Записки ПК. Часть 22

Дипломатия на границе



27 сентября, в составе группы, Алекс ездил в Кульджу на праздничную встречу по случаю Дня Республики - 41-й годовщины образования КНР. Уже в машине пытался вспомнить, как праздничная встреча по этому поводу проходила в 1975 году, когда только начал общаться с китайцами. Сколько прошло лет, многое стерлось и забылось. Но кое-что в памяти осталось.

Представительская работа на границе с момента обострения обстановки - то есть с середины 60-ых годов получила особый статус. Ранее сводившаяся  к согласованию обычных бытовых и служебных ситуаций, приобрела жесткий характер. Обозначилось  противостояние сторон. Офицеры стали, как парламентеры во время войны выходить на переговоры, но уже не с белыми, а с красными флагами. Кто красней? Вот в чём был вопрос! "Эскадра социализма" шла медленно и китайский корабль, не желая находиться в кильватере, резко прибавил ход с целью занять ведущее место на "главном фарватере международного коммунистического движения". Но топлива не хватило, корабль дал течь, и виновным оказался Советский Союз. И как в Китае говорят, «враги стали друзьями, друзья – врагами».

-Надо сказать, что и наш дух был тому привержен, - считал Алекс. И у нас имелись установки: кто не с нами, тот против нас. В общем, завязался тугой межгосударственный пограничный узел. Мы пытались его развязать или хотя бы ослабить, выдерживая при этом сильное давление со стороны китайцев по территориальным проблемам.
Служебная карьера началась 7 сентября 1974 года, а комиссарская, начиная с переводчика-помощника пограничного представителя, с  28 апреля 1975 года. Именно в этот день он с начальником отдела Н.А. Гущиным на катерах прибыли на встречу в уездный город Фуюань. Китайцы сделали заявление по нарушению советской стороной фарватера на реке Амур. На встрече  познакомился с Ма Юньхуа - уполномоченным китайской стороны по Фуюаньскому участку. Возраста он был равного с Гущиным, лет 38-40. Что запомнилось? Он спросил.

-Почему у переводчика  такое длинное отчество Христофорович. Гущин, отвечая, пошутил: 
 -Отец у него Христофор Колумб ростом был высокий и потому отчество такое длинное.
 Ма Юньхуа и сопровождающие его военнослужащие подвоха не поняли и приняли ответ за чистую монету. Уже тогда Алекс задумался над уровнем общей школьной подготовки китайских военнослужащих. Гуманитарные знания у них были ограниченны. Вспомнилось изречение древних китайцев: "Много книг прочитаешь - императором не станешь" и одного из наших синологов: "Особенно трудно преодолимым качеством китайцев является убежденность в правильности того, что все китайской самое лучшее". Тогда у  Алекса возник  вопрос. Стоит ли с китайцами так шутить и ставить их в неловкое положение?

Были и другие забавные и неловкие случаи. В то уже легендарное время многие офицеры разведки выходили на встречи с китайцами с чужими установочными данными. То есть, им давались вымышленные биографические сведения, по которым они числились штабными работниками со знанием иностранного языка, приобретенным в гражданских вузах. Такая потешная конспирация приводила к многочисленным курьезам, связанным с забывчивостью "кто есть кто". Недоразумения возникали  и тогда,  когда у офицеров были сложные или сходные новые фамилии. По этой причине приходилось часто краснеть за некоторых руководителей, которые в ходе переговоров, особенно в напряженные моменты, называли Иванова Федоровым и при этом возмущались, когда тот, не отвечая, делал ему удивительные глаза.
Генерал Харичев как-то вспомнил офицера Восточного округа по фамилии Страйчкастис.
-Наверное, друг или однокашник по училищу начальника Алекса в Казакевичево,- подумал Алекс, - потому как он под этой фамилией выходил на встречи с китайцами.

По рассказу Харичева, настоящий Страчкайтис боялся передвигаться на автомобиле по перевалам в Ошском отряде. Все время выходил и шел пешком. При этом  говорил: «Пусть ездят те, которые меня сюда послали». Начальник округа, на то время генерал Меркулов, на это резко среагировал и офицера уволил. Одного уволили, а другой еще долго с его фамилией  решал вопросы с соседями.Как говорится, смех и грех.
Не без греха были и соседи. Они тоже придумывали себе гражданские легенды. Так, листая однажды журнал по Китаю, Алекс наткнулся на информацию о Пекинском университете, в которой говорилось о дате его создании. Случилось это в 1898 году. Знание данного факта помогло ему объясниться с уполномоченным китайского аппарата Чжан Фанем. Дело в том, что он постоянно представлялся лицом, ранее окончившим Пекинский университет. Когда же Алекс задал ему вопрос: "Сколько лет университету, где он учился?", тот смутился и, не ответив, переключился на другую тему разговора.

Казарменное воспитание сторон, пролетарская культура, отсутствие необходимого такта отрицательно сказывались на создании благоприятной обстановки переговоров.  Советские дипломаты с китайцами чаще разговаривали беспардонно, в глаза нравоучительно говорили о сложностях их китайской жизни: низкой зарплате, отсутствии отпусков, неудовлетворительном питании и т.д. Такие "лобовые", а с другой стороны наивные рассуждения связывались «с отходом Китая от курса построения светлого будущего по-советски». В этой ситуации соседи чувствовали себя не совсем удобно, проявляли озлобленность и били пограничных коллег теми же картами», чаще связанными с заявлениями об отходе от принципов революции  и оппортунизмом. Бывало, китайцы не знали что ответить на  атаки. Тогда пограничные дипломаты отряда этому радовались - вот как мы их  прижали, будут знать свое место.

Иногда, с учетом трудности китайского языка, приходилось готовить конспекты возможных бесед. Они имели, примерно, такое содержание: 
«Здравствуйте Ма Юнхуа! Рад вас видеть здоровым. Вы долгое время не выходили на встречи, и я уже не ожидал увидеть вас. Я надеюсь, что у вас лично и в вашей семье дела обстоят благополучно. Мы с вами старые знакомые, и решая возникающие на границе вопросы, стараемся придерживаться принципа взаимности. Я выражаю уверенность, что и впредь мы будем руководствоваться дружескими, добрососедскими намерениями".
 
Другой вариант: «Мы согласны, что в порядке организации представительской работы с обеих сторон имеются издержки. Сложившийся порядок организации встреч не позволяет своевременно и гибко реагировать на изменения обстановки на границе. На мой взгляд, трудности заключаются в том, что ранее установленный пункт встречи расположен не в надлежащем месте. Имеется три варианта решения:
 -Перенести пункт встречи в другое место.
-Создать дополнительный пункт.

-Не взирая на выбор первого или второго варианта, разработать порядок вызова на экстренную встречу в любое время и на любом участке границы.
Вы не согласны? Тогда давайте предположим, что в отдаленном от нашего пункта встреч месте, создалась заслуживающая внимание ситуация, требующая немедленного разрешения. Например, в районе пос. Хайцин китайская баржа потерпела аварию. Не исключено, что течением реки её может прибыть к советскому берегу. При существующем порядке уведомления китайской стороны, мы не имеем возможности своевременно урегулировать возникшую проблему на месте, так - как на передвижение до настоящего пункта встреч уходит много времени. Было бы удобнее на месте происшествия обменяться сигналами, организовать встречу и разобраться в ситуации.

Разве это не логично? Или этот вариант не отвечает интересам сторон, требованиям своевременного разрешения возникающих инцидентов?» 
 То чем занимались пограничные дипломаты в полевых,  горных, а на дальневосточном участке,  речных условиях, создавало основу для международных, в то время достаточно редких,  контактов на более высоком уровне. 
Реки Амур («Хэйлунцзян»), и та, которая по китайской транскрипции «не принадлежит СССР»  («Усулицзян») Уссури, пограничников сторон  объединяли. Через них шел постоянный, официальный обмен позициями по пограничным проблемам.
И тогда и сейчас китайцы были и есть себе на уме. Они работали и грубо, и тонко, активно и размеренно.

Опять же, претензии были у китайцев. Они их постоянно предъявляли и, как Алексу тогда казалось,  приходилось чаще действовать на контратаках и с тем мячом, который китайцы подбрасывали. По этой причине очень редко удавалось дойти до штрафной площадки, а уж ударить по воротам - такие случаи можно посчитать по пальцам. Спустя многие годы, как говорится задним умом, Алекс пришел к твердому убеждению, что в отношении китайцев следовало разработать не оборонительную, а наступательную тактику.

Меры же принимались недостаточные и в 1977 году вновь Москвой приводились факты пассивности Нарынского, Панфиловского и Зайсанского отрядов, которые  за год вместе провели только четыре встречи на уровне пограничных представителей. Указывалось, что "представительская работа практически переложена на плечи молодых и малоопытных офицеров". Предлагалось дело исправить путем "внедрения предварительного и долговременного планирования".

Алексу же казалось, что с планированием у нас как раз перебор. Изучая документы,  отмечал 75% избыточного текста. Вот еще большая проблема. Получалось так, что на отработку планирующих и отчетных материалов уходило время больше чем на практические мероприятия. Возникала, как ему тогда казалось, острая необходимость унификации и формализации документов. Такая попытка предпринималась. Отряды одно время по встречам, в том числе уполномоченных-помощников, отчитывались по предложенной формализованной форме. К сожалению, опыт остался незавершенным.

В 80-90-е годы встречи с китайцами стали носить непринужденный характер. Налаживался обмен периодической печатью. "Активистами" в расширении контактов с китайской стороны на Восточном участке являлись: Лю Хунпо, Ли Нин, Го Цзиньбяо. За время реформ и учебы на западных примерах, китайцы, как тогда говорили, "раскрепостили сознание" ( цзефан сысян ), а мы, как считал Алекс, застряли на уровне 70-ых годов,  на старой оборонительной базе. 
Ситуация на границе в последние годы изменилась на 180 градусов. В 70-е наша страна имела цветущий  внешний  вид,  и в магазинах кое-что имелось.  Китай тогда находился в глубоком кризисе под названием  "великая  культурная  революция" («вэньхуа да гэмин»).  Теперь  наступили  другие  времена.

С этим чувством Алекс пересекал  границу на  пункте  пропуска "Хоргос". С китайской стороны пункт расположен в пределах уезда Хочэн Или-Казахского автономного округа и носит название по реке Хоргос,  вдоль которой проходит граница. Вспомнилась река Хор на Дальнем востоке. Вот что интересно, ученые утверждают, что главным богом славян язычников был бог солнца Хор и пришел он к ним с Востока, чуть ли ни из Персии, от огнепоклонников.

Пункт расположен в живописной долине,  где теплый  и  влажный  климат. Он находится в наиболее благоприятных, по сравнению с другими пограничными пунктами Синьцзяна, природных условиях.  Трудно представить, но  делегация движется по  северной  трассе "Шелкового  пути",  игравшего в древности важную коммуникационную роль. Через него Китай поддерживал торговые связи с районами Средней Азии на протяжении ни одной тысячи лет. Товары шли и далее, в том числе через Крым в Малую Азию и в Европу.

При слове Хоргос вспоминался Чокан Валиханов, который бывал в этих местах. Хоргос в то время назывался по-китайски Чимпандцзи. Там проживал полковой командир из сибо, называемый хошуртай. Бригадный генерал, его начальник,  жил в Кульдже при цзянцзюне (губернаторе). Поселение Хоргос по описанию Валиханова состояло из трех отдельных садов,  отделяясь на версту,  друг  от  друга и было местом ссыльных - шампанов (чанпанов) преступников из внутренних районов Китая.
Чокана на пути от Хоргоса в Кульджу сопровождали китайские офицеры,  которые имели на голове черные колпаки с хвостами соболя. Черный колпак означал дальнюю командировку. Караульные офицеры, провожающие Чокана от своего караульного поста до следующего, ехали в конусообразных соломенных шляпах. Это означало, что они исполняют местную службу. Впереди ехал один солдат в халате с луком и колчаном. Его называли дин ма "гвоздь-человек".

Китайский пограничный пикет Валиханов описал следующим образом: "Часовой, стоявший на ближайшей горе, при нашем приближении громко заревел "боран" («человек»). Несколько бритых голов с хохлами на макушке выглянули из-за глиняной стены и тотчас же спрятались. Когда мы устроились с хозяйством и вошли в юрту, из караула показались китайцы. Один из них ехал впереди и, как должно порядочному лое (господину), спустив поводки, ступал самым тихим аллюром. Вскоре мандарин вошел в юрту, и стоя с наклоненным вперед корпусом, начал скребя горлом, как ученый скворец, свои приветствия. Во-первых, осведомился о состоянии наших желудков (обедали ли?). Потом спросил, или как говорят китайцы, "понюхал" наше здоровье.

Мандарин был маньчжур по происхождению и прислан цзянцзюнем в качестве "вожака" для нашей встречи и препровождения в Кульджу. Дулай (рассыльный) занимал нас учеными разговорами и тонким обхождением своим доказывал нам варварам, свою обтертость. Затем пришел солонский офицер (солоны, сибо, дауры, а также маньчжуры - тунгусско-маньчжурские племена во второй половине 18-го века были переселены в Джунгарию для несения пограничной и гарнизонной службы),  и от имени цзянцзюня предложил дары.

Снабжать гостя съестными припасами есть старый обычай империи. Военные поселения сибо и солонов расположены от Кульджи на север по реке Или до пограничного караула империи. Все они управляются бригадным генералом Абебу, который в качестве одного из колдаев (советников) живет в Или. Хожуртай, полковой командир родом из сибо. Сибо и солоны делятся на 8 полков, а полки управляются (чжаншанями), имеющими степень синего шарика (штаб-офицер). Солоны занимают места, близкие к Или, а сибо - к горам".
 
Вот вам и разведывательная информация, которая была получена Чоканом  по данному району в середине 19-го века. В 1890 г. на 72-м году жизни путешествовал в Кульджу, Чугучак, Верный, Ташкент и Самарканд китаевед В.П.Васильев. В то время раздавались голоса, что вновь присоединенные к России районы Казахстана и Средней Азии невозможно будет освоить, и они не оправдают затраченных средств. Васильев же призывал «занимать начальные пространства, спешить приступить к их культуре». Кто оказался прав?

Интересно высказался военный министр Куропаткин. Он в своем докладе в 1900 г., в частности, отмечал, что «жертвы, принесенные коренной Россией по расширению ее пределов, и жертвы, приносимые еще и ныне коренными местностями России для устройства и обороны окраин, так велики, что не могли отразиться на слишком медленном экономическом росте собственно русского населения. Окраины наши живут за счет центра России и потому пока еще не усиливают, а ослабляют Россию. Бремя новых внешних предприятий может оказаться совершенно не по силам новому поколению».

Слова и выводы его подтвердились. Вместо ожидаемого властями к  2000 году прироста населения до 400 млн. душ, оно увеличилось со 130 млн, при батюшке царе,  до нынешних 145 млн. Расширение пределов России и естественный  рост  населения к 1900 г. за счет нерусского элемента до 40 млн. человек, затруднило возможность иметь сплоченную армию и увеличило трудности в охране границ.
Сто лет спустя, Алексу предстояло проехать по пути Чокана Валиханова и еще многих путешественников и изыскателей, которые способствовали присоединению к России новых земель. Кульджа, куда нам следовало прибыть, находится в 100 километрах от границы.  Кульджа - административный центр Или-Казахского автономного округа.

Расположен в Илийской долине - одном из наиболее обжитых и развитых в экономическом отношении районов Синьцзяна. Площадь города  30 кв. км, население - 220 тыс. человек. Город не имеет единой планировки. Небольшая речка Тимичи (приток Или) разделяет город на две части: старый город (к востоку от реки) и новый город (к западу от реки). В Кульдже на тот момент имелись: металлургический, тракторный, авторемонтный, шарикоподшипниковый, цементный заводы; текстильный и электроламповый комбинаты, а также предприятия по производству строительных материалов и обуви.
Правительство ИКАО возглавляли Айстыхайпи Кэлимубай, и его заместитель Ли Гуймао. Во главе города Кульджа стоял  Цзю Нун, службой  безопасности руководили Ли Голян и Ян Чжэнфан.

 Трасса до Кульджи разбитая и достаточно узкая, только-только разъехаться, но ритм жизни с нашим заснувшим не сравнишь. Много людей, машин, различных повозок. Но главное не то, что много транспорта, а то, что люди активно заняты делами в поле, в мастерской, за прилавком магазина или закусочной. Все что производится, тут же продается. Торгуют все. Запомнился с серьезным видом и сигаретой в зубах мальчишка лет 10 - 12, который, со знанием дела,  предлагал прохожим тушки не ощипанных цыплят. Жизнь на улицах бурлит. На обочинах дорог стоят бильярдные столы, а вокруг них суетится молодежь. Стоянки, стоянки велосипедов. Китайский водитель небольшого японского и очень удобного микроавтобуса, который встретил советскую делегацию на границе, не переставал нажимать на клаксон.

То же самое делали и другие водители транспорта. По этой причине гости двигались под постоянные звуки сирены, как скорая помощь. Надо признать, что скорость была, явно, не скорая. Водитель спешил медленно, постоянно, кого-то и что-то объезжал, часто тормозил и даже останавливался, чтобы не наехать на проезжающую арбу.
Первый пункт поездки - текстильная фабрика. Содержание цехов примитивное, но китайцы есть китайцы. Старанием и умением они достигают высоких показателей. На фабрике 2500 рабочих и служащих, из них 150 человек инженерно-технический состав. За станками в шумных цехах сидят и стоят 17-20- летние девчушки. Все стены изобилуют надписями о необходимости соблюдения техники безопасности. Много зелени, цветов, в помещениях аккуратно. Нам объясняют, что Кульджинский текстильный комбинат является старейшим предприятием в Синьцзяне. Он выпускает около 50 различных изделий, в том числе  19 набивных платков.

На столе в зале для совещаний, где гостей встречали, расставлены разнообразные угощения: яблоки, виноград, различные соки и конечно традиционный зеленый чай. Кроме директора фабрики с пограничниками из СССР  встречались его заместители и секретарь парткома,  по национальности уйгур. Директор выглядел несколько надменно, обычная для китайцев улыбка на лице отсутствовала. Возможно, ранее "боролся с советскими ревизионистами". На память о посещении фабрики прибывшим вручили брелки с замочками и кольцами для ключей. Наш руководитель делегации начальник Панфиловского отряда, подполковник Александр Попов вручил хозяевам фабрики советские сувениры.

Второй пункт программы пребывания в Кульдже посещение завода по производству гаоляновой водки. Как и на фабрике, все началось с приемной, со столиков с угощением. Только в этот раз к фруктам и чаю добавились маленькие фарфоровые чашечки и фигурные из голубой пластмассы бутылки с местным спиртным. После дежурных приветственных слов участники церемонии несколько раз сделали "гань бэй" - то есть "осушили стаканы" с продуктом завода, а уж потом с потеплевшими глазами стали рассматривать различные вымпелы и дипломы, врученные заводу "за лучшую в СУАР гаоляновую водку". С настроением и легким запашком гости, и хозяева вышли во двор и двинулись к производственным цехам. Таких показали два. На три четверти они были затарены сырьем, которое ровными рядами под тентами лежало на бетонном полу.

В центре одного цеха находилось два больших чана с паровыми подогревателями, трубами и охладителями. Агрегаты напоминали самогонные аппараты. Растительное сырье лопатами засыпали в чан, где оно варилось, бродилось, охлаждалось и готовой продукцией в 72 градуса вытекало из трубы. Директор с помощниками угощали присутствующих водкой (байцзю) из большого черпака на длинной деревянной палке. Все еще раз выпили и еще раз вдохнули только для Китая специфический запах напитка. В 60-ые годы на заводе выпускалась и русская пшиничная водка. Затем количество потребителей сократилось. Кто уехал в СССР, кого репрессировали. Так и закончилось иностранное питье.
О водке (бай цзю) из гаоляна гостям прочитали небольшую лекцию. Из всех китайских водок самая популярная сычуаньская «Цзяньнаньчунь». По некоторым данным виноделие в г.Чэнду, столице провинции Сычуань  возникло около 2400 лет назад, в период «Борющихся царств» (Чжань го»). При династии Тан данную водку поставляли императорскому двору. Поэт Ли Бо – любитель и ценитель алкоголя восторженно писал о ней и утверждал, что «за бутылку доброго вина не жаль и собольей шубы».

Сырьем для сычуаньской водки служат: гаолян, два вида риса, а также пшеница и кукуруза. Город Маотай этой провинции является родиной прославленной китайской рисовой водки. По легенде, когда в ходе Великого похода отряды Красной армии, выйдя из Цзуньи, заняли Маотай, они приняли белого цвета жидкость за непригодную для питья воду. Красноармейцы начали мыть ею ноги. Когда недоразумение разрешилось, в городе невозможно было найти ни капли «гигиенического средства». Средство пошло на пользу. Именно в провинции Сычуань, на берегу реки Даду, там, где были уничтожены последние сорок тысяч защитников тайпинской революции, красноармейцам, во главе с Мао Цзэдуном,  удалось  у местечка Лундин, через знаменитый подвесной мост вырваться из окружения националистов Чан Кайши.
 
12 июня 1935 г. передовой отряд вышел из гор на равнину и встретился с колонной красноармейцев Чжан Готао, которая пробилась сюда другим путем. Поход продолжительностью в триста шестьдесят девять дней закончился 22 октября 1935 года в Уци, недалеко от Баоани, возле северной провинции Шэньси. 7 декабря 1936 года Мао Цзэдун стал Председателем Военного совета, заместителями его выбрали Чжан Готао и Чжоу Эньлая. Про это лектор не рассказывал. В конце в беседе о разных водках он подчеркнул, что гаоляновая  помогла красноармейцам добиться больших побед.

К рассказу о водочном заводе следует добавить, что добирались пограничнику к нему по лабиринту многочисленных объездов и заездов, так как прямая трасса находилась на ремонте. Работы велись, как принято в Китае, вручную и допотопным способом. В объездных переулках (хутунах) внешний, порой показной, лоск пореформенного Китая заметно бледнел. Грязь, пыль и нищета свидетельствовали о многообразии существующих проблем.
 
Когда-то в Кульдже было много русских. Они появились здесь  после Гражданской войны и особенно после раскулачивания. О том как им жилось весьма интересно описано в книге Екатерины Софроновой «Где ты моя родина?» Она родилась в Китае в 1941 году. Ее родители, спасаясь от коллективизации, бежали в 1931 году из Сарканда через границу и обосновались в Синьцзянской провинции, в городе Кульдже. Одно время жили в Суйдуне, в Мазарке, а в 1961 году через Гонконг уехали в Австралию,  в Мельбурн, где Екатерина начала преподавать Закон Божий в Данденонгской русской школе. А еще она была регентом церковного хора, а ее муж Александр Софронов местным священником. Книга эта выйдет в 90-е годы, а познакомится Алекс с нею уже в новом веке. Благодаря интернету он узнает многие подробности жизни своих родственников за границей.

После приема горячительных напитков визитеры из СССР отдыхали в гостинице "Дружба". Вид приличный, построили недавно, в расчете на имущих иностранных гостей. Хотя, надо сказать, что уже некоторые местные дельцы имели возможность отдыхать в номерах стоимостью 30 юаней в сутки. Пищу принимали в одном из залов ресторана гостиницы. На эстраде музыкальные инструменты, рядом ударная установка. Хотелось Алексу подойти и что-нибудь исполнить из программы ансамбля «Зеленый огонек» Даурского отряда. Как все было недавно, как все было давно!
Застолье предложили обильное, не успевали пробовать экзотические блюда, которые ставились друг на друга этажеркой.

После обеда двинулись в обратный путь.
На прощание сказали до свидания начальнику китайского пункта «Хоргос» Цзя Вэнькуй. В тот период численность личного состава КПП составляла 65 человек. В том числе 11 кадровых работников, 38 стрелков, 4 радиста, 2 телефониста, 1 шифровальщик, 2 водителя, 1 санитар и 6 сменных поваров. Это нам было известно из штабных справочников.
Настоящая Азия позади. Впереди широкая степь и длинные пустые дороги. Как будто жизнь замерла. Что-то не видно активности перестройки. Надо признать, что на тот период китайцы значительно шагнули в области предпринимательства и создания сервиса для гостей и туристов.