Осенний блюз

Отзвенело лето и сбежало потихоньку, уступив дорогу  осени нежданной… Хоть хороша она в уборе разноцветном, но грустна, порой печальна даже в угасании своем… Прохладен и свеж воздух прозрачный  .В потемневшей воде  лежит одиноко синее небо, но кажется скучным и серым оно   … В нарядах прекрасных – золотых и багряных  деревья красуются, к балу готовясь,  к последнему балу. И  уныло шуршат  пестрые листья, и   кажется  порой, что плачут они, тоскуя  о  днях тех ушедших, невозвратных тех днях…. И вдруг … луч солнца сквозь  поредевшие кроны   скользнул и замер в букете из астр, что в вазоне  со скамьей деревянной рядом стоял, и, внезапно  вспыхнув искрами цветными , радуга зажглась. И двое встретились, присели на скамейку. Она-юна, со взором невинным, в прелестной шляпке , устроившейся  бабочкой   в каштановых кудрях, с ажурной  шалью на плечах. Он- белокур, постарше дамы будет, с коричневым зонтом в руках и котелке.
–Ах, наконец-то! –воскликнул он, и нежно за руки берет он деву молодую, а зонт, чтоб не мешал, оставил на скамейке.
–Вы здесь… Я рада…,– розовые губки шепнули тихо, ресницы опустились , скрыв глаз сиянье… Шаль сбросила… Вдруг  жарко стало почему-то…
И пошли…  рука в руке по парковой аллее… И были  одни они. В целом мире одни лишь были…
И наступила тишина… Долгая, тягучая, как мед… Но тут раздался шорох… Вертлявый зонт подпрыгнул. На месте не лежалось, да и стоять спокойно он не мог .  Он был в негодованьи. Служил он верно. И пусть  совсем не нов он , но ведь красив и крепок,  с блестящей ручкой и  вот… забыт, заброшен, как вещь ненужная какая, он  вышвырнут из жизни.… Ах , как он зол и как он возмущен!
– Но , может быть, хозяин вспомнит, прибежит за ним? Оставит ту смазливую особу в шляпке и придет за верным другом… ,– так думал зонтик.
А шаль спокойненько лежала. Но так казалось только. Она страдала молча и , если бы могла заплакать, как это делала хозяйка, она заплакала бы… Ей было грустно, она не понимала, как можно было бросить её, почти родное существо. Ведь с какой любовью вязала  девушка её , цвета как подбирала , а потом…Как  куталась в неё. А шаль… благодарила, как умела, нежно согревая трепетные плечи… Ах, как же грустно! Как искренне любила шаль хозяйку.
– Но , может,– встрепенулась шаль, – сейчас уже и вспомнит, ведь осень и прохладно стало… Зачем ей тот, ушла с которым? Ведь толком и согреть не может…Но нет,– шаль женщиной была и понимала, что не вспомнит, сейчас не вспомнит  барышня о ней …Потом быть может…,– и так ей стало одиноко, печально. Хотелось погрустить в тиши, а тут…Вот этот вертлявый зонт мешает, всё вертится, всё крутится… На месте не лежится. Взял и тоже погрустил бы…
–Вас тоже бросили?– тут скрипнул зонт.
–Не бросили, забыли…,– шепнула шаль.
–И ведь ушли, ушли совсем…  Как можно поступить так? Как можно такую милую, такую нежную забыть?… Не вспомнить даже…Как можно?– зонт гневался, теперь уже жалея не себя…,– а если дождь…Ведь осень на дворе.
Лишь грустно улыбнулась шаль.
И тут, услышав слова его как будто,  небо нахмурилось , ветер откуда-то взялся холодный, сырой и капли тяжелые, бездушные  застучали по листьям. Тут вздрогнула шаль, а зонт… Мужчиной он был настоящим, придвинулся ближе и накрыл шаль  тонкую, воздушную собой … Она же…в благодарность прильнула  нежным телом… к зонтику, обвила его легким ажуром…  Им стало хорошо вдвоем,  тепло, уютно и спокойно, растаяли обиды, и ушла печаль…
А осень продолжалась…