Начало конца

 
  В это теплое утро Виктор сидел на влажной от росы траве и завороженно глядел на встающее с юго-востока солнце, которое давало начало новому дню, полному надежд и мечтаний о счастливом будущем. Свежий утренний ветер приносил лишь новые порции смога и пыли, и Виктор подумал, что раньше обрадовался бы ему, но сейчас приходится включать респиратор и терпеть резь в глазах вместо того, чтобы наслаждаться хорошей погодой. Сейчас это кажется странным и несправедливым, - думал он, - «ведь я неизменно приходил на это чудесное место, за долгие годы сблизился с ним, был ему верен и верил в то, что оно всегда будет таким и всегда только моим, а теперь оно ранит меня, ранит своим видом, запахом, звуками, ранит, словно я перед ним провинился... Как же так?.. Ведь я не изменился, не сделал ничего плохого... Пятый час, пора идти".
 
  Он шел по узкой гравийной тропке, петляющей среди обломков неудачно запущенных космических аппаратов, навивавших мысли об ошибках прошлого и бесценном опыте. Космодром виднелся в километре, июньское солнце уже заметно поднялось и изо всех сил старалось послать сквозь смог свои лучи, оно словно просило Виктора не улетать, остаться на Земле, которую он так любит, которую считал самой прекрасной, а может и сейчас считает. Да и сам Виктор улетал лишь по долгу службы, ведь свою работу он тоже очень любил, и его долгом, как начальника экспедиции, было основать новую цивилизацию на землеподобном Тантале-2. Громкие формулировки не пугали его, он чувствовал ответственность и знал что делать. - " Четыре парсека за два месяца, - думал он, - невероятная скорость, остановки на Марсе, Амальтее, Плутоне, хоть что-то интересное за последние несколько лет... Эх, как много мыслей в голове, непонятно откуда, так сложно стало жить и кажется снова, что мир должен быть другим, должен быть правильнее, справедливее, логичнее, проще и надежнее. Идея странная, но навязчивая и простая... Нужно будет снова поговорить об этом с Машей, единственным человеком, который понимает и поддерживает мои разговоры и всегда стремится помочь, ради таких людей как она хочется делать что-то хорошее просто потому, что они заслуживают это своей добротой..."

  Он снова пришел раньше времени, "Параллакс" простирался в туманную даль, виднелся лишь перед корабля, но Виктор знал, что в километре от него, там, где находился хвост, проходили тестирование ионные двигатели. Работники космодрома никогда не разговаривали с ним, лишь по уставу отдавали честь. Они считали его странным, не от мира сего. Конечно, можно сказать и так, но более правильно сказать, что он был необычным, не таким как все, возможно даже слишком хорошим. Он всегда ко всем относился с добротой, стремился помогать и, как это невероятно, получал удовольствие от того, что кого-то делал счастливее, даже если это давалось тяжело. Он был начитан, следил за речью, был учтивым, уступчивым, жизнерадостным. Казалось бы, все это очень хорошо: доброта, взаимопомощь и такие люди нужны больше всего, но, как догадывался Виктор, все совсем не так просто в этом мире...

  - Маша! Здравствуй! - искренне счастливый, почти двухметровый, в суровой командирской форме, Виктор побежал ей на встречу.
  - Здравья желаю, товарищ...  - уже было начала она рапортовать с тонкой женственной рукой, поднесенной к виску, но он своими объятьями не дал ей закончить и Маша, недолго думая, тоже крепко обняла его и долго не хотела отпускать. Она чувствовала, а может быть знала, или чувствовала и знала, что этот человек всегда ее поймет и поддержит и никогда не заставит страдать, не заставит просто потому, что он такой человек, ее человек. Маша тоже чувствовала, что хочет делать что-то хорошее для него, хочет проводить с ним больше времени, но разве это любовь? Виктор отпустил Машу, которая, будучи ниже его на голову, смотрела снизу вверх в его ярко-зеленые глаза и он смотрел в ее голубые и оба чувствовали и знали одно и то же: в этом измерении, в этот момент, в этом маленьком кусочке пространства, в котором они находились, все было хорошо.
 - Пойдем инспектировать - пригласил он ее.
 - Пойдем. Я, кстати, дочитала вчера "Путь на Амальтею", очень понравилось.
 - Интересная ситуация, Стругацкие писали про Амальтею, не видя ее, а мы и прочитали и лично побываем там.
 - Да, у меня такое предвкушение перед полетом...

 - Здравствуй, Дима - сказал Виктор аналитику, уже расположившемуся в кают-компании как всегда увлеченному работой. Это был откровенно грубый и бестактный человек, но Виктор никогда не чувствовал к нему неприязни, словно знал, что с этим персонажем "неправильного мира" совсем не так все просто. И он не ошибался.
 - Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич - сказала ему Маша, как всегда с милой улыбкой и приятным голосом, который не раз вспоминался Виктору, звучал в его голове и успокаивал в трудные минуты.
 - Сколько раз просил не называть меня по отчеству? Что, сложно запомнить? - ответил он не глядя, раздраженным голосом. 
 - Простите - тихо сказала Маша, расстроившись и опустив взгляд. Виктор взял ее за плечи, отвел и посадил на кресло.
 - Хочешь кофе? - спросил он. А она посмотрела на него, улыбнулась и закивала головой, Виктор еще секунду смотрел на нее, затем подошел к автоповару, нажал пару кнопок и стал ждать, глядя в одну точку. Он снова думал, тратил свободное время на обработку информации, но, как ни странно, это не всегда приводило к уменьшению энтропии его мыслей. Иногда случалось совсем наоборот, и ответы вызывали новые вопросы, более сложные и множественные. Может, не стоило так много думать? Но не думать он не мог, это странное желание разобраться во всем было особенностью его натуры, частью его самого.
  Он принес два больших стакана, наполненных синтетическим напитком, ароматизаторы в составе которого доставляли небывалое удовольствие обонятельным рецепторам.
 - Это, конечно, все хорошо, - начал Виктор, - но настоящий кофе мне нравился больше.
 - Хочешь сказать, в нем была душа?
 - Да, можно и так сказать, но это значит лишь то, что я несознательно, по воле своей натуры, накладываю проекцию своих предубеждений на образ напитка, и эта проекция в процессе восприятия меняет мое отношение к нему.
 - Конечно, так и есть, - ответила Маша, - думаешь, кто-то не накладывает свои проекции?
 - Каждый накладывает, это неотъемлемая часть восприятия, и она помогает выбрать именно то, что лучше для человека. Первому нравится одно, второму другое, все из-за разности проекций. Особенность моих кофейных проекций лишь в том, что они заставили бы меня сделать нелогичный выбор. То есть, если бы мне предложили выбор между настоящим кофе и синтетическим, то я бы выбрал настоящий только потому, что он настоящий и несмотря на то, что синтетический полезнее и легче готовится.
 - Но ведь эта нелогичность и делает нас людьми.
 - Возможно... - ответил Виктор, макая в кофе овсяное печенье.
 
  До запуска оставалось около получаса, последние приготовления подходили к концу, полуденное солнце просвечивало в иллюминаторы, создавая уютную атмосферу. Каюта была двухместной, хорошо обставленной и предоставляла в распоряжение своих обитателей мягкие кровати, обещавшие подарить спокойный сон, пару удобных кресел у столика и разнообразные системы контроля освещенности, влажности, температуры и давления воздуха. Специально по требованию Виктора их с Машей разместили в одной каюте и установили небольшой шкаф для настоящих бумажных книг. Конечно, многие с недоумением восприняли эту его просьбу, и Виктор снова подкрепил свою репутацию странного человека. Он предпочитал бумажные книги, в них так же как и в настоящем кофе была душа. Возможно, он наделял некоторые предметы слишком большой душой, но это была еще одна особенность его натуры; такие предметы, иногда совсем обычные, иногда совсем непривлекательные для других, приносили ему огромное удовольствие от пользования. Проекции, через которые он их воспринимал, содержали не только предубеждения, но и воспоминания о счастливых событиях, связанных с этими предметами. Обратная сторона этой особенности заключалась в том, что в случае, если такой предмет терялся или ломался, Виктор очень тяжело переживал это. Он словно терял часть себя, часть своего счастья. Это была плата, изымаемая вселенной за лишнюю дозу счастья, которую он умудрялся получать почти из ниоткуда.

 - Эта рубашка у меня самая главная, - сказал Виктор, доставая из сумки черную хлопковую рубашку и глядя на нее счастливым лицом, - нужно только карман подшить...
 - Давай мне, я подошью - тут же ответила Маша.
 - Спасибо тебе, ты самая добрая - он протянул ей рубашку, и его лицо сделалось еще счастливее.
 - Для тебя что угодно... - сказала она слегка покраснев и от того сделалась еще милее, но через пару секунд ее лицо приняло спокойный, нейтральный вид. Так было всегда, когда она начинала думать о чем-то серьезном, и сейчас ее мысли были о любви. С детства Маша мечтала встретить того единственного, с кем она испытает те самые чувства, о которых все вокруг говорили. Но бабочки в животе и головокружительная любовь не приходили, даже к Виктору она ничего подобного не чувствовала, и от этого ей становилось грустно. Грустно от осознания того, что вряд ли полюбит кого-то в своей жизни, ведь она не надеялась встретить человека лучше, чем Виктор, так как искренне считала его самым хорошим, самым прекрасным человеком на Земле. Бедная Маша считала себя бесчувственной, неспособной любить. Чуткий Виктор, конечно, сразу замечал ее внезапные признаки грусти и спрашивал об их причине, но она говорила, что все в порядке и продолжала заниматься своими делами, а он пребывал в недоумении. И если бы она все же пересилила себя и поведала ему о своих думах, то он, несомненно, объяснил бы Маше, что всю жизнь она мечтала о влюбленности, которая может довольно быстро проходить, а между ними определенно есть любовь, причем самая настоящая, та, которую нужно беречь, которая не брезжит фонтаном чувств, зато заставляет делать настоящие поступки. Сам он не сомневался в своей любви, был уверен, что она - самый необходимый для него человек на свете, что он готов провести всю жизнь рядом с ней, с радостью заботиться и с радостью принимать ее заботу. Но что-то не давало ему рассказать о своих чувствах, Виктор сам не мог пока понять, что ему мешает.

  Старт корабля и выход из атмосферы прошли в штатном режиме, перегрузки больше не предвиделись, и "Параллакс" шел к Марсу на автопилоте, с неимоверной скоростью преодолевая прекрасные и бескрайние просторы вселенной. Солнцу теперь ничто не мешало светить в полную силу, оно интенсивно заливало кабину пилотов светом через левый иллюминатор. Звезда провожала Виктора, нежно наполняя приятным теплом левую щеку. Это тепло было последним напоминанием о родной планете, которую он так любил. Любил природу, захватывающей красоты виды, свежий утренний ветер, теплый летний дождь, огромные и мягкие сугробы белоснежного снега... Он боялся, что тоска по Земле будет его сильно беспокоить и отвлекать, но капитан улетал с улыбкой на лице: перегрузки во время старта, очевидно, что-то в нем изменили, и теперь он был твердо настроен признаться Маше в своих чувствах и нисколько не сомневался, что она ответит взаимностью. Предвкушение этого счастья сглаживало чувство тоски по дому, к тому же, Виктор знал наверняка, что с ней будет счастлив абсолютно в любой точке вселенной.
 - Капитан, в чем, по-вашему, смысл жизни? - спросил пилот Макар, сидевший в соседнем кресле. Он был человеком не из глупых и никогда не упускал возможности поговорить с Виктором на серьезные темы, хотя, как и многие считал его довольно странным.
 - Знаете, друг мой, это слишком философский и не слишком конкретный вопрос, но мы с вами любим порассуждать, поэтому я постараюсь ответить. Насколько я понимаю, вам интересно мое мнение о смысле жизни человека как существа, а не как элемента общества или личности.
 - Да, для начала поговорим о смысле жизни существ.
 - Тогда нужно обязательно обусловиться, какой смысл мы вкладываем в слово "смысл", как бы это странно ни звучало.
 - Но ведь все очевидно, - ответил Макар, - пусть слово "смысл" тождественно слову "зачем" с поправкой на части речи.
 - Тогда переформулируем первоначальный вопрос: "зачем существуют особые формы белковых тел?".
 - Чтобы удовлетворить свою потребность в существовании - сказал пилот подумав.
 - Правильно говорите. Выходит, смысл жизни и есть сама жизнь, пусть звучит не очень красиво. Все из-за того, что жизнь возникла по воле случая. Стечение обстоятельств, случайность. А если хотите более низкоуровневое понятие - химические и физические процессы, результатом которых за многие миллиарды лет стало нечто, по истине, удивительное - система, главная цель которой поддерживать свое существование за счет окружающей среды.
 - Звучит убедительно, но тогда выходит, что у человечества нет цели существования. Зачем тогда придумывать что-то новое, совершенствоваться, летать на другие планеты?
 - А разве вас кто-то заставляет это делать? - спросил тут же Виктор, - я озвучу вам простую мысль, которая, надеюсь, поможет вам во всем разобраться: человек по природе своей стремится выжить, выжив, он стремится к счастью, все большему счастью (это правило, как мы с вами уже выяснили, оказалось заложено в каждого человека по стечению обстоятельств). Особенность лишь в том, что у каждого счастье свое. Мое, например, довести корабль до Тантала и основать колонию. Я буду счастлив выполнить эту миссию, поэтому ее и выполняю... Знаете, а вот и дополнение к нашей с вами теории о смысле жизни. До сих пор мы дискутировали о человеке как о биологическом существе, и, думаю, стоит немного перефразировать мое высказывание: "Жизнь бессмысленна для вселенной, существо живет, чтобы жить и быть счастливым".
 - Хорошо сказано... - с воодушевлением сказал Макар и после небольшой паузы продолжил, - думаю, стоит передохнуть от сложных дум, пойдемте обедать? - и в кабине пилотов послышался дружный глас одобрения.   

  Столовая медленно наполнялась, ровный мягкий свет заливал небольшие столики, занятые непринужденно разговаривающими членами экипажа и заставленные множествами вкуснейших блюд, идеально точно приготовленных автоповарами, и лишь Виктора немного смущало синтетическое происхождение их ингредиентов. Он без труда нашел Машу, которая скромно сидела за самым дальним столиком. Погруженная в думы, она без увлечения поедала свой легкий салат. Виктор спешно заполнил свой поднос и подсел к ней. Маша тут же улыбнулась и спросила о ходе его дел. Сейчас ее невероятные глаза не сияли вместе с улыбкой, а поблескивали от мокроты, и капитану было так больно смотреть на них и хотелось, во что бы то ни стало сделать так, чтобы до конца жизни она плакала только от счастья.
 - Машенька, что-то случилось? - он аккуратно взял ее руку и говорил нежно и спокойно,- расскажи мне все, я очень хочу тебе помочь.
 - Ты знаешь, что такое любовь? - спросила она после долгого молчания, слезы теперь катились по ее щекам, - я вот не знаю и никогда не узнаю, не умею любить, вот и все...
Она опустила голову на стол и сидела неподвижно, а Виктор гладил ее руку, пытаясь подобрать слова.
 - Чудо мое, - начал он все так же спокойно, - ты лишь заблуждаешься в определениях, которых даже я не знаю, между нами есть любовь, я это чувствую, и окружающие подтверждают...
 - Ты и правда любишь меня? - спросила она, подняв голову, в ее покрасневших глазах слабо виднелась надежда, сменяющая печаль.
 - Даже не думай в этом сомневаться, ты - самый главный человек в моей жизни...
Маша спешно встала, обошла столик и, нагнувшись, обняла Виктора за шею.
 - Я поняла, что мне нужно в жизни больше всего, родной...

  Любому человеку, да и любому хоть немного мыслящему существу свойственно заблуждаться и делать ошибки, ведь невозможно знать все наперед и с точностью предугадывать последствия. Эта особенность является неотъемлемой частью одного из самых невероятных явлений во вселенной - жизни. Казалось бы, достаточно оговорить и зафиксировать некоторое количество правил поведения в сложных жизненных ситуациях, а также дать предельно четкие определения чувствам и состояниям души. Жизнь определенно станет легче, пусть не сразу, потребуется время. Но будет ли такая жизнь интересна? Все ли согласятся соблюдать правила? Может, стоит контролировать их исполнение? Полиции нравов нам еще не хватало. К тому же, безусловно, найдутся противники нового режима, которые скажут: "Мы не хотим жить по каким-то там правилам, мы - вольные люди". В общем, это один из таких сложных вопросов, в которых даже сложно решить, кто будет решать...
  Мир, как многие любят выражаться, несовершенен. Но не мы ли сами делаем его таким? Пусть неосознанно, пусть вследствие стечений различных обстоятельств, но в первую очередь сам человек является главной причиной своих бед.

О мой свет, всей жизни свет,
Что ярче славы прошлых лет,
Что пламя ярости затмил
И жажду чуда утолил.

О мой мир, огромный, славный,
Восхитительный, желанный,
Что разбил оковы сна
На моих больных глазах.

Я жив теперь, и лишь с тобой
В душе пылающей покой.
И в светлой памяти огни -
Глаза твои.

В чертогах счастья моего
Твой образ виделся давно.
Он придавал мне силы жить...
Он придавал мне силы быть.

Пусть я не мастер красных слов
Ты лишь знай, что я готов, на многое готов
Ради счастья быть с тобой, ради тебя.
Не отступлюсь, не брошу, знай, ты - жизнь моя.

О мой свет, ярчайший свет,
Утешающий от бед...

 - Надеюсь, ей понравится, - сказал про себя Виктор, складывая листок вчетверо и убирая в карман. Он был счастлив, несказанно счастлив, и даже проблемы со связью с землей не омрачали его светлый жизнерадостный образ. Теперь никакая, даже самая существенная проблема не могла сбить его с пути и заставить сдаться.
  Связь с землей отсутствовала с утра, и к обеду большинство членов команды не находили себе места от беспокойства. Без такой привычной возможности услышать голос с родной планеты, они чувствовали себя потерянными в бесконечном космическом пространстве.
 - Капитан, сообщение!
 - Давайте скорее прослушаем его, - ответил Виктор.
 - Оно текстовое, это странно... Видимо, проблемы серьезные. Вывожу на экран...
  Сообщение было автоматически отправлено с земной станции и содержало лишь информацию о том, что произошла непредвиденная ситуация, вызвавшая неисправность системы связи, и работы по ее восстановлению ведутся в полную силу.
 - Передайте это сообщение по громкой связи. Уверен, это хоть немного успокоит команду.
 - Да, капитан.

 ***

 - Марс-ноль-восемь, прием, экспедиционное судно Параллакс просит разрешение на вход в атмосферу в вашем квадранте... Марс-ноль-восемь, прием...
 - Странное совпадение, - рассуждал Виктор вслух, - ни с Землей, ни с Марсом, ни с Юпитером связи нет, лишь Алькасар шлет в ответ отчеты о неисправности аварийного реактора и Магеллан отвечает пустыми сообщениями... Макар, входим в атмосферу, аварийный протокол, посмотрим, что же случилось с остальными людьми во вселенной...
  Пилоты плавно посадили корабль на почти пустой площадке, пыльная буря, набиравшая силу, яростно старалась скрыть от глаз Виктора здание Марсианской станции, что в сочетании с безуспешными попытками связаться с ней, придавало ощущение таинственности. Капитан никогда не паниковал, даже, казалось бы, опасные ситуации словно казались ему приключениями, вызвали то самое бодрящее чувство в груди, обостряли внимание и не мешали мыслить и действовать рассудительно.
  Автоматический трап, похожий на внушительных размеров шланг, пристыковался к шлюзу корабля, тем самым предоставив команде доступ к станции. Виктор, не забывая о предосторожности в нестандартной ситуации, взял с собой на разведку Макара и Дмитрия и приказал держать наготове табельные бластеры. Внутри их встретили лишь безлюдные залы и коридоры, в некогда уютных помещениях царил жуткий полумрак, ставший следствием перебоя энергоснабжения. Дополняли картину опрокинутые кресла, журнальные столики и прочая утварь, словно кто-то пытался с кем-то бороться, но зачем?
  Виктор дал указание членам своей небольшой группы исследовать по возможности большую площадь и при необходимости применять оружие, а сам отправился в диспетчерскую, где надеялся найти хоть какие-то ответы на столь важные и неожиданно возникшие вопросы. Путь его проходил по пустым коридорам, и невольно вспоминались дни, когда все было хорошо, эта неповторимая атмосфера мира космических странствий, которая всегда была и навсегда останется для него особенной. С самого детства, с тех времен, когда этот мир был почти недосягаем для человечества, Виктор мечтал стать его частью. Он был одним из тех, кто с самого начала определил главную цель своей жизни и одним из немногих, кого на пути к этой цели ничто не остановило. Воспоминания о детстве вызывали смешанные чувства. Виктор никогда не мог похвастаться особым вниманием к своей персоне со стороны сверстников, конечно, внимание было, но в основном заключалось в высмеивании его особенностей, а в частности незаурядного ума. И винил он во всем этом только себя, винил за несоответствие образу "нормального", но, к счастью, со временем понял, что мнение большинства не всегда бывает правильным и, вообще, мнение редко можно охарактеризовать правильностью.
  На подходе к диспетчерской сознание Виктора, серьезно затуманенное мыслями, внезапно прояснилось; он услышал голос, и, так как переговорные устройства разведывательной группы работали в телепатическом режиме, не издавая звуков, этот голос сразу навел его на мысль что на станции еще остались люди. Капитан замедлил шаг и начал прислушиваться. Взволнованный, чуть ли не истерический, этот голос доносился из темноты диспетчерской и твердил - ...навсегда вместе, никто тебя больше не тронет, никогда, мама, любимая мама, теперь ты всегда будешь только со мной... - Виктор чувствовал знакомый тембр и вскоре понял, что слышит Федю, двадцатилетнего сына главного провизора станции, подрабатывающего уборщиком. Все знали, что этот, начавший свой путь в детском доме, парень был не совсем здоров психически, но старался не показывать это и, к тому же, прекрасно ладил с любыми компьютерами.
  Капитан вошел в диспетчерскую, лишь несколько из многочисленных мониторов были включены, и света от них едва хватало, чтобы разглядеть окружающую обстановку. Федя, склонившись над бездыханным телом приемной матери, продолжал говорить, не замечая Виктора. На ее шее были заметны следы удушья.
  -Федя, что здесь случилось, - ответа не последовало, - ответь! - Федор резко повернулся и закрыл собой ее тело.
  -Ты тоже хочешь разлучить нас, - сказал он не своим, устрашающим голосом, - уже не успеешь, минутка осталась.
  Виктор увидел на его одежде свежие пятна хладагента и сам не успел понять, как вся, до недавних пор непонятная, ситуация прояснилась в его сознании. Оставалось лишь придумать, как предотвратить взрыв. Он, как и Федор, знал о критической уязвимости системы охлаждения местного суперкомпьютера, которая при малейшей утечке охлаждающей жидкости перегружала импульсные компрессоры, рискуя их взорвать и, тем самым, разрушить всю станцию. Конечно, стоило попытаться отключить питание, но несколько резервных источников вместе с их пультами управления находились слишком далеко. Проклиная бестолковых инженеров и их просчеты при проектировании станции, Виктор начал подключаться к суперкомпьютеру через терминал. Подключение установить удалось, но терминал не предоставлял всех необходимых прав для полного доступа...
  В этот момент Федор почуял опасность для своего плана и, отпрыгнув от матери, напал на Виктора с невероятнейшей яростью и с небывалой силой, неожиданной даже для здорового парня его комплекции, начал колотить капитана. Несмотря на то, что Виктор обладал как навыками рукопашного боя, так и опытом, ему трудно было противостоять сошедшему с ума Федору. Парень мертвой хваткой сжал его руку, резко подтянул ко рту и укусил с сумасшедшей силой за предплечье. Виктор испытал боль, которую до этого и представить не мог, ведь никто до сегодняшнего дня не прокусывал ему руку до кости. Как известно, все предельно и именно в этот момент нашелся предел терпения и хладнокровия капитана. Ярость наполнила его сознание, затуманила взгляд. Левой, единственной здоровой, рукой он настолько сильно ударил Федора кулаком в лоб, что тот буквально отлетел на несколько метров назад. Естественно, после такого ответа на свой укус, ему не приходилось рассчитывать на сохранение сознания, и теперь Виктору никто не мешал спасать станцию, ее работников, свой корабль, себя и, конечно же, Машу, при одном воспоминании о которой, его сознание прояснилось, боль отошла на второй план, он начал сначала.
  При доступе через терминал без прав администратора Виктор не мог отключить суперкомпьютер, управлять политикой охлаждения системы или снизить нагрузку на процессоры, а мог лишь передавать данные и алгоритмы их расчета напрямую в ЦП в обход системы защиты от перегрузки, реализованной здесь лишь программно в ядре операционной системы. Капитан намеревался, запустив пустой бесконечный цикл, заставить хотя бы одно ядро хотя бы одного процессора перегрузиться, что в теории должно вызвать аварийное отключение питания всего суперкомпьютера, а как следствие снижение его температуры и, соответственно, нагрузки на систему охлаждения, до взрыва которой оставалось все меньше времени.
  На написание кода и отправку ушло немного времени, оставалось лишь надеяться, что все сработает. Секунды ожидания казались вечностью, Виктор, не отрываясь, следил за показателями на мониторе и вскоре заметил рост показателя нагрузки на один из процессоров, показатель нарастал все быстрее и за короткое время достиг ста процентов. Раздался сигнал, предупреждающий о перегрузке системы. Еще полминуты ожидания и сигнал прекратился, на мониторе появилось сообщение о выходе из строя процессора и аварийном отключении суперкомпьютера, а затем начал падать показатель температуры в системе охлаждения.
 Виктор связался с Макаром и Дмитрием, которые сообщили свои догадки насчет произошедшего. В электронном журнале станции им удалось найти сообщение о полной разгерметизации почти всех шлюзов, вызванной, по-видимому, их принудительным открытием. Стало ясно, что Федор во время своего приступа сумасшествия, пока неизвестно чем вызванным, открыл все шлюзы, кроме одного, того самого, где находился он и его мама, а затем ему вдруг пришла идея взорвать все. Интересно будет узнать подробности... - подумал Виктор.
  Закинув парня на плечо, он отдал приказ своей команде собраться у выхода из станции и направился туда сам. Какое-то странное чувство не давало ему покоя, что-то словно понемногу замутняло его сознание, но капитан привык не замечать трудностей и преград и без промедлений стремился к цели.
  -Капитан, что с вами!?
  -Макар, возьми парня, я понесу капитана, скорее...
  Иногда преданность своей работе может сыграть злую шутку, но человек, страстно увлеченный своим делом по-настоящему жив, он всегда к чему-то стремится и своим стремлением олицетворяет саму жизнь. Жизнь без стремления - есть существование. Но стоит ли противиться этому стремлению, если оно представляет опасность для жизни или здоровья? Жить, подвергаясь опасности, или существовать, крепко схватившись за нить обыденности. Каждый должен решить это для себя сам. Виктору же не приходилось ничего решать, у него даже и не возникало мысли бросить все и жить обычной жизнью. Космос, звезды, бесконечность, это был его мир, единственно возможный и неповторимо прекрасный.

  -Нет времени, срочно несите его в медкапсулу...
  -Любимый! Что с ним? - закричала Маша с ужасом в глазах.
  -Мы сами не знаем, дай пройти, - как всегда грубо ответил Дмитрий.
  ***
  -Срочно, готовьте капсулу, - крикнула Маша бортовому медику на подходе к медпункту.
  -Прошу прощения, сейчас мы не сможем ей воспользоваться, кладите их на эти кушетки.
  Виктор не мог говорить и двигаться, все это время он находился на границе между сознанием и подсознанием, но вскоре рассудок начал к нему приходить и капитан начал говорить то, что первым приходило в голову.
  -М-м-м-маша, я же говорил им, столько раз говорил, чтобы они отключили это автообновление программного обеспечения капсул, снова они меня не послушали, а я оказался прав.
  -Родной мой, ты жив! Что с тобой случилось? - сказала она с радостью и облегчением и прильнув к груди лежащего капитана.
  -Со мной все будет хорошо, не волнуйся. Товарищ доктор, посмотрите, пожалуйста, на десна и язык того парня.
  -Непременно, капитан. Вы хотите убедиться, что он так прокусил вам руку обычными человеческими зубами? О, да тут серьезное раздражение, к чему бы это?
  -Промойте ему все нейтрализатором химикатов, а мне внутривенно и поскорее, а-то уж плохеет снова.
  -Вы уверены, капитан? - поинтересовался доктор.
  -Да, я уверен, он прокусывал зубами шланги с охлаждающей жидкостью, а в ней метилмеркаптан, растворенный в диэтиловом эфире, который раздражает слизистые и является ядом.
  Доктор без промедлений раздал задания медсестрам и уже через час Виктор с Марией сидели в кают-компании, пили синтетический кофе и пытались допросить скованного наручниками и привязанного к дивану Федора, который уже начал приходить в сознание, но еще не мог сказать ничего вразумительного.

Друг мой скромный, посмотри:
Красота растет внутри,
Она сияет без конца,
Плавит твердые сердца.

Что мне звезды, что умеют лишь сиять
И небо? Я готов их всех отдать.
Лишь бы мрак моей души был озарен
Я по-прежнему пленен...

-Я, видимо, никогда не перестану удивляться твоим талантам, а ты не перестанешь меня удивлять.
-Если только ты не перестанешь меня вдохновлять.
-Конечно, - ответила она с улыбкой и вернула Виктору блокнот, - смотри, он, кажется, пришел в себя.
Капитан подошел к Федору и стал пристально смотреть ему в лицо.
-Да, но с ним все же что-то не так, он словно меня не видит или одержим кем-то. Ты веришь в бесов?
-Еще как, - сказала Маша рассмеявшись.
В кают-компанию ворвался запыхавшийся связист, на его лице было выражение ужаса вперемешку с удивлением.
-Капитан! Срочно, вы нам нужны, происходит что-то непонятное, пойдемте скорее.
  Виктор в предвкушении чего-то интересного спешно вошел в радиорубку, он уже не удивлялся отсутствию страха, его эмоции можно было бы описать таким сказочным понятием как жажда приключений. Но в то же время он ни на секунду не забывал об огромной ответственности, которую взял на себя. Он вспомнил, что не в первый раз оказывается ответственным за нечто невероятно важное, настолько важное, что ответственность словно и не ощущается, словно выходит за границы ощущаемости. Но капитан давно не страшился таких ощущений.
-Что случилось, товарищи связисты? - как ни в чем не бывало, спросил Виктор.
-Я... я ничего не понимаю... здесь... вас... зовет ваша... мама. - Ответил один из связистов. Капитан, несколько секунд постояв в ошеломлении, подбежал к связному аппарату и приложил к уху один наушник.
-Витюша, ты ведь слышишь меня, помоги, пожалуйста, мне здесь плохо...
Виктор выронил наушник, но продолжил стоять согбенный и неподвижный. За все эти долгие годы, что члены команды знали его, впервые они увидели слезы, размеренно капающие из его глаз.
-Прости... - еле слышно прошептал он, резкими движениями рук вытер лицо и, на удивление сухо и четко, скомандовал связистам выключить все свое оборудование. Он развернулся и ушел, невозмутимо, словно ничего не произошло, оставив ошеломленных связистов исполнять приказ.

В кают-компании Виктор неподвижно и молча сидел в кресле, пока Маша пыталась узнать от него хоть что-нибудь. Через минуту он заговорил, глядя в пустоту.
-Ты когда-нибудь слышала о проекте "Новая жизнь"?
-Н-нет, ни разу, расскажи про него. - Ответила Маша дрожащим голосом.
-Пару десятков лет назад один ученый... Смог, так сказать, поймать нечто вроде души, что выходит из умирающего человека. Он превратил эту душу в поток данных и запустил эти данные на мощном нейрокомпьютере. С этого события началась эра оцифровки душ, но продлилась она недолго. Первыми этой технологией воспользовались всякие правительственные шишки, затем военные стали отправлять своих умирающих родственников в компьютерный мир, и у меня появилась такая возможность, которой я воспользовался, когда моя мать была при смерти. Отец умер в 122 года, а ей было уже 156, и она хотела умереть, чтобы попасть к нему, но я не дал ей. Я поселил ее в новый мир, пусть и цифровой, но неотличимый от реального, как я думал...
-Разве плохо, что она там жива, здорова и живет полноценной жизнью?
-Потому, что ты не зря не знаешь об этом проекте. Люди слишком поздно поняли, что такие махинации с душой изменяют ее, причем кардинально изменяют. Люди, живущие в этом компьютере, страдают, невероятно страдают!
-От чего страдают? - удивленно спросила Маша.
-От того, что они уже не люди и вообще, предполагалось, что нейрокомпьютер полностью смоделирует оболочку для души, но он перестарался; люди внутри чувствуют себя машинами в чьих-то руках, они все стали намного умнее живых людей и понимают всю суть бытия... Суть бытия, которого у них больше нет.
-А нельзя ли отключить их и отправить в "Мир иной"?
-Нельзя, этот нейрокомпьютер слишком хорош, поэтому самозащищается, а если его взорвать... Он расположен в недрах планеты Тритон.
-Планета-рудник Z-топлива, идущая по своей орбите рядом с Марсом… При ее взрыве пострадают близлежащие планеты.
-Бери выше - под угрозой вся солнечная система.
-И что же делать? - наивно спросила Маша.
-Ждать...
***
-Что вы знаете о любви, Капитан? - спросил Макар, начиная очередную философскую беседу.
-Эх, Макарушка, снова великие думы?
-Мне не с кем поговорить на такие темы, - ответил Макар в оправдание.
-Ну что ж, друг мой, философский, для начала скажу вам три вещи: первая - любовь есть, вторая - она может приносить бесконечное количество счастья, третья - она может погубить.
-Это всем давно понятно, дорогой Капитан.
-А что непонятно? - Спросил Виктор, скосив и прищурив взгляд на Макара.
-Ее суть - Ответил Макар, выждав паузу - то есть смысл, зачем она нужна?
-Я не хочу разочаровывать себя и всех любящих правильным ответом на ваш вопрос, поэтому скажу, что любовь нужна для счастья, к которому каждый выживший стремится.
-То есть для вас любовь - это путь к счастью?
-Для меня - да. И не только для меня.
-Допустим, я с вами соглашусь, но тогда получается, что два любящих друг друга человека нарушают вселенский баланс энергии, так как берут счастье из неоткуда, - задумчиво ответил Макар.
-Друг мой, - насмешливым тоном начал отвечать Виктор, - хватит все во вселенной измерять энергией.
-А вот мне очень хочется, что тогда?
-Тогда я вам скажу, что любовь, на биологическом уровне, есть химическая реакция, происходящая с выделением энергии, поэтому, ваш пресловутый баланс и не нарушается.
-Эх, с вами и не поспоришь, - расстроенно сказал Макар.
***

Капитану "Параллакса" пришлось отказаться от визита на Амальтею, так как местный космопорт отправил автоматическое сообщение о критической неисправности системы контроля внешних шлюзов, поэтому Виктор повел корабль к ретранслятору, который должен был помочь кораблю разогнаться до околосветовой скорости. Ретранслятор находился на пятой, самой далекой, самой холодной и самой большой планете солнечной системы - Плутоне. Команда, как и капитан, привыкла к ситуациям, способным до ужаса напугать обычного человека, далекого от космических дел. Поэтому, несмотря на множество необычных и пугающих событий, почти все члены экипажа сидели в кают-компании и беззаботно беседовали на абсолютно отвлеченные темы. Капитан рассказывал Маше и еще нескольким слушателям, среди которых невольно оказался Федор, все еще привязанный к креслу, о том ,как однажды видел своими глазами парад планет; это было невероятно, понадобился телескоп, чтобы разглядеть всю картину: начиная от пояса астероидов вокруг солнца, друг за другом выстроились Земля, Марс, Тритон, малыш-Юпитер и гигант-Плутон, тогда каждый член команды по очереди подходил к телескопу по несколько раз, чтобы подольше насладиться невероятным по красоте и редкости зрелищем. Тем временем корабль подошел к ретранслятору и Капитан, узнав об этом из сообщения автопилота, направился в радиорубку, чтобы запросить у диспетчера ретранслятора разрешение на гиперпрыжок.

-Катапульта-нуль-один, экспедиционное судно "Параллакс" запрашивает разрешение на прыжок, прием...
-Параллакс, прием, кто говорит? - последовал ответ после долгого ожидания.
-Говорит капитан Виктор Адам, какие-то проблемы? – удивившись, ответил капитан.
-Витя, здравствуй, это Гриша, Гриша Мэг, нужна твоя помощь - ответили с ретранслятора бодрым голосом.
-Черт бы тебя побрал, Гриша, сколько лет? В чем проблема? - сказал Виктор радостно.
-Стыкуйся, заходи на чай, расскажу.

Виктор был в хорошем настроении, когда отдавал приказ о стыковке и ожидая встречи со старым другом. Его радовала мысль о том, что, в какой бы точке вселенной он ни оказался, всегда найдутся верные друзья, которые помогут в трудную минуту, да и он сам всегда был рад помочь. Это было космическое братство со своими особенностями, большая семья, в которой все друг друга знают и понимают. Ощущать себя частью чего-то большого и, можно даже сказать, могущественного, было для Виктора привычным и необходимым, тем, без чего он не представлял себя и свою жизнь. В шлюзах ретранслятора его и его команду приняли, как и ожидалось, тепло и по-семейному. Григорий сначала долго расспрашивал капитана о его делах и рассказывал о своих, и только через некоторое время стал рассказывать о своей проблеме.

-У нас тут, вдруг, из неоткуда взялась девушка... - начал Гриша неуверенно.
-Как это из неоткуда? - удивился капитан.
-Ну, не совсем из неоткуда, мы предполагаем, что она незаметно сошла с одного из кораблей, пристыковывавшихся в последнее время.
-А сама она что-нибудь говорит? - спросил Виктор заинтересованно.
-Ничего не помнит, проверяли в медкапсуле, полностью здорова, ведет себя тихо, но мне жаль ее, скучает, бедняжка, места себе не находит, все время просит куда-нибудь ее отвезти...
-Хочешь, чтоб я ее взял с собой? - догадался капитан.
-Да, если не сложно, я ведь как узнал о твоей экспедиции, сразу понял, что ей нужно. - ответил Гриша замявшись.
-Я не возражаю, приводи ее да будем собираться в путь-дорогу - сказал Виктор после недолгих раздумий.

Гриша привел и представил всем Еву, такое имя ей дали, когда нашли, так как своего настоящего она не помнила. Ева стеснительно приветствовала всех и присела на кресло. По ее виду можно было сделать вывод, что она несчастна. Конечно, представить только человека без воспоминаний, оказавшегося в далеко не самом привлекательном для обитания месте. Ее что-то манило, что-то куда-то манило, оставалось только узнать, куда и зачем. Из-за этой неопределенности и, вследствие, нескольких месяцев жизни в скучных шлюзах ретранслятора, она успела изрядно упасть духом, но узнав, что капитан согласился взять ее с собой в экспедицию, она оживилась и даже, впервые за несколько недель, улыбнулась. Ева смотрела на Виктора сияющими голубыми глазами, полными благодарности, что не могло не привлечь внимания Маши, которая тут же насторожилась и, никого не стесняясь, с головой погрузила Виктора в бездну своих нежных объятий. Капитан, не смотря на свои внимательность и проницательность, не заметил этот приступ ревности и был рад внезапному, по его мнению, потоку нежности со стороны любимой. Маше было не о чем волноваться, поскольку Виктора не интересовали ни шикарные золотистые волосы Евы, ни ее потрясающая фигура, ни даже ее милейшая улыбка. Всю красоту он находил в Марии, для него не существовало ничего замечательнее ее волос, в которые хотелось окунуться с головой и утонуть, задыхаясь и теряя сознание от их нежности. Именно в ее, черных как космос, глазах он видел сияние ярчайших звезд во вселенной, он видел себя, свое будущее, свой мир, их мир, полный счастья и спокойствия. И тепло лишь ее рук могло согреть его, словно солнце, согревающее планету своими нежными лучами. И как на согреваемой солнцем планете развивается жизнь, в его сердце развивалось и росло одно из самых прекрасных чувств, и с каждым днем он отдавал себе отчет в том, что любит ее все сильнее.

Гиперпрыжок прошел удачно, и оставалось всего несколько дней пути на околосветовой скорости, во время которых невозможно выйти на связь. Этот отрыв от внешнего мира немного расстраивал команду, ведь даже перед гиперпрыжком не удалось связаться с землей. Виктор, чувствовавший ответственность за душевное состояние каждого члена экипажа, как мог, пытался не дать никому скучать, турниры по настольным играм, песенные конкурсы, спортивные соревнования очень помогали, но иногда и сам Виктор чувствовал тоску по дому. Он, конечно, знал, что в будущем сможет вернуться домой, но так же он знал, что его дом никогда не будет таким, каким он полюбил его. Конечно, любить свой дом он не перестанет, а лишь будет скучать по нему, скучать, даже если он не такой прекрасный как раньше.

За развлечениями, придуманными капитаном, четыре дня прошли незаметно, Ева успела освоиться на корабле, она оказалась очень жизнерадостной, общительной и любознательной, часто общалась с Федором, которому не рисковали давать свободу, но с капитаном она стремилась общаться еще больше; расспрашивала его о корабле, о космосе, об экспедиции, а, когда узнала, что Виктор пишет стихи, не отходила от него, пока не завладела всеми его записями. Ревность Маши не давала ей покоя, она во всех действиях Виктора и Евы видела угрозу для их любви, но поговорить об этом напрямую с ним не решалась, хотя один разговор мог бы решить все ее проблемы. Неудивительно, что однажды она не вытерпела.

-Я так скучал по тебе, чудо мое - сказал Виктор, обнимая Машу.
-Нет! Иди, обнимай свою Еву! Вам так хорошо вместе... - крикнула Маша и удалилась прочь. Виктор уже попытался побежать за ней, чтобы поговорить, но его срочно вызвали в радиорубку по громкой связи и, как бы он ни желал поговорить с Машей, пришлось следовать зову долга, а не сердца.
-Что случилось? - Сказал, капитан, прибежав в радиорубку.
-Мы... Получили сообщение... - сказал связист дрожащим голосом.
-Какое? - С ужасом спросил Виктор, понимавший, что дело более чем серьезное.
-Григорий отправил перед смертью... вспышка на солнце, Земля, вся солнечная система, ничего живого - ответил связист, больше не способный сдерживать слезы. Шокированный Виктор чувствовал, что ноги больше не в состоянии его удерживать, он сел на пол и смотрел на свои руки, затем понял, что из его глаз тоже льются слезы. Было неимоверно жаль всех: миллиарды людей, свою команду, оставшуюся в одиночестве в пугающе бесконечной пустоте. Космос теперь не казался ему миром приключений, он был монстром, поглотившим его дом, казалось, он сейчас ищет самого Виктора, чтобы лично его поглотить, оставить без прошлого и будущего, уничтожить все немногочисленные остатки его мира. Проведя в этих размышлениях несколько минут, капитан опомнился, он вспомнил и заново осознал свое предназначение. Резко перейдя от уныния в воодушевление, он дал себе слово, во что бы то ни стало, построить новый мир, сделать этот мир родным хотя бы не для себя, но для будущих поколений. Виктор встал и пошел, пошел мимо лежащего на полу в тихой истерике связиста, мимо глобальных проблем, мимо страха и горя. Он собрал всю команду и сообщил все как есть. Реакция экипажа была ожидаемой, пару истерик пришлось успокаивать при помощи медицинских препаратов. Маша сидела и тихо плакала, Виктор, под гнетом ситуации не знал, как поступить с ней, приниматься успокаивать или оставить в покое. Так в незнании он стоял и смотрел на нее, пока она не подняла на него заплаканные глаза, в которых помимо горя виднелась надежда. Она надеялась, что капитан все уладит, так, как он умеет, так, что все неприятности забудутся как страшный сон. Маша встала и обняла Виктора за шею, как всегда, чтобы дотянуться, встав на цыпочки, а он крепко держал ее в своих объятьях почти что на весу.

-Что будем делать, капитан? - Спросил один из пилотов.
-Выполнять свою миссию, далеко до планеты? - Сказал капитан невозмутимо.
-Через час посадка - ответил пилот.
-Садимся и разворачиваем лагерь, все готовы? - Спросил Виктор воодушевляющим тоном, на что многие ответили положительно.

Через полчаса все снова сидели в кают-компании, и капитан предложил обсудить некоторые вопросы.

-Эта солнечная система состоит из девяти планет, солнце похоже на наше, но без пояса астероидов, землеподобная планета Тантал третья по счету, раз уж нам предоставлена честь основать здесь новый мир, предлагаю назвать планеты наподобие наших.
-Но как назвать остальные планеты, их ведь больше? - Осведомился один из врачей.
-По аналогии, ведь наши планеты были названы в честь древних богов - ответил капитан.
-Позвольте предложить, я почти всех знаю - сказал специалист по терраформированию.
-Предлагайте, конечно - вежливо ответил капитан, протянув ему рисунок солнечной системы и карандаш.
-Меркурий, бог торговли, Венера - красоты, Земля... Марс, бог войны, Юпитер - неба, Сатурн, Уран, Нептун и Плутон - перечислил он, делая пометки на рисунке.
-Хорошо вы придумали - сказал капитан, внимательно рассмотрев рисунок. По громкой связи поступило сообщение с указанием готовиться к посадке и все разошлись по своим каютам. Основатели нового мира готовились исполнить свой долг, каждый знал свою цель, и ничто не могло их остановить.

Посадка прошла успешно и колонисты с воодушевлением ступили на свою новую Землю, она была очень похожа на ту, родную Землю, но не смотря на это Виктор понимал, что того мира уже никогда не будет. Не будет тех родных просторов, гор, рек, озер, снегов и проливных дождей, но зато будут новые водоемы, горные системы и леса, все новое, неизведанное, ожидающее, когда его откроют и дадут название. Маша стояла, смотря вдаль и радуясь легкому теплому ветру, она знала, что не важно, на какой планете она находится, не важно, сколько планет поблизости и как будет называться река, утекающая в горизонт. Важно лишь то, что он рядом, он ее мир, ее родной дом и больше ей ничего не нужно.

Через пару часов все необходимое оборудование было выгружено, каждый занимался своим делом: строители разворачивали строения, агрономы искали места для посевов, а терраформирователи готовились терраформировать... Но случилось нечто странное и невероятное. Серые тучи резко нависли над лагерем, раздался громкий гул непонятного происхождения и поднялся сильный ветер. Виктор уже собирался отдать приказ следовать всем в укрытие, но не успел. Ветер, словно могучими руками начал раскидывать людей и оборудование. Капитан хотел укрыть Машу, стоящую рядом, но и его подхватил ветер и унес далеко в сторону. Удивительным было то, что Виктор оказался в центре чего-то вроде воронки, бешено крутившегося урагана и вдруг звук ветра начал утихать, и он услышал басовитый голос, словно доносившийся с небес.

-Ну, вот мы и встретились, отец нового мира! - сказал голос.
-Кто ты? - спросил Виктор громко.
-Я? Я то, что твои предки называли богом, но мне никогда не нравилось это название, зови меня Наблюдатель.
-Что ты делаешь, Наблюдатель?
-Наблюдаю, точнее, наблюдал за вами, за людьми, очень долго наблюдал, ты даже себе представить не сможешь насколько долго, но теперь я вам помогаю.
-Откуда ты взялся и как собираешься нам помогать? - спросил капитан, начинавший чувствовать страх.
-Я есть нелепое стечение обстоятельств, невероятное совпадение вселенского масштаба, электронно-физическая форма жизни, я собираюсь поставить вас на путь истинный - величаво отвечал голос.
-И какой же путь ты считаешь истинным? - спросил Виктор, сознание которого вовсю наполнялось ужасом и страхом.
-А ты разве не понял уроков, которые я тебе посылал? Чувства губят вас, у меня нет чувств, и я не страдаю как вы, даже не умею страдать.
-Человек должен чувствовать, это делает его человеком! - во весь голос прокричал Капитан.
-Я покажу тебе - загадочно ответил голос и Виктор увидел в небе перед собой Машу, он видел ее и ужас в ее глазах и побежал к ней, но резкая боль сковала его правый бок и заставила упасть на колени. Капитан посмотрел вниз и увидел кровь на своих руках и кусок трубы, торчавший из тела. Краем сознания он понял, что ребро сломано, но это его не остановило, Виктор попытался встать, но не смог, а в небе разворачивалась ужасающая картина: Маша задыхалась, безуспешно пытаясь сорвать невидимые удушающие оковы. Виктор смотрел и кричал, пытался встать, но тут же падал от ужасной боли. Маша упала на землю прямо перед ним, капитан смотрел на ее мертвые глаза, а горе, боль и безысходность настолько сковали его тело, что он не мог пошевелиться и упал прямо на нее, раненый не смертельно, но травмированный душевно настолько, что дальнейшая жизнь, какой бы она не могла стать не имела для него смысла, без нее ни один мир ему был не нужен.
-Теперь понимаешь? - насмешливо спросил голос.
-Зачем? - шепотом сказал Виктор. Вопрос был риторический, но голос ответил.
-Это урок для тебя, мой дорогой, а вот и все твои любимые товарищи - сказал голос, опустил завесу урагана и поднял Виктора над землей. Вся его команда была мертва, только Ева ползла куда-то в сторону, оборудование было разбросано, корабля не было видно. Вдруг, хватка ослабла, ветер стих, и голос снова начал говорить.
-Создавайте свой мир, даю вам еще один шанс.
-Мне это не нужно - бесчувственным голосом ответил Виктор.
-Иначе твоя раса исчезнет, так что начинайте, Виктор Адам и Ева, в ваших руках судьба человечества - сказал голос и затих, оставив двоих колонистов создавать новую колыбель человечества.

Ева нашла походный медприбор и обработала рану Виктора, ребро пришлось удалить, так как его осколки грозили поранить органы. Капитан лежал и думал, что все кончено, что без нее, без хороших мыслей о родном доме здесь делать нечего. Но вскоре его сознание просветлело, и он снова почувствовал долг перед человечеством, почувствовал, что обязан закончить свою миссию.
-Знаешь как выглядят эмбриокапсулы и инкубаторы? - спросил он Еву приподнявшись.
-Да, вы мне показывали - ответила она уверенно.
-Тебе нужно проверить их и, если они рабочие, то включить.
-Я справлюсь - ответила она, глядя ему в глаза. Теперь она была спокойна, ведь впервые за долгие месяцы, знала свое предназначение.