Старая дача

                Глава 1.


     Артур сидел перед компьютером. На экране была открыта страница с «Одноклассниками».  Человек, фото которого рассматривал Артур, выглядел несколько иначе, чем тогда, в девяностые. Но по-другому и быть не могло. Тогда они, ученики средних классов, были подростками, а теперь они превратились во вполне себе взрослых людей. Артур вглядывался в лицо человека на экране. Фотографий было немного, и на большинстве из них навряд ли можно было узнать Женька Таратынского. Слишком уж много прошло лет. Слишком сильно люди меняются. Впрочем, один снимок был хорош!  Женек смотрел, нехорошо прищурив взор, совсем как тогда, в школьном классе. Глаза были все те же, выразительные, блестящие, слегка бесноватые. Еще он за каким-то хером побрился налысо, но, если к лысому черепу приделать знакомый гаерок, то перед Артуром предстанет вылитый его мучитель и издеватель времен средней школы. Да, школа…
   - Сабадаха, к доске! – идет урок физики.
  Артур выходит, чтобы составить уравнение Кирхгофа для электрической цепи, нарисованной мелом на доске. Он неплохо соображает, но задачка требует внимательности и концентрации ума. Тем временем, в классе идет происходит плавная операция. Выждав момент, когда физичка (Как же ее звали? Опаньки… Ладно, вспомним потом) обратит свой взор в сторону классной доски, сидящие на последней парте Женек и Славик Чапа-Чепрасов что-то приказывают Костику Фролову, место которого находится как раз позади Артуровой парты.  Костик – круглолицый незаметный очкарик-зубрила. Ему не нужны сложности с альфами восьмого «В». У него своя цель и свои задачи. Поэтому он, бросив осторожный взгляд на училку, дотягивается до учебника Артура и передает его назад, где сидит Ирка Борисова.  Та, очевидно, думает примерно также и, молча, передает книгу дальше. Таким образом, учебник достигает задней парты.  Артуру всё это прекрасно видно с возвышения кафедры. На задней парте начинается тихое веселье. Женек и Чапа стараются сохранить на лицах серьезные выражения. Женек что-то изображает на странице учебника по физике. После этого книга совершает обратное путешествие. Когда Артур вернется на место, его будет ждать Густав Кирхгоф, предавшийся мастурбации прямо в лаборатории, среди проводов, приборов и электрических схем. Ученый вполне мог гордиться размером своего достоинства. Синие, нарисованные шариковой ручкой капли, летят в разные стороны. 
   - Сабадаха! – голос физички возвращает Артура в реальность, - смотри, что ты пишешь? Чему равна сумма всех падений напряжения в цепи?
   Сабадаха! Дурацкая фамилия. Что еще за Сабадаха? Собака? Его так и звали во дворе – Собака. У всех были клички. Но фамилия все равно дебильная. Даже сейчас, в эпоху интернета, Артуру не удалось выяснить, что же значит в переводе его фамилия. Только и удалось нарыть то, что она имеет якобы шведские корни, а распространена в Сумской области.
   Впрочем, дело не в фамилии. Она – скорее неприятный довесок ко всему остальному.
   Классе в восьмом у них появился второгодник. Артур и раньше слышал о том, что они бывают, но живьем увидел второгодника впервые. Это был молодой мужчина, говорящий, в отличие от писклявых одноклассников, приятным баском. Он, похоже, уже регулярно брился. Хотя росту второгодник был самого обычного, его телосложение и мускулатура не оставляла шансов на возможное противодействие. К счастью, новенький не стремился к тотальному господству. Он спокойно взирал на мир своими маленькими голубыми глазками. В них не было хитрости. Звали второгодника Дима Козюлин. При своей фамилии он сохранял полную респектабельность. Никто не награждал его кличками. Девочки смотрели на него с обожанием, когда Дима подтягивался на турнике на уроке физкультуры. Говорил он мало. Куда больше ему шла молчаливая серьезность. Женек Таратынский и Дима Козюлин быстро нашли общий язык. Они стали «держать крышу» в классе. К ним присоединились Славик «Чапа» Чепрасов, а также Валдон Павлов, покуда не уехал в свою деревню. Когда намечалась контрольная по математике, Женек в сопровождении Димы подходил к какому-нибудь классному хорошисту, отводил его в сторонку и вкрадчиво говорил:
  - Сначала решишь нам, потом себе.
  Козюлин Дима стоял молча и сжимал тяжелые кулаки. Школьный пиджак потрескивал от напряжения бицепсов.
  И так уж выходило, что Артур решал задачки этим паразитам. Он ощутил знакомый стыд. Стыдно теперь вспоминать об этом. Но решать задачки – это еще полбеды. Иногда почтенная публика желала развлечений. Школьный мел хорошо держится на материи, из которой пошита школьная форма. Артур провел немало времени в школьном туалете, очищая свой костюм руками, смоченными водой из-под крана. Мела в каждом кабинете было предостаточно. Артур понемногу научился ненавидеть. В мыслях он не раз прокручивал сценарий, как какой-нибудь из его мучителей умирает страшной смертью. Но жизнь шла своим чередом. Артур оглядывался на своих одноклассников. К ним тоже цеплялись, но они переносили всё это как-то слишком легко. Недопустимо легко. Тогда Артур не знал, но с годами понял, что все эти зубрилы-отличники, тихушники-хорошисты молча копят свою ненависть.  Понемногу они превратятся в хитрожопых взрослых, которые еще гаже. У них нет силы, но есть подлость. Они вырастут, и пойдут по жизни, творя тихие гадости, подсиживая и обманывая тех, кто слаб или прост. В этом плане школьные хулиганы были даже честнее. Это были явные враги, а для них ты был букашкой. И они относились к тебе, как к безобидной и забавной букашке, отрывая лапки и привязывая ниточки, чтобы поразвлечься. Артур не планировал никому подлостей. Не обижал тех, кто слабее. Не издевался ни над кем. И, таким образом, замыкал зло на себе. А если зло замыкается на ком-то, то оно рано или поздно разорвет его изнутри.
   - Сабад-а-аха! – нараспев повторяет Женек Таратынский, кривя рот, - Что это за херня? Что значит Сабадаха?
  Он, и еще Дима Козюлин стоят напротив Артура. Сейчас перемена, и ученики с портфелями собрались около закрытого класса немецкого языка.
  - А что значит Таратынский? – парирует Артур.
 Лицо Женька кривится в недовольной гримасе.
 - Только евреи отвечают вопросом на вопрос. Ты еврей? – тон Женька не обещает ничего хорошего.
  - Ты чо?! - Дима Козюлин выпучив глазки, сжал свои кулачища и надвинулся на Артура, - Ты чо, восстал?
  Артур инстинктивно отшатнулся. По лицу Женька Таратынского промелькнула тень улыбки. Ее смысл Артур понял чуть погодя, когда его ноги споткнулись о что-то мягкое, и он полетел на школьный пол, оклеенный серыми и красными квадратиками линолеума. Это Валдон Павлов, улучив момент, лег ему сзади под ноги. Артур упал, стукнувшись головой о клетчатый пол. Сверху послышался одобрительный хохот.
  - Еврейский мальчик Сабадаш, - сказал Женек Таратынский, довольно улыбаясь, - нам устроил саботаж.
  Артур молча отряхивал пиджак и брюки от пыли. Синяя рубашка выбилась из-под брюк, и ее край свешивался вниз. Девочки у стены перешептывались о чем-то. Настроение было не очень.
    И вот, теперь у Женька Таратынского всё хорошо. Конечно, фото может и обманывать. Мало ли, где и как можно сфотографироваться. Но округлость лица, его сытость и холеность обманывать не могут. Здоровый сон, спокойствие, стабильный доход и регулярная половая жизнь дают такой здоровый цвет физиономии,  и ее гладкость. Вот, здесь он в какой-то студии. Приглушенное ровное освещение, огромные мониторы. Одет  в костюм, две пуговицы рубашки небрежно расстегнуты.  Взгляд с прищуром, оценивающий, наглый. А вот еще вид на природе. Немного обрюзг, но пока еще в форме. Дурацкая татуха на плече. Улыбка во все тридцать два зуба, явно напоказ. Фальшивка, в общем. Первое фото куда выразительнее. Третий снимок. На фоне тачки. Какая-то японская  хрень черного цвета. И еще рядом тетка с увядающим лицом, видимо, жена. Он ведь правильный, Женек Таратынский, честный. Не побрезговал выложить фотку со своей крокодилицей. Лет пятнадцать назад, возможно, она была еще ничего. Но потом лоск сошел, и стало видно, что пустышка. Ну и фиг с ними.
  Артур принялся просматривать страницу. Увлечения и хобби. Всё как у всех. Тачка, семья, природа, гребаный шашлык. А вот кое-что интересное. Так. Покупаю и продаю старинную мебель, старинные вещи. Артур откинулся на спинку стула. Старинная мебель и Женек Таратынский. Кто бы мог подумать? Хотя, что ты о нем, в сущности, знаешь? Теперь это – взрослый дядька, как, в общем-то и ты. Довольно интеллектуальный. На свой лад, конечно. Но всё же – старинная мебель! Каково, а? Артур усмехнулся. Обвел глазами небольшую комнату своей однокомнатной квартиры. Чего-чего, а старой мебели здесь было предостаточно. Только вот навряд ли такая мебель смогла бы заинтересовать такого человека как Евгений Таратынский. На экране монитора можно было видеть ажурные комодики, венские стулья, зеркала в вырезных деревянных оправах. Вид всей этой старины намекал на то, что она могла стоить приличных денег. Артур закрыл страницу «хобби» и вернулся на главную. Женек Таратынский нагло смотрел прямо на Артура, как бы говоря:
   - Ну что Сабадаш? Как был задротом, так и остался?
  Артур задумался. Он впервые задумался над этим серьезно. А что, если и вправду сделать это? Взять и сделать. Отчего эти школьные уроды идут по жизни с такими довольными улыбочками? А он, Артур, часть своей жизни потерял. Потерял, благодаря таким типам, как Женек Таратынский, Валдон Павлов, Славик Чепрасов. Да и Диму Козюлина туда же. И Пашку Ракитянского по кличке Ракиш. Все они, все они виноваты в том, что его развитие пошло не так, как надо. Благодаря им, он, Артур Сабадаха, в каждом мужчине, встречающемся на его пути, стал видеть врага. Сколько прошло лет, прежде чем он понемногу стал избавляться от тотальной и беспричинной ненависти. От ненависти, сжигавшей его изнутри. Ему уже далеко за тридцать, а он всё один. Когда нет уверенности в себе, трудно завоевать женщину. А чтобы появилась уверенность, нужен успех. А для успеха нужна уверенность. Круг замкнулся. И разорвать этот круг возможно только изнутри. А внутри круга только он, Артур. И он – один. Значит, и разрывать круг придется самостоятельно. Иначе всё это может очень плохо кончиться. У него, Артура явные проблемы  с коммуникацией. Он плохо сходится с людьми. Мужчин он боится. Да, боится! Надо быть честным с самим собой, если хочешь решить свою проблему. Признать наличие проблемы – сделать первый шаг к ее решению. Итак, мужчин он боится. Женщин боится тоже, но по другой причине. Какие-то они все ненадежные. Непонятно, чего им нужно? Может, они и сами не знают? Не знают, и потому ищут того, кто укажет им цель и направление. Ищут человека, уверенного в себе. Знающего, чего он хочет. А он, Артур, не уверен в себе. Он боится, что вдруг, откуда-нибудь вновь появится тип, который станет снова унижать и мучить его. В этом и состоит правда. Страх – вот что постоянно мешает ему. Этот страх живет в нем. Он живет, глубоко спрятанный и выходящий на поверхность в самые неподходящие минуты. Надо искоренить этот древний страх. Надо выманить его наружу из подсознания и уничтожить. Только тогда можно двигаться дальше. Только тогда.
     Артур задумался. Он слишком серьезно относится ко всему. Это еще одна его беда.
  - Ты слишком серьезен. Смотри на вещи проще. Иногда жизнь – это игра, - сказала ему одна из девушек, с которой он пытался построить отношения. Разумеется, серьезные.
  С той девушкой он давно расстался, но фраза часто всплывала в памяти. Пожалуй, здесь есть немалая доля истины. Может, попробовать сыграть в игру? Не принимать происходящее всерьез.
   Как-то раз Артура попросили наладить компьютер. Артур работал тогда сисадмином в конторе средней паршивости. Постепенно он обзавелся собственной клиентурой, но поначалу честно работал на организацию. Мобильники тогда были дорогими, так что все заказы шли на стационарный многоканальный офисный телефон. Артур был на тот момент в отпуске и шел по улице, задумавшись. Его окликнули. Это был один из клиентов, у которого он как-то раз уже бывал. Клиент предложил проехать к ним прямо сейчас, и Артур, не долго думая, согласился. Обычно он был очень скован и немногословен. Но сегодня ведь  был не на работе. Он был в отпуске. Это отчего-то раскрепощало. Давало уверенность. Артур с удивлением обнаружил, что вполне может поддерживать разговор. Было даже приятно пообщаться, почувствовать себя кому-то нужным. На него впервые смотрели не как на подневольного человека-функцию, но как на уважаемого человека. С ним договаривались. Это было необычно. Это было приятно. Когда Артур устранил неисправность, и, по привычке собрался было уходить, ему - подумать только – дали денег! Их было немного, но это были им, лично, заработанные деньги. Так началось постепенное выздоровление.
    Вот и теперь, рассматривая страницу в «Одноклассниках», Артур думал о том, а не сыграть ли ему в эту игру? Она будет интересной. Кто, в конце концов, окажется умнее и хитрее? Каков будет финал этой игры?
  - Ты слишком серьезен, - Артуру показалось, что он вновь слышит этот голос едва знакомой девчонки, - Смотри на вещи проще.
  - Ты все тот же задрот, Сабадаш, - подтвердил Женек Таратынский с экрана.
 И игра началась. По-другому и быть не могло. В противном случае он сгорит в огне собственной ненависти. В том числе, ненависти к самому себе.


               
                Глава 2.

    - Перед тем, как закреплять заготовку в шпиндель токарного станка, нужно нанести смазку на упорный конус, - учитель труда, которого за глаза все звали Чайником, поясняет учащимся восьмого «В», как правильно выточить ручку для напильника.
  Они находятся в столярном классе. Вместо парт с открытыми книжками в классе стоят верстаки, снабженные деревянными тисками, на стенах висят киянки, лобзики и рашпили. Запах обрабатываемой древесины волнует обоняние. Вдоль стены, напротив окон установлены учебные токарные станки.
  - А что будет, если не нанести смазку? – любопытствует Вовка Павлов, он же Валдон.
  - У тебя заготовка загорится от трения, - поясняет Чайник. Кудри на его голове колышатся как ворох свежей стружки от рубанка, - ты же физику учил? Сила трения!
  Начинается практика. Артуру нравится работать руками. Постепенно он и станок находят общий язык. Была бы еще стамеска поострее! Стружка летит во все стороны. Заготовка постепенно принимает форму, похожую на ручку для напильника. Однако, так хорошо получается не у всех. Когда практика подойдет к концу, перед Чайником будут лежать восемнадцать деревянных огрызков разной степени уродливости. И только две изготовленные ручки будут пригодны для обработки наждачной бумагой и последующей лакировки. Одну из них будет сделана Артуром Сабадахой, а другая – Евгением Таратынским. Он был отнюдь не глуп, и руки у него росли из правильного места. Но это всё произойдет к концу второго урока, а пока в столярном классе появился хорошо различимый запах горения. Это Валдон Павлов решил проверить, действительно ли загорится несмазанный край заготовки?
  Чайник, рассекая воздух, обходит ряд, и, найдя виновного, останавливает его станок.
  - Ты хочешь устроить тут пожар? – громкость голоса учителя  такова, что десять старых работающих токарных станков с открытой ременной передачей не могут заглушить слов, - бегом в туалет, тушить заготовку!
   Валдон отстраняется от работы, а на его место ставится другой ученик.
  Пока одна половина учеников работает, другая делает вид, что обтачивают рубанками заготовку, придавая ей более-менее цилиндрическую форму. Им тоже хочется поскорее встать к станку. Но не всем. Дима Козюлин к станкам равнодушен. Как и к столярному делу вообще. Ему хочется развлечься. А еще здесь нет девчонок, перед которыми надо держать лицо, так что можно побыть теперь и самим собою. Его глазки загораются идеей, и Козюлин что-то долго объясняет Пашке Ракишу, который тоже скучает за соседним верстаком.
  Артур занят делом. Нелегко выточить даже самую простую деталь, если за станком ты в первый раз. Между тем, его портфель, легкомысленно оставленный под верстаком, попадает в мускулистые руки Димы Козюлина.
  За работой время идет незаметно. Сквозь шум работающих станков едва слышен звонок на перемену.
  - Та-ак! Выключаем оборудование! – громогласно командует Чайник, - Перерыв! Выходим все из класса!
  Артур хочет перекусить яблоком, взятым из дома, но не находит свой красный портфель. Этот портфель – самый настоящий, взрослый, чиновничий, бюрократический. Может быть, он несколько вышел из моды, но для походов в школу подходит отлично. Артур нашел его в кладовке, и, с разрешения родителей, стал таскать в школу. Портфель удобен тем, что очень вместителен, так что, помимо учебников, туда отлично помещается пакет со сменной обувью, легкий обед в виде бутербродов и прочие необходимые в школьном быту вещи – водяной пистолет, модельки машин, альбом с марками или вкладышами от жвачек. От сильных нагрузок у портфеля как-то раз оторвалась пластмассовая ручка, но Артур не растерялся. Он согнул новую ручку из толстой проволоки и обмотал ее красной изолентой. Получилось очень красиво, и, вдобавок, крепко. И вот, портфель куда-то делся. Озадаченный, Артур пошел к выходу, заглядывая под верстаки.
   - Выходим, все выходим! Закрываю класс! – торопил Чайник.
  Оказавшись в коридоре, Артур услышал радостные возгласы, раздававшиеся из туалета.
   - Смотри, портфель!
   - Портфель в толчке!
   - Чей портфель?
Артур ощутил укол в сердце.  Настоящий, физический укол. Ему стало тоскливо. Он поспешил туда, откуда слышались радостные голоса. Красный бюрократический портфель торчал прямо из туалетного очка. Унитаз был все-таким детским, маленьким, а портфель – взрослым, большим, да еще и полным.
Как его теперь после этого брать руками? Морщась от гадливости, Артур извлек портфель из унитаза и понес его к умывальнику. Только бы работал краник и была вода! Краник работал. Вода была. Артур мочил водой свой носовой платок и тер, тер без конца красную кожу портфеля. Можно смыть грязь (которой, впрочем, почти не было), но нельзя смыть позора. Расстегнув застежку, Артур, вытащил пакет с двумя яблоками и бросил его в мусорную корзину. Туда же последовал мокрый платок. Артур наскоро проверил содержимое своего портфеля. Книги и тетради вроде бы не пострадали. Звонок на урок заставил поторопиться. Настроение было так себе.
  - Меняемся местами! – голос Чайника напомнил о реальности, - те, кто еще не работал на станках, занимаем рабочие места.
  Артур, сидя за верстаком, рассматривал свою ручку для напильника. Хороший результат, но радости уже не было.
  - Ты чо? Обиделся что ли? – спросил подошедший Дима Козюлин. Его голубые глазки смотрели удивленно и даже сочувственно.
  Артур промолчал. Дима продолжал с интересом рассматривать его.
  - А ты чо такой гнилой? – последовал новый вопрос. Дима Козюлин сжал бицепс Артура своей рукой, - ну-ка, напряги мышцу!
  Артур нехотя согнул руку в локте.
 - Качок, - подвел итог Дима. Валдон и подошедший Женек Таратынский захохотали.
 - Вот, смотри, - Дима напряг свой бицепс. Рукав школьного пиджака раздулся так, будто внутри находилась камера от футбольного мяча, соединенная с насосом.
  - Он узник концлагеря для евреев, - пояснил Женек Таратынский, - ведь ты еврей, Сабадаш?
 - Что там за сборище? – гаркнул Чайник с возвышения кафедры, - каждый встал за свой верстак!
    Артур помотал головой, отгоняя воспоминания. Нужно собраться с мыслями. Противник не ожидает удара, но он хитер. Нужно обставить всё так, чтобы всё было максимально правдоподобно. И он принялся пристрастно изучать страницу, посвященную увлечениям своего бывшего одноклассника.


                Глава 3.

    Подготовка заняла куда больше времени, чем ожидалось. Это и понятно. Чтобы заинтересовать человека, искушенного в каком-либо вопросе, нужны какие-никакие, а все же знания. Возможность только одна, поэтому и действовать надо наверняка. Артур потратил немало времени, выясняя, какая мебель может считаться антикварной, каким образом она реставрируется, и в какой примерно кондиции должна находиться на момент покупки. При этом он внимательно просматривал страницу хобби Евгения, чтобы понять, какую же мебель предпочитает именно он. И это только начало. Надо несколько хороших фото, и, притом, фото оригинальных. Нужны такие картинки, которые нельзя найти в Гугле или Яндексе. Не следует недооценивать своего противника. Евгений Таратынский – это зло, но зло умное. Так что надо быть вдвойне умнее. В наш век высоких технологий спалиться – как нечего делать. И вот, имея домашний безлимитный интернет, Артур начал проводить время в различных платных интернет-салонах, стараясь не посещать один и тот же несколько раз подряд. Все шло к тому, что скоро придется совершить несколько телефонных звонков. Наиболее глупо было бы делать их со своего смартфона, в котором находится сим-карта, купленная по предъявлению паспорта. К счастью, в нашей свободной стране и эта проблема решаема. Артур посетил рыночную площадь, где люди индийской наружности любезно предложили ему купить сим-карту без каких бы то ни было документов. Разумеется, такая сим-карта была дороже, но мы же с вами играем в запрещенные игры, ведь так?  Выходило, что все обстоит именно так. Затем Артур купил по объявлению древний кнопочный мобильник «Нокия». Теперь все было более-менее готово. Артур открыл записную книжку. Здесь были записаны номера телефонов, которые он нашел в газете бесплатных объявлений. Ценность представляли исключительно объявления без фотографий.  Обзвонив при помощи «Нокии» несколько объявлений, Артур нашел то, что искал. Это был стол, деревянный дубовый стол, который вполне мог бы считаться антиквариатом в начальной стадии. Цена была высока, но это не имело никакого значения. Оставалось выехать на место и разыграть роль покупателя. Осмотреть стол, засомневаться для виду. И попросить разрешения сделать несколько фото. Они нужны, чтобы посоветоваться с компаньоном. Навряд ли продавец будет против. В конечном счете так и вышло. Таким образом, у Артура появилось несколько оригинальных, нигде не засвеченных фотографий. Теперь некоторые из них можно было видеть в папке личной переписки с Евгением Таратынским.  Для переписки пришлось создать липовый аккаунт, но это было так легко, что не стоит даже останавливаться на такой мелочи. К счастью, роботы пока еще куда глупее живых людей. Артур назвался Максимом Исаевым. Вот и посмотрим, настолько ли умен этот Таратышка, как хочет казаться. Переписка выглядела так:
  - Добрый день, Евгений. Есть старый стол на продажу, интересен?
 Далее следовало фото общим планом. Поначалу ничего не происходило. Когда Артур начал уж было беспокоится, что Таратынский проигнорирует сообщение, в личке появился ответ:
  - Цена вопроса?
У Артура был уже заготовлен ответ.
  - Я не спец в этой области. Стол хороший. Сколько дадите?
Через некоторое время пришло сообщение:
  - Сделай фото с разных сторон. Также фото косяков крупным планом.
И тут было все готово. Артур выложил свои козыри. Стол был и вправду хорош. Несколько легких вмятин и две-три царапины только добавляли антикварного налета.
  - Надо смотреть вживую. Есть интерес, - пришел ответ.
  - Ок. скинь в личку телефон, - написал Артур.
   Номер телефона вскоре появился в личке. Подготовка закончилась. Началась игра. Артур ощутил волнение. Действительно ли он хочет дальнейшего развития событий? Кто знает, куда эти события заведут его самого, если будут развиваться в запланированном порядке? Может, уже хватит? Разве уже не ясно, что ты способен сделать это? Ведь главное – это убедиться. Поверить в себя. Ты можешь, это уже ясно. Не лучше ли остановится? Артур взглянул на экран дешевого интернетсалоновского монитора. Таратышка, ухмыляясь спрашивал его:
  - Зассал, ушлепок? Задротом был, задротом и остался.
 Артур закрыл «Одноклассники». Расплатился в кассе и пошел на выход. Его машина ждала неподалеку, припаркованная в тени больших тополей. Это была Волга ГАЗ-24, черная и блестящая, как рояль. Артур любил старые машины. Таких Волг у него было четыре. Эта, черная, была машиной для лета. Она не видела снега с тех пор, как Артур перебрал ее практически по винтику и заново покрасил. Вторая – для зимы, с пластиковой радиаторной решеткой и отличной печкой. Кузов той Волги был как следует обработан против коррозии. Еще две полуразобранные машины той же модели стояли на даче. Они служили источником запасных частей. Детали также хранились в гараже, а самое ценное находилось в маленькой квартире, где обитал Артур. Артуру очень нравились Волги, и он планировал ездить на них долго. Возможно, всю свою жизнь. Вспомнив о даче, Артур призадумался. Надо, наверное, сначала позвонить Таратышкину и договориться о просмотре. Черная Волга остановилась на тихой улице. Артур припарковал машину так, чтобы солнце не светило в салон и вынул из кармана мобильник «Нокия». Что ж, лучший способ начать что-либо – это взять и начать. Он стал нажимать старые кнопки с полустершмимися цифрами, набирая номер.
  - А для вас я никто, - раздалось из трубки, - как и вы для меня!
Артур вздрогнул. Потом вспомнил, что этот хриплый баритон вроде бы принадлежит усатому мужику из группы, исполняющей шансон.
 - Я плевал на закон, - продолжал  Владимир Ждамиров под ритмичный бит, - вы меня в лагеря.
 - А для вас я никто, - с упоением выдавал певец, - сколько было таких!
 - Мою жизнь сквозь очки, - Артура поневоле увлекла эта своеобразная подача материала. Неясно только было, это такой стёб или автор старается всерьез, - разглядеть не смогли!
  - Да, алло! – музыка оборвалась, и Артур немного замешкался, собирая в кучу мысли, - слушаю вас! 
  - Добрый день, - сказал Артур. Этот шансон в трубке сбил его с толку. Дурацкая идея – ставить нелепые треки вместо привычных гудков, - это Максим из «Одноклассников». Я насчет стола.
  - Привет. Надо посмотреть его.
  Артур уловил в голосе собеседника знакомые интонации. Голос, конечно, изменился, стал ниже, но это был, без сомнения, он, Евгений Таратынский из восьмого «В». Та же запредельная уверенность в себе. Та же четкая дикция. Та же эмоциональность, указывающая на бешеный темперамент. Все-таки Женьки – все психи, уж как есть. В какую-то минуту Артуру подумалось, а не узнает ли Евгений и его голос. Но, так уж получилось, что в школьные годы говорил в основном Таратынский. Слова его звучали громко, предельно ясно, и всегда били точно в цель. Артур же старался промолчать, ускользнуть, переждать, проскочить мимо. У него тоже был хороший, звучный голос, плохо вяжущийся с неброской и небогатырской внешностью. Поэтому Артур любил общаться по телефону.
  Они договорились довольно быстро. Сегодня четверг, рабочий день. Стол находится на даче, на Дальних Садах. Это пригород Воронежа, полчаса езды. Несмотря на то, что стол на даче, он прекрасно сохранился. Жалко оставлять его там. Пусть уж лучше этот стол окажется в руках ценителя, которому по силам и по средствам привести его в надлежащий вид. Артур не ставит целью наживу, он готов отдать стол за разумную цену, которая устроит обоих. Он понимает, что реставрация стоит денег.  Завтра пятница, вечером на выезде из города будут пробки. Поэтому оптимальное время для осмотра – это первая половина дня субботы. Скажем, часов в одиннадцать. Влезет ли стол в машину? Смотря какая машина. Кроссовер? Если так, то можно не сомневаться. Стол разборный, а багажник кроссовера куда больше, чем багажник любой легковой машины. Кроме Волги, хех. Что ж, до созвона в субботу в десять, и на одиннадцать планируем просмотр.
   - Всего доброго, до связи, - попрощался Артур.
   - Пока, - Таратынский был краток.

    Артур нажал кнопку отбоя. Фух! А спина-то вспотела. Что ж, жребий брошен, вызов сделан. Начав дело, следует довести его до конца. Теперь, когда последовательность действий определилась, стало как будто легче. Завтра предстоит много работы. А теперь надо немного отвлечься. Артур достал смартфон и ввел в поисковике «А для вас я никто. Песня» Через некоторое время из динамиков Волги раздался незамысловатый мотив под забойный бит:
   У зданья райсуда
   Качает ветер кроны.
   Пузатый прокурор,
   Жестокие законы.
Артур медленно катил по вечернему Проспекту Революции. Был уже вечер, пробки рассосались, а тротуары постепенно заполнялись модными молодыми людьми и красивыми девушками. Они двигались и стояли, парами и группами, а Артур медленно катил на черной Волге, опустив стекла и подпевая:
   Решетки, воронок.
   А жизнь у нас одна.
   Вот прозвенит звонок,
   И полетят года!
 Проезжая часть Проспекта Революции, столь шумная и запруженная транспортом в дневное время, почти опустела. Артур добавил громкости.
  - А для вас я никто! – он вошел в образ, сделал зверское лицо и выдал припев в полный голос.
   Казенный адвокат 
   Проблемы не решает.
   И этот весь бардак
   Немного раздражает.
 По тротуару, параллельно дороге, шла симпатичная девушка. Она была одета в легкое платье. Очевидно задержалась на работе, а потом решила пройтись пешком. Их взгляды, как говорят, встретились. Артур сбавил скорость до пешеходной и принял как можно правее. Он сделал преувеличенно серьезное лицо. Шансон лился из динамиков.
   Давай уже кончать
   Бездарный балаган.
   В далекие места
   Поедет уркаган!
  - А для вас я никто! – Артур допел куплет и рассмеялся. Девушка улыбнулась в ответ.
  Черная Волга притормозила у тротуара. Артур вышел и театрально поклонился. Девушка наградила его улыбкой и аплодисметами. Артур почувствовал какую-то небывалую легкость. Это всё игра. Это не в серьез. Он просто развлекается.
 - Не хотите ли прокатиться на самой настоящей прокурорской черной Волге? – он распахнул пассажирскую дверцу.
  Если бы это была современная тачка, или какой-нибудь Бумер из девяностых, порядочная девушка, ясен пень, отказалась бы сесть в неё вот так просто. Но
ведь это же всего лишь старая добрая Волга. И притом очень хорошая Волга. И ее водитель – симпатичный веселый паренек. А ноги на каблуках так устали за день.
  - Я вас прошу! – Артур приложил руку к сердцу, - довезу как самую настоящую директрису!
  - Только без шансона, - с улыбкой ответила девушка, позволяя усадить себя на красное мохнатое сиденье.
  - Никакого шансона! – Артур крутнул ручку старого приемника, внутри которого скрывалась самая современная начинка. Негромкая романтическая мелодия наполнила салон. Артур потратил немало времени и сил, чтобы добиться такого звучания.
  - Меня зовут Артур, - фамилию, понятное дело, оставим на долгое потом.
  - Лена, - немного смутившись, - ответила девушка, - самое обычное имя.
 Это была недолгая, но приятная поездка. Чего там, этот теплый летний вечер Артур не раз вспоминал, когда настали тяжелые времена. Но это будет потом, а пока они сидели в просторном салоне Волги, слушали музыку и разговаривали.
  - Останови здесь, пожалуйста! – попросила Лена, когда они оказались на левом берегу.
  - Напиши телефон, - Артур открыл бардачок и на свет показался блокнот с надписью «Пятилетку выполним досрочно» и советская шариковая ручка.
  - Оу! – покачала головой Лена, - а бюстика Ленина там у тебя нету?
Оба рассмеялись. Лена нарисовала на чистой странице несколько цифр и вывела свое имя. Эти цифры и четыре буквы Артур будет рассматривать не раз, вглядываясь в каждый изгиб линии. Затем она вышла, и удалилась, освещаемая мягким светом садящегося солнца. Артур задумчиво повел черную Волгу прочь. Его веселость куда-то подевалась.
   - Я совсем не Сабадаха, - произнес Артур, заруливая в свой двор. Предстоящие заботы уже завладели его мыслями.
   - Я – кусачая собака, - докончил он в рифму.
  Весь день пятницы Артур провел на Дальних Садах. Его родители, в прошлом заядлые дачеры,  в силу возраста уже не могли пребывать там в постоянных трудах среди грядок и плодовых деревьев. Отца уже два года как не было, больная мама доживала у дочери, сестры Артура. Некогда ухоженный участок постепенно приходил в запустение. Вместо идеально прополотых грядок на огороде вовсю колосились сорняки. Яблони в этом году подверглись нашествию неизвестных ранее гусениц, которые с умонепостижимой быстротой съели все листья и опутали ветки и даже ствол сплошным чулком из тончайшей паутины. Кусты смородины отчего-то пожелтели. И только малина по-прежнему готовилась дать обильный урожай. Крупные ягоды наливались алым цветом. Две старые Волги стояли у забора на пеньках, подложенных под пороги. Вокруг было тихо. Разросшиеся деревья, не опиливаемые уже несколько лет, закрывали дом от посторонних глаз. Все было хорошо. Артур загнал Волгу на участок, закрыл ветхие деревянные ворота, и принялся за работу.

     Какой же это был год? Какой класс? Трудно сказать. Но это неважно. Как бы там ни было, Михаил Сергеевич Горбачев уже давно объявил о начале перестройки, и жители СССР постепенно привыкли к новым словам – плюрализм, гласность, ускорение, консенсус, конструктивные пути. Советские люди, у которых, как известно, секса не было, со временем воочию увидели и в полной мере пережили сексуальную революцию. На родительском собрании обсуждали Диму Козюлина, Плотникова Пашу и еще нескольких восьмиклассников, которые устроили в подвале что-то нехорошее под названием «миньет». Что это означало, Артур тогда не знал. Взрослы стыдливо избегали подробностей.  Но, очевидно, это был довольно серьезный проступок. В целом, жизнь пока еще двигалась по инерции. Ученики носили школьную форму. У мальчиков были темно-синие брюки и пиджаки, застегивающиеся на алюминиевые пупырчатые пуговицы. На правом рукаве находилась эмблема в виде книги на фоне поднимающегося солнца. И, конечно, все ученики носили октябрятские звездочки с кудрявым Лениным в середине.  По телеку уже вовсю крутили американские фильмы. Суровые личности наводили порядок с помощью доброго слова и кольта, разъезжая на крутых тачках и разбивая их в хлам при малейшей возможности. Артуру как-то пришло в голову, что звезда, которую носят американские шерифы, очень напоминает его октябрятскую звездочку, если последнюю немного доработать. С поправкой на масштаб, конечно. Артур принес из кладовой напильник и мелкую наждачную бумагу. Затем он спилил светлый лик Ленина с поверхности звезды и выровнял ее наждаком. Дальше в ход пошел зубной порошок, найденный также в кладовке. Не прошло и часа, как скучная октябрятская звездочка превратилась в самую настоящую звезду шерифа! Правда, у нее было пять лучей вместо шести, но кого интересовали такие подробности? Артур нацепил отполированную блестящую звездочку на лацкан своего школьного пиджака и назавтра явился в таком виде в школу. Если бы это был год, скажем, восемьдесят второй, то такой поступок был бы расценен как ЧП школьного масштаба. Как глумление над коммунистической символикой и чуть ли не измена Родине. Но на дворе стоял девяносто второй год. Красные галстуки пионеры носили, скорее, по инерции. Школьную форму готовились вот-вот упразднить вместе со всей октябрятско-пионерской символикой. Дух перемен витал в воздухе. Сказать, что серебряная звезда привлекла всеобщее внимание – ничего не сказать. Артур стал буквально героем дня. Его звезду рассматривали, просили подержать, предлагали поменяться на что-нибудь. Не привыкший к такому вниманию Артур был смущен и растроган. Учителя теперь уж и не знали, считать ли это проступком. Внутренний дух все же подсказывал им, что в такой звезде есть что-то неправильное.
   На перемене, зайдя в школьный туалет, Артур встретил там своих давних врагов – Валдона и Женька Таратынского. Выйдя из кабинки, он хотел было ускользнуть обратно в коридор, но Валдон загородил ему путь. От него сильно пахло сигаретами. Бычки, очевидно, еще дымились в унитазе.
   - Стоять! – ростом Валдон был не выше Артура, но наглость, с которой он дежался, завораживала. Иногда Артур думал, что мог бы в драке победить Валдона. Вот только эта наглость сбивала с толку. Казалось, что Валдон мнит себя неуязвимым и очень сильным.
   - Что тебе нужно? - голос Артура был слаб. Неуместно слаб.
   - Дай сюда! – Артур еле успел накрыть ладонью звезду на нагрудном кармане своего школьного кителя. Пальцы Валдона вцепились в его руку.
   - Сделай себе сам! – Артур крутнулся, вырываясь.
Валдон пребольно стукнул его по кисти руки своим кулаком.
   - Эту отдай мне, а себе еще сделаешь, - наседал Валдон, неприятно дыша сигаретами, - Женек! Подержи его!
   - Отпусти-ка, – подошедший Таратынский отстранил Валдона. Он обратился к Артуру:
   - Дай посмотреть, не бойся. Только посмотреть.
   - Возьмешь, а потом не отдашь, - сказал Артур, морщась. Кисть ощутимо болела.
   - Ты за кого меня держишь? - глаза Женька полыхнули бешенством. Он вообще легко заводился.
   - Я обещал тебе, что отдам – значит отдам. Пацан сказал – пацан сделал. Ясно? – руки Женька Таратынского сжались в кулаки. Он был куда крепче, чем Валдон, а буйный нрав делал его вдвойне опасным.
  Артур нехотя отцепил звездочку от пиджака и вручил ее Женьку. Тот с любопытством осмотрел ее, затем примерил на лацкан своего пиджака. Видимо, остался доволен. Артур терпеливо ждал.
  - Дай мне, - Валдон протянул руку. Он тоже стал вертеть звездочку так и сяк.
До присутствующих в туалете дошел приглушенный звук школьного звонка. Начинался урок.
  - Ты обещал отдать, - напомнил Артур.
  - Обещал, - Женек помедлил, держа звездочку двумя пальцами как бы дразня ею Артура.
  - Ну так отдай уже, - сказал Артур, - на урок пора.
 Женек еще немного помедлил. Затем улыбнулся. Разжал пальцы. Звездочка полетела на кафельный пол туалета.
  - Пошли, Валдон.
 Оба мучителя быстро покинули туалет. Свою звездочку Артур отстоял. Только вот надевать ее больше не хотелось. Артур подобрал ее, помыл под краном и сунул в карман. Придя домой, он сунул звездочку в ящик стола и надолго забыл о ней.  Женек Таратынский на следующий день явился в школу со свежесделанной сияющей звездой шерифа. Вскоре такая же звезда появилась у Валдона и Пашки Ракиша, а потом повальная мода перекинулась на всю школу. Артур вспомнил о своей звездочке только в конце учебного года, когда разбирал ящик своего домашнего стола. Она лежала, заваленная разным хламом, серая и тусклая. Незащищенный алюминий имеет свойство окисляться на воздухе.


      
                Глава 4.

   Пятничный день прошел в трудах и заботах. Артур задержался на даче допоздна, но обстоятельства требовали, чтобы все было идеально. Когда наступило утро субботы, все выглядело именно так. Черная Волга стояла на участке, накрытая брезентовым тентом. Утреннее солнце и безупречное синее небо обещали прекрасный день. Прекрасный во всех смыслах. На даче был хороший запас продуктов, газовая плитка и свежезаправленный баллон с пропаном. Мышцы болели после физической нагрузки. Он славно потрудился вчера. Позавтракав, Артур почистил зубы и задумался над тем, надо ли бриться. Он не любил, когда на лице что-то растет, однако двухдневная щетина способна неплохо изменить внешность. Артур разглядывал свое лицо в большом куске зеркала, прикрепленном к стене. Нужно что-то сделать с волосами. Его прическа не изменилась со времен средней школы. Те же жесткие темные вихры, торчащие во все стороны. Надо что-то с ними сделать. Артур поднялся на чердак, и, спустя некоторое время появился с большим шелковым платком в руках. Это был старый мамин платок, который был по годам ровесником Артуру. Артур повязал его на голову в виде банданы. Вышло очень непривычно, а, значит, хорошо. В этом небритом хипаре навряд ли можно было узнать забитого восьмиклассника со множеством комплексов и дурацкой фамилией. Словом, то, что надо. Старые настенные часы давно не ходили, поэтому Артур взглянул на тусклый экранчик «Нокии». Было около девяти. Самое время звонить Таратышке. Артур набрал номер.
    - Алло, - трубку взяли сразу, как будто Евгений ждал звонка.
    - Доброе утро, это Максим, насчет стола.
    - Да, помню.
Артур рассказал, как проехать к его старой даче и заверил, и сказал, что он уже на месте.
    - О кей, - послышалось в трубке, - выезжаю.
 Все шло предельно гладко. Оставалось ждать. Только теперь Артур ощутил настоящее волнение. Откуда-то взялась мелкая дрожь. Может быть, это июньское утро выдалось таким прохладным? Чтобы согреться и занять себя делом, Артур сварил кофе и честно попытался его выпить. Но сладкая жидкость не хотела вливаться внутрь. Артур еще раз осмотрел подворье и вход в дом. Все было идеально. Старая дача, построенная отцом в начале девяностых, выглядела еще вполне прилично. Дом был крепким, кирпичным. Если здесь сделать отопление, дача станет пригодна для круглогодичного проживания. Только вот к выращиванию плодов и овощей Артур совершенно равнодушен. Он - механик. Механик с золотыми руками. Поэтому его машины выглядят и ездят безупречно. Мысли о машинах были приятны. Они помогли справиться с волнением. В кармане запиликал звонок «Нокии». Звонил Евгений. Он слегка запутался в проселочных дорогах. Артур подсказал ему путь и встал у калитки, наблюдая за дорогой. Вскоре в поле зрения показался большой черный кроссовер марки «Хюндай». Он остановился на полянке, недалеко от основного съезда. В точности, как велел Артур. Незачем бросать этот сарай на узенькой колее, ведущей участку Артура. Мало ли к кому приехал гость на черном кроссовере? Двигатель «Хюндая» работал неслышно, так что о том, что он заглушен, можно было догадаться только лишь по погаснувшим фарам машины. Послышался мягкий хлопок двери, и вскоре на дорожке показался Евгений Таратынский собственной персоной. Артур приоткрыл калитку, вышел навстречу… и вспомнил, что на голове нет банданы. Запарившись, он снял ее, и потом от волнения забыл надеть снова. Но возвращаться было уже поздно. Только не смотри на него пристально. Не разглядывай. Он – обычный покупатель, до которого тебе нет дела. Ты – незнакомый продавец.
   - Приветствую, Евгений, - Таратынский подал руку.
   - Добрый день, - замешкавшись на секунду, отреагировал Артур, - М...Максим.
Плохо. Очень плохо. Только не гляди ему в глаза. Он уже наверняка думает о том, что где-то видел тебя. Перехватывай инициативу, пока не поздно.
   - Пойдемте, - Артур повернулся, приглашая следовать за собой, - стол в доме.
Чем меньше разговоров тут, на улице, тем лучше. Пусть думает о своем столе, чем о том, где он мог бы меня раньше видеть. Артур придержал калитку, пропуская Евгения на участок. Они направились к дому. Артура посетила странная мысль. А вдруг этот лысый мужик – вовсе не тот Женек Таратынский, а совсем другой, посторонний человек?  Разглядеть бы его как следует. Но не станешь же пялиться в упор. Память – занятная штука. Тогда и он может узнать в странноватом продавце забитого одноклассника из далекого прошлого. Так что это – плохая идея. Пусть все идет как идет. Ты – обычный продавец, продающий свой хлам, он – покупатель, знающий истинную цену товару. И да будет так. Артур открыл входную облупленную входную дверь.
   - Извините, у вас нечем посветить? – Артур ступил в темный коридор. Окна в доме были предусмотрительно занавешены плотными занавесями, - электричество что-то отключили.
  Таратынский небрежно вытащил из кармана смартфон. Наклонился, ища куда нажать.  Этот момент Артур его рассмотрел. Если хочешь узнать человека через много лет, смотри на его уши. Друг или враг может растолстеть, похудеть, оплешиветь, покрыться морщинами, и только форма ушных раковин никуда не денется. Если ты помнишь, как выглядели уши человека в детстве, ты без ошибки узнаешь его и в старости. А уж в возрасте тридцати пяти лет – и подавно. Последние сомнения отпали. Женек Таратынский из восьмого «В» включил яркий светодиодный фонарик на тыльной стороне смартфона.
   - Проходите, - Артур проследовал глубь коридора. По пути он сделал незаметное движение рукой, как бы передвигая некий рычаг, - сюда, в комнату.
 Евгений сделал шаг. Второй. Третий. Пора! Артур обернулся и выверенным движением выбил смартфон из протянутой руки Евгения. Тот по инерции сделал еще шаг, а затем пол под его ногами провалился, и Таратынский полетел вниз, в преисподнюю. На полу, прямо по центру коридора можно было видеть квадратный люк. Что-то металлически лязгнуло. Крышка люка, облицованная старыми досками, под цвет пола, встала на место. Дело было сделано. Артур вернулся ко входной двери и плотно закрыл ее на замок. Прислушался. Прошел по коридору и подобрал смартфон, лежащий на полу. Стекло при падении треснуло, но это не имело никакого значения. Артур нажал маленькую боковую кнопку и выждал несколько секунд. Смартфон пиликнул и отключился. Порядок.
   В детстве Артур прочел книгу о Робинзоне Крузо. Он читал ее, в основном, за обедом, как и другие книги. Совмещал пищу для тела с пищей для ума. Ему вспомнилось, как Робинзон укрощал дикого козла, попавшего в ловчую яму. Тот был очень свиреп и зол. Поначалу. Посидев в яме несколько дней, козел стал таким кротким, что Робинзон, дав ему пищу, приручил его навсегда. Теперь козел уже находился в яме. Только вот приручить его следовало немедленно.
     Артур ощутил дрожь в руках. Желудок сжался и поднялся к горлу. Сердце билось. Пот лил с тела ручьями. Не так это просто – делать дело. Думать было куда легче. Да и приятнее. Пока никакой радости Артур не чувствовал. Чувствовал только, что прибавилось забот. Нужно убрать этот чертов джип отсюда подальше. Справившись с волнением, Артур осторожно приблизился к крышке погреба. Да, это был старый дачный погреб, выкопанный его отцом и обложенный изнутри красным кирпичом.  Глубиною в два метра и находящий еще на полметра под землей.  С двойной крышкой, предохраняющей овощи от вымораживания, а заодно, глушащей всякие звуки. Выбраться из такого погреба иначе как через люк, было абсолютно невозможно. Артур осторожно приподнял крышку, потянув ее вверх. Под крышкой оказалась стальная решетка. Артур потратил немало времени, настраивая ее так, чтобы она автоматически закрылась после попадения кого-либо внутрь. В погребе было и двенадцативольтовое освещение, которое включалось из комнаты. Надо встать и нажать кнопку выключателя на стене, иначе внутри ничего не увидать. В тот момент, когда Артур додумывал эту мысль, из проема люка полыхнуло яркое пламя, и что-то пролетело мимо лица, обдав струей горячего воздуха. Тут же послышался громоподобный звук выстрела. Что-то щелкнуло сзади, и на деревянный пол выктился резиновый шар размером с незрелую вишню. Перекатываясь, шар слегка дымился. Травмат! У Таратынского травмат. Если получить таким шариком, скажем, в глаз, можно остаться у этого люка если не навсегда, то до того момента, когда, забеспокоившись, родственники начнут искать тебя. И найдут, скрючившимся у края отцовского погреба, а внутри будет лежать еще один трупешник, ссохшийся от жажды и иссушенный голодом. Артур отскочил подальше от погреба и лег на пол, чтобы оказаться в мертвой зоне в случае последующего выстрела.
   - Эй, ты, там, внизу! – крикнул он, - кончай дурить!
   - Что за херня? – раздалось в ответ, - Что еще за гребаная хрень? Выпусти меня отсюда!
   - Обязательно и всенепременно выпущу, - Артур, наконец, справился с волнением. Его голос стал сильным и звучным. Впервые с начала дела он испытал что-то, похожее на удовольствие, - при одном условии.
  - Каком условии? Что вообще происходит? – Артур не без радости различил в голосе Таратышкина испуг. Настоящий испуг.
  - Происходит то, что ты сидишь в погребе, - Артур говорил веско, раздельно, не торопясь, - если будешь хулиганить, в погреб польется вода. Она заполнит его, и ты утонешь, как мышь в унитазе. Достаточно только открыть кран и пустить воду на пол.
  Он сделал паузу. Таратынский молчал внизу.
  - Если будешь вести себя хорошо, то выйдешь отсюда, и скоро. Это ограбление, если ты еще не понял. Теперь усекаешь?
  - Ты понимаешь, что я тебя найду потом? – задушевно спросил Таратынский из погреба. Артура немного покоробило.
  - У меня все учтено, - миролюбиво произнес он, - как говорится, только бизнес и ничего лишнего. Отдай пистолет и всё, что у тебя в карманах, и я скажу, как отсюда вылезти.
  Некоторое время ничего не происходило. Таратынский думал.
  - А если нет? – донеслось из темного проема.
  - А если нет, то я закрою погреб и уйду, - спокойно сказал Артур, - Здесь глубоко, да и место глухое. Посидишь тут с недельку без воды и пищи. А могу и водяной кран открыть. Как ты думаешь, через какое время эта яма заполнится водой? Многие ставят ловушки на дачах. Многие в них потом пропадают бесследно. Кто знает, сколько незваных гостей осталось в таких вот погребах?
   Из ямы послышалось сердитое сопение.
 - Решай быстрее, сказал Артур, - погреб сырой, можно и воспаление легких подхватить.
  Ответом было молчание.
   - Много ли ты теряешь в конце концов? Подумай только, через полчаса ты будешь на свободе. И мы с тобой никогда не встретимся. Считай это расплатой за прошлые грехи, - Артур улыбнулся в полумраке коридора.
  - Хорошо, я согласен, - в голосе Таратынского слышалось сдерживаемое бешенство, - а если ты обманешь?
  - А зачем? – искренне удивился Артур, - я против тебя ничего не имею. Мне нужны только деньги. Зачем мне мокруха?
  Таратынский еще посопел немного. В погребе было и вправду сыровато. Одет он был только в рубашку с коротким рукавом да легкие брюки.
  - Я согласен, черт с тобой!
  - Ну вот и договорились, - отозвался Артур, - сначала пистолет. Выбрось его через решетку.
   Травматический пистолет «Оса» стукнулся о деревянный пол. Артур поспешно убрал его подальше.
 - Теперь бумажник со всем содержимым.
 За пистолетом последовал увесистый черный бумажник из натуральной кожи. Банковские карты Артура не интересовали. А вот наличность порадовала. Не так много, но расходы на свою поимку Таратынский, определенно, окупил. И еще немного останется.
  - Ключи от машины!
  - Насчет ключей мы не договаривались – возразил Евгений. В голосе не слышалось особенной твердости.
  - Я сказал отдать все из твоих карманов, - напомнил Артур, - так что давай ключи сюда.
 Немного погодя, связка ключей вылетела из зарешеченного люка. Артур поднял их, ища нужный. Ага, вот он. С надписью «Хюндай» и кнопкой сигналки. Сунул деньги и ключи в карман. Сложил в кучку травмат, бумажник и смартфон с треснувшим стеклом. Взглянул в проем погреба. Лицо Таратышкина белело светлым пятном.
  - Я все отдал, - послышался снизу голос. В нем не осталось твердости, - как мне вылезти отсюда?
  - Пока никак, - Артур закрыл деревянную крышку. Он проследовал на выход. Свет солнца и его тепло окружили его со всех сторон. Все кошмары остались в прохладном коридоре старой дачи. Артур прислушался к своим мыслям. Вроде бы, прибавилось забот, и это заставляло поднапрячься. В то же время дело делалось, игра продолжалась. И шла она по его правилам. Это было приятно. Первым делом Артур проследовал к летнему умывальнику и с наслаждением покосил двухдневную щетину. Он не любил растительности на лице. Улыбнувшись своему отражению в грязном зеркале, проговорил вслух:
   - Я совсем не Сабадаха. Я – кусачая собака.
  Черный «Хюндай» бесшумно открылся нажатием кнопки на торце ключа. Дачники-соседи копались на своих участках.  Артур, в бандане и темных очках, не торопясь, уселся за руль. Смартфон и травмат нашли себе место в бардачке машины. Туда же отправился и бумажник. Перед тем как все сложить на место, Артур тщательно обтер все поверхности влажной салфеткой. На руках его находились медицинские перчатки, придававшие рукам покойницкую бледность.  Он завел машину и неспеша поехал по извилистой улице. Дачный кооператив «Дальние сады» был большим и старым, некоторые участки не раз уже сменили своих владельцев. Появление на дороге черного кроссовера не привлекло особенного внимания, он удостоился разве что пары любопытных взглядов.  Выехав на шоссе, Артур стянул с головы бандану, свернул ее и предусмотрительно спрятал в карман. Снял очки. На пути в город был единственный пост ГАИ. Вероятность, что на нем остановят приличную машину с респектабельным водителем за рулем, была невелика, но иногда случается и такое. Артур решил, что, если инспектор взмахнет жезлом, он продолжит путь, будто не заметив.  Скорее всего, ему удасться проехать несколько километров, даже если за ним организуют погоню. Надо будет просто свернуть в ближайшие дворы, закрыть машину и спокойно уйти. Перчатки на руках не оставят никаких следов. Ключи он выбросит в ближайший водосточный коллектор. Артур выбрал старую Газель, обогнал ее поехал впереди, не увеличивая дистанции. Как он и предполагал, инспектор на посту взмахнул жезлом, но жест был адресован не ему, а ехавшей позади Газели.
    Артур поддал газу и улыбнулся. Настроение резко улучшилось. Он отогнал машину в тот район, где проживал Таратышкин. Пригодился его паспорт. Поставил «Хюндай» у одного из домов. Тут машина может стоять долго. Выключенный смартфон лежал в бардачке. Все было хорошо. Артур бесшумно закрыл машину и пошел прочь. Ключи и перчатки он выбросил по дороге. Дело спорилось.


                Глава 5.

    Так как черная Волга осталась на даче, по работе Артуру пришлось на следующий день передвигаться пешком. Артур настраивал компьютеры клиентам и думал о том, что же делать с Таратышкиным. Было несколько вариантов. Так как Артур, как говорят в интернентах, не деанонимизировал себя, Евгения можно было бы даже и отпустить. Или оставить посидеть еще в погребе некоторое время. Все зависит от того, как оно пойдет дальше. Артур договорился о встрече со своей новой знакомой, Леной. Погода радовала, и он планировал погулять с нею по окрестностям. А может быть, получится потом пригласить ее домой. На всякий случай Артур прибрался в комнате, а также купил вина и конфет. Пусть себе лежат в готовности.
  Вторая встреча оказалась не столь романтичной. Может быть от того, что с ним не было его верной подруги – черной Волги. А может быть, нельзя все время играть в игру. Надо когда-нибудь снова становится самим собою. Они шли, прогуливаясь по вечернему городу. Лена оказалась не кем-нибудь, а оперной певицей Воронежского драмтеатра. Кожа на ее лице была тронута легким увяданием. Этого он как-то не заметил в прошлый раз. Поймав его взгляд, Лена сказала:
   - Смотришь на мою кожу? Это от грима. Я же на сцене выступаю.
Они шли, разговаривая о разном. Артур пытался понять, сколько же ей на самом деле лет. Незаметно пришли к дому, где жил Артур. Лена легко согласилась зайти. Он включил музыку и нашел несколько минусовок.
  - Спой, пожалуйста, - обратился он с просьбой.
Артура поразил ее мощный голос. Казалось, стены его квартиры сейчас обвалятся от звуковых колебаний. Звук компьютерных колонок легко заглушался сценическим сопрано. Да, такому голосу должен аккомпанировать целый оркестр! Они выпили вино и съели конфеты. Но до секса так и не дошло. Лена мягко отстранилась от объятий. Уже на улице, подбирая слова, она мягко сказала:
  - Я думала, ты другой.
  - Какой? – спросил Артур.
  - Ну, такой, знаешь, - Лена сделала вращательные движения кистями рук, - такой, лалы-лалы, тоси-боси… А ты такой, очень… Очень скромный.
  Всё было понятно. Его личность никуда не делась. Это был он, серьезный, зацикленный, закомплексованный Артур Сабадаха, мужчина-неудачник, человек не уверенный в себе.
  Лена позволила проводить себя до перекрестка, на котором они расстались в прошлый раз. Было ясно, что это свидание – последнее.
  - Ну что, пока? – сказала Лена, останавливаясь.
Теплая летняя ночь окружала их.
  - Пока, - Артур поцеловал Лену в щечку.
 Исчезая во тьме, она ушла, не оглянувшись. Артур побрел по ночному городу. На душе был гадко. Примерно в это время судьба Евгения Таратынского определилась.   





           Глава 6.

   Евгений Таратынский пробудился. Он лежал на полу. Было жестко, да и холодно. От этого он, собственно говоря, и проснулся. Долго ли он спал? Кто знает? Когда вокруг темно, время останавливает ход. Как бы там ни было, сон хорошо освежил голову. Поначалу Евгений испытал простую радость пробуждения. Но очень скоро эта радость уступила место другим чувствам. Отдохнувший мозг услужливо напомнил, что он, Евгений, сейчас находится в некоей яме, в которую провалился, придя смотреть антикварный стол, хранившийся на чьей-то даче. И, вроде бы, хозяин этой дачи обещал его выпустить. В обмен на деньги, травмат и ключи от машины. Всё это он успешно забрал, а вот Евгений, похоже, остался ночевать в проклятом погребе. Дьявол! Тут и в самом деле прохладно. Если не сказать, колотун собачий. И темно. Это хуже всего. Евгений пошарил по карманам. Ага, вот она. Газовая зажигалка. С недавних пор он вернулся к курению. Желтый слабый огонек показался ярким факелом в окружающей темноте. Евгений огляделся. Кирпичные стены, бетонный пол. Железные балки перекрытия, покрытые ржавчиной. Блестящие капли конденсата. Глаза понемногу адаптировались к свету. Вот зарешеченный люк в потолке. Зарешеченный! А за каким хером делать решетку на люке в дачном погребе? И вообще, погреб ли это? Если да, то где же гребаные банки с вареньем и солеными огурцами? Где закром для хранения картофеля? Где, наконец, полки и крючки? Ничего. Только голые стены, гладкий пол и решетка, закрывающая проем люка. Никакой это не погреб. Это гребаный карцер, вот что это такое. Каменный мешок. Ловушка. Тихое место, где трахнутый на всю голову придурок убивает людей. Евгений вскрикнул. Нагревшаяся зажигалка обожгла пальцы и полетела на пол. Евгений опустился на корточки. Упавшая зажигалка его не волновала. Была бы здесь хоть какая-нибудь лавочка. Или любой другой предмет, на который можно усадить свою задницу. Очень хотелось пить. Пахло мочой, так как Евгению пришлось, за неимением иного варианта, поссать в угол. Апатия и равнодушие охватили Евгения. Может, так и лучше. Возможно, скоро всё и закончится. Только бы не слишком мучиться эти оставшиеся часы. Хотя, не всё ли равно? Та жизнь, которой он живет, а, точнее, жил до этого утра, это ли не мучение? Евгений, помедлив, сел на корточки, привалившись спиной к прохладной стене. Тонкая рубашка поскрипывала при каждом движении. Пыль, смешавшись с потом, превратилась в подобие строительного раствора, и этот раствор успел застыть, пока Евгений спал.  Очень хотелось пить, но в таком месте не приходилось и думать добыть что-либо, в том числе хоть и кружку воды.
     Жизнь Евгения Таратынского складывалась весьма удачно. Развитый от природы, он обладал проницательным умом и физическим совершенством. Редкое сочетание! С юных лет Евгений был и сильным, и умным. В школе он развлекался тем, что подкалывал учителей, потешался над недоделками-одноклассниками. Школьный курс легко давался ему. Суждения Евгения были резки и точны. Учителя боялись вступать с ним в спор. Будучи вызываем к доске, Евгений не терялся, даже если не был готов к уроку. Он умел ориентироваться на лету. Чтение было, хотя он это и скрывал, его страстью. Маскируясь под лоботряса-хулигана, Евгений мог своей эрудицией поставить в тупик чуть ли не каждую училку в школе. Кроме Елены Викторовны, учительницы русского и литературы. Эта красивая, как уже тогда отмечал Евгений, женщина, не зря вела эти предметы. Острого языка Елены Викторовны боялись даже самые тупые представители школьного племени.
   - Бойтесь меня, - говорила Елена Викторовна, красивая, черноглазая и черноволосая казачка с Дона, - я вас прославлю на всю школу!
  На уроках русского и литературы всегда были тишина и порядок. Чего нельзя было сказать об истории, химии и биологии.
  После школы были попытки учебы в нескольких разных институтах. Живость характера и склонность к авантюрам не давали Евгению спокойно готовиться к экзаменам. В итоге все закончилось отчислением и службой в армии. Вернувшись, еще более возмужавший и повзрослевший молодой мужчина по имени Евгений Таратынский все же поступил на вечернее отделение какого-то института. В скором времени Евгений выбился в люди – стал работать арт-директором в студии компьютерных игр. Жена-красавица Юлия подарила ему двух дочек. Жизнь, определенно, удалась. Работая умственно, Евгений тосковал по работе руками. Когда-то отец научил его держать в руках стамеску и рубанок. Столярное ремесло всегда нравилось Евгению. Поэтому, переехав из квартиры в небольшой, но все же собственный дом в пригороде, Евгений первым делом оборудовал в пристройке мастерскую. Он обнаружил себе настоящую страсть к антикварным буфетам, тумбочкам, столам и стульям. Покупая за недорого потрепанную мебель, со временем Евгений научился приводить ее в прекрасное состояние. Очень скоро дом Таратынских стал похож на поместье какого-нибудь дореволюционного графа, знающего толк в прекрасном. Что не подходило к интерьеру, шло на продажу. Всё было хорошо. Евгений зарабатывал деньги, кормил семью. Юлия, не растерявшая красоты после родов, воспитывала дочек. Жизнь была, в целом, прекрасна.
   До недавнего момента. Две недели назад счастье закончилось, и начался кошмар. Сначала из дома исчезла кошка. Это было хотя и беспородное, но весьма смышленое и ласковое существо. Евгений любил держать кошку на руках, слушая ее мурчание. И вот, кошки не стало. Поразило Евгения другое. Ни его красавица-жена, ни обаяшки-дочки не выказали никакой печали, никакого сожаления. Это было так странно, что Евгений впервые поневоле задумался над тем, а что, в сущности, за люди окружают его в собственной семье? Вспомнилось, как в детстве он часто спускался в подвал старой пятиэтажки, где тогда жила семья Таратынских, чтобы найти своего ушедшего в загул кота. И как он плакал, да-да, безутешно плакал, когда лишай покрыл всю котовую голову, так что в ветеринарке и не взялись его лечить. Кот некоторое время жил в палисаднике. Евгений приносил ему молоко и пищу.  Потом кот исчез. Это было давно. А вот теперь никто и не сожалеет о пропаже любимой кошки. Очень странно. Пугающе странно.
   - Хорошо теперь стало, убирать не надо, - как-то бросила Юлия.
Девочки быстро нашли себе новые забавы. И только немытая миска, из которой ела кошка, еще некоторое время попадалась Евгению под ноги. В один из дней он поднял миску и бросил ее в мусорное ведро.
   Евгений медленно поднялся с холодного пола. Мысль о жене вернула его в реальность. Некоторое время назад он начал замечать в Юлии некую порочную красоту. Ее лицо приобрело притягательность, но эта притягательность настораживала, заставляла смутно беспокоиться. У жены заметно улучшился характер, она перестала цепляться к по разным пустякам. Исчезли укоры в том, что муж почти все свободное время проводит в мастерской. Одновременно с этим, Юлия почти перестала убирать в доме и готовить. Но Евгения это мало тревожило. Главное, его не беспокоили и не отвлекали от дела. У мужика должно быть дело. Он не может всё свое время угождать жене и возиться с детьми. Он реставрирует старинную мебель.
   Вскоре, однако, мировоззрение Евгения претерпело коренные изменения. Если бы он поменьше занимался столяркой! Увлечение старинной мебелью притупило интуицию. Гром грянул, когда Евгений, повинуясь неясному внутреннему голосу, залез в сумочку жены, когда та закрылась в ванной. То, что он нашел там, разделило его жизнь на “до и после”. Евгений тупо смотрел на маленький полиэтиленовый пакетик с логотипом “Визит”. Они с Юлей никогда не пользовались презервативами. Потом последовал длинный и тяжелый разговор.
    Евгений прошелся по своей камере от стены до стены. Беда никогда не приходит одна. Он, конечно, знал, что отношения с Юлией претерпевают кризис. Да и как может быть иначе? Если видишь человека непрерывно каждый день в течение десяти лет, поневоле начинаешь его ненавидеть. Достоинства со временем принимаются как должное, а недостатки только усугубляются. Люди, если и меняются, то только в худшую сторону, это факт.  Евгения, с трудом бросившего курить (стоило стараться!), бесила привычка жены выкурить сигарету-другую перед сном (читай, перед сексом). Щеки Юлии со временем приобрели желтоватый оттенок, а между зубами, если присмотреться, можно было видеть коричневый налет. Такое ощущение, что твоя женщина перед тем, как лечь с тобой в постель, поужинала дерьмом.
  - У меня полное ощущение, что я трахаю мужика-забулдыгу! -  не выдержав, как-то влепил ей Евгений. Он всегда легко заводился, но также легко остывал.
  Кажется, Юлия обиделась. А свои обиды она хранила долго. Лучше бы он не говорил этого, потому что к табачному перегару вскоре прибавился отвратный привкус жевательной резинки. Всё вместе это давало настолько убойный запах из ее рта, что Евгений стал избегать слишком уж глубоких поцелуев. По правде сказать, и секс с Юлией уже давно перестал вдохновлять его. От мастурбации удовольствия было куда больше. Здесь можно было целиком сосредоточиться на собственных ощущениях, без всех этих “сильнее”, “слабее”, “нежнее”, “выше” и “ниже”. Налево Евгений не ходил, брезговал. Хотя, мысль о том, не завести ли себе любовницу, порой приходила ему в голову. Но на всё это надо время, а столярные работы отнимали почти все ресурсы – и временные и финансовые. Так что проще уж было передернуть свой затвор рукой, если жена слишком уж долго избегала близости.
 Ситуация медленно и верно двигалась к разводу. К разводу, но не к измене. Так, во всяком случае, думал Евгений. К измене он не был готов. Он бы еще понял, если бы Юлия предложила тихо-мирно расстаться, и уже не раз обдумывал как всё произойдет, как они будут обсуждать это, сидя на кухне, закрывшись от детей, играющих в комнате. То, что сделала Юлия, не укладывалось в голове. Зачем вот так, подло? Как-то раз, ложась в постель, Евгений почувствовал, как странная мысль попросилась ему в голову. Посмотреть бы, как выглядит ад, вот о чем была эта мысль. Чего там такого, что может быть страшнее этой жизни? Разве не в аду мы все живем? Чем еще можно ужаснуть человека? Очень скоро Евгений получил ответ на свой вопрос. Он снова предался воспоминаниям.
   Когда прошел первый шок, Евгений ощутил самую настоящую, физическую боль. Было полное ощущение, что часть сердца отхватили острым кухонным ножом, которым Юлия обычно разделывала курицу. Оставшаяся же часть продолжала сокращаться, выбрасывая из себя брызги крови. Внутреннему взору видно было, как сокращаются розовые мышцы под слоем белого эпителия. Действуя автоматически, Евгений собирал вещи. Юлия молча смотрела в окно. Детей отвезли к родителям жены. В те минуты Евгений почувствовал то, что можно назвать ощущением греха в доме. Это было очень странное и нехорошее чувство. Как будто в доме покойник, но это не просто усопший. Это такой мертвец, который может запросто встать и забрать с собою еще пару человек. Скажем, Евгения и Юлию. Страшное и неприятное ощущение. Хотелось побыстрее покинуть этот ставший чужим дом. Евгений вышел во двор, сел в машину, и поехал куда глаза глядят. Он снял небольшую квартирку в другом конце города. Первые два дня он не мог сосредоточиться ни на чем, бродил по городу, плохо понимая, куда и зачем идет. Он позвонил на работу и попросил несколько дней отпуска. В таком состоянии не следовало появляться на людях. Потом боль немного притупилась (полная аналогия с ампутацией), и Евгений обнаружил, что нужно все-таки продолжать свою жизнь, чем-то заполнить ее. Периодически его накрывало некоей горячей волной, так что сердце начинало сильно колотиться, а в голове будто бы распускался горячий фонтан. Должно быть, это скачки давления, думал Евгений. Не случилось бы апоплексического удара или еще чего-нибудь такого. Как ни странно, за все время (а шла уже вторая неделя с тех пор, как Евгений сделал страшную находку в сумочке жены) он ни разу не притронулся к алкоголю. Герои книг и фильмов в подобной ситуации обычно надирались в хлам, но в жизни, видимо, все по-другому. Ни выпивка, ни женщины не нужны были сейчас Евгению. Только внутри себя он мог найти силы, чтобы выдержать то, что на него свалилось.
  - Господи, помоги мне пережить всё это и не свихнуться, - повторял вслух Евгений.
  В один из дней он увидел на своей странице в “Одноклассниках” объявление о продаже антикварного стола. Что-то приятно знакомое из потерянной жизни постучалось в его дом. В мастерской он так и не появлялся с тех пор, как расстался с Юлией. В доме тем более. Так уж вышло, что вместе с семьей у него отняли и любимое дело. Очень не хватало привычной работы руками. Да и стол весьма хорош. Такой стол украсил бы его новое временное жилище. Старинная мебель успокаивала Евгения, вселяла мысль о том, что неурядицы и огорчения - это всё пустое. Евгений решил, что покупка стола будет первым шагом в его новой жизни. Он купит стол, и займется разводом с Юлией. Получив свободу, он начнет жизнь сначала. В конце концов, тридцать шесть лет - не возраст. Всё еще будет, и женщины, и любовь. А, может быть, и семья. Кто знает? Но сначала - стол. Сначала стол.
   Утренняя поездка немного отвлекла Евгения от печальных мыслей. Начинался прекрасный летний день. Было еще не жарко, да и климат-контроль в кроссвере “Хюндай” работал исправно. Евгений по привычке подумал, что, сделав удачную покупку, придет в хорошее настроение, и тогда можно будет ну, допустим, сказать что-нибудь приятное жене, порадовать ее. Тотчас он вспомнил, что, жены у него, собственно говоря, уже и нет. И сразу заколотилось сердце, а на лбу выступил пот.
   - Спокойнее, спокойнее, - пробормотал Евгений. Не хватало еще схватить теперь инсульт. Или инфаркт. Или приступ диабета, который, как говорят, тоже начинается от стресса. Поглощенный своими мыслями, Евгений автоматически отметил, что парнишка, продававший стол вроде бы когда-то учился с ним в одном классе. Но раз тот не узнал Евгения, или сделал вид, что не узнал, то и сам Евгений не стал выказывать свою осведомленность. И так слишком уж многое свалилось ему на голову в последнее время. Евгений не успел додумать эту мысль, как оказался вот здесь, в подвале, а бывший одноклассник обманул его и скрылся. Интересно, который теперь час? Он поспал, и мозг отдохнул, а это, наверное, хорошо.  Вот только что можно сделать, сидя в холодном погребе в кромешной темноте? Что если тот придурок (Как его там? Никакой он не Максим… кажется, Артур? Если это он, конечно) бросил его здесь?
   Мысли Евгения вновь возвращались к жене. Что за сущность скрывается теперь в ее обличье? Что вселилось в это еще молодое и враз похорошевшее тело? C кем или чем придется ему теперь иметь дело? И Евгений понял, что получил ответ на свой вопрос. Ад - это то место, где близкие превращаются в дьяволов. Вот что такое ад. И он теперь в аду. В аду.
   Наверху что-то послышались, а точнее, возникла еле ощутимая вибрация от открываемой двери и быстрых шагов по коридору. Люк в потолке отворился. Хотя свет и не был ярким, привыкшие к темноте глаза автоматически зажмурились. Внутрь погреба с грохотом упала металлическая лестница.
  - Вылезай! - послышался приказ. Тон, которым это было сказано, не обещал ничего хорошего. Евгений помедлил, ожидая, пока глаза немного привыкнут к свету. Затем он взялся руками за прохладный алюминий лестницы и осторожно полез наверх.
  Человек, стоявший напротив, был знаком Евгению. Незаметный, ничем не примечательный паренек, когда-то учившийся в одном классе. Только вот вид его не обещал ничего хорошего. Пока Евгений додумывал эту мысль, что-то мелькнуло в воздухе, а затем послышался сильный грохот, скажем, как от упавшего комода. Евгений обнаружил себя лежащим в неудобной позе на шершавых и пыльных досках пола. Левая половина лица чувствовала себя так, будто в нее прилетел футбольный мяч. Сильно хотелось пить.
  - Вставай, падла, - кто-то пнул его ногой в бок, - вставай и дерись!
Евгений улыбнулся. Вот оно что. В голове быстро прояснялось. Он, как мог быстро, поднялся, опасаясь, что соперник не даст ему встать.
   Следующий удар Евгений частично ослабил, подставив руку. А потом его тело стало действовать автоматически. Евгений в свое время успел позаниматься и боксом, и борьбой, и походить в качалку. Конечно, курение, жажда и несколько часов, проведенных в погребе, не способствовали хорошей форме, но ведь тут, в конце концов, и не поединок, пусть даже и любителей. Двойка в челюсь, захват, бросок через бедро. И вот, грозный противник таранит своей башкой старый фанерный комод. Вид комода напомнил Евгению о том, зачем он здесь. Надо полагать, стола никакого и не было. Не дав противнику опомниться, Евгений добавил еще. В ответ послышался жалобный вой. Было уже понятно, что бой уже закончился. Евгений ощутил приятное тепло, разлившееся по телу от движения. Можно было бы еще поупражняться. Ему стало как будто легче. Он сделал шаг назад и остановился, выжидая.
  - Ну, и что всё это значит?
   На него смотрел Артур Сабадаха, забитый одноклассник времен средней школы. Ненависть в его взгляде могла воспламенить бумагу. На лбу быстро увеличивалась шишка, полученная от встречи с комодом. В глазах стояли слезы.
  - Ты! - Артур поднял указательный палец и ткнул им в сторону Евгения, - Вот ты какой стал! Хозяин жизни! Белый воротничок! Ценитель антиквариата! Любимец женщин!
  Артур выкрикивал слова, постепенно приближаясь. Вены на его шее надулись, а лицо стало темно-красным.
  - Стоять! - скомандовал Евгений, - не приближайся ко мне! Глядя в глаза сумасшедшего, Евгений упустил из вида его ноги. Низкая длинная скамейка, предназначенная, очевидно для прихожей, бесшумно пришла в движение и ударила Евгения в голень. Возникшая боль была такой, что Евгений оказался на полу, обхватив руками пострадавшую ногу. Затем что-то обрушилось сверху. Когда Евгений вновь пришел в себя, его самочувствие значительно ухудшилось. Болело лицо, голова и ребра. В теле ощущалась неприятная слабость. Одноклассник, судя всему, ему неплохо накостылял. Лежать было жестко. Перед глазами находились вытертые ногами доски, из которых был сработан пол старой дачи.
  - Вставай, - послышалось сверху. Обнадеживало то, что злости в голосе как будто поубавилось.
  Еще некоторое время двое обменивались вялыми ударами, больше похожими на тычки. Тем не менее, у Евгения распухла губа, а его оппонент ронял на пол крупные красные капли, катящиеся из носа.
  - Может хватит? - предложил через какое-то время Евгений будничным тоном. Оба дышали тяжело. И зачем только он снова начал курить?
  - Еще нет, - так же спокойно ответил Артур, тыча кулаком в челюсть противника. Тот ответил вялым ударом ему под глаз.
  Наконец, оба уселись на полу, напротив друг друга. Евгений с сожалением взирал на свою новую рубашку, теперь всю в пыли и коричневых пятнах. Артур прикладывал к носу грязный платок. Оба молчали.
   - Ну и что за фигня происходит? - поинтересовался Евгений. Ему и в самом деле было интересно. А главное, навязчивые мысли о бывшей жене как будто отступили на время.
   - Ты украл мою жизнь, - пришел ответ.
   - Как это украл? Что еще за херня?
   - У тебя есть всё, а я всего лишен, - сказал Артур убежденно.
Евгений медленно соображал.
  - Что ты имеешь в виду? Поясни. Чего такого нет у тебя, что есть у меня?
  - Женщины! Вот чего у меня нет. И виноват в этом ты и такие как ты.
Евгений крайне удивился. Он даже забыл о своих неприятностях.
  - Нет женщины?  Так найди себе кого-нибудь. Причем здесь я?
   В следующие несколько минут Евгений узнал, что он, оказывается, внес в свое время непоправимые изменения в психику Артура. И вот теперь Артур не может общаться с девушками, и потому несчастлив.
  - А высшее счастье для меня - это любовь женщины, - закончил Артур свою мысль, - и этого счастья я лишен!
  Некоторое время Евгений обдумывал сказанное. Затем осторожно начал:
  - Слушай. Вот ты говоришь, счастье в любви. А я вот любил, и несчастлив. Всё равно несчастлив, так же, как и ты. Так значит, наличие женщины и любви к ней не гарантирует счастья?
  - Ну так, сначала-то счастье было, это ты его сберечь, видно, не смог, - возразил Артур, пряча платок в карман грязных джинсов, - а у меня его и не было никогда. Из-за твоих издевательств.
  - Дело не во мне, - сказал Евгений твердо, - раз уж мы начали говорить начистоту. Ты просто слабак. Всем тяжело в жизни. У всех свои испытания. Кто-то может их выдержать, а кто-то нет. Вот ты и сломался. А теперь винишь других в своих неудачах. Лучше бы направил свою энергию на встречи с женщинами, раз они так тебе так нужны. Кстати, где мои вещи - ключи, телефон?
   Артур нехорошо блеснул глазами из своего угла:
   - Между прочим, твоя судьба сейчас решается, а тебя волнуют телефон и ключи. Ты уверен, что они тебе еще понадобятся?
  Евгений поднял брови:
  - Ну тогда о женщинах и не мечтай. Там, где ты окажешься, их точно не будет. Так что подумай хорошенько.
  Оба надолго умолкли, сидя каждый в своем углу. Каждый думал о своем.
  -  Послушай, - прозвучал в тишине голос Евгения, - не поверишь, но я в последнее время много думал… О жизни, любви, счастье и вообще. И выходит так, что какое-то время ты живешь и думаешь, что всё в порядке. А на самом деле твоя жизнь – дерьмо. Просто ты не заешь об этом. И думаешь до поры до времени, что она – не дерьмо. А она – дерьмо. И по Гегелю дерьмо, и по Зурзмансору дерьмо, - Евгений невесело усмехнулся, подумав, уловит ли собеседник иронию.
   - Чего ж такого дерьмового было в твоей жизни? – серьезно спросил Артур. Ему, видимо, сейчас было не до литературы, - жил, не тужил в своё удовольствие, и всё у тебя было отлично. Конечно, измена – это плохо, сочувствую, но до этого-то всё у тебя было хорошо. Ведь так?
  - Так, - согласился Евгений, - вот именно это и хуже всего. Я жил и думал, что всё знаю, всё понимаю. А теперь вот оказалось, что ни хрена я не знал и не понимал. И что мне теперь делать? А ты говоришь – женщины! С ними-то и приходят настоящие проблемы.
 Оба снова надолго замолчали.
 Наконец, Евгений подытожил:
  - Итак, вот как я всё это понимаю. Ты заманил меня сюда, чтобы, ну... Назовем это так... Чтобы снять заклятие. Очистить свою, так скажем, карму или что-то в этом роде, от моего вредного влияния. Что ж, дело сделано, заклятие снято. Ты теперь свободен. Что думаешь делать дальше?
 Артур ответил не сразу. Он говорил медленно, задумчиво, как бы с самим собой:
   - Да, в целом это так, но... Всё не так просто. Это не совсем то, что надо. Нельзя так вот одним махом взять и изменить свою судьбу. Слишком уж долго это продолжалось, слишком долго. Это не решить быстро.
  - Чего же ты хочешь? - воскликнул Евгений. Его всегда раздражали люди, не способные четко сформулировать мысль.
  - Ты издевался надо мной, - кротко произнес Артур, - Получал удовольствие. Самоутверждался за мой счет. Ты делал это долго. А теперь хочешь в один момент взять и соскочить.
   Евгений почувствовал, как внутри закипает злость. Этот задрот заманил его в сырую яму, а теперь еще сам не знает, чего хочет. Тем не менее, он постарался сдержаться:
   - Я и сам наказан, если угодно. Наказан сильно. Женщина, с которой я прожил десять лет, изменила мне. Изменила, понимаешь? А еще у нас двое детей... - Евгений вспомнил о своих неприятностях и его злость сменилась печалью. Последние слова он произнес уже раздумчиво и медленно, как бы про себя. Черт! А ведь у них две дочери, восьми и пяти лет. Можно выкинуть из своей жизни женщину-предателя, но как быть со своими детьми? Вот дьявол! Вот сука! Сука! Сука! Евгений поймал себя на том, что лупит локтями об стену. Сверху что-то посыпалось, очевидно, старая штукатурка. Он постарался успокоиться.
  - Ну да, я виноват, признаю. Но мне было тогда пятнадцать лет. Пятнадцать! Что я знал о жизни? Я и не думал, что всё так серьезно. Правда, не думал. Но ведь не только я, как ты говоришь, издевался над тобой. Это тоже правда, ведь так? Просто ты был слабым (слабым и остался, да только этого я тебе говорить сейчас не буду, слабак и задрот), а слабых не любят. Вот и всё. Так устроена жизнь. С тобой обращаются так, как ты позволяешь это делать, (тупой чокнутый придурок).
  Евгений выпрямил спину, медленно поднимаясь с пола. Тело затекло от долгого сидения. Все слова были сказаны. Почти все.
  - Извини меня, - с усилием произнес Евгений, - я не хотел ничего такого. Извини. Пожалуйста, - закончил он.
  Артур, сидя на полу, смотрел прямо перед собой. Что-то изменилось внутри. Это, конечно, были не тектонические сдвиги, но, определенно, шаг вперед. Начало движения. Он сказал:
   - Ну что же... Пусть будет так. Хватит уже всей этой херни. Надо заканчивать, согласен.
  - Я не согласен!
  Оба резко повернули головы. Из боковой комнаты в коридор энергично вступил человек. Невысокий, в сером костюме, с гладко причесанными редкими темными волосами, едва закрывающими плешь на голове. Он улыбался, но темные глаза смотрели пристально и холодно. Была какая-то деталь в его облике, странным образом не гармонирующая с респектабельным внешним видом. Артур не успел понять, какая именно, поскольку человек остановился посреди коридора и вдохновенно произнес:
   - Нет, нет и еще раз нет! Процесс искупления не завершен, а без этого нет и не может быть никакого исцеления! Дело надо непременно довести до конца, я настаиваю!
   Говоря, человек в сером костюме медленно приблизился к сидящему на полу Артуру, встал напротив и теперь обращался только к нему.
   - А... Вы кто? - с усилием произнес Артур. От того, что пересохло в горле, звук получился не очень.
  - Мое имя Януш, - с достоинством отрекомендовался невысокий человек, - можешь звать меня Поляком.
  Только теперь Артур понял, какая деталь выпадала из элегантного образа появившегося гостя. Это был топор, канадский лесорубный топор на длинной ручке. Лезвие топора было в зазубринах, как будто бы им наносили удары по чему-то твердому, возможно даже, по листовому железу. Несколько глубоких царапин присутствовало и на деревянной рукояти, окрашенной блестящей черной краской.  Поймав взгляд Артура, человек в костюме объяснился:
  - Не стоит беспокоиться. Я всё сделаю сам. Твоя задача - расслабиться и получать максимальное удовольствие. Ты получишь полную сатисфакцию.
  Артур начал медленно понимать.
  -  Послушайте, - сказал он, пытаясь подняться. Ноги от долгого сидения на полу затекли и не слушались, - не надо ничего такого. Мы уже все выяснили. Не надо, прошу вас!
  Послышался легкий шорох, на который повернули головы Артур и человек в костюме. Это Евгений поднялся на ноги и теперь стоял, держась за стену. Видно было, что он напуган не на шутку.
   - Прошу вас, - повторил Артур, - Януш! Не делайте ничего такого!
   Человек в сером костюме медленно встал в полоборота, чтобы держать в поле зрения и Евгения. Когда он начал говорить, его тон напоминал тон преподавателя геометрии, поясняющего какую-нибудь не слишком сложную теорему:
  - В этом мире действуют определенные законы, так уж вышло. И эти законы требуют, чтобы начатое действие было доведено до логического завершения. И ни вы, ни я не способны повлиять на это. Я - всего лишь проводник силы, ее орудие. И поэтому, да совершится возмездие.


      Глава 7.

    Артур медленно катил по шоссе, ведущему в город. Торопиться не было нужды. Его черная Волга снова с ним. За окном синело небо, зеленели посадки. Близился полдень. Артур прокручивал в голове события, предшествующие поездке. Очнувшись утром, он обнаружил себя лежащим на полу. Мышцы болели, как после тяжелой работы. Одежда была грязной и местами порванной. Болела голова. Сквозь неплотно занавешенные окна в коридор попадали прямые лучи света. Артур с усилием поднялся и сел. В памяти постепенно восстанавливались события ночи. Артур огляделся. Никого. Доковыляв до погреба, Артур обнаружил, что люк открыт. Он заглянул внутрь. Погреб был пуст. Артур проследовал по коридору до входной двери и убедился, что она заперта на задвижку, которую можно закрыть только изнутри. Окна также были закрыты.
   Управляя машиной, Артур пытался вспомнить, когда же он отключился. Что было сном, а что явью? А самое главное, куда делся Таратышкин? Это вопрос волновал больше всего. Артур свернул на обочину и заглушил двигатель. Закрыл глаза, пытаясь мысленно вернуться в прошлое, в события минувшей ночи.
   Спустившись в погреб, Артур включил фонарь и пристально осмотрел пол, потолок и стены. Вроде, все как обычно. Если не считать пятен свежего цемента на полу. И нескольких комочков земли, которые пропустил веник. Артур поднял серый катышек и растер его пальцами. Раствор еще не успел как следует затвердеть. Артур медленно вел лучом фонаря вдоль стены. Ага. Вот. Кладка немного отличается. Швы между кирпичами еще влажные. Как будто несколько кирпичей вынули, а затем аккуратно вмазали на место. Что же там, за этими кирпичами? Можно взять ломик, хранящийся в сарае, и выяснить это. Но надо ли? Стена аккуратно выложена. Пройдет несколько часов, максимум дней, раствор высохнет, и этот участок станет неотличим от остальной кладки. Да и что он ожидает там найти? Возможно, это всего лишь грунтовые воды. Отец как-то говорил, что грунтовые воды близко, и в дождливые годы стены в погребе сыреют. Так что, вероятно, все дело в этом. А что же Евгений? А был ли он вообще здесь, на этой даче? Как узнать наверняка? Может быть, он, Артур, сильно перенервничал, и всё это ему попросту приснилось? Не мог же, в самом деле, на старой даче появиться незнакомый человек с топором? Да, если уж на то пошло, такого топора никогда и не было среди их садового инструмента. Это канадский топор, очень неудобный. Он годится лишь на то, чтобы срубать тощие канадские ели. Ну, или укокошить своего давнего врага, если угодно. Но этого не может быть. Во всяком, случае, он, Артур, ничего подобного не делал. Это точно. А может, Евгений потихоньку ушел, пока Артур спал, кто знает? Но как быть тогда с закрытыми окнами и дверью? Уфф... Артур завел машину и снова выехал на дорогу. Во всяком случае, на даче теперь все в порядке. Он потратил полдня, чтобы привести погреб и коридор в первозданное состояние. Решетка снята и разобрана, а сам погреб вновь заполнен привычным хламом - банками с оставшимися вареньями и соленьями, советскими автопокрышками для Волги (они хорошо сохранялись в прохладе и темноте), и прочим старьем, которое жалко выбросить, но надо куда-то деть.
   Всё хорошо, но как же Евгений? Что, если он и в самом деле пропал? Артур подумал и решил, что не следует об этом беспокоиться. Таратышкин что-то там говорил о разводе, о крушении семьи. О том, что он потрясен и не знает, как быть дальше. Что ж, люди в таком состоянии, наверное, способны на всякие вещи. Например, они могут исчезнуть. Скажем, уехать куда-нибудь далеко. Изменить свою жизнь. Залечь на дно.  Кто знает, что у них в голове. Телефон «Нокия» покоится на дне канализационного коллектора с отсоединенным для верности аккумулятором. Черный кроссовер «Хюндай» ждет своего хозяина на стоянке среди многоэтажных домов. Всё идет как надо. За исключением одного. Женщины. Как-то нехорошо выходило с ними. Но теперь, возможно, всё изменится. Призрак Евгения Таратынского не будет больше стоять за его спиной. Ведь в этом было всё дело.
  - А если дело в тебе? - шепнул внутренний голос.
  - Во мне что-то изменилось, - вслух сказал Артур, заруливая на желтую АЗС «Роснефть». С этими хлопотами он всё как-то откладывал заправку, а Волга ГАЗ-24 - не самая экономичная машина. Самое время накормить её под горлышко.
  - Я совсем не Сабадаха, - сказал Артур, заглушив двигатель, - я кусачая собака.
   Может, сменить нахрен эту дурацкую фамилию? Долго, хлопотно, менять права, паспорт, военный билет. Это всё так, но не ощущать же себя мудаком до конца дней своих? Надо серьезно об этом подумать. Погруженный в свои мысли, он отправился к кассе. Вернувшись, Артур обнаружил, что у машины он не один. Весьма элегантный человек в сером костюме ожидал его, слегка прислонившись к черному полированному борту Волги. Выглядел он усталым.
  - Молодой человек, могу я попросить вас подвезти меня до города? Неважно себя чувствую, - рука с желтым браслетом с трудом расстегнула верхнюю пуговицу черной рубашки, - буду благодарен, - многозначительно закончил он.
  Артур пожал плечами. И ощутил, как забилось сердце.
  - Ну… Ладно… Садитесь.
  Некоторое время ехали молча. Перебранный по винтику мотор тихо пел свою песню под капотом.
 - Хорошая машина, - серьезно сказал человек в костюме. Он достал платок и отер пот со лба, - можно, я открою окно?
  Артур молча кивнул. Ехали дальше. Оба молчали. Арту начал робко надеяться, что на этом всё и закончится. Разумеется, это будет не так. Когда белый указатель с надписью «Воронеж» остался далеко позади, и за окном показались первые жилые кварталы, человек в сером костюме произнес:
  - Останови здесь, - рука с печаткой желтого металла на одном из пальцев указала на небольшую площадку в тени деревьев. Там стояло несколько белых и желтых маршрутных такси.
  Артур остановил машину. Человек в сером костюме достал из солидного портмоне пятисотку. Артур покачал головой.
  - Бери, не отказывайся, - веско сказал пассажир, вкладывая купюру в руку Артура.
  - Кто вы? – спросил Артур.
  Позже, прокручивая этот эпизод в голове, Артур не раз жалел, что сделал это. Кто знает, промолчи он, глядишь, человек в сером костюме вышел бы, аккуратно закрыл дверь и ушел бы из его жизни навсегда. Возможно, так оно и было бы. Но Артур задал свой вопрос. И человек в сером костюме убрал руку с хромированной ручки открывания двери. Он повернулся вполоборота. Его глаза блеснули.
   - Я тот, кто даст тебе силу. Слушай и не перебивай. Я знаю, что у тебя проблемы. Я все вижу. Но я могу помочь. Я уже тебе помог кое в чем, - человек в костюме усмехнулся, - И помогу еще, если захочешь. Ты хочешь этого?
   - Скажи ему нет! – если бы внутренний голос мог кричать, то его крик услышали бы редкие пассажиры, стоявшие на остановке, - скажи ему нет, и пусть убирается восвояси!
  - Хорошо бы… - сказал Артур. В самом деле, черт возьми, кто и когда в жизни предлагал ему помощь? Хорошо читать о чужих трудностях и проблемах, тихо радуясь – а вот этого у меня нет!  А если тебе тридцать пять, и ты – девственник? Только не говорите, что так не бывает. Бывает. Увы, бывает. Бывает даже, что ты – девственник и в пятьдесят. И при этом – дрочер восьмидесятого уровня.
  - Да, мне нужна помощь, - сказал Артур твердо, - я хочу, чтобы вы помогли мне. Если это возможно. Я хочу этого.
  - Отлично, - произнес человек в сером костюме, - замечательно.
  - Что замечательно? – вырвалось у Артура.
   Как бы не слыша вопроса, человек в сером костюме неспешно продолжал:
  - Эта твоя новая знакомая, кажется ее зовут Елена (Артур машинально кивнул), кажется, повела себя как-то не слишком хорошо. Она не оценила тебя, - Поляк поднял брови и наклонил голову.
  - Вы ее знаете? – после событий сегодняшней ночи Артур уже не удивился.
  - Не то чтобы очень хорошо знаю, но немного слышал о ней. Видишь ли, эта девица своим поведением, э-э… травмировала тебя. Да, именно так. Она нанесла тебе душевную травму. Вольно или невольно.
  Артур не нашелся, что возразить. Да, именно так и было. Отказ Лены больно ударил по его и так невысокой самооценке.
  - Женщине подобает быть мягче, добрее, - сочувственно сказал Поляк, он же Януш, - в конце концов, именно женщина вносит мир в душу мужчины. Мужчина -ведь это воин. Женщина должна понимать такие вещи.
   Артур слушал. Кто такой этот Поляк, становилось более-менее понятно. Но к чему же он клонит? По идее, где-то сейчас должен случиться переход между логикой и ложью, но пока вроде всё сходится.
  - Современные женщины испортились, - веско произнес человек в сером костюме, - забыли кто они, и в чем их роль. Считают, что им всё дозволено. Не ценят брак. Не любят детей. Наконец, они не ценят мужчин. Презирают их. Женщины возгордились!
  Януш выдержал эффектную паузу.
  - Какой из грехов самый страшный? – указательный палец с печаткой уперся Артуру в грудь. Печатка была, по всей видимости, золотой и очень старой. Грани были сильно истерты, а надписей нельзя было прочесть.
  - Наверное, убийство, - сказал Артур.
 Человек в сером костюме откинулся назад и довольно улыбнулся.
  - Нет, - возразил он, - многие считают убийство самым тяжелым грехом, но есть грех еще страшнее.
 - Что же это за грех?
 - Гордыня, - развел руками Поляк, - самый древний и ужасный грех – это гордыня. Это вообще самый первый из свершившихся грехов. Всё остальное было потом. Ты понимаешь, почему я спрашиваю об этом?
   Артур насторожился.
  - Почему?
  - Да потому, что женская половина человечества больна. Больна грехом. И этот грех – гордыня. Что делают с больным деревом, чтобы оно не заразило всю рощу?
  - Всё это, конечно, звучит красиво, - сказал Артур, - но что вы имеете в виду?
Януш улыбнулся.
  - Совсем не то, что ты подумал. А ведь ты подумал о чем-то нехорошем, верно? – человек в сером костюме поднял вверх раскрытые ладони, как бы показывая, что скрывать ему нечего.
   Хотя держал он их раскрытыми совсем недолго, Артуру бросилась в глаза одна деталь. На обоих ладонях Януша отсутствовала верхняя линия, именуемая в книгах по хиромантии линией сердца. Линия же, известная как линия головы, пересекала ладонь по диагонали от края до края. Поймав взгляд Артура, Поляк поспешно убрал ладони.
   - Ну так вот, - продолжил Поляк деловым тоном, - от общего перейдем к частному. Нам нужен человек.
  Это должен быть не просто человек. Нужен человек, познавший страдание, трудности и тяготы, может быть, даже, приблизившийся к отчаянию. Человек, способный сопереживать, понять несчастье другого. Человек, готовый к переменам. Как внутри себя, так и вовне. Человек с потенциалом. Артур – именно такой человек, разве нет? Так вот, Артуру предлагается возглавить некую общину. Разумеется, не завтра. Со временем. Когда он будет готов. Общество чистых женщин, или как-нибудь в этом роде. Нужное название придет. Не в этом суть. Суть же в том, что необходим проповедник, харизматичный лидер. Он будет продвигать идеи нравственной чистоты, непорочности и воздержания. Он соберет вокруг себя много женщин. Станет их пасти железным жезлом. Он излечит их от гордыни.
  - Ну как тебе идея? – человек в сером костюме усмехнулся, - фантастично звучит, верно?
  - Я, признаться, как-то плохо себя представляю в роли вожака секты, - сказал Артур.
  - Нет-нет, секта – это нехорошее слово, - поспешно возразил Поляк, - не говори так. Одно неверное слово может всё исказить. Община – так звучит гораздо лучше.
  - Секта, община – суть одна, - с сомнением сказал Артур, - может, это и хорошо, но это совсем не то, что мне требуется. Много людей, куда-то их вести, морочить головы… Всё это не по мне. Мне кажется, вы легко найдете кандидатуру и получше. Как-то это всё сомнительно. Я – пас.
  - Ты меня не понял, - терпеливо сказал Януш, - вот что значит, порядочный, чистый человек. Говорю предельно ясно – у тебя будут самые красивые женщины, и они почтут за честь подержаться за твой конец. Теперь понимаешь?
  - Погодите-ка! – Артур вновь обрел потерянный было интерес к беседе, - а как же мораль, нравственность и всё такое, о чем вы говорили?
   - В том и соль! – обрадованно воскликнул Януш,  - в том и соль! Ты проповедуешь высокие идеалы, а адепты твоей веры только и мечтают о том, чтобы прикоснуться к тебе. Уж мы устроим все как надо, это мы умеем. А ты получишь то, что хочешь, и притом в больших количествах!
   - Получается, опять обман? – Артур откинулся на спинку сиденья.
   - Если хочешь, да. Обман, - голос Поляка обрел твердость, - а что в этом мире не обман? Давай начистоту. Где истина? Что это вообще? Кто, когда её видел? Живя в этом мире, мы имеем дело либо с откровенной ложью, либо с неопределенностью. Правда в чистом виде никому не нужна. От правды нет никакого профита. Ложь заставляет двигаться вперед. К ложным же идеалам. Но, поскольку, идеал в любом случае недостижим, не всё ли равно, ложный он или истинный? Главное – это движение! В нем весь смысл! Смысл – в движении. В движении, понимаешь?
   Артур начал понимать. Если ему нужна правда, то он – жалкий, закомплексованный, нищий неудачник. В том и состоит правда. И если принять эту правду, где взять силы, чтобы идти вперед? Но можно взглянуть и по-другому. Он, Артур, находится на важном этапе своего развития. Он вернулся в прошлое и уничтожил свой страх. Теперь ему предлагают сделать решительный шаг вперед. Для этого всего-то надо перестать бояться и начать действовать. Что он, в сущности, теряет? Вернуться к своему жалкому существованию, он сможет в любой момент, если захочет. Возможно, в этих рассуждениях истины так же мало, как хорошо сохранившихся ГАЗ-24 в их городе. Но в этом ли дело? Если идея заставляет тебя поднять свой зад и сделать шаг вперед, то это – здравая идея. Смысл жизни – в движении. Движение дает жизнь. Неподвижность губит.
  - Хорошо, - задумчиво произнес Артур, обхватив пальцами черный пластик тонкого рулевого колеса, - а что взамен? Зачем вам меня так продвигать?
   Человек в сером костюме улыбнулся. То была терпеливая улыбка учителя незадачливому ученику, не могущему понять, почему «жи» и «ши» пишется через «и».
   - Ты подходишь нам, - повторил он, - разве ты забыл? Ты – чистый человек. Страдания очищают. Несколько занятий, немного практики, и ты почувствуешь, что это всё тебе по плечу… Знаешь, я заговорился, а ведь мне пора, - спохватился вдруг Януш. Он потянул хромированную ручку.
   - Не прощаюсь, - произнес он перед тем, как закрыть дверь.
    Некоторое время Артур сидел, глядя перед собой. Город жил своей обычной жизнью. Люди не спеша двигались по тротуарам. Среди них то дело попадались хорошенькие девушки. Всё это очень и очень странно, думал Артур. В одном этот снеобычный человек прав – не важно, какова твоя конечная цель. Важно то, что ты к ней идешь. Идешь и попутно подбираешь то, что попадается тебе на пути. Движение – это жизнь. Артур завел двигатель (как всегда с полоборота), выжал сцепление, включил скорость, и начал движение.