Про море. Африка

Африка.

   В заморские страны моряки промысловых судов всегда попадают не через то место. Больше всего везет круизным лайнерам, их заводят  на причалы благородные, ближе к культурным достопримечательностям и местным красотам. Транспорта довольствуются уже более отдаленными пирсами. Рыбаков, и особенно таких малышей, как наш, ставят в конце стенки, по 2-3 корпуса в ряд.

   103-й, по прибытии в Африку, как принято, пришвартовали среди таких же рыбачков, под разными флагами, а больше местных ребят. Пары десятков бывалых: слегка ржавеньких, с помятыми бортами и погнутыми леерами.
Пока он знакомился и осваивался, капитан с двумя бутылками джина зашел в гости на соседний креветколов, который уже заканчивал свой рейс. Капитаны выпустили одного джина, за вторую бутылку Витич снял с карт соседа кальки промысловых трасс. Нужное дело, стоящее не один не разорванный  трал.
103-й осмотрелся. Оказывается вот она какая – Африка. Прилетела и села на мачту ворона, почти такая, как дома, только в белой маечке. Покрутилась, 103-й подумал – стрекоза, и улетела крошечная неприметно серенькая птичка – колибри. По черной отмели ходила, вспахивая клювами ил, стая белых фламинго. Других животных 103-й пока не видел. Все люди сильно загорелы. Оно и понятно, жара стояла такая, что краска на верхнем мостике начала шелушиться. В остальном опять, как обычно.

   К курящим на палубе, подошел первый меняла с дырявым мешком мелких, сочно желтых,  ананасов:
- Карефана, ченч!?
Карась сплюнул за борт:
- Чего тебе, амига?
- Сапка, тапка давай, амига!
- Сапка- тапка нету.
- Чего есть? Давай!
Карась хмыкнул:
- Триппер есть! Мативо!
Что за триппер, ченчевщик не знал, но на всякий случай спросил:
- Новий, новий? С этикетком? Давай!
В конце концов сошлись на двух тюбиках зубной пасты Поморин против одного ананаса.

   После полудня к Юрику с Варькой , у борта, робко подошел худенький негритенок лет 8ми. Сделав страдальческое лицо и, поклевав щепоткой одной руки по ладошке другой, попросил:
- Амига, чоп – чоп?
- Чего это он? – спросил Варька Юрика.
- Есть просит.
- Аа, месье, же не манж па сис жур,- неожиданно вспомнил Варька.
- Еle n;o comeu 6 dias, - перевел Юрик.
Мальчик кажется понял, недоверчиво посмотрел на Варьку, прижал ладошки к щекам и покачивая головой , пошел прочь.
- Эй! Стой! Я сейчас, - окрикнул Варька.
Через минуту он стоял у борта, протягивая буханку хлеба.
- В бумагу заверни, а то завтра их будет десять, - посоветовал Юрик.
Маленький негритенок нес, зажав под мышкой, буханку еще теплого хлеба в шуршащем пергаменте и, оглядываясь, улыбался.


   Через пару дней переход на место лова и подготовка промыслового оборудования. Судно становится на якорь. А траловая команда во главе с Рафиком выводит в стороны тангоны, для двубортного траления.  И 103-й сразу становится  похож на кузнечика с растопыренными задними ножками. К тангонам на ваерах подвешивают траловые доски и, проверяя лебедку, опускают доски на дно и … Витич вызывает старшего механика на мостик:
- Дед, мы не можем, на, поднять доски!
Дед почесал нос:
- Может они у вас слишком тяжелые?
- Мы, на, к ним еще тралы подвесим и будем за собой, на, таскать.
   Еще сутки механики в машинном отделении перебирают гидравлику траловой лебедки: промывают, притирают, проверяют.
   И вот оно – первое траление, настройка тралов, ии... первая креветка. Еще день и пошло- поехало. Первый улов отнесли Варьке на камбуз, объяснили, как варить в морской воде, сварили и ритуально съели. С каждым новым тралением, внушая оптимизм, объемы вылова растут. Только успевай сортировать.
Чтобы было понятно, ловят креветку донным тралом. На нижней подборе трала висят грузами  цепи. Трал тащат, креветка сидит в норке, никому не мешает. Цепочки- грум, грум. Креветке интересно – кто там? Она выглядывает из домика. Оп! И в сетке. Так или нет, но креветка в трале. Когда трал скребет по дну, чего туда, кроме креветок,  ни попадает: морские змеи и морские огурцы, крабы и морские коньки, водоросли и кораллы, мелкая рыбешка и крупная, которая не успела выскочить и еще масса удивительных представителей  подводной флоры и фауны, названия которых известно только узким специалистам. Трал поднимают, эту шевелящуюся кучу вываливают на палубу и начинают играть в съедобное – не съедобное. Креветок и рыбу несут на заморозку, крабов на камбуз. А не съедобное высыпают за борт прожорливым тунцам. Тут только палубной команде не справиться.  Поэтому на промысле 12-ти часовой рабочий день – закон. Вахту отстояли, на подвахту – креветку сортировать. 
   Через неделю на долбленой деревянной лодке, благо берег в зоне видимости, а погоды стояли почти штилевые, подгреб еще один подвахтенный. Смоляно черный, с белыми разводами соли на плечах, абориген. Из одежды  набедренная повязка драной мешковины. Оказалось, что не все выбрасываемое за борт не съедобно. Волонтер световой день работал на палубе, откладывая креветку, а себе к вечеру набирал мешок мелкой рыбешки, давленной креветки, каких-то рачков и мелких крабиков. Пробовал заниматься бизнесом, привозил на обмен живых кур и даже козу, но что-то не пошло. Желающих рубить головы, ощипывать и тем более снимать шкуры не нашлось. Да и продуктов в провизионной камере пока хватало.
   А один раз привез мартышку. В плетеной из пальмовых листьев корзине. Перепуганная обезьянка была на столько жалка и беззащитно мила одновременно, что Карась не выдержал. Выменял на блок сигарет «Родопи», в доплату потребовал привезти связку бананов. Мартышку Карась назвал Читой. Чита ела бананы, яблоки и всяких африканских жуков и бабочек , которых ей приносил Федор.  Когда ветер задувал с берега, вентиляторы машинного отделения засасывали разных насекомых, перелопачивали их и сбрасывали на пайолы машинного отделения. Федору оставалось только собрать их. Чита встречала Федора с порога, выхватывала жука, садилась на стул и, с наслаждением разрывая, поедала. Характера Чита оказалась сволочного. Карась терпел, когда она, возможно из ревности, содрала с переборок и в клочки покрошила , приклеенные скотчем фотографии разных красивых, мало одетых,  девушек. Терпел, когда Чита разгрызла подушку, разбросала вату по всей каюте. Но когда она нашла его кошелек, вытащила оттуда и порвала единственную двадцатку с портретом президента, Карась не выдержал и привязал Читу в рулевой рубке. Чтобы была под присмотром.
   Что кошечка Витича? Кошечка подросла и стала превращаться в красавицу с зелеными глазами. Витич звал ее Бася. И временами ловил себя на мысли: Если бы он был котом…  В отличии от некоторых, Бася вела себя хорошо: тараканов не ела, кушала рыбу, сама умывалась и ходила посидеть в одно место, в пожарный ящик с песком на палубе. Иногда, правда, пыталась пробраться в каюту Рафика, откуда пахло мышами. И один раз даже успела заскочить и засунуть лапку в банку с хомячками, но до дна не дотянулась, была застигнута бдительным Рафиком и интернирована.
   Хомячков Рафик поселил в трехлитровой стеклянной банке, привязав к ножке стола. Мальчик хомяк проявлял  завидно повышенный интерес к своей подружке. Хомячиха уже не знала куда от него зарыться в ворохе древесных стружек. Через пару недель, опасаясь за здоровье самочки, Рафик Данизович рассадил их  по разным банкам. Но раз в неделю, устраивал любовное свидание. На которое по первости приходили посмотреть другие моряки и поддержать страстного любовника своими комментариями. Рафик ставил на бок на стол две стеклянные банки с хомяками и начинал их сдвигать горлышками. Это называлось стыковка, Союз- Аполло.  А хомячки получили имена: Николаев и Терешкова.  Николаев, предвкушая встречу, подходил к горлышку. Становился в стойку охотничьей собаки  на три лапки, подняв переднюю, раскачиваясь, готовился к прыжку. Не дождавшись пока банки полностью состыкуются, впрыгивал  в банку Терешковой и дальше только веер разлетающихся стружек.
.....