Волковский фестиваль театр и философия

23 сентября завершился XIX  Волковский международный театральный фестиваль. Репертуар фестиваля включает постановки разных стилей, жанров; привычные тексты порой звучат на других языках. Здесь пересекаются эпохи и дуэлируют эстетические концепции, можно выбрать костюмно-историческую постановку, а если успели – попасть в группу «избранных» на «бродилку» по улицам города.

В рамках фестиваля удалось увидеть всего два спектакля – премьеру  Волковского театра «Шесть персонажей в поисках автора» по одноимённой пьесе Луиджи Пиранделло и постановку питерского театра имени Ленсовета «Гамлет». Обе драмы, кажется, о разном, но интерпретация, темы, избранные режиссёрами, сближает печаль невоплощённых персонажей с принцем Датским.

Легендарный питерский театр привёз постановку Юрия Бутусова – тот случай, когда в нашем регионе можно увидеть спектакль культового режиссёра. Понравится или не понравится –  уже не столь важно, это нужно видеть. Питерская драма о событиях в Эльсиноре -  это уже второй «Гамлет» в постановке Юрия Бутусова. Премьера первого состоялась в МХТ им. Чехова в 2005 году, в основу постановки лёг перевод Бориса Пастернака. «Гамлет» в Театре Ленсовета родился менее года назад, в декабре 17-го. Он особенный уже тем, что использован перевод Андрея Чернова 2003 года, который отличается от привычных нам вариантов Лозинского и Пастернака не только языком, попыткой следовать за поэтико-фонетическим ритмом оригинала, но и последовательностью и трактовкой некоторых событий, так как переводчик реконструировал текст пьесы с использованием разных источников – ведь авторской рукописи нет, есть несколько изданий, отличающихся между собой. Этот текст беспокоил некоторых зрителей в зале, так как знаменитый монолог «Так быть или не быть» Гамлет читал при Офелии, да и не было привычного русскому уху «высокого штиля».

Но не в этом суть. Спектакль начинается с пролога к сцене «Мышеловка» - пантомимы, изображающей отравление короля. И эта пантомима-гротеск даже не в духе дель-арте, а, скорее, в стиле театра «Лицедеи» (впрочем, они родственны). Элементы костюмов в этом стиле остаются и дальше – потёртые джинсы и фрак, несоответствие размеров, шляпы-котелки, выбеленные лица или яркий грим как элемент театральности, полуреальности-полумифа, как пороговое состояние сознания или горькая самоирония; в сцене с приезжим театром, кажется, что спектакль «выпал в реальность», обнажив репетицию.

Чаще всего вообще не важно, кто и как одет. И при этом такое абсурдистское изображение серьёзных событий быстро наводит на мысль – современную реальность только так изобразить возможно. Никакие тряпки с рынка или из бутика, из антикварной коллекции или прямо с плеча реального человека не воссоздадут картину мира, как вот эта сумасшедшая, но хорошо продуманная эклектика. А вот важно или не важно то, что Гамлета играет женщина – Лаура Пицхелаури, а роль Офелии поделили между собой Фёдор Пшеничный и Юстина Вонщик? Что хотел сказать режиссёр? Вложил ли он в решение этих образов что-то особенное?

Лаура Пицхелаури не изображает мужчину. Она мальчиковатая, нередко пластика ломаная, интонации жёсткие, но она не увлекается традиционной в такой ситуации приблатнённой мимикой, изображением брутальности. При этом её Гамлет не становится женщиной. Длинные волосы, женская фигура - но это совершенно не мешает, её функция в чём-то другом. Трагедия Гамлета здесь подаётся так – но как? Ведь её Гамлет – это не принц Датский, это… Чем отличается тело женщины от тела мужчины, кроме форм? Оно и в зрелом возрасте остаётся таким же нежным и чувствительным, как у ребёнка, оно более остро реагирует на внешние воздействия, хотя способно вынести даже больше, чем мужской организм. И здесь Гамлет – это реакция, реакция на все события, это даже где-то наивность и спонтанность реакции. И отношения с отцом-призраком здесь строятся необычно – Гамлет ищет у него защиты и тот даже ласкает и баюкает беззащитного, уставшего до беспомощности сына. Хотя, кажется, что сын всё же очень стойкий солдатик и способен вынести немало. Гамлет в исполнении умной и эмоциональной Лауры Пицхелаури это не социальный Гамлет, это, скорее, его душа, обнажённая, неприкрытая, бьющаяся как пойманная птица и плачущая, как ребёнок. Т.е. это не герой, а его нутро, всё навыворот. В какой-то мере он бестелесен, как и Призрак Отца. Но что же тогда происходит с Офелией, которую изображает высоченный мужчина – пожалуй, выше всех на сцене – с выбеленным под Пьеро, замученным нервным тиком, лицом? Роль Офелии исполняет Фёдор Пшеничный вовсе не потому, что Гамлет – женщина, тем более что Гамлет пол не изменил. Эта Офелия живёт в мужском мире, от неё все чего-то постоянно требуют. У неё нет лица, есть маска, скрывающая нутро; Офелия выдаёт «правильные» ответы на вопросы брата и отца, но лицо дёргается, как при хорее. И говорит она как кукла, заученно, стараясь угодить. Смешно и страшно одновременно, артист прекрасный, сильный. То, что Офелия возвышается надо всеми, возможно, так же, как и в случае с Гамлетом, показывает её самоощущение. Ведь наше самовосприятие вовсе не всегда совпадает с тем, что мы видим в зеркале. Она и больше, и, возможно, умнее своих гиперзаботливых родственников, но ей приходится прятать своё понимание происходящего, своё «уродство» - нежность. И только сходя с ума она становится «собой»: хрупкая красавица Юстина Вонщик - это уже раскрепощённая Офелия, которой нет необходимости прятаться за толстым слоем грима; она смотрит зрителям прямо в глаза. И уже умершая Офелия вместе с призраком Гамлета Старшего, проявляет своё сочувствие к оставшимся. Финальной сценой в «Гамлете» Театра Ленсовета становится момент, когда Гамлет соглашается на битву с Лаэртом. Гамлет один на сцене, к одежде на несколько размеров больше, как малыш, с громадным мечом-доской в руках… Как непосильна ноша, которую он на себя взвалил, по пути запутавшись в собственных ошибках…как тяжело противостоять обществу, системе, традиции, семье… Хватит ли сил у маленького человека противостоять системе?

«Шесть персонажей в поисках автора» на сцене Волковского поставил известный польский режиссёр Анджей Бубень. В этой постановке костюмы тоже мало отражают время, они лишь подчёркивают театральность. Так же, как и в «Гамлете», события развиваются на фоне белой стены, но здесь она становится «живым», трансформируемым пространством и даже экраном, на который проецируются  лица артистов, камера отражает их глаза.

Пьесу можно рассматривать как воплощение философии театра, выворачивание творчества как такового наизнанку, швами наружу – как и с чего оно начинается, кто же диктует свою волю – драматург, режиссёр, актёр или…созданный ими персонаж. Здесь персонажи ненаписанной пьесы приходят в театр и требуют, чтобы режиссёр стал их автором. И актёры, поначалу смеясь, постепенно принимают драму персонажей на себя, впитывают их боль и страдания и становится очевидно, что актёр играет не только телом, тело даже вторично, начинается всё с души, которой персонаж диктует свою волю. То есть здесь, как и в «Гамлете» Бутусова, показана жизнь души, но здесь есть «духи» – это персонажи, которые овладевают душами артистов, приводя, кажется, к их полному «выпадению» в иную реальность. Персонажи сопротивляются поверхностной интерпретации, им смешно, они противятся преобразованию их драмы в водевильчик. Так ведь и получается: при первом знакомстве актёра с ролью, роль может «сопротивляться», только, естественно, не криками и смехом, как здесь. Конфликт не сглаживается, пока исполнитель роли не проникнется ею, не сформулирует предысторию своего героя, его цели, задачи, мечты и не прочувствует болевые точки, которые должны стать его. Далее по тексту оказывается, что и сам драматург не может сопротивляться своим персонажам, они рождаются и развиваются по определенным законам, и в определённый момент сюжет их жизни формируется сам собой и именно так, а не иначе. Из этого Зазеркалья никто сбежать не может, пока не проживёт роль, «не выкрикнет слова, что давно лежат в копилке» (Окуджава).
Обе постановки, что «Гамлет» Бутусова, что «Шесть персонажей…» Бубеня посмотреть важно, возможно, не один раз. Кто-то не сможет принять философию постановщиков, кто-то не привык следовать за непривычным развитием мысли, для кого-то чужда эстетика театра вне времени, эпохи, когда наш привычный, обыденный абсурд находит свою точную и не всегда приятную формулировку в искусстве. Но смотреть и стараться понять театр Бутусова и Бубеня важно. Хотя, кому нужна философия?

Фотография со спектакля "Гамлет" с сайта Волковского театра.

Ирина Пекарская,
арт-обозреватель, театральный критик, член Союза театральных  деятелей РФ
Опубликовано СМИ44 от 24.09.2018


Рецензии