Исповедь оборотня из питера

Ия Карповская
            
(Отрывок из романа об оборотне в СССР, 2004 год написания )

                (Продолжение будет)

                ВИКТОР АЛЕКСАНДРОВ (Отрывок из части)


Я знал Виктора совсем немного, а успел за такое короткое время к нему привязаться как к родному отцу.
Так бывает: видишь человека с незнакомой внешностью, и неожиданно чувствуешь к нему хорошее расположение, и ничего  с этим поделать нельзя, так как встречаются две родственные души.
Виктора я с первых дней очень уважал, уважал я его еще и за то, что он жестко и не щадя учил безбашенных подростков жизни, и все это было ради того, чтобы они в дальнейшем себе жизнь не изгадили!
Так нет – изгадят же! Потому что считают себя крутыми и умными.
Да ничего они не знают! Так говорили мы: я и Виктор.

Виктор буквально из кожи лез, чтобы сделать меня счастливым на все сто процентов: мы ели в кафе и ели там наивкуснейшее мороженое, пирожные со сливочным кремом, пили минеральную воду под названием «Полюстрово» и прочие сладости. Мы часто играли в карты в кафешках у Финляндского вокзала – эти кафе находятся прямо в переходах к пригородным поездам. Затем бродили по светящимся улицам и проспектам, и потому я возвращался домой довольно поздно, получая трепку от матери, а затем и от отчима.
- Где ты шляешься, баран?! – орал А., сжимая кулаки. – К девочкам на свидания ходишь, да?! Мальчик по вызову, самый настоящий! Посмотри, Е., кем вырос твой ублюдок! Ни мозгов, ни образования,  а что касается всего остального – так он, этот ненормальный, вообще ТОРМОЗ! Да как ты, Е., терпишь его присутствие!? Я бы его давным – давно сдал к бабушке и не выдавал паспорта! Пошел вон, или на лестнице будешь ночевать! – и пальцем указывал на дверь, добавляя:
- И еще: скажи своим друзьям, чтобы они сюда больше не звонили! Иначе я все всем расскажу про твою тайную жизнь! И к телефону больше не подойдешь… - с этими словами копия Дракулы схватил аппарат и запер его на ключ в своей комнате. Квартира у нас с мамой была двухкомнатная.  Затем отчим вышвырнул Игоря со всеми шмотками в половину маминой комнаты ( у нас половины разделялись шторой ), следом за мной полетели мои кассеты и плакаты, а также учебники. Образовалась большая куча, которую я разгребал до двух часов ночи. Видик у меня отобрали окончательно…
Мать вначале мне не поверила всему случившемуся и едва смогла успокоить мужа. А тот, продолжая сосать при ней на кухне пиво, шипел:
- Дура… Ты что, разве не видишь, какой у тебя кошмарный сын?! Травку уже курит, а деньги тратит на презервативы и таблетки, лишь бы девушке угодить. Покарауль за ним.
- А., ну я же не сумасшедшая, чтобы взрослого парня за ручку водить!
- А должна водить, потому что это недоразвитый субстрат! Не вырос еще, а уже творит беспорядки.
Противно вспоминать, писать про это, но я больше не могу сдерживаться. По своей природе отчим был бешеный, и между нами как – то раз разгорелась драка за правосудие, когда я крикнул следующее на оскорбление: « Ты на самом деле не работаешь, а носишься оборотнем по улицам, убивая безвинных людей, мент в погонах!»
После этого я ходил в милицию и снимал на фото синяки, но это ничего не дало, и ушел к бабушке, где сидел два с половиной года в тишине и покое, но не всегда. Она почти каждый день звонила дочери и промывала ей мозги насчет старшего сына, но все было тщетно: Е. по прежнему считала А. нежным и заботливым, так как муж осыпал ее подарками, как бы раскаиваясь за содеянное. Она была слепа, и весь ум женщины сорока лет уходил на то, чтобы качать в кроватке младенца, младенца с нечеловеческой аурой.
Тем временем у А. в отношении людей начали сдавать нервы: он был самым настоящим оборотнем и всю свою агрессию спустя год начал переводить на безвинную супругу: вначале они начали скандалить, потом А. пускал в ход кулаки и тарелки с супом…
Е.  вначале никак не могла понять, в чем причина такой резкой перемены в нежном и внимательном муже.  Она виновата в том, что вовремя не распознала, КТО оказался с ней в данное время, какого мерзавца полюбила  и впустила в семью, и свое наказание уже получила, сломав жизнь  старшему сыну, кинув его с материнской точки зрения на произвол судьбы.
Зато младшего сына берегла, усыпая сладостями и подарками, оправдываясь тем, что В. еще малыш. Я получал ласку, пусть и средней величины, от бабушки, которая после смерти мужа – алкоголика успокаивалась: в приступе белой горячки он выбросился из окна и разбился насмерть. В некотором роде Игорь жалел бабушку и на время перестал бродить по Марсову полю в поисках духовного  пути, и это иногда приносило немалые мучения. Но самое страшное было впереди.
Моя бабушка была красива собой, и даже один общий знакомый Василий любил ее как родную жену. Часто он наведывался к нам в гости с целой сумкой разнообразных конфет, садился есть и разговаривать на разнообразные темы, часто перебрасывался шутками со мной. Все мы разговаривали часами, что было полезно и интересно. Игорь показывал гостю свои изделия из дерева, например хлебницу из сосны, дуба и клена, которая стояла у нас на столе. Вася отвечал, что я со своими разнообразными талантами далеко пойду.
Ко мне тем временем на уроках стали относиться более терпимо. На обществознании мы писали и писали, даже сдали пару зачетов, мне все больше и больше нравился предмет, и уроки истории тоже.

На время я художку бросил, так как уже не было времени в нее ходить, но все равно большей частью сидел дома и писал свои непонятные картины тушью или гуашью. Нередко эти произведения искусства вызывали у домочадцев смех и говор о том, что я не создан быть художником.
Игоревские картины были совсем не похожи на творения остальных учеников – художников: одни размашистые мазки, все состоит из квадратов и излюбленных треугольников.  Миллионы раз учитель переделывал мои рисунки, но я все равно делал по своему. Все, видя мою странность в поведении, говорили, чтобы я был гораздо проще. И тогда я решил развивать свои художества при помощи Виктора.
Виктора, кстати, со временем невзлюбили в школе за то, что он якобы кастарит подростков. Два раза директор делал ему строгие выговора, но Учителю все было по боку. Он очень обижался, когда ему говорили, что ему пора ложиться в психушку и полечить свои нервы. Лечиться от своего странного пристрастия к древнему языку, хиромантии да белой магии. А в те годы такие гении всем казались дикарями, их не понимались и боялись пуще смерти… И как – то раз Александров, когда мне было лет пятнадцать, сказал с полным разочарованием:
- С меня хватит! Эти упертые, тупые люди из меня всю кровь своими тупостью и неверием выпили… Я так больше не могу. Я не создан для того, чтобы быть учителем:  это сплошная нервотрепка! Как ты думаешь, мой брат и сын названный?
Этими словами я был убит наповал: да если Учитель уволится, то меня в этой школе съедят! Я заплакал и сказал, что на самом деле все не так плохо, и пора в школе организовать общество трезвенников и некурящих, и еще тех, кто любит читать фантастику да смотреть необычные фильмы.
Виктор подумал и согласился, сменив должность: стал культуроведом.
Народа  нашлось человек двадцать: все они были ярыми противниками коммунизма и Советской власти, половина оказалась начинающими неформалами. Вся компания тащилась от «Звездных Войн», также мы стали изучать, что такое Мироздание и что на самом деле проповедует христианство.
Возраст в нашей тусовке не имел значения, не допускались только младшеклассники, да старшеклассники.
И нашим глазам открылась страшная правда: вся Библия оказалась переврата так, что не каждый разберет, где правда, а где ложь. Мы все были некрещенными, (возможно, что и сейчас, в 2005 году, нас считают полными безбожниками.) но безбожие в стране людей – это сказка, сочиненная кем – то – если не следуешь Пасхе или Посту, или не молишься или мыслишь по – другому, то все: ты сектант или дьяволопоклонник. Никакого Ада со сковородками и котлами нет  и никогда не было: это все попы придумали. Но мы уважали староверов – стариков – они же не виноваты, что жили во время кары Советского Союза, когда все «не такие» репрессировались или расстреливались! У Евы, которая также очень уважала Виктора, были такие родственники. Но она была неверующей и не верила в Библию. Она верила в некую Высшую Инстанцию, которая находится в Других Мирах. Виктор всячески поддерживал девушку и говорил, что у нее все будет хорошо, будет и парень, и дети, и радость, но юная Ева ни во что не верила. Она задавала вопрос: была ли когда – то на Земле  ЕДИНАЯ ПРАВИЛЬНАЯ  религия, которая никогда не призывала к убийствам или преследованиям иноверным, или это просто сказка?

- Давным – давно, тысячи лет назад, люди не знали ни войн, ни рабства, никто не ненавидел ближнего и все любили друг – друга как родных братьев. Народ жил единой нацией, ими управляли Боги, которые ходили в облике прекрасных и вечно юных молодых людей и девушек. Все были счастливы, очень счастливы… Но как – то раз кто – то решил, что на самом деле вечно веселиться скучно, и решил создать новое общество. Тогда люди были доверчивы, как дети, и начали новому кумиру во всем подражать, так как дивны были его мысли и интересны. Постепенно стали то и дело происходить ссоры, так как каждый хотел создать исключительно СВОЕ общество, такое, каким представлял. И разделились люди, и пролилась первая кровь, и появились разные государства, боги были забыты и приравнены к Черным Силам. Вставала одна религия, но так как она исправлялась и переписывалась абы как, она падала, а на ее месте рождалась новая из остатков старой. Вначале люди ненадолго успокаивались, думая, что все, войнам конец, но и там находились «мудрецы», коверкающие все с ног на голову! Это может понять любой из вас. Приведу пример. Например, естественно ведь резать кур, коров и охотиться на животных ради того, чтобы поесть и сшить себе одежду из дорогого меха? Естественно! Люди решили, что все, что удовлетворяет их низменные потребности, естественно, потому что без этого не проживешь. Если ты сам захочешь, то проживешь и без денег, и без секса, и без пива с сигаретами. Главное – захотеть, и все будет! Неумными законами и такими же советами люди сбивали друг – друга с истинного пути, подменивая истину денежной единицей и развратом, и стали считать, что воздерживание от секса вредит здоровью. Никак не вредит! Вот придумали: бесплодие и сумасшествие возникает от отсутствия полового партнера. Чушь и бред!  Общение и понимание помогают чувствовать себя полноценным и здоровым на все  сто процентов. Люди сами себе придумали весь этот несовершенный мир, где звон монет затмевает белый свет, живут по самым настоящим черным законам, именно потому я презираю распущенных женщин, которые думают, что торговать своей плотью выгодно и красиво.  Они например считают, что чем больше грудь, тем выше успех в общении с противоположным полом, что чем короче юбка и больше разрезов на платье да макияжа на лице, - то все, ты Королева, которую запомнят на века и нарекут Мисс Россия! Пока весь этот беспредел будет длиться, - таким, как мы, жизни не будет! Я предлагаю вам сейчас вступить в отличное от всех сообщество, отречься и от сигарет, и от пива, и от своих комплексов… и от сверстников! От сверстников, которые только о своей привлекательности и думают! У нас нет ни бедных, ни богатых, там каждый друг – другу брат или сестра, там презирают наркоманов и самых плохих  членов цивильного общества. Мы не пользуемся деньгами и не будем. Ведь все любят друг – друга!  Вот в таком кругу мы и будем вращаться. Кто согласен на мое предложение? – спросил Виктор Александров на нулевом уроке.
- А… а… тут моя лучшая подруга все время утверждает, что надо быть такой же, как она, и все к тебе сразу потянутся, что не ради любви, а ради денег и квартиры надо выходить замуж? Я ее люблю и уважаю…
- Твоя знакомая совершает страшный проступок: не любя человека, хочет нажиться на его благополучии! Брось ее, если не желаешь сломать себе жизнь, и не требуй ее измениться: она этого никогда не захочет. Правда, Исупов Игорь?
- Я согласен, Учитель… - тихо сказал я и склонил голову.
Взлетела еще одна рука, и мужской голос спросил:
- Почему ты выбрал в качестве своего ученика именно Игоря, над которым смеется вся школа? Вроде такие как он не привлекают большинство людей.
Виктор поглядел на юношу:
- Он никогда не жадничал и не читал бульварных книг. Он совей философией с первого дня привлек мое внимание. Его душа испытала кучу страданий с самого детства, он не знал, что такое материнские любовь и ласка. Вся ласка матери досталась женатым мужчинам. Сын из – за этого был изгоем как дома, так и в школе. Из – за своей непохожести на других он нажил себе множество врагов. Потому я решил его защитить и стать ему отцом и братом. Есть в нем живая струнка, струнка высшего существа в этим Мире. Он блистательно чувствует малейшую ложь…  И этим превосходит своих сверстников.
Я встал и поклонился:
- Что – ж, спасибо.
- Он страдалец, и его душа чиста.
- Виктор Александров, мы хотим узнать о сверстниках побольше! Хотим узнать, что ими на самом деле движет… Будем писать твои лекции и будем молчать!
После таких сходок все мы расходились или домой, или на утренние уроки, а наш кабинет тайных обществ находился в подвале…



Когда я уже шесть месяцев общался с Виктором, как – то между нами состоялся очень серъезный разговор.
Как всегда, Витя позвал меня к себе домой после уроков ( встречались мы тайком: он с одного угла улицы придет на сходку, а я с другой, чтобы никто не видел. Также он не делал меня при всех любимцем, но спрашивал что – либо на уроках тихо или полустрого, но это была дешевая игра.), мы сначала послушали музыку, затем принялись разговаривать. И этот разговор, решивший мою жизнь в лучшую сторону, начался просто и обыденно.

 

- Игорь, сколько тебе сейчас на самом деле лет?
- Почти четырнадцать, а что такое? – опешил я. Я не ожидал такого начала.
- Внешне ты выглядишь на год младше, но глаза у тебя не по годам взрослые. Знаешь, почему?
- Я не могу сказать тебе это. Не могу, потому что не поймешь.
- Почему? – удивился Виктор.
- Я на самом деле не такой хороший и благородный, как ты думаешь. На самом деле я живу двумя жизнями.
Учитель  нахмурился и с подозрением глянул на меня, свивая пальцами свои локоны в колечки. Я узнал его взгляд – точно такой же, когда мы впервые встретились! Мне показалось, что если сейчас скажу правду, то вылечу из излюбленной квартиры  навсегда. Но Виктор был спокоен. Ведь мы были самыми лучшими друзьями.
Значит, Виктор Александров должен меня понять по – человечески. И еще я очень давно подозревал, что он далеко не человек, не плод человеческой эволюции. А создан из совершенно другой материи.
Учитель молчал – молчал, а потом строго и резко сказал:
- Говори, я не ребенок! Ничем ты меня не запугаешь, а если у тебя табачная, алкогольная или наркотическая зависимость, - будем лечить до тех пор, пока не почувствуешь себя лучше, Игорь.
- Когда… - слезы полились из глаз. – ты меня приметил из толпы подростков, ставил пятерки в журнал, жалея и увидя родственную душу, ты не понял самого главного. Да и никто никогда не поймет. Никогда. Я решился на этот шаг из – за того, что абсолютно одинок в моральном плане. Я раньше рисовал, но даже рисование теперь не приносит радости… Чего – то все время не хватает. Понимаешь… Я в двенадцать лет убил человека.
- Так… - брови Александрова удивленно приподнялись. – Убил?
- Да, убил.
- А зачем убил?
Когда я  разрыдался так, что больше не мог ничего говорить, Витя принес мне стакан с какой – то жидкостью. Валерьянка. Я выпил его и слабо улыбнулся, вытирая кулаком слезы.
- Сы… сы… сы – ы – воротка, правда?
- Это простая смесь чарги и отвара ромашки. Не валерьянка. Отвар быстро тебя успокоит.
- Да, я убийца. Никто об этом не знает, даже родители и родственники. Если бы узнал отчим, то давно бы меня засадил. Он же в милиции работает.
- Говори дальше. – тон Александрова стал мягче. – Кого ты убил?
- Я убил мужчину, взрослого закоренелого мужика, который насиловал и убивал девочек, а иногда воспитательниц в оздоровительном лагере. Не оружием, а весьма необычным способом. Стащил у отчима волчий пояс, прочитав книгу про оборотней и решил все испытать на себе. Все сделал как надо, и все. И с тех пор постоянно испытываю чувство совести. Эта картинка днем и ночью стоит перед  глазами… иногда снится весь эпизод. И страшно мне, что будет дальше. Я оборотень, самый настоящий оборотень с самого рождения, еще таким меня сделала мать, отчим, дед – пьяница и бабушка, которая все время орет и орет на меня за любую провинность… Превращаясь в волка,  я забываю обо всем этом и испытываю чувство радости, полета, как наркотик!  Я ношусь по пустырям, я слышу голос ветра, я мечтаю уйти от людей навсегда, выстроить в лесу избушку и жить там, предаваясь светлым силам. Ненавижу людей, которые по своей природе злы и коварны, они мне принесли СТОЛЬКО горя, что и вспоминать страшно… Потому я тогда убил насильника, я мстил через него за всю свою боль, за все побои и унижение, за дьявольский смех злых детишек… Я чувствую, что дальше не выдержу и убью кого – нибудь, но не гада, а хорошего человека, ни за что и ни про что… Ты можешь гнать меня после этих слов, Учитель, ведь я нелюдь, которого презирать положено! Лучше бы я умер в момент рождения, не был бы обузой матери, которая так и не дала мне своей любви и не научила любить других людей. Я УЖЕ НЕ РАЗБИРАЮСЬ, ГДЕ ЛЮБОВЬ, А ГДЕ НЕНАВИСТЬ, Я НЕНАВИЖУ ВСЕ И ВСЕХ БЕЗ РАЗБОРА, МНЕ ПЛЕВАТЬ НА РОДИТЕЛЕЙ, НА БРАТА, КОТОРЫЙ ОКАЗАЛСЯ ПО ДУШЕ ТАКИМ ЖЕ ЧЕРНЫМ, КАК И ОТЧИМ. Я ХОЧУ ОТРЕЧЬСЯ ОТ ВСЕГО И ВСЕХ, И ЖИТЬ НОРМАЛЬНО ХОТЯ БЫ В ОДИНОЧЕСТВЕ… ТЫ – ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО Я ЛЮБЛЮ ПО – НАСТОЯЩЕМУ. -  Я не выдержал и уткнулся лучшему другу в плечо.
- Знаешь, Игорь, я тебя прекрасно понимаю: сам был такой же. От отчаяния и желания рано умереть во что бы то ни стало я подставил шею под укус оборотню, когда тот напал на меня в лесу. Я тоже не хотел жить, я никого не любил и мечтал уединиться от людей с такими же существами, как и я сам. И когда страшные клыки начали рвать мою шею, я мысленно сказал существу спасибо и улыбался. Мне было так хорошо! Я был бессилен что – либо изменить. До сих пор помню этот взгляд: удивленные голубые глаза. Существо отошло от моего окровавленного тела и принялось ходить вокруг него кругами, обнюхивая землю. Я лежал на траве, кровь ручьем била из шеи, и мне было хорошо, эта боль дала мне такой кайф, такую любовь к смерти… и наконец потерял сознание. Очнулся уже в больнице Военно – Медицинской Академии, шея была зашита, а в вене торчала игла. Кровь мне переливали долго и упорно, но при сдачи анализов ее структура менялась до неузнаваемости, врачи только разводили руками и говорили, что красные тельца мутируют и с такой кровью долго на свете не проживешь. Они переливали мне кровь самых разных людей, но все было тщетно. Проверяли зрение, потому что у меня начали меняться радужка и сетчатка, а зрачки увеличились. Я никак не мог вылечиться, но с того дня вся боль куда – то ушла, и я взглянул на мир глазами нечеловека. Я потому – то и остановил тебя там, в коридоре у столовой, потому что ты и характером, и душой похож на меня как две капли воды. Я был таким же, как и ты сам. Понял с первого взгляда, Игорь, что ты носишь в себе нечеловеческую частицу, это было видно по лицу, по внешнему виду и даже по глазам, и даже по манере твоих разговоров. После выхода из больницы я познакомился с одним пареньком, который также оказался оборотнем и привел Витю в свою компанию. Там я и остался, обретя новый смысл жизни… Да…
А я ведь давно подозревал, что ты нелюдь! Очень долго подозревал… Я верил, что мой Игорек нечеловек. Самый настоящий, чистый душой, сильный и красивый. Если бы ты только знал, как я люблю тебя! Очень…
     А что такое убийство? Это желание оборотня очистить мир от скверны. Запомни это и прекрати мучиться угрызениями совести! Скоро, очень скоро ты многому научишься, и болезни больше никогда тебя больше не коснутся, научишься не обращать внимания на деньги и нелепые вредные человеческие радости. Люди придумали сказку, что в нас вселяются бесы… Бесов нет и быть не может!
- Ты на самом деле деньги не любишь? – изумленно спросил я.
- Презираю! – прошипел Учитель. – Потому что эти бумажки травят духовную жизнь, ради денег человек убивает, ненавидит, предает, кидает семью и детей, лишь бы разбогатеть. Мы питаем жгучую неприязнь к денежкам, мы иногда делаем из рублей и копеек украшения. Кем были на самом деле твои родители на самом деле? – Александров откинулся снова на спину дивана и закинул ногу на ногу. Я сжал его руку в теплых ладонях.
- Моя мать – простая эгоистичная особа, а отец – профессор из престижного университета психологии… Он женаи и имеет двух дочерей. И вот еще что… - я понизил голос до шепота. – Никому не расскажешь?
- Никому.
- Точно, Витя?
- Точно!
- Я об этом совсем недавно узнал, поначалу такая новость была шоком, я все в коридоре подслушал. Бабушка и мать разговаривали в кухне. Это травма, это проклятие на всю оставшуюся жизнь! Самое невыносимое, - я плод позора, позора чужой семьи. Я внебрачный сын иностранца и русской женщины. Может, именно потому я на мать как внешне, так и внутренне не похож? Мы совершенно разные… все… Вся семья… - я вновь принялся плакать, и Виктор тогда повел меня в ванную и пихнул мою голову под холодную струю. Это помогло.
- Как мне повезло с тобой… - шептал Учитель. – Так ты еще и полукровка, метис? – сам приподнял брови: приятно удивился.
- Да, я метис. Многие так говорят, говорят, что я нерусский: черты лица греческого типа, особенно овал лица и нос. Все метисы, как известно, очень арованные создания, красивые, и благородные. Они могут одновременно изучать несколько наук, несколько профессий. Слушай, а от внебрачных связей могут появляться на свет оборотни, вампиры и эльфы например?
Виктор утвердительно кивнул.
- Безусловно! Вступить в интимную связь с женатым иностранцем, - первый шаг к зарождению новой нечеловеческой жизни, также очень многое зависит от воспитания этого ребенка. Оборотни получаются из очень обидчивых и ранимых личностей, которых в детстве никто не любил, на которых всем было глубоко наплевать. А вампиром может стать любой, чаще всего это бывают творческие особы. В будущем будет очень много существ, подобных нам, они стремительно начнут объединяться в общества и сообщества, которые люди назовут сектантами… Если от внебрачной связи рождается человек, то он будет жадным и эгоистом, не захочет чему – либо учиться и прочее… Нелюди отличаются от людей тем, что появляются на свет очень маленькие и слабые, иногда с дефектом конечностей или речевого аппарата, но с возрастом у них развивается превосходная интуиция, компенсирующая недостаток. Потому часто такие существа становятся объектом для насмешек в детском садике  и в школе, родители же безуспешно пытаются чадо лечить, считая его речи за бред… «Болезнь» эта ниечм не лечится, а ведь многие родители, не понимая состояние всех своих детей ( что случается довольно часто ), запихивают своих отпрысков в психушку, что называется, ни за что ни про что. Они лечат и лечат ребенка от несуществующего слабоумия, таскают его по врачам. Нелюди – существа очень ранимые, непохожие на всех и вся, они очень чутко чувствуют, кто на самом деле их любит, а кто нет…
Аура также очень отличается от энергетики человека, и люди это чувствуют. А людская аура под  названием «душа» окрашена в свой цвет: от белого до черного.
- Как это? – удивился поначалу я, хотя понял, что Учитель только что разъяснил то, что я сам чувствовал в течение многих лет, но ни писать, ни высказывать это не мог: просто потому, что слов не знал. мысли мои  до этого ответа юыли похожи на чудовищный лабиринт в миллион ходов, откуда невозможно выбраться. и теперь в жизни повстречался Виктор и повел меня по нему, держа за руку и объясняя каждую мелочь. Прямо как историк в египетской пирамиде. И я знаю, что ты сейчас скажешь, читатель: «Ты всеми этими словами хочешь заставить нас плясать под свою дудку!» Или: «Ты ломаешь чужую волю, свое навязываешь!» Говори, говори, и я не буду в обиде, потому что мы с тобой слишком разные…



- Сейчас я все объясню, Игорь, - доктор встал, взял листок бумаги и начертил на нем несколько квадратов.
- Что это?
- Сейчас увидишь, мой хороший, - продолжал улыбаться Учитель, - я просто дам тебе знания, которые ученики из нашего клуба пока что не в состоянии постичь… Потому что не созрели еще. Так вот теперь сиди и слушай, смотри внимательно и думай…
Он взял простой карандаш и фломастер черного цвета и полностью закрасил в черное один из квадратов. Я кивнул, поняв ход мыслей друга.
- Черный квадрат… Прямо Казимир Малевич! – хмыкнул я.
- Черный квадрат обозначает душу самых низких, самых подлых и плохих людей. оБщаясь с ними, ты хочешь убежать и больше их никогда не видеть. Мне например достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы определить, общаться с ним или нет. Великолепно развитое астральное зрение. Оно развито и у тебя, потому что ты, Игорь, великолепно разбираешься в людях. Людей с черной душой убивают вампиры и оборотни из нашего общества – благородных ни я, ни они не трогают. Хотя встречаются и такие нелюди, которые мочат всех без разбора, как твой отчим например. Думаешь, я не видел этого паршивца никогда? Еще как видел! Недаром он так любит в шахматы играть: этим он пытается себя «отбелить»!
Я кивнул  в  знак согласия. Учитель словно мысли читал!
- Черноты в нем предостаточно, он любит одежды светлых цветов, вполне возможно, что он еще и церкви любит, считая себя верующим. Любит светлые цвета: например  голубой или светло – серый… Кстати, люди с белой душой предпочитают темные, черные цвета.
Он все сказал, как есть, я даже как – то раз до этого приносил фото А. – так Виктор, едва глянув  на рожу, отшатнулся, вытаращив глаза и пробормотал: «Ну и ну…» Ясно, что он почувствовал нечто ТАКОЕ, о чем и говорить не решился. Но потом сказал мне, чтобы я молчал насчет этого.
- Откуда ты знаешь, что А. носит светлые футболки, белые рубашки и куртки?!
- Знаю, еще как знаю… Просто это видно по лицу, по ухмылке, и даже по позе, в которой А. лежит! И все выдают глаза, злые глаза профессионального неюдя, которого не так – то просто поймать и уничтожить! Это существо, выворачивающееся из всех жизненных передряг, какими бы сложными они другим не казались. Немудрено, что ему все сходит с рук. И, кстати, знаешь, что я заметил? Он до дрожи похож на князя Владислава Дракулу III, Цепеша – Колосажателя!
- Я сразу это приметил, Виктор Александров… НО кто мог поверить одиннадцатилетнему дитяти? Все решили, что я просто ревную!
- Даже ревность о многом может сказать. Так вот, человек, доселе добрый и хороший, прожив долгое время с этим исчадием ада, сам с становится нечеловеком, особенно если нелюдь над жертвой изощренно издевается! Среда наша особая: мы не вклиниваемся в мир людей, и они не вклиниваются в нашу среду, все гармонирует… Но если туда из любви или любопытства влезает человек, особенно ели кто – то из нашего народа страстью пылает, то страдают обе стороны: нелюдь  становится зажатым со всех сторон, человек в таком случае начинает капризничать и просить все и вся. Наша тонкая психика такого давления не выдерживает, и мы начинаем метаться, но некоторые терпят и терпят людей годами… Нет, я никакой не человеконенавистник, я просто иное существо, более развитое и совершенное, чем простой человек. А. питается энергией пленника, и потому живут дальше, вот так. А. также видит все вокруг себя насквозь (морально ), и не может ничего исправить. Вот именно это нас из себя и выводит. Именно потому я презираю смертных женщин: они склонны больше брать, нежели давать. Все деньги они тратят на безнравственную косметику на лице, ничего не давая взамен партнеру. Потому они меня любят и ненавидят. Особенно в школе.  Особенно подростки, типа твоих бывших старост: их аура черна, как ночь, и потому я сразу выставил из класса обоих.
- В тот момент я мысленно сказал тебе спасибо. Ты ликвидировал всех моих врагов, и стало гораздо лучше и тише, чем раньше.
- Я рад, что тебе помог, Игорь. Обычно изгои общества оказываются великолепными людьми, непохожими на других. Потому их  окружающие терпеть не могут.
- Круто… - восхищенно прошептал я. – А не попить ли нам чая за это?
- Недаром ты от своего будущего отчима в первый день шарахнулся! А чай я сейчас обязательно поставлю… - и неожиданно поцеловал меня в щеку, приобняв дружески, как сына. Может быть, мой отец был таким же?
- Ты недаром у нас ведешь психологию!
- Да…
- И недаром полкласса сразу скатились до двоек… Кстати, а ты больше не будешь вести обществознание?
- Почему? Буду, но не так часто. А фото с твоим отчимом я своим приятелям покажу, чтобы сделали выводы и сказали, как тебя от этого козла изолировать…
 Мои глаза радостно заблестели.
- Да я бы все отдал на свете, чтобы уйти и от матери, и от отчима, и от младшего брата, который в будущем непонятно кем вырастет!
Александров сел на диван и удивленно поглядел на меня:
- Ты точно говоришь? Все бы отдал?
- Все, что угодно!
- Даже жизнь… Даже  жизнь… которая у тебя только – только намечается?
- Я родился нелюдем, нелюдем и умру!
- Молодец… А если ты не выдержишь, не справившись с такой ношей? – строго  посмотрел на меня Учитель. Строго и холодно. Я даже вздрогнул.
- Хорошо. Ты получишь все, что пожелаешь. Только тебе надо немного подрасти и тренироваться, а иначе твое первое настоящее перевоплощение станет последним:  ты запосто умрешь от болевого шока, Игорь!  Так что после этого тебе не надо будет кувыркаться через нож и произносить заговор. Ведь первое перевоплощение намертво  отпечатывается в памяти и интеллектом на лице. Ты разом повзрослел лет на шесть, и только потому я с тобой общаюсь! Только мне в обществе уже влетело за то, что ты, такой молодой и юный, рискнул узнать тайны Мироздания в волчьем теле. Помнишь моих гостей, помнишь паренька с длинными волосами черного цвета, который с интересом тебя рассматривал? Есть особые признаки, по которым ты определяешь, кто перед тобой стоит – нелюдь или человек. Красавец по имени Казимир ( потом я узнал, что это его ненастоящее имя, а нареченное.  По – настоящему его звали Игорь…) вызвал меня в коридор и все сказал по этому поводу.  Помнишь, как ты испугался прекрасных женщин в черном, как мы все ели торт с красным сиропом?
- Помню. – Учитель почему – то отвернулся и говорил подавленно. – Кто это был на самом деле? Твои друзья из твоей общины?
- Да. Это были такие же существа, как я сам. Казимир оборотень, стаж его три с половиной года. А у вампиров и того больше… А отчим, похоже, с юности убивает! Наверное, в роду у него были нелюди.
- Не знаю… Он йогой занимается, и кажется, крыша у него на этом съехала.
- Видно, что съехала. Поверь мне на слово: он и твоя мать больше не занимаются любовью: обоим стало тошно. А дальше будет еще хуже, уж поверь мне на слово. Мать будет переживать, но развода ей А. не даст. Он будет пытаться ее сделать кем – нибудь, но только не человеком… Е. этого не выдержит. Ничего хорошего из этого не получится: она етбя не любила потому, что ты родился умирающим и слабым, ей было унизительно видеть, что ты на самом деле не такой, как все, что не мечта матери. Связавшись с женатым, Е. изначально потерпела крах. А вся карма ее грехов наложилась на тебя, поэтому тебя, Игорь, так люди ненавидят. И еще за семя существа в душе.  Йога здорово воротит крышу. И потому советую сваливать из квартиры «сладкой парочки». Они Игорька и взяли для того, чтобы он  им блины пек! Перестань так унижаться, мой хороший, уходи оттуда и забей на математику, я скажу, что ты ходишь в спортивную секцию. Вреда от этого  не будет, но будешь зверски уставать. – Виктор  встал и пошел за чаем.


- Что можно сделать с этим исчадием ада? Запихнуть в какую – нибудь нору и заткнуть пасть, чтоб не рыпался?
Александров покачал головой.
- Вряд ли такую сволочь в клетку посадишь: грохот будет стоять такой, что выпустить на волю захочется! Его можно только убить, вот и все… У нас это делается так: приковывают к стене и рубят голову мечом. Это случается довольно редко, только тогда, когда в вампира или оборотня превращается злодей.
- А сам ты казнил преступников?
- Казнил, еще как казнил, когда мне было двадцать пять лет. Самолично рубил головы! А люди, которые хоть краем уха слышали о страшных казнях, называли нас сектантами и поклонниками Дьявола. Я также слышал, что я садист, раз иногда бываю строг на уроках… Но на эти нелепые слухи мне наплевать: меня совершенно не касается людская жизнь. Она больше раздражает.
- И что мне сейчас с А. делать? Он надо мной издевается как хочет и без конца допытывается, кто за меня математику решает.
- Что делать? Игнорируй на первых порах, а потом просто уходи… сердце мне подсказывает, что А.  привязал Е. и сына к себе. Потому что переживаю.
Я молча рассматривал зловещий черный квадрат. А затем тихо спросил:
- Значит, ты становишься волком без пояса и ножа?
- Да, Игорь.
- А мне сейчас можно так научиться?
Александров изумленно поглядел на меня:
- Ты что, хочешь, чтобы тебя вновь рвало, как при первом перевоплощении? Как в том лагере, в котором был маньяк?  Игорь, ты еще дитя, твой организм не приспособлен пока к таким нагрузкам, он растет и развивается, он слаб, слишком слаб, притом у тебя вовсю идет переходный возраст. Ты еще юноша, тебе еще надо почувствовать свою силу… Силу настоящего мужчины, почувствовать любовь к женщине.
- Я уже чувствую! Внутри я сейчас тридцатилетний парень, а вовсе не тринадцатилетний сопляк! Потому что душа особая, в кровь влилась Сила, которая помогает познавать мир как во время сна, так и во время бодрствования… Я например могу прямо сейчас сесть в машину и поехать куда глаза глядят, могу самолет вести, я могу! Я не знаю, откуда у меня такие знания!
- Да… Это все природа нечеловека на тебя действует. Мир нам кажется слишком простым.
- Правда… - улыбнулся я, открывая шкаф и вынимая оттуда две чашки. Нам обоим очень хотелось чая попить. И Учитель улыбался, с интересом набюдая за мной. Он не смеялся надо мной, как все остальные, наоборот, - считал Исупова настоящим совершенством.
- Чтобы выдерживать каждое превращение, тебе необходимо три – четыре раза в неделю тренироваться в спортивном зале, если, конечно, ты сам этого хочешь. Будешь бегать до тех пор, пока не свалишься. Я скажу учителю физкультуры,  чтобы он по понедельникам, средам и четвергам, и даже по пятницам в три часа освобождал помещение. Игорь, мой хороший, легко тебе не станет, ты начнешь плакать, падать, молить о пощаде, зато как следует бегать научишься и новые знания получишь. А без мускулатуры и выдержки  ты просто начнешь терять сознание. Вдобавок ты обязательно должен научиться фехтовать. Ты согласен?
Я с радостью согласился. Виктор достал из стола фото А.  и положил на него зеркало. Потом взял карандаш и легко заштриховал второй квадрат, иногда выделяя участки фломастером. Так получился серый рисунок с черными пятнами.
- А это что такое?
- Это люди, которые бывают злобные, но часто делают добрые дела. Обычные люди, их невероятно много. Такие тоже вызывают подозрения, так как их привлекают коварство, измена, предательство и воровство. Люди считают, что без этого не выжить. Если таковой оказывается женщина, то она уведет чужого мужа.
- Моя мать…
- Твоя мать… - Виктор наконец отложил карандаш и пошел доставать из холодильника торт. Отрезал два куска и принес в комнату. И мы оба с наслаждением стали вдыхать запах бисквита…

Дальше я увидел квадрат, закрашенный лишь наполовину…
- А это кто?
- Люди, которых можно легко перетянуть как на сторону Добра, так и на сторону Зла… Их довольно мало. Ну что, тебе интересно?
Я рассматривал еще картину на стене, на которой были изображены красивый волк и деревенская советская девушка с жиденькими светлыми косичками, которая положила ему руку в пасть. Красивая композиция… Причем девушка одета в стиле пятидесятых годов, она вовсе не улыбается, а бесстрастно на тебя смотрит. Мистика какая – то… Потом Виктор Александров мне как – то сказал, что этот волк – он сам.  А эта девушка оказалась его знакомой. Вампиршей. Существом, потому что чуть – чуть виднелись клыки, несмотря на то, что девушка поджимала губы.  Трудно было поверить, что такая простая деревенская Аленушка может оказаться самым настоящим вампиром! Тогда интересно, скольких ухажеров она отправила на тот свет… Возможно, что эта деревенская красавица промышляла в барах и на дискотеках, где в те времена тусовалось много наркоманов.
Казалось, - еще мгновение, - и красивое лицо оскалится и превратится в непонятно что.  Было видно, что внутри натурщицы скрывается твердая воля, и не такая она милая, как кажется на первый взгляд, девушка в клетчатой юбке и с сандалиями на ногах, да с галстуком пионера на шее.  А может, лицо ее такое бесстрастное лишь потому, что боится, что Учитель ей руку откусит?
Кстати, несколько лет спустя я встретил девушку, очень похожую на натурщицу, и звали ее Алира, это была та самая пионерка! Потому что позже я глянул на картину и увидел имя, которое было подписано в самом углу. Это оказалась одна из учениц Виктора Александрова, и мне почему – то очень захотелось с ней познакомиться. Наверное, физически сильна эта прелестная «серая мышка»…

Тут Витя, отправляя в рот очередной кусок торта ( мы с ним напоминали Малыша и Карлсона ), сощурил глаза и спросил:
- Игорь Исупов, а ты не хочешь посмотреть, как выглядит Деградация?
- А что, даже и такое есть? – не задумываясь, выпалил я. А сам очень удивился.
- Естественно!  Неси белую и черную гуашь в тюбиках, я возьму картон, и ты наляпаешь несколько мазков. Дальше увидишь, что будет.

После того, как я взял два тюбика с краской, наляпав на большой кусок картона множество мазков, Виктор взял щетку для чистки обуви и провел ею по «шедевру» слева направо. Получилась мазня.
- Неопределенное, скачущее поведение, у человека нет ни ума, ни фантазии: ему, что называется, палец покажи, и но все, как зомби, сделает! А если увидишь ауру, похожую на звездное небо, - берегись!
Потом Учитель долго что – то рисовал в квадратах, писал и показывал все это ученикам, - не всем, конечно, а только тем, кто в магии силен, кто ее изучал и читал. Это были все те неформалы, мечтающие стать нелюдями, хотя потенциальных нелюдей там было довольно много: просто они еще свою силу не осознали, вот и все… Мы все записывали в общую тетрадь. Эта тетрадка и сейчас сохранилась, в ней даже есть те самые рисунки, которые чертил сам Виктор Александров, это прекрасный и могущественный нелюдь. Я любил его, а он любил меня.


                4

Сказано – сделано: я как всегда прогуливал уроки, домой совсем не приходил обедать, а сидел в подвальной комнате и читал ученые книги, философию и даже языческую религию. Одновременно мои глаза постепенно привыкали к темноте, зрачки становились большими и красиывми, бледность лица из – за отказа от вредных продуктов и поедания сырого мяса все усиливалась. Кабинет наш был оформлен в готическом стиле, черные восковые свечи мерцали во тьме, тьма по своей природе была настоящей красавицей, потолок подвала был оформлен под замок: кирпичи оттуда торчали как перья из подушки, но, к частью, упасть никак не могли: были вдавлены в раствор. Кто так постарался – непонятно.  Часто пара – тройка ребят из десятых классах тайком приносили сюда электрогитары, когда все учителя, кроме Александрова, уходили домой ( мы тем временем или убирали классы, или мели двор. ), и мы все пели песни собственного сочинения или перепевали что – нибудь. Перед всем этим мы раздобыли где – то старый холодильник, и понасовали туда кучу еды, особенно мяса.
Но чтобы получить все эти удовольствия, Виктор Александров после уроков выматывал меня, Игоря Исупова, тренировками так, что я после третьего круга бега в зале физкультуры с ног валился, пена текла изо рта, а легкие готовы были вот – вот лопнуть. Я полз, молил о пощаде, а доктор твердил: «Еще, еще беги, не скули, не ной, ты должен за три минуты пробежать восемь кругов! Вставай, иначе мир людей тебя замучает! Беги, смело! Иначе я не буду с тобой разговаривать!»
С этими словами мой возлюбленный названный брат и второй отец засекал на секундомере время и я мучился… Но через месяц я перестал валиться и носился как бешеный. Выдерживал такие нагрузки, во время которых обычный парень мог просто рухнуть в обморок. 
Именно так меня хранила возрастающая нечеловеческая сила. Сила нелюдя… Постепенно я нарезал кругов пять за минуту, потом их число возросло до семи, и мне было радостно. Но зато все ноги и руки после были каждое утро как свинец… В такие моменты мне не хотелось вставать, но Игорь понимал, что таким образом из организма через пот выходят все шлаки, лечатся нервы и все такое прочее…
Тем временем изнуряющие тренировки помогли моему телу принять правильные формы (атлетические), и еще под действием переходного возраста ноги стали крепкими и сильными, очень прыгучими, туловище резко пошло в рост, стало как у модели. Голос у меня начал ломаться, и потому стал непомерно громким.  На физре я стометровку мог пробежать за пять секунд. Иначе и быть не могло: в противоположном случае я не смог бы дойти до дома после перевоплощения в человека.

Когда бега заканчивались, доктор Александров просил меня сделать мостик. Это было непомерно тяжело, так как хрустел позвоночник  и кружилась голова… Иногда Виктор поддерживал меня и тихо говорил, чтобы я терпел эту невыносимую боль, простояв так минут пять, а я, стиснув зубы и зажмурив глаза, терпел. Первое вермя я сваливался сразу, но потом держался дольше и стал нормально реагировать.  Случалось и такое,  что Учитель подходил ко мне сзади и выворачивал кисть. Вполсилы. Я орал от боли, а Виктор твердил: «Это еще ничего, терпи! Терпи, это укус комарика по сравнению с тем, что тебе предстоит испытать. Ори, никто не слышит!» Я орал, плакал от боли, но старался и вскоре влюбился в эту боль.  Терпеть боль, как душевную, так и физическую – первый урок всех нелюдей. Боль очищает душу, она священна и даже благородна! Это я понял в течение шести месяцев тренировок.
Зато в дневнике появились по физкультуре четверки и даже пятерки. А на Дне Здоровья мне присуждали первое место.
Кстати: как я одевался?
Я носил и старомодные одежды, и новомодные: например балахоны черного цвета с капюшоном, скрывающим лицо. За это одноклассники меня прозвали евнухом и сатанистом, так как я никогда не разговаривал на запретные темы и носил на шее серебряный амулет.
Особенно злились Люба и Вера: они все – таки стали снова старостами благодаря стараниям бывшей классной руководительницы и вновь начали надо мной издеваться. Дошло даже до того, что Шевчук А. П. Устраивала по своему усмотрению дни самоуправления, и тогда надо мной потешались все, кому не лень. Руки мне один тип бил цепями, но я терпел, стиснув зубы. И никто больше не боялся моего Учителя, над ним смеялись и все мечтали его выгнать за пределы школы и больше туда не пускать. Также никто не знал о нашем тайном братстве, которое помогало друг – другу, ходило друг к другу в гости и пили там чай или играли на компьютере. Мы все любили рисовать сценки из жизни Жанны Д^ Арк и Влада Дракулы, этого добра, особенно литературы, было навалом.
Мать меня стала ругать за то, что я прихожу домой в каком – то сатанинском ( как она считала ) балахоне, срывала его с меня и грозилась выкинуть. Выкидывала, но я вытаскивала из бака свое сокровище, перестирывал и прятал в ячейке для белья.
В это самое время отчим пустил слух среди своих друзей и родни, что я курю марихуану, и обкуриваюсь, раз у меня глаза выпученные вечером, что я колюсь, подкладывал мне в сумку какие – то шприцы с кровью и пытался такими действиями навредить по полной программе. На этих днях я с изумлением обнаружил, что у А. также есть черный балахон и кольцо в коробочке, на сей раз в форме змеи. Я рассказал об этом Александрову, а он заявил, что это  запрещенный орден, наученный убивать и мучить.
Тем временем, как я уже писал выше, отчим начал слетать с катушек и выкидывать нашу еду в мусоропровод. Я этого не мог стерпеть и ушел к бабушке, оставался там вплоть до пятнадцати лет.
Бабушка, как – то раз пришедшая в школу, чтобы  поинтересоваться у преподавателей, как поживает мой дневник, несказанно удивилась, когда узнала, что у меня в дневничке и в журнале по физике стоят тройки, по черчению и рисованию – четверки.
Также она была приятно удивлена вежливостью Виктора, который вышел защищать меня, и наговорил ей кучу комплиментов. Дошло даже до того, что она стала живо общаться с этим благороднейшим преподавателем, приглашала его домой на чай и разговаривала с ним. Они сидели в маленькой кухоньке и там стряпали что – нибудь.
-   Ты последи за мальчишкой, Витенька, он иногда психует непонятно от чего и может расплакаться, причем его в школе все время бьют, но бывают и хорошие дни… Ты уж не думай, что жизнь у Игорька идет сплошной черной поосой. Он великолепно рисует, собирает значки и марки и читает книги по истории Древнего Мира недавно он ходил в библиотеку писать доклад по Столетней Войне о героине Жанне. Но на днях я у него под матрацем нашла трактат по белой магии, и у нас был такой скандал… Затем сказала, чтобы он такое больше в руки не брал!   Он еще где – то научился гадать по руке и теперь довольно точно предсказывает будущее. Только не свихнулся бы! Еще добавлю, что он вечерами часов в шесть постоянно бегает на пустыри, чем там занимается – непонятно и неизвестно, только в час ночи приходит таким вымотанным, словно за Игорем черти гнались! Я его мигом пихаю в ванну, чтоб не наслаждался своими ароматами. И так происходит чуть ли не каждый день! Мне это так надоело, Витя… Еще он куда – то деньги копит, даю ему пять копеек, он их в копилку складывает. Бережливый парень растет! Только с девушками у внука беда… - меланхолически так, как обычно пожилые и говорят… Так они разговаривали почти всегда.

Мне тогда было четырнадцать лет, и бабушка меня наконец – то перестала хлестать за малейшую провинность. Хлестать продолжала только за единицы, которые мне назло математичка ставила, потому что я ходил на уроки редко: не до них было.
Пока так да сяк, я из мальчишки превратился в юношу. В физическом смысле: мое развитие шло в ускоренном темпе, и я просыпался в мокрой простыне и не на шутку испугался. Потом измучился стирать простыни, поняв, что могу теперь зачинать детей в четырнадцать лет, и очень боялся своих новых ощущений и эротических снов.
Естественно, во мне просыпалось сексуальное влечение, и я с этим поначалу боролся. Я, развиваясь дальше в духовном плане, чтобы удавить свою физическую похоть, чтобы убить свое желание «Я тебя хочу, смилуйся надо мной, девочка моя любимая, хотя и знаю, что взаимности не будет!», накупил на накопленные деньги горшочки и принялся разводить цветы, потом добился разрешения у бабушки купить крохотного котеночка, чтобы хоть кого – то любить кроме родителей. Котенок был породистый и очаровательный, с голубой шерсткой. Это оказалась самочка, и я ее назвал Маркизой.
Эта Маркиза часто пакостила, но я заботился за ней с особой нежностью.  Когда мне было грустно, это чудо прыгало ко мне на колени и ласково мурлыкало.
А цветы Игорь Исупов любил такие: на его подоконнике стояли фиалки, бегонии, нарциссы, цветущий лимон, наполняющий комнату ароматом и кактус «Декабрист» – его я бабушке подарил на день рождения. К семидесятилетию. Я регулярно поливал цветы, и они росли и росли, принося мне и моим родственником радость.
Случалось даже и такое, что по квартире порхали махаоны: летом я собирал гусениц и дожидался, пока они закуклятся, потом все  замораживал и доставал куколок из холодильника зимой, ложил на полку, и из них вылуплялись крылатые красавицы. Даже Виктор  заразился идеей разводить бабочек, и потому я ему с удовольствием давал пару – тройку личинок. Но у Учителя бабочки попадались почему – то черные и крупные, с бархатистыми крыльями и жили дольше моих. Комната моя стала похожа на райский сад.
Я называл его ласковым именем «Ева» – в честь моей лучшей подруги – еврейки. Я часто приглашал ее в гости, и мы с наслаждением сидели на диване, склонив головы, глядя на бабочку, которая садилась то на пол, то на колено девушке. Я часто ложил на плечо красавице руку, когда тайное желание переполняло меня. Целовал красавицу в лобик, а однажды подарил Еве букет цветов – роз конечно.
Ева просто обожала держать на руках Маркизу и чесать ее за ушками.  Бабушка очень полюбила девушку – еврейку и часто звала ее к себе в гости.  Дни Рождения мы отмечали вместе. Я и до сих пор думаю, что эта будущая вампирша любила меня тайком все эти годы, но так и не призналась мне в этом. Но Игорь ей был только названным братом. Мы включали «Битлз» или « Enigma» и обнимались. Но Ева рассчитывала на взаимность, и в ее глазах горел запретный огонек. Слава Богу, я не был готов к первому шагу. А близости мне хотелось, очень хотелось, и только с тем человеком, которого полюбил бы по – настоящему…
Не больше и не меньше.
Но получилось так, что я потерял невинность, пережив страшное потрясение в свои четырнадцать лет: меня соблазнили и изнасиловали две девушки, одна из них тайно в меня влюбилась. Случилось это весной, в мае перед окончанием восьмого класса.
И обе залетели…
От меня…


                5


… Я стоял в столовой у буфета и ждал своей очереди, чтобы купить себе  что – нибудь перекусить. Сзади стояли две девсонки лет пятнадцати, накрашенные и с распущенными волосами, мне на них всегда было страшно смотреть.  Они толкали меня в бок, заигрывая таким образом. Я достал из кармана пять рублей, купил себе что надо и пошел к скамейке. Те двое пошли к ближайшему зеркалу и начали прихорашиваться. Ну куда еще, итак куклы размалеванные!  А сами поглядывали на любимца учителя по психологии и обществознанию. Достал из сумки конспекты и принялся зубрить.

Сегодня нам сказали сдать деньги на фотографию, всем подряд. Потому что решено было сделать фотографию на амять. У меня к тому времени было все лицо в подростковых прыщах, прямо как корка апельсиновая, исчезали они на две недели только тогда, когда я раз в месяц перекувыркивался через нож, становясь гигантским вервольфом.
Поворачиваю голову – за окном цветут каштаны, распуская вокруг себя пьянящий медовый аромат. Одна из веток просунулась при помощи дуновения ветра через щель в окне, я подошел и принялся рассматривать гигантские листья, похожие на пальцы лягушки.  Мы должны были около этого дерева сфотографироваться, и я волновался страшно.  Я категорически отказывался запечатлеть себя на листке бумаги, который потом от времени потемнеет или пожелтеет. Но бабушка настояла на том, чтобы я запечатлел свою юность на листке. Она дала мне денег, и если бы я знал, чем все это обернется, тони за что бы не взял ни копейки. А у меня были дажеко не копейки, а рубли! Рубли! Но разве бабушку переубедишь?! 
Родителей никогда не уговоришь на то, что тебе нравися: например всем вместе пойти на фильм. Они прямо в душу залезут, чтобы силой вырвать любовь к себе, арстоптав самолюбие ребенка, которого старшее поколение тщательно так сказать « облизывает», лишь бы от себя не отпустить. В то время я уже подумывал, чтобы после окончания школы снять квартиру и жить в сове удовольствие, в тишине и покое. Пару раз я сказал это матери, на что она назвала старшего сына полнейшим эгоистом и человеконенавистником, а отчим добавил, что я на этой квартире буду оргии устраивать.
Как и всегда, он се время старался унизить меня, приписав мне все сво отрицательные качества.  У этого морального урода – нелюдя вся записная книжка была исписана телефонами незнакомых нам женщин, которые с ним в шахматном кружке якобы работали.  Теперь мать получала пощечины за то, что только спрашивала, почему муж ей не дарит букеты цветов и никуда не водит…
Как – то раз А. изматерил Е. за то, что она сказала какой – то бабе по телефону: « Больше не звоните так поздно – у меня годовалый ребенок спит! Совесть у вас есть или как?» что было дальше, - все занют, кто хоть испытал на себе побои мужа. Половина вещей Е. было выброшено из шкафа сразу же и нагромождена посреди комнаты.  А. собрал все свои вещи и ушел жить к матери, тоже психованной карге, которая пережила блокаду и проклинала невестку и меня на чем только свет стоит. Моя мать, вытирая слезы отчаяния, разгребала кучу вещей в одиночестве. У нее появился какой – то друг, который оказывал ей всевозможные знаки внимания, потому что любил ее… Меня это рардовало, но настораживало следующее: мужик был женат и имел одиннадцатилетнюю дочь.  Мне было очень стыдно за мать, но кто меня послушает?  Учитель был прав, сказав, что Е. А. не даст развод ни в коем случае.  Я все рассказывал Виктору, мы договорились, что выходные я буду проводить у него, и нигде больше. Вначале Игорь удивлялся и отпирался,  думая, что будет стеснять своего лучшего друга, но Витя был тверд и приказал мне прихватить из дома пару вещичек. Но втайне я очень был счастлив.
Получалась следующая расстановка: раз в неделю я заходил к матери, потом жил у бабушки, у которой стало сдавать здоровье из – за мелких переживаний, а в пятницу, субботу и воскресенье жил у Виктора Александрова, мы гуляли по паркам, скверам, забредали даже в Эрмитаж и любовались прекрасными картинами эпохи Возрождения. Помню, как мы тридцать минут рассматривали фигурку из бронзы – египетскую кошечку по имени Бастет.  Соблазнительная, изящная, непонятная и магическая: от этого маленького шедевра веяло какой – то непонятной магической силой. И потому мне всегда страстно хотелось подержать это чудо древности в руках.
Виктор часто ходил со мной летом на пляж, мы купались, загорали и лепили из белой и красной глины статуэтки кошек и различные украшения для своего ома. Вазы например или подсвечники. Я потом пробовал резать на дереве узоры.
К тому времени у меня уже были длинные черные волосы, которые просто было необходимо каждый день расчесывать и завязывать в хвост. Или просто заплетать в косу. Учитель же любил заплетать поверх своих блестящих локонов маленькую косичку и закалывать ее либо шпильками, либо заколкой из ракушки модии. На этой ракушке была нарисована пентаграмма с какими – то знаками. Я просил Виктора сделать мне такую же, но он отказывался и не разрешал: говорил, что такие украшения носят очень почитаемые нелюди в группировке.  Как бы повели одноклассники, увидя у меня в волосах такую хрупкую вещь?  Оторвали бы и растоптали.
Часто Александров помогал мне догнать учебный курс, сидя со мной с уроками до одиннадцати вечера у себя дома, и мне это нравилось.
Частенько по выходным собирались лучшие друзья преподавателя, мы классно общались, рисовали различные рисунки.   Все эти личности были белолицые, зеленоглазые, кареглазые и голубоглазые. Все одеты в черное, а то и в красное, даже там девушка с ирокезом была, но нельзя считать, что по бокам головы у нее ничего не было. От ирокеза свисали прекрасные  локоны волос, а само лицо несло на себе печать интеллекта, было милым и красивым, только глаза у этой юной пери были строгие и взрослые, даже холодные.  нА дискотеках, как мне потом рассказали, такая красавица умеет целоваться так,  что жертва больше не понималась, девушка мочила жертв в туалете в кабинках.  Если жертва и поднималась, то с белым лицом, сухими венами и с клыками. Девушка всегда одевалась или в красное платье стиля восемнадцатого века, или в такое же черное.  Почему – то я ее побаивался…
Виктор очень любил ее и часто приглашал к себе, пи этом шепча мне на ухо: « Не бойся гостей, это анши друзья, они не занимаются черной магией и прочими извращениями!  Немедленно прекрати шарахаться, иначе они будут обижаться и думать, что я приглашаю к себе каждые выходные к себе человека.» Потом как – то раз Игорь увидел, как Виктор Александров в кухне отрезает перочинным ножом кусок сырого мяса и отправляет в рот, и понял наконец, на кого натолкнулся год с половиной назад. Это парень был самым настоящим оборотнем со стажем, силы его оказались очень велики, я стоял, приоткрыв дверь и видел, как мой лучший друг, закрыв глаза, отправляет в рот полоску сырого мяса, его губы дрогнули, и я увидел огромные блестящие клыки, которые блестели в солнечном свете и с них капала прозрачная слюна. Мне хотелось закричать, но из горла не вылетало н  звука.
Виктор был красив, нечеловечески красив, потому – то вся школа вначале в него влюбилась без памяти.
Через это благородное совершенное тело проходили самые мощные астральные и ментальные энергии,  потому что Втя никогда не пил, не курил и не ****ил в барах. Ну разве что убивал всякую шваль. Его кровь и тело были чисты как хрусталь. Но в самом хрустале двигаются атоомы, атомы, не дающие органическому образованию развалиться. Так было и с моим любмым другом. Он презирал и ненавидел людей вовсе не потому, что они ненавидели его и боялись, а потому, что  видел их натуру насквозь и удивлялся человеческим стереотипам… Так мои счастливые предположения оправдались: мы оба были оборотнями. Потому что человеку НЕЛЬЗЯ быть таким красивым! Орландо Блум и Леонардо ди Каприо были по сравнению с Виктором просто некрасивыми.
Мне поначалу показалось, что клыки титановые, покрытые эмалью, но потом понял, что они настоящие.
По вечерам Виктор любил наведываться в бар и убивал там девочек по вызову, изощрялся он очень умело и заманивал жертву в ловушку мысленным зовом, потом приглашал потанцевать медляк, потом тащил ее в подворотню, ложил на лестницу, словно любовник, ласкал лицо, руки, тело и волосы, расстегивал жерте блузку, целовал грудь и шею, а затем кусал, кусал глубоко, продолжая при этом целоваться, ласкать шею и шепча, что такого вида оргазм и есть настоящая страсть. нЕт, их тела вовсе не сливались, это был просто петтинг петтинг, который приносил Виктору удовольствие. Я удивлялся его терпению, удивлялся также, почему он в свои двадцать семь лет д не женился и не завел детей. Виктору такой напор не нравился, он делал что хотел, мучая проституток и наркоманок классически, романтически красиво он убивал в человеческом облике. Мне позже казалось, что его убийства идеально бы сгодились для съемок голливудского кино, еще ему очень бы подошли любовные сцены. Парадокс заключался в том, что Виктор Александров терпеть не мог эротику, но  любил романтику.
Романтику в стиле восемнадцатого – девятнадцатого веков.
« Кама – Сутра» у него в комнате нкогда не стояла, но тем не менее мой нечеловек каким – то образом сохранял свежесть лика и тела и не старел совсем. Он говорил, что я дорасту до его лет и буду также желать любви со стороны девушек, и что такой молодой человек, как я, достоин того, чтобы жить вечно. Я также подозревал, что Александров не только оборотень, но и вампир, раз убивает укусами в шею и при поцелуе… Целовался он, как говорили вампирши в гостях, просто потрясающе, в этом ему равных не было. Часто он при мне целовался с прекрасной гостьей, сидя с не й на диване. Нет, Игорь вовсе не шарахался от такого зрелища: наоборот, было очень красиво и романтично, так как парочка была одета в платья ( научное название ) восемнадцатого века. Он искренне  и по – настоящему любил своих учеников и учениц, но никогда не приставал к ним.  Он не был голубым, он не был маньяком, это был поистине благороднейший парень, который буквально из кожи лез, чтобы его преданные друзья и подруги были счастливы. Одиноким вампиршам он давал ласку и нежность, дарил  цветы и разнообразные украшения, целовал в губы и в шею, они его никак не ревновали. Но бабником Витя не был никогда. Просто ему не нужна была семья.  Те отвечали ему тем же, в будущем были очень дружны. Витя даже помогал подругам устраивать личную жизнь в кругу нелюдейи подыскивал подходящего партнера, причем он так тонко знал психологию леди, что та потом осыпала Учителя подарками и почестями на сходках. Я радовался за Учителя, моего юбимейшего Виктора, но он по – прежнему в личном плане был одинок.
Зато он сам венчал в своем сообществе влюбленные пары и желал им счастья.  При этом он выпивал бокал крови, а затем разбивал его… странно, но я не испытывал отвращения. Витя испытывал меня так на прочность: смогу ли я удержаться в его обществе или нет. Я был в восторге. Часто мы приходили в какой – то театр, как понял Игорь, тайный,  и кто – нибудь из Старших Оборотней ибучал меня игре на пианино, которому было двести с лишним лет, или учили играть на арфе или гитаре. Мы пели  там старинные песни, играли на арфах, готовили кушания по специальной поваренной книге, любили одеваться во все черное или коричневое, красили ногти черным ли красным лаком.
Иногда мы занимались английским языком, и французским, плюс еще я там пел в хоре из таких же нелюдей – подростков, и голос мой крепчал и лился волшебной музыкой.
На начальных этапах у нас есть обычай скупать все порножурналы, кассеты с порноушкой и сжигать их на пустыре, свалив в одну большую кучу. Секс без любви мы считали преступлением, это приравнивалось чуть ли не к убийству.  Народ из группировки, в том числе и Казимир, который был главарем новичков, приносил кассеты с китайской музыкой, и я пел под них, нарядившись в старинную одежду, пел с закрытыми глазами, раскинув руки в стороны и запрокинув голову назад.  Игорь и сам удивлялся небычности своего голоса, мне нравилось  петь женскими голосами, а из магнитофона лилась восточная медленная музыка, такая получается также при игре на гитаре на самой последней тонкой струнке, если правильно зажать аккорды.

Время шло, и  у школьных « подвальных» учеников доктора Александрова коренным образом менялась внешность, мы стали внешне удивительно похожи друг на друга, стали названными братьями и сестрами, и только потом поодиночке примкнули к тайной организации нелюдей, которую не могла поймать милиция, которая непонятно где находилась… Для общества мы были невидимками.  Похоже, это ыбли единственные существа, которых я в те годы любил по – настоящему. И именно в эти дни я в облике волка на пустыре встретил  одинокое существо женского пола, которое меня вовсе не испугалось, а просто подходило ко мне и принималось гладить и ласкать, иногда даже расшесывало длмнную черную шерсть.
Таким бразом жизнь в четырнадцать лет кинула меня в совершенно другой мир, мир нелюдей, мир добра и настоящей любви, любви, ничего не имеющей общего с влюбленностью и сексом. Мы все выручали друг – друга в трудных ситуациях, для людей казавшихся безвыходными. Я рассказвал новым друзьям о себе, мы смеялись, устраивали пиры, где было очень интересно и здорово, где позже встречались любящие друг – друга сердца, соединяясь ментально и астрально на всю жизнь. Боже, как же я мечтал об этом! Мечтал встретить ту, которая будет до конца моих дней любить Исупова Игоря, изгоя… А бабушка и мать пилили меня, что женщины только используют мужиков, а потом вышвыривают из квартиры ( интересно, как  они тогда сами к себе относятся: выходит, сами себя унжают! )… Матери моей Алексанодров очень не нравился, зато бабушка пекла торты и блины, едва мой друг  появлялся на пороге ее квартиры. Как – то раз нас даже сфотографировали: Виктор счастливо улыбается, я сеюсь.
Как – то раз произошла невероятная вещь: я забыл у матери дома ккакую – то мелочь и пошел с другом домой. Дверь открыл отчим, и едва увидел доброго сородича, оскалился, сделал страшное лицо и глядел выпученными глазами то на меня, но на Александрова. Мне показалось тогда, что это когда – то были непримиримые враги, а потом  разбежались по жизни кто куда.
- Габриэл… - только и смог выдохнуть отчим. – Ты мне за все заплатишь…
Габриэл? Я не знал, что у моего друга было тайное имя! 
Затем эти двое что – то сказали на непонятном мне языке, и А. захлопнул дверь.

- Ты что, правда Габриэл?
- Меня так раньше называли, Игорь. Теперь редко кто зовет. Сейчас пойдем ко мне изучать историю  Валахии.

Именно в тот день я и увидел клыки у Учителя. Виктор потом сказал, что бывают разные виды превращения в волка.  Также мне мать один раз сказала,  что люди с большими клыками очень легко заводятся, и в таком состоянии их остановить порой невозможно… Они рвут и мечут. Я ей не верил.
Я вообще перестал ей доверять, потому что понял, что эта особа собой представляет. Она отдавала теперь всю свою любовь второму сыну, заставляя ревновать первого. Я в свои четырнадцать выглядел лет на семнадцать, я очень рано повзрослел, а бабушка все продолжала думать, что Исупов Игорь ее с самого детства и до сих пор на дух не переносит. Выглядело это так: она садилась передо мной и говорила: « Смотришь на меня, на родного человека, как на врага, что, снова двойки начались, да? Доставай дневник, а то я все расскажу А. и Александрову! Что – то сильно подозрительно выглядит твой большой друг: заманит потом куда – нибудь и все, натащит девок и изнасилуют они все вместе моего внука! Берегись его, у него клыки большие, как у вампира прямо!»
Я думал, слушая такие речи:
« Если бы ты увидела, во что превратился твой несчастный внук, чтобы спасти себя от унижений и издевательств, то сразу бы слегла с сердечным приступом! Прекрати говорить гадости, прекрати, пожалуйста… Ты меня уже замучила своими разговорами! Ты итак сорок лет с пьяницей прожила, так прекрати мне навязывать свою идеологию и свою поганую личную жизнь… Я занялся цветами и завел кошку, что тебе еще дать, чтобы ты сказала мне в ответ что – нибудь хорошее? Ты целыми годами сидела в своей большой квартире, никуда почти не выходишь и постоянно вспоминаешь свою родню из Сибири! Прекрати орать и говорить гадости, мир на самом деле не так плох, как тебе кажется… И хватит замахиваться на меня, когда я пытаюсь сказать что – либо в свою защиту, не затыкай мне рот! Синяков итак хватает…» – потом я уходил в свою комнату, закрывал дверь и притворно открывал учебник по английскому языку, затем заучивал пару предложений, а затем писал рассказы… Потом поздно вечером, когда я уже не мог терпеть жажду перевоплощения, я доставал свой заржавленный нож, шел на пустырь и произносил заговор. После этого тело превращалось в очаг боли и очищения.
Эти приключения и походы на пустырь я от Учителя скрывал, но продолжал активно ходить к его друзьям, чтобы нормально общаться. Я пел все лучше и лучше, и все гаже и гаже мне казались сверстники. На самом деле они были пока детьми, безалаберными и тупыми в некотором роде, и я больше не мог выносить их присутствия.
Вот наконец – то у кого – то сдали нервы в отношении меня: потому, что Игорь Исупов был исключением в классе, (а полкласса народа уже стали наркоманами…)одноклассники часто сыпали мне порошок в сумку, кидали туда таблетки, а потом заставляли признаться, что я типа нанюхался: я плакал от постоянных побоев и унижений, но ничего поделать с тиранией не мог: ведь с детьми воевать невыносимо тяжело. По умственному развитию я был гораздо выше их, и их это очень бесило. Так что я почти каждую ночь носился волком по пустоши, и почти всегда встречал там незнакомую девушку, которая так любила меня ласкать. Частенько я садил ее себе на спину и катал так почти каждую ночь. И тогда, в те дни она сказала мне: «Я тебя найду…» – сказала не вслух, а мысленно. И каждый раз ложила мне после катания свою очаровательную головочку мне на шею.
Это были самые романтические минуты моей юности. Я желал тут же снова перекувыркнуться через нож и предстать перед ней в своем настоящем виде, но стеснялся: я же буду совершенно голый…
Эта стеснительность была вполне естественной: я же был еще подростком! Подростком, играющим в подвале и дома на электрогитаре и поющий почти женским голосом песни под китайские мелодии!

Так, на чем это я остановился несколько строчек назад? А, на том, что у кого – то насчет меня не выдержали нервы. Таких «невыдержанных» было двое. Они влюбились в меня чисто за внешность, при этом ненавидя почему – то. Видать, начали взрослеть. Эти девчонки постоянно меня караулили, прохода не давали… Именно с этого все началось, о чем речь ниже пойдет.
Как известно, девочки взрослеют гораздо быстрее мальчиков. Они влюбляются, нарываются на неприятности и в спешке совершают ошибки, горькие, и притом непоправимые…



В тот злополучный день я шел по бульвару после школы, которую почти не посещал. Сзади за мной кралась девочка с косичками. Внезапно она догнала меня, а затем схватила за руку:
- Иди сюда, Исупов, поговорить надо.
- О чем? – спросил я с явным неудовольствием.
- Сам знаешь… - хмыкнула по – хамски одноклассница, доставая из сумочки сигареты «Беломор» и закуривая. Потом достала помаду, раскрыла рот и принялась губы красить. Она красилась так, что меня передернуло от омерзения.
- Чего тебе надо, Катя? – спросил я довольно зло: я торопился домой.
- Что надо, то и надо! Увидишь! Я жду не дождусь, когда ты свалишь из нашего класса в курягу, мы хоть от Исупова отдохнем… Все… Скажи мне, милый мой, почему ты не сдаешь Любе геометрию? Когда ты пять теорем выучишь?! – голос начал срываться на крик.
Я молча плюнул на асфальт и сказал довольно грубо:
- Ты бы лучше  заткнулась на эту тему, Смертная, и не доставала своей фигней каждую перемену! Вам меня не запугать своими угрозами с оставлением на второй год! Знаешь, если ты еще раз пикнешь насчет геометрии – я мстить начну…
Девица пошло расхохаталась.
- Ой какой сладенький ты у нас! Не пьешь, не куришь, не спишь со всеми… Извечный девственник! Да тебя давно пора тащить в кровать и наслаждаться! Ой как все запущено… - и ударила по щеке. – Дурень, дурень! Незря тебя отчим дома так лупит и обзывает, ты наверное ни к одной девушке влечения не испытываешь! – и тут же пнула по ноге, издеваясь. – Дай мне пять рублей, и я отстану. Все отстанем, до десятого – одиннадцатого класса отстанем! Клянусь! Слушай, если ты мне дашь пять рублей, я тебе четырнадцать троек поставлю за четверть, но ты должен мне кое – что сделать… - она довольно вульгарно стрельнула глазами. Я резко вырвал ее руку из своей, локтем едва не ударив пятнадцатилетнюю девчонку по носу и сказал:
- Ты только и знаешь, что пресмыкаешься перед своими собаками – старостами! Да к таким как ты ни один парень не подойдет! Заткни свой рот и оставь меня наконец в покое, стерва!
- А что тебя этот Александров так оберегает, а? Да этот идиот с нетрадиционной ориентацией наверное бомж, раз основал в подвале некую секту, где вы все наверное колетесь и спите друг с другом в свои – то годы, да?! Бордель там у вас, да?! Мы все написали заявление, чтобы твоего Виктора выпнули из школы за совращение малолетних… Мы уже с соседним классом написали про все, про то, что в нашей школе зародился сатанизм, да и не только сатанизм! Слушай, а можно мне сходить на ваши сборища?
- Пошла вон… - прошипел я.
- Пошли со мной, пошли… Сейчас разберемся, кто ты на самом деле! Вера тут стоит, за переулком и ждет меня… - и повела в подворотню. За это время она испинала мне ноги, волоком таща за собой, пару раз я ей сильно врезал по лицу, но тут сзади набежало еще двое парней и ударили по спине чем – то тяжелым, да так, что я чуть сознание не потерял, закатив глаза… Вырвался и кинулся в ближайший подъезд.
- Слышь, ты, стой, мразь! – орали вслед. Особенно та рыжеволосая по имени Катя. – Люба тебе застра такое устроит, что на педсовет загремишь! Девственник!
- Что? – раздался удивленный смешок, - Он еще девственник?! Ну ничего, сейчас будет не девственник… И мы отпустим его, Катя, ты ведь любишь его, а он, гад, не глядит в твою сторону… За ним!


Я бежал  по улице, на улице лили весенние дожди, я промочил абсолютно все, от сумки до кед. Я еще не оправился от больницы ( о чем речь пойдет ниже), и силы стремительно кончались, я больше не мог бежать и в конце концов повернулся к обидчикам с перекошенным от ярости лицом, засучив рукава и выставив кулаки вперед:
- Ну иди сюда, иди сюда! Я тебе дам пять рублей на наркоту, на таблеточку, шалава! Спи с кем угодно, меня не так – то просто взять… Вася Пренинов, иди сюда, я тебе раскурочу личико…
Мне удалось сумкой врезать двум девицам по лицу, так как я действительно испугался, так как скандал такого рода будет для меня тяжелыми побоями от всего класса. А неприятностей перед годовыми контрольными очень не хотелось. Плюс именно сегодня я изнервничался до предела: писал ненавистную геометрию. Тетрадь у меня для контрольных была похожа на тряпку с черной кляксой, и старостам это очень не нравилось. Она ненавидела меня пуще смерти. И пока я несся под проливным дождем, добавилась еще одна влюбленная в меня девушка из параллельного класса. Они напали на меня в конце концов, затолкали в подъезд и приставили к стенке.
- Сектант, сектант… Сейчас ты у меня получишь! Дай пять рублей на сигареты! Дай, и отпустим!
- Заткнись, стерва… - я откинул кивком головы со лба пряди мокрых волос. – Нету у меня этих пяти рублей, нету!!! – я повторял это пять – шесть раз, уже голос срывался на крик и слезы, но все было бесполезно. Будь я постарше, - то бы вырвался и отомстил. Я тут же как угорелый понесся со второго этажа наружу, но внизу стоял Вася и встретил меня ударом под дых.
- Убежать вздумал, да? Убежать хотел, миленький… - и потолкал меня назад, где Вера и Катя уже снимали туфли. Они красились, курили и хихикали.
И тут я, грязный и слабый, наконец – то понял, что они хотят со мною сделать. Рванулся назад, но сзади получил пинок.
- Ладно, давай его отпустим…
- Нет, ни в коем случае! Он девственник, и сейчас мы это исправим!
- Не смей… - прошипел я, стиснув зубы. Плюнул в сторону Веры. Та тем временем расплетала свои косички и расчесывала волосы, парни пинали мою сумку, спустив ее на первый этаж. Всем моим учебникам тут же пришел конец, тетради разорвались, а надписи на них размыла вода… Сумка долго летала в подъезде, я кричал, вырывался, надеясь, что кто – нибудь выйдет из одной из квартир и прогонит преступников, но нет: за четырьмя квартирами не слышно было ни звука. Словно все вокруг вымерли или лишились рассудка, чтобы позволить моим врагам надругаться надо мной…
Катя и Вася обшаривали карманы моей сумки.
- Так… Три рубля насобирали, хватит на дозу. Где остальное, мразь паршивая? Где деньги?! – зашлась на крик староста, разрывая мою сумку на части: подкладку она тоже вырвала. Там были мои нитки для пришивания лямок, там были мои рисунки и прочее…
- Нету у меня денег! – орал я на весь подъезд, жутко испугавшись. – Пошли вон! Ты, Вера, получишь свое, обязательно получишь… Тебе не сломить меня, я не дам тебе денег! Чтоб ты сдохла, сволочь!
Вера резко подошла ко мне и схватила за длинные волосы, заломив мне голову:
- Знаешь, а у меня ножик с собой, и если хочешь, я тебе кое – что отрежу, а если еще раз будешь орать – то порву на тебе рубашку…
- Ты не сделаешь этого… Не сделаешь! Тебе за это будет светить отчисление из школы!
- Да? Я состою в школьном коммитете,  и если ты хоть кому – нибудь пикнешь, - я тебя закажу… Мы все тебя зароем в таком месте, где и родная мама не найдет! Иди ко мне, я тебе кое – что предложу. И отпустим!
- Ты меня сейчас отпустишь, и никак иначе… И наставишь троек за год.
- Я наставлю тебе троек только при одном условии, - мурлыкала Колесникова Вера, снимая с себя куртку, - если ты за пятьдесят рублей переспишь со мной. Вот, смотри, у меня целая пачка…
Я харкнул на пачку и зло сказал:
- Я не буду с тобой спать! Ни за что и никогда!
- Правда? – народ издевался надо мной как хотел. Катя плюнула на мои брюки, я принялся стирать харчок. – Три, три, вот тебе еще! – на сей раз получил на рубашку. Они издевались от души, но отпускать Игоря не желали. Двое крепко держали Исупова за руки и расстегивали рубашку. Вскоре она полетела на зеплеванный пол. Подъезд не заслуживал уважения: все стены были исписаны и все заплевано…
- Тебе надо просто поцеловать меня, и мы тебя отпустим… Я же давно тебя люблю, Исупов… - промурлыкала Катя, снимая блузку. Она осталась в маленьком лифчике и капроновых колготках. – Ну что, дашь пять рублей? Или я буду делать то, что все делают?
Я молчал. Отбиваться от этих шлюх было совершенно бесполезно: когда я в очередной раз пытался вырваться, то получил от кого – то пинок в пах и стиснул от боли зубы, зажмурив глаза. Из носа текла свежая алая кровь. Под глазом красовался синяк.
- Отпусти его… - сжалился наконец Вася, отходя от меня на шаг, до этого ослабляя хватку. Вера тем временем встала на колени и принялся гладить мои ноги, затем обвила их руками…
- Я ХОЧУ ТЕБЯ, КРАСАВЕЦ… - и достала нераспакованный презерватив из косметички.
- Сколько всего доставать? – спросила она Катю.
- Четыре! – заявила та.
- Знаешь, Игорь, мы все уже этим занимаемся, и тебе пора!
Пот катился по моей спине, мне было страшно, очень страшно… Еще бы: мне всего четырнадцать лет! Я был совершенно не готов к сексуальным отношениям даже со сверстницами! У меня не было выбора, я задыхался от страха и ненависти. Моя сумка валялась на первом этаже, а наверху стоял еще кто – то из стражей – подростков и курил.
- Дай пять рублей. – продолжала настаивать Вера.
- Я не дам…
- Ладно, тогда получай свое… - и распаковала презерватив. Я заметался.
- Зачем ты их купила?! – психанул Вася, плюнув на пол и кидая сигарету на пол. – Ведь забеременеть при первом разе невозможно!!! Никак!
- Врешь… - прошипел я. – Еще как возможно!
- Нельзя! – Вера ударила меня по лбу. Тут руки Васи или кого – то другого на моих запястьях разомкнулись, и я рухнул на грязный пол с расстегнутыми брюками.
… Вначале меня изогнуло дугой, а затем я увидел довольное лицо Веры. Потом я получил удар в челюсть и почувствовал, как сверху упало что – то тяжелое, и вновь боль, и вновь такие странные непонятные ощущения…  а затем раздался стон девушки, полный наслаждения. Должно быть, она имитировала оргазм, потому что я сам ничего не чувствовал, кроме боли и жара от страха. Я приоткрыл глаза и увидел, что староста была без всего. А я словно ослеп, я потерял над собой контроль, ударом кулака в лицо скинул ее с себя, резко рванулся и вскочил. А мое отличие от женщины и ногу покрывала свежая кровь, не моя кровь…
ОНИ НАВРАЛИ…
ОНИ НИКОГДА РАНЬШЕ    Э Т И М  НЕ ЗАНИМАЛИСЬ! А меня изнасиловали, грязно изнасиловали. Но мне стало еще страшнее, когда я увидел, что они насиловали без презерватива! Все, теперь меня повезут в «Кресты»  на допрос и посадят в тюрьму на два года. Если все это откроется, а откроется обязательно, если кто – то из этих малолеток забеременеет!!! Это вы свое получите, а не я! Я жертва, а не вы, ублюдки!

- Ладно, одевайся. Хватит с тебя… Сатанист черный, чертов сектант! Пошел вон!

Я схватил свои разорванные учебники и сумку и рванул вниз, в измазанной грязью рубашке, весь красный с полузакрытыми глазами… Увидев меня на пороге расхристанным, бабушка едва не упала в обморок.  Я же, не в состоянии от пережитого шока ничего говорить, рванул в ванную и принял душ. Скорей бы смыть этот позор!


С того момента я целых шесть лет не мог слышать о сексе и разговоры на эту тему.

А на третий день после этого кошмарного случая две поганки обнаружили, что ждут от меня ребенка. Сделали аборт на раннем сроке, потеряв возможность иметь детей. Их постигла Небесная Кара:  при операции им матки прокололи. А что касается Игоря, то я отцом так рано становиться не собирался!  Но после того подъезда я месяц не мог вообще говорить, и потому родители не могли от меня добиться, что же на самом деле случилось. Потому что НИКТО, никто мне в семье и НИКОГДА не рассказывал, как появляются дети и чем надо предохраняться, и потому я дико испугался, получив тяжеленный комплекс и страшенную психическую травму.  После того случая у меня появилась мечта: поймать этих девушек и со своими ребятами поиметь их как следует, чтобы поняли, что такое издевательство! Также измучить, до шока довести и нахихикаться…
Но в школе, едва узнав, что староста и ее заместитель беременны, их обеих тут же исключили из школы и отобрали комсомольский билет, покрыв позором: забеременели в пятнадцать лет – какой ужас! Стыд какой!
Школьный психолог только руками развел и сказал, что пора срочно писать заявление в милицию. А мать дома орала: «Что они сделали с тобой, что?! Говори, они сделали тебе ЭТО, они тебя сливали с собой? Говори!!!»
Я ничего не сказал. Просто по моему лицу было видно, что до меня домогались. Меня заперли дома ровно на месяц, меня потерял Виктор – Габриэл, постоянно звонил и пытался узнать, что стряслось. А когда я в конце концов ему все рассказал, то Витя при встрече тихо заметил, глядя мне строго в глаза:
- Эти шавки получат от всех нас достойное наказание, когда ты будешь у нас жить и служить на благо хорошим людям. Тебе очень повезло в этом случае: несмотря на то, что ты уже юноша, а не мальчик, твоя сперма уже успела мутировать ( читайте ниже, почему.) и неспособна зачать нормальное дитя. Все равно бы у девчонок произошел выкидыш. Что, я не знаю что ли? Знаю по себе – сам в такое попадал в девятнадцать лет. Ну да ладно, а теперь выпей карвалола… Успокойся, Игорь…
- Ты показывал фото отчима своим? – спросил я, глотая слезы и кусая губы: мне было стыдно, очень – очень стыдно.
- Да. Все хором говорят, что это не просто отчим, не просто нелюдь – это НЕКТО.
- И что нам надо с ним делать? – дрожащим голосом спросил я.
- Что делать? Пока следить за ним и наблюдать.
Я молчал – молчал, а потом спросил:
- Помнишь, как мы с тобой ко мне домой зашли? Почему вы друг на друга так оскалились? Почему он назвал тебя нареченным именем?
- Мы учились в одной школе на улице Т. Где все друг – друга знали, этот А. был метр с кепкой, нахалом, козлом и бабником. Потом он влез в какую – то тантрическую секту, где начал со своими друзьями заниматься йогой.  И однажды ему попалась сноска в книге какого – то там Учителя про оборотней. Все с этого и началось, кстати, у твоего А. в генеалогии были нелюди – его дедушка и мать, вот так. Первый был колдуном, а вторая занималась колдовством.  Иначе и быть не может, Игорь… Мы были врагами с самого начала, с первого взгляда, но потом разбежались и уже не виделись лет десять. Мир так тесен… Я был младше А., и потому он мной даже пытался командовать.  Мы потом оба ходили на шахматы, и этот А.  постоянно ходил за черных при игре. А я за белых. Мы редко разговаривали. И больше не виделись с того момента, как я из приюта смылся.
- Учитель, - я удивленно рассматривал журнал «Чудеса и приключения», - а есть на самом деле секты, где нелюди охотятся на хороших людей, курят психотропные травы и пьют настои из марихуаны с вареньем за чаем?  Есть такие? Просто хочу спросить.
- Всего в городе насчитывается 150 сект, и только пять из них занимаются чисто убийствами.  Есть и некроманты, есть и сатанисты, есть и дьяволопоклонничество… А есть простые молодежные организации, которые лечат народ от психических зависимостей. Я тут недавно на Московском вокзале на стене объявление видел: «Приходите в субботу сюда, мы хотим найти единомышленников по японской культуре и ролевизму исторического плана. Энрике.» Мне понравилось. Это такие же нелюди, как ты и я,  только они очень благородные и жалеют слабых да беззащитных. Очень на мое сообщество похоже. Вот оно, молодое поколение… Младшее.  И я лично очень хочу, чтобы новая тусовка развивалась и процветала. Как наша.
- Виктор Александров, а у вас за изнасилование против воли партнера что полагается?
- Вот это хороший вопрос… - Виктор почесал пробивающиеся усы. – Или голод в течение месяца, или смертная казнь. Такая гадость у нас наблюдается очень редко. Раз в пятнадцать лет.
- А почему все члены вашей группировки носят черный цвет?
- Потому что все у нас интересуются готической субкультурой.  Я также обычно там ношу все черное, и еще вышиваю на пяльцах. Хочешь покажу?
Вот это да… Учитель умеет вышивать?! И вот я раскрытыми глазами смотрю на великолепные вышивки крестом и гладью… А затем мы порешили все вставить в рамки. Затем продолжили изучать книгу Зора Алефа о переселении душ. Александров ее надиктовывал на кассету, а я потом записывал. Потом, прослушивая в наушниках записи, я был удивлен и рад. Потому что книг Зор Алефа ничтожно мало…
О своем изнасиловании  я никому из родных не сказал: больше никого не хотел шокировать. Но после того, как Катя и Вера сделали аборт, в класс стали наведываться милиционеры и постоянно выспрашивали, кто это осмелился затащить девушек в подъезд и затем их обесчестить. Все косились на меня, я же молчал или говорил только одно: «А вам не кажется, что эти нахальные девчонки кого угодно смогут изнасиловать, меня например? Они все считают,  что забеременеть при первом контакте  нельзя. Так что все нормально…» Кто – то  заорал,  что это я сделал, причем орали так убедительно, что меня в конце концов повели в милицию и начали  допрашивать в отделе подростковой преступности. Я все рассказал как есть, а затем написал заявление на классную руководительницу, что она вообще не смотрит за воспитанниками.
Я также рассказал, что староста сама на меня села и сделала свое дело, только тщательно это скрывает… И на что получил ответ: «Да не может такого быть, чтобы она сама такое натворила… Ты парень, ты сильнее, может быть, ты был пьян в тот вечер или у тебя с головой не в порядке? Ладно, верю, рассказывай дальше.»
Таким образом менты заступились за моих насильников только потому, что они женского пола! А свою вину я доказать так и не смог. Я был совершенно невиновен. Но, к счастью, меня садить не собирались за решетку, хотя и хотели. А когда обо всем узнала бабушка, то она была в шоке, и в конце концов на меня  завели уголовное дело, а мы подали встречный иск о обвинениии о изнасиловании  меня.
Я стоял  вместе со своим адвокатом, которого мы с гигантским трудом нашли, и я говорил, говорил…
Матери старосты и ее заместителя орали мне в спину проклятия.  Вера и Катя плакали и кричали, что я первый начал, что меня пора запихнуть в психушку потому, что родился дураком, а я поворачивался и орал, вытирая глаза, так как не выдержали нервы:
- Ты все врешь, мразь! Заткнись!
После каждого выкрика судья советовал мне вначале успокоиться, а потом говорить.  Свидетелей у нас не было: Вася пропал неведомо куда. Сам суд растянули аж на две недели. На Игоря всю грязь свалили родители изнасилованных, говорили, что закон не разрешает вступать в брак с четырнадцати лет, причем нельзя сразу на двух жениться!  Никто, в том числе и я, не собирался выплачивать деньги за аборты, за погибших эмбрионов…
Именно так Игоря Исупова поставили ни за что на учет в милиции. За меня заступился школьный психолог, сказав, что преступление совершено под воздействием давления со стороны, и что Игорь невиновен. Вера орала, что я сам ее раздел и набросился, а я, наконец успокоившись, говорил четко и ясно, повернувшись к старосте, которая давала ложные показания:
- Заткнись, ты врешь… - а сам потом опускал голову, кусая губы.
- Он сам меня в подъезде поймал, он сам все сделал, а не я! Никто даже не вышел из квартир, чтобы все остановить!
Тут я понес такое, что все шарахнулись от шока:
- Я хочу сделать признание. Вера и Катя вас обманывают, а за дачу ложных показаний садят на пятнадцать суток, так?
- Так… - насторожился  судья. – Говорите дальше, гражданин Исупов. – Его голос меня успокаивал.
- Эти девушки поймали меня на улице в проливной дождь и предлагали простить меня за все про все и наконец наставить тройки за год, предложив за пятьдесят рублей ( по залу пронесся изумленный шепот ) просто переспать с ними. Я отказался, и тогда эти сволочи запихнули меня в подъезд и принялись держать за руки, чтоб не вырвался. Мне перешлось пережить все ужасы насилия. Одноклассник по имени Василий стоял на первом этаже, следя за тем, чтобы я не вырвался на улицу.  И спокойно девчонки разделись прямо при мне и сделали свое дело. Я  не собираюсь выплачивать деньги за аборты, не я насиловал одноклассниц, а они меня. Потому я признаю себя невиновным.
- Ты мою дочь изнасиловал, изверг! Мою хорошую дочь, которая только пятерки в дом носит! – заорала мать старосты.
Я повернулся к ней и сказал:
- Вашу дочь никто не воспитывает, в школе ей абсолютно все позволяется, она на самом деле до жути избалованная стерва, она скаро и с мальчиками гулять начнет, она и травку покуривает, и в баре сидит, так  что присмотрите за ней как следует! К  следствию добавлю,  что уже весь калсс под ее предводительством несколько лет не дают мне спокойно жить они мне ради забавы двойки ставят, десять – двенадцать двоек просто так, говоря: «Ладно, Исупов, ставлю тебе двойки за четверть, вали отсюда, только потом не ной!» Что у меня после этого творится дома, рассказывать  не буду. Я наверное скоро с газовым пистолетомв школу начну ходить, появляюсь я там только на индивидуальных занятиях или вообще не появляюсь! Так нет, эти изверги меня во дворе караулят и избивают как хотят. Я прошу осудить ее родителей за совершенное преступление и засадить кого – нибудь на два года за оскорбение морали!
- Урод! Ты и впрямь больной! Тебе самому два года светит в «Крестах!» – заорала мать Кати, но было поздно. Потому что судья принял мою сторону и сообщил, что в результате проведения медицинской экспертизы я был совершенно здоров, только щитовидка увеличена. В результате старосту и ее помощницу штрафанули за дачу лоных показаний и посадкой в тюрьму отцов. Так была наказана гордость.  Классной также влетело: ее отстранили от работы на месяц, а на ее место, к моему счастью, поставили Виктора. Тот вел себя тихо и мирно, мы прямо на уроке на уроке разговаривали на разную тематику. Меня признали невиновным и сняли все обвинения.  Зато матери двоих стерв остались без кормильцев. Штраф они позже выплатили. Но на этом дело не кончилось.
 



Отчим, к счастью, так ничего и не узнал.  Не узнала и родня. И слава Богу.  А новые друзья из группировки меня жалели как только могли, советуя мне перейти в другую школу. Но я категорически отказался, так как боялся терять Виктора Александрова, учителя – оборотня.
Тем временем бабушку снова положили в больницу. Камни в почках. Я тем временем жил у Виктора, а тот веселил меня как только мог, мы снова дрались газетами, подушками, мягкими игрушками, жонглировали тапками и картошкой. Мне тогда было четырнадцать с половиной лет, и тогда я стал учиться бриться: росла щетина на щеках, шее и на верхней губе. Чесалась кожа на подбородке, а Витя изумлялся моему быстрому взрослению.  Я гордился, чувствуя себя взрослым дядей. Надо же, у меня усы растут! В шутку как – то ляпнул, что никогда не буду их сбривать.  Они же самые первые, самые красивые!  Гордость моя!
Виктор по утрам сам брился и потому часто учил меня, как правильно бриться, но так, чтобы не порезаться. В результате первых своих попыток я сделал себе глубокий порез, который пришлось прижигать одеколоном.  Виктор грозился, что бриться меня все равно научит. Ему совсем не шла борода, она его как – то старила. Мы и до сих пор общаемся, но не так часто, как раньше, а все потому, что у меня есть возлюбленная.



                6


               

…Тогда шел всего 1987 год, а вот какой был сезон – весна или зима – точно не помню. Я шел с непокрытой головой по улицам, думая о чем – то своем. Сначала было нехорошо на душе, но потом я как – то невольно залюбовался питерской погодой. Снег и дождь – это же так красиво и необычно! Например в Сибири такого нет.
Вот например моя бабушка – коренная сибирячка, и она не любит Петербург. Она в годы миграции была вынуждена уехать в Питер к подруге Зое, город Петра ей с первого взгляда ужасно не понравился. Она даже назвала Питер « кровавым городом, городом зла и смерти, городом призраков.» Естественно, коренным питерцам ее высказывания очень не нравились, в молодости бабушка поселилась в трехкомнатной квартире, частенько она едила в Сибирь к сестрам, там родила мою мать в каком – то провинциальном загаженном городке, о котором ходила как добрая слава, так и недобрая.  Правда была на второй стороне, потому что почти каждый человек склонен сильно много преувеличивать, присваивать себе положительные качества других людей, при этом в душе оставаясь злодеем и хамом. В те годы о сибиряках отзывались так: «О, да это благородный народ! Добрейшие на всем свете люди!  Они всех приютят, они всем помогают!»
Да, было так раньше, когда города молодости  был совсем не такими, как теперь. Хотя по молодости молодежь пятидесятых годов успела понаделать массу ошибок, и все это пагубным образом отразилось на будущих поколениях. Потому – то сейчас в провинции ценят в первую очередь СЕБЯ, денежный коэффициент и только потом других людей. Поэтому питерцы по большей части презирают приезжих: но не всех, конечно, а самых жадных и якающих. Якалки в Питере никак не уживаются. Что самое удивительное – из грязнющих провинциальных городов ( Братск, Ангарск, Тайшет ) народ в больших городах ВООБЩЕ не приживается, при всем воображении, они органически не переносят другую среду при всем воображении – будь там хоть среда чистая, хоть денег гора – их тянет обратно в Братск или в Тайшет, обратно к смертельно опасным трубам – понюхать: ломка начинается у них в чистых местах, привыкли токсить – это самые настоящие токсы, у них уже в ДНК эта дрянь засела, и ее выведение из организма переносится, как правило, очень тяжело. Это как после дикого похмелья: тебя ломает и корчит, и чтобы ослабить муки, человек заливает в себя очередную порцию спиртного, и ему правда становится легче. Многие из этих мест даже думают, что кроме них умнее никого нет. И что все остальные тупые. Человек при этом сам не понимает, что он начинает тянуться назад, в загаженный город, его туда тянет со страшной силой, потому что вся грязь из организма выходит, и нужна следующая доза. А дозы нету больше, вот и колбасит. Чтобы очистился весь организм, надо больше бывать на природе. Но иногда не помогает и природа, и тогда несчастный начинает клясть все и всех, он становится злым и раздражительным. Он считает, что в его беде виноват кто – то другой, муж или жена например. Я приходил в изумление, когда общался с такими людьми, - непомерно жадные, гордые и злые на всех питерцев. Мне очень жаль таких людей. Я диву давался, потому что не понимал, как так надо ненавидеть всех москвичей и прочих людей только из – за того, что ты другой, что ты уехал из города, в котором родился и вырос. Ну получилось так, ну что сделаешь? Токсы, вот так… думайте как хотите. Но это доказано. Только никто мне все равно не поверит. Хоть королем этих сибиряков сделай – все равно дуться и бояться всех будут. Помню, как у матери на работе приехала мать знакомой из Тайшета – смотреть на нее тошно: толстющая, глаза испуганные, дикая, словно ее сейчас на куски порвут! Рожа вытянутая, рот приоткрыт, как у птички. Сейчас вот – вот сорвется и убежит. И ее слова: « Какие жестокие и злые у вас люди, такой поганый город!» Токс… А потом вся страна воет, что Петербург – кошмарный город.
Красоту можно найти где угодно, даже в бетонной стене… Каждый предмет красив по – своему, даже меланхолия и депрессия приносят пользу, если ты начинаешь видеть в этих состояниях что – то необычное для себя, особенно записывая все свои переживания в дневник, как это делал я.  В таких случаях получается либо полный бред, либо красивейшее повествование.  Я ведь сам по себе неформал, гот, и потому улочки Питера со вздыбленным асфальтом  под рельсами мне милее, чем какая – нибудь деревня под названием Тайшет с трубами и смогом… Гордые люди в Тайшете живут: они готовы за любую мелочь убить человека: например за то, что ты носишь косуху.  Это как зомби, которые работают и работают за копейки…  Жаль мне повинциалов. Они слишком привязаны к своему прошлому.  Ну не хотят они меняться, не хотят и всего боятся... Особенно фильмов «Убойная Сила», «Брат», «Улицы разбитых фонарей»… и после их просмотра думают, что в СПБ людей каждый день на Невском и подворотнях мочат. Большинство питерцев смеются над страхами сибиряков: «Нет, что вы! Вы, юноша, думаете, что тут всех поголовно на Невском стреляют, как в фильмах?! Одумайся, выкинь из окна телевизор и почитай умные книги, а лучше пройдись по улочкам нашего благородного города и проникайся им… Ведь на самом деле не все на самом деле так плохо, просто надо глядеть на все  с другой стороны…» Но не до всех это доходит. Потому что мнение толпы – заразная болезнь.
Иду себе, никого не трогаю и наблюдаю. Наблюдаю над тем, как тучки наплывают на тусклое солнце. Все, дождик собирается. Недалеко станция метро «Улица Дыбенко», иду туда, чтобы просто покататься и расслабиться, погрузиться в свой мир, мир, где нет ни дня, ни ночи, а всего лишь вечер, где нет зависти и злости, где добра с лихвом хватает.
Я в вылинявших рваных джинсах, в джинсовой куртке синего цвета, а за плечами торба ( они в городе совсем недавно появились.) . Еще я хотел купить себе кожаную косуху с заклепками, балахон приобрести, только денег на все это надо очень много.  Виктор еще научил меня шить и вязать, я вязал себе шарфы и кофты и потом красовался перед лучшими друзьями.
Школа… Сегодня я ушел с уроков: голова неимоверно трещит и спать хочется. ( это снова записи из дневника ) Сказал, что меня тошнит, отпросился и ушел гулять по улочкам. Прогулял географию, астрономию и физику.
Вот и сейчас, восемнадцать лет спустя, я бреду по улочке возле гигантского пустыря и вспоминаю добрые старые денечки. В ушах наушники, а в нагрудном кармане плеер с диском группы « Эпидемия», и песня, которую она поет, гоорит о Добре и Зле. Название простое, но немного странное: «На краю Времени». Слова такие знакомые…


И я гляжу на двери метро вышеназванной станции и под музыку вспоминаю, как закончилось окончательно мое человеческое существование.
Вот какой – то длинноволосый мальчишка бежит, бежит, торопится куда – то… Он до дрожи похож на меня, бывшего четырнадцатилетнего паренька, который в 1987 году тоже куда – то торопился.
Но куда? Я не помню – прошло  восемнадцать лет! Я также в те годы влетел в вестибюль метро, весь мокрый, испуганный, потому что за мной кто – то гнался. Докопались до меня какие – то бритоголовые тогда, как помню. Хотели обокрасть меня. Как помню, я рванул по эскалатору вниз к поездам, и через минуту понял, что это был мой последний момент в мире Смертных. Потому что там, внизу,  вдруг некто в капюшоне схватил меня за руку, встал напротив преледователя, и улыбнулся. У того сигарета от страха изо рта выпала! Скин скакнул в поезд и пропал навсегда. Незнакомец в капюшоне заломил мне голову назад.

… Мне на куртку хлынула черная, горячая кровь, я закричал от боли и зажмурился, и с криком начал падать, потому что тело стало вдруг как будто не моим, невесомым… Красивая сильная рука крепко сжала мне плечо, не давая расслабиться. Страшные белые клыки распороли мою плоть, порвали артерию, и я окончательно сник: все силы разом куда – то делись, а глаза заволокла смертная поволока белого цвета, все расплывалось, потом цвета стали яркими, какими – то насыщенными, звуки растянутыми, уродливыми, изображение смазывалось перед глазами, а фигура в балахоне целовала мне шею, придерживала голову и пила кровь, черную кровь сладковатого вкуса… Люди превратились в уродов – монстров, демонов без голов или с полуотсеченными головами, они горели, горел весь поезд, а я находился, как позднее выяснилось, в таком углу, где нас невозможно было увидеть. Язык распух, все демоны куда – то разом рванулись, вслед за поездами в тоннель. Мне показалось в тот момент, что я сам отделился от тела и начал заново переживать всю свою жизнь. Я вновь пережил появление на свет, пережил первые шаги, первые падения на пол, услышал плач ребенка, затем все краски превратились в лучи разноцветного света, и я уже не чувствовал боль, - она попросту исчезла, оставив слабость и парализовав все тело. Я увидел себя со стороны, себя взрослого, мое второе «Я» стояло на скаю перрона в черном кожаном плаще, с хвостиком на затылке, с прекрасными карими глазами с поволокой, удивительно правильные черты лица, красавец стоял в профиль, ветер развевал его полы плаща, а сам незнакомец спокойно глядел в черноту…  я даже заговорил с ним, с самим собой, но эти слова не были слышны Смертными и тем таинственным парнем, который погрузил свои чудовищные клыки в мою плоть, продолжая целовать шею, зажав рану ладонью. Потому что я разговаривал мыслеформами.  Я улыбался, чувствуя на губах пузырящуюся кровь, вкусную теплую кровь, язык все больше распухал, сердце начинало биться медленней, пальцы свело, я попытался протянуть руку после укуса к голове нападавшего, но рука стала как железная, неживая, чужая… До мельчайших подробностей вспомнил свое первое убийство, я улыбался, закатывая глаза от приятных поцелуев женственных губ, почти женских, целовавших с такой любовью… По груди побежала капелька крови, вытекшая из щели между пальцев напавшего, кровь брызнула на глаза: она струей забила из шеи, но таинственный незнакомец тут же снова зажал рану пальцем и шепнул тихо – тихо прямо в ухо:
- Таков твой дух: одно из двух. Или умереть – мир новый узреть, или медленно истлеть… Может быть, твоя мать плакала, сливая в себе две клеточки в тельце маленького существа при зачатии… Господи, какой же ты красивый, однако!


Видно, для меня прощаться час настал. Но мое прощанье замирает на губах: воля к жизни долбит смерть и страх.  Перед глазами пролетела практически вся жизнь, она уходила вместе с кровью.  А из темноты несся не то вой, не то свист – из темноты тоннеля… Я на земле весь в поту и крови, несчастный парень с чистой душой. Все, больше никого и ничего никогда не будет, ни матери, ни бабушки, ни отчима, ни тирании в школе… Полуугасшим взором я глядел на себя самого, взрослого мужчину, одетого во все черное.  Он повернул ко мне голову, затем прошептал какое – то имя, и велел моему мучителю остановиться, шевельнув губами.
Его голос был изумителен, стальной, с каким – то непонятным перезвоном, металлическим шелестом. Как ветра шепот:
- Отпусти его… Иначе он умрет, прошу тебя.
- Да. Он не заслужил скотского обращения ровесников, я просто вливаю в его тело новую жизнь, ты погляди на это совершенное тело, сын мой названный: да неужели я позволю, чтобы Игорь Исупов умер у меня на руках?! Я просто окрещу его своим поцелуем, своей кровью.
- Окрестишь… Окрестишь. Ему всего четырнадцать лет, это пока маленький оборотень, который обожает Темные Начала, он вполне может оказаться Миссией и разрушит весь этот Ад, в котором мы все живем… Зачем же так спешить, Виктор? Он может дожить лет до девятнадцати, он же просто не выдержит своего первого НАСТОЯЩЕГО перевоплощения! – красивое лицо было бесстрастным и спокойным, как застывшая маска. На нем не дрогнул ни один мускул. Что же ты стоишь, спаси меня, незнакомец! Нет, не говори ничего, я и сам не знаю, чего мне сейчас надо… Это сладковатый запах крови сводит меня с ума, возбуждает, я мерзну, я умираю, но одновременно чувствую фантастический прилив сил, я лежу на мраморном полу, ходят поезда, ну почему, почему нас никто не видит?! Мы общались мыслеформами. И эти красивейшие и чудовищные клыки, где – то я их уже видел, а под потолком звенит красивая рок – опера, с визгом гитар и словами… словами, которые будут написаны через восемнадцать лет! Слова поколения, которое еще не родилось, а если и родилось, то они еще дети или младенцы. О, этот металлческий голос, я просто влюбляюсь в него! Ты все также невозмутимо глядишь на меня, человек в черном, и губы твои шевелятся, рождая слова:
- Пойдем со мной, Игорь… Теперь все наконец кончилось, пошли, я и ты сольемся в одном астральном теле, забудь про боль, забудь про все прошлое. Покажу тебе все твои провалы и удачи, твое будущее. – и далее я слышу красивейший хор, и снова визг гитар, и снова все поезда в огне, перед глазами предстал сущий Ад, людские лица превращаются в черепа. Они кричат, они поистине страшные, все вокруг горит, огненный ветер  сносит все и всех, а этот таинственный незнакомец на перроне все смотрел вдаль, изредка посматривая в мою сторону. Я уже не чувствовал, что страшные зубы уже разжались и валяюсь на полу в луже крови. Вокруг все расплавилось и обгорело, жара. Демоны, демоны с полуотрубленными головами пронеслись вновь по тоннелю, рыча. Они не тронули ни меня, ни незнакомца в плаще, у которого была очень царственная осанка. Они словно кому – то подчинялись…

Я и знать не знал, что больше никто не видит ужасающие картины Настоящего, что кроме меня никто не видит парня в плаще, произносящее имя: ЛИЛИТ. Я, как потом понял, попал в астральный мир и видел СЕБЯ САМОГО во взрослом теле.  Где Игорьку было догадаться, что на сей раз он переродился окончательно и другого пути уже нет. Фигура, укусившая меня, скинула капюшон и я понял, что это было самое дорогое мне существо. Где мне было догадаться, что Виктор не видел того странного парня, стоящего на перроне! Он только его голос слышал, и больше ничего.
А с потолка лилась рок – мелодия, взявшаяся непонятно откуда, и красивый парень, о котором уже писалось выше ( я ) превратился в рой мошек.
- Прощай, Виктор Александров… - прохрипел Игорь, теряя сознание. – Ты убил меня. А мне всегда хотелось умереть… Вот и все… Скажи, что это за мелодия? – я говорил с чудовищным трудом: больно. Единый, как же больно… А с неба капает сталь и горит воздух.
- Закрой глаза, мой хороший, просто пришло время. Ты должен ментально и астрально НАВСЕГДА покинуть мир людей, чтобы больше не мучиться… Как я покинул его когда – то. Закрой глаза…

Так совершилось мое боевое крещение кровью. И мне больше не был нужен волчий пояс.
Мелодия под потолком была красивая, грозная, голоса звенели…



А затем я просто потерял сознание и ничего уже не видел даже во снах: был только один гигантский черный квадрат…




                7


                ... В момент укуса, который мне показался самой настоящей вечностью, я увидел настоящий Ад, первый слой астрального мира. Медленно впадая в кому после потери крови, увидел все и всех, увидел, как ко мне относятся родственники на самом деле. Видел себя самого и слышал рок – музыку, которая еще не существует. Огненный ветер с демонами пронсился перед  глазами, но там были и чудовища пострашнее ( похоже на сюжет фильма «Константин» – там почти такой же пейзажик мелькал, только главный герой там был благородным детективом – оккультистом. Очень похоже.).
Все плохое умерло, сгорело в астральном огне. Я лежал в крови, отключившись от смертного мира, от человеческой цивилизции… Страшная рана на шее давала о себе знать  острой режущей болью. А когда я наконец начал приходить в себя, то обнаружил лежащим себя на чем – то мягким. Голова лежит на подушке, рука побаливает. Голова стала легкой и странной  - там не осталось мозгов.

Да, лежу в кровати в больнице под капельницей, мне переливали кровь. Ё – мое, а почему тогда моя вторая рука прикована наручниками к батарее?! Правда, сами наручники соединены с батареей толстой титановой цепью, чтобы рука не болела, чтобы можно было поворачиваться на спину, на бок, на живот. Интересно, а в какой палате я лежу? Тьфу ты…
Кто вообще Игоря в больницу повез?  И еще из шеи торчит тонкая пластмассовая трубка, конец которой болтался в банке. Интересно, смогу ли я после такого страшного укуса говорить?  Мычать на первых порах смогу. А пока не могу встать:  из глаз даже при повороте головы искры сыпятся. Как оказалось, как пояснили врачи, мне пять дней поочередно в вены вводили физраствор, причем ранки от уколов стали мгновенно заживать!  Пока в вены вводили физраствор, чтобы не умер во время комы, а потом началось переливание крови.
И тут всех, в том числе и меня, ждал страшный сюрприз: кровь начала мутировать с бешеной скоростью потому что в нее попала слюна Виктора… Все, процесс пошел… Начались необратимые изменения, следовательно, я начну меняться и приобрету гладкую белую кожу, свет мудрости в глазах и стану почти неуязвимым для обид и оружия типа ножа. Я стану как Виктор. Это же так классно!
Я не знал, что у меня еще может мутировать, я лежал и думал, что будет дальше. Кстати, после пробуждения у меня стало болеть сердечко… Состояние было таким, словно замерзли глазные яблоки, но видят и ничего не происходит… Внутри возникла странная пустота, особенно в районе грудной клетки.  Наконец открылась дверь и явился хирург, который меня оперировал.
- У Вас анализы с каждым днем становятся все хуже и хуже, Игорь Исупов. Мы держим тебя с неизвестным диагнозом в изоляции от всех и пока не будем кормить. Ты лежишь в ПИТе, будем готовиться ко второй операции: ткани очень плохо срастаются, это очень странно. Придется их сшивать с особой аккуратностью и тщательностью.
- Та – ак что, - просипел я, - мне нельзя теперь даже глотка воды выпить?
- Нельзя, иначе весь кровью истекешь.
- К… кто меня… привез сюда?
- Некий Виктор. Сам он по образованию врач, правда, Военно – Медицинскую Академию так и не закончил. Он на машине приехал, и ты по ошибке санитаров два часа в морге провалялся. Потом кто – то определил, что ты живой, потому что зрачки при проверке жизни уменьшались. Тебя вынули из холодильника и сразу положили на операционный стол. Шестнадцать часов оперировали, ты дважды прекращал дышать, приходилось применять ток… Кто тебя так укусил, Игорь? И какие странные следы укуса: две рваные дыры, а рядышком много маленьких… Порвана главная артерия, пришлось трубку вшить на совесть. Все врачи разводили руками: обычно после такого ранения не выживают! А ты выжил. Создается такое впечатление, что тебя тяпнул волк или присосалась гигантская пиявка, вот так. Потом придется кожу пересаживать, Исупов. Скажи хоть, кто тебя кусал?
- Й – йя не помню… На меня налетело что – то черное, большое и тяжелое, и за шею тяпнуло. Помню, как собственной кровью едва не захлебнулся. – едва шептал я, а потом вскрикнул:
- И… Ай! Сердце! Болит сердце! Болит, не могу терпеть! Вколите… - я морщился, стиснув зубы и выгнувшись дугой. Врач нажал на кнопку вызова,  спустя тридцать секунд появилась медсестра и принесла шприц с морфином. Я вновь стиснул зубы, когда игла вонзилась в плоть.
- А еще тебя побрили:  не волосы были, а пакли комок – все от крови слиплось. Жалко, наверное ты кудрявый был. И еще, Исупов, какая у тебя группа крови?
- Че – твер – тая… - прошептал я белыми губами: наркотик стал действовать. Хирург сел на мою кровать и покачал головой:
- Ты феномен, парень. И скоро, по анализам, тебе можно будет переливать ВИЧ – инфицированную кровь, и ничего тебе не будет!  И еще у тебя глаза какие – то странные… Не описать словами, как все выглядит со стороны, хотя такое впечатление создается, что беладонну капали. Страшно. С твоими анализами поистине творится нечто страшное: кровь не относится ни к одной из существующих групп, такой жидкости в теле человека быть не может!  В тебе течет какой – то симбиоз  волчьей и человеческой крови.  Ты еще как – то умудряешься жить с этими феноменами!  Несколько лет назад у нас был похожий пациент, у него то же самое творилось. При мутации лейкоциты погибают сразу, вместе с человеком.
- И… что теперь де… - меня начало рвать после наркоза, и я уделал половину подушки зеленой вонючей желчью.
- Что? Ничего: ты медленно умираешь, от силы можешь прожить недели две – три, а потом тебя в морг повезем.
- К… как?!
- Мне очень жаль, Исупов Игорь. Ну вот, капельница кончилась, сейчас другую принесу, потом еще и еще… В тебя надо много крови влить, иначе помрешь. Что – ж, будем наблюдать за результатом. У тебя стремительно кровь мутирует, и надо срочно остановить этот процесс. Мутирует даже та кровь, которую мы в тебя влили! Ты будто подвергся облучению радиации, но живешь! Странно, очень странно. Какая – то ужасная мутация. Живой труп, можно сказать.
- Сердце… - стонал я, - Очень болит сердце… зудит кожа и десны болят!
- Ты просто отходишь от наркоза, мальчик, вот и все.
- А если я останусь жив, то дети у меня будут?
Врач удивленно глянул на меня, хлопая глазами: похоже, и там не то!
- Эякуляция идет? – спросил он.
- Идет.
- Часто?
- Нет. Два раза в месяц. Мне это даже нравится.
- Сперму тоже на анализы сдашь.

Через день я сдал анализ спермы, мутировала и она. Она была неспособна к оплодотворению, и следовательно, бесплодие обеспечено. Человек от меня никак не сможет родить, а вот нелюдь сможет, если это девушка – оборотень. Наверное, потому у Виктора и нет детей.
В моих венах вовсю шел самый настоящий симбиоз  волчьих и человеческих кровяных телец. Лейкоциты делились, лопались, как при малярии, образуя совершенно иные мутированные кровяные тельца. Потом шли приступы за приступами, меня выворачивало от боли, я орал, но что мог  поделать? А кровь и плазма продолжали меняться до неузнаваемости, я жил только на физрастворе и на глюкозе. Скинул одиннадцать килограммов и разучился ходить.
Автор этой странной болезни навещал меня раза три в неделю, заходил в палату в белом халате и с маской, которую снимал.

- Учитель… Как…
- Ничего не бойся, мой хороший, протсо твое тело перерождается. Игорь, раньше ты был искусственным оборотнем, но теперь все поменялось. Ты теперь стал настоящим существом. Твое семя, находящееся в душе, проросло. Проросло, превратившись в куст, покрытый розами. Я знаю, что сделал тебе больно, хоть и рассчитал силу укуса. Едва рассчитал, потому что привык кусать резко и только один раз.
- Я… Я умру, доктор? Кровь моя мутирует…
- Пусть мутирует. Ты так промучаешься примерно месяц, организм постепенно привыкнет к новому состоянию и успокоится. К твоему сведению, вряд ли ты потом сможешь есть нормальную пищу, кроме тортов , а если и сможешь, то перед  этим выпей стакан крови. Желудок переродился и удет все выталкивать. Так что тебе придется есть мясо, сырое мясо, и пить кровь, но делать это ты должен втайне от всех. Даже если тебя застукают за этим занятием – ничего. У тебя довольно скоро начнут расти клыки, и довольно большие!  Ничего не бойся, успокойся, мой хороший…
- У меня зубы колет, уже колет!
- Так надо. Все идет нормально.  Организм приспосабливается к новому состоянию. У меня было также.  К счастью, я тогда уже жил отдельно от родителей и мне везло. Когда выпишешься, на первых порах сможешь есть сладкое и пирожное с белковым кремом – их организм махом усваивает без проблем.  Особенно трубочки. Но окончательно есть человеческую пищу ты не перестанешь. На шашлык тебя можно будет брать. Я после первой операции приковал тебе правую руку наручниками к батарее: ведь скоро первое полнолуние, и тебе очень не поздоровится, Игорь… Никакие занавески тебя от посторонних глаз не спасут. Я постараюсь перед этим айти сюда и приковать обе руки, иначе Игорь разгромит всю палату в пух и в прах.  И не влюбляйся без памяти в ту ночь, в луну, иначе очень пожалеешь.  Ты можешь расколотить окно и выбраться наружу, но к утру просто помрешь от страшной слабости во всем теле. Ничего, привыкнешь. И отчима поучишь.
- Отчима? А это хорошо! – обрадовался я, потому что мне « счастливая жизнь» уже порядком надоела.
- Да мне тоже.
- Меня будут еще три раза оперировать, друг. Ткани плохо срастаются. Так говорят хирурги.
- Тело становится нечеловеческим. – был ответ. – Мясу срастаться не дает моя слюна.


Я почему – то понял, почему Виктор Александров не желает оставлять после себя потомков.  Подростков, как известно, раздражают те, кто на них не похож, вот они и мстят со зла и бессилия. Неприятно, но факт. Их выходки приходится терпеть десять – тринадцать лет, пока у этих придурков мозги включатся по – настоящему и начнут нормально работать. По взрослому, а не по – детски. Это очень тяжело, и именно по этой причине я тоже не хочу становиться родителем, так что пусть сперма мутирует. Семья – это не для меня, дети тоже. Просто я не выдержу насмешек и капризов со стороны ребенка и убью его. Не хочу, чтобы наш род продолжался, род моей семьи: у всех нас поголовно были неудачные браки, матери оказывались феминистками или стервами, а потом дети от тирании и пьянства родителей страдали, особенно со стороны отца. Мать дочерям говорила, что все мужики сволочи и козлы, те слушали и в результате ломали себе жизнь. Парням то же самое говорили про женщин, и они начинали пить от отчаяния. «Я больше не хочу крутиться по этому замкнутому кругу, хочу разорвать его и уничтожить. Так что пусть мой организм мутирует! Наш род позорится перед родственниками, моя семья напоминает вечно грызущуюся стаю,которая ни с кем не может найти общего языка. Мне перед родственниками стыдно появляться и говорить, что у меня творится! У остальной родни все прекрасно, а мы как раковая клетка, которая все травит вокруг себя!» – я думал и рыдал, стиснув зубы. Ну что поделаешь, раз так сложилось, раз моя мать Е. оказалась стервой порядочной, совсем не умеющей воспитывать детей.
Она их и не хотела воспитывать. Она  хотела гулять днем и ночью со своими нескончаемыми мужиками, сейчас она мне постоянно орала в лицо: «Заткнись! Не твое дело!», и мне было больно. Для меня мать теперь стала незнакомой, чужой женщиной, которая теперь наверстывает упущенное, воспитывая младшего сына, которого очень любит. Два раза мать приходила ко мне в больницу и прямо в лицо говорила, что я за все про все получил Божье наказание и что такое у меня будет случаться довольно часто и всю жизнь, потому что я типа черный человек, ненавидящий и презирающий людей. Она говорила мне это и улыбалась (!), всунув мне пакет чипсов и бутылку кефира. Затем гордо повернулась и ушла.
Мамочка, мамочка, за что ты меня так ненавидишь?! Почему ты не понимаешь мои интересы и осуждаешь их самым жестким образом?! Почему ты называешь мою музыку бебекалкой и фигней, почему так обижаешь? Я не понимаю… Может быть потому, что мы слишком разные и непонятные, чужие… Я чужд в твоей семье, раз мне не дают даже по телефону разговаривать. Ты болтаешь со своей подругой часами и даже меня, старшего сына, на чай не пригласишь. Ты эгоистка, самая настоящая эгоистка. И почему…
Почему ты не веришь правдивым словам, а требуешь сразу все в исполнение?! Нельзя так! Ты не умеешь слушать, Е., ты только требуешь и требуешь, ты хочешь, чтобы перед тобою все пресмыкались, исполняя любую прихоть. Нельзя так помыкать людьми, особенно мужчинами! Я же тоже скоро стану мужчиной, так что, выходит, что я тоже гад, да?! Какая ты, Е, мне мать после этого?! После всех этих оскорблений и издевательств?!  Эгоизм и мучения – твой удел, дорогая. Так что не меня жизнь наказала, а тебя! За все измены, за все флирты с женатыми, за все подозрения их жен. Теперь А. также изменяет, все возвращается на круги своя.




Александров вколол мне что – то в ногу, положил мне руку на лысую головушку и влил в рот Игорю что – то сладковатое и железистое. Потом поставил фляжку на столик. Я от изумления распахнул глаза: это была кровь, смешанная с фаршем!
- Ты что, сдурел?! Меня сейчас рвать начнет… - простонал я, облизывая губы.
- Не вырвет. Наоборот, легче станет. Ой, как у тебя глаза – то поменялись! Прямо как у взрослого!  Красивые глазки, светящиеся в темноте…
- Виктор, мне нельзя есть… Иначе швы могут разойтись…
- Глотай, мой хороший, глотай. – Виктор продолжал меня поить, аккуратно придерживая голову. – Слушай, а ты еще мальчик или нет?
- У меня еще нет девушки. Так что рано мне сексом заниматься.
- Да. Ты прав, хвалю. Но учти: после первого настоящего перевоплощения тебе страстно захочется заниматься любовью. Просто попробуй выдержать, стиснув зубы…
- Как я захочу девушку, если у меня и сперма перерождается!? Мутирует кровь, врачи сказали, что она становится похожа на волчью, крови такой, как у меня, в природе нет: она кипит под микроскопом и делится на дочерние клетки. Превращаясь в какую – то непонятную смесь.
- А ты что хотел? Оборотень с человеческой кровью просто не оборотень, а какой – то новичок. Если у тебя мутирует кровь, то ты вырастешь впоследствии таким красавцем, что все женщины к Игорю будут страстью  пылать! Я тоже был невзрачный до рокового укуса, поверь. Ты сам будешь удивляться, парень. Теперь ты мой сын навеки. Но детей от простой женщины иметь ты не сможешь… Ты останешься вечно молодым, мой друг, твоя внешность будет меняться очень, очень медленно. Так что потом не удивляйся, если тебе дадут пятнадцать лет, когда тебе будет семнадцать, шестнадцать в двадцать два, а в тридцать – двадцать два. Такова наша природа. Кровь, мутируя, консервирует все органы именно в таком виде, в каком они были в момент перерождения.  Первые пять лет ты меняться почти не будешь, потому что ты итак старше своих лет выглядишь. Потом чуточку лицо повзрослеет.
 Вот тебе и раз! Я внешне выгляжу как подросток, а внутри взрослый мужчина. А дальше наступит такой момент, что личико будет сочетать взрослые и подростковые черты.  Глаза останутся все такими же взрослыми и красивыми, навсегда. Любопытно!
- Меня лечили антибиотиками, Игорь, но так и не вылечили. Это бесполезно: тело само будет восстанавливаться. По новой ДНК – структуре, по крови, которую я тебе переделал.  Раны сами автоманически заживут, и убить моего Игорька сможет только выстрел в голову или в сердце. Ты научишься со временем читать мысли на расстоянии, силой мысли превращаться в волка и прыгать с крыши просто так, приземляясь на руки или колено без единого перелома. Сможешь лазать по стенам,  различать тысячи запахов, лазать по деревьям и видеть слишком далеко. Как я. Сейчас я не могу продемонстрировать свое искусство, но могу показать кое – что. – И пробежался по стене и потолку. А потом начал кувыркаться, приземляясь на одно и то же место. Я обалдел.


Спустя несколько дней я перенес еще одну операцию, потом еще одну… Врачи перелили мне уже пять литров крови, но она все продолжала и продолжала мутировать… Мутировать начала и слюна, стало обостряться зрение. А волосы принялись расти с бешеной скоростью, сначала они были слабые и ломкие, а потом принялись лосниться.
Врачи разводили руками и говорили, что жить мне от силы осталось жить примерно месяц: если я пройду курс лечения в поликлиннике и буду принимать антибиотики, сдавать анализы крови каждую неделю и буду питаться только сладкой пищей. 
Рану мне все – таки зашили, и она наконец – то начала срастаться. Срасталась быстро, причем так, что скоро даже шрамов не осталось! Врачи удивились в очередной раз. Тем временем у меня болели клыки и я боялся открывать рот, чтобы не шокировать врачей, клыки удлинняться продолжали, я молчал, терпя мучения. Скакала температура, лицо стало белее снега, да и осталось таким навсегда. Врачи вначале подумали, что у меня рак, но какой может быть рак, если волосы на голове растут с чудовищной быстротой?!
На первых порах я ел только хлеб с мясным бульоном, и даже подивился тому, что в нем есть разнообразие незнакомых мне вкусовых оттенков. Усилились и вкусовое чутье, все преображалось прямо на глазах, мне вновь открылись краски, недоступные взору человека. Желудок перестроился в ближайший месяц так, что я мог в неумеренном количестве поглощать торты и сахар, и ничего мне не будет! Также я мог есть мясо в любом виде… особенно в сыром.
Меня выписали через месяц после окрещения кровью. Я пошел жить к бабушке, та рыдала и говорила, что жить без Игоря не сможет. Мать просто улыбалась, говоря, что я выжил, все хотели поглядеть на следы укуса, но их не было! Это означало, что клетки приспособились к новой крови в венах и нормально работают… Все просто поражались белизне моих рук, лица и тела. «Игорь, ты что, из могилы вылез?! Белый весь! Словно крови нет и не было никогда!» Всем было страшно, а я был доволен этими высказываниями.
Стал вести дневник. Вот некоторые выдержки из него:

«20 Апреля. Встал в восемь часов, достал медицинскую карточку и пролистал. Ой, блин, сколько всего понаписали… Кровь… Анализы отвратительные, врачи говорят, что началось ее общее заражение, даже всеобщее, и таких случаев они не знали. Кровь заражена, она не сворачивается и имеет странный черно – красный цвет. Сегодня придется снова кровь из вены сдавать, да не только из вены, но и из пальца тоже. Меня укусил оборотень, я никому не имею права сказать об этом. Превращаться я пока не могу, потому что боюсь. Боюсь, что крыша съедет. Ну умру – так умру, многие рады будут, особенно отчим да одноклассники. Ладно, я пошел…»

«24 Апреля… Врачи меня выгнали прямо из кабинета, заявив, что у меня какая – то неизвестная болезнь, и отправили к ветеринару, чтобы он у меня взял кровь. Я отказался и попросил вернуть мне карточку. Карточку исписали до середины, возвращать отказались. Заявили, что у Исупова гемофилия и сифилис вдобавок, чем лечить они не знают. Ситуация для моих родителей и родичей становится все хуже и хуже, хотя я и сам пугаюсь, что случится нечто страшное. То, что никогда не смогу детей иметь, я сказал бабушке и матери, те разохались и разахались: «Ой, как плохо, как плохо! Как же так?! Придется тебе и половые органы оперировать, а тебе, Игорь, всего четырнадцать!!! Бедный! Тут недавно, два часа назад, ко мне Виктор заходил да Ева, принесли подарки и яблоки. Ева вообще в шоке и сказала, что очень тебя любит и не желает, чтобы ты умер. Она хочет встретиться с тобой, пожалеть.» Хотя эти слова сказала бабушка на кухне, жаря оладьи, мать молчала и сказала только, что ей пора ребенка кормить и потому ей некогда, заявив напоследок, что Игорь сам во всех бедах виноват. К тому же  она нашла дневник мужа и была в ужасе, прочитав его. Сказала, что совершила чудовищную ошибку, выйдя замуж: «А то, что я зациклена на А. – не его дело. Он наверное это всем знакомым сказал. И я снова как бы в дураках… Вот женится – узнает. Он «зациклен» на самом себе, - на своем эгоизме. Я злая на него, и черт с ним. А то, что я занимаюсь ребенком много или мало – откуда он знает? Он у нас и не бывает. Да и не особо видеть охота. Сплетник.  Жалко, что я не смогла в ресторан с сокурсниками сходить, но надо было денег. У меня их не было. И оставить сына не с кем. Жалко, но стыдно нищей там сидеть, многие уже доценты, зав. Кафедрой, один уже профессор. Все солидные и богатые. Я им даже не расскажу ничего: только почему я уже не Асильникова, но об этом говорить не хочется.  Так что в эту компанию я не « вписываюсь» из – за жизни своей непутевой.
Моей сестре понадарили денег и подарки. Я, конечно, не могу этим похвастаться. Меня Ш. Только слушают, а помощи не оказывают, но это их дело. Я непутевая среди всех, вот так ко мне и относятся. Хотя от помощи бы не отказалась… Но… не дано мне наверное. Судьба у нас такая, что мы как изгои. Я уже привыкла. Только обидно… Стыдно в сорок четыре года сидеть и ждать помощь. Такая жизнь.» – и заплакала, даже меня обняла!!! Жалко мне ее. Я ей  сказал, что неизлечимо болен и скоро умру. Она ничего не сказала.»



«29 Апреля. Врачи сказали, что меня лечить бесполезно, посколько кровяные тельца необратимо поменялись. Помочь мне невозможно, так как процесс необратим… Не знаю, как все сказать близкм людям, сердце просто разрывается от боли двух видов: как моральной, так и физической. Мне правда очень надоело жить, никому не нужным: свихнусь наверное в свои четырнадцать лет. Пару раз чуть в петлю не залез, но удержал  себя.
Очень  хочется взять топор и поубивать всех тех, кто отравляет мое  жалкое существование… Жить не хочется, а от любви я давно отрекся после того, как потерял Дэйану Мирзаян. А может быть, зря я так мучаюсь? Интересно, что ты чувствуешь, когда взаимно любишь? Наверное тепло и благожелательность, а у меня такого никогда не было и в помине. Если ужж есть в народе любовь, которая подразумевается под изменами и игрой, - не хочу, не буду я любить! Никогда! Потому что я медленно умираю, умираю, задавленный деградацией малолетних сверстников. Чтоб их… Достали! Дома подозрительно тихо, а еще болит правая рука: продырявили вену, и по руке расплылсябольшой синяк. Периодически побаливает, но мне лично все равно, ведь пошел необратимый процесс заражения крови. Врачи так и сказали, сказали, чтобы я последний месяц жизнипровел лучше некуда, вот так. Но походить – посдавать анализы надо. И еще:  периодически случаются припадки бешенства, я не могу в такие моменты спокойно разговаривать, скалю зубы, ору не своим голосом, а потом плачу  совсем как ребенок. Бабушка пытается меня успокоить, а я отмахиваюсь типа: «ничего мне не надо, оставьте Игоря в покое!» александров куда – то подевался, иногда звонил. Таскаю мясо из холодильника и набрасываюсь на него. Вкусно! Крыша поехала, что ли?
Поскриптум: болезнь неизлечима и поражает все органы, в том числе и мозг. В школу не буду ходить: не до нее. Просто если рискну пойти – точно умертвлю кого – нибудь, это точно… Температура не спадает, давление низкое. Антибиотики не  помогают, я начинаю слышать голоса в голове.»


« 9 Мая: состояние улучшилось, температура вдруг исчезла, все перестало болеть. Но, несмотря на это, сердечко болеть не переставает. Меня Александров еще в больнице приковал наручниками в батарее за обе руки и приказал никому ночью в комнату  не заходить и не обращать внимания на крики. В результате я превратился в черного волка, порвал подушку зубами, разгромил всю комнату и едва из окна не сиганул. Под утро слезла шерсть, которая всела на шторах, каталась под дуновением ветра по полу, и тому подобное… Все тело мое было похоже на гусиную кожу, и еще я не понял, куда хвост исчез. Лежать совершенно голым перед Александровым мне не нравилось, но он врач, так что можно. вСю нчь после скачки ( насколько цепь позволяла ) снилась какая – то ересь: гигантские комары, которые сидели то на заборах, то на мне самом, то на деревьях, они летали над Невой и пищали, и мяукали, потому что это были поистине удивительные существа. Потому проснувшись, меня начало клинить, я видел этих тварей, которые пытались проткнуть мою икру толстым, как авторучка, хоботком, я привстал и заорал: «Брысь!» такие же глюки были и дома при высокой температуре. Потом я решил на все прошлое наплевать, но не смог: после выздоровления случилось то, о чем я уже писал в предыдущей главе. И тогда я возненавидел всех испорченных и злых людей. До этого Игорь Исупов только надеялся на лучшее и прощал, и обижался, и верил, что наконец – то с кем – нибудь кроме Евы подружтся. Шли годы, Игорь с детства сидел и ждал, и благородная месть зрела в его душе. Нет, это было вовсе не зло, как многие думают, а плата за все оскорбления и издевательства. За всю боль в душе…
как истинный и настоящий нелюдь, я остро страдал в людском обществе, особенно в женском. Женщины, которые гостили у бабушки, часами без остановки болтали и болтали о всякой ерунде: о косметик, о муже, который типа гад, о еде, о прогулках и прочей муре. Уйти никуда я не мог, потому что я две недели после больницы безвылазно сидел дома, вылезая на чистый воздух только тогда, когда анализы крови надо было сдавать. Я лежал на диване, читая Канта, и скрежетал зубы от ярости ко всему женскому полу: такие тупые, с куриными мозгами, ну разве нету в мире других тем, чтобы поговорить нормально? Кстати, мать в те недели вдруг начала общаться со мной очень приветливо.
Видать, она настолько мужа боялась, что пряталась у него у матери, которая кормила Е.  супчиками и пирогами.  Я и Е. разговаривали часами о всяком, особенно о учебе, мать плакала, заламывала руки и говорила, что плохо поступала со мной раньше. Правда, иногда в ее голосе пролетали истерические нотки. Е.  спрашиавла, не пойти ли мне после девятого класса куда – нибудь учиться, если останусь жив. Я говорил, что хочу учиться, и даже очень, только бы не в презираемом классе и не среди лохов. « Ты очень рано повзрослел, Игорь, это очень странно. Потому – то тебе и тяжело среди сверстников. Просто не обращай на них внимания, вот и все. А как поживает Виктор Александров? Как я слышала, ты теперь по субботам у него ночуешь… Берегись:  он мне не нравится. Красота – это не признак, что человек хороший. Александров на самом деле – очень подозрительный тип. Бабушка сказала, что он женщин  не выносит, и подростков с детьми тоже. Держись от него подальше, Игорь! Вполне возможно, что он водит в отсутствие тебя к себе домой женщин и спит с ними. Возможно, он уже подыскивает для тебя девушку. А может быть, он какой – то сектант? На педсовете завуч и класская говорили, что в подвале школы завелась какая – то секта, и что тебя там видели. Что это? Расскажи мне!» Я мялся – мялся, а потом сказал:
« Мы там  изучаем высшую философию и ставим опыты по поджиганию фосфора. Витя Александров – очень добрый и хороший человек, он стал мне анстоящим отцом, я его люблю  и уважаю. И он меня тоже, мама… А то, что нас сектой называют, это плохо. Да, мы одеваемся не так, как все, мы поем в хоре в соборе, когда там никого из посетителей нет, иы наряжаемся в камзолы и одежду, которую носило общество в девятнадцатом веке. Это же красиво, мама! Моя жизнь вспыхнула новыми красками и наконец – то обрела смысл. Кстати, Александров и А. – давние знакомые! Они вместе ходили в шахматный клуб поиграть в шахматы и были злейшими врагами. И прекрати Виктора в чем – то плохом подозревать! Он меня жизни учит.»
«Хорошо,» – тихо так, почти неслышно, - А что такое музыка?»
«Музыка – это звуки мыслей и души, ты ее воплощаешь, играя на инструментах.»
Глаза Е. от изумления расширились:
«Ну ты даешь… я бы ни за что не догадалась. Наверное, твой друг еще и композитор?»
«Да. Он ночами сидит и пишет музыку. Потом играет на скрипке. А мы записываем на кассету. Разве не чудо?»
« Ну… Тебе просто повезло. Но связаться в четырнадцать лет со взрослым мужчиной, который старше тебя на тринадцать лет – это надо суметь! Потому что интересы подростков и взрослых людей очень различаются. Ладно, приляг, - твое лицо заливает страшная бледность!»

Потом она гладила меня по колючей голове и уходила. Что самое интересное, - Е. раньше со мной никогда так не разговаривала! Никогда! А теперь я начал говорить с родной матерью, но не верил ни единому слову! Можно сказать так: мы друг – друга почти не знали! Так оно и было. Братик рос, отчим ему начал отдавать все самое лучшее, а меня обзывал волчонком… Но мне было на это совершенно наплевать: мы сравнялись.
Больше блины никто не получит!
Через две недели после последней сдачи анализов крови мои волосы стали расти все быстрее и быстрее. Сердце переставало болеть, зато мертвенная бледность никак не проходила.
А в душе просыпались изумительные мелодии, которые никто, кроме меня, слышать не мог. Там были и крики чаек, протяжные и жалобные, там были флейтовые переливы, шум морских волн, колокольчики, женские голоса и стук молоточками по тонким пластинам стали. Очень красивое сочетание получилось. Я слушал и не мог наслушаться перезвонами в своем больном воображении и в мозгу. Душа освобождалась от оков и пела так.
Иногда я садился за стол и начинал писать рассказы о любви молодого юноши и взрослой женщины, о противоборстве ее отца. Мой писательский стиль был подобен черным волнам, черной протяжной стрелой, которая мчится через бурю и наконец падает в воду, блистая огнем… И в этом была своя красота, неизвестная красота темных и красных оттенков, с перезвоном колокольчика и спокойствия в душе, жесткостью к окружающему миру, которая многим непонятна.
«Слишком много ты видишь.» – говорил я себе и поражался точности мыслеформ. И были образы, рождающиеся в голове, и были они подобны черной стреле, рвущей серебристые нити Бытия… И это было не Зло, это была Высшая Философия…
Потому что без Несозвучия созвучие порой приобретает скучный смысл. Черного без белого практически не бывает.
Но ведь даже жестокая тема красива! Красива  по – своему! Даже разлившаяся кровь по всему собору в одном клипе Милены Фармер – красива своей тягучестью и тякучестью, красивы, поистине великолепны темные оттенки и стальной холодный блеск… Сталь всегда была красива по – своему. По – моему, это просто неизвестные цвета, которые человеческий глаз  просто морально не воспринимает: серый блестящий цвет, - ну и пусть для кого – то это серость, некрасиво. А если внимательно присмотреться, - то красота медленно, по крупицам, появляется на свет.
Надо только суметь ее почувствовать и заметить. И главное – не упустить! И писать о ней, писать особым языком, даже так называемым « квадратным» стилем, как это повествование. Непонятное в некотором роде повествование, скачущее, как кардиограмма, стиль, иногда возвращающее назад, но в этом и есть смысл повести. Странно, так?
Странно.
Просто я решил писать именно так, а не иначе. Наверное, так пишутся большинство сценариев в Голливуде…
Но я сидел за столом, лежал на кровати, закрыв глаза, и так слушал свои новые мысли, мыслеформы, музыку Небес и языческих Богов, которые на самом деле не являются Злом. И вставали видения в мозгу неясными, но прекрасными образами, иногда даже страшными по своей сути. Например, гигантские стрекозы налетали на поле, усеянное трупами, и принимались их пожирать. Человеку это покажется ужасным и отвратительным, но на самом деле монета имеет две стороны, смерть становится жизнью, например огонь, который все уничтожает на свете ( кроме камней ), бывает хорошим и красивым, так как способен согреть путника в холодные дни. Многим святым удавалось брать пламя руками и не обжигаться. Может быть, у меня с прошлых жизней заложена страсть к пламени.
Например та же кобра также красива в своей окраске. Яд становится лекарством и наоборот.
И музыка вставала мысленно перед глазами ясными, прекрасными и странными образами, которые никак бы не состыковывались в реальном мире: древность переливалась со Средневековьем, маленькие цветы становились исполинскими, девы и парни становились крылатыми, они летали в лучах вечерней зари и пели…
Красиво.
Краса Истинная.
Матрица…

Я лежал на кровати в рубашке и джинсах и спал, или просто лежал, закрыв глаза… И видели другие, параллельные миры.
И мир был в моих ладонях, а в венах перемешивалась кровь, захлестнув все волнами ДНК. Под странную тибетскую музыку с криками чаек и с колокольчиками.
«Слишком много ты видишь в свои годы, Игорь…» – шептал внутренний голос, даря полеты через Грань. Полет, полет со смехом вета, раскинув руки в стороны и улыбаясь, прикрыв глаза, осуществляя свои мечты. Полет черной стрелы через сияющие, мертвые нити, давая жизнь Времени, - Время рождается из Безвременья, волны разбиваются о скалы, черные волны, и пламя танцует в воздухе, извиваясь, заставляя его слегка дрожать.
Пламя танцует, радуясь. Искры, искры летят в разные стороны, рассекая темноту, сияет под светом ярких звезд…
А я лежал на кровати в рубашке и джинсах, закрыв глаза от наслаждения. Я парил в новом мире, мире стали и Добра, мире неведомой красоты.
Разве не чудо?



                8




Текли дни, проходили недели. Я перестал мучиться и начал привыкать к новому состоянию. Перестало болеть сердце, я не умер, кровь стала кровью существа, а каждое полнолуние содержало в себе красивую, но болючую романтику. Первый раз я перевоплотился в волка в больнице, но цепи порвать не смог. Силы были пока слабыми. Но потом силой мысли я научился себя контролировать – года через два. Чтобы очистить свое тело от всяких шлаков, я спал до пяти утра, делал зарядку, закалялся и ходил в баню. Но баню я быстро разлюбил: к жаре совсем не привык.
Частенько я рисовал портреты Че Гевары, Цоя, Кипелова… Слушать рок я стал лет в пятнадцать, он мне поначалу ужасно не понравился, но Игорь постепенно вошел во вкус.
Со мной вообще произошла странная перемена. Я иногда забывал напрочь свое имя и долго не мог вспомнить. Чтобы перевоплощаться, я выходил из подъезда, затем искал во дворах безлюдный угол, раздевался догола – и все. Носился по тесным и широким улицам Санкт – Петербурга, воя во всю силу легких.
Несся по ночным улицам как черная стрела, мощные мышцы перекатывались под черной шкурой, я бегал и катался по земле, а иногда просто лежал на тротуаре возле Египетского Сфинкса, стоящий напротив Академии Художеств, положив гигантскую голову на лапы, и смотрел на яркие фонари и звезды…
Санкт – Петербург ночью – незабываемое зрелище.
Куда ни глянь – на тебя со всех сторон глядит черными глаазми ночь, миллиарды глаз смотрят на тебя, и еще звезды, непонятные и добрые, светятся в вышине, как будто подмигивая.
Дух захватывает!
Кажется, что все вымерло, даже машины не ездят!
Большеохтинский мост издалека похож на светящуюся паутину, журчит Нева, черная, грозная и романтически – готическая. Я в волчьем облике могу спокойно в ней плавать: людские болезни нам не страшны.
Иногда ко мне присоединялся Виктор, и мы оба носились по пустым улицам и пустырям, любя кусались и визжали от радости. Учитель принимал облик гигантского волка с блестящей серо – белой шерстью, глаза его были желтые или голубые. Наикрасивейшее существо по своей природе, спокойнейшее, даже в некотором роде ручное. Мы вылизывали друг – другу шерсть, ласкались, как щенки друг с другом, и дружно выли, смотря в небо. Нас никто не мог увидеть, а все потому, что люей на ночных улицах почти нет, только рыжие фонари разрезают мрак.
Словно далекие светляки… Все застыло, замерзло в невидимом льду, все тихо и красиво, только комарики звенят в воздухе и садятся на шерсть Виктора, шерсть мраморного цвета Виктора – Габриэла. Даже во время убийств этот благороднейший мужчина был относительно спокоен, и вел себя так, будто и не происходит ничего. Он сам походил на Акелу из киплингского «Маугли»: такой же мудрый и осторожный.
Мы носились по Марсову полю и по прочим пустырям, катались в пыли и в траве, а иногда и в снегу, по – шутовски дрались. А в небе, где – то далеко – далеко звенела этническая музыка звезд и галактик. Мы тантрически любили друг – друга, кусаясь, били друг – друга лапами и любовались своей окраской. Позже, принимая прежний облик, Виктор очень удивлялся: «У тебя ведь должна быть серая шерсть, а она почему – то черная. Иссиня – черная… Если честно, то в нашей группировке никогда не было оборотней с черной шкурой. Ты первый альбинос.»
Мне было радостно, очень радостно. Немыслимое наслаждение переполняло меня, я готов был любить весь мир,  и я любил его. Любил даже своих врагов!  Странно, да?
Зато после каждой такой неземной и романтической ночи у Исупова Игоря болело все тело, и я даже порой разогнуться не мог!  В такое время я безвылазно сидел дома, растирая затекшие мускулы в ванной, сидел часами, чувствуя, как проходит усталость. Виктор также отсиживался дома, проводя время со своими лучшими друзьями. оНи сидели за столом или на креслах, прихлебывая вино или донорскую кровь из бокалов и разговаривали обо всем. Часто расспрашивали обо мне, скучали. Виктор, рассказав им о моем перевоплощении и окончательном перерождении, добавил, что врачи Игорю поставили диагноз: неизвестная и неизлечимая болезнь. Все после этого смеялись, говоря: «А у меня то же самое было!» Тем временем преступлений среди людей в Питере поуменьшилось. Хотя часто мы охотились на кур или ели простое сырое мясо, иногда собирались на шашлыки за городом в Пятяярве (место у финской границы ). Александров рисовал живописные места, потом дома рисунки дорабатывал или тушью, или карандашом, а спустя много лет стал делать зарисовки гелевой ручкой. Все мы НИКОГДА не занимались гаданиями – считали это полной чушью. Зато сами выпускали журнал, там печатались начинающие поэты и писатели: таких в группировке было довольно много. Все обычно предпочитали писать про романтику и цветы, и только двое писали про кровь и смерть.
Писали про события восемнадцатого – девятнадцатого века, про Древнюю Русь, про современных неформалов и прочее в этом духе. Все поголовно зачитывались «Дракулой» Брэма Стокера, а затем целыми днями просиживали в библиотеках, чтобы законспектировать историю Валахии. Вот уж валахов любили все поголовно!  Мы даже иногда шили их национальную одежду и устраивали игрища, даже один раз на каком – то фестивале людям показались! Было весело.
А в Исаакиевском соборе мы песни петь продолжали. Особенно я. Я вставал на какой – то стульчик, позади у икон дымился ладан, а Игорь, облаченный в зеленый камзол, украшенный золотым шитьем, пел на неизвестном языке протяжным голосом. Помню, как сняли по моей песне клип именно в соборе, очень круто получилось!
Вскоре я узнал, что сама группировка состоит на самом деле из двух кланов: вампиров и оборотней. Подавляющее  большинство вампирского общества составляли женщины и девушки: некоторым было всего восемнадцать – девятнадцать. Эти младшие неизменно одевались в черные одежды, причем блестящие ( где они все это брали – ума не приложу!). Но иногда красавицы носили платья из настоящего шелка.
А таинственная незнакомка, которая появлялась на пустыре, теперь была замечена на Невском и других проспектах, она по – прежнему наблюдала за мной, а когда я поворачивал голову в ее сторону, - видел только красивую стройную тень с длинными вьющимися волосами, красивой грудью и плащом за плечами. Девушка никогда не носила туфли на высоком каблуке, а была всегда в простых сапогах. Она стояла у столба или за углом, полуобернувшись ко мне, изо рта вырывалось маленькое облачко пара. Я также глядел на тень, наблюдая, сгорая от любопытства: как же на самом деле зовут вампиршу? Когда пытался ее окликнуть, - она исчезала ровно на неделю, причем появлялась только в тех местах, где я ходил. Как самая настоящая кошка, она и тянулась ко мне, только я пытался подойти, - исчезала.
Если Виктор на пустырях испытывал меня, когда мы оба были в волчьем облике, то эта таинственная вампирша будто играла! Я искал потом эту леди в группировке вампиров, но она там не состояла.
Если бы я только знал ее имя! Все равно какое имя: настоящее или посвященное!



Но мое обучение продолжалось. Мы как всегда собирались в полуподвальной школьной комнате и изучали  паранормальные явления  да высшую философию. Потом мы писали рассказы на эти темы.
И как – то раз кто – то из этих учеников спросил, существует ли на самом деле подлинник книги об оборотнях. Учитель пообещал достать. Буквально через неделю рано утром Виктор пришел в класс, держа что – то под мышкой, завернутое в газету. И с размаху грохнул на стол толстенный фолиант, обтянутый старинной кожей.  Надписи на обложке почти стерлись, а пергамент пожелтел от времени.  Мы удивились.
- У нас это святая книга, что – то вроде Библии. Здесь собрано все об оборотнях, об их деятельности и смерти.
- Это что, вещица типа «Молота Ведьм?» - озадаченно спросил я.
- Да. Сейчас я буду вполголоса читать, а вы записывать, хорошо?

И Витя принялся листать страницы. Наконец его голос зазвучал в тишине.


               
- Да, зря парня убили… - вздохнул кто – то.
- Зря… Читаешь эту книгу и просто поражаешься, как однако люди бывают бессердечны. Ведь далеко не все нелюди гады, а Смертные этого все никак понять не могут!  Им постоянно кажется, что оборотни только и делают, что мочат всех без разбора.
- Но не убивают же! – воскликнула Ева.
- Не убивают. Как я говорил на пердыдущих уроках, оборотни делятся на  классификации: те, которые убивают всех без разбора, а есть и такие, которые предпочитают уничтожать только злодеев.  Я отношусь ко второй категории: никогда и ни при каких обстоятельствах я не трону ребенка или его мать!  Наоборот, обхожу стороной.  Вот Исупов знает, кто убивает всех подряд, какому существу н в коем случае нельзя жить.
- Это кто такой? – раздался  голос с какой – то парты.
- Это один шашечник, мой отчим.
- Ой! – все испугались. Затем Учитель вновь открыл книгу и попросил все законспектировать.  Мы достали ручки и принялись строчить, на следующем уроке Виктор дал нам исторические сведения о существах. В некоторых местах страницы фолианта были оборваны и обожжены.


               
- А что, это возможно?
- Очень даже возможно, милая Ева. Такие нелюди получаются из бывших маньяков и преступников, которые получали извращенное  сексуальное удовлетворение в результате убийства. Эти звери  несколько отличаются от обычных оборотней: рыжие, белые или в крапинку.  Вся  их натура говорит о ненависти к людям, и как я говорил, они всех без разбора убивают. Поймать их достаточно сложно, но можно. Если это простой оборотень первой категории, который превращается в волка через кувырок через нож или  надев пояс из шкуры зверя, то он легко, очень легко выходит из самых сложных жизненных ситуаций. Если с этим поганцем разводится супруга, то эта тварь, то есть бывший муж, сделает все, чтобы ее замучить, причем насмерть или отправлением в психушку. Вот так.
- Я с мольбой посмотрел на Виктора, оторвавшись от конспекта и рисунка с изображением отчима, разрываемого на клочья оборотнем. Возникла странная мысль, что если и дальше эта тварь будет по ночам убивать всех без разбора ( А., кстати,из милиции уволили, ), то в Питере будет твориться нечто страшное… Страшное сейчас творилось иу матери в доме: ее избивали, и никакая милиция, никакие заявления на А. не действовали – он каким – то образом выворачивался из рук судей, вывернулся он и на собеседовании в Отделе Опеки, который признал мою мать практически невменяемой, а меня дауном, которого следовало бы в больнице пролечить. Ребенка отец хотел забрать себе, но у него это не получилось, а затем мать как будто взбесилась, и один раз в ванне едва не порезала себе вены! Ее, как ни странно, остановил все тот же А. Странно, да?
- Очень!
- Мама стала мужу частенько изменять, пыталась добиться мужского внимания хотя бы на стороне.  Ей его давали с лихвой но с той поры несчастная Е. практически не ночевала дома, а ночевала у соседки, которая очень сочувствовала. Я жил у бабушки, которая начала уже маразматировать ( она умерла, когда мне исполнилось девятнадцать лет. Диагноз: рассеянный склероз и слабоумие.). до этого мы почти не общались, я по – прежнему разводил цветы и кошек, по ночам два раза в месяц превращался в волка ( когда луна начинала расти и когда была прлной.), выходил на охоту в парках,  с особой жестокостью убивая пьяниц и наркоманов. Вкус крови нравился  мне все больше и больше, я мстил за все про все: все мне напоминало о той боли, которая в душе накопилась за столько лет.  Даже ухитрился убить отца – пьяницу одного из одноклассников – врагов, когда тот присел в парке неподалеку от дома передохнуть. Я набросился на него из кустов. И убил так, что от тела почти ничего не осталось.  В результате несчастного одноклассника – пацана положили в больницу, чтобы тот поскорее избавлся от психологического шока.  Его мать осталась вдовой, и была даже рада смерти мужа – алкаша.  В их семье воцарились тишина и покой. Тем временем отца двух старост планировали выпустить, но потом, когда Люба и Вера стали вновь болтать о том, что я их поимел якобы в подъезде, за дачу ложных показаний узникам – еще одному отцу – отцу Кати, - срок добавили еще на два года. Вся троица почти не появлялась на уроках Виктора, проклинали его и меня, да так мастерски, что я почувствовал, что над моей головой нависла черная энергия, причем в таком количестве, что я с ног валился буквально ни с того ни с сего.  Я наплевал на это и пожелал этой дряни вернуться назад, и с двумя девицами произошел целый феномен: каким – то образом обе свернули себе шеи на физкультуре: сначала Люба, через пять дней – Вера.  Два месяца эти сволочи пролежали в больнице, а потом вернулись в школу в бинтах и в гипсе в надежде учиться дальше. Я же хихикал, сидя на задней партой,  я даже злорадствовал их несчастиям но особо не увлекался этим: опасно.  Тем временем Вася ( тот самый, который караулил выход из подъезда, когда меня насиловали староста с ее подругой ), умер в больнице от передоза наркотиков: то ли обкололся, то ли обкурился. Его вначале нашли на чердаке одного дома, он там лежал без сознания. Вся эта эпопея началась тогда, когда я стал плевать на собственные неудачи и думать про себя: « Да фик с тобой, что ты во мне понимаешь… Иди восвояси!» После таких мыслей все, кто меня обижал,  попадали в трагические ситуации:  зло рикошетом возвращалось обратно. Вероятно, что, став поистине настоящим оборотнем, я увеличил свои сверхспособности, вот и результат. Мать шипела, что от меня исходит чернота, и типа от этог все люди от Игоря убегают. Я же так не думал.
- Чушь, которую про меня порола мать, просто шокировала меня. Тем временем, чтобы помочь родственникам ( дальним ), я смастерил пару хлебниц, одну бабушке отдал, другую – другу – вампиру. Я вырезал на ней изображения двух нелюдей – эльфа с крылышками и вампира.  Потом покрыл остальные свои творения морилкой и лаком. После этого как из рога изобилия посыпались заказы, отказать друзьям я не мог и вырезал различные фигурки, маски, пара – тройка черепов… Как – то раз мы пошли на шашлыки и нашли корягу, похожую на морду волка. И до сих пор в нашем доме, где все мы живем, над входом висит волчья морда из дерева. Это был наш тотем. Также на станах жилья вампиров можно было увидеть изображения египетских тем, мозаики и прочее… Мы для себя делали все, что хотели, и нас никто никогда не осуждал. В полнолуние, как стемнеет, все собирались на Марсовом поле и играли друг с другом, как малые щенки. Было безумно весело, а некоторые вампиры спали в своих комнатах после такой увеселительной ночки в гробах, которые я украшал различными узорами. Они сами меня просили так делать, а в благодарность всему чему – нибудь учили.  Одна молодая женщина очень любила фиалки и бегонии, на восьмое марта я ей в благодарность за то, что она научила Игоря играть на картах, отдал ей два горшка своих цветов.
Мы все жили беззаботно и счастливо, но меня пока не могли на неделю оставить в жилище нелюдей, где были и бар, и парадная зала, и все, что можно только пожелать, потому что мне было всего пятнадцать. Но наши ребята мечтали отомстить за меня: потому что за изнасилование самого младшего члена клуба нелюдей наши вынесли старостам и Кате очень суровое наказание: после выпускного вечера приковать к стене цепями и сделать групповуху, то же самое короче, или еще что – нибудь. Чтобы почувствовали, каково это быть униженным. Так оно и случилось спустя неделю после того, как я познакомился по – настоящему с Лилит, вампиршей. До этого я ночами бродил по пустырю, который за годы стал мне очень родным, но загадочной красавицы там не было.  Но как – то раз она появилась, я посадил ее на спину и катал по лесу всю ночь, сверкая огромными глазами. Мы были похожи на мистическую пару, которая непонятной любовью дышит друг к другу.
Это было нечто! Потом я лизал вампирше руки, лицо, терся у ее ног, так выражая свою нежность.  Я мечтал показаться ей в настоящем виде, но не мог: загадочная пери по – прежнему исчезала, как только на горизонте показывалась заря.
Дошло даже до того, что я в конце концов до беспамятства влюбился, влюбился во взрослую женщину, а потом тайно страдал и мучился. Но эта любовь казалась мне, Игорю Исупову, несколько извращенной и странной: подросток любит взрослую женщину, которой наверное лет тридцать или три сотни! Куда это годится?!
Я никому не говорил о своих чувствах и все продолжал выискивать возлюбленную среди своих товарищей в клане вампиров. Один раз увидел, но девица тут же исчезла из толпы, точно также, как пропала модельерша из рекламы «Шанель № 5». Сюжетик был похож, только мы не целовались.  Поцеловались мы гораздо позже – спустя три года. Я уже писал об этом на первых страницах. Любовь бьет прямо в сердце, когда ты не успеешь закрыться.  Потом, в следующей части, я расскажу о том, как жил первые годы в обществе, как не появлялся дома, потому что к тому времени родственников в живых к тому времени не осталось. А жить где – то было надо.  Потом вампиры добились того, что сняли мне комнату на Невском, потому что нас днем могли обнаружить посторонние люди. Мы тусовались в подвале, заперев дверь на замок.  А потом по  одному выходили под утро.  Каждый по своим делам: кто работал, кто учился, кто просто болтался по городу, короче, жизнь текла спокойно.
Тем временем у бабушки вновь психика сломалась. Я на время вынужденно ушел к матери. Надо сказать, что А. стал к тому времени еще злее и кровожадней, он избивал жену в открытую, она из дома убегала к соседке, один раз с горя едва не бросилась под машину, но как – то сдержалась и вернулсь домой спать.  Один из знакомых Е. грозился и клялся, что убъет А., но женщина его отговаривала. Я мысленно просмотрел линии реальности и увидел, что жить им обоим осталось сравнительно мало, но сколько именно, точно не мог сказать. Отчима я запланировал сам убить, когда тот превратится в волка, но мать я не мог спасти: она была человеком, но в последнее время у Е. стали проскальзывать нечеловеческие нотки: беспричинная ярость, или депрессия, или она ходила всем жаловаться и. т п…
Е. по – поежнему растила сына, он рос крепким мальчиком, но очень злым и эгоистичным. В три года он швырялся в родителей всем, что под руку попадется. Или ни с того ни с сего поднимал дикий крик и долго капризничал. Когда я психовал по этому поводу, то Е. говорила, что детей воспитывать очень тяжело.  Но мне тогда казалось, что легче воспитывать животных.  Я утешался от этого кошмара тем, что ходил к Виктору на занятия фехтования и стал чуть ли не мастером в короткое время.  Виктор Александров выковал мне меч и мы часто устраивали классные поединки.
Брата я нелюбил, потому что это был самый настоящий малолетний нелюдь: Черный Нелюдь, полная копия своего отца. И даже хуже. Все восхищались вторым сыном Е., я же видел совсем другую картину: видел в душе ребенка чудовищный заряд Зла и внутренне содрогался, что живу с чудовищем в одной комнате. Глаза у Виталия были нечеловеческие и совершенно недетские.  Но КАК, какими словами я мог объяснить человеческой женщине, КОГО она произвела на свет?!
Виктор, выслушав мой рассказ, подтвердил мои слова:
- Этого младенца надо изолировать от нашего и человеческого общества: в нем душа нелюдя – киллера, который в будущем станет тираном и будет мучить свою супругу также, как А. мучил Е. Твоя мать поистине настоящий феномен: ДВУХ нелюдей на свет произвела!  Только Светлый родился умирающим и слабым, над которым все издевались и потешались, а второй крепким и здоровым, весом аж в три килограмма шестьсот граммов! Черные Нелюди обычно такими и рождаются, ведь Земля – это Ад, и этот Ад с рождения им покровительствует. Тебе покровительствует Рай, Игорь Исупов, потому ты умирал при рождении. Если отчима убьют, если ребенок останется сиротой, - надо этого ребенка в детдом отдать. Иначе нельзя. Что бы мы ни говорили, он станет палачом для многих. ( Что много лет спустя и подтвердилось: Виталий вначале издевался над всеми в школе, потом стал наркоманом, затем начал убивать беззащитным и даже обрачиваться волком, причем без пояса и укуса: все от отца унаследовал! Это было самое настоящее животное с человеческой внешностью, погиб он в восемнадцать лет, напав на старушку: его застрелил мент.) людей, а если он будет руководить какой – нибудь фирмой, то все пойдет прахом. Твой отчим потенциально сильнее меня, и потому нужно приложить все силы, чтобы его убить. Я помогу тебе это сделать, милый мой ученик…

               
                9



Прошло три года.
Я рос и хорошел, мужал, и из мальчишки – изгоя превратился в красавца – юношу, но по лицу невозможно было сказать, что мне было почти восемнадцать лет. Сверстники также взрослели, близились экзаменационые недели… Пятеро девиц из класса успели разродиться и выйти замуж, но все равно продолжали учиться.  Я был единственным в классе, у кого пока никого не было. Сменялись радости и опасности.
Наконец все стали собирать деньги на выпускной вечер.

По странной иронии Судьбы, когда распался Советский Союз, молодежь и остальные люди были предоставлены самим себе.  Коренным образом поменялись культура, и западное влияние на нашу страну стало просто невыносимым. Я даже боялся ходить на излюбленные пустыри, так как там развелось много бомжей. Я стоял целыми днями на улице у метро и играл на гитаре, чтобы хоть что – то заработать. Помогало, но плохо.
Шел 1991 год, развалился Советский Союз, но многое от прошлого все равно осталось.  И это прошлое было и жалко, и не жалко. Я навсегда расставался с прошедшей эпохой, которая заняла историю страны на семьдесят с лишним лет. Я целыми днями просиживал в библиотеках  и читал про семью Романовых, про революцию, про Великую Отечественную войну,  про сталинизм, когда человека за опоздание  могли просто посадить в тюрьму или расстрелять, независимо от того, есть ли у рабочего семья или нет. Читал, как детей в голодные времена убивали за то, что они ходили в поле и собирали последние колоски, чтобы хоть как – то утолить голод. Читал о строительстве ГЭС, самых больших в мире электростанций, о сибиряках, которые на самом деле были потомками строителей, о том, что на самом деле они не такие уж честные и добрые, как кажутся. Провинциальные города в пятидесятые годы утопали в промышленности и власти, когда деньги стали самым главным в жизни людей.
В пятидесятые  - шестидесятые годы говорили о том, что в Иркутской области есть совершенно новые города, которые уверенно можно назвать «Золотой жилой»: там можно было денежки лопатой грести. Может быть. Может быть, в самом начале так оно и было, но потом люди из тех мест стали постепенно забывать, что такое окружающий мир, в том смысле, что возгордились и стали считать себя самыми крутыми и умными, обвиняя москвичей и питерцев в том, что они из Сибири лес вывозят…
Ну не глупо ли? По – моему, глупо.

Я сидел в библиотеке и вчитывался в каждую строчечку,  проникаясь каким – то непонятным очарованием прошедшей эпохи: печальной, страшной и кровавой, когда ничего было нельзя, но даже и в этом я нашел крупицу странной красоты. Взгляни на лица людей тех времен:  они все какие – то светлые и беспечные, (особенно дети) не то, что сейчас. Девушки и женщины выглядят намного старше своих лет, они не накрашенные и не обкуренные, они  охотно и уверенно учатся, они блюдут законы Ленина и Сталина ( что мне очень не понравилось ). Не понял я следующего: что все так плакали, когда Ленина не стало?  Он же погубил миллионы людей и разрушил старую культуру России! За что его оплакивать?  А за что уважать Сталина? За то,  что он помог выиграть Великую Отечественную войну?  За это можно. Только вот что дальше? Миллионы людей были репрессированы в глушь, мучились, умирали, а ведь среди них были и выдающиеся таланты, и ученые, и прекрасные композиторы да учителя!  Хотя там, в Сибири, ученые учили темных людей культуре и искусству, но не всегда попытки увенчивались успехом. Печально.
Люди боятся всего нового и неизведанного, они осуждают тех, кто характером и привычками на них совсем не похож. Даже роман «Мастер и Маргарита»  говорит о падении культуры старой России. Кот там символизирует все черное и нехорошее, Воланд – двигатель безрассудства и наглости, символ падения, а вампиры – страхи. Маргарита там ведьма – это на самом деле объяснение того, что все зло на планете идет от женщины: ведь она растит и рожает детей. Просто многие дамы не понимают, что нельзя мужиков ненавидеть.
Закатилась  старая эпоха, настает новая, с драками и репрессиями заключенных, голодом и прочими беспорядками. Все.
Настает новая эпоха с агрессией, хамством и ненасытностью деньгами. Время промышленности заводов и фабрик: на них все будет держаться в течение десяти лет, потом все пойдет на спад.
Я сижу в библиотеке и читаю историю России и исторические романы. И жду вечера…
Читай следующую часть о моей настоящей любви и прочих заморочках… Это все, что я пока могу сказать на сегодня…















11. 04. 2006                ЧАСТЬ     ЧЕТВЕРТАЯ.
                «LOVE        STORY, ИЛИ РЕЗКАЯ ПЕРЕМЕНА        В      ЖИЗНИ   ИГОРЯ.»



… Я положил деньги в стол своей классной руководительнице, пошел домой и сразу лег спать, чтобы быть бодрым к выпускному вечеру. Идти мне не хотелось, но внутри что – то говорило, что НАДО. Надо и все! Я выспался как следует, отгладил выпускной костюм черного цвета – пиджак и брюки, помыл голову и заявил бабушке, что сегодня дома не стану вообще ночевать. Та разохалась, - ну, как всегда:
- Игорек, ты там веди себя как следует, осторожно, в барах всякое бывает! Вон сколько гадов развелось!
- Да хватит тебе так переживать! – отрезал я. – Со мной ничего не будет, потому что я привык бродить по ночам по улицам и пугать прохожих, особенно воров!
           После я сел за стол и принялся уплетать ужин, потому что знал: в баре на Невском ничего хорошего не будет – будут пиво, будет водка, сигареты и ночные бабочки: без них, конечно, выпускной будет плохой. Противно, нечего сказать, но что поделаешь? Ничего. Буду сидеть за классным столом и пить минералку да сок. Может быть, для приличя выпью стакан пива, и очень надеюсь, что ничего противоестественного после мерещиться не будет.
         Перед уходом я долго глядел на себя в зеркало, тщательно рассчесывая длинные черные волосы. И куда только делись все детские и подростковые комплексы!? Не знаю. Нагадили, так сказать, и ушли сами. Что представлял собой Игорь Исупов в 1991 году, когда рухнул Советский Союз?
         Простой парень, ничем не отличающийся от тысяч других. Но внутренне это была самая настоящая загадка.  Романтическая волшебная загадка, которую мало кто сможет разгадать. На меня из зеркала глядел высокий умопомрачительный парень с прекрасными большими глазами с поволокой, губы у него тоненькие, печать интеллекта на лице, оттого – то и глаза непомерно взрослые. Белое, как воск, лицо, над верхней губой пробиваются тоненькие усики, на щеках и подбородке появилась щетина.  Мужская красота особая, многим непонятная, меня зато никогда женская красота не привлекала: она глупая, ненастоящая, фальшивая, особенно если на лице косметика толстым слоем лежит. Женские формы меня тоже не привлекали и все прочее в этом духе.  Я стоял перед зеркалом, невозмутимо спокойный, и рассчесывал  длинные волосы маленькой пластмассовой расческой, гордо подняв свою умную голову и думая, что теперь я стал самым настоящим жгучим брюнетом и красавцем хоть куда.  И в тот момент подумал, что влюбился в вампиршу с пустыря не просто так, не зря. И несмотря на то, что я не знал ее имени, я полюбил ее за интеллект и богатейший внутренний мир.
         Карие глаза смотрели из зеркала с укором и веселостью. Интересно – интересно, а о чем в данный момент думает душа? Чтобы ненароком не напиться и не понаделать глупостей?Душа, второе «Я» Игоря Исупова, заплетала волосы в хвост и собою любовалась. Странно, Игорь столько лет не обращал внимания на то, как росло и развивалось его тело, становясь не уродливым с короткими ногами и длинными руками, а постепенно принимало красивую форму.  Эх, да мне бы в фотомодели податься! Но я не хотел. А так говорили многие!
         Сел за пианино и принялся играть какую – то красивую и долгую мелодию, закрыв глаза и вспоминая прожитые годы.  Одновременно меня мучила мысль: куда же я пойду учиться с позорным аттестатом? Не знаю и не понимаю.  Ведь не всегда придется за спиной у Виктора Александрова прятаться!  И пока Игорь играл          до боли красивую мелодию, раздался звонок в дверь и пришлось идти открывать. Слушая эхо музыки пианино… Странно: все школьники сейчас радуются окончанию школы, бесятся от радости и творят что хотят, потому что в ночь выпускников все запреты сняты и следовательно все  разрешается… Мне в отличие от них было на данный момент невыносимо скучно и горько. Чего радоваться в эту обыкновенную, как и тысячи других ночей, ночь? Для меня все они равны, когда я пытаюсь жить человеческой жизнью,  но таинственное время суток между вечером и утром становилось особым и мистическим, когда я менял облик или просто общался со  своими сородичами… Теперь я стал не так часто бывать у Учителя,  потому что он стал давать мне самостоятельность, и одновременно учил чему – нибудь необходимому… Я почти разучился за пару – тройку лет есть нормальную человеческую пищу, несмотря на то, что она была ароматная и вкусная. Едва мне стоило ее взять в рот и проглотить, как начиналась рвота, и чтобы не шокировать домашних, я говорил, что у меня от постоянных нервотрепок назревает язва, сам бежал в туалет  и выкидывал из желудка все, что там было. А потом просил бабушку, чтобы она варила мне мясо, и оно обязательно должно быть полусырым, иначе снова рвота откроется. Я также брал на рынке сырое мясо, приходил домой, прятался в подъезде и там перочинным ножом отрезал куски и прожевывал острыми, как бритва, зубами. Особенно любил говядину и курятину.


         А вот и любимый Учитель в дверях: стоит и счастливо улыбается, сжимая в руке букет гладиолусов белого и сиреневого цвета. Мы обнялись.  За спиной Виктора на ремне на плечах висела большая сумка.

         Мы оба сели на диван и стали с интересом рассматривать друг  -  друга. За все время нашей крепкой мужской дружбы Виктор  ничуть не изменился, правда, в его блестящих локонах появилась пара – тройка седых ниточек. Он оставался таким же благородным и желанным для тысяч женщин. Холодный внутри и внешне, он походил на мраморную статую или на ледяную прозрачную скульптуру. Бесстрастный и злобный для Смертных, но мягкий и добрый для наших ребят, молодых снаружи, а внутри поживших много лет… Старость нам неведома, мы чаще всего живем по сто двадцать лет, потом становимся по своему желанию вампирами или умираем, удаляясь для этого куда – нибудь, хотя в нашей общне есть свой склеп…
         Александров был сосредоточен в тот день, внимателен и строг. Он торжественно вручил мне букет цветов и разулыбался от радости.
- Тебе еще никогда не дарили цветов, парень? – пошутил он и рассмеялся, запрокинув голову назад.
- Никогда! – рассмеялся я, - А что у тебя за сумка? Спасибо тебе,  что зашел меня поздравить, настоящего двоечника, покрытого синяками…
         Виктор вначале настороженно поглядел на меня, а потом на сумку.
- Игорь, все эт годы я смотрел, как ты развиваешься и растешь, как физически, так и духовно. Наблюдал, делая выводы, веселил, когда едва – едва не начинались депрессии… На самом деле ты просто ангел, ангел во плоти, несмотря на то, что нелюдь. Все мы ангелы изначально, а дьяволами и чертями люди становятся из – за непонимания окружающих… Поверь.
- Ты мне стал настоящим отцом! За этот поступок тебе огромное мужское спасибо! Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не проспал в тот день дополнительные занятия! О, это было самым лучшим подарком Судьбы…
- Да, я тоже только что об этом подумал, Игорешка. Но даже если бы ты и не проспал, то мы все равно бы встретились на первом уроке… И за то, что меня взяли на работу в твою школу, я Судьбе также очень благодарен, глубоко благодарен… Ты стал мне братом, лучшим другом, сыном, учеником высшего класса. Я люблю тебя, Игорь Исупов, очень люблю.
- Я тебя тоже, Виктор.
- Меня только твоя мама не любит, сам не понимаю, за что. Наверное, думает, что я человек странный… Она же просто человек, очень даже симпатичный человек…
- Ее можно спасти? От отчима? – спросл я, насторожвшись и немного подавшись вперед.
- Уже никак, мен очень жаль. Энергетически отчим ее контролирует, то есть делает так, что мысленно меняет ее мнение об окружающем мире, блокируя самозащиту. Психика у женщины исковеркана, она просто стала энергетической пищей для… А. Не горюй, Игорь, мы что – нибудь придумаем… А теперь я тебе покажу один подарочек. Смотри!
              Виктор начал рыться в сумке, затем достал оттуда коробку и медленно открыл. Моя любимая кошка взъерошилась и замяукала, видимо испугавшись. Прыгнула ко мне на руки и прижалась к груди.
- Не надо, моя красавица, не надо… Это скорее всего черепашка какая – нибудь… или еще какое – то диво.
              Странно, но моя пушистая любимица тут же прикрыла глаза, свернулась клубочком и замурлыкала. Виктор потрепал ее за шкирку и рассмеялся, достал из коробки банку, а там…
              Там была классная саламандра!!! Живая!!!
              Я ждал чего угодно, но только не этого… Такого я от Вити не ожидал, никак. Виктор поймал ящерицу пальцами и посадил на ладонь. Пятнистая красавица вначале стала вертеть головкой, но убегать никуда не собиралась. Она была большая, красивая, очень красивая, милая и забавная. Она свернулась в клубочек и стала мигать черными глазками – бусинками. Виктор посадил саламандру на плечо и ухмыльнулся, а я сиял от радости:
- Витя, я всю жизнь о ней мечтал!
- Вот видишь… Все мечты сбываются, это очень круто         и здорово.   Все наши ребята держат саламандр, у нас даже зооуголок есть! У какой – то женщины даже игуана живет, ручная и красивая, словно на ней бисеринками вышили узор. С рук ест! Пока пусть саламандра в банке поживет. Некоторые виды живут в горах и при очень высоких температурах. Главное, что ты доволен.
              Саламандра бабушке тоже понравилась. Но она не решилась взять в руки подарочек. Теперь у меня жила в террариуме красивая ящерка, который я приобрел чуть позже, жила у меня в домашнем саду среди цветов и питалась червями да мясом. Каждый раз, вставая утром с постели, я подходил к террариуму, чтобы полюбоваться существом. Она была черная с яркими желтыми пятнами на теле. На сквозняк террариум нельзя ставить: саламандра перестанет есть и будет вялой.  Милая, превосходная саламандра…


Вы уж не демайте, что вся моя жизнь была такой черной – были и приятные моменты. Например хождение с Александровым по ягоды и грибы, жизнь в палатке в лесу, парочка – другая дискотек с нашими ребятами, редкая доброта некоторых одноклассников… Во всем плохом я всю жизнь пытался найти что – то хорошее, несмотря на ситуацию. Просто так получилось, что я изгой.
         По жизни изгой. Я не существую для мира людей, но все равно он меня привлекает своей простотой. На самом деле люди не плохие, а просто разные, вот и кажутся друг – другу дрянью какой – нибудь. Я не существую  для мира людей, потому что меня в нем просто – напросто не было, а если и получалось появляться, то получалось, что Игорь Исупов  почему – то оказывался гадом.  Нет, в этом не виноват город, в этом виноват, может быть, я сам, потому что мне подобных очень мало, вот в чем беда!
         Насмешки сверстников идут от собственных комплексов, я это понял гораздо позже. Почему же я в подростковом возрасте был плохим для всех? Потому что в это время во всех подростковых компаниях приняты жесткие нормы поведения, и ничего с этим не поделаешь: народ не терпит тех, кто в обществе выделяется. Ничего пока не поделаешь: гениальных ребят все не принимают всерьез и считают за сумасшедших и чудиков, юродивых короче. Ведь подростки в это время очень жестоки. Эта жестокость губит многих гениальных людей…
         Я простил всех и все…  Но меня не простили.
        За то, что я нечеловек.
         Даже нелюдям свойственна любовь к окружающему пространству, пространству, существенно отличающегося от материального и прочего мира. Даже краски мы воспринимаем иначе: физическое зрение перекликается с астральным, вот и получается такая картина…
         И ничего я не смогу поделать с тем злом, которое сидит в душах людей. Я ненавижу в – общем не людей, а их внутреннее зло… И вижу это зло так, как обычный человек видит лист бумаги или картину в черных тонах. 
         Черный цвет старит? Да ничего подобного!
         Черный цвет красив и мистичен. Это смешение всех оттенков радуги…

      «…Я лежу ночью на диване и вглядываюсь в темноту… В изначальный мрак, который и дал начало Свету.  Тысячи звезд светят в небесах, и каждая по – своему непонятна и таинственна. Я с детства очень уважаю астрономов, которые на протяжении тысячелетий открыли планеты и прочие чудеса… Чудеса науки и природы вообще. Чудеса, которые потом останутся невостребованными потому, что никому еще из людей не удалось долететь до звезды, звездных систем, галактик… А ведь ТАМ, за биллионами километрами от Земли  царит совсем другая жизнь, жизнь без злости и зависти, жизнь, полная любви и благожелательности…
         Серебристые миры, серебристые планеты, пронизанные солнцами, там люди не знают, какого цвета кровь, что такое меч и боль. Наверное, когда – то я сам жил на одной из таких планет и реинкарнировался здесь как Посланник, который не может найти душевного покоя: что – то все равно гнетет, давит на душу, которую многие черной счтают… Кто – то говорит, что я – Дьявол, кто – то говорит, что я пророк… но спорить с вами не буду. Потому что это бесполезно…
         Ночь… Прекрасное слово!
         Мне сил хватило полюбить то, чего боятся люди, полюбить чувственный и страшный огонь, черный цвет, цвет крови и прочее… Странно: тишина на самом деле существует из тысячи звуков, которые являются шепотом из астрального мира… А в самом деле: полежи так и прислушайся, ты услышишь шуршание воздуха, шепот воздуха, тишина будет давить на барабанные перепонки, шептать и даже оглушать, ее шорох напоминает шуршание, трепет тысяч и тысяч крыльев черных и голубых бабочек, чернота в ночи – это их крылья, сидят бабочки, раскрыв бархатистые крылья и не двигаются, иногда летают,  тогда слышишь шорохи, шорохи, которые не слышал днем…
         И так проходит час за часом, а ты лежишь, слушаешь и наблюдаешь за невидимыми существами, которые вьются над тобой, задевая мягкими черными крыльями, тебе приятно и спокойно, ты исполнен наслаждения…
         Мне каждый раз представляется такая картина: лежит на земле тело, распростертое тело человека, а над ним кружат эти синие и черные бабочки, кружатся спиралевидно и вновь садятся. Складывая и раскрывая крылья… Не мухи, а именно бабочки! Бабочки с красивыми бархатными крыльями… Они вытягивают хоботки и ласкают несчастного, укрывают своими крыльями.
         Нет, они на самом деле не пьют кровь, а просто слетелись проститься… Красиво.
         Красиво… Даже очень…
         На фоне ночного неба…

« Я не люблю этот город, погрязший в пыли,
   И эти плиты бетона над головой.
   Знаешь, здесь ночью на небе нет ни одной звезды,
  А погасшее солнце тонет в пыли.

   Знаешь, у прохожих пустые глаза,
  Под ногами грязь, а вокруг – суета.
 Они не смеют поднять выше глаза,
Люди забыли, что есть небеса.

 НЕБЕСА!

Ржавый асфальт заменяет мечты,
Визг тормозов врывается в сны.
А внутри догнивают остатки мечты,
ОСЕДАЯ НА КРЫЛЬЯХ ДУШИ.

В этом городе сходишь с ума,
И от крика дрожат зеркала.
Послушай, подними выше глаза…
Видишь ту звезду? ОНА ГОРИТ ДЛЯ ТЕБЯ.

Для тебя…
Для те – бя…
Для те – е – е – бя… - а – а…»  17 июня 1990 г. 16 – 17 лет. Матем… Жизнь не стоит меня самого… ( корявистый почерк )


         Они кружатся над мертвецами, касаясь их крыльями, крыльями, которые тоньше бумажного листа… Бабочки вихрем проносятся по улицам, улицам, поглощенных ночью. Красивой и непонятной ночью. Звезды сияют прекрасным и холодным светом, и летят насекомые роями  и стаями, насекомые с бархатистыми крыльями. Они садятся на тела убитых наркоманов, складывают крылья и сидят. Тихо сидят. Иногда бабочки летают туда – сюда, качаясь, как маятник, но также и спиралевидно.
         Красиво!
         Сидят или вокруг летают. Страшная, непонятная мистика, зато очень красивая. Весь труп в бабочках, они вовсе не хотят улетать. Черные и синие бабочки с пятнами на крыльях… Романтика… Сине – голубые пятна или черно – коричневые. Может быть, я и в самом деле настоящий псих, раз про такое пишу.
         Непонятная страшненькая романтика.
         Встаю и подхожу к окну, стою у окна и представляю эти эпизоды, оперевшись обеими руками о подоконник. В ту ночь, когда заканчивалась старая жизнь, я думал, за что вообще переживал такие адские муки?! В семнадцать лет, разочаровавшись во всем, я презирал себя, несмотря на искреннюю любовь Учителя и друзей. Да, были друзья, я был с ними счастлив, но все равно чего – то не хватало, а чего именно – непонятно. Я не мог это понять. Никак.
         Игорь мучился, страдал от этих мыслей, психовал, считая, что ничего не заслуживаю, в том чсле и любви, пытался захоронить это чувство в сердце, когда влюбился в вампиршу, но не мог. Уже не мог.
         Стоял и смотрел, стоял у открытого окна, глядя сверху вниз на асфальт, хотел со всем разом покончить, чтобы больше не слышать бешеные крики подростков, которые замучили меня так, что жить не хотелось. Стадо это… Бешеное стадо…
         Сейчас, спустя столько лет, я тоже стою у подоконника, за окном царит непроглядная ночь, и мне далеко не семнадцать лет, а гораздо больше: тридцать с лишним. Много лет назад я так стоял в костюме выпускника. Два часа ночи было на часах, все спали,  а я распахнул окно, принявшись слушать шумы ночи...А под утро записал в дневник крик души:
       « Серебристое марево окутало небо, но радости в душе нет совсем. На свете нет ни любви, ни совести, есть лишь голые инстинкты, вот и все. Все затянуто дымом от сигарет, он и есть то самое марево, если я с ума сошел под конец, конечно, и меня пора сдать в психушку, чтобы вздохнуть с облегчением. Так стала говорить мать, презирая в душе сына. Ладно уж, пусть будет так. Завтра все кончится, и настанет легкость в душе…Станет потише, придет Учитель меня поздравить, подарочек обещал принести. Ладно, пусть приносит. Только он меня понимает…
         Может быть.
         От мыслей зверски раскалывается голова, а завтра спать никак не придется: в баре будут все отмечать окончание школы, встану в угол  да понаблюдаю. Интересно, как найдет меня та таинственная вампирша с пустыря? Ведь она когда – то сказала, что сделает это, но до сих пор не сделала… Значит, я теперь не такой, как раньше, значит, я был просто наивный мальчишка, влюбившийся во взрослую женщину… Нет, она наверное не такая взрослая, но у нее  такие красивые руки… Такие изящные и белые, как мрамор. Но я никогда не видел ее лица. А хочется увидеть, очень. Вернуть Исупова к нормальной жизни практически невозможно, Игорь в некотором смысле боится людей, окончательно запутался в себе, мне так тяжело в эту ночь, что хочется просто намылить веревку и сломать себе пару – тройку шейных позвонков… Повеситься от бессилия что – либо изменить.  Я не смог за все эти годы познать любовь, искреннюю любовь девушки или женщины, подружиться со сверстниками, потому что в меня просто не вложили любовь и радость с детства. Была одна лишь пьянка деда, гулянки матери, ее мужики бесконечные и вопли бабушки… Повторяться не буду, а то надоест. Каждый был занят своим делом, каждый предпочитал смотреть телевизор, а не слушать вопросы ребенка… Потому я порой не понимаю, как на самом деле ко мне относятся… Мне теперь наплевать на то, что будет дальше. Я не верю ни в любовь, ни в удачу. И вообще, я недостоин ничьей благодарности. Дорогой мой дневник, ты ведь все это никому молча не скажешь, правда?
         Господи, как же я хочу взаимной любви, Господи, я больше не могу терпеть эти мучения,  ты просто не представляешь, КАК я хочу улететь прочь на Небо, в другие миры, подальше от злобных и завистливых глаз… Пожалуйста, забери меня отсюда, дай мне сил избавиться от глупой странной влюбленности в непонятную женщину, дай мне еще несколько лет жизни, если у меня и дальше черная полоса будет!  Я не хочу больше жить, не хочу доживать до старости, я хочу, чтобы моя смерть научила хоть кого – то! Хоть чему – нибудь! Не нужно жалеть  существо, которое вообще не должно было появляться на свет… Смотри: у моего брата есть все: мать, отец, любовь, радость, а мне?  Почему всем все, а мне ничего?!»
         То, что слова были страшными, я понял гораздо позже… Потому что буквально на следующую ночь жизнь мне доказала противоположное. Мне хотелось вообще вырвать из дневника эти листы  и сжечь их. Всевышний, видать, услышал мои мольбы и свел изгоя людского общества с женщиной, которая полюбила Игорька больше жизни, вернула к настоящей жизни и многому научила… И вся жизнь в любовном плане засияла новыми красками…»
                -  1  -
 

… Я сидел на диване  и глядел на саламандру, которая шевелилась в банке. Вынул, подержал на ладони. Красивая ящерка, пятнистая, а глазки – как две черные бисеринки. Она разевала пасть, высовывая при этом язычок. Забавно. Ой ты моя хорошая, красивенькая, а глаза умненькие и миленькие… Умиление просто! Я больше не стал мучить несчастное животное и посадил его обратно в банку. Потом снова принялся гладить брюки и рубашку – нашел какой – то недочет. Пускай все видят, какой  я на самом деле аккуратный… В шесть часов вечера буду гулять по Невскому и к одиннадцати приду у тот самый злополучный бар. Не знаю, как он называется, но адрес помню.
         Представляю, что там будет твориться всю ночь, ведь всем отличникам и хорошистам просто так денег дали на собственные расходы – и начнется чудовищная пьянка как у парней, так и у девушек со всеми вытекающими последствиями. Я спрячусь в уголок и постою, наблюдая…
         Потом я сел на стул и стал бренчать на гитаре песни Владимира Высоцкого, пародируя этого артиста. Получилось забавно и смешно. Потом я в выпускном костюме сделал пару приемов Кун – Фу перед зеркалом, после чего согнулся напополам от смеха. И тут раздался очередной стук в дверь.
- Кто там?
- Игорь, открывай, это мы!
- А – а… Иду! – это были наши.
         С неохотой я опустил руку, застывшую в боевой стойке, и отомкнул дверь. Как и следовало ожидать, в подъезде стояло пятеро подростков нашего подпольного сообщества, которым командовал Александров. Один из них зачем – то покрасил волосы в рыжий цвет, на голове сделал себе ирокез… Оборотня обнимала девушка – готичка с бусами на шее, с косметикой на лице ( причем накрасилась просто и красиво: загляденье прямо! ). На щеке у Вали была татуировка в виде цветка с изогнутыми лепестками, а глаза подведены черной помадой. Но самое главное, что отличало этих всех ребят от остальных сверстников – у всех на лице была печать интеллекта, что делало моих товарищей по – настоящему красивыми. На парнишке Вите, который стоял позади всех, была черная блестящая косуха, сам он носил полупрозрачные черные очки, волосы цвета соломы, немного взлохмачены и при этом завитые феном. Кто – то был черноволос в прикиде Мерлина Менсона и тепло улыбался.
         Всех этих новеньких нелюдей ( Валя была вампиром ) я горячо любил по – настоящему, мы частенько тусовались в баре по ночам и веселились, прикалываясь над Смертными. Валя была само совершенство, изящна, красива и умна, она очень была похожа на Тринити из «Матрицы» (Эту строчку в дневник я вписал девять лет спустя), такая же сексапильная и обаятельная.  Никто из нас не пил и не курил. Мы всегда учили друг – друга чему – нибудь полезному: например оборотень с рыжими волосами обожал разводить домашних крыс, потом подросшее зверье относил в зоомагазины и продавал. Мама его, чего следовало ожидать, панически боялась этих тварей и терпеть их не могла. Еще Витя любил выжигать по дереву и дарить приятелям свои работы. Своей девушке он подарил шкатулку с любовной запиской. А сама девушка была из клана вампиров (о котором я неоднократно писал на предыдущих страницах ), и сам Витя такой же кровосос, воплощение романтики позапрошлого века. Каждое утро он чистил клыки самой лучшей зубной пастой. Вначале мы все смеялись, а потом перестали: даже у такого вида нелюдей от времени клыки могут пожелтеть, а это никому не нравилось. Еще один из пришедших оказался художником – импрессионистом. Остальные ничем не занимались, разве что читали философию, и у всех членов группировки возраст был разный.
- Ну что, выспался?
- Не совсем. Я не представляю, что мы будем делать в обществе Смертных, которые сейчас начнут тратить деньги на непонятно что и на непонятно  кого. Согласись, неприятно нам всем, но в честь окончания школы повеселиться следует. Кстати, наш Учитель и дальше будет набирать кланы новичков и обучать их жизни. Он мне и всем нам сам сказал об этом. Кому – то ведь надо шваль разгонять, так?
- Ты прав, Уильям Тернер (Сумеречное имя ). Придется пойти и показать, что такое настоящее веселье.  Только мы не будем никого мочить, хорошо?
- Это мы еще посмотрим… Посмотрим… Мы еще будем мстить за то, что тебя, Игорь, изнасиловали в четырнадцать лет. Если эти мерзавки будут пить в баре, то мы дело сделаем: до утра они не дотянут, и пойдут к нам в подвал с заломленными руками. Они это заслужили.
- Хорошо… Я давно хотел сделать то же самое. Кто вам отдал приказ?
- Учитель. Ему эти мерзавки очень не нравятся, да и вся группировка мечтает за тебя заступиться. Ну давай, обнимемся в честь праздника, выходи!
              Я обнял всех по очереди.
- Слушай, Игорь, нам постоянно в последние дни кто – то звонит и звонит, а когда трубку поднимаем – тишина, а потом гудки идут. Не знаешь, кто это может быть? – спросил рыжий с ирокезом.
              Я пожал плечами.
- Нет, не знаю. Понятия не имею. Наверное, бесится кто – то, потом выясним, кто это.
- Сегодня тоже вызванивали?
- Да, два раза. Молчание, как всегда, а потом гудки идут. Может, это кто – то из одиночек? Парень или девушка, которые хотят нас поздравить, но стесняются?
- Непонятно. Ладно, хватит об этом. Спать хочу… У меня на данный момент такое состояние, будто я не сплю, а нахожусь в каком – то другом месте… Непонятно.
- Бывает. – хмыкнул рыжий. – Просто состояние души такое. У меня то же самое. Держи, и пошли гулять! – и Витя подал мне книгу о загадках планеты.
- Чтиво хорошее, там все есть. Ладно, пошли гулять, день очень солнечный!  Заодно и сон пройдет. Если что – мы будем рядом, последим за выпускниками. Одевайся.
- Хорошо, я подойду. – начал было Исупов.
- Нет, ты пойдешь с нами.



              Веселье началось в двадцать два часа, а мне лично было все равно, чем занимаются мои одноклассники в темном помещении, буквально ошалевшие от радости. Девушки, несмотря на то, что нарядились в традиционную форму первоклассников, вскоре посрвали с себя банты и фартучки, выбежали на сцену и стали творить поистине непростительные и страшные вещи… Одна из них вылетела на маленькую круглую сценку, обняла руками железный шест и принялась танцевать стриптиз.
              Я стоял в углу отдаленно от всех и наблюдал за безбашенными Смертными. А парни орали выступавшей: «Еще, давай еще!», а мне хотелось просто приоткрыть рот, затем обнажить клыки, причем не маленькие, и загрызть при всех пьяную стриптизершу. Странно было то, что сам стриптиз стал считаться настоящим искусством, причем молодые девчонки и девушки мечтают этот позорный вид танца изучать.  Очень хорошо, что ничьих родителей там не было, иначе бы начался дикий скандал и выпускной вечер был бы сорван… на мое счастье. К ночи все упились в стельку, а я тихо ходил по темному прокуренному помещению, озаренный разноцветными огнями, не зная, чем заняться.  В одиночку бродить по Питеру было бы скучно, потому что мои друзья уже приметили двух паршивых проституток, которые с широченными улыбками ввалились в бар, чтобы на малолетках заработать денег побольше. И когда одна из них появилась в дверях, то раздался гром аплодисментов, и радостные возгласы пьяных парней. Кто – то уже упился до потери сознания, кто – то спал на столе, уронив голову в лужу пива. Пива, которое стекало по скатерти вниз янтарными капями, чтобы остаться липкой лужей на полу. Я стоял и представлял, как однако здорово будет нашим ребятам в эту ночь, раз столько швали собралось – на всех хватит! Это мне в некотором роде даже нравилось. Я ходил, собирая чистые салфетки со столов, чтобы просто полюбоваться на них (зачем – непонятно). Все слилось в ярком мерцающем свете, все было в некотором роде красиво, но отвратительно до слез. Красиво в том смысле, что цвета были яркими и фантастическими, необыкновенными, сложными… Помню, как меня заворожида игра красок на стекле, и я стоял и любовался, воткнув в уши наушники, спрятав маленький плеер в кармане и слушая тяжелый рок. Полегчало…
         Вокруг меня изгибались тела в неестественных позах, это были просто силуэты парней и девушек, красивые и отвратительные одновременно.  Это была пища. Наша пища, дающая молодость и жизнь. Их ноги и руки извивались в странном танце, все вокруг шевелилось и кричало дикими голосами, похожими на вопли черта. Все походило на какой – то шабаш ведьм…Я стоял и думал, зачем пошел на праздник, раз  он совсем не по моему вкусу? И что это были за звонки моим друзьям, что это за странный придурок звонит и молчит? Странно.
         Тем временем нелюди расположились на шикарном диване и попивали соки да коктейли. С кем – то болтали, не забывая, однако, что пища ждет, ждет на сцене, раздевшись почти полностью. Тем временем безбашенные подростки мужского пола где – то в углу обнимались с проститутками, стараясь как можно скорее получить плотское удовольствие. Я краем глаза поглядывал на них, но напасть не решался: расхотелось. Именно расхотелось! Наступило странное состояние покоя, музыка вообще куда – то исчезла, почти ушла, та музыка, которую слушали подростки, лишь остался плеер с наушниками ( я перевернул кассету )с мелодиями, где чирикают птицы, где шумит дождь, и где играет домра. Нет, вокруг Игоря Исупова оставалась все та же картина, я слушал целительные звуки и с удивлением заметил, как они и окружающая действительность перекликаются между собою! Перекликаются в том смысле, что подходят друг – другу! Я всегда так делаю: сначала рока наслушаюсь, а потом перехожу сразу сходу на этнику… Где – то далеко в наушниках кричала чайка, я сел за столик и закрыл глаза… Даже не заметил, как некто сунул мне в руку банку консерв и бутылку пива, я машинально выпил половину и потом понял, что зря. Я еще раз глянул на сцену и увидел, что стриптизерша осталась в одних трусах, остальное давно обнажилось. Меня передернуло от омерзения. А когда я вновь поглядел на сцену уже спустя пять минут, то там уже никого не было, даже одежда пропала, исчезла. Исчезли… Видать, мои дружки уже начали свою работу. Молодцы!
         Я снова встал и стал пробираться сквозь мерцающий синий и зеленый свет, кашляя и закрывая рот платком: дым мне крайне вреден. Ничего не было видно, я не знал, куда иду и что происходит.
         И вдруг кто – то схватил Игоря за руку, но схватил не абы как, а нежно и ласково… Это была изящная кисть с перстнем розы. Я ругнулся и пошел дальше. Схватил со стола какой – то пирожок  и принялся поедать, но пользы от него было мало: начало сильно тошнить. Чтобы это прекратить, я прокусил себе запястье и принялся сосать собственную кровь. Помогло немного…
         Становилось дурно, голова болела, я был готов рухнуть без сил, но неумолимая сила вела Игоря к двери, за которой был чистый воздух… За которой стояла невыносимая тишина.
         Небо было серебристым, в тонких, размытых облаках, оно само светилось, маня к себе и завораживая.  Я снова включил плеер, прислонился к столбу  и стал любоваться белой ночью.  Тибетская музыка как – то взбодрила и придала сил, а по лицу катились слезы блаженства и радости… Состояние,которое я испытывал, любуясь переливами и разводами на небосклоне, невозможно передать словами… Особенно круто облака светились там, где был виден шпиль Петропавловской крепости.
         Как тихо!
         И как красиво! Даже ветра нет! Неподалеку от злосчастного бара цвел каштан. Его гроздья цветов показались мне фонарями, фонарями, которые светятся без света…
         Почему – то мне на этот момент показалось, что должен вот – вот пойти снег и выключил кассету. Помотал головой и очнулся. В голове все еще звучала изумительная мелодия… Небо пело невидимым светом и неслышимым голосом, совмещая одно с другим. Невидимое пламя танцует, и я шел, в мыслях шел по звездной дороге, шел по мосту из паутинок, в которую вплетены звезды, смеющиеся звезды… Пламя танцует; свет, невидимый для других свет льется с неба, кто – то невидимый тебе улыбается, звенят колокольчики из серебристого металла, обожествляя путь и омывая звуком нашу грешную землю. Землю, которая повидала многое. Свет, непонятный свет вновь полился с неба, превращая слезы в туман и хрусталь, крик чаек не прекращался, или же это ветер в облаках играет! Ветер, притворяясь непонятно чем.
         Кто – то из Всевышних дает мне в руки скрипку и смычок и просит сыграть волшебную мелодию. За моей спиной неожиданно – негаданно распахиваются исполинские крылья ангела, я закрываю глаза и начинаю играть, и сам удивляюсь тому, что наконец – то смог ее воспроизвести! Дело в том, что я слышал ее много раз, когда спал или грустил, но никак сыграть ее ни на чем не мог, потому что она в момент пробуждения автоматически стиралась с памяти.
         Я стоял и играл, и сияли звезды в Небесах, высоко – высоко, и светилось небо, а на облаках и в небесной выси танцевали какие – то существа… То ли нимфы, то ли эльфы, то ли маленькие дети, рано умершие… Уши будто ватой заложило…
         И летел мимо меня теплый ветер, и проносились эпохи перед глазами, и смеялись ангелы, летая над головой и шепча молитвы… А я играл и играл…


         Не знаю, сколько прошло времени, и не знаю я, как попал в другой мир, мир добра, любви и света… Может потому, что я отрекся от всего низменного, решив очищать мир от черни. Вот и сияют у меня за спиной огромные белые крылья, они выросли из спины и красиво смотрятся на черном костюме выпускника класса непонятно  какой школы.
         Черное на белом.
         Белое на черном.
         Звездная дорога, ведущая к любви…
         А может быть, это просто глюки?
         Мне очень не хотелось возвращаться домой, на Землю. Да была ли она мне когда – то домом?! Я потому играл и играл, не в силах остановиться.
         Кто – то тронул меня за плечо. Я оглянулся, перестав играть, и сказал мне ангел:
- Посмотри туда, в сторону. – и указал могучей рукой, куда.
         Я глянул вдаль и увидел, как из – за облачного домика выпрыгнула чудная девушка. Девушка в шикарном черном поблескивающем платье, в таких же туфельках на высоких каблуках, плачущая и заламывающая руки в мольбе, падая на колени перед тремя или четырьмя ангелами. Она кричала, убегала, плакала еще сильней, навзрыд, и мне стало очень жаль таинственную незнакомку, она была еще так молода… Интересно, а за что ее выгоняют с Небес? Непонятно. Здесь невозможно совершить грех, и может быть, эта девушка полюбила Тьму также, как я сам? Наверное.
Стройная, черноволосая, в туфельках на шпильке, девушка металась из стороны в сторону, бросая обидчивые взгляды на ангелов, которые хлопали огромными крыльями и гнали ее с яростью прочь от себя. Видать, чем – то рассердила их и Творца.
Я хотел подойти поближе и утешить несчастную, но не мог: впереди выросла невидимая стена, стена запрета и страха. Да так как можно такое молодое создание скинуть с Небес, она же разобъется! У девушки нет крыльев, она боится… Но одновременно не боится, потому что смеется небожителям в лицо: «Я люблю его, и потому прошу вернуть назад, в небесную обитель! И если вы не выполните мою просьбу, на Земле настанет конец Света!»
«Люди давно ослепли душой из – за денег. А ты влюбилась в самого Дьявола по имени Люцифер! Отрекись от него, и никуда не уйдешь, Бог тебя простит, он всех прощает и жалеет, но ты, … ( имя я не расслышал ), отреклась от всего светлого и чистого и в результате получила Ад в награду. Убирайся отсюда, грешница, и никогда не возвращайся!» И, глянув с гигантской высоты на планету, незнакомка запела чудным голосом, и моя скрипка вновь заиграла, но на сей раз так жалобно, протяжно, что слезы выступили на глазах. Звездная пыль вздымалась под ногами, все стало таким серым и скучным, я плакал, я не хотел, очень не хотел, чтобы девушка покидала Рай. Но скажите сами, зачем в Раю слезы и грустные мелодии? Не знаю. Вдруг что – то заныло в груди, заныло хорошо, а скрипка все поет…
Интересно, а как меня на самом деле зовут? Интересно стало. Ведь там, на Земле, нам дают совсем иные имена, совсем несозвучные с Музыкой Неба… Невыносимая мука – где – то в подсознании слышать, но своего имени помнить не дано. Имя – не просто сплетение звуков. Это запись твоей души на бумаге. Так зовут вас двоих… Я не помню своего имени. И не знаю, как меня звали еще до рождения.
И хором где – то далеко поют ангелы и архангелы, и меня охватило то же самое чувство, что и в Исаакиевском соборе.
И вот – гаснет музыка Небес, и только бездумно прекрасный голос одинокой скрипки остается в пространстве, и девушка вдруг поворачивает голову и глядит на меня таким взглядом, будто я и есть ее возлюбленный, а потом кто – то из Всевышних тихонько толкает ее вниз, в яму в облаках, и слышен смех прекрасной дамы, и растаяла невидимая стена, я кидаюсь вперед и вытягиваю руку, вытягиваю, наклонившись с края облака и едва не падая на Землю… И успеваю схватить незнакомку за волосы и сам проваливаюсь в бесконечность. До локтя рука покрыта сверкающей пылью звезд, как в крови. Может быть, это и есть кровь. Не знаю…
Мы летим, и наши руки сплетаются, и наши губы сливаются в поцелуе, и шепчет имя изгнанная, и оно – Люцифер, Утренняя Звезда…
Нет, это не мое имя…
Меня зовут иначе, но я не помню, как, и продолжаю целоваться, любуясь красотой спасенной девушки. тихо спросил:
- Так кто же ты, дорогая?
- Лилит…


         Я резко открыл глаза и очнулся. Стою у дерева и по – прежнему смотрю в небо, на серебристое небо, я там был, я нелюдь, потому не смог доиграть композицию… За что же ты, милая, Бога прогневала? Ну любила и любила, а раз Сатана ослушался своего родителя, то нечего делать: надобно смириться и забыть.
Она не смогла.
Она назвала меня его именем.
Почему? Не понимаю! Неужели я и есть тот самый Мессия, который сможет принести в мир Великую Справедливость?!
Ты не виновата, Лилит, что тебя изгнали. Я тоже изгнан, тринадцатый Апостол, оттого и стал нечеловеком.
Много  нас таких, тринадцатых…
Но не всегда тринадцать – несчастливое число. Оно преследует Исупова повсюду, я даже живу в доме под этим номером!
Я совсем не люблю тебя, Лилит, а если когда – нибудь и встречу девушку с таким же лицом, то сначала познакомлюсь, а потом узнаю получше… Только так. Так меня учил Виктор Александров.

Хм! Странно! Пропали две наши старосты: их ни в баре, ни на улице не видно. Просто так уйти они не могли. Несмотря на то, что обе в хлам пьяные.
Я присел за столик и зевнул. Никто так и не пригласил меня танцевать, никто со мной не разговаривал. Меня просто не замечали. Не знаю, сколько прошло времени, но я успел порядком устать. Потом все – таки попытался размяться и станцевал современный танец под джазовую музыку на сцене. А потом начал пить воду из крана: жарко.
Вновь воткнул наушники в уши и принялся смотреть в потолок, залитый голубоватым светом, где вращались прожекторы с разноцветными лампочками.
И тут меня окликнул чей – то голос. Я услышал его вовсе не ушами: он звучал где – то в голове в подсознании. Поморгав глазами, я вдруг неподалеку от себя увидел красавицу – незнакомку, она стояла у столика и пристально смотрела на меня, наблюдала. Волосы у нее были черные, скорее всего крашеные, сбрызнутые лаком, короткие – до плеч. На лице совершенно не было косметики. Глаза казались таинственной маской: большие и красивые, карие, не по годам умные со светом интеллекта. Губы плотно сжаты, но больше всего меня удивила одежда: черные кожаные штаны и безрукавка – водолазка, обтягивающие тело и подчеркивающие его красоту. Я невольно залюбовался девушкой, повернувшись вполоборота. Я никогда не видел раньше таких красавиц, в НЕЙ соединялось соединение несоединимого. Все таинственное одеяние из блестящей кожи поблескивало холодным светом в электрических лучах, как черная ртуть. Поверх водолазки оказалась и курточка без рукавов.
Девушка стояла передо мной и ласково улыбалась, но взгляд ее был холоден, как лед. А глаза были ВЗРОСЛЫЕ. Она улыбалась, ничего не говоря, но чудный голос, звучащий в голове, шел непонятно откуда. Я было оторопел, так как доселе эту особу в баре не видел, и вначале решил, что это ночная бабочка со стажем…
Но нет.
Ага! Так вот кто меня в баре за руку схватил!
Пару минут я с изумлением глядел на лицо незнакомки, внезапно узнавая черты, а затем наконец выдавил из себя, тараща глаза:
- Так… так ты же упала…
- О чем ты? – Господи, какой прекрасный голос!!! И до боли знакомый!
- Ты падала с огромной высоты на Землю, я тебя спас, я видел тебя раньше… Мы страстно целовались в небесах, ты была изгнана из Рая. – слова давались с трудом, а глаза по – прежнему распахнуты во всю ширь.
- Я итак изгнана. Мы ведь уже встречались с тобой раньше, ученик Виктора Александрова…
     Я обернулся, скрестив руки на груди и подозрительно глянул на собеседницу.
- А откуда ты меня знаешь, леди? Я в этом сумасшедшем мире тебя никогда не видел. Да, я частенько отправлялся на пустырь и встречался там с одинокой вампиршей. Мы любли проводить время вместе и кататься: я носил ее по пустоши на своей спине. Но никогда не видел ее лица: оно постоянно было скрыто капюшоном.
- Скрыто капюшоном, говоришь… - тихо, но хитро сказала незнакомка. – Это немудрено: до поры до времени эта особа не имела права показывать тебе своего лица. Она следила за тобой и днем, и ночью, оберегала от ночных прохожих, которые могут грабить, насиловать и убивать. Больше они ничего не умеют. Поверь. Ты помнишь странную тень, которая бесконечно следовала и следила за тобою, помнишь, как она куда – то пропадала, когда ты окликал ее? И ведь не зря окликал… - незнакомка в черном говорила почти шепотом, я смотрел на нее и слушал, и постепенно картина начала проясняться. – сегодняшние и ночные звонки тебе и твоим друзьям не надоели? Ты пытался выяснить, кто это, но не смог. Она ищет тебя, потому что хочет сделать тебя счастливым. Скоро ты задашь вопрос, как когда – то задала его я. Подойди ближе и не шарахайся. Я знаю, почему ты пришел сюда, почему тебя так ненавидят сверстники, почему ты постоянно бежишь от жизни и от людей, почему привязался к школьному учителю и почему постоянно рисуешь странные рисунки… Новый мир открывается перед тобой, отрекись от старого и примкни к клану оборотней и вампиров, и сразу настанет облегчение…
Я слушал и слушал, а она все шептала и шептала на ухо, шептала сладко и соблазнительно, и, несмотря на такой напор, я не испытывал к ней никакого влечения, да и она ко мне тоже. Было такое ощущение, что она раз и навсегда задавила в себе все чувства, вдребезги разочаровавшись в любви и дружбе. Милая, прелестная, одинокая красавица, на которую никто не глядит лишь потому, что в нашем мире женщина должна быть сексуальной и накрашенной, и раскрепощенной: чтобы и глазки, и тело были как у топ – модели.
Из – за этого многие люди, в том числе и нелюди, - годами, а порой и десятилетиями не могут найти себе пару, потому что современная любовь и не любовь вовсе, а плотское влечение, влюбленность и страсть – губительные чувства. Настоящая любовь обычно прячется от тех, кто ее путает с низменными страстями.
Красивая незнакомка, что ты во мне такое нашла, раз подошла и стала с ходу говорить? Кто ты такая?
Кто такая Лилит, твоя копия, которую я спас? Спас в своих бредовых видениях два часа назад…
Ты вошла сюда, никого не спросив, ты тенью проскользнула в угол, где я стоял, стоял отвергнутый всеми, морщась от омерзения. Ты, дорогая моя, шепчешь мне на ухо самую настоящую философию, но не пристаешь…
Но что это за диво? Твои глаза… Они совсем не похожи на человеческие, они сияют на бледном и правильном лице как огонь, радужка очень правильной формы, зрачок тоже, и…
Нет, это невозможно описать словами! Поистине невозможно! Потому что на свете существуют такие вещи, которые можно только почувствовать, но не видеть, потому что слов таких еще не придумано.
Но эта незнакомка поистине околдовала меня, просто околдовала! Мне стало казаться, что она на самом деле и есть та самая Лилит, которая с мольбой и любовью глядела на Игоря там, в Небесах, когда он играл на скрипке… Очень уж похож голос, невозможно перепутать!
Многие оккультисты пишут, что нельзя давить в себе любовь, если она приносит тебе разочарование. Что это якобы ведет к смерти. К прямой смерти. А я плевал на это, давя в себе все, что вырастет.
И чума на тех, кто говорит, что чем больше ты влюбляешься в подростковом периоде, тем лучше у тебя сложится личная жизнь… Чушь и бред! Да ведь это прямой путь к постоянным разочарованиям и изменам! Я пытался все годы раздавить, убить в себе любовь к вампирше с пустыря, но… тут словно что – то заклинило, я не мог больше этого сделать! Хотя головой понимал, что НИКОГДА не добьюсь взаимности, что это бред собачий о любви к незнакомке, что это на самом деле дурацкая ошибка, наплевательство на себя, что нам никогда не быть вместе… Так что я лучше умру, чем буду дальше терпеть разочарования на любовном фронте.
Пусть, пусть многие после прочтения этих строк говорят, что эти слова в мои уста Сатана вложил, но я буду стоять на своем, пока кто – нибудь не докажет обратное. Я напрочь разочаровался в любви, она мне теперь не нужна, но мучает, грызет и порой не дает уснуть ночами… Больно любить, когда знаешь, что это всего лишь Пустота, пустые мечты. Может быть, я иду к настоящей трагедии, но это мой выбор.
Тут пенять не на кого…
Ненавижу людей, которые постоянно вюбляются: они самые настоящие идиоты и дегенераты. Они сами себе жизнь ломают, а потом бегают по психологам со слезами. Я ненавижу влюбленных людей, мне ненавистна их страсть, они на самом деле слепы как котята, холодный разум не работает, потому что он разогрелся до предела, а остыть не может, как ядерный реактор на Чернобыльской АЭС. Ненавижу влюбленных, да и свадьбы тоже: противно. А может быть, потому что завидую, или потому, что лишен такого чувства на протяжении всей жизни?
Уж лучше пусть будут холодные разум и чувства, чем одни разочарования. Холод сам по себе приятен и красив, как узоры зимой на стекле… Многие почему – то пытаются убежать от него, но не могут: их завораживает удивительная красота льда и снега… Серебро зимнего льда. Холод дает пронзительные ум и храбрость, к нему тянутся перегревшиеся страстью люди и находят его красивым и приятным. Это радует.
Жаль, что многие этого не понимают…
Холод подобен вкусу мороженого в жару: приятно и интересно… И вкусно вдобавок. Холод сам по себе приятен и крут. Я выбрал этот путь, путь спасения от ошибок и промахов.

И теперь передо мной стоит блистательная девушка, или женщина, которая отвечает на все вопросы, которые мучили раньше! Мы стояли и разговаривали, сначала неуверенно, потом оживленно, а красавица, затянутая в кожу, улыбнулась, и тут я понял, на кого мне посчастливилось натолкнуться. Это оказалась вампирша, самая настоящая! Во мне тут же что – то ёкнуло, и я спросил, не она ли бродила по пустырям. А существо в ответ тихо сказало:
- Ответ в тебе, Игорь Исупов… Погляди на своих безалаберных одноклассников: им в жизни придется намного труднее, чем тебе! Они хотят все и сразу, не понимая, что без труда и терпения ничего в этом мире нельзя сделать. Все они пойдут путями трагедий и потерь, кто – то умрет, кто – то вздохнет, но все то зло, которое они тебе причиняли все эти годы, вернется им обратно по закону бумеранга. Они будут идти навстречу несчастью, привораживать и отвергать возлюбленных и нелюбимых, но счастья от этого не будет. Такой закон жизни. Они будут работать в конторах, в барах, веселиться на полную катушку, но этим самым наплевательством на умных и слабых лишаются всех радостей жизни, ведь почти все – наркоманы… У них черная энергетика, поэтому, Игорь, ты не можешь рядом находиться и скрежещешь зубами от бессилия что – либо сделать. Некоторые мучители живут последние часы.
- Почему? – я удивленно поднял брови.
- Потому что они пытались убить в тебе Свет, изнасиловав.
- Откуда ты все это знаешь?! Откуда?! Как ты вообще меня нашла?!
« Я способна читать мысли на расстоянии. Учитель это тоже умеет, и ты научишься… Просто, Игорь, ты только – только начинаешь расцветать. Скоро ты достигнешь такого энергетического уровня, что силой мысли станешь менять облик. Так что давай просто выйдем отсюда, красавчик, тут сильно дымят сигаретами… А мне нельзя долго дышать этой дрянью – кожа станет обвислой.»
- Ну… ну пошли на улицу, воздухом подышим. -  я неохотно согласился.
- Ты благороден и добр, общество Учителя это отметило.
- Ты его знаешь, правда?! – я не верил своим ушам: все знает! ОТКУДА?!
            Существо поежилось.
- Неважно, откуда я черпаю информацию, Игорь, главное то, что я нашла тебя.

«Я тебя найду, и ты родишься заново, познаешь радость настоящей любви.» – такие же слова были сказаны несколько лет назад на  пустыре. Я боялся незнакомку, хотя первая мысль была о том, что это проститутка, и она так меня кадрит. Но это сомнение исчезло. Да и облик собеседницы говорил о тои, что она стоит выше всех человеческих эмоций и поступков.


   
- Расскажи мне о себе, Игорь…
- Зачем? – поморщился я и взглянул на серебристое небо, и мне показалось, что там, далеко – далеко в вышине, стоят стеклянные колья, а на кольях – мои враги. А кто – то в дорогих одеждах ходит и макает хлеб в их кровь.
Я долго глядел на эти эпизоды в небе, пока вампирша не коснулась моего плеча.
- Ответы вокруг нас, ответов много, их миллионы и миллиарды... Мир вокруг нас состоит из сферы, которая поглощает в себя несколько измерений. Потому – то и существуем в мире мы, вампиры да оборотни, эльфы и гоблины, нимфы и богини. Твои одноклассники никогда этого не поймут и не увидят, не услышат, как в небесах раздается упоительная музыка.
- А что это за музыка? – я попытался расслабиться.
- Это? – вампирша указала рукой на небо, где светилась яркая точка – звезда. – Это звезды поют… Они поют так, как не поет ни одна певица, их пение исцеляет раны души и открывает глаза. Слушай и проникайся музыкой, и пытайся творить свое. Ты и раньше творил, творил в храме, пел своим лучшим друзьям, пел поистине неземным голосом, а с неба лилась Музыка Звезд… Не так ли? А продолжение песни родилось у тебя в душе, ты в ней воспроизводил Музыку, играя на гитаре и записывая в тетрадь аккорды, но иногда совершенно ничего не получалось. Так? – тонкая, белая и изящная рука легла мне на голову. – Не бойся меня, мальчик мой, я очень давно тебя искала… Может быть, ты искал меня… Так что я потратила много лет на то, чтобы найти тебя, но ты меня искал всю жизнь… Тебе примерно восемнадцать, я знаю это. Пой дальше, играй на гитаре и покинь этот мир НАВСЕГДА, как это сделала я… Мы все ушельцы, Игорь, ушельцы в другой мир, где суд справедлив  и благороден. Несмотря на то, что он по своей сути кровавый. Если захочешь, то сам это увидишь, но ты просто должен это посмотреть. Многие люди говорят, что я могу убивать взглядом. Это так, но в переносном смысле. Поверь. Взглядом я могу двигать предмет любой тяжести, я могу подарить любовь и научить любить… Ведь секс без любви в основном рождается от низшего инстинкта и недостатка знаний, а еще от безделья. Обо всем этом пишется во многих книгах. Ты понимаешь меня?
- Да… - тихо так, почти шепотом. Мы стояли и смотрели в серебристое ночное небо, которое стало понемногу светлеть. Несмотря на то, что сумрак все еще царил в пространстве. Тишина стоит такая, будто все вымерло.
Неподалеку от нас журчала Нева, и мне показалось в тот момент, что на дворе вовсе не конец двадцатого века, а век пятнадцатый – шестнадцатый. Нам обоим показалось, что на противоположном берегу стоят леса из кольев, колья сами располагаются ровными концентрическими кругами, стоят на холмах, на каждом холме Питера… А на них мучается и умирает все то зло, которое накопилось за века, горят неправильные знания и сатанинские книги… Разбивается об ничто Инквизиция, потому что было несправедливо убивать беззащитных женщин с Библией в руках, с Библией, которая неправильно написана!
Ну никак не может быть такого, чтобы первый грех совершался поеданием яблока с Древа Познания! Получается, что надо постоянно находиться в блаженном неведении и все подряд считать за грех!
Ужас!
Вот откуда пошли все грехи настоящие, все предрассудки, все ошибки и убийства! Странно, что люди всего этого не замечали раньше и слепо верили каким – то сказкам о непорочном зачатии!!! На самом деле Ад находится на Земле, а не в земле. А на Небе тогда что? На Небе чистота и благодать.
Когда ты умираешь, тебе совсем не нужны легкие, ты можешь дышать всем своим существом и парить в небесах, переноситься из одного измерения в другое, смотреть с Небес на грехи бренных тел людей и пытаться им помочь внутренним голосом. Но, как назло, ничего не выходит, и ты видишь только монстров с распухшей плотью, окровавленным ртом, полуразложившимся мясом, которое уже наполовину отделилось от костей, и с пустыми глазницами… некоторое подобие тех, что я видел, когда меня укусил Виктор Александров.
Это страшно, и надо сказать, что многие голливудские фильмы построены поистине на реальных событиях. Значит, и там нелюди работали, или просто люди, которые занимались оккультизмом.

 

…И вновь в небе звучит изумительная мелодия, изысканно – нежная,  серебристая и с криками чаек над морем. А может быть, это были мысли моей собеседницы? Непонятно.
Но доселе я не слышал такую нотку в музыке… Пело рождающееся утро, таяли жуткие видения в небе, все плохое исчезало, превращаясь в небытие. Вампирша что – то шептала мне на ухо, а потом приобняла за шею.  Мне совсем не хотелось отстраняться, несмотря на то, что мы были знакомы всего несколько часов.
А музыка с восточными мотивами продолжала звучать у нас в головах.
И мысли сплелись, порождая совершенно новейшую тему, так что не надо было слов, не надо было вздохов – все застыло вокруг, время остановилось, и в этот моммент наши губы соприкоснулись и слились в долгом, шокирующем и прекрасном поцелуе.
Поначалу я опешил, но потом быстро успокоился.  Мы обнимались  в тусклом свете пробуждающегося утра, лаская друг – друга, целуя друг – друга, а я все время шептал:
- Еще… Иди ко мне, милая… Дай мне еще тебя поцеловать… Иди ко мне, я тебя обниму! Любимая… - я не знаю и не понимаю, что на меня тогда нашло. Просто было такое ощущение, что две родственные души встретились. Так что я уже устал стоять и целоваться, и мы пошли к Неве, сели на холодные ступени гранита и продолжили целоваться. О да, это было нечто, приятно и красиво! Я, молоденький паренек в черном пиджачке выпускника и царственная вампирша в неформальном прикиде. И вот эта парочка целуется да обнимается… Романтика хоть куда! Я просто положил красавицу на холодный гранит и принялся ее ласкать, гладить щеки, плечи, потом посадил себе на колени и принялся что – то шептать. Глаза заволокла шипящая пелена, и наконец я смог спросить, спросить главное:
- Так кто же ты, красавица?
- Я Лилит… Это я следила за тобой ночами, это меня ты катал на своей спине в полнолуние, это я тогда сказала тебе: «Я тебя найду, Игорь, мы еще встретимся…»
- Так… так это ты?! Ты скрывала свое лицо столько лет,  так это ты оберегала меня от всяких напастей, мой темный ангел…  Но почему ты раньше молчала, и притом пряталась?!
- Не хотела смущать одинокого несчастного подростка.  Тебе же тогда, когда мы встретились, было всего четырнадцать. А ведь мне намного больше лет – двадцать с небольшим. Вдруг бы испугался и стесняться начал? Ты ведь меня искал всю жизнь, Игоречек, хороший мой… Теперь мы наконец – то начнем общаться и узнавать друг – друга, а потом посмотрим, что из этого получится.  Ничего не бойся. Видишь толпу?  Толпу людей,  которые любят друг – другу подражать? По сравнению с тобой они  ничто, это просто серые мыши в душе… Противно, да? Теперь это все кончено, и многие из них уже никогда никуда не поступят: они отжили свой срок и жить им остается недолго – потому что много зла совершили. Ты не представляешь, ЧТО сейчас в баре творится, мы туда и не пойдем больше. Сейчас полкласса находятся под контролем наших ребят. Их просто взяли в заложники.
- Как так вышло?
- Так. Это заведение издавна славится своими увеселительными мероприятиями. Ребята, состоявшие в подпольном обществе, издавна дружат с хозяевами бара, так что у них очень теплые отношения. Потому и вышло, что когда начался стриптиз, была подана команда на ликвидацию пятерых девиц и полкласса парней – наркоманов. Не всех, конечно, а самых злостных.  Потому я и увела тебя прочь. Кошмар закончился.  Теперь ты сам будешь выносить приговор своим врагам, но только не перестарайся.  С нашими законами ты уже ознакомлен. Если позабыл, то почитаем наш Кодекс и вспомним.  За стриптиз и унижение чести кого – либо из нас со стороны людей с дурными наклонностями ждет смерть. Или принудительная инициация. Выбирай, что хочешь сделать с теми, кто травил тебе жизнь.
- Хорошо, я выберу… Согласен на все, лишь бы взять виру за все. Я очень давно этого ждал. Дай – ка я тебя поцелую… - и снова принялся наслаждаться.  А затем увидел издали,как фигуры в черных балахонах выводят из баар пьяных подростков и пять почти голых девиц.  Их, пленников, было около двадцати.  Интересно, есть ли среди арестантов Учитель? Ведь он многих не любил: полкласса были законченными наркоманами.

          Над городом замерла тишина. Мы понаблюдали сначала за Инквизиторами ( так у нас называют главарей и судей ), и представил, какая драка сейчас шла в заведении, как перепугались выпускники и как пытаются спрятаться… Кстати, в этом баре были еще и наркодиллеры, угощающие подростков таблетками. Я сам это видел.  Пленники даже и отбиваться не пытались: шли, опустив головы, у всех на руках были наручники с цепями, в том числе и у старост.
          Старост несуществующего класса.
          Доигрались, припевочки – девочки!
          Нквизиторы намотали ра руки титановые цепи, тихи и красивы были фигуры Судей, красивые лица обращены к серебристому небу. Начальники вели себя тихо, что – то думая про себя, а на лице их – спокойствие. Наконец толпа пошла в нашу сторону, и один из Инквизиторов прошел совсем близко от нас. Я и Лилит за сфинксом спрятались. Тут стройный парень в балахоне откинул капюшон, и я узнал его.
          Казимир…


          Потом мы гуляли по Питеру и любовались разведенными мостами. На прощание Лилит мне дала свой телефон, написав его на бумажке, а затем исчезла также внезапно, как и появилась. Мимо нас то и дело проходили выпускники, иногда с головы до ног мокрые: или шампанским обливались, или искупались в фонтане.  Они были задорные и счастливые, как дети. Взрослые дети… глупые правда в некотором смысле: они на все глядят легкомысленно и хотят все и сразу. Они считают, что мир создан только для них. Они прошли мимо двух нелюдей словно тени. Ну и пусть…
          Я примчался домой, поспал часов пять, а затем направился в библиотеку, чтобы понять, с кем целовался почти всю ночь.
          Но этот первый поцелуй я не забуду никогда…



                2


… После стольких лет я достаю пожелтевшую тетрадь из стола, очень осторожно и аккуратно открываю и начинаю разбираться в записях.

«Двенадцатое октября 1988 года.
Тема урока: теория марксизма. Что это вообще такое и к чему привело такое учение.»

И вот как критиковал Виктор Александров многие цитаты из этого учения, которое коренным образом загубило старые распорядки:

Строка №1: « Необходимо учитывать, что пережитки прошлого держатся в сознании не только тогда, когда оно отстает от бытия, но и вследствие трудностей, противоречий и осложнений в самой жизни. Трудности и противоречия, неустроенность и несчастья в личной жизни могут поддерживать, а иногда и оживлять пережитки старой идеологии и морали.»
Ответ Виктора на этот эпитет:
«Пережитки прошлого нужно выбросить прочь, но не все. Если сознание отстает от бытия, то это поистине прекрасно! Прекрасно потому, что на самом деле Бытие черно и непривлекательно, вы это и сами чувствуете. А что такое вообще весь Советский Союз в сознании марксистов, творящих общество, где все запрещается? Это сборище потерявшихся в жизни людей, которых Ленин перетянул на Темную Сторону. Перетянул, сломав старый мир, мир красоты и благородства. Этот Ленин, гадина такая, стал самым настоящим идолом с ликом Сатаны для миллионов людей, которые стали словно слепые и глупые. Нравится ли вам, что эти самые миллионы людей гибли, раскулачиваясь, нищали, боялись всего и всех? Они гибли в Сибири, гибли под пулями бесконечных расстрелов, сидели в тюрьмах, а ведь это была высшая элита грамотного и благородного общества: ученые, писатели, поэты, физики, химики и прочие… Люди сами себе создали образ доброго дедушки Ленина с помощью историков – специалистов и неистово стали в него верить. Так появилось убеждение, что Ленин на самом деле всех детей любит. Странная и мрачная картина вырисовывается: мои и ваши родители поклонялись самому настоящему посланнику Дьявола, поклонялись самому настоящему Злу во плоти! Это самое Зло лежит в Мавзолее, вы видели на Невском проспекте стариков и порой молодых людей с плакатами вождей пролетариата? Видели. И что они кричат? Они клянут современный мир, пытаясь кому – то доказать, что раньше молодежь была сдержанная и воспитанная. Орут, матерятся, трясут плакатами, старые газеты распродают… Ужас! Да эта молодежь времен Ленина и Сталина всего боялась и молилась на вождей, им никогда никто не объяснял, что такое секс и духовное развитите. Потом эти детки нарожали потомков, а потом мы удивляемся, откуда берутся разводы среди наших родителей. Мы все познавали сами. Сами, потому что родители Октября нам не объяснили, как надо заводить семью и как предохраняться… Пришлось все самим изучать. Старикам это очень не нравится, потому что в их пору такого не было. Вот и орут, что пошел народ бессердечный. И вообще,для нас остается загадкой, КАК размножался советский народ! А у них один ответ: « Нас партия рожала!» М – да, хороший ответ сексуально незрелых личностей… Вот и результат: швали до фига расплодилось! И до сих пор многие старики поколения Ленина и Сталина клянут нас, особенно нас, сексуальных революционеров… ( я тогда удивленно поднял бровь: сексуальным красавцем бы стал наш Виктор, он бы был великолепным партнером, о котором мечтает каждая женщина!) Когда меня на собраниях матерят ваши родители – мне все равно! Но я не человек, и потому не могу слепо верить тому, что в книгах Ленина и Сталина написано. ( Это он сам мне вписал в конспект. ) Это два выживших из ума идиота. Люди просто думают, что Земля только для них и создана, вот и уверовали в Сатану… Неизвестно, до какой степени надо укуриться и упиться, чтобы создать Теорию Убийства?! Аргументируйте свой ответ. Через неделю я жду от вас эссе о последствиях марксизма и ленинизма… на сорок листов. И еще: никакие несчастья не могут оживить пережитки прошлого старой идеологии и морали: наоборот, это ведет к еще большей трагедии и деградации.»


Строка № 2: « Природа является пробным камнем для диалектики, и надо сказать, что современное естествознание доставило для такой пробы чрезвычайно богатый, с каждым  днем увеличивающийся материал, и этим доказано, что в природе все совершается в конечном счете диалектически, а не метафизически.»

Ответ: «Диалектика несовместима с природой. По этой теории получается как в песне: "«Я его слепила из того, что было, а потом что было -–то и полюбила.»

Строка № 3: «Карл Маркс показал, что тоько с победой пролетариата, с ликвидацией частнособственнических отноений будет устранен социальный гнет и предыстория человечества сменится его подлинной историей. Карл Маркс показал и обосновал закономерный процесс ликвидации движущей милы прежней истории, раскрыл роль диктатуры пролетариата как средства, механизма, способа ликвидации эксплуатации человека человеком. В. И. Ленин не только продолжил анализ диалектики буржуазного общества применительно к эпохе империализма, но и в условиях, когда социализм становился объективной  реальностью, развил понимание диалектики социалистического общества, его перерастания в коммунистическое общество.»

Ответ Виктора: «Ну и ну… Вот свезло так свезло… Хорошего качества бред: невозможно  ведь изменить прошлое, которое уже свершилось, особенно это касается всей истории человечества! Да этот Маркс самый настоящий человеконенавистник! На большое замахнулся, но исполнить не смог… Дурак. Псих или пьяница был этот Маркс, раз написал такие страшные строки. Наверное сутками и месяцами не спал, прежде чем настрочил весь этот трактат. Болезнь… Подлинная история человечества оказалась залита кровью по горло и стало еще хуже, чем раньше. Маркс восхвалил Дьявола в своем труде и заявил, что противоречия движут положительной историей человечества. Все это полная чепуха. Диктатура пролетариата никогда не может быть средством, способом ликвидации эксплуатации человека человеком! Никогда! Так что Ленин тоже чудиком оказался, недаром помер от сифилиса мозга:  своей поганой диктатурой сам себя и убил.
Последствия этого черного учения вы все знаете из истории – расстрелы за опоздания на  работу, из свободолюбивых личностей люди превратились в рабов – разложите по слогам слова РАБочий.»

Строка № 4: « В марксистском обществознании давно стала общепринятая точка зрения, согласно которой противоречия -  источник и движущая сила развития… Передовые идеи, высокие идеалы опережают жизнь, предвосхищают будущее. Но требуется время, соответствующие условия и идеологические средства, чтобы сознание масс достигло этого уровня.»

Ответ: « Что получается в результате? Деградация да озлобленные сообщества. Маркс своим учением призывает людей быть подобным зверям и рвать друг – друга как можно чаще. Высокие идеалы существуют лишь у нас в головах и не могут осуществиться, потому что они никогда не могут принять физическую форму, а если принимают, то человека ждет разочарование. Если не его, так других. Вот такие результаты показала история Советского Союза. Царство смертей, террора и зла – смерть невиновных людей в тюрьмах, психбольницах… Полное гонение на Всшую Философию. Человек стал не « человек человеку друг», а « человек человеку волк.» Потому что сердца людей легко развратить, часто это происходит из праздного любопытства: новое не распробуя хватает, и только потом начинают щупать. Это как радиация: невидимая, непонятная, но смертельная. Только марксистское движение для души смертельно, а не для тела. Хотя и тело страдает. Предвосхищать будущее марксизм никак не может. Кто – то из великих писателей сказал золотые слова: «НИКОГДА не давайте реализовать кому – нибудь марксизм на практике, не пускайте эту философию в мир, иначе общество культуры и добра рухнет окончательно. Не пускайте к власти поклонников марксизма, иначе наступит настоящий хаос… Террор…» Отсюда вытекает правило: «Всегда думай, что пишешь.» Высококультурный уровень народа справиться с новым черным учением не смог, соблазнившись ленинской диктатурой. Люди стали после сокрушительного провала бояться всего на свете, и до сих пор боятся. Короче, началось самое настоящее мракобесие.»


Строка № 5: « Всеобщий характер ценностей, утверждаемый материалистической  диалектикой, обусловлен также и тем, что они сами выступают как продукт ИСТОРИЧЕСКОГО )!) развития человечества, как выражение тех идеалов и целей, к достижению которых стремились наиболее прогрессивные срциальные силы. Коммунистическая идеология, она отстаивает такие общечеловеческие ценности, как труд, МИР ( !? ), СВОБОДА (?!), равенство, БРОТСТВО (?!), счастье всех людей (!). марксизму – ленинизму чуждо нигилистическое отношение к духовному опыту, накопленному человечеством, к ценностям, созданных предшествующим поколениями. «Коммунистом, - отмечал В. И. Ленин, - можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которое выработало человечество.»

Ответ: « Я вообще поражаюсь  безалаберностью этого учения, всемирным уничтожением прошлого! Идеалы и ценности оказались кровавые и жестокие до невозможности: только через террор, терроризм и смерть можно прогибаться вперед. Это поистине невозможно. Голод, смерть, нищета – вот что пропагандировал Ленин, которого все считают добрым дедушкой. Добрая смерть. Никогда коммунисты не ценили любовь, счастье для всех людей, мир на земле, мира нет и не было в их среде. Труд – может быть. Труд без сна и отдыха, труд без ошибок, труд до полного изнемождения… Свобода в таком случае невозможна вообще: народ в тюрьме, дети умирают, в голодное время родители убивают своих детей за три колоска! А матерей потом тоже… Коммунизм убивает мир и старое общество, в котором еще есть хоть капля здравого смысла. Слова Ленина лживы, так как не оправдались на практике. Марксизм – лженаука. Ленинизм тоже. И еще  мне кажется, что Вторая Мировая война прогремела из – за того, что кто – то из Высших решил искоренить эту науку, чтобы народу хуже не стало – через страдания, убив тех людей, которые верили в пролетариат. Мое мнение такое. Иных мыслей в голове нет. Вот.»

И – роспись и пятерка в тетради.

…Если ты сейчас просто попытаешься понять причину моего импульсивного и странного для многих поведения, то прочти то, что написано ниже.

Я похож на Анакина Скайуокера из знаменитой саги «Star Wars». Но похож на него только в первых трех сериях. Дартом Вейдером становятся те, кто ослеп от обмана и не ведает, что творит, не отличает любовь от ненависти и внезапно начинает презирать бывших товаищей. Ему не страшен даже огонь: горит, а орет, что прав.
Я и Анакин очень похожи: рано лишились матери ( хоть она и жива была ). А когда мать стала тянуться к сыну, было уже поздно. Я боялся потерять ее все детство, но все – таки потерял.
Будущий Дарт Вейдер находит любовь в лице своей подруги Падме, с которой познакомился еще в детстве. Причем это оказывается Она, Единственная, что выпадает не каждому! Любовь слепит молодого джедая, который мечтает принести в мир Великую Справедливость. Его обманули и оболгали, и сделал это сенатор Палпатин…
Постепенно я, как и Анакин, возненавидел всех врагов и мстил впоследствии тем, кто разделял меня и мать.  Мечтая при этом уничтожить все мировое зло. Потому что лично не люблю шаблоны.
Потом Игорю большинство родственников говорили следующее: «Игорь, наш Игорь, ОТКУДА в тебе столько Зла?! Откуда?! У нас в родне никогда не было человеконенавистников!» Нет, я вовсе не человеконенавистник, и я никого вовсе не учу, как многие считают и осуждают меня за это. Но в нашей родне феминисток и человеконенавистников было несколько, и еще каких!
Мать не терпела весь мужской род, поливая его самой лучшей грязью, она не уважала их даже за ласки и внимание. Я обижался на Е., и как – то раз сказал ей в лицо: « Ты всю любовь мужикам отдавала, но никак не сыну, который за все эти годы ужасно страдал от недостатка женского внимания. Нет у меня матери, ты любвеобильна к уродам, которые тебя бросают! Мало ли того, что у меня не было отца, так я почти все детство жил у бабушки! Где были твои любовь и глаза, неужели ты не видела, в кого я превращаюсь?!» «Не твое это дело! Это моя личная жизнь, ты вообще не имеешь права в нее лезть…» – бесстрастно, капризно и эгоистично отвечала Е.,  гордо поднимала головуи уходила прочь. А я тем временем сидел и ломал голову, что елать. Мама всегда мне вбивала в голову, что меня обязательно накажет жизнь (а за сто, собственно? ), так как она всегда всех судит по себе, что я повторю ее судьбу в точности, причем обязательно! Да какое она имеет право говорить такое, распланировав мое существование так, словно я какая – то вещь, стоящая на полочке?!  Хамство высшей степени!  На хамство я отвечал четко и резко, не щадя противника.мать я навсегда потерял вначале в моральном смысле. А затем и в физическом.  Но эти комплексы я преодолел, они не перешли во взрослую жизнь. Но тяжелый осадок на душе остался навечно.  Обида, непереносимая обида на мать, на родную мать, которая произвела меня на свет!
У меня не было другого выхода, кроме одного: уйти из мира людей навсегда, но не умирая.  Хотя все  человеческое изначально было мне чуждо.
Ситуация осложнялась еще и тем, что жизнь постоянн вытягивала Исупова в людское общество. Начинались поистине невыносимые мучения. Очень хотелось уйти в лес и жить там в свое удовольсткие. Потому что люблю природу во всех ее проявлениях.

Многие люди поистине непригодны для слышимости Высших Сил. Большинство из них склонно поклоняться низменным чувствам, поступкам и нистинктам. Такой жизни мне совсем не надо! В провинциальных городах считают, что только при помощи алкоголя можно развить в себе философские наклонности!
Можете себе представить более нелепый бред?

Даже наши вампиры от пьяниц и пьянчужек нос отворачивают:  противно.  После глотка красной крови в горле першит, а во рту появляется противный вкус. Тогда за дело берутся оборотни – им кровь совсем пть не надо.
И почему у людей нет такой иерархии, как у нас?!
В Средневековье нас сжигали на кострах, считая за чудовищ и порождения Дьявола. Может быть, не надо было людям развивать нелюбовь к существам? Живут – да и пусть живут.
Еще раз повторюсь, что люди страдают из – за своей глупости, которую поистине не замечают.  Никогда нельзя никого бояться, нельзя быть таким, как все, надо идти вперед, невзирая на насмешки и комплексы. И, естественно, избегать опасных личностей. Но, к сожалению, они попадаются на пути каждого новичка. Если их достаточно много, то надо просто уходить и не отвечать на  телефонные звонки: эти придурки могут и звонить, тебя ища.
Зрение у большинства Смертных одностороннее в том смысле, что они неспособны видеть невидимое.  Многие из людей прозревают только после смерти, но вот очистятся их души или нет – вопрос времени. Если я убиваю, то только на благо другим.  Так человек отгоняет от себя и уничтожает помойных черных мух, в кишечнике которых находятся миллиарды бактерий. Также мух уничтожают насекомые и птицы.  То же самое с самыми плохими представителями людской расы: в их башке также находятся миллиарды черных мыслей. Их никто не любит, их только боятся. И почему – то суд таких мерзавцев оправдывает и отпускает на свободу, садя в тюрьмы совершенно безвинных людей...
Безвинных, чистых душой очень мало, это либо отшельники, либо нелюди всех рас и народностей.
Во всех своих преступлениях и злодеяниях Дарт Вейдер находил некую, но странную справедливость. И не зря все черное носил – на самом деле этот цвет не так плох, как поначалу кажется.
Черный цвет закаляет душу и дает несгибаемую волю ( не всем, конечно. ).


Наша планета висит в абсолютной черноте, но в астральном мире все выглядит совсем наоборот: там Земля предстает в виде пргнившего яблока, прогнившего яблока с червями… С червями, которые ее губят. Черви растут и хорошеют на умирающем растении… Скоро они закуклятся, пройдет немного времени, и в разные стороны разлетятся миллионы бабочек, только неизвестно, какими они будут: вредными или полезными.
Может быть, это будут мохнатые бражники с пушистыми усами, может ими окажутся махаоны… Красота живет во всем на свете, но совершенная красота сходна с совершенным уродством. Может быть, в астральном мире людская красота, которую сейчас так воспевают, на самом деле уродлива, и то, что в мире людей считают страшным, красиво.
Вот так.
Тот, кто не такой, как все – на самом деле свободен. Свободен от всяких цивильных заморочек, и движешься вперед. А окружающие будут дивиться, как ты ухитряешься избегать безвыходных стуаций. Все получается потому, что ты не живешь в людском обыденном мире. Тебя там просто не существует.
Вроде он есть, и вроде его нет совсем.
Несуществующее пространство.
Пространство, созданное руками людей с помощью техники, мозг которой – компьютер. Инженеры и ученые творят этот на самом деле несуществующий мир с огромной тщательностью.
Вот о чем писал Учитель в своих стихах, вот что рисовал в своих необыкновенных рисунках. Стихи лежат тут, в конверте в столе.
И еще Виктор – Габриэл очень любит группу «Queen», да и сам он очень похож на одного из солистов. Он замечательно играет на электрогитаре, скрипке, на вечеринках в Новый Год пел «How must go on» без фонограммы – все той же группы… Сейчас это песня величайшая. Учитель стоял на сцене в неформальном прикиде, а зал просто визжал от восторга.
Войдя в раж, Виктор и сам стал создавать клипы, перепевая все ту же излюбленную песенку. В клипе эту песню якобы я пою, в храме, стоя на каком – то плоском камне перед картиной с ангелами. Потом были похожие творения, и все это в стенах Исаакиевского собора. Получилось очень красиво, романтично и готично. Короче, красотища неописуемая!
Но на этом мы не остановились, просто продолжали творить свое. Творить свои стиль и культуру, совмещая обаяние Средневековья и современность. Все, что создавала наша группировка, выходило за грани нормы, и в узких неформальных кругах ( в том числе и злополучном для всех школьном подвале ) пользовалось бешеным спросом.
Шли 1990 – 1992 годы.
Мы просто целились в определенную задачу и стремились ее выполнить, но так, чтобы она менялась до неузнаваемости. Но в школьном актовом зале Виктор пел совсем не так, как бы ему хотелось. В неформальных кругах он расцветал, а в человеческих – угасал и кис.
На моего второго отца и названного брата постоянно что – то давило в школе, наверное, это был негатив, идущий от учеников.


Не помню, писал или нет – кроме подвального помещества со всеми удобствами и собором, у Моста Химер у нас был свой репетиционный зал. Наши таланты там играли на пианино, особенно все мы обожали классику: «Лунную Сонату», иногда зарубежные мелодии, одеваясь в старинную одежду ХVIII – ХIX веков.

Творения получались завораживающими по звучанию и потому непонятными многим, мы пытались возрождать культуру и быт прошедших веков, несмотря ни на что, несмотря на запреты родителей наших учеников, родителей, которые называли нашу группировку самой настоящей сектой, где якобы царят жертвоприношения, говорили, что там надо раскаяться во всех своих грехах, выкинуть на фиг одежду неформалов и инквизиторские балахоны и вместо пропадания по ночам всерьез заняться учебой или лечением в клинике. Вы уж не думайте, что кто – то из нас проболтался в том, что он или она нечеловек, просто людей пугали наши неестественно белые лица, неестественно сияющие глаза. Ведь в нас умерло почти все человеческое, мы не зависели от окружающего мира и жили так, как желали сами, и сама атмосфера в клубах, где мы собирали новичков, была пропитана благожелательностью и любовью друг к другу.
У нас существует и поныне запрет на насилие по отношению друг к другу. Мы вовсю изучали средневековую культуру, финский язык, язык древних кельтов, и создали даже свой герб.

Но вернемся к нашим музыкантам.

Интерьер нашего музыкального помещения был отделан под средневековый замок, внутри царствовал полумрак, все такое чарующее и печальное, мы совсем не пользовались электричеством, а просто зажигали свечи, которых там было немыслимое количество. И тут же темные тона преобретали новые смысл и оттенки.  Все вокруг утыкано свечами, а на сцене – фигуры то в балахонах, то в камзолах, то в платьях стиля позапрошлого века. Даже люстра утыкана свечами, а зажигали их вампиры, которые могли самопроизвольно подниматься в воздух.
Там была и бальная зала, где мы танцевали. Там также не было электричества.  Разве что брелки для ключей, мигающие ненастоящим светом.

Сейчас я, пленительный парень, стою перед телевизором и с наслаждением наблюдаю на экране танец Дракулы и Мины Мюррей, там такой же зал, как и у нас. Уау, какая бешеная романтика! Но ЧТО можно говорить о кадрах в телевизоре последнего поколения и о настоящем действе?!
Ничего.
Меня еще очень пленит сцена из того же фильма Френсиса Копполы, где Влад Дракула III признается Мине в любви, она в ответ говорит о прекрасной принцессе, которая с горя бросилась со стены, и плачет.  Дракула незаметным для Смертных жестом ловит слезы возлюбленной, и они тут же превращаются в алмазы. Мина облачена в великолепное алое платье, а волосы собраны в причудливую прическу.  Дракула нежно обнимает девушку за талию и целует… Мина не в силах избавиться от вампирских чар и отвечает благородному князю – вампиру полной взаимностью. Страсть и любовь здесь не несут друг – другу вреда. Любовь взрослого мужчины к молоденькой девушке полна нежности НАСТОЯЩЕЙ, там нет влюбленности и обмана (обман бывает, если мужик ненормальный или маньяк, требующий от девушки только физическую близость), там – учеба и подготовка ко взрослой жизни. Мне лично нравятся такие отношения, хотя я в детстве считал таких особ ненормальными, которые вместо нормальных парней выбирают зрелых мужчин, и притом живут прекрасно! А в фильме «Дракула» все получается так, как у Бутусова.


Я не понимал этого до восемнадцати лет, пока сам не попал в такую ситуацию. И понял, что опытный партнер оберегает возлюбленного (ую) от многих ошибок в жизни. Он умеет ласкать, целовать, и приступает к физическому контакту только тогда, когда у девушки возникает потребность в этом.
О да, многие юные подростки из – за своего возрастного непонимания лишь фыркнут и скажут так, читая эти строки: «Да, ты сам ничего не знаешь об этом, читай таких книг побольше, читай…» Лично я на них не обижаюсь, мне просто жалко таких личностей – когда они повзрослеют, то наверняка поймут, что в жизни есть много того, что надо соблюдать в настоящих и нормальных отношениях, а не просто носиться за возлюбленным и требовать от него \ нее взаимности, любя сам не зная за что. Так вот, дорогие, на самом деле это никакая не любовь, а влечение, как бы жестко это ни звучало.


Красивая, очень красивая сцена на экране…
И тут же сумрачная готическая меланхолическая красота рисует нам несчастного жениха Мины – Джонатана Харкера, убегающего из замка Дракулы под проливным дождем, ползая в грязи. Прелесть просто, а не парень – такой лапушка!  Но, увы, его невеста полюбила другого! Но как страстно ее Джонатан в день свадьбы целует!
Я тоже так могу, и даже еще лучше целуюсь…
Что стало с моими школьными мучителями, которые в душах были самыми настоящими исчадиями Ада, дьяволятами во плоти, слышащие только себя, а не других?
Их не стало.
И было так…

                $$$



«Что такое мир?
Ничего.
Что такое брошенный дом?
Просто так…
Что такое школа?
Пыль и прах…
Пыль и прах того, что давно ушло
Навсегда.
Что такое года,
Канувшие в Лету,
С пылью смешавшиеся?
Ничто.
Что такое тот миг,
Когда ты с цветами входил
В первый класс?
Душа твоя пела,
А пела ли, правда?
Ты вырос давно,
Ты стонешь и плачешь,
Мокрые волосы от пота, воды.
Что мне те времена,
Когда кидались портфелями,
Первый раз пили, курили
В подъездах?
Все это прошло,
Не вернется назад.
Ты вспомни все лица своих
Одноклассниц,
Их волосы с бантиком,
Светлые, чистые…
Все комплексы их,
Все их капризы,
Обиды свои, в руке –
Пыли горсть.
Ведь все это – прошлое,
Часть нашей жизни…
Одиннадцать лет комсомола,
Любви… И чтения Ленина.
Под его знаменами мы клятву давали
Быть чистыми, светлыми,
Ни о чем не жалеть!
Но все это – в прошлом,
И нету вождей,
И нету линеек,
И школа пуста.
Значок пионера тонет в пыли…
Что это такое?
Что это за пыль?
Костюмчик со школы заброшен,
Закинут. Куда – непонятно.
Вся эта пыль – это прошлое наше,
Оно мне застилает глаза.
И ты понимаешь: советская школа
Является лишь частью жизни твоей.
Не повторится, ведь это пустячно!
Все в пыль превратилось,
Осыпались лица, лица подростков…
Летит между пальцами серая пыль.
Смешно это видеть,
Смешно понимать,
Что не навсегда
Заточен ты в школе.
И учишь уроки, ночами не спишь.
Ведь прошлого нет,
Оно осыпалось пылью,
Пылью старого мира,
Частицей тебя…
Ты встаешь, озираясь,
Вспоминаешь себя…
Что ты сделаешь, друг?
Да ничего.
Пустота.
Пространство ничье,
Чужое и серое,
И ты просто идешь,
Глядя в потолок…
Пустота оглушает –
Это Дом Пионеров,
Забытый людьми.»

                Силириец. «Предопределенность».
                23. о4. 2оо6.



… Где – то далеко играла флейта, или она вообще не играла – они уже толком не поняли. Или же галлюцинации начались от голода и жажды, или это сушняк после пьянки идет? Пять девушек почти без всего сидели на каменных плитах в большой холодной камере, заламывая руки и иногда шаря руками по полу. Они танцевали стриптиз в баре на выпускном вечере, где все были свободны и счастливы…
Кроме одного человека – Игоря Исупова, который за всеми наблюдал и думал, как со всем этим побыстрее покончить.
Осужденных малолетних шлюшек держали в подземелье с цепями на шее, руках и ногах. Как были в одних трусиках на выпускном, так и остались: наркоманок вампиры и оборотни утащили прямо в таком виде.
Банты на косах почернели от грязи, волосы засаленные и спутанные, лица у двоих старост заплаканные, а под глазами синие круги: жажда дает о себе знать. К тому же их два дня не кормили.
Вот она.
Вот она – расплата за жестокость по заслугам, за то, что они обижали слабейших и издевались над изгоями класса как хотели. Вот она, смерть… Смерть всего низменного, и, соответственно, дорогого в жизни.  Мама учила, что надо быть во всем желанной и красивой и угождать парням во всем, если не хочешь опозориться.
Пятеро шлюшек, бывшие уважаемые члены коммитета комсомола, были страшны как смертный грех.
Стриптизерши переживали вовсе не из – за того, что их не кормили несколько суток, а из – за того, что на длинных ногтях лак соскоблен! Одна из девушек каждый раз, когда мимо камеры проходил кто – нибудь из нелюдей и стучал палкой по титановым прутьям, орала истошным голосом:
- Отдайте мне мой лак! Где моя косметика?! Отдай! А ну вернись! Отвечайте, гады! Кстати, у меня мать дома переживает, у меня отец в «Крестах» сидит, а теперь ваша поганая подвальная секта и до нас добралась! За что?! Что ты на меня смотришь со слащавой улыбочкой? Ну давай, трахни нас, раз так хочешь! – и скалила зубы да шипела. А Казимир, красивый парень благородной крови, протянув руку к клетке, обернулся к остальным пленницам, потом встал вполоборота к ним и насмешливо сказал, тряхнув шикарными локонами:
- Ты правда ЭТОГО хочешь, Вера Колесникова? Да? Ну что сразу попятилась? Скажи, скажи, я хочу тебя послушать… - и стеганул плетью по прутьям. Смачный шлепок отозвался эхом от стен. – Хочешь, резану правду – матку? Мы даже таких, как ты, трахать боимся. У нас свои девушки есть, которые блюдут Кодекс Нравственности. Так что не проси и не беспокойся.  Но ты красиво стриптиз танцуешь, очень красиво… но это искусство по своей природе уродливо. Подумай, почему. Красива должна быть душа, а не тело. Тело состарится, а душа останется. У тебя она черная, как смоль… Стриптиз у нас не практикуется: все предпочитают вести жизнь чистую. Чистую, безо всякого дерьма. Отрекись от всего низменного, и будешь прощена, мы тут же тебя отпустим на свободу и ты никогда нас и меня в том числе больше не увидишь.
          Вера продолжала пятиться к сестре – близнецу.
- Боишься меня… Боишься… - хихикал Казимир, блеснув молодыми зубами. – и не смей больше тут командовать: твоего класса больше не существует. Нехорошие девочки попались… - Казимир прищелкнул языком. – Ну что зубки скалишь, девочка… - оборотень лихо крутанулся на каблуках и ласково улыбнулся. – Твою косметику мы конфисковали, больше она тебе не понадобится. Еще раз говорю: замоли свои грехи, но один из них ты никогда не замолишь… - он явно издевался, давая униженным и оскорбленным побывать в шкуре жертв, тех жертв, которых старосты морально мучили.
- Ты что… - задыхаясь от страха и злости, - возомнил себя царем?! Какое вы имеете право морить нас голодом уже два дня?! Я есть хочу, я пить хочу… - и упала на колени, на которых была содрана кожа.
- Потерпишь, не маленькая…
- Отпустите нас, пожалуйста… - шепотом почти. Куда только делся ее привычный командный тон?
          Казимир присел на корточки, улыбаясь. Он был одет в стиль одежды девятнадцатого века, во все черное, это были камзол, расшитый золотыми нитями, мулине и бисером, и брюки с вышивкой по всей ноге сбоку. На пальце сияло серебряное кольцо с волком. А взрослые глаза на молодом лице глядели на грешницу с сожалением.
-   Сейчас я уйду, и мы вряд ли увидимся… Но когда я вернусь, вас уже не будет… - тихо сказал он. – Просто время на Небе и на Земле летит неодинаково: там мгновение, тут – века… Все относительно… И мы вряд ли увидимся… Все относительно… - почти шепотом, вздохнув и глядя в коридор.
(И еще он пел…
Пел песню, которую сейчас пою я…



Голос Казимира звучал как эхо,  таинственно и непонятно.
- Все относительно… - заново проговорил он и спокойно поглядел вдаль, в конец коридора, где было махонькое окошко, откуда лился свет. А вдалеке кто – то заиграл на флейте. Красиво так, мистически.
- Отпустить, грешница? Отпустить? А может быть тебя не надо отпускать? Ты еще так молода, моя радость, а уже парней насилулешь только потому, что они выделяются из общества своей непохожестью на остальных! Зачем ты, и уродина, сидящая рядом с тобой, Игоря Исупова изнасиловали?! Ради забавы, да? Из – за того, что он ходил в балахоне, а не в школьной форме утром и вечером по коридорам школы? Мстишь Виктору Александрову за то, что он не такой, как все? Мстишь за то, что он тебе двоек якобы ни за что поставил? Если так, то ты тогда дура полная… Самовлюбленная взбаламошная дура. Думаете, что вы все привлекательны и желанны?  Нет! На самом деле вы неряхи и скрываете свои пороки вечной холодностью, своим лаком для ногтей… Как нехорошо… Как гнусно… Раскаешься если перед нами – я подумаю, что с тобой делать, девочка! Но вы своим поведением сами вынесли себе приговор.  Страшно даже представить, КТО из вас получится, даже представлять тошно, не то что наблюдать… - с этими словами Казимир отомкнул клеть и тихо вошел внутрь.
Девчонки вновь прижались к стене, Вера и Люба продолжали отползать от оборотня: он казался им прекрасным и магическим, мечтой любой женщины, но одновременно внутри него было что – то страшное, непонятное, холодное и отпугивающее. Лед, лед, горящий алым пламенем. Казимира по праву и правда называли Огненным Льдом – из – за характера. Если он что – то говорил врагам, то проявлял и жалость, и жестокость по отношению к ним. Он был как Лермонтов – соединение несоединимого. Но это же дико красиво!!! Ясный и тяжелый взор глаз и притягивал, и отпугивал. Одевался он также необычно, сочетая холодные и теплые оттенки вещей по цвету. Красное, серебристое и черное одеяния на нем всегда можно было увидеть. Джинсы у него были расшиты алыми нитками и бисером. Жестокость в Казимире присутствовала в разумных пределах… для нелюдя пределах.
- Да ваш Исупов болен на всю голову! Что естественно, того нечего стесняться, он этого до сих пор понять не может! Волчонок! Сексом он до сих пор не занимается… Это очень плохо, он многое потерял… Те мужчины, которые, не узнав женщину духовно, сразу спят с ней – очень умные и мудрые люди. Поймите это! Общаться с партнером нет смысла: общение на самом деле является пустой тратой времени. И потому надо отдаться парню, которого знаешь всего пару - тройку дней. Тебе самому станет хорошо и приятно.
Казимир сначала посмотрел на нее как на идиотку, затем оскалился и, наклонившись, хлестнул Веру  по лицу то ли ладонью, то ли плетью. На пол упало что – то алое. Кусок кожи. Зато на губах развратницы выступила кровь.
- Ты бредишь, девочка, ты глубоко заблуждаешься! Ты самое настоящее животное, раз вешаешься на шею первым встречным и спишь с ними только потому, что тебя назначили старостой! Ты все еще думаешь, что желанна и любима… Странно получается: жизнь таких мразей, как ты, милует, вы живете припеваючи и счастливо, а не наоборот! Хотя все на самом деле должно быть иначе, ведь мир на самом деле совсем не такой, как тебе кажется: это как ненастоящая плоть в зеркале. Так знай: мы опровергаем ваш тупой закон, закон, который сочинили дьяволопоклонники и садисты! Такие, как ты, непременно умирают,  умирают в жестоких мучениях… Земля – это царство Дьявола и черноты, а мы, в том числе и Исупов, лечим планету от даградации и разврата… - прошипел он, и хрустальная слюна капнула с его алых, как гранат, губ. – Навсегда забудь о сексе, думай о духовном развитии… Мразь… Свинья…
- Секс… - простонала Вера, глядя прямо в глаза оборотню, но потом не выдержала, упала на колени и зажмурилась. – омолаживает организм  и спасает от прыщей, а еще помогает душевно двигаться вперед. Без него нельзя прожить. – от страха задыхается, но говорит.
- Можно! – прорычал Казимир, заламывая еще больше голову старосте. – Еще как можно! Я три с половиной года ради душевной чистоты любовью не занимался, и живу, и развиваюсь, посмотри, каких высот я в жизни достиг! Я асексуал, и очень горжусь этим. Я многое знаю, почти все… А ты всего лишь простая дешевая проститутка, которая сама не знает, чего ей надо! Вас нельзя прощать, потому что вы в противном случае понаделаете столько грехов, что невольно за голову схватишься!  Нет, я не безнравственнен, я нравственнен, чист, как слеза! Омытый кровью таких же, как ты, кровью людей, которые портят этот мир…
В углу поскуливала еще одна жертва – Катя: по ее колену текла струйка черной крови, пахнущая довольно соблазнительно. Сама девушка тряслась от холода и голода, она почти не могла ходить, а только ползала… Казимир подошел к ней, и жертва пронзительно завизжала. Оборотень резко отошел к стене и изо всех сил хлестанул плетью по титановым прутьям. Вера вновь отпрянула.
- Это вовсе не оправдание, которое ты только что сказала. Я бы сам тебя никогда не захотел, потому что ты самая настоящая неряха и подстилка после стакана красного вина! Ты сама легла на Игоря против его воли… А потом сделала аборт, и после него никогда больше не сможешь иметь детей: тебе матку прокололи, зато не будешь плодить себе подобных тварей. Мы все не рождаемся ангелами, изначально в нас просыпается желание жить, и мы все потому стараемся подражать друг – другу, чтобы ничем от других не отличаться. Вот это – главнейшее заблуждение всего человечества, из – за этого оно катится в пропасть. Мне и не жаль, и жаль тебя одновременно. Тебя мы покормим. Ты нашего паренька, самого уважаемого, унизила не за что, и такое преступление карается смертью. Хочешь жить? – Казимир буравил взглядом лицо девицы.
- Да! Очень!
- Тебе измениться не дано, ты с детства видела, что тебя постоянно восхваляют и славят. Так нельзя. Пролечись в этом подвале, может быть лучше станет и совесть проснется. Мы еще решим, что с вами делать. Спросим у Игоря и Виктора, каким способом вас наказать. – Оборотнеь стал ходить взад – вперед, позвякивая ключами. Он всегда боролся с нравственным и физическим злом. Он разговаривал со всей пятерней точно также, как они разговаривали с его другом на протяжении многих лет. Все пятеро заложниц были ужасно напуганы, и метались туда – сюда, насколько позволяла цепь, трясясь от холода. Кроме трусиков, на них не было ничего.  Казимир ухмыльнулся в очередной раз и вышел, бросив напоследок:
- Ты умрешь… Все равно умрешь… Как последняя тварь, которых сейчас полно, и каждая проститутка становится последней. Вот мои слова.
Больше он не сказал ничего.


Вместо него пришел я, разодетый в шелк и бархат. Глянул на своих врагов и рассмеялся. Потом зашел внутрь, отомкнув замок, и швыранул к ногам двух старост куль с одеждой.
-   Тьфу… Смотреть на вас противно! Видите, какой я злой, когда меня обижают незаслуженно? Я тебя хочу, но зубы стисну: еще подхвачу что – нибудь. Противно даже с тобой здороваться, девочка… Молись, а иначе эта камера станет твоей могилой. Теперь и на моей улице начинается праздник… Ты попала в яму, Вера, которую мне вырыла. Ну и сиди на цепи.
- Секта… Ты самый настоящий сектант! И что ты теперь будешь с нами делать? Выпьешь кровь или разорвешь на куски на алтаре?! Вот почему ты всегда был таким странным, таким ненормальным и больным на всю голову, именно потому к тебе и потянулся Виктор Александров, которого терпеть не может вся школа! Это он создал в нашем подвале тайное сообщество, не дающее нам всем познать радость жизни! Я убегу отсюда и все расскажу матери, я чувствую, что она уже меня ищет! Она тебя и всех вас при помощи милиции засадит в тюрьму лет на пятнадцать, и твоего любимого Александрова тоже! Какое вам дело, курю я или нет, принимаю наркотики или нет?! Не ваша это забота! Вы все многое потеряли, вы лишились всех радостей жизни, закутавшись в балахоны! Вы наверное тайно друг с другом совокупляетесь в своем подвале…
Я зашел, резко и порывисто, и ударил старосту с размаху кулаком в лицо:
- Еще одно слово, и я буду за все про все тебя и твоих подружек судить, судить по праву и чести, так, как следует, и буду прав! Ты мне все расскажешь о своих проступках, заплатишь за каждое оскорбление назаслуженное, за каждую лишнюю двойку, за мучения, за побои и изнасилование… Вы думаете, что будете вечно упиваться властью, да? – и плюнул на пол.
- Игорь, - теперь девчонка немного поостыла, сплевывая кровь, - ты даже целоваться не умеешь! Александров, поверь, сам сатанист, психопат чокнутый и голубой вдобавок… Он создал тайное общество сатанистов со всеми вытекающими последствиями! Он…
          Я вновь страшно расхохотался, запрокинув голову назад, расправляя складки плаща с вышивкой дерева и звезд вокруг его кроны.
- Дура ты… Дура! Мы никакие не сатанисты, а борцы за добро. Мы вычищаем по ночам город от всякой швали, так что не выпендривайся! Подумай над всем, что сделала ранее, оцени свою жизнь по – человечески, и раскайся, повторяем еще раз… - я улыбнулся, показав красивые крики. Пятерочка взвизгнула от страха. – Да не бойтесь, пока живите… Я давно открестился от человеческого мира. И теперь счастлив. А вы? Лью я воду с парапета, смотрю на небо – солнце там… - Повернулся, запер щлюх на замок и ушел.



          Потом, спустя еще два дня, мы все – таки покормили своих пленников и впервые вывели их из камеры. Те малость одичали, и потому поначалу боялись даже кого – либо из нас за руку брать. Но все равно пытались себя убеждать, что такие личности, как супов, не заслуживают настоящей любви и дружбы, потому что типа я слишком зол и жесток. 
          Затем пленники обоих полов стали еще злее и наглее:  начали биться о стенки клетки, проктиная все и вся – похоже, у них крыша поехала от психоза.  Мы пытались  привести в порядок страшных душой, как смертный грех, нерях, и получилось! Мы поначалу одели их в хорошую одежду, рассказывали, как на самом деле мир прекрасен. Выдали и зубную щетку, и прочие принадлежности для ухода за собой. Чтобы вслед нам не неслись проклятия.
          На ночь мы наркоманов приковывали к стене, как и в прошлые разы, чтобы сбежать не смогли. И снова пленники сидели на цепях.

          Случилось, что через две недели Александров захотел, чтобы безбашенные подростки – наркоманы приносили нашему коллективу хоть какую – нибудь пользу, и сделал Веру Колесникову рабыней.  Она стала подавать ему ужин, а Учитель засиживался за столом аж до трех часов утра, попивая томатный сок из бокала. Иногда он и его лучшие друзья, в том числе и я, поглощали сырое мясо в больших количествах. Веру это крайне шокировало, она иногда даже боялась заходить в столовую, но присмирела, и даже пыталась с кем – нибудь заигрывать. Но теперь все ее попытки привлечь внимание противоположного пола заканчивалось полным крахом.  Верка мыла полы, лестницы, причем если наши находили хоть малейшую оплошность,  заставляли все заново перемывать. Габриэлу Вера служила из страха, боясь его гнева. Боялась его обидеть или рассердить.  Иногда рядом сидел с Витей я, и мы тихо разговаривали на мертвом языке. Вера вытирала стол или мыла пол, или окна, или еще что – нибудь выполняла.
          Но мне всего этого было мало: я желал расправиться с выродками – наркоманами, травившими мою жизнь, как можно быстрее. Я днем и ночью молил Виктора выбрать соответствующую кару, а тот отвечал только одно, ухмыляясь:
- Это они сейчас такие, а представь, ЧТО из них получится в будущем?! Это будут самые настоящие чудовища, которые будут обкрадывать своих мужей и жен и требовать невыполнимое! Недельку еще подержим, потом начнем.
          А я ходил и думал, что будет дальше, мечтая о Лилит. Мы правильно сделали, посадив за решетку самых плохих представителей человечества, их уже нельзя было перевоспитать, они с ума сойдут, если отрекутся от всего низменного. У них совсем не шел духовный рост, нас они боялсь как огня, умные книги классиков читать наотрез отказывались, считая это чтиво ужасно скучным и муторным.  Виктора это раздражало, и он не выдержал. Он решил показать своей рабыне культурную жизнь.
          С этого и началось наше наказание, справедливое и жестокое.

-   Поди ко мне сюда, Вера. – Виктор, сидя в кресле, поманил наркоманку к себе. Та удивленно приподнялась, отложила в сторону половую тряпку и откинула с мокрого лба волосы.  Потом медленно разогнулась и подошла, поклонилась. Виктор улыбался, держа в руке бокал из хрусталя. Похоже, поведение девушки его забавляло.
          Темные волосы оборотня были тщательно вымыты и блестели, распущенные по плечам. В комнате царил полумрак, на столе в подсвечнике горело три свечи.
-   Иди сюда, не съем я тебя. Ну посидела в подвале, померзла, а теперь что, порадоваться хочешь?
          Вера с испугом посмотрела на Учителя.
- Что? Что Вы хотите мне сказать? – слабым голосом спросила она. – Вы меня будете бть плетью, как вчера, за то, что я сматерилась на одного из ваших пареньков?  Вы на самом деле несправедливо с нами поступаете, что я тебе такого сделала? Я курю, пью то, что мне нравится и танцую стриптиз, потому что мне это нравится. Меня родня на танцы устроила, потому что с детства я была абсолютным лидером во всем.  Ну не думала я, что стану служанкой и уборщицей, получая побои за мат!
- Ты нехорошо себя вела, Вера, ты была очень, очень плохой девочкой… Вот это я простить никак не могу. Знаешь, сколько до тебя мне таких девиц служило, а?  Сотни, тысячи! И никто отсюда не вышел, потому что были злы в душе. Зло нельзя выжечь каленым железом или убить каким – нибудь оружием. Зло выдавливается по капле, медленно и долго. Ты привыкла к черной жизни, жизни среди славы и денег, и здесь ты жить не сможешь, все куда – то рвешься, непонятно зачем…
- Это не ваше дело, мне милее мир с цивилизацией, с телевизором, а не со свечой в руке! Мир со сладким сном, а не с пробуждением в пять утра!
- Ясно… Ты никогда у нас не приживешься, не научишься читать мысли и чувства, как мы, не научишься любить без рассчета, как мы, не сумеешь отличить добро от зла и все в этом духе, потому, что ты жестока, как зверь, настолько жестока, что готова любого незаслуженно замучить только за то, что этот человек выделяется в обществе! Это также твой грех, твоя расплата… Работай давай и не скули! Мир черен и грязен, лучше уж сидеть и петь песни на древних языках, чем смотреть порнушку на кассетах и прочую гадость! Потому я просто хочу тебе помочь.
- Помочь? Как помочь? Вы замучили полкласса, вчера один из парней умер! – у Веры началась истерика.
- Да, он правда умер. И другие будут умирать. А отчего он умер, как ты думаешь? Оттого, что ему не дали дозу героина. Он просто перегрыз себе вены, как некогда Вася. В этом его счастье: вы все живете в мире наркотических грез, а так нельзя. Нельзя также всех под себя равнять, девочка, нельзя…
- Но тогда КАК жить?! – Вера по – прежнему стояла на коленях перед сидящим в кресле Учителем с половой тряпкой в руке. А тот сидел с бокалом «Боржоми».
- Как мы. – холодно ответил Виктор Александров и добавил:
- Завтра приходи в наш бар возле Исаакиевского собора. Там ты насладишься всеми прелестями жизни вместе со мной. Я буду ласкать тебя, я буду любить тебя, ведь ты когда – то испытывала ко мне страсть… - и погладил по голове. Потом встал и вышел в коридор, подождал, пока Вера полы домоет. А из коридора неслась изумительная готическая мелодия с песней кого – то из вампирш, которые носили черные платья романтического стиля ХIX века.
             И пела одна, такая молоденькая и скромная…


- Это мелодия смерти последнего лета.
Глупо мечтать о любви в предзакатном огне.
Ты через год и не вспомнишь уже обо мне.
Я буду лаской в объятьях другого согрета.
Это мелодия смерти последнего лета.

Разве не хватит друг – друга обманывать нам?
Мы ведь по – разному даже увидим закат,
Вылитый небом из солнечных врат.
И пусть усмешка струится по алым устам –
Милый, не хватит ли друг – друга обманывать нам?

Ты ведь когда – то казался моим двойником.
Наши сердца в уинсон отсчитали столетья,
Слово «разлука» стегало сознанье как плетью,
Мир был – для нас, и нам хорошо было в нем.
Ведь ты когда – то казался моим двойником.

Эту мелодию смерти последнего лета
Ветер напел в витражах полумертвых церквей.
Мы так хотели с тобою не думать о ней,
Слушая музыку звезд, и не зная, что это –
Та же мелодия смерти последнего лета…

Это пела вампирша, стоявшая неподалеку от Виктора. Красивая, умная, романтичская, с печатью интеллекта на челе. Он глядел на нее и не мог оторвать глаз. Девушка была в черном бархатном платье с золотой вышивкой на груди, черноволосая, с затейливой прической в виде шишечки на затылке. Медленно – медленно Александров подошел к ней, нежно обнял и прижал к себе. А затем они принялись целоваться. Вера с завистью поглядела на парочку и потому опустила голову: обидно стало, что не ее выбрали.
Но ее судьба была уже предрешена.


В тот последний вечер Колесникова Вера распустила волосы, предварительно завив их, и облачилась в платье пастушки. Она надеялась на ласковые слова: на комплименты из уст Виктора. Но их не будет. Наверняка. Потому что рядом с ним сидел я, Игорь Исупов, любимец всего нашего общества, разодетый в шелк и бархат, и улыбающийся к тому же. Мы – я и Витя – сидели в углу и пили свежую свиную подсоленную кровь.
Виктор поставил на середину стола сосуд с вином, потом взял третий бокал у официанта – оборотня и резко хлопнул в ладоши: приглашал наркоманку сесть посередине. Та поморщилась, но повиновалась. Хотя она вначале пять минут стояла как столб, изумляясь полутьме помещения и моему присутствию. А затем, расплывшись в улыбке, села, сразу же достала из большого кармана косметичку и принялась подводить глаза.
Виктор начал ухмыляться, а я тем временем шепнул ему на ухо:
- Что ты задумал?
- Увидишь. Тебе это должно понравиться. Ведь ты ТАК желаешь отомстить… - Александров произнес эти слова так тихо, что Вера их и не услышала. Она тем временем подвела глаза черным карандашом и подпудрила лицо коричневой пудрой, став похожей на метиску.
А потом достала флакон с лаком для ногтей и принялась продолжать свою нехитрую процедуру. Тут внезапно я принялся дико ржать, запрокинув голову назад.
- Ты чего это? – удивился Учитель, изумленно поглядев на меня.
- Я… - я прямо – таки задыхался от смеха, - не знаю… Смешно стало, вот и все.
- Мне кажется, я знаю, отчего тебе так весело. Но пока промолчу.
Эти слова поставили Веру Колесникову в тупик. Своими тонкими  пальцами она взяла хрустальный бокал для вина и уставилась на стоящий на столе кувшин с алым напитком.
- Позволь мне выпить, господин…
- Пей! – Виктор ухмыльнулся и взмахнул рукой в одобряющем жесте. А сам отвернулся, наблюдая за моей реакцией. Я тем временем давился от смеха. Но не знал, что именно Учитель собирается сделать.


Наконец после одобрительного, хорошего, но несколько пошловатого разговора Вера проглотила пять бокалов красного, и прозрачного, как рубин, вина. С каждым глотком она становилась все болтливее и болтливее, даже раскрепощенней, чем раньше. Поначалу она стала лезть ко мне, а затем и к Виктору.
- Ну и что ты любишь, деточка? – мурлыкал Александров, гладя девушку по голове. Он становился более милым и ласковым, и даже принялся целовать руку моему врагу. Вначале я опешил, но Витя, вновь глянув на меня из – за плеча старосты, все пояснил без слов.  Его взгляд был холодным, словно сталь, и, похоже, Виктор непременно убъет свою жертву, напоив ее до беспамятства. Он непременно не отпустит ее из бара живой, не высосав всю кровь. Тем аременем Верка опьянела и начала потихоньку терять над собой контроль, обнимая Учителя за шею. Этого он и ждал.
- Слушай, Виктор Михайлович, а я тебе сейчас нравлюсь?
- А ты как думаешь? – промурлыкал Учитель, играя ее волосами.
- Да, ты меня хочешь, по глазам вижу…
- Хочу? – удивился он, целуя пальцы в перстнях.
- Да. Ты ведь обещал меня любить, я твоя, люби меня и все. Красавец… Обещал! Обещал! – она принялась хохотать как дура, расстегнув его камзол и принявшись воевать с пуговицами шелковой рубашки с кружевами. Поначалу Виктор жестко остановил ее, схватив за руку, давая понять, что не хочет неприятностей со стороны друзей, но потом ослабил хватку и позволил себя ласкать.

- Ты хорошо это делаешь… - ухмыльнулся он, чувствуя, что с потаенным желанием убивать и хотеть бороться все сложнее и сложнее, что по телу одновременно разливается истома нежности и блаженства: Вера пощипывала парня по груди и спине, расстегнув ему пару пуговиц на рубашке и просунув руку. – Ты где такому научилась, а? Удиви меня, девочка…
- Лучше меня ты женщины не найдешь… После одной ночи со мной ты свалишься и не встанешь. – она точно была пьяная, что было нам только на руку. Она просто кадрила Учителя, но он не поддавался. Меня же передернуло от омерзения.
- Слушай, а ты, кстати, удостоилась великой чести – ужинать с одним из начальников нашего общества. Так что этим вечером я буду твой, и ничей больше, милая.
          Вера изобразила на лице глупую гримасу: кажется, она совсем не понимала, что делала.  Виктор продолжал целовать ее руки, затем я присоединился, покусывая запястья девушки. Мне это доставляло удовольствие, я чувствовал, как разгоняется по венам ее кровь, и хотелось просто сделать маленький укус и сосать… Сосать кровь, чувствуя неземное блаженство. Блаженство, которое у нас, нелюдей, равняется с сексуальными прелестями. Тем временем Виктор как – то за столом ухитрился обвить одной рукой талию жертвы и принялся ее целовать в шею, постанывая он возбуждения; лаская языком нежную кожу, нащупывая самые мягкие места, чтобы потом впиться в них. Вера издала сладостный страстный стон, прикрыла глаза – ей все это очень понравилось.
- Да… да ты не просто изящный, красивый и умелый любовник, ты еще самый настоящий демон! Твое сердце не бьется…
- Бьется… Просто его надо снова разжечь. – Виктор развязал на платье девушки узелок и просунул руку под одежду, где находилась маленькая грудь, потом сжал кожу спины. Ни фига себе петтинг! Чего это он?! Он был удивительно осторожен и практичен, он обучал меня таким образом, он ждал момента, чтобы жертва расслабилась, когда она вообще перестанет что – либо соображать и начнет полузасыпать: страсть долго не возбуждает. Проверено. Тем временем я подмигнул врагу, и та простонала:
- Я хочу… Я вас обоих хочу! Здесь и сразу!
- Много же ты захотела… - Виктор поцеловал старосту в губы. – Игоря ты получила несколько лет назад. Ему хватит на долгое время.
          Я изумленно поглядел на Учителя, тот улыбнулся: не со зла говорил.
- Твои поцелуи сводят меня с ума… Еще… - шептала она, вновь хватая бокал с вином и выпивая его. Она стала похожа на пьяную цыганку. – Ты тоже пей.
- Я непьющий. – хмыкнул Виктор.
- И я непьющий. – добавил я, все круглыми глазами смотря на парочку. Хотя на самом деле мне нравилось наблюдать за мнимыми ухаживаниями Виктора: он ей в лицо врет, а она не понимает!
          И тут я заметил жест, по – моему, самый решающий: Учитель посадил жертву себе на колени и принялся массировать ей шею. А потом снова поцеловал девушку.

Когда он повернулся ко мне, я увидел его губы. Губы, которые были красными от капель крови. Ни на что не обращая внимания, Виктор принялся как – то интимно и нежно сосать из раны, постанывая. Это был сигнал.
- Ты причинил мне боль…
- Страсть – это и есть боль. Пробыв этим вечером со мной в моих объятиях, ты никогда больше не захочешь настоящего, человеческого мужчину.
- Да, никто и никогда не целовал меня ТАК… Поцелуй еще… Еще… Ах, как я хочу тебя, Виктор Александров! – стонала Вера, слабея и бледнея от потери крови. Она была облачена в платье пастушки. Она лежала на руках Виктора и не сопротивлялась.
- С удовольствием! – оживился Учитель. – Только выпей еще вина. Будет лучше, если ты выпьешь его без остатка. – Виктор долил последние капли вина в бокал, а затем влил алую жидкость Вере в рот.
- Все, хватит пить… - Вера уткнулась лицом в рубашку Учителя, потеряв равновесие. А затем ее голова упала ко мне на колени.
          Я не знаю, что сделал Витя с Верой, но он совершенно околдовал ее своими красотой и обманом. Я глядел и дивился, думая, смогу ли я в будущем ТАК очаровывать женщин. Думал, что не сравнюсь с Учителем и что у меня ничего не получится. Начал комплексовать короче.
          А зря!
          Виктор вновь крепко и страстно поцеловал моего врага и тихо – тихо прошептал, поглядев в мою сторону:
- Игорь тоже хочет насладиться вкусом твоих губок…
          Я, малость пьяный от крови, медленно – медленно повернул к нему голову, поглядел на него как на психа, а в глазах читался немой вопрос: «Что?!»
          Тупо поглядев на Виктора, я аккуратно посадил к себе на колени девушку, которая травила мне жизнь много лет, затем намотал ее черные волосы на руку, заломил ей голову назад и очень медленно приник к ее губам. Они были пунцовыми и пухлыми от поцелуев Учителя, я ласкал их губами и языком через силу, а потом вдруг почувствовал, как жертва дернулась: Учитель впился ей зубами в кисть руки, порвав артерию, и кровь с алкоголем полилась ему в рот. А когда наконец язык Веры проник ко мне в рот, я не выдержал, прокусил его насквозь и принялся сосать кровь. Она была вкусная и горячая, и слегка подсушивала горло. В тот момент жертва дернулась в последний раз и обвисла у меня на руках, с угла губ потекла черная струйка: все, досуха осушили, сердце отсчитывает последние удары… Мне зверски захотелось вдобавок и грудь прокусить прямо через одежду, но мысли Виктора не позволили мне так издеваться. Я сосал и сосал кровь, судорожно глотая ее, потом резко оторвался от посиневших губ, запрокинув голову назад и распрямившись. Весь рот был красен, и в тот момент я ощутил себя самым настоящим вампиром…
-  Ах… - вырвалось у меня. Тут Виктор строго глянул на меня, отпуская кисть руки жертвы: он осушил проститутку почти до дна, и она была мертва, только еще чуть теплая. И тихая, как ягненок. Вера не дышала, струйка крови текла с уголка ее губ: кто – то из нас прокусил ей язык. Лицо побелело, затем посерело.
Она умерла. Умерла в любовных муках. Мечтала получить Виктора – она его получила, и расплатилась за это сполна. Наивная.
- Ну  ты даешь… Я и не знал, что ты так можешь… - я еще не совсем оправился от шока и был потрясен и поражен. Мы тихо опустили обескровленный труп, положив в конце голову жертвы на стол – пусть думают, что перепила или отравилась.
- Ты хотел отомстить? Я тебе помог: в одиночку бы ты не справился никак. Нет, все, нет ее больше, ее душа ушла на Небеса или сгорела в астральном огне. Такая тварь, как наша гостья, совсем не умеет любить. Она может только никому не отказывать. Вот. Она только может собой ласкать тело, но не душу. Ты и сам это понял, так как видел ее мысли и чувствовал ее судороги перед концом.
- Ты меня перепугал до смерти, когда попросил ее поцеловать взасос. Надеюсь, что я все правильно сделал. Если честно, я тогда редко в ранние годы оборотничества убивал женщин.  Сейчас очередной момент расправы, но еще никто мне не показывал мне ТАКОЙ способ убийства всякой швали. Целовать врага – наисладчайшая месть. И Виктор продемонстрировал мне это. Но убийство через поцелуй мне понравилось больше всего. Старый лев уступил дичь молодому. Класс… Оно сравнимо с пулей, прошедшей навылет. – а сам принялся облизывать губы, потом направился в туалет и нахлебался холодной воды. Стало легче, но было ясно, что перебрал. И тут до меня наконец дошло, что шлюшку мы перепоили. Сам захмелел.
- Романтично, да? – потом спросил Виктор, когда мы забетонировали труп, положив его под бетонную плиту, чтобы он не успел разложиться, чтоб его потом на днях сжечь на пустыре. Потом мы расправились и с Катей, и с Любой. И до сих пор я помню эту страшную кровавую расправу в подвале, и едва я закрываю глаза, как вижу эту сцену снова и снова: как три вампирши обступили Любу Колесникову, затем принялись ее кусать во все места, она была прикована цепями к белой бетонной стене, распятая, и ее, обезвоженную, умирающую, в конце концов обезглавили… Вроде бы это сделал Виктор. И кровь на его шелковой рубашке, и такие же руки… А я, в черном балахоне или же без, наблюдающий за действом, почему – то разрыдался непонятно от чего.
Остальных наркоманов мы казнили на пустыре, на том самом пустыре, где я впервые повстречался с Лилит: в течение одного дня мы их всех посадили на колья. Что и требовалось доказать…


                3

… Вернемся к старой теме знания Себя.
   
Черный цвет нравится многим, но не всякий способен расщепить его на сотни квадратиков различных оттенков у себя в мыслях, словно в компьютере, и увидеть, что эта смесь великолепна и красива.
А как же белый цвет?
Не знаю. Он слепит глаза, я не могу его мысленно расщепить на тысячи оттенков в голове, как черный цвет.
Потому лучше всего вместо него представляй себе треугольник. В магическом понимании треугольник в виде татуровки на руке делает его владельца бесстрашным и сильным энергетически. Кроме того, он защищает Избранных от порчи и сглаза, увеличивает способность ясновидения.




А еще человечество годами ломало голову над тайной Бермудского треугольника. Поделюсь своим открытием, которое на меня снизошло.

Что это такое в человеческом понимании?

Это зона, которая непонятно чем убирает корабли, людей и самолеты с нашей планеты. Как это происходит на самом деле?
В этом месте из недр небес и земли исходит непонятного плана энергия, неизвестная современным ученым. Энергия тонкого мира. С небес просто спускается невидимый луч, и сила другого измерения как колпаком накрывает зону поражения, перенося объекты в другой мир. Открывает совершенно иные миры и сферы, которых на самом деле великое множество. Вот разгадка.
Чтобы добиться таких результатов, надо просто не замечать этот мир.
Круто звучит, да?

               

Сколько лет прошло – почти двенадцать… Я сижу и достаю из стола еще один конверт без обратного адреса… Это письмо. Письмо матери. Вот его содержание:

                «ПИСЬМО МАТЕРИ.»

« Что такое планета Сатурн? Это планета из газов с шикарными кольцами вокруг нее, они состоят из пыли, метеоритов и астероидов. Но это еще не все, что я хочу тебе сказать в моем последнем послании тебе, на которое ты вряд ли мне ответишь: тебе некогда, у тебя сын, а кто я? Я для чего?  Зачем ты меня создала, зачем?!
Ты и сама никогда не ответишь на этот вопрос, потому что сама не знаешь.
Сатурн…
День его суббота, а ночь – вторник. Дитя, родившееся под его покровительством, считается несчастливо родившемся. Имеет тяжелый душевный настрой, вяло, темноволосо, бледно лицом и высокомерно характером. Ему угрожают болезни мочевого пузыря, уха и селезенки.
Ты это знала, мама. Это тебе еще в юности предсказала цыганка – однокурсница. Она была очень красива, и ты как – то раз попросила погадать… но лучше бы ты этого не делала, потому что это действо включило отсчет времени моей жизни, которая, к сожалению, оказалась лишней на этой грешной голубой планете, которую все считают прекраснейшей во Вселенной.
Ты знала только себя в этом мире, и потому думала, что я недоразвитый субстрат. Наверное, если бы гадание сказало, что у Е. родится сын – хиляк, который уже на руках медсестры будет умирать, то его надо было отпустить на Небеса: мне была дарована награда – Смерть. Я бы не мучился так сильно, а жил бы на Небесах и радовался.
Если бы гадание показало, что родится сын – хиляк, ты бы ни за что не зачала меня. Не зачала бы от женатого мужчины. Который до сих пор не пытался найти меня, потому что либо забыл о зачатии, либо от стыда места себе не находит, либо боится гнева жены, нашедшей мою фотографию. А может быть он давно уже умер.
Оттого и счастья нет.
Сатурн…
Зловещая планета, такой же зловещий знак под его покровительством – число «13», ведь я родился тринадцатого февраля. А зачем, а почему?  А потому, что я у Е. был первым ребенком в жизни, он умирал, а ты его бросила на руки бабушке вместо того, чтобы самой воспитывать…
Ты каким – то образом продлевала мне жизнь, зачем?!
Я умирал, потому что ЗНАЛ, КАКАЯ жизнь меня ждет: безрадостные детство и юность. О чем ты думала, названивая в больницу и выясняя, будет сын жить или нет?!
Думала о своем счастье.
И продумала. Это я тебе никогда не смогу простить.
Сатурн – это отраженный свет души. «У тебя, Игорь, серъезные наклонности, ты немного талантлив, и способен крепко привязывать к себе людей. Твое спокойствие в поступках оценивается должным образом. У другого пола ты не встречаешь расположения к себе, и умеешь легко сбрасывать с себя их оковы, на тебя налагаемые. Твой честный характер принесет тебе в жизни хорошие плоды.
Ты всегда к чему – то стремишься, и без соображения вытаптываешь все то, что сулит тебе выгоду или улучшение положения. К тому же ты иногда бываешь разгневан, что часто все портит. Мне надо было научиться скрывать свои мысли, и действовать энергичнее, и тогда привлеку к себе счастье и успех. Когда – нибудь далеко впереди я буду путешествовать, и где – то далеко в необъяснимых далях расцветет мое счастье.» – писали в астрологии.

Что еще мне удалось выяснить?
Я и вправду болел до семилетнего возраста, далее началась полная борьбы и разочарований жизнь. Так говорит книга Бедаша, мама.
Ты не видела.
Ты не замечала, что у тебя есть сын, растущий без любви и ласки. Самой тебе безразличие дорого обошлось. Я тебя возненавидел, когда ты стала пытаться понять меня в пятнадцать лет. Увы, время упущено.  Я еще многое чего могу сказать в этом письме, последнем письме, могу наорать, могу выматериться… но что сделаешь, если между нами все кончено?
Навсегда кончено.
Ты мне больше не нужна.
А я очень долго надеялся на лучшее.

Когда гниет содержание, форма еще некоторое время будет процветать. Чем красивее лицо и фигура женщины, тем больше масштаб ее чувственности, а чувственность забирает много энергии. И, если любви и добродушия у такой женщины мало, потеря энергии у нее будет происходить быстрее, чем у других женщин. Поэтому у красивых женщин реже бывают нормальные дети, чаще притупляется чувственность вплоть до фригидности, чаще бывает развал в семье. Если же она растущую потерю энергии пытается восполнить вампиризмом, деградация происходит не только на физическом, поверхностном уровне…
Далее начинается частая смена сексуальных партнеров. Ведь высасывать можно не только энергию тела, но и судьбы, энергию будущих детей! А еще в какой – то книге я прочел вот такую ересь: «Настоящее реально и плотно, будущее – иллюзорно и невесомо. Будущее постоянно воссоздает настоящее. Поэтому не мы управляем судьбой, а судьба управляет нами.» Это твой любимый Лазарев. Полный бред пишет! Я с ним категорически не согласен.
Настоящее нереально и неплотно, оно само себя разрушает, вырождаясь, зато будущее никак не иллюзорно: оно ясно просматривается и дает понять, каким будет. Оно зависит от тебя самого, а не от кого – то другого. Будущее не может постоянно чего – то воссоздавать, потому что это просто невозможно! НЕВОЗМОЖНО!

Я понял главное, мама: нельзя радоваться мимолетной влюбленности, потому что это фальшивое, лживое счастье… это всего лишь иллюзия счастливой жизни, вот и все. Даже если ты и не прочтешь это послание, я смогу наконец успокоиться.
Каждый сможет изменить свою Судьбу в лучшую или в худшую сторону.
А ты гонялась за страстями, принимая чушь за правду! Тебе врали и лицемерили, а ты верила… растаптывая все хорошее, растоптав мою любовь к тебе! И не только любовь: ты растоптала свое личное истинное счастье: двадцать лет назад твоя настоящая любовь, которого ты так грубо оттолкнула, повесилась, давясь от слез…
Когда я был ребенком, вам было некогда мною заниматься – ты бегала за мужиками, а бабушка каждый день ругала меня, сражалась с пьяницей – мужем, и при этом думала, что я всех люблю на свете. Может быть и любил, когда было пять – шесть лет, а потом это чувство начало стремительно угасать… Потому что я понял, и увидел впоследствии, что все, кто меня любят, только притворяются и смеются… И надо мной смеялся тот, кто не ленился… Ты вспомни садик! Я жаждал любить, я же любил тебя!!!
Ты же меня никогда не любила.
Ты бы не смогла меня полюбить, потому что я не вашей породы плод. Это видно по внешности, это видно по взгляду… И по характеру. Может быть, тот женатый мужчина, который создал меня, сам был нелюдем – оборотнем? Тебе так не кажется, мама? Мама, которой у меня никогда не было?
С чего это я завел речь об оборотнях?
Твой муж – нечеловек. Самый настоящий нелюдь, настоящий, натуральный оборотень, берегись его, беги, пока не поздно!( я перечитываю это письмо, достаточно жесткое, под музыку для чайной церемонии, вон на столике крутится аудиокассета в магнитофоне серебристого цвета. Столько лет прошло, ужас!  А мне тогда было всего девятнадцать лет. Хорошие мыслеформы, образы и мысли…)
Берегись своего мужа, потому что он покушается на твою жизнь, а твой сын – копия отца.  Остановись! Твой сын вырастет самым настоящим киллером и человеконенавистником, прекрати его баловать! Он тоже оборотень, но душа его черна, как смоль… Если помнишь меня, того Игоря, зашуганного, загнанного Исупова Игоря, который был раньше…
Теперь я стал жгучим красавцем – брюнетом, на лице которого отпечатался интеллект. Я наконец – то научился истинно любить, чувствовать любовь со стороны и таким образом нашел свою Единственную. А ты говорила, что я никогда в жизни никого не найду и прочее в этом духе.  Очень было обидно слышать это от родной матери, которая лишь себя любила…
Я больше никогда к людям не вернусь, в первую очередь к тебе: мы разные, очень разные, незнакомые друг – другу личности – ты меня совершенно не знаешь, потому что не желала воспитывать и любить меня!
Время безнадежно упущено, мама, я вырос, и все эти годы изгой постоянно искал внимания на стороне, чтобы наверстать упущенное. И нашел, это Виктор. Он заменил мне родителей, тебя в первую очередь, красавицу с черствым и холодным сердцем. Уж лучше бы ты умела любить душой, а не ушами и глазами. Уши и глаза зачастую нам лгут, а душа чувствует и не обманет. И подумай над следующим: если ты с малых лет не могла найти с сыном общий язык, то тогда какого черта ты пытаешься сделать это сейчас?! Пытаешься пробиться к сыну, самостоятельному сыну, через стену ненависти, обид и непонимания?!
Раскрой глаза и сними розовые очки: ты своими мужиками испортила мне мои лучшие годы и не научила любить. Ты сломала мне Судьбу, заплатив за свое слишком короткое счастье моими здоровьем и удачей! Ради своих интересов ты вынудила меня в одну прекрасную ночь надеть волчий пояс и прочитать заклинание, которые меня спасли от психиатрической больницы. Я полюбил то, чего люди привыкли бояться как огня, то, что красивым кажется только влюбленным романтикам. Эта ночь, звездная ночь, черная, красивая и такая необычная… я полюбил ее, я полюбил черный цвет, а ты розовый цвет. А вы черное считаете белым. Белым…
Потому – то и хожу в черном балахоне с капюшоном, скрывающем лицо, лицо, на котором так рано отпечатался интеллект…
Куда я ору?
Куда и до кого я пытаюсь таким образом докричаться?!
В пустоту… В Ничто…
Это моя личная трагедия: отсутствие отца, сирота при живых родителях.



Чтобы хоть как – то прояснить мое поведение и ступор, когда я впервые увидел своего будущего отчма, чтобы пояснить ту ситуацию, в которой ты оказалась семь – восемь лет назад, я попытаюсь кое – что рассказать.
Как – то раз ты нашла дневник А. и пришла в ужас. Я также его прочитал. И понял, что не ошибся в своих рассчетах.
Что же такое оборотничество?
Оборотень – одна из фигур древнейших суеверий, появившееся примерно в то же время, что и колдуны, вампиры, русалки, призраки и прочая нечисть. И вот уже сотни лет он наводит ужас на людей, живущих как в городской, так и в сельской местности.

Я тоже оборотень, ставший им по собственному желанию. Я сплю с вампиршей, которая любит меня по – настоящему.
Прости меня.
Прощай навсегда.

                Исупов Игорь.
                26 августа 1993 года.»



Я уже запечатал письмо, чтобы отнести его матери на работу и передать через сотрудников ( я жил тогда на съемной квартире ), как вдруг неожиданно раздался телефонный звонок. Несмотря на то, что на часах было около три часа утра, я снял трубку, нервно хмурясь. На столе горела свечка.
Звонила тетя, и я понял с ее слов, что с прошлым покончено.
Бабушка умерла, а мать убежала из дома, и ко мне сейчас придет милиция…


                4

…Мне сейчас тридцать с лишним лет, я сижу дома и продолжаю читать старые записи своих дневников.  Интересно читать и вспоминать. На полу лежит медвежья шкура, на столе стоит чашка с сырым мясом: есть захотелось. Осталось исследовать еще несколько тетрадей. На меня с улицы смотрит ночь, светясь рыжими фонарями и бликами машин, которые иногда проезжают мимо моего дома. Я сам живу на третьем этаже,  и с этой высоты вполне можно многое разглядеть…
Я только что помылся, волосы мокрые, а по щеке бежит предательски слеза… На моем лице нет эмоций, есть только интеллектуальная маска, которая все скрывает.

Вчера носился по Питеру, прикончил двоих шлюх. Хотя я обнаружил, что многие районы оцеплены милицией, и мне туда больше не попасть. А когда все стихнет – вновь начну выполнять свой долг.
Ночь…
Мое излюбленное время.


Вам наверное интересно: стареют ли оборотни? Нет, они до самой смерти остаются молодыми. Молодыми и независимыми. Особая раса, имеющая людские корни. Идеальное общество, которое не трогает нормальных, хороших людей.
Еще я люблю бродить по кладбищам и нюхать воздух тех мест. Он там совсем не такой, как в центре города: он какой – то нежный, сладкий, как аромат роз. И еще эти светящиеся в лунном свете кресты, эта незабываемая сумеречная романтика… да еще цветы белого цвета, не закрывающие лепестки даже ночью – не знаю, как они вообще называются. Лилии наверное.
…Я тихо ступаю мягкими лапами по земле летом или снегу, оставляя поистине гигантские отпечатки волчьих лап, выпускаю из ноздрей пар, иногда поскуливаю от удовольствия. Хожу между могил и крестов и думаю о смысле жизни. Даже в волчьем теле! И в нормальном обличье тоже. О да, мне это очень нравится, особенно летом в белые ночи ходить в абсолютной тишине, и лишь изредка в небе раздастся странный звук: это хлопание крыльев летучей мыши, которая вылетает на охоту. Настоящий вампир. Я люблю их, этих загадочных существ.
Вампир в другом теле.
Животное.
А иногда днем я, распустив по плечам темные волосы, и одевшись во все черное, как Нео, красивой походкой бреду по тому же самому кладбищу, особенно когда туман стоит, зрелище получается очень мрачным, романтичным и красивым, особенно осенью.
Ощущения такие, словно из белого марева на тебя кто – то сейчас накинется и схватит, потом повалит и мять начнет… Черными размытыми силуэтами кажутся кресты, на которых иногда встречаются надписи, сделанные еще в девятнадцатом веке. Я люблю так бродить, но новички не любят: на кладбищах особая энергетика, которая порой очень мощная, она может запросто пробить ауру нелюдя и убить его или надолго оставить без сил. Потому в мистические места, которые так любят готы, ходят только Старшие. Учитель например.
Частенько по усыпальням гуляют и вампиры. Они обожают склепы, заброшенные замки и полумрак. Очень красивые получаются сцены, когда они здесь друг – другу назначают свидания.
Например мы с Лилит любили видеться на пустырях или просто в лесу, я брал гитару, а Лилит, облачившись во все черное и надев на шею ошейник с шипами, играла и пела чарующим голосом. Я валялся на траве, то завороженно глядя на любимую, то закрывая глаза и постанывая от душевного наслаждения.  А сейчас плащ шуршит от слабого порыва ветра, развеваясь под ногами…
Красиво. Тихо, серо, сыро, холодно и очень красиво…
Но для кого – то это звучит чудовищно.

Состояние неземного блаженства, эйфории, свободы и независимости. Вот он, твой мир, многим кажущийся страшным и опасным… В нем есть цвета, но только темные… Красивые, необыкновенные, загадочные и непонятные большинству людей…
Иногда я слышу вообще необычные звуки: то вой волка, то протяжный крик дикой птицы, то шуршание чего – то огромного. А так в основном тишина стоит такая, как будто все вымерло.
Все, да не все!
На холмике стоит старинная, еще построенная в восемнадцатом веке церквушка, почерневшая от времени, я иногда брожу вокруг нее и думаю о жизни и трудности многих передряг… Старая деревушка, непонятная, мистическая, полуразвалившаяся… И над всем этим мрачным пейзажем висит небо, опрокинутое серое или голубое небо, напоминающее о том, что не у всех все счастливо. Это сохраняет душу…
Во время Пасхи тут, на старинных могилах, можно найти крашеные яйца или кусочки кулича: питерцы приносят их в память о своих далеких предках или дедушках с бабушками… Пищу расклевывают черные, как смоль, вороны, которых тут достаточно… Неподалеку лес и гигантский пустырь, где так любят веселиться наши товарищи… Помню, как шел по кладбищу, а мимо над головой пролетела гигантская ворона, задев лицо своим мягким крылом, крылом, которое переливается разными оттенками… Бархатистое, непонятное, величественное… Словно это какой – то дух прилетел ко мне, сел на старый мраморный покосившейся крест и сидит, наблюдает.
Я протягиваю руку, но птица не желает садиться на нее, а все сидит на кресте. Потом опускается на землю плавным спикированием, скачет по каменной дорожке, каркнет пару раз и улетает, или что – то клюет… Красивая, умная птица. Моей матери вороны и вороны очень не нравились, она говорила, что это плохие существа. Я так не думал. Вороны, если их изучить метафизически, даже разумнее людей. В следующий раз надо будет взять кусок сала.
Странно, да? Когда кто – то из людей умирает, я не плачу. Не могу, хотя и хочется заплакать. Даже когда мы хоронили бабушку, которая умерла (мне было девятнадцать с половиной лет), я не плакал, а просто подошел и коснулся рукой седых волос. Как восковая фигура… Даже страшно стало.
Как интересно, да: при жизни люди совсем другие, мягкие, а после смерти  из них вдруг что – то уходит, навсегда уходит… Нет, это не душа, это просто какая – то обязательная часть каждого… Когда умирает молодежь, то они похожи на мраморные фигуры: светлые руки, светлые лица – даже улыбка на устах. Они могут сравниться лишь с манекенами в магазине.

Странно… В красивом теле часто сидят бесы… Так у нас говорят, в том смысле, что красота это не главное.

Погляди вглубь кладбища, туда, где старая церковь стоит, и увидишь там молодую березу… Красивую, без трещинок на коре, я подхожу к ней, обнимаю ствол и вспоминаю, как мы с Лилит тут целовались, у березки возле этой самой церкви, наслаждаясь прохладой утра. Пьянящая ласка и холодок тумана, мы упали в него и не желали подниматься, желали раствориться друг в друге, а потом, когда церковь опустела, когда из нее вышел один – единственный старик (в церкви никто не служит и не живет уже много месяцев), я медленно поднялся, отряхивая полы плаща, почесывая пробивающиеся усики, потом подхватывая Лилит на руки, и мы со смехом так идем в церковь, не в силах преодолеть жгучее обоюдное желание плоти…
В венах не кровь, а огонь, мы спускаемся в подвал, где хоть частичка тепла осталась, где прогнившие доски хранят сладковатый запах плесени и земли,  где есть солома, которую до нас кто – то сюда принес или привез, и в течение трех часов сходим с ума от страсти, растворяясь друг в друге, не обращая внимания на обнаженность тел. Красивые, гибкие тела, горячие и непонятные…
Лилит не может от меня забеременеть, это просто невозможно! Ты тогда, в 1992 году, была моей, дорогая, это была наша свадьба, наша любовь. Свадьба, на которой не было гостей, ты же так хотела любить и властвовать над сердцами, так люби меня, я твой, я весь твой, давай же…
Давай, я жду!
Я твой, дорогая, целуй меня, бери меня… Я хочу этого!
Очень…
Как, однако, плохо, что не все в этом мире могут сразу найти свою вторую половинку! Столько людей страдает порой десятилетиями, ошибаясь и терпя потери? А зачем страдать? Зачем мучиться?
Все это происходит оттого, что наше общество, нет, не нечеловеческое общество, а обычное людское, напоминает собой гигантский ксерокс, производящий копии в неограниченных количествах.

- Лилит, милая моя, драгоценная, ты хочешь стать такой же как я? – нежно целуя возлюбленную в шею и губы, спросил я тогда совершенно случайно.
- Нет, я не могу, я же мертва, я вампирша… - и тут же отворачивает голову, закрывая глаза, шепча почти неслышно… черные волосы рассыпаны по расстеленной простыне.
- Я просто спросил, вот и все. Расскажи мне что – нибудь.
- Почему у вас в компании так мало женщин – оборотней? Я недавно раскрыла фолиант вашего клана и нашла сноску про женщину. Она превращалась в волка, но, к сожалению, ее сожгли на костре за массовые убийства… - и повернулась на бок, поцеловав меня в щеку.
- Потом покажешь? – попросил я.
- Покажу. – настороженно, чуточку строго. Устала… я встаю с любовного ложа и набрасываю на себя плащ…Какая – то странная тоска, и одновременно радость переполняет душу, по лицу плывет улыбка, и даже слов не надо. Все высказал глазами, ласками и пониманием.
          Потом мы действительно нашли эту сноску в потрепанном фолианте.


               

Грубейшая ошибка кинематографистов – изображение оборотней уродливыми и страшными. На самом деле все обстоит совсем иначе.
Оборотни на самом деле прекрасные существа, и окраска их шерсти бывает самых разных цветов – от белого до черного. Белые встречаются очень редко, черные тоже… Рыжих почти нет. Я думаю, что если бы Лилит умела превращаться в зверя, то стала бы белой волчицей. Это мое мнение.
Но ей не надо быть зверем, ей надо быть распрекрасной и желанной для Смертных, которых привлекает ее необычайные сексуальность и обаяние. Она внешне похожа на Тринити – такая же фигура, почти такая же стрижка, только лицо другое, более молодое.  Она носит черный плащ и очки черные. Иногда мы собираемся на каком – нибудь пустыре  и играем в «Матрицу», причем я исполняю роль Нео. Как – то раз мы даже пытались куски из первой и второй части переснять. Пересняли кино. Получилось потрясающе.
Оборотни на самом деле выглядят иначе, чем на экране в кино. Наверное те, кто про них кино снимают, не разу не видели вживую этих нелюдей.  Или просто иногда действуют по наитию. Смотря все эти фильмы, я хочу их переснять, поменяв оборотням внешность. И не такие мы страшные, как люди нас себе представляют.  Мы очень любим детей и не тронем кроху, если она на пути встретится. Наоборот, я посажу мальчика или девочку на спину и покатаю минут двадцать, и еще лицо оближу. Вот так.
В нашей организации существует обычай катать новорожденных по пустырю, ибо мы также множимся, как и люди, только не так часто.  Но в Кодексе Оборотней существует сноска: ни в коем случае не инициировать подростков пятнадцати лет: они еще слишком несовершенны, эгоистичны и пугливы, и к тому же часто сами не знают, чего хотят от жизни – им надо бесконечно гулять, гулять и гулять до ночи, но, к счастью, со временем такой психоз пройдет. Но пройдет нескоро – лет через шесть – семь. Если уж совсем невыносимо терпеть – то инициировать разрешается. Тогда вся цивильная дурь моментально сходит на нет…
Меня инициировали так рано потому, что я отличался по интеллекту и эмоционально от других подростков. Именно за это меня и выбрал Виктор Александров. Еще он выделил Игоря Исупова из толпы потому, что узрел в душе паренька семя, зерно настоящего нелюдя… В нашем древнем фолианте, который оборотни и вампиры берегут в железном ларце как зеницу ока, написано про то, к каким последствиям приводит неправильная нициация новичков, потому что иногда агрессивность подростков при этом увеличивается в сотни раз, и они в волчьем состоянии готовы порвать любого. Так что чтение дневника продолжается, не вешай нос!

                5


Полюбуйся, до чего доводит неподготовленность учеников и к чему это приводит. Потому что часто среди тех оборотней попадались такие люди, которые поначалу понятия не имели, что это такое! Они считали, что превратиться в волка один раз из любопытства совершенно безопасно и весело. Но не учли одного: разум и поведение, как я ранее писал в этом тексте,  разительно изменяются.  Я был готов к этому еще в двенадцать лет, и выдержал свой первый жизненный экзамен. А кто не выдержит – с ума сойдет.
Так что не для всех это.
Это как посвящение в ведьмы: то же самое. Главное – не испугаться.


Пока дневник закрою, лягу на кровать и просто повспоминаю события одиннадцатилетней давности. Сниму ковбойскую шляпу и повешу гитару на стену, перестану петь: «Уно – уно – уно – ун Моменто! Уно – уно – уно Сантименто.»
Люблю я пародировать героев фильма «Формула любви». Просто потому, что каждый нравится по – своему. Особенно крутые два ученика графа Калиостро. Очень обаятельные и привлекательные нелюди. Особенно светленький с соломенного цвета волосами. Интеллектуальные.
Хочу сниматься в кино, и чтобы сюжеты были в стиле восемнадцатого века, как в «Гардемаринах» например!
Меня самого друзья иногда называют итальянцем – в шутку, конечно. Включу – ка видик поглядеть – исторические фильмы люблю! Особенно два вышеназванных… А потом сигану с третьего этажа в клетчатой футболке и синих новых джинсах: ночь настает, и у меня начинают болеть кости.

А в террариуме в клубе меня дожидается моя прекрасная саламандра.

Ядовитая и в огне не горит – так издавна рассказывали о ящерках, которые не меют чешуи на теле, а живут в сырости. Саламандры. Хищные, немного опасные и обаятельные зверьки… Зверьками наша группировка называет скинхедов, наркоманов и прочую шваль. Но не о них речь в данный момент.
Саламандра, которую мне подарил Виктор, называется огненной. С ног до головы она покрыта множеством желтых или оранжевых пятнышек. Пятнышек, разбросанных по черному фону. Как я выяснил из книг, обитает она в Европе и Азии, да и не только там. Любит сырые и темные места, потому прячется под камнями, корнями или в норах. Главное условие для ее существования – обилие влаги, так что в сухую погоду саламандра может даже погибнуть. Я пытался самостоятельно разводить этих существ, но ничего не получалось: не размножались никак. Они рожают живых детенышей, похожих на головастиков.
Хотелось бы поглядеть!
За несколько лет я из – за этой саламандры перечитал всего Бажова, сам написал несколько похожих рассказов, но напечататься не получилось. Но, как говорили читатели, каким – то печальным мистицизмом веет от моего романтического стиля: вроде мне при написании хочется заплакать, но что – то останавливает, заставляя восхищаться красотой. Кто – то даже сказал, что это из – за того, что я слишком люблю черные тона.
«Полюбил бы что – нибудь светлое!»
«А я итак люблю светлое, что есть в душе у моих друзей…»
Тянет больше на романтику и на музыку.
Чаще всего я пишу про то, что мне снится ночами. Те же бабочки у трупов наркоманов например.

               

Слишком однообразно получается мне вам все рассказывать или нет? Часто бывает, что то, что мне не нравится писать и если я считаю какой – либо рассказ плохим, то он тут же начинает нравиться читателям. Странно, но факт.
То же самое творится и с рисунками. Недоделанные, некрасивые и неудачными становятся почему – то самыми лучшими. Феномен, да?
Хотя… проходит год, два, три, и мне самому начинает нравиться написанное. Значит морально расту.
Что – ж, неплохо.
Иногда я вообще не могу писать: не  выходит рассказ, и все! Но зато мысли в голове  подсказывают, как надо построить предложение и сюжет. Но… рука не поднимается  все это осуществить. Часто бывает, что пишу через силу.
А у Лилит дома стоит статуэтка с каменной ящеркой, она выточена из цельного сердолика, и как признается сама вампирша, это ее личный талисман, доставшейся по наследству. Включаю кассету с записью и вновь погружаюсь в воспоминания…




Когда на первых порах я пошел в гости к Лилит, то первое, что бросилось в глаза в большой комнате, это была красивая статуэтка изумительной работы высотой в двадцать сантиметров. Я подошел  принялся рассматривать. Удивительно, как живая! Может быть, она когда – то была живая, только превратилась в камень, как Хозяйка Медной Горы? Статуэтка стояла на маленькой полочке, где был телефон малинового цвета. Обои на стенах были с видами природы и с цветочками, а по комнате разносился упоительный аромат чайной розы. Квартирка была чистая и по – своему непонятная. У кровати стояло старинное пианино, на нем было два старинных подсвечника из серебра, где торчало два огарочка свеч. Ковер под моими босыми ногами был мягок, красив, на нем была изумительной красоты вышивка крестом шерстяными нитками, изображающая короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Потолок почему – то традиционно выкрашен в черный цвет, и это придает несколько мрачное впечатление. Словно над тобой нависло что – то плохое. Я, мягко говоря, удивился.
Черный потолок! Надо же!
Естественно, никаких икон в доме и в помине не было: несмотря на то, что родители Натальи были глубоко религиозными людьми. Фотографий у моей новой знакомой было не очень много: видимо, она не любила фотографироваться. Но она для меня превосходно сыграла на пианино Моцарта и Штрауса, а потом пригласила на кухню.
- Игорь, что ты там так долго рассматривал? – прошелестел по кухне красивый медленный голос хозяйки.
- Мне понравилась фигурка ящерицы из сердолика. Необычная, ящерица словно живая! Никогда ничего подобного не видел. Удивительная ты девушка, красивая и по – своему непонятная.
           Лилит сжала мою руку в теплых ладонях и грустно улыбнулась. Мы сдели за столом напротив друг – друга. Печаль ей очень шла к лицу именно сейчас. Но когда Лилит смеялась, она становилась непохожа на себя: красивое лицо менялось до неузнаваемости.
- Ты красишь волосы? – спросил я.
- Да. Мне это в некотором роде нравится, и еще я не могу даже внешне отличаться от других: ведь иначе начнут появляться враги.  Ведь общество очень не любит тех, кто на него не похож.
             Прежде чем ответить, я долго глядел на синий газовый огонек, при помощи которого моя спутница грела чай в супнице. Господи, какая красивая женщина! В ее лице сочитались свежесть молодости и мудрость прожитых лет. Я не мог угадать возраст своей любимой.  Грусть, сама грусть  на ее челе придает  невыразимое очарование всему облику… да неужели это ты сама, незнакомка, таинственная незнакомка с пустыря, вампирша моих снов, моих грез?! Ты на самом деле не можешь быть такой печальной и такой холодной сразу! Но в вас, прекрасная леди,  есть живая искорка женственности, ты создана изо льда, в котором горит огонь, ты целуешься как самая настоящая богиня, ты сама воплощение всего великолепного на планете, мое отражение, отражение всех переживаний и замыслов…
            Смотрю на овальное, средневековое лицо, и изучаю глазами каждый миллиметр, каждую клеточку… Милая, что тебе мешает радоваться, почему же ты такая замкнутая и печальная?  Что стряслось?  Да, мы наконец – то нашли друг – друга, и я все сделаю, чтобы развеселить Лилит…
           Твое спокойствие обманчиво: внутри рвется наружу огненная душа.
            Мое тоже обманчиво: мы похожи друг на друга, Лилит…
            Ведь недаром наши мысли сходились, когда мы впервые поцеловались… Я еще хочу испытать этот благоговейный трепет, поцелуй меня еще раз, милая моя, драгоценная! Похоже, тебя тронули ухаживания подростка, и ты очень долго ждала мужской ласки. А тут я появился… Тронул я тебя, тронул… Это видно по глазам.
          Только для начала мы чай попьем и выясним, откуда взялась каменная ящерица.
- Ты умеешь читать по руке, Игорь?
- Да, а ты?
- Тоже умею, но пока не стану смотреть твою ладонь, потому что на самом деле это довольно рискованно. Возможно, у тебя малость разорванная линия сердца или ума, а на них ответвления или пересечения другими линиями… На правой руке читается будущее, на левой – прошлое.
          Боже мой, да ты философ настоящий! Будто ты прожила на земле лет пятьдесят.


          Тем временем чай согрелся, и Лилит наполнила мне кружку зеленым чаем. Да и себе чуть – чуть, поставив на окно, чтобы остудить.
- Почему ты так сделала?
- Потому что мне нельзя пить горячее. Я же нечеловек. И к тому же не оборотень. Не шарахайся сейчас тому, что я сделаю: я налью себе крови из графина, достань пожалуйста его из холодильника.
          Я повиновался. Было страшненько.
          Лилит бережно приняла графин из моих рук и налила себе напиток, напиток, который люди не пьют. Мне еще несколько лет назад доводилось наблюдать, как гости Учителя пили кровь из стаканов.
- Покатаешь меня еще на спине в полнолуние по пустырю? – тихо спросила она.
- Конечно. – я улыбнулся, мои глаза заблестели, - С удовольствием! – и положил руку на сердце.
- Не надо ложить сердечко на руку, Игорь, ведь это означает, что ты мой раб. Не делай больше этого, хорошо?
          Потом мы долго о чем – то разговаривали, а я все наблюдал за собеседницей. Она была облачена в длинную синюю кофту и черные штаны «Adidas». Волосы она почему – то обстригла, сделав себе чуть ли не мальчишескую прическу (как у Тринити)...

                (Продолжение следует)