Теракт в Госдуме, или крещение истиной? Гл. 1

            П Р Е Д Ы С Т О Р И Я    Т Е Р А К Т А

«В начале было слово...»
«...если я говорю на языках
людей и даже ангелов...
обладаю даром прорицания...
исполнен глубокой веры,
так что могу двигать горы,
но не ведаю дара любви,
то я ничто... »
(Из Библии).

Посвящаю с любовью обманутым народам
бывшего Союза, в память
об их борьбе за светлое будущее.



Красивая женщина бальзаковского возраста с большими, добрыми и немного грустными глазами зашла, под вечер, в приемную Государственной Думы. Красоту её подчеркивало серое элегантное пальто и шляпа, при этом женщина напевала незнакомую песенку.
  Рушится! Рушится! Вот и разлом.
  Рушится в мире насилья мой дом.
  Рушится жизнь моя в мире без жалости,
  Вот и остались в мечтах только малости.

  В мир без насилья я искренне верила.
  Этой реальностью жила я и бредила.
  Пали осколки великой мечты.
  Как мне собрать ныне силы свои.
    
   Дамы разлома, как дети нужды,
   Бродят по улицам грешной любви.
   Я не верю в любовь, ту, что гонит нужда.
   Поднимая подол, с болью смотрит в глаза.

    Духов вечной любви призываю в набат.
    Пусть они на земле мир любви сотворят.
    Кто сказал? – «Рай нельзя сотворить на земле».
    Пусть покается Богу – очищенье душе.

    В виртуальной реальности, будто во сне
    Этот мир существует, приглашая к себе.
    Убегаю в него от земной суеты.
    Злу преграда – стена там китайской длины.

    Люди птицы за этой стеною живут.
    Зла творить не умеют, доброту создают.
    Диктатуры любви ищет их красота.
    И творцов, как богов, почитают сердца.

    Красотой промышляют, красоту раздают,
    На добро без грехов там валюту куют.
    И любовью за зло могут вас наказать,
    Как траву ярким солнцем с земли выжигать.

    Перепахана там полоса одиночества,
    И живыми глазами смотрят счастья пророчества.
    Боль людская зарыта делами добра,
    И поэзию жизни не ломает нужда.

    Там планета любви, как планета друзей,
    Под властью сознания Божьих страстей.
    Вечность жизни заказана рангом добра,
    По нему и дается неземная краса.

    Сотвори же такое, Бог, на грешной земле,
    Не нужде, а красе пусть поклонятся все.
    Нам не нужен, вещизм, идеалы твои.
    Сотворением счастья, станьте власти отцы.

    Стон нужды и вражды, как слепая напасть
    Роком вечным по жизни не может нам стать.
    Созиданья любви, под диктатом творцов,
     Для свершенья сего, давно ждём мудрецов.

     В этих пламенных мыслях меркнут зла фонари.
     Счастья большего в жизни мне нигде не найти.
     В виртуальной реальности сбылись наши мечты.            
     Сотвори же, нам Бог, эту жизнь красоты.
                * * *

Ввиду слегка смугловатой кожи лица нельзя было с уверенностью сказать, какой она национальности. Она, закончив петь, вежливо поздоровалась и, добродушно улыбнувшись, обратилась к охране:
– Мне необходимо передать материалы на имя председателя Селезнева.
– Это сюда, – ответил сидевший за столом охранник в форме милиционера и поинтересовался. – Что отправляете?
Женщина вздохнула и, немного промедлив, с усмешкой ответила:
– Большой презент Думской упряжке из могильной мастерской племени «отрыли». Здесь косая сотня кованых прозрением страниц, как подковы на удачу. Пусть не скользит она по крутой дороге прогресса. Сейчас они нечего не делают, только с демократией спят и думают, что это предел человеческой мечты. Разумеется, я шучу.
– Красноречиво. Мать его как. Любите красиво говорить?
– Мысль, если она не бессмыслица, всегда прекрасна тем, что является энергией для раздумий как добра.
– Хотите, наверное, чтобы от ваших великих мыслей вся Дума онемела? – в тон её манеры разговора ответил охранник.
– Наша Дума, как «законошвейная» мастерская, старается всех в законы одеть, а гляди-ка, народ-то голый. Из-за отсутствия царя в голове имеет только уши и длинный язык. Слышит – и то только заграницу. От родной мысли и гласа немеет как черт от ладана. Не пришлось бы, как Ваньку чеховского в ученье, энтой мордой, как селедкой, в харю тыкать, для вразумления.
Она показала на свои бумаги и продолжала:
– Давно я «тутич» не была – со времен бытности Совета Союза. Кое-что, кажется, изменилось, но говорят: когда в доме терпимости товарок меняют, порядки остаются прежними, только цены меняются.
– Сейчас вся страна, как большой дом терпимости, все думают, что демократический бардак – это временно, и его можно от терпеть, а законы терпеть сам Бог велел. – По-прежнему выдерживая навязанный полушутливый тон беседы, продолжал развивать тему охранник. Внимательно рассматривая посетительницу, он обратил внимание на не тонкие, в перстнях, пальцы. Широкая, неженской кости ладонь говорила о большой воле.
– Вы кто по национальности и профессии?
– Свободный советский безработный, бард философии или еще кто, сама не знаю. Без определенного места жительства и рода занятий – призрак мечты. Мой адрес, дом и Родина – пропитый изменниками Советский Союз. Его, можно сказать, рассосали удельными быками на княжества. А я все пытаюсь его найти и вернуть, и все свое ношу с собой и в себе. Веду боевые молодежные группы и пишу музыку к своим стихам. Обучаю искусству борьбы и не только. Владею магией. А что касается национальности – то это не цвет кожи, которая вас смутила. Культура, с которой живешь и которую развиваешь, и есть национальность.
– Оригинально. Вам нечего терять?
– Терять?! – Она задумалась. – Родины уже нет. Жизнь? Знать бы за что… За рукотворный рай на земле? За любовь, за Бога? Не знаю. Даже если найду спрос на свою душу, готова положить её в жертву. В этом счастье и смысл моей жизни. Однажды я это уже пыталась сделать. Четыре пули, вынутые из моего тела, после печально известных событий у Белого дома, жертвенного приношения не остановили. Души моих друзей, мозги которых кумулятивными снарядами были размазаны по стенам того рокового вместилища, кричат: Не забывай и за нас покарай!
    Размазанные мозги турки отскоблили, кровь замазали с присущим им импортным безразличием, но что сделать с памятью? – Гостья положила в папку газету, по-видимому, с её публикацией, и небольшого объема напечатанный материал. – Мне нужен регистрационный номер.
– Это вы узнаете по телефону. Вон там, на стене, прочитаете.
Женщина направилась к табличке на стене. Проходя через арку металлоискателя, вызвала его резкий звонок.
– Что у вас в кармане, оружие?
– Да, пистолет.
– Выложите на стол.
    Дама вынула пистолет и положила, как велели. Пока она записывала номер телефона, охранник с любопытством разглядывал непонятную модель оружия.
– Теперь покажите разрешение на ношение оружия.
     Она усмехнулась. Подошла к пистолету и, подняв его, выстрелила вверх. Выстрел был холостым.
 – Вот видите – это «воздушка». Разрешения не требует.
– Но у вас, судя по оставшемуся звону, в металлоискателе наверно есть еще и боевой.
– Есть, конечно, но не с собой. А звон этот с болью и не то, что вы думаете – это свинец под сердцем. Наш болезненно разложившийся мир, к сожалению, не эта арка; на такую боль внимания не обращает. Он стал служить только насилию и капиталу, и я, как его порождение, вынуждена стремиться иметь и то, и другое, хотя ценю и проповедую любовь и только перед её красотой преклоняюсь. Я по натуре и гороскопу огонь и всегда горю чувствами, когда очарование, как ветер, врывается в меня.
– Наши народные представители – народ сдержанный: ни такой жгучей страстью, да и болезнью безразличия, похоже, не страдают.
– Я очень сомневаюсь. Мне кажется, у них, если не профессиональная анемия, то глухота дремучая, особенно на зов к разумному и прекрасному, если он не из-за бугра. Обидно, печально, но это уже проверенный факт. Скорее всего, и на отправляемый сейчас материал они не скажут ни «тпру», ни «ну». Даже если большую часть их, за преступное пренебрежение к предложениям и чаяниям людей из народа, взять в заложники, а оставшихся под угрозой смерти заложников заставить обсудить все предложенное, первые только возрадуются, и будут ждать исполнения ультиматума. Они, по-моему, и сами готовы друг другу глотки перегрызть от несовместимого мусора разных понятий.
– Похоже, вы предлагаете, что- то «душедробительное», если не «мерзопакостное». Что, если не секрет?
– И вовсе нет, не «мезопакостное» и не только предлагаю. Я пока прошу конкретного участия в разработке и учреждении «Империи Любви», как справедливого общества высших духовных ценностей, где культ права должен низвергнуть экономику меркантилизма. Только через право общество может выразить свою любовь к человеку. Именно в лице своих избранников оно со всеми основаниями имеет право на учреждение и нового общественного устройства, и коронацию его преемственной, контрольно-конституционной власти в лице исторической династии.
– То есть Царя? – Спросил охранник.
– Да, как историческую честь и совесть страны. Для этого необходим конституционный исторический контроль династий чтобы они контролировали всех выборных временщиков от обезличенной демократии.  Однако к утверждению такой воли «думцы» пока не готовы, так как таковой сами не обладают и роли этой пока не осознают. Не понимают они и то, что должны честно, а не с обманом, служить душе и совести народа, жить с его советом и творить ему во благо. Для этого должны иметь не только влияние на исполнительную власть, но и иметь контроль и механизм влияния народа на себя. Естественно добиваться любви людской, чтобы быть всегда в чести родовой и убояться проклятия, как кары небесной, иначе душой народа не стать. Есть такое понятие – ум сердца – божественный дар, без него и голова не нужна.
    Кто из сегодняшних владык не обманул? Капиталистический «рай» вернул, а народ-то против этого был. Этот великий обман еще аукнется потомкам тех, кто его сотворил. Поверьте, я бы не хотела, чтобы прекрасное будущее на земле утверждалось насильственным образом или обманом.
    Высказавшись, она мило улыбнулась и стала удаляться.
– Можно вас проводить? – подойдя к ней, спросил сотрудник, и попытался взять под руку с левой стороны. Почувствовав что-то твердое между пышной грудью и локтем руки, он предположил, что это другой «пугач», и незаметно дал сигнал напарнику, до этого молча стоявшему в тени кулуара.
– Не берите меня под руки и, во всяком случае, только не с этой стороны.
– Ничего страшного, я вас возьму с другой, – успев подойти и взять справа, сказал его напарник.
– Не круто для одной дамы?
– Вам необходимо пройти с нами. Мы хотели бы познакомиться с вами поближе. Личность вы довольно одиозная, в смысле необычности, и чем-то настораживаете.
– Ах, вон оно что. Ну, извините. Видимо, придется размяться. – В это мгновение последовали два мощных локтевых удара в обе стороны, и незадачливые охранники в бессознательном состоянии, как снопы, рухнули на землю.
– Хилые мальчики. Не ожидала. Меж ладошками хрустнули. Да простит меня Бог. Я не хотела, – промолвила, перекрестившись, она и скрылась за дверью. Однако, когда она освобождалась от своего захвата, из кармана женщина выронила аудиокассету с записями её песен.
Через некоторое время в приемную вошел мужчина средних лет в лазурно-голубой накидке с капюшоном, похожей на ризу. Пришедший в себя после случившегося один из охранников в это время прослушивал на магнитофоне поднятую с пола кассету. Поинтересовавшись у вошедшего, не видел ли он, куда удалилась вышедшая отсюда женщина, в ответ получил усмешку:
– Выкиньте все мысли об этой женщине из головы и забудьте, как вчерашний сон, о том, что с вами случилось. Послушайте лучше музыку. Это её песни, написанные в юности, но, как и раньше, еще обладают гипнозом. – Затем, сунув упаковку долларов в карман охранника, добавил:
– Это вам частичная моральная компенсация, чтоб вы не помнили зла, и предоплата за предстоящую работу. Разработайте сценарий теракта, а точнее политической акции, используя работу, которую положила вам на стол эта женщина. Напрягите для этого на полную катушку весь свой криминальный опыт и богатую фантазию, положение и связи в органах. Не смотрите на меня таким большим чучельным разводом глаз. Мы осведомлены: ваши таланты, способности и возможности – это Божий дар.
– Это же криминал. Вы склоняете меня к нарушению закона. Хотя фантазиям моим даже уголовники могут позавидовать: такое, как мне, им и не снится. Я каждую ночь во сне караю идиотов и даже думаю компьютерную игру палача – мстителя создать. 
– Вам и карты в руки. За развал Союза, за уничтожение контрольной власти народных Советов, которым каждый мог пожаловаться на исполнительную власть, за разрыв семейных уз, с нападками на родственников в разных странах, требуется ответный акт отмщения. 
– Не искушайте меня моей слабостью. Можете пожалеть, так как крайними будете вы, а я всегда буду лишь неизвестным пролетевшим ветром.
– Мы понимаем ваш страх и всю необычность нашего предложения. Вы свободны в выборе решения, но зря колеблетесь. Помните? Как там, у известного всем автора: «...помолчи, промолчи – попадешь в палачи». Так вот, «думцы» своим кровавым молчанием убили без суда и следствия не одну попытку достучаться до их разумного решения. Так что, к этим палачам оправдана будет самая кощунственная по фантазии и дерзости кара. Они сотворили достойный грех для покаяния, и секира для этой участи, как Божья благодать, уже уготовлена. Во-вторых, зарубите себе раз и на всю жизнь: люди, создающие и борющиеся за торжество нового общества, всегда вне закона. Их можно судить только по законам того общества, которое они создают. Нельзя признать справедливым суд людоедов за отказ делать так, как они. Интеллект низшего порядка не вправе судить то, что выше его на голову. Будьте спокойны, даже если ветер поймают, история его не забудет. У вас только два выбора: или умереть бесславно, или стать ветром героев, если согласитесь с нашим предложением, да еще игру кары сотворите.
Похлопав дружески по плечу охранника, неизвестный удалился, повесив в воздухе фразу:
– Мы не угрожаем, но вас, с Божьей помощью (если надо, и шарик перекопаем), всегда и везде найдем, воздадим должное, и порадуем по заслугам. Торопитесь и, главное, не проболтайтесь про заказ. Мы тоже ветер.
   Немного погодя после того, как второй охранник тоже пришел в себя, они стали обстоятельно обсуждать случившееся. Однако о посещении мужчины в лазурно-голубой накидке, похожей на мантию, второй охранник так ничего и не узнал. В конце концов, посмеявшись над своим казусом с дамой, они сели играть в шахматы, слушая её кассету.
– Ты знаешь, почему женщин в охрану не берут? – спросил один у другого.
Напарник, чувствуя подвох, задумался.
– Не думай. Говорят, они делать не умеют, а тут нас баба сделала. Ты что-нибудь понял?
– Женщины эмансипируются, требуя для себя равенства во власти и, как видишь, некоторые не уступают мужчинам. Если рассматривать с численного превосходства их в обществе, то по демократической логике во власти, по справедливости их должно быть больше, чем нас, мужиков.
– Так-то оно так, но позвольте с вами не согласиться, – объявляя шах, возражал оппонент по шахматной игре. – Мужская часть населения, видимо, более талантлива. Историю славы земли одни мужи представляют, и потому уже этим большинством они утверждают свое представительство во власть. Требовать большего женщины не имеют права. Талант хозяйки дома, права на управление миром давать не должен, хотя Ульянов утверждал, что в будущем и уборщица сможет управлять государством.
– В этом ты прав, в историю выдающихся личностей женщин не густо. Их можно и по пальцам пересчитать, но если в будущем искусственный интеллект сможет всё в управлении решать, то и это возможно. По мне так только значимые созидатели вожаками быть должны.
– Вот вам и решение вопросов женской, да и национальной дискриминации, хотя каждая страна должна опираться на свое талантливое национальное представительство. Политика национального протекционизма интересов своего национального развития рано или поздно станет определяющей политикой каждого государства. В международном плане протекционизм этого представительства должен определяться историческими достижениями великих мужей нации в мировой культуре, управлении и прогрессе. Для этого их нужно пока воспитывать, иначе выбранный бомж будет строить из страны бомжатник, святой приход, а коммерсант лавку.  – Напарник положил короля набок и с этим, закончив дискуссию, объявил своему противнику мат.
    Такое умозаключение этот товарищ вывел, вспомнив недавнюю встречу на телевидении, где также был охранником, при неком предварительном прокате обсуждения национальной и управленческой проблемы экономикой. В эфир эта дискуссия не вышла. Ему, однако, запомнилось выступление одной из приглашенных девушек, которая была похожа на ушедшую гостью. Она задавала острые вопросы разным участникам дискуссии:
– Имеет ли право Россия занимать политику интернационализма, в то время как все окружающие её страны проводят политику национального протекционизма? Став государствами национальной диктатуры, они полностью вытеснили русских из сферы управления, культуры и бизнеса. Сократив их представительство во всех этих органах управления. не нарушаются ли этим права талантливого представительства человечества? Я считаю, государством демократического интернационализма может считаться только такое государство, в котором нации в культуре и власти представлены пропорционально их численности в составе населения.
Кто-то высказался без предоставления слова:
– Выдерживать это, значит утверждать её ограниченность, а за этим следует, что каким-то успехом или благополучием приходится жертвовать и даже рисковать. Однако вертикаль власти держится на педантичном исполнение своих обязанностей, в этом суть управленческой бюрократии власти и здесь нужна педантичность, преданность, а не творческая свобода. Если же она народная, то у народа должен быть механизм её оценки и влияния, а это уже нарушение централизма власти. Таким образом у народа должен быть некий норматив горизонтального влияния на власть, через его созидательную функцию значимости, как и административно-экономический механизм влияния каждого руководителя на управляемые им коллективы. Практически каждый руководитель в бытность старался опираться больше на своих, подминая окружающих под реализацию интересов своей вертикали власти и если она не совпадает с интересами общества, то создается враждебная кооперация, требующая общей ответственности для искоренения.
– Так почему же наша страна закрывает на это глаза и не защищает интересы своего народа, ни у себя в стране, ни в других странах, где они оказались не по своей воле, а с целью продвижения прогресса и образования в их странах? – Последнее время, – продолжала она, – именно национальные проблемы выводят на улицы возмущенные толпы бунтующих, и приводят к военным конфликтам во всех странах мира, и решение этих проблем – скорейшее устранение их. – Поставив так вопрос, она знала, что вряд ли получит объективный ответ.
   Ответивший член ответ свел на бытовой уровень, а ведущий развивать тему дальше не стал, и обсуждение закончилась тем, что в России русским жить хорошо везде и это единственная страна где все нации не знают ущемлений и благополучно развивают свою культуру. – Проблема, однако, практически состоит в другом, – продолжал отвечать ей некий другой гость. – Важно то, чтобы для всех действовала единая система управления обществом через экономические и административно-правовые механизмы с оценкой полномочий. Данную оценку руководителей выполнять по выполнению планов, принятых совместно с советами народных представителей, которые будут контролировать их выполнение и по итогам формировать их дополнительное стимулирование. Эта контрольная структура, как обратная связь может срастись и с международными организациями, но сама должна быть подконтрольной конституционной власти.
   Для этого должны быть не только административные, но и экономические фонды линейных руководителей всех уровней и фонды советов для оценки и дополнительного стимулирования коллективов за выполнения планов.
    Она погладила его по плечу, заявив, с улыбкой, что он с ней одной крови, добавив:
– Я это и утверждаю и по мне не национальные, а только деловые, и творческие качества решают все проблемы, однако нужен показатель статусной значимости каждой личности по делам в пользу общества, иначе представлять будут управление одни педантичные, но бездарные подхалимы, стремящие только угождать своему начальству, а не служить родине. – Так продолжала она, докучать неудобными вопросами окружающих и далее.
–  Правильного показателя, пока, наука не нашла и для экономики в целом – отвечали ей.
    Однако докладчик сменил тему и стал рассказывать о недостатках в валовых показателях коллективов предприятий и экономики в целом. Утверждал, как наука многих стран пытается ввести и другие показатели, но нет единого подхода и согласованности с статистическим учетом. Отметил, что эта проблемная повестка стала атакующей сутью системы управления, но пока не решается.
–  Естественно и по этому поводу – воскликнула с места она. – Пытаетесь решить проблему через анальный выход. Нет системного подхода. Оставили бы этот валовый показатель, как показатель рыночных отношений, а для планового оборота нужен социальный показатель, образованный из себестоимости. Естественно для этого нужны будет организация социальных фондообразующих предприятий, для формирования статусной значимости личностей и отношений. 
      Тут ей сделали замечание показав на дверь, чтобы она не ругалась и не мешала выступающим, не проучив право голоса.
–  А, я не ругалась, – возмутилась она, – но могу, если лишите слова и присутствия. Тогда уж попрошу пистолет, чтобы выразить последний аргумент.  – охрана настоятельно попросила выйти.
    Выходя она действительно выругалась, назвав всю собравшуюся компанию не поиском истины и компанией дома терпимости научного истощения, а изгнание её занятием, которого она не ожидала.
    Усиленно вспоминая всех находящихся тогда в дискуссионном холле, охранник не вспомнил, как он оказался рядом, с той молодой женщиной, но точно помнил ту беседу:
– Извините, пожалуйста, я видел по монитору всё случившееся, и почувствовал, что вы были наверно в чем-то правы, хотя вам не дали развить эту тему и раскрыть свой подход решения проблемы.
– Естественно, эта тема мне стала душевно наболевшей – ответила ему собеседница. – Мне трудно убеждать научную бюрократию с уздой рыночного заказа. С этой уздой выхода из проблем не найти – только тупик, но можно постоянно требовать денег на поиск решения проблем и спокойно жить. Для решения необходимо рассматривать проблему в планово-рыночном развитии, а для этого нужно признать плановое обращение и необходимость плановой валюты, параллельно рыночных отношений. Валовый показатель – это стимулятор рынка лжи и всегда ведет к инфляции. Это потому, что на прибыль поставок накручивается новая прибыль, как и на стоимость материалов со стоимостью кредитов и прочую монетизированную энергию прошлого труда. Должны ли они приносить прибавочный продукт – прибыль? Такое ценообразование не может быть эталоном честной и справедливой цены? Поэтому плановый и рыночный оборот должен иметь раздельную валюту, так как план требует постоянных, а не стихийных цен. Социальный плановый показатель на себестоимости должен формировать социально правовые отношения, а рыночный стихийно валовые, но во взаимозависимости с ними. Однако в правильном ценообразовании каждый отдельный продукт, исходя из его себестоимости, должен формировать свою дополнительную стоимость, окупаемую затраты на свое изготовление, а не единый отраслевой по процентам норматив.  Проще, этот процесс образования цены организовать с помощью акцизов потребления на себестоимость. Потребитель покупает по себестоимости и отдельно оплачивает акциз потребления на товар. Акциз поступает государству и уже из него государство выплачивает акцизный доход на развитие предприятия (оптимизированную прибыль предприятию). В таком подходе исключается противоречие общественного характера производства с частным присвоением и прибыли как орудия эксплуатации рабочих, посредством неоплаченного продукта, на что указывал Ленин. Хотя это не исключает и экономической модели экономики, где общественное достояние формируется за счет налогов на прибыль, и не отрицают образование на предприятиях социальных фондов. Революция воли и чести может произойти культурно, простым выбором экономической модели деятельности предприятий. 
   Однако зачем этим мужам политики эта головная боль, требующая развития каких-то персонализированных статусных социально-правовых отношений чести, ведь это же другая матрица отношений, а не стихия чертей с огнём наживы любым путём, и государство не мешало при сем. Соединение плана с рынком им равносильно самоубийству и бюрократу рыночного развития муть с планом не нужна. Ныне нужна не чести узда, а подкуп, измена и вражда с готовностью носить дерьмо за каждым с мамоной мешка. К этому готовит уже системная нужда бюрократической демократии бытия. Однако это не спасительная идея, а без спасительной идеи стране смерть. Вот, такие у меня в голове тараканы с утра.
Тут она вдруг предложила ему послушать стих, он согласился и стал слушать:

Можно ль бюрократию планеты нам изжить?
Неужто хочет горем  народу вечно быть?   
Вот смотрю телевизор и вижу опять,
Умники собрались и миру твердят:   

"На штыки бюрократию надо поднять,
Цифрофизацией убить и больше не страдать".
И от этого мне хочется волком завыть:
Пониманье у элиты как нам заменить?      
«Так им бюрократию в корне не изжить»

Месят будто задом боль простых проблем,
Не находя выхода в зле поднятых тем.
И хочется по басне прокричать им всем:
"А вы, друзья, как не садитесь,
  Всё в музыканты не годитесь!"   

Так сижу и думаю, мозги надо менять,
Чтобы их значимость добро могло венчать.
Деньги когда есть, ума обычно мало,
Сознание во власти у черного нала,
Не зависимость его от добра, как жало.
Бюрократия с откатами воспитала.

Как же как? Не стимулы ли пора нам менять,
Где социалка значимостью власти могла стать?   
Да и контроль народна не нужно отрицать,
Так чтобы оценки их нельзя было скупать.
И нормы наживы дельцам пора создать,
Чтобы разбоем цен нам нищих не рожать.

Пусть социалка похоть законами скуёт      
И маяковской хваткою бюрократизм грызёт.
Не цвела бы на земле тогда «дурохамия»,
«Поскудавчикам» для тщеславия.

Золотыми рыбками они б желанья исполняли,
И как щучка от Емели нас на печах катали.
Ведь слуги нам по сути они, а не мы
И где же наше воля за зло им рвать чубы?
Не по суду, а как бы с оценкой за труды.
По рейтингу народа, чтоб к бунтам не вели.

– Ну, это вы про власть опять, тараканы эти вас загрызут, – заметил он. – Я раньше работал в управление военного предприятия, которое купили и закрыли, обидно и ваша забота мне понятна. 
– Да, я тоже вынуждена была убегать из одной из союзных республик страны. Бросила и продала за гроши все добро, а тут на тебе вот тебе та же ограниченность.  Когда -то весь цвет русской нации сначала загоняли на окраины Империи, чтоб поднимать культуру и экономику этих стран, у себя оставляя посредственность, а потом еще больше, когда стали неофициально вытеснять репрессиями в Россию, из уже обжитых мест, унижением с экономическими и физическими угрозами.
  Мы создали везде там промышленность, взрастили интеллигенцию – и стали не нужны. Помню, как поступала в вуз, «национальные кадры» проходили по конкурсу с натянутыми тройками, а мы, русские, должны были иметь только хорошие отметки. Теперь нас выгнали оттуда, не предоставив здесь даже жилья. Многие из них нам русским в завершение ко всему еще предъявляли претензии, что мы не подготовили им военных кадров.
   Подняв не только их экономику с колен, но и научив многих отливать стоя, создали интеллигенцию, подарили им свободу без борьбы, а они нам за все это даже «спасибо» не сказали, а некоторые считали оккупантами. Это все предательство наших интересов, и за выход из общего Союза, регламента выхода, с учетом созданного, не предъявил никто. Это следствие оставшейся в стране бездарности.
   Смогут ли они без нас защитить и сохранить свою государственность в тех границах, которые нарезали мы им за счет своей доброты и мощи – это большой вопрос. Боюсь, что им снова придется искать союза с Россией, или стать её врагом, ища себе других хозяев.
   Я чувствую на своем теле презрение наших бывших братьев к своей нации, за что – не пойму. За то, что мы вели этот мир к самым высоким социальным идеалам, жертвуя своей национальной гордостью? Даже капиталисты сейчас думают, как демонтировать капитализм, чтобы дальнейшее его развитие не вело к исчезновению среднего класса, так как концентрация богатства максимум у десяти процентов человечества опасна бунтом с полной национализацией. Очереди бедных и безработных наймитов, создаваемых техническим прогрессом, пахнут пошлостью мировой безнравственности, на которой процветает эгоистический глобализм.
   Международному капиталу привлекателен только дешевый труд и ресурсы с дискриминационными условиями слабых. Общество обязательно придет к третьей мировой войне, если не найдет мирного решения в экономической войне дешёвого труда и жизни Юга, с дорогими условиями существования на Севере планеты. Именно этот факт, взятый религией Юга, противопоставил христианскую цивилизацию другим.
Ведь терроризм и сепаратизм – это тоже придаток к биржевой войне фашиствующего капитала с оружием эгоистического национального сознания, ради денег и власти. Политика эта нашла в мусульманской религии благодатную почву. Однако политики оппозиции тоже не имеют права предоставлять интересы народа, и вести такую борьбу, если в стране за ними не имеется большинства серьёзных сил социального представительства. И пока вера, или народ не открестятся проклятьем и не отмежуются от такого эгоистического властвования осуждением, они должны нести ответственность за последствия своих деяний перед народом и всем человечеством, хотя таких форм ответственности мир пока не создал. Только статус и значимость нации и народа в мировой культуре и её истории мог бы быть такой формой ответственности. Тогда угроза понижения статуса не позволила бы делать глупостей.
     Это позволил бы любые поросли агрессивного насилия остановить, как вирус национально-религиозного фундаментализма, который сросся с рыночным фундаментализмом наживы. Кровавые методы этого постоянного передела только передают власть и дивиденды из одних коварных рук в другие, загоняя мир еще в больший тупик.
   Такой алчный мир не может постоянно жить в торговой конторе мещанского благополучия. Это матрица зла. Прогресс, зомбируя деньгами толпу выдрессированных корпоративных посредственностей, создает техническое сознание эрудированного мещанина-мутанта. Но общее развитие цивилизации толкает развитие духовного потенциала людей, который требует свободы творческого выхода без оков денежной протекции. Противоречия рано или поздно приведут мир еще к одному конфликту. Этот конфликт может слиться с этническим конфликтом цивилизаций, так как капитал уже отделился от национальных государств и от самой общественной необходимости жизни людей, став дубинкой для них, диктуя миру свои условия, а ради чего, ради какой жизни, и какой власти?
   Думаю, опять русским придется стать теперь уже тем опущенным мостом разума, по которому пройдет цивилизация к вратам будущего, чтобы не попасть в ров вражды, воюя с противоречиями культуры независимого индивидуализма.
   Тем более обидно было слышать, за прошлое, нам за нашё добро цивилизации, что мы сотворили своим братьям, когда нам на базарах говорили: «Пошел вон отсюда, русский свинья. Уезжай в свою Россию». Вы не видели, с каким наглым удовольствием безнаказанности насиловали русских девушек и сметали маленькие магазинчики, предприятия, где собственниками не были национальные представители.
   Нас вытеснили из руководства во всех бывших союзных республиках и лишили права на почетный труд. «Чемодан-вокзал-Россия» стал призывом для нашей нации. Нас вынуждали продавать всё за гроши и уезжать, и эта политика была целью дискредитации и ограбления. А эти ведущие говорят, что русские возвращаются потому, что в России жить стало хорошо. Хорошо стало жить тем, кто захватил рынки с живыми деньгами, а не нам, русским патриотам, которые имеют способности к интеллектуальной работе по поднятии чести страны. Иногда мне кажется, что в России остались одни посредственности, или национальные враги, готовящие почву для будущей волны сепаратизма и распада России, так как право организовать свое дело получили заграничные большие деньги и разнообразные НКО. Элита пятой колонны, нахапавшая денег, организовала даже свои партии и засела в органах и Госдуме. Народ стал в большей части наемниками на их предприятиях, для зарабатывания на нас денег и прятать заграницей.
   Баланс между возможностями общества и потребностями в ней патриотов исчез. Я вот также как-то выступала на заседаниях подобных партий. Говорила о освобождении финансовой системы от иностранного влияния, как сделать так, чтобы иностранные товары не убивали нашу промышленность заниженными ценами, а только качественными показателями и оптимизировать доходы коммерсантов чтобы не было необоснованного расслоения, мне без объяснения вход закрыли. Тоже можно сказать и продвижению новых взглядов. Назревает новый бунт между возможностями общества и способностями государства ликвидировать этот конфликт.
     Такие, оказавшись у власти и закона, не рады и русским возвращенцам из бывших союзных республик, а вот другим нациям с легкостью дают российское гражданство и работу, собирая за эту услугу мзду. Надеюсь, что наша страна переживет и эту деградацию в управлении, ведь поднимать их самостийность направляла лучших людей.
    Один переезд, говорят у нас на Руси, хуже двух пожаров, а нам пришлось в спешке сделать их несколько в одном поколении. Вы думаете, здесь, в России, нас встретили с распростертыми руками? Отнюдь нет. Нас встретили холодом и безразличием. Даже в других государствах иногда встречали лучше. Наша же страна боится национальной политики – видите ли, опасно, они же, получив гражданство стараются организовать свое дело, заботясь о своем кармане, а защищать страну и умирать за неё торопятся. 
 В обществе зреет недовольство и равные права надо заслуживать. Почему потомки, предки которых никогда не проливали в боях кровь за эту землю, не умирали от голода, осваивая земли и поднимая экономику страны, сегодня платят такой же подоходный налог и такой же налог с прибыли, как и мы, у которых в каждом потомстве горечь утрат за защиту страны. Приезжие получили равное с нами право селиться на уже обжитых нами землях, не оплачивая даже услуг освоения этих земель, пусть даже дифференцированно, по степени освоения. Более того, могут выбираться в представительные органы власти, сохраняя порой двойное гражданство. Кто и зачем ведет страну к диссимиляции и стирает наше историческое величие, гордость и национальное самосознание?
   Мои предки, ложась костями на каждой пяди этой земли, создали это государство, его независимость, культуру и мощь в первую очередь для защиты своих интересов и быть элитой своей страны. Так почему же нации, которые на иностранные деньги играют в «подкидного дурака» сепаратизма, проливая нашу кровь, имеют равный с нами статус государственности? Возможна ли национальная гордость и ответственность за свои деяния? Сейчас они под лозунгами демократии вытесняют нас даже в своей стране из руководства, культуры, и из бизнеса, а ведь только мы являемся его учредителями, гордостью и военной опорой нашей государственности.
    Выслушав кипящую на сердце своей собеседницы боль, охранник полностью одобрявший такие взгляды сказал, соглашаясь:
– Этого вам сказать на всю страну не дали бы никогда. В Америке нации упразднены и таких проблем нет, но чернокожее индейское большинство со временем может восстать, если вести политику на их унижение. У нас из-за опаски породить национальную вражду действительно боятся не только проводить обоснованную национальную политику, но даже разговаривать на эту тему. Я бы всем преступникам из них и резервации в Сибири сотворил, и права голоса лишил – общество стало бы чище и спокойнее. Если продолжать молчать, прикрываясь толерантностью, мы обязательно получим эту вражду из-под полы масс, в виде возрождения национализма. Только протекционизм значимости созидания, как вы говорили ранее, может убить национализм.
– Россия не Америка, – возразила девушка, оппонируя к приведенному собеседником примеру из практики другого государства. – В Америке нет национальных корней и культуры отделенной нации. Культура коренных народов там стерта или находится в других странах. Здесь я согласна, что она может еще получить свою порцию этнических конфликтов, и политика национального обезличивания только обострит эти противоречия.
Вы, я думаю, не хотите, чтоб в России культура и интересы коренных народов были тоже стерты? России американский образ жизни неприемлем, она исторически не имеет право развиваться по их сценарию. Это будет поражением её исторической миссии и унижением
Россия не может стать страной обезличенных наций, даже если путем всеобщего унижения в паспортах стереть эту графу, игнорируя национальное самосознание.   
    Протекционизм созидания и утверждения созидателей во власть, только и может исправить положение. Вот когда в нашей стране каждый прибывший гражданин другой национальности будет стремиться, через свой созидательный труд получить статус представителя титульной нации, получив равные права в великой гордости её государственного и социального созидания – тогда национальные проблемы, возможно, уйдут.
    Однако обезличенных свобод и прав, ни для стран, ни для республик и наций, как и для каждого предприятия, либо отдельной личности быть не должно. Нации, которые в составе той или иной страны не имеют своих территориальных образований, должны приобщатся к той или иной национальной принадлежности, приняв культуру, и веру любой существующей нации имеющую территорию в составе государства, если невозможно получение интернационального статуса. Естественно должен существовать единый религиозный совет, занимающийся защитой интересов верующих.       
   Справедливость равенства прав может восторжествовать только в том случае, если государство мигрантов обеспечит статус своих граждан в другом государстве в соответствии с принимающей значимостью вакантных мест. Данный подход не должен исключать регулирования прав и свобод. При этом процесс любой миграции должен быть оптимизирован, чтобы не угрожать диссимиляцией коренным нациям страны и государственной безопасности.
    Политика обезличенного братского интернационализма, как принижения и предательства национальных интересов, уже дала нам свои горькие плоды. Россия без боя потеряла часть своих территорий, даже те, что были законной частью начала её самой. Многое из того, что прикупал царь для казаков у разных племен, и те земли, что были присоединены ещё Ермаком, мы подарили по глыпости. Во имя чего? Потеря этого национального состояния – это, практически, потеря статуса не только государства, но и каждого гражданина страны, так, как только национальное, а не частное богатство может отражать первичную значимость каждого гражданина. Кто ответит за это предательство?
   Она сама задумалась над своим вопросом и положив на стол недорогие часы, помолчав указала на циферблат, а после молчания продолжила:
– Этим мыслям нужно время осознания, больной стране лекарь, но нет спасительных пилюль истин. Формируются новые границы властей, в нарушение исторических реалий и последующий несанкционированный народами распад Союза. Создался исторический прецедент, в котором новая история кровью будет исправлять ошибки политиков. Россия, как преемник Союза, вправе включать под свою юрисдикцию любую территорию бывшего Союза, если народ этой территории изъявит такое желание. Без решения народа ни одно правительство распоряжаться территорией народа не имеет права. Распад же Союза был сделан против воли народов, а потому и незаконен, как незаконна и, проведенная денационализация, так как была проведена без согласия народа. Нынешняя власть в виде элиты, отделённой от народа – это не царское представительство всеобщего владельца, а всего лишь оперативно управляющая команда представителей управления. Эта власть правом владения достоянием народа не наделена. Продажу и перекройку территорий без согласования с народом надо считать незаконным процессом, а действия подобного рода – предательством интересов, чести и гордости народа со стороны правительства. Ни одна конституция такого права давать не должна.
   В некоторых исконно русских территориях русских стало меньше, чем других наций, и там потерян приоритет русского генофонда. Если этот процесс диссимиляции будет продолжаться, Россия потеряет Дальний Восток и даже, может распасться на отдельные государства. Предки восстанут из могил и проклянут нас за нашу дискредитирующую национальные чувства «добродетель» ради мифической демократии. Они создавали это государство не для такого финала потомками. Здесь истина только в том и тогда, когда благо и значимость личности будет в основном зависеть от значимости государства, она потеряна.
  – Оно, может быть и так, но слишком мудрёно, – произнес её собеседник и замолчал, а после покачав головой добавил:
– Такая страна, как Россия, да и любая другая страна обязана заниматься протекционизмом наций, которые поддерживают государственную честь и престиж. Международное сообщество тоже должно заниматься протекционизмом тех стран и наций, которые в международную культуру и развитие общей цивилизации вносят наивысший вклад, а не их распал. Поддерживать такой культурный глобализм – значит участвовать в процессе национально-экономического сращивания мира на справедливости. – Терпеливо выслушав собеседницу, он опять задумался и высказал, не совсем уверенно, свое мнение охранник.
– Только экономика, национальное достояние и национальный вклад культуры в общемировое развитие должен давать больший, или меньший правовой статус и решающее право голоса нации в международном представительстве, и более значимое представительство этих стран в мировом управлении.
    Вклад той или иной нации в мировое развитие должен создавать условия, чтобы все другие страны стремились привлекать представителей этих стран к участию в их культуре. Никогда статус дикаря из племени людоедов не может быть равным статусу представителя нации, культура которой первой освоила космос и стала достоянием прогресса человеческой цивилизации. Тем более, нельзя допускать суд дикарей над прогрессивным человечеством, а это табу на допуск к свершению суда и права.
   Чем больше государство принимает представителей нации с высоким международным статусом, тем выше может становиться статус принимающего государства. Допускать же в свой состав национальности с низким международным статусом – значит, практически, понижать свой международный статус. Только процессом ассимиляции с предоставлением им статуса своей нации, с приобщение к своей культуре, этот процесс понижения можно приостановить, но этот процесс должен быть оптимизированным, а не стихийным. Однако необходимого статусного механизма отношений личностей, пока, ни в одной стране нет.
– Для этого не нужно никаких статусных отношений, кроме законадательства. Все представители наций других стран, которые юридически не представлены в стране даже автономией, не должны иметь право владения землей этой страны, кроме как на правах оперативного пользования.
– Закон предполагает огульный подход, а тут нужна избирательность, а она возможна только на значимости личности.
Иная ситуация может быть, когда определенные свободы создаются по приглашению и согласию между государствами. Чем больше представителей государства будет в других государствах, тем выше должен быть решающий голос страны в решении международных вопросов. Основой этого решающего голоса все равно должно быть учет социально-экономического положения народа, как масштаб и значимость государства в мировом прогрессе.
– Я полагаю, что интернациональную политику в полной мере может проводить только интернациональное государство, как, например, Ватикан, где представлены интересы бльшинства. В мировом охвате это влияние может проводить только собор наций мира в равной пропорции от всего населения планеты, или по размеру территорий, которыми они обладают. Любое другое государство должно защищать только свои интересы, – возразил охранник собеседнице и добавил:
 – Однако остается вопрос, как здесь решать военный интернационализма вопрос?
– Все оторванные от своей страны нации должны иметь выбор – служить в армии международного сообщества или присягать государству, в котором живут. Другого выхода из этих проблем я пока не вижу.
– В мире идет процесс смещения наций и образование межнациональных семей. Как вы изволите относиться к этому процессу и к этим людям? К какой нации их относить?
– Процесс смещения наций может идти несколькими направлениями. Смешанные семьи могут выбирать для себя ту или иную культуру и – по согласию – религию. Либо воспринимать интернациональную культуру, язык и вероисповедание. К сожалению, мир еще не осознал необходимость развития интернациональной культуры, языка и веры, но глобальный прогресс человечества без этого состояться не может. Только людям и семьям с таким интеллектом и статусом должно быть предоставлено свободное перемещение по миру и соответствующие права в государствах. Однако вряд ли мировое сообщество сейчас готово признать эту мысль здравой. Хотя проблемы с равным представительным правом малых и больших государств в международных организациях сегодня создают обострения, где несколько малых государств могут свести на нет решение ведущих мировых держав. Поэтому я полагаю, что националистические движения во всех странах будут противостоять глобализму, пока эти движения не получат правовые формы на национальной основе. Для решения этой проблемы мировое сообщество должно иметь что-то общее, что их начнет объединять.
   В этом мире нет народных банков с единой международной валютой, отражающей международное культурное и экономическое значение каждой страны. Международная валюта на экономике какой-то одной страны – это нонсенс человеческого сознания. Практика показывает, что стихия частной наживы ослабляет национальные основы существования государств перенося значимость на частное представительство.               
   Монопольный капитализм либо должен принять условия содействия национальному возрождению, и оценки вклада капитала по социальной значимости в мировом развитии, либо его лишат мирового господства. Без этого справедливое объединение мира под единым управлением невозможно.
    Она хотела еще сказать, что этому процессу нужен и социально-общественный контроль, и социально-плановый оборот, но задумалась, как бы это попроще выразить, и эту паузу он прервал своим следующим вопросом:
– Что делать, если наши, русские, перестали стремиться и к власти, и к бизнесу, а больше пристрастились к независимому творчеству и спокойной, обеспеченной жизни. Да и кто такие мы, русские?
Она усмехнулась:
– Вы думаете, поставили меня в тупик? На этот счет у меня собственное мнение, но расскажу все по порядку:
   Во-первых, русские, как я и утверждала – это учредители нашего государства, его культуры и они не стали ни частью Золотой Орды, ни частью Германии, ни Франции, и т д. Они, наоборот, многим государствам, которые сами не были способны к этому, подарили независимость и государственность. Нам неоднократно покорялась Европа, хотя всегда она хотела это сделать с нами.
   Наш интеллект народа, хоть и вырезался постоянными войнами и репрессиями, но стал одним из прогрессивных в мире. Мы возрождали самые прогрессивные идеи человечества. Осваивали самые тяжелые земли для жизни на планете и создали самое большое по территории государство на ней. Мы первыми освоили вселенную, и вышли победителями в самых тяжёлых войнах мировой цивилизации. Ни одна нация не может похвастаться такими заслугами. Ни один народ не перенес столько страданий ради торжества мировых идеалов, как наш. Недостойная оценка роли и борьбы русского народа в мировой культуре и истории, а также и в своей стране может заставить спиться любую нацию, если к этому её еще и подталкивать, но мы справимся и с этим, поднимая постоянно его самосознание великой его миссией.
   Правительство должно поддержать роль народа в мировой культуре, и вселять эту веру, развивая любую одаренность для создания новых идеалов поклонения. С такой поддержкой он воспрянет и пойдет за ним с энтузиазмом. Покорив их, он снова станет идеалом борьбы для многих народов мира. Статус русской нации и культуры – один из самых высоких в мировом сообществе наций. Мы помогали и помогаем сейчас всем прогрессивным начинаниям и странам, стремящимся к прогрессу.
   Интеллект нашей государственности стал прообразом государственной структуры многих государств, которые никакой государственной структуры до нас не имели. Для некоторых мы создали даже письменность. Мы вели за собой половину мира. Многие народы не имели коллективного государственного самосознания и жили личными интересами с осознанием себя и роли в обществе на уровне тейповой стадности – иерархия родовых кланов и общин. Этот образ жизни стал их национальным сознанием. Клановое сознание всегда находится в противоречии с правильным государственным строительством. Находясь у власти, представители «кланистов» протекционируют и эгоистические клановые связи, вопреки здоровой протекции созидательного отбора управленцев.
   Создание прогрессивных отношений государственности было нашей насильственной «прививкой». Если к этому они пришли бы сами, они легче расстались бы с сознанием национально-клановой стадности.
   Диктатура такого сознания, зомбированная религией кланово-национальной подчиненности, консервирует прогресс наций. Они, по сути, стали рабами национального сознания, противостоящего прогрессу, и заложниками слабости страны. Условия демократии чужды не только укладу их жизни и религии, но эти религии своим диктатом противодействуют интеграции государств в мировое сообщество. Многие из бывших братских стран не прошли промышленной стадии капитализма и не сформировали сознание высококвалифицированного трудового профессионализма, как и не смогли оформить идею общественно-ответственной интеллигенции, чуждой собственному эгоизму.
   Демократические свободы национального безумия, образовавшиеся сегодня, во многих странах создают слабость единого национально-государственного влияния, полагая в основу неформальную кланово-стадную диктатуру различных наций и партий. Противодействуя образованию государств с оптимизированной структурой экономики, они противодействуют сращиванию мира в единое мировое сообщество. В результате мы получаем ослабление политики единения и эффективности управления любого государства, и мира в целом. В случае военных действий демократические противоречия кланового характера могут обернуться изменой государственности в пользу клановых и классовых интересов с распадом мира и государств, в угоду частных интересов предводителей этих движений.
   Русские не имеют чувства национальной стадности, у них превалирует сознание государственности. Они его на протяжении всей истории защищали и, естественно, надеялись всегда на защиту государства. Сталин недаром поднимал тост: «За великий русский народ»! Он верил в интеллект россиян, их сознание, поэтому и победил в самой страшной войне. Эта победа – гордость человечества.
   Если сравнивать Запад – Восток и Россию, то можно с уверенностью сказать следующее: Русские, как очень эмоциональная нация с храмовым менталитетом, всегда старались идти к святому и к Богу через познание истины. Ради этого восприятия правды имели честь умирать.
   Например, В. Шуберт говорил: «Англичанин хочет превратить мир в фабрику, француз – в салон, немец – в казарму, русский – в церковь. Англичанин хочет добычи, француз – славы, немец – власти, русский – святой жертвы. Русский человек, есть носитель нового солидаризма. Наступает эпоха «Иоанновского человека – человека любви и свободы». Русские никогда не истребляли национальную самобытность ни одного входящий в его государство народа, а, наоборот, пытались возродить их национальную культуру. История землян не знает подобной оберегающей политики других наций. Скажем так: немецкая цивилизация – ассимилирующая, американская – поглощающая, китайская – растворяющая.
   Запад сейчас, в своей основной массе, стремится к Богу и сверхчеловеку, через техницизм и капитал. Человек этой культуры готов почувствовать себя Богом, если будет обладать техническим совершенством и капиталом, но прежде чем умирать, поразмыслит и будет удовольствоваться отнюдь не трофеями с поля битвы, а возможностями обладания обожествленного им капитала.
   Восточный менталитет слепо преклоняется торговому капиталу, обожествляя своих вождей, и ради своего верховенства готов стать богом, отдав добровольно свою жизнь ради вождя, бога и своей нации.
   Последнее время у русских иноагенты выбили из-под ног истину, украв честь, и даже размыли его гордость – могучее государство, которое они создавали столетиями. Наши правители забыли о национальной гордости великороссов, стремясь сделать их терпящим быдлом. От этого государство становилось слабым, русские почувствовали незащищенность от ползучей миграции со всех сторон и дискомфорт от национальной слабости своей родины. Это пройдет, и я верю в это.
   Многие государства тянет в прошлое груз чрезмерной национальной самостоятельности. Следуя политике национализма, они вытеснили весь интеллект из государства, а развитая промышленность может держаться только на интеллекте.
    Наше государство чрезмерной открытостью, наоборот, разбазаривает свой высокий интеллект, а принимает посредственный, давая ему равные с русскими права и стартовые возможности на выбор и места жительства, и род занятий. Поэтому мы движемся к своей диссимиляции. Тем самым усугубляется проблема национального прироста.
   Такую политику проводить нельзя, иначе русский народ поднимет старый лозунг: «Бей чужих, спасай Россию!» Это, конечно, будет выгодно тем силам, которые и дальше будут стремиться разделять Российское общество, дробя его на мелкое зависимые от других государства. Хотя, под чужими предполагалась не конкретная нация, а некая прослойка жадных и алчных людей у власти, которых, кроме взяток и процентов с оборота, больше ничего не интересовало. Они не болели государством и народом, среди которого жили, да и которому были обязаны своим благополучием. Прорвавшись к власти, ради своих корыстных интересов, они создавали поддерживающие их кланы и условия, для ограбления и унижения народа. Таким образом, делали своё государство ещё более слабым, парализуя волю и веру народа во власть.
   Тенденция политики последних лет показывает, что собственности на промышленные средства народ уже лишился, готовится проект лишения владением основного населения страны земляными ресурсами. В таком государстве может случиться так, что, коренной нации не будет принадлежать ничего, нация исчезает, так как исчезает её экономическая основа. Кто же будет защищать это государство? Народ нельзя лишать функции владения и, в первую очередь, землей, за которую поколениями проливали кровь. Однако, как раздать все в частную собственность богатым, не лишив народ права владения страной, власть не знает, или не хочет знать. Есть вариант передачи всей собственности в право оперативного управления, но тогда оно должно воспроизводится долей вклада в народное достояние, а это проблема и политической воли, и народной капитализации с персонифицированной значимостью в нем каждого гражданина.
– У вас оригинальное мышление, – удивляясь логике собеседницы, сказал он.
– Исходя из ваших глобальных рассуждений, можно предположить, что вы и интернационалистка, и националистка в одно и то же время. Но как же нам, со всеми нациями, жить по совести, вместе, и не ссориться? Какие бы предложения вы дали нашему руководству?
– Я и так вам дала целое интервью по своей работе, но повторюсь. На месте нашего руководства, ввела бы статусные по социальной значимости личности отношения и в соответствии с значимостью предлагала бы льготы и имения прав с поселениями только там, где государство посчитало нужным или возможным их проживание. При этом право передвижение, посещение и приобретение тоже было бы регламентировано согласно статусной значимости каждой личности.
– А не будет ли это жестоко?
– Это будет правовый мир и общество не безумного потребления материальных благ, а потреблением оптимизированных правовых возможностей, по социальному вкладу в общественное благо.  Люди должны работать и жить на повышение своей значимости и славы страны. Для всех приезжающих из других стран их личные интересы (как и доходы), потребовала бы поставить в зависимость от доли вклада в фонды социально – общественного развития, для единения этим с окружающим миром в коллективной матрице бытия. Для повышения значимости первоначально каждому давала бы даже кредиты для вклада в социальные фонды. Наличие социальной значимости определяло бы социальные права и льготы и их забрать в другую страну было бы невозможно. Процесс же лишения статуса с соответствующим льгот, может идти через соответствующие моральные суды, а для некоторых случаев и по решению общественных собраний.
 Однако согласно статусной значимости, каждый мог бы перечислять определенные деньги в свои страны или это делали бы специальная организация. Зарабатывать как ныне на обманах, эксплуатациях, махинациях и отправлять в другие страны было бы тоже невозможно, так как так такая деятельность равнялась если не диверсиям, то должна была бы снижать значимость личности со всеми последствиями.
– Я бы наверно не хотел жить в вашем мире.
– А зря. Это был бы мир созидания, а не мир личного и безумного потребления, который планета скоро не сможет прокормить.   
   По-моему, в Китае, что-то подобное уже есть в виде своеобразного определения значимости личности через их рейтинги порядка. Если это еще будет приносить некие блага, то может стать и смыслом жизни.  Там, если предприниматель не в правящей партии, он заниматься бизнесом не имеет право. Если человек обманул или предал национальные интересы, выгоняют из партии, и такой бизнесмен уже не имеет права заниматься коммерцией. За его честность и национальную ориентацию отвечает партия, – а у нас же дед «Никто». По-моему, социальное развитие должно быть единственным показателем права на то или другое, как единственный показатель значимости личности и народной любви.
    Я не говорю, что это надо делать и у нас, но за некоторые поступки можно лишать капитала, либо статуса и право не только на предпринимательство. При соответствующей матрице отношениях, такой статус может содействовать льготному приобретению акций на право оперативного управления или ещё чего. Однако такое возможно лишь при раздельной капитализации основных фондов акциями владения и права управления.
    Мудрецы, цари и герои – это люди касты с значимостью святых. Если я была бы таковой по власти и уму, то создавала бы малые предприятия и через бизнес-инкубаторы отдавала их в право оперативного управления лучшим представителям нации, как царь отдавал деревни своим офицерам и героям.
    Имело бы смысл создания плановый оборот по обязательным запросам, и жёстким нормативным ценам с плановой энергетической валютой социального достоинства. О обосновании которой сейчас говорить не готова, но обоснование токовой имею и считаю возможной международной валютой. Она должна быть не средством частного, а народного накопления и достояния. При её формировании прибыли на рыночный оборот необходимо определять по социальной необходимости на прошлый труд и тем самым исключить эксплуатацию.
Социальное обременение всегда должно определяться соотношением между живым и прошлым трудом, в себестоимости и необходимым отношением тружеников в основной и социальной деятельности.  Нужна так же политика оптимизации цен и налоговых нагрузок.
Дифференциация налогов – это один из инструментов воздействия государства по оптимизации расселения народа и конкурентно способного развития регионов и отраслей.    
  Директорами или членами совета директоров, а может только бухгалтеров желательно было бы назначать только лиц от государства. Через них и народный контроль ему и обществу легче осуществлять свою контрольную функцию, как и стимулирование административную бюрократию от успехов предприятий и заинтересовывать администрацию регионов и общественность в развитии и соблюдении законности. Иначе кто и как может гарантировать, что любое иностранное предприятие не будет заниматься протекцией чуждых народу интересов? Без этого понимания проведение национальной идеи и национальной политики может быть возможным. В ином случае государство окажется безруко, и в военных условиях не способно к экономической мобилизации, а в мирных условиях даже не достигнет поставленной общественной цели.
    Советская экономика в военные годы способна была даже за месяц перевезти массу заводов на новое место и организовать производство. При частной собственности такое было бы затруднительно. Работать могли даже на установленных в поле станках, а паровозы обеспечивали и электроэнергией, и теплом. Это возможно было только потому, что государство могло оказывать влияние на производство, хотя в арсенале управления был только физический страх.
    Бездумная и полностью национально-обезличенная демократия – сама в себе абсурд, и не только потому, что в природе её не существует. В демократии, где подлец и дурак требует равенства с героем – последний выглядит обезличенным уродом, а не формой проявления к ним любви, чести и справедливости. Если обезличенная демократия не зависит от национальной чести и гордости, то она нужна мировому частному капиталу, как удобная ширма народным изъявлением депутатов их интересов. Форма где не учитывается значимость депутатов и значимость избирателей отражающих деловую гордость страны, а прикрытый посылами лик.  Кроме того, эта затратная система не имеет ни механизма контроля, оценки и влияния, ни отзыва, ни народного вето.
  Девушка говорила с болью и убедительно, видно от того, что сожалела, что ей не удалось высказать на прошедшем обсуждении, к которому она готовилась, а тут подвернулся слушатель. Смелые высказывания вдруг заинтересовали и других пришедших на обсуждение и когда кто-то назвал её националисткой, собеседница опять возмутилась:
– Почему представители других наций, никогда не защищая эту страну, вытеснили русских и их предприятия со всех доходных мест в торговле и обслуживании, где вращаются наличные деньги, а конкурентные предприятия разрушили? Это не говорит, что они умнее, а лишь о том, что им незаслуженно дали равные права иноагенты у власти.
    Есть опасность что Русские могут остаться в своем государстве, как наемная рабочая сила. В этой нише их предприятия и люди зарабатывают порой больше, чем наши интеллектуальные работники – летчики, космонавты, ученые. Это, конечно, перекосы нашей экономики, но до устранения их, право на получение лицензий по этим направлениям у мигрантов должно быть обременено.
Присваивая прибыль от эксплуатации нашего народа, они получают больше возможностей и свобод для образования своих детей, и через некоторое время захватят ключевые позиции в экономике и культуре, составив элиту нашей страны. Но на свою территорию получения прибыли наши предприятия они не пускают, прикрываясь национальными интересами и даже незаконно стараются вытеснить любого, кто даже заговорит по-русски. При всем этом, сохранят неуважительное отношение к коренному народу и стране, и даже в осиротевших от молодежи селениях нелегалы диктуют свою волю. Поэтому нужна контрольная народная вертикаль народа над вертикалью управления. 
   Вот почему, в своем Отечестве, я бы приняла все возможные экономические меры для протекции рождаемости нации, которая является становым хребтом государственности.
Этот процесс требует оптимизации со стороны государства, через общественные фонды, которые, содействуя религиозным концессиям, могли бы формировать статус многодетной русско-обрядовой семьи. Однако основной проблемой демографии, как ни странно, является тарификационная оплата труда ориентированная на заданное демографическое развитие (простое – от каждого члена общества одного ребенка или расширенное от семьи три ребенка). Для этого тарифная оплата должна гарантировать необходимое воспроизводство в пределах социальной потребности. Только после этого отказ от рождения должен облагаться обоснованным налогом и статусным понижением личностей. В случае необходимости воспитание первого ребенка, а при необходимости и и согласии последующего государство должно быть готова взять на себя. Его должны исполнять специалисты. Это возможно в церковных, семейных интернатах в психологической семье с спальными кельями, а не общими бытовыми комнатами при раздельном половом воспитание. Тут важно обожествлением мужского и женского начала в сознание противоположных полов, чтобы совместное общение и свободы были праздничным поощрением за благие дела. Иначе зарубежные «друзья» и без объявления войны и диверсий сократят численность русской нации, а иных наших представителей косвенно подстрекают к миграции вместе с капиталами и ослабляют монолитность враждебными представителями.
   Не нейтрализуя это явление мы проиграем в ползучей интервенции, как и в холодной идеологической войне, посредством разложения морали государства разного рода религиозной, сексуальной и миграционной свободой.
. Так некоторые зарубежные «друзья» ныне и без объявления войны и диверсий пытаются сократить численность русской нации, а иных её подстрекают подкупом и обманом к измене.
   Способствуют этому в основном демократические свободы бесконтрольного извлечения прибыли и возможности обогащения за счет угнетения, и безработицы в других странах, которые выдаются блага за счет своих ресурсов и достижений. 
   Я думаю, что безработицы мире вообще быть не должно, даже тогда, когда людей полностью заменят машины. Если развить культуру творческого производства, а с помощью социальной политики ценообразования для льготного её потребления, влияя на статус личности и общества, определять потребление услуг – то творчеством могут заниматься все не участвующие в основном производстве лица.
   Их труд, выраженный, как социальный продукт, может быть выражен как в социальной плановой стоимости, так и по курсу, в рыночной. Продукт такого труда может включаться в процесс социального воспроизводства.
     На основном автоматизированном производстве, где живой труд будет почти отсутствовать, создастся заинтересованность производителей включать социальный творческий труд в производственную калькуляцию стоимости продукта автоматизированного производства, как социальная составляющая цены. Вот вам и решение по безработице, так как это ещё будет развивать и социальную сферу услуг. Эта потребность может поддерживаться необходимостью добиваться в ценообразовании равенства живого и прошлого труда, как основного закона социального общества.
Однако – это мой безутешный глас вопиющего в пустыне, политики, как всегда, останутся к нему глухи.
     Это было для окруживших и слушающих её, в основном непонятным утверждением, хотя некоторые из них и имели экономическое образование. Один из таких слушателей, похоже, марксист, припомнил её утверждение о раздельной капитализации и язвительно спросил:
– Как вы общественную собственность, в частности владения, хотите сделать достоянием каждой отдельной личности, оставляя народной собственностью, да ещё этим формировать правовой статус общества и личности?
– Есть несколько способов, – отвечала с усмешкой стихийная докладчица, – один из которых мог быть в виде именной приватизации акций владения, посредством которых будет определяться уровень значимости статуса. Он может отражать персонализированную долю каждого в общественном достоянии.
   Другим способом можно было бы осуществить предоставление доверительного владения, от личных достижений и вкладов, как показатель определения статуса личности, дающим право на различные формы пользования или распоряжения желаемым обладать ими. Как я и упоминала – это даст право не только занимать то или иное общественное место в социальной иерархии, но и даст развитие полной материальной ответственности обладая персонализированным общественным достоянием.
   Предлагаемые мною акции права оперативного управления, как и обычные акции, могут находиться в рыночном обращении, но право на тот или иной уровень их приобретения должно определяться только статусом личности. Мне кажется, я доходчиво разъяснила возможность осуществления созидательной диктатуры, а не обезличенной демократии.
Услышав не совсем успокоительные вздохи, девушка продолжила:
– Вообще-то, нам необходимо свободы всех народностей поставить в зависимость от их созидательного вклада в развитие не только отдельного государства, но и всего мира. Если, никаких мер, в этом направлении не принимать, то ни русский человек, никакой другой полнокровный представитель России не почувствует хозяином своей страны, а страна потеряет необходимый генетический интеллект для своего развития.
   Повторю свой риторический вопрос: Кто же тогда будет защищать эту страну, да и каждый в своей стране, если коренное население, как учредители разуверится в его покровительстве, и потеряет желание защищать Родину? Гости из других стран – этого делать не станут. Наемная армия не может иметь чувства национальной ответственности, гордости и исторической преемственности. Может, такая политика окажется кому-то и не по нраву, тогда пусть не приезжают в другие страны.
Докладчица задумалась и, вдруг откланявшись, поторопилась удалиться не обращая внимания на высказывание недоумений.
    Эта, до подробностей, всплывшая в сознании охранника давняя встреча с неожиданной дискуссией предопределила вдруг и его желание высказаться своему напарнику. Но признаваться в том, что он, кажется, с сегодняшней гостьей уже встречался, не стал, и развивать беседу на эту тему передумал. Да и сам напарник тоже, по-видимому, не хотел углубляться в дискуссионные беседы. Сославшись на недомогание он, собрав шахматы, ушел отдыхать.
После его ухода, оставшись в одиночестве, охранник, получивший странную предоплату, сел за стол и задумался. Его мучило сомнение о сходстве той девушки, что он встретил на телевидении с сегодняшней гостьей.
– Кажется, это не шутка, а реальная возможность теракта, – подумал он, вспоминая просьбу гостя, – и это может произойти. И планировать это, скорее всего, может даже не автор принесенной работы. Надо бы папку её просмотреть.
    Подпевая одной из песен посетительницы, звучавших с магнитофона, он достал первый лист из внушительной подшивки.
    На улице за окнами было уже темно, когда милиционер с удовлетворенным любопытством уложил в папку просмотренный материал. Откинувшись на стуле, он стал размышлять.
   Из всего прочитанного ему было ясно только одно: в работе предлагается новый общественный строй на неведомых всем статусных отношениях и взаимозависимой собственности, обещающей исключить насилие и вражду во всем мире, ради его спасения. В сущности, та дискуссия и так запомнившееся общение, по неясным обстоятельствам, привела его к новой встрече, что было подтверждением не случайности повторной встречи с ней сегодня. По неким законам невероятности явилась знаком к его согласию с предложением от дамы, которая, уже без сомнений, являлась из его памяти одним лицом с девушкой из телестудии.
    Видя необходимость продвижения её размышлений он уже стал обдумывать, как исполнить данный заказ. «Интересный научный подход, - размышлял он про себя, – но для интриги и исторического интереса не хватает сюжета с местью за развал страны. Если социальная основа не преступна, а научна, то для сюжета теракта она будет не интересна и это надо как-то решать.
– Что-то надо сделать похожим на Виртуальный фантастический бой или схватку, как утверждение мнений – вот то, что должно составить суть этого материала вражды и мести для памяти будущему, – мысленно уверял он себя. – Ради достижения этих целей не может быть греха, даже с применением крайних средств фантастической мести, – решил он. Затем, как под гипнозом, вновь задумался, дав волю своей фантазии, но теперь уже по поводу возможного развития событий для исполнения заказа.
                ***