Художник

После первого класса родители отвезли нас на недельку в д. Момотово к бабе Ане.

 Дед Слава, её муж, в моих воспоминаниях остался тихим, молчаливым человеком. С нами он был угрюм и много не говорил. Это, наверняка, потому, что не знал как общаться с детьми, т.к. у них с бабой Аней и детей своих никогда не было. С нами всегда говорил чётко, коротко и только по делу.

- И что ты ноешь? - Спокойно спрашивал он у меня.
- Я хочу домой! - Сквозь рёв говорила я и продолжала рыдать.
- Так догоняй отца, не думаю, что он далеко уехал.

Детский мозг начинал переваривать сказанное и слёзы в этот момент переставали течь. А потом понимала, что нет смысла ныть, папа хоть и недалеко уехал, но мотоцикл я точно не догоню.

Дед, убедившись, что я перестала лить слёзы, молча шёл в дом, а я следом. Шаркая домашними тапками по полу веранды, он оглядывался и, убедившись, что я иду следом, ухмылялся и издавал звук напоминающий кряканье утки... А я повторяла за ним, дразня его, но он не злился. От этого мне обычно становилось скучно и я крякала ещё раз. Дед вздыхал и заваливался на кровать.

- Всё, сон-час,  иди в зал, ложись на диван.
- Я не маленькая, чтобы спать днём, - обиженно протестовала я.
Дед опять крякал. А я от безысходности шла в зал, крякала там и глазела в стекло серванта, разглядывая коллекцию необычных пепельниц в виде лаптей, туфель, сапогов, ёжиков и много ещё чего.

Но что самое интересное, дед был художником. На стенах висело не мало его работ. В основном это были пейзажи, портреты и репродукции картин знаменитых художников. Больше всего мне запомнилось две картины: "Три богатыря" - репродукция всеми известной картины Васнецова и один пейзаж. Картина с этим пейзажем висела в зале над диваном. Я ложилась и часами перед сном её могла разглядывать. На ней изображалось поле, дорога, уходящая вдаль и лес.
- Дорога от парома до Момотово, - выйдя из комнаты, сказал он.
- Это, по которой мы ехали что ли?
- Что ли.
- Мммммм, красиво...
- Что бы ты там понимала, - приглушённо смеясь, сказал он.
Чувствуя, что дед в хорошем настроении, я опять начинала крякать, а он вертел головой и, махая на меня рукой, уходил курить на крыльцо.

Зрение уже было не то и дед сложил все свои краски и кисти в сарае. Добравшись как-то до этого сарая, мы с братом пооткрывали все краски и изрисовали стены. Через пару дней баба Аня зачем-то пошла туда и ахнула.

- Дед, там кто-то красками все стены сарайки перепачкал, это не ты? - лукаво и преднамеренно громко, чтобы слышали мы, говорила она ему.
- Не я, не я... - уставшим голосом отвечал он.
А мы вжимались в стулья и опускали стыдливо глаза.
- И не вы? - Обращалась она тогда к нам.
- Нееее, не мы, - в один голос рапортовали оба. Глаза начинали бегать и сразу как-то хотелось исчезнуть или переместиться в другое место, подальше от них и этого разговора.

А вечером дед открыл замок  и зашёл в другой сарай, дверь которого была всегда закрыта от нас. Там стоял красный двухколёсный мотоцикл. Он выкатил его во двор и пока что-то искал, мы успели понажимать на все кнопочки и рычажки на руле. Выйдя из сарая с пакетом, дед засунул в него руку и вытащил какой-то серый футляр. Это оказались масляные краски с кисточкой в выемке, которые очень вкусно пахли.

- Этими красками я и писал картину, что над диваном. - улыбаясь произнёс он. В этот момент лицо его стало особенно морщинистым. Дед редко улыбался, не говоря уже о разговорах с нами и эти глубокие морщинки особенно мне запомнились.

- Вот вам подарок от меня!
Мы даже не ожидали этого и стояли с глупыми выражениями на лицах.
- Что не нравится подарок? Я и газет вам сейчас вынесу. Будете рисовать?
- Дааааа, - обрадовались мы.
 
Дед занял нас тогда на весь вечер. Мы рисовали на газетах, а он курил и молчал.
Краски есть у нас до сих пор, в школе мы рисовали только акварельными, а эти, раритетные, хранят память о тех временах.

После смерти деда Славы и бабы Ани нам достался старинный комод, диван, шкатулка с пуговицами и коллекция пепельниц. Ни одной картины художника Аксёнова Вячеслава у нас нет...