Вечный сюжет Часть 1 Глава 1- Выходные арии героев

Нынешнее утро, как и многие другие до него, Хастияр встретил в пути. Жители Хаттусы редко путешествовали на кораблях, но для него это давно уже стало привычным делом. День он начинал с молитвы, известной с детства любому хетту. Повторяя её слова, Хастияр видел, как бог солнца, пастырь человечества, восходит из моря, поднимаясь на небо. Он встаёт на востоке, освещая землю лучами правды.
 Там,  далеко на востоке, осталась Хаттуса. А  впереди была земля ахейцев, Аххиява. Хастияр вёз послание к царю ахейцев, которое не значило ровным  счётом ничего.
 Неудивительно, ведь самые важные вещи не доверялись письмам, их следовало передать на словах. Отправляя Хастияра к ахейцам, царь поставил перед ним задачу, которая казалась простой только на первый взгляд – Хаттусе нужен был мир на границах.
 Ведь хетты оказались не в самом лучшем положении – похоже, война с их давним соперником Египтом, должна была затянуться на годы. Муваталли набрал войско из всех земель, подвластных хеттам – от Трои до Сирии. Полная победа над Рамзесом почти уже была в руках. Если бы не откровенная дурость союзников.
 Это же надо было так поступить – броситься грабить лагерь египтян и прозевать подкрепление. Рамзесу удалось уйти, и победа досталась хеттам большой кровью. Теперь вся Сирия полыхала восстанием против власти фараона, а Муваталли хватался за голову. От царя  требовали денег, оружия, припасов.  Всем нужна была помощь – союзникам, повстанцам, собственному войску. И конца этому не было видно.
 Кто-нибудь из соседей мог бы воспользоваться тем, что великие державы решили померяться силами. Хаттусе нужен был мир. Спокойствие на северных границах должен был обеспечить младший брат царя – Хаттусили. В Ассирию и Вавилон были отправлены послы, удерживать соседние державы от неразумных поступков. А ему, Хастияру, досталось ехать на запад.
 Ничем сейчас ахейцы не могли угрожать, ведь ещё дед нынешнего царя хеттов заключал с ними союзы. Но всё на свете проходит. Потому посол плыл на запад, к великому царю ахейцев, в город Микены.
 На самом деле, по меркам хеттов, до звания великого царя царь Микен не дотягивал. Просто много было царей у ахейцев, не то, что на родине Хастияра.
 Также посол собирался навестить одного родственника царя Муваталли. Это дело представлялось ему не менее важным.
 Потому Хастияр и обрадовался, встретив на одном из островов корабль купцов из Вилусы. Вот кто мог помочь ему узнать о последних новостях земли ахейцев до того, как он появиться там.
 Верно, купцы бывали и в том городе, который так заинтересовал Хастияра. Да и сами они обрадовались, встретив в дальних странах соотечественника.
   - Бог Грозы, господин мой, обещает нам удачу, эта встреча не случайна. – Сказал Хастияр, перебираясь на купеческий корабль. – Как там Троя, город страны Вилуса? Всё ли у вас благополучно, как идёт торговля?
   - Клянусь подземным потоком Вилусы, отлично! Заработали немало! Бог Аполлон, господин нашего священного города, не оставил без милости. Для нас честь, что посланник великой Хаттусы будет сегодня гостем.
 За ужином Хастияр разглядывал экипаж купеческого корабля. Тут были не только люди Вилусы – троянцы. Да вообще кого тут только не было. Хетты, лувийцы, хурриты, сирийцы. Они похожи были на миниатюрную копию империи хеттов, где жили под властью великого царя множество не похожих друг на друга народов. Говорили они большей частью на лувийском языке, родном для жителей западных и южных окраин, постоянно вставляя слова из других языков. Кто-нибудь вряд ли мог разобраться в этой причудливой смеси, кроме подданных Хаттусы.
 Всё, как дома. Так думал Хастияр, а вслух рассказывал:
   - Ну, сейчас о войне с Египтом никто уже не говорит, все разговоры только о свадьбе. Ведь Хаттусили, младший брат великого царя женился. Невеста его – девушка умная, образованная и очень красивая. Знает множество священных гимнов – недаром же, она дочь жреца. Хаттусили так и сказал мне – боги дали им любовь мужа и жены и он очень счастлив. В столице о Кадеше уже не вспоминают, будь он неладен.
   - Да, вот это была битва! Мы рады, что воины Вилусы сражались при Кадеше. Ведь наш правитель Алаксанду заключил договор с великим царём Муваталли, и он привёл отряд троянцев под стены Кадеша. С давних времён Вилуса сохраняет верность великим царям хеттов. 
 А дальше пошли здравицы о процветании Хаттусы. Постепенно купцы рассказали Хастияру о том, как обстоят дела в Афинах, у царя Тезея. Всё было именно так, как он и предполагал ещё в Хаттусе.  Купцам удалось прояснить только некоторые мелочи.
   - Ну, и как вам его царица? – Спросил Хастияр у купцов?
   - Очень понравилась! Она же столько всего накупила – и тканей, и украшений. У нас нигде не было такой прибыли, как в Афинах.
 Хастияр с подозрением посмотрел на них. А люди Вилусы истолковали его взгляд совершенно правильно:
   - Да, мы завышали цену.
   - Раза в три, наверное?
   - Ну, в три, не в три. В четыре с половиной, по сравнению с тем, сколько дают за троянскую шерсть, крашеную пурпуром. Вот только одно нам не понравилось.
   - Да, что именно?
   - Косо там смотрят на нас, честных купцов Вилусы. Каждый ахеец глядит так, будто пересчитывает, сколько дома у нас серебра накоплено. Это неприятно.
 Хастияр щёлкнул пальцами и сказал с досады:
   - Хотят разбогатеть? Пусть сами бегают по склонам Иды за троянскими овцами. Или с фараоном пусть повоюют за города Финикии и Сирии. Вот тогда у них пурпурной краски будет, сколько хочешь, хоть с ног до головы ей обмажься. Больно много развелось желающих получить чужое добро! Спасибо вам, братья! – Сказал на прощанье троянским купцам посол великого царя хеттов.
 А в городе Афины, которые были одной из целей путешествия Хастияра, появление троянских торговцев наделало немало шума. Оно было подобно камню, брошенному в воду. Ведь всякому понятно, что троянцы объявились там только лишь в поисках собственной выгоды. Но они разбудили силы, которые спали и не напоминали о себе, о давних делах, вот уже который год.
 В мегароне афинской цитадели ярко горел очаг, а сам зал был пуст, что было довольно необычно для вечера. А ничего странного тут не было – ведь всех разогнал Менестей, приближённый царя. Ведь ничто не должно было отвлекать Тезея от раздумий.
 Царь Афинский нервно мерил шагами мегарон, разглядывая нарисованных на его стенах кабанов и оленей. Он постоянно поглядывал на Менестея, который сидел рядом с очагом и казался совершенно равнодушным к настроению своего господина.
   - Да, - сказал Менестей. – Две с половиной тысячи боевых колесниц, тридцать тысяч воинов. Вот это армия у хеттов! А мы тут живём, вроде как на окраине, получается.
 Тезей остановился напротив него и сказал:
   - Менестей, а почему ты не поздравляешь меня с великой победой? Ведь Муваталли, царь хеттов, разбил египтян при Кадеше. А он не чужой человек нашему дому, свояк мне, родственник по первому браку.
   - Да, - ответил ему Менестей.
 Такой красноречивый ответ не мог устроить царя Афин. Тезей подошёл к нему поближе:
   - Хотя, я тут каким образом? Я тут не причём. Тебе следует принести поздравления истинному родственнику великого царя, племяннику Муваталли, моему старшему сыну, Ипполиту.
 В этот раз ответом Тезею было только лишь молчание.
    - Молчишь, Менестей, - сказал царь. – А я вот  который день подряд сам с собой разговариваю. С того самого дня, как посетили нас торгаши из Трои, я покоя себе не нахожу. Меня мучают два вопроса – когда приедут из Хаттусы требовать долг, и когда и как он мне отомстит?
   - Это уже целых три вопроса, царь.
 Но Тезей, казалось, не расслышал его слов, а продолжил ходить по залу, уже никак не стесняясь в словах:
   - Пришлось мне потратиться, купить всё, что предлагали жулики троянские. Лишь бы побольше узнать о делах в Хаттусе. Теперь я не сомневаюсь, что хетты напомнят о себе и это будет скоро. Я чувствую, что-то важное случится, ждут нас серьёзные события в ближайшем будущем. К оракулам идти не надо, что-то будет. Ведь хеттский царский дом всегда приходит за своими, как бы далеко они не жили. Престол Льва – трон Хаттусы, помнит всех своих детей одинаково – и мужчин и женщин.
   - А разве есть для мести повод? Ведь его мать, хеттская царевна умерла, и только после этого ты взял в жёны Федру. Или повод в том, что после свадьбы сына ты в село отправил?
   - Трезена не село, я там родился, - сказал Тезей. – Но в представлениях хеттов, конечно же, деревня. И находиться там недостойно для потомка великих правителей Хаттусы. Престол Льва посчитает это оскорблением для чести, которую там ставят очень высоко. Тем более, что по брачному договору, который я заключил в Хаттусе, лишь дети моей первой жены хеттеянки Асмуникал –  законные наследники. Да, по обычаям хеттов он мог бы и правителем там стать, если бы других мужчин в Великом Роде не осталось. Он такой же потомок Супиллилулиумы Великого, как и нынешний царь хеттов Муваталли.
   - Да, но по женской линии.
   - Какая разница! Ведь это хетты. Ты, Менестей, там не бывал. А я бывал в Хаттусе, этом странном бабьем царстве. И виделся с Мурсили, и заключил с ним договор, взяв в жёны благородную царевну Асмуникал. Теперь расплачиваться буду с Престолом Льва.
   - А Федра?
   - Ты не хуже меня знаешь историю войн с Критом. Напоминать её сейчас нет смысла. Мне остаётся ждать лишь мести сына.
   - Конечно, прав ты, царь, тут двух мнений быть не может. Он слишком знатен, чтобы просто так проглатывать обиды. И взрослый уже, чтобы научиться скрывать свои мысли.
   - Твои советы, Менестей, ценю я больше остальных в Афинах. Потому, решенье принял я, откладывать его нет смысла. Да, хоть и далеко мой город от Хаттусы,  явственно слышна в Афинах поступь Престола Льва…
   - Царь, это сюда идёт твоя жена!
   - А, Федра! Я не звал тебя и приказал же всем себя не беспокоить. Когда же ты научишься вести себя пристойно и слушать мужа. Шла бы ты отсюда.
 Тезей обернулся, разглядывая жену. Конечно, она пришла сюда не одна. За Федрой всегда следовала её нянька, пожилая критянка по имени                Рове-Сазера. Эту минойскую старуху Тезей терпеть не мог. Но, похоже, что критянки не спорить с ним пришли.
 Иначе, зачем же было царице так нарядно одеваться. На Федре было платье из материи, купленной у троянских купцов. Тёмно-красный, насыщенный цвет ткани слепил глаза, не позволяя оторвать глаз и рассмотреть её всю. Широкая длинная юбка, вся в оборках. Тонкая талия, стянутая поясом, такого же пурпурного цвета. Ещё тоньше талию делал корсет, зашнурованный золотыми ленточками. На ногах у неё были туфли из белой кожи, расшитые бисером. От неё пахло сладкими эссенциями, так сильно, что их аромат заглушал запах сосновых поленьев, которые горели сейчас в очаге. Жемчуг блестел в чёрных волосах, а в руках у Федры был веер из белых страусовых перьев.
 Она опустила веер, открывая грудь, обнажённую по критской моде. Тогда Тезей вновь обратился к ней:
   - Ну, раз пришла, так можешь оставаться. Узнаешь первой новости, хотя, тебе они и будут неприятны. Итак, я вернуть решил в Афины сына.
   - Мне это не нравится.
   - А что поделать, надо! Я не хочу ссориться ни с царём хеттов, ни с царём Микен. Который к нам гораздо ближе, чем Хаттуса. Микены в дружбе с хеттами сейчас, а Муваталли может оскорбиться, что Ипполита выслал я из дома. И перекроет всем торговлю с Кипром, Сирией и Троей. За это ни один ахейский царь спасибо мне не скажет.
 Тезей наконец-то оторвал взгляд от фигуры жены и обратился к её служанке, подражая манерам Кносского дворца:
   - Тогда настанут времена, словно из легенд, будто вернётся юность твоих славных предков и юность Крита. И люди станут делать мечи и топоры из камня. Ведь медь и олово нам будет недоступно. Но это ещё не самые большие неприятности. Нет, будут времена гораздо хуже, хуже, чем война, пожар и землетрясение. Такого красивого платья вы больше не сошьёте, будет не из чего. Всё, наступит конец времён.
 Рове-Сазера наклонилась и тихонько сказала Федре на ухо, но так, что бы и царь услышал:
   - Пойдём отсюда, он сейчас не в духе.
 Пурпурные оборки потянулись по полу, и царица вышла из мегарона.
 Посреди винно-чёрного моря лежит остров. Волны набегают на его берег, одна за одной, лаская белый песок. В волнах играют дельфины, соревнуясь в скорости с кораблями. Корабли Крита плывут повсюду  - от Египта до Трои, от Сицилии до городов финикийских.
 Но в какую из дальних стран не привела бы судьба морехода, он душою стремится к родному Криту. Лёгкий ветер паруса надует, приведёт корабли обратно. Ветер летит над горами, под ветром колышутся маки, а весной – поля гиацинтов. А над ними кружит дивная синяя птица, что приносит людям покой и счастье.
 Да как же не быть счастливыми тем, кто живёт во дворцах Крита. Нет прекрасней на свете женщин, чем благородные дамы минойцев. Посвящают они свои дни только пению и танцам, одеваются в лучшие платья. Каждая из них в своём доме хозяйка, а для мужа – богиня любви.
 В Кноссе – критской столице, есть огромный дворец. Его жители сидят на трибунах, смотрят, как девы и юноши пляшут с быками. А позже – пируют, слушая музыку в садах из лилий. Чтобы покой и счастье никогда не покинули  остров, художник нарисовал на стенах дворца синюю птицу. 
 Ничего этого больше нет. Крит всё также омывают морские волны, но прежняя жизнь из него уходит навсегда. Всё погубил гнев бессмертных  богов – так говорят минойцы. Причины их гибели – вулкан на Санторини, землетрясения и цунами. Так говорим мы.
 Как севший на мель корабль без труда захватят пираты, так и сказочный остров захватили ахейцы с материка. И сейчас осыпается штукатурка с фресок кносского дворца. Фрески исправлять некому – одни художники зарабатывают на жизнь в городах Сирии и Палестины. Другие рисуют сцены войны и охоты, новым хозяевам Крита не нужны цветы и портреты прекрасных женщин. А те, кто не хочет – пасёт коз на склонах гор, ведь       по-другому пропитание себе не обеспечить.
А последняя минойская принцесса за шитьём свои дни проводит. Ведь в доме царя Афин Тезея, завоевателя Крита, женщине заняться больше нечем.
 Едва Рове-Сазера закрыла двери покоев царицы, и критянки остались одни, Федра подошла к столику. На нём в беспорядке стояло множество кувшинчиков разнообразной формы с косметикой. Она выбрала один, потяжелее, и с размаха запустила им в стену. Мутное финикийской стекло от удара разлетелось на множество обломков.
   - Не злись, девочка, - сказала ей Рове-Сазера. – Давай лучше примерим ещё одно платье, которое я сшила тебе из троянских тканей.
   - Да, что мне ещё остаётся делать.
 Её мысли крутились вокруг недавнего приезда троянцев, невольно ставших причиной перемены в доме Тезея.
   - Ты знаешь, няня, они простые купцы и воины – люди из Трои, но в любезном обращении понимают куда больше этих. – Федра щёлкнула пальцами и продолжала, - да, этих. И не смотри так на меня, нас сейчас никто из них не слышит, а если и услышит, то нашего языка понять не сможет. Те, кто называет себя царями ахейцев, но более всего похожи на диких пастухов. Рядятся в золото и пурпур, а в поведении немногим отличаются от свиньи, не больше и не меньше.
   - Не слишком ли строго судишь?
   - О, я стараюсь судить справедливо и найти какие-нибудь достоинства в ахейцах! Но не могу! Да, ты сама послушай, о чём они говорят! О войне, об убийствах, об оружии. Вот это их и занимает более всего. Ты когда-нибудь слышала, чтобы здесь говорили о красоте, о танцах и музыке? Нет, и опровергнуть мои слова ты не сможешь! В чём смысл баллад, которые слагают их певцы:
   - Мы захватили такой-то город, всех мужчин убили, а женщин взяли в рабство. Слава нам! Всё, только об одном.
 Она начала ходить по комнате, теребя оборки пышной юбки. Рове-Сазера  спокойно слушала её, ведь подобные разговоры велись довольно часто. Ей же каждый раз была предназначена лишь роль слушательницы. Царица Афин продолжала:
   - А где любовь в их песнях? Нет, эти люди безнадёжны.
   - Какими бы они не были, наш дом теперь принадлежит им.
   - Да, и ни дня не проходило, чтобы я не чувствовала это! На столы ставят чашу для жертвенной крови, которой триста лет, из неё пьют эти свиньи. А на алтарь Зевса они поставили бронзовую миску, в которой мыли руки после жирного мяса. Украли её в моём дворце и поставили на алтарь их бога. Конечно, она позолоченная и блестит!
   - Так убери со стола священную посуду. Пусть не ставят. Только и всего. А что до богов, то надобно смириться. Ведь они своею волей погубили наш мир. Так они распорядились и то, что ты стала женой Тезея, в том их воля. Ведь ты последняя принцесса Крита, с тобою наш мир не умер. И твои дети, продолжение тебя и великой династии. Разве к тебе так уже жестока судьба?  Твой муж – правитель, не пастух, и в его подарках отказа ты не знаешь. Любая ахеянка  позавидует тебе.
   - Радости подарки не приносят, я от него хочу совсем другого, тебе это известно.
   - Жить на Крите в обветшалом дворце?
   - Хоть и старый он, но там я дома. А здесь чужая. Хожу и цепляюсь юбкой за репьи и за колючки, ведь здесь нет настоящего дворца, только крепость. И выгляжу довольно глупо. Особенно, когда на меня лают его охотничьи псы – их я просто ненавижу! Пытаются укусить и рвут мне платья. Хоть бы сдохли поскорее! Когда муж моего мнения спросил? Нет, я для него только лишь кукла, которую наряжают и выставляют напоказ, а когда надоем, так и выбросят? Так и сегодня – решил вернуть в Афины сына.
   - Тебя его приезд беспокоит?
   - А, я примерно знаю, что из этого получится! Он приедет и будет сыновьям моим соперником в борьбе за власть. Начнутся крики, сплетни, разговоры. Раньше у меня не было здесь счастья, а теперь и покой уйдёт. Нет, прошлого нам не вернуть – погибла слава Крита. И вспоминать её – единственное,  что мне остаётся. Спой мне лучше  старую песню и я снова увижу дельфинов и синюю птицу.
 Те, кто посетил остров посреди винно - чёрного моря, видели фрески с дельфинами и танцы с быками. Но гораздо любопытней заглянуть в человеческую душу. Но пока не прочитали письмо критян, для нас их мир так и остаётся тайной. Потому, начнём читать хеттскую клинопись. На первый взгляд она похожа на следы воробьиных лапок на листе глины. Но если вглядеться внимательнее в древний текст, откроется путь в иную жизнь, в души людей, умерших много сотен лет назад.
 Луг один есть заповедный. На него никто не ходит. Мирно лишь пасутся кони. Там растут по пояс травы, не касался трав тех серп. На цветах роса сверкает, и летает там пчела. Всяк сорвать цветы не может – не для грешников растут. Только тем, кто жил по правде и законы соблюдал. Им дано цветы те рвать. Луг ведь этот – царство мёртвых. 
 Да, это – Веллу, царство мёртвых, или Елисейские поля, как их позже назовут. Вот туда уходят после смерти души хеттов. Там сейчас душа царевны Асмуникал, вот уже который год.
 Хотя Асмуникал и умерла, но её сын жив. И теперь он вновь вернулся в дом отца. С одним только чувством – надеждой, ведь этого дня он ждал почти шесть лет. А теперь вспоминал время детства, до тех пор, до того самого дня как покинул родной дом.
 Вадар – это вода, агнис – огонь, небис – небо, аттас – отец. Так говорили на языке хеттов. Он сам не знал, на каком языке заговорил раньше. Но хеттский язык был подобен обожжённой глиняной табличке, на которых чаще всего и писали его слова. Никаким образом нельзя было вытереть их из памяти, только лишь разбить.
 Титул великого царя хеттов – лабарна, титул великой царицы хеттов – тавананна, в честь основателей их династии царя Лабарны и царицы Тавананны.
 И теперь с ним приехал встретиться хеттский посланник, собираясь передать слова лабарны Муваталли. А если бы Хастияр приехал на пару дней раньше, царевича в Афинах он бы не застал. Но скандалу не суждено было случиться.
 Хастияр уже третий день подряд общался с царевичем и не мог скрыть своего недовольства. Да, он свободно говорил на языке хеттов и хорошо разбирался в хеттской вере и обычаях. Но этого было недостаточно. От него требовалось совершенно иное. Ведь хеттских девушек Престол Льва выдавал замуж в дальние края не просто так. Относительно их детей у Хаттусы были свои планы. 
 Вот только осуществить их будет затруднительно. Изворотливости ума юношу никто не учил. А без этого во власти никак. Конечно, ни его, ни покойную Асмуникал винить в этом нельзя. Когда она умерла, Ипполит был слишком мал, чтобы учить его подобным вещам. Потому, Хастияр и задумался:
 « Ассирия наглеет, сирийские повстанцы заняты восстанием, и теперь они не смогут зарабатывать и Хаттусе придётся их кормить. На севере у нас всегда было неспокойно. А сын Асмуникал – наивный сельский мальчик из Аххиявы. Ладно, ахейцы понятия не имеют об искусстве дипломатии, это нам на руку. Но среди них должен быть один, который в этом разбирается и он должен быть нашим. До сих пор у Престола Льва практически все подобные интриги складывались. Что же мне делать?»
 А вслух Хастияр сказал:
   - Что же у тебя такой вид тоскливый? Юношам твоего возраста положено говорить себе веселящие душу слова – да ощутишь ты радость каждый день. Или у тебя действительно случилось какое-то несчастье?
   - Я думал, что нужен своему отцу. А оказывается, на него просто надавили родственники!
 Следом были сказаны слова, заставившие Хастияра несказанно удивиться. Юноша слишком свободно владел хеттской речью, включая знание ругательств.  Выходило, что  царевна Асмуникал не стеснялась в выражениях  перед  малолетним сыном. От одной из благородных женщин дворца Хастияр такого не ожидал. Тем временем, её сын продолжал:
   - Вы отобрали у него приданое моей матери? Или пообещали что-то ещё за меня? Чего именно вы хотите теперь?
 Нет, так не годиться, думал Хастияр. Нельзя же настолько прямолинейно. А вслух сказал:
   - Мы, вообще то, за справедливость. Я знаю только, что почти двадцать лет назад, твой отец приехал к царю Мурсили и заключил с ним договор. По которому он получил право беспошлинной торговли в землях хеттов и обязался сделать одну Асмуникал своей царицей и её детей наследниками. Копия договора и сейчас лежит в архиве Хаттусы.
   - Я это знаю.
   - Зато другие предпочитают не вспоминать. А тебе известно, как Престол Льва относится к соблюдению договоров? Или кто-то здесь решил, что лабарна и его окружение – это сборище простачков, которые будут раздавать направо и налево имущество Хаттусы. – Хетт почувствовал, что и он может позволить себе не выбирать слов и продолжал, - нет, я не за тем приехал в такую даль, чтобы произносить любезные речи перед людьми, которые двурушничают и не умеют держать слова. Мы продолжаем политику наших великих царей и будем стараться восстановить справедливость.
   - Зачем ты всё это говоришь? И так понятно, что я соглашусь на твоё предложение. Я же не могу быть против своих и себя самого. Уже года два они ждали, когда мне надоест там сидеть, и я уйду на какую-нибудь войну. Ещё немного и так бы получилось. А я всё надеялся, но это уже неважно…
   - Мы ничего не дали и ничего не отобрали. Я просто приехал со словами лабарны к тебе. Он сказал, что пришло время с тобой поговорить, ведь нам нужны не дети, а взрослый человек.
 Потом Хастияр оглянулся по сторонам и сказал:
   - Что это мы по цитадели ходим и ходим. Пошли отсюда, спустимся вниз и поговорим спокойно, чтобы на нас все не глядели. Хоть они нашего языка и не понимают, лучше без лишних свидетелей.
 По дороге хеттский посланник продолжал с увлечением рассказывать.
   - Где я только не бывал за последние годы! Но среди всех великих царств наших дней – Хаттуса нравиться мне больше остальных. Причём это не моё предубеждение, не потому, что я сам оттуда,  просто была возможность сравнивать. Мы не запрещаем жителям подвластным нам земель верить в их богов и говорить на родных языках. Пусть заплатят дань лабарне, служат в войске, и нам этого довольно. Не Ассирия, как видишь.  У нас есть суд и справедливые законы. И смертная казнь положена исключительно за тяжкие преступления. За мелкие проступки не калечат, не отрезают нос или уши, как в Вавилоне. Только платят штрафы серебром. И не пялятся на иноземцев, как на невиданное чудо, как египтяне. У нас на разных говорят языках, и мы спокойно относимся к чужой вере и обычаям. Но главное преимущество не в этом. По нашим обычаям считается, что достойный человек не причиняет зла другим безосновательно. Враждою отвечают лишь на вражду. Он всегда даёт противнику возможность оправдаться и исправить свой проступок. Ну, а высшей добродетелью считается прощение своих врагов. И такие случаи бывают, когда месть приводит к разрушительным последствиям. Но в жизни это происходит редко. Где ещё такое есть? Нигде. Тебя учили этому?
   - Да.
   - Вот, и прекрасно. Послезавтра я еду к царю Микен, а через три месяца обратно. Тогда и заеду к вам снова. К тому времени твоё решение мне надо услышать в готовом виде, обдуманным. А, кроме того, ты должен знать, что хеттам в Аххияве надо. По правде говоря, только одно – чтоб не лезли к нам. Не мы нуждаемся в ахейцах, а они в нас. Сама же Аххиява страна полудикая, а наши интересы на востоке и на юге.  Мне тут вовсе ничего не понравилось, только вид со стен цитадели впечатляет. Ладно, переходим лучше к делу.
 Хетт протянул руку и сломал веточку с миртового дерева. Потом он начал обрывать с неё листья, видимо, эти действия помогали ему думать. А подумать было о чём:
   - Так, переворот сейчас – не выход. А наихудшее решение. Не всегда прямые пути к цели являются кратчайшими. История хеттов – тому подтверждение. Значит, поищем путь другой. Ну, мысль такая – надо, чтобы люди сами захотели видеть тебя своим царём. Уважение следует завоёвывать. Это лучший способ, хотя и небыстрый.
   - Сложно улыбаться людям, которые тебе неприятны?
   - Поначалу, да. Но лишь любезное обращение поможет тебе приобрести друзей. Люди обычно хорошо относятся лишь к тем, кто проявляет интерес к их жизни. Потому надо уметь разобраться в характере любого человека и говорить с ним только о его делах. То есть, с воинами говорят о битвах, с купцами о торговле, а с отцами дочерей – о хорошем зяте.
    - Надо попробовать.
    - Конечно, - сказал хетт, а сам подумал:
    « В конце концов, здесь же не Вавилон и не Египет. Здесь гораздо проще, не зря же называют ахейцы себя сами разрушителями городов. А он – потомок нашего великого царя. Да невозможно, чтоб он был наивным и глупым. Просто, слишком молодой ещё. Как-то разберёмся».
   - Так и делай – ходи почаще в храмы ахейцев, общайся с важными людьми и всё само собой придёт. Воины пойдут за молодым вождём, ведь каждому из них хочется отличиться самому, а не слушать песни о подвигах предков. Простые люди порадуются умному царю, который стоит за справедливые законы. А всем вместе по нраву порядочный человек, а не негодяй. Есть одно, но незначительное затруднение.
   - Жена отца?
   - Да, и поначалу она не должна видеть в тебе соперника своим детям. Придётся постараться. Хотя, я не вижу в ней больших препятствий. Ведь, женщина, которая тратит на причёски и на наряды большую часть дня, хорошей интриганкой быть не может. Куда ей до хеттских цариц. Всё обязано сложиться. Ведь на нашей стороне богиня солнца города Аринны, госпожа моя, да и твоя, верховная богиня хеттов.