Любишь ли ты море?..

Я проснулся от рокота волн. За плотными задернутыми шторами бушует стихия. Кажется, что море сошло с ума, что оно обрушивает на берег все свое зло, ярость, а может быть, это горе? Кто знает, как может горевать море? Но мне все равно, просто нет сил встать. И кажется, что глаза налились свинцом и не открываются. Так мы и лежим: я и горюющее море. Я крепче кутаюсь  в одеяло и вдавливаю лицо глубже в подушку. Она еще сохранила твой запах. Немного сладкий, немного терпкий с тонкими нотками персика и жасмина – твой любимый шампунь. Ты часто ложиться в кровать с мокрыми после душа волосами. Они напоминали неуклюжие щупальца осьминога.
- Медуза Горгона, – говорил я.
Ты смеялась и бросала на меня взгляды исподлобья, пытаясь превратить меня в камень. У тебя не выходило. Мое тело рядом с тобой просто физически не могло превратиться в камень, оно трепетало. Таким живым я не чувствовал себя еще никогда.
Впервые я увидел тебя в четверг, я помню. Ты тащила огромный чемодан по набережной и даже не могла смахнуть капли пота, которые скатывались по твоему лицу. Прозрачные бисеринки быстро, по спринтерски добегали до шеи и исчезали в ложбинке под майкой. Я решаю тебе помочь. У тебя две ямочки на щеках. А у меня худые руки.

«Я ухожу» - сказала ты мне здесь, на пляже. На нашем пляже. Ведь он все еще наш? Или уже нет? Или мы лишились на него права, после твоих слов. Миллиарды разноцветных песчинок, которые помнили наши тела, слышали наши голоса, наверное, их давно смыло в море. Этот бесконечный пенистый, бурлящий, ненасытный язык волны слизал их.  Да, теперь я вижу, что это совсем другой пляж. Чужой. 
Ты говорила, что уходишь и плакала. Почему плакала ты? Ведь внутри все ухнуло куда-то вниз, в пропасть у меня. А потом все начало гореть, выжигая внутренности без остатка, превращая в пепел, в черную дыру… Я как в тумане, ты продолжаешь плакать. «Я его люблю» - вроде говоришь мне ты. А потом «Прости». Я уже не уверен точно, потому что все, что от меня осталось к тому моменту, уже жадно слизывала волна. Ни воздуха, ни света, только темные водовороты и пузырьки. Я плыву. Машинально, бездумно, безумно.
Так почему ты плакала? Я не плакал, я гордый…  Я рыдал потом. Один. В море. До изнеможения я рассекал воду руками, жадно делал глотки воздуха и, опуская лицо в воду, каждый раз внутри умирал. Сколько раз я умер в тот вечер? Сто, тысячу раз? Не считал.
А потом я потерял гордость. Я плакал у твоих ног. У дверей квартиры того, другого… Я целовал твои загорелые колени, грубо пытался ласкать бедра. Ты нервно вырывалась. Я не отпускал и сжимал только сильнее. Мои руки уже под юбкой, ты начала отбиваться. Ты еще не кричишь, ты с ненавистью кряхтишь. Я хватаю твою грудь, она помещается в моей ладони, придавливаю тебя к стене, пытаюсь целовать шею. Мы валимся на грязный подъездный пол, он весь в харчках и почерневшей жвачке. Ты резко бьешь мне между ног. Я скручиваюсь, отпускаю руки. Мне не больно, мне стыдно.
- Мудак! – бросаешь ты, поправляя задравшуюся юбку, быстро вскакиваешь и скрываешься за дверью. А я продолжаю сидеть на этом грязном полу. Я ненавижу себя. А потом тебя. И его… а затем вас двоих. Я представляю его губы на твоих губах, шее, груди. Мне дурно.
 
……В первый раз мы вместе пошли на пляж в субботу. Я помню. Я стесняюсь своей худобы. У тебя голубые глаза. Ты просишь меня намазать тебе солнцезащитным кремом спину, развязываешь задние веревочки купальника. У меня предательски трясутся руки. Ты смеешься.
- Ты любишь море? – спрашиваю я.
- Люблю. Как его не любить, глупый. – говоришь ты, игриво касаясь моего носа. Я хочу кричать от удовольствия.
Ты вскакиваешь с полотенца и бежишь к морю на цыпочках, чтобы не обжечь стопы. У тебя манящие бедра. На мне висят плавательные шорты. Я затягиваю завязки на шортах потуже, бегу за тобой и почти не стесняюсь своей худобы, потому что ты ничего про это не сказала. И не говори, пожалуйста.

кажется, что это было очень давно. в другом мире. в моей реальности ты сказала, что любишь другого. Я пьяный, стараюсь идти ровнее, получается не очень. Так хочется упасть на карачки и ползти, но последние остатки гордости и стыда не дают этого сделать. Через бесконечное количество времени я у цели, у дома того, другого, которого ты «теперь любишь». А меня ты когда-нибудь любила? Любила ли ты меня? Хотя бы чуть-чуть? От этой мысли становится тяжело. Я сажусь под деревом, смотрю на окна, в них еще горит свет. Хочу увидеть тебя. Делаю жадные глотки и стараюсь не моргать, чтобы не пропустить момент, если ты появишься в проеме рамы. Окна открыты, жарко. «Видимо у него нет кондиционера» - ухмыляюсь я. И вот ты высовываешься, пытаешься поймать нежные потоки ночного бриза. Твои глаза закрыты, волосы теребит ветерок. Я вскакиваю, чтобы подбежать, вскарабкаться на стену, обнять тебя. И тут невидимый огромный молот со всей силы бьет по мне, и прямо вбивает в землю. И я проваливаюсь в эту дыру по шею, обездвиженный смотрю, как он обнимает тебя сзади большими руками, жадно притягивает к себе. Ты не против, ты улыбаешься, целуешь его. Внутри меня все разрывается, рвется, я хочу кричать, но из пересохшей глотки выдавливается только стон. Я бессильно сползаю по дереву, из глаз брызжут слезы, я на карачках ползу обратно к дому. Мне не стыдно, мне плевать, пошла к черту эта гордость. Пошла к черту ты.

……. но память жестоко вытаскивает из своих архивов все новые и новые картинки. - Мы пьяные, на пляже никого нет. Мы сидим и слушаем море. Ты кладешь свою голову мне на плечо, я обнимаю твои тонкие плечи. Я целую твои губы, они горячие, такие мягкие. Ты отвечаешь на поцелуй. Я стараюсь быть нежным, ты шепчешь мое имя. Я растворяюсь в этой ночи, в этом тяжелом влажном южном воздухе, в этой непередаваемой музыке волн. Мы продолжаем лежать на пляже, и никуда не хочется отсюда уходить.
- Так много звезд. – говоришь ты. Я соглашаюсь.

Сегодня тоже много звезд. Я тоже звездочкой лежу на песке, а море яростно обрушивается на берег. Кажется что оно плачет. Или смеется. Не разберу. Но этот шум успокаивает.
- Я люблю тебя, море. – шепчу я.
Волна накрывает меня, море тоже меня любит.