, нагруженные золотыми брусками! У левой стены схрона –  столы и полки с моего подворья!
 У правой – тоже мои столы и полки, но только НЕ С МОЕГО ПОДВОРЬЯ! Но, точно – мои! Те же скрепы, та же вязка, те же трещины и задоринки на досках!  И стол один, колченогий, как у  левой стены! И под его ногу, так же подсунуты два плоских, разного размера камня!
Даже пыль на слитках, потревоженная мною, при прежнем посещении, на крайнем столе у левой стены – такая же на крайнем столе, но у того, что стоит возле правой стены!
Тут – то я понял, что у меня двоиться в очах, хотя как седмицу, я к медам не прикасался! И до того мне стало нехорошо, от такой несправедливости, что портки мои, прости за правду, Великая Княгиня, вобрали в себя всю влагу, что скопилась в моем теле! Но это мало мне помогло!
Дрожь в членах была такая, что зубы начали отстукивать песню рыбаков из Караньских гор, которые отродясь, вообще не зрели воды, в которой рыба водится! Песня была такая заунывная и грустная, что я чуть не пустился в пляс! Но поскольку портки были мокрыми, то я от плясовой воздержался и сцепил в замок руки, чтоб они над головой не мельтешили.
А зря: надо было крепить ноги, в том месте, откуда они растут! Поскольку мой организм решил избавиться от пищи, которую я потребил в течение дня и ранее за седмицу.
 Портки у меня широкие. Они  напор сдержали, а я вот нет! Улегся у стены и решил дождаться, когда они подсохнут и скользить перестанут! И заснул, не пережив такого волнения!
Долго – ли, коротко – ли, я коротал время в схроне, но когда вышел из него – был конец следующего дня. Когда добрался до своего подворья, зело изумил свою хозяюшку: с тех пор, как сдуревший соседский  козел боднул меня в яйца – я никогда более не ходил, так широко расставляя ноги.
В баньке я мылся в одиночестве: моя хозяюшка, находясь со мной рядом, почему - то постоянно хотела блевать, поэтому осталась ждать моего возвращения в предбаннике.
Обмывшись, одев чистое белье и употребив, от расстройства чувств, штоф (штоф – 1, 23л) ерофеича – завалился почивать. Проснувшись сегодня утром, решил, что все вчерашнее, мне только снилось, но когда увидел свои портки, застеленными в собачей будке – понял, что все, что со мной приключилось – было наяву!
Проверить  свою догадку – поостерегся: ведь утром я пил взвар, а в обед плотно закусывал. Так ведь можно и совсем без портов остаться!
Если не боишься умом подвинуться, составь мне компанию в походе на схрон. Вместе убедимся, что я свихнулся, или вместе поменяем портки!

В овраге, несмотря на прохладную погоду, дышать было затруднительно: отходы жизнидеятельности человека, остатки пищи, дохлые домашние животные и всякие домашние помои, так густо покрывали его дно, что даже ручья, протекавшего в нем – видно не было. Княгиня закрыла нос шарфом. Архип, бороться за чистоту дыхания, не удосужился. Видно сказывалась привычка: его подворье находилось в саженях ста от оврага и можно легко представить, какие ароматы плавали по нему, в теплое время.
Тайное хранилище Мирового Судьи, пряталось за узкой полосой кустов орешника и осины, которые росли вдоль, невидимого сейчас, ручья. Замаскирован он было - что надо!  В трех аршинах от стоящей на дне Воительницы, проглядывалась глинистая, с каменными вкраплениями, стена оврага, но даже лишенный листьев кустарник, ничего интересного не открывал.
К широкой, дубовой, украшенной сухими ветками и мхом двери, что делало её совершенно неприметной, вела усыпанная хворостом и всяческим мусором, короткая тропа, позволяющая не оставлять следов. Если бы Архип на неё не указал – Ольга просто прошла бы мимо.
Дверь была опутана бечевой и обвешана восковыми печатями. Вблизи можно было различить два огромных, амбарных замка, скрепляющих кованые скобы. Мировой Судья так долго возился с запорами, что Воительница забеспокоилась о наличии у него ключей.
 Наконец дверь, со скрипом отварилась, и Ольга подивилась её толщине: не менее двух вершков! За ней открылся ход, обшитый неошкуренными еловыми стволами, уходящий вглубь стенки оврага, сажени на три и заканчивающийся второй дубовой дверью, усиленной тремя коваными полосами.
На открытие второй двери, обвешанной такими же восковыми печатями, Архип потратил еще больше времени: кроме пудовых замков, она была оборудована еще и тайными запорами.
Наконец, используя короткий, но толстый заступ, Мировой Судья, приоткрыл толстую дверь, на ширину человеческого тулова. В открывшееся помещение, дневной свет из хода не попадал и чтобы войти в неё – пришлось зажечь сразу два факела, которые торчали из ведра, стоящего подле двери.
Свет бездымного факела Архипа, отбросил темень в самый угол помещения, и Ольга ахнула, про себя.
Схрон строился если не на века, то на очень продолжительное время: пол, стены, потолок, были, впритирку, зашиты узкими, дубовыми брусками. Качество работы плотников и строителей захоронки – было выше всех похвал: на полу не было ни одной песчинки, ни одного комочка глины!
По левую сторону стояли три массивных стола, с толстыми столешницами, на которых ровными рядами и шеренгами высились улицы и переулки, сложенные из золотых слитков. Такие же построения золотых брусков, наблюдались и на двух полках, приколоченных к стенке за столами.
Эта же картина, зеркально, повторялась у правой стены: те же столы, те же полки, те же сокровища! Только дальний от входа стол, с подложенными под ножку камнями, по правую сторону – оказывался ближним ко входу, а не полностью заполненная слитками ближняя полка левой стены, у противоположной - оказывалась дальней. Словом – все, как в зеркале!
Великая Княгиня убедилась, что её Мировой Судья – остался в себе и потеря разума, ему не угрожает.

                19.

Сидя на Бутоне, в трех шагах от обрыва, Великая Княгиня с удовлетворением наблюдала за слаженной работой спецов Ратищи, которые перегружали княжескую казну из тайника Архипа, в небольшой обоз кибиток, вытянувшийся вдоль раскисшей, проезжей дороги.
Выстроившись в две частых цепочки, спецы передавали друг – другу, тяжелые лотки с золотыми слитками. Последние воины, в этих цепочках, бережно укладывали их на дно повозок.
Рядом стоял Главный Княжеский Казначей - Краснонос, со своим неизменным помощником, счетоводом – Никитой. Казначей тщательно щупал каждый брусок, осматривал его и только после этого, он находил свое место в кибитке. Никита, вооружившись писалом, ставил отметку на длинном берестяном свитке. Казна любит счет!
Ольга широко зевнула, прикрыв рот дланью. В животе требовательно заурчало, и она вспомнила, что со вчерашнего утра, у неё во рту, не было и маковой росинки.
Здесь ей больше делать было нечего: Архип с Красноносом и Ратищей сами, без её участия, с этой важной работой справятся, контролировать их – не надобно. Кивнула им, в знак расставания, и тронула каблуками бока жеребца. Бутон понятливо тряхнул гривой и неспешно направился к княжескому подворью.
На ступеньках крыльца, еще издали, она заметила ожидавшего её Якова. Облокотившись на высокие, резные перила, он с интересом взирал на своего коня, с овсяной торбой на голове, как будто видел его в первый раз.
Остановилась перед самым крыльцом, передала повод подбежавшему конюху  и поднялась по высоким ступенькам. Яков низко согнулся в поклоне:
- Пойдем, друг мой в трапезную, а не то я тебя вместе с конем слопаю! Живот от голода, к спинному хребту прилегает и урчит, как медведь после зимней спячки. Ты с пищей насущной, сегодня встречался? Или как и я, со вчерашнего дня – святым духом сыт? Яков усмехнулся:
- Дел невпроворот, вот и мне, сегодня, было недосуг за столом сиживать. Червячка заморить, как – то тоже не сподобился!
- Ну, вот и составишь мне компанию. В ней, не только смерть не так горька, но и еда – слаще и для чрева приятней! – В трапезной, сбросили кожушки прямо на лавку, обмыли в чане руки и уселись к столу. Две дородные кухарки, чуть  - ли не бегом, заносили блюда из кухни и ставили на приставной стол возле стены. Оттуда, их к ним подносила, молодая, румяная девица, в белом, до колен переднике.
Ели молча, скоро, особо не прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Ольга отодвинула от себя блюдо с печеным тетеревом – первой. Вытерла белой тряпицей персты и губы, потянулась к кувшину с взваром из сушеных, сладких груш:
- С чем пожаловал в неурочное время, начальник специальной службы? Не затем же, чтоб мне приятного обеда пожелать, да трапезу со мной разделить?
- Не затем! По первости, позволь поздравить тебя, Великая Княгиня, с огромным прибытком в княжеской казне. Знать, боги наши, о тебе помнят и готовы оказать всяческое внимание и помощь.
Заметь: как только у тебя ратное дело намечается, а пополнение в казну – тут как тут!  Видно боги зрят, что за правое дело ты сражаться готовишься, вот и не обходят тебя свой милостью! – У Ольги изогнулась бровь: Яков, в который раз, подтверждает свою хватку. Место погрузки золота, было закрыто от посторонних очей, плотным оцеплением. Через него никто не входил и никто кольцо оцепления не покидал. Его самого – в схроне не было, и за погрузкой он не зрел. Так откуда, у Начальника специальной службы, сведения о золотом прибытке? Чудеса, да и только! А скорее всего, не чудесами это объясняется: мастерством это зовется!  Ох, как непрост её главный помощник! С таким – уши надо держать востро:
- Благодарствую за теплые слова, но сомневаюсь, что ты появился у меня только за этим! Наверняка принес новины гадкие, чтобы остудить мое довольство и восторг. Колись, не томи душу!
- Права ты, Великая Княгиня, но только наполовину. Две вести я принес тебе: обе загадочные, покрытые пологом тайны. С которой новины начинать глаголать – никак не решу.
- А начинай - ка ты, друг ситный - по порядку: первую глаголь ту, что дальше от нас по времени.
= Как тебе будет угодно! Итак, новина первая: вчера вернулся мой человек, которого я посылал в Муранское княжество. Вестей привез много, но я остановлюсь на двух главных.
В княжестве неспокойно! Бродят по нему устойчивые слухи, о скором вторжении степных народов на их земли. Особенно сильны эти слухи в стольном городе – Муране. В нем, настрой людей, близок к панике. Там кто – то усиленно поет песню о несметном числе степных воинов, об их отваге и кровожадности. А дело все в том, что князь их, Всеслав, вторую луну не кажет носа из своего терема.
Болезнь с ним приключилась незнамо какая. Княжеские лекари с ног сбились, но найти причину недуга, до сих пор не могут. Звали на помощь лечцов из соседних княжеств – результат тот же. Чахнет Всеслав, не по дням, а по часам!
Правит княжеством, в его отсутствие, боярская дума, но правит плохо: в ней сплошные разногласия, раздоры и споры. Каждый из бояр видит только свою правоту и других мнений не приемлет.
Казну княжескую – тратят с легкость необыкновенной и на всякие глупости, а она не бездонная! Посуди сама: две седмицы, беспробудно, праздновали Коляды. Выпили все запасы  меда из княжеских подвалов. А закусывали так, что опорожнили все ледники в городе.
И все это – из княжеской казны! Потратили серебра на праздники больше, чем на княжескую дружину за год! Главный казначей заартачился, караул у казны выставил. Так его, пьяные бояре, в чане с пивом утопили, а караул разогнали. Когда пришло похмелье – жалеть о содеянном принялись, да стонами горю не поможешь!
В городе образовалось ватага недовольных. Из тех, что об опасности ведают и меры принять хотят, но не могут. Сторонников у них много, да беда в том, что каждый свою выгоду ищет, а то общему согласию вредит.
 Но самое главное – в дружине бурление наметилось. Гриди ропщут, бездействиям думы недовольство кажут.
Воевода тамошний, по имени Круп, совместно с сотниками, пока недовольство дружины за пределы подворья не выпускают. Особо ретивых и недовольных – в кутузках держат. Но понимают: долго так продолжаться - не может. Рано или поздно нарыв прорвется, и тогда мало никому не покажется!
Многие понимают, что времени на подготовку отражения нашествия на их земли, у них очень мало, от силы – год, а может и того меньше, что надо срочно собирать и готовить людское ополчение, но голос их не слышен.
Единственное, чем они могут похвалиться, это тем, что им удалось назначить народное вече, на конец этой луны. К нему они спешно готовятся. На нем, без преувеличения, должна решиться судьба Муранского княжества.
Своего человека, я вновь направил в стольный город Муран, с наказом скоро явиться сразу после народного веча с вестями о его решениях.
Но самое странное не это. Разведку они за реку не посылали, иноземцы, с тех краев, в последнее время в город не наведывались, своих людей, среди степняков, у них не имеется! Так откуда и как дошли до них слухи о вражеском нашествии?
Круп, в этом направлении, вел собственное дознание, но ничего выведать не смог. Получается, что слухи по городу плывут, а источник – отсутствует. Вот она и первая загадка!
Но есть и вторая. Две седмицы тому назад, в Муране объявился нош изгнанный князь, Роман, собственной персоной! Прибыл он в град один или с ватагой – то узнать не удалось, но на постоялый двор он вселился в одиночестве.
На третий день его приняла боярская дума, где он глаголал в течение длительного времени. Подробностей всей его речи у меня нет, но главное, о чем он взывал к боярам и купцам – до меня дошло. Просил он, не много ни мало – войско для похода на Ивельское княжество, для возвращения ему княжеского стола, который вероломством и хитростью, захватила бляжья девка – Найдена.
Обещал провести дружину, по ему одному, известным дорогам и тропам, прямо к стольному городу и тем застать нашу дружину врасплох!
Взамен, клятвенно божился, отдать половину своей бывшей, княжеской казны, в которой золота будет по боле, чем в ихней казне – меди!
Бояре и купцы пошушукались и решительно отказали, сославшись на то, что у них нет такого права, без княжеского дозволения, дружину в поход снаряжать!
Роман сильно на них осерчал: кричал, топал ногами, брызгал слюной и грозил всем присутствующим  страшными карами, когда он, вместе со степняками, захватит их Муран! А вот это и есть, вторая загадка!
 А на другой день, опального князя зрели на торговой площади, И не одного, а в компании с сердечным дружком – Козьмой, сыном покойного ныне, купца Фрола. Дружок Романа выглядел воинственно: при мече, щите и луке, да еще и полным стрелами колчаном.
 Мой соглядатай видел их лично и сопровождал по торжищу в течение всего их похода по кабакам и лавкам,  а он продолжался более чем пол – дня.
После посещения очередного питейного заведения, они приняли участие в молодецкой забаве, а именно – в стрельбе по мишени из лука. Выпустили по две стрелы и с позором покинули стрельбище. Ни одна из их стрел, в нарисованный круг не попала: зело пьяными, они к тому времени, набрались.
Но не это главное! Стреляли они оба, стрелами из колчана Козьмы. И все они были – с ЧЕРНЫМ ОПЕРЕНИЕМ! Это о чем – нибудь тебе говорит?  Ничего не напоминает?
А далее. совсем интересно! Наутро, Роман расплатился с хозяином постоялого двора и отбыл в неизвестном направлении. Илья (а так звали моего соглядатая), решил разузнать, где останавливался на постой Козьма. Для этого ему пришлось обойти полтора десятка постоялых дворов и десяток гостиных приютов, где обычно поселяется приезжий народ, и в каждом размовлять его приметы.
Наконец, на самом краю города, он натолкнулся на захудалый приют, где обычно останавливаются возчики леса и сена. По описаниям, именно там ночевал целую седмицу Козьма. Но не один, а с дюжиной хмурых и неразговорчивых скотогонов из заречных степей. И съехали они с приюта, буквально в прошлый день, перед ночью. Куда? Этого хозяин не ведал, поскольку они сами этого не глаголали, а он интересоваться их планами – поостерегся. Уж слишком темными они ему казались!
Да и оружием они были обвешаны, с ног до головы. Причем все они имели при себе колчаны со стрелами с непривычным цветом оперений: ЧЕРНЫМ!
Дальнейший сыск, учиненный Ильей, показал, что покинули они стольный город Муран, через ворота, которые ведут на Векшинский тракт, но князя Романа - с ними не было! Далее их следы терялись. – Яков замолчал. Молчала и Ольга, переваривая только что услышанное от начальника Специальной службы. Уж очень завлекательные новины он ей принес. Они давали повод для самых буйных домыслов!
- И что ты об этом думаешь? – Вместо ответа, Яков лишь пожал плечами:
- Пока, ничего. Это ведь первичные новины и их слишком мало. Надо ждать следующих известий и в первую очередь – от Соколика. Есть у меня надежда, что он со своими сыскарями, их накопает на Ивельском тракте. Ждать его возвращения, осталось недолго. Думаю, что самое позднее, завтра поутру мы будем зреть его возле твоего крыльца, с докладом.
- Ну что же, наберемся терпения, как того наши боги велят. По прибытию Соколика, известить меня немедленно. Уверена, события не заставят себя долго ждать! – Встала, прошлась по трапезной. Остановилась перед окном, сложив руки на талии. Резко обернулась:
- А ты действительно об ЭТОМ грезишь? – Яков вскочил, загремела сброшенная со стола кружка: судорога свела губы и говорить он не мог: -Я… Я…. Я… - Ольга перебила:
- Возле моей светелки, в подсобке, кадка с холодной водой. Иди охолонись! Иначе сгоришь, и твое желание сойдет - на нет, так и оставшись твоей несбывшейся мечтой и моими, невоплощенными в жизнь, надеждами. Я буду ждать тебя под меховым пологом.

                20.

Великая Княгиня Ольга, впервые в жизни проспала рассвет. И не только рассвет: Ярила, уже выполнил свои утренние дела и приступал к обеденным. Сквозь цветные, слюдяные оконца, в девичью светелку проникла стая резвых солнечных зайчиков и в неудержимом веселье, почти без отдыха, скакали по полу, стенам и даже иногда запрыгивали под тяжелый балдахин лежанки.
Отбросив мягкий, меховой полог, которым она была укрыта, Воительница босыми ногами ступила на узорчатые домотканые половички, и нагая, взглянула на свое отражение в зеркале.
Отражением осталась довольна: о сумасшедшей, бурной ночи, напоминали только два коричневых пятна на левой груди и одно в самом низу живота, да опухшие от поцелуев губы. И то, и другое  - можно легко скрыть от посторонних очей.
Правда, при ходьбе, она широко ставила ноги, оберегая натруженное естество, но если сесть в седло, то и это будет совершенно незаметно.
Якова в светелке не было, и когда он её покинул, Ольга не слышала. Наверняка он воспользовался тайным ходом из светелки до денника в конюшне. О его недавнем присутствии, напоминал лишь устойчивый мужской запах, который пропитал её тело и меховой полог. И еще: шелковую простынь, с многочисленными подозрительными пятнами любовной страсти – надо обязательно будет сменить.
Тело казалось невесомым, как в полете под облаками, а вот голова немного кружилась, и во рту чувствовался вкус мужского тела и пота. Налила пол – кружки теплого кваса и двумя глотками опорожнила её. Привкус мужского тела улетучился, и ей стало немного грустно: когда он теперь вновь появится?
Не спеша облачилась в привычный каждодневный рабочий костюм. В кожаных портах и меховой душегрейке, она всегда чувствовала себя уверенней. Не спеша начала пристегивать меч на спину, когда в дверь осторожно постучали, и в светелку просунулась голова охранника:
- Великая Княгиня! К тебе вестовой от воеводы Демира.  Он сообщает, что на дружинное подворье прибыл дознаватель Соколик с Ивельского тракта, вместе со своими помощниками.
 Воевода вопрошает, ждать им тебя на месте, или прибыть к тебе в терем? – Ольга ответила незамедлительно:
- Не надо им суетиться! Я, вскорости, буду на подворье и буду глаголать с Соколиком. Пусть пока он со своей командой предастся отдыху и безделью: ждать долго я их не заставлю. И вот еще что: по скорому отыщите Начальника тайной службы – Якова и передайте ему мое повеление, бросить все дела и явиться на дружинное подворье, для беседы с Соколиком.
Искать его надобно в бывшем имении Сивка, где он руководит работой строительной ватаги. С прибытием – пусть не медлит: я без него, глаголать с Соколиком, считаю напрасно потерянным временем.
Вот теперь – всё. Исполняйте!

Соколика она застала в дружинной столовой, где он со своими четырьмя следопытами, с аппетитом расправлялись с дивно пахнущей, тушеной бараниной с овощами. Все шестеро, сидели в конце длинного стола и усердно работали деревянными ложками. Шестым был Яков. Он сидел перед глубокой миской и немигающим взглядом смотрел на стену. Появления Воительницы, он даже не заметил. Она сразу поняла: Яков спит сном праведника с открытыми очами. Последствия бессонной ночи!
Ольга предупредительно махнула рукой едокам: приветствий не надо, трапеза важнее! Остановилась напротив спящего милого друга (так она называла его про себя). Чтобы вернуть его в этот мир, громко топнула ногой по полу. Ресницы век Якова задрожали и очи, медленно, начали принимать осмысленное выражение.
Через малое время, он затряс головой, стараясь прогнать сонное наваждение и привести разум в рабочее состояние. – Воительница, оценив его потуги, ехидно заметила:
- Так не пойдет, мой уважаемый начальник тайной службы. Бессонные  ночи и пустое чрево, до добра организм не доведут! В скорости обессилишь и свалишься прямо на ходу и средь бела дня. А ты, мне, нужен сильный, напористый, живой и здоровый! Способный горы свернуть и дельный совет дать, как нам жить далее, в любви и согласии.
 Поэтому повелеваю: немедля взять в руку ложку и расправиться, с еще не совсем остывшей  – бараниной. Да так, чтоб миска зеркалом гляделась, и мыть её после еды, не требовалось! – Яков, отчего – то покраснел, торопливо сграбастал ложку и нагнулся к расписной, глиняной  миске. –  Ольга, еще раз чему - то улыбнувшись, направилась к выходу, на ходу бросив:
- Закончите не спеша трапезу и только тогда явитесь в службицу тысяцкого. Я буду ждать вас в том помещении.

В служебной горнице, тысяцкий Демир, был не один. Возле  стола, опершись на него руками, стоял старшина Унибор, самый близкий друг тысяцкого. Вдвоем они рассматривали, невиданное ранее, оружие подземных жителей Земляных гор.
 При виде Великой Княгини, они разошлись в стороны, освобождая ей место возле стола. С приветственными поклонами, все обстояло по правилам. Унибор, с великой осторожностью, протянул на вытянутых вперед руках предмет, за которым он, согласно велению Воительницы, ездил к Земляным горам.
На искусно вырубленном бруске, размером не более чем аршин, был прикручен, по внешнему виду, детский лук с натянутой до отказа тетивой и вложенной в неё толстой, короткой стрелкой с синим оперением. На самом конце стрелки – тяжелый, железный наконечник с острыми зазубринами. Такой, при попадании в тело, крошит кости, рвет мясо, но это если попадет, и если будет лететь очень быстро. Унибор передал оружие в руки Великой Воительницы:
- Только осторожно, Княгиня! Ничего не нажимай и резких движений не делай. Сие оружие, земляные люди кличут – гастрафетом, и пользуются они им, с незапамятных времен. С тех пор, когда они еще жили под небесами и о пещерной жизни не помышляли.
Придумали его, подземные жители не сами, а вызнали сей секрет у народа, который живет по берегам теплого Срединного моря и зовется «хреками».
Гастрафетом, в переводе с хреческого, означает - брюшной лук (Википедия: Арбалет). Таким   названием, маленькие люди, пользуются редко: меж собой, его чаще зовут – самострел. Так им удобнее!
В ближнем, пешем бою, оружие страшное и грозное. Смерть, даже для кольчужника, обещает на дальности от стрелка, не менее ста шагов и с точностью для обычного лука – немыслимой.
А вот для конного гридя, он совершенно бесполезен. Один раз из него стрельнуть можно, но далее, можешь выбрасывать: перезарядить его, сидя верхом на лошади, не под силу даже самому, сверх ловкому, воину.
Для этого надо покинуть седло, упереть самострел в землю и согнувшись в спине – зацепить специальным крюком, который пр ивязан к твоему поясу, тетиву. Выпрямляясь, ты натягиваешь тетиву, крепишь её к спусковой скобе,  вкладываешь в желоб новую стрелу и самострел опять готов к стрельбе! Поэтому и зовется – брюшной лук, потому – как ты его, вроде брюхом заряжаешь.Такое оружие, незаменимо для пеших воинов.
Для обучения лучника меткой стрельбе – надо иметь в запасе не менее  шести лун и серьезный запас стрел.
Для обучения стрелка из самострела, достаточно и одной седмицы. Надо только научить его заряжать стрелы и плавно спускать тетиву. Промахнуться из такого оружия, стоя на твердой земле  – надо еще постараться! Вот только стрелять быстрее, чем из лука, его не научишь и не заставишь. Этого ему не позволит само оружие. – Воительница, стараясь не делать резких движений, очень внимательно,  всех сторон, рассматривала самострел.
По виду, он мало чем отличался от обычного лука: дуга собрана из полос дерева и рога, но с внешней стороны – усилена двумя железными пластинами.
Тетива тоже из обычных жил. Разве что – немного толще и сильнее перекручена. Натянуть такую, обычный человек неспособен: силенок не хватит!
Стрела – тяжелая, конусная, весом – по боле восьмушки (восьмушка – 50 гр), причем тяжелый наконечник насажен на толстую сторону. Оперение – на тонкой стороне: короткое и жесткое и не из перьев, а из очень тонких, роговых пластинок.
Под полированным, деревянным ложем, на котором закреплен лук – спусковой рычаг, виде ступеньки.  Все вроде бы понятно!
Воительница развернула самострел в сторону стены и плавно потянула на себя тугой рычаг. Щелчок! Утробно загудела, освободившаяся из зацепа, тетива. Тяжко ухнула стена, как будто по ней, со всего размаха, врубили кузнечным молотом: это выпущенная на волю стрела, радостно взвизгнув, почти по самое оперение скрылась в толстенном бревне под самым потолком. Да, страшное оружие! – Унибор поскреб перстами затылок:
- Болт жалко. Его уже с бревна не освободишь! В запасе у меня только три штуки осталось: на большее Правдогор не расщедрился. – Заметив удивленный взгляд Великой Княгини, пояснил:
- Подземные люди, болтом стрелку величают. Так у них принято! Но это ничего, зато мы все, самострел в работе узрели! Оружейный мастер Прокоп, обещал этих болтов сделать, сколько будет нам потребно, если нужда заставит. – Ольга, немигающим взглядом глядела на хвост стрелки, торчащим из стены. Обернулась к тысяцкому:
- Демир! Вели Прокопу и его оружейникам, немедля приступить к раздумьям над улучшением возможностей этого оружия. Ума и смекалки у них хватит, чтобы убрать его главные недостатки.
Скорая перезарядка, прицеливание, а не настильная стрельба. Что станет с таким самострелом, если его размеры увеличить в два, три, пять или десять раз и поставить его на стол или на станок? – Со своим добавлением встрял Унибор:
- И что будет, если стрелу изготовить, как у лука: с наконечником на тонком конце? – Княгиня охладила любознательность старшины:
- Про это спрашивать не надо! Тут и так все ясно: при такой стрельбе болт, при попадании в защитное  снаряжение  врага, пробивает, благодаря силе удара, большую дыру. Что способствует более тонкой части болта, глубже проникнуть в его тело и тем самым нанести ему, значительно большую, а может и смертельную, рану. Тут мы менять ничего не будем. До нас, умные люди, все продумали!
Время на мудрствования, даю не более луны. По окончании его – немедленный мне доклад! Готова выслушать любые, даже бредовые предложения.  – За дверью послышались осторожные шаги нескольких человек. Воительница знала, кто к ней пожаловал. Кивнула старшине Унибору:
- Это прибыли Соколик со своими следопытами. Пригласи их сюда, а сам можешь заниматься своими делами: посвящать Унибора в подробности расследование дела, об убийстве неизвестного на Ивельском тракте, она не собиралась. Унибор это понял, но ничуть не обиделся: каждый должен знать только то, что ему положено знать. Жестом пригласил в службицу Соколика с его людьми, а сам тихо покинул помещение, плотно прикрыв за собой дверь.
Прибывшие расселись на боковой скамейке. Соколик сел с краю, поближе к Великой Княгине. Вел он себя немного скованно и нервозно: причина такого поведения стала ясна, как только он открыл рот для доклада:
- Скажу сразу, Матушка Княгиня, хвалиться нам особо нечем, и нашей вины в том не видится! Не повезло нам с погодой! Но начну докладывать тебе по порядку, а ты уж сама делай выводы.
- По прибытию на указанное тобой место, застали картину, которую ты нам описала. Лошадь нашлась сразу, но паслась она не с левой стороны от дороги, а с правой. Труп же убиенного наездника, мы обнаружили, как ты и указывала, с левой стороны от тракта.  И лежал он в той же позе, как ты мне и глаголала, только подпорченный вороньем с затылка: кожу они до костей склевали, но до лица черед не дошел. Времени им не хватило!
Осмотр начали с лошади и сразу убедились, что всадника достали стрелой, когда он пребывал в седле. По тому, как под каким углом она вошла в тело, стало сразу ясно, что стреляли по нему не из засады. Если бы так было дело, то стрела сидела бы у него в груди или в боку.
Наяву же выходило так, что били его из лука, находясь прямо у него за спиной. Такое только возможно, если была за ним погоня, а он уйти, от напавших, не смог. На крупе лошади, позади седла, мы обнаружили засохшие следы крови. Словив стрелу, наездник завалился навзничь,  и некоторое время еще удерживался в седле, пока лошадь его не сбросила. Вот кровь и натекла.
Или другой случай: едет он по тракту и видит, что на обочине стоят люди с луками, к стрельбе наизготовку. Внимания на них не обращает, проезжает мимо, а они ему палят вслед. В такие глупости и чудеса, я не верю. Не может одинокий путник, среди дремучего леса, подставить незащищенную спину, вооруженной ватаге.  А то, что в том месте отметилась ватага, голову готов отдать на отсечение!
Следов , конечно, они на снежном насте оставили множество, но к нашему приезду, они все растаяли вместе со снегом. Благо, что конский помет солнышка не боится. Он нам и показал, что возле тракта и рядом с убиенным, отметились не мене четырех лошадей. Значит, была ватага!
По одежке и лицу – славянин, житель нашего, а может и одного из соседних с нами княжеств. Зим ему будут, по более трех десятков, ближе к сорока. Сложен хорошо, силушкой не обижен. На теле обнаружены три зажившие раны, в разное время полученные, и все они - нанесены боевым оружием.
В предплечье шуйцы, побывала лучная стрела. На левом бедре и левом же боку, отметины от меча или широкого боевого ножа. Возможно, от таких ран – был хром на левую ногу. Одно слово: не робкого десятка был покойник!
Тайная колита, что мы обнаружили в поясе, грубо взрезана ножом и опустошена. По нашему предположению – напавшими варнаками. А вот потайной карман, в мотне портов, они не надыбали: ума или опыта не хватило! Мы же нашли его сразу. С такими тайниками уже встречались, и не раз.
В нем обнаружили три золотых монеты из заморских стран и шелковый лоскут с письменами на неизвестном мне языке. Вот она, находка! – Соколик вытащил из – за пазухи небольшой сверток и передал его Великой Княгине:
- Могет найдется у тебя толмач, знакомый с таким наречием, тогда и суть написанного станет ясным. – Ольга развернула шелковый свиток. Руны были нанесены краской темно – коричневого цвета, напоминающей засохшую кровь и все были ей знакомы. Но при прочтении - в смысл не укладывались, получалась полная бессмыслица и абракадабра.  С одного взгляда было понятно, что послание надежно зашифровано от любопытных очей. На монеты, она внимания не обратила. Соколик продолжил речь:
- Но самое главное, мы нашли у него в желудке. Прости за эти подробности, но к исполнению твоего веления, Великая Княгиня, мы подошли с полной ответственностью.  Со всего возможного, мы старались выжать хоть малую толику ясности происшедшего. Именно поэтому, нам пришлось копаться во внутренностях убиенного. И как оказалось – не зря! Погляди. – И протянул ей кожаный мешочек, поверху перетянутый зеленым шнурком. Развязать его – не составило особого труда, и на ладонь Ольги выкатились два адаманта, редкого, закатного цвета и невиданной досель величины, не уступающей перепелиному яйцу.
Это были два близнеца - брата: одного цвета, одного размера, одной огранки. Их стоимость была заоблачно велика! Это понимала, даже неискушенная в драгоценностях, Воительница. Мнилось, что за один такой камушек, можно построить десятка три – четыре морских ладей!
Долго, очень долго Ольга, не могла отвести очей от этого чуда матушки природы и мастерства неведомого огранщика. Усилием воли заставила себя отвлечься от сладкого созерцания, вернуть камни в недра мешочка и завязать шнурок. Видение исчезло, но вопросов добавилось. Откуда у всадника, без охраны следующего через  дремучий лес, при себе несметные сокровища?  И что заставило его, скрыть камни таким образом?
 Хотя о втором догадаться не сложно: разбойная погоня, которая завершилась знакомством со стрелой в черным оперении. 
Тем временем, Соколик продолжил:
               
                21.

- Ехал он со стороны Речных Ворот. Об этом ясно говорят следы подков его лошади, которые мы обнаружили в на месте подсохшей лужи.
Куда ехал убиенный – тоже понятно. Тракт заканчивается у ворот стольного города, а от места нападения, до него – других поселений нет.
Лошадь, оставшись без седока, еще с пол – версты скакала по тракту, а затем свернула налево, к бочажку, который протекал в невеликом овражке, что рассекает молодой ельник. Погони за ней, тати почему – то не ладили. Сразу занялись всадником,  поскольку он ещё был жив.
Двое подхватили его под руки и потащили в лес от тракта. Остальные шли следом и вели всех своих коней под уздцы.
Мнится мне, что хотели они без помех распытать добычу, а заодно и обыскать без спешки. Но что – то у них не сложилось! Обыскать пленника – обыскали, а вот до пыток  дело не дошло: видимо, не смогли привести его в сознание. От злобы или от ненависти, перехватили ему ножом горло и бросили  на поляне на поживу лесному зверью и птице.
Лошадь убиенного  искать не стали, а может, искали, но не нашли. Долго на месте злодейства не задержались. Развернули коней вспять и тронулись в сторону Игрецы.
Большего, в том месте, накопать мы не смогли, но для выяснения полной картины разбоя, я направил двоих лучших своих дознавателей, дабы расспросили хозяев всех постоялых дворов, кои стоят вдоль тракта до самой Игрецы. Через седмицу – жду обратно. Результаты доложу немедля. – Соколик почесал кончик носа:
- Прости Великая Княгиня, если не оправдал твоих ожиданий. Выше головы – не прыгнешь! Все, что было в наших силах, мы исполнили. Поначалу, когда мы прибыли на место злодейства, я и на такой результат не рассчитывал. Ушедший снеговой наст, унес вместе с собой все следы! – Соколик тяжко вздохнул и опустил голову. Ольга, в знак протеста, подняла вверх шуйцу:
- Подними, Соколик, голову и не смей прятать от людей очи. Нет у тебя повода для кручины! Свою работу, ты и твои дознаватели, выполнили с честью. Вы сделали все, что могли, даже чуточку больше!
Картина злодеяния начала обрамляться в рамку, хотя рисунок из тени еще не показался! Нет у нас пока ответов на главные вопросы, которые мы себе задали: кто стоит за разбоем на поворотной дуге Ивельского тракта? Кто хозяин черных стрел, от которых нашли свою погибель обозники и одинокий путник в дремучих лесах на торговой дороге?
 Какова связь между этими двумя душегубствами и есть ли она на самом деле? Кому тот обоз,  что подвергся нападению, принадлежал, и что он перевозил на самом деле  внутри кибиток? 
 Слишком малый груз в нем был, и слишком много свободного места в повозках оставалось. Так купцы обозы не ладят! Не станут они воздух в кибитках на большие расстояния возить: вельми это дорого и накладно.
Пытаний, Соколик, у меня воз и маленькая тележка, и на все их – ответ ты найти должен! Или скорее – обязан!
Мнится мне, что за всеми этими событиями, тайна великая спрятана. От разгадки её, многие тяжкие, последующие события зависят. И упредить их можно, только если найдем ответы, на - те самые вопросы!
Отсюда, Яков, и мое повеление: раскрытие тайны черных стрел, поставить в голову работы тайной службы. Соколику никаких препятствий не чинить. Других дел, без моего ведома, не поручать. Оказать ему и его команде - всяческую поддержку и посильную помощь, для скорого дознания правды.
Помни, что от успешной работы Соколика, возможно, будет зависеть дальнейшая судьба всего нашего княжества!
Лоскут с рунами, монеты и камни, я оставлю у себя. Попробую с письмом разобраться сама, с помощью толмачей.
Завтра отправишь Соколика к Главному Казначею, боярину Красноносу, за наградой для всей его команды. Они её заслужили! Казначей будет предупрежден мною.  – Яков, выслушал это повеление Великой Княгини – стоя. Соколик и дознаватели стояли тоже и лица их рдели довольствием за щедрую, княжескую оценку их труда. А кто бы на их месте был недоволен? Получить весомую награду серебром, от самой Великой Княгини – зело приятно!

Самый искусный, золотых дел мастер Ивеля, оказался худым, как высушенная лучина, и собой напоминал колодезный журавль, к концу которого, вместо деревянного ведра был прикреплен длинный, крючковатый нос. Зим ему было явно за пятьдесят, и одеждой он больше походил на волхва, который только – что объявился с родового капища.
Войдя в дверь горницы княжеского терема, он упал на колени и гулко впечатался своим лбом в половицы, приветствуя Великую Княгиню.
К столу он присел, только после нескольких повелений Ольги. Руки он старательно прятал за спину, очи держал долу. Чтобы его как – то успокоить, она налила ему половину глубокого ковша меда, с которым он моментально расправился и только после этого, впервые взглянул на хозяйку:
- Матушка Великая Княгиня! Неужели я чем тебя прогневал, что ты за мной караул из гриден направила, и они через весь город, меня к тебе под строгим конвоем вели?
 Заверяю тебя: нет у тебя более послушного золотых дел мастера, чем старый хрен, по имени Трут! За всю свою долгую жизнь, он не посмел обмануть ни одного заказчика и не нарушил ни одного договора! Совесть у меня чиста, аки слеза дитяти народившегося! Пытай любого жителя славного града Ивеля про мою честность, и порядочность моих подмастерий и учеников. Уверен я: худого слова вовек не услышишь! – Ольга прервала причитания старого мастера:
- Успокойся славный мастер Трут! О твоей правде я наслышана и под сомнения её не ставлю. Пригласила я тебя не затем, чтобы корить, а совсем по другому делу.
Знаний мне недостает по одному вопросу, а справа по нему - отсрочки не позволяет! Подходи к столу поближе и внимательно посмотри на эту красоту. - Княгиня выкатила камни из мешочка прямо на столешницу, прямо под лучи послеобеденного солнышка. По горнице разбежались острые лучики, всех цветов радуги.
 В одно мгновение, старый Трут, оказался у стола и низко наклонился к столешнице. Казалось, что он своим длинным, крючковатым носом, обнюхивает драгоценные адаманты.
Затем взял оба камня в длань и подошел к окну. Радужные лучики перебрались на потолок. Долгое время, кроме невнятного бормотания и всхлипывания Трака, в горнице не раздавалось ни звука.                Наконец, он оторвался от созерцания чудесного видения. Достал из – за пазухи устрашающего размера носовой плат, больше походивший на полотенец, и громко в него высморкался. С очей катились слезы, по размеру не уступавшие адамантам:
- Матушка Великая Княгиня! Много лет живу я на этой земле, много драгоценностей повидал, благодаря тому занятию, к коему меня пристрастили дед и отец. Но такой небесной красоты,  незрел,  ни разу. Ни наяву, ни и во глубоком сне!
Безмерно счастлив будет тот золотых дел мастер, которому хоть краем ока, удастся таковым чудом насладиться, коему я удосужился! После такого - уйти за облака не страшно! – Старик заново промокнул борозды морщин, по которым струились обильные слезы и опять обратился к окну. Горсть разноцветных зайчиков, вновь запрыгали по поляне – потолку. Голос старого мастера дрожал и секся:
- Задавай свои пытанья, Матушка. Если ответ на них будет - ответствую тебе, со всем моим прилежанием! – Ольга задумчиво поскребла перстом бровь:
- Даже не знаю, уважаемый мастер, как мне свой интерес в словах выразить. Давай сделаем так: ты мне глаголь все, что ты узрел и что ты об этих камнях думаешь. Каждое твое суждение, для меня интерес жгучий представляет и ясность в одном деле может открыть. Разумеешь меня? – Трут, повторно прибег к услугам плата: громоподобно высморкался, и с надеждой зыркнул в сторону глубокого ковша.
Воительница, о скрытом его интересе смекнула и поспешно повторила успокоительную дозу. Трут не заставил себя уговаривать: ковш опустел, и голос мгновенно приобрел необходимую твердость. Промокнув усы, рукавом десницы, позабыв, что в шуйце, до сего времени, был зажат плат – начал:
- Начну свой сказ с вещей мне ясных и понятных. В коих у меня ни на золотник нет сомнения! Матушка Великая Княгиня! Этим камням – цены нет! Ни в одном княжестве на наших землях, не будет в казне серебра и злата, достаточного для выкупа даже одного из адамантов!
Много зим назад, будучи уже разумным отроком, отправил меня отец в жаркие страны за моря теплые, для постижения тайн моей профессии. Долгие пять лет я провел в древнем городе Каире, какой стоит,  с рождения мира, на реке со славянским именем – Нил и который славен золотых дел мастерами.
      Однажды, на последнем году обучения, храмовый жрец, который обучал нас искусству гранения самых драгоценных камней, свел нас в сокровищницу древних правителей их страны, которые звались фараонами. Сокровищам тем – были многие сотни веков, а имена тех, кто в глубокой древности их ваял, давно поросли быльем и канули в лету.
Именно там я видел старинный перстень с чистейшим адамантом, вельми схожим с теми, что ты мне сегодня позволила зреть собственными очами.
Старый учитель – жрец, нарочно обратил внимание нас, учеников, на этот камень. Он поведал нам, что этот адамант зовется «небесным» и подарили его фараону боги в серебряном одеянии, которые в незапамятные времена спустились на землю с самих небес. Они же научили его камнерезов, таинству огранки небесного камня.
Десять долгих лет, а зим на тех землях отродясь не бывает, самые великие и самые искусные придворные камнерезы и огранщики трудились над тем камнем, чтобы научить сей адамант правильно преломлять и отражать падающий на него свет. И со своей работой они справились!
В доказательство своей правоты, жрец поднес к перстню зажженную сальную свечу (укрыта сокровищница была глубоко под землей, куда солнечный свет не мог пробиться), и камень, поглотив её свет вначале, вернул его нашему миру, в виде острых цветных лучиков. Точно так, недавно, то же самое сотворили твои каменья.
Долго, очень долго, пока не прогорела свеча, я разглядывал тончайшую работу камнерезов и огранщиков. Уверен, что такая работа – не по силам ни одному, нынешнему, золотых дел мастеру!
Молод тогда я был, и очи мои зрели не хуже орлиных. На всю жизнь у меня в памяти остались почти невидимые, даже острейшему оку, следы искуснейшей шлифовки граней.
Мнится мне, что последним инструментом при той работе, были лебединые перья. Уж очень гладко выглядели грани адаманта! – Взор Трута вновь обратился к глубокому ковшу: видно от рассказа пересохло в горле. Ольга привычно наклонила кувшин с медом, над полюбившимся мастеру сосудом. За мастером не заржавело: содержимое ковша вмиг исчезло за усами! Выражая свое восхищение медом из княжеских погребов, он сладко поцокал языком и вновь воспользовался рукавом десницы. Прикрыв рот дланью, вкусно рыгнул и продолжил:
- Ну а теперь – мои личные соображения от всего виденного. Во - первых: ни один человек на белом свете, не ведает мест, где водятся адаманты такого размера и цвета. Недаром же им дали имя – «небесные камни»!
Во вторых: твои близнецы, которые я только – что держал в дланях – незнамо, как резались и незнамо, как шлифовались. На их гранях и в помине нет следов резки и шлифовки!
Блазнится, что рука мастера, камней отродясь не касалась! Что они рождены самой матушкой природой, а такого быть не может! Она дарит людям только заготовки, а в сокровища их превращают -  - золотые человеческие руки. Только так, и никак иначе!
А отсюда возникают новые вопросы: кто такие руки выточил и где их искать? Каким – таким инструментом резался камень? Ведь на нем царапин не оставляет даже самый острый булатный нож!
И последнее: хозяин Ромейского царства – государства,  что находится за морем, прознав про чудесный перстень с тем небесным камнем, затеял торг для его выкупа.
Правителю Каира и всего арабского мира, а именно так звались жители чудесной страны, он предложил цену досель невиданную и неслыханную: пять тысяч верблюдов, столько же арабских, как ветер быстрых скакунов и тысячу разноликих наложниц для гарема правителя.  И золота, по весу его любимого осла, на котором он ездил на усыпальницы древних правителей.
Но правитель арабского мира, ответил ромеям решительным отказом. Небесным камнем, он торговать не собирался!
И тогда Рим пошел войной на Каир! Многие тысячи арабов и ромеев сложили головы на той войне, но вторые – оказались сильнее. Каир пал и хозяевами самого древнего города на земле – стали ромеи. Но жертвы этой войны – были напрасными!
Сокровищницы достались победителю, но главного приза, из - за чего весь сыр – бор затевали, ромеи не получили. Перстень они нашли, но небесного камня в нем не было!
 Кто – то сведущий о ценности камня, выковырнул его из золотой оправы и не оставил о нем никаких следов. Небесный камень – канул в лету!
К чему я тебе, Великая Княгиня, все это поведал? А чтоб ты знала о том, каким сокровищем ты ныне владеешь!
Прости Матушка, больше я глаголать не в состоянии. Ослаб я зело, от непосильных для моего возраста переживаний! Отпусти меня, ради всех наших богов, восвояси!
               
                22.

Великая Княгиня, воевода Демир и начальник тайной службы Яков, сбросив тяжелые зимние одежки, сидели в беседке возле озера на княжеском подворье. Совсем недавно на него, вместе с весной, из теплых краев, вернулись две пары черных лебедей. Как и многие лета до этого. Здесь они выводили свое потомство, здесь они ставили его на крыло, отсюда они, стаей, по осени, отправлялись в неведомые теплые земли.
Весна окончательно вступила в свои права. Лед на озере истончился, а затем и вовсе растаял. Теплые ветры, со стороны Смиглых  болот, тянули из земли молодую поросль, надували почки, на пока голых, до бесстыдства, деревьях, заставляли шибутных скворцов напрягать голоса, для восхваления  ЕЁ ВЕЛИЧИСТВА, долгожданной весны.
Ольга, простоволосая, сидела спиной, к набиравшему силы Яриле, и затылком вбирала его благодатное  тепло. Несмотря на лепоту природы – разговор выходил суровым и даже мрачным. Речь держал воевода Демир:
- В одном месте и единовременно, собрать народное ополчение, даже для проверки готовности и простого обучения  – мы не сможем. Потому, как это означает, что три, а то и четыре седмицы,  Гарда и Векша останутся без надежной защиты, которую бывшие княжеские дружины, без них творить не в состоянии.
Отсюда вывод: ополчение готовить к битвам – на местах. Мнится мне, что для этого надо и в Гарду и в Векшу посылать своих, самых способных и умелых наставников. И не на одну - две седмицы, а на несколько лун!
По мере успешности обучения и повышения  надежности и боевитости ополчения, княжеские дружины снимать с насиженных мест и перебрасывать в единое место, где они, совместно с нашими воинами, будут обучаться сече в едином строю.
Далее: ополченцев – воев нашего княжества, после конца весенних полевых работ, предлагаю собрать под Игрецей, на две луны, под руку твоего отца – Икутара. У него уже есть опыт в подготовке народного ополчения, со времен защиты Речных Ворот, от набега степняков. А в помощь ему, отрядим бывшего старшину малой дружины – ветерана Михея. Старый конь – борозды не испортит! – Княгиня согласно кивнула головой:
- Дельные мысли и дельное решение! Кого планируешь отправить наставниками в Векшу и Гарду?
- В Гарду – твоего любимца Симака: он тамошнего воеводу Зосима, хорошо знает. А урон в малой дружине Речных Ворот, будет незаметен. Старшина Вяхирь вполне в совместно, со своими сотниками, и нести дозорную службу, и учить гридей всем премудростям боя.
В Векшу думаю послать старшину Унибора. Я, со своими сотниками, нашу дружину без внимания и отеческой заботы – не оставлю! Да и ты, как мне мнится, от обучения гридней - в стороне не останешься! – Воительница вновь согласно кивнула головой:
- Яков, дело за тобой! Пойми верно: все наши потуги на местах, могут оказаться бесполезной суетой, если мы не будем знать все планы, все мысли и все будущие намерения степных орд! Сколько их готовится к походу, чем вооружены, как собираются яриться с нами? Какие у них сильные, какие слабые стороны? Есть ли у них прошлый опыт ратных битв? Какие военные хитрости и уловки они применяют? Чем и как они питаются в походах?
Одним, словом, мы должны знать все, о будущем противнике. Вплоть до того, как они свои надобности на марше справляют и как они друг – друга, вместо женщин пользуют!
А самый главный наш интерес – направление их вторжения. На какое из заречных княжеств, будет направлен первый удар? Вот вопрос из вопросов! Если мы это узнаем, то вероятность успешного отражения нападения, возрастет многократно!
Я пробовала ставить себя на место их ханов и представить, как бы в их положении поступила я, Княгиня Ивельская? И всегда приходила к одному и тому же ответу: я бы, на их месте, вторглась на левобережье – через земли нашего княжества. А именно – через Речные Ворота!
Захватив Ивель - и перед тобой открываются дороги на Гарду, Векшу или Муран. Иди куда ты хочешь! Знать бы только, что их правители, думают так же, как и я! Но надо помнить, что и они тоже просчитывают мои мысли и тоже ставят себя на мое место.
Вот тут – то и выходит на главные роли глубинная разведка: своевременная и достоверная!
А за разведку отвечаешь ты, Яков. Поэтому – вся надежда только на тебя и на твоих спецов. Уж ты расстарайся, через не могу, растолкуй своим соглядатаям, важность выполняемого ими задания, и последствия, которые могут возникнуть у нас, в случае его невыполнения. - Начальник тайного стола, стоя, не сводил очей с Воительницы. Когда заговорил – голос был спокоен:
- Сегодня ночью, вернулся последний разведчик из той семерки, что я засылал в степи. Тебе он знаком под именем Свисток.  Толковый лазутчик из него получился! Поведаел он мне интересные новины! Не все так благостно у наших соседей секуртов!
 Похоже, черная кошка промеж молодым ханом Догматом и ханом, который возглавляет посольство пришлых кочевников - пробежала.  Что – то они не поделили или о чем – то не столковались промеж собой.
А дело было так: возле запруды на мелкой речушке, откуда черпали воду жители стойбища, и где Свисток себе лёжку устроил - он приметил раба, славянского облика, который трижды надень, воду из речке брал. Выбрал момент, когда раб был в одиночестве, спустился к водозабору и открылся ему.
Чем он рискует, Свисток понимал, но другого способа добыть новины – он не зрел. И надо  признать, что он в своих действиях не ошибся! Каждый раз, когда раб объявлялся на запруде, разведчик узнавал все, что творится в стойбище секуртов.
Раб оказался из племени Барсуков, что обитает на землях по другую сторону озера – Белыхи и входит в состав Муранского княжества. Трехлетним отроком, его угнали в рабство нукеры хана Турана, после их очередного набега на вотчину Барсуков. И было это одиннадцать зим назад.
Бугет (такое имя дали ему степняки), в племени секуртов прижился, о побеге не помышлял: хозяин его – знатный сотник в войске Туран - а теперь Догмата – Амир,  попался незлобный, в шатре семейном, бывающий от случая к случаю. Все время у него занимала служба.
С хозяйством и детьми, а их было трое душ и все погодки – отроки, управлялась его старшая жена, дальняя родственница хана Турана. Вторая жена, ровесница Бугета – умерла при первых родах в прошлую весну. С тех пор, сотник в родовом шатре стал бывать еще реже. Заскучавшая, от постоянного отсутствия главы семьи, и ныне единственная жена – восемнадцатилетняя Гуля, стала проявлять острый интерес к повзрослевшему Бугету, несмотря на суровые законы степного народа.
 За измену мужу, неверную жену, на общем сходе племени,  безжалостно забивали камнями и палками. Можете представить, какая участь ждет раба, уличенного в прелюбодеянии с госпожой. Кол в заднице – покажется милостью божьей! И это без учета того, что Гуля была родственницей, хотя очень и дальней – самого хана Турана.
Ханский сотник слыл большим ценителем женской красоты, поэтому и жен он себе подбирал соответственно. Обе его жены в стойбище, стояли в одном ряду с первыми красавицами, что вызывало, лютую зависть у мужчин – соплеменников.
Именно поэтому Бугет справедливо опасался, что его страха перед наказанием, надолго может  не хватить. Уж очень соблазнительно выглядела Гуля, в своих прозрачных одеяниях, когда она, поздно вечерам, прогуливалась возле землянки, в которой обитал раб.
Вишневые соски выторачиваются из – под невесомой накидки. Начисто выбритое, женское тайное место, по нескольку раз за вечер, проплывает в сажени то очей зрелого отрока. Яркие, полные губы, постоянно увлажняет кончик розового  язычка. Как тут устоять молодому отроку, когда колышек безмозглый, рвет единственные портки?
Выходов два. Первый: бежать куда очи глядят и стать для нукеров степным козлом для охоты.  И второй: увлажнить, вначале, бараньим жиром свой колышек и вдоволь насладиться Гулиным телом, а чуть погодя - подставить свою задницу под березовый кол, но уже без всякого жира. Оба этих выхода, явственно попахивали преждевременной смертью.
А тут, слава богам, откуда ни возьмись, как снег на голову, объявляется его соотечественник и вариант побега, сразу обретает разумный смысл! Так у Свистка, в самом стойбище, появились свои очи и свои уши!
На третий день, после их встречи, Бугет принес на водозабор интересную новину: в белом шатре Догмата, ночью, произошла ссора между ним и ханом Карабулаком, что возглавлял посольство пришлых к ним кочевников. Причиной раздора стали кумыс, из молока черных кобылиц, и одна из девяти жен Догмата, которая приглянулась, на старости лет, пьяному послу.
Что случилось в белом шатре – доподлинно неизвестно, но шум и крик был слышен по всему, уже отошедшего ко сну, стойбищу.
В примирении и усмирении разбушевавшихся хозяев и гостей, приняли участие охранники с обеих сторон. Когда ссора была притушена, посольство, несмотря на темень, кинулась поковать вещи и собираться в дальнюю дорогу. Рано утром, посольский обоз был готов отправиться восвояси.
Хан Догмат, как хозяин, осознавая свою вину в нарушении великого закона гостеприимства, вызвался лично проводить посольство до границы земель ханства. Такой его поступок, не снимал с него вины полностью, но мог послужить поводом к примирению.
Так они и отправились в путь: посольство с двумя сотнями охраны и хан Догмат, в окружении своей личной сотни под рукой любимого сотника Амира.
Чем закончились проводы, примирились ли ханы после неожиданной ссоры – Свисток не смог выяснить: подошло время его возвращения в Ивель.
О судьбе раба из рода Барсуков, ясных планов нет, и конкретного решения, пока не принято. Конечно, нам выгодно иметь свои очи и уши в становище секуртов, но подвергать смертельному риску необученного человека и  самостоятельно дать на это добро – я поостерегся.
Такова первая новина, но есть и вторая: - Яков откашлялся, смерил взглядом присутствующих и продолжил:
- Вместе со Свистком, в стольный град прибыл десятник сотни Маслюка, которая ушла за реку с нашем посольством. Привез он устное послание следующего содержания:
- До становища секуртов оставалось не более пятнадцати верст, когда их встретил конный разъезд ханской дружины, во главе с племянником покойного хана Турана – Касаном. После взаимных приветствий, Касан передал просьбу Догмата: с прибытием к нему в становище - немного повременить. У него, в данный момент, находится посольство пришлых кочевников и он бы не хотел, чтоб они, на его земле, встретились.
Чтобы наши не имели неудобств, для них в недалекой роще, разбили лагерь, установили для всего посольства шатры и приготовили необходимый запас продуктов для питания.
 Боярин Баксай, старший среди посольства, переговорив с другими боярами и купцами,  дал согласие выполнить ханскую просьбу, узрев в ней, разумный подход. Сразу стало понятно, что секурты мечутся между двумя огнями и решения, с кем им дружить и против кого, они еще не приняли.
Касан сопроводил их в чудную дубовую рощу, передал в их ведение лагерь и богатый припас еды. После чего – отбыл восвояси, пообещав немедленно известить Баксая, об отъезде кочевников. 
 С  того времени, минуло пять дён, а они еще находятся в той роще. Неудобств они не имеют: еды – навалом, воду берут в ключе, что бьет из земли совсем рядом. Тяготит только праздность жития и  будущие переговоры с ханом, которые покрыты непроницаемым мраком.
Вот пока и все новины, которые принесла мне наша разведка. – Яков, закончив глаголать, сел на свое место. Во рту было сухо, но от просьбы утолить жажду – он воздержался. Воительница оторвала взор от созерцания потолка:
- Ну что же, после твоих новин, кое – что прояснилось. И эти вести вселяют, пусть малую, но все же – надежду, что военного союза между кочевниками – пришельцами и нашими соседями – пока не приключилось. Есть у них разногласия, которые мы обязаны использовать себе на пользу.
 Вывод таков: очень многое в скорой войне, будет зависеть от того, как проведет переговоры с Догматом, наше посольство.
Яков, незамедлительно передай все – то, о чем ты только – что нам поведал, главе посольства, боярину Баксаю. Пусть наизнанку вывернется, но трещина, которая возникла между Догматом и его единоверцами, должна превратиться в пропасть, не имеющую мостов!
Конечно, кочевники, со временем, предпримут все возможные усилия, чтобы навести через эту пропасть, надежные переправы. Но, то будет потом и со временем - что нам – отнюдь не во вред, а даже очень на пользу!
Такая, подаренная передышка, позволит нам, без особой суеты, собрать и подготовить войско и ополчение, а также выбрать поле для главной и решающей сечи.
Передай мои слова послу, что на союз с Догматом,  против кочевников – мы не рассчитываем. Это было бы слишком сладко для нас! Но мы решительно против единения его народа с кочевниками!
Пусть всеми правдами и неправдами убеждает хана, занять обособленную позицию и к нам и к ним. Наше с ними соседство длилось веками и все вопросы войны и мира – мы решали сами, не зовя помощь извне и не никогда не примыкая к чужакам. Мое повеление Баксаю, пусть доставит Свисток!
Это земли наших с ними народов, и нам и только нам, жить на них дальше и жить вечно.
               

                23.

Кровь на губах, почти уже не пузырилась. Боль из правого бока, казалось, покинула тело и вместе с последними красными каплями, ушла в землю. Да и само тело стало, невесомым, воздушным и чужим. Вроде все на месте: тулово, голова, руки и ноги, а велениям разума – подчиняются только веки.
Догмат лежал возле куста, на котором маслянисто блестели молодые листочки и равнодушно взирал на далекое, лазоревое небо. Он был – воин и надежд, на то - что и в этот раз ему удастся удачно выкарабкаться, после столь тяжелой раны – отнюдь не питал.
Болен того: он точно знал, что времени зреть это привычное и родное небо, боги ему отмерили  всего лишь капелюшку. В ином мире - его уже дожидались! Заоблачные гурии, спешно переодевались в прозрачные, сотканные из паутины одежды, зажигали пахучие лучины, наливали в кубки густой кумыс.
Смерти, как и все степные люди, он не страшился, но было досадно, что так нежданно, все его планы, в одно мгновение, нарушились. А так хотелось встретиться с посольством, соседствующего с его землями, Ивельского княжества. А еще лучше – с их княгиней, светловолосой Воительницей Ольгой, которая часто приходила к нему во сне. Которую он никогда не зрел, и которую представлял  только по сказам отца, хана Турана и двоюродного брата - Касана. Они – то видели её вживую!
Мысли начали путаться: одна еще не заканчивалась, а её уже выталкивала из головы  свежая, спешащая отметиться в угасающем сознании.
- Как он смог так опростоволоситься? Ведь поначалу все шло ожидаемо и не вызывало особых тревог. Униженны и обиженные, как они сами считали, члены посольства и охранные сотни - на рожон не лезли, упреков не высказывали, но и добрых отношений к ним  не казали. Полная сдержанность и явное равнодушие, а это явный повод для того, чтобы быть все время на стороже! Постоянно ждать, от озлобленных кочевников – коварного подвоха!
Личная сотня Догмата ехала впереди. Кочевники придерживали лошадей и старались, чтобы между ними и степняками, постоянно находился их обоз. Выходило, что едут они вместе, но в тоже время – каждые сами по себе.
 Еду готовили раздельно. И если у кочевников в обозе имелись котлы для приготовления горячей пищи, то сотня хана Догмата, довольствовалась тем, что они запасли ранее в переметных сумах. Для степняков это было не смертельно, они народ привычный, но на привалах, их носы непроизвольно разворачивались в сторону походных котлов кочевников. Но приглашений к столу – не следовало.
На третий день, когда до границы владений Догмата оставались считанные версты, на их пути возникала широкая и глубокая ложбина, зажатая меж четырьмя пологими холмами.
Несмотря на то, что время только – что перевалило за полдень, глава посольства кочевников, Карабулак – дал команду на остановку и подготовку к ночлегу. Догмата особо это не удивило и тревоги не вызвало: место хорошее, трава, спрятанная от ветров между холмами, уже поднялась, вода – совсем рядом (у подножья одного из холмов журчал небольшой бочажок). Место для ночлега – нигде лучше не сыскать! Да и спешить особо некуда, а перед дальней дорогой, дополнительный отдых посольству - не помешает.
Расседлали лошадей, стреножили и пустили пастись на молодую траву. Очередь выставлять дозоры была степняков – что Карабулак и скомандовал сотникам. Вечер и почти вся ночь, прошли спокойно, а на рассвете все и началось.
Две сотни нукеров из охраны посольства, коварно напали на спящих степняков, которые своих дозоров не выставляли, и что являлось их трагической  ошибкой.
Еще полностью не рассвело, а все уже было закончено. Оказать сопротивление, сонные воины Догмата не смогли. Их резали и кололи, как глупых, жертвенных баранов!
Самого хана, сон покинул лишь тогда, когда в правый бок, кто – то из кочевников, засадил до половины, боевое копье. Сон покинул, но вместо него - пришло долгое беспамятство.

Из очей умирающего хана Догмата, выкатились две одинокие слезинки: вот она плата за твою глупую  беспечность! За излишнюю доверчивость! За недооценку кровожадной натуры Карабулака! За  безрассудное решение, загладить проводами свою вину!
Животная злоба, на самого себя, начала заполнять грудь: КОМУ ПОВЕРИЛ?!
Но до конца заполнить не успела. Молодой хозяин бескрайних степей, захрипел, выгнулся дугой - и умер.
                24.

Поутру, Великая Княгиня, решила посетить бывшее подворье боярина Сивка. Многолетний смотритель княжеских хором, ни мгновения не раздумывая, согласился продать свое родовое поместье, под княжеские нужды. Сам же он окончательно переселился в княжеский терем,  по его собственному вкусу перестроив и отремонтировав, отведенную для него, просторную горницу на нижнем ярусе. Все имение боярина Сивка, отныне стало вотчиной начальника тайной службы княжества и его спецов.
Яков, не откладывая дел в долгий ящик, в срочном порядке пригнал на подворье опытную ватагу строителей и приступил к обстоятельной подгонке поместья под свои нужды.
Все свободное от тайных дел время, он проводил на строительной площадке, внимательно присматривая за мастеровыми, чем вызывал их недовольный, но тщательно скрываемый от него ропот.
Иногда, Воительница, замечала его порывы похвалиться своими крупными успехами на ниве деревянного зодчества, но он умело подавлял их: не пришло еще время для бахвальства!
В казне, а, следовательно, и в материалах, он ограничен не был, что позволяло ему делать все запланированное, а личный надзор – обеспечивал качество и быстроту работ.
Вот Княгиня и решила лично зреть на гордость новоявленного строительных дел мастера и для этого выбрала сегодняшнее утро.
Приехала и ахнула: обширного подворья было не узнать! Оно, от появления новых построек, как бы скукожилось, сжалось, уменьшилось в размерах! Или Ольга, бывшая на нем всего один раз, не очень хорошо его помнила.
Нет! На память она зря косилась. Просто работ, за неполные две луны, сделано громадьё! Ранее виденный, приземистый пятистенок исчез, а на его месте высился, весь в деревянных кружевах, огромный, двухъярусный терем, опоясанный на уровне второго яруса – широким, деревянным ходом с резными, дубовыми перилами. Такими же перилами, огорожено красное крыльцо и ступени к нему.
К правой, боковой стене терема, прилажено длинное, широкое строение с многочисленными дверями и узкими, слюдяными глазницами. У каждой двери – маленькое крылечко, к которому ведет, мощеная деревом, узкая тропинка.
Саженей в сорока, в дальнем конце подворья – еще одно новое, двухъярусное строение, на котором копошились плотники, заканчивающие укрывать крышу и печники, возводящие высокую, каменную трубу. – Жилье для спецов и столовая с кухней. – сразу догадалась Воительница.
В противоположном углу, рядом с выкопанным водоемом, притулилась, глубоко вросшая в землю, старая баня, ожидавшая своей очереди на снос.
Конюшня состояла из двух частей: одна половина была сложена из черных, потемневших от времени бревен, вторая – ласкала очи свежеошкуренными стволами акации, из которых были сложены её стены. Причем новодел, был в два раза больше, чем седая старина.
Из – за амбаров, в которых стучали топоры и пели двуручные пилы, выскочил  Яков и скоро направился к стоящей возле терема – Ольге. Видно, кто – то оповестил его, о её приезде.
Ныне, никто бы не признал в этом человеке, с густо запорошенными волосами и плечами, древесными стружками и опилками – начальника всесильной тайной службы и ближайшего помощника самой Великой Княгини.
Выпрямившись, после поясного приветственного поклона, дерзко глянул в очи своей могучей повелительницы. Увидев в них восторг и неприкрытое одобрение – зарделся сам:
- Не кори, матушка Княгиня, мастеров строителей, если что – то сделано не по твоему вкусу: за все, что сделано,  ответственен только – я! По моей воле и моему приказу – творят здесь мастеровые. Готов показать, что уже сделано, и поведать о моих планах на близкий срок. Мнится мне, что первых своих жильцов, постоялый двор примет, самое большее – через полторы луны. А своих спецов, я пущу на подворье через две седмицы, когда высоким забором от скорых гостей отгородимся. Неладно будет, если постояльцы, на огольцов Ратищи, пялиться изволят! Не по чину им это!

Осмотр новостроя занял довольно много времени. Ольгу интересовало буквально все: и двух ярусные полати, для отдыха и сна спецов, и крепость столов и скамеек в столовой и способ обогрева, жилых помещений в зимнее время.
Особое внимание она уделила коморкам, в которых должны будут проживать гости стольного города и хоромам, в которых будут останавливаться особо богатые и именитые купцы и бояре.
В самом конце она посетила опочивальню Якова, которая  приткнулась под самой крышей терема и с которой открывался великий обзор на все бывшее имение Сивка. Своими размерами, она значительно уступала светелки самой Воительницы, но была зело уютной и не имела ничего лишнего в обстановке. Горница воина: теплая, светлая, имеющая все для полноценного отдыха.
Перед тем, как сесть на Бутона – ласково взъерошила густые и жесткие волосы на голове своего любимца:
- Я что – то не заметила у тебя в горнице, дубовой кадки для омовения. Сивко обещал сегодня наполнить мою водой, настоянной на лепестках роз. Будет желание – приходи, опилки со стружками из волос вымоем. А то ты, ныне, больше походишь на плотника, чем на начальника тайной службы!
Яков округлыми движениями перстов потирал культю. Так он делал всегда, когда испытывал волнение и хотел его скрыть. Не осознавая, что тем самым – он свое состояние и выдает.

Есть совсем не хотелось, хотя утром она не завтракала. Лениво поковырялась в мелком блюде с вареной сомятиной и печеной тыквой, выпила кружку горячего сбитня и покинула трапезную.
Через цветные витражи окна, в светелку пробивались яркие лучики послеобеденного солнца, но на угрюмое настроение Воительницы, они не влияли. В чем причина такого упадка, она не знала и не задумывалась. Просто, на душе было пусто и тревожно. О возможной, скорой встрече с Яковом – она не вспоминала.
Как была, в одежде, завалилась на застеленную лежанку, но подремать ей не дали: вежливый стук в дверь поднял её на ноги. Заглянул караульный:
- Великая Княгиня! Прости, что побеспокоил! Но там к тебе просится главный дознаватель, по имени Соколик! Велишь пустить к тебе, аль в обратную сторону наладить? – Ольга велела пустить.
Соколик, как всегда , был скор и сосредоточен: в шуйце зажата шапка, движения порывисты, но точны, лоб рассекает глубокая складка. Начал глаголать теми же словами, что и караульный:
- Матушка Княгиня! Прости, что побеспокоил! Но ты сама велела, что обо всех новинах, по делу черных стрел, докладывать тебе лично и без всяких промедлений. Вот я и выполняю твою волю!
- Присаживайся и говори Соколик! Я внимательно тебя слушаю!
- Совсем недавно возвернулся мой дознаватель, по имени Сур, которого я посылал по тракту во все близкие и дальние постоялые дворы, поспрашать у хозяев о том, что они зрели за последнюю седмицу. Кое – что, новое и занимательное, он разузнал, и я сразу к тебе с докладом.
Одинокий путник отметился на постоялом дворе, твоего знакомца – Мотыля. За ночь до того, как ты обнаружила злодейство, он останавливался у него на ночлег. Прибыл – после заката, когда уже началось смеркаться. Весь такой дерганый и встревоженный. Часто оглядывался на тракт, как будто чего - то ждал и опасался. По описанию – очень напоминает твою находку.
Коня никому не доверил: чистил и кормил – сам и только после этого, соизволил объявиться в трапезной.
Глаголал по нашему чисто, но слова произносил так, будто только что их выучил: слишком правильно расставлял их в речи, у нас так не говорят.
Ел быстро, но без вкуса, вроде как выполнял нудную, но необходимую работу. От пива и меда – отказался наотрез. Расплатился за лошадиный овес и свой ужин – серебром, причем щедро. Медную сдачу оставил хозяину.
Отправляясь в коморку на покой, обе седельные сумки взял с собой и велел, до самого утра, его не беспокоить. Дверь за собой - запер на все задвижки и засовы.
С рассветом, отказавшись от завтрака, на рысях, отправился в сторону Ивеля. Перед тем, как выехать за ворота, долго осматривал окрестности тракта, и только убедившись, что он девственно пуст, отправился в путь, наскоро попрощавшись с хозяином. При этом, меч с пояса - переправил за спину.
 Мотыль подробно описал его оружие. Его я упущу, скажу лишь, что меч прятался в очень дорогих ножнах, работы мастеров Дуэтского княжества, что лежит далеко на полночи. Так утверждает твой знакомец и оснований не верить ему – у меня нет: очень зорким и наблюдательным твой Мотыль оказался!
Чего нельзя сказать о таком же хозяине постоялого двора, что стоит у тракта, в двух переходах от твоего строительства, по направлению к Речным Воротам. По докладу Сура – еще тот долдон и крыс.
Три дня тому, перед обедом, к нему завернули пять всадников, в целью утолить дневной голод и отдохнуть от седел в тепле и неге.
Коней передали конюху, сняв с них переметные сумы и оружие: луки, короткие копья и тулы со стрелами. У всех на поясах висели мечи и широкие ножи в простых ножнах.
 Если бы не разномастная одежда, то их можно было принять за дружинных гридней или за   спешных послов с важным поручением.
В трактире вели себя по – хозяйски шумно, без почтения к хозяину и прислуге. Велели метать на стол все, что имелось на кухне и в погребах. Всего понемногу, но чтобы хватило на всех пятерых. А в первую очередь – крепкого пива и старого меда.
Пока челядь накрывала на стол, они успели опорожнить целое ведро ячменного пива, как если бы были томимы недельной жаждой.
На еду набросились, как стая голодных волков: о вилках забыли, или вовсе о них не знали. Птицу и оленье мясо рвали зубами и руками, иногда помогая себе боевыми ножами. Руки обтирали об сапоги, жирные губы – рукавами рубах и камзолов, а то и просто дланью. Кости, которые были зубам не под силу, сбрасывали под стол или в угол трапезной.
Мед черпали и пили по очереди, единым ковшом и прямо из ведра, а на кружки - внимания вовсе не обращали.
Одним словом – вели себя, как дикари, которые впервые вышли из глухих лесов, в обжитые людьми края.
Вдоволь напившись и утолив голод, велели остатки обеденной трапезы, сложить в кожаные мешки, а сами, забрав оружие и вещи – ушли на конюшню, где и проспали в денниках, рядом со своими лошадьми, почти до самого вечера.
 Расплатились с хозяином – честь по чести, хотя он цену взвинтил, вдвое от положенной! При этом никаких возмущений, за явный обман и грабеж, они не выказали: отдали большую, заморскую, золотую монету и добавили толику серебра.
Уехали с подворья, когда сгустились сумерки и начали зажигаться первые звезды, без всяких разговоров и прощаний, и без благодарности за гостеприимство. Что, в наших краях, считается верхом неприличия по отношению к хозяевам.
Наутро, убирая за гостями денники, конюх обнаружил, забытый кем – то из них, колчан со стрелами.  Хозяин, ожидая, что заезжие вскорости вернутся за утратой, припрятал его в сундук, надеясь еще раз поживиться на растеряхах. Но они за ним не вернулись.
Увидев находку хозяина, Сур вознамерился его изъять для пользы проводимого дознания, но этот крысятник, поднял такой хай, требуя за него два золотника серебра, что моему дознавателю ничего не оставалось, как приставить к его горлу вострый нож, и только тогда эта крыса успокоилась.
Вот зри, что Сур изъял у того проходимца и вора:
 - Соколик положил на стол сверток, крытый  грубой холстиной. Под ней оказался простенький, плетеный из березового лыка, колчан чужой работы. Из него выторачивались десятка два стрел с оперением ГУСТОГО ЧЕРНОГО ЦВЕТА! Ольга их пересчитала: ровно восемнадцать.
Воительница ахнула и закусила губу: впервые в этом деле, появился явный и осязаемый след! Как им воспользоваться и куда он приведет – она этого пока не знала.

Вода в дубовой кадке была теплой и действительно пахла летом и цветущей розой. Вся её поверхность, была покрыта толстым ковром белых, желтых, бордовых и розовых лепестков.
Две головы, мужская и женская, смотрелись чужеродными островами, неизвестно, как и зачем нарушающие это благолепие. На мужском острове, как снег на дереве, на коротко стриженых волосах мужчины, зацепилось колечко древесной стружки.  Обе головы молчали и смотрели друг на друга.
Из цветочного ковра, вынырнула изящная женская длань и осторожно освободила мужские кудри от спиральки – стружки. Тишину нарушил женский, мелодичный смех:
-  Ну вот! Теперь ты снова похож на начальника тайной службы, с которым мне, Княгине и Воительнице, не зазорно голышом сидеть в дубовой бочке среди цветочных лепестков! С плотником, я бы ни за что и никогда, себе этого не позволила! Да и одёжу перед ним, с себя - ни в жизнь не совлекла. От девичьего стыда – сгорела бы!
Смех тут же оборвался: мужской остров наехал на женский. Попробуй тут смеяться, когда рот накрыт поцелуем, а ноги, сами по себе, обвили бедра любимого человека.
Вода в бочке заколыхалась и плеснула через край: начался настоящий шторм и лепестки роз, угомонить его – были не в состоянии! В ожидании скорого беспамятства, Ольга прикрыла очи.
 Жизнь – продолжалась!
                25.

- Вчера оружейники – лучники Прокопа, завезли первую партию самострелов. Пока – двести штук и три тысячи болтов к ним. Я, покамест, велел их сложить в оружейный амбар.
 Вначале седмицы, от портных тоже подарок приключился: они от себя, семьсот с лихвой  косматых балахонов на подворье доставили. Молодцы, и отдельная им благодарность: эти балахоны, спецы зовут шапками невидимками. Представляешь, стоит его на себя надеть и присесть в лесу али в поле, что без разницы, и тебя в пяти шагах - за куст принимают! – Воевода Демир, от великого довольства, даже чуть раскраснелся. Зело приятно было докладывать Великой Княгине об успехах! Продолжил:
- Вчера получил весточку от Симака: он уже в Гарде. Планы подготовки их дружины, Зосим, тамошний воевода, одобрил, и к его воплощению, они уже приступили.
Завтра в Векшу отправляется Унибор. К концу нынешней седмицы, рассчитываю, что и гриди Векши, забудут об отдыхе и сне.
Сбор воев народного ополчения в Игреце – зависит от твоего отца. Он спешно готовит места для их проживания. Обещает, что за седмицу управится и в начале месяца сухия, будет готов принять ополченцев в новом лагере. Себе в помощь он взял бывшего старшину Малой дружины, старину Михея.                Тот согласился с радостью!
Что еще? – Демир поскреб затылок: - Приступили к обучению сотников и десятников, читке карт местности, которые рисуют люди в твоей секретной службе. Учителей выделил Яков, но покамест, учеба идет туго, со скрипом. Уж больно наука заумная: это тебе не мечом махать!
Оружейных дел мастера, перешли на непрерывный режим работы. Горны не тушат даже на ночь! Прокоп набрал кузнечных подмастерьев вдвое от того, что было.
Как только объявятся весенние туманы – займутся булатными мечами. Пока куют для болтов,  стрел и копий наконечники, да ножи с шестоперами.
И вот еще что: купчиха Верея божилась, что к середины месяца березозола (апреля), подгонит для всех наших  гридей, обещанные восемь тысяч шелковых исподних рубах и подщтаников. Но я мыслю, что этого окажется мало. С учетом двух новых дружин, заказ надо увеличивать вдвое! А где она столько шелка возьмет? Боюсь, что заказ наш – так и останется пустым звуком! – Демир, выговорив это, тяжко вздохнул,  показывая свое сомнение. Ольга набычилась: - Дорогой воевода! Оставь свои тревоги при себе и занимайся вопросами тебе порученными и теми, которые без твоего участия не решить. За беспокойство и правильную оценку подготовки воинов к походу – великая тебе благодарность!
Но будет лучше, если горшки будет делать горшечник, а обувь будет тачать – башмачник! Так будет полезнее для обоих и для дела вообще!
Можешь быть покоен: к концу месяца березозола, все наши гриди и ополченцы, переоденутся в новое исподнее. Есть люди, которые тем озаботятся. Болезни, от вшей и блох, нам грозить не будут! Для тебя главное – научить войско искусству боя. И не только наше! – Лицо воеводы пошло пятнами, и он повинно склонил голову. Ольгу, такие переживания Демира, не тронули и внимание на них, она не обратила:
- Доложи лучше, как обстоят дела в отряде лекарей и санитаров? Каков его численный состав? Кто занимается противоболевыми снадобьями? Кто готовит перевязочную материю? – Демир поднял голову: обида на его лице не читалась, морщин на лбу не добавилось и очи остались ясными:
- За санитарный отряд отвечает Путята, вдова сотника Вардека, который сложил голову при битве на Сухой Речке. Одни её почитают как искусного лечца, другие – как мудрую знахарку. Но и те и другие, про меж собой, кличут – Бой Бабой. Уж слишком строга она к людям и крута к разгильдяям!
В помощниках у неё, знахарка со Смиглых болот – Аниса: тоже вдова, которая  объявилась в стольном городе, зим десять тому, после погибели мужа и детей при пожаре.
В отряде у них, около трех десятков лечцов: дюжина волхвов, остальные - знахари  травники. Сплошь все мужчины.
Санитаров, тех, что порубленных с поля брани уносить будут – почти пять сотен: все из бывших каторжников и все по доброй воле вызвались. Детинушки отчаянные, таким палец в рот класть не моги: враз всю руку оттяпают! Но у Путяты они смирные: ходят по ниточки и дышат в полноса. 
Перед самым походом, к ним примкнут сотни полторы сиделок, все жительницы  Ивеля.  Это от нас всё – но надо считать и тех, что придут с дружинами Векши и Гарды.
Вчерась, я лично, посетил их палаты и убедился, что работа там кипит! В жаровнях сушат, а затем толкут в ступах, кору дуба, березы и ясеня. Перетирают в порошок корни сельдерея, валерианы, хрена и мандрагоры.
Горожане несут прошлогодние сборы горицвета, ромашки, иван – чая и еще всяких трав. Запасаются живицей, а это первое средство против ран и нарывов. Уже заготовили шесть пудов чеснока и каждый день, специальная ватага, из - под снега, в лесу копает молодую черемшу.
Идет подготовка к сбору первых, березовых почек, как только они проклюнутся на деревьях. Волхвы принесли с собой четверть (четверть – 3,1л) змеиного яда, черных гадюк. 
Купчиха Верея, пожертвовала для войска пятьсот сажень тонкого сукна. Путята, порешила его распустить на ленты, которыми будет надобно перевязывать раненых и калеченых. – Щеки у Демира  вновь зарделись, как всегда это бывает, когда он докладывает об успехах. Если наоборот – он бледнеет:
- Есть у меня одна закавыка, которая, как заноза в заднице, мне покоя не дает. Негде мне мою дружину на битву натаскивать: дружинное поле не могет девяносто пять сотен гриден принять! Учебу, приходится, на два присеста делить, а это для войска вельми пагубно.
 Гриди, половину братского плеча не чувствуют. Опору по всей ширине сечи не зрят! Сотники теснотой разбалованы: любую команду на маневр – голосом легко подать.
Смех, да и только: приподнялся на стременах и командуй флангам: - Дубок, прижмись ко мне! Маслюк – возьми чуть левее! Волос – уходи мне за спину: поддержи стрелами!
Наяву, в сече, такого никогда не случится. Никто из соседей побратимов, тебя не услышит! И лишь намертво вбитые в голову гридей маневры, смогут помочь сотникам управлять боем!
Поездил я по окрестным весям, но ничего достойного – не узрел. Конечно, есть поля, где можно разгуляться, но они все далече. Добираться до них – половина дня. А когда учебой заниматься?
Великая Княгиня! Жду от тебя подсказки, где выбрать достойное места учебы. У тебя для этого возможностей побольше! – Воительница удивленно изогнула бровь: это что, намек на её умение летать аки птица, которое она тщательно скрывала ото всех живущих на земле. Или еще что – то?
Лицо воеводы было непроницаемым и ничего не выражало. Ладно, оставим вопросы на более подходящее время. Сейчас это - не самое главное!
- Демир, а ответствуй мне: когда ты собираешься все войско под свое крыло собрать? Сроки ты уже прикинул?
- Не без того, Великая Княгиня! Мнится мне, если конечно ничего пожарного не случится, то все дружины поставлю в строй на одном поле, не позднее первой седмицы травеня (травень – май).  Я уже думал, где разместить такую тучу войск и выход нашелся: дружинное поле. То, где мы ранее, свое малочисленное войско натаскивали. 
Ныне, оно только для обучения стало маловатым, а вот для лагеря большого войска – в самый раз! Сотен двести воинов оно примет, если походные шатры в три ряда ладить. Еще и для отхожих мест и построений запас останется!
Если ты лучшего не предложишь, то, как только земля прогреется и подсохнет – надобно, как можно швыдчее, приступать к его разбивке и обустройству.
Нюхом чую, Великая Княгиня, трудные времена нас ждут вскорости. И глаголю я не о ратных тяготах, а о простых, житейских!
Представь себе: разместить и накормить, по малу – пятнадцать, по многу – двадцать тысяч  воинов, задача ранее неизведанная и досель не решаемая. Опыта – никакого!
А нам её решить надобно и права на ошибку у нас нет. Не можно нам, перед нашими гридями, защитниками, показать нерасторопность и слабину.
 Какие мы князья и воеводы, призывающие их на святую битву за отечество и родную землю, если даже организовать поход, с самого начала не можем? Толком накормить и организовать отдых -  не в силах! Боевой дух от того не укрепится! Наоборот: сомнения любые в головах воинов зародит! - Ольга согласно кивнула головой:
- Прав ты во всем, Демир. Я тоже над тем голову ломала и вот что надумала: силами боярской думы и дружины – нам с той задачей не справиться. И дело не в том, что казна пуста. Она, сейчас, как раз полнехонька, под завязку. Людей нам не хватает, такую массу воинов обиходить! Не можно нам своих гридей от боевой учебы отлучать и ставить их к котлам или разбивать лагерь под житье войска.
Ныне, не позволительная это роскошь, витязей поварешками нагружать, и шатры в чистом поле ладить. Пропуски гридей в учебе, могут дорого в скорой сече, и им и нам обойтись!
Выход из этого я вижу один: звать на помощь - жителей стольного города. И не повелением Великой Княгини, а разумным, сознательным решением, всех наших горожан.
 Надо собирать Народное Вече! Честно рассказать люду о возникших затруднениях, которые мы испытываем, и просить их добровольного содействия нашему войску.
Уверена, что народ нас поймет, и в помощи нам не откажет. За родное отечество ведь бьются не только на ратном поле, но и на хлебной ниве, и возле кузнечных горнов, и на ткацких станках.
Решено! Посылай, воевода - глашатаев. Пусть, на завтра, зовут горожан на Главную площадь. Совет будем держать: как землю родную от ворога защищать будем? Пожелания и добрые советы, от народа – собирать станем! Каждый будет иметь право, слово веское сказать!
И Великая Воительница – не ошиблась!

Пришел НАРОД, как один, на Главную площадь!
Сказал НАРОД свое слово веское !
Помощь, НАРОД, всяческую предложил!
На любые жертвы, НАРОД, дал добро!
Как один, НАРОД, записался в ополчение и обслугу!
Как один, НАРОД, предложил свое хозяйство и имущество, для нужд войска!
Как один, НАРОД, принес клятву, не жалеть своих жизней, для защиты своего отечества!
 Потому как – МЫ НАРОД!
Потому как – МЫ СЛАВЯНЕ!
Потому как - МЫ НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ!
Потому как – предки нам завещали: МЕРТВЫЕ - СРАМУ НЕИМУТ!

Подготовка Ивельского княжества подошло к последней, главной стадии, от которой зависело все: вплоть до самого его дальнейшего существования.
 В таких случаях в народе глаголют: или победа, или – смерть! Другого - богами не дадено. Это понимали все. От мала до велика! Геройский подъём у народа, был высок, как никогда ранее.

Вот когда пригодился золотой запас в казне, надежно упрятанный в глубокие подвалы под княжеским теремом. Боярин Краснонос, главный хранитель казны, следуя повелению Великой Княгини, каждый день запускал руку в золотые закрома и доставал необходимое число слитков, для утоления ненасытного аппетита войны.
Но надо признать, что убыль их – была совершенно незаметна. Но только не для счетовода Никиты: каждый вынырнувший из подвалов брусок золота, немедленно и намертво закреплялся писалом в его расходном свитке.
Пять слитков ушло сыну боярыни Вереи. Он отвечал за закупку шелка, для пошива воинского нательного белья. Еще десять - ему же: заканчивалось красное полотно, из  которого ладили кафтаны и порты для нового войска. Пятнадцать крестиков и несколько рун в бересте.
Столько же получил городской голова Фиадор, который получил личное указание Великой Княгини, не скупиться при оплате горожанам, за поставку для нужд войска, свинины, говядины, птицы баранины. Всю эту живность гнали в загоны и клети, что возвели на краю дружинного поля.
Сорок слитков унес с собой старшина содружества оружейников – мастер Прокоп. Ему была срочно нужна болотная руда, для ковки мечей. Уже седмицу, каждое утро, к его загородкам прибывало не менее десятка возов из Смиглых трясин. Его кузни дымили не переставая и когда ветер дул в сторону города, жителям мнилось, что наступило лето и начались лесные пожары.
Маленькие люди Земляных гор, от золота отказались. За пять сотен самострелов и  пять тысяч болтов, которые они привезли в столицу, Демир рассчитался сукном и кожей, купленных за те же самые слитки у жителей Караньского хребта. Правду говорят: война для торговли – дело прибыльное!
Правда были и исключения: многие горожане отказались брать плату за живность, а на тех, кто взял – косились и плевали им вослед. Через день – другой, заплеванные бедолаги, пригоняли вновь домашний скот, но плату отказывались брать, даже если её совали им в руки.
 У всех просыпалась гражданская совесть!
               

                26.

Наполненные до отказа новинами и событиями, как мешки зерном осенью, короткие весенние дни, спешно меняли друг – друга. Казалось, что только вчера был понедельник, а глядь – и вот уже новая седмица приспела. Время летит – будто конь, сорвавшийся в галоп!
Утром, во время завтрака, Яков доложил, что ныне, поздно ночью, на новым постоялом дворе объявились полтора десятка важных чужеземцев. Кто они, с каких земель будут – пока неведомо: спят еще, после долгой дороги. Но судя по многочисленной охране и челяди – народ не простой и властью на родных землях - обличенный. Оставленные присмотреть за гостями люди, как только прояснится, что за гости к нам пожаловали и какова цель их визита, сразу будут с новинами в княжеском тереме. Хоть и съедает нутро любопытство, но надо подождать.
Унибор прислал голубя. До Векши он добрался без трудностей, встретили приветливо, хлебом солью одарила красна девица. Караул, в сотню гриден, приветил, как посла великого. Зело это по нраву пришлось!
С воеводой векшинским познакомился. Толковый. Зовется – Жук. Порешили, что без раскачки и промедления, выйдут на учебное поле. По черным стрелам, новин пока нет.
Через почтаря дошла весть, что посольство боярина Баксая, получила дозволение объявиться в становище секуртов: значит - скоро начнутся переговоры, а там и результатов ждать недолго.
Больше новин - Яков не принес. Но Ольге и этих хватило. Новые новины – лишняя головная боль. С теми, что уже есть, хорошо бы вовремя разобраться!
Особый интерес, конечно, вызвало сообщение о появление  в стольном городе, влиятельных чужеземцев. Подробности об их визите, она хотела бы знать в первую очередь. Эту задачу, она Якову и поставила.
Оставшись после завтрака одна, вернулась к себе в светелку и, первым делом, извлекла из шкафа, закутанный в меховую полость, свой родовой, или фамильный камень. Если бы у неё спросили, зачем ей он сейчас надобен – она бы не смогла ответить. Что – то её волновало, а вот, что – она толком не знала: просто в голове крутилась какая-то мысль, которая не давала ей покоя.
Камень, как камень. За время его покоя, ничего в нем не изменилось: та же картинка с той же улыбающейся троицей, те же два углубления, на чуть теплой, матовой поверхности. Все, как и раньше!
Стоп! Углубления, размерами и формой напоминающие  фасолины! Именно они, подспудно, не давали покоя Княгине. Что – то они ей напоминали, на что – то они были похожи! Но вот на что? На две пустых глазницы? На две выемки для подушечек перстов?
Всунула указательный и средний перст шуйцы в углубления, но ничего не произошло. А если  десницы? – и снова без результата. Не то! Да и размеры подушечек не совпадали с размерами гнезд.
После последнего, мысленно произнесенного слова, в голове что – то здвинулось: гнезда ведь могут быть для камней. Для небесных каменьев! Вот их форма, как раз, очень напоминала форму углублений!
В одно мгновение, на столе оказался мешочек с бесценными небесными каменьями. Оба легли в углубления, с каким – то хищным щелчком. Стало ясно: это их родное место. Углубления придуманы именно для них! Пустые глазницы превратились в зрячие очи!
Но пока, с родовым камнем ничего не происходило. Может, стал он немного теплее? Или это только кажется? Такое впечатление, что он чего – то ждет!
Наученная, предыдущим опытом осторожности, Воительница легонько, по очереди, провела перстами по адамантам: ничего не изменилось. Надавила на оба посильнее. Щелчок – и очи вновь стали глазницами. Новый нажим, новый щелчок – и камни вновь вросли в гнезда, как там всегда и стояли.
Все точно! Небесные адаманты, изначально, были предназначены для её фамильного камня, и вместе с тем – для убойного и мощнейшего оружия.
Теперь останавливаться нельзя! Надо досконально понять, как оно действует, какова её мощь. Тогда станет ясно: против кого и как его применять!
Настежь распахнула окно, приладила десницу с зажатым в длани родовым камнем, направив стреляющий торец в сторону далекой еловой рощи. Очи с адамантами смотрели в небеса.  Солнечный свет, падающий на темную поверхность камней, ныне, почему – то не дробился на разноцветные лучики. Адаманты, казалось, пребывали в спячке, или того хуже – умерли.
Осторожно поднесла шуйцу с перстнем Некомота, к теплому телу фамильной реликвии, зная наперед, что камни сейчас проснутся!
И она угадала! Адаманты стали оживать. На нижних, полированных гранях, появились яркие, разноцветные искорки и, собравшись в веселый хороводы, побежали по кругу, постепенно ускоряя свое движение. Наконец, хороводы сложились в многоцветные радуги, которые окольцевали оба камня и  превратили их в маленькие костерки, дивной, неземной лепоты!
И тут, словно набравшись сил, оружие заработало: из торца камня вырвался ослепительный, солнце затмевающий, бело – желтый луч! Но это был не тот луч, которым Воительница резала лед на Белыхе, готовясь к битве с дружиной Лиходеда: тот был не толще с вязальной спицы, а этот, в сечении не уступал древку тяжелого боевого копья.
Узрев отличие, Ольга вздрогнула всем телом, и вместе с ней дрогнул луч. Вдали послышался приглушенный хлопок и над рощей, на которую было направлено светящееся древко, закурился легкий дымок. Могильный, ледяной холод от перстня, прострелил шуйцу и спрятался где – то в голове.
Животный, ранее неведомый страх, захлестнул Великую Воительницу. Обгоняя все разумные мысли, сработала её природное чутьё на опасность: она резко и повторно прижала перстень к грозному и досель незримому оружию. Страшное, светящееся древко, мгновенно истончилось до толщины нити,  потеряло свою яркость и спряталось вовнутрь камня.
Ольга тяжко выдохнула воздух: она впервые за свою жизнь, увидела, как дрожат у неё персты! И не только: сердце, как у пойманного зайчишки, билось где – то внизу чрева.
Скоро отдышавшись, она взглянула в сторону густого ельника, куда было направлено жуткое древко. И от открывшегося вида – охнула!
Такого быть не могло, никогда, ни при каких обстоятельствах: тело молодого ельника, ровной, как стрела линией, рассекала просека, над которой еще стелился толи дым, толи туман. Хотя откуда мог взяться туман в середине весеннего дня?
Испытание подошло к концу. Небесные адаманты спрятались в мешочек, фамильный камень вернулся в объятия меховой полости, а Великая Княгиня, с большим удовольствием, опростала полный кубок столетнего меда. В отличие от камней – отдых ей был не положен! Прятаться и заворачиваться во что – ни будь, она не стала.

 Еловый подлесок,  рос на ровной, как столешница, возвышенности. Она упиралась в мелкую, холмистую гряду, поросшую старым, сосновым лесом. И до неё было - без малого две версты.
Просека, прорезанная световым древком неведомого оружия, была узкой, чуть шире груди её Бутона и была идеально прямой. Еловые лапы были срезаны настолько ровно, что казалось, конь идет по траншее, с тщательно обработанными землекопами, стенками.
Рана, нанесенная убийственным лучом ельнику, заканчивалась у каменой осыпи пологого холма. «Каменной осыпи» - громко сказано! Там где прошло огненное древко, камней не было напрочь. Вместо них были оплывшие каменные наросты, схожие с наплывами смолы, которые не редкость на вишневых стволах.
Что творилось здесь, в момент прохождения смертоносного луча – страшно представить даже в кошмарном сне!
Ольга приложила длань е такому наросту: он был еще теплым, хотя прошло уже достаточно много времени. А ладонь осталась чистой. Копоти не было. Камень не горел, он – плавился!
Да, страшное оружие попало в руки Великой Воительницы! И еще вопрос, смогла бы она его применить, в честном бою? Твердого и ясного ответа у неё не было. Вот, разве в случае возмездия?

Городской голова боярин Фиадор, был непривычно громогласен и торжественен. Красное, лоснящееся лицо, лучилось пониманием важности происходящего:
- Матушка Великая Княгиня! Позволь доложить тебе об одном событии, которое произошло не позднее сегодняшнего утра: - Голос Фиадора звенел как вечевой колокол. Очи блестели, как после хорошего кубка старого, крепкого меда:
- Вчера, поздно ночью, в наш стольный город прибыло важное посольство, из дружественного нам, Муранского княжества. А уже сегодня, перед полднем, они обратились ко мне, как к Городскому голове, с прошением известить тебя об этом. И нижайше молить тебя о встрече для важного и тайного разговора. По моим наблюдениям – народ прибыл непростой, властью, людским уважением, достатком отмеченный, хотя по одеже - того  не скажешь!
Остановились на постой, имея при себе несколько кованных сундуков, красными печатями опечатанных. В Новом постоялом дворе, что на подворье тайной службы вырос, запросили лучшие горницы и чтобы все - с окнами.
 Погодя, я выяснил, что прибыли они в Ивель с охраной в три десятка воинов. Все молодые и  при оружии. Разместили их от себя отдельно, в справном приюте, что в сотне сажень от их постоялого двора.
Но там они ночуют не все. Пятерка охранников постоянно несет караульную службу возле дверей посольских горниц, постояльцам не мешая, и не мозоля особо очи.
Вот такие новины я тебе доставил. Каков твой ответ, на их просьбу, им будет?  - Воительница усмехнулась:
- Ответ конечно им будет! Но прежде молви мне, отчего у тебя вид - словно у кота, которому целую миску сметаны под нос поставили? Сияешь, как медный грош, который начистили и хотят за два выдать! – Фиадор тоже растянул губы в улыбке:
- Глубоко зришь, Великая Княгиня! Ничто от твоих очей не скроешь, до самого донышка ими просвечиваешь!
Каюсь, раб грешный! Гордыня меня за свою Княгиню переполняет, потому как, по случайной случайности, посольскую тайную уразумел. И зело она меня обрадовала!
Прибыло посольство с одной целью: звать тебя на Муранское княжество! Предложить тебе Муранский стол и княжескую корону! – Фиадор от восторга блажил:
Что творится на белом свете! Прирастает землями и наливается силой княжество Ивельское, в преддверии большой войны. Боги на нашей стороне, поэтому множат ратную силу, для отпора кочевым супостатам!
Скажи, разве можно от такой вести, гордыней не переполниться, а сияньем - медному грошу не сподобиться? Душа человеческая, если шерстью не заросла, правду чует и от таких новин трепещет от радости. Петь желает!
Вот и я не смог скрыть счастья, узнав тайную цель посольства. На старости лет, не сумел от тебя упрятать, восторг меня охвативший! Прости старика, за мою слабость! – Фиадор, шмыгнул носом, потянул из портов носовой плат и принялся старательно сморкаться. Ольга торопливо протянула ему кружку с квасом. Просморкался, выпил:
- Так, что мне ответствовать посольству, когда я  ними встренусь?

Поутру, посланцы Муранких земель, вручили Княгине Ивельской, корону своего княжества.  Церемония прошла торжественно, с цветастыми речами, с вручением обязательных подарков от гостей, с клятвами в будущей верности и готовности присоединиться к святому делу защиты родных земель.
Великая Воительница, эти речи слушала в пол уха. Она, вместо этого считала, какой же раз по счету, в подобной церемонии, приходится ей принимать участие? Выходила, что в пятый: дважды ей надевали  Ивельскую корону, по одному разу - обменивалась клятвами с Гардой и Векшей.
 А если еще учесть принятие под свое крыло земляной народ – то получается, что в шестой. Нет, малорослый народ, корону ей не вручал, значит все - таки в пятый!
С удивлением подумала: надо же, я начинаю привыкать к прибыли золотых обручей на своей голове, принимаю это, как само – собой разумеющееся. Матерею, для себя незаметно! Только бы мне не впасть в напрасную гордыню!
И тут же отмахнулась от таких мыслей: не впаду. Мне это не грозит!

                27.

Эту встречу, она не ждала и к ней не готовилась. Именно поэтому, она стала для неё добрым подарком: под утро в стольный город прибыл, ответственный за строительство нового торгового центра княжества  – Слуд. Да не один! С ним явился глава рода подземных жителей – Правдогор, с четырьмя высшими своими сановниками и десятью воинами личной охраны.
После совместного завтрака, они перешли в зал, где Великая Княгиня, обычно принимала всех гостей и где обычно проводила собрания и переговоры.
Еще за завтраком, она обратила внимание на то, как глаголют между собой Слуд и Правдогор, как они с уважением относятся друг к другу. И это ей очень пришлось по душе!
К разговору она пригласила думских бояр Тихона и Багуту и самых видных купцов – Калошу, Серебряка и Анисима. Здесь же присутствовали Городской голова Фиадор, воевода Демир и, конечно, начальник тайной службы – Яков.
Первым, с отчетом о строительстве, глаголал Слуд.  В этом, со знанием дела, ему помогал, не кто иной, как Правдогор и глаголал он на языке славянском, над речью не задумываясь.
Речь Слуда, сладким нектаром, лилась на душу Ольги: торговая площадь полностью готова принять и продавцов и покупателей. Заканчивается строительство постоялых дворов, трактиров, лавок, приютов и ночлежек. Самый большой постоялый двор выстроил Микроха,  старый знакомый из Речных ворот.
Лабазы, амбары и склады – готовы к загрузке товаров. Огромные ледники ждут мясо, масло,  рыбу и птицу.
Построены просторные подмостки, на которых будут казать свое искусство песняры, танцоры, гусляры и скоморохи.
Построено помещение для пяти десятков воев, которых обяжут следить за порядком на самом торжище и в окрестных поселениях.
Назначен Мировой судья, который будет разбирать, как торговые, так и бытовые споры. Им стал, умудренный в жизни, представитель земляного народа.
Организована служба контроля мер и весов и тоже из подземных жителей. За неподкупность и правдивость назначенных – ручаемся, как я, так и Правдогор! Маленькие люди таких понятий, как «мзда», «обвес» и «обмер» - отродясь не знали. Закончил доклад, главный строитель, словами:
- Прими, Великая Княгиня, наши, с Правдогором, заверения, что не позднее первой седмицы травного (травный  - май), мы будем готовы принять первую ярмарку в новой, торговой столице! Можем, смело тебе враз побожиться: в грязь лицом – не ударим! – Ольга вновь отметила, что Слуд не отделяет себя от своего нового соседа, и это ей было по нраву! Очи зрели, что между ними сложились очень добрые, дружеские отношения. И как такому не радоваться?
- Ну что, уважаемые бояре и купцы! Доклад главного строителя, вы только - что выслушали. Мое повеление: первой ярмарке на новом торжище – быть! И в сроки, которые установит уважаемый Слуд! Дело теперь за вами! Поднимайте всех своих знакомых, родственников и друзей! Все товары – на будущую ярмарку!  И это касается не только нашего княжества, но и соседних. Посылайте почтарей, гонцов и глашатаев в Векшу, Гарду, Муран, Сикол и за речку к степнякам.
 Зовите всех: торги ожидаются великие и богатые. Веселья и товаров – всем хватит!
Следом за Слудом, слово взял Правдогор:
- Светлая Княгиня! Мой народ наслышан о том, что над нашим княжеством, нависла серьезная угроза. Враг не  дремлет и строит планы захватить наши благодатные земли. И ты, ведаю об этом, в неге не пребываешь! Готовишь войско и ополчение к решающим сражениям. Силу великую собираешь для отпора супостатам. Все народы, твоего нового княжества, к битве готовятся.
А про мой народ ты забыла? Или не доверяешь ему? Или считаешь слабым и никчемным?
А может мой народ не имеет права защищать землю, которая его приютила? Не заслужил? А может ростом не вышел? Или считаешь нас временщиками? Типа – пожили на этой земле, пока на ней царил мир  спокойствие, а когда над ней сгустились тучи -  плюнули на неё и побежали искать новую? Перекати поле?
Или мой народ в твоих очах низшая, бессердечная орда, которой человеческие чувства отнюдь неведомы? А может, ты и за людей нас не считаешь? Вроде, как кроты огородные, которым ты пожить на своих землях позволила! – Голос Правдогора, крепчал с каждым промолвленным словом. Ныне, он до отказа заполнил зал, бил по ушам, приобретал эхо, отражаясь от стен и потолка, а самое главное – обратил цвет лица Великой Воительницы в свекольный и заставил вскочить из – за стола, на ноги.
Грудь вздымается от глубокого дыхания, длани сжаты в кулаки, губы шевелятся, но гласа не слышно, очи мечут молнии….в пол! Страшно….. Жутко….! Вот – вот вспыхнет воздух, грянет раскат грома и наступит конец света! В ожидании его, все присутствующие, тоже вскочили со скамеек.
Но он не наступил. Великая Воительница смогла взять себя в руки. С неимоверным трудом! Белыми от стыда и ярости  губами, тихо, но чтобы было слышно всем – молвила:
- Прости, уважаемый Правдогор, мне мою невнимательность к твоему народу. Всему вина –моя занятость! О недоверии и недомыслии речь не идет. Каюсь, за свое верхоглядство: впредь,  никогда этого себе не позволю!
Загремел по полу, сбитый рукой Великой Княгини, серебряный кувшин, разбрызгивая вовсе стороны ароматный мед, заскрипели каблуки по мозаичному, деревянному полу: Великая Воительница покинула залу. Никому, не кивнув и ни с кем не попрощавшись.

В светелке было тепло, светло и уютно. Сбросив сапоги, Ольга сидела в кресле, ноги лежали на столешнице. Мозг, как ржа железо, разъедала обида на упреки Доброгора, обида на самою себя. Она понимал: дело все в том, что его речь была слишком смела, слишком непочтительна, слишком вольна и во многом несправедлива.
И тут – же одергивала самою себя: а разве она хоть раз, вспомнила о подземных жителях, об их существовании на её землях, в канун предстоящих сражений? – Нет и еще раз нет!
Про своих обычных подданных думала постоянно, строила планы по их подготовке ратной, о том, как их вооружить, как одеть, под каким соусом использовать в бою.
Все было так! А о маленьком народе, она действительно забыла напрочь! Наверное, потому, что не зрела в них воинов, из – за малого их роста. И тут же ожгла мысль:
- А отроки малой дружины: Лутоня, Карасик, Миловид и Кий. Разве они были богатырского роста? Отнюдь! Едва достигали семи пядей во лбу (семь пядей во лбу -114 см).****
А ведь именно они вступили первыми бой, с многоопытными нукерами хана Турана. И этот бой они выиграли, пусть и ценой своих молодых жизней.
 Не в росте дело: дело в духе! В преданности своей земле и своему народу! Героизм – к росту человеческому не привязан!
На душе стало еще горше. Острие обиды развернулось в другую сторону, в сторону её сердца. Быстро собралась, заседлала Бутона и направилась на подворье, тайной службы, где в приютном доме постоялого двора, остановились Слуд и Доброгор.
Горница была снята одна на двоих. Когда, предварительно постучав, Воительница вошла в неё – оба сидели за столом, Слуд - обхватив руками голову, Доброгор – подперев подбородок  кулаками, лежащим на столешнице и молча рассматривали вместительный глиняный кувшин и кружки, рядом с ним стоящие. С первого взора было ясно, что в кувшине не родниковая вода, а кое – что покрепче.
При неожиданном появлении Великой Княгини – оба вскочили с лавок и склонились в низком поклоне. Ольга осталась стоять у двери. Выпрямившись, первым заговорил Слуд: голос его был тихим и вкрадчивым. Смотрел прямо в очи, не мигая, но мягко и примирительно.

- Прости, Матушка Княгиня! Не ожидали мы твоего здесь появления, поэтому разор на столе не прибрали. Ты не подумай, что мы медами речь дерзкую и излишне вольную, сказанную моим другом Доброгором, празднуем!
 Отнюдь! Осуждаем! Он и рад бы был повернуть время вспять, и совсем по - другому перед тобой глаголать. Да только это ему не под силу!
Просьба у меня к тебе, Великая Матушка Княгиня! Ты уж не серчай на Доброгора и прости ему его недомыслие и дерзостные слова, сказанные в сердцах, но без всякой злобы. Его обиду, тоже можно понять, если очень постараться! – Речь Слуда прервал, молчавший досель – Правдогор:
- Что ты за меня глаголешь? У меня, чай, губы не ссохлись, да и в языке вашем я поднаторел, за время общения с тобой. Сам буду прощения просить у Светлой Княгини! - Воительница перебила:
- Не надо этого делать, уважаемый Правдогор! Это мне надо, перед тобой, повинно голову склонить! Ты ведь во всем был прав, а это значит, что вся вина лежит на мне. В чем я признаюсь, о чем я очень сожалею!
Поверь, выводы я для себя уже сделала и постараюсь, впредь такой черствости не допускать! Веришь мне?
- Полноте, Светлая Княгиня, прошлое ворошить. Моя вина в том, тоже присутствует и лучше будет, если мы, случившееся, отправим в лету! А разговор, о предстоящих битвах, зачнем заново.
Сразу скажу тебе главное, что прежде досказать не успел: располагай моим народом, когда сражения планировать будешь.
Конечно, конники с нас, как из гавна - стрелы наконечник! А вот стоя на земле, в одном строю с твоими воями, пользу можем принести - вполне ощутимую! Самострелы у нас осваивают - чуть ли не в грудном возрасте и не расстаются с ними до самой смерти. Причем, это касается, не только мужчин!
Многие женщины сподобляются, с сотни шагов, сбить яблоко с дерева. А некоторые – и ста пятидесяти!
Заканчивая свою речь, хочу обнадежить тебя, Светлая Княгиня: по первому твоему зову, мой народ готов выставить на битву, не менее десяти сотен подготовленных воинов обоего пола.
 При получении от тебя сигнала, будем готовы выступить через славянский час (славянский час – 90 мин), при оружии и полном снаряжении. - Княгиня, продолжая стоять у двери, ответствовала:
- Я так, обязательно и сделаю! Могу поклясться тебе в этом, славный Правдогор!

Занятие Воительницы рукопашным боем, которым она, уже полдня, занималась со спецами, прервал посыльной от Городского Головы Фиадора и воеводы Демира: вернулось посольство, ходивше в степи к секуртскому хану. С ними прибыл разведчик Якова, показывающий выдающиеся успехи, ранее упомянутый - Свисток.
Даже не смыв рабочий пот, и не сменив учебную одежду, Княгиня поспешила на дружинное подворье. Охрана привычно пристроилась в голове и в тылу.
Посольство еще полностью не разгрузилось. Возки стояли возле оружейного амбара. Лошадей уже распрягли и увели в конюшни, гриди с матом и хеками, тащили огромный сундук, больше похожий на маленький шатер, своими размерами. Распоряжался работами купец Умномысл, справный, бровями известный, в миру жестокий, но в княжестве признаваемый за свою честность. Народ его сторонился, но в доверии не отказывал.
Воительницы передала поводья Бутона подбежавшему гридню, а сама, в сопровождении другого, направилась в службицу Демира. Там её уже дали.
 Боярин Басай, Яков, Фиадор и Свисток - чинно сидели на скамейке возле стены. Воевода стоял рядом со столом, опираясь на край оконного проема. Лица у всех, выражали заметное волнение.
При появлении Великой Княгини, все встали и отвесили приветственный поклон. Она в долгу не осталась и без обычных приветственных речей, сразу перешла к делу:
- Чем порадуешь боярин Басай? Как прошла твоя посольская поездка? Есть ли успехи?
- Позволь мне, Матушка Великая Княгиня, ответ держать по – порядку, но с самого конца? Так мне будет сподручнее и полнее докладывать о своих посольских делах, а тебе будет проще задавать  насущные вопросы. Дозволяешь? – Ольга согласно кивнула:
- Как тебе будет удобно, уважаемый Басай! Лишь бы ты не упустил что – либо важное, что для нас имеет значение.
- Постараюсь в точности выполнить твое повеление! – Баксай  степенно разгладил бороду:
- По первости, прими ответные дары от хана секуртов – новоявленного владыки бескрайних  степей – Касыма! С наилучшими тебе пожеланиями, исходящими из самых глубин его сердца! – Ольга от удивления вскинула голову:
- Ничего не разумею:от какого такого хана Касыма? А куда запропастился Догмат? У них что, усобица? Власть сменилась?
- Нет ныне в бескрайних степях за Ратынью, хана по имени Догмат! Душа его переселилась в райские кущи, где поют сладкоголосые птицы и пасутся в траве ручные газели. Где из золотых фонтанов струится кумыс, а опахалами нагоняют свежесть, прекрасные гурии в прозрачных одеяниях и с голыми пупками. – Баксай вытер пот, выступивший на лбу:
- Фууууу! Ты заметила, Матушка Княгиня, как я навострился цветасто глаголать! Не хуже их знатных послов, которые у нас, изредка, объявлялись! А это еще та наука! Не каждому она по – плечу!
 А усобицы у них нет и в помине. Кончили хана Догмата, пришлые кочевники из посольства, когда он отправился проводить их до границы своих земель!  И его самого и сотню его личной охраны. Причем – ночью, сонными! – У Великой Воительницы от удивления раскрылся рот.

                28.

- Не томи душу, посол! Поведай нам все подробности вероломной расправы. Чем она вызвана и как кочевники посмели поднять руку на хозяина, у которого они гостили?
Как к смертоубийству своего хана, отнесся его народ? Где сейчас посольство кочевников? Погоню за ними ладили?
Я же глаголю тебе: не томи! Разве не зришь, что мы от нетерпения, скоро пузырями пойдем! Вон Яков, аж подпрыгивает от любопытства! Ведай: мы все готовы внимать! – Но Баксай, как бы подогревая интерес присутствующих – не спешил менять свое степенство на скороговорку.
Отведал холодной, колодезной водицы из ковша, промокнул усы и бороду и только после этого продолжил:
- Матушка Княгиня! Позволь слово молвить разведчику Свистку. Услышь часть ответов, из первых уст, а не мною пересказанные. – Взоры присутствующих обратились к удачливому разведчику. Тот встал, оправил боевой пояс, откашлялся гулко и начал свою речь:
- Отвечу, на те пытания, какие я разумею и в коих я твердо уверен. А начну с разлада, что приключился ночью в белом шатре Догмата. Получены они от раба Бугета, нашего земляка.
 Поначалу народ судачил, что посол затребовал на ночь у хана – его шестую жену, уроженку становища. Хан воспротивился, поскольку та была на сносях, а к своему потомству, как к на свет уже появившемуся, так и к будущему, относился бережно, по человечески. В обиду, жен и детей – никогда не давал!
Предложил взять любую другую, какая без пуза ходит. Но посла, такой ответ Догмата обидел, и принялся он лаять на хана, аки собака подзаборная. Слово за слово – схватились за кинжалы.
Но распрю быстро погасили. Карабулак, а так звался посол, отвел душу, под приветственные крики пирующих, на младшей жене Догмата и вновь сели пить кумыс от черных кобылиц.
Но, толи, не так была ласкова и искусна одиннадцатилетняя жена хана, толи посол выпил лишнюю пиалу кумыса – разговор вновь вернулся к брюхатой и поэтому запретной, молодухе.
Посол начал объяснять Догмату, что опасность плоду – никак не угрожает, что кочевники, в отличии от степняков, никогда не ложиться на женщину сверху: для своей утехи, они ставят её на четвереньки и пристраиваются к ней – сзади. Давления на живот – никакого!
Но кумыс подействовал не только на посла, но и на хана. Он начал кричать, что кочевники уподобляются грязным животным, что только них, самец кроет самку, подбираясь к ней  для этого – со стороны хвоста. А поскольку у его жен хвосты не растут, то поганить их, он послу не позволит!
Снова схватились за кинжалы и их еле – еле растащили в разные углы шатра. Догмат, войдя в раж, орал, что никогда не будет помогать тем воинам, которые своих женщин пялят сзади, уподобляясь хрякам и быкам.
А вот такое сравнение – уже было серьезным оскорблением для всего кочевого народа! За ножи схватились не только посольские, но и их многочисленная охрана, причем с обеих сторон. Как удалось избежать резни в этот раз – одним богам известно!
Наутро, посольство покинула становище, а не протрезвевший Догмат, вызвался их провожать.
Затаившие на него злобу кочевники, с таким исходом дела, согласились, но в отличии от хана степного, ни о каких примирениях не помышляли. Наоборот: они вынашивали планы кровавой мести!

Возвращения хана ждали четыре дня и четыре ночи. Не дождавшись – сильно озаботились и отрядили две сотни нукеров на поиск пропавшего хана.
Через седмицу в становище привезли тело Догмата и сотника Амира. Остальных побитых воинов, захоронили там, где они встретили смерть от вероломных кочевников. – Свисток замолчал, но его речь продолжил Баксай:
- Страшное известие, всколыхнула поначалу стойбище секуртов, а затем, степным пожаром, распространилось по всему правобережью Ратыни. Котел народного возмущения забурлил, и если бы с него вовремя не сняли крышку, то каша людского гнева, выплеснулась бы наружу.
Три дня и три ночи, в ближних и дальних малых стойбищах, народ не уходил с центральных площадей, требуя скорой расправы над подлыми кочевниками. Горячих голов, в которые вместе с кровью, поступала собственная моча – было предостаточно!
Конные толпы, состоящие из мужчин и женщин всех возрастов, отроков - восьми тринадцати зим отроду, стали стягиваться к главному стойбищу. Назревал стихийный, самоубийственный поход против кочевников и казалось, что остановить его невозможно. Но это только казалось!
Нашлась одна холодная голова, которая смогла доходчиво объяснить пагубность поспешных, неподготовленных выступлений. И эта голова оказалась у молодого Касана, племянника самого хана Турана.
Речь его, перед стихийным сходом, была долгой и пламенной. Удалось ему остудить горячие головы и нарисовать вероятный исход такого похода, а именно – полное уничтожение степного народа!
Разумное, мудрое и дальновидное видение скорого будущего, послужило холодным дождем, на головы собравшихся. Сначала они успокоились и задумались, затем переговорили между собой, и в итоге – посадили Касана на белый войлок. То, по их законным, означало, что они признали его превосходство над ними и провозгласили его – Великим ханом!
С тем и разъехались по своим малым становищам и улусам. А на другой день, наше малое посольство, вошло в шатер нового хана.
У Муранцев, есть хорошая поговорка: не было бы счастья, да несчастье помогло. Ну, прямо о нас сказано!
Не потребовалось нашему посольству прилагать усилия, чтобы не допустить союза степняков и кочевников и удержать секуртов, от их совместного похода на наши земли. За нас все это, сделали наши боги! Кочевники стали кровными врагами для степняков! Ни о каких совместных походах – даже речи быть не может!
 Более того. Матушка Великая княгиня! Передаю тебе предложение Хана народа секуртов – Касана, о совместных действиях по изгнанию кочевников их степей правобережья!
Он отлично понимает, что ему одному сделать это – не под силу. По данных его соглядатаев, уже сейчас, войско хана кочевников Кадыра, насчитывает более десяти тысяч нукеров, а к середине лета, он ожидает прибытия основного пополнения и тогда, численность его войска достигнет двадцати пяти – тридцати тысяч воинов!
Против такой силы воевать Касану – равнозначно пятилетнему отроку, выйти без оружия, супротив матерого медведя. И то, в этом случае, отрок, будет иметь больше шансов на победу!
Касан, Великая Княгиня, просил настоятельно подумать о его предложении и свое решение, сообщить ему незамедлительно!
Даже в случае твоего отказа, он все равно выступит против Кадыра: древний закон кровной мести – требует от него такого действа. И это будет – не позднее месяца изока (изок – июнь).
А подарки хана Касана, в знак уважения и мирного соседства – в кованом сундуке!

Долго, очень долго, сидели Великая Воительница, Демир и Яков в полной тишине. Каждый думал об одном и том же. Вести боярин Басай привез добрые, обнадеживающие. Вести, которые отчасти слабили накопившееся напряжение, но никаким образом не снимающие угрозу скорой войны. О благодушии и расслаблении – речи и не было!
До изока – еще две с половиной луны, и как сложатся отношения Касана и Кадыра, еще большой вопрос. Как говорят – бабка надвое сказала! Чужая душа – потемки. С тем – и расстались.

Жажда была вполне переносимой, но желание выпить чего – нибудь холодного и терпкого, явственно присутствовала. На приставном столике, в трех шагах от лежанки, на которой, в разнеженном состоянии валялась Воительница, стоял большой, запотевший кувшин медового кваса. Казалось бы, чего проще: сделай эти три шага и кувшин – вот он. Пей – не хочу!
Но сделать их, мешала та самая нега, в обнимку с обыкновенной ленью. Вставать и идти к столику – категорически не хотелось.
Подложив, для удобства, пузатую подушку под спину, Ольга, с каким – то веселым интересом, взирала на кувшин и серебряный кубок, стоящий с ним рядом:
- Какая жизненная несправедливость! Почему я должна подниматься, шлепать босыми ногами по полу, наливать квас в кубок?   

Почему кувшин сам не нагнется, не наполнит кубок? Ведь стоят они рядом, ходить никуда не надо! А кубок, возьми да подлети ко мне: и ему хорошо, и мне приятно! - Детская забава раззадоривала. Ольга, как наяву, представила себе всю игрушечную картину: вот кувшин поднялся над столиком, к нему, поближе, подвинулся кубок, кувшин наклонился… и запахучий квас устремился в серебряною нутро. Она улыбнулась и вздохнула: чудес не бывает!
В следующий миг, кувшин поднялся над столиком, к нему, поближе, подвинулся кубок, кувшин наклонился…… и квас, распространяя по светелке запах меда, устремился в серебряное нутро!!
Наполнив его почти до верха, кувшин вернулся на столик, а кубок, медленно, стараясь не расплескать содержимое, поплыл в сторону лежанки. У Воительницы, от изумления, остановилось дыхание, и отвисла нижняя челюсть: Такого быть не может! Я что, сплю и грежу?
Но нет! Запах меда усилился и защекотал ноздри: кубок остановился на расстоянии вытянутой руки от её губ. Ольга, как во сне, протянула руку, взяла и поднесла его к губам.  Вкуса меда, она не почувствовала! А он, освободившись из перстов, также медленно, вернулся на столик. На свое место!
В чудеса она давно не верила, но во рту вдруг проявился пчелиный, временем закрепленный, явственный аромат:
Я схожу, или уже сошла, с ума! Жаль, что все происходит так буднично: без колик в животе, без шума в ушах, без молний в голове. Наверное, так все должно быть? Но тут, же спохватилась: а привкус во рту, который она и сейчас ощущала?
Уселась поудобней, и вновь уставилась на кубок и кувшин. Снова представила череду набора кваса и мысленно скомандовала: - Наливай и неси! - Кувшин начал подниматься над столиком.
Через некоторое время, квас подкатил к самому горлу. Возникло стойкое опасение, что она, больше в своей жизни, на квас даже смотреть не сможет. Не то, что пить! Пришлось переключить внимание на другие предметы.
Сама по себе загорелась сальная свеча в подсвечнике, весящем на стене. И сама по себе погасла. Снова загорелась и снова погасла.
Меховая безрукавка, лежащая на скамейке – перекочевала на лежанку.
Меч – кладинец, самостоятельно покинул ножны, повисел в воздухе и нехотя отправился назад, восвояси.
Румяное яблоко, послушно перебралось из деревянного блюда, ей в руки. И от этого показалось еще сочнее и слаще!
Но вот остановить в полете, первую весеннюю муху, залетевшую в открытое настежь окно, почему - то не удалось. Попробовала заставить невеликого таракана, свергнуться с полки – и опять неудача. Догадалась: сила её мысли, на живых существ, не действует!
Далее – заставила веник подмести мелкий мусор, который она занесла в светелку на сапогах. Получилось. Но очень медленно он мел и не очень чисто.
Подняла боевой нож из ножен и заставила его воткнуться в стену. До стены он долетел, но воткнуться – силы не хватило: скорость полета не та! Надо её увеличить, а как??
В  безрезультатных попытках прошли пол – часа, а нож летел все также медленно, не спеша потревожить стену и вонзиться с силой в бревна.
Наконец получилось! Клинок врезался в дубовый брус с такой мощью, что наружу посыпался мох, которым конопатят пустоты.
Секрет состоял в том, что сначала нужно было поднять нож в воздух, а только потом, выстрелить мыслью с такой силой, чтоб после такой команды, в голове, некоторое время, стоял сплошной гул и  треск. Который, в общем – то, проходил быстро и не оставлял после себя последствий.
Зато точность его полета, была удивительной и не отклонялась и на сотую долю вершка, от указанной ею точки.
 Повторила свои попытки с метательным копьем: получилось даже лучше. Копье тяжелее ножа, поэтому отдавая команду на бросок – не надо было так сильно напрягать мысль. Для того чтобы воткнуться в стену, ему хватало и меньшей скорости в полете.
Стены светелки имели вид щитов на дружинном поле, где гриди отрабатывали искусство стрельбы из луков. Но Воительницу это несколько не смущало. Знала, что Сивко, приведет в порядок светелку, не позднее завтрашнего дня.
Так, неожиданно для самой себя, Ольга, без посторонней помощи, открыла врожденное в очень далеком детстве и активированное много позднее, через перстень, качество: которое в той жизни называлось – телекинез. Но этого слова она не знала.

                29.

При подходе к залу, где спецы занимались рукопашным боем, Ольга услышала разномастный говор, который доносился из – за неплотно закрытой двери раздевалки, где они переодевались, в удобное для жестких схваток, одеяние. Признав голос, только – что вернувшегося из – за речки Свистка, замедлила шаг а потом и вовсе остановилась перед дверью. Свисток продолжал глаголать, с невидимым ей собеседником:
- Вот ты, Матвей, коренной уроженец стольного города, чем ты зело кичишься. И, как мне кажется – почем зря! Как же: ты – образованный столичный светочь, а мы, уроженцы других мест, далеких от Ивеля – неотесанная деревенщина, обученная лишь хвосты быкам заносить!
Может оно и так, не хочу с тобой спорить! Но вот ты, умница, скажи мне: когда идешь в отхожее место или в кустики, ты какой рукой задницу подтираешь? Шуйцей, аль десницей? – В ответ послышался слегка гундосый, насмешливый голос:
- Мнится мне, что более дурацкого вопроса, я в жизни не слышал. Но я отвечу: десницей! Вот только в толк не возьму: тебе это зачем знать? Для твоего ума – это никакое не подспорье! – Вновь голос Свистка:
- Э нет, брат, не скажи! Для меня это не просто важно, а очень важно! Я ведь во всем стараюсь походить на вас, столичных жителей. Для этого и сравниваю свои поступки - с твоими, и яснее вижу свою глупость по сравнению с твоим умом!
Я вот, досель, если нужда образовалась, а отхожего места поблизости нет, тоже посещал кусты. Но, в отличие от тебя, я, недалекий умом, задницу подтираю мягким лопушком; а в отхожем месте – пучочком намятого сена.
Я, глупый, ранее считал, что персты, дерьмом поганить – негоже. Ими ведь, опосля, хлеб брать придется! А ныне, после твоих откровений, я еще раз убедился в своей темноте и скудомыслии! Правду глаголют люди: век живи, век учись! – Последние слова, удачливого разведчика, утонули в таком громе молодецкого хохота, что дверь раздевалки, сама, раскрылась нараспашку!
Открывшаяся перед очами картина, впечатлила Великую Княгиню: человек десять спецов, катались по полу, держась руками за животы. На скамейке сидели только двое: Свисток, с невозмутимым выражением на лице и красный, как свекла – широкоплечий увалень, который…. тоже, взахлеб, смеялся!
 Она тоже улыбнулась, что с них возьмешь? Молодо – зелено! Жизненная сила так и прет наружу. Ныне – через смех выплеснулась. Не самый плохой выход для себя отыскала!
- Ну, что, витязи! Рада, видеть ваш настрой на  предстоящие занятия. С той же самой улыбкой на устах, куда как проще строгать носами бруски на помосте! В раздевалке, вы всласть повеселились! Предлагаю продолжить веселье, построившись кругом, кольцом, скобой, подковой, название для строя, придумайте сами - против меня единственной. Обещаю: грусть вам не грозит! – Посторонилась, пропуская спецов в помещение для занятий.
По прошествии веков, такое занятие стали звать, не иначе, как - матер  класс. А ныне – спецы, против Великой Воительницы.
Такого занятия рукопашным боем – до ныне, зал не помнил. Воительница, посреди помоста в гордом одиночестве, напротив – когда двадцать, а когда и по - более крепышей, уже знакомых с азами рукопашного боя.
Вот тут, самое время заменить, никому не известное понятие, мастер – класс, на всем понятное и знакомое – избиение младенцев.
Спецы, в начале, пробовали работать боевыми двойками. Получалось плохо: выстаивали на ногах несколько мгновений, а потом, со стонами и охами, на карачках или ползком, покидали настил.
Изменили тактику. На помосте, одновременно, появилось две двойки. Результат – тот же!
 Три двойки! Четыре! Изменялось только время пребывания на помосте. Пока уползал последний из бойцов – время проходило больше.
Нет! Время, которое затрачивала Воительница на каждого поединщика, не изменилось, но когда их одновременно на помосте восемь…… Вот то – то и оно! Последнему из них, приходилось немного ждать своей очереди. Но исход схватки был один: охи – ахи, приглушенные стоны, восторженные проклятья – и на карачках за пределы помоста!
Через некоторое время, желающих, повторно выйти на поединок – значительно поубавилось, а вскоре, и вовсе сошло, на нет. Воительница работала предельно жестко, без оглядки на синяки и ушибы. А как иначе? В заправдешном бою, будет еще хуже и страшнее: там тебя будут стараться не свалить, а просто - УБИТЬ! Вот и вся сермяжная правда! С ней - надобно свыкнуться. Она должна накрепко войти в голову!
Их главный начальник, Ратища, скромно стоял в стороне, и молча наблюдал за «избиением младенцев». Сам он на помост не вышел, да и Воительница, его туда не приглашала. Зачем подрывать авторитет наставника?
Помощь, присутствующего на занятиях лекаря, никому не понадобилась. Легкие вывихи, спецы могли вправлять самостоятельно, а на ссадины и кровоподтеки – никто внимания не обращал.
Тому, они были уже обучены! 

Внизу, саженей в пятидесяти, стелилось сплошное море верхушек столетних сосен. Ольга летела медленно, вовсю наслаждаясь безветренной, солнечной погодой. А куда и зачем спешить? Она ведь поднялась к небу только для своего удовольствия и без всякой цели! Просто скучно и тоскливо стало в четырех стенах. Особых забот и хлопот – не предвиделось, а тут еще такая дивная погода!
 Вот и потянуло в лес, поближе к природе, к хвойному аромату, к бирюзовому, без единого облачка небу, к чистейшему воздуху, которым невозможно надышаться.
Думалось легко, мысли текли спокойно, не сталкиваясь, и не обгоняя друг – друга, словно льдины в разгар весны. А думать было о чем:
- Подготовка войска, к скорому вторжению кочевников, идет полным ходом, причем, не только в Ивеле, но и в Векше, Гарде, Земляных горах. На прошлой седмице, началось обучение ополченцев, собранных под рукой Икутара в Игреце.
В недавно примкнувшее Муранское княжество, отправились сотники Таран и Маслюк, для подготовки тамошней дружины.
На сменную, круглосуточную работу перешли оружейники мастера Прокопа и швеи боярыни Вереи. Оружием и снаряжением, войско будет обеспечено.
На Ивельской пристани, заложены сразу три струга, которые, по своим чертежам, строят иноземные корабелы. На Игрецкой пристани, по сходу льда, будут спущены две огромные ладьи для перевозки войска. По весне будут заложены еще три таких же, и четыре – торговых.
Подземные люди нашли и предложили залежи железной руды. Не в болотах, а под землей. Причем, чтобы добраться до них – достаточно снять всего два десятка вершков грунта! Прокопу доставили пять телег из раскопа – он чуть с ума не сошел. Выход железа из той руды, был вдвое больше, чем из болотной, а само железо, при ковке, почти не имело пузырей и раковин! Соответственно и булат, кованный из этого железа выходил, имея куда лучшие свойства.
Собранные в единую ватагу писцы и богомазы, нарисовали более двух сотен красочных картинок, где были указаны свои и чужие земли со всеми подробностями: вот река, а вот ручей; вот овраг, а вот горушка; вот тропа, а вот дорога; вот капище, а вот пристань! И работы продолжались!
Лечцы, собранные в единый отряд, набрали силу. Сдружились с Женским Обществом Милосердия, которое знатные женщины Ивеля, переняли от женщин Гарды. Ныне они уже располагали тремя сотнями сиделок и сотней санитарок, готовых по первому зову, следовать за войском.
Казна княжеская не оскудела, хотя золотых слитков поубавилось. Экономить и скаредничать золотым запасом, пока не требовалось.
Приятный и степенные мысли прервались: шуйцу ожег холодный заряд. Через мгновение, он повторился: еще более колючий и жесткий. Воительница, неосознанно, вильнула в сторону, вглядываясь в хвойную подстилку. А откуда еще могла прийти опасность? Но ничего, заслуживающего внимания, не приметила.
Вновь удар холода через шуйцу! И тут же посвист возле правого уха. Что это было? Ольга перевернулась на спину, силясь разглядеть тревожный предмет, просвистевший возле самого уха.
И разглядела: стрела была на излете. Вот она, потеряв скорость, клюнула наконечником вниз, и плавно устремилась к земле. Поймать её в обратном полете, не составило Воительнице особого труда.
Одного взгляда хватило: оперение стрелы – было черным! Кровь забурлила и ускорила свой бег по венам: если есть стрела, значит и стрелок где – то внизу, рядом. Далеко уйти после выстрела, он не мог, просто бы, не успел!
Во что  бы то ни стало, необходимо обнаружить его, взять в полон, живым. Тогда на многие вопросы, которые волновали Воительницу в последнее время – появятся вразумительные ответы!
Резко увеличила скорость и опустилась ближе к земле. Теперь она летела не выше пяти саженей от верхушек леса и внимательно всматривалась под густые кроны сосен. Но, пока, ничего примечательного незрела.
Воительница сосредоточила все свое внимание, стараясь, хотя бы примерно, определить место засады стрелка, где он мог бы затаиться. Восстановила в памяти траекторию полета стрелы, продлила её до земли и довернула полет влево. И тут же его увидела: по малоприметной звериной тропе, вглубь леса, постоянно оглядываясь, двигался одинокий всадник. Скорость была небольшой: мешали ветви и сучья деревьев, росших вдоль тропы. Расстояние до него – шагов сто пятьдесят.
По широкой дуге, Ольга пошла на обгон: нападать на него со спины - категорически не хотелось. Было желание заглянуть ему в очи!
Обогнав всадника саженей на сто, опустилась в центре небольшой полянки, которую он миновать никак не мог, и затаилась за стволом одинокой, корявой березы.
Ждать незнакомого противника долго не пришлось: о его приближении, пульсирующим холодом, предупреждал перстень иноземного купца Никомота.
Появившись на краю поляны, незнакомец повел себя вельми странно: остановил лошадь и стал внимательно осматривать деревья и кусты росшие, как на самой полянке, так и вокруг неё.
Оглядевшись, сделал то, чего Ольга, никак от него не ожидала: спрыгнул с лошади, обнажил меч с длинным, узким лезвием и направился, прямиком, в её сторону. Такого быть не должно! Не мог он её узреть за стволом березы!
Тем не менее – противник приближался. Далее ей укрываться за стволом, смысла не было и Воительница, на ходу доставая меч из – за спины, вышла ему навстречу. Незнакомец, не останавливаясь и даже не замедляя шага, достал из – за  голенища широкий, кривой нож и зажал его в шуйце.
То же самое сделала Ольга, только нож у неё был поменьше и не такого устрашающего вида. Когда между ними расстояние сократилось до нескольких шагов, Воительница узрела очи противника. Пустые, равнодушные, какие – то нечеловеческие, и от этого, более страшные. По спине пробежал неприятный холодок, ранее её незнакомый.
Кладинец, разрезав пропитанный хвойным ароматом  воздух, встретился с мечом противника. В сторону выстрелило несколькими искорками. Еще взмах и еще искорки! Еще выпад - и тоже без результата! Воительница поняла, что меч незнакомца, не уступает ни в чем кладинцу, и что их делали похожими способами.
Более того: с первых мгновений схватки, к ней пришла холодная уверенность, что такого соперника, в бое на мечах – она еще не встречала! Конечно, она двигалась значительно быстрее, и удары наносила значительно чаще. Но вот чудо! Противник, пропуская её выпады, каким – то непостижимым образом успевал отражать их или движением своего клинка, или наклоном корпуса. Причем, он делал это в последний миг, когда, казалось, что удар уже достиг своей цели.
Клинки чертили в воздухе замысловатые фигуры, издавали сухой звон и сыпали искрами, когда сталкивались, но чаще – рубили пустое место, и резали воздух.
Уйдя от прямого выпада противника, Воительница крутнулась в сторону и оказалась за его спиной. Незнакомец еще разворачивался к ней навстречу, когда она нанесла косой, неотразимый удар в область шеи. Все! Поединок окончен: от такого удара – спасения нет! Но…..
У Ольги, от изумления, очи полезли на лоб: такого не может быть никогда!
Туловище соперника осталось неподвижным, а вот шея, вместе с головой, откатилось с плеч за спину, оставим зазор между лезвием меча и горлом - на толщину человеческого волоса! И тут же вернулась на привычное место!
В следующий миг, сама чуть не стала жертвой рубящего, коварнейшего удара. Снизу – вверх, между ног, прямо в лоно! Спасла нечеловеческая реакция и гибкость тела: кувырок через спину назад и следом – два кульбита через голову вперед. И она оказалась уже вплотную с противником.
Засапожный кинжал, с каким – то металлическим хрустом, вошел в правую подмышку бойца. Раздался громкий треск, полыхнуло невеликое пламя, и в нос Воительницы ударил запах паленой шерсти и еще чего - то незнакомого, но явно – горелого. Тело соперника скукожилось, как то оплыло, завалилось набок и загорелось, распространяя еще более смрадный запах.
Ольга стаяла, пораженная случившимся и сжимала рукоять засапожного кинжала: клинок напрочь отсутствовал. На невеликой гарде, остались, только капли расплавленного метала и густой налет копоти.
Привыкший, казалось бы ко всему, организм Воительницы – взбунтовался. Через мгновения, желудок очистился, но рвотные позывы, еще долго терзали тело и успокоились лишь тогда, когда она набила полный рот сосновыми иголками.
Выплюнув зеленую, вязкую и горькую слюну, она поняла, что организм пришел в норму:
- Пора работать, пора искать ответы на многие неясности!

                30.

На месте поверженного соперника, чадил смрадный костерок. Тело врага сгорело полностью, но еще продолжали тлеть остатки одежды и обуви. Скалился обугленный череп, белели лишенные плоти ребра, на которых догорали остатки снаряжения. Но вот чудо: в глазницах блестели, нетронутые огнем и жаром – очи. Воительница присела на корточки, чтобы лучше разглядеть несуразицу и даже осторожно потрогала их перстом.
 Точно: это были очи: тот же овал, тот же белок, тот же зрачок,  но к человеческим, они никакого отношения не имели.  Застывшим, твердым, слюдяным взглядом они глядели в мир, но его не отражали.
Кости скелета – были совсем не кости. Они имели иную природу, и создал их – иной творец. Чего – чего, а скелетов и костей, за свой век, Воительница навидалась вдосталь.
Дланью, обряженной в боевую рукавицу, попробовала сломать, масляно блестящее, ребро. Получилось без особых усилий. Очевидно, жар сделал его податливым и хрупким.
На сломе видно, что кость была не такой, как у человека: она была полой! И внутри у неё, ясно просматривались какие – то прозрачные трубки, непонятного назначения. Далее копаться в костях скелета, Ольге не хватало сил. Это работа спецов Якова.
Интерес вызывал меч незнакомого бойца. С виду – меч, как меч. Навершие рукояти украшал невзрачный, полупрозрачный камень серо – желтого цвета. На основание клинка, нанесена какая – то надпись незнакомыми рунами, внешне очень похожими на те, что нанесены на лоскут, который обнаружил Соколик на теле убиенного на Игрецком тракте.
 Но не камень и гарда привлекали внимание Воительницы – клинок!! Уж очень нездешним он выглядел. Уроженцем не наших земель! Отличия его, от клинков здешних мастеров, бросались в очи даже неискушенному в оружии человеку.
И первое – цвет булата. Такого насыщенного лазоревого отлива, не уступающего небесному, который можно зреть только ранним утром,  Ольга - отродясь в свой жизни не зрела!
Хотя нет! Таким насыщенным цветом, обладало оперение синей птицы, которую когда - то  встретила, возвращаясь с озера Круглого, после освобождения князя Романа.
Второе и третье отличие: длина и ширина клинка. Он был, почти, на пядь длиннее обычного и на половину вершка – `уже (пядь – 17,8см; вершок – 4, 45см). Ни один нынешний мастер – оружейник, не возьмется ковать булат из полосы, такой длины и ширины!
И последнее: видимость такого насыщенного цвета, клинку придавала идеальная, до невозможности, зеркальная полировка его поверхности. На ней не проглядывалось ни единой точечки, ни единой волосинки, ни единой зарубки. И это - после только – что прошедшего поединка!
Крепость самого клинка и качество полировки – в голове не укладывалась!
Еще раз, еще более внимательно осмотрела место недавней схватки, но белее ничего интересного не узрела. Лошади, которую незнакомец оставил в начале поляны, тоже видно не было. Зато, в том месте, она обнаружила ножны, принадлежавшие странному мечу: простые, с редкой железной оковкой. Упрятав в них меч, закрепила трофей за спиной, рядом со своим кладенцом.
Пора и восвояси: послеобеденный Ярила, спешил спрятаться в лесу, между вековыми соснами. Завтра, поутру, здесь будут Яков и Соколик со своей командой. То, что она, при осмотре места поединка, ничего не обнаружила, еще ни о чем не говорит: сыск – не её призвание.
Желательно отыскать еще и лошадь: в седельные сумки, если они там есть, любопытно будет заглянуть. Да и обгоревший скелет, вызывает больше вопросов, чем ответов.
Оттолкнулась от земли и взмыла в воздух. Настрой резко пошел вверх: быть птицей ей нравилось куда больше, чем ходить по земле. Ласточка, в её понятии, всегда выше, чем ходящие по твердыне, двуногие и четвероногие.

Яков и Соколик, долго разглядывали черную стрелу. Гнули, нюхали, разломили на две половины и вынуждены были признать, что это такая же стрела, над тайной которой они безрезультатно бились.
Соколик загорелся до такой степени, что был готов ехать к месту схватки - немедленно. Скорая темень и неблизкая дорога, его не смущали. Яков, к его чести, был более сдержан и события не торопил. Выход назначил – сразу после рассвета.
Покидая трапезную Великой Княгини, живо обсуждали события дня и при этом, их мнения редко совпадали.
В том, что новины не заставят себя долго ждать – Воительница не сомневалась. Не тот был настрой у её тайной службы, чтобы придаваться унынию и долгой раскачке.

Вода в дубовую кадку, была налита не позднее сегодняшнего дня, но аромат лепестков роз, еще  сохранялся, хотя и ослаб.
Ольга лежала на дне. Над водой торчали её ступни с розовыми пятками. Свежая колодезная вода, богатая воздухом, с лихвой насыщала организм. В душе царило согласие и умиротворение.
Смыв легкую пыль дороги и пот поединка, насухо обтерлась жестким, льняным полотнищем, облачилась в синюю поневу со свободным подолом и широкими рукавами и направилась в светелку. Но на пороге замерла и нахмурила брови: на скамье, возле стены, сидел Яков.
Колени сведены вместе, спина прямая, будто аршин проглотил, лицо отмечена печатью нешуточной надежды. Какой? Догадаться было нетрудно!
Было понятно, что пока она нежилась в кадке - он воспользовался тайным ходом. Но почему она ничего не слышала? Так уж сильно расслабилась?  Или стареть стала?
 Наврятле! Скорее  начальник тайной службы и вместе с теме полюбовник, навострился поднимать люк подземного хода – совершенно бесшумно.
Про себя усмехнулась: надо же, Яков, своим нежданным появлением, угадал её зарождающее желание, которая посещало всегда, после того, как она покидала кадку с холодной водой.
Теплая волна прокатилась от головы до лона, мимоходом затронув, мгновенно набухшие соски. Складка, собравшаяся между бровей, начала разглаживаться, но в голосе это не отразилось:
- Не много – ли ты себе стал позволять, многоуважаемый глава специальной службы – свет Яков? Что – то я не упомню своего дозволения тебе, являться ко мне в девичью светелку, всякий раз, когда твой безмозглый колышек, начинает не умещаться в твоих праздничных, бархатных портках. И заметь: без всякой, на то причины! – Якова, как сдуло со скамейки:  он уже стоял, в струнку вытянувшись и прижав локти к бокам.
Ликом красный, весь такой напряженный, как только – что упомянутый, Великой Княгиней – колышек. В очах – отчаяние сменило надежду!
Опасение того, что со здоровьем полюбовника может случиться непоправимое, заставило Ольгу убавить железа в своих словах:
Ну, ладно, чего уж там! Пришел, так пришел! Не прогонять же тебя, бедолагу, проделавшего такой трудный и тайный путь! Вон, с дланей, еще песок не осыпался!
Бегом в кадку, пока вода после меня не остыла. К твоему возвращению – ужин будет стоять на столе! – И улыбнулась: - Обильный и сытный ужин!
Ничто так не подкрепляет мужскую силу, как острый, красный перец и белужья икра! Все это, на столе, будет присутствовать в большом количестве! А силы тебе, возможно, понадобятся! – Гремя сапогами, Яков исчез за дверью подсобного помещения.

Обещанные яства, и не только они, заняли свое место на белой, льняной скатерти с красными петухами. В светелке было слегка прохладно: по случаю теплого, весеннего дня, печи, в княжеском тереме, топить перестали.
Две сальные свечи, одна в подсвечнике над входной дверью, вторая – на столе, разбрасывали колеблющийся свет по потолку и стенам. Разбирать руны, при таком освещении, было затруднительно, но для всего остального – света хватало.
Синяя понева, тончайшего сукна, облегала лишь верхнюю часть, разгоряченного  ожиданием тела, создавая впечатление, что она заканчивается на талии, оставляя бедра и ноги полностью голыми, что, конечно, не соответствовало действительности. Ольга усмехнулась:
- Надо же, ничего более глупого, в голову и прийти не могло: разве может дева, в ожидании прихода парня, обрядиться в защитную кольчугу, надев её на голое тело! Несомненно, что ум, от воды холодной, начал думать, как – то иначе!
Все эти мысли мгновенно улетучились, с появлением в светелки Якова. На его широченных и  слегка покатых плечах, блестели капли воды, в очах полыхал  огонь нестерпимого желания, затмевая слабый свет чадящих свечей. Глядя на него, Ольга впервые осознала:
- Так ведь он красив и статен, как бог Хорс, солнце олицетворяющий! Даже калеченая десница его не портит, потому, как  совсем неприметна! Где раньше были мои очи? – Сделала шаг навстречу, но он оказался лишним: Яков уже стоял перед ней. Треск разорванной, на всю длину поневы, оказался для неё самым желанным звуком. Дивное беспамятство приблизилось вплотную, а следом - накрыло с головой!

Утром, Великая Княгиня, долго не могла прийти в себя и настроиться на рабочий лад: такой бурной ночи, она еще не ведала. Все телесные органы молили о дополнительном отдыхе. Яков покинул светелку, когда звезды уже начали терять свой серебряный блеск и меркнуть перед натиском близкого рассвета.
Если бы не куча дел, Ольга позволила бы себе понежиться, в измятой и пропитанной запахами любви, пастели. Но, как говорится – не судьба!
Палочкой – выручалочкой, чтобы скорее подготовиться к дневным заботам, как всегда стала   дубовая кадка. Вволю наплескавшись в холодной воде и выпив кружку топленого молока – мгновенно ощутила душевный подъем и непреодолимое желание перевернуть мир под себя.

Прибывший для утреннего доклада, сотник спецов – Ратища, поведал, что Яков и Соколик со своими людьми, как только рассвело, убыли из города, по своим тайным делам. Более – никаких новин, не было.
У Воительницы хватило сил, скомкано поблагодарить сотника и отправить его восвояси: уж слишком преданным был его взгляд, слишком много обожания светилось в его очах. А после ТАКОЙ ночи, что совсем недавно закончилась – неприятно было вдвойне. Восторженные воспоминания  о ней, начинали затмевать нехорошие, тревожные предчувствия.
Особую тревогу в душе Ольги, породил прощальный взгляд Ратищи: внимательный, цепкий, все понимающий и запоминающий. Не изменяя положения головы, его очи, поочередно просмотрели и навечно отложили в долгую память, оплывшие, и до конца выгоревшие свечи, золотую ладью, доверху заполненную белужьей икрой, горку стручкового, острого перца, блюдо с румяными грушами.
На мгновение задержались на горбах потревоженной лежанке и погасли. Зато – затрепетали крылья носа. Плечи опустились, словно приняли на себя тяжелый груз. Повернулся, как учили, через левое плечо, опустил голову к долу, и старчески шаркая ногами, вышел, затворив за собою дверь.
 Надломилось что – то в жизни бравого сотника спецов, верного раба -  богопоклонника Ольги - Ратищи. Пусто, холодно стало на  душе словного воина.
Зачем и для чего далее жить? Она кому - то другому принадлежит, с кем – то другим проводит ночи!
Волна черной злости, затмила разум. Во рту мгновенно пересохло, в голове зазвучал колокол. Собрав все силы, он достойно миновал пост личной охраны Великой Княгини, но этих сил хватило - до крыльца: ноги подкосились и он опустился на плахи настила. Обняв резные столбы ограждения, Ратища заплакал сухими, невидимыми слезами.
               
                31.

Сидя за массивным столом из маренного дуба, установленном в горнице для малых приемов, Ольга предавалась самобичеванию. И, как нестранно, это занятие,  доставляло ей какое – то нежданное удовольствие.
А корила она себя, только за одно - что так долго не могла найти времени для того, чтобы  заняться неведомыми письменами, которые были нанесены на лоскут и на основание таинственного клинка.
После долгого и внимательного изучения надписей, родилось твердое убеждение, что писаны они – на одном языке: все непонятные букашки, выбитые на клинке, в полном составе присутствовали в строчках темно – коричневого цвета, нанесенных на лоскут.
Но не это вызывало досаду у Воительницы: обида состояла в том, что эти писаные букашки,  были ей до боли знакомы. И была уверенность, что они складываются в слова, но что означают те слова – неведомо!
И еще: была твердая убежденность, что всех этих букашек, она неоднократно видела в своем далеком, позабытом детстве, и даже могла их располагать в том порядке, чтобы они означили слово, а уж оно – выразило заложенный смысл.
 И что толку с этих её убеждений? Все равно она не может, хотя бы на шаг, приблизиться  к разгадке тайны! Одна надежда: на чудесное озарение, которое позволит вспомнить её детские занятия по сложению слов.
Взяла кусок бересты и писало. Тщательно, соблюдая все размеры, перенесла на неё надпись, выбитую в основании клинка. Сравнила - получилось очень похоже:
- Мастерская древних ремесел. Златоуст. 2878. – Ну и что? Легче стало? Тайна открылась?
 Ничего подобного! Как был темный лес, так темным лесом и остался. – Ольга отодвинула от себя бересту и тяжко вздохнула:
 - Будем ждать чудесного озарения! Долго ли, коротко ли - но оно меня посетит!

Прибыл почтовый голубь от Симака. Гардское ополчение способно к битвам и готово прибыть в назначенное место, для совместного обучения в составе единого войска.
Лепота!
А до того были весточки из Векши. Унибор, с обучением дружины справился. Готовность её к походу – считал делом решенным. Трудности были только с вооружением и снаряжением.
Зная возможности Ивельских складов и арсеналов, на такие затруднения, Ольга, внимания не обратила. Были бы воины, а остальным их – княжество обеспечит!
Нет никаких вестей с Муранского княжества. Что и как там происходит – неведомо! Надо будет напомнить воеводе Демиру: пусть разберется с сотниками Тараном и Маслюком, которых, он отправили в Муран, для оценки боевого состояния, а если потребуется - то и обучения, тамошней, не  великой дружины. Все – таки, оба сотника, это его непосредственные подчиненные.
Зато порадовал Городской Голова – Фиадор. Её поручение, оповестить всех заинтересованных  лиц, что в месяц травный, состоится первая ярмарка, на вновь отстроенном торжище - он выполнил в срок.
 Приглашение приняли все и с великой радостью! Доже степняки обещали быть в большом представительстве и не с пустыми руками. О Векше, Муране, Гарде – и говорить нечего!
 Одним словом – купцы уже сейчас зашевелились: готовят товары, струги и ладьи, чтобы всех удивить на торжище.
В Ивель и Игрецу зачастили их посланники: выведывают, каким спросом будут пользоваться те или иные товары, каковы на них цены; ведут переговоры с обозниками, об их доставке от пристаней, к месту торга.
Во всех стольных городах, бывших удельных княжеств, самим востребованными, ныне стали корабельные плотники и лоцманы, знающие подходы к причалам Ивеля и Речных Ворот.
Слуду и Доброгору приходится крепко трудиться, чтобы лицом в грязь не ударить, перед всем многочисленным торговым людом, ожидаемым на торговом празднике. 
Одна мысль постоянно тревожила Великую Княгиню: личные посадники в стольные городах княжеств, которые перешли под её руку. Вернее полное, на этот момент – их отсутствие!
 Конечно, в них были свои достойные люди, но она их не ведала. Надеяться на чужие рассказы и похвальбы – не хотелось. Посетить каждый из городов, чтобы самой разобраться на месте –  сейчас не  имела времени.
Из всего этого видела два выхода: назначить своих или доверить посадничество посольским старшинам, которые надевали на её голову короны. В этом случае, хоть и шапочное, но знакомство все, же состоялось.
Если назначить своих - как к чужакам отнесутся жители стольных городов? Как на это будут глядеть гриди местных дружин? А если это вызовет недовольство, или какие – то трения между обеими сторонами? Нужно ли ей это в преддверии скорых и известных событий? Конечно – нет!
Да и если положить руку на сердце, то надо признать, что у неё нет свободных людей, равных отцу или Слуду, которые могут взяться за дело и довести его до успеха. Такие люди есть в её дальнем окружении, но она их, к сожалению, пока не знает. Слишком мало времени она уделяла изучению характеров своих ближайших подданных, их возможностям в деле организации и руководства!
Пришлось признаться самой – себе, что вся её государственная деятельность, до нынешнего дня, заключалась в воинских играх, разгадках тайн и загадок, редких пастельных утехах и постоянных женских умственных терзаниях.
Все успехи и победы – не являлись плодом её кропотливого труда, а были подарками  небес, постоянной заботой великих богов – покровителей, которые ни на один миг, не оставляли её без своего внимания.
Ольге стало мучительно стыдно и больно от своего прозрения.  Девчонка, сопливая девчонка,  возомнившая себя Великой Княгиней – собирательницей земель! На самом деле, в том, что  Ивель стал в три раза больше и мощнее, за счет присоединения трех княжеств – её заслуг нет! Это заслуга стечения случайных обстоятельств!
И тут же одернула самою себя: не время сейчас придаваться душевным терзаниям! Какие – то  заслуги, какие – то обстоятельства….. Все это чушь и ерунда! 
Если по делу, то есть в наличии огромное княжество Ивельское, заселенное народами, за них ты, Великая Княгиня, несешь полную ответственность пред богами и перед своей совестью.
И есть страшный враг, который поставил для себя цель, захватить земли и уничтожить этот самый народ, который поверил в тебя и отдал свои судьбы в твои руки.
Вот о чем сейчас надо болеть, вот о чем надо думать и печалиться! А посадниками, другого выхода я не вижу, надо ставить посольских старшин. Пройдет гроза – тогда разберемся, кто чего стоит!

Рано утром, не дождавшись положенного времени, с докладом прибыли Яков и Соколик, по велению Великой Княгини, ездившие на осмотр места её поединка с незнакомым стрелком. По их удрученному и растерянному виду, можно было смело предположить, что осмотр ничего нового не дал. Или наоборот: дал слишком много!
Особенно, её поразила растерянность и странная заторможенность, многоопытного Соколика. Казалось, он не знает куда деть, или чем занять свои руки, которые постоянно находились в движении, причем, без согласования с его разумом:  то они теребили боевой пояс, то, без всякой нужды, ныряли в глубокие карманы, то – прятались за спиной, сплетаясь там перстами.
Но больше всего, ей не понравилось выражение его очей: в них явно плескался неведомый, но очень глубокий – страх! Таким Соколика – она видела в первый раз, и его волнение передалось ей:
- Ну, что, бравые дознаватели! Не побрезгуете,  со мной в компании, меда вельми крепкого и духмяного, по кружечке опростать? Мнится мне, что он, именно сейчас, пойдет вам на пользу! – Яков согласно покивал головой. Соколик проблеял что – то, на манер огородного козла.
Кружки мгновенно наполнились старинным, выдержанным напитком. Торопливо, пачкая усы и бороды, мужчины выпили. Ольга, свою порцию, лишь пригубила. Вопросила требовательно:
-  Кто из вас, в состоянии трезво глаголать? Кто докладывать будет? – Яков обратил взгляд на Соколика, но тот, поспешно отвернулся: знать ответствовать – начальнику тайной службы. Соколик продолжал сверлить очами стену трапезной. Яков откашлялся:
- Нашли мы место вашей сшибки, Княгиня, без особого труда. Костерок затухший и молодую траву, вокруг стоптанную, узрели сразу. И костяк обгоревший, неизвестного татя - на месте, никем не тронутый. Все как ты и поведала, только лошади мы там не зрели.
Соколик, с двумя своими хлопцами, сразу занялся кострищем. Я же, с тремя дознавателями, зачал осматривать поляну, на которой бой случился. Сразу тебе скажу: ничего интересного, я на ней не обнаружил, акромя конских следов, которые уходили к близкому болоту и там терялись. После таяния снега, вода поднялась в колено и залила весь лес, скрыв дальнейший путь лошади.
Соколику повезло много больше, но будет лучше, если он сам тебе про свои находки кажет. Так всем нам будет сподручнее! – Главный следопыт и дознаватель, повернул лицо к Воительнице и она, пораженная до глубины души его выражением, от удивления приоткрыла рот:  страх в его очах теперь усилился, за счет мелко дрожащих, бескровных губ. На Соколика страшно было смотреть!
- Матушка Княгиня! Твоим соперником в поединке – был не человек! – В трапезной повисла гробовая тишина. Слышно было, как под потолком, жужжит ранняя весенняя муха. Яков, засунув длань под кафтан, тер кожу в том месте на груди, где у людей находилось сердце.
 Соколик перстами смял трясущиеся губы, какое – то время придерживал их щепотью, пробуя их успокоить, и когда получилось – продолжил:
- С тобой сражался, выходец не из нашего мира. И рожден он был, без благословления богини Мякоши (Мякошь – др. сл. женское божество), и женское лоно, к его рождению – отношения не имеет.
Мнится мне, что он выходец из подземного мира, дитя – темных богов, вместо людской души носящие вот это: - Соколик достал из сумы сверток грубого холста и развернул его. Воительница резко отшатнулась: в длани лежало , потревоженное огнем, спекшееся человеческое сердце. Из него, в разные стороны, торчали оплавленные жгуты полупрозрачных трубок.
Осторожно прикоснулась перстами к страшной находке: в местах, где жар палил меньше – оно напоминало мягкую, человеческую плоть. Остальная поверхность, напоминала плавленый бычий рог: те же острые наплывы, те же твердые, как кость - отеки. Да, это не сердце обычного, земляного человека: это только его видимость! Соколик продолжал высказывать свои мысли:
- И весь его костяк, хоть и подпорченный огнем, но то, что от него осталось - подтверждает мою догадку, о его неземном происхождении. Посуди сама:  кости у него полые и заполнены внутри они трубками из неизвестного нам материала. Что по этим трубкам текло – нам неизвестно!
Суставы, для подвижности, соединены не жилами, а какими – то жгутами и шарнирами, зело гибкими и твердыми, что нож булатный, на них царапин не оставляет.
А очи? Они же твердые, как из камня. Их огонь не берет! И блестят, будто из слюды резаны!  И самое главное: погляди, Великая Княгиня, что у него в черепе я обнаружил: - Спешно развернул еще одну тряпицу. Взору предстал, покореженный жаром, овальный сгусток оплавленных стекляшек, очень напоминающих пчелиные соты, поверженные грозой, вместе с не успевшими покинуть их пчелами.
 Но от них не веяло закипевшим медом: от них веяло бедой и смертью.
 Кислый шарик тошнотворного позыва, вновь наполнил желудок Воительницы. Несколько раз, громко сглотнув и спешно допив остатки меда в кружке - ей удалось его подавить, но отвратное чувство, наличия во рту прокисшей клюквы, осталось. – Вмешался Яков:
- Как я понимаю, эта спекшаяся труха, ему заменяла серое тесто, посредством которого, все мы общаемся с миром. Получается, что человеческого в нем - было только его облик, который не отличалось от нашего, который даден нам нашими богами. В остальном – это творение рук не нашей природы, а чьей, блазнится мне, мы никогда не узнаем. На наших землях никто и никогда не зрел таких скелетов, у которых кости были бы с трубками, а суставы двигались на шарнирах! – Ольга вспомнила, как избегая смертельного удара её меча, голова незнакомца, немыслимым образом откатилась за спину, а потом, как ни в чем небывало, вновь вернулась на плечи.
С выводами Якова и Соколика – она была полностью согласна! И еще она ясно поняла: дело о черных стрелах, все более становится запутанным и таинственным. Добра, от происходящего вокруг неё в последнее время, ждать не приходилось, а вот к злу – следует быть готовым:
- Яков! Еще раз напоминаю: все, что касается черных стрел – держи на личном и постоянном контроле. Назначь щедрую награду для всякого, кто принесет любые новины поэтому делу. Выявлять все несуразности, которые не соответствуют нашему укладу жизни.
Ищите, копайте, обращайте внимание на любую мелочь, которая может привести к разгадке. Други мои! На вас вся надежда. Вы уж расстарайтесь!
                32.

Вторую  половину дня, Воительница посвятила любимому занятию: полетам. Но, ныне, она летала не ради удовольствия и, конечно, не от скуки. Тешить полетом душу, а тем паче скучать, было для Ольги, непозволительной роскошью! На такие глупости, у неё совершенно не хватало времени.
Она искала место, где можно было разместить все свое воинство, для обучения совместным  действиям и боевым маневрам. И нашла! Причем всего в четырех верстах от стольного города и в трех верстах от старого дружинного поля.
Оно располагалось на самом берегу озера – моря Белыхи, почти напротив Змеиного острова. Поле было – пальчики оближешь! Отвечающее всем требованиям и всем вкусам: обрывистый, высокий берег за спиной, изрезанная небольшими оврагами и балками долина, шириной и длиной, разов в пять, больше прежнего, дружинного. – перед лицом.
С восходной и полдневой сторон, поле упиралось в отвалы старинного, ныне заброшенного, песчаного карьера; на закатной стороне – в Игрецкий тракт. От старого дружинного поля, где строился лагерь для всего войска, в сторону Змеиного острова, через непролазный, густой, лиственный подлесок, проложена узкая дорога, соединяющие Игрецкий и Векшинские тракты. Ранее - самое удобное место для лихих людей, решивших пощипать торопыг купцов, желающих укоротить путь до стольного града.
По мере накопления горького опыта, купцы стали остерегаться проезда по опасной дороге, а лихие люди, лишившись разбойного прибытка, нашли себе другие леса и тракты.
Дорога заросла и пришла в упадок. Теперь ей, изредка, пользовались только лихие скотогоны, перегоняющие угнанные стада домашнего скота, на торжище и бойни града Ивеля. Но восстановить её и даже расширить, имея такое оружие, каким обладала Воительница – было даже не проблемой, а всего лишь обычной тратой времени.
Три версты от лагеря: кони успеют только  разогреться – и вот оно тебе, боевое поле. Лепота! Не там объезжал воевода Демир окрестности, в поисках новой долины, пригодной для воинской учебы, для потешных боевых игр.
Его взор был направлен вглубь земель княжества, а поле имелось под носом, почти рядом с городским посадом. То – то рад будет он, ожидаемой вести! Работы по оборудованию нового лагеря на тридцать пять – сорок тысяч воинов, будут закончены за седмицу. Можно уже сейчас слать указ Симаку в Гарду, Унибору – в Векшу, сотникам Тарану и Маслюку в Муран, чтобы они вели тамошние дружины к стольному городу Ивельского княжества. Пока прибудут – мы к встрече уже будем готовы!
Вечером, почтовые голуби, из дружинной голубятни, вылетели в три разные стороны. Во все направления, для надежности – по два. Начался последний этап подготовки войска и всего ополчения земель и народов левобережья Ратыни, к священной битве за свою независимость, за свое выживание!

В помещении, где заседала боярская дума, сегодня, собрались, кроме думских бояр, значимые и уважаемые люди Ивеля. Также, здесь присутствовали все воинские начальники княжеской дружины и народного ополчения. Внесенных, дополнительных скамеек, для всех не хватало. Некоторые знатные купцы и молодые сотники, подпирали спинами стены: ждали, когда поставят недостающие лавки.
За центральным столом сидели Великая Княгиня, воевода Демир, Городской голова - Фиадор, начальник народного ополчения, Игрцкий посадник - Икутар, глава рода подземных жителей – старец Правдогор и начальник тайной службы княжества – Яков.
Тревожный, негромкий говор, волнами катался по узкому, но длинному помещению. Холопы заносили в зал, недостающие скамейки. Возле каждой двери помещения, подвое, стояли статные спецы в полном боевом снаряжении. Бдительность – никто не отменял!
Наконец, мест хватило на всех, и стоящих возле стен, не стало. Великая Княгиня, покинула свой резной трон и возвысилась над столом, застеленным серой, льняной скатертью. Загремели лавки, люд поднялся и склонился в поясном поклоне. Разговор смолк  через мгновение, и в зале установилась полная тишина, пропитанная тревожным ожиданием.
Воительница, долгим взглядом обвела все помещение и поклоном головы поприветствовала всех присутствующих. Когда заговорила – голос её был спокоен и ровен:
- Боевые побратимы! Знатные и влиятельные жители стольного града Ивеля! Собрала я вас, чтобы поведать вам последние новины, выслушать от вас по ним суждение, получить дельный совет и напутствие на дальнейшие наши шаги. Кончилось время ожидания. Пришло время – действия!
Предлагаю, для начала, выслушать оповещения от начальника тайной службы – Якова. Он в курсе всех новин, которые поступили к нам от ближней и дальней разведки, а уж потом перейти к их обсуждениям. – Вернулась на трон и кивнула Якову, сидящему за столом, с самого края. Тот поднялся, вышел и остановился прямо перед присутствующими:
- Братья! Глаголать я долго - не приучен. Хотя новин и много, молвить я буду коротко: тучи за рекой сгущаются!  Верховному хану кочевников – Кадыру, малыми и не очень малыми ручьями, текут подкрепления из далеких становищ его родных степей. Ныне, его войско уже насчитывает пятнадцать тысяч нукеров, а может и того более.
 К середину лета, ожидается, что в седлах у него будет - не менее двадцати пяти тысяч воинов. И каждый о двуконь! Один конь для похода, другой – для битвы.
Сила эта – великая! Ранее мы о такой, никогда не ведали и слыхом не слыхивали! И это - без учета семи тысячи нукеров молодого хана Касана, который сейчас находится в разладе с кочевниками. Но это сейчас, а что будет между ними через три луны – только богам известно. Могут и вновь, после разлада, слюбиться!
Нам еще надо помнить о храбрости и свирепости кочевых воинов  в битве, и  их полному пренебрежению к собственной смерти. За свою жизнь они не держатся!
О сроках нападения мы можем предполагать: скорее всего – это середина или конец месяца червеня (червень – июль). А вот в каком месте, нашего княжества, ждать их появления – мы можем только гадать. Возможностей, у наших соглядатаев добыть эти сведения – нет!
 Любой чужак, к их стану приблизившийся, немедленно придается лютой смерти. Без всяких разговоров и расспросов! Конечно, мы все, ищем подходы, но пока результатов нет, и вскорости они не ожидаются.
Ныне их стан находится в семи поприщах (поприще – 21,2км) от берега Ратыни, чуть правее Речных Ворот, если зреть по течению. Примерно, напротив границы земель рода Береговых Ласточек и рода Армяков.
По мере оскудения пастбищ для лошадей и скота, они смещают стан на десяток верст туда, где травы погуще,  повыше и посочнее. Куда они откочуют к середине лета, угадать невозможно.
 Наши разведчики, их перемещения отслеживают. О каждом – немедленно докладывают через голубиную почту. – Чем дольше глаголал Яков, тем больше хмурилась Воительница: сверлила очами его затылок, недовольно поводила плечами, но потом взяла себя в руки и вроде бы – успокоилась.
 Поскольку Яков очей на затылке не имел, волнения хозяйки он не зрел, и продолжал вещать в том же тоне:
- Как видите, братья, новины отнюдь не радужные. Наоборот: страшные и вызывающие у нас, сильное беспокойство и тревогу. Но я, и мои разведчики, будут продолжать следить за кочевниками и все новины, будут своевременно вам известны. – Закончив глаголать, Яков, ни на кого не глядя, ушел на свое место.
Вновь поднялась Великая Княгиня. Повторно обвела взглядом присутствующих. Задержала очи, на тесно сидящих, думских боярах:
- Ну что скажете в ответ, начальнику тайной службы, уважаемые? Картина складывается, не совсем светлая, но и не совсем темная. Время в запасе, пусть и недолгое, у нас с вами есть. Ничего еще не потеряно!
Надо всем нам крепко подумать и совместно принять верное, единственно правильное, в этом случае - решение. Повторяю: ничего еще не потеряно!
Конечно, силы у нас не ровны. Стольких воинов, сколько есть у хана Кадыра, нам в строй не поставить, даже если мы привлечем молодые дружины Речных Ворот, Ивеля, Векши, Гарды и Мурана. Даже если привлечем в ополчение ветеранов и наиболее боевитых женщин.
Но не всегда судьба войн решается, на полях сражений, числом дружинников и ополченцев. Есть еще такое понятие, как воинская хитрость! Воинская смекалка! Надо обмануть, ввести ворога в заблуждение!
Не должен он знать правду о силах, которые мы можем против него выставить! Не должен он ведать истину о нашей боевой выучке.  О наших ошибках, которые мы допустили в подготовке дружин.
Откуда ему знать, что вся наша сила – это наша, Ивельская дружина! Что дружины Векши и Гарды, бою  не успели обучить, а Муранское войско – вообще опыта битв не имеет. На них уже никто не нападал - целых двенадцать зим! Именно этого знать хану Кадыру, никак нельзя!
Наоборот! До него должны дойти вести, что наши гриди бою обучены и что один воин в битве - стоит троих! Что стены наших городов крепки и неприступны, а запасы еды на складах так велики, что способны прокормить все население в течение целого года! А за это время, к нам поспеет помощь из пяти полночных княжеств, с которыми у нас уговор о взаимной помощи.
 Именно поэтому, мы в поле, с ворогом, яриться не собираемся: спрячемся за городским тыном, затворим ворота  и будем плевать на кочевников со стен, поджидая скорой подмоги.
Именно поэтому, собирать все дружины в единое войско, мы не собираемся: себе еще дороже  станет! Отсидимся за стенами, а когда помощь нагрянет, вот тогда за ворота и выйдем, чтобы силушку молодецкую во всей красе показать.
Вот так я вижу развитие скорой военной компании. Многое в наших планах может меняться, но основное направление – останется незыблемым: маневрировать, хитрить, договариваться и путать противника. Главная наша цель – это выиграть время!
Если у кого из вас появятся дельные предложения, то я готова их выслушать в любое время, но от каждого - по отдельности. Время личной встречи со мной, вам определит смотритель княжеского подворья, боярин Сивко. Все вопросы решайте с ним.

- Честно скажу, Яков, слушая твою речь, даже мне, сделалось жутко и страшно! Ведь ты ведал нам о нашей неспособности отразить нападение ворога; о нашей скорой кончине.
Если верить твоим словам, то мы, все это время, после того как узнали, что на нас движутся кочевые орды, занимались всем, чем придется! Пировали, охотились, предавались блуду под меховым пологом и в бочке с холодной водой, а в перерывах – пили мед, заедая его белужьей икрой и жгучим перцем. То есть всем, но только не воинскими приготовлениями.
Но это, же не соответствует истине! Тогда к чему твои страшные речи – спросила я себя?  И тут, я поняла направление твоей мысли, твой замысел! Ты начал свою игру, против грозного кочевника, хана Кадыра!
Слишком много людей собралось в помещении, слишком много ушей, услышали бы истинное положение дел, говори ты правду! Поэтому ты и подсунул, для длинных языков, совершенно другие, не соответствующие реальности планы и скрыл наши силы и возможности!
Разве я не права? Разве я неверно прочитала твои мысли? – Сидя за Ольгиным столом и вертя в перстах пустой кубок из - под меда, Яков довольно усмехнулся в усы:
- Ты невероятно прозорлива и поэтому всегда права! Княгиня, согласись, что при нынешней, моей должности, грех было не использовать такое представительное собрание, для вдувания в звериные уши Кадыра новин, которые будут играть на нашей стороне.
Прости за прямоту, но я уверен, что среди собравшихся, не мог не быть его засланный к нам или купленный у нас - ушлый соглядатай.
И мы, и он понимаем, что новины, купленные за злато – чаще всего с лихвой окупают затраты. А если учесть, в какое время, и перед какими событиями мы сейчас живем – то в наличии чутких ушей и длинных языков, возле тебя и возле него  – можно не сомневаться.- Воительница захлопала в ладони:
- Какой ты умница, Яков! Я все больше и больше убеждаюсь в том, что назначив начальником тайной службы именно тебя - я здорово выиграла! Готова оказать тебе любую, посильную мне, помощь! Позволь только один тебе совет: вари свой кулеш не спеша, с оглядкой и главное – не пересоли!
А за уже проделанную работу, ты, несомненно, заслужил награду. По своей великой доброте и нынешнему своему положению, я обязана эту награду тебе вручить. – Заметив огонь нетерпения  в очах полюбовника и радостную, по - детски счастливую улыбку - охолонула накал его страсти:
- Не спеши, мой справный мужичок! Все у нас случится, но только не сейчас, и не сегодня! Мне и самой не терпится побыстрее вручить тебе заслуженную награду, но сделать это уже ныне  – неотложные дела не позволяют. А вот завтра, после полуночи – самое то! Буду ждать тебя с большим нетерпением. Помни: выдержанный мед, всегда слаще свежесваренного!  - Заметив, как подозрительно топорщатся его портки, поспешно добавила:
- Все милый! Наберись терпения! А сейчас – иди, мне надо работать!      
               
          Полнолстью книга 3 на ЛитРес ridero и т.д.               


Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.