Вечный сюжет Часть 1 Глава 7- Федра и кормилица

Но Федра и так не находила себе места. Едва рассеялся туман, и аромат маковых цветов перестал затягивать в пропасть душу, царица поднялась с ложа болезни. Тут же она позвала к себе кормилицу.
 Рове-Сазера и сказать ничего не успела, как Федра начала её расспрашивать:
   - Няня, отчего ты такая грустная? Сейчас не время горевать. Ведь у нас сегодня праздник! Или переживала за меня? Не стоит. Со мною теперь всё в порядке, вчера я плакала, а сейчас смеюсь. Мы будем отмечать моё выздоровление. Зови служанок, пусть арфы принесут, и будем танцевать! Я им платья подарю и украшения. Ведь все вокруг меня должны быть красивыми! Нам есть чему порадоваться – я же совсем здоровой стала! Мне только что об этом сказали голоса!
   - Девочка! Что ты говоришь? Мне страшно!
   - Отчего же? Здесь нечего бояться! Да разве ты их не слышишь? Это странно! Они же повсюду! Прислушайся! Сейчас они сказали – смотрите, вот Федра и её кормилица!
 Федра схватила её за руку и потянула за собой в угол. Она указала на соломенные шляпы и белый зонт.
   - Послушай внимательнее! Они оттуда громче говорят! Голоса сказали, что ты меня уговариваешь признаться в грешной страсти. Разве тебе не слышно? Ещё они сказали, что мы с тобою неправильно стоим. Надо держать осанку и чётко выговаривать слова, чтобы все услышали, даже те, кто далеко сидит. Они же нас и видят и слышат, так что надо делать то, что говорят они.
 Федра встала на носки и закружилась в танце. Она сделала несколько оборотов, а потом вновь обратилась к няньке:
   - Видишь, как красиво! Им должно понравиться! Няня, ты мне дала чудесное лекарство! Я хочу ещё. Я никогда так хорошо себя не чувствовала. О чём я говорила? А, ты хотела у моего пасынка украсть лоскут одежды, и приворожить его. А вдруг, получиться? Но, не торопись, Дождёмся, что скажут  они, те голоса, что я слышу в своей голове!
 Рове-Сазера в ужасе села прямо на пол, но Федра тут же помогла ей встать на ноги. Как ни страшно было старой критянке, но воспитанница невольно заражала её странным весельем. Потом Федра потянула её на середину комнаты.
   - Лучше здесь стоять. Так нас лучше видят, и свет правильно падает.
   - Что с тобою девочка, что за странные виденья? Скажи мне!
   - Конечно, я скажу! Я же не буду половину сцены отмалчиваться. Меня так заставляют делать голоса. Но в них нет ничего странного. Наоборот, они считают себя чем-то знаменитыми, если взялись говорить за Федру речи. Едва я выпила лекарство, услышала я множество голосов вокруг себя. Они мне говорили, как сесть и как стоять, как разговаривать, заставляли петь и танцевать. И я всё это делала и слышала восторженные слова. Мне бросали цветы под ноги, и мною восхищалось множество мужчин, кроме одного.
   - Кого?
   - Ты прекрасно знаешь! Не уговаривай произнести имя моего пасынка. После того, как я его произнесу, мне приходится в любви признаться и получить отказ. Снова и снова. Много тысяч раз не меньше. Мне кажется, что я стою и говорю ему о своей любви, а он мне отказывает, раз за разом. Но он по-другому не может, я к нему привязана, так же, как и он ко мне. А на нас всё время смотрят люди и хлопают. И это длиться бесконечно. Как будто мы стоим и разговариваем, а мимо нас проходят сотни лет и множество людей приходит посмотреть на страсти Федры.
   - Девочка, ты что?! Нам надо оракула позвать и выяснить, в чём дело.
   - Об оракуле ты правильно сказала, там такое тоже было. Но не стоит, ведь голоса ревнивы и стараются друг друга перебить. Они чужого мнения не терпят. Потому не будем с ними спорить. Лучше послушай, как это началось. Да, всё это впервые я здесь услышала, в Афинах. Тогда он появился, первый, кто решил заставить меня произнести слова о преступной страсти к собственному пасынку. Я помню все его слова, и то, как нас прохладно встретили. Ахейцы, ты ведь их знаешь. Им не понравилось и мы с ним провалились. Тогда он решился и всё переписал, и заставил меня произнести новую речь. Вот за неё нас ждала слава, слава на века, как он сказал.
   - Кто же это?
   - Он жил здесь, в Афинах. Вернее, будет жить, или уже умер, я не знаю, у меня в голове всё перепуталось. Я помню только голоса. Их было множество, но некоторые запомнились мне больше, чем другие. Потом пришёл другой. Он заставил меня написать длинное письмо и говорил, что критянка письма писать не умела. А он напишет такое письмо от Федры к Ипполиту, которое соблазнило даже камень. Но напрасно, финал у всех был одинаковый. Потом явился следующий, он был суров и холоден, как и его стихи. Они меня вновь заставили в любви признаться и хотеть умереть, и падать без сознания на руки Ипполиту, зная, что он опять откажет. Я слушала его голос и множество других. Есть среди них один, который рискнул сравниться с первым.
    - Он тоже здесь живёт?
    - Нет, что ты. Это было где-то далеко отсюда. Но там впервые мне дали платье, похожее на платье высокорожденной критянки – с корсетом и широкой юбкой, украшенной блестящей вышивкой. А не наряжали в      какие-то полотнища, как другие. И его доводы показались мне разумными поначалу. Он сказал, что ему кажется неправильным, как говорят о моём пасынке. Ведь на свете нет таких людей, которые бы не признавали власть богини любви. Их не было, и нет, и быть не может. А если в юности нет возлюбленной, только по одной причине – ещё не успел себе найти. Я с ним, конечно, согласилась. А следом он придумал любимую девушку для Ипполита. И заставил меня страдать ещё и от ревности! И от его стихов я снова умирала, но они вновь принесли мне славу и восторги множества людей!
 Федра прижала руки к вискам и сжала их, словно стараясь отогнать навязчивые голоса. Но они не хотели покидать её, потому Федра продолжала:
   - Потом я слышала музыку, и танцевала под неё и пела. А потом появился новый голос. Это была женщина. Она, как и я, служила богине любви. Потому я думала, что она не будет заставлять меня страдать. Но я ошиблась. Она заставила меня бежать по горным тропам за моим пасынком и спрашивать у него дорогу в наш дом в Афинах. И он не узнал меня. И оскорбил, точно также в её стихах, как и на самом деле было. Зачем же мне об этом напоминать?
   - А что твой пасынок?- Спросила её Рове-Сазера. – Что он говорил в твоих видениях?
   - Ах, няня, ты правильно делаешь, что не произносишь прямо его имя. Именно так и хотели голоса. Ведь он тоже говорит только то, что голоса велят. Он не может ни ответить на мою любовь, ни уйти. На Ипполита надежды мало. Ещё в то время, когда мой муж на его матери женился, случились странные события. Появлялись волшебные существа и происходили невероятные превращения, накануне свадьбы Тезея с первою женой. Тогда кому-то сон в летнюю ночь приснился. Что же можно ждать от их сына, родившегося при подобных обстоятельствах?
 Необъяснимое веселье Федры закончилось так же неожиданно, как и началось. Она села на пол и заговорила совсем тихо:
   - Это грустная сцена, я и моя нянька. Да, и все последующие тоже. Весело будет только в самом конце, когда мы с ним умрём. Тогда мы выйдем и поклонимся всем, кто пришёл посмотреть на историю кровосмесительной преступной страсти. И будем благодарны тем, кто пришёл сюда, чтобы узнать о страсти Федры. Я подожду финала, может, в этот раз он будет другим?
 Может, всё может случиться по-другому. Стоит только захотеть и жизнь изменится, так учат новые пророки. Трагический финал не будет неизбежным, и конфликт между страстями и долгом закончится победой здравого смысла. Как только мы найдём способ научить безумцев действовать и мыслить трезво. Или возможным станет сделать глупых людей умными, просто вложив мудрость в чужую голову.
 Но пока до этого времени далеко, потому и страдала Федра, сходя с ума от неразделённых чувств. Ведь в лекарстве нянька дала ей выпить яду, хотя хотела ей помочь. Потому и погрузилась душа в царицы в безумие из-за любви к человеку, которого греческий драматург назвал здравомыслящим и благоразумным в превосходной степени.