Наверное, в следующей жизни

«Наверное, в следующей жизни, когда я стану кошкой…» - доносилась грустная песенка из наушников. Это дочь закачала любимые песни, чтобы их можно было послушать во время перелёта. Женщина улыбнулась: «Как совпадают наши вкусы! Мне тоже нравится эта песня».

 Казалось, она не шла по кипрской земле, а парила в воздухе – счастливая и невесомая. Еле ощутимый ветерок – нет, не тот, который дует на побережье,- тот напористый и нагловатый, а наш, городской, - сонный и несколько ленивый, -  колыхал тончайшие края её шелковой туники, яркой, разноцветной, словно крылья экзотической бабочки, играл прядями её волос… Красавица! Она уже ему нравилась. Своей улыбкой, так красившей её лицо, настроением, летящей походкой, ароматом – неизвестным, таинственным и явно иностранным, лёгким и причудливым, как полёт бабочки… Ах, снова бабочки! Да, бабочки и красивые женщины – ему не хотелось называть их вульгарным словом «бабы», хотя, согласитесь, есть в этих словах – бабы и бабочки – некое волнующее родство – были его слабостью. Ну никак не выходят из головы эти очаровательные создания, за которыми так интересно наблюдать … И бегать. (Только, чур, об этом -никому! А то несолидно как-то… Да и вообще…  сочтут ещё маньяком кипрским!)

 Так вот, она летела ему навстречу. «Интересно, а какие у неё глаза? – мечтательно подумал он. – Наверно, голубые. Северянка».
Она совсем не походила на местных женщин – черноволосых, смуглых, с резкими, словно топором вырубленными лицами. Была белокура, светлокожа – одним словом, иностранка. Ах, как опасно щедрое кипрское солнце для северной кожи! Чуть не доглядишь, и обожжёт ненароком.

 Между ними оставалось три-четыре шага. «Пора встречать!» - и он пружиняще двинулся ей навстречу. Она заулыбалась ещё приветливее, и он готов был поклясться, что эта улыбка была предназначена ему, только ему одному. Если бы не боязнь показаться смешным, он подбежал бы к ней вприпрыжку, но сейчас только увеличил скорость своего движения, почти вплотную приблизившись к ней и глядя снизу вверх в её милое лицо, щурясь от блеска ее зелёных, как море глаз, сказал радостно и дружелюбно:
-   Здравствуй, чужестранка! Рад приветствовать тебя на Кипре!

 
 Женщина услышала  мелодичное «Мррр, мяу!» и засмеялась.
- Ах,  ты красавчик! Котюня! Ты не только собою хорош, у тебя ещё и голос певческий! Ну, надо же, какое чудо! - и она залюбовалась муаровыми разводами на его серых боках.

 Кот был в восторге. «Щебечет, как птичка!» - радостно подумал он и засновал у ног женщины: и «восьмёрки» выписывал, и боками тёрся, и ворковал, ворковал, всем своим видом показывая, что будто одну её ждал всю жизнь вот здесь, у этой пальмы на тротуаре. Северянка наклонилась и опустила руку. Котейка «пободал» её головой, не смея нарушать кошачий ритуал приветствия, а потом несколько раз прошёлся под рукой, приподнимаясь на задние лапы так, чтобы пальцы женщины касались его головы между ушами – погладил себя её рукой. Хитрец!

- Красавчик! Как жаль, что ничего съедобного с собой нет, - огорчённо говорила гостья, желая чем-то ответить на такую необычную доброжелательность животного. И, словно в доказательство, открыла перед ним сумку – яркую, узорчатую, марокканскую, привезённую из предыдущего путешествия.- Смотри, пусто. Ничего нет.

 Она подвинула сумку поближе. Кот, чтобы сделать женщине приятное, носом потянулся к сумке, вдохнул, не удержался и … чихнул.
- Да? Тебе тоже не нравится? – огорчилась иностранка. – А я думала, что запах уже выветрился. По крайней мере, у нас в Москве он не был так заметен. Видно, под солнцем амбре усиливается. Как жаль! – она понизила голос до шёпота. – Недавно узнала, что на Востоке при выделке кожи её вымачивают в моче животных, поэтому кожаные изделия имеют такой… гм, специфический запах. Гадость!.. Хотя, - философски продолжила она, -  запах химикалий был бы наверно ещё отвратительнее. А здесь – экологически чистое производство. Да?

- Да, - мяукнул ей котейка. – Этот запах получше, но не намного. Чёрт, и чем они только кормят своих животных? – он снова фыркнул.
Конечно, кот гораздо лучше женщины разбирался в теории запахов, их интенсивности и нюансах, и, несомненно, многое мог бы рассказать о зависимости запаха от рациона животных, но … не сейчас же об этом.

«Мяу! Мяу!» - услышала гостья и поднялась:
 -Ну ладно, котюня, веди, показывай свои угодья.
Кот сделал два-три шага и оглянулся посмотреть, следует ли она за ним. Убедившись, что всё в порядке, котейка ликовал. «Она всё понимает! Понимает меня! Наверно, недавно стала человеком, не успела наш язык забыть!» -  радовался он и шёл гордо и свободно, словно пританцовывал.

 Женщина шла за котом, и вдруг  явственно ощутила какой-то  странный концентрированный запах. Пахло курятником, знаете, когда в нём живут птенцы. Запах «детский», немного кисловатый, с лёгкой нотой брожения, но отчётливо птичий. Иностранка удивилась, откуда в курортном городе такие странности, и огляделась по сторонам. Никакого курятника или птицефермы в ближайшей округе не наблюдалось. Зато впереди, над тротуаром огромным зонтом нависала крона какого-то дерева. Оттуда доносилось громогласное птичье пение. Котейка подвёл женщину к дереву и остановился, снова снизу вверх заглядывая ей в глаза. Потом важно уселся на грязный тротуар, словно всем своим видом приглашая гостью полюбоваться охотничьей территорией.

Теперь стало понятно, откуда исходил запах курятника. Весь тротуар под деревом был усыпан птичьими перьями и помётом, какими-то ошмётками чёрных расклёванных ягод с этого дерева. Северянка подняла глаза вверх и удивилась: крона дерева была настолько густа, ветви его так плотно переплелись, что среди листьев и ветвей не было ни единого просвета. Крона была похожа на монолитную крышу, под которой бурлила и кипела жизнь. Птицы прыгали по веткам, ничего и никого не боясь, клевали чёрные ягоды и горланили песни. Причём так  громко, что заглушали своими голосами шум проезжавших мимо автомобилей.

 «Вот уж поистине – «и стол, и дом», - подумала женщина. – Значит, и птенцов здесь выводят. В таком «курятнике» никакой дождь им не страшен».
- Всё ясно. Здесь ты охотишься, - сказала она котейке. – Думаю, что это не составляет особого труда. Протяни лапу – и когтем в птичку попадёшь, - и похвалила его. – Но ты молодец, в хорошей форме – не тело, а сплошные мускулы, ни капли жира на теле. Ну ладно, пойдём дальше.

 Они пошли. Он – впереди на один-два шага, по праву  гостеприимного хозяина, она – сзади. Но вот котейка остановился. Словно уткнулся лбом в невидимую стену. Очевидно, это место было границей его владений, а дальше начиналась территория другого кота. Сколько женщина не звала котяшку , он не трогался с места. Сел посреди тротуара и сидел не двигаясь. Гостья перешла улицу и медленно двинулась к морю. Она несколько раз оглядывалась по пути  - котейка сидел на том же месте, будто дал обет ждать её возвращения. И он действительно дождался свою северянку, хотя гостья провела у моря около двух часов, радостно встретил её там, где они расстались, а потом провёл её до отеля. Но дальше деликатно не пошёл – этот кошачий рыцарь чтил законы и не совершал набегов на чужие территории.

 Справедливости ради стоит сказать, что местные коты очень дружелюбны, и женщине  не довелось увидеть ни одной кошачьей «разборки» - ни из-за еды, ни из-за раздела территории.

 На другой день северянка принесла коту презент – кусочек местного сыра. Он понюхал его и, видимо, не собирался есть, но поддавшись на уговоры, а скорее всего, чтоб сделать ей приятное, осторожно откусил крохотный кусочек и честно попытался его съесть. Но сыр никак не удавалось прожевать, он несколько раз выпадал у котяшки изо рта – короче, на кошачьей мордочке было настолько явное выражение отвращения, что женщина не вынесла этого и сказала:

- Ну ладно, не мучайся. Не ешь. Вижу, что тебе не нравится. Если честно, то я и сама не могу понять, как это можно есть, - потом задумчиво прошептала. - А еще непонятнее, как это можно любить… Конечно, птички вкуснее.
И снова котяшка восхитился: как удивительно близки их вкусовые пристрастия! Ну, явно же, она была кошкой в прошлой жизни.

 А назавтра северянка заметила, что вчерашний кусочек сыра был подарен котейке-подростку в качестве тренажёра для отработки  охотничьих навыков. Ей даже удалось стать свидетелем того, как этот рыженький подросток «охотился» на сыр: сначала он выслеживал его, прячась в кустах гибискуса, потом внезапно выпрыгивал перед ним и, видя, что «противника» не удалось взять на испуг, бросался на сыр в атаку, подцеплял когтями и подбрасывал кусок в воздух, ловил его в прыжке, делал молниеносный точечный укус и снова перебрасывал сыр из лапы в лапу, словно тот был горячей сосиской. «Ну и славно, - подумала гостья. – Хоть на это сгодится».

В этот день её серый муаровый провожатый долго и вдумчиво рассказывал своей пассии о том, что он, конечно же, благодарен ей за такое понятное желание  подкормить его, но в действительности, не это самое главное в жизни. Ему гораздо приятнее и ценнее их общение. Ведь тот, кто сказал когда-то знаменитую фразу про то, что доброе слово и кошке приятно, был далеко не дурак и знал, о чём говорил.
 
 Иностранка внимательно слушала   журчащую речь котейки,  перемежаемую обертонами, а потом сказала:
- Ну, спасибо за беседу, котюнь. Вижу, что тебе одиноко.
И снова котяшка был уверен, что всё она поняла правильно, потому что голос её был при этом грустный. И ещё одно - женщина больше не пыталась приносить ему еду.
А потом как-то раз гостья не пришла к пальме в обычное время. По какой-то причине она опоздала и не увидела кота на привычном месте. Она позвала его:
- Котя! Котюня! Ты где? Котюнь!

 Кот, услышав знакомый голос, ломанулся сквозь кусты, как лось. Сухие веточки с треском ломались под стремительным напором его тела. Он выскочил на тротуар, взъерошенный и очумелый,  бежал ей навстречу с высоко поднятым хвостом, кончик которого дрожал, как белый флаг в руках парламентёра, и тонко кричал: мя-а-а-а! мя-а-а-а! Словно сообщал, что здесь он, здесь, никуда не делся и ждёт по-прежнему. Северянка была растрогана:
- Котюнь, ну что ты, что ты? Не голоси, успокойся. Что это с тобой? Проспал, что ли? Почему не встречаешь?

 Кот юлой вертелся у ног, мурчал, мяукал, лизал ей пальцы, заглядывал в глаза и всё рассказывал, как испугался, что она больше не придёт, как ему стало страшно от того, что он не знал, где её искать, как отчаянно ему требовалось увидеть её именно сегодня, как безнадёжно долго сновал он от отеля до пальмы, и просил прощения за то, в чём совсем не был виноват… Это она опоздала на два часа, а потом, чисто по-женски, его же и стала упрекать.

Так у них и повелось – каждое утро котейка встречал северянку у пальмы, провожал её до перехода, потом ждал ее возвращения  с пляжа и сопровождал назад, до отеля. Он уже разглядел, что белокожесть сыграла с женщиной злую шутку – под палящими лучами южного солнца тело её покраснело, как панцирь рака, что её  волосы кажутся белокурыми от седины, что походка  далеко не летящая, а скорее усталая и даже тяжеловатая, да и красавицей её можно назвать с натяжкой. Но в её облике  неизменными оставались блестящие и зелёные, как море глаза, лёгкие яркие туники, струящиеся по телу. А еще неизменным оставалось его восхищение этой женщиной. Единственной женщиной на свете, которая так понимала и принимала его…

 А потом случилось то, что и должно было случиться. Однажды утром она улетела. Села в самолет, который на рассвете поднялся в воздух, выдохнула страх, который каждый раз при взлёте сковывал ее тело, и прощально посмотрела в окно. Но перед глазами почему-то возник не жёлтый пляж с лазурными волнами, а красный  отрезок тротуара, на котором точёной статуэткой застыл серый кот, и муаровые разводы лоснились на его боках. Только сейчас она осознала, что увозит домой не только приятные впечатления от отдыха в удивительной стране, но и любовь к её дружелюбным и гостеприимным животным. Женщина вздохнула, надела наушники и закрыла глаза. «Наверное, в следующей жизни, когда я стану кошкой…» - донеслась из них грустная песня.

 А кот напрасно прождал северянку целый день. Нет, он, конечно же, отлучался на некоторое время по своим кошачьим делам, но ненадолго. Потом снова приходил на знакомое место под пальмой, вопросительно заглядывал в глаза редким прохожим, пытаясь узнать, где его пассия, не случилось ли чего, и садился ждать. Прохожие равнодушно и молча проходили мимо. И тогда отчаяние начало заполнять его, как вода  пустой сосуд, поднимаясь выше и выше, к самому горлу, норовя захлестнуть всего, с головой…

 Он ждал её несколько дней. А потом понял, что она улетела, покинула их страну. Тогда, собрав воедино все кошачьи силы, чтобы не отчаиваться, котейка решил всё равно ждать встречи со своей северянкой, сколько бы не пришлось. И о реинкарнации он знал гораздо больше любого человека, поэтому твёрдо верил, что их встреча произойдёт. Пусть нескоро. Пусть когда-нибудь потом… Пусть даже не в этой жизни. Но она состоится. Обязательно.

17.01.2017 г.

Фото диковинного дерева из архива автора.