Просто одна поездка с отцом

Это было много лет назад. Мне тогда исполнилось четырнадцать. И вот однажды летом папа сказал мне: «Ну что, Юрка, может нам, съездить в Тобольск, на мою родину?». Это было так неожиданно, что я дар речи потерял, но мама поддержала: «Давай Витя! Нечего ему дома собакам хвосты крутить!» По реке Туре в то время ходили и колесные пароходы, и теплоходы, и быстроходные «Ракеты» и скоростные «Метеоры». Как я тогда хотел прокатиться на колесном пароходе! Но, не судьба, потому что шел он очень долго, кажется, почти сутки…
;;;;; Помню, что отец решил отвезти родственникам пару кроликов. Он их тогда держал. В картонную коробку наложили травы, посадили кроликов, подхватили вещи - и на «Ракету». Поездку подробно не помню, помню только, что кролики мощно мочились всю дорогу, как лошади, и из коробки заметно текло, а пол в салоне был застелен мягким ворсистым покрытием. Эту коробку я все время запихивал ногами под сиденье, чтобы никто не увидел лужу под ней. За этой возней я только краем глаза замечал коричневую воду, глинистые, заросшие ивняком берега. Отец рассказывал мне об истории семьи. Вот так прошли несколько часов поездки - в неторопливых рассказах отца и битве с коробкой.
;;;;; Когда мы причалили к пристани, оказалось, что нас никто не встречал. Мой папа из деликатности никого не предупредил, не хотел беспокоить. Здесь же, на пристани он показал мне, где высаживался Ермак, а где оборонялись татары. Помню, как я немедленно рванул к воде, надеясь тут же отыскать мечи и наконечники стрел, а если повезет, то и ствол фузеи. По моему глубокому убеждению, раритеты должны были просто валяться под ногами и никто их не подбирал. Ничего, конечно не нашел, был изловлен отцом и торжественно препровожден в автобус.
;;;;; Помню большой деревянный двухэтажный дом с массой сараюшек во дворе, помню многочисленную родню, которой я наконец-то  отдал мокрую, вонючую, разваливающуюся коробку с кроликами.
;;;;; В этом доме мы переночевали, а утром папа повел меня по городу. Сначала мы спустились вниз по деревянной лестнице – дома прадедов и деда находились под горой.
;;;;; Помню, что в Тобольске поразило меня множество церквей. Отец показал на один из соборов и сказал, что наши предки участвовали в его строительстве. Позже я узнал, что это храм во имя Георгия Победоносца. А вот и улица, на которой родился и вырос папа, вот и дом прадеда, а напротив - дом моего деда. Дом прадеда, по словам отца, не изменился со времен его юности, даже водосточные трубы те же, ажурно вырезанные на крыше и сливе, все такой же забор, собранный из разваленных надвое мощных стволов. Мы постучались в калитку, нам открыла женщина, которая слышала когда то фамилию Трушниковых, но в связи с чем – не помнила. Впрочем, в дом она нас пригласила и комнаты показала. Я видел, как светлеет и молодеет лицо отца, когда мы проходили по комнатам, и он взволнованно рассказывал: здесь была гостиная, здесь спальня, здесь кабинет.
;;;;; В дом деда мы не достучались. Присели на скамеечку и папа рассказал, что во дворе в колодец (его было видно в щелочку), провалилась моя тетя, когда родителей не было дома, и папа по веревке спускался за ней. Спас. А вот на этой самой лавочке мой дед сказал во время войны, что немец силен, раз так прет, а работать на лесобирже, без света просто невозможно - можно покалечиться. За эти слова ночью его увели, через эту калитку и только его и видели (умер он в Тобольской тюрьме, там же во дворе и похоронен).
;;;; Мы вернулись в дом родни, и я полез по сараюшкам, разыскивая какие, нибудь исторические реликвии, мне по-прежнему казалось, что они просто валяются везде в этом древнем городе. И вдруг удача: нашел изрядно изъеденный ржавчиной острый узорный полукруг на металлической ручке. Я уже представил себе, что это нечто вроде древней секиры. Каково же было мое разочарование, когда мне объяснили, что это секач для рубки капусты, в корытце, и, тем не менее, я увез его домой, и долго еще он попадался мне на глаза - то в сарае, то еще где, пока не пропал бесследно.
;;;;; А потом мы пошли на кладбище, к могилам предков. Этот эпизод помню отчетливо. По дороге папа показал мне тюрьму, где умер мой дед. Неспешно дошли до городского кладбища. Вошли, осмотрелись, прямо перед нами стоял огромный металлический крест с распятием - могила Муравьева, а от него папа повел меня к простому деревянному кресту, на котором была выжжена надпись «Трушниковы». Вот здесь лежат твои прадед и прабабушка, Александр и Евгения - просто сказал папа, и потек неторопливый рассказ о том, чем занимался прадед и как они жили, как встречали гостей и прочие интересные мне бытовые мелочи. А потом мы с отцом просто гуляли по тенистым улицам, поднимались на гору, смотрели, как сливаются воды Тобола и Иртыша: две струи коричневая и голубоватая какое-то время текут рядом и не перемешиваются - странно. А потом - Кремль Тобольска, музеи Тобольска - это уже отдельная история. Хорошо, что папа оставил этот осмотр на потом: уже немного зная, из его рассказов историю города, связав воедино историю семьи, историю города и края можно было с особым интересом осматривать предметы истории: например, мощный безмен был уже не просто занятной железякой, а я уже представлял, что именно таким, а может даже и этим, могли мои предки взвешивать товары, а вот этим топором, возможно, мой прапрадед рубил лиственницы для постройки дома, а из этого самовара пила чай многочисленная семья Трушниковых.
      Так в неспешных прогулках по городу, осмотрах музеев, церквей и прочих интересных мест и промелькнуло отпущенное на поездку время, и мы уже возвращались в Тюмень.
     Я вволю мог уже налюбоваться пейзажем, хотя честно говоря, был этот пейзаж на любителя. Скучноват он мне показался в мои четырнадцать лет. Вот так и закончилось это такое простое, недолгое, но такое важное для меня путешествие. И только по прошествии многих лет я понял - да, я не нашел исторических реликвий, но я нашел нечто более важное для себя – я стал лучше понимать отца.