Трудный вечер

Она сегодня определённо какая-то нервная. Что с этим делать? Я открыл один глаз и стал наблюдать, как хозяйка мечется по квартире в поисках палки для завивки. Лично мне всегда нравилось, когда у неё шерсть пушистая, но кто ж меня спрашивает.
С кухни доносился запах горелой картошки. Не люблю, когда она с корками, да и дым глаза режет, поэтому я вздохнул и, приподняв голову над лапами, коротко гавкнул один раз. Ну, а зачем брехать понапрасну?
– Что? – Хозяйка выскочила из ванной комнаты и бросилась в кухню. –Ай-ай! Ой-ой-ой!
По дороге тапок слетел с её босой ноги и, отскочив от стенки, остался лежать вверх подошвой. Нет, без меня она сегодня пропадёт. Вздохнув, я потянулся и спрыгнул с дивана. Подошёл к нелепой пушистой штуковине и, аккуратно взяв зубами, потащил ей навстречу. Марина как раз выключила плиту и, придерживая одной рукой полотенце, возвращалась домывать голову.   
– Фу, брось, малыш! Опять всё слюнявое будет!
Ненавижу, когда она меня зовет малыш. У меня имя есть.
Дин.
Не знаю, почему так назвали, но звучит хорошо. Коротко и уверенно.
Выплюнул тапок. Сел.
– Сейчас покормлю тебя, морда ненасытная, – хозяйка рассмеялась первый раз за вечер.
 Ладно, ради этого даже обижаться не буду.
Снова включился душ. Я вернулся в комнату и увидел на подлокотнике кресла её одежду. Она так призывно пахла, что не удержался и стянул на пол. Уже почти заснул…
– Дин! Ах ты засранец! Вся кофта в шерсти! – хозяйка стащила с головы мокрое полотенце и замахнулась им на меня.
Что не так, женщина? Тебе же теплее будет!
Ладно, забирай. Холодно посмотрел в ответ и, отвернувшись, запрыгнул на диван. 
Пускай теперь мучается чувством вины. 
Марина взяла со стола пульт и включила ящик с картинками. Видимо для меня. Сама-то смотреть не стала, пошла шерсть сушить.  На экране бегали фигурки. Громко лепетал на одной ноте мужик со строгим лицом.
Я не слушал. Во-первых, далеко не все человеческие слова понимаю, а во-вторых, из этого ящика мне только про животных нравится.
Хозяйка быстро вернулась. 
Долго стояла посреди комнаты. Потом расстроилась, запричитала и села в кресло.
Я стал вылизывать лапу. Нет, ну это невозможно. Вечно одеяло на себя перетягивает. Подошёл, ткнулся носом ей в колени. Пусть гладит. Она от этого успокаивается. Что, скажите на милость, тот мужик ей наговорил? 
На столе запрыгала коробочка с голосами. Сначала запрыгала, а потом начала петь. Ох, мне так нравится, когда она петь начинает. Просто невозможно удержаться. Я запрокинул голову и стал помогать. Но Марине снова не понравилось.
–Тихо, Дин!
Она стала разговаривать, приложив коробочку к уху, а я лёг, наблюдая, как хозяйка бродит туда-обратно по комнате.
 Прислушался. Второй голос был женским. Он определённо принадлежал её маме. Это хорошо.
Если она приедет, пусть захватит те сухари с печёнкой!
– Тихо!
Говорили они долго. Сначала ласково так, а потом друг на друга рычать начали, и Марина коробочку на стол бросила.
Постояла немного, погрызла ногти и снова за неё схватилась.
Что за день такой? Всё-то хозяйку расстраивает.
Теперь второй голос был мужским. Ба! Да это же хозяин! Привет, брат, привет!
–Тихо, я сказала!
Почему ты меня затыкаешь постоянно? Я же по делу только…
Он ей, видать, тоже угодить не сумел. Так разозлилась, что мне захотелось уши лапами закрыть. Это при том, что на злобного овчара я даже внимания не обращаю, когда тот лаем при встрече во дворе заходится.
Марина села в кресло и закрыла лицо руками.
Подходить, нет?
Осторожно лизнул пальцы. Эй, что стряслось-то?
– Да, Дин. Неужели так трудно меня понять?
Да почти невозможно, так-то…
Но я тебя люблю, слышишь?
Дай-ка, повыше лизну, картошечкой пахнет.
Посидели минут двадцать. Хорошо посидели. Она улыбалась и размазывала слёзы по щекам. Очень противоречивые сигналы, но я так понял, что сегодня это ещё малое зло. 
Потом раздался звонок. Он у нас такой громкий, что я каждый раз шугаюсь. Пока в себя приходил, хозяйка уже дверь открыла.
Выглянул в коридор. Хозяин! Ты? Проходи! Ух, букет какой принёс. Пахнет на весь дом.
Марина стояла нахмурившись.
 Да брось ты! Ну полаялись, с кем не бывает! Не начинай только…
Эх, грехи наши тяжкие. Придётся опять разруливать.
Так, активно виляем хвостом, идём к зеркалу в прихожей и, сделав максимально глупый взгляд, садимся на «мягкое место».
Вуаля! Оба начинают хихикать. Сначала осторожно, потом смелее.
Хозяин треплет меня по голове и крепко обнимает хозяйку.  Вроде пронесло...
Внимание обращать перестали.
Ай! Живот зачесался.
Устал.
Сейчас поесть, погулять и баиньки.