Спасибо ли Дарвину?

       Уже почти ночью, в темноте, Вероника наткнулась на свою сумочку.  Привычным движением вытряхнула из нее все на диван и включила свет. Кошелек, ключи, зарядка для телефона и маленькая коробочка дорогого чая. Усмехнулась... Вспомнила, как сегодня утром перед работой забежала в магазин и  с улыбкой выбирала, какой чай лучше – черный, зеленый, травяной? Думала, как он опять зайдет, аккуратно снимет обувь и сядет рядом. А она, как всегда немного смущенно, но уже не краснея, заварит чай, развернет шоколадку и осторожно посмотрит в ему глаза.
  Паша удивительно не вписывался в общий поток тех, кто ее тогда окружал. Спокойная грамотная речь, внимательный добрый взгляд, рассудительность и логичность в действиях. Иногда они спорили о чем-то философском, смеялись и уплетали кексы со сгущенкой. Потом Вероника мыла посуду, кокетливо поправляя складочки на юбке,  а он медленно-медленно, растягивая каждое движение,  делал то, что обычно не под силу женским рукам. Стучал молотком, заворачивал гайки, вкручивал лампочки… Все между ними двоими происходило как-то предугадано и складывалось само собой. Как пазлы, которые собираешь в третий раз.
  Было только одно, что внутренне заставляло ее содрогаться  - его обязьяньи руки. Кисти рук. Вроде бы и длинные пальцы, и опрятные ногти. Да и делал он для нее  о ч е н ь  много этими обязьяньими руками. Но! Ее потряхивало только от одного взгляда на его руки. Эх… Она прятала эти нотки отвращения за приветливой улыбкой. Но они прорывались из раза в раз.
       Тогда вечером он так почему-то  и не пришел. Совсем не пришел. Чай этот с кусочками фруктов  она пила одна потом целый месяц, глядя в темное августовское небо.
       А Паша в Питере сейчас, в фитнес- клуб ходит, все хорошо с ним. А вот с руками по прежнему…