Не для печати. Концлагерь для детей part 2

Продолжаю публиковать в дневнике детали расследования о центре для трудных подростков «Символ жизни» (Казань), прославившийся на всю Россию после того, как его воспитанники пожаловались силовикам на насилие, в том числе и сексуального характера.

В «Символе жизни» детей поливали из шланга холодной водой, девочек заставляли раздеваться и приседать перед взрослыми мужчинами, подростков связывали по двое и держали в таком положении несколько дней. Впрочем, о методах, которые использовали «педагоги» этого центра, пресса Татарстана писала достаточно. Желающие узнать еще больше подробностей, могут воспользоваться поисковиками. К сожалению, мое расследование по неизвестным мне причинам не было опубликовано в газете. Я могу лишь догадываться о позиции редакторов.

В настоящее время центр закрыт. Следственный комитет летом 2018 года возбудил уголовное дело по статье 110 УК РФ (доведение до самоубийства). Один из подростков действительно едва выжил после месяца «терапии» в «Символе жизни». Его мать — Наталья Фадеева — сейчас добивается от правоохранительных органов самого тщательного расследования случаев издевательств над детьми. Однако люди в погонах пока не торопятся передавать дело в суд. Почему? В этих материалах я попытался ответить на этот вопрос.

Не исключено, что реальные учредители «Символа жизни» либо скроются, либо еще каким-то способом уйдут от ответственности. В своем расследовании я сразу же «вышел» на старообрядческую общину Казани и известного в Татарстане «общественного деятеля» Василия Кириллова (на фото). У меня есть все основания утверждать, что именно Кириллов с неизвестными мне высокопоставленными партнерами, делает огромные деньги, открывая и обеспечивая работу аналогичных центров для детей и взрослых на территории Татарстана. К слову, только за один месяц «лечения» в «Символе жизни» «педагоги» брали с родителей от 80 000 до 100 000 рублей.

***

ПЕТРУШКИН ДВОР

То, что за нами следят, я понял не сразу. Сначала удивился, что автомобиль так медленно двигается по улице, ведь дорога была свободная. Тачка «плыла» возле нас. А когда мы с фотографом свернули во двор, машина поехала за нами. Тут я смутился еще больше. «Сказать Белкину? Засмеет. Ответит что-нибудь в стиле: «Старичок, да у тебя паранойка». Или чего хуже расскажет потом в редакции, мол, Папилкин совсем чокнулся, занимаясь своими расследованиями.

Мы шли выбирать «точку», с которой можно было бы поснимать Петрушкин двор — так называлось место, где находился комплекс зданий, в одном из которых располагался центр для трудных подростков «Символ жизни». Вообще вся эта территория раньше полностью принадлежала вертолетному заводу, но после того, как его мощности перенесли в другую часть Казани, свободно места стало много, и площади стали сдавать в коммерческую аренду. Центр занимал два этажа в небольшом доме во внутреннем дворе.

«Ты понял, что за нами следят?» - вдруг «прочитал» мои мысли Белкин.

Он сказал это спокойным, твердым голосом, не приукрашивая эту реплику лишними эмоциями.

«Ага, - кивнул я, - Что будем делать?»

«А ни *** не будем делать, пусть катаются за нами!» - задорно выпалил Белкин.

Я посмотрел на автомобиль. Это был какой-то скромный внедорожник. Попытался запомнить номер. Впереди сидели двое — оба конкретные бандиты. Нет, даже не бандиты — урки, которые, кажется, еще вчера откинулись с зоны.

Мне вдруг стало не по себе. Последний раз за мной следили несколько лет назад, в Волгограде, во время расследования дела об исчезновении автобусов, которые почему-то не доехали до Олимпиады в Сочи. Тогда я тоже «хапнул» адреналинчику. Впрочем, опыт подсказывал мне, что днем, в городской черте, пусть и в таком месте, как Адмиралтейская слобода, по голове нам не дадут.

Я еще раз внимательно посмотрел в сторону автомобиля, который за нами ездил. Всем своим видом дал понять, что засек слежку. Потом достал телефон и начал снимать ублюдков на видео. Они тут же ретировались.

«Стой, смотри по сторонам, - сказал Белкин, - я пока сделаю несколько карточек».

После чего он полез на забор, откуда открывался хороший вид на Петрушкин двор.

***

ПОКРОВСКИЙ СОБОР

«Ничего не понимаю, - вслух размышлял Белкин, пока мы возвращались обратно, в центр города, - Какая-то «Русская старина» с офисом на Петербургской (в тот момент мы еще не знали, что там находится старообрядческий храм, на картах он не был никак обозначен, - прим. авт.). Какой-то предприниматель Кириллов, и детский концлагерь. Что может быть между ними общего?»

У меня тоже не было версий. Впрочем, больше всего я переживал, что поздно «раскрыл» Святого, не задержал его, не поговорил с детьми. В результате приеду в редакцию с «пустыми руками».

«А знаешь, я на стороне этих воспитателей из «Символа жизни», - вдруг оживился Белкин, который до последнего не проявлял интереса к этой теме, не смотря на мои сочные пересказы газетных статей, - Иначе с нариками нельзя. Только ****ить!»

«С нариками? Да им по 13-14 лет», - отстаивал я свою точку зрения.

«Нет, ну Виталь, а, как их еще отучить от этой дряни?!»

Спорить не хотелось.

Я закрыл глаза и попытался отключиться хотя бы на 20-30 минут, дать возможность голове отдохнуть. В последнее время из-за бешеного ритма жизни, из-за постоянных перемещений по маршруту Казань — Тольятти — Самара — Казань, я сильно уставал. К тому же судебные процессы, освещать которые меня часто отправляли редактора, угнетали мою и без того поломанную психику. Не знаю, как другие журналисты, а я, перед тем, как написать текст, все пропускаю через себя. Может, поэтому по утрам я не торопился на работу?

Петербургская, как и улица Островского — одна из моих самых любимых в Казани. Это пешеходная улица, движение автомобилей по ней запрещено. Фактически Петербургская - Арбат столицы Татарстана. Два километра роскоши.

Выгорало, пекло и светилось лето 2018 года. Самый его пик — огненный июль. Уставшие, голодные, но азартные и смелые мы шагали по широкой дороге, которую с двух сторон обнимала история.

В Казани я рассматривал людей и архитектуру. Это стало моим любимым занятием. Мог круглосуточно бродить по городу. Всегда удивлялся: какие они здесь красивые. И дома, и жители. Отчего-то в Москве, Самаре, или Саратове я этим не увлекался. А тут...

Наконец, добрались.

«Ну, я же говорил, без религии тут не обошлось», - развел руками Белкин.

Перед нами вырос величественный собор из красного кирпича.

Пока мы шли, Белкин и впрямь пришел к выводу, что «Русская старина» - организация с поповским душком.

«Зуб даю — старообрядцы!» - отрезал Белкин.

Я только ахнул.

«В точку!»

Он засмеялся.

«Как это у тебя получилось?»

Но Белкин словно не слышал моего вопроса, он уже ушел с головой в работу, фотографируя собор.

Продолжение следует...