Полет во сне и наяву

                Всем, когда-то летавшим на биплане «АН-2»,
                ПОСВЯЩАЕТСЯ!

  (продолжение)

  На летное поле постепенно надвигалась гроза и мы с остальными пассажирами должны были давно находиться в воздухе, однако наше присутствие в аэропорту никого не интересовало. Мы рефлекторно сбились в кучу и, перемещаясь плотной толпой, пытались выяснить свою дальнейшую судьбу. Излишне говорить, что будущий секретарь комсомольской организации, возглавил потерявших всякую надежду людей и попытался «достеменно» (доподлинно,укр.) выяснить, знают ли в аэропорту хоть что-нибудь о рейсе Львов – Хмельницкий? На все вопросы удалось получить только один ответ:
– Экипаж воздушного лайнера еще не прибыл в аэропорт! Ожидайте!
Мы сиротливо стояли возле железного ограждения взлетно-посадочной полосы и нас уже начало поливать мелкими каплями дождя, когда к нам подошли два молодых человека без видимых опознавательных знаков и тихо скомандовали:
– Пошли!
Интуитивно мы поняли, что это могут быть пилоты нашего рейса и суетливо последовали за ними.

 Я первым после пилотов забрался в пассажирский салон, который был почти полностью заполнен мешками с картошкой, и занял место за кабиной, лихорадочно ухватившись руками за висящие сверху ремни. Остальные последовали моему примеру. Мотор самодвижущейся тележки несколько раз отрывисто "чихнул" и заревел во всю мощь своих лошадиных сил. Дверь за последним пассажиром еще не захлопнулась, когда аэроплан  начал свое движение, которое вот-вот должно было превратиться в полет. В самый последний момент, пилоты обратили внимание на мужчину, который что есть сил, размахивал своим чемоданом и бежал наперерез взлетающему авиалайнеру.
– Возьмем? – было слышно, как один пилот спросил у другого. Тот ответил молчаливым согласием и крылатая машина, сбросив газ, направилась в сторону  бегущего по взлетной полосе пассажира, на полчаса опоздавшего к взлету собственного рейса. Прямо «на ходу» мужик с огромным чемоданом, проявив чудеса эквилибристики, запрыгнул в салон самолета и со всего размаху плюхнулся на грязные мешки с картошкой. Не успела пыль в салоне как следует «улечься», летчик добавил газу и резко потянул штурвал на себя... Мы, с лежащим на мешках с картошкой мужчиной, взмыли в воздух!
Уже через минуту (!) мой организм сделал промежуточные выводы о конструктивных особенностях воздушной машины с четырьмя огромными крыльями, по два с каждого борта! Большая опорная поверхность площади крыльев в сочетании с минимальной высотой  полета самого корпуса аэроплана, делали летательный аппарат сверхчувствительным к малейшим колебаниям плотности воздуха в радиусе, как минимум, одного километра. Судя по изощренной продольной и поперечной болтанке и лихорадочной дрожи всего, что могло хоть как-то дрожать, самолет ощущал даже малейшие перемещения насекомых на поверхности земли и нижних слоях атмосферы. Очевидно, при возникновении каких-либо конфликтов или попыток размножения  между  этими насекомыми, крылатую машину бросало либо в воздушную яму, либо в восходящие потоки воздуха со страшной силой.

  Конструкция корпуса аэроплана в сочетании с отсутствием звукоизоляции была рассчитана таким образом, чтобы присутствующие в салоне пассажиры в кратчайшие сроки смогли занять положение «лежа»  из положения «сидя», и сосредоточить все свои мысли на желании скорейшей посадки летательного аппарата в любом пригодном для этого месте.
- Посадку давай! – стонал про себя  каждый первый. Я был, наверное, вторым и поэтому внимательно смог наблюдать за процессом полета и даже привстал для лучшего обзора горизонта по курсу, азимуту и углу тангажа (tangage-килевая качка, фр.).
Летчики не обращали на меня никакого внимания, впрочем, как и я на них! Даже на снимке, который я успел сделать, пилоты не очень заметны.
  На самом деле полет только начался и самолет не набрал положенную ему максимальную высоту в пять сотен метров. Прямо по курсу надвигался мощный грозовой фронт и пилоты, постоянно маневрируя, пытались обойти его стороной. После нескольких удачных попыток, гроза перекрыла все возможные доступы к свободному от дождя небу, и крылатая машина нырнула в густую, темно-серую облачность, в которой не было ни верха, ни низа, а главное - света! В такой ситуации, любое положение тел всех пассажиров, включая мужчину,  изначально лежащего на мешках, стало недействительным, поскольку линия горизонта мгновенно исчезла с экранов иллюминаторов. Воздушное путешествие мгновенно превратилось в морской круиз, так как болтанка резко усилилась и со всех верхних и нижних щелей полилась дождевая вода!
Мечта, а не полет!

  Если кто-то подумает, что вода капала с крыши самолета так, как она капает из крана, тот сильно ошибается. Вода лилась мощными струями так, что под мешками с картошкой образовались полноценные лужи, которые грозили полным затоплением всему пассажирскому салону авиалайнера ввиду отсутствия на его бортах нарисованной ватерлинии. Мужчина, до этого спокойно лежавший на грязных мешках, мгновенно оказался в стремнине огромного водопада, и если бы он вдруг закричал:
– Помогите! Тону в самолете! – все бы пассажиры бросились к нему на помощь. Пока мужчина барахтался в огромной луже, я посмотрел в сторону наших профессионалов воздушного круиза. Надо отдать им должное, они вели себя как настоящие мужчины. Резкий переход от воздушного полета до состояния близкого к кораблекрушению они выдержали более чем спокойно. Нажимая ногами на педали и дергая какие-то рычаги,  летчики старались удержать вверенное им воздушное судно от его несанкционированного выхода на более высокую орбиту или преждевременного соприкосновения с Землей. Благодаря их героическим усилиям аэроплан удержался на курсе и, с небольшой потерей скорости и высоты, выскользнул из грозового облака и перешел в горизонтальный бреющий полет.
Когда полет более или менее стабилизировался, пилоты вспомнили, что в салоне самолета могут остаться  какие-нибудь люди. Дверь в кабину была постоянно открыта все из-за той же картошки, и один из них пилотов повернулся и посмотрел в салон. Судя по выражению его лица, он пересчитал количество пассажиров и очевидно остался доволен результатом. Пространственное положение пассажиров относительно посадочных мест не принималось в расчет. Из всех обитателей грузопассажирского салона, по счастливой случайности, вертикальное положение на своем месте сохранял только я. Мое самочувствие вряд ли отличалось от самочувствия моих попутчиков, просто я успел вовремя схватиться за свисающие откуда-то сверху ремни и не отпускал их ни на секунду. Наблюдение за полетом почти из кабины пилотов тоже сыграло свою положительную роль в сохранении моего сознания и работающего с перебоями вестибулярного аппарата. Встретившись взглядом с мужественным пилотом, я попытался ему улыбнуться, но вымученная улыбка скорее была похожа на начало приступа тошноты, и пилот сразу отказался от молчаливого диалога со мной в виде простого обмена улыбками. Лётчик повернулся к своему коллеге, и по какому-то только им известному знаку они открыли стоявший между ними саквояж, из которого достали два пустых граненых стакана и, с характерным щелчком, пластиковую крышку. Так как обоняние в такой передряге я не потерял, то содержание невидимой банки определить было не трудно, бурячиха  (самогон, укр.).

  Наполнив стаканы на половину, пилоты натренированным движением отправили их содержимое в места снятия полученного стресса, причем таких движений было ровно три, т.е. шесть на двоих! Этого количества хватило для того, чтобы на горизонте появились окраины именно того города, в названии которого был зашифрован синоним происходящего в кабине пилотов события, Хмельницкий! Я не был уверен в успешном завершении круиза и, для улучшения обзора и контроля действий пилотов, опять встал во весь рост у них за спиной, Картина мне открылась величественная!
Навстречу насквозь промокшему авиалайнеру надвигалась огромная черная лужа, по краям которой виднелись небольшие строения. По тому, как напряглись пилоты, я сообразил, что эта лужа и есть та самая посадочная полоса, на которую мы должны …приводниться. Нос самолета плавно опустился ниже линии горизонта, и лужа стала быстро увеличиваться в размерах. Пытаясь постепенно уменьшить обороты, «летун» несколько перестарался и двигатель самолета моментально заглох. Как следует, чертыхнувшись, пилот добавил газу, и крылатая машина с грохотом плюхнулась в огромное болото, именуемое взлетно-посадочной  полосой.
Один из мешков с после жесткой посадки лопнул, и его содержимое вприпрыжку покатилось на мужчину, который и так весь полет не расставался с картофелем.

  На этот раз двигатель окончательно заглох и самолет  остановился.               
Приплыли? Не может быть!
Пассажиры грузопассажирского рейса, попытались выйти из салона на родную матушку-Землю. После убедительной имитации начала воздушной катастрофы, перешедшей в развитое кораблекрушение в воздухе, сохранять вертикальное положение на неподвижной поверхности было непросто. Тело слегка покачивало, и я сделал несколько неуверенных шагов в том направлении, где должно было находиться здание аэропорта. К моему большому удивлению, не все пассажиры последовали моему примеру. Большая часть из них по непонятной причине  оставалась стоять на месте, подпирая своими телами корпус приземлившегося лайнера.
  Объявление по посадочному болоту прояснило ситуацию:
– Совершил посадку самолет, следующий рейсом Львов – Хмельницкий – Бердичев – Житомир – Киев!
Путем несложных арифметических подсчетов я установил, что пассажирам, следующим в конечный пункт назначения, а именно в мой родной город, предстоит принять участие в трех взлетах и, надеюсь, в трех благополучных посадках. Даже при отсутствии грозового фронта, испытание им предстояло нешуточное... Я еще раз оглянулся на своих уже бывших попутчиков. Они провожали меня завистливыми взглядами, и я искренне пожелал им легкого полета и благополучного приземления! Махнув им рукой в знак подтверждения своих добрых пожеланий, я скрылся в здание аэровокзала.

 (продолжение следует)