Река быстрая, полноводная Гл. 55

Гл.55


Маша быстро нашла тот дом в Ильинке, в котором жила Мария. Это было проще пареной репы, конечная остановка находилась, как раз у начала улицы. Маша сразу глянула на нумерацию чётных и нечётных чисел, чтобы определить, по какой стороне ей дальше двигаться. Номер семь должен быть где-то совсем рядышком.
Но потом женщину, как будто осенило, она даже шагу не могла дальше сделать.

"Боже, что я делаю, а если Ванька меня увидит? Он же сразу подумает, будто я специально сюда явилась, чтобы наделать скандала и вмешаться в его личную жизнь. Хоть я и имею право, потому что до сих пор прихожусь ему законной женой, но мне гордость не позволит так унизиться перед ним и перед его сожительницей."

Маша оглянулась назад, но автобус уже повернул в обратный путь. Тогда она обошла улицу и решила идти по задворкам, чтобы её никто не заметил.

"За одно Ивану спасибо, что не привёз эту Аньку к нам в деревню, наверное, людей постеснялся. Я бы с ума сошла, видя их вместе. Вот и сегодня, сама не знаю, как всё перенесу. Вот дура, зачем только ехала сюда? И как я теперь зайду во двор к этой Машке, а вдруг у неё собака злая. С огорода разве докричишься?"

Но Мария возилась на своём участке и звать никого не пришлось. Товарка обрадовалась приезду валеевской гости, которую сразу повела в небольшой деревянный домик, чтобы угостить чаем. Но Маша отказалась, ссылаясь на то, что плотно покушала перед дорогой.

-   Ну ладно, тогда айда сирень смотреть.  - предложила хозяйка.

Пока они шли к палисаднику, Маша все глаза проглядела, окидывая взглядом дома напротив.

"В каком, интересно, Ванька мой поселился. И мой ли он теперь? Пожалуй, уже нет."

А Мария болтала без умолку, показывая, какие у неё георгины, а рядом пионы трёх цветов, а у забора ромашки и так далее. От противоположной стороны их скрывали густые заросли сирени и Машка облегчённо вздохнула.

"Слава Богу, будем надеяться, что Ванька меня не обнаружит. А то позору не оберёшься."

Но зато со двора Марии, очень хорошо просматривались все соседние жилища.
Маша указала на три саженца белой сирени, самые большие и крепкие, а Мария пообещала в начале осени доставить их на рынок.

-   Маша, раз чаю не хочешь, то посиди здесь на пенёчке, будем разговаривать с тобой, а я заодно все поросли обрежу, чтобы зря время не терять. Кстати, по телевизору должно кино какое-то начаться, может включим?

-   Может, давай свежим воздухом подышим? Нынче не жарко, а тут тенёчек от твоих акаций, такая благодать!  -  вымученно улыбнулась Маша.

-   Давай, мне ещё и лучше.

Маша почти не слушала болтливую товарку, даже ругала её про себя.

"На рынке все уши прожужжала про эту Аньку, а теперь ни словечка. Хоть бы показала, где она живёт. Получается, зря я явилась в эту Ильинку?"

Но вдруг, в поле её зрения попала высокая длинноволосая дама, она с ведром направилась к колонке, расположенной в её дворе. На крыльцо вышел и мужчина. Из-за веток плодовых деревьев и разросшейся сирени, совсем не угадать, кто это, но когда он двинулся вслед за женщиной, у Маши всё внутри затряслось.

"Ваня."

Да, это был Муравьёв-младший.

Пока набиралась вода в ведро, он обнял любовницу за талию и что-то ей говорил, говорил, а она смеялась.
Маша не спускала с них глаз, несмотря на то, что наблюдать такое ей было не очень-то и приятно.

"Ну что он в ней нашёл? Полноватая, на лицо совсем не красавица. Ваня, Ваня, что же ты наделал?"

Маша отвернулась от них и попыталась сосредоточиться на цветах, заботливо выращенных Марией, а когда через минуту глянула на то место, где только что стояла влюблённая парочка, то там уже никого не было.

-   Маш, ты что, глухая?  - услышала она.  -  Зову, тебя, зову, а ты ноль эмоций.

-   Извини, но мне что-то затошнило.  - пришлось снова придумывать на ходу.

-   Может, водички холодненькой?  - участливо спросила Мария.

-   Не откажусь.  - кивнула Маша.

Но утолив жажду, она сразу засобиралась домой.

-   Поеду я, а? А то и тебя от дела отрываю да и самой уже пора.

-   До остановки проводить?

-   Да что я, не дойду? Тут пять шагов. Занимайся своей сиренью.

-   Ну тогда до понедельника.

-   До понедельника.

Дома Маша вновь предалась рыданиям. Не зря говорится, мол, с глаз долой - из сердца вон. А она увидела его и снова обида захлестнула её раненое сердечко. Но вскоре, словно очнувшись, Маша побрела в ванную, чтобы умыться.

-   Всё, прекращай! - приказала она себе.  -  Если не хочешь выкидыша. - а этого Маша боялась больше всего. То, хоть что-то от Ваньки останется... Ой, ну при чём тут Ванька? - тут же корила Маша себя вслух.  - Я просто очень хочу маленького, вот и всё.

Когда в Валеевке закончились помидоры, ведь и консервный завод у них томаты покупал в огромных количествах, а Маша и давленные уже продала, то Ларионович устроил её на весовую, что на свинарнике, через которую проходил весь транспорт с кормами для животных.

-   Машунь, тут и зимой уютно. Сторожа печку топят, вот и сиди себе на здоровье. А в больнице сейчас бы носилась с теми капельницами да шприцами, а тут, как говорится, не бей лежачего. Дотянешь тут до декрета, а потом уж и отправим тебя с почестями на отдых. Ты не против?

-   Нет, что вы, Ларионович?! Я благодарна: и вам, и крёстной. В отделении тяжело, ещё плюс ответственность.

-   Машенька, давно хотел сказать. Знаешь, у меня совершенно нет беспокойства насчёт твоего будущего, а обычно моя интуиция никогда не дремлет, сразу извещает о грядущих событиях. У тебя всё будет хорошо, поверь.

-   Спасибо, Ларионович, вы добрый, замечательный человек. Бабушка к вам с уважением относилась.

-   Знаю. Ворчуньей Клавдия слыла ещё той, но справедливая была баба, каких поискать. Царствие её небесное. Маша, раз суждено испытать тебе все эти жизненные тяготы, то лучше пусть сейчас, в молодости, когда ты ещё при силе и при здоровье. Я часто думал, если бы наша дочь умерла позже, когда мы с Ириной постарели, то вряд ли нам тогда перенести эту трагедию. Вот так и ты. Справишься со всеми невзгодами, как говорится, когда ещё утро жизни, зато старость свою будешь уже счастливой встречать.

-   Да хоть бы, Ларионович, а пока ещё тяжко мне. Но я поднимусь обязательно, надо только время.

-   Я и не сомневаюсь.

Теперь Машка была задействована на свинарнике на лёгком труде. Ей нравилось и это занятие. Сиди себе да отмечай в канцелярской тетради проезжающие грузовики. Не работа, а рай.

"Совсем, что ли, сюда перейти и ну её в болото, ту медицину. Да нет, ведь не зря же училась."

На весовой всё было убрано, как в комнате. Тут и диван находился, и два кресла, а также стол и несколько стульев. Всю мебель перевезли сюда из конторы, когда там меняли на новую. Недалеко от стола расположена печка, небольшая, но жаркая. И туалет, хоть на улице, но в десяти шагах. Чистенький, толем обитый, чтобы зимой не поддувало.
Единственное, чего боялась Маша, это вновь повстречаться с Ванькой. Она Бога молила, чтобы он не явился сюда на своём ГАЗоне. Даже у Ларионовича поинтересовалась, не произойдёт ли невзначай такой казус? Но он её успокоил:

-   Не волнуйся, Машуня, у нас всё под контролем. Он не завернёт в Валеевку, это точно. Семён Кочкин это предвидел и на совещании спрашивал у ильинского агронома, мол, ставили ли они Муравьёва на перевозку кормов в Валеевку? Агроном ответил утвердительно, но добавил, что Ванька отказался. Чует собака, где мясо зарыто. - подытожил Ларионович.

-   Может, до него уже дошли слухи о моей беременности?

-   Вряд ли, Маш. Семён никому там не объяснялся. Я его немного пожурил, отчего же он не похвастался, что мы ждём пополнение? Пусть бы Ванька понервничал. Семён сказал, что много чести знать ему об этом. Он думал своей головой, когда уходил к той старухе? Маш, считаю, что Сенька прав.

Ларионович часто заглядывал к ней на весовую, они подолгу разговаривали на различные темы.

-   Я вот, Машунь, ещё продержусь несколько годочков да и уйду на пенсию. Всё, чую силы на исходе. Вроде ничего не болит, кроме клятого радикулита, что досаждает мне с самой моей юности, но раньше я мог по периметру все поля свои пешком обойти, а нынче дойду до середины первого поля и мне хочется упасть в траву и лежать там до самого вечера.

-   Всё дело в вашей усталости, Ларионович. Поясняю вам это, как медик. Молодым и то отдых требуется, а вот вы скажите, когда последний раз брали отпуск? То-то и оно.

-   Ты права, покой нам только снится. Но всё равно, Маш, должен тебе признаться, что я твёрдо намереваюсь уйти. Ещё лет пять назад думал, что мне не прожить без этих полей, хотя, чего душой кривить, так оно и есть. Но это не в моём нынешнем возрасте. Понимаешь, не хочу на этих лугах и нивах растранжирить свои последние силёнки, чтобы потом на пенсию выйти инвалидом. Мы с Иришкой планируем завести курочек, даже может и на поросёнка замахнёмся. Будем копаться в саду и огороде, а вот быть прикованным к постели, сия перспектива меня не устраивает.

-   А кого она устраивает? - засмеялась Маша.  -  И чего только поросёнка, а на коровку не хотите замахнуться? А мы к вам за молочком будем наведываться. - и она погладила свой округлившийся живот.

-   Не, Машуня, коровку мы не потянем. В смысле, сено заготавливать и всё такое. Да моя Ирка и доить-то толком не умеет, это что, скотина будет на моей шее? Не-не... Вот пятачков, то другое дело. Так что, за молочком вам придётся в другое место наведываться.

-   А кто же после вас заступит?

-   Артём Кочкин. Вот жду, когда он институт закончит, а ему осталось учиться два года, так сразу и передам ему все дела. С начальством я уже согласовал этот вопрос. Ничего, справится. Семён подскажет, если возникнут трудности да и я на совет не поскуплюсь. Артём видный молодой человек, считаю, что я в нём не ошибся.

Где-то к ноябрьским Маше пришла повестка явиться в нарсуд для слушания дела о разводе. Маша отказалась ехать, Ларионович завёл свой УАЗ и в положенный день отправился в райцентр. Когда возвратился обратно, то сообщил:

-   Всё, Машка, я договорился. Там без тебя порешают все проблемы, я судью убедил, что ты не в том положении, чтобы расстраиваться. Только тебе потом бумажку одну надо подписать, по почте пришлют, а то ему не дадут развода из-за твоей беременности. Вот как раз Ванька и узнает, что ты носишь его ребёнка.

-   А вы Ваню там видели?

-   Нет, я туда не доехал. Говорил с ними по телефону из администрации. Если честно признаться, то и не горю желанием его видеть, боюсь не сдержаться и много плохих слов ему наговорить. Ну а коли, всё-таки столкнёмся когда-нибудь, то и руки ему не подам.

-   Ларионович, я подпишу ему эту бумажку.

-   Я понимаю. Я бы точно так же поступил на твоём месте.

Ближе к Новому году Муравьёвых развели официально и что удивительно, Маша равнодушно отреагировала на данную ситуацию, просто она к ней была готова.
Машка теперь ещё сильнее округлилась. Чтобы не застыть, надевала тёплую шубу и сразу становилась похожа на медвежонка. Беременность протекала хорошо, Маша тоже чувствовала себя прекрасно, ну, за редким исключением, если иногда испытывала дурноту или живот казался слишком тяжёлым, а отёкшие ноги не слушались хозяйку. Так подобная беда у всех будущих мамочек, тут уже ничего не поделаешь. Но Маша знала, какая цена её ожидает за все эти периодические страдания, потому переносила всё стойко и мужественно.