Последний пациент. Часть вторая - операционная

                =1=
Как и предсказывала Светлана, экзекуцию по удалению волосяного покрова Марку действительно учинила старая карга. Уж совсем старой, она, конечно, не была, да и представляла собой не злую ведьму, а  пятидесятилетнюю женщину  весом около центнера, на расплывшемся  одутловатом лице которой ярким знаменем горели сильно подкрашенные губы. Под белым халатом вздымались два огромных холма её грудей.
- Кто здесь Островский? - громогласно спросила женщина, войдя в палату и пристально обозрев свои владения. Тараканы, все как один, почти мгновенно ретировались с подоконника.
- Сестричка, мне бы утку вынести, - посмел подать голос один из больных.
Женщина, по всей видимости, являющаяся дежурной медсестрой, на эту просьбу никак не отреагировала. Подойдя к кровати, на которой лежал Марк, она обратилась к мужчине: - Вы Островский?
Марк, успевший даже немного вздремнуть, вяло кивнул.
- Ох, только не надо строить из себя умирающего. Что за мужчины пошли, чуть что, сразу глаза закатывают. Идёмте в процедурную, буду вас брить. Бритва есть?
Марку захотелось ответить медсестре в таком же нахальном тоне, но на препирания просто не было сил. Порывшись в сумке, он достал одноразовый станок и последовал за женщиной.
 На пороге палаты Марк столкнулся с Надеждой.
- Вы куда? – спросила она, тут же сама себе ответила, - Я знаю, в гости к Серафиме Ивановне. Смотрите, она у нас женщина видная, не приставайте к ней.
- Островский, ну где вы застряли? – раздался рык из открытой двери процедурной.
- Не смею вас больше задерживать, тем более, что через пол часа вам предстоит операция. Удачи.
Старшая медсестра пожала Марку руку и побежала по своим делам. Глядя ей вслед, мужчина вдруг почувствовал, как к горлу подкатил вязкий кислый ком тошноты. Его чуть не вырвало прямо в коридоре. Марк прислонился к стенке, закрыл глаза  и постарался сконцентрироваться на своём дыхании. Воздух входил и выходил через ноздри, мужчина отрешился от своих мыслей и ощущений и просто считал дыхательные циклы. Он дошёл до тридцати девяти, когда раздался очередной вопль Серафимы Ивановны: - Островский!
Открыв глаза, Марк сразу понял, что ему немного полегчало.  Оттолкнувшись  от стены, он двинулся дальше.
- Ну где вы ходите? – набросилась на Марка медсестра, как только он зашёл в процедурную. – Ложитесь на кушетку, спускайте штаны.
- Что, так сразу? – попытался пошутить мужчина, и видимо, неудачно. Серафима Ивановна  гневно на него взглянула, не церемонясь, вырвала бритву из его рук, после чего подошла к двери  и зачем-то закрыла её на замок.
- Островский, Островский, - голос женщины, когда она не кричала, звучал довольно приятно, в нём чувствовалась большая сила и красота тембра. Этакое драматическое сопрано. – А вы у нас, как я вижу, большой шутник. Я люблю, когда мужчина с юмором.
Марк уже улёгся на кушетку и теперь недоумённо смотрел на Серафиму Ивановну. Штаны он приспустил совсем чуть-чуть, женщина рассмеялась и подойдя к нему, резким рывком опустила штаны с трусами практически до колен. Мужчина инстинктивно прикрыл рукой свои гениталии.
- Ой, не смешите бабушку. Я тридцать лет в медицине, уж поверьте, насмотрелась.
Медсестра быстрыми выверенными движениями принялась брить нижнюю область живота Марка, не используя при этом никакой пены. Уже через минуту процедура была закончена. Марк взглянул на свою кожу и не увидел ни единой царапины. “Виртуозно”,  – подумал он.
- Всё, иди, красный молодец, готовься к операции.
Марк, кряхтя, слез с кушетки и направился к выходу. Уже подойдя к двери, он вдруг обернулся и спросил у женщины: - Серафима Ивановна, а зачем вы запирались?
Медсестра грустно улыбнулась.
- Как зачем? А вдруг бы ты ко мне приставать начал?
Марк так и не понял, шутит она или нет.
                =2=
Яркий свет слепил глаза. Марк представил, что он лежит на сочинском пляже, и лениво прищурив глаза, нежится в приятной истоме. Набегающие волны щекочут его пятки, жар от нагревшейся на солнце гальки приятным теплом распространяется по телу. Вокруг него, словно на подиуме, дефилируют полуголые загорелые красотки. Представлять можно было что угодно, Марк всё равно ничего не чувствовал — действовала местная анестезия. Да и лежал он не на пляже под горячим южным солнцем, а на операционном столе под осветительной установкой. Оперировал тот самый врач, который осматривал Марка в приёмном отделении, помогала ему Надежда.
- У нас тут небольшие проблемы с персоналом, - объяснила она своё присутствие, когда часом ранее Марк в костюме Адама, прикрытый лишь белой простынёй, появился в операционной. - Поэтому я буду ассистировать хирургу.
Как всегда, женщина улыбалась. Наверное, вспомнила анекдот, рассказанный ею ранее.
Операция проходила без осложнений. Об этом Марку никто не говорил, но он чувствовал это по настроению склонившихся над ним людей. Врач, которого Надежда называла Борисом Борисовичем, иногда обращался к Марку: - Как вы себя чувствуете? Всё хорошо? Может чашечку кофе? Наденька, организуйте.
Надежда заливалась смехом и долго не могла успокоиться. Марку нравилась эта весёлая женщина. Не смотря на то, что она постоянно смеялась, ему казалось, что глаза у неё остаются грустными. Что она прячет за своей улыбкой? Одиночество? Печаль? Страх?
Марку и самому было страшно. Он привык доверять своей интуиции, и теперь, лёжа на операционном столе, когда его чувства обострились до предела, понимал, что скоро должно произойти что-то ужасное. Не во время операции — она пройдёт удачно, а позже.
“Что за мысли?” - подумал Марк. Он даже попытался затрясти головой, чтобы отогнать наваждение, но безрезультатно. Борис Борисович его движения истолковал по- своему.
- Потерпите, осталось буквально пару минут.
И действительно, совсем вскоре операция подошла к концу. Надежда вплотную подвинула каталку к хирургическому столу, Марк с помощью Бориса Борисовича и старшей медсестры аккуратно туда перебрался.
- Спасибо вам, доктор, - слова Марка были очень искренними.
- А мне, а мне спасибо? – мило защебетала Надежда.
- И вам спасибо, - мужчина заулыбался. Напряжение, державшее в оковах его тело, наконец-то исчезло, да и мрачные предчувствия всё же растворились в ярком свете операционной. Он смотрел на хирурга, на медсестру, и ему хотелось всех расцеловать. Можно было бы сказать, что Марк сейчас
по-настоящему счастлив. “Странное ощущение”, – вдруг подумалось ему. “Так не должно быть, что-то не так!” Тут же опять сработала интуиция, и вернулось ожидание чего-то ужасного. Осознание неизбежности поглотило его маленькое счастье.
                =3=
За окном палаты сгустилась темнота. Марк лежал в своей кровати, укрытый тремя одеялами — его тело сотрясала сильная дрожь.
- Так всегда происходит после анестезии, - пояснила Серафима Ивановна. - Это временный сбой в терморегуляции организма.
“Ничего себе сбой”, - подумал Марк. “Больше похоже на то, что я одержим злыми духами”. И впрямь, кровать под мужчиной ходила ходуном.
- Сестричка, скоро укол сделаешь? - спросил один из соседей Марка по палате, седовласый сухенький старичок лет семидесяти. - Болит ужасно.
Серафима Ивановна замялась, казалось, что этот простой вопрос её сильно смутил.
- Скоро, родной, скоро, - ответила она, после чего вышла из палаты и сразу направилась в сестринскую. Там она застала старшую медсестру, уже готовящуюся к выходу. Надев куртку, Надежда устало опустилась на стул.
- Вымоталась я сегодня, - обратилась она к Серафиме Ивановне. - Работаю за десятерых. Когда же это всё закончится?
Вопрос повис в воздухе, обе женщины молчали, думая о чём-то своём.
- Наденька, - наконец заговорила Серафима Ивановна, - что делать с уколами обезболивающего? Ничего не осталось.
- Главврач обещал, что завтра с утра подвезёт. Нашей больницы формально уже нет, поэтому и с довольствия её сняли. Хорошо, хоть продукты остались, есть чем больных кормить.
В кабинете снова повисла тишина, было слышно, как в одной из палат кто-то стонет.
- Но это, конечно, не дело, - продолжила Надежда. - Знаете что, Серафима Ивановна, проявим находчивость и смекалку, - казалось, что к женщине вернулось её хорошее настроение. - Спустимся в подвал. Одно время там хранился запас различных лекарств. Может что-нибудь и из обезболивающего найдём.
- В подвал? - боязливо проворчала дежурная медсестра. - Там же крысы размером с собаку.
- Ой, да что вы выдумываете? Никаких крыс там нет.
Надежда встала, сняла куртку, повесила её на вешалку.
- В кабинете заведующего отделением где-то был ключ от входной двери в подвал. Пойду поищу.
Женщина вышла. Оставшись одна, Серафима Ивановна с отрешённым видом уставилась в окно. Что-то увидеть она там не могла, потому что на стекле маслянистыми густыми пятнами осела тьма. Неожиданно волчьим воем завыл зимний ветер, ему вторили стоны больных в палатах.
“Это проклятое место”, - ни с того, ни с сего вдруг подумала женщина. Ужаснувшись своим мыслям, она перекрестилась.
                =4=

Через несколько минут Надежда вернулась.
- Нашла, - сказала она, показав ключ, на котором в качестве бирки болтался небольшой кусок линолеума. «Подвал» - гласила надпись, выведенная синим фломастером.
- Там же, наверное, темень непроглядная, - предположила Серафима Ивановна, после чего открыла шкаф, заваленный разным барахлом и принялась в нём рыться. Наконец, под грудой пакетов с бинтами и ватой она обнаружила карманный фонарик. Убедившись, что он исправен, дежурная медсестра вопросительно посмотрела на Надежду: - Идём?
Та нехотя кивнула головой, словно предчувствуя, что ничего хорошего из её затеи не получится.
- Идём, - ответила Надежда. Если прислушаться, можно было разобрать, как дрожит её голос.
                =5=
Замок долго не хотел открываться. Надежда усердно вертела ключом, налегая плечом на дверь, Серафима Ивановна стояла рядом и подсвечивала ей фонариком, пугливо оглядываясь по сторонам. Как только Надежда всё-таки справилась с замком, раздался протяжный мрачный скрип — это тяжёлая металлическая дверь безо всяких усилий со стороны сама распахнула своё чёрное нутро. Женщины удивлённо переглянулись.
- Как будто нас пригласили войти, - тихо прошептала Серафима Ивановна.
Из подвала потянуло сыростью и гнилью. Тусклый свет фонарика с трудом пробивал царившую там темноту. Женщины переступили через порог и очутились на лестнице, которая уходила вниз бездонным колодцем. Держась за руки, они принялись спускаться. Вокруг них раздавались разные непонятные звуки — что-то шипело, булькало, чавкало, скреблось о стены.
- Всё, я больше не могу, - не выдержали нервы у Серафимы Ивановны. - Наденька, давай вернёмся.
Надежда почувствовала, как трясёт её спутницу.
“Раз уж я на это решилась, надо продолжать свой путь”, - подумала женщина.
- Вы возвращайтесь, - сказала она Серафиме Ивановне, - и ждите меня возле двери. Следите, чтобы она не захлопнулась. А я постараюсь найти лекарства.
Дежурную медсестру долго упрашивать не пришлось, передав фонарик Надежде, она развернулась и вприпрыжку поскакала вверх по ступеням. Можно было подумать, что за ней по пятам кто-то гонится.
- На месте, - крикнула Серафима Ивановна, достигнув двери в подвал.
Надежда вздохнула. Оставшись одна, она вдруг осознала себя невероятно одинокой. По сути, вся её жизнь была заполнена одиночеством, но здесь, в непроглядной темноте, это чувство обострилось до предела. “Не время и не место, чтобы разбираться со своим прошлым и настоящим. Не бойся, если ты один, бойся, если ты ноль”, - решила женщина. Направив луч фонарика себе под ноги, она продолжила спуск во мрак.


Рецензии
Здравствуйте, Олег! Замечательный рассказ, читала на одном дыхании. Молодец Надежда, медик от Бога. Творческих Вам успехов! С уважением, Вера.

Вера Мартиросян   05.10.2018 14:41     Заявить о нарушении