Самый Счастливый День

Сегодня 22 сентября 2018 года.

Ровно 43 года назад, вот в такой же теплый сентябрьский день, в 12 часов 30 минут у меня родилась дочь.
Я помню этот день буквально по часам и минутам. Это был понедельник, 1975 год...
Накануне  мы долго гуляли с друзьями в парке Горького, лазили по его крутым склонам, катались на речном трамвайчике, что-то перекусили в кафе «Времена года» и даже прокатились на аттракционах. Беременность у меня протекала легко, без осложнений, роды были намечены примерно на 25 сентября, поэтому я с удовольствием согласилась на эту прогулку. Но, видимо, я все-таки здорово растрясла свое чадо, и оно решило, что пора озадачить свою, не в меру активную, мамашу своим появлением на свет.
Вечером, около 23 часов, лежа у телевизора, я вдруг почувствовала, что ребенок ведет себя неспокойно. Тогда еще специально не делали  УЗИ для определения пола, поэтому я обращалась к нему просто «малыш».
- Ну, что, малыш? Нагулялись мы с тобой лишнего сегодня? Никак не уснешь и мне не даешь? - решила я поговорить со своим сокровищем и немного успокоить его, поглаживая живот.
Он услышал меня, довольно ощутимо  дрыгнул ножкой так, что коленка или пятка выпятились в бок, еще поворочался, будто укладываясь поуютнее, и затих.
- Вот и молодец! Давай поспим! После такой прогулки мы сегодня будем спать без сновидений. - сказала я и выключила телевизор.
Но почему-то все-таки не спалось. Я представляла себе предстоящие роды так, как рассказывала доктор на занятиях для будущих мам, пыталась дышать, как велели, и смотрела на часы, сколько времени проходит от одного шевеления ребенка до другого. Схватками это еще назвать было нельзя, но что-то говорило мне, что время «Ч» неумолимо приближается. Но усталость взяла свое, и я, незаметно для себя, уснула.
Проснулась я от неясных болевых ощущений, посмотрела на часы — было начало седьмого  утра. Тут во мне все напряглось, натянулось, и я поняло что «ЭТО» началось!
Я пережила еще пару схваток с разницей в 15 минут и разбудила мужа:
- Кажется, нам пора собираться! - спокойно сказала я, чтобы он спросонья не перепугался.
Почему-то мужчины в такой момент начинают бессмысленно метаться по квартире, хватая ненужные предметы, задавая глупые вопросы, на которые нет ответов, и вообще свести себя неадекватно.
У меня заранее были собраны два набора белья и прочих необходимых вещей для мальчика и для девочки — какой понадобится, чтобы никто не бегал потом в поисках где что лежит. Мы жили со свекровью, и я не хотела нагружать ее этими проблемами.
Пока муж одевался, у меня отошли воды. Проснулась свекровь, в доме поднялся легкий переполох. Муж побежал к ближайшему телефону-автомату (своего телефона у нас не было) вызывать «скорую». Схватки стали более ощутимыми, но вполне терпимыми.
Муж в это время объяснялся со «скорой»:
- «Скорая! Срочно врача! Жена рожает!
- Имя, сколько лет?
- Да какая разница! Приезжайте скорее!
- Папаша, не нервничайте! Сейчас машина будет!  Давайте адрес!
- Записывайте…
- Роды первые?
- Да!
- Воды отошли?
- Какие воды? Откуда я знаю! А, да, какая-то вода вылилась!

- «Скорая» сейчас будет, ждите!
Сентябрь 1975 года выдался  на редкость теплым. В этот день было 25 градусов тепла. Поэтому я надела летнее платье, сунула ноги в босоножки и отправила мужа на улицу встречать «Скорую».
Врач приехала быстро, посмотрела меня и сказала:
- Все, девонька, собирайся, поехали! Кто поедет с роженицей? Вы? - Она посмотрела на мужа — тот утвердительно кивнул,  врач подхватила меня под руку и мы двинулись  к машине.
- А куда вы меня повезете? - решила поинтересоваться я.
Дело в том, что тогда сложно было выйти за рамки своего района, всех направляли в поликлиники и больницы по прикреплению, по месту жительства. И ушлые старшие подруги предупреждали меня:
- Только в 13-й роддом не соглашайся! Там такой кошмар!
И когда врач спокойно ответила, что меня везут именно в 13-й, я растерялась и жалобно  проблеяла:
- Может, куда-нибудь в другой можно?
- Нет, нельзя! Сегодня приемный день в 13-м! - сурово сказала врач, а я подумала:
- Ну, все! Пропала я! И что за невезуха такая!
  Машина летела по разбитой Рязанке и подскакивала на каждой выбоине, как лошадь, поднятая в галоп. Меня так растрясло, что когда я появилась в  приемном покое, схваток у меня уже не было. На часах высвечивалось  8.25.
- Так! Ну, и что тебя привезли? Схваток нет!  Ну, когда-то что-то было… Ладно! Иди мыться, потом сестра тебя в «патологию» отведет, полежишь там, пока созреешь! - сказала врач и отправила меня в душ, велев вымыть и голову.
- Не пойду я в «патологию»! - заартачилась я. Схватки были, все как по учебнику. Я лучше в предродовой полежу!
- Ну, как хочешь! Но тогда не жалуйся на условия! - почему-то не стала она спорить, и я пошла в душ.
- Ну. уж дудки, чтобы я голову мыла! - подумала я. У меня была чистая голова и хорошо уложенная «химия», и портить прическу я вовсе не собиралась. Бигуди в роддом мне никто не принесет, а выходить потом чучелом к родственникам мне не хотелось.
Я побрызгалась водой для порядка, постояла еще минут пять, чтобы не вызвать подозрений, напялила больничную ночнушку и намотала на голову полотенце, как шамаханская царица.  Сделала вид, что отжимаю мокрые волосы,  и отправилась к медсестре.
Затем меня отвели в предродилку и показали свободную кровать недалеко от входной двери. Она была высокая, с торчащим из-под матраса железным холодным каркасом, и залезать на нее было очень неудобно. Но кого это волнует! Я вскарабкалась на кровать и облегченно вытянулась: схваток пока не было, и я стала осматриваться в палате.
Около окна,  прямо напротив двери, лежала крупная девушка - еврейка. Я потому  говорю про её национальность, что у нее была роскошная грудь 5-6 размера и длинные, густые,  вьющиеся,  распущенные волосы ниже пояса, какие я видела только у еврейских женщин, каких я знала лично. И эта бедная девочка  по указанию врача вымыла голову, и теперь лежала на самом сквозняке с мокрыми волосами, высушить которые быстро не представлялось возможным. И сколько она там пролежит — неизвестно, а день хоть и теплый, но это все-таки сентябрь и сквозняк от постоянно открывающейся двери никто не отменял. Позже мы с ней оказались в одной палате.  Конечно, она простудилась!У нее начался мастит, поднялась температура, она имела еще и родовые травмы, поэтому не могла вставать и ходить, и врачи потом долго не приносили ей кормить сына.  Мы все уже выписывались, а она осталась там одна из всей палаты в 11 человек.
Рядом с ней в предродилке лежала женщина, как мне показалось - лет 35-ти. Маленькая, как воробушек, с короткой стрижкой, в ночнушке, на 3 размера больше необходимого, она несколько минут лежала неподвижно и что-то шептала про себя, потом резко вскакивала, спускала ноги с постели , начинала быстро-быстро стучать кулачками по тумбочке, как заяц по барабану, и кричать:
- Гад такой! Чтобы я… еще когда-нибудь… тебя подпустила! Убью, зараза!
Потом она опять ложилась, тяжело дышала до следующей схватки,  снова вскакивала, и процедура повторялась с немного измененным текстом.
- Ничего себе! - с любопытством думала я. - Неужели и я так скоро буду кричать? Ужас какой! Стыдобища!
В противоположном углу на кровати неподвижно лежала молоденькая девочка под капельницей. Она была бледной как мел, с темными кругами под глазами. Тоненькие ручки были вытянуты вдоль тела.  Она  иногда что-то тихо говорила, как будто бредила, и тогда по лицу ее пробегала легкая судорога. Сестры между собой обсуждали, что вот уже вторые сутки она никак не может разродиться и надо что-то решать, пока ребенка не потеряли. 
- Тоже пример, недостойный подражания! Просто комната ужасов какая-то!- подумала я, и тут ко мне подошел врач.
- Ну-ка, посмотрим,  как у нас тут дела? - весело сказал врач, велел мне пересесть на пустую каталку и достал из ведра с марганцовкой (или йодом)  предмет, похожий на булаву, - палка сантиметров в 50, обмотанная ватой и бинтом. Этой «булавой»  врач при каждом осмотре  обеззараживал, как бы это по-корректнее сказать, - «операционное поле»!
Это была настолько болезненная процедура, что про схватки никто и не вспоминал, пока боль немного не отступала. Но как раз в это время тебя опять приходили осматривать, и все начиналось сначала. Кожа с бедер потом месяц сходила кусками, как у молодой картошки. Просто дикость средневековая!
К десяти часам утра я начала ощущать нетерпение моего малыша, но врач не обращал на меня внимания. Через полчаса я попыталась дать  понять акушеру, что неплохо бы посмотреть, не пора ли мне перебираться поближе к родовой, но он только небрежно бросил, выходя из палаты:
- А, смотрите, зашевелилась! Ну давай- давай! - и ушел.
Вернулся он не раньше, чем через час. Забрал кого-то в родилку, потом посмотрел на меня. Я как раз переживала очередную схватку. Кричать я считала для себя неприличным, поэтому в самый болевой момент я хваталась за металлическую спинку кровати, подтягивалась на ней, сжимала зубы и тихо стонала.
Посмотрев на мои упражнения, он все-таки подошел ко мне, заглянул в «дверь», и шлепнул меня по мягкому месту:
- Ну, ты даешь! Быстрая  какая! А ну, бегом  в родилку!
Я села на постели , свесила ноги и хотела сползти на пол. Но доктор заорал:
- Ты что делаешь? На голове сидишь! - и одним махом скинул меня с кровати. Затем я потрусила в родилку, очень стараясь ничего не растерять по дороге.
Там меня быстренько уложили на стол и передали в руки двух медиков, которым и предстояло завершить этот процесс.
Дальше все было как-то быстро и не показалось таким страшным, как обычно показывают этот момент в кино:
- Дыши! Не дыши! Тужься! Отдохни! Давай-давай, не торопись, потихонечку!
Шлеп! И вот уже мне говорят:
- Мамаша! Посмотри! Дочка у тебя! - и акушерка показала  мне существо  цвета морской волны с поднятой ножкой. - Смотри, какая красавица!
Как она сумела разглядеть в этом маленьком комочке неопределенного цвета красавицу — непонятно, но она не ошиблась!
Затем акушерка хлопнула малышку по попке, и в зале раздался звонкий, требовательный голос нового человека с планеты Земля:
- Люди! Я родилась! Посмотрите на меня! Я с вами!
Я открываю глаза. Прямо передо мной в простенке между окнами висят большие часы, которые показывают  12.30,  и я говорю:
- Да, вижу! Девочка! Как хорошо! Я так хотела девочку! Придется еще за мальчиком к вам прийти! - я удовлетворенно вздохнула  и снова закрыла глаза.
Несколько секунд стоит тишина, потом ошалевшие медики засмеялись:
- Первый раз слышим, чтобы на этом столе кто-нибудь хотел сюда вернуться!
Но я уже провалилась в сон. Все-таки я сегодня рано встала и сделала такое большое дело. Поэтому, видимо, считала, что отдых я заслужила!
Я всегда  хотела девочку, но местные всезнающие бабули у подъезда в один голос предрекали рождение мальчика. Я за всю беременность поправилась всего на семь кг:  3100 — вес ребенка при рождении, а остальное — отходы его жизнедеятельности. Поэтому со спины вообще было незаметно, что я беременная, только в профиль. Однажды иду по улице, уже в декрете была, - обгоняют меня два парня, и один из них, увидев живот, говорит другому:
- Надо же, какой-то гад такую фигуру девушке испортил!
Зато ты, дочь, ничуть не испортила мне жизнь: ни токсикоза, не лишнего веса, ни пигментных пятен не оставила. Спасибо тебе! А бабки все кудахтали:
- Точно парень будет! Девки у матери красоту отнимают, а ты ишь какая складная ходишь!
Вот мы с тобой и утерли им нос!
Так вот, дальше события развивались так.
. Места в палатах не оказалось, - еще не всех выписали и забрали родственники, и меня на каталке поставили в коридоре к стеночке, кинули грелку со льдом на живот и забыли про мое существование. Часа через два подошла врач, вынула из меня что-то скользкое, больно нажав рукой на живот, удовлетворенно кивнула сама себе, снова положила лед и ушла.
Медсестра принесла мне шоколадку от мамы для поддержания сил. Но я ее съесть побоялась — вдруг принесут кормить малышку, а я наемся шоколада, и у нее будет аллергия! Это я потом узнала, что кормить ребенка только на третий день приносят! А пока я лежала в коридоре, забытая всеми, и решала, пора снимать лед или не пора. Никто ничего не сказал, санитарки пролетали мимо, и я не успевала их позвать. Я сама то снимала лед, то клала обратно, пока все-таки не поймала сестру, и она забрала эту треклятую грелку со льдом, которую нужно было держать не больше двух часов. Кто бы знал! Хотелось есть и пить, но никто не собирался меня кормить,  и я решила, что пока, наверное, нельзя, и тихо дремала в уголке.
Смеркалось! 
Я все так же лежала в коридоре,  то просыпаясь, то опять проваливаясь в какой-то тяжелый беспокойный сон. Потом  кто-то покатил меня и привез обратно в предродилку. Там была такая же суета, как и утром. Только теперь весь этот шум и гам очень меня утомлял, хотелось спать.
Я посмотрела на часы: было около девяти вечера.
Ухватив за рукав пролетающую мимо санитарку с судном, я спросила:
- А водички хоть  попить можно, если уж есть нельзя после родов?
- Как - после родов? А чего ты здесь лежишь? Милая! Я уж и кухню закрыла, и остатки ужина выбросила! Бедная моя! Забыли все про тебя! Ну, я хоть чайку тебе сладкого принесу!
- А шоколадку можно съесть?
- Да , конечно, можно! - и она пошла за чаем.
Пока я пила чай, соседки с завистью смотрели на меня. Им пока было не до чая. Но в свободное от схваток время они рассказывали друг другу о перипетиях личной жизни и чесали своих мужей направо и налево. А мне хотелось тишины и спать. Часов в 11 пришла нянечка и сказала, что сейчас заканчивают кварцевать палату и скоро меня перевезут на 4-й этаж. Я благодарно кивнула и снова погрузилась в неглубокий сон, прерываемый криками рожениц и распоряжениями медиков.
Чтобы про меня снова не забыли, я исхитрилась схватить  нянечку за рукав и напомнила о себе:
- Может, Вы меня отвезете прямо сейчас на 4-й этаж и оставите около палаты? Так меня хоть не забудут и не оставят тут еще и ночевать!
Она согласилась с моими доводами и повезла меня к палате. Там как раз закончилось кварцевание, и меня, как кошку в новую квартиру, запустили первой.
С каким наслаждением я распрощалась с жесткой, холодной каталкой без матраса и подушки! Я перешла на кровать, голова коснулась подушки — и меня не стало…
Как там устраивались остальные пациентки, я не видела и не слышала. Я провалилась в сон, и снилось мне, что мы с дочкой идем в парк. Ей уже лет пять, на ней красивое голубое летнее платье, какое я видела на картинке в журнале детской моды, два пышных «хвоста» украшают большие белые банты, а челка развевается на ветру. И все говорят нам вслед:
  -Какая красивая девочка!
Вот  так и прошел этот самый  суматошный, незабываемый день. И только позже , когда дочку принесли  первый раз кормить и я почувствовала, как этот маленький котенок доверчиво прижался к моей груди и сладко зачмокал ротиком, помогая себе малюсенькой, кукольной ручкой, я осознала, что теперь я - мама, и я несу ответственность за эту кроху! И что рождение дочки - это и есть самый счастливый день в моей жизни!.

А девочка и на самом деле получилась  очень хорошенькой: стройная, с большими серо-голубыми глазами, густыми светлыми волосами ( которые потом потемнели), и главное - с хорошим характером. В отличие от внучки - озорницы и непослушки, ее мама в детстве  была послушным, ответственным, аккуратным, пунктуальным ребенком без всяких проблем. Как говорила моя мама - таких детей можно десяток иметь!
Но, к сожалению, в связи с рядом  обстоятельств, моя дочь так и осталась моим единственным и бесконечно любимым ребенком. Сейчас я  очень сожалею, что у нее нет сестрички или братика, но … какой прок от моих сожалений! Все надо делать вовремя!

С Днем рождения, моя родная! Я очень тебя люблю и желаю счастья!