КНИГА ТРЕТЬЯ
ДВОЕ ИЗ ДРУГОГО МИРА.
КНИГА ТРЕТЬЯ.
«РЕВОЛЮЦИЯ».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
«БИТВА НАРОДОВ».
(2003 Г. НАПИСАНИЯ ).
Посвящается Гил- Эстелю и Кенди Малахаеву ( последнему особенно!)
Предисловие – эпиграф.
Ты – воин Рассвета,
Я – воин Заката.
Ты помнишь, любили друг друга когда – то.
Сливались в едино две разные краски,
И стал наш мр серым, но очень прекрасным.
С тобой мы гонялись ночью за звездами,
Всегда были вместе, хоть разными созданы.
Но те, что стояли выше над нами,
Любви светло – темной не понимали.
И нам приказали . И нас больше нет.
И есть только Тьма. И есть только Свет.
«Лабиринт».
Отражение неба в глазах,
Под ногами – осколки грез.
Крик застыл на сжатых губах,
Пропитавшись горечью слез.
На Голгофу шел босиком,
Оставляя кровавый след.
Кто сказал, что прощать легко?
Кто учил во всем видеть свет?
Милосердию грошь цена,
Бескорыстие не в чести.
Твоя жертва была смешна,
Ты не в силах весь мир спасти…
Ты же видел злобу и страх,
Не мечты о святой любви…
Что м сказки о небесах!?
Кто услышит слова твои?
Здесь дерутся за каждый вздох,
И вся жизнь проходит в борьбе.
Что им даст всесльный твой Бог?
А скажи, что он дал тебе?
Горечь, боль и на плечи крест,
Умереть одиноким страх…
Отражение пустых небес
В широко раскрытых глазах.
Этот мир, не стоивший слез,
Ни светлее, ни чище не стал.
Те же грязь, жестокость и злость.
Так за что же ты умирал?
Миледи ( РанМА ), самиздат «
Цитадель»
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
ДИКИЕ ОХОТНИКИ.
Смерть одному лишь
Нужна,
Но мы – мы вернемся
Домой…
Ария.
… Кафе.
Два стакана кофе дымятся на столе, а Вейдер, Гил, Энрике и я сидим да разговариваем.
За четыре года зверских испытаний - с 2000 по 2004 год – навидались всякого. Ролевые игры больше и не проводились – стало очень опасно по ле-су бродить : там разгуливают силирийские патрули, на Крестовский остров пробиться было невозможно, а метро работать перестало на время.
Полный бардак…
Все меньше и меньше становится Смертных – все больше и больше появляется Воплощенных – не-зависимо от пола и возраста. Во всем городе были ра-зрушены церкви, например на месте Смольного были только вывороченные стальные прутья, бетон-ные куски и золотые ломаные купола. И кратер ши- риною в десять метров, а глубиной – в пять…
Единственное, что успокаивало – это огни фонарей, которые уныло светят на улице. Лето. Эс- тель глянул на проносящиеся мимо машины, трам-ваи, вдалеке светился огромный мост, словно замок. Телебашня была наполовину снесена – чем – то по-мешала. Зачем? Вдалеке чернело несколько черных кранов – словно гигантские палочники из железа. В окнах многоэтажек гасли огни – близилась ночь. Пора домой расходиться. Или всю ночь так сидеть? Лучше сидеть.
- Вы только посмотрите на этот Мир, - как он изуродован и грязен! Кругом одна черная энергия… Не могу! В любом случае захватчики делают правильно – уничтожают разносчиков черноты. Самые настоящие санитары в мире людей – половину населения негативного вида перебили, и это не только у нас происходит… Но все равно белой энергии мало. В Москве творятся штучки покруче, чем у нас, город почти обезлюдел, эльфы и Воплощенные там кишмя кишат. Они ведь самые настоящие, собираются только там, где чернота находится – карму людскую чистят. Настоящие, от них ничего не умыкнешь! А мы, Воплощенные, - лишь их копия. Как орки и эльфы – по сути одно и то же, только внешность разная. Жалко этих существ убивать – уж больно красивые. Не то, что мы. И эти красавцы, благородные красавцы, вынуждены погибать только потому, что люди все загадили! Интересно, что бы было, если бы цивилы подружились с Силирией? – неожиданно выдал речь Энрике, доселе задумчивый.
- Что будет? Катаклизм будет. Получится мутант, если кому – то в голову взбредет скрестить кошку и собаку. В нашем мире умственно отсталый народ вряд ли поймет, что именно от него требуют. В древности когда боги об-щались с людьми – царила справедливость. Пока хрис- тианство не вытеснило старую веру… И понеслось… Вот сейчас боги опять пришли к людям, только люди стали как звери. Приходится выкорчевывать… - ответил Вей- дер.
- Глубоко копаешь… - заметил я. – Интересно, как москов-ская РанМА держится? Говорили, что ее разогнали год назад.
- Тебя в Москве нет и не было, вот и держится. – пояснил Гил.
- Ты хочешь сказать, что там Смертные держат с эльфами контакт!? - опешил Энрике. – ЭТО КАК?!
- Просто попытались достучаться друг до друга, и получи-лось.
- Получилось… Ничего не получлось! Вскоре нововопло-щенным ничего не останется, как перебить своих же учи-телей! – вновь заговорил Вейдер, достав пива из сумки. Гил достал из чехла гитару и аккуратно провел пальцами по струнам.
- Служа другим, сгораю сам… В другом месте – другой я. Этот мир – вот место, где смерть охотно помогает жизни. Ладно. Устал я. – и запел:
« Звезды заглянут в окно –
Я один в этом Мире.
Не бойся дыханья теней –
Они все мои –
Как поэт, я прильну
К моей старенькой лире.
И музыка выйдет в рассвет,
С земли прочь к мирам Альтаира.
В ДОРОГЕ НАВЕЧНО ПОКОЯ МНЕ НЕТ,
ПОКА НЕ НАЙДУ Я КОНЕЦ
ЭТОГО МИРА.
В скитаньях закончится век,
И старость захватит мой дух.
А разум заметит печально,
Что время ушло,
И скелет мой стал ломок и сух.
НО СМЕРТЬ НЕ ПОКОЙ МНЕ НЕСЕТ –
На небо ведет меня лира.
И ангел за руки меня подведет
К стене, за которой конец
Этого Мира.
Текут сквозь меня сотни лет
Работы людской или вечного пира.
Пусть у стены остался лишь след.
В итоге последним уйду я, дождавшись
Конца этого мира. Этого мира.»
После этого Эстель проследил, как из ладоней Мастеров вырвались три молнии и образовали огнен-ный шар, в котором проявились изумительные картины бу-дущего. Темный эльф отложил гитару. Струна жалобно тренькнула и затихла, тихонечко вибрируя.
- Ну ты молодец, Гил! Прямо истину поешь! Мышление прекрасное, слова золотые. Прямо предсказывать начал… А что ты думаешь о видениях в огненном шаре, Звезда Надежды? – Энрике поглядел на огненый шар, висящий под потолком.
- Что? – растерянно спросил Эстель, сглотнув слюну.
- Силириец наш здесь выжить не сможет: сколько мы ни пытались ему память вернуть, - так и не смогли. Это бес-полезно. Ну что этому эльфу в Силирии сделали такого, что его абсолютно никакая магия не берет!? Квейт этот, он же давно умер! – психанул Вейдер и глотнул пива из стакана, поморщившись. Затем достал сухари из торбы.
- То, что он не выживет, это всем ясно, но Квейта убил ли-чно я! – резко психанул Эстель. – Я, именно я должен был перенять силу мага! Но дар получил Джеллу!
- И хорошо сделал. Потому что если бы ты заработал чудо-вищную порцию Черной Магии, то последствия были бы сокрушительные, потому что все твои добрые дела бы во зло превращались, что бы ты ни делал. Но ты бы смог закрыть магический тоннель, через который эльфы и попадают в наш мир! Но тогда – мечом по спине тебе! Сделать сие действо сможет лишь Джеллу, морелл, Темный Эльф, которому скоро стукнет шестнадцать лет.
Услышав такое, я едва не хлопнулся в обморок – обидно стало. Нормально, да? Значит, я самая настоящая раковая клетка, которая и сама медленно гниет, и других живых существ убивает… Решили меня просто убить ради собственной защиты от силирийцев, блин… Сейчас… От С. едва ноги унес, перебив их всех до единого вместе с Гилом и его посредниками, ослаб в результате и морально, и ду-ховно, и физически, потому что там витала сплошная чернь. К лету едва оклемался от психического шока. Я вырвал из рук Вейдера сухари и не жуя проглотил горсть – тут же ус-покоился: горло продрало так, что мало не покажется… Но вся ярость тут же исчезла.
- Ну извините, Высшие Воплощенные, я вам на самом деле не подопытный кролик, я тоже хочу жить! Вначале погиб Эланор, теперь вся РанМА на меня ополчилась… Да, я самый настоящий калека, но зачем специально на это давить?! Впрочем, знаете… Теперь вы хотите все на Джел- лу переложить… Он пострадал по чистой случайности! Ведь жизнь на самом деле не пустой звук, чтобы ее так просто обрывать! Любой из нас безумен в любви и на войне… Да, я очень слаб, да, я гадина полнейшая, урод… Если хотите, то просто сдайте меня моим сородичам! Я буду очень счастлив, когда их мечи пронзят мое бренное тело, оно раз-летится на миллиарды песчинок, как тогда, когда умерли Элвин, Галадриэль и другие на Большеохтинском кладбище… - я нарахнул кулаком по столу так, что стакан, стоящий на краю, упал и со звоном разбился. Я после уронил голову на стол и зарыдал. – Вот когда дракон полезет из норы Крестовского острова, будет поздно… А отдуваться – то Мастерам! Ха!
У Гила померкло в глазах от этих слов.
- Ты… Не молви такого, Избранный! – воскликнул он и легонько подтолкнул меня в бок локтем. Я даже не обратил внимания. – Разве ради этих слов я плюнул на Силирию, идя следом за тобой?! Сказав свою « торжественную речь», ты облил грязью всех нас! Значит Вам, Сударь, на все плевать… Иди на улицу, проветрись! – Эстель распахнул окно, в жаркую комнату ворвались холод и свежесть моря, вечера, и это меня несколько отрезвило. Шумели клены, березы, будто шепча слова утешения… А на небе, словно рас-сыпанный бисер, сияли звезды, которым нет числа. На горизонте светился серебряный диск, даря странный свет. Да нет же, это вовсе не ветер ворвался в помещение, а ночь! Прекрасная лунная ночь!
- Энрике, долбани меня пожалуйста молнией, в лоб – и дело с концом! Потому что я не подумал о последствиях, полюбив императрицу и пойдя с ней в лес.
У меня в тот момент просто сдали нервы, и мне было горько… Слишком горько… В те моменты я говорил поис- тине страшные вещи, совершенно ни о чем не задумываясь. А на улице листочками шелестела береза, журчала вода в Неве, где – то даже каркала не заснувшая ворона. Проноси-лись изредка последние машины. Тишина навалилась на город. Мертвая. Мертвая, тяжелая, но прекрасная. Прошло несколько минут.
- И роса, и слеза пеленою на глаза, в темной заводи колод-ца бродит яркая звезда… - сквозь злые слезы.
Постоял – постоял я так, а потом зашел обратно. Два-дцать три часа тридцать минут. Что – ж, пора расходться. Неплохо посидели. Только не хочется что – то…
Интересно, что мне нужно сделать, чтобы вернуть утраченное?
Повеситься.
В полночь, как в сказке, скрипнула дверь – кое – кто тоже решил посидеть с нами. Длинная стройная красивая тень с плащом проскользнула у входа. Кто – то на охоту вышел. Силириец. Интересно, что ему тут надо? А потом мы увидели и самого пришедшего. Плащ, меч, погоны бле-стят на плечах золотом, позвякивают цепочки на них. Воло-сы светлые и длинные, золотые, лицо похоже на рисунок из аниме – мультфильма. Цивил? Нет, не похоже: он строен, как березка, тоненький, - чисто эльфийское качество. Этот странный тип прошел мимо столов совершенно спокойно, молча, никого не обижая. Даже меча не поднял! Но, даже увидев лицо соотечественника, я не испугался, а радостно улыбнулся: это оказался Кейн – один из немногих силирий-цев, которые уничтожают не ролевиков, а цивилов, и то только плохих и тем, кому мало жить осталось. Кейн давно дружил с ролевиками. Он поваками и манерами очень по- ходил на Эвалдора. Очень хороший парень… Он выше Эвалдора почти на голову, Эвалдор – то еще мальчик, а этот… Как Гил. Сколько же ему лет? Не двадцать, не тридцать, не пятьдесят, не сто, а намного больше. Кейн по-хож на Гила. Только у него волосы длиннее, но такие же светлые.
- Привет, друзья. – поздоровался воин, отбрасывая плащ на плечо. Сверкнули золотом цепочка, погоны… Несколько человек зашевелилось, предчувствуя недоброе: последние два года визит таких гостей кончался трагедией, но не для всех. Но сейчас творилось что – то странное: полный бар пьяной молодежи и людей постарше, а Кейн ведет себя тихо и мирно. Только глаза выдают его истинное поведение. Строгие и суровые.
Тут Вейдер не выдержал и расхохотался:
- Милый витязь, ты почему в такое позднее время шаришь-ся под окнами? Нехорошо… - он изменил тембр голоса на старушечий. Кейну это понравилось.
- Мы любим выходить из дома по ночам, а затем ловить наркоманов , воров и тому подобную дичь, а потом сду- вать их пепел с камней и тротуара. – ухмыльнулся сили-риец.
- Что верно, то верно. Так и надо их мочить, деградатов! Хочешь пообщаться, соскучился? Ну садись… - сказал я, присаживаясь поближе. Кейн ответил мне на кивок креп-ким рукопожптием.
- Я тебя никак не буду обижать, потому что ты этого не заслуживаешь. Это Тейн и Эйрет тогда наболтали… Ну уроды! Ну… Я, понимаешь, решил зайти: сегодня у меня так называемый выходной, и мне не спится. Обычно днем я отсыпаюсь. А вы, смертня, успокойтесь наконец! – у Кейна наконец кончилось терпение, он повернулся к ошалевшей пьяной толпе, и не очень пьяной, его глаза бешено сверкнули. Те разом протрезвели, увидев, что глаза у эльфа засветились, как палочки фосфора. – Доста-ли в меня пальцами тыкать и орать! Заткнитесь, а то рубить вас всех начну! Я уже вроде обмолвился, чем по ночам занимаюсь!
Воплощенные с удивлением рассматривали пришед-шего. Твердость характера и духа, кроткость и скромность выделяли его из толпы не меньше, чем неземная внешность и черные одежды. Кейн был красив, даже слишком красив. Даже Кантемир по сравнению с ним показался бы замухры-шкой. Но даже свои находили в блондине изюминку… Внешне эльф немного напоминал Канта, только волосы у него золотые. Некоторые девушки, несмотря на гневный окрик Кейна, начали стрелять глазками, и это вывело сили-рийца да меня самого окончательно. Кейн просто ненавидел девушек, особенно накрашенных и воображулистых, и потому бросил на них леденящий взгляд в ответ. Большинс-тво посчитало это злом. Кейн это машнально определил ас-тральным зрением. Он очень не любил, когда на него заг-лядывались и хихикали. А лично для парней, которые строили рожи, показывали непристойные жесты и ржали, эльфийский воин выдернул меч из ножен, исполнил несколько приемов, закончив все тем, что одним ударом надвое перерубил стул.
Тишина наступила мертвая.
- Не для вас дана мне красота и сила не для вас. И вообще, держитесь от меня подальше, если жить хотите и пить, иначе потом костей не соберешь! Лопатами будем пепел из бара выгребать…
- А может, вышвырнуть их всех на фиг? Смотреть тошно! – я указал рукой на дверь. – Мы же для этой швали вроде скинхедов… Хотя они очень, очень глубоко заблуждают-ся… Или сюда заявится парочка – другая силирийцев с Крестовского острова? А? Ты посмотри на них, гляди – ка! Притихли! – по моим губам поползла довольная улы- бочка.
Эльф рассмеялся.
- А ты возьмешь лопату и примешься пепел убирать… Пусть пока посидят, ума наберутся. Взгляни – некоторые вообще спят! Уважаемые Мастера, вы не желаете еще о многих вещах со мной поговорить? Я же теперь ранмовец, один из вас… Я у вас что – нибудь перейму, а вы – у меня. Это же классно!
Кейн поговорил с Энрике и Вейдером, а потом Мастера, уничтожив силой магии огненный шар, пошли по домам.
Пустой безжизненный ночной парк тянул к себе сво-ими мистикой и загадочностью. Он утонул в густом тумане, и даже показалось, что призраки бродят среди дере-вьев. Во всей своей непонятной перспективе. Но кто это?
Существа.
Вначале Мастерам показалось, что им просто мере- щится – типа устали так, что глюки пошли. Терли глаза, терли, но изображение не исчезало. Наоборот – оно стало четче.
РОЛЕВИКИ…
Прозрачные (!) ролевики, которые несколько лет на-зад погибли, рубятся на мечах, как ни в чем не бывало, как живые, даже кричат, бегают, проходят сквозь деревья и сте-ны… Одеты они точно также, как в момент, когда приняли смерть, некоторые были даже девушками, они танцевали босиком и смеялись. Рядышком паслись прозрачные кони, то ли единороги, то ли просто кони. Щиплют настоящую траву, сквозь прозрачную плоть без особого труда просмат-ривались деревья, берег… Потом призраков стало еще боль-ше, еще и еще… Кого – то Энрике узнал в лицо – Комбати-куса, Сэриуса, Элвина, Галадриэль… Что бы все это значи-ло? Тут Комбатикус вскочил в седло и протянул ко мне ру-ку со словами:
- Спаси нас… - проговорило несчастное существо. – Иди к нам, ты этого стоишь, ты заслуживаешь жизни бессмерт- ной. Мы вовсе не тоскуем по телам, мы радуемся и наблюдаем за вами. Иди же к нам, иди… Познай сладость блаженства…
Я было открыл рот, чтобы ответить, но тут Энрике набросился на меня и зажал ладонью рот, прижав к земле:
- Ничего не отвечай ему, Эльфизаур! Если увидишь в сле-дующий раз призраков – беги! Беги без устали! - он вцепился рукой в траву. Вейдер отвернулся.
- Беги, Эльфизаур! Не ролевики это вовсе, а Дикие Охот-ники! Во всей Европе с ними боятся столкнуться! Это как силирийцы: это души мстителей за свою преждевременную смерть и за все жизненные неудачи!
- Так мы же Во… - проговорил я.
- Все равно! Они пролетают вереницей на призрачных ко-нях, с шумом, воем и свистом, смехом. Они мстят живым. Тебе в первую очередь! Души жертв и убийц, обреченных искать все новых и новых жертв… - заявил Кейн и во все глаза глядел на призраков: только ему они не могли принести вреда.
- Если на пути Диких Охотников попадается путник, его словно вихрем подхватывает и возносит в воздух. А пе-ред рассветом он оказывается в совершенно незнакомом ему месте. После такого путешествия люди становятся невменяемыми. Иной раз вообще забывают, кто они и что с ними приключилось. Ни в коем случае нельзя смотреть на них, не вслушиваться в шум их голосов… - взял слово Гил – Эстель, поморщившись.
Я, Гил и Кейн спокойно смотрели на призраков, и Энрике пустил меня. Потом вся призрачная гвардия унес-лась вглубь парка, затем взмыла в воздух вместе с песней, которая просто завораживала нас. Я глядел на небо и все никак не мог оторваться от редчайшего зрелища. Мне так хотелось сорваться с места и броситься вслед!
- Нет их больше, Эльфизаур! Они давно умерли! Не гляди туда!
Но все равно мне хотелось вновь научиться летать.
НО НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕЛЬЗЯ!
Когда все стихло, Кейн задумчиво произнес:
- Это начало конца… Потому они сюда приходили. Теперь каждому из нас придется испить чашу боли и истины. Особенно тебе, Эльфизаур… - и опустил голову на грудь.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
ТАЙНАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ.
В некотором царстве, в некотором государстве есть такая молодежная группа, которая называется РАНМА. Жи-вут там издатели самиздатов « Лабиринт», «Винд Роуз», ролевики встречаются, просто Воплощенные, анимешники, Силириец, пара – тройка цивилов… Случилось это все во славном граде Санкт – Петербурге в 2003 году, а вот какой месяц был, - извините, не помню.
Как – то раз собралось несколько Воплощенных в кафе « Грот», что на улице Гончарной находится. Собрались поговорить, пива да вина попить.
Это прекрасное заведение выглядит так:
Полуподвальное помещение, изнутри похожее на средневековый зал. Как заходишь – видишь вначале ларек, где продают напитки да закуски. Поверни голову направо – увидишь квадратные столы, и стулья, похожие на королев-ский трон.
Потолок выложен из кирпичей, он спускается вниз в виде арки – это уже совсем другая комната, только более современная. На стенах круглые светильники горят.
А за столом с надписью «Балтика» сидит один из ран-мовцев. Он одет совсем как простой человек, в очках – но уже немолодой, на вид лет тридцать или даже больше… Ря-дышком стоит поистине огроменная сумка с журналами – самиздатами, парень их продает. Незнакомца зовут Гомер – и правда имя ему очень подходит. Длинные русые волосы ниспадают на плечи, а в руках стакан вина. Белого. Напро- тив стоит стакан красного вина. Даже бутылка.
По всему помещению туманом плывет сизый дым – два цивила с улицы очень уж сильно раскурились. Тусклый свет заливает кафе – как в средневековом замке, только му-зыкантов не хватает. Три часа дня на часах, но никого пока нет. Но Гомер терпеливо кого – то ждет.
Тишина…
Наконец дверь хлопнула – еще кто – то зашел. Ранмовец. Девушка. Зовут Лейлерион. Она русоволосая, большеглазая, накрашенная, и глядит на все с грустью да скорбью.
- Ну что, Гомер, что мы теперь будем делать? Народу совсем мало приходит.
- А народу нет, потому что мы и не ролевики вовсе, а обычные люди. Нашему королю Джеральду крупно повезло – шефствует над самими Воплощенными! Они хоть иногда и неуправляемые, но справедливые. Вот и приходится эльфам и другим представителям жертвы приносить. – Гомер расстегнул сумку и достал пару жур-нальчиков, кашлянул и покосился на двух курящих. – Хватит вам курить, а то…
Хлопнула дверь через минуту – ушли… Лейлерион заказала пива стакан и стала пить его через соломинку.
- А где же Яурра, Анастасия? Наверное, с Нептун сидят. И еще кто – то при этом обижается, представляешь? Сейчас и Сейя придет. Он, наверное, на Московском вокзале кого – то ждет. А Блевак уже никогда сюда не придет – его и из журнала выгнали, и из тусовки. И из среды силирийцев… А если короче выясниться – то убили. Эйрет пристрелил на Марсовом поле, собственноручно.
С этих слов открылась величайшая тайна.
- Ну и правильно. – кивнул Гомер, пройдясь по помеще- нию. – Собака одним словом. Цивил. Как только он год с половной в Выборге и на Крестовском острове протянул, даже мне непонятно. Нам оказана большая честь – мы гла-венствуем над всеми тут, хотя Мастера Вейдер, Энрике и еще несколько нас по рангу обгоняют.
В проеме двери возникла фигура, завернутая в плащ. Рыжеволосый незнакомец. Но Лейлерион из уважения к нему преклонила голову. В руках рыженького была пачка сигарет. Это оказался Король Джеральд – Главнейший, и перед ним преклоняли головы даже Мастера. Сам самодер-жец недавно власть принял – в 1998 году. Командовал, печатал, собирал деньги и устраивал праздники. Сейчас эта троица полувоплощенных – Гомер, Лейлерион и Джеральд решали судьбу РАНМЫ – набирать в нее новеньких или нет. Потому что нормальные люди в мире разврата и грязи ужиться никак не могли. И ни с кем не могли. И что им де-лать? Пить и блудить? Вот и уходят к Воплощенным. Все меньше становится неуправляемых и сумасшедших циви- лов – все больше и больше Воплощенных.
Например в Москве одни Воплощенные да силирий- цы остались: людей не осталось. Ну разве что дети и их ма-тери, вовремя понявшие, что пора остановиться и прислу-шаться. Именно это последних людей и спасло. Нету больше молодежи разврата, наркотиков и блуда, нету сига-рет и пива: все это в Лету кануло. Последние люди примкнули к ролевикам, изменившись до неузнаваемости.
В это самое время силирийские воины воевали обыкновенных девушек, силой женились на них и учили хорошим манерам. Многие, конечно, этого не выдержива-ли и убегали. Тогда беглянок – блудниц силирийцы либо загоняли насмерть, или насиловали да убивали. Так Зло выжималось из Смертных – по каплям, медленно и долго. Очень долго и кропотно.
Но случалось и такое, что и те, и другие влюблялись друг в друга, что называется, насмерть. Если юноша – эльф после боя возвращался домой – то счастье царило в доме. А если нет – горе Воплощенной. Было хуже, если оставалось потомство: без отца расти обречено.
Дивно красивыми были дети эльфов и людей… Один сын Эйрета и Лионы чего стоит! За короткий срок он вытянулся, за два года вырос и теперь его невозможно было отличить от восемнадцатилетних парней: плоть – то незем- ная!
Этого мальчишку растили тайно, растили Ди и Лиона, никому дитя не показывая, даже своим! Эйрету – Младшему с самого детства внушали следующее: что якобы Ди его родной отец. Но мать втайне горевала и плакала, го-рюя по мужу, который несмотря на свою кровожадность к Испорченным полюбил Лиону по – настоящему, так как оказался настоящим мужчиной. С болью в сердце Лиона смотрела на фотографии, на которых они были вместе. Еще одна фотка заставляла слезы лить – предсмертное изображе-ние мужа, совсем седого и не со своим лицом. С ликом Канта. Страшно.
Эйрет – Младший ничего об этом не знал и играл по будням с эльфийскими детьми на первых порах. Но прокля-тие Эйи проснулось: с кем бы полуэльф ни повелся – дело кончалось дракой до крови и иногда чуть не до смертельно-го исхода. Один раз его чуть не убили. Несчастный едва дополз до замка и упал без сознания у дверей. Его там подобрали Лейла и Харо и отвели к матери.
Красивый юноша все время молил о смерти, всех поголовно ненавидел, даже мать, бился в истерике. Тут – то мать не выдержала и рассказала обо всем, о Эйе. А сын все выслушал и заявил:
- Ты сама во всем виновата, ты стала вампиром по своей тупости и пошлости, вот когда я упаду мертвым, тогда до тебя дойдет, каково обманывать! Бедная девушка любила, мучилась и страдала, а ты при ней нагло ходила под ручку с Кантемиром, злорадно посмеиваясь над несчастной и целуясь! К счастью, проклятье сначала настигло Кантемира – Колосажателя – он погиб от руки лучшего друга, потом умер мой отец – силириец : ТЕБЕ РАЗВЕ ЭТОГО МАЛО?! Потом оно настигло тебя: ты стала терять всех возлюбленных! В результате ты теперь непонятно кто, а я без отца расту, ведь доблестный Эйрет дал мне жизнь, а не твой Ди! Пошла вон отсюда… Я отрекаюсь от тебя.
Услышав такое, Лиона упала на колени и принялась просить прощения. Тщетно. Эйрет гневно и со слезами гля-дел на мать и шептал:
- Я уйду воевать несмотря ни на что, а ты сиди со своим очередным любовником, оставайся здесь! Уж лучше бы Эйя жива была! А твой Ди мне никто… Гуляй с кем хочешь, я тебя ненавижу… Ты самая настоящая девица легкого поведения… Ну почему, почему благородные полукровки рождаются от таких стерв!? Тебе не место среди Воплощенных, цивилка! Ты даже этого не заслуживаешь!
И ушел к себе в комнату. Лиона так и осталась стоять на коленях и рыдать. ТАКОГО она не ожидала. Никак.
Внешне Эйрет был очень похож на отца – почти что клон… От Лионы он только глаза унаследовал. Больше ни-чего. И фигура, и лицо, и жесты были отцовские! Эйрет, в отличие от обоих родителей, за эльфийками не бегал, почти ни с кем не общался, и посылал всех подряд. Таковой была громадная пропасть, разделяющая мать и сына. Эйрет считал себя опозоренным, раз рос без отца. Он чувствовал себя лишним в обществе и неполноценным.
Еще детей смешанной крови берегли как зеницу ока, ведь это было будущее поколение Новой Эры. Даже сами силирийцы, иногда встречая на улицах неестественно красивых парней и девушек, не трогали их, а лишь улыба- лись. После рождения ребенку наносили татуировку в виде треугольника, заключенного в круг.
Чтобы добиться своего и восполнить побелы в обществе, восполнить жителей России, силирийцы совер- шали порой страшные вещи ( ведь большинства Испорчен-ных уже не было в живых, но перевоспитывать и истреблять их продолжали и сейчас). Принимая облик воз-любленного девушки, которая шла с парнем по улице, сили-риец соблазнял ее, ссылаясь на то, что может на войне слу- читься всякое, делал свое дело, совершенно не предохраня-ясь. После такого спустя положенное время появлялись на свет дети со смешанным набором эльфийских и человечес- ких хромосом, это была очень крепкая генетическая цепь, такие дети позднее совсем не стремились пить, курить и за-ниматься сексом раньше положенного времени: код не позволял. Зато их интеллект был очень высок, они взросле- ли не по годам, у них не было подростковых заморочек, они не комплексовали по поводу своей внешности, не боялись ничего. Итак, у девицы рождались дети, совершенно непохожие на смертных отцов. Аборт сделать было практи-чески невозможно. Эльфийское семя не позволяло… А пока постепенно до девицы дойдет, с кем она занималась любо-вью на самом деле, истинный жених давно либо в Выборге в подвале сидит за решеткой, либо строит города или лечит-ся от табачной, алкогольной или наркотической зависимос- ти. Или вообще умирал под ударом меча, если у него обна- руживался СПИД. А поздно…
Так и множилось новое поколение полукровок… За три – четыре года или даже раньше дети достигали совер – шеннолетия. Но настоящих своих отцов они видели очень редко. И глубоко в сердцах своих родитель – силириец очень переживал за судьбу своего сына или дочери, что са-мое интересное, сексуальной зависимости ни у одного из них не наблюдалось. А если он влюблялся в Чистейшую, то можно было рассчитывать на счастливый брак: измены с его стороны не последует. А Испорченные, родив одного- единственного ребенка или даже двойню, позже умирали в страшных мучениях: у них начиналась поистине дикая лом-ка: ребенок все высосал, не хватает или алкоголя или нико-тина, или героина… Девица металась, пила не просыхая, нанюхивалась, но ничего уже не могла поделать – она была обречена. Полукровок забирали силирийцы, не показывая матери. Она свое чадо либо больше не видела, либо видела раз – два, потом ее закапывали на кладбище. Началась эта эпопея еще в 2000 году, тогда первыми пострадали проститутки… Они первыми и умерли… Самые уважаемые из полукровок жили на Крестовском острове или в Выборге.
О Сибири вообще говорить нечего.
Позже эльфы горько пожалели о том, что создали но-вое поколение со смешанной кровью – потому что эти новые дети были всего лишь звеном, связывавших предста-вителей разных Миров, но исчезнут и они: скоро с ними вы-нужденно поступят точно также, как с цивилами, но лишь один процент Новых умрет, но смертных почти не останется. Позже кровь эльфов и полуэльфов, без конца пе-ремешиваясь, приведет к неожиданному результату: исчез-нут раз и навсегда сифилис, СПИД и прочее… А миром править будут эльфы.
… Король и Тайная Канцелярия тихо разговаривали, как неожиданно в кафе вошел второй Джеральд. Оригинал было схватился за меч, оробев, но тут все выяснилось: это оказал-ся Кейн, который сел в угол стола и заплакал так, что у всех сердце сжалось. Заплакал, не обращая ни на кого внимания. Когда Лейлерион, подсев к эльфу, выяснила, в чем дело, то ужаснулась.
- Эвалдора нашего взяли… Возле крепости в лесу наброси-лись и избили. Это силирийцы ему за измену Родине и им отомстили. Отомстили за то, что он к вам ушел и Эльфизаура из темницы освободил. Что дальше с парнишкой – другом Воплощенных, будет – непонятно… Не так давно в баре Тейн пригрозил несчастному, что расправится с ним, если еще раз увидит. Нарвался… значит… И со всеми так будет, кто встанет на сторону ролевиков… Увидел, блин! Нету больше Эвалдора у нас… - а слезы так и каплют.
- Когда это случилось!? – воскликнул Король.
- Сегодня.
- Рассказывай, Друг Воплощенных.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ЭВАЛДОР. КОНЕЦ ИГРЫ.
Молодой жгучий брюнет Эвалдор, Друг Воплощен- ных, сидел на опушке леса неподалеку от крепости в Выборге и задумчиво смотрел вдаль. Длинные, чернее во-роного крыла локоны ниспадают на плечи, а блестящие карие глаза с интересом рассматривают ближайший куст с малиной. Тяжелые, крупные и сладкие ягоды так и проси- лись в рот. Легкая тонкая рука сорвала их, отогнав полоса-тых ос.
Эвалдор был доволен – сегодня суббота, можно рас-слабиться как следует, но по лесу нынче опасно бродить – эльфийские патрули там сидят. Особенно много их в Вы- борге.
И зачем парня только понесло в это место? Не знал эльф ответа – просто ему захотелось за все отплатить. Де-зертирство послужило хорошо, но не это волновало юношу. Тейн в кафе предупреждал, чтобы не связывался юнец с Воплощенными – а не то плохо будет. Бедный Эвалдор не придал угрозе большого значения, потому что ненавидел командира пуще смерти , Крестовского острова, успел он возненавидеть и Силирию. Теперь это место стало злачным для него навсегда – Эвалдор же по сути изменил Родине. И империи тоже. Он поднял меч на родича, теперь ходит шпи-оном и уничтожает силирийцев.
Воплощенные любили эльфа как родного брата, хотя иногда и побаивались: как начнет на Игре мечом махать – успевай уворачиваться! Ему присудили звание лучшего мечника, а Мастера называли парня просто и понятно: хоб- бит. И никак иначе. Даже кличку нашли: ФРОДО. Потому что он был слишком похож на Элайджу Вуда из знаменито-го блокбастера. Вначале силириец очень обижался, но по- том привык. Ему было приятно, что Воплощенные к нему великолепно относятся.
Сейчас сидит Эвалдор на траве и тихо поет, глядя в небо. А по щекам катятся слезы…
- Белый туман и прозрачный лед –
Фон для дебюта актера в черном.
Кто – то опять без затей раздает
Спешные выстрелы обреченным.
Вот уж спились, кто пили за нас,
Мир наш расчерчен на звезды в круге.
В очередной и последний раз
Силимся свет отыскать друг в друге.
Небо в огне и земля в огне,
Только, увы, не согреться этим.
Слепит глаза пепельный снег.
Новую землю достойно встретим.
Мы и оставим приметный знак
Тем, кто решит отправляться следом.
Не затерявшись в осколках сна.
Может быть, встретимся скоро. Летом?
Силирия… Ах, Силирия… Не твой я больше, Родина! Укуси меня, съешь, задави – я все равно домой не вернусь! Я просто помог несчастному сородичу, и теперь ни Квейт, никто другой меня не достанет. Пусть все говорят, что я ту-пой и идиот, раз ушел к Воплощенным, - пусть: они не дол-жны просто так погибать! Если, к примеру, ребенок родил- ся в тюрьме – не в тюрьму же ему возвращаться! Так и я – я больше не воин Империи. Не живой и не мертвый. Пустой.
Я чист сердцем и волей, пускай я кого – то и предал, то этот «кто – то» - я сам. Потому что недостойна Силирия такого императора, как Физар, и я больше не собираюсь ис-полнять приказ! Пуля или стрела сзади жужжит – плевать… А вот насчет людей придется подумать – они и впрямь как звери. Они никогда и ни за что не подобреют! Правда, есть некоторые – хорошие, которые уходят к Воплощенным. Пусть же этот мир будет с хорошими людьми и цветет под их руками… Да станет так. Перевоспитываются злые и тру-дные, а ведь выжимать Зло по капле нелегко!
И снова принялся напевать стихи.
- … Вот летит воробей.
Приглядись к его полету.
Пусть он не соловей,
И до жаворонка далеко.
Но вглядись ты в полет
Этой серой птахи.
Жизнь бежит все вперед,
Все быстрее к плахе.
Посмотри, не забудь
Ты красу всю эту.
Не навеет грусть
Блеск родного света!
Посмотри на него,
Помолчи тихонько:
Пусть летает хоть он,
Как бы не было горько!
Вся жизнь твоя тупа,
Неосторожна, мерзка.
С гнилой доски осыпалась труха.
Посуда не сияет блеском.
На мебели твоей – сухая пыль,
А на окне все та же паутина.
Как мыльный, счастье лопнуло, пузырь,
И все наполнила рутина.
Заброшенный, стоишь ты в пустоте
Такой ненужный, жалобно забытый.
Стоишь на небольшом холме,
Травой, мхом и хмелем покрытый.
Увы, тебе здесь суждено
Забытым быть навеки.
И ты срастешься здесь с холмом,
Дом брошенный, забытый, ветхий.
Я не знаю, чего мне желать.
Я не вижу синего неба.
Я не помню, о чем мне мечтать,
Осыпать сердце белым снегом.
И звезда не мерцает в небе,
И не видно теплого света.
Вылетает из теплой неги
И летает демон где – то.
Пусть парит себе над горизонтом,
Пусть он сеет злобу и хаос.
Пусть закроет он желтое солнце –
Все равно я один остался.
Все равно в этом небе темном
Ни одна звезда не зажжется.
А душа снова станет бездонной…
Нет, ничего уже не вернется.
Что же смерть? Я ее не гоню
От себя, в глушь лесную.
Не могу жить, лишь пою
О том, что существую.
Ты верь, что когда – нибудь
Мы достигнем светлого рая,
Где свободно задышит грудь.
И в тишине, замирая,
Ты увидишь звезду
На ярком, синем небе…
Может быть, я приду…
Все это быль или небыль…
БЫЛЬ ИЛИ НЕБЫЛЬ…
Неизвестно.
Эвалдор лежал на траве, шепотом читая стихи, и роняя слезы. Ему быо донельзя плохо и обидно, он нена-видел уже всех и все в этом Мире. Ни жизни, ни любви здесь не существовало -–а только кровь, мольбы, крики о помощи, и несбыточные мечты о радости. Злобные люди все давили и уничтожали, не щадя ничего красивого и хо-рошего.
От всего прошлого остались лишь горы пепла, кладбища, Крестовский остров, звон металла и пение стрел. И весь этот ужас продолжается уже столько лет! Уплывают годы в никуда, а вот эльф Эвалдор не стареет. Не становятся седыми, как снег, черные волосы, подоб- ные ночи, нет морщин – только вечная юность. Только глаза серъезные и одинокие.
По небу плывут облака, кучевые, розовые, прон- зенные лучами вечернего солнца, такие красивые… А слезы все катятся и катятся. Неудержимые и неостанови-мые. Неподалеку – Выборг.
Почему Эвалдор решил так рисковать? Наверное, сердце по дому истосковалось. Изнылось, больше не мо-жет.
Не только по этому поводу. Юноша теперь много понял и решил отомстить. За Эльфизаура. Поэтому он и не обратил внимания на то, что неподалеку сзади кто – то болтал по – силирийски, не услышал, как его позвали… А не получив ответа, эльфы ударили парня по голове чем- то тяжелым. Эльф – дезертир, сидящий на корточ- ках, рухнул как подкошенный, мгновенно потеряв созна-ние: жар ударил в мозг, а боль ослабила. В глазах потем-нело. Последнее, что смог запомнить несчастный – это удар под дых. А дальше пошли пинки во все места, потом эльфа потащили в замок.
- Превосходно! Я наткнулся на него месяца два назад в кафе. Он теперь с ранмовцами в сговоре, изменник! – прорычал Тейн и пнул мальчишку по спине. Тот вздрог-нул. Кровь текла у парня с носа и с уголка рта. Волосы спутались. – За такое надо поступать как с врагом! Ма- ленький такой, юноша еще, а уже… Он отгулялся и отп-лясался. Швырни его к Анккалагону, Эйэст. Больше этот Эвалдор не силириец! И он умрет позорно, как цивилы…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
АНККАЛАГОН.
В самом начале 2001 года, когда силирийцы – завое-ватели стали осваивать Петербург и Москву, Силами Магии и Мрака Черный Маг по имени Квейт создал чудовище – дракона, равного которого другим драконам мир доселе не знал… Квейт создал чудовище из огня, земли и Слова. Кол-дун одарил свое творение даром предвидения, речью, уме- нием уничтожать все, что встретится на пути, но не трогать силирийцев.
Маленькая крылатая ящерица вначале была совсем безобидной, но позже, попробовав мясо и кровь, окрепнув, чудовищная ящерица стала наведываться в Петербург, пу- гая жителей. Обычно такие налеты происходили по вечерам, дракона звали Анккалагон ( страх, ужас ), он час-то садился на крыши, кресты церквей, и вытянув шею, хи-щно оглядывал все вокруг.
Это было дикое зрелище – среди золота и заката были громадные черные крылья, лапы со страшными черными когтями, все тело дракона отливало медью и бронзой, когти сминали даже самый крепкий металл, острые зубы были белы как мрамор. Алые кровожадные глаза видели очень далеко, но больше всего интересна была морда, сплошь покрытая чешуей и на щеках было еще два складывающих-ся гребня…
Размеры этого страшилища просто поражали вообра-жение: дракон рос слишком быстро, и его надо было кормить, кормить постоянно – штука ли: его длина была двенадцать метров, размах крыльев – семь, голова – два ме-тра, шея тонкая, во время ярости щеки раздувались, прини- мая причудливую форму ( гребни раскрывались ).
Анккалагона нельзя было уничтожить ни одним из известных приемов человечества: раны, раны любой глуби-ны мгновенно заживали. Серебро это чудовище вообще не брало. Святая вода – тоже. Тысячу раз в Пулково поднима-лись самолеты – бомбардировщики, с боеголовками, с ядер-ными ракетами, стреляли – стреляли… Все было тщетно. Скорее всего эта тварь сама гоняла железных птиц, целясь в бак с топливом, и в небе гремел взрыв, разлетались в разные стороны железные прутья, но все сгорало в воздухе… Гонял Анккалагон самолеты, щелкая челюстями… Стреляли в ос-новном в крылья, надеясь на лучшее.
Бесполезно…
Змей Горыныч и легендарный Уральский Полоз на сердце отдыхают. Они милашки по сравнением с творением Квейта. То, что летало в небе, было гораздо круче…
Вред, который приносил Анккалагон, сравнивался по масштабам лишь с Ядерной войной. Если столб драконьего огня попадал на дом – он него ничего не оставалось, только воронка да грибовидное пламя… По ночам дракон не летал, и это радовало.
Часто ящера сравнивали с Лох – Несским монстром.
Да, это был лох, но не Несс… А гораздо хуже.
Пять месяцев росло детище Квейта в подземелье, а когда почувствовало, что пришло время выбираться, то вы-лезло на свободу. Вернее, создатели сами выпустили. Тут все и началось… Деревья на Крестовском острове сгорели, сгорела вся растительность. Но всему есть предел – Квейт, прекрасно понимая, что создал, наложил на Анккалагона заклятье – убить монстра может только женщина. Да не простая, а Изгнанная. Она должна быть девственницей, чис-тейшей душой да еще и воином в придачу.
Черный Маг надеялся, что такой девицы не существу-ет: все знают, какая сейчас молодежь. Потому что ни одна девушка не полезет в логово дракона на свой страх и риск… Они, девушки двадцатого века, и рожают теперь рано, и ку-рят, и пьют…
Но Гил – Эстель потом доказал обратное.
Прилетая на Крестовский остров, тварь забиралась в свое логово под замком по туннелю и сидела там, поджидая еды. Раньше была еда – этим особенно любил баловаться Кантемир Творогов: посадит всякую шваль на кол, а потом скормит. Да и сам он, хоть и баловался, боялся Анккалаго-на, но зверюшку любил. Теперь еды не было – и из подвала доносился такой душераздирающий рык или даже вой, что у самих силирийцев кровь стыла в жилах.
Завоеватели были страшно жестоки в том случае, ес-ли их предать или обмануть. Тогда им не страшен никто, и пощады не жди. На такое их качество попал Медведь, один из ранмовцев, разгромивший в порыве ярости и мести за Эйю, которую очень любил безответно, и за Джеллу, поло-вину имущества на Крестовском острове. Приговор долго не могли вынести: все было не то- никакое наказание не подходило. Колосажатель сразил всех – указав пальцем на ролевого воина, он приказал его бросить в яму к Анккалаго-ну. От ТАКОГО приговора вздрогнул даже Альверельтс – нет уж, лучше отпустить мужика и плюнуть, ежели так…
Кантемировская жестокость тогда перешла все грани-цы. Именно это и привело его к гибели. Потому что НИ ОДИН силириец не пожелал бы такого врагу! Приговору ужаснулись даже эльфы, но сказать ничего не смогли. По-няли они, что Воплощенный на сей раз зашел слишком да-леко, и слов нет, чтобы описать его жестокость и жадность. А ведь раньше этот сногсшибательный красавец сидел се-бе дома и читал Макса Фрая, не помышляя никому ничего худого…
Жадность фраера сгубила.
Все поняли, что Воплощенный Тьмы просто тронулся умом от всего, и происходит что – то страшное: переслило в нем вовсе не эльфийское и человеческое, а что – то Посере- дине, от самого Канта начала исходить непонятная черная энергия. Позже, вынося новоиспеченному тирану приго- вор, Альверельтс выбрал ему самую легкую и уважаемую казнь – застрелить из лука. Просто совесть не позволяла по-ступить точно также, как с Медведем. И плевать на красоту.
А внутри – чернота. Очень парень жесток – хуже древнесилирийского правителя Изяслава.
Анккалагон летал над городом раз или два в неделю, а жил за решеткой, зачарованной таинственным заклятьем – и никто, кроме Альверельтса и Квейта не мог открыть ее… Потом Квейта не стало, а Альверельтс с той поры почти не показывался в подземелье, и дракон голодал. Кроме того, тоннель был закрыт, по которому дракон выбирался наружу.
Смертные сложили легенду о том, что скоро грядет конец Света, и молились…
И ждали…
ГЛАВА ПЯТАЯ.
ПОПЫТКА ЭЙРЕТА – МЛАДШЕГО СТАТЬ КОМАНДИРОМ.
В руках – все неизменное перо,
А на столе развернута тетрадь.
Упала капля… пятнышко зеро.
И я хочу писать стихи опять.
О, муза, навести меня скорей
В моей уютной, скромной
Комнатушке,
Где в свете тоненьких лучей
Рождается во мне поэт
Великодушный.
Гляжу я в ее серые глаза,
Почти прозрачные, такие милые.
И падает на грудь слеза,
Еще, еще, до ужаса постылые.
Скажи, но почему я не могу
Писать стихи, когда все так
Прекрасно!?
Не пожелаю этой участи врагу.
Ну неужели я молюсь напрас-
Но!?
Мои стихи под перышком
Ложатся
От легкой грусти на твоих
Губах,
И рифмы иногда мне снятся
В твоих немеркнущих глазах.
И одеяние твое,о муза с лирой,
Белее снега, яркий с золотом
Хитон.
Любимая, ах, отпусти ты с
Миром,
А о реальности поговорим
Потом.
В руках – все неизменное перо,
А на столе исписана тетрадь.
Упала капля… пятнышко зеро,
Ту ночь уж не вернуть мне вспять.
… Маленькая комнатка. Ветер бесшумно шевелит листы бумаги на столе. А у окна замка стоит стройная фигура воина, который, похоже, думает. Весь в черном, плащ колы-шится за спиной, черные прекрасные локоны ниспадают на плечи, в руке – перо и чернила. Глаза наполнены мольбой, тревогой и слезами. Катятся капельки по белому лицу.
Вначале непонятно, почему Эйрету грустно. Сняв с плеч плащ, полуэльф сел на стул, тяжело вздохнул и, открыв кулон, висящий на шее, посмотрел на фотографию отца. Как похож… До невозможности похож! Видать, мате-ри дома не было, когда сын родился. Зачем нужна эта фото-графия? Эйрет и сам не знал. Своего отца вживую он и в глаза не видел, а Лиона просто подарила сыну этот амулет и велела носить как оберег.
Много раз юноша спрашивал себя: зачем? Но не по-лучал ответа. А от матери получал на этот вопрос один и тот же ответ: «Отстань!»
Но теперь, отрекшись от Лионы, и от отчима, русский силириец ни на что не обращал внимания, только сердце ныло от непонятной душевной боли. ЗА ЧТО И ПОЧЕМУ ЕМУ ТАК НЕ ВЕЗЕТ!? Из – за того, что Лиона не желала детей вообще иметь, и плюс родовое проклятие, которое практически невозможно снять. Все это вылилось на Эйре-та – Младшего, у которого НИКОГДА не было друзей и любви. Если он и пытался любить, то девушки расценивали его ухаживания как домогательство, стали сразу думать, будто их изнасилуют и убегали. С ужасом несчастный начи-нал понимать,что радости жизни для него НЕДОСЯГАЕ- МЫ, и потому решил: либо с тяжелым сердцем уйдет в Ран-Му, либо станет командиром, как отец, но властвовать ста-нет не над сектантами и наркоманами, а над своими, докажет этим, что он ничем не хуже других.
Когда полукровка решил сказать об этом Альверельт-су, тот чуть с ума не сошел: полукровкам строжайше запре-щалось командовать полками и воевать. А тут…
Эйрет топтался у порога кабинета главы всех войск, то и дело от волнения и страха сглатывая слюну. В голове вертелись тысячи мыслей, но вот построить их в предложе-ния никак не получалось. Честное лицо, ясные умные глаза, непохожесть на других во всем – вот что отличало Эйрета от сверстников, некоторых это бесило капитально.
Внутри Эйрета скрывалась самая настоящая доброта, и он не ставил себя выше других по знаниям и интеллекту. Хотя все поголовно думали, что он злится на всех.
Наконец Эйрет набрался смелости постучать. Скрип-нула дверь. Альверельтс, сидящий за столом, повернул го-лову и усмехнулся.
- Что тебе надо? – издевательски спросил он.
- Поговорить.
- Это ново. Не сидится тебе на месте, правда? Истосковал-ся, скучно в четырех стенах сидеть, и что бы ты меня ни попросил – ты, Эйрет, морально отсталый урод. Одиноч-ка, которая изо всех сил упрямится, пытаясь понять при-роду Смертных… Или не понимая ее. Ты бы лучше не командиром стал, а в отряд пошел, побродил по улицам. Может быть, тебе еще рано заходить сюда, а? Ты зачем сюда пришел, сын Лионы и Эйрета? Ты вообще здесь никто, так что сиди спокойно в своем углу и молчи! Твой отец связался со знаменитым на всю страну Кантемиром, а мать себя опозорила. И только благодаря Вам, Сударь, она и Ди живут в замке в Выборге. В противном случае я бы давно вышвырнул их отсюда, и тебя в том числе. Не- чего нашу общину своим присутствием позорить! Только вертишься под ногами и питаешься объедками с барского стола. Харо, служанка с Крестовского острова, Вас вырастила и показала, какой на самом деле должна быть мать. Потому что мать все это время глядела на фотогра-фию! А то и веселилась, пытаясь к кому – нибудь прима-заться… Харо не обязана была тебя няньчить. Лейла то-же. Это ведь всего лишь две служанки… - высказался на-конец Альверельтс и строго глянул на паренька.
Эйрету показалось, что в глазах тирана пляшет дикий огонь. Вот – вот Альвер схватится за меч – и карьера закончится, даже не начавшись. Но полукровки были самы- ми уважаемыми, и трогать их нельзя было ни под каким ви-дом. И это Альверельтса бесило.
Обиженный и оскорбленный Эйрет сказал ему:
- Не тебе судить о моих родителях! Нельзя унижать того, кто от других отличается! Кстати, если хочешь знать, мой отец Эйрет, когда я только – только появился на свет, пытался спасти меня от смерти, потому что Ди, взбешенный тем, что ребенок не от него, пытался меня убить. Ди и до сих пор не выносит моего присутствия. Он от Лионы детей желал, а я – не его сын. А кто будет чужое дитя любить? Да еще мать… Это такая мать досталась, и этим все сказано. Я ни в чем не виноват, Альверельтс. Я не виноват, что родился таким. Да, я не люблю Ди, и при первой же возможности бы избавился от него. А Лиона, несмотря на свою несдержанность, поумнела. Потом превратилась в вампира и ходит теперь по ночам, жертв ищет. Потому я и хочу стать коман- диром, вместо моего отца, а происхождение меня не волнует! – отчеканил он и усмехнулся.
Тут наместник Физара захохотал как безумный.
- Что!? Ты слепец и глупец! Молоко на губах не обсохло. Иди – ка ты лучше на улицу и найди себе девушку, чтобы гормоны успокоились! Или порубись во дворе на мечах. Молодой еще. Вот пройдет лет двадцать – приходи. А сейчас убирайся.
На сей раз Эйрет психанул…
- Не стыдно ли тебе вообще так говорить!? Ты мне не отец, так что не смей мне указывать! Забирай мое заявление и делай с ним все, что хочешь! Потом скажешь. – и хлопнул дверью.
Наместник Физара положил бумагу на стол. Оглядел-ся. На табурете валялся смятый алый плащ, в углу стоял стеллаж с книгами. Книги были разные – вся силирийская история, потом силирийские мифы, а затем российская ис-тория. Камин радовал потрескиванием дров. На полу толстый красивый ковер. Вот так выглядел кабинет. На сте-нах никаких картин не было, висел только силирийский герб. Это был флаг.
- Ну допрыгается он у меня! Полукровка несчастная…
И сел, обхватив руками голову
Рассвет.
Возле Выборгского замка бродит силирийский отшельник и шаги считает. При этом что – то бормочет, кусая костяшки пальцев. Нервничает. Рядом с ним на пнях сидят трое силирийцев – Кейн, Тейн и один рыжий. Собра-лись обсудить разговор Альверельтса с полукровкой.
- Да… Ничем не измерить его эгоизм… И что мы теперь со всем этим будем делать? Не желает командир тебя принимать… - тяжело и разочарованно вздохнул Тейн. – И все из – за этих ранмовцев: по крайней мере двоих. Этому Наместнику Физара все равно, как я вижу. Он пользуется нашим положением, а пнуть его с власти некому. Вернее, никто не имеет на это права, иначе кто – то на плаху отп- равится. Он нам больше не командир – хотя таковым себя считает. Мы не в состоянии всех подряд уничтожать – мы же хороших людей не трогаем и относимся к ним с уваже-нием и помогаем в трудные моменты. Да только толку от этого мало: они от страха уходят к Воплощенным, а потом гибнут в сражениях. Вы помните, как Вейст на Крестовском острове Гила пожалел? Мне лично и вас всех жалко, и ролевых. Вот сравните Питер с Москвой: там давно все тихо и спокойно, зла нету, преступлений нету, только мусора там много – мы же разрушили город, разрушили не все, а дома из стекла и бетона, возведя здания из дерева. Зато у людей наконец – то мозги начали работать… Знаний новых прибавилось. – усмехнулся офицер и тихо подошел к Эйрету, хлопнул несчастного по плечу. – Только кое – кому это не нравится. Похоже, мы разделились: кто – то ищет Силирийца, а кто – то чистит мир от скверны и воспитывает людей. Я, например, отношусь к первой категории.
- И ты по – прежнему будешь ролевых мучить только за то, что они заступаются за Эльфизаура? – спросил Кейн, поморщившись, глядя, как небо окрашивается в розовые оттенки.
- Да. Это будет продолжаться до тех пор, пока этот мерза-вец свою вину перед всеми нами не осознает или пока не умрет. Он нас в это втравил, и кто – то еще при этом его оберегает! Мы должны уничтожить его – за то, что всем нам жизнь сломал самым изощренным образом. Поло- мал, не задумываясь о последствиях. – был ответ.
Кейн и Эйрет промолчали: им горько стало.
- А еще Вам, Сударь Эйрет, из – за происхождения отказы-вают. Полукровок Альверельтс не жалует и считает, что это вообще побочный продукт.
- Почему!? – воскликнул Эйрет, покраснев от волнения. – По крайней мере часть наших войск является полуэльфа-ми! И ничего! – и присел на корточки, его трясло от обиды. Он еще вдобавок перенервничался.
- Ты не понял: те полуэльфы, что живут в Силирии, - это РАСА! – Рыжий наконец заговорил. – Раса, зародившая-ся шесть с половиной тысяч лет назад, это название так и закрепилось. Это в некотором роде тоже эльфы, только их организм иначе устроен.
- А почему у меня тогда никаких различий нет? Я же Толкина читал! Там же…
- Кого ты слушаешь? Этот Профессор все свалил в одну груду и тщательно перемешал. В « Сильмариллионе» и во «Властелине» люди и эльфы заключали между собой браки, в результате на свет появлялись дети смешанных кровей, которые жили ОЧЕНЬ ДОЛГО. Толкиеновские эльфы и силирийцы – это два СОВЕРШЕННО РАЗНЫХ
Сословия, хотя раса одна. Как атланты и люди: похожи друг на друга, но несколько друг от друга отличаются… У нас, силирийцев, есть крылья, а вот у Авари, Тэлери, Нолдоров и в помине нет и не было. У нас жизнь устро-ена более сложным способом. Ты из – за объединения толкиенистов и настоящих эльфов относишься к совер-шенно новой ветви полукровок. Вроде и силириец, но вроде и не силириец. Как прямо по Толкину! Путаница получается… - и замолк.
- Не обижай его! – рявкнул Кейн, потянув из ножен клинок, чтобы заступиться. Но передумал. Повисла тишина.
- Мы собрались тут ради того, чтобы обсудить, как быть, а не для того, чтобы обсуждать, кто от кого произошел! – рассердился Тейн. – Мне например все равно, полукровка Эйрет или нет. Он такой же, как и все мы. Я его очень уважаю. – и улыбнулся.
- Обидно. – прошептал сын Лионы и бросил в сторону ка-мешек.
- Зачем ты так комплексуешь? – Кейн сжал руку полукров-ки. – Оглянись вокруг: все полуэльфы кругом, ты должен радоваться, а не горевать, ты выше Смертных и Вопло- щенных, ты сын самого уважаемого командира! Эйрет вместе с Кантом закончил войну в Чечне, ты уважаем.
А сам шепнул на ухо:
- Я примкнул к Воплощенным, сделай то же самое и будешь счастлив. Как счастливы Эниави и Эвалдор. Они, кстати, также страдали. Но учти: расплата земляков будет горькой, если рискнешь обратно вернуться, потому что за измену посчитают. Лучше молчать. Смотри! – и вмиг принял облик того, с кем разговаривает. Только глаза остались прежними.
- Я так не умею… - прошептал сын Лионы.
- У тебя есть другие положительные качества. – ответил Тейн.
Несмотря на это, белая зависть и злоба застилали сер-дце и истерзанную душу. Ведь на самом деле Эйрет считал себя неполноценным, ему очень хотелось любить и быть любимым. Юноша на дух не выносил, когда все те, кто его окружал, бегали на свидания и познавали радости любви… Видя такое, юноша просто запирался у себя в комнате и плакал, прижавшись к холодной стене. Так Эйрет чах день ото дня, таял от обиды и горя, от зависти. Ему, чтобы не обращать внимание на радость других, надо было стать во-ином всем назло, а потом просто в пыль рассыпаться.
Рассыпаться и ничего не узнать. Исчезнуть. Навсегда исчезнуть. Часто сын Эйрета думал о Ди и жалел, что вам-пир не убил его еще в младенчестве.
А сам Эйрет был настоящим красавцем как снаружи, так и внутри. Черты лица тонкие и благородные, как с картин Рафаэля или Микеланджело. Глаза большие и добрые, со светом души, только характер да самолюбие было растоптано еще в детстве наплевательством матери. Все мечты разбиты напрочь, Судьба поломана, жизнь иско-веркана. Как все исправлять – непонятно.
Все это сказалось на восприятии мира и окружаю- щих, на характере: Эйрет ненавидел, когда над ним прика-лываются и шутят, так что за такое он мог просто подойти и ударить довольно сильно, праздники не любил, и едва кто – то в крепости устраивал торжество, Эйрет там не показы- вался и писал в комнате стихи: поговорить – то особо было не с кем. Или плакал от обиды, или уходил во двор, стреляя по мишени из лука. И наконец в один прекрасный день из – за бунта против Альверельтса со всеми вытекающими пос-ледствиями сын Эйрета стал офцером.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ – ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ.
Боли Эвалдор не чувствовал – она надолго исчезла. Ноги не чувствовали ничего, потому что на них вспухли мозоли и затвердели. Волосы спутаны и в пыли, а с рук пара ногтей содрана.
Позже перед глазами, которые на время совсем пере-стали видеть, поплыла не чернота, а нечто новое – разноц- ветные круги, меняющие форму, как растительное масло в воде. А голова была тяжеленной, как свинец.
Его тащили по лестнице на чердак, где ничего не было, кроме паутины, голода и холода. Кисти рук малость побили, чтобы пленник не смог развязать веревки и убежать. Кровавые мозоли зверски болели, а по нервам играли так, словно это были гитарные струны.
Помнит ли несчастный что – нибудь? Помнит, да не то, что надо. Он почти целиком забыл свою бывшую жизнь, зачем попал в Россию, кто вообще его туда послал… Зато хорошо помнит жизнь среди Воплощенных, а затем начал бредить…
- Мы будем искать истину, а в истине благо… - прошептал Эвалдор и понял, что наконец – то очнулся. – Истину хотят теперь огромные массы человечества, и ее хочет все мое те-ло… Какая слабость, боль… Тело без истины слабнет… - и так без конца повторял это слово… Потому что больше пока ничего не мог сказать. Потом язык начал выдавать другое.
- Замерший свет, покорный свет и сон всего мира… Сплошная Тьма, исчезнувшее Солнце и вихрь, засижен-ный мухами. Все кончилось, и меня тоже нет. Мы теперь ничего не чуем, в нас один прах остался… Пляска смерти не чувствует прелести творения… - дальше начался какой-то дикий, непонятный бред, который понять было невозможно. Затем Эвалдор, повернув голову влево, увидел вверху зарешеченное окно и звезды.
Заперт. Теперь не вырваться. Несчастный медленно провел рукой перед собой, но Силы Магии он не ощутил. ИСЧЕЗЛО БЕЗ СЛЕДА!
Пленник с ужасом понял, что с ним поступили точно также, как и с Эльфизауром, - ЛИШИЛИ МАГИЧЕСКОГО ДАРА! И что делать с этим теперь? Эльф с трудом подполз к стене, протянул руку и с силой стукнул кулаком о камень, но тут же стиснул зубы от непосильной боли: рука не прош-ла сквозь стену, как было раньше! С быстротой молнии успел отдернуть разбитую конечность. Он отбил себе кулак. И без того избитые руки болели. Эвалдор начал дуть на кисть и махать ею, чтобы хоть немного уменьшить боль, но теперь конечность непременно распухнет.
ВСЕ… ЭТО КОНЕЦ…
А если его сейчас вышвырнут в Другой Мир – то бишь в Силирию? Пожалеют, потому что парень пока еще слишком молод, чтобы мучиться. Очень хорошо тогда бу-дет.
Этого не будет. Никогда. Ни сейчас, ни потом… Реальность оказалась страшна и безжизненна – это то же самое, что тебя зажали в кольцо врагов, и ты знаешь, что где – то далеко на тебя едет танк. Едет, чтобы раздавить. Спрятаться негде, бегство нереально, и ты ждешь… Вот момент настает, надо бы сопротивляться, но силы не равны. На секунду раздался крик и улетел в небеса. Душа летит к небу, смотря на ту лепешку, в которую ты превратился.
Точно такой же леденящий ужас сковал Эвалдора, он захватил каждую клеточку твоего тела, и течет в венах с адреналином вперемешку с бешеной скоростью. В венах уже не кровь, а гремучая смесь. Даже ждать собственную смерть гораздо легче.
Эвалдор дернулся и обнаружил, что привязан к вере-вке, понимая, что это временно: потом ее сменит цепь. Тол-стая веревка мешала бежать, грызть ее было тщетно… Эвалдор пытался разбежаться, но тут же резкий толчок откинул его назад.
- Уроды! Я вам не дворовый пес, чтобы ТАК со мной обра-щаться! Если вы думаете, что я буду сидеть и выть на луну, то глубоко ошибаетесь! Будьте вы прокляты, убийцы ролевиков! Что вам от них надо!? Оставьте их в покое и лучше разбирайтесь к теми, кто является наркоманом, преступником и алкашом в этом Мире. Этим смертным сравнительно мало жить осталось. Ну что ты молчишь, Альверельтс!? Все нормальные люди ушли в толкиенисты – они давно стали Воплощенными и уже многому научились от нас, силирийцев… Я также свои силы вложил, чтобы обучить их вашему искусству. Может, именно потому их становится все сложнее и сложнее разбить? Пускай наркоманы, алкоголики и преступники на Вейста работают, а я не буду! В Москве например народ нормальный, никто не воюет… Потому что там все от скверны вычстили. То же самое и в Сибири происходит. Только там токсов пассивных в промышленных городах очень много… Все церкви и небоскребы по камушкам разобрали. Избы построили. Так почему, почему же здесь не сделать то же самое!? Ваш Силириец – Эльфизаур мне глаза открыл. И душу!!! – проорал эльф, тупо пялясь в стену.
Дикий хохот пронесся по комнате.
А потом настала потеря сознания.
Выкачали… Силу Магии уничтожили. Следователь-но, он обречен… Ведь ему гораздо больше досталось, чем Эльфизауру – тот хоть может молнии метать. А Эвалдор теперь ничего не может.
« Прольются все слова как дождь,
И там, где ты меня не ждешь,
Ночные ветры принесут тебе прохладу.
На наших лицах
Без ответа лишь только
Отблески рассвета
Того, где ты меня не ждешь…
Прощаюсь с тобой
Как будто с легендой…»
Именно эта мысль ворвалась в мозг, и этот голос был до невозможности знакомым… Кейн!
- Ну что, допрыгался, мальчик? Ведь тебя же предупреж-дали: не попадайся на глаза… - Эйэст стоял перед Эвалдо-ром и глядел прямо в глаза пленнику. Тот поморщился. – Почему ты от нас ушел? Никак человеком становишься… А? Извини нас пожалуйста, но пришлось магический дар забрать – он тебе больше не понадобится, теперь попробуй так прожить. По сравнению с тобой Эльфизауру повезло больше. Но не существует на свете такого способа, чтобы все исправить, - разве что переродиться. Даже Белый Маг Гил – Эстель не в состоянии помочь. Ты своим поступком запятнал свою честь, и теперь пришлось дорого платить… - и с размаху ударил узника по щеке.
- Все ясно, - скоро здесь разгорится Гражданская война. Ты не надейся, что все подчиняются Альверу или Физа-ру. Воплощенные не такие уж дураки, как вы все дума-ете. Они сообразили перенять у нас многое. – возразил Эвалдор, сжимая руки в кулаки. Кисти болели. Эйэст оглядел чердак, затем поглядел в окно, и блеснул глаза-ми.
- Да, там свобода. Но ты за год с половиной хорошо нагу-лялся. Ты, кстати, поумнел за это время. А то раньше бродил по комнатам силирийцев с гитарой.
Уж лучше бы молчал. Намотл веревку на руку и при-тянул несчастного к себе, глядя на него в упор.
- А хочешь, я верну тебе все это? Избавлю от боли и от му-чений? Дам тебе то, о чем ты мечтал… Ни в чем нуждаться не будешь. Хочешь? – голос князя зашелестел, приобретая интимный оттенок. И Эвалдор брякнул, не подумав:
- Хочу. По крайней мере у монеты две стороны, и если одна отворачивается, то тут же подворачивается другая.
- Ну так ты согласишься выполнить мои условия?
Что – то здесь нечисто!
- Да.
Силирийский князь отошел в сторону и улыбнулся.
- Понял, не дурак. Найди мне Эльфизаура и убей его. Эстеля тоже. Найди и уничтожь их, раз ролевики к тебе так хорошо относятся. Тогда выпущу, и слова поперек не скажу. Тогда заживешь нормально. Согласен?
Это было как удар под вздох. Круто, очень круто дело пошло: предательство предлагает! Теперь предлагает предать самого лучшего друга… Эльф с искренней ненавистью поглядел на Вейста и проговорил сквозь зубы:
- Лучше бери меч и нанеси удар. Больше шанса не будет. Я больше не собираюсь издеваться над Воплощенными так, как раньше. Я другой, и никто не в праве заставлять меня делать то, чего я не желаю! Даже ты, князь! Уж лучше пусть меня размажут по стенке, я ведь дезертир. Знаешь, я год назад силирийцу Эльфизауру еду и одежду носил, пел под дверью… Мы были друзьями, очень хорошими друзьями. И на предательство я не пойду! – бросил он и отодвинулся, но тут же сильная рука схватила парня за шиворот и сжала при этом горло:
- ЧТО!? Что ты сказал?! Тебе, видимо, мало того, что ты загремел за решетку… Придется тебе больше срок дать. Может быть это наконец успокоит твою метущуюся ду-шу? Которая все места себе не находит? Одумайся, Эвалдор! Последний раз прошу вернуться к нам… Даю шанс на спасение! – и взял в руки молоток и кандалы с цепями. Взмахом меча перерубил веревку. – Тогда тебе придется недельку на чердаке просидеть без пищи и воды, пока не одумаешься. А сейчас пожалуйста уймись, а? И не смотри на меня как волчонок! Делай без меня что хочешь, питайся крысами, пауками на худой конец… Я оставлю тебя в покое. Кричи, но никто тебя не услышит. Но помни – жизнь без меня будет еще невыносимей… Даже если ты и убежишь отсюда, никто тебя назад не примет! – закончил силириец Эйэст, опуская молоток, заколотив пленника в цепи и вставая. – Сам напросился. Я надеялся, что у тебя осталась и совесть, так и этого нет! Гуляй! Через пять дней я навещу тебя. Приятных минут!- эльф сложил губы трубочкой и послал воздушный поце-луй. – Хе!
Эвалдор обалдел от такой наглости.
- Ты похуже, чем зверь и Физар! – эльф тихо опустился на пол, но ответа не получил. Хлопнула дверь, зазвенели ключи. – Вся жизнь твоя тупа, неосторожна, мерзка! Слышишь?
Рваная рубашка пропиталась салом, потом, была до нельзя грязная, волосы превратились в комок, и Эвалдору больше всего на свете хотелось помыться. Рваные джинсы на ногах, на руках ссадины и царапины… На полу откуда – то появилась миска с кашей. Парень психанул и метнул ее в окно. А оковы, кстати, забирали из тела последнее тепло.
«Ах…
Мы с тобой продаемся по твердой цене,
Улыбаясь любому, кто сможет купить.
Мы подарены этой паскудной войне,
НЕ УМЕЯ ОТ БОЛИ СЕБЯ ЗАЩИТИТЬ.
НЕ УМЕЯ ПРИНЯТЬ РАВНОДУШЬЕ КАК ДАР,
И НЕ СМЕЯ ВЫСАЖИВАТЬ ДВЕРИ ПЛЕЧОМ,
МЫ ПОДСТАВЛЕНЫ МИРОМ ПОД КАЖДЫЙ УДАР,
И ПОЭТОМУ ВПРАВЕ УЗНАТЬ, ЧТО ПОЧЕМ.
В СЕРОМ НЕБЕ РЫДАЮТ И СТЫНУТ ВЕТРА,
ВЕТЕР ПОМНИТ ЗАКОН, ЧТО ЗАБЫЛ ЧЕЛОВЕК:
ЧТО РОЖДЕННЫЙ В ОКОВАХ ПОКА ЧТО НЕ РАБ –
РАБ ЛИШЬ ТОТ, КТО ПОЛЮБИТ ОКОВЫ НАВЕК.
МЫ С ТОБОЙ УЛЫБАЕМСЯ ГЛУПЫМ СТИХАМ,
ТЕМНО – СЕРЫЕ СТЕНЫ СМЫКАЮТСЯ В КРУГ.
ОТДАВАЯСЬ ЧУЖИМ ГОЛОСАМ И РУКАМ,
МЫ ВСТУПАЕМ В БЕССЧЕТНУЮ ЭТУ ИГРУ.
ТОЛЬКО КУКЛЫ умеют заплакать без слез,
Больно падать – и тут же со смехом вставать.
ТОЛЬКО КУКЛАМ дано в этом Мире всерьез
ВОЗВРАЩАТЬСЯ, ПРОЩАТЬСЯ, ЛЮБИТЬ, УБИВАТЬ…
Мы с тобой продаемся по твердой цене,
Страх ломает любого, каким не кажись.
ТОЛЬКО КУКЛЫ УМЕЮТ НА ПОДЛОЙ ВОЙНЕ
НЕ СОЛГАВ, БЕЗ ОГЛЯДКИ ПРОДАТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ.
О забытом кричат, задыхаясь, ветра.
ИХ ТОСКОЙ СТАРЫЙ ГОРОД ПРОНИЗАН НАСКВОЗЬ.
Кукле право дано – шаг в распахнутый мрак:
Эй, гляди – я встаю! Я играю всерьез!
МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО ГЛУПО И ОБРЕЧЕНО
НА ПРОВАЛ, НА ЗЕВАЮЩИЙ ЗАЛ – НО ПОЙМИ:
ТОЛЬКО КУКЛАМ ПРОКЛЯТОЕ ПРАВО ДАНО
БЫТЬ П О С Л Е Д Н И М И В М И Р Е ЖИВЫМИ ЛЮДЬМИ.»
И снова – слезы. И опять – чтене стихов, чтобы оконча – тельно не сойти с ума.
- А что такое на самм деле Сибирь…
« Где – то у конца всех дорог,
На краю мостов в никуда,
Ветер зол и горька вода,
И закон невиданно строг.
Там надежда почти мертва,
ТАМ ДАВНО НИКТО НЕ ЖИВЕТ.
ТОЛЬКО ВРЕМЯ, ОГОНЬ И ЛЕД
ПРЕДЪЯВЛЯЮТ СВОИ ПРАВА.
ТАМ, у северных берегов,
Позади белых скал – поля,
ГДЕ БЕСПЛОДНА, КРАСНА ЗЕМЛЯ
ОТ ЗАМЕРЗШЕЙ КРОВИ БОГОВ.
Если ДОЛГО ИДТИ ПО НЕЙ,
ПОСТЕПЕННО СОЙДЕШЬ С УМА,
Но я знаю – есть талисман
В самой тех земель глубине.
Защищенный от темных сил,
Там цветет вечным цветом сад.
У ворот два дракона спят,
Феникс там обронил перо.
Завладеешь тем пером –
Все развеятся миражи,
Только истина будет жить,
Вспомнишь, где стоит твой дом,
За углем, что скрылся в ночи,
Я пошлю тебе карту вслед;
Зря считаешь, что шансов нет,
Только ты перо отыщи…»
- Я уже окончательно сошел с ума, потому что НА ВСЕ ОТКРЫЛИСЬ ГЛАЗА. Вся моя Родина врала мне, и поэтому я не могу сидеть спокойно. Погубил ты меня, Тейн… - бормотал Эвалдор, держась за голову. – Уж лучше бы я перевоплотился в человека или покинул этот мир навсегда. С малолетства пажом в замке Физара служил, - вот, дослужился. Я хочу любить и быть любимым, отдаться кому – нибудь целиком, без остатка… Зачем я это бормочу? Никак возжелал девушку оттого, что тронулся!? Хочу… Очень хочу… Тьфу! Хватит, я недостоин счастья. Хватит, хватит, хватит, я прошу вас! Но я улыбаюсь, потому что схожу с ума. А руки сжимаются в кулаки, потому что мне все надоело и опротивело… Смешно. Да… Хорошо же по голове дали – стихи сочиняю!
« Утро раннее тихо заглянет в окно,
Мрак ночи улетит, и забудешь ты слезы.
Теперь уже утро, не все ли равно,
Что с ним улетают чудесные грезы!?
Ты встаешь, совершаешь утренний туалет:
Все так обыденно, нудно, спокойно.
Выходишь на улицу, шепчешь привет
Всему тому, что и ты достоин.
Улица с каждой минутой шумней:
Машины, люди, птицы, животные…
Я потерялся. Как же мне с ней
Слиться в единое? Жаль, невозможно.
А жаль ли? Не знаю, не понимаю.
Зачем мне быть с ней, зачем усмирять
Все то, что меня выделяет из края,
Всех тех, кто готов ни за что умирать?
И что здесь такого? Я просто желаю
Личностью быть, в отличие от всех.
Пусть же сейчас мысли вокруг летают –
ЗАВТРА ОНИ ВЫЗОВУТ ЛИШЬ ГЛУПЫЙ СМЕХ.»
Смех… Смех сумасшедшего, который бьется головой о стену.
И так – без конца. Всю неделю.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
РАСКОЛ. ЛЕЙЛА И ХАРО.
« Вот так вот – ждать! В безумии и неге
Усталый лоб склонится над строкой.
С благословеньем мне светящей Веги
Шальные рифмы лить – одну к другой.
Быть у истоков всех земных элегий, ждать.
И влажные за ночь не смежив веки,
И часто соль со щек стирать рукой.
Я устал быть мудрым,
Я устал быть сильным,
Я хочу быть тем,
Кем мне не предназначено быть.
Я бегу от себя,
Я бегу от других,
Про бездну в моей душе
Как мне забыть?
Ну как мне забыть?
Печаль моя бесконечная,
Боль моя вечная,
Любовь моя бренная,
Плоть моя тленная.
Тоска душу рвущая,
К смерти зовущая,
Из слез моих кристальных
Терпкую песнь вьющая.
Все пройдет,
Все уйдет,
Все прощу,
Всех отпущу.
Но останутся в душе
Прожженные дыры –
Звезды – брилланты
На бархатном небе.»
Нельзя полагать, что на Крестовском острове только одни гады и сволочи, есть и нормальные личности – там есть две эльфийки – рабыни: Харо и Лейла. Харо помогает готовить и убирать, а Лейла танцует на праздниках.
Обе очень серъезные, и если первая любит одеваться как ролевик, то вторая веселая и любит яркие платья, волосы ее черны как ночь, до колен, и всегда Лейла в них вплетает шелковые ленты. Еще эта девушка любит петь.
Эти двое отличились тем, то вырастили и воспитали сына Лионы – Эйрета –Младшего. И это значительно под-няло их репутацию, дав всходы. Мальчик не капризничал, как его сверстники и не гордился тем, что он полукровка… Но никак не могли понять няньки следующее: почему, да-вая мальчишке все самое лучшее, они видят чаще всего не улыбку и радость на лице, а слезы. У него вечно получалось все не так, как у всех, все выходило боком: то украдут дети деревянный меч, то ударят или обзовут довольно жестко. Девушки тогда пустили в ход последнее средство: внушали Эйрету, чтобы он был как все. Все было тщетно: от сверст-ников паренька воротило.
На Эйрета шипели и отовсюду гнали, бывало даже, что вслед летели камни и палки. Тем временем Харо баловала паренька всякими вкусностями и сладостями.
Но где ей было догадаться, что почти всегда Эйрет СОЛИЛ (!) кондитерские изделия – типа раз Судьба такая горькая, то зачем он вообще родился на свет? Он желал любви со стороны и понимания, а не постоянные насмешки, побои и издевательства! Он даже понял, что не должен был вообще приходить в этот мир.
Еще Эйрет не был наделен тем, что имели силирий-цы: он не мог перевоплощаться и колдовать. Виной тому была разбавленная кровь.
Мученик Судьбы был наделен другим: чувствитель-ными сердцем и душой. Редко можно встретить нынче та-ких. Но горечь и вся соль в том и заключается, что такового никто не понимает, при этом считая за сумасшедшего и ду-рачка. Вот этот парень так и рос – отрезанный от общения с себе подобными, от радости, настоящий отшельник, очень рано повзрослевший. Даже силирийские воины, глядя на сына командира, отмечали, что у него не по годам серъез-ный взгляд.
Лейла привила мальчугана к творчеству – он стал пи-сать стихи, но они по большей части были слишком мрач-ными. Веселых было мало. Потом научился играть на гита-ре, но пел Эйрет редко и не любил, когда на него глазеют – полная противоположность родителям ( мать и отец обожа-ли, когда на них обращают внимание, и потому всегда поя-влялись в толпе.) Лейла полностью заменила Эйрету родную мать, а Харо – отца. Парень в ответ любил их без-мерно, никогда не расставался с ними и всегда чувствовал, когда кому – то из девушек нужна была помощь. Лиона очень ревновала сына к служанкам, но вида не показывала.
Кстати, Эйрет хорошо относился к Воплощенным, и потому пытался их не обижать. Пленные любили его, пото-му что полуэльф довольно часто приносил им еду с барского стола, и то тайно. Те его всегда благодарили и молили, чтобы их поскорее выпустили на волю.
Став взрослым парнем, Эйрет всеми силами стремился отменить приказ Физара и ходил по крепости с призывами одуматься и плюнуть на Эльфизаура. Потом он напросился командовать воинами, чтобы они помогали Во-площенным, перестали охоту вести.
А сектанты – что сектанты: перебесятся и все.
Случилось, что свою доброту Эйрету с блеском по-лучилось доказать: совершенно случайно как- то раз в Вы-борг попал раненый золотоволосый ролевик по имени Ахэ-ир. Никто не давал гарантию, что он выживет: рана была смертельна, а еще он по пути, когда его везли, потерял сли-шком много крови. Но юный Эйрет стал с первого дня уха-живать за несчастным и вскоре поставил его на ноги. Прав-да, Воплощенный изначально его панически боялся. Но потом узнав, что сын командира – полуэльф – успокоился.
Выздоровев, он даже начал просить прощения за то, что раньше бегал за всеми, пил и наркоманил. Раньше это был простой цивил, ничем не отличающийся от тысяч дру-гих. Но неведомая сила заставила парня уйти к ролевикам: жить – то хочется!
Ушел и до неузнаваемости изменился. Он все понял, выйдя на правильную дорогу. Позже новый Воплощенный очень горевал, что все его детские и юные годы пропали просто так, зря… Еще и здоровье оказалось слабое.
Эйрет спрятал Ахэира, потому что знал, чем грозит пребывание в крепости простому бывшему Испорченному. Но, в отличие от Кантемира, Ахэир не поливал грязью окру-жающих, а прекрасно понимал, что из лагеря силирийцев не вырваться, потому – то и отдался весь в распоряжение Эйрету. Одинокая душа полукровки требовала общения, и частенько сын командира просто приходил в комнатку юноши и разговаривал с ним на всякие темы. Часами.
- Теперь ты сравниваешь свое прошлое и настоящее: как раньше жил и что теперь стало… - спрашивал полуэльф, сидя напротив парня. В глазах Ахэира сверкнул огонек радости.
- Каким я был… Каким пустым и глупым я был… Так вот вы какие, настоящие эльфы! Совсем не такие, как у Толкина в книгах… Толкин писал, что эти существа ост-роухие. Правда, есть один из силирийцев с острыми ушами – Гил –Эстель. А про ваш народ ходили только дурные слухи. Но ты не такой. Твои сородичи… Когда я, лежа на носилках, слабеющим голосом просил воды подать, то они только хмыкали в ответ и проходили мимо. Вы, Сударь, выходили меня и всегда помогали, ни разу не упрекнули… - парень поклонился, но Эйрет просил его больше так не делать.
- Я пленник, и Альверельтс это знает. Он запросто прибьет меня.
- Его даже наши боятся. – ответил Эйрет.
Ахэир ткнул себя пальцем в грудь, смотря прямо в глаза русскому силирийцу.
- Я не могу перевоплощаться, как вы, не умею также мыслить, колдовать…
А полуэльф тихо сказал:
- То, что ты уяснил за короткое время, этого вполне достаточно. Незачем уметь то, что ты перечислил. Я ничего не умею из того, что могут силирийцы. (Ахэир удивленно приподнял брови) Я был рожден матерью, которая была раньше смертной, мой отец – чистокровный эльф. И этот груз будет лежать на сердце всю жизнь, если я не погибну в боях. Потому что дети, зачатые без любви, не имеют шансов на то, чтобы нормально жить. Понимаешь?
Ролевик промолчал, а потом опустил голову, прихле-бнул из кружки горячего бульона, что принес товарищ.
- Теперь настали совсем другие времена, сын Лионы. Дру- гая цивилизация будет наводить порядок. Я понял это давно, и к тому же мне всего двадцать четыре года – жить хочу. Я попал сюда по одной простой и весьма распространенной причине – один из эльфов захватил мою девушку, она мне успела позвонить на сотовый и просила помощи. Но воин пригрозил, что если я не соглашусь на поставленные условия, то ей не жить. Он ее обесчестил ранее, приняв мой облик, пришлось смириться. Я собрал отряд и пошел разбираться. Возле Крестовского острова мы попали в засаду, эльфы всех повоевали, только я выжил, раненый. Они потом стон услышали и пожалели. А о той девушке, которая в плену томится и непременно умрет после родов, не хочу вспоминать. Она нюхала кокаин. – и закрыл лицо руками. Полуэльф ощутил ком в горле и глянул в окно. Расправил плащ и встал.
- Опять… - с горечью сказал он, - Опять Воплощенные и силирийцы кровь проливают! Как же все это надоело… Ну зачем, зачем, зачем из – за какого – то Эльфизаура ис-треблять всех Воплощенных!? Это просто бесчестно! Ну убрали тех, кто дружил с Эльфизауром: Эланора и тех, кто с ним сотрудничают, и хватит! Несправедливо… - последнее слово Эйрет прошептал чуть слышно и взял графин с водой, чтобы попить. И оба парня плачут.
- ОНИ М С Т Я Т Е М У ЗА СВОЮ ПОЛОМАН-НУЮ ЖИЗНЬ, И УЖЕ НИКОГО НЕ ВОЛНУЕТ, КТО И КАК ЖИВЕТ. СЕЙЧАС ВАШИ ЗАНИМАЮТСЯ ТЕМ, ЧТО ВОСПИТЫВАЮТ СМЕРТНЫХ, ПЛОХИХ НЕ ЩАДЯ УБИВАЮТ. ЖАЛЬ, ЧТО ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ ОЧЕНЬ МАЛО.
Уже давно наступил вечер, небо окрашивалось алы-ми красками, и в маленькой комнате, где кроме кровати и стола ничего не было, повисла сонная тишина. Ролевик, стоящий у стены, рассматривал текстолитовый меч и костюм, которые висели на гвозде. А когда силириец объя-вил Ахэиру, что очень хочет стать ранмовцем, ролевик стал снова плакать, на этот раз от неожиданности. Уже потухла восковая свеча.
- У меня такое ощущение, что силирийская армия разделилась на две части: кто – то за Изгнанниками охотится, а кто – то за смертными. Эльфизаур провалил задание, и теперь отдуваться вам. Но месть никого не отпускает. Но я вам всем спасибо скажу за то, что вы избавили лично нас от «мусора»: теперь Воплощенных никто не гоняет.
Ахэир глядел в окно на шпили замка, где развевался силирийский флаг. Ахэир теперь был юношей, который от-купился от грехов и исправился. Горько жалеющий о прош-лых годах, потому что и вспомнить – то было нечего.
- Не думай о том, что я окажусь вторым Кантемиром- Колосажателем, и получается странная и мистическая ситуация: твой отец дружил с Воплощенными, ты унаследовал эту черту, Эйрет. Судьбы родителей и детей очень схожи, если вовремя не вмешаться. Я просто хочу понять Силирию. Вы все на самом деле очень страдаете!
Эйрет растрогался. Приятно стало. И еще он боялся, что по неопытности Ахэир себя выдаст, и тогда неприятно-стей с лихвой хватит. Интересно, что это ему так силирий-цы понравились?
Над потолком плыла серая дымка. Как время, которое замедлило свой ход. Дни стали тянуться гораздо медленней, чем раньше. Это отразилось на всем, НО ТОЛЬКО НЕ НА ЛЮДЯХ! Ведь людям сложно объяснить правила жизни…
- Человеческая раса, если выжить сумеет, рассеется « в ни-куда» и ее остатки, жалкие остатки, ни к чему не годные, будут обитать в заброшенных и вымерших городах, чаще всего в руинах городов, под покровительством эльфов, а дети эльфов и Воплощенных будут жить счастливо. Они не будут знать горя и слез. Пропадут болезни, и наконец – то в мире воцарится любовь, а не то, что ее заменяет. И это будет длиться тысячи и сотни тысяч лет. Ты молодец, что пошел в ролевики, Ахэир, хотя это решение теперь жизни стоит. – и закрыл глаза, запрокинув назад голову. – Я не подниму на тебя меча, брат.
Через час стемнело. По стене заплясали тени от дере-вьев, освещенных луной. А на душе скреблись кошки, хоте-лось просто лечь и замереть навсегда… И никому не мешать – ни Воплощенным, ни людям, ни эльфам…
НИКОМУ… Так думал Эйрет.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
ТАШИ И КЕНДИ МАЛАХАЕВ.
Тишина воцарилась в ролевом пустом поселке.
Свеча горит, коптя потолок. Два часа ночи. Спать двум сталкерам совсем не хочется, потому что в голове вертится тысячи мыслей разного направления. Тихо потрескивает огонь в камине, но все равно холодно, потому что дверь распахнута.
Высокий парень в плаще черного цвета с хвостиком на затылке, издалека очень похожий на Нео и на монаха одновременно, стоит у окна. То распустит длинные волосы до плеч, то вновь завяжет. Кусает авторучку. Потом он надел капюшон, повернулся вполоборота и взглянул на друга.
Другой юноша – ролевик, чуть пониже ростом, бритоголовый Воплощенный стоит у дверей и курит.
Это два отшельника, которые выбрали уединенную жизнь добровольно: Кенди Малахаев (высокий) и Таши. Кенди пишет летописи и историю РанМЫ, а Таши является подмастерьем. Он набирает информацию где только можно. А теперь коротко о каждом.
Кенди по своей натуре очень замкнутый, замкнутый и отвергнутый всеми, даже Воплощенными. Причина крылась в том, что он когда – то дружил с Кантемиром: вместе в одном вузе учились, а потом крепко поругались из-за того, что Кант ушел в крепость. А позже, узнав о том, что он при помощи хитрости заманил красавицу Эйю на Крестовский остров, а после нагло нанес ей ножом удар в спину – Кенди с ним окончательно разорвал отношения. Вовремя понял Кенди, с кем связался. Вот и ушел от всех, испугавшись, что его обвинят в соучастии убийства. Так оно и случилось. После этого он и Таши уехали в поселок реконструкторов, подыскали там себе хорошую пустую избу и стали жить. Кенди был внимательным и любознательным, потому записывал в тетради все, что ви-дел.
Из – за изоляции зрение у него обострилось, как у рыси, а движения стали более точными и координирован- ными: если и случалось драться с кем – то, то обязательно через плечо перекинет и уложит на обе лопатки. Еще мог заговорить зубную боль. Многое чего умел.
Люди и Воплощенные много раз обращались к парню за помощью, но боялись его – все – таки лесничий ведь. Иногда гости видели под потолком в углу большую лету- чую мышь – это был Орфен, частенько прилетавший к дру-гу поболтать – а когда видел из окна, что кто – то идет, то просто как Финист Ясный Сокол ударялся об пол- и на потолок. Познакомился Кенди с оборотнем на ролевой игре, из – под потолка нелюдь смотрел, как все идет.
Кенди иногда поднимал руку, держа в руке копченое мясо или сало.
Подмастерье был помладше, он любил вечно улыбаться и тренироваться стрелять из лука, колол дрова и охотился на дичь.
Вот и сегодня.
Подмастерье в настроении был, потому и решил про-шлое вспомнить. Бросив сигарету на улицу, Таши спросил:
- Тебе не кажется, Сударь, что Вы похожи на монаха, который целыми днями сидит и пишет манускрипты? Учитывая изложение, надо определиться, какая общность для Вассамая главная, и, соответственно, какая мораль подходит. Надо бы выбрать команду, ориентируясь не на ее перспективность, а на свою психологическую совместимость с этой общностью команды. А то надоело здесь сидеть. Долбануть бы по этим… захватчикам…
Кенди прихлебнул кофе с коньяком и кивнул.
- Выбирая сообщество, надо помнить, что существует два пути объединения. И у нас, и у них. Например принужде- ние – интеграция. Ну кто просил этого Эвалдора в РанМУ лезть? Сам пришел. И свое он за это уже получил. В качестве принудительной силы используется не только физическое насилие. Что сейчас и происходит. Человечество подошло к критической опасной черте. И если никто вовремя не одумается – произойдет катаклизм. Сначала в России, а потом и в других странах. – спокойно и задумчиво размышлял Кенди Малахаев, откинувшись на спинку стула. - Человек поймет, что так жить больше нельзя, и начнет исполнять чужую волю. Но это еще цветочки. И вот еще что: может быть, рискнуть к Воплощенным выйти? Так, ради интереса. Скучно просто.
Он встал, скинул плащ с плеч и вышел на улицу. На дворе стояла осень, начало сентября 2004 года. Сыро, серо, холодно ночью… На деревьях очень мало желтых листьев. Холодный порывистый ветер обнимает и ласкает тело. Приятно. Длинные темные волосы растрепались. Ветер це-лует щеки, губы, а Кенди тихо стоит, опершись рукой в дверной проем. Смотря в ночь отрешенным взглядом. При холодном мертвом свете луны ему на мгновение показалось, что на горизонте скачут кольценосцы. Но это наваждение, едва возникнув, тотчас пропало.
- Переборщил я… Заработался, вот и мерещится непонят-но что. Надо просто передохнуть. Лягу только в четыре утра, а сна не будет.
Утро. Светит солнышко.
Таши стоит у избы и отрабатывает фехтовальные приемы.
- Хочешь, прикол расскажу?
- Хочу. Только хороший.
- Помнишь историю, как ролевики бились в сражении в последний раз неподалеку от Выборга? Тебе тогда пове-зло, Кенди – тебя выбрали оруженосцем Вейдера по его милости, и не желал проливать кровь: тебя призвали просто так, как наблюдателя. Но Вы меня удивили: за сорок минут разрубили мечом пятьдесят захватчиков! Они тогда так и сыпались пылью с меча: прямо в сердце целил. Я в это время стоял на холме и приказал заряжать пушки порохом.
- И?
- Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛ, СКОЛЬКО НАДО ЗАРЯДА КЛАСТЬ В ДУЛО ПУШКИ! Подумал, что мало, еще какую – то фигню добавил, забил до отказа! Но огня, как назло, нигде не было. Мы уже совсем опечалились… Вдруг вижу – стоит молодой ролевик у самого обрыва у одной их пушек, спрятанной в кустах, курит. Ну и кинул он окурок в кусты, совершенно не задумываясь о послед-ствиях… Ка- а – ааак рванет… Шарахнуло так, что на пять километров было слышно! Я тут же рухнул наземь, уши руками зажал, позднее поднимаю голову: нету ни куста, ни пушки, ни ролевика… Все снесло за просто так! Через полчаса стало ясно: взрыв отбросил подготовлен- ную артиллерию аж на девять метров, а Воплощенный, стоявший на пригорке, пролетел аж двадцать метров к самой стене замка, перелетел через ограду и упал прямо в воду, которая в яме за стеной скопилась. Он сам не понял, что произошло, на коленях стоит с раскрытым ртом, в руке сжимает меч и озирается: а где враги – то!? А после того, как пушки запалили, битва остановилась: силирийцы решили, что это ихнее оружие взорвалось, что наши воины в их лагерь боеприпасов залезли, а мы кричали «Ура!». Жаль виновника всего этого: он выбра-ться так и не смог. Вытащили при помощи троса, как не оглох парнишка – непонятно. – закончил Таши и поглядел на друга, который хохотал, запрокинув голову назад. Кенди, отсмеявшись, спросил:
- Что – то я не помню: а за что именно боролись?
- За Эвалдора, Друга Воплощенных. Такой хороший был, блин…
- А, это… Этот предатель… - Кенди сел на ступеньку. – Он же силириец.
- И что тут такого? Не все же силирийцы гады. И Эльфиза-ур тоже.
- Ты не понял: Эльфизаур нас всех в это втравил, и Физар, кстати, правильно сделал, что приказал его загнать до по-лусмерти. И все равно мне бы хотелось пообщаться с Из-гнанником.
- Зачем? – удивился Таши.
- Узнать о нем побольше. Может быть, вернусь к ролево-му движению. А то сидим без дела, а вокруг одни сили-рийцы бродят.
Далеко шумели многолетние леса – они манили к себе своей загадочностью, и непонятной красотой. Чувст-вовался запах осени, и ее холодное дыхание будто убивало летнюю листву. Только ирава останется нетронутой. Таши медленно снял с себя косуху и прилег.
- Я слышал, что в РанМЕ появился один тип из вражеско-го лагеря. Кажется, его Кейн зовут. Непонятно, чего он к нам полез? Наверное, силирийцы в качестве шпиона подослали. Ладно. До вечера меня не будет – поеду в город за продуктами и вещами. – сказал это Таши и отправился к ближайшей железнодорожной станции.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
СОЧУВСТВИЕ ВО ВСЕМ.
Лиона пела, утирая слезы, а ее сын сидел рядом и сжимал в руке платок.
- Ты помнишь колыбельную, которую ты впервые услышал, будучи еще младенцем?
- Да. Я почему – то любил ее слушать( тихо, почти шепотом). Погляди – ночь на двое, а ты все сидишь и зазря слезы проливаешь по прошлому. Почему ты так боишься его? Не знаю. По – моему, ты сама себя загоня-ешь в яму. Сейчас ты пойдешь во двор Крестовского ост-рова, туда, где раньше была станция метро, и будешь слушать в наушниках кельтские мотивы. И это будет твой личный мир, в котором ты живешь, ты в него никого не пускаешь… Я тоже люблю древнюю музыку. Выйдешь бывало на улицу, поедешь в парк, а потом ляжешь в густую траву или на холодный снег с наушни-ками в ушах и слушаешь, смотря в чистое небо… А как здорово танцевать на ролевой игре! Вроде бы «война» идет, но вокруг царят любовь и спокойная благожела-тельность. Ах, как мне хочется, чтобы силирийцы одумались и перестали охотиться на Воплощенных… Эльфизаур ведь не виноват, что влюбился в императрицу. А сейчас уже ничего не исправишь. Я бы все отдал, лишь бы бедного паренька поняли и простили, да и люди поумнели бы да посмотрели на мир другими глазами… Я больше не желаю видеть заплаканные лица! Или скинхедов… Как в словах твоей колыбельной… - шептал Эйрет, смахнув слезу. Он взял наушники и поставил на плеер кассету с кельтскими мотивами Роджера Кальверли. Нажал на кнопку.
- Да… - ответила Лиона. – Мне кажется, что с того момента, когда я ушла из РанМЫ, прошла целая тысяча лет…
«Колыбельная.
Не осталось для птицы пустоты в рукаве.
Люди спят, мой малыш, чтоб потом умереть…
Не казнись – спи и ты, чтоб потом умереть…
Слишком мало, малыш, пустоты в рукаве.
Ти – ри – ли – ли – от края обрыва уйдешь,
ОТ ЗВЕНЯЩЕГО РАЯ ГЛАЗА ОТВЕДЕШЬ…
А по телу – мирская то ли ложь, то ли дрожь:
Не заснешь –
Не умрешь, не умрешь, не умрешь…!
Не умрешь, не умрешь,
Никогда не умрешь…
«Не умрешь, не умрешь, - гладят по голове:
Потому что, малыш, ты на птицу похож.»
Не осталось для птицы пустоты в рукаве.»
- Я сам не знаю, почему, но очень люблю эту песню, и когда слышу ее, то мне радостно. Спасибо, Лиона.
Вампирша с китайской прической покачала головой.
- Ты всегда был пессимистом. И потому очень отличаешь-ся от меня и от отца характером и поведением. Мы оба всегда были в толпе и в компаниях, а ты сторонишься всех. Завидуешь?
Прежде чем ответить, Эйрет долго глядел на яркие звезды, что смотрели в окно. Они заставляли смеяться и плакать от восхищения. Парень прикрыл свои чудесные глаза.
- И… Может и так, силирийцев я не люблю за те муки, которые они мне принесли. Да еще из – за тебя я страдаю на этом свете! Неужели ты не знаешь и не понимаешь, что за ошибки родителей ДЕТИ РАСПЛАЧИВАЮТСЯ!? Все великие личности умирали слишком рано – это было и в этом мире, и в Силирии. Потому что у них восприятие и психология устроены иначе, чем у простых людей. Им нужна бесконечная информация. В итоге мозг перегружа-ется, все, что должно было произойти в течение жизни, пролетает за миг. Организм очень быстро изнашивается. Девять из десяти умирают трагически, и только один живет нормально. – выговорился Эйрет и стал пить воду из кув-шина. Одет он был во всем черном, а на пальце сверкал перстень в виде розы. На лице были скорбь, боль и красота.
Полукровки никогда не стареют, они до самой смерти оста-ются молодыми. Глаза глядят из – под черных кудрей с одним – единственным вопросом, на который когда – нибудь придется дать ответ.
Но ответа нет и не будет.
Лиона посмотрела на сына своими светящимися гла-зами и выдернула шпильку из прически. Поправила сбившийся воротник. Черные, как ночь, волосы до колен выскользнули из – под шпильки и рассыпались по плечам и спине. Сколько она их ни отрезала – они снова отрастали. Теперь это была совсем не та Лиона, что раньше. Не та Лиона, которая несколько лет назад вешалась на всех. Сей-час она молча бродила по замку, словно черное привидение, и роняла бессчетные слезы, не находя ни с кем общего языка. С сыном в первую очередь.
Что – ж, сама во всем вновата: не надо было на рожон лезть! И свое наказание Лиона уже получила. Чувствуя при этом, что еще не все. Сына Лиона потеряла, его уважение и любовь тоже. Вопреки всем запретам Эйрет в армию ушел, несмотря на то,что полукровкам строжайше запрещалось воевать. И горе тому, кто тронет новое Поколение… Лиона очень боялась за сына – а вдруг погибнет? Теперь она вообще ни с кем не общалась, даже с Харо и Лейлой.
И еще ей очень хотелось родить еще одного ребенка.
Но это невозможно: Ди вампир, он мертв и следовательно бесплоден. Хотя этот юноша Воплощенный. Для всех Лиона умерла еще на «Варкрафте», но вот тот эльф, который каким – то образом полюбил ее всем сердцем, вернул несчастную к жизни. Это будет в следующей части.
…Эйрет тем временем рвался на тренировки, ролевые игры вместе с Кейном, а потом все больше и больше проникался к Воплощенным братской любовью. Таким образом Эйрет и Кейн все дальше и дальше уходили от своих, и вскоре это закончилось трагедией для Эйрета.
- Куда ты сейчас пойдешь, Эйрет? – Лиона набросила на плечи синий плед, собираясь уходить. Отомкнула замочек на двери и вздохнула.
- Вниз. – ровный красивый голос отразился от стен. Они сдели в башенке, винтовая лестница за дверью уходила далеко вниз. – Схожу к Эвалдору: посмотреть, как он. Жалко его… Ему еще больше досталось, чем Эльфизауру. Теперь внутренняя пустота и бессилие медленно губят его. А убежать нельзя – все охраняется. ОХ, ХОТЬ БЫ У НЕГО ПОЛУЧИЛОСЬ УБЕЖАТЬ!
… Пустота в глазах, рваная одежда, шрам на щеке, в кровь искусанные губы, грязные кожаные сапоги и отброшенные назад сальные волосы – вот таким и предстал Эвалдор перед Эйретом и Ахэиром. Правда, его не постоянно держали в подвале, а выпускали раз в три недели погулять во двор крепости – эльф выглядел после таких прогулок не таким уж измученным. Едва оказываясь на свободе, Эвалдор тут же просил лук и стрелы – чтобы потренирова-ться стрелять по мишени, ли меч – не забыл ли приемы? СВОЙ ВСЕ – ТАКИ! Кормили его не очень, но эльф держался.
Теперь его держали в железной клетке, с цепями на руках и ногах. Сам Эвалдор не помнит, сколько времени его пытали, и хотя крики были неразборчивы, силирийцы поняли, что он не желает больше видеть земляков… Да что видеть! Он проклял и Физара, и Силирию со всеми ее жителями. Каке муки несчастный вынес, какие унижения вытерпел! Плюс каждую неделю были бесконечные допросы.
Стихи Эвалдор больше не читал – его же держали как собаку в конуре. Типа раз ты изменник, то так тебе и надо, ососзнай до конца, тогда выпустим, причем предложение Эйэста оставалось в силе: князь ходил к пленнику и просил. Но юноша не соглашался – он помнил благо, принесенное ему Изгнанниками…
Из всех силирийцев и полукровок только Эйрет да Ахэир не издевались над узником, а утешали как только могли.
- Скоро все кончится… - шептал ролевик, сжимая силирийцу руку. – Тебя выпустят, потому что сила воли у Вас мощная, да и нервы железные.
- Нет, ты меня этим обижаешь. Это никогда не кончится. – тихо произнес пленник.
- А мой хозяин не любил меня,
Не знал меня, не слышал и не видел.
А все – таки боялся, как огня,
И сумрачно, угрюмо ненавидел.
- Это правда, - подтвердил Эйрет слабым голосом. – теперешние силирийцы года три назад так, как сейчас, не зверствовали! Просто черная энергия и месть за растоптанные Судьбы очернили их да очерствили. Я хочу, чтобы они на Крестовском острове посадили деревья и цветы…
- Это не поможет. Даже если и подобреют, они не успокоятся до тех пор, пока с Эльфзаура виру за все не возьмут. С их стороны я совершил страшный поступок – освободил Посланника и ушел к Воплощенным. Тепере-шнее заточение тут – расплата за измену. И… О ЧЕМ Я ГОВОРЮ?! Если я кого – то и предал – то только себя… Сам себе изменил. И теперь сижу в поистине невыносимых условиях и гибну, - пустота поглощает меня, клеточка за клеточкой… глаза больше не блестят, как это было раньше, я даже и не знаю, поседел я тут или нет. Мысленно со мной Кейн общается. Это помогает. А глаза мои теперь человеческие… - голос перешел в шепот.
От страха у Ахэира пересохло горло.
- Не говори так! – воскликнул он, побелев как мел. – Ты будешь жить, выживешь, женишься, детей заведешь… Ведь Вам, Сударь, всего сто семьдесят лет! Это как человеку семнадцать лет! Незачем тебе так убиваться – мы вытащим тебя отсюда!
- Этого не будет. – Эвалдор покачал головой, и у двух друзей по щекам потекли слезы. – Вы не знаете, что видят эльфы, когда их смертный час пробил. Видят абсолютно все – что было и будет. Ваш Эльфзаур скоро очень надолго исчезнет, и появится внезапно, только вы его не сможете узнать. Да и никто его не узнает до поры до времени. Он переживет клиническую смерть, потом влюбится наконец и крепко вляпается. А сам погибнет как герой, а виноват в этом будет его защитник. Я видел ослепительно красивую девушку в видениях, и Гила рядом с ней. Вы понимаете, о чем я говорю? Нет вообще надежды спасти Эльфизаура, а то, что Гил посчитает за спасение и надежду, на самом деле окажется роковой ошибкой. Я гадал на рунах. Руны не врут. Вот если бы мне подарили новую жизнь… А ты, Ахэир, беги отсюда, и никогда больше не возвращайся, иначе дела пойдут совсем плохо.
Хотите спастись от мира разрушений – бросайте все и бегите в РанМУ. Там вас не тронут. И НИ ПОД КАКИМ ПРЕДЛОГОМ НЕ ХОДИТЕ ВОЕВАТЬ! Иначе ты, Эйрет, нас всех опозоришь, меня и своего отца в первую очередь! Эйрет, не вздумай идти на самопожертвование! Иначе на нас всех ляжет страшный позор.
Эйрет все выслушал и тихо сказал следующее:
- Ты сказал, что… Но ведь все это – начало нового! Только так к Эльфизауру вернется магический дар! Только он не сможет менять облик. Есть и плохая сторона – он НЕ ВЫДЕРЖИТ… Изнутри его тело будет гореть, и чем больше эльф будет колдовать – тем скорее умрет и не погибнув, не доживет до лучших времен. Процесс этот бесполезно останавливать. Может, только так эльф, потерявший любовь и надежду, исполнит свою миссию… - и глянул с интересом на силирийца. А у того уже в черных волосах пошли седые нити, их было много, и голова потому выглядела «полосатой»…
- Это опасно. Но от расплаты не убежишь. Повторяю, удар нанесет тот, кто Изгнаннику дорог больше всего на свете. Тот, кого будущая красавица полюбит… - Эвалдор отвернулся. Цепь на руке тихо звякнула. – Уходите.
Единственное, что смог сделать Эйрет, так это поце-ловать протянутую руку. Она была холодна как лед.
- Все что я сказал, чстая правда, и она сбудется. Вот уж не ожидал, что Воплощенные сюда забрались… - и слабо улыбнулся.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
НЕСВЯТАЯ ТРОИЦА: ДВА ИЗГНАННИКА И
КЕНДИ.
… КЕНДИ объявился на тусовке внезапно. Я увидел его в кафе «Грот», возле столика, и принялся наблюдать.
Парень, на вид двадцатисемилетний, сидел на стуле, положив руки на стол, на миг мне показалось, что это Кантемир, но это наваждение, едва возникнув, тотчас исчезло. Потом незнакомец пересел на другой стул, и пододвинул себе кофе в маленькой фарфоровой чашечке. Я подошел и поздоровался.
- Добрый день, Сударь, - новенький пожал мне руку и приятно улыбнулся, у меня даже потеплело на душе. Добрая у него улыбка, светлая такая… Темные волосы, малость нечесанные, были завязаны в хвост, а на голове синяя шапка: все – таки ноябрь на дворе… Большие карие глаза смотрели из – под длинных ресниц с нескрываемым интересом, над губой пробивались маленькие тоненькие усики. Лицо бледное, как воск. Но доброе. Тонкие кисти рук ничем не отличались от женских. Гил – Эстель, также стоящий неподалеку, тоже подошел.
- Удивлены? Это Кенди, наш легендарный лидер АПНа… Он появился тут в 1996 году, когда РанМа еще только – только появилась. Ветеран. Потом куда – то надолго пропал, появившсь только во время нашествя силирийцев, за Воплощенных сражался. Позже ушел от всех и стал отшельником. Теперь вернулся, решив узнать, как тут ролевые поживают. – пояснил Гомер, поглядев на мое удивленное лицо. – И вот еще одна деталь, почему Кенди смылся: он когда – то дружил с Кантемиром.
- А разве это теперь имеет какое – то значение? Кантемир мертв.
Гил – Эстель сел рядышком и принялся Воплощенного рассматривать.
- Я Воин Света… - неожиданно для себя выдал он и замолк, будто задел Кенди за живое.
- Ты это о чем, белый воин? – удивился Малахаев, кашлянув и кладя папиросу в пепельницу из алюминия. Он говорил сжато, настороженно, подбирая слова: видно, людей сторонится и не доверяет почти никому. Наверное, психологическую травму в юности перенес. – Ты кто такой?
- Я Гил – Эстель, а это Эльфизаур.
Кенди склонил голову в знак уважения, потом не выдержал и поклонился, выйдя из – за стола.
- Так вот вы какие…
- Ага…
- Эльфизаур, можно тебя… спросить.
- Спрашивай, не стесняйся. А о чем? – живо поинтересовался я.
- Кто такой воин Света? – тихо так, скрытно…
Какой любознательный! Мне это нравится!
- Это твое сознание, мировоззрение и душа. – ответил за меня Гил. - Он живет в тебе, Кенди. Наверное, ты и сам знаешь. Тот, кто способен постичь чудо жизни и бороться до конца, и есть Воин. Он слышит то, чего не слышат другие Смертные. Просто они давно разучились слышать звуки сердца. Понимаешь? Даже ты сможешь стать Воином Света…
Кенди прихлебнул кофе и начал задавать вопросы, рассматривая при этом Звезду Надежды с головы до ног. А тот был облачен в черный балахон и на голове был хайратник из бисера. Волосы Гил почему – то укоротил.
- Ты мудр… Очень мудр, и понимаешь суть бед других. В РанМу и в «Грот» приходят те, кто разочаровался увидеть Свет в этом Мире. Вот и я тоже пришел. Ты опытный воин, как я вижу, а воин никогда не забывает друзей, бо они вместе проливали кровь на поле битвы. Вам нет необходимости напоминать о помощи, оказанной другими; воин всегда помнит об этом и делит с товарищами награды. – выдал парень, а Эстель утвердительно кивнул.
- Значит, ты понял мои слова.
Теперь заговорил я.
- Мы, силирийцы, всегда знали, кто здесь друг, а кто – враг. Знали, что надо делать, чтобы быть счастливыми и не обижать других, и как отблагодарить за оказанную помощь. Воин принимает свои страсти и пожинает их плоды. В этом Мире такого не существует, и все понятия остались лишь в памяти стариков. Но настоящий воин не теряет из виду того, ЧТО СОЗДАЕТСЯ НА ВЕКА, помнит, сколь прочны эти узы и сколь бессильно перед ними время. То же самое происходит и здесь, Кенди, мы знаем, что всегда начинать надо с малого и поэтому строим новое, чистим энергетику… Чем меньше предмет, тем интереснее его рассматривать. И чем больше мы будем создавать реконструктивные города, замки и прочее, тнм дольше они просуществуют. Потому что в дереве много белой энергии. Современное поколение силирийцев и Воплощенных умеют отличать истину от лжи… - я попросил у Кенди стакан сока и глотнул: горло засохло. Трудно, однако, говорить! И произносить цитаты из книг Коэльо… А Кенди утвердительно кивнул: его любопытство все росло и росло…
- Почему я пришел сюда? Потому что много слышал о тебе и просто захотел пообщаться. Что еще о Воине скажешь?
- Он умеет использовать энергию противника.
- Значит, если например силирийцы увидят, как смертные начнут пользоваться пистолетами и автоматами, то без колебаний могут поступить также? – спросил он.
- Да. – Гил глотнул холодного пива, немного шокировав паренька. Повисла тишина, и вдруг в полумраке раздался еще один голос:
- Силириец вступает в схватку, воодушевленный и вооруженный с искусством наносить и отражать удары -приемам боя. Но потом сознает, что для победы нужен еще и опыт. Вот и весь секрет победы силирийцев, и вот еще одна немаловажная деталь – смертные просто не хотят это знать и понимать, не применяют это все на практике… А что касается Воплощенных, то они это прекрасно понимают.
А это еще кто? Кейн, любимец Воплощенных пришел!
- Ах, так это вы, Друг Воплощенных… - Кенди протянул руку для приветствия. И снова поклонился. – Говорят, что вы глухи к насмешливым словам, ибо знаете: без воодушевления и опыта любое знание пропадет впустую.
При тусклом свете ламп эльф казался красивой статуей, созданной талантливым мастером.
- А вот Вы – один из немногих, кто никогда не пойдет на коварство, но сумеет сбить противника с толку и ввести в заблуждение. – Кенди все – таки разговорился, но с опаской поглядывал на черную военную форму. Ведь таких же парней он на полях сражений рассекал как профессионал!
- А что скрывается под нравом силирийцев? – неожиданно поинтересовался Сталкер, машинально убирая из – под носа Малахаева тарелку, которую Воплощенный успел притянуть к себе, чтобы полакомиться яичницей с острым кетчупом и макаронами: типа мое, раз стоит без дела и никто давно из нее не ест. Тусклые лампы продолжали освещать этот тусклый мирок. А когда из моих ладоней вылетело пять светящихся бабочек, Кейна неожиданно охватила радость, и он воскликнул, чтобы я этим светом зажег сердца людей. А я подумал следующее, рассматривая бабочек на потолке: что происходит с индивидумом дальше, после падения? Пока он может работать и будет оправдвать себя, будет жить в наступающем Антимире. После того, как он эту способность утратит, он будет выброшен в Нейтральную Зону (к людям, которые сеят Зло) на свою погибель.
Старение сопровождается уменьшением массы тела, распределением разумной плазмы. Волосы седеют, теряют бархатистость и блеск. Жизнь угасает в мизерном состоянии. Это смерть вторая, последняя…
Только так можно вывести из мира все зло… Другого способа просто не бывает.
- Странно, - рассуждает сам с собой Кенди, думая над всем сказанным, - Мне встречалось такое множество людей, которые при первой же возможности стремились показать себя с самой дурной стороны. За воинственным напором они прячут внутреннюю силу; страх одиночества таят под маской независимости. Они не верят в собственные возможности, но на всех углах кричат о своих добродетелях и достоинствах. – И снова это был ответ на невысказанный вопрос.
- А кто ты на самом деле, Кенди? – тихонечко спросил Гил – Эстель, чувствуя, что юноша немного подустал.
- Я просто летописец. Пишу историю ролевого движения. А тут, говорят, бродят ролевики. Вот, пришел. – а сам поглядел в узкое окно: стемнело, ведь зима почти на дворе. – Вы все интересные собеседники. Но… прости, что говорю такое, ведь ты, Эльфизаур, во всем случившимся виноват…
Спасибо…
- Что – оооо!? Почему это я? Ты зачем…
- Просто все так говорят. Прости меня.
- А если первый встречный скажет тебе, что у тебя дом горит, ты сразу с этим согласишься?! – вспыхнул от обиды Кейн. – Как тебе не стыдно…
Кенди смахнул слезу стыда с ресниц.
- Ролевики… Воплощенные… Ведь это по сути одно и то же. Обычно люди реагируют на этих чудаков по – разному: кто – то крутит пальцем у виска и начинает орать, кто – то искренне недоумевает, как так можно посвятить всю жизнь фантазиям, но чаще всего мы равнодушно проходим мимо. А зря – эти люди, кем бы они не были, самые настоящие ушельцы. Да, да, именно так, ведь они ушли из злого, жестокого мира, в свой, хороший и добрый. Даже ты, Кенди, - ушел, но пошел гораздо дальше. Заперся в ролевом селе и начал свои ученые труды. Живи так, как тебе нравится. – согласился Сталкер и протянул Малахаеву самиздат.
Тут донесся голос из – за угла:
- Кейн, неужели наш мир настолько плох, что хочется его покинуть?
- Ваш – испорчен окончательно. Наш – нет. Неужели вы за четыре года так и не поняли, что НЕПРАВИЛЬНО ЖИВЕТЕ?!
После такого долгого, но интересного разговора Кенди сидел и вспоминал, как, однако, хорошо выбраться из города в глушь и жить там, НА ВОЛЕ… Утром бродить босыми ногами по росе или снегу, смеяться, бросвшись наземь и глядеть в голубое небо распахнутыми глазами… «Тот же ветер… Я смотрю широкими глазами. Тот же месяц, только чуть пошире, правда, из другого края. Мы с тобой живем в этом Мире одинаково со всеми, дорогая…» – подумал он и откинулся на спинку стула.
Глубокое, чистое, бездонное прекрасное небо…Можно смеяться, кататься по снегу без рубашки, а летом лежать в черном балахоне с хвостиком на голове и спать в траве или в ромашках… Спать…
А для чего спать?
Спать… Спать, чтобы заспать весь ужас бывшей жизни, непонимание окружающих, все обиды, залечить все душевные раны и ВСЕ ЗАБЫТЬ. Только чувствовать, как ветер щекочет шею и тело… И улыбаться всю жизнь, любя природу, наслаждаться ею и петь песни менестрелей…
А еще лучше – сидеть в пое Лотоса и глядеть вдаль, умнеть и любить все живое. Видеть невидимое.
Рассматривать круги эльфов – очень интересное явления, теперь встечающиеся довольно часто, и часами молодой Воплощенный любовался ими. Круги из цветов и грибов, а посередине – голая земля…
Это силирийцы танцевали, стараясь развеять свою грусть – ведь им тоже горько и больно!
Садился Кенди в этот круг и медитировал.
Самое поразительное - после такого парнишка стал все больше и больше походить на эльфа как внешне, так и внутренне: он очень чутко стал слышать, разбирался в самых сложных ситуациях, видел самые далекие предметы вдалеке, мог предсказывать по руке и гадать на кофейной гуще. Обычно все сбывалось.
Медитация – дело серьезное, потому что в таком состоянии нередко можно увидеть будущее. И Кенди увидел, каким будет окружающий мир через десять лет, а то и меньше – ЗОЛОТИСТЫЙ, ЧИСТЫЙ, СЕРЕБРИСТЫЙ… Все живущие там будут купаться в радости и счастье, больше никто никогда не заплачет и не пожалуется! Все радостны и любят друг – друга, оставшиеся в живых Чистейшие люди бродят с силирийцами, которые одеты в одежды лесных воинов: коричневая безрукавка, темно – зеленая рубашка, черные брюки и коричневые сапоги. А глаза светятся мудростью сотен лет. Неподалеку раскинулся поселок, построенный из бревен – аккуратенькие домики, все сияет добротой и чистотой, БЕЛАЯ ЭНЕРГИЯ витает в воздухе. Силирийцы теперь ходят не в черном, а в БЕЛОМ.
Вот такие картины видел Воплощенный, с каждым разом все четче и четче… Именно потому он вернулся к ролевикам и вовсе не сердился на Кейна.
Он никому никогда не рассказывал о своих видениях. Но Кейн, видимо догадавшись, улыбнулся.
- Ты познал истину, за это я тебя вдвойне похвалю, чем за понимание моих слов. Ты очистился до конца, ты видишь мысли и желания других, и понимаешь, что скоро на Земле наступит долгожданный Рай на много тысяч лет, надо только потерпеть. Побольше бывай в Кругах Эльфов: это полезно. Наверное, заметил, что грибы, собранные из этих зон, очень долго сохраняют свежесть, а цветы не вянут два месяца! Благодатная энергия, исходящая от эльфов, питает их. Так что тот, кто бывает в местах Скопления Кругов, меняется в лучшую сторону. Я сам иногда по ночам ходил в лес и танцевал. Поверь мне, становилось очень легко и хорошо. Кстати, здесь у силирийцев зародился обычай ходить в лес по ночам и плясать на опушках под луной, в крайнем случае – под утро в четыре – пять часов. Горе тому, кто с черной душой увидит нас в это время!
Мы кивнули в знак согласия. Сталкер начал что – то быстро записывать. Для журнала. Кенди улыбнулся, пожал Кейну руку и тихо сказал:
- Не знаешь, кем были в прошлой жизни все полукровки, которые сейчас родились? - а сам от силирийца глаз отвести не может. Ибо в Кейне мешалось соединение несоединимого: вечная юность и мудрость прожитых лет.
- В народе говорится, что старости не бывает у наркоманов. А что будет с полукровками, когда их станет ОЧЕНЬ МНОГО? Союз человека и эльфа менял все. Очень редко матери полукровок сохраняли свои первозданные качества: молодость и привычки. Жили они очень мало, можно так сказать сгорая на глазах как во время беременности, так и после родов. Впервые увидев Эйрета – Младшего в «Гроте», Воплощенные долго не могли поверить, что перед ними сын Лионы. Правда, что – то его от эльфа отличало. Тогда и решили спасти Эвалдора, но сражение ничего не дало.
После гибели Колосажателя на Марсовом поле среди силирийцев разнесся слух, что Лиона, несмотря на то, что вышла принудительно за Эйрета – командира, ребенка носит от Воплощенного. Эта ложь очень долго держалась среди эльфов, но потом все стало ясно: Эйрет – Старший очень часто принимал облик Кантемира и в этом виде… ну ясно. Лиона наконец свыклась с этим и вбила себе в голову, что настоящий отец – КАНТЕМИР. Ложь и правда настолько тесно сплелись у нее в подсознании, что несчастная, когда признала Эйрета отцом первого ребенка, психанула от обиды так, что у нее в тот же вечер случился выкидыш. На всю жизнь запомнила, как потом муж горевал. Сына второго она выносила как положено, но родила его в глуши, на даче уДи, не зная тепла и ласки… Позже до нее наконец дошло, как сильно Эйрет любил жену. Сама она по – настоящему никого не любила. А теперь ее родной сын не любит и держится подальше.
- В бывшей жизни все полукровки были тем, кто пал от рук силирийцев заслуженно. Так все устроено. И мы с вами подходим не к самому концу цивилизации, а подходим к началу другого, совершенно другого Мира. – ответил Эстель и весело глянул на Воплощенных.
- Спасибо, что пришел пообщаться с нами, Кенди, - я пожал руку парню и поклонился в знак уважения. – Приходи еще.
И он стал приходить, и довольно часто!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
БЕГСТВО ИЗ ТЮРЬМЫ.
… Звяк!
Звон стали о титановые прутья огласил пустой коридор. Полная темнота.
Никого нет – ведь все камеры, кроме той, где сидит Эвалдор, опустели давно. Уже трое суток раздается протяжный, до боли в сердце, звон.
Слаеют силы Эвалдора – нет, никак ему не удается сломать дверной замок железной двери топором – топор принесли Эйрет и Ахэир, и то тайком от всех.
После перенесенных испытаний несчастного эльфа теперь с трудом можно было узнать – от чудовищного нервного напряжения в волосах у него стремительно пошла седина, все больше и больше становилось беленьких ниточек… Вскоре голова стала совсем белая. А глаза, которые раньше блестели, словно звезды, теперь утратили сияние, щеки ввалились, губы искусаны, а одежда порвана. И – бессилие…
На дворе 2004 год, апрель.
Бедняжка обессилел капитально. Теперь его держали в железной клетке с цепями на руках и ногах. Кейн их разрубил топором, а потом заявил, что подговорит своих не ходить в подземелье. Да и к кому ходить – всех в Сибирь да в Выборг сослали на тяжелую работу, а Эвалдора почему – то пожалели и не взяли. Потому что свой. Вот он и сидит с топором, силясь разрубить стальные прутья.
…Звяк!
Летят искры. А жизнь постепенно покидает тело, иногда вспыхивая в виде новых сил – похоже на тлеющую свечу или лампочку…
Эльф не сдается.
Он все колотит и колотит оружием по пруту, чтобы выбраться, и вот наконец кусок стали со звоном отлетает в сторону и ударяется о стену. Глаза парня засветились от радости.
Чуть – чуть отдохнув, эльф глянул в потолок, и почувствовал, что пора прерваться, а бояться нечего – ВСЕ РАВНО НИКТО НЕ УСЛЫШИТ И НЕ ПРИДЕТ, ХОТЬ КРИЧИ, ХОТЬ ЗАОРИСЬ! Никто не услышит, разве что Анккалагон, который чуть ли не за стенкой сидит и ждет, когда кто – нибудь проскочит мимо. Да… Эвалдор – то проскочит, но его, к сожалению, не сожрут… Потому что Квейт научил свое грандиозное творение уважать и любить силирийцев.
И НИЧЕГО ПОДЕЛАТЬ С ЭТИМ НЕЛЬЗЯ!
После невыносимых испытаний лучше бы сожрали – неизвестно, что будет ПОТОМ…
Самое трудное – дверной замок ломать, затем пролезть мимо дракона – и пулей по лестнице, чтобы не заметили!
Эвалдор за год приспособился к страшным условиям, одних только слухов о его геройстве столько ходит! Он совершенно перестал следить за временем – спал, когда хотел, ел, когда хотел, (если приносили ) – причем организм сам по себе жил: мое дело, когда есть и спать. Глаза привыкли к темноте и научились различать в ней малочисленные предметы, как в инфракрасной камере ночного видения, и зрачки стали громадными, не свойственными эльфийской натуре, - словно в глаза закапали сок белладонны. Когда сородичи приходили с фонарями, эльф в удасе закрывал лицо руками – дикая боль пронзала мозг и глазные яблоки. Так и сидел, слыша, как приносили еду да одежду.
Спутанные волосы пришлось ножом отрезать – новые успели только до пояса отрасти и вились на кончиках. Узник часто разговаривал сам с собой, или с Эйретом, который появлялся раз в неделю.
- Да не убивайся ты так! Мы тебя отсюда вытащим! Только не плачь… - чмокнув несчастного в щеку, полукровка тихо спросил еще:
- Ты можешь гадать… Пока поешь, а я потом дам тебе значки с рунами – специально принес. – и подал эльфу рис в кадке, открутив крышку. Эвалдор даже удивился:
- Мне известно, Эйрет, что ты очень добрый силириец, только вот зачем тебе понадобилась магия рун? Ну раз пришел – выкладывай!
Перед тем, как ответить, Эйрет посмотрел своими неюношескими глазами на стену, держа в руке горящую гнилушку, и начал:
- Я бы хотел узнать, кем я был в прошлой жизни, и, исходя из этого, понять, почему ТАК страдаю: никто, кроме Харо и Лейлы меня не любит, а мать вообще с кем – то роман крутит, она еще к Кейну полезла – глазки ему строит, но он молодец – игнорирует. Пожалуйста, расскажи… - а сам достал мокрый платок и вытер эльфу лицо. – Добивай меня, чтобы не было больше! Не надо переживать – топором перешибешь эту дверь и уйдешь. Но насчет твоего возвращения в РанМУ у меня очень дурные предчувствия…
Эвалдор отмахнулся:
- Мне теперь все равно! Прогонят так прогонят, а нет – так нет.
- Обалдел?! Не говори так! Ты уже седой, совсем седой… Это очень дурной признак! Мать мне рассказывала, как умер мой отец – он в момент смерти моментально поседел! Но я рад, что ты жив!
Эвалдор, спотыкаясь, медленно подошел к двери и прислушался. Тихо. Его рука, в которой были деревянные кружочки с рунами, медленно разжалась…
- Хм… - смотрел он на результаты, - Ох как сложно все закручено! На тебе лежит давняя порча, и ее практически невозможно снять. Твоя мать увела чужого любимого, и кому – то это очень не понравилось. Прокляли твою мать, очень круто прокляли, весь ее род прокляли. После этого пал сначала Колосажатель – его Лиона очень любила, а он ее взял да приворожил. Последствия этой порчи и до сих пор ощущаются – все на тебя вылилось. Приворот…
- Так что… моя мать любила того самого Колосажателя, который прославился на всю страну своей немыслимой жестокостью?! – ахнул Эйрет. – А… А что, если я его сын?!
- Это невозможно. Ты не его сын. Кантемир никогда не спал с женщиной. Чистеньким умер. Мать тебе рассказала историю в несколько измененном виде.
Эйрет сидел и слушал свистящий шепот красавца.
- Вот. В прошлой жизни ты был скинхедом, и вместе со своими друзьями преследовал и русских, и чеченцев. Банда бесчинствовала довольно долго, пока не нарвалась на силирийцев на Черной Речке в 2001 году. Ты погиб от раны мечом в живот. Тело распалось на пыль, а душа полетела… Своими теперешними страданиями ты искупаешь вину за все свои преступления и унижения. Проживи теперешнюю жизнь достойно и уйди за Грань. За все надо платить, юноша, а родителей ты заслужил по итогам прошлой жизни. Сравни: будучи безжалостным бритоголовым отморозком, ты на самом деле страдал от недостатка внимания и любви, и поэтому изливал свою злость на окружающих. Точно также поступал и Эйрет - –омандир: всеми способами, в том числе и запрещенными, старался привлечь к себе внимание. Лиона тоже: за всеми бегала, а ты в прошлом обесчестивал девушек, а потом бросал их. Видишь, как все связано? Ко всему сказанному обрати особое внимание и уходи поскорее отсюда: если попытаешься доказать, что ты не гад – полетят клочки по закоулочкам… Помнишь, как ты со своими нянями и Ахэиром наблюдали за тем, как эльфы лопатами выбрасывали пепел из окна, когда восстали против Альверельтса? Правда страшно? – чуть слышно произнес эльф и сполз на пол: он настолько обессилел, что нормально стоять не мог. Эйрет тут же подхватил старого друга. Тот, перед тем, как потерять сознание от слабости, посмотрел на факел, который торчал из расщелины в стене.
- Что – то непонятное меня держит: я не могу уйти отсюда… - по прекрасному лицу побежали слезы. – Я бы все на свете отдал, лишь бы тебя не мучили, в первую очередь СВОИ! Я решил так: ежели у меня нет ни друзей, ни любмой, то лучше умереть от горя, лишь бы не мучиться! Я не могу измениться, я не могу ничего поменять в своей жизни. Кругом полукровки как полукровки, только мое пребывание здесь все портит!
- Не смей! – слабость Эвалдора куда – то исчезла. Он еще был в сознании, но сразу перешел на шепот:
- Каждое слово в крепости имеет свой вес. Да вдобавок еще дракон за стенкой – сам понимаешь, что он может сделать!
- Ну и пусть! – юноша побелел как полотно. Сам поднял топор и принялся помогать другу разбить дверной замок. – Знаешь, почему я не могу просто взять и отомкнуть? – он пододвинул к Эвалдору фляжку с горячим бульоном и сунул в зубы парню соломинку. Тот принялся сосать.
- Знаю. – буркнул эльф. – Не смотри на меня: я такой безобразный! Прямо как Эльфизаур в замке у императора…
- Ты прекрасен, мой друг. – Эйрет опустил топор. – Нам сейчас надо успеть, пока все спят. Кейна бы сюда!
Прекрасно видя в слабом свете факела, Эвалдор разглядывал капли воды, которые капали с потолка и разбивались. И как увелчивается щель возле дверного замка – только искры летят!
- Еще немного… - прохрипел Эйрет, слизывая с губ соленый пот. А несчастный эльф набрался сил, голова перестала кружиться так сильно, он привстал, сделал пару шагов и снова упал. Эйрет оторвался от работы, взял эльфа на руки и понес его к стене, затем заботливо завернул в плащ.
- Ты ужасно выглядишь, тебе бы на свежий воздух выйти, пожить как следует, а то превратишься в орка.
- Спасибо!
- Я сейчас. – Эйрет выскользнул за дверь и вернулся спустя пятнадцать минут с простеньким одеялом.
- Лежи, поспи, а я пока поотбиваю замок. Пока дверь плохо поддается. Потому что я ее запер. Смешно, правда? Если я ее так открою, то подниму на ноги всех. Ох и вонь тут… Как ты этот затхлый запах выносишь?! Видел, как я через узенькую щель пролез? А надо просто раздолбать замок, но он, как назло, кованый! Сталь закаленная! Ее просто невозможно проломить… Дверь вдобавок очень ржавая, и если я сегодня не справлюсь, то придется масла принести. А то скрипу будет… Еще не хватало, чтобы она с петель свалилась! Ну, я почти закончил.
Когда Эвалдор проснулся – Эйрета не было. На полу в свете факела осталась записка: «Сегодня снова приду, у силирийцев много пороха, это здесь, залежи возле двери за стеной в маленькой комнатушке. Если зажечь, как рванет… Не стану этого делать, иначе вся крепость осядет, как грязь на дно стакана. Топор затупился, но я его наточил об камень. Отдыхай.»
Эльф отдыхать не собирался. Вскочил, забыв о слабости, и принялся топором ломать замок. Наконец, один болт слетел. Глаза силирийца радостно блеснули. Потом, спустя три часа, слетел и второй болт. Разворотить смог замок, нечего сказать! Дверь скрипнула и отодвинулась миллиметров на десять. Застонав, несчастное существо село на пол. Да если бы у него был магический дар – моментально бы выбрался! От недостатка витаминов, от нервов и недосыпания за восемь месяцев плена ( или даже больше ) красавец – эльф превратился в заморыша. Плюс еще началась цинга – почернели пальцы рук. Коли чернь дойдет до локтей – умрет. Но теперь цинга не страшна!
Наконец настал торжественный момент: замок от мощного удара отлетел в сторону, а собачка от него выпала. Но едва силириец бросился бежать – услышал шаги на лестнице. Замер. И вдруг, совершенно не понимая, что происходит, он пулей проскочил мимо логова дракона, сжимая в руках топор. Бросился на шедшего. Тот пронзительно вскрикнул и покатился вниз по лестнице, крича что – то ПО - РУССКИ!
Эвалдор стиснул зубы от боли только в каком – то коридоре, ногу сильно ушиб. Неподалеку от него что – то шевелилось, большое, мягкое, теплое… Недолго думая, эльф здоровой ногой крепко пнул незнакомца в солнечное сплетение, услышал хрип… Замахнулся топором, чтобы нанести удар…
- За что…
- Эйрет?! – опешил силириец, отшвыривая оружие в сторону: друга чуть не убил!!!
- А кто же еще?! – прошипел парень, цепляясь за Эвалдора, чтобы хоть как – то встать. – Вылез?
- Вылез. А теперь помоги мне выбраться отсюда. И прости за все…
- Ты меня так пнул, что едва не переломал ребра! Классический удар, уважаю… - стонал полукровка, шарясь в кармане в поисках спичек. – Шел, шел, вдруг что – то налетело сбило с ног…
По пути им попался какой – то силириец. Эвалдор быстро с ним разобрался, а потом, чихая от пыли, пошел дальше, держа за руку Эйрета – чтобы тот был поводырем… Из коридора в коридор, с лестницы на лестницу, и вот наконец при виде силирийцев Эйрет вырвал у друга топор и со зверским лицом стал орать, что идет во двор ампутировать Эвалдору палец ( это была чистая ложь ). Все закивали, глядя на парочку. Так Эвалдор сбежал, взяв на прощание у Эйрета сверток с силирийской военной
Формой.
КЕНДИ И ЭЛЬФИЙКА НИМВЭЙ.
Как помнится, Кенди Малахаев любил ходить в лес и сидеть в зачарованных кругах. Ему тогда открывалось многое из будущего и настоящего. Кроме того, на молодого юношу очень повлиял разговор с Гилом. И вот парнишка двадцати восьми лет захотелось узнать, что же делают эльфы по ночам в лесу. Откуда взялась эта странная привычка?
Наконец этот случай представился.
Как – то раз, сидя в своей избе и грызя ручку в ожидании рифмы, Воплощенный вдруг увидел из окна, что среди деревьев кто – то бродит в белых одеждах. Лунный свет освещал несколько стройных силуэтов.
Насторожился.
Силирийцы.
Их тела светились, диковинные кудри развевались по ветру, и больше всего Кенди поразило то, что это были девушки, одетые в платья древнерусских времен. Глаза сияют в звездном и лунном свете, и они вовсе не радостные, а наполнены тоской, скорбью и мудростью, чего не бывает у смертных девиц. Обычно во взгляде смертных леди можно увидеть лишь то, что никогда не приносит ничего хорошего. А у эльфиек все иначе. У них все прекрасно – и душа, и тело, и голоса необычны, а одежда сияет фосфорическим светом. На головах – венки.
Кенди Малахаев отложил бинокль, потом набросил на плечи плащ, и осторожно приоткрыл дверь. Золотистый звон голосов, который был похож на плеск струй, еще слышался в лесу, хотя и успел удалиться. Юноша подпоясался ремнем и черной тенью проскользнул на поляну, но там уже никого не было.
Несмотря на то, что на дворе был конец апреля, погода стояла теплая.
«Вот повезло! Все происходит именно так, как говорил Кейн! Ах, как же прекрасны эльфийки… До сих пор мне получалось видеть только эльфов – мужчин, но никак не девушек этой расы.» - так думал Воплощенный, медленно продвигаясь к источнику звуков.
Не раз Воплощенному казалось – ему просто померещилось, сейчас на полянку выйдет, - а там будет что – то типа ритуала ведьм. Которые ждут костры и варят зелье в котлах, обнаженные причем. Уж слишком подозрительно все выглядело: белые одежды, танцы древних кельтов, хороводы как в Древней Руси… И какие – то странные сосуды в руках из серебра: Девы склоняли березовые ветви, которые были низко над землей и собирали сок.
Чисто человеческое качество! Хотя кто его знает, - может, в Силирии весною также делают? Не исключено.
И вот до него донеслась мелодия флейты, и снова голоса… Песня.
«На экране – звезд искристая пена,
За бортом – сотни тысяч парсеков,
Обгоняя безвременье света,
Ты летишь за безумной мечтою.
Ты летишь за сиянием Ада,
За сплетеньем безудержных смыслов,
За легендой, которой ты стала,
За стремительной яркостью мысли.
Ты минуешь столицы галактик,
В белой гонке своих прегрешений:
Ангел смерти без права пощады,
Дева боли в венце разрушений.
Ты летишь в никуда-
Отрекаясь
От забытой иллюзии мира –
Белых птиц улетающих стаи,
Алых трав над песчаным обрывом…
Но по курсу – венец испытаний.
Там, на сине – зеленой планете,
В желтых листьях забытого сада,
Ждет ее сероглазый мальчишка…
А на ветках – созревшие фрукты.
Миллионы смертей не заменят
Кисло – сладость запретного вкуса
И прозрачно – застывшее время.»
-Ах, какой голос… - выдохнул Воплощенный, и тут же успокоился: понятно любому, что нельзя слушать пение эльфа. Иначе никогда от них не уйдешь. Но сам Кенди был эльфом, и потому не боялся. Интересно, а что будет, если настоящие эльфы и Воплощенные встретятся? Кенди как раз был из второй категории. И его эльфийская природа победила страх: парень вышел на опушку и увидел десять девушек, которые танцевали кельтские танцы. Лица белы, как снега на далеких пиках, большие глаза наполнены печалью. Кенди слышал рассказы Кейна о том, что в Силирии в годы бедствий даже женщины воюют, смотрел он на красавиц и не верил, что это правда. Такие прекрасные и нежные машут мечами!?
Когда силирийцы танцевали, то на месте танцев образовывались те самые круги, в которых медитировал Воплощенный. Затаив дыхание, юноша достал из кармана фотоаппарат и с величайшей осторожностью навел окуляр. Свер-кнула вспышка, эльфы разом затихли, и спустя несколько минут одна из них позвала:
-Эй, путник, не бойся, иди сюда! Ты не со злыми мыслями пришел, юноша из рода Воплощенных, выйди из – за сосны! А, Кенди Малахаев? Я Вас, Сударь, не обижу.
Кенди было опешил, но никак не мог противиться девушке: чары, сковавшие его, были столь сильны, что несмотря на то, что страшно ему было, нельзя было отказываться от приглашения. Интересно, а откуда красавица его имя знает!? Ах да, это же силириец…
Лицо Воплощенного озарилось улыбкой. Еще бы: ему посчастливилось увидеть такое, что простые Смертные и видеть – то не могут, а что касается Воплощенных – то лишь единицы…
И вот, скинув с плеч плащ, Кенди стоит перед силирийцем, растерявшись и не зная, что делать. Умна истина народа: любопытство наказуемо.
-Ты выследил нас?
-Нет, что вы! Я совершенно случайно увидел ваши хороводы из окна и решил посмотреть. Ты уж не думай, что я… - оправдывался летописец РАнМЫ, деликатно целуя руку эльфийке. – А уши – то у тебя не острые…
-Я силириец, а не нолдор из Толкина. Я Нимвэй, девушка из придворных Вейста в Выборгском замке.
Кенди представился и опустил голову. Глаза эльфа были чистые и честные, очень сложно было в них глядеть. Потом парень стал задавать вопросы, и искренно поражался серьезным ответам. Всю ночь эльф и Воплощенный проговорили, внимательно выслушивая друг – друга. Тем более юноша понял разницу между силирийцами и ролевиками на духовном уровне: а не так, как кто одевается – ролевики играли роль детей, а силирийцы – воспитателей.
Наконец предложил:
-Пойдем ко мне в избу: я тебя горячим чаем с малиной угощу, на гитаре сыграю или просто спою. Просто я очень люблю общаться с такими, как ты, Нимвэй… Ни в коем случае не думай, что я поступлю с тобой так, как парню не подобает. Знаю: коли обижу тебя, то расплата будет ужасной, а возле моего жилища недовольный Вейст выстроит виселицу, или вокруг моего села будет массовый лесоповал.
Нимвэй промолчала.
-Я слышала от князей о Воплощенных только дурное, но ты не такой. Ваши глаза светятся добротой и мудростью. Не думай, что я в тебя влюбилась – это исключено: мы почти не знаем друг – друга.
Глаза ее затуманились. То ли от слез, то ли от ветерка, который навстречу дул.
«Хм… Не стоит мне эльфа к себе приглашать: начнет меня соблазнять… - решил ранмовец и подпер щеку рукой. – Тут мужчины – эльфы творят непонятно что, а что можно сказать про женщин? Женщина – настоящая загадка. Она ушами любит… в том смысле, что любит слушать только хорошее. Но я не словоохотлив, как многие думают. Не люблю, когда лезут в душу. Как Кантемир например: так и рвался к силирийцам, так и рвался, и чем это все закончилось? Душу Квейту продал, Эйю и ранмовцев предал. И все из – за женщины…»
И вдруг:
-Ну ты даешь! Не собираюсь я тебя соблазнять, и не думай об этом. Возьми в знак уважения серебряное кольцо с рунами и надень на палец. Увидев его, ни один эльф не посмеет оскорбить или убить тебя. А если и пожелает это сделать, то потом горько пожалеет о своих мыслях.
И Нимвэй подала другу маленькое колечко, испещренное руна-ми и поблескивающее в утренних лучах. Огляделась. Она осталась одна, все ее подруги ушли, а под березами скопился белый, как молоко, туман. Все березы мерцали неземным светом от обилия светлячков. Воплощенный глянул на подарочек и ахнул: копия Кольца Всевластья! Здорово!
Достал цепочку из кармана и повесил украшение на шею.
Пустячок, а приятно!
-Спасибо…
В О З Ь М И М О Е С Е Р Д Ц Е… -
пел Кенди, глядя зачарованно на девушку, которая и в душе, и внешне была прекрасна. Потом Воплощенный и силириец долго танцевали, прямо как Тингол и Мелиан. А потом юноша рухнул на землю, а когда поднялся, никого кругом уже не было.
-Наверное, мне все это только приснилось… - думал потом он, вспоминая то, что произошло. Вспомнил почти все подробности ночи. Да, и правда была красивая эльфийка, вот чем она занималась – пела или колдовала, никак не припомнится…
Следующее, что Кенди вспомнил – это маленький подарок Нимвэй. Почувствовал на шее цепочку, расстегнул рубашку и увидел Кольцо с рунами. На мгновение парень почувствовал себя Фродо Беггинсом, который несет на себе огромное бремя, ответственность за спасение всего Средиземья. Но теперь юноша попал к эльфам, и похоже, эльфийская девушка в него влюбилась.
Но дело обернулось совсем другим образом.
Следующим вечером девушка появилась дома у Воплощенного. Она молча сидела за письменным столом, расчесывая золотые и длинные до колен волосы деревянным гребнем…
Стройная и красивая, одета точно также, как и вчера. Только на поясе появилась великолепная вышивка, на руках и горловине – тоже. Наверное, Кенди в первую встречу этого просто не заметил. Глаза наполнены каким – то очарованием, и не женственно серьез-ны. Смотрит парень на эльфийскую девушку, смотрит и оторваться не может. В ней было что – то такое, чего не было у смертных девчонок .
МУДРОСТЬ, которая приходит только с годами. Очень красиво все выглядело на лике Нимвэй: лицо совсем молодое, а глаза ВЗРОСЛЫЕ. Как роза на фоне пестрых цветов луговых, так и Нимвэй смотрелась за столом у Воплощенного в бедном доме.
Хотя это Воплощенные так считают. А как насчет того, что думают силирийцы? Может быть, для них это ничего не значит?
Кенди приподнялся с гамака и стал наблюдать. Она пришла тогда, когда Воплощенный спал. Было восемь часов вечера. За окном плыл туман, который поглотил чуть ли не половину села ролевиков, только высокие деревья возраста примерно тридцати с лишним лет вырвались верхушками из белого плена.
Вечер…
Интересно, долго ли Нимвэй так сидеть будет?
Наконец юноша осмелел, подошел сзади к существу, обойдя стол кругом, и положил ей руку на плечо, опасаясь, что девушка превратится в туман. С наслаждением шевелил пальцами шикарные золотые локоны волос, потом Кенди разделил их на три пряди и начал с величайшей аккуратностью плести косу, косу живого золота.
« Ты самая настоящая наследница рода Финрода… Или на самом деле ты Владычица Галадриэль, дорогая? Если ты и в самом деле полюбила простого Воплощенного, то это плохо. Придворная дама Крестовского острова, что я могу тебе дать, и что сделать? Жениться? Ну уж нет – я один раз был женат, но неудачно: нас обвенчали в лесу ролевики, а на следующий день девица послала меня туда, куда дороги не существует. И теперь я не хочу больше ни с кем связываться… Но мне очень хочется, чтобы невеста была такая, как я сам. Но разве допросишься этого у эльфа? По сравнению с тобой я жалок и хрупок. И если ты, Нимвэй, подарила мне кольцо лишь для того, чтобы привязать к себе, а потом бросить, - то ошибаешься. Не думай – я не такой уж влюбчивый, чтобы сразу броситься кому – то в объятия… Коли ты за этим пришла – то извини…» - рассуждал Воплощенный, плетя косу. Он не сомневался, что Нимвэй читает его мысли и делает соответствующие выводы.
И вот она тихо сказала:
-Нет, просто мне интересно посмотреть на тебя. Интересно, как ты будешь вести себя на балу у Вейста…
От такого у парня в горле пересохло. Вот это заявочка!
По телу пробежала дрожь.
-Станет погибший не горстью земли, а стражем в небесном саду… Так у нас про погибших от рук силирийцев говорят. Ну и ну… Ну и сказала ты про бал… Вот почему Вы, леди, пришли сюда! Вам просто не хватает рабочих в Сибири и под Питером, чтобы избы строить? Хотя у меня вредных привычек не наблюдается. Интересно, а как ты на балу меня скроешь? Ведь князь Вейст – бяка хорошая… Он мгновенно распознает, кто свой, а кто чужак. Он терпеть не может Воплощенных… И цивилы нас на дух не переносят…
-Я знаю, о чем ты сейчас подумал, Кенди Малахаев. И неверно причем. Я не собираюсь тебя соблазнять или насиловать. Все силирийцы прекрасно разбираются, с кем им следует общаться, а кого карать.
Я знаю, что творится у тебя в душе, и если пожелаешь, я найду ту, которая Вас, Сударь, бросила, поиздевалась, и создам для нее такие условия, чтобы она на своей шкуре испытала то же, что и ты сам. – она резко повернулась к летописцу лицом, распахнув свои огромные глаза цвета васильков. – Я тебе внешность поменяю, причем особым магическим способом, и тогда даже при помощи магического сквозного зрения невозможно будет догадаться, что произошла подмена. Ты тоже из плоти и крови, но не человек. Вот почему я тогда с тобой заговорила, а остальные предпочли удалиться. Я слишком давно за тобой наблюдаю, и понимаю: ты к нам прекрасно относишься и понимаешь, что далеко не всех силирийцы ловят и ссылают в Сибирь или под Петербург на воспитание. Этот мир слишком жесток, и по – хорошему его не исправить. Только огнем и мечом, тогда он очистится от скверны и станет таким, каким был двадцать тысяч лет назад. Пускай цивилы за все заплатят и отстрадают сполна, еще выдавят из себя по капле все низменное, да, я понимаю, что очень много Испорченных разве-лось… Ты прячешь тайну, Кенди, и в душе хрустальной знаю я – грех смертный есть! Только ты его почти из себя изжил – курить практически бросил.
Я подарю тебе такую жизнь, какая тебе и не снилась, не пожалеешь! На земле и под землей я всегда буду тебя поддерживать. Но ты должен мне сказать, - девушка понизила голос практически до шепота, - согласен или нет…
-Согласен на что? – Кенди немного испугался.
-Жениться на мне, но нет: это не брак по расчету – мы будем друзьями, не больше и не меньше. И я вижу тебя насквозь, скрыть ты ничего от меня не сможешь… Я не буду тебя торопить, я просто хочу помочь…
Нимвэй сжала руку ролевика, а тот немного обиделся, но быстро успокоился. После чая эльфийка вывела друга на порог, обняла и поцеловала.
-Пойдем со мной…
И Кенди пошел…
( 2 )
Тишина над поселком ролевиков…
Над озером – предутренняя стынь. Юноша поплотнее запахнул плащ и обхватил себя руками за плечи.
Как тихо! Даже птицы не поют в этот предутренний час. В неподвижном воздухе не слышно даже потрескивания ветвей. Лес замер, ожидая утренней зари.
Двадцать восемь – это немало. И многие в этом возрасте уже женаты и детей растят, а у него даже невесты нет. Никак не желает Воплощенный смотреть на девчонок – противно ему, не лежит душа… Все хорошие перевелись. Родители извелись – да сколько можно холостым ходить, как простой мальчишка, которому просто заняться нечем. Кенди Малахаев был такой личностью, которая терпеть не могла, когда ему глазки строят. И не дрогнет при этом, а просто холодно посмотрит. Как эльф – силириец Кейн например: тоже терпеть девчонок не может. Поглядит на него в кафе « Грот» размалеванная и вульгарная девица, а в ответ блеск глаз, и летит молния, молния взгляда – только кучка пепла на полу осталась. Хоть и скуп силириец на чувства, но добр.
Почти каждую ночь бродила Нимвэй с избранником по лесу, рассказывая Воплощенному изумительные истории о своей Родине, пленя этим его… Кенди постепенно искренне полюбил Леди с Крестовского острова, но в своих чувствах признаться не решался. Тем более Нимвэй очень отличалась от остальных девчонок: тихая, не пьет, не курит, задумчивая, не ругается, немного вспыльчивая, но отходчивая. Не красится и не бросается на шею.
Кенди сел на камень и закрыл глаза…
-Ты, видать, эльфийку в жены хочешь. – поговаривал Сталкер в «Гроте», - так как прошел слух, что у Вас, Сударь, кто – то появился. Таши рассказал. По ночам все куда – то ходишь, под утро домой возвращаешься.
Воплощенный, сидя с кружечкой пива, поперхнулся.
-Чего – чего!? Это совсем не то, о чем ты подумал! Тут итак в мире Смертных творится непонятно что, и вы, получается, меня к ним равняете! Я и сам знаю, кого выбирать!
Каждую субботу Воплощенный от таких разговоров становился все мрачнее и мрачнее. Никто не мог понять разительную перемену в бывшем весельчаке… Как так вышло, что ветеран РАнМЫ, восемь лет пришедший в тусовку и появившийся в журнале «Сорока», пишущий летописи, бесценные для будущих потомков, забросил ремесло. Не поднимает больше глаз, не смеется тихонько и весело, когда шутят, а думает о чем – то своем, уронив голову на грудь.
И как – то раз он спросил Нимвэй:
-Зачем ты меня так мучаешь, леди? Я сам не в себе, когда ты уходишь… Ты научила меня понимать то, чего я раньше не знал. Кстати, а когда будет бал на Крестовском острове?
-Для этого я тебя и пригласила на встречу. Сегодня состоится бал. Но пробраться туда ты сможешь только в моем обществе и обществе полукровок. – и подала Воплощенному сверток с чем – то мягким. – Это военная форма силирийцев. Одевайся.
Они пошли на праздник в тот же вечер. И никогда ни один вечер не казался Воплощенному столь прекрасным: березы светятся каким – то фосфорическим светом, заливаясь трелями, поет соловей, даже звон комаров показался музыкой. Под ногами хрустит сухая трава. Лес словно замер в ожидании, серебром блестит ручеек, а Нимвэй зачерпывает из него воду ладошкой, чтобы попить. Золотыми волнами падают с плеч ее волосы, а Воплощенный упивается их ароматом – ароматом розового масла… Кенди аккуратно поддерживает шлейф платья невесты, целует локоны золотых волос, которые перетянуты кожаным ремешком.
-Я подарю тебе имя… Можно, я Вас буду называть Идриль?
-Я не против.
Кенди сложил лодочкой ладони, встал на колени и прошептал древнюю молитву. Сейчас он был похож на священника, совсем молодого, но с неюношескими интересами и привычками, размышлениями мужчины… Глаза излучали эльфийский нрав, сейчас они были закрыты на время произношения мольбы. Добрые, строгие и серьезные глаза…
-Счастье… Я счастливо провел все эти ночи… Счастливо провести ночь – это то, что со мной сейчас происходит… А совсем не то, что думают Смертные в первую брачную ночь… или во время свиданий, - сама собой сорвалась с языка фраза. Темные длинные волосы взвихрил ветер. Парень встал, откинул на плечо плащ, обнял возлюбленную и поцеловал в губы. Она напряглась, потому что испугалась. Но чтобы не обидеть Воплощенного, она продемонстрировала Кенди все, что ей было на данный момент известно в области поцелуев.
-Прости, но я просто не смог удержаться от этого поцелуя…
-Зачем ты это сделал?
-Сам не знаю… - а в голове мысли мечутся туда – сюда: Кенди Малахаев прекрасно знал, чем все может кончиться. И потому боялся.
-Воплощенный не должен так поступать, коли эльф сам не разрешит. Не обижайся, но в этих планах у нас свои правила. Потому что я люблю тебя и не хочу, чтобы ты мной играл…
Кенди заглянул в глаза девушки:
-Ты оказалась точно такой же, каким я был раньше. После того, что ты сейчас сказала, ты не уткнешься в подушку и не станешь поливать ее слезами. Выдержишь, справишься… Потому что Воплощенные могут жить гораздо дольше людей, потому что не тратят себя на стрессы и нервотрепки… Но все равно меня когда – нибудь не станет, Нимвэй… Вы, эльфы, живете по тысяче лет, и моя жизнь по сравнению с твоей всего лишь миг – как искорка, вылетевшая из костра и потухшая через пару секунд. Ты это прекрасо понимаешь и печалиться не будешь. Плюс ко всему сказанному меня могут и на войну призвать, войну, которая сейчас идет. Там всякое бывает. Я не желаю, чтобы Вы страдали, Леди… И не дай Эру никому узнать, что я тебя поцеловал…
Ранмовец с большими почестями был отведен полукровками в комнату, где те выбирали ему подходящую одежду. Предупреждали, чтобы сильно не веселился, иначе Вейст обо всем догадается. Ведь силирийцы видят все насквозь. И вышел летописец РАнМЫ в полном величии, и его облик был неотличим от лика силирийца. Тихо парень взял любимую за руку, и они закружились в танце. Точно на таком же балу три года назад был Кантемир, но особой искренности к нему не было ни у кого.
Дивной была силирийская музыка – вся исполнена шелестом ветра, звучанием скрипок и арф. Страшно было Воплощенному, а уйти он не мог… Но сердце переполняла неслыханная радость.
Наконец музыка стихла, и кто – то затрубил в серебряный рог. Все склонились в поклоне – это пришли Альверельтс и Вейст.
-Эта ночь будет особенной и для силирийцев, и для полукровок, и даже для тех, кто пришел без разрешения… Сегодня седьмое июля, и даже наркоманам и прочим Испорченным я устроил концерт, который несколько отличается от нашего. – спокойно сказал князь и улыбнулся. Редко кто видел его таким.
-Что мне делать? – прошептал Кенди на ухо Нимвэй.
-Стой спокойно и не бойся.
Неожиданно с губ Вейста сорвалось следующее:
-Нимвэй, подойди ко мне, дитя мое. Ты сюда кого – то пригласила. Представь нам гостя.
Альверельтс начал хмуриться, но князь толкнул его в бок:
-Здесь Воплощенный, не трогай его!
-В противном случае он бы и не появился здесь. Веди его сюда! Это тебе не неприкасаемые полукровки. Ты вспомни Кантемира…
-Замолчи!
Нимвэй и Кенди вышли вперед и опустились на колени.
-Я привела его сюда потому, что мое сердце умеет выбирать. Позволь же нам повеселиться и прости меня…
Вейст с интересом глянул на гостя.
А Кенди начал пояснять:
-Нимвэй пригласила меня. Я всегда хотел понять ваше мировоззрение и культуру, которая приживается в этом мире. Это поистине соединение несоединимого! А что касается девушки, то я не виноват, что встретил ее ночью у ролевого поселка…
Князь промолчал немного, пораженный искренностью летописца. Откинул на плечо белый плащ и заявил:\
-Ты не Воплощенный, не полукровка и не человек. Ты эльф. Это видно. В тебе живет недюжинная сила, Кенди Малахаев. Ты любишь трудиться и никогда не бросишь друга в беде. Типа Кейна.
«Все эти слова, что я слышу, будут использованы против меня.» - испугался летописец.
Прочитав мысли, князь ответил:
-Чего ты так перепугался? Мы не сделаем тебе ничего плохого. Ни сейчас, ни потом. Мои воины давно положили на тебя глаз и потому не трогают. Потому что Вы, Сударь, особенный и не злой – полная противоположность Кантемиру. Вы были когда – то друзьями. Канта легко сломили слава и военные походы, главенст-во над армией, а вот тебя, Малахаев, ничем не пробьешь. Ни блеском дворца, ни величием, ни красотой… Ты выдержал испытание на прочность и не сломался. Люблю таких. В Вас мудрость, проникшая в душу лет в восемнадцать, особенно глаза… Кенди, ты настолько сильно привязался к эльфийским премудростям, что сам стал существом. Потому я хочу с тобой поделиться знанием и учением, и, естественно, подружиться.
Кенди едва дышал от волнения и изумления: его приняли! Надо же!
-Вы следили за мной?
Да. И слишком долго. Кейн рассказывал мне о тебе, а ведь он к кому попало не подойдет! Поверь… И режет только Испорченных, которым мало жить осталось… - Вейст протянул руку для поцелуя.
Кенди вновь опустился на колени и поцеловал командиру руку.
-Что я должен сделать?
-Помоги нам написать новейшую историю. И станешь более приближенным к нам. Ты похож на Сэма Гэмджи из Толкина – тот тоже любил эльфов.
-Кроме того, я должен уничтожать злодеев и чистить энергетику, то есть главенствовать над Испорченными, так?
-Нет. В твои обязанности это не входит. За этим следим я и Альверельтс. А теперь веселись.
Снова заиграла музыка, очень похожая на мелодии « Грегориана», и стало еще теплее у Кенди на сердце… Ведь он – И З Б Р А Н Н Ы Й. Совсем как Нео.
И был Кенди с того вечера причислен к силирийцам и с тех пор больше Воплощенным не считался, совсем как Туор. Никто его не дергал и не трогал, потому что эльфы любили парня, а он любил их… Даже Вейст, о котором говорили только дурное! С тех пор стал Кенди Малахаев искусным оратором и помогал всем своими советами… За это его называли Мудрейшим, парню в результате в награду была дарована долгая, очень долгая жизнь, которая будет длиться веками – восемьсот – девятьсот лет, ровно столько живут силирийцы, и вечная молодость никогда не покидала летописца.
Это был единственный из Воплощенных, кто стал эльфом и получил эльфийский век.
Именно на это претендовал Кантемир, но вынести испытание славой и гордыней не смог. Он не понял, что награду надо зарабатывать не хвастовством и бойнями, а добрыми делами. Он ослеп от жадности и за это уже получил свое наказание. Его старый друг оказался полной противоположностью. Среди силирийцев, которые окружали Кенди, начали появляться такие, кто переставал охотиться на Эльфизаура и Воплощенных и примыкали к РАнМЕ.
С тех пор среди Воплощенных больше ничего не слышалось о летописце по имени Кенди, хотя рассказывали очевидцы, что иногда появляется на РАнМЕ парнишка, очень похожий на его и рассказывает, как на самом деле прекрасна жизнь, стоит только понять происходящее вокруг и присмотреться…
ГЛАВА Тринадцатая.
СМЕРТЬ ЭВАЛДОРА.
Эвалдор медленно поднялся на ноги и поглядел на черный силуэт крепости Крестовского острова, котроая вдалеке казалась маленькой башенкой.
Бывший силириец со стоном глянул на дорогу и понял, что отныне теперь он свободен, вот…
ТЕПЕРЬ ОН СВОБОДЕН…
Вот только от кого именно?
Дорого пришлось заплатить за эту драгоценную свободу: седина никогда не почернеет, глаза тусклые, а руки в мозолях и шрамах. Только одежда, которую дал на прощание Эйрет, стала мгновенно перекрашиваться в белый цвет.
Красавец поднял глаза к небу и запел.
Тут он замолк и со слезами воскликнул:
- Слушай меня, Альвер! Ты с самого начала рухнул с высоты крепости, спасаясь от Судьбы когда – то… А теперь послушай… Тебе не суждено долго командовать силирийцами, теперь они уходят к Воплощенным, потому что РанМа – чисто эльфийское сообщество! Там бродят эльфы в телах бывших Смертных! Слышишь!?
Затея уничтожать их из – за вины моего друга Эльфизаура
Закончтся полным крахом, а Гил – Эстель тебя достанет!
Эхо отозвалось вдалеке. А на горизонте рождался рассвет. Красиво…
Ох, как дорого за эту красу пришлось заплатить…
Несмотря на истощение и седину, неведомый доселе облик приобрел мученик: в глазах сошлись эльфийская мудрость и опыт жизни людских лет…
Странно с внешностью сочеталась зимняя седина – это же надо так отмучться – ни одного черного волоска! Вначале эльф думал над тем, чтобы перекрасить шевелюру, но потом понял, что это не поможет.
Он достал можжевеловый гребень и принялся расче-
сывать белые локоны, и страшно ему стало: лицо юношес-
кое, а волосы седые. И ничем седину уже не сведешь, при-
дется так жить.
НО КАК ЖИТЬ!?
Вспомнились слова Тейна в баре: «Дорого тебе будут стоить бегство и возвращение к своим товарищам!» Да, к своим.
А ТЕПЕРЬ СИТУАЦИЯ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ ВОТ К ЧЕМУ: КТО ТЕПЕРЬ СВОЙ ДЛЯ ЭВАЛДОРА?
СИЛИРИЙЦЫ ИЛИ РАНМА?
Совершенно непонятно…
С губ больше ни словечка не сорвалось. Что теперь можно сказать? Все исчезло, даже слова.
Эвалдор тихо брел по опушке, слушая пение птиц и шорох весенней листвы, которая только – только начала жить… Май… Почти год назад, здоровый и радостный, черноволосый силириец бродил в этих местах и ел малину.
Бродил в полном расцвете своей юности. А теперь непонятно, прошла юность или нет.
Совершенно растерялся юноша и не понимал,возможно ли теперь жить так, как раньше? Или нет? Деревья покрылись зеленью, упоительно пахнет смолою. Под ногами расстилается ковер из белых подснежников, очень похожих на ландыши, которые являются большой редкостью в Европе…
Парень сорвал один цветок и воткнул себе в локоны.
Хм…
Некрасивое сочетание: белое слилось с белым. Лишь зеленый стебелек остался. Закрыл эльф глаза, вспомнил детство и юность, вспомнил, как впервые попал в замок Физара и стал пажом. Потом воином, а потом… Потом, уже в этом мире, подружился с Эльфизауром, и теперь Эйрет наверняка радуется, что силириец, просидевший в вонючей темнице восемь месяцев, наконец – то вырвался на свободу. Теперь никто его искать не станет – ведь в день бегства сын Лионы с топором во двор вышел! И снова с губ сорвались стихи, посвященные Воплощенным…
« Никто из нас, сидящих за столом,
Прощальных сочинений не оставит,
На лучший путь потомков не наставит,
Пусть ваш костер дарует вам тепло.
Иных костров смердящею золой
Забиты наши мысли… Мы листаем
Страницы наглухо закрытых ставен,
И ноты песен, созданных назло
Недугу, лихолетью, пустоте
Да золотой несбывшейся мечте
Двух – трех глупцов о скорой райской жизни.
И все же, соловьи иных эпох,
Завидуйте – на нашей долгой тризне
Был нужен хор, да и солист неплох…
Никто из нас, сидящих за столом,
Не думает о завтрашних несчастьях.
Мы были врозь, мы виделись нечасто,
А нынче вместе песенки поем.
Что там, ха расставаньем, за углом,
Кто будет жив, кто сгинет в одночасье?
Пока же каждый к каждому причастен,
Хоть полагает: «Мне всегда везло,
Там, высоко, - оттуда не видать –
Горит моя прекрасная звезда…
И в этом он нимало не лукавт.
Он верит, что в веках себя прославит,
Но, уходя отсюда навсегда,
Прощальных сочинений не оставит.
Прощальных сочнений не оставит,
Сбежит в леса своих далеких стран,
Сразит дакона и умрет от ран,
И мы остановить его не вправе.
Он там – герой, а здесь был в птичьем праве,
Всегда один, вином фантазий пьян,
Единственным стремленьем обуян, -
Поведать нам о незнакомой яви,
Где жителям не страшен бунт вещей,
Где песни чтят, где мастеров не счесть,
Где каждый славен,
Не печась о славе,
Но усмехалсь критик в ответ:
«Поэт, несущий откровенный бред,
На лучший путь потомков не наставит.»
Вздохнул… И снова – чтобы расслабиться.
Солнце там, за деревьями,
Ты его не достанешь,
А достанешь – ошпаришься,
Или руку сожжешь…
Солнце там, за деревьями,
От меня не отстанешь,
А отстанешь – не справшься,
Без меня пропадешь.
Больно мне, что ты раненый,
Тебе солнца не хочется,
Ты пошел бы дорогами,
Монастырскими кельями…
Больно мне, что ты раненый,
Небо лишь исхохочется,
И осталсь без Бога мы…
Солнце там, за деревьями…
Это точно… И вдобавок ко всему Эвалдор еще очень сильно любил красавицу Эниави, очень давно любил.
Уходи! Уходи! Останься!
Убирайся! Останься! Ну же!
Неужели ты так и не понял,
Как ты мне в самом деле нужен…
Так, наверное, зверь в капкане
Рвется прочь, обрывая кожу,
Выть от боли уже не в силах,
Я молчу… Я молчу. Тоже…
Убрайся! Отдай воздух!
Умоляю, дай сердцу биться!
Ты не видишь? Ты что, не видишь,
Что бьешь воск раскаленной спицей?
Уходи! Отцепись! Помилуй…
Отпусти. Мне так больно. Больно…
Что мне делать? Что мне делать?
Я живу как сквозь звон стекольный.
Хриплый стон, тихий крик, слезы…
Пожалей. Отпусти. Милый…
Я ведь просто не знаю, что делать!
Оттолкни… Где мне взять силы?
Уходи. Я сейчас, наверно,
Шорох снега легко раслышу
Или стук твоего сердца –
Мои мысли еще тище.
Я люблю тебя. Вот. Сказала.
Знаешь, я ведь совсем другая…
Уходи! Отпусти! Останься…
Я не знаю, родной, не знаю…»
-Красиво стихи читаешь… - Эниави стояла у дерева и улыбалась, ее прекрасное лицо успокаивало красавца – юношу с седыми волосами.
Измученный, больной, в белых одеждах предстал Эвалдор перед ранмовцами, которые толком не понимали, что на самом деле произошло. Кто – то на несчастного с недоверием глядел, кто – то с сочувствием, но во взгляде у всех читалось следующее: ЭВАЛДОРА ВЫГОНЯТ ПРОЧЬ.
НЕУЖЕЛИ!?
Ужели. Выгонят. Энрике нахмурился и сел на корточки. Его серые глаза были мрачны, а губы едва слышно прошептали:
-ИЗМЕННИК… На два лагеря работаешь…
Только один Кейн с искренней добротой глядел на сородича, который практически растерял все эльфийское. Лишь краса бессмертная осталась…
Краса…
Даже это приемущество не спасало от гнева Воплощенных…
-Ну, и что ты всем этим пытаешься сказать и доказать? Дальше что? – спросил Ди и подошел к существу, посмотрел в глаза. Эвалдор даже бровью не повел…
-Я вернулся к вам навсегда и больше никуда не уйду! Больше не вспомню о крепости и силирийцах. Вот вы стоите здесь, глядите на меня как на изгоя и хотите… вы хотите сказать, что… Я НЕ НУЖЕН БОЛЬШЕ!?
Солнце, выглянувшее из – за туч, успокаивало мученика своими лучами. Вот – вот нервы сдадут, паренек начнет кататься по земле, бться в неистовстве, орать: « Я невновен,
Я невиновен, Я ТОЖЕ ХОЧУ ЖИТЬ, ПОЙМИТЕ!»
-Сколько времени тебя не было среди нас?
-Год. Разве это что – то меняет?
-Меняет. Мы слыхали, что Кейн и Эйрет боролись за Вашу жизнь, но теперь на РанМе находиться опасно: иногда появляются силирийцы. Потому пожалуйста держись от нас подальше, нет, мы не говорим, чтобы совсем избегать народ, общайся с кем хочешь, но теперь о тебе среди силирийцев и нас пошли слухи… Слухи о Вас пустили…
-ЧТО!? ЧТО ТЫ СКАЗАЛ!? – опешил Эвалдор, и к его доселе белому лицу мгновенно прилила краска. – Это все Альверельтс болтает, чтобы очернить меня … Да неужели среди всех вас не осталось ни одного существа, которое бы не поверило в эту ересь!?
Тут вперед неожданно вышла Эниави, которая также находилась на метро «Парк Победы» со всеми в данное время, взяла друга за руку, и они пошли по дороге к фонтану, там, у фонтана, она обняла изгоя и поцеловала в губы, ни на кого и ни на что не обращая внимания.
Эвалдор было опешил, но его руки заскользили по спине, шее и талии красавицы, а губы ответили на страстный поцелуй. Голова горела, адреналин резко ударил в кровь…
Еще никогда в жизни силирийский юноша не чувствовал себя настолько хорошо, с самого детства он был изгоем и слабаком. Давным – давно умерли надежды на все хорошее и светлое, доброе, остались только разум, разочарование и полное неверие в любовь… Разум, пульсирующий в душе ярким пламенем. И это пламя не давало покоя ни днем, ни ночью.
Эвалдор сидел и все пил и пил мед с губ Эниави, задыхаясь, вот его алые уста жадно впились в шею девушки, из груди вырвался любовный стон… В нем выплеснулось все: и тайная запретная страсть, и надежда на взамность… Губы впились в запястья Эниави. Был вечер, и эльф упивался ароматом волос девушки, которая сидела у него на коленях. В него, в этот страстный аромат масла, примешивался аромат роз, которых вокруг было множество… Эниави было совершенно плевать на то, что у нее на пальце сияет золотое кольцо: она целовала парня так, как может целовать только возлюбленная жена или девушка, которая очень сильно любит… Целовала, не обращая внимания на то, что губы болят и уже не шевелятся, все ее тело растворилось в Эвалдоре… Она лежала на руках друга, розовый шлейф платья средневекового покроя спускался на землю и лежал на траве. Руки обвивали шею, а время понеслось с космческой скоростью…
-Ты даже не представляешь, ЧТО они со мной сделали…
-Я знаю, Эвалдор… Теперь ты бессилен колдовать и перевоплощаться в кого угодно, проходить сквозь стены тоже не сможешь. Спасибо тебе за ласку, потому что мне теперь совсем не сладко с Орфеном – он бабник, ни разу за время брачного союза не поцеловал меня и не обнял. А насчет того, чтобы заняться любовью, не может быть и речи: у нас, силирийцев, лежит запрет заниматься сексом до тридцати пяти лет. Сохранять невинность. Иначе, коли узнают, напинают так, что и думать о запретном плоде позабудешь… Понимаешь? Ты ведь знаешь это… Мне не надо таких отношений, потому что они просто не нужны. Противно на эту тему разговоры слушать, и как я могла в Орфене ТАК ошибиться!?
Эвалдор промолчал, но глаза красавицы говорили совсем не то, что она произносила…
-А что, если я верну тебе все это? Избавлю от боли и подарю такое наслаждение, что тебе и не снилось? – вдруг вырвалось у него. Глаза засияли звездным огнем.
-Вся моя страсть исчезла…
-Нет, не говори так! Ты мне ее подарила в поцелуе, я словно воды в жару напился, когда надежды практическ не на что не осталось… Но одновременно выплеснула ту боль, которая ТАК ДОЛГО копилась… Ведь на самом деле я люблю тебя, красавица моя, и всегда любил…
Девушка с нежностью поглядела на любимого:
-Я тоже люблю тебя… - глаза ее затумаились. – Некоторые говорили о тебе совершенно безумные вещи. Я не верила им. А эта седина, - она откинула со лба парня белую челку, и улыбнулась, на этот раз грустно, - доказательство невиновности, сэр витязь.. Я тебя также тайком любила, только не верила, что взаимности добьюсь. Теперь я счастлива.
-А Я ЧЕЛОВЕК… ПОЗОРИЩЕ…
-Не плачь и не вини себя. Мы оба виноваты в том, что вовремя не распознали, кто есть кто перед нами. Не надо… Успокойся… - она положила руку на плечо Эвалдору, который закрыл лицо руками.
-Когда ты выходила замуж, я дико вампиру завидовал… Теперь все по – другому, совесть меня мучает, я ведь хочу тебя… Совесть, проникающая во все клеточки тела… Боль вперемешку со страстью, Эниави… - Эвалдор уронил голову на грудь и стиснул зубы до хруста. – Я…
-Сегодня пойдешь ко мне ночевать, тебе ведь жить негде. Мне все равно, кто ты и кем стал.
-Спасбо… - прошептал Эвалдор, открыв глаза.
-Пойми, в таких, как я, редко влюбляются по – настоящему.
Девушка поглядела на обручальное кольцо. Было видно, что она ничему не верит…
Она изменила…
-Брат названный… Люби меня, слепую в смыслах любви и глупенькую…
Их губы и тела слились в тот сумасшедший вечер… Никогда Эниави не казалась Эвалдору столь прелестною, никогда ее ласки не трогали его столь сильно… Никогда он, никогда не любил женщину в постели… Она, эта рыжеволосая пери, была его.
« Кто я такой, чтобы спать у тебя, милая моя, драгоценная? Мы тайно любили друг – друга два года, но ты по простоте душевной вышла замуж за другого. За вампира. Зачем? Он же так бабник. А я нет. И плевал я на запрет, милая…»
Эниави проснулась утром, ее прелестная головка лежала на груди Эвалдора. Шикарные волнистые рыжие волосы волнами закрывали одеяло. Интимная близость нисколько не пугала эльфийку: это все равно бы случилось, несмотря на запрет. Она поцеловала возлюбленного в люб и села. Эниави крупно повезло: мужа не оказалось дома.
Тошнота подступила к горлу, все… А что, если узнает?
А ничего!
На горизонте вставала алая заря, первые лучи солнца скользнули по упругому телу, освещая белоснежную кожу. До сих пор в крови пылал жар. Шу зажгла восковую свечку и набросла на себя халат. И тут почувствовала интуицией, что домой возвращается Орфен – он наверное тоже с кем – то всю ночь развлекался.
-Прощай, Орфен… Ты просто не оценил меня, а сегодня ночью я поняла, кто меня по – настоящему любит. Мы с тобой разведемся, но будем как друзья. Невинность – моя забота: ты сам ее потерял давно, это по глазам видно… Эвалдор честен и порядочен в отлчие от тебя. И не летает в облике летучей мыши по ночам, оставляя жену в одиночестве. Мне так не хватало тепла, его мне дал Эвалдор… Я рада… - тихо сказала женщина, расчесывая огненно – рыжие волосы гребнем. Они ниспадали на грудь, сбегали по бедрам и почти касались щиколотки. Скоро шикарная коса легла на спину.
-Что я наделала… Что я наделала… Я беременна от тебя, Эвалдор. Может быть, я рожу. Это все равно к лучшему. И…
Вдруг сильная рука легла ей на плечо. Это изгой, почувствуя недоброе, решил успокоть возлюбленную.
Его белоснежные локоны слегка качнулись. Парень тихо поцеловал эльфийку в шею, а потом сжал ее руку в теплых ладонях. Резко и четко сказал:
-Мне наплевать на этого Орфена! Тыему никто теперь… Придет сюда – убъю! Он вампир, а не эльф.
-Он возвращается!
-И что подумает этот сопляк? Мы ведь не лежим в данный момент в постели обнаженными! Я хочу тебя целовать и обнимать, бережно беречь тебя, будь со мной… пока я живой… Я ВЕДЬ УМИРАЮ, ЭНИАВИ… Я СТАЛ ЧЕЛОВЕКОМ, ТЫ ЭТО ЗНАЕШЬ.
Эниави хотелось крикнуть «НЕТ!», но все слова куда – то делись. Сердце велколепной эльфийки дрогнуло, и она поняла, что больше такой восхитительной ночи не повторится. Потому что понимала, ЧТО перенес Эвалдор в плену, одна седина чего стоит!
Слеза скатилась по щеке.
-Я понимаю, любимая… Тебе больно, дорогая моя, я, как и ты, не могу видеть деградацию в обществе, которое нас окружает… Хватит с нас слез унижений, правда ведь? Ты думаешь, что я обнимал тебя всю ночь как последняя мразь? Нет, просто из уважения и любви к тебе я желаю после себя оставить частичку,. Свою частичку, которая зажгла в тебе новую жизнь. Эта новая жизнь не будет знать ни боли, ни слез… Будет жить в новом мире. Да, меня скоро не станет, но мое второе «Я» будет жить, поверь… - эльф поцеловал Шу в губы, приобняв ее за плечи.- Я… Сделай так, чтобы Орфен не пришел…
-Значит, я…
- Да, Эниави, да… Насладись радостью хотя бы раз… Подумай, что лучше: когда тебя лапает в подворотне воин в черном плаще,. Или цивил, который по своей природе скотина хорошая, или тот парень, которого ты прекрасно знаете?
- Я уже не разбираюсь, мне все равно… - сухо прошептала красавица, запустив пальцы в локоны Эвалдора. Какие мягкие, белые и… слабые. Пахнущие пряностями и лавандовым маслом.
- Эниави, ты обижаешь меня… Давай готовить завтрак.
Ухо женщины уловло шум перепончатых крыльев. Эниави провела перед собой рукою – Орфен, пытавшийся долететь до окна, пролетая мимо дерева, впал в оцепенение, повснув вниз головой на карнизе. Замер на неделю, все равно он не будет ничего помнить…
- Так ты что… больше не вернешься к ролевикам? Совсем?
Эвалдор, думающий о чем – то, поднял глаза и затушил пальцами свечу. По комнате пронесся аромат пчелиного воска.
- Сразу сказал, что не вернусь: они меня там живьем съедят за то, что я никогда не делал. В первую очередь за Эльфизаура.
Тоненькие брови эльфийки удивленно приподнялись… Она поставила на стол пивную кружку мужа, в которой плескалось кофе.
- Да причем тут Эльфизаур!? Эльфизаур давно искупил свою вину перед силирийцами! Ты не имеешь к этому никакого отношения!
- Еще как имею! Я ему поесть – попить в камеру приносил! Так и познакомились… За это меня погнали и от силирийцев, и от Воплощенных… А почему ты кофе пьешь!? Вредно! Сердце барахлить начнет!
Эвалдор уронил голову на грудь и закрыл глаза. Ему показалось, что впереди пропасть, из которой паренька ник-то не вытащит, если он туда упадет.
- Ах вот как… Плохо дело. Еще полукровки в РанМУ полезли. Эйрет этот… сын командира. На этого мальчика с разбитой Судьбой ваши и наши глядят как на идиота. Спасает одно обстоятельство – никто не знает, КТО его мать. Кем являлась его мать на РанМЕ? Первой девицей на ночь! Вешалкой, которую насильно сделали сначала женой, а потом матерью. Жалко Эйрета: он является полной противоположностью своим родителям! Если о проделках паренька Альвер узнает – РанМЕ плохо будет!
- И Орфену тоже! – Эвалдор шарахнул кулаком по столу. Ему не нравилось это имя. – Этот твой ловелас…
- Он ТАКИЕ лохмы отрастил… У него теперь настоящее гнездо на голове! Хоть бы раз причесался, но его хайры не берут ни фен, ни расческа…
- Жалко его, - Эвалдор представил это и расхохотался.
На столе догорала свеча, эльф сидел и смотрел на огонь. А в крови бушевали адреналин и мощнейшая энергия, которая копилась годами… Но именно это дало облегчение, спокойствие, умиротворенность. Странно, уже вечер, а наслаждение не проходит! Все, что давило и душило, ушло навсегда.
Организм силирийца был истощен и истязан, Эвалдор понял, что долго ему не протянуть. Потому что человеческая природа пересилила и убила существо, а жизнь стала подобна свече – тает и тает с ужасающей быстротой. Вот тебе и раз – свои предали и измучили, РанМОвцы выгнали – чтобы на два фронта не работал, и делай теперь что хочешь. Либо приспосабливайся к человеческой жизни – пей, кури, гуляй и строй замки, или просто отстрадай еще раз…
Ну уж нет, не надо!
Парень так от всякой дряни ушел и больше видеть ее не желает. Несмотря на то что черноты стало гораздо меньше, а чистой энергии больше, легче от этого не становилось. Эвалдору по крайней мере.
У него было два пути: либо он не выдержит и сломается, либо станет совсем другим существом.. Сущес-твом, которое перестало слышать правду в этом Мире. Вот еще довелось услышать от любимой: Ди наконец – то порвал отношения с Лионой, на этот раз окончательно: ушел из замка, не выдержав издевательств эльфов. Этот Эйрет еще высказался «за» .
Изгой был счастлив – наконец – то хоть у кого- то пелена спала с глаз! Эту Лиону надо было прикончить еще на « Варкрафте»… Разве что возникает другой вопрос: КТО снимет с этой дуры проклятье!? Кто теперь ее полюбит после всех заигрываний и разлучений влюбленных!? Лиона очень умело разъединяла любящих, а теперь ей все вернулось назад. Короче, наворотила себе такую карму, что страшно становится…
Несмотря на то, что Эвалдор остался у любимой на время, он понимал, что настоящие чувства слишком поздно вспыхнули: жить пареньку осталось несколько дней, три или четыре после первой ночи любви… Девушка это понимала, но любовь в себе не давила. Понимала, что истинной будет разлука. Как в стихотворении в « Лабиринте»:
« Вам не бывать женихом и невестой,
Брачному ложу не видеть вас вместе.
Вас обвенчает нетленная память:
Аэгнор – Эльф и Аданэт – Андрет.»
Все равно, несмотря на это, Эвалдор был счастлив, что выпил чашу жизни до дна. Слизнув с краев капли взаимной любви. Он прожил жзнь правильную, но СЛИШКОМ ТЯЖЕЛУЮ.
Как – то утром, поцеловав спящую любимую и оставив на столе великолепную красную розу, эльф пошел на железнодорожную станцию… Шел и чувствовал вовсе не боль и агонию, а пустоту. Глубокую, словно бездна. Чувствовал, как тело начинает превращаться в черную пыль и пепел. Несмотря на то, что бьется сердце. Каждый удар сердца казался колоколом, несколько секунд после – вечностью.
Он не зря умирает… Он до конца очистился, пострадав за добро.
Эвалдор поднял голову и увидел поднимающееся в небо солнце, и пушистые облака, которые вот – вот выплеснут из себя мириады золотых лучей… По щекам потекли слезы радости и счастья, но одновременно и горечи. Эльфу показалось, что это Грань открывает перед ним золотые ворота.
Ветерок играл белыми волосами, а парень все шел и шел, потом поднялся на станции «Купчино» на насыпь и долго шел по рельсам, на носочках, в последний раз упиваясь свежестью утра.
Да, Эниави родит, и его сын будет жить в мире добра, в мире, где будет Рай, без зависти, корысти, злости… Надо лишь чуть – чуть подождать. Только вот в чем измеряется это « чуть – чуть?»
Очень плохо, что сын Эниави будет расти без отца.
Но они все когда – нибудь встретятся ТАМ, за Гранью, где все так красиво и хорошо…
Интересно, а что там находится, по той стороне Смерти? Неужели только пепел и прах? Неужели…
- Прощай, любимая…
Сев на рельсы, эльф засмеялся. Умирать не страшно, гораздо страшнее жить на свете без надежды, без радости и любви. Когда видишь вокруг себя постоянное искушение и постоянно испытываешь чувство горечи…
Но теперь даже те самые рельсы нравятся, такие холодные и спасительные от постылой жизни, от которой многие бегут… Да, все мы бежим от нее, если она становится поистине невыносимой. Мы не можем жить в мире разврата, пошлости и гадости.
Прошептав что – то вроде прощания, Эвалдор лег на шпалы и закрыл глаза. Закрыл глаза на все происходящее вокруг. И правильно: нечего больше жалеть себя.
Тело обмякло, и кожа стала постепенно темнеть. Эвалдор провел рукой по грудной клетке, расстегнув рубашку, и увидел на ладони черный след от пыли… Лишь лицо осталось прежним, нетронутым. Эвалдор свернулся клубочком и заснул…
Полчаса спустя на горизонте послышались короткие гудки поезда, стук колес, рельсы дрогнули… Тук – тук, тук – тук…
Ветер шевелил песок на насыпи и травинки, и ничего не было страшного, только пыль взвилась перед стеклом машиниста и была потоком ветра развеяна по воздуху. Душа Эвалдора выбралась из нее, и полетела прочь из этого грязного Мира. Эниави видела сон – поезд и Эвалдора, заснувшего на рельсах, и проснулась с криком.
Так, сжигая каждый день, так, убивая время, мы взлетаем в небеса, разбив о землю свое бремя… Нету фальши, нету смерти, нету боли, нету слов – есть лишь только, что нам нужно: ОБОЮДНАЯ ЛЮБОВЬ. Так писал классик о тех, кто находится в одиночестве в мире любви, но наконец находит ее, причем настоящую. Но почему – то это происходит именно тогда, когда ни во что не веришь. Стараешься не потерять то счастье, которое тебе выпало. Да и я , надеюсь, ничего такого не потеряю и не сломаюсь.
Так кончил свою жизнь Эвалдор, уйдя за Грань – друг Эльфизаура…
…И может, потому что быть
Так трудно поначалу было,
Мне сил хватило полюбть
Чужие бледные светила.
Моей рукой водил поэт,
Во мне рождающийся с криком.
Моей душой владел рассвет
Над этим городом великим.
Моя душа была пьяна,
Казалось – все могу и смею.
А рядом были – та стена
И рельсы теплые за нею.
(Ассиди. РанМа.)
Перекресток. Неровный свет.
Ломкость строки. Мягкость шоссе.
Звезда над домом твоим.
Звезда эта точно над квартирой твоей –
Всегда.
Старых сказок шелест – шорох – шепот.
Хмельзапределья. Чудо рожденья. Боль
Уходит, смытая светом твоим с небес.
Какая еще в жизни нужна цель?
Отсвет твой на лице…
Посмотри – оно живое!
Оно меняется!..
Будущего не будет. Оно уже есть.
(Silver Findel, РанМА)
4. 06. 2004 – 6. 12. 2004.
Гардероб, Братск, 18 лет.
10 – 42.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
ИСТОРИЯ ЕЩЕ ОДНОГО ЧИСТЕЙШЕГО, ИЛИ
БЕГИ ОТ ЧЕРНОТЫ, ПОКА НЕ ПОЗДНО!
- Ха! Раз, еще раз!
- Вот тебе!
- А тебе тоже! Прекрати меня смешить!
- Почему!? ПОТОМУ – ТО И СМЕШУ, что ты, Эйрет, пессимист конченный!
- И что?
- Просто мне хочется увидеть радость на твоем лице.
- А что? Не думай, что я привык, - просто мне надоело терпеть унижения от остальных полукровок! Достали! С Лионой теперь я совсем не общаюсь, зато Лейла и Харо мне мать заменили, и сестер тоже. Может быть, они мне как любимые девушки, хотя Лейла мне мне больше нравится… - ответил Эйрет и грустно улыбнулся. Потом принял боевую стойку и начал отрабатывать приемы Кунг – Фу. Ахэир радовался за друга, и дивился: что с парнем случилось!? Бесится всю неделю от какой –то нечаянной радости, чего раньше вообще не было. Может быть, все оттого, что начали тренироваться?
Что касается тренировок, то Эйрет быстро всему учился и стал делать неплохие успехи. Может, потому и повеселел? Делать – то в последнее время нечего… Ахэир владел техникой восточных единобрств и решил своим искусством с другом поделться. Эйрету это прилось по вкусу, вдобавок Воплощенный просил переодеться из военной силирийской формы в одежду фирмы «Adidas» в трико и простые штаны. Выглядело все это на Эйрете довольно смешно, но синий и черный цвет очень шли ученику. Вначале Эйрет в таком виде боялся бродить по крепости, потом нашел черный бушлат, и все наладилось. Ходит себе по крепости и никому не мешает. А то один раз как прошелся в новой форме по казармам, то все хохотали как ненормальные и шипели вслед. Еще бы: полукровки в людских шмотках ходят!
Это всеми уважаемая раса – то…
Кроме того, военная форма сына Лионы стала стремительно перекрашиваться из черного цвета в белый и на данный момент была серой. Обоих пареньков – полуэльфа и Воплощенного, - стали обходить стороной – а вдруг врежут?
-Слушай, Эйрет, у тебя девушка появилась – то?
Тот сел по – турецки и удивленно спросил:
-Почему ты спрашиваешь?
-Просто интересно.
-«Просто интересно» просто так не спрашивают, Ахэир! Я же тебя учил! Неприлично такое спрашивать!
- Прости. – Ахэир потер ушибленную руку: в этот раз на тренировке его соперник не рассчитал силы. – Просто тебе пора.
- В каком смысле « пора» ? Я вообще не хочу ни с кем встречаться! Ты уж ищи себе кого хочешь, а мне давно любовь опротивела и убиты все надежды на лучшее…
- Хм… Очень плохо! Зря ты так! А вообще хоть кто – нибудь нравится?
Видя, что иногда человеческая половина пересиливает эльфийскую, или орочью,. Или гномью, или непонятно еще какую, - Эйрету пришлось сказать правду.
- Да. Лейла мне нравится, несмотря на то, что это моя бывшая няня, а разве это теперь какое – то имеет значение?
Лицо Ахэира начало наливаться краской:
- Ну ты даешь… И ни разу не поцеловал?
- Нет. Я хочу, но не могу.
Воплощенный хотел еще что – то сказать, но не решился. Жаль ему было паренька, а после того, как выгнали вампира Ди, - еще больше. Вроде вампир да вампир, а ведь по сути существо хорошее оказалось! Лиона довела… Да она кого хочешь доведет!
И пошли вместе переодеваться…
Эйрет стоял на сквозняке у стены, его мокрые, только что вымытые черные волосы шевелились от ветра. Перед глазами вдаль тянулся прямой, как стрела, коридор. Серый плащ с белыми пятнами разных размеров тихонечко, волнами, развевался за спиной. Да так, что у Ахэира заряибило в глазах.
- Отойди оттуда, а то глаза болят!
- А если я отойду оттуда, тебе это нисколько не поможет: моя военная форма и дальше будет перекрашиваться в белый цвет. Потому что я всех прощаю и ни на кого злых мыслей не держу.
- А если я то же самое надену – у меня тоже перекрасится?
- Нет. Никак. Если ты и кинешь такую ткань в белизну – да, она станет светлой, но спустя некоторое время снова почернеет, да только не от грязи, а от черной энергетики.
Глаза Ахэира распахнулись во всю ширь:
- Вот как!? И из чего эта ткань сделана? – ахнул он.
- Из холста и шелка, также, как и вы шьете себе вещи. Только вот в чем разница: вы стираете одежду, добавляя туда порошок, чтобы она была чистой, в результате вам приятно и хорошо. А энергетическую грязь нельзя смыть обычным мылом, нельзя затереть. Думаешь, нам приятно ходить в грязи? – отрубил Эйрет и поглядел на друга нас- тороженно…
- Представляю… - и принялся на носочках прыгать.
- Итак… на чем я остановился?
- На разнице.
- Она такова: наши одежды зачарованные. Чем больше в мире черной энергетики, тем дольше они остаются черными, как ночь и деготь. Мои сородичи – силирийцы прибыли сюда в одежде такого цвета потому, что здесь очень много агрессии. И чтобы люди видели на примере наших одежд, что добро восторжествует и довольно скоро. По мере просветления общества и уменьшения источников и разносчиков черноты одежда сама собой перекрашивается. Это также зависит от окружения: все силирийцы в белом, ты в черном, следовательно, ты тоже побелеешь. Исчезает чернь… Черна душа – никогда плащ не побелеет. Если бы я ходил в алом – то цвет бы стал фиолетовым, так – то!
Ахэир молчал, молчал, а потом выдал:
- У меня сложлось довольно щекотлвое впечатление: получается, что вы стоите на стороне добра и зла одновременно… Серость…
- Серость у Альверельтса: он и наркоманов, и Воплощенных убивает.
( 2 )
- Лейла?
Молчание.
- Лейла, а, Лейла? – тихо повторил Эйрт и задержал дыхание, стоя в углу комнаты, которая была отделана в восточном стиле. Эйрет откинул занавеску и увидел…
На середну комнаты из – за ширмы вышла черноволосая красавица в вечернем платье черного вета и сандалиях. Большие голубые глаза на овальном лице светились любопытством и любовью, а маленькое сердечко трепетало в ожидании ласки. Бывшая кухарка Крестовского острова была прекрасна как богиня и блистательна, как Арвен из фильма « Властелина Колец», там она предстала в лучах света перед Арагорном. Велчественная и благородная как внешне, так внутренне, точно такая же предстала Лейла перед Эйретом, которого вырастила и вспитала… Сияющая. Невинная девушка – воин, на вид такая тоненькая, хрупкая, бедненькая, ее так и хочется защитить, приобнять, прижать к себе и ласкать. И никогда не выпускать.
Щеки Эйрета – сына Лионы и Эйрета- Старшего, - налились краской, ему вмиг захотелось расцеловать и обнять девушку, несмотря на то, что она старше его на мно- го лет и еще няней была вдобавок. Теперь пареньку чихать на прошлое. Ему хотелось быть с Лейлой тысячу лет, хотел просыпаться с ней в одной кровати, на даный момент взять на руки и подержать, любуясь шикарной фигурой. Осыпать эльфийку лепестками алых роз… Роз, политых розовым маслом. А самому сидеть на полу или стоять на коленях перед Лейлой на коленях в белых ночных одеждах и любова- ться… Неизвестно, какие потаенные желания витали в во- ображении молодого юноши, он не вытерпел, шагнул к Лейле навстречу и сжал ее руки в теплых ладонях, стыдливо опустив голову. Та удивилась.
- Я не узнаю тебя, Эйрет… Ты заболел? Раньше ходил чернее тучи. Что же Вас развеселило, доблестный рыцарь?
Эйрет с закрытыми глазам коснулся губами руки Лейлы и прошептал:
-Да… Раньше я был таким, но теперь все изменилось. Теперь хожу не с широко закрытыми глазами. Это все Ахэир учит. Но один минус бесит меня по – настоящему: полукровки и силирийцы над моми интересами ржут как кони. Противно. Только Кейн да Кенди меня поддерживают. Не могу я так больше… Уйду ото всех на РанМУ и пускай там разбраются как хотят. Устал! – выдохнул разом и присел.
- Зачем ты пришел? Из – за слухов о том, что я хочу этим вечером прогуляться с кем – нибудь? Прогуляться по стра- шному, черному Крестовскому острову в вечернем платье и туфельках на шпильках? Смешно, правда?- и засмеялась. Этот смех напомнил Эйрету перезвон колокольчика.
- Пришел посмотреть на тебя. – ему показалось, что в глазах черноволосой царственной эльфийки мелькнула слезинка.
- Спасибо… - грустно и сухо так.
- Дорогая моя, не надо грустить, хорошо?
Лейла взяла воспитанника за руку, и они пошли к воде. Ветер переплел их волосы, а руки слились в один общий кулак.
И тут Эйрет, которому все опротивело, вдруг почувствовал, - внутри него что – то сломалось, проклюнулось и расцвело. Потеплело не только на сердце, но и на душе. Паренек понял, что это любовь, настоящая любовь, ко- торую он не замечал с самого детства. И в которую никогда не верил.
Получился странный парадокс: Единственная ходила перед глазами днем ночью, а он бродил как слепой и комплексовал не из – за чего! Глаза были в пелене…
Они подошли к воде, разжали руки и стали глядеть на звезды…
Юноша закрыл глаза и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Он был душистым, почти сладким, если не считать запах рыбы и водорослей. Над Финскм заливом висел серебряный диск.
-Если бы эта ночь длилась вечно… Ты ведь не зря пришел, Эйрет… Ты что – то скрываешь, но боишься сказать.
-Чего боюсь, драгоценная? Если бы я когда – нибудь получил взаимность, то сделал для возлюбленной то, о чем она даже не мечтала. Я подарю ей весь мир… Я буду целовать ее руки, ее губы, вдыхать аромат шелковистых волос. Дело в том, что я люблю одну из них с самого детства… Она мне дороже всего на свете, она мне и мать, и отец, и брат, и сестра в одном лице… Это ты, Лейла! Потому что я очень люблю тебя! А ты меня? – голос Эйрета завораживал, звуча как музыка.
Лейла поглядела на спутника.
-Думаешь, что я зря так приоделась? Думаешь, что зря пошла с тобой погулять по безжзненному берегу? – с этими словами Лейла обняла Эйрета за шею и принялась жадно и нежно целовать. Поцелуи огнем горели на щеках, кровь стала невероятно горячей и стучала в висках. Невольно руки полуэльфа заскользили по спине любимой, по шелку длинных волос, сбегающих до пояса. Парень подхватил эльфийку на руки и пошел по кромке берега. По душе и всему телу растекалась неслыханная радость. Руки и голова у сына Лионы были холодны.
Холодные руки – горячее сердце…
-Ночь… До чего же она прелестна… Смотри: свет в замке не горит, все спят, только мы с тобой не думаем о сне… Ты легкая, словно перышко… хочу… Хочу, чтобы у нас выросли крылья… Хочу тебя, хочу улететь из этого Мира и больше ничего не видеть…
-Не надо бежать от жизни, Эйрет… А ты убегаешь. Я знаю, что невыносимо вдеть вокруг себя разврат и пошлость, слушать насмешк, но придется смириться. Пойми это, сын Лионы.
-Не называй меня так… - прошептал юноша.
В ответ на это Лейла обвила шею парня и бесстрашно приникла к его невинным устам своими губами. Их губы слились в страстном долгом поцелуе, и там, на берегу моря, в абсолютной тишине, вдали от всего низкого и подлого, вдали от всего земного они целовались, растворяясь друг в друге.
И ее губы были терпкими, как черемуха, мягкими, алыми как роза и непонятными.
( 3 )
Но ничто не могло укрыться от глаз командиров… Как назло, в тот вечер Альверельтс на этажах полукровок проверял комнаты, одна оказалась пуста. Как следствие, вначале попало Лионе, которая отпиралась тем, что совершенно ничего не знает.
-Твой Эйрет по ночам где – то шастает! Совсем стыд потерял! Чтобы свой гормональный взрыв утхомирить, он Кунг – Фу увлекся! Как только зайдет в свой зал для тренировок, мы замираем. Его бывшей няни Лейлы тоже не видно… Прошлой ночью я видел двоих, бродивших у воды. Может быть это и есть Лейла с Эйретом. Посмотри на него: глаза сяют как у влюбленного, он порой в последнее время ТАКУЮ ересь несет… Лиона, так почему же ты ничего о своем сыне не знаешь, раз сама ночами вокруг крепости ходишь!? А, дорогая? – сел на стул и сделал ехидную улыбочку, опершись рукой о колено.
-Леди… Вы что, с ума сошли?
-Он меня очень давно за мать не считает.
-Ди также ушел. Посмотри – все, кого ты любишь, уходят из твоей жизни с ужасающей быстротой! Сначала это началось на РанМЕ, потом умер Кантемир, затем пал на твоих глазах Эйрет – Старший, которого твой ненаглядный Ди убил на «Варурафте», ушел прочь Эйрет – Младший, а вчера до меня дошли слухи о том, что ты хочешь совратить Кейна! Уж слишком подробно он на обедах рассказывает о твоих приставаниях. Не ломай глазки о него – он этого ох как не любит…
Обиженная Лиона так ответила командриру:
-Ваша Светлость, не надо меня так хорошо хаять… Я давно не имею понятия о том, с кем ходит мой сын, чем занимается после того, как он от родной матери открестился… Я давно не мать… А тебе не дочь!
Села на широкий подоконник и распахнула окно. В лицо Альверельтса ударил резкий порыв ветра, комнату быстро заволокло туманом… Спустя минуту на подоконнике сидела исполинская летучая мышь.
«Ох, хороша…» – Альверельтс усмехнулся. В ответ мышь расправила крылья и унеслась в ночь.
-Эйрет был моим самым лучшим командиром… И надо же было такому случиться, что он влюбился в самую распутную девицу РанМЫ… Конечно, сейчас Лиона далеко не такая, какой была раньше, но ее сын просто чудо какое – то! Не нравится он мне, ох как не нравится! Лицом на отца похож, а вот характеры очень разные… Эйрет – командир умел притворяться, видя вокруг себя черноту и быть искренним, видя Чистейших… Пал не от Испорченных, не от болезни, а сгинул от какого – то вампира…
И пошел к себе в кабинет.
-Эйрет, объясни мне, что с тобой случилось! – допытывалась Лиона, сидя с сыном за столом в полутемной комнате. – Ты правда влюблен? Правда? – в голосе послышались слезы.
-Это моя личная жизнь, и я очень не люблю, когда спра- шивают об этом… Альверельтс перерыл всю мою комнату в поисках всякой дряни – презервативов например. Не нашел. Интересно, он у других полукровок также по комнатам шарится?
Больше Лиона не могла этого выность и спросила:
- Может, тебе в РанМУ податься, Эйрет?
- Хм… Там полукровок не очень – то жалуют.
- Но силирийцы вливаются в ролевое движение!
- Да разве? Не знаю… Завтра рискну туда сходить, только бы Эйэст и Альверельтс ничего не заподозрили!
Однако завтра было перенесено на потом, так как были тренировки, и на послезавтра, и на три недели, пока наконец не пришел к Эйрету Кейн и позвал на тусовку, предупредив, что на Марсовом поле будут бродить силирийцы. Несмотря на это, Эйрет со всех ног бросился на тусовку в субботу… И вот тут он совершил свою роковую ошибку…
(4)
Как обычно, народ сидел у Вечного Огня, тихо перего- вариваясь между собой. Но исчезли помада на губах, прочая косметика и маты в диалогах. Пиво и сигареты тоже. На данное время Воплощенных было мало: примерно двадцать существ.
Они держались на редкость сплоченно, спокойно, не слышно было ни смеха, не видно улыбок, была только серъезная настороженность… Словно вот – вот в небе пронесется метеор и все сотрет на своем пути, снесет ударной волной весь город…
Просто поредели ряды Воплощенных, но не очень.
На дереве не колышится ни один листочек, ветра вообще нет… Тишина стоит такая, как будто все вымерло…
И – шепот на вечную тему…
- Когда – то на свете была Лилит, которую полюбил Люцифер, но любила Ллит творить злые дела… Ее попросту изгнали из Рая, а обиженный Ангел сказал отцу так: « Какая бы она ни была, я пойду за ней следом, по-тому что люблю по – настоящему…» И воцарился на Земле Ад, который сейчас силирийцами ликвидируется. Никому, кроме них, еще не удалось исправить наделанные за века ошибки, все тысячи лет люди ждали и ждут светлого Рая, никто даже и не предполагал, что его будут строить огнем и мечом…
Никто не знал и не оидал, что придется отказаться от всего грязного и низменного, рушить дома из стекла и бетона, и вместо них возводить здания из дерева… Новые, светлые здания… Ведь известно, что дерево вырабатывает белую энергетику! Но люди, вырабатывая негатив, способствуют торжеству черноты.
Однако мир меняется, скоро все былое и бесполезное сгинет, исчезнет… Недаром у силирийцев шмотки перекрашиваются с черного цвета на белый – как у Кейна например или Эвалдора. Сто раз мы обо всем этом говорили, но чувствую я, что сегодня что – то случится…
Это услышали Кейн и Эйрет, подходя к говорившим совершенно незаметно и бесшумно.
Подошли и сели. Эйрет было оробел от неожиданности, но потом пожал мастерам руки, подойдя к ним. Те глянули на полукровку поначалу с недоверием, но когда Эйрет расстегнул бушлат и под ним мелькнула военная форма серого цвета, все стало ясно.
-Ты кто такой? Что, снова разбраться пришли? Ну – ка подожди, мы тебя уже где – то видели! Ты с Кантемиром в 2001 году дружил, это был новообращенный Воплощенный. Чего тебе от нас нужно, Эйрет? Пришел начать все сначала?
Эйрет открыл было рот, но Кейн оборвал говорившего:
- Это не тот Эйрет! Это…
А в ответ:
- Кейн, зачем ты его привел?
- Жизнь в крепости – не сахар, вот одно существо и не выдержало… Хочет последовать моему примеру – присоедниться к Воплощенным, но я вжу, что вы не-довольны. Эйрет не причинит вам вреда, потому что его мать на РанМЕ тусовалась пять лет назад.
Мастера глаза выпучили.
- Его мать – одна из нас? – опешил Вервольф.
- Да. – Кейн кивнул.
- Да. Ее знала вся тусовка. Девицу украли и насильно сделали женой командира. Потом девочка родила. Но не погибла после, как это бывает с Испорченными, не умерла после родов полукровок: а ведь Испорченные вливают всю свою жизненную силу в плод, который соединяет в себе несоединимое: эльфийское и человеческое. Обычно организм просто не выдерживает такого гигантского напряжения. Даже сложилась поговорка: связь человека и эльфа равносильна самоубийству. Потому что в нашей природе нет ничего такого, что могло бы удовлетворить низменные потребности человека: секс например. Для человека секс равносилен обеду: съел и наелся, а потом еще захоче-тся. Но секс с силирийцем – это обед, который напич-кан цианистым калием – съел и умер спустя некоторое время. Многие прокололсь на любви к интиму: мы ведь можем облик менять!
- Вот звери… - прошептал кто – то, но эльф не обратил на это внимания.
- А как же Чистейшие?
- Живут как ни в чем ни бывало, в их теле нет никотина, алкоголя, сифилиса и СПИДа. Ну разве что простуда… Вы все это знаете. Но ваш мир устроен так, что всякие скоты живут припеваючи, а нормальные личности бесконечно страдают. Вот как Эйрет например. Он терпеть не может разврат и застои.
Кейн, произнеся эту речь, положил полукровке руку на плечо. Тот вроде вы успокоился: очень переживал, примут его или нет.
- Самая настоящая тусовочная знаменитость… Прямо как в «Старухе Изергиль»: там также кого – то украли, спустя двадцать лет пришел сын. Потом парень превратился в тень и стал бродить по лесам и степям… - сказал кто – то очень тихо.
- Звучит как пророчество…
- Может быть, это Эйя? – предположил Саурон.
- Быть такого не может! – резко оборвали его.
- Хельве? – предположила Рысь.
- Л И О Н А… - осенило Нимфу. – Лиона… Интересно, какой она стала сейчас и где находится? А вот Ди, дурачок, все еще любит ее…
- Он ушел от нее… - был ответ эльфа.
- Да, это так. – подтвердил Эйрет.
- Это же надо: полукровка! Эйрет – Младший! А мне он понравился! – мягко сказал Энрике и обнял парня. Потом на колени опустился. – Но одновременно мне его жаль: ему нельзя воевать, нельзя делать то, что могут силирийцы. К счастью, вашу расу нельзя трогать ни под каким видом…
Пораженный таким великодушием, Эйрет одними губами шепнул:
- Да, это так. Вы ничем мне не обязаны и не раб, потому не падайте передо мной на колени, хорошо? Хоть мои мать и отец совершили достаточно зла, но я не такой, как они. Потому я буду молить на коленях вот что: возьмите меня к себе! Я больше не могу жить среди гадости в крепости, среди бесчисленных наркоманов , проституток и командиров, несмотря на то, что они крепости из дерева выстраивают днем и ночью…
Его голос сорвался на крик.
- Мне наплевать, можно ли нам, полукровкам, воевать или нет. Я люблю частенько махать текстолитовым мечом.
Шум листьев был ему ответом. Неподалеку ласково журчала река Мойка, жалобно кричали чайки у берега Невы… Хорошо – то как! Вместо постоянного страха витало праздничное настроение, кажется, что еще чуть – чуть – и произойдет какое – нибудь чудо.
Даже солнце стало светить по- другому, и цветы цветут по – другому, люди на улицах глядят друг на друга не со злобой в глазах, а с благожелательностью.
( От автора дополнительно для тех, кто не понял смысл повести
Человек в некотором роде похож на гусеницу, на существо, которое больше половину своей жизни существует в виде змеи. Оно все ест и ест, и не лопнет, одно и то же ест, и днем и ночью переваривает зеленую пищу, увеличваясь в размерах и набрая вес.
Наконец настает такой момент, когда существо перестает есть, облачается в куколку и начинается самое интересное: все, что было ранее, превращается в жидкую кашицу: все, кроме нервной системы, из которой и формируется новая ососбь. Чтобы окуклиться, существо углубляется либо в землю, либо еще куда – нибудь, пару годков там находится в виде мумии, а потом вылезает на белый свет в виде бабочки или еще чего – нибудь. Похожая ситуация? Вам решать, да или нет. Сравни возрастное изменение подростков – они сначала подседают на что – нибудь, потом надоедает, они так называемую « шкуру – прошлое» скидывают, начинают думать, куда бы поступить, учатся, а потом превращаются во взрослых особей. Получа- ется личность. Смысл сюжета: изменение прошлого в лучшую сторону так называемым « хирургическим путем» и естественным отбором. Происходит фильтрация. Столкновение белого и черного, из этого противоборства получились существа, которые должны решить, на какую сторону им встать.
Конец авторского отступления.)
Никто и поверить не мог, что перед всеми стоит именно сын Лионы, а не кто – то другой. Насторожило другое: вдалеке стали появляться слирийцы. Потому Кейн этого не заметил и развлекался с Эйретом и друзьями. Потом к Эйрету подошел Вервольф, чтобы продемонстрировать свое искусство боя… Так и шло, пока наконец кто – то не хлопнул Эйрета по плечу.
- Привет.
Юноша обернулся и увидел перед собой Ахэира.
Опешил немного.
- Привет… Ахэир. Что ты здесь делаешь?
- Тебя вызвали в крепость, им что – то потребовалось.
- Это еще с чего!? Кто это сказал тебе!? – опешил сын Лионы, шиоко раскрыв глаза от изумления. Ему также показалось странным, что Воплощенный непонятно откуда знает о приказах командиров взвода. С чего бы это!? Да неужели Ахэир сам полез куда не следует!? Вот только зачем? Ахэир был такой личностью, которая НИКОГДА ни Вейсту, ни Альверельтсу на глаза не показывалась. Хотя у полукровки тут же возникла мысль, что парня подкупили, чтобы не позволить Эйрету ходить на Марсово поле.
Эйрет сглотнул слюну и строго спросил:
- Кто тебе сказал, что я здесь?
- Никто. Давно известно, куда ты всегда мечтал попасть. А теперь давай покажем Воплощенным класс! – ролевик принял оевую стойку, только сделал это так бездарно, что Эйрет понял: за ним следят. Помолчал минуту, а затем процедил сквозь зубы:
- Нет. Не хочу.
- А почему это ты не хочешь? – хищно ухмыльнулся Ахэир, сверкнув глазами.
- Сейчас… - тут Эйрет решил проверить, Ахэир ли это на самом деле. Достал из нагрудного кармана рубашки сотовый телефон и набрал номер. Буквально через пятнадцать секунд его глаза распахнулись во всю ширь, в них читался страх, а губы задрожали.
- Ты… ты в крепости!?
- Да, а что у тебя там стряслось?
- Напротив меня стоишь ты сам и нагло врешь в лицо, следовательно, под твоим обликом ходит кто – то другой… - Эйрет бросил взгляд на Дубль – Ахэира и прищурился.
- Что!? Убегай оттуда! Быстро! И…
Голос оборвался. Вместо него заговорил Вейст:
- Нехорошо, Эйрет, без лицензии и присмотра Воплощенного в крепости содержать! Я нчего не знаю, не вижу и не слышу, коли ты сейчас уберешься из РанМЫ… Если еще раз туда рискнешь полезть – лишу права неприкосновенности. Как и твоего отца – он тоже совершил ошибку, связавшись с ролевиками! Они его зверски убили. Я не буду тебя убивать, а прогоню из общества полукровок, несмотря на завидное происхождение по мужской линии… Несмотря на то, что Эйрет был одним из самых уважаемых командиров! Ну не думал я, что его сын будет ТАКИМ бездарем! Знаешь, когда Лиона ходила беременная, я уже видел, кем ты станешь. Можешь в крепость не возвращаться, так как твоя судьба решена! Прощай.
От такого у сына Лионы пересохло горло, кровь в висках застучала. В голову ударил жар.
- Ты… ты не имеешь на это права! Ты же знаешь, какое наказание ждет тех, кто тронет новое поколение! Тебя самого изгонят из командиров, и отправят вместе с наркоманами и проститутками строить города в Сибирь! Ужаснее наказания не придумаешь – быть наравне с Испорченными! А мне можно общаться с Воплощенными, и нужно! Хочешь ты этого или нет. Так что заткнись, ладно?
- Ты мне за это заплатишь… - трубка слабо пикнула и от- ключилась.
- Он не имеет права… - прошептал полукровка. – Не имеет права…
И вдруг представитель нового Поколения резко запрокинул голову назад и дико расхохотался.
- Какой же я, однако, глупец! Значит, меня теперь можно трогать… Выходит, что то, чего я желаю, и к чему стремлюсь – иллюзия, иллюзия, тупая иллюзия… Я свою бесценную жизнь в четыре с половиной года прожил просто так, зря… Ну что вы стоите! Бросайтесь на меня, берите меня голыми рукам! Я же первый изгой! – и продолжал дико хохотать.
Ранмовцы стихли и начали удаляться на безопасное расстояние, остались только несколько и Кейн.
А Эйрету – хоть бы что!
- Ну давайте, давайте, возьмте меня! Я не изгой и не слабак! Смешно глядеть на то, как все уходит, а я смотрю и даже не наклонюсь и не подниму руки даже, чтобы взять свое счастье и порадоваться! Какой глупец!
- Он сошел с ума! У него началась шизофрения на нервной почве! – прошептал кто – то из силирийцев, а кто – то бросился на Эйрета. Но тот профессионально, словно Нео, нанес нападавшему удар ногой в грудь.
Вот тебе и паинька!
- Взять его! – скомандовал Дубль – Ахэир, подняв руку…
В ответ на это Эйрет напрямую подошел к нему, гордо поднял голову и, сощурив глаза, по – хамски произнес, ухмыльнувшись как бандит:
- Иди – ка ты знаешь куда, Альврельтс…
Тот отвесил ему пощечину и ответил:
- Знаешь что, сопляк, когда шесть лет назад Эльфизаур пнул меня на казни – я ему щедро отплатил…
- И что?
- Ты тоже свое получишь… - и Альверельтс, закрыв лицо ладонями, принял свой первоначальный вид.
- Ничего не получится: полукровок вообще запрещено трогать! Если хотите заточить меня в темницу, точно также, как Эвалдора и до полусмерти измучить, причем таким способом, что он сам кинулся на рельсы – на вас всех упадет пятно позора, которое ничем не удастся смыть, замолить, и вернуть себе имя, исправить свою подмоченную репутацию! Что – ж, коли хочешь лишиться ранга командира – режь меня, бей меня, убей – но потом расплата за это горькой станет! Ну давай, давай, ударь меня! Одного синяка хватит!
Еще два силирийца набросились на сына Лионы, но тот сделал изящное движение, нанес четырехкратный удар ногой врагу по шее. Альверельтс понял, что пора все обидные слова назад забирать.
- Ты… Да как ты смеешь бить своего!? Паинька называется! Взять его!
- Его голыми руками не возьмешь… - ухмыльнулся Эйэст и вышел из – за дерева с луком в руках. Вот этого никто не ожидал…
- Не смей, не трогай его! Ты с ума сошел! – Альверельтсу стало дурно, и он бросился на друга с криком.
Оттолкнув Альвера в сторону, Эйэст улыбался:
- Я вовсе не собираюсь его убивать. Только для контроля пущу стрелу – мимо – и все. Авось успокоится наконец. Я же не дурак, чтобы подвергать себя такому риску!
- Опусти лук! – Альверельтс бросился на товарища, словно одержимый. Однако Эйэст начал отчаянно сопротивляться, и в конце концов с разбитой губой вывернулся, как змея, и пустил стрелу.
Несмотря на то, что стрела была контрольной, Судьбу не обойдешь – вместо того, чтобы вонзиться в дерево, она полетела в другую сторону, поменяв траекторию из – за ветра, или рука дрогнула, и попала в полукровку. Тот охнул и покачнулся. Но спустя пять секунд рухнул наземь как подкошенный, попытался встать, опираясь на руки, ловя ртом воздух, как задыхающаяся рыба. Удар пришелся в спину – острие вонзилось прямо промеж лопаток.
Наступила мертвая тишина. Поняв ситуацию, Альверельтс охнул и в ужасе прикрыл рукой рот, вытаращив глаза; СВЕРШИЛОСЬ!
Эйэст отшвырнул от себя лук, а сам зарыдал, сев на бетонную плиту.
- КТО только дернул меня стрелять!? – возопил он. –Я же только в ногу или в дерево целил! Как же так могло случиться, чтобы так, в спину!?
Альверельтс подошел к нему и ударил по затылку:
- Сволочь… Мне же за него отвечать! Ты засадил ему стрелу чуть ли не в позвоночник!
Эйрет упал на локти и перевернулся на бок – хотел протянуть руку через плечо и сломать стрелу, но все силы разом куда – то делись, ладонь стала потной и скользкой, и только скользнула по древку. Альверельтс тихонечко, чуть ли не на носочках подошел к парню, присел, и попытался вытащить стрелу, но нет – слишком глубоко засела… И понимал, КАКАЯ боль мучает полуэльфа, что рана смертельна и он умрет через двадцать минут. Потому что силирийские стрелы сделаны так, что жертва вначале мучается, и только потом погибает. Потому что острие соз- дано из сплавов двух металлов, и изнутри оно переплетено тоненькими волокнами так, что лезвие практически невозможно вытащить!
Никогда командир за все время службы не испытывал чувства, похожее на то, когда он склонился над умирающим Эйретом. Ему в тот миг показалось, что умирает лучший друг, и слезы текли по щекам…
И тут нервы сдали…
- Я же сказал всем вам – взять парня живым и не тронуть! Чтоб ни один волос с его головы не упал… Эйэст, ты, он же умрет… Эйрет, миленький, ты слышишь меня!? Держись! Эй, подведите коня сюда!
Юноша повернул голову и сказал:
- Ты чего это так поздно опомнился – то? Когда я был жив и здоров, ты орал на меня и гнал от себя, а теперь как сына жалеешь! Извини, время упущено, убирайся прочь! Мне больно, очень сильно больно… Трудно дышать, сердце будто сошло с ума – бьется с бешеной скоростью! Добей меня поскорее, ну же…
Вместо этого командир положил сына Эйрета – Старшего на живот и резко вырвал стрелу. Зря сделал: порвались сосуды, и кровь потекла рекой… Кровь эльфов и Воплощенных. Парень от страшной боли свернулся клубочком и принялся кашлять, выплевывая комки крови, кровь потекла по подбородку. Несколько силирийцев заткнули рану ватой, но это было бесполезно.
Кто – то взял умирающего на руки с такой бережностью, с какой мать прикладывает к груди новорожденного младенца. Будто полукровка был вовсе не из плоти и крови, а из хрусталя, или тонкого льда. Он был похож на чашу, полную до краев, которую боятся пролить.
- Если ты умрешь, - на нас всех ляжет позор!
- И хорошо… - теряя последние жизненные краски, в частности румянец на щеках, прошептал Эйрет белыми губами. Румянец стремительно сбегал с его щек, уступая место бледности. – Не мучьте меня, положите на спину! Боль уходит, постепенно уходит, и хочется пить…
- Не давайте ему пить! Кровищи будет еще больше!
- Зачем… Зачем вы заварили всю эту кашу, зачем прогнали Эльфизаура, зачем убили мою жизнь и молодость, которые бы длились семь веков? – Эйрет выплевывал слова, которые давались ему непосильным трудом. – Ведь…
- Говори, говори, пожалуйста!
- Ребенок… Лейла ждет от меня ребенка… Она отдалась мне в первый и последний раз тогда, когда Альверельтс проверял комнаты полукровок… Когда мы бродили по берегу. Это было нечто, это было просто замечательно, я никогда в жизни не был так счастлив… Мы любим друг – друга, потому я очень не хочу, чтобы вы обижали моего сына… Я просто не смог устоять и сорвался… Я забыл. Я забыл, что такое страх и совесть…
Его глаза заволокла смертная поволока, туманная пелена. Что касается сексуального опыта – это для всех было поистине шоком… Такой с виду паинька, и тут такое! А вообще – то пора!
К телу полуэльфа начал подступать холод.
- Эйрет… почему ты сразу не сказал!? – поразился Эйэст.
Больше говорить сын Лионы не мог. Его рука, сжимавшая ладонь кого – то из силирийцев, разжалась, а из груди вырвался тяжелый вздох.
И едва слышный шепот напоследок:
- Спасбо вам за то, что отправляете меня за Грань – туда, где отсутствует тирания…
Красавец парень закончил свое существование. Один из Чистейших и полукровок. Альверельтс молча поцеловал ему руку и закрыл ему глаза ладонью…
- Вот и все… - прошептал он.
Уже в те дни, когда решалась судьба Мира, Лейла родила. Родила в среде простых людей, и больше никогда не вернулась к эльфам. Говорили потом, что среди людей появилась девушка – целитель с вечно юным лицом, но с совершенно седыми волосами, заплетенными в косу, и с бусами розового цвета. Бусами Скорби зовут розовый жемчуг, из которого сделано украшение. Рядом с ней постоянно находится мальчик с недетским серьезным взглядом, который является точной копией сына Лионы. Копией Эйрета – возлюбленного Лейлы, которого она вначале вырастила, а затем полюбила по – настоящему… Всю свою жизнь она не верила, что сын Лионы трагически погиб… Искала его по всему свету, и если находила кого – то с похожей внешностью, оказывалось, что это обман…
14. 12. 2004. 23 – 52
16. 12. 2004.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
РЕПЕТИЦИЯМ ПРИШЕЛ КОНЕЦ.
Когда наконец начался долгожданный 2005 год, мы репетировали все в том же зале. Маразм и Вервольф меня и всех удивили очень: перестали курить! Значит надоело, раз не могут, или просто сердце не выдерживает…
В последнее время зал довольно – таки преобразился: все вымыто и вычищено, хабариков совсем не видно. Зато на большой сцене стоят четыре установки с микрофонами, барабанная установка, парочка синтезаторов и стратокастер у стены. Правда, у одной бас – гитары поломался штекер, и потому она не играла как следует.
Возились – возились, затем решили ремонтировать, - так Стас – Маразм своими паяльниками и припоем нас всех чуть не задушил, поскольку по – страшному воняло то канифолью, то лаком, то деревом, то железом… А когда к этому аромату прибавлялся еще и табак – тошнило всех, а уйти было нельзя! В конце концов мы оставили нашего гитариста наедине со своими ингридиентами для починки и свалили на улицу через черный ход. Маразм вышел весь зеленый, но счастливый – запаял штекер наконец! Малость закапанная канифолью гитара играла вполне пристойно.
Я сидел в алом кресле посреди сцены и настраивал бас – гитару, к счастью, свою собственную. Ее я недавно приобрел в музыкальном магазине на Невском проспекте, по старым меркам она стоила аж семь тысяч рублей! Вся такая фиолетовая, очень длинная и тяжелая: штука ли – семь килограммов! Как на репетициях шея не отваливалась – ума не приложу! Может быть потому, что ремень прикрепил особым способом? Зато после каждой такой репы плечи и спина болят просто неимоверно! Еще поломал довольно много медиаторов, потому что все они просто не выдерживали ударов по струнам: я драл струны так, что пришлось потом медиаторы делать самому из… каменных пластинок! Дико, но пришлось. Правда, каждый раз потом за струны боялся – где их потом брать – то?
Плюс ко всему мои длинные волосы, которые за семь лет выросли почти до задницы, после репетиций и выступлений приходилось мыть по пять раз и тщательно расчесывать. Вот и сейчас – сижу, а на голове не волосы, а птичье гнездо! Правда, ногда заплетал толстую косу, и тогда говорилось, что я очень похож на женщину, только платья да еще кое – чего не хватает.
В – общем, здорово!
Теперь мы репетировали не так часто, как раньше, потому что было просто некогда. Во – вторых, в ролевизм начали вливаться силирийцы ( разумеется, хорошие, типа Кейна и Эвалдора ), и мы очень не хотели светиться своими песнями. Силирийскими. Потому Маразм, видя такое безобразие, вообще планировал свалить на гастроли в Североморск, Новгород, Москву и даже в Сибирь, при этом прекрасно понимая, что ни гроша не получит – теперь ведь денег и в помине нет, действует система обмена. Так что можно было просто пойти в магазин, сдать старые шмотки и получить новые.
На РанМЕ мы часто появлялись, причем старались скрыться среди народа – мало ли что. Также стали ходить слухи, что силирийцы с Крестовского острова стали принимать облик ролевиков, и кончилось это тем, что убили одного из полукровок. Представляю, что сейчас творится в обоих крепостях, ведь новых полуэльфов не разрешается трогать ни под каким видом! Кейн добавил, что у погибшего осталась невеста, которая ждала ребенка. А в наших рядах то же самое творится – Шу беременна от Эвалдора, или же от Орфена – непонятно…
Говорят, что Альверельтс после убийства полукровки очень присмирел…
Присмирел так, что даже сейчас, в январе, нос высунуть боится… Что говорить о Эйэсте, - тот вообще куда – то пропал! Стрелял – то он! Силирийскому командиру за все про все дали соответствующую кличку – ПОЛУУБИЙЦА. Придумать круче и хуже просто невозможно…
Начался 2005 год…
Столько лет… Целых шесть с половиной прошло! А мои память и магия все не дают о себе знать. Обидно, конечно, но ведь должен существовать способ вернуть утраченное! Должен! Только вот что надо сделать, чтобы потом локти не кусать! Точно знаю – за это придется пожертвовать самым дорогим. Ежели придется принять то, что мне не нравится – то да… И распрощаться как следствие с тем, что нравится.
Кроме того, мне было безумно интересно, что сейчас в Силирии на данный момент творится. Как там Физар? Гил говорил, что он женился на принцессе Елене, но долго она не протянет - так сказал Белый маг. Характер Физара загубит ее… А Элиэста? Служанкой стала… Но я по – прежнему чувствую к ней любовь, и не могу разлюбить, как бы этого не хотелось…
Я мечтаю стать таким, как раньше… Надоело ждать и надеяться на то, что может вообще не исполниться, потому что я днями и ночами прошу невозможное…
Потому – то я все реже и реже стал появляться на ре-петициях, ссылаясь на то, что неважно себя чувствую. Это было действительно так: голова иногда просто раскалывалась на части и болели все конечности. В груди ни с того ни с сего возникал жар, и казалось порой, что сердце вот – вот лопнет… Умираю?
Может быть.
Глаза потеряли блеск, лицо посерело от переживаний. Я целыми днями лежал в кровати, а по ночам видел один и тот же сон: я убегаю от Вейста, он поднимает руку – и жгучая боль в сердце, на пальцах – кровь, в глазах – раскалившееся добела черное вечернее январское небо, затем оно становится кровавым… Хотя глаза у меня открыты во сне, но в них чернота. И вдруг возле Владимирской церкви, возле которой меня убили, появляется ангелоподобное существо, существо во всем белом, берет тело на руки и скрывается в портале. Куда – то пропал Тейн, который стоял возле Вейста – куда он исчез в ту секунду – непонятно…
После таких кошмаров я посыпался в холодном поту и бреду, а потом очень долго не мог успокоиться. Но, несмотря на таблетки и карвалол, эта фигня снилась каждую ночь… Иногда я даже спать боялся.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
ВЕЧЕРНИЙ РАЗГОВОР.
Гил – Эстель тихо подошел к стойке бара и сделал заказ. Он был довольно просто одет: в коричневой клетчатой рубашке, старых потертых синих джинсах, на ногах были натертые до блеска черные ботинки. Волосы вымыты и расчесаны, а на плечах, как полагается, белый плащ…
Поглядев на посетителей, парень смахнул со лба челку, снял плащ и повесил его на спинку стула, чтобы не мешал. Поежился от сквозняка и потер плечи. В кафе « Грот», которое находится на углу Московского вокзала на Гончарной улице, ( дом №5 ) по вечерам было много посетителей. Только их привычки разительно поменялись…
Несмотря на это, Тэлери решил тряхнуть стариной – где – то в закормах оставалось безалкогольное пиво, и он заказал себе две кружки , сел и стал ждать.
Веселенькое дело, однако! Вряд ли Тейн придет пивка попить! Вряд ли… Хотя прийти согласился. По телефону говорил вполне спокойно и вежливо, однако Гил выиграл тем, что своего имени не назвал! Бился – бился Тейн над тем, кто именно его позвал на встречу, но так и не узнал.
Прошел час, прошел другой… Нету! Эстель отхлебнул из своей кружки еще пива, и тут скрипнула дверь.
Явился…
Как всегда – весь в черном, и с мечом в руке. Посмотрел на невысокий необычный потолок и на Гила… Глаза командира блеснули от разочарования.
- Делать тебе нечего… - прошептал он, стиснув зубы.
Встретились… Только жертва сама в руки идет!
- Да, это я. И потому хочу поговорить с Вами, командир.
Очень хороший слух у белого мага, даже слишком!
Тейн подошел к столику и сел напротв эльфа из Средиземья. Гил поставил перед ним кружку «Клинского», довольно хмыкнув и кивнув. Тейн поморщился:
- Не буду.
- Будешь! Поил же пивом Джеллу, так сам попробуй! – был ответ.
Ох и наглость! Такого Тейн не слышал и не испытывал давно. Делать было нечего, отказываться нельзя, и силириец с отвращением хлебнул. Потом вытер губы, достал жевательную резинку и кинул в рот.
- Дурак… И как ты эту дрянь пьешь!? – поперхнулся он.
- Спокойно. - ответил Эстель. – Дело в том, что я в двадцать один год попал в плен, и чтобы не умереть от голода, пил в подвале пиво – семь литров на завтрак, два на обед, три на ужин… Что самое поразительное - не хмелел! А ты пей, пей еще, - в пиве много витаминов, ведь его варят из зерна!
По спине силирийца пробежал мороз. Он терпеть не мог пьющих, и даже тех, кто чуть – чуть выпивает.
- Сам пей! – кхыкнул Тейн. – Каким это образом ты стал Белым магом, причем после того, что с тобой случилось: пиво, пиво и еще раз пиво… Лучше червячков бы покушал! Ну, ты тогда сопляком еще был – двадцать один год это мало! Ты алкаш в некотором роде, и еще ты похож на эльфов из Макса Фрая…
- Заткнись! Не твое дело, что у меня было в прошлом! – и снова пошел за пивом.
- Ну так что? – все – таки друг Квейта осушил свою кружку до дна и принялся жадно пить холодную воду из – под крана в туалете, а Эстель, словно издеваясь, стоял сзади.
- Ты специально меня травишь, да?
- Да, специально. – ухмыльнулся хищно Тэлери, сев на унитаз и положив ногу на ногу. Потом пересел на маленький грязный стульчик, запахнувшись в белый плащ. На потолке едва горела лампочка. Эстель посмеивался, хлопая в ладоши, и частенько при этом между пальцами пробегала искорка. Весело он поиздевался над другом Черного Мага Квейта за то, как с парнем обращались во дворе императора.
Тейна тем временем вырвало. Запахло чем – то горьким. Эльф по – прежнему продолжал хлебать холодную воду, несмотря на то, что зубы свело до невозможности. Потом наконец вытер губы кулаком и поглядел на Белого мага с такой дикой неприязнью, словно тот был последним гадом на свете.
- Ты от меня просто так не отделаешься, Тейн! Сейчас еще по кружечке хлопнем, и еще, и еще… пока ты не запьешь свою ненависть к Эльфизауру!
- Ты еще дай мне сигарет! – огрызнулся командир и шагнул к выходу в зал. Больше всего на свете ему хотелось свалить из кафе и выпить томатного сока. Если он сделает это здесь – Гил запросто выльет напиток в унитаз или сам выпьет. А потом снова за пиво возьмется.
- Очень странно: пиво ведь безалкогольное! Не подумал, что реакция будет такой бурной… - Эстель покачал головой и достал из кармана пять пакетиков « Кириешек» и одну пачку леденцов «Сигареты» и зачем – то спички. Все это грудой лежало на лакированном столе, вызывая со стороны любопытные взгляды.
- Что это такое? – искренне удивился силириец. – А можно мне…
- Сок ты не получишь! – теперь Эстель пододвинул к себе стакан сока «Добрый» и залпом выпил, сексуально облизнув губы. Тейну это дико не понравилось.
Ему вообще не нравилось, когда против его мнения выступают. Потому он желал избить сородича за наглость. Да нельзя было: обстановочка не позволяла.
- Я хочу с тобой поговорить вот о чем: давай заключим договор о перемирии.
- ЧЕГО!? – опешил силириец.
- Именно. И если ты хоть пальцем Эльфизаура тронешь, - я тебя голыми руками убью! – Белый маг не шутил.
- Гил – Эстель, да неужели я такой дурак, чтобы такому поверить!? Я с тобой и раньше справлялся, а то, что ты, как все говорят, шесть лет назад превратил нашего всеобщего горемыку Эльфизаура в девушку на Вальпургиевой ночи и (( - (( - (( - ((… - и тут же потер горячую щеку. – Я тебе враг, и никому подчиняться не буду, кроме Аьверельтса… Своим пойлом ты сам напросился на неприятности: стоит мне сказать слово, Альвер тебя пришибет!
- А ты сам не понимаешь, что, ликвидируя близких Эльфизаура, сам себя губишь! Потому я прошу: оставь меня и моего друга в покое. Мне плевать, что ты делаешь с Испорченными Питера, но не наплевать на себя, на ролевиков , и на НЕГО… ( последнее слово Гил произнес с какой – то интимностью.)
Тейн снова поморщился. Был вечер, на дворе стояла зима, первые дни января… Тейн собирался уходить, но одновременно ему было интересно разговаивать с эльфом из Средиземья. Эстель выпил уже пять кружек, но не пьянел. Силириец взял леденец в виде сигареты , зажал между зубами и невольно вскрикнул, потому что леденец перестал быть леденцом. В зубах дымилась сигарета. Но едва эльф отшвырнул ее от себя, так она вновь стала сладостью.
- Ты сам – то как пожваешь? – смягчился командир.
- Как всегда…
- Но ты ведь прекрасно понимаешь, Звезда Надежды, что Эльфизауру совсем немного жить осталось! Смирись…
- Это мы еще посмотрим… Предупреждаю: тронешь парня – я тебя в такую даль пошлю, что и не рад будешь… Обязательно отправлю…
- ХОРОШО… Но чего ты добиваешься своими попытками защищать ролевиков?
- За шесть лет ты всем надоел… Альверельтс мне ничего не сделает. Я просто хочу МИРА на земле.
- Я ТОЖЕ. Потому давай заканчивай со своими фокусами и вали в свой мир. А я пошел домой… Приду и приму кучу таблеток, чтобы не захмелеть. И больше не смей звонить! Ладно, я твоего ненаглядного голубчика не трогаю, но я могу и поменять решение. ДОИГРАЕШЬСЯ… И чтоб ты подавился своим пивом!
И прошел сквозь стену.
- У меня тоже есть иная версия…
На улице выла метель…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
ЗВОНОК.
… На часах семь утра, а в голове будто звонит телефон. Странно это все! Сладко зевнув, поднимаю трубку.
- Алло…
- Привет, Силириец.
- Привет, Стас. Чего в такую рань трезвонишь? Спать надо!
- Ты спал, а вот я – нет! – обиженно так. – Наша группа без тебя играть вообще не может! Провалился куда – то за тридевять земель, гитариста не хватает! Ты не сердишься на меня за то, что я тебя называю не так, как раньше?
- Нет, Стас. Ты же сам знаешь.
- Не совсем… - хмыкнула трубка, затем я слышу хихикание. – Твое место на репетиции хочет занять Кейн: он превосходно играет на волынке, арфе, бандуре. Но тогда нас всех из – за вас ОБОИХ силирийцы живьем сожрут! Кстати, они похоже соскучились по Родине и приходят свои родные мелодии послушать. Знаешь, как страшно!? Кантемира бы к нам… Ему было плевать, кто приходит. Послушай мою новую песню!
- Слушаю с удовольствием! – ответил я. И Маразм запел, и пел красиво… Или я просто забыл, как мы репетировали раньше? Не был на репетициях уже два месяца! И все – таки мне понравилось! Я слушал, раскрыв тетрадь… Чтобы записать строки, восхитительные строки волшебные, в котроых смешалось все…
Их было много… Слишком много… Потому разговор растянулся на два часа… А просто теперь время такое – болтай сколько влезет!
« ГОРОД РЫЩЕТ ЗА МНОЙ,
ГОРОД ИЩЕТ ПОКОЙ,
ГОНИТ КРИКОМ
ИЗМУЧЕННЫХ СТАЙ…
ГОРОД ХОЧЕТ ДОМОЙ,
ГОРОД ХОЧЕТ ЗИМОЙ
ВИДЕТЬ В ОКНАХ
УДУШЛИВЫЙ МАЙ…
ГОРОД – СИЗЫЙ ТУМАН, -
ГОРОД БОЛЕН И ПЬЯН…
ГОРОД ВЕЧНО
ПОТЕРЯН В ДВОРАХ…
ЖИВОПИСНЫЙ ОБМАН
ЧУТКО – СТРОГИЙ ОРГАН,
ЖЕЛТОЙ ДЫМКОЙ
В СЕДЫХ ТОПОЛЯХ
ГОРОД ВДИТ ЗАКАТ,
ГОРОД ВЕСЬ ИЗ ОГРАД,
А ЗА НИМИ –
НЕВЫ ЧЕРНОТА.
БЛИКИ СОЛНЦА СКОЛЬЗЯТ…
ГОРОД РВЕТСЯ НАЗАД
И ВСТРЕЧАЕТ
РАССВЕТ НА МОСТАХ.
ГОРОД КОВАН В ЧУГУН,
ГОРОД В ТЫСЯЧИ ЛУН,
ГОРОД СВЯТ -
ГОРОД ПРОКЛЯТ НАВЕК!
ГОРОД – МАГ И КОЛДУН,
ГОРОД – ТЫСЯЧИ СТРУН
И ГРАНИТ
ЕГО КАМЕННЫХ ВЕК.
Ночь пройдет.
Кто – то вздохнет
Под покровами сна –
Скоро весна.
Слишком скоро
Чужая весна.
Листопад
Под знамением
Треснувших крыш.
Ты не спишь –
Ты не дышишь,
Зато ты молчишь.
Город мертв.
Нет ни прошлых,
Ни будущих дней.
Кто – то вновь
Зачитает нам список
Потерь.
И дальше читает, а у меня по щекам слезы текут – радость и горечь прошлого. Эстель трясет меня за плечо, но я ничего не слышу… Следующие стихи прозвучали как предсказание:
Вдребезги разбиты памяти осколки.
Мы расстались молча; даже не дыша.
Пусть луна заходит, и часы спешат,
И пусть лижет щек ветер колкий…
Здесь сейчас холодная весна.
Кажется, что сердце разорвется,
И что осень за зимой вернется,
Вырвавшись из трепетного сна.
Я сегодня расставалась с другом,
В свете ламп сиренево – прозрачных,
И час встречи не был нам назначен,
Месяц плыл далеким полукругом.
Я лишилась воздуха и света,
Я лишилась мира, где любима,
Где с друзьями, в креслах у камина,
Оживали старые секреты.
Мы, возможно, свидимся не скоро,
Может быть, расстанемся навечно.
Мне в лицо смеется ветер встречный.
Знай, что ты мне бесконечно ДОРОГ!
Сохрани меня побиже к сердцу,
Будь со мною в сумерках печальных
И сквозь тучи, кованые сталью,
Приоткрой мне солнечную дверцу.
Будет очень тихой наша встреча,
Прикоснемся кончиками пальцев,
Брызнут с окон солнечные зайцы,
Растворяя мягкий, светлый вечер.
Я вернусь в гостиную с камином,
Где мне рады, где по мне скучал,
Где любили, верили и ждали
В холоде февральской ночи длинной…»
Я разрыдался в трубку, попрощался и решил сегодня несмотря ни на что прийти в бар на встречу. Сам виноват, что не ходил: неимоверно обленился и не звонил никому. И потому нередко сам Эстель вытаскивал меня на улицу и мы вместе ехали на страшный Крестовский остров, катались там на лодках почти целый день. Но в последнее время я как – то странно стал себя чувствовать: то, что раньше нравилось, теперь совсем не вызывало интереса, а кошмары по ночам стали мучить гораздо сильнее. И чаще. Снилось нападение силирийцев, где я погибаю, пораженный молнией навылет, в грудь… Столько раз я спрашивал Эстеля, по-чему так, но тот всегда отвечал одно и то же:
- Посиди пока дома, и на РанМЕ не появляйся! На репетициях тоже! Потому как силирийцы настороже, ищут… Сам понимаешь кого… Да еще эти сны… причем вещие!
Но сегодня я никого не желал слушать, я рвался к друзьям, которым был нужен. Потому поздно вечером на свой страх и риск явился на Крестовский остров, спрятался в надежном месте, затем дождался Кейна, и мы пошли на встречу.
Первым со мной поздоровался Стас, затем Вервольф, а Кейн был для нас надежным щитом от силирийцев, которые могли появиться в любую минуту. А потом пошли в кафе «Грот» отметить встречу.
По кафе летал сизый дым, и дышать было тяжело: Маразм, следуя своей старой привычке, раскурился так, что скоро никого, кроме нашей компании, в помещении не осталось. Не понимаю, как Кейн выносил весь этот сумасшедший беспредел, но тут он отмочил такое, что мы все рты пораскрывали! Даже я был удивлен: эльф вытащил из сумки бутылку коньяка, который раньше в магазинх черт знает сколько денег стоил! Потом, хитро улыбаясь, Кейн снес молнией крышку и разлил жидкость по бокалам. Только врожденная интеллегентность не позволяла себе и мне налить. Вервольф, пораженный такой щедростью, сделал глоток и спросил:
- Где взял?
- Кенди Малахаев принес. Ведь ему все можно, несмотря на то, что он в эльфа превратился. Его даже Альверельтс уважает.
- Он что, сгонял в ролевой поселок?
- Так и есть. Не вытерпел, бедняга! – усмехнулся эльф.
- В поисках счастья ты покинешь родной дом и уйдешь в дальний край. В поисках счастья ты покинешь родных и уйдешь к чужим людям. Но запомни, прощаясь: повсюду ты найдешь только то, чем полно твое сердце; везде обретешь только то, чем полно твое сердце. – загадочно произнес Кейн, высоко подняв голову. – Кенди так и сделал, ушел от своих ради эльфийки Нимвэй. Все силирийцы любят рассказывать эту романтическую историю друг – другу. По своей природе парень Кенди романтический, ласковый, но строгий. Влюбился в эльфа навсегда, и по крайней мере проживет пятьсот лет. Потому что этот брак был бы губителен для обоих: умирает Малахаев через сто пять лет, а как же эльфийка? Эльфы другие - ни за что не женятся дважды, если только нужда заставит. Они – Кенди и Нимвэй – даже переписывались!
- ЧЕГО!?
- Да. Нимвэй придет к нему в гости и письмо на столе оставит. Парень ответит, потом отдаст. Наконец Нимвэй в одном из посланий прочла: « Я пишу тебе только потому, что люблю тебя, милая…» И все. Таким образом Кенди сам себе вынес приговор. Зато сейчас летописи в кабинете пишет.
- Это он далеко зашел… - буркнул Маразм, открывая вторую пачку сигарет. Кейн не стал больше терпеть табак и выкинул пачку с сигаретами в ведро.
- Хватит дымить – голова по швам трещит!
- Ну ладно… Итак, для чего мы тут собрались? Команде не хватает гитариста, а на гитариста нацелился Кейн. Так вот, Эльфизаур, мы все предлагаем тебе вернуться назад…
Я опустил глаза.
- Я бы с удовольствием, да вот если вылезу – того гляди убьют!
- Кто тебе это сказал?
- Гил – Эстель беспокоится. Да еще всякая дрянь по ночам снится!
Кейн поморщился.
- Значт так, Сударь, давай начнем все сначала. Ты нам переведешь песни на силирийский язык, на репетиции споешь – все! Дел гора, а помощи нет! Сегодня, именно сегодня домой не уходишь, а будешь с нами сидеть в пустом зале для репетиций. Мы все по тебе очень стосковались! Хотя мы все подумали, что пора заканчивать выступать.
- Как заканчивать!? Группа что, распадается!?
- Да. Потому что все ролевые сейчас воюют, а мастеров не хватает. Вервольф, Дракон и Маразм – самые лучшие! Пора и о себе подумать. К сожалению, это так. Гитару можешь оставить себе на память о былых временах, дружище. Зрителей на концертах мало, альбомов записали тридцать штук! Одна лишь « История Силирии» на ура разошлась! Отдохнем… - заявил Эриэмир, хлебнув коньяка.
Ни фига себе! Семь с половиной лет играли, а теперь
что, все!? Как бы ни горько это звучало – надо смириться. Отыграем для себя самих в последний раз – и будем жить спокойно, потому что у нас Кейн под боком… И Малахаев.
Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет… Живи еще хоть четверть века – все будет так: исхода нет. Умрешь, начнешь опять сначала, и повторится все как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь…
Именно это я вижу, глядя из окна на улицу. Эриэмир бродил возле подъезда, попыхивая сигаретами: решили у Маразма репетировать. Три часа ночи на часах, кто – то в соседней комнате настраивает электрогитару, я сижу при свечке с пером в руке. На родной язык получилось перевести только шесть стихов. Звучало заманчиво и непривычно. Музыка словно лилась с небес, музыка Неба, а не этой земли, где давно забыли, что такое благодать Богов… Выучить текст удалось довольно быстро, и хотя я там насчитал больше пятидесяти строчек, захотелось самому что – то вписать, что я и сделал. Тикают ходики на стене, и тебе в темноте, которую разрезают только свет свечи да керосиновая лампа, постоянно кажется, что над тобой висит бомба замедленного действия. Дом давным – давно стоит пустым – только Маразм пока находит в себе силы жить в одиночестве. В некоторых местах стекла выбиты – последние наркоманы постарались… Хотя Стас не уверен, что группа прекратит свое существование. Он ляпнул, что не надо рубить все по живому, а просто заняться другими делами. Потом, когда ситуация выровняется, можно снова выступать… В узких кругах… Я смотрю на строчечки и тихо говорю, проговариваю каждое слово:
« Позвони мне из бреда,
Скажи, что все хорошо.
Я весенний пейзаж
На оконном стекле с видом на осень
Рисую.
Я рискую
Быть выселенным из Вселенной,
Растворяясь в тебе.
Я стану обыкновенным
Сумасшествием,
Я даже не знаю, чьим.
Я рисую
Серебряный горький дым,
Осени не будет видно за ним.
Здравствуйте! Меня теперь зовут
Героин.
Исторгнув меня, Вселенная
Распадается на льдистые искры –
Серебристые.
Освобождение приходит быстро.
Ты роняешь из тонких пальцев
Ломкие звенящие истины,
А я курю и рисую на оконном стекле
Небо –
Серебристое.
Это произведение откладываю в сторону - для перевода не подходит. Беру следующий лист…
Шелест зелени –
Зеленых листьев бумаги…
Это деньги.
Они означают все.
Шепот пламени,
Тени истин во мраке,
Дороги. Страхи.
Открытия. Враки.
Все продается и все покупается.
Ты знаешь, почем сотворение мира
И почем Апокалипсис.
Почем ненависть,
И почем любовь.
Ты обречен
Знать, что почем.
Настанет ночь, и ты придешь
Туда, где твой очаг и ложе.
И теплый ветер будет схож
С другим – таким же или схожим:
Дом, дверь, сияющий очаг,
И плащ, отброшенный у входа,
И руки на твоих плечах,
И взор – синее небосвода.
Та, что ждала тебя весь день –
А может, полтысячелетия, -
Свечой в руке разгонит тень,
Улыбкой комнату осветит.
Но задрожит ее рука,
Лаская золотые пряди:
«Как мне помочь тебе?» – « Никак», -
Прошепчешь ей, в глаза не глядя.
И не признать и не назвать.
Слова от боли не спасают.
Но знает верные слова
Любовь, что времени не знает.
И, кажется, - пришел покой,
И все тревоги отгорели.
И нету истины иной,
А только –in – yu – tyu – mela…
Круто получилось в переводе! И кто знал, что эти слова окажутся явью буквально через короткий отрезок времени! Так бывает, когда чувствуешь беду и одновременно видишь, что происходит с теми, кто далеко от тебя находится. Смотришь через грани… От усталости по лицу бегут слезы, на часах шесть утра, роняю голову на грудь и засыпаю. А в голове вертятся стихи собственного сочинения:
« Время славы проходит…
Отступают в былое
Юность, дерзость, свобода…
Ныне ценно иное:
Грубость с мудростью спорят,
Нежность, ласка не в моде,
Лишь в насилье опора
Да в кровавом разбое.
Те, кто были свободны, -
Ныне в тяжких оковах.
Падаль, грязь и страданья
Называют любовью.
То, что было высоким,
Чистым, ясным и сильным,
Вызывает насмешки,
Называют наивным.
Те, кто зрячими были,
Стали словно слепые,
Что считают разумным,
Таит смерть и погибель.
Лишь бескрайнее небо
В прежних звездах сияет,
И бездонное море
Волны к небу вздымает.
Своим взором орлиным
Мы товарищей сыщем,
И из мертвой пустыни
Их в полете подымем.
Пусть их светлые души
Обретут вновь свободу,
Для борьбы будут силы
До победных исходов.
Час для битвы настанет –
Час победы великой,
Снова станем орлами,
В небе вновь воспарим мы.
Наши сильные крылья
Пронесут нас над болью,
То, что было обманом,
Снова станет любовью.
Светом духа и мысли
Озарим темноты мглу,
Как бессмертные ныне
Мы парить в небе будем.
Лишь в потоке свободы
Познавать ты с любовью
Можешь истины силу,
Слышать зов братской крови.»
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ.
Я БЫЛ РОЖДЕН НЕ ЭТИМИ ЛЮДЬМИ,
Я БЫЛ РОЖДЕН НЕ ЭТИМ ПРАВОСЛАВЬЕМ,
И ЕСЛИ КТО – ТО КРИКНЕТ ВДРУГ : «УЙДИ!»,
ТО Я УЙДУ БЕЗ
ПРИЗНАКОВ СТРАДАНЬЯ.
ДИНГО. РАНМА.
Я Обжег язык о раскаленную алюминиевую кружку, так как еще не проснулся. За окном выла метель, пару раз хлопнула форточка – пришлось закрыть. Я дышал парами байхового чая, просыпаясь.
- Ну как, хорошо выспался? – ухмыльнулся Стас, бросая пакетик с заваркой в ведро.
- «Хорошо», -буркнул я, кусая бутерброд с колбасой. Глянул в зеркало: глаза были красные и к тому же болели… Пальцы совсем не хотели разгибаться – зато теперь мои каракули будет разбирать Маразм – сам напросился! А сегодня я весь день буду дрыхнуть как убитый.
Как убитый…
- Какие на сегодня планы?
- Никаких. Будем отсыпаться.
Запищал чей – то мобильник. Дракон машинально сунул руку в карман брюк, достал аппарат и принял вызов. Потом с укором поглядел в мою сторону.
- Гил – Эстель звонит. Спрашивает, чем ты ночью занимался, раз домой не пришел.
Я поперхнулся от неожиданности.
- Чего – чего!? Ладно, давай трубку.
- Алло?
- Привет, это я. Где ты, а? Я испереживался весь!
- У Маразма всю ночь песни писал.
Эстель расхохотался:
- Как смешны в своих поступках Смертные и Воплощенные! Разве сами не могли настрочить!?
- По – силирийски не могли. Перевести просили.
- Перевел?
- Перевел.
Эстель кхыкнул и скомандовал:
- Погляди теперь на стенку, Эльфизаур!
На обоях проступили слова, писаные алой краской:
« Если хочешь жить – иди домой! Срочно! Сегодня ночью у маразмовского дома и по всему городу рыскал силирийский патруль. Ты в курсе, что они тебя ищут!?»
- Ясно, парень?
- Да. А ты чем занимаешься?
- Формулы составляю. Я жду тебя. Но все равно я знаю, чем сегодня займешься. Выспись для начала, потом придешь.
- Хорошо.
Трубка пикнула и отключилась.
Вот если бы я сразу пошел домой, - то ничего страшного бы не приключилось. Но я совершил обратное – ушел в комнату и повалился на кровать спать. А потом настала та самая страшная ночь, после которой я месяц в коме провалялся. Но об этом ниже речь пойдет.
Проснулся я примерно в восемь сорок вечера, сладенько потянулся, первое мое движение было хватательное – сгреб из вазочки миндаль и отправил в рот, невольно вспомнив, как прожевал мыло семь или шесть лет назад в туалете. Открылась дверь, вошел Стас.
- Стучать надо, коллега!
Тот рассмеялся:
- Выспался, голубчик?
- Да. А теперь мне надо идти домой досыпать…
Мы обнялись, Стас потом в коридоре подал мне куртку.
- Завтра придешь?
- Приду. – зевнул я.
- Можно мне тут немного при тебе курнуть?
Если честно, я дико не выносил его выходки, но кивнул. Маразм порылся в карманах, затем плюнул на пол и выругался:
- Черт! Сигареты кончились! До ближайшего магазина шагать пять километров!
- Превосходно! Наконец – то ты отучишься себя травить!
Мы пошли по пустырю возле закрытой станции метро. Горели только фонари, но тьма была такая, хоть глаз выколи! Тишина вокруг и ни души вокруг – кроме моих товарищей. В небе сияют звезды. Где – то далеко звенит колокол Владимирской церкви, над головой висит гигантский ковш Большой Медведицы, его будто уронили, и из него выплескивается звездная вода. Мимо проносится метель с вихрями снега, снежинки кололи лоб и щеки, забиваясь под воротник, спутывая длинные волосы. Глаза слепили, а сердце колотилось как бешеное, и иногда мне казалось, что это сам колокол звенит.
- Ребята, - вдруг оживился Стас, положив мне руку на плечо, - подождите меня возле Владимирской церкви – я сбегаю за сигаретами.
Я прекрасно знал, что ему приспичит как раз в неудобный момент. Мы почти перешли пустырь, город спал, над Невой высились громады льда льда и мосты, метель стихла. За спиной у меня висел меч, так что бояться было нечего.
Тишина… Мертвая…
До церкви осталось четыре километра, так что потопали дальше… М – да… Стас куда – то провалился, или сигарет все никак найти не может ( с чем сейчас трудно стало ) или заблудился.
И тут произошло то, чего не ожидал никто. Мы подходили к парку, и там, там, в такое позднее время, ЗАКАРКАЛА ЦЕЛАЯ ВОРОНЬЯ СТАЯ! Словно кто – то их с гнезд согнал, и потому птицы, испуганные и разбуженные, с хриплым карканьем закружились над нашими головами, порой натыкаясь друг на друга. Затем так же громко громыхнула хлопушка, и все небо озарилось фейверками. Мы все сначала не на шутку испугались, а затем рассмеялись.
- Нашли чего бояться! Это скинхеды или просто люди палят!
- Десять часов вечера! Надо шаг ускорить… - прошептал Эриэмир.
- Рождество неделю назад прошло, зачем пускать ракеты?
- Нам лучше идти как можно скорее и не думать о Стасе. Пошли к церкви – если это не люди, а силирийцы, то они нас не тронут.
Мы держались от церкви на порядочном расстоянии, и прятались за одиноко стоящими деревьями. Но делать было нечего, и только полодиннадцатого мы решили углубиться в парк… Чтобы сократить путь – до церкви два километра осталось.
Неожданно в лицо ударил свет фонарика. Я поднял руку, чтобы защитить глаза. Потом фонарик направили на всех остальных.
- Ты кто? – строго спросил я, шагнув вперед.
- Это я, Маразм! Решил не ходить за сигаретами.
- Дурак! Ты что, спрятался и шел за нами?
- Да! – Стас подошел поближе и хлопнул меня по плечу. Почему – то в тот момент мне вспомнился рассказ Кейна о том, как погиб Эйрет – Младший. Все началось с того, что к парню подошел Альверельтс в облике Ахэира.
- Стас, посмотри – ка мне в глаза!
- Да ладно тебе, Эльфизаур! Это Стас!
- Стас это или нет, надо проверить!
- Зачем мне на тебя смотреть, дружище!?
- А откуда у тебя за спиной взялся меч? Его же не было…
- Пошли отсюда! Надо идти дальше…
- Теперь ты отсюда никуда не уйдешь, Эльфизаур… - и в этот момент в ближайшее дерево вонзилась стрела, вылетевшая откуда – то из темноты. Я едва успел увернуться.
Из парка один за другим стали выходить силирийцы. И как следствие окружать, держа мечи наготове.
- Какого… мы пошли через пустырь!? – прошептал Дракон, словно очнувшись. – Беги, Эльфизаур, беги!
Перед тем, как бежать, я изо всех сил дал коленом Лже – Маразму в промежность и кинулся бежать, потому что глаза у Стаса были голубые, а не карие. Салют оказался своеобразным сигналом, что я попался.
Я добежал до маленького оврага и покатился вниз. Зажевал снег, так как очень хотелось пить. Тут на меня сверху упало чье – то тело, я запутался в складках черного плаща. Успел увидеть нож из серебра.
Это был Вейст… Это у него были голубые глаза!
- Сдохни… - прошипел я, пытаясь дотянуться до меча, висевшего за моей спиной. Вейсту было бесполезно бить в самое уязвимое место на теле – привык к боли видать. Интересно, сколько у него всего детей – полукровок? Скольких дур он обольстил, не предохраняясь, вдыхая запахи анаши и сигарет?! Сто, двести, триста? Вот если бы я тут встретил свою любовь – у меня бы родились дети, но их будет не так много… И вообще, простите за пошлость, Вейст очень выдержанный в сексе, раз триста смог зачать! Очень терпеливый, блин! Не так – то просто его утомить – его плоть нечеловеческая. Я бы от души зачал от силы десять полукровок, не больше и не меньше…
- Это ты сдохни, Эльфизаур! – шипел князь, срывая с себя плащ и вскакивая . – Нет, я сначала погляжу, мужчина ты или нет! Вставай и дерись! Мне лично надоело здесь торчать уже шесть лет! Надоело видеть наркоманов, убивать тех из них, кто вот – вот помрет, а ты, тварь, поимел царицу в замковом парке! Из – за тебя мы все тут гнием… Не кричи – друзья твои не будут умирать – ты мне нужен! Я принесу твою голову Тейну, и он будет очень рад… Поверь… Ты! – и князь, схватив меня за ши-ворот, вытащил из ямы, дав подняться на ноги.
- Может ты угомонишься наконец? Пора забыть!
- Забыть, щенок? Ты сломал нам всем Судьбу, такое не за- бывается и не прощается никогда!
- Тогда давай, бей, бей в сердце!
- Да с радостью! – князь тут же метнул в меня заряд молнии, но я успел увернуться, неподалеку в снегу протаяла здоровенная дыра. Во второй раз молния задела локоть, а в третий раз я дал сдачи – тоже пальнул в силирийца, задев лицо… и дальше… и
бросился бежать. Тут же за мной понеслось десять силирийцев, в числе которых был и Альверельтс. Тейн там тоже был.
- Убей его… - шипел Тейн.
- Убъем, куда он от нас денется! Гил ему не поможет!
- За нами бегут Воплощенные, Альвер!
- Да пусть они бегут, они же козявки по сравнению с нами!
До церкви оставалось пятьсот метров, на часах было двенадцать ночи. Тут на Вейста налетел некто, повалив его на землю и зажав ладонью рот.
- Беги, Эльфизаур! – услышал я голос Маразма. – К церкви беги!
Я свернул с дороги, упал, ноги по колено вязли в сугробе. Тут же мимо пронеслась молния, а потом все тело пронзила дикая боль, потому что в спину ударило что – то горячее. Я запрокинул голову назад, зашипел от боли, открыв рот, почувствовав на губах железистый вкус собственной крови, перед глазами поплыли круги, мигнули звезды, я встал, шагнул пару шагов, а затем полуобернулся: Вейст стоял от меня на расстоянии в двадцать метров, опуская руку. Вырвался он из – за того, что Маразм был слаб от бега и не смог его удержать. Маразм стоял совсем близко, замерев от ужаса и раскрыв рот. Он хотел закричать, но из горла не вылетало ни звука.
Я приложил руку к груди и обнаружил, что молния прошла навылет, так как куртка была прожжена с обоих сторон, дыра дымилась, запахло мясом. От боли я сильно прикусил язык, тут же ноги подкосились, и я рухнул на снег к ногам Тейна, который во время моих мучений быстрыми шагами подошел. Тейн приложил руку к моему горлу, проверяя, бьется ли сердце. Во рту еще чувствовалась кровь, которая капала с губ на снег. Совсем скоро под головой образовалась алая лужа… Мир перестал существовать, превратившись в черное пространство.
- Все кончено… Он мертв. Сейчас пылью станет…
- Да, он мертв, Вейст! Ты отомстил…
- Мертв, но только я добью его для контроля второй молнией? И…
Тейн было шагнул к телу, но небо вдруг ни с того ни с сего начало светать. Наконец покраснело, стало жарко, словно кто – то открыл горячую печь. Церковь осветилась белым светом, небо раскалилось добела, слепя глаза, и вдруг из ниоткуда к трупу сошел юноша в белом. Стройный, красивый, лик словно снега, на плечах плащ. Окутанный поистине неземным сиянием, парень подошел к Тейну и резко ударил его в грудь, при этом губы ангела что – то шепнули.
- Эстель, я не…
И, полыхнув, словно феникс, пропал в никуда, растаял… Ангелоподобное существо, строго поглядев на всех, взяло убитого на руки и пропало также внезапно, как и появилось. Небо снова почернело.
Воплощенные сидели на снегу, глядя на кровь и на вмятину в сугробе.
- Все равно он мертв! И прекрасно! – ликовал Вейст, но на этом еще ничего не кончилось.
… Разлепив глаза, Тейн почувствовал какую – то странность. Стояло лето, и он обнаружил, что лежит на холме в лесу, вокруг все благоухало, а спина разламывалась от непосильной боли. Эльф протянул руку к низкой веточке, сорвал персик… Прополз на локтях двадцать метров до ручья, чтобы воды напиться.
- Куда это меня занесло? Где я? И почему лето на дворе? Я что, умер?
Нет, силириец не умер. Он наконец дотянулся до спины и обнаружил сильные крылья, которые сияли на солнце как стекло. Парень прошелся по опушке, любуясь природой, бабочками… Но в этом лесу совсем не пели птицы и не бродили звери… На деревьях белой краской нарисованы руны. Шумели деревья гинкго, березы, клены и секвойи, но нигде не было видно ни Альверельтса, ни Вейс-та, а природа манила к себе, успокаивала… Чтобы как – то успокоться, Тейн принялся травинку жевать.
Внезапно его осенило:
- Я НЕ В ПИТЕРЕ!
Силириец взбежал на холмик и вытаращил глаза: перед ним стоял замок Физара, утопающий в изумрудной зелени. СИЛИРИЯ… Тейн оказался первым существом, вернувшимся домой.
- Большое спасибо тебе, Гил! Здорово помог! Послал далековато, дальше некуда…
Но он и не подозревал, что через час будет схвачен и закован в цепи за то, что якобы задание не выполнил.
Все возвращается на круги своя… А сейчас силириец Тейн все бы отдал за то, чтобы вернуть домой друзей, которых никогда больше не увидит. Понял, что всем наврали насчет того, что вернуться домой невозможно… А может быть, Гил наделен кроме магии чем – то еще?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И ПУСТОТОЙ.
ЖИЗНЬ ИЛИ СМЕРТЬ – ВЫБОР ГИЛА.
Высокая фигура молодого эльфа стоит у окна, глотая слезы отчаяния и горя. В руке Гил сжимает силирийский меч. Плащ небрежно висит на стуле, на полу валяются мокрые ботинки. Пахнет кровью. Хлопает форточка, за окном воет вьюга. Вот горшок с фиалками падает на пол и разбивается вдребезги: Гил психует. Эльф подходит к столу, зажигает свечу и берет в руки лист бумаги.
Затем отправляется на кухню и приносит отвар с какими – то травами. Берет три шприца, вначале протирает Эльфизауру лицо и тело, а потом прощупывает пульс. Он почти не прощупывается, парень живой, но он умирает, находясь в коме. Впал от болевого шока в кому, а жить ему осталось от силы дня два – три, если ничего не предпринять.
- Прости меня, друг… Прости меня за то, что я хочу сейчас с тобой сделать. Но иного выхода нет. Ты станешь розой, раскрывшей свои лепестки на холодном снегу, ты станешь лучом Света в этом Мире… Ты обретешь то, что потерял незаслуженно семь лет назад, но цена высока. Ты преждевременно сожжешь себя, отдав себя на растерзание этому Миру, и как семь лет назад, ты начнешь видеть то, что другим вообще недоступно… То, что закрыто.
С этими словами Гил вводит раствор в вены пациента. Заговоренный раствор из отвара, дающий жизнь… Рука Эстеля забинтована: пришлось в варево свою кровь добавить. Боится Эстель, что у него ничего не получится, но выход только один – иначе наутро в кровати будет куча пепла, потому что тело больше ни на что не годится. Ну не то, чтобы совсем не жизнеспособно - пока теплое, но живое, умирающее… Раствор остановит процесс смерти. Сердце живое, но дыхания не слышно.
Эстель взял блокнот и поглядел на формулы, составленные день назад. Расчет показал, что эксперимент закончится трагически для обоих. Потому что коли один передаст магию другому – независимо от пола – он сам не выживет впоследствии. Эстелю на данный момент было на это наплевать – он хотел сохранить Эльфизауру жизнь, вернуть магические способности и восполнить пробелы в памяти…
Зато у раненого будет после прихода в себя такой шок, что и врагу не пожелаешь!
Выбора нет…
« Я люблю тебя, милая, и теперь мое тайное желание осуществится… Ты не умрешь, не посмеешь, потому что я тебя люблю… Будет больно, но ты выживешь. Слышишь, я люблю тебя!»
Введя раствор пациенту в вены, Эстель до утра ломал голову над тем, сделать перевоплощение Эльфизауру или отправить парня в мир иной… Затем сел на кровать и пригладил длинные мокрые волосы Изгнанника.
- Да, это чудовищно, но я должен ЭТО сделать! Живи, но сначала вылечись. Две недели я буду поддерживать тебе жизнь раствором, потом выведу из своего и твоего организма шлаки и очищу память от всего нехорошего… Только мне самому это дорого будет стоить…
Утром Гил, введя еще несколько миллиграммов раствора в вены юноше, пошел на озеро прочитать молитву богам и очистить разум. Промедитировав, эльф вернулся в свой коттедж в селе Юкки, куда переместился в ту ночь, когда едва не убили Эльфизаура. После провешивания портала к месту столкновения с силирийцами зверски болела голова. Чтобы вернуть силы эльфу, Гилу надо было самому восстановиться. Юноша бродил по хо-лодному снегу без обуви, закалялся, обливаясь холодной водой, а Эльфизаур, впавший в кому, лежал две недели, живой… В начале февраля Гил решил рискнуть , по крупицам выводя из организма все плохое.
Сам времени не терял – покупал цветы на рынке и ставил перед постелью. Заботился как о младенце, обмывал…
- Прости меня, Эльфизаур, но я ДОЛЖЕН…
В ту февральскую ночь в полночь Гил приготовил стакан снадобья для себя - мало ли что может случиться.
Риск был огромен, Гил глотнул отвара, спиртом и рассолом протер руки, волосы промочил мазью и сбрызнул медом. Глаза подвел древесным углем и ножом разрезал себе ладонь… Положил ее на лоб парню, закрыл глаза…
- Забудь Элиэсту, забудь прошлое… Плохое уйдет, бесполезное сгинет… Забудь так, как я забыл. Ах, Единый… Как больно… Больно. Ничего, просто так надо. Гил, Гил, потерпи немного, а иначе Эльфизаура не спасти. Терпи! – утешал себя Темный эльф, чувствуя, как его Сила Магии перетекает в Силирийца. Потомц – то ему было нестерпимо больно – связал себя с парнем цепью магии, согласно формуле…
Эльфизаура тряхнуло как при электрическом разряде.
- Теперь мы связаны навеки… - прошептал радостно Гил.- Ты ведь хочешь любить и быть любимым, и так будет, потому что я знаю – ты вовсе не парень внутри, а прелестная девушка… Я люблю ее, и ты меня полюбишь.
Хлопнула форочка, занесло ветром снежинки, Гил встал перед окном, с наслаждением вдыхая холодный воздух. Стер со лба пот – внутри все горело, казалось, что кровь превратилась в раскаленную лаву. Эльф глянул сквозным зрением на руку – внутри плясал огонь, постепенно затихая.
- Сердце у парня может не выдержать… Это наивысшая магия, которую знают лшь единицы… Знаю, я буду жалеть о своем поступке, но делать нечего. Валар, простите меня за это! Ты сгоришь, если будешь сильно колдовать после перевоплощения, магия, которую я в тебя влил, будет поддерживать жизнь в теле. Моя кровь будет изнутри жечь тебя при перезагрузке. Тело будет жить только благодаря магии и моей крови, это жизнь и смерть одновременно. Как никотин в сигаретах, как кайф при наркотике. Таков рассчет формул.
Он оглянулся – кровь на лбу Силирийца стремительно пропадала, впитываясь в кожу. Эстель приложил зеркало к губам юноши – еле дышит, зато сердце бьется с бешеной скоростью: в минуту двести ударов! Сердце может не выдержать напряжения. Не ожидал Тэлери такой реакции на магическое вторжение!
Ты станешь настоящей королевой на РанМЕ, и среди нас, равных тебе по силе и мудрости не будет. Только ты проживешь очень короткую жизнь, - внутри живьем будешь гореть, но не замечать этого и чувствовать боль только тогда, когда начнешь магию на практике применять… Но остановиться вряд ли сможешь. Никто не узнает Эльфизаура в новом теле, да, тебя под землей и на земле, но не обнаружат. Ты тайно меня любишь, и потому, если сгоришь сама – я тоже умру спустя некоторое время. Мы улетим за Грань и будем там жить в счастье и блаженстве… По мере ослабления ты должна остерегаться порезов и ран, потому что они будут смертельными, особенно если удар нанесен мечом ли огнестрельным оружием. С этой ночи твое сердце растает и полюбит, не сразу полюбит… Снегурочка моя!
Гил снова глотнул отвара и поцеловал полумертвого Эльфизаура в лоб. И медленно, очень медленно стал пациента раздевать. Снял сначала рубашку, футболку, затем все остальное. Прищелкнул языком, глядя на обнаженное тело.
- Из тебя получится настоящая красавица, только некоторые детали придется убрать навсегда.
Снова Эстель закрыл глаза, зажег еще одну свечу и принялся вспоминать Вальпургиеву ночь, когда безо всякой операции удалось сделать из Эльфизаура Эльфизауру… Сейчас ситуаця осложнилась. Гил провел рукой по белоснежным плечам эльфа, по длинным волосам, отливающим медью, по плоской груди, снова прослушал сердце. Оно и не думало успокаиваться, а время шло, до рассвета осталось всего пять часов. Гил прикрыл тело простыней, в последний раз поглядел на Эльфизаура и приложил руку к глазам эльфа. Затем пошел мыть руки и ахнул: с них капала чернота! Эта чернота была всеми воспоминаниями, всеми пе-реживаниями, всеми бедами и памятью прошлого…
- Ты обо всем забудешь…
Закрыл воду, еще раз глотнул снадобья, снял с себя мокрую от пота одежду и завернулся в плащ. Магу очень не хотелось плакать, но слезы сами лились из глаз, превращаясь в черную розу. Поглядел на тело паренька сквозным зрением – все клетки взбунтовались, внутри полыхал огонь.
Одновременно Гил вспомнил все самое хорошее, что было в жизни: детство, когда он был десятлетним мальчишкой с соломенного цвета волосами, веселился на побережье Гавани Альквалондэ, собирая прекрасные раковины и закрывая руками лицо от солнца. Отец стоит рядом, смотрит на чаек, брызгает на сына воду, а Гил смеется, вырывается из обьятий отца, зовя мать. Неподалеку бродят сыновья Финголфина - Финрод и Аэгнор, оба золотоволосые. Машут руками Эстелю, шутят. Гилу до этого дела нет, мальчик бросается в воду и плывет по волнам, личико пухленькое, а на щеке царапина…
- Стой, Гил – Эстель! Утонешь!
- Нет, папа, я не утону!
- Вода холодная!
- Ну и что, а мне хорошо! А я правда буду жить вечно?
- Ты не человек, проживешь…
Эстель вспоминал этот эпизод и усмехался. Сто семьдесят два года прошло с тех пор, вырос мальчик, нет его больше. Стал Высшим Магом. Гил стал дальше вспоминать.
Вот пришла юность, ему уже шестнадцать лет… Лес… Паренек ходит по лесу и думает о своей возлюбленной. Дело в том, что ему нравится девушка из народа Нолдор. До этого парень не знал, что такое любовь. Красавица бродит между деревьев, прилегла на траву. Закрыла глаза, Эстель склоняется над ней и аккуратно, но неумело прижимает свои губы к устам эльфийки, та тут же вскакивает и дает пощечину.
- Ты… Да как ты посмел…
- Я люблю тебя!
- Ты еще маленький, чтобы целоваться!
И тут же убежала, облаченная в чудные одежды. Гил было обиделся, но девушка, похоже, заигрывает, подбегает и берет Тэлери за руку:
- Я пошутила!
Эльфы, обнявшись, очень долго стоят и целуются. Гил робок и стеснителен, чувствует божественный вкус поцелуя, но никак понять не может, правильно поступает или нет…
Потом она его кинула. И дальше пошли сплошные разочарования…
Эльфизаур дернулся и затих. Эстель начал читать заклинание и запел.
Сойдись с тишиной на исходе дня, Эльфизаур…
И едва Эстель произнес эти слова - ледяной ветер ворвался в комнату, закружились снежинки, опускаясь на лица Изгнанников, тут же сердце Силирийца забилось гораздо медленней, пульс почти не прощупывался, тело от холода посинело и стало твердым, как камень. Гил не мерз, он заморозил тело, чтобы потом оно жило новой жизнью… и принялся « кроить» магией и скальпелем из плоти и крови новый облик. Там, где Эстель касался рукой, клетки перестраивались и менялись, из лишних кусков Эстель создал грудь, вот лицо стало нежным и красивым, женским, исчезли шрамы на теле и шорохова – тость, даже горло и голосовые связки стали другими! Они полностью перердились. У Гила было такое ощущение, будто он кромсает кусок мяса, ведь правда прихо-дилось резать ножом, удалять лишнее и зашивать…
Короче, все клетки полностью переродились, поменялись местами и зажили, только в каждой бушевал огонь магии. Пальцы и руки стали гораздо тоньше, талия сузилась, бедра увеличились, плечи сузились, а губы поаллели. Лишь спина осталась нетронутой, так что сзади неясно было, какого пола существо. Ноги вытянулись сантиметров на десять, а кожа становилась все белее и белее…
Метель продолжала кружиться, замораживая новые премудрости, составленные из старых клеток… И вот прекраснейшее лицо, совершенно не похожее на прежнее, улыбается во сне, в коме. Руки – словно у богини Афродиты, грудка и талия круче некуда! Краше всего была маленькая грудь.
Эстель плачет, но делает свое дело, и боится он, что сам вымотается до смерти… А перед ним лежало самое прекраснейшее существо на свете, мороз отступал.
Эльф чуть не выл от отчаяния – ЧТО будет с эльфом, когда он проснется!? Да, он \ она с ума сойдет!
Тело стало благоухать ароматами цветов, местами руки Гила были испачканы кровью, но дело того стоило! Колдовство исполнилось полностью и с блеском.
Гил прикрыл красавицу простыней и затем рухнул на пол как мертвый: магия все силы выкачала! А за окном пылал рассвет…
Эстель проспал неделю, затем встал на ноги, опустился на колени, достал из кармана шприц и ввел питательный физраствор сначала себе, а затем красавице, тихо пригладил шелковистые волосы Эльфизауры и страстно поцеловал ее. Потом приложил к руке возлюбленной ватку.
- Люблю… Господи, как же я тебя люблю, любимая моя! Наконец – то я дождался твоего возвращения… И возрождения тоже…
Лучи света падали на Эльфизауру, освещая белоснежную кожу. Дыхание девушки было ровным, сердце билось хорошо, только Гил никак не мог дождаться, когда НЕ – ПАРЕНЬ проснется. В теле кипели магия и новая жизнь.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.
СОН И ЯВЬ.
Я потерял сознание сразу же после того, как молния ударила в спину, пройдя сквозь тело навылет, задев сердце. Я помню только одно – кровь на снегу, затем ярчайшая вспышка – и все… Я умер… Но предварительно впал в кому на два месяца.
Боль куда – то пропала, мне снились яркие сны, где были мои родители, они звали меня за собой, там была Элиэста, а потом все это пропало и настала чернота… Хотя я сказал, что умер – я умер для силирийцев, и для прошлого, и, возможно, для Питера в этом мире. Умерло мое тело мужчины, мужское существование я закончил… Проснулся и понял, что у кого – то поехала крыша после моей гибели и клинической смерти.
Вначале вернулся слух. Я шевельнулся и понял, что в комнате играет музыка, кто – то дивно наигрывал кельтские мелодии… Звук доносился с балкона. Я лежал и с наслаждением впитывал в себя эту музыку, барабанные перепонки болели так, словно я заново родился. Гил стоял на балконе и водил пальцами по струнам арфы, его длинные волосы в утренних лучах отливали глубоким золотом, несмотря на то, что были светло – русые. Ветер тихонечко шевелил их. Белый плащ висел на стуле неподалеку, на стол навалена гора книг, там же стоял огромный букет с пионами. Эстель был одет во все черное, и я впервые оценил его стройное красивое тело, сам не зная почему.
Я пошевелился еще раз, и вернулась боль, страшная боль, тягучая, как жевачка, которую медленно отдирают от стенки. Болело все – ноги, руки, особенно грудь, которая почему - то мне стала очень мешать – ощущение такое, словно на шею что – то тяжелое повесили… А музыка играла дальше…
На сей раз к арфе присоединилась флейта, и маленький барабан – они были зачарованные. Звуки арфы просто повторялись, их было всего три, один красивее и легче другого… Что меня больше всего удивило – комната была отделана под стиль древнего замка, шелковые простыни в постели, на стене напротив меня висят щит и меч.
Тут Эстель повернулся в профиль, и я увидел, что он играет с закрытыми глазами, а на лице цветет улыбка… Я был поражен красотой, немыслимой красотой этого лица!
Я замер, любуясь им. И почему я не замечал этого раньше!? Белое, ни морщинки, ни кровинки, а глаза…
Естественно, я начал любоваться ими лишь тогда, когда парень их открыл. Синие, как васильковое поле, как море в безоблачный день, глаза, наполненные мудростью и интеллектом, глаза, в которых можно утонуть… Глаза, в которых застыла непонятная печаль. Умные, красивые, огромные! А зрачки черные и большие, даже неестественно большие для эльфов. Очень тонкие черты лица, губы алые, как гранаты, мне даже показалось, что над верхней губой пробиваются тоненькие усики. И эти прекрасные волосы, аккуратно и тщательно расчесанные, ниспадающие прядя- ми на плечи…
Чего это я!? Неужто меня шарахнуло так, что рассудок помутился!? Похоже, у меня после получения травмы крыша поехала. Затем я начал любоваться на тонкие женственные руки Гила, думая, что кольца бы их хорошо украсили. Да… Мужская краса, причем эльфийская и моральная – страшная сила! И решил спросить следующее:
- Где мы? – и мгновенно зажал рот рукой: НЕ МОЙ ГОЛОС!
- Как ты, Эльфизаура (!)? Ничего не болит?
- Все болит… Ты не шути, Гил, - я тебе не девушка.
- Заживет… - прошептал Эстель.
- Наверное. Меня так шарахнуло… - и снова зажал ладонью рот: ГОЛОС! ЧТО С НИМ СЛУЧИЛОСЬ!?
- Шарахнуло тебя хорошо, и если бы не я – ты бы умер.
- Мне кажется, что я уже умер… - я перешел на шепот. – Гил, у меня очень болит грудь…
- Это с непривычки, МИЛАЯ (!) . Привыкнешь. – прошептал он.
Ничего толком не соображая, я задал очень нескромный вопрос:
- МИЛАЯ!? Гил, у тебя есть девушка? Странно – ты такой красавчик, а одинок!
- Ни фига себе: ТЫ ТОЛЬКО СЕЙЧАС ЗАМЕТИЛ МОЮ ВНЕШНОСТЬ!? ТРИ ГОДА С ПОЛОВИНОЙ ВМЕСТЕ ЖИВЕМ – И ТЫ НЕ ВИДЕЛ?!
- Видел. Только не обращал внимания. Итак, у тебя есть девушка?
- Конечно есть. Я ее семь лет знаю, она очень красивая и умная, легкая, как перышко, но строгая. Хочешь на нее посмотреть?
- Прямо сейчас? – опешил я.
- Полежи немного – я приготовлю тебе поесть. Ах, как я ее люблю! Для начала оденься.
Только сейчас до меня дошло, что я обнажен. Видать, чтобы зашить рану, Гил раздел меня догола. Я рывком сорвал с себя одеяло, и тут же вытаращил глаза да покраснел как рак:
ЭТО ЧТО!? ЭТО ЧТО ТАКОЕ?! Я… НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ… ДЕВУШКОЙ!
Я сплю!?
К сожалению, нет. Я начал испуганно озираться и отчаянно мотать головой, от потрясения больше не мог сказать ни слова, наконец закатил глаза и рухнул на подушки. Интересно, КТО это сделал!? Узнаю – убью!
Открыв глаза, я начал вначале ахать от ужаса, потом истошно орать. Щелкнул пальцами – вылетела молния и прожгла дыру в шторе фиолетового цвета. Я начал не то что орать – а визжать от ужаса. Грудь женская, а куда… а куда делось… все мужское – ну, это… Это… ну ясно что?! Что с моими руками?! Тонкие, женственные… Зачем мне все это? Я перепугался не на шутку, голос теперь походил на поросячий визг – ну это еще грубо сказано.
Я зарылся головой в подушку и зарыдал. Вот это номер! Никто никогда со мной так не поступал! Чувство было такое, словно меня втиснули в женское тело. Страшнее всего то, что я обнаженный! Будто голая женщина перед тобой стоит.
Вот и сбылись страшные сны…
- Гил… Гил! Ты… спасешь меня от позора? – жалобно проскулил я, а в ответ услышал громкое: « Ура! У меня все получилось!» И следом его смех.
Закрыв глаза и ориентируясь на ощупь, я пошел в туалет. Шаги давались с трудом, так что я едва не полетел с лестницы. Так… Два ребра отсутствуют, выросла грудь, талия сузилась… И что самое гадкое – даже Гил смеется!
Радовало одно – я ЖИВОЙ! ЖИВОЙ!!!
- Эльфизаура, ты забыла халат! Я принесу!
- Я сплю! Сплю! Я мужчина!
А музыка играет…
- Что произошло, Эстель?
- Сейчас расскажу. Не могу сейчас отойти от плиты – яичница дожаривается…
Я врубил в туалете свет и стал смотреть на себя в зеркало. Уж зеркало не соврет! И оно не врало – у меня женское тело… Я с искренним любопытством рассматривал лицо, так похожее на мое, но гладкое и шелковистое, на большие серые глаза, на пушистые ресницы, на тонкие пальцы… На все прелести одним словом. А совесть меня так и ела - точно такое же чувство я испытывал семь лет назад, когда решил навсегда скрепить отношения с какой – то девушкой.
Посмотрел на себя и грохнулся в обморок…
Очнулся я оттого, что Гил плеснул мне в лицо холодной воды. Или на мое тело. Фыркая и отплевываясь, я изумленно смотрел на него, а в парне будто чувственность и любовный голод проснулись: улыбается и глядит с потаенной нежностью… Я Тэлери таким никогда еще не видел…
- Что же ты не говоришь мне « спасибо», Эльфизаур?
- Что?
- Я принес тебе халат. Возьми! – и протянул тонкий шелковый китайский халат с розами.
- Спасибо… - смущенно произнес я. Спешно надел его. – Ты… ты не смущаешься!
- Конечно – я на тебя за два с лишним месяца насмотрелся более чем достаточно, восстанавливая тело, которое и к жизни пригодно не было! Ты умер, вернее, едва не умер, поскольку молния прошла чуть ли не сквозь сердце. Удар навылет. Тейн отправлен в Силирию и казнен, как я понял, я тебя спрятал так далеко, что даже Альверельтс не узнает, КЕМ ты стал. Ладно – пошли, я тебе выдам твою одежду и карвалол с валерьянкой, а то твоя краса потускнеет!
На кухне со страшным аппетитом я уплетал гиловскую стряпню – торт со взбитыми сливками. Интересно, а какой сегодня день? Я внезапно понял, почему зверски хочу есть – был в состоянии летаргии. Эстель, прочитав мои мысли, сказал:
- Двадцать восьмое февраля. Мы находимся в селе Юкки под Питером в старом коттедже. Ты должен радоваться, что ты такой, иначе был бы мертв, как остальные силирийцы. Я тебя успел спасти, но тело пришлось поменять, так как старое вообще было нежизнеспособно. Еще бы несколько часов – и не сносить бы тебе головы… Сначала я тебя подкармливал раствором, придерживая в теле угасающую жизнь, а затем по магической формуле переставил все клетки организма, удалил лишнее, и вот… Ну не бойся, не бойся – органы прежними остались. Рожать ты не сможешь. А теперь скажи, о чем я думаю, дорогая.
- А куда ты все лишнее дел?
- Сжег силовым пламенем.
Внезапно я стал чувствовать себя точно также, как и Тэлери. Он думал обо мне, что я выжил и должен приспосабливаться к новым условиям. Зажмурил глаза, а затем открыл – все предстало в прозрачном свете, глянул на горы, которые высились за стенкой, невидимые обычному глазу… увидел, как кровь циркулирует по венам и обнаружил внутри себя пламя – бушующее пламя, а затем вновь пришла боль, затем слабость, и я закричал от радости – ВЕРНУЛИСЬ МАГИЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ! Зато теперь мне никогда не стать парнем…
- Успокоился?
- Нет… - я залпом выпил лекарство и с интересом поглядел на Эстеля.
- Кто такая Элиэста?
- КТО – КТО?! Никогда не слышал о ней!
- Отлично… Ты выздоровел… Кушай, кушай…
- А…
- Никуда не выходи, ясно? Все друзья считают нас мертвыми.
- Да?
- Да. Ежели и будут говорить, про то, что на РанМЕ видели девушку, похожую на Эльфизаура – это будет подсказкой, что ты выжил. Да и я тоже… До мая или июня будем иногда выезжать в город, кататься на лодках, ты привыкнешь к новому образу жизни, только цена за выживание высока. Будем пока жить в этом поселке. И не дай Эру тебе эмоционально прилепиться к какому –нибудь цивилу! И если бы тебя сейчас увидел Эланор – ты бы ему очень понравилась… Как в Вальпургиеву ночь, помнишь? И я очень рад, что ты жива…
Я не могла только одного делать – менять облик точно также, как это делал Гил. Потянулись месяцы адаптации. Эстель вовсе не заставлял меня носить платья да туфли с каблуками, я носила кеды и вылинявшие джинсы. Больше всего из новой внешности мне нравилась длиннющая толстая коса , отливающая медью. Тэлери ее очень любил и берег. По утрам он можжевеловым гребнем расчесывал густые тяжелые локоны, а затем заплетал либо « колоском», либо простую косу. Иногда на званых балах мне приходилось говорить с Воплощенными, мне приходилось одевать-ся в средневековую одежду, а насчет Гила – ему приходилось менять свой облик до неузнаваемости: светлые волосы становились черны, как ночь, как вороново крыло, на подбородке появлялась бородка, над верхней губой пробивались тоненькие усики. Я также никогда не позволяла себе краситься, и при этом походила на Джульетту из фильма семидесятых годов, а Эстель – на Ромео. Нет, Гил дико походил на Кенди Малахаева, и потому их часто путали. Потом среди присутствующих разнесся слух, что типа у летописца появился кто – то на стороне, хотя сам Кенди твердил, что это поистине невозможно.
А затем после бала устраивался ужин при свечах. Обычно на стол подавалась еда Западной Европы Средневековья, такая, как хлеб викингов, пирог из тыквы, суп из тыквы… Плов, китайские салаты, те, кто хотел, ел все это палочками. На сладкое были пирожные со взбитыми сливками и горячий шоколад. Или просто заказывали стакан сока. На столах обязательно стоял маленькй стеклянный сосуд, в котором плавали большие чайного цвета розы, или бутоны этих великолепных цветов, а мог просто стоять ма- ленький шарик с фосфором, который мы все в шутку называли Палантир.
Свечи из натурального воска медленно плавились, освещая наши лица розовым светом. Суп подавался в фарфоровых чашечках. Играла изумительная музыка, гости о чем – то перешептывались, иногда целовались.
Я очень долго не решалась поцеловать Эстеля, а он этого очень хотел… Первый раз мы поцеловались за столом, когда в зале почти никого не осталось. Я девушка, так что мне нечего робеть… Ах… Это было нечто! Выходили на балкон и любовались великолепием заката, мы как будто заново родились и радовались всякой мелочи, огромное багровое солнце садилось, мы танцевали танцы в пустом зале под кельтские мелодии, солнце окрашивало облака в розовый или алый цвет, или в золотой, мы встречали зарю, обмениваясь долгим поцелуем… Тогда Гил впервые сказал, что любит меня по – настоящему и вовсе не собирается использовать или эксплуатировать. Я также его полюбила, вначале пугаясь. Вначале это была просто влюбленность, иногда ( вплоть до осени ) она проходила, но на ее место вставало настоящее чувство. Эстель давил в себе тайные желания, однако вида не показывал ( он очень хотел ребенка – сына или дочь, но я была бесплодна).
Приходя домой, Тэлери садился за письменный стол и писал стихи. А я чаще всего вспоминала стих, пришедший мне в голову в феврале:
«Кто же я теперь, кто же?..
Зеркало, ответь! – не может…
И не знаю, что сказать, даже –
Как себя назвать страже…
Белых скал оскол грозный,
А под ними луг росный,
Райских врат дуга блещет,
Зелень фонарей все резче…
Что спрошу, тебя встретив?
Уголек меня пометил,
Только все равно не знаю,
Тот ли я тебя окликаю.
Ты пришел за мной – мной ли?
Ты принес мне зов воли,
Но с полей, где снег красен,
Путь и долог, и опасен.
В тех краях закон строгий,
Заступает страж дорогу.
«Назовись!» – и лицо не злое…
Я… забыл. Кто же я? КТО Я?»
А время шло дальше… ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ, И Я ВЫШЛА ИЗ ТЕНИ…
Конец первой части третьей книги
« Двое из другого Мира».
Братск, 17 . 05. 2005. С дополнениями. Использовались стихи из самиздата « Лабиринт» ( РАНМА )
Двое из другого мира кн 3 часть 1
© Copyright: Ия Тимофеева, 2018
Свидетельство о публикации №218092200122
Свидетельство о публикации №218092200122
Рецензии