400. Хуторская чертовщина. Своя рука владыка

Второй выпитый стакан оказался не настолько противный на вкус и запах, как выпитый первый.
                Да и закусили второй тост копчёным мясом, что очень даже и неплохо вышло.
                Алкоголь пусть и не лучшего качества, но имел преимущество перед водкой большей концентрацией алкоголя на единицу объёма.
                Настроение с каждым разом поднималось на величину усвоенного пойла организмом, от чего чувствовался прилив сил, бодрость осознания, что ещё не всё выпито до конца, не все слова сказаны.

           Заморив, как говориться червячка, Шоба вытер жирные с запахом дымка руки о себя, словно стряхивая на пол хлебные крошки, взял в руки бутыль и разлил всем  сиводрала.
                Тазя и Шоба глянули на своего товарища, ожидая, когда Песя соизволит дожевать кусок мяса и сказать застольный тост.
                Держа кружку за погнутую ручку (да и на самой  железной кружке не отыскать живого места, будь - то ей вколачивали гвозди и пинали ногами, вместо мяча), Песя для солидности кашлянул, а затем сказал свой коротенький, но полный пылких чувств тост:
                -Я не Тазя.
                -Длинных речей говорить не умею.
                -А поэтому скажу.
                -Будем и ещё раз будем!
                -А там, как пойдёт!
                -Нам не привыкать!
                -Нашу дружбу калёным железом не спалить!
                -Мы единое целое, как якорная цепь, нас не взять голыми руками и это факт.
                -Вот за это единство и выпьем друзья.

              - Ух, как ты ловко загнул Песя.
                -Прямо в саму точку врезал.
                -Поддерживаем тебя с Тазей полностью и до конца.

            За третий тост было выпито единым залпом, противность сиводрала не особо чувствовалось, тем более Злотазан предложил закусить привезёнными гостинцами, вкус которых своей сладостью тут же перебил все неприятные ощущения.
                Шоба как  - то скучно жевал шербет, не понимал ли он вкуса или сладкое действовало болезненно на его зубы, отчего он корчил страдальческую рожу, а вот Песя наоборот, налегал с одного на другое, метал в себя всё подряд, не особо разбираясь во вкусах, ему всё было вкусно: халва, щербет, пахлава, козинаки.
                Подсунь ему незаметно острого перца, слопал бы и не заметил.
               Шоба слегка погрустнел, его выражение на лице больше походило на тёмную тучу на ясном небе, причиной тому были спирты вперемешку с сивушными маслами или вдруг сгрустнулось, а может быть и то и другое.
                Медленно двигая желваками, он пристально стал смотреть на Тазю, видимо ему не нравилось, во что вырядился его товарищ, эта крикливость самовыражения, нервировало психику, раз не такой как мы, значит только делает вид, что свой, а на самом деле давно продался за весь этот дурацкий шик.
                Предательство своих друзей  за вот эти поганые тряпки, не лучшее качество, а скорее всего позорное чудачество.
                А может это в нём заговорила зависть, хотя чему тут завидовать, так щегольство и не больше, раз не может себя проявить с лучшей стороны своего предназначения, пытается выделиться эдак, да что там, возвыситься над своими товарищами, унизить их своим чистоплюйством.
                Шоба свою стратегию нагнетания недовольства начал из далека:
                -Вот скажи Тазя, на кой нам эти сладости?
                -Мы тебе что, барышни городские?
                -Ты бы нам лучше подбросил чего ни будь такого, необычного.
         - Ну, там табачишку заморского, в крайнем случае, турецкого или к примеру рому.
                - А твои сладости так, баловство, не больше.
             -Да и вообще, чего это ты вырядился не понятно в чего?
                - Вон натянул на себя, невесть что.
                - Думаешь, круче нас стал?
                - Да фигу с два!
                -Выглядишь дурак дураком, даже противно смотреть.

           Злотазан слегка удивился такой перемене в поведении товарища, чего это вдруг его наряд  так озаботил местные нравы.
                Чего это консерватизм так и полез из Шобы, ему – то какое дело как он одевается.
                Шоба не унимался, оторвав свой зад от скамейки, он приподнялся, ухватил левой рукой Тазю за рукав, при этом специально и сильно ущипнул, потянув на себя.
                Злотазан резким движением руки избавился от назойливого товарища, но тот упрямо шёл на конфликт, своей ладонью правой рукой ударил сверху по козырьку картуза, при этом злобно ухмыльнулся:
                -Надел на свою башку не понятно что и...

            Злотазан не стал дожидаться момента, когда его окончательно унизят и выведут из себя, он резким движением снизу вверх бьёт Шобу в челюсть, тот переваливаясь через скамейку, задирает к верху ноги и падает на пол.
                После его громкого падения, наступает полная тишина, если не считать чавканья Песи, поглощающего восточные сладости.
                Проглотив пережёванную во рту смесь сладостей в себя, Песя спокойным голосом произнёс:
                -В последнее время с ним такое бывает.
                -Перебрал немножко на старые дрожжи.
                -Счас полежит немножко и отойдёт.
                -Да ты на него не обращай внимание.
                -Поднимется и даже не вспомнит, что с ним произошло.

          -Давай я тебе лучше расскажу, что мы вчера с ним вытворяли.
            -Потеха, да и только.
                -Вот послушай.
                -Ближе к полуночи сидели мы с Шобой под мостиком на речке, сам знаешь, мы иногда устраиваем там запоздалым путникам весёлую трёпку.
                -Уже было заскучали, как слышим с горы кричит Мыкола Цымбалюк, он потерял по дороге из станицы своего дружка, Михея.
                -Ну, мы возьми и отзовись, он, значит, обрадовался и прямиком вниз к нам.
          -Глядим с Шобой, а при нём бутыль, вот эта самая, чуток початая, удачно это мы вышли разгуляться, вот только как эту бутыль у него забрать, чтоб тот случаем не разгрохал с перепугу.
              -Шоба мастер на всякие там выдумки, дождался, когда Мыкола спуститься с горы к мостику, да возьми и с другого берега запричитай его бабой.
                -Что мол, сколько можно  парубковать, а да на гулянках упиваться.
              -У самого уже вон седина пробивается, а он всё туда же.
       - Цымбалюк в виду крепкого подпития ошалел от такой встречи со своей жинкой, ему было внедомёк, чего это она припёрлась встречать его сюда за три версты.
                - Как мужик с опытом, знал, что такая встреча ничего хорошего не сулит и можно запросто лишиться выпивки.
                - На эту бутыль с сиводралом у них с Михеем были свои намерения.
                -Цымбалюк заметно струхнул, как ему показалось с пьяных глаз, он сам едва не лишил себя продолжения попойки, наткнувшись на свою жинку.
                -Первая мысль посетившая его хмельную  голову, это как можно скорее припрятать от жены бутыль, что он и сделал, спустившись с дороги тут же рядышком к болоту, где в осоке и оставил её.
                -Выйдя обратно и перейдя через мостик, своей жинки он там не обнаружил, что слегка его удивило, он было позвал её, но с другого берега, где он только был, отозвался Михей.
            -Это уже был я, успевший стябрить бутыль и перепрятать в другое место.
                -Мыкола стал выговаривать Михею, где его не лёгкая носит, тут его жинка объявилась, вот только куда подевалась не понятно.
                -И стали мы над Мыколой всякие штучки – дрючки проделывать, перейдёт Цымбалюк через мостик к Михею, а тот его окликает с другой стороны, где он только что был.
                - Гоняли мы его туда – сюда, запарили мужика и когда он присел от усталости, то к нему подошёл вначале один Михей, а затем другой, Мыкола вначале подумал, что ему двоиться и особо этому не придал значения, а только предложил двум Михеям отхлебнуть из бутыли сиводрала.
            - Потопали к тому месту, где сховал Мыкола бутыль, но её уже там не было, но об этом он ещё не знал и поэтому   усердно  стал искать её.
                -Мыкола туда, Мыкола сюда, нет бутыли, пропала, мужик не на шутку озадачился, призвал двух Михеев помочь ему в поисках, но когда стоя в осоке Цымбалюк глянул на нас, то обомлел, его бледность лица была заметна даже в такую тёмную ночь.
                -Хмель с него слетела в одно мгновение, после чего он задал такого стрекоча, что только пятки сверкнули на горе, откуда он пришёл, туда же и убежал, оставив нам в подарок вот эту самую бутыль.

            -Видел, видел я этого Мыколу вчера бежавшего по дороге в станицу, видел и Михея, у себя в поместье на перекрёстке дорог, дал ему вот этим сапогом под зад , тот и помчался по направлению к Вединяпинскому хутору.
                -Ну что Песя, давай по грамульке выпьем, разливай остаток.

            Где – то с полу донеслось:
                - Ээ, дружища, мне не забудьте налить.
                -Счас я встану.
                - А с чего это я развалился как барин?
                Не уж- то хмель меня свалил?
                -Надо же, своя рука владыка.

23 – 24  - 26 сентябрь 20