Не поселяй надежду

Катков стоял у подъезда своего дома, когда во двор вошла пожилая женщина с двумя тяжёлыми сумками с продуктами. «Видимо, – с рынка» – подумал Катков. За женщиной, быстро обогнав её, во двор, вбежала рыжая, среднего размера и неопределённой породы, собака. Женщина шла через двор и, не глядя на собаку, что-то ей говорила. А та, обнюхав припаркованные во дворе автомобили, забежала на детскую игровую площадку, на которой никого не было, и стала на ней также заглядывать во все углы и всё тщательно обнюхивать. Когда женщина, пройдя двор, скрылась за одним из домов, собака тут же пустилась за ней…

Пожилая женщина, увидев на рынке собаку, бродившую между продуктовых ларьков, сказала ей доброе, ласковое слово, может, чем-то угостила, и собака, будучи ничьей, увязалась за ней. «А вдруг это мой счастливый билет!» – подумала собака. – А вдруг накормит?.. А вдруг… – как сильно забилось сердце – оставит у себя? Это было бы такое счастье…»
«Не поселяй надежду» – подумал Катков и вдруг вспомнил, как он однажды, по службе, в составе группы работников соцсферы, посещал детский дом. –

Их было человек сорок. Им показывали образцовый детский дом, в какой-то области, граничащей с Московской областью. В том детском доме действительно были созданы все условия для жизни и развития детей. Каменное, добротное и просторное здание, качественный ремонт, новая функциональная мебель. Хорошее питание. Чисто, опрятно, уютно. Есть всё необходимое и для учёбы, и для отдыха, и для творчества. Заботливые воспитатели. Свой сад и огород. Свой зооуголок. Дети рассказывали о себе и своей жизни в их доме. Позже пришли несколько выпускников этого дома. Потом был концерт…

Ему очень понравилась одна девочка лет пяти. Он ещё подумал, как такого замечательного ребёнка всё ещё не взяли в семью. Позже он узнал, что администрация и воспитатели детских домов, бывает, очень привязываются к некоторым детям и не очень-то хотят отдавать их в чьи-то руки. Они очень ревностно и придирчиво относятся к потенциальным кандидатам на усыновление (удочерение). Им кажется, что детям здесь, с ними будет лучше. Да и их личные перспективы зависят от количества детей в детском доме. Но, скорее всего, пока ещё не нашлись люди, в чьи руки они могли бы со спокойной душой отдать эту девочку.
Так вот та девочка – он почувствовал, ему так показалось – сразу же уловила его к ней симпатию, его к ней расположение. И он заметил её расположение к себе, как она иной раз тайно посматривала на него. Они понравились друг другу…
В завершение встречи, дети дарили им на память какие-то простые поделки из бумаги и из материи, которые сделали своими руками. И та девочка подарила ему маленькую тряпичную куколку.
Когда он, в ответ, хотел подарить ей новую, красивую шариковую ручку-флэшку (они тогда только появились) – единственно, что у него было из того, что можно было бы ей подарить, – она не приняла его подарок. Она как-то отрицательно и решительно отреагировала на него. Как будто даже с обидой. Ему это было непонятно.
Уже сидя в автобусе, всё дальше отъезжая от детского дома, он вдруг подумал, – видимо, эти дети, ждут от некоторых из нас, взрослых, большего. Они ждут от нас не тех или иных знаков внимания, симпатии, подарков, а серьёзных шагов. Они не хотят того или иного сближения, привыкания, если это не первые шаги начатого к ним серьёзного и ответственного пути. Они боятся боли, которая потом может быть. Возможно, они знают о ней на примерах своих друзей или от своих воспитателей. Знают и боятся её…
«Не поселяй надежду, – подумал Катков. – Не поселяй надежду, чтобы потом не причинить боль… Или уж тогда иди до конца…»