Кнут Амундсен

          Мы останавливаемся около сосновой рощи, выходим из машины и по тропинке, через заросшую высокими цветами и травами поляну, идем к крутому берегу. Вот она. На нее нельзя смотреть и не видеть. К ней нельзя привыкнуть и не замечать.  Она женственна, ее обводы, отражаемые глубокой водой, странным образом сообщают, что ее невесомость обманчива, что ей едва хватает глубины, что бы не касаться килем илистого дна. Ее, красного дерева, скорлупа, образует уютную полость, освещаемую, четырьмя крошечными овальными иллюминаторами. Два узких, друг против друга, дивана, наводят на мысль, что они имеют весьма опосредованную связь со свежим ветром, сверкающими брызгами, щелкающим парусом и скрипом такелажа. Они для других ощущений, для каких именно,  мы и стараемcя понять во второй уже раз с моей кареглазой Елезаветой. Яхта не наша, мы ее заимствуем. Кто такая Елизавета?  Да. Вопрос.  Ее принесло ко мне с другой планеты,  поблизости такой нет. Беловолосая, загорелая до той степени достаточности, когда кожа еще не измучена солнцем, нежна и шелковиста. Она улыбчива, у нее лицо счастливой женщины. Мне ни к чему перечислять все ее достоинства,  это мое достояние, я обладатель сокровища, которому нет цены. Я лежу на спине разглядывая  на вогнутом потолке шевелящийся каштановый блик.   
 - Милый мой – говорит она лаская меня глазами.
 – Мы же не умрем сегодня?
 – Кто его знает, если от счастья умирают, я могу умереть в любую секунду..
 – И ты не хочешь, чтобы было завтра? Вот и не умирай. Пахнет соснами, горячими досками причала, прижатого к заросшему земляникой, высокому и крутому, как городской вал, берегу. Я закрываю глаза. Я не лежу, я парю. Лиза уже в рубашке, льняной короткой, облепленной кармашками, на ней  белая умопомрачительно короткая  юбка. Она наклоняется ко мне, щекочет меня волосами, аккуратно целует накрашенными губами
– Тебе мало? 
 - Не знаю, но я забыл какой сейчас год. 
 – Високосный 
– Значит завтра пойдет снег, грянут морозы и он замерзнет. Совсем.
 – Нет, Он завтра приедет.
 – Вот завтра  я его и убью.
 – Видно будет - говорит она. и потихоньку закрывает за собой двустворчатые дверцы каюты. Мы идем с Лизой по  мосткам босиком. Какая молодец, думаю я, да любая юбка на сантиметр длиннее, была бы беспардонной  попыткой с ее стороны, лишить меня эстетического удовольствия видеть ее стройные, ну может быть чуть полноватые ноги.
 - Ничего не полноватые. 
– Извини.   Мне показалось, теперь вижу, что не прав. Мы поднимаемся по крутой деревянной лестнице наверх. К нашей машине крадется джип.
 .- Моей любви хватит что бы его убить.
 – Ты на это не способен – читает мои мысли Лиза. Она прижимается ко мне.
 – Ну скажи чем тебя не устраивают наши с тобой отношения?
 – Наши устраивают. Но я или сойду с ума или..
  - Не сходи. Он это заметит и тогда сам тебя убьет. Ты же знаешь кто он.
 – Да. Придурок. Из джипа вылезает Лизин муж. Его улыбка не сулит мне ни чего хорошего. Я останавливаю Лизу и демонстративно  целую. Это мой последний поцелуй. Неслышный выстрел валит меня в траву
.– Лиза прощай – шепчу я и умираю. Она улыбается. Она присаживается около меня , лежащего в траве.
   -   Сколько тебе лет Кнут Христиан Амундсен? 
 - Лиза, какой Кнут?
– Ну ты же так представился, когда мы с тобой познакомились, ты сказал, что твой прикованный к постели прадед, великий покоритель Арктики и Антарктики и я почти поверила глядя на твои веснушки и нос картошкой. 
– Я тогда бредил. Когда я тебя увидел у меня съехала крыша.
 – Так сколько?
 - Тебе примерно?
 -Нет точно.
-Ладно, приблизительно сорок восемь. И не смейся, я просто выгляжу моложе.
 -И сколько от этой приблизительной цифры надо отнять, что бы было приблизительно правильно?
 -Отними  сорок.
-Теперь верю, ведешь себя как мальчишка.
- А тебе?
 -Ты не в курсе, с женщинами об их возрасте не говорят, но по сравнению с тобой я старуха.
 -Разве?
 -Скажи, а твой приятель, хозяин яхты, - богач?
-Да. Он очень богат, ведь его отец побочный сын, приемной дочери Руперта Мердока
.-Бедный, ты совсем плох, 
-Я умер.
 -Опять?
 -Да. От любви к тебе.
 -Окончательно?
 - Нет, меня еще можно спасти. Ты должна вдохнуть в меня жизнь. - Как?
- Изо рта в рот, как утопленника, что может быть прекраснее, когда твоя любимая женщина таким образом спасает тебя от беды
- Продолжай, я еще очень слаб.
 - Достаточно, твоя жизнь вне опасности. У меня плохие предчувствия, что то должно случиться
 - Лиза успокойся. Как тебе путешествие на воздушном шаре? 
– Ты  приглашаешь меня полететь с тобой на воздушном шаре? В ее кротком вопросе и тревожном беспомощном взгляде столько любви, что ее тревога передается и мне.
 - Приглашаю, пора уже наши  отношения поднять на более высокий уровень.
 – И ничего что там будет третий? Лиза пытается не думать о плохом
– Ты имеешь в виду пилота?
 -Да.
 -А мы будем вести себя скромно,  мы будем  сдержаны.
 -Неужели тебе  все равно, что подумает о нас пилот воздушного шара?
 -Конечно не все равно, он  рафинированный молодой человек, француз но, он как ни как еще и мой кузен по материнской линии. Конечно он будет мне завидовать.
 – Даа!
 - Его фамилия  –  Монгольфье, он потомок известных французских фабрикантов.
 – Уж не тех ли которые изобрели воздушный шар.
 – Как, ты знакома с моим кузеном?.
 - Нет,  я хорошо знаю и люблю одного из родственников Амундсена. 
 – Ну тогда все в порядке?  О времени отправления воздухоплавательного аппарата я сообщу тебе послезавтра.
      Послезавтра я сижу в машине К правому зеркалу я привязал воздушный шарик. Сижу с закрытыми глазами представляя себе Лизу читающую мою записку вложенную в него. Я улыбаюсь.
 – Улыбаешься?  Лизин муж.  Наставил на меня итальянский револьвер с глушителем.
 – Вот и все – говорит он и стреляет .Меня больше нет.  Через пятнадцать минут к машине подходит Лиза  Увидев бледно голубой шар и в нем записку, она приветливо шевелит перед лицом пальцами,  приветствуя меня. Я невозмутимо мертв.
– Какой же ты все же дурак Кнут Христиан. - Шепчет она
.- Ну нет, превозмогая себя я открываю глаза и даже зеваю. Лиза подходит ко мне. Я жду когда она меня поцелует. Да целует.
- Нет не так - говорю я. Придется перецеловать.
-Согласна, придерживая  рукой прядь волос целует меня горячо но как то не так как обычно.
 -Кнут я с тобой прощаюсь. Больше не умирай. Спасибо тебе за счастье. Три недели всего и на всю жизнь. Она ушла и не оглянувшись, помахала рукой.