4. Дискуссия 22 марта в ИГиГ

Академик Трофимук не мог вынести чувства поражения идеологических работников в дискуссиях на фестивале бардов. Волновало его и то, что он не нашёл нужных слов в споре с Сергеем Чесноковым.

Ему показалось, что теперь он найдёт необходимые слова и покажет молодым людям своего института как надо аргументированно дискутировать с сопливыми мальчишками – бардами и организаторами клуба «Под интегралом.

По его просьбе 23 марта была проведена дискуссия в Институте геологии и геофизики. Академик Трофимук просил устроить прослушивание плёнок песен Галича, чтобы обсудить их и дать должную идейно-политическую оценку.

Об этой дискуссии рассказывает министр социологии клуба «Под интегралом» Юрий Карпов. [1]. Он пишет:
 
«Приведём теперь документальные записи ещё одной специально организованной дискуссии, которую провели мы с В. Меньшиковым с 20 часов 22 марта до двух часов ночи 23 марта в конференц-зале Института геологии и геофизики.

Центральной фигурой среди выступавших, несомненно, был директор института академик А.А. Трофимук (который и возглавил «авторский коллектив», отправивший письмо-донос на Александра Аркадьевича в Москву).

Касаясь творчества А.А. Галича, он сказал следующее:

«Я не был предубеждён (против Галича. — Ю.К.), увидев, что он человек моего возраста, думал, что в его выступлении будет связь между поколениями, преемственность [2]. Ну, а что получилось? Вот здесь говорили о «Прибавочной стоимости».

Товарищи, это такая вещь безобидная, что можно было бы о ней и не говорить.
И не это нас, меня, например, тронуло [3].

Меня тронула  его первая вещь — о Пастернаке и те выводы, жестокие, неприязненные, не терпящие никакого иного толкования. Меня тронула [4] его вещь [5] относительно солдат погибших и егерей («Ошибка». — Ю.К.).

Товарищи! Ведь это букет. И недаром наливались кровью шеи слушающих его товарищей.

Александр Аркадьевич взял на себя очень, с моей точки зрения, неблагодарный труд описывать в такой категорической, не терпящей возражения форме недостатки развития нашего общества. И, преподнося их в высокой художественной форме [6], он действует на молодёжь как удар молота.

Молодёжь все же не знает, что было в 1943 году, некоторые даже не родились тогда. И эти намёки о павшей армии и прочие штуки ими воспринимаются в буквальном смысле.

И почему, делается такой вывод, что эти вставшие из могил бойцы, услышав рог каких-то егерей, неужели они на нашей Родине после 43-го года ничего нового не увидели?

Неужели они не увидели победу? И если он гражданин, если у него есть гражданское мужество, он должен был заключить такими словами, чтобы поднять. А вот молодёжь станет думать, что от неё скрыли, что какой-то военачальник завёл армию, и она погибла в 1943-м…

Или — Пастернак.

Я не знаю, где был сам Александр свет Аркадьевич, но, наверное, он мог бы реагировать своевременно и в том кругу, которого это касается, а не разносить [7] это вот так — как истину. Тем более что я сомневаюсь, что это истина [8].

И вот, товарищи, я хочу сказать Александру Аркадьевичу, чтобы он со своим высоким мастерством, своим умением подать для массы народа ту или иную вещь задумался над тем, перед какой аудиторией он выступает, и если он всё это только черными красками рисует, то какое настроение создаётся у молодёжи?

Но почему ещё аплодируют? Для этого не надо большого труда именно потому, что создана легенда, что он страдал, что его кто-то не пускает выступать, и прочие вещи, понимаете: что он приехал сюда, спокойно говорит перед всеми, и его мужеству, так сказать, вот такому рукоплещет молодёжь, которая сути дела, может быть, даже и самой песни не понимает [9].

И на этом играть нельзя.

Старшему поколению особенно непростительно.

Я бы не стал даже выступать, если бы это был молодой парень. Ну, бог с ним, где-то начитался, кто-то ему рассказал неправильно, и вот у него создалось такое предвзятое и неправильное представление, что он выступил с такой резкой критикой, так сказать, односторонней, без каких-то там компромиссов».

Выступление директора института не могли не поддержать и подчинённые, в том числе и такие вполне интеллигентные и либеральные, как, например, доктор геолого-минералогических наук Г.Л. Поспелов:

 «По-моему, бардовская поэзия отличается от небардовской тем, прежде всего, что это поэзия без редактора. Именно в этом её сущность и основная мысль.

И благодаря этому, именно к бардам и идут, и первое, что хотят услышать от них, — поэзию без редактора. В этом отношении это движение, безусловно, общественное явление. Песни бардов поют уже миллионы людей — по всей стране. Замолчать, закрыть Америку уже нельзя [10]...

Я думаю, что в этом движении имеется очень большая возможность для сплочения людей, чтобы поднять их интерес к личному творчеству, личному самовыражению...

И кроме того, в бардовской песне есть ещё один очень важный элемент — в ней проводится критика и самокритика на всех уровнях...

В бардовской песне можно очень остро и очень больно, так сказать, высказаться по целому ряду принципиальных вопросов, которые имеются в нашей жизни...

В ходе развития этих бардов и их песен появляются серьёзные и очень крупные таланты, которые могут производить [11] большое влияние на общество.

Я думаю, что такие люди с таким уровнем таланта, как Окуджава, Галич, способны взбудоражить людей, и чрезвычайно сильно.

И здесь стоит вопрос об ответственности таланта.

Все-таки как вы ни говорите, но есть определённая мера в нюансах, как говорится.

Когда Галич поёт песню об этом самом — «мост обрушивается», так его можно по-разному понять.

Под словом «мост» одни поняли Советскую власть, государство: государство обрушивается, если все будут идти в ногу, а другой говорит, что вы говорите ерунду совершенно сущую, он говорит о том, чтобы все люди были разными, не были бы одинаковыми.

И совершенно справедливо.

Но смотря где расставить акценты, смотря в какой компании и в каких песнях эти акценты расставить [12] ...

Я должен высказать своё личное отношение к песне Галича о Пастернаке. Я считаю Пастернака одним из гениальных поэтов России, и многое, что делалось в отношении этого старого, больного человека, было совершенно неправильным, возмутительным во многих случаях [13] ...

Но когда я запоздалую совесть на безопасном расстоянии начинаю слушать, я слушать её не могу спокойно!

Галич не имел права написать о Пастернаке, потому что он трус.

Это прямо ему надо сказать! (Аплодисменты.) Если бы о Пастернаке написал другой человек, не мой, так сказать, современник, не мой однолетник, не тот, который должен был сказать в своё время, а другой, я бы, понимаете, ещё бы посмотрел.

Вообще говоря, там очень много, очень правильно, очень сильно, на мой взгляд, сказано. И очень хорошо сказано.

Но Галич не имел права [14]...

Теперь возьмём «Балладу о прибавочной стоимости».

Вторая половина песни не вызывает ни у кого никаких сомнений.

Наоборот, все с удовольствием слушают эту вторую половину. И как он смотрел «как на рвотное» и «как это всё народное?», когда «наше с тётей Калею». Или что-то в этом роде.

Но в начале, когда, говорилось, как изучают марксизм-ленинизм и тупеют от этого, вот эта вещь и прозвучала, собственно, современно и злободневно — в том смысле, что он дал ей такой акцент, при котором он направил эту вещь критически на сегодняшний день, в эту сторону. Так оно и было воспринято.

И опять было сказано, какая озлобленность [15] у человека, где у него патриотизм, где у него сознание Родины?

В этом отношении, когда имеются такие песни, создаются такие вещи, нужно всегда, вероятно, большому поэту быть чувствительным к определённым нюансам...

В этом смысле я бы сказал, что Галич с его убедительной способностью говорить остро, говорить сатирически является одной из надежд нашей литературы [17]. Но я бы считал, что Галичу надо быть более ответственным, более гражданственным, более патриотом своей Родины».

Юрий Карпов прокомментировал:

У Г.Л. Поспелова не было никаких объективных оснований говорить резкие слова в адрес Александра Аркадьевича по поводу Пастернака. Они все же были произнесены в связи с эпизодом, рассказанным Поспеловым относительно его смелого поступка в защиту одного из своих коллег.

В этом контексте интересной, на наш взгляд, выглядит попытка одного из участников дискуссии С.Б. Горячева [18] предотвратить излишнюю конфронтацию и предложить разумный компромисс на основе уважения разных точек зрения, в частности, на произведение о Пастернаке:

«...Если Вы говорите о большинстве, то Вы не правы, потому что на последнем концерте «Памяти Пастернака» зал принял [его] стоя.

Потому говорить о том, что большинство не принимает, это неверно, и вообще, понимаете, как-то не с того у нас пошла дискуссия.

Оттого что мы найдём сейчас в друг друге неприязнь, понимаете, станем провоцировать друг друга не на те методы разговора, которые приемлемы между интеллигентными людьми, из этого, простите, ничего не получится.

Я понимаю Ваше [19] отношение к Александру Аркадьевичу Галичу, Вы убеждённый человек в этом отношении.

Но, простите, откуда у Вас такая уверенность, что владеете истиной в последней инстанции? Понимаете?

Здесь собрался достаточно ограниченный круг людей, очевидно, как-то заинтересованных понять, что же это такое — хорошо это или плохо.

Если же каждый из нас начнёт сейчас навязывать друг другу истину в последней инстанции, то получится: «если все шагают в ногу — мост обрушивается», несмотря на то, что все идут в одну сторону, все идут строем, и всё в порядке.

Тем не менее, даётся команда «Идти не в ногу». И все идут в одну сторону, это дружный коллектив, который, пройдя мост, опять возьмёт ногу, опять запоёт песню.

 Не надо упрощать там, где это некорректно.

Теперь я призываю обе стороны к корректности и не бодать друг друга головой в живот. Давайте найдём другие формы дискуссии [20].

Теперь о другой стороне вопроса, которая меня волнует. Когда проводился этот самый фестиваль бардов, я ... отвечал за организационную и финансовую стороны этого вопроса.

Так вот меня, честно говоря, страшно удивило недружелюбие людей старшего возраста, занимающих руководящие идеологические позиции (я имею в виду представителей горкома и обкома партии), недружелюбие к этому делу априори, понимаете.

Не слыша ничего, не видя ничего, с самого начала [22] был поставлен вопрос о том, что это плохо.

Почему это плохо? — спрашивается.

Да потому, что непонятно!

Вот как, откуда они приехали, кто их сюда собрал, почему это вдруг такой концерт?..

На дискуссии был поставлен вопрос, и вы сейчас говорите — о неясности авторской позиции Галича в его песнях.

Точно совершенно, я абсолютно с этим согласен, то есть нет последней точки над «i», где было бы ясно точно отношение автора, когда мы его не видим, не ощущаем.

Когда же мы его видим, когда перед нами стоит человек, так сказать, писательски заслуживающий и доверия, и уважения, то возникает вопрос: «Зачем он это поёт и во имя чего это делает?»

Ясно совершенно, что человек взял на себя роль, так сказать, санитара.

И эта неблагодарная роль ничего доброго ему не предвещает, абсолютно ничего.

После каждого выступления он лижет валидол и затем два дня отлёживается.

Спрашивается, какая это борьба за популярность, во имя чего он все это делает? Тут все ясно.

Но что-то такое в его песнях недоработано, фактически, понимаете?

Я понимаю, как это произошло. Когда человек общается с кругом своих единомышленников, когда ему не нужно объяснять, кто он такой, что он честный человек, то пропадает необходимость в этом самом.

Вот не случайно, когда ему на дискуссии мягко и спокойно высказал секретарь райкома партии Можин, он тут же встал и сказал: «Да, наверное, тут чего-то не хватает.

Я буду думать над этим вопросом и обязательно буду стараться довести это до полной ясности» [22].

Не можем не привести ещё одного яркого выступления на этой дискуссии, принадлежащего женщине, к сожалению, с неустановленной фамилией [23].

«О Галиче говорили, что создаётся впечатление, будто у него в раннем детстве разбили розовые очки и он стал видеть мир черным.

Действительно, впечатление такое, что розовые очки у него разбили. Но только почему это он стал видеть мир черным? Он стал его видеть таким, какой он есть.

И это мне кажется только хорошим, что розовые очки разбили, они вообще никому не нужны.

Слишком долго и слишком у многих они были, и слишком большие беды обрушились на нашу страну именно из-за того, что на многих были розовые очки.

(знаменательно, что эти слова были произнесены весной 1968 г., до ввода советских войск в Чехословакию и тем более в Афганистан, задолго до Чернобыля и полного развала нашей экономики. — Ю.К.).

Ну, кое-кто не заблуждался, а знал, что происходит, но большинство людей моего поколения ведь думали, что всё идёт правильно.

А после XX съезда мы узнали (думали, что узнали. — Ю.К.), что именно происходило.

Говорили тут о том, что Галич ведёт себя как лично обиженный человек. У меня нет такого впечатления.

Разве это личная обида какого-то одного человека на то, что у нас произошло?

Разве можно сказать, что это «личная обида» по поводу того, что произошло с Михаилом Кольцовым, этим замечательным патриотом, когда его уникальные записные книжки, в которых была отображена летопись века, «некультурные люди» из НКВД и солдаты выбрасывали и сжигали на глазах у его друзей?

Это трагедия не Галича или кого-то одного. В том, что случилось, — трагедия наша общая.

Да, Галич действительно заставляет нас оглянуться на прошлое. Плохо ли это?

По-моему — хорошо.

Многие уже не помнят того, что было. Помнят люди моего поколения и старше.

А ваши дети ведь уже этого не знают. И они должны жить так, чтобы этого никогда не повторилось...

И всегда передовые люди нашей страны, настоящие патриоты, открыто говорили о том, что плохо, для того чтобы сделать нашу Родину лучше...».

Блестящее, бесстрашное выступление! Академик Трофимук не простит ей этого выступления.


примечания:

1.   Юрий Карпов Библиография. — 1993. — №1. — с.48.
2.   Демагогия чистейшей воды.
3.   Наверное, он хотел сказать «затронуло». Задело. Здесь негативный смысл.
4.   И здесь, наверное, тоже – «затронуло»
5.   И здесь тоже «затронула»
6.   Не может академик Трофимук назвать это песней или балладой. Язык не
     поворачивается. И это говорит о его предвзятости. «ВЕЩЬ»! – хорошо, хоть не
     «вещичка», как называл комсомольский вождь П. Осокин.
7.   Это забавный пассаж: Трофимук признаёт высокохудожественную форму песен
     Галича.
8.   В узком кругу петь можно, а, вот, «разносить» нельзя.
9.   Не думаю, что академик Трофимук сомневается. Уверен, что он знает:
     это правда. Но для него эта правда неудобная.
10.  Недооценивает молодёжь академик Трофимук.
11.  Г.Л. Поспелов это ясно понимает.
12   Видимо, оказывать.
13.  Поспелов по сути оправдывает песню «Закон природы»
14.  Здесь Поспелов расходится с академиком Трофимуком.
15.  Галич прав, но не имел права, высказываться задним числом, это трусость.
    -говорит Поспелов. Я вижу здесь главное- Галич прав!
16.  Г.Л. Поспелов повторяет характеристику, данную В.П. Можиным
17.  Поспелов всё же видит в Галиче крупного поэта и говорит об этом.
18.  Станислав Горячев в период фестиваля был и.о. директора ДК «Академия».
19.  Ясно, что Слава Горячев обращается к академику Трофимуку.
20.  Этот призыв, конечно, повис в воздухе. Трофимук вскоре напишет ДОНОС на Галича.
21.  И это правда. С самого начала – потому что была отдана команда: «Ату его».
22.  А вот это «экивок» в сторону секретаря райкома КПСС. Для уравновешивания своего мнения. Явная дипломатическая попытка. 
23.  Это была Ольга Вадимовна Кашменская (1924–2015), старший научный сотрудник
     Института геологии и геофизики, кандидат, впоследствии (1982) доктор наук,
     лауреат Государственной премии, участница Отечественной войны.

Продолжение следует: