Глава тридцать вторая. Углы, остроги и погоня

Б/н после стажировки у Двенадцатой, поимел суровую школу Одиннадцатого и вернулся к Шестому. Странных вопросов не задавал(а), а скромно объяснил(а), что не рискнул(а) сразу обратиться за знаниями, учитывая специфику алгоритмов, которой занимался Шестой и сначала хотел(а) бы попрактиковаться у Одиннадцатого. Объяснение было принято. К сожалению, довольно скоро Б/н вынужден прервать обучение у Шестого за недостатком базы общих данных. За тем и отправился к Третьему.

Вечный дежурный по мегалиту 518 – Шестой.
 

Вокруг бушует непогода
Чтоб ветру тучи унести
На всё способна мать природа
Свисти
      Сто пятьдесят восьмая страница так и неоконченной поэмы о нелегком труде колдунов-синоптиков, оплачиваемая пословно. На четыреста восемьдесят восьмой странице колдуны-синоптики согласились, что тема их героической службы раскрыта полностью. И хотя Ром-Дим бескорыстно добавил двадцать шесть страниц, закончить поэму так и не удалось.

Перевод единиц измерений:
- 1 вер – около 10метров
- 1 тыд – около килограмма



  Пограничные Углы в Малахитовых Мегнирах доверяли самым стресс устойчивым, надежным и уравновешенным семьям. Район Задрюка считался одним из сложнейших участков, ведь именно оттуда чаще всего приходило самое что ни на есть отребье рода человеческого.  Беглецы считали Менгиры очень надежным укрытием от карающей руки закона. И были до некоторой степени правы. Пограничные семьи принимали всех, просеивали через сито собственного понимания лояльности и безопасности, после чего-либо передавали по этапу, или задерживали, или отправляли назад, или уничтожали. «Сито Лояльности» - требования, предъявляемые к беглецам: знание хотя бы нескольких фраз по ти-тролльски, справка об отсутствии инфекционных заболеваний, четкое знание конечного пункта пребывания в Менгирах. 
   Семье Айрох уже четырем регенерациям продляли лицензию на охрану Угла. Их тотемный менгир не был столь высок, как два столба предшественников, но уважаемая Айрох была уверена, что скоро он догонит и перегонит, ведь семья прилагала много усилий для сохранения почетного статуса охранников самого опасного участка. И всегда была уверена, с того самого момента, когда служба контроля за границами ободрила её кандидатуру на брак с потомственным пограничником. И всё было бы прекрасно, если бы не свекровь. В отличие от невестки она знала человеческий язык и тайно учила внука. Ну, как тайно… Муж сказал: «Я знаю, и сын должен. Охране без языка нельзя». Вот и смирилась. Чтоб не ронять лицо, пришлось делать вид, будто она против, а бабке с внучком разводить вокруг уроков таинственность.
   И вот заявляется уважаемый Гронд с миссией, человеческой женщиной, здоровенным конякой и требованием предоставить переводчика. Гронд не последний ти-тролль в Угле, представитель закона, но прав на охранников у него нет. Тут свои законы. И угрозы свои «я доложу Нгону», он может засунуть куда подальше. Неразумному дитяти крамольные речи слушать опасно для психики (эвон, как на коняку глазеет!), бабка глухая тетеря, а муж уехал в дальние забои. Супруг дня через три вернется и всё переведет, а раньше никак.
    Нца слушала неспешную гортанную беседу, не подозревая, что это яростная ругань. Вычленив знакомое слово «Нгон» и неверно определив затянувшуюся паузу, как конец разговора, вставила:
-Нгону просили передать кой-чего.
   Конечно, её впечатлили и два коротких тоннеля, и галерея с витыми массивными колоннами по дороге сюда, и дворик в хосте, папоротнике и лаванде с тремя столбами, но в целом местность с чахлой растительностью показалась скучно-серой, да ещё этот разговор до завтра, не раньше. Она-то рассчитывала на короткую встречу на границе, на обратном пути заскочить в Ойгновскую усадьбу к Терене и в час ночи отдыхать в своей постельке.   
-И чего просили у Нгона? – спросили из-за спины человеческим голосом.
Уф, можно выдохнуть, толмач появился. Оглянулась. Сухонькая старушка отклеившись от столба явила себя.
-Специалиста по кроперам в Каменный парк, уважаемая донна.
-Донна…давно меня так не называли. А что случилось с Мьюзом?
-Убили его.
    Бабка перевела ответ ти-троллям и над поляной повисло хрустальное молчание, звенящее до рези в желудке.
    Хозяйка дворика махнула рукой, мол, делайте, что хотите и ушла в дом. Старуха подбоченилась и принялась распоряжаться. Собрание охальников вот-вот начнется, переводить она будет, но так как глуховата, то текст ей передаст уважаемый Гронд, коня Нца оставит здесь, туда, куда они идут он только мешать будет, а вот лохматый ослик ей нужен, чтоб добраться до места. И пусть невестка принесет её любимую шаль, а то холодает.
    Уважаемая Айрох вынесла нечто, очень напоминающее мочалку, накинула на плечи старухе.
-Памятная. – ласково пояснила бабка. –Ну, чего стоим. Пошли уже.
   Бабка Айрох была по-стариковски болтлива, поэтому Нца узнала нечто удивительное. Уважаемый Гронд ждал её на границе из-за звонка, но вовсе не из участка. Уважаемый Нгон предупредил, что связался с районным приставом и наказал содействовать, а тут семья Инголей неожиданно звонит и сообщает о пропаже ребенка. Видите ли, они решили, что дитя ушло к людям. Вот Гронд и отправился на границу встречать пристава, справедливо посчитав, что звонок вряд ли остался незамеченным.
-А если бы я приехала завтра?
-Ждал бы до завтра.
   Они подъехали к скале, торчавшей на склоне гнилым зубом: вертикальные пласты, словно растрескавшаяся эмаль, буро-желтая с золотыми, вернее, медными, но очень похожими на золото прожилками, в центре самый крупный осколок, увенчанный, а как без него, величественным тесанным менгиром, вокруг три поплоше и помельче. На двух дальних от основного склона расположились смотровые площадки. Третий мостом соединял скалу с телом горы, а дальше через тоннель выводил к более чем странному подъему на пик. Знакомый серпантин упирался в почти вертикальную лестницу, а небольшие подвесные мосты были переброшены не только через трещины, но и с уступа на уступ.
-Остроги, - пояснила бабка Айрох. – Главный, малый, пологий и дальний. Нам на дальний, там собрались.
   Сопровождающие задумались, изредка перебрасываясь короткими фразами.  Нца искренне надеялась, что озабоченность их вызвана сложностью подъема к менгиру. Оказалось, - нет.  Они больше решали, как незаметно перевести её через мост. Заговорщики выставили дозорных.
   Бабка развернула шаль. Полюбовалась. Протяжно выдохнула:
-Наследственная, - и принялась укутывать Нцу, под недовольное мычание Гронда. 
    Изрядно упарившаяся переходом по пересеченной местности Нца, вяло отмахивалась. Жарко.
-Он говорит, - сердито переводила бабка, - не спасет. А я говорю – для издалека сойдет и так. Тока ты чутка подприсядь, а то сапоги видны.
   Нца посмотрела на ноги. Сапоги действительно были видны, а над ними ничего не было:
-Это как так?
-Маскировочный прикид. Спецодежда порубежников. Мне после мужа досталась, - терпеливо объясняла бабка.
    Но Нца всё равно не понимала. Подняла руку на уровень глаз, выпростала ладонь, пошевелила пальцами. Пальцы есть, шевелятся, а остальное стало частью пейзажа.
Если знать, да ещё и присмотреться, вполне можно увидеть и локоть, и предплечье, но если отвернуться, а потом снова повернуться, руки как бы нет. Обалдеть.
-Ты не слишком шебуршись. Медлено-медлено пойдем, что б успела маскировать, - деловито объясняла бабка. – Потихоньку так, на согнутых. Нам всего-то мост перейти.
   Но Нца никак не могла оторваться от чудесных превращений в «прикиде». И так в нем поворачивалась и эдак. Какая прелесть! Отчего у районных приставов нет такой замечательной шали? Или лучше повозки.
        Мост прошли без вопросов. И на «центральный острог» карабкаться не пришлось. В районе первого серпантина Гронд открыл служебную дверь, а дальше частью естественными, частью искусственными коридорами поднялись на уровень смотровой площадки «дальнего острога». Местами внутренние переходы были довольно стремными, шириною в четверть вера.
    В самом сердце главного острога посреди чудного зала увидела нечто похожее на громадную крышку утятницы, привинченную намертво к полу.
   Рассеяно спросила:
- Что это.
-Вход, – коротко ответила старуха.
    Но странный вход не заинтересовал. Нцу занимало другое, она выклянчивала у старухи шаль. Убеждала страшным шепотом, представляя отчего-то не засады и тайные операции, а восторг Ром-Дима. Он умел ценить необычные подарки и находки. Как он обрадуется, будет крутиться перед зеркалом, благодарить и восхищаться умением районного пристава находить для него эдакие чудесные вещицы.
     Бабка Айрох делала вид, что не понимала просьб, потом снизошла и сдалась, сообщив, что наследство передарить нельзя, но можно-таки обменять. В азарте Нца попыталась впарить услугу, вплоть до должностного преступления, но ура-ура, не потребовалось. Сторговались на остатке гербария из «Устава караульной службы». Как удачно она попала на цветущий папоротник.
   Но вот Гронд знаками приказал заткнутся и поманил к подглядывающему устройству: два окуляра и сплошные коленца из трубы с системой зеркал и линз. Картинка была статичной. Полусвернутые ти-тролли сидели кругом людей в сером. Люди в сером скупо жестикулировали. И, кажется, Нца их знала.
  Районный пристав потеребила ухо, дескать, не слышно! Гронд заткнул скомканными тряпками окуляры и шепотом сообщил, что подслушивать следует в соседнем помещении.
   Поднялись выше. Там стояло устройство, до отвращения напоминавшее аппарат для выгонки водяры. Непосредственно раструб слухового аппарата располагался на высоте полувера и добраться к нему можно было лишь по хлипким лесам.
    Уважаемый Гронд, презрев опасность, полез наверх, достал затычку, приник к трубке, но скоро спустился и зашептал бабке на ухо.
-Они им говорят, – возмущенно затрясла головой старуха. – Они им говорят, что надо чистить зубы специальной пастой! Каждое утро!
   Если бы не будущий обмен, Нца, наверно, пожала бы плечами. Подумаешь! Чистить зубы? Да их все чистят. Но маячивший на горизонте шанс приобретения в собственность необыкновенной шали заставил скорбно качать головой. Возмутительно! Как у них язык повернулся?
    А с критично раскачивающихся лесов доставили в бабкино ухо следующую возмутительную информацию.
-Они говорят, что лучшее средство для мытья головы – шам-пу-ня, – гадюкой зашипела бабка.
     И Нца в притворном ужасе хлопнула себя по коленкам. Безобразие! Шампунь! Совсем страх потеряли.
   Следующее известие заставило уважаемого Гронда буквально свалиться с лесов.
-Они говорят, – бабка начала поднимать голос. – Моются МЫЛОМ!
-Кошмар! Их срочно следует арестовать, – подхватила Нца, рассчитывая, что до этого не дойдет. – Но у меня нет разрешения от местных властей.
    Гронд, услышав перевод, оживился:
-У меня есть. У меня есть! Вот разрешение на любые наши, ваши действия. И за что их будем арестовывать?
    Нца судорожно сглотнула. Нежданчик.
    Старая Айрох распалилась пуще прежнего. Возмутителей спокойствия и подстрекателей надо примерно наказать, чтобы другим неповадно было. Выпороть прилюдно на площади и повесить… хотя бы за ноги. А ещё лучше повесить, выпороть и расстрелять.
-А какие ваши законы они нарушили? – осторожно спросила Нца, предчувствуя разрыв договора обмена.
   Оказалось – никаких. Кратковременное пребывание на территории Малахитовых Менгир “малой группы по обмену» было согласовано на самом высоком уровне. И в принципе, ничего плохого они не делали, не считая промывки мозгов местной молодежи.
   Тоска накатила, накрыла с головой и осталась холодным комом где-то в районе диафрагмы. Бабка Айрох видя душевные страдания районного пристава истолковала их неверно. Решительно всунула в руки шаль в качестве стимула и добавила:
-И волшебных цветков не надо.
    Гронд добавил, полагая, что известие поднимет боевой дух Нцы:
-В случае чего, если будет худо, рассчитывайте на нас.
   Нца вздохнула и решилась. Сказала твердо:
-Беру, но вы мне поможете их конвоировать. 
         Вот арестует она возмутителей ти-тролльского спокойствия, выведет на границу, да и отпустит на все четыре стороны. Сейчас же главное –  напустить тумана побольше.
Такая шаль, такая шаль!   

   Свойствами шали, то есть способностью мимикрировать под окружающий пейзаж, обладал и готельчик яков, что, безусловно помогло ему скрываться от агентов иПОПа, но не слишком долго. Отряд уполномоченных из института Потенциальной Опасности готельчик накрыл и сделал это весьма оперативно (три дня) благодаря их суперспециалисту по поискам.
    Агент-поисковик, о котором ходили легенды и который непосредственно стойбище яков обнаружил, бесновался. Его успокаивали, мол, другие вообще бы не нашли, но он не был «все», он был уникальным и героическим, а такие агенты находят всё значительно быстрей остальных тупоголовых и безмозглых агентов.
   Агрессию по задержке в поисках выместил на аборигенах, выгнав всех от стариков до младенцев наружу и устроив показательный допрос с пристрастием.
    Все члены поисковой экспедиции от такого поведения пришли в ужас, а Дануна в восторг. Это был герой почище беглого Ром-Дима. Под конец допроса суперспециалист оставил троих старцев, выстроил во фронт и махал перед их носами стильным короткоствольным скорострелом. Старцы были готовы к сотрудничеству, согласно кивали головами и указывали в три разные стороны. А чего агент хотел? Откуда им знать, куда глядели глаза Ром-Дима, когда он выбирал путь-дорогу, а готель за трое суток и развернулся и сместился, так что направления, указанные старцами – наиболее вероятные из возможных.
   Остальные агенты негромко взволнованно переговаривались. В основном о необходимости срочного увольнения поисковика.
-Нельзя его увольнять, - увещевал командир. – Без него мы тут неделю кружили. Нас спасет только новое срочное задание для него. Так что, сколько можем, терпим.
    Нервный поисковик побесновался до вечера, устал, уснул, а под утро его растолкала Дануна.  Жарко шептала в ухо: «Мы их найдем» и «Твои тебя собираются в другое место отправить».
-Ты знаешь, где они? - хриплым от сна голосом рычал поисковик.
-А то, - соврала Дануна.
   Она размышляла об этом ночь и пришла к твердому убеждению, что старцы показывали откровенно не туда и идти надо в самую противоположную сторону от их указаний. Кое-как вычислила направление, была в нем уверена, пока поисковик в лоб не спросил:
-Ты уверена?
-Н-нет. Тебя это остановит?
    Поисковик раздумывал меньше секунды:
-Пошли.
    Он изучил начертанные на снегу линии, почесал шею и довольно хмыкнул. Хмыканье Дануна расценила, как высшую похвалу.
     Минут пять поисковик манипулировал с картами, угломерами и навигатором, затем, ни слова не говоря, споро натянул на меховые сапоги снегоступы, подхватил рюкзак и пошел в сторону рассвета. Дануна рванула следом.
    Отряд агентов иПОпа проснулся поздно. Отсутствие части команды обнаружили почти в полдень.
-В погоню? - зло и азартно щурил глаза помощник командира.
-Сначала кофе, потом отдых, потом запеленгуем конечный пункт и выдвинемся… Молод ещё с инициативой лезть…. Да что ж вам молодым и горячим не сидится? Всё на подвиги тянет.   Дьюрк хоть и отпиленный на всю башку, но кражич и агент, так что маячок при нем.
    Темп, заданный поисковиком, был размеренным и вроде бы неторопливым, но через пару часов Дануна запросила привал и завтрак. Ещё через час просто привал. Ещё через час попросила, чтоб её пристрелили.
   Дьюрк пожал плечами. В принципе, это выход.
-Ты что, дебил? – перепугалась Дануна.
-Дойдем во-он до той пещерки и отдохнем, - сжалился Дьюрк. – Там ты мне всё про своего демона расскажешь.
   За возможность вытянуть ноги Дануна готова была выложить любую государственную тайну, а уж про Ром-Дима ей вообще скрывать нечего.
-И как? Сильно ты его любила?
-Я? Любила? Это же демон, как его можно любить? – откровенно кокетничала Дануна. Ей нужны были преференции и покровительство чтоб выжить в компании отмороженного на всю башку агента.
-Ну-ну, - промычал Дьюрк, вытягивая ноги к походной печке.
     «Первый залп глазками» Дануны не удался, но это на непрофессиональный взгляд. Она почувствовала трещину. Женщины за версту это чувствуют. Ничего-ничего, ещё пару стоянок, и она будет из него веревки вить.
    Подвинулась к печке и задумалась. Не смотря на усталость, сон не шел, зато приходили мысли странные, на столько далекие от темы, что прямо диву давалась откуда что бралось, и продолжала думать. Вот, к примеру. Как хорошо, что на свете существует приобрий, который в паре с колдунитом дает возможность легко добывать энергию где угодно. Не будь в мире чудесных минералов, не было бы печки,  тепла, света. И как тогда выжить в суровых условиях зимы?
   Почти об этом думал Йеранд, разводя огонь на очередной стоянке. Почему они не взяли походную печку? Легкая, удобная, моментально согревающая. Нет, вместо печки тащили с собой груду дров, разводили костер, от которого и тепла-то практически нет, и светла никакого. Романтизм один, опостылевший ещё на первой стоянке. 
-Нельзя печка, вишь ли, - объясняли проводники племени яков и цокали языками. – Большой беда может быть.
   Носок, любовно развешенный над огнем, упал точнехонько в центр пламени.
-Круто весил, вишь ли, сухая подпорка, -  объяснял очевидное проводник.
   Йеранд и без него всё понял, ещё когда подпорку ставил, но надеялся на опыт сложившейся практики. Вчера же она не перегорела! А висела почти так же. Беда в мелочах, так сказал учитель, и не ошибся. Вчера палочка была не такая сухая, костер пожиже, но это не повод лишаться носка.
   Ром-Дим отрешенно слушал гневную тираду Йеранда. В отличие от ученика, поход ему начал нравиться. Степенность и спокойствие. Сегодня звезды ещё ближе, а Противня ярче. Разве это не прекрасно?
   Йеранд посмотрел на потолок шатра из шкур яков. Наверно, учитель прав. Надо выйти и посмотреть на звезды. Он привалил к камню у входа и закатил глаза к небу.  Звезды холодно мерцали, скатываясь к соседней вершине. Зябко. Где обещанная весна? Где граница?

         На границе Малахитовых Менгир районного пристава ждал Чос. Присутствие объяснил просто. Дела были недалеко, вот и решил навестить старинного друга, уважаемого Айроха.  Они никого специально не ждали, а по-дружески резались в “погоны” – азартная карточная игра и лучший способ убить время. Вот кого Нца в меньшей степени ожидала увидеть.
-И повозку так удачно захватил, - с горечью в голосе спросила Нца.  Её надежды расстаться с “просветителями” развеялись, как утренний туман под чистыми лучами солнца на южном склоне Вяки.
-Хотел на авто, так Бранига с Друком снова на пасеку вызвали. Что-то не то с медом. Друка вызвали, а Браниг его повез, потому что Поншиз там ещё не была.
   “ А может и хорошо, что Чос приехал”, – подумала Нца.  Ей уже смертельно надоели эти юные арестанты - агитаторы. Четыре оболтуса. Точнее, три оболтуса и оболтусиха – самая оголтелая и истово верящая в светлые идеалы деваха. Фанатка, энтузиастка, апологетка, поклонница... э-э, нет, адептка, почитаельница. Всю дорогу вещала о произволе властей, о просветительской миссии среди малоразвитого населения Малахитовых Менгир, об священной цели нести цивилизацию в ти-тролльские массы. Идиотка.
    Нца, занятая другими мыслями, слушала фоном, как надоедливую муху, зато старуха Айрох внимала. По конец пути проскрипела:
-У тебя не спросили, сопля.
    Бабка напросилась помочь довести “супостатов”, чтоб не разбежались в дороге. Прибрала вожжи Орниха (в прямом смысле) к рукам, потому как самая старшая, ей положено.  Нца шпарила пехом вместе с уважаемым Грондом, а старуха крючком болталась в седле. Как ни уговаривали вернуться домой, не соглашалась ни в какую, мол, когда ещё случиться на коняке покататься.
      Соскользнула с Орниха лишь увидев сына:
-Деточка! А мы тебя раньше послезавтра и не ждали. Вот радость-то, - и осторожно подергала Нцу за рукав. - Цветочек-то где? Обещанный.
   Такой подлости Нца не ожидала. Бабка ж сама отказалась от обмена в пользу дарения? Но напоминать не стала. Молча открыла страницы Устава караульной службы. Забирай, раз совести нет. Так хорошо начинался день, и так скверно закончился.
   Чос принимал арестованных, называя по именам. Подытожил:
-Что за молодежь пошла? А? Откуда? Родители - приличные люди, а дети – черте что. Позор семьи.
       Раз было кому присмотреть за нарушителями, Нца не стала отменять визита в Ойгновскую усадьбу. По самым смелым прикидкам раньше трех ночи повозка с арестантами до Постоялого Двора не доберется, а там они и встретятся.
    В усадьбе горел свет. И здесь её ждали. Первым делом наехали:
-Зачем отдала цветок? Что поставишь теперь на кон в большой игре? Без контейнеров у тебя вообще ничего не осталось.
   Ага, то есть ворона, которую заметила Нца, была не просто вороной?
-Ну, да, это была я. А что такого? – пожала плечами Клади.
– И по поводу платья для Даины, - подхватила Терена. - Ты уже узнала, кто её любовник?
   Нца не знала. И не думала, что это необходимо. У неё вообще сложилось устойчивое ощущение, что в последнее время все кругом много лучше знали, чего она должна делать и знать.