Что это за цветы?

На причесанном газоне расплылась полянка высоких жестких и пыльных стеблей, чьи короткие незаметные веточки были увенчаны непропорционально маленькими для такой высоты нежно-сиреневыми цветками. Как хорошо, что в городах кроме раздражающе аккуратных клумб с яркими петуньями, все-таки захватывают себе пространство дикие цветы.

— Это цикорий.

И, немного помолчав:
— Я не знаю, тот ли этот цикорий, из которого делают напиток вроде чая. Но мне кажется, что мы с бабушкой собирали его и сушили. Помнишь, мы в деревне ходили на поле? Там раньше было просто море ромашек. У бабули же больное сердце, и она пыталась лечить его ромашками по совету в какой-то газете – из них тоже делали чай. Полевые ромашки такие хорошенькие, это не крупные и ровные садовые с красивыми высокими стеблями и аккуратными листьями. У полевой плотная и объемная сердцевинка с крепким запахом, и такие жалкие лепесточки немного смотрят назад, будто дует ветер – по сравнению с садовой, у которой они солнцем лежат вокруг сердцевины как на картинке. Мы с девочками так надеялись на этот ромашковый чай, что таскали цветы охапками! Волшебное средство…

                ***
Бежать в (удивительно!) неутомительной жаре босиком по горячей огородной земле за кружкой прохладной воды – себе и оставшимся на огороде работникам. Августовская урожайная эпопея: сбор картошки и лука, засеянных весной двумя стариками так, чтобы хватило на все ответвления их огромной семьи, которая всего-то пятьдесят лет назад состояла из двух студентов. В конце каждого рабочего дня садиться на землю, по-советски оценивая выполнен ли план и с удовольствием замечая, что работы идут бодро и хорошо. Бабуля или дедуля произносят, выполняя очередной деревенский ритуал:

— Спасибо, мать-земля, за урожай. Мы тебя отблагодарили трудом, а ты верни нам силы.

А потом всей гурьбой вернуться в дом, вымыть ноги теплой зеленоватой водой из бочки… Тем временем, на кухне та, кого отпустили раньше, уже сливает горячую воду с мелкой молодой картошки и заправляет маслом салат. А вечером – чаевничание на веранде, печенье с маслом, смех и счастье, счастье, счастье…

Но глупо обвинять в несчастье города. Они строились по тому же принципу, что и деревни – люди хотели жить: в будни трудиться, а в праздники собираться на площадях. И в городах тоже растут цветы, пьют холодную воду в жару, а вечером – чай.  И ещё глупее приписывать деревенской жизни исключительную счастливость.

Одной из теплых августовских ночей 1960 г. пятнадцатилетняя девчонка удрала в город. Младшую дочь в огромной семье «учить профессии» не было денег, да и невыгодно терять молодую работницу – ведь старшие скоро начнут выходить замуж. Заручившись поддержкой городских родственников, согласившихся приютить беглянку на первое время, она тихонько открыла окно, чтобы не скрипеть дверью, выпрыгнула в него и была такова.

План был простой. Она поступила в техникум на маляра, заселилась в общежитие и нашла работу на стройке. Интенсивность жизни вряд ли позволяла ей праздно задумываться о счастье. Жизнь была трудна, но весела. Работница и ученица она была хорошая и внимательная, а к физической усталости привычная. Летом с подружками на выходных ходили в кино, иногда пересматривая понравившиеся картины по нескольку раз. Зимой – на каток, возвращались уже затемно, дурачась, падая в снег и смеясь.

Через два года (совсем молоденькой) она вышла замуж, не успев полностью осознать, как это получилось. Муж тоже был из деревни, учился на инженера. Всё в их отношениях получилось классически – он выбрал, она робко согласилась с его выбором, разговор с родителями, свадьба. И вот она работала уже на три фронта – на стройке, дома (через год родилась первая дочь), а летом на огородах у своих и мужниных родителей. Здесь уже не оставалось времени на веселые встречи с подругами – зато приезжали сестры. Дети играли вместе, а женщины пили чай и смеялись. Теперь вечерами она сидит за швейной машинкой, перешивая оставшиеся от старших дочерей платья для младшей. Из своего старого пальто она сшила для неё пальтишко – такое крепкое и ладное, что его будут носить и две старшие внучки. Дома все время шумно – дети, гости, родственники, кошки.

Спустя полвека, когда оказалось, что двое рабочих в городе уже не могут крепко стоять на ногах, потому что вечером всегда остается открытым вопрос – будет ли завтра работа? – понимая, что семья разрослась, а дочерям нужна поддержка, они вдвоем вновь оказались в деревне. Деревня доживала ленивой и спокойной к собственному разрушению жизнью. Но здесь была земля, а, значит, уверенность в завтрашнем дне.

Ураган пролетел, а она по-прежнему встает в пять утра, доит корову, кормит курей и кошек, варит завтраки и обеды, вяжет многочисленным внукам носки, носит привязанным на лугу телятам два ведра воды, полет, поливает, а по вечерам читает или смотрит телевизор. И так хочется думать, что она счастлива – ведь каждое её действие осмысленно, а деревенский бог, который «живет не по углам» - «всюду» - сглаживает шероховатости жизни, которых, конечно, всегда доставало.

Перед домом сад, где мы в детстве объедались ягодами. Он цветет все теплое время года – опадают одни лепестки, распускаются другие – бабуля строго следит, чтобы этот механизм работал без сбоев. Одни сажают, чтобы добавить в чай или варенье, другие потому что красиво - а что это за цветы?