Освободитель часть 3 глава 12

Террористы
8 августа 1878 года главноуправляющий Третьим отделением, шеф жандармов Мезенцов возвращался домой из церкви после утренней службы. Дом шефа жандармов находился в центре Петербурга на Михайловской площади, рядом с Михайловским дворцом.
- Что-то он задерживается… - здесь его поджидал, нетерпеливо прохаживаясь, молодой человек атлетически сложенный, со смуглым лицом, курчавыми волосами и модной бородкой, а la Наполеон III. 
Это был Сергей Кравчинский. После хождения в народ он многое повидал. Успел бежать из России, участвовал в восстании славян против турок. Воевал в Сербии добровольцем, командуя взводом плотников, обеспечивающим переправы через многочисленные водные преграды. 
- К утру нужно обеспечить переправу через реку! - приказал ему начальник сапёрной службы армии Черняева прапорщик Карл Ландсберг. 
Желая ободрить уставших пионеров, Сергей принялся за работу и таскал с ними брёвна. Лёд становился крепче, они начали переходить по нему.
- Кравчинский! - он услышал голос офицера сапёрного батальона.
Сергей пришёл нему с бревном на плечах. Тот надменно заметил:
- Пускаясь в работу с нижними чинами, вы роняете достоинство своего офицерского звания, пусть и бывшего!
- Я в том никакого стыда не вижу, - возразил Кравчинский, - напротив того, пример мой нужен для ободрения наших вымотанных людей.
- Вам следовало только распорядиться, а от того, что вы сами работаете, вышло то, что ещё ничего не сделано, - сказал Ландсберг.
- Лес заготовлен, и постройка моста сейчас начнётся! - ответил он. 
- Как, вы ещё забываетесь предо мною?.. Вот увидите: войска должны до рассвета переправляться, и если моста не будет, то вы ответите головой!
Сергей дезертировал из армии Черняева и достойно сражался вместе с восставшей беднотой в Италии. Затем вернулся в Россию и стал одним из руководящих членов «Земли и воли». 
- Слава Веры Засулич оказалась заразительной! - понял он.
Западные газеты славили героическое решение суда, выступившего против самодержавия. Следом состоялись два покушения на германского императора, покушение на итальянского короля и на короля испанского.
- Не прошёл для Европы даром выстрел Веры! - радовался Кравчинский.
Радикальные члены «Земли и воли» начали вершить акты возмездия. Они стреляли в товарища прокурора киевского суда Котляревского. Его спасла шуба, которая сослужила роль пуленепробиваемого жилета.
- И нам так надо сделать! - уговаривал Сергей друзей.
Убили агента сыскной полиции Никонова. На улице застрелили жандармского офицера барона Гейкинга. По мнению революционеров из «Земли и воли» они были нехорошими людьми.
- В Харькове застрелили харьковского генерал-губернатора князя Кропоткина! - правительство ответило арестами.
В Одессе член «Земли и воли» Ковальский ранил полицейского. Был схвачен и расстрелян. Приговор «землевольцы» сочли несправедливым. Согласно праву на самооборону, решили действовать. 
- Пора отомстить! - Кравчинский вспомнил это у дома Мезенцова.
Чуть поодаль на Михайловской площади стоял второй участник «дела» молодой, высокий, в синем элегантном пальто. Его звали Александр Баранников. Он учился в престижнейшем военном Павловском училище. Приехал в Петербург из провинции. Его семья мечтала, что он станет военным. Уезжая в знаменитое училище, Саша обещал стать генералом:
- На меньшее я не согласен!
Высокого роста, стройный, с великолепной военной выправкой, он отличался огромной физической силой и цветущим здоровьем. Был необыкновенно красив. Его матовое, без малейшего румянца лицо, волосы вороного крыла, и чёрные глаза делали его непохожим на русского.
- Его можно принять за восточного человека… - посмотрел Сергей.
Мать его была персиянка и от цветущего красавца исходила какая-то угроза. Когда надо было кого-то устрашить, обычно посылали Баранникова.
- Высочайшая цель освобождение народа возвысила его над товарищами по училищу! - вспомнил Кравчинский. - А что может быть важнее для молодого человека! Да и что сулило Павловское училище? Отдалённый полк, куда наверняка загнали бы молодого офицера из провинции и без связей. Ежедневная нудная муштра, карты, тихий разврат, пьянство. Чтобы уйти из Павловского училища и чтоб не искала его любимая мать, Баранников инсценировал самоубийство, он оставил на берегу реки свой мундир и записку к матери! Так он перешёл на нелегальное положение.
Затем Баранников пошёл в народ. Вместе с ним жила одна из признанных красавиц движения «народников» Мария Ошанина. Из семьи богатых помещиков, блестяще образованная.
- Она писаная красавица, - вздохнул он томно. - Изящнейшие черты лица, глаза огромные, тёмные, с поволокой.
Множество добродетелей, которыми обладал Баранников, делали его нетерпимым к слабостям других. Такие люди, как он не дорожат ни своей жизнью, ни жизнями других. 
- Недаром его прозвали «Ангел мести»… - Сергей отвлёкся от размышлений, так как Мезенцов повернул с Невского проспекта и вышел на Михайловскую площадь.
Рядом с ним шёл отставной полковник. Кравчинский бросился к Мезенцову. На глазах оторопевших прохожих он рывком выхватил из свёртка кинжал и всадил по рукоять в живот жандарма, провернул.
- Убийцы! - друг Мезенцова бросился на него, ударяя зонтиком.
В ответ последовали предупредительные выстрелы Баранникова, прикрывающие убегавшего Кравчинского. После чего оба вскочили в подъехавшие дрожки. Запряженный в экипаж вороной рысак по кличке «Варвар» лихо умчал молодых атлетов с места убийства.
- Легендарный конь уже не раз спасал бежавших из тюрьмы революционеров... - посмеивались они удачному исходу.
Убитый Мезенцов, отнюдь не прославился ни жестокостью, ни кровожадностью. Его убили символически, как главу Третьего отделения. Всё это вызвало шок в Петербурге. Цель была достигнута. Впервые заговорили о могуществе террориста. Имя убийцы было у всех на устах:
- Вот это бесстрашный герой!
Кравчинский стал для многих новым Робин Гудом. Новым шефом жандармов император назначил боевого генерала Александра Дрентельна, славно воевавшего в Балканскую компанию. 
- Убийство Мезенцева, - осуждали при дворе. - Это новое поражение государя после унизительного мира.
13 марта следующего года около часа дня карета Дрентельна ехала вдоль Летнего сада, направляясь к Дворцовой площади в Зимний дворец. Его карету обогнал молодой денди. 
- Стройный красавец с изящными манерами на великолепной английской лошади, - оценил Дрентельн, - все светские дамы, проезжавшие в открытых колясках, заглядывались на него в свои лорнеты.
Молодой человек неожиданно выхватил револьвер и выстрелил в Дрентельна. Но не попал, пробил только стекло кареты.
- Чёрт! - проскакав немного вперёд, всадник на полном скаку повернул лошадь и поскакал навстречу карете Дрентельна.
Вновь выстрелил и снова безуспешно. После чего благополучно ускакал. Стрелявшего выследили по взятой напрокат лошади и задержали. Им оказался Леон Мирский, из дворян, член партии «Земля и воля». Вскоре выяснились мотивы покушения:
- Оказалась, у Мирского была невеста. Дерзкое убийство Кравчинского восхитило девушку!
Образ бесстрашного революционера, убивающего посреди бела дня шефа жандармов, завладел воображением красавицы. Ревнивый Мирский решил вернуть её сердце, убив нового шефа жандармов. К заседанию суда, на котором должна была присутствовать его невеста, попросил разрешения сшить фрак у дорогого портного. Его приговорили к бессрочной каторге. Государь, вернувшийся из Крыма, язвительно написал на его деле:
- «Действовал под влиянием баб и литераторов».
Но царь был взбешён. Он сказал министру юстиции, что не ожидал подобного приговора, ибо не сомневался, что Мирский будет повешен.
- Кокетливый молодой человек быстро не выдержал заключения в тюрьме и согласился стать провокатором… - пояснили царю. - Он будет работать на тайную полицию, шефа которой он недавно собирался убить.
Сам государь понимал, что жёсткие карательные меры не давали плодов. Он обратился за помощью к домовладельцам в специальной речи:
- Нужно, чтобы домовладельцы смотрели за своими дворниками и жильцами. Вы обязаны помогать полиции и не держать подозрительных лиц. Нельзя относиться к этому спустя рукава. Посмотрите, что у нас делается! Скоро честному человеку нельзя будет показаться на улице. Посмотрите, сколько убийств! Хорошо, меня Бог спас. Но бедного Мезенцова они отправили на тот свет. В Дрентельна тоже стреляли, и я надеюсь на вас.
Весной следующего года в Петербург из провинции возвратился Александр Соловьёв. Десять лет назад он выдержал экзамен на учителя и был назначен учителем торопецкого уездного училища.
- Преподавал историю и географию, - рассказал он родственникам, которые по-прежнему жили во дворце великой княжны Елены Павловны, - имел много частных уроков!.. Был на хорошем счету у начальства.
Их покровительница умерла, но её дочь Екатерина Михайловна продолжила дело матери. В 1875 году Соловьёв вышел в отставку и поселился с семейством Николая Богдановича в селе. Разочаровавшись в религии, он примкнул к обществу «Земля и воля».
- Мне уже 33 года… - думал Александр. - А ничего важного не сделано!
В возрасте Христа он понял своё предназначение. В следующих годах вёл революционную пропаганду среди крестьян Поволжья, а затем приехал в столицу. В Петербурге Соловьёв разыскал одного из лидеров «Земли и воли» Александра Михайлова. Человека, которого сравнивали с Робеспьером.
- Из дворян и тоже провинциал, - знал он. 
Александр был из тех русских мальчиков, рождённых временем свободы. В гимназии он заболел идеей переустроить несовершенный мир и почувствовал себя выше сверстников. Михайлов был лидером в дружбе с красавцем и силачом Баранниковым, с которым вместе учился.
- Его революционный псевдоним «Дворник»… - пояснили Соловьёву. -  И он очень строг к нашим товарищам.
К нему на нелегальную квартиру, где Баранников скрывался после покушения на Мезенцева пришёл Александр. Они пили чай, и хозяин конспиративной квартиры делился сведениями о Михайлове:
- Он принял участие в хождении в народ, но скоро разочаровался. Вернулся сторонником беспощадного террора! 
Отвечал за конспиративную работу в организации. Войдя в квартиру, осматривал углы, стучал в стену, чтобы убедиться, достаточно ли толстая. Слушал, не слышно разговора в соседней квартире, выйдя для на лестницу.
- У вас народу столько бывает, а ход всего один! - настаивал Михайлов.
Ещё хуже было, если квартира оказывалась без водопровода.
- Значит, дворник будет лишний раз шляться… - кривился он.
После это укрепилось за ним такое прозвище. За сигналами на окнах, если квартира в опасности Александр следил особо:
- Вашего знака не видно!.. У вас вовсе нельзя устроить знака.
Рассказывая это, Баранников даже засмеялся по этому поводу, уверяя, что в истории будет отмечено со временем:
- И прииде «дворник», и учреди знак!
Впрочем, ни шутки, ни насмешки, ни брань нисколько не смущали Михайлова при исполнении служебных обязанностей. Примерно через полчаса он пришёл в квартиру, и начал обычные придирки:
- Почему громко разговариваете.
Он ходил по комнатам смотрел, всё ли благополучно, не обращая на все шутки ни малейшего внимания, не обижался, не сердился.
- Ну что, вы кончили? Больше ничего? - торопили они, чтобы проверяющий поскорее убрался.
- Только уже время обедать! - признался «Дворник». - Я бы остался.
За обедом зная, что Михайлов близко стоял к партии «Земля и воля», Соловьёв открыл ему душу. Оказалось, что он жаждал убить царя. За этим и явился в столицу. Александр объяснил ему:
- Смерть императора может сделать поворот в общественной жизни... То недовольство, которое теперь выражается глухим ропотом народа, вспыхнет в местностях, где оно наиболее остро чувствуется, и затем широко разольётся повсеместно. Нужен лишь толчок, чтобы всё поднялось.
Его целеустремленность понравилось Михайлову. Они отправились покупать револьвер. Выбрали американский пистолет с большими стволами.
- С такими охотятся на медведей... - пояснил «Дворник». - Оттого револьвер называется «Медвежатник».
По их терминологии русский царь именовался «Медведем». Не успел Михайлов снабдить оружием одного цареубийцу, как к нему пришёл другой. В Петербург приехал из Харькова Григорий Гольденберг.
- Член «Земля и воля», прославившийся удачным убийством харьковского генерал-губернатора Кропоткина… - узнал о нём «Дворник».
Возбуждённый успехом в Харькове, Гольденберг приехал в столицу убить царя. Он попросил содействия петербургской «Земли и воли». 
- Сразу два претендента! - Михайлов сообщил о волнующей ситуации Александру Квятковскому.
Они решили устроить встречу между двумя приехавшими цареубийцами. Встретились в трактире. За рюмкой водки выяснилось, что перед ними сидели террористы невиданного прежде типа.
- Оба понимая, что вряд ли можно будет спастись от царской охраны, бежать с места убийства не собираются... - понял «Дворник».
Убив царя, они оба, не сговариваясь, придумали принять яд и уйти из жизни с именем, покрытым тайной.
- Это новый тип - террорист-смертник… - Михайлов объяснил еврею: - Необходимо избегать возможности дать повод правительству обрушиться репрессалиями на какое-либо сословие или национальность, чтобы на голову целых миллионов не упали бы новые тяжести.
Так он пояснил, что еврей, убивший царя, откроет серию жесточайших еврейских погромов. Соловьёв подхватил высказанное соображение:
- Только я удовлетворяю всем условиям. Мне необходимо идти на дело. Это моё дело, Александр II мой, и я его никому не уступлю.
Потом на конспиративной квартире состоялось собрание петербургских «землевольцев». Михайлов доложил товарищам о решении Соловьева:
- Нужно предоставить в его распоряжение лошадь для бегства после покушения и кого-нибудь, чтобы исполнить обязанности кучера...
В партии «Земля и воля» начался раскол. Одни верили, что нужно просвещать крестьян и готовить их к восстанию. Их именовали «деревенщиной». «Политики» считали работу в деревне бессмысленной:
- Нужны столетия, чтобы неграмотных забитых крестьян, которые не умеют читать прокламации, боятся бунтовать и частенько выдают полиции своих просветителей, превратить в борцов с царским строем.
«Деревенщина» с криками потребовала:
- Чтобы не только не было оказано никакого содействия приехавшему на цареубийство, но чтобы сам он был схвачен, связан и вывезен вон из Петербурга, как сумасшедший!
- Только террор заставит всемогущую власть дрожать и идти на уступки... - настаивал «Дворник». - Героизм террористов заставит уважать наши идеи, страх перед нами заставит обывателя давить на правительство.
Террор против власти вызывал уважение в обществе. Это доказали выстрел в Трепова и убийство Мезенцова. Они всколыхнули всю Россию.
- Слово за револьвером и бомбой! - доказывал Михайлов. - Политический террор должен стать основным содержанием «Земли и воли»...
Кто-то из «деревенщины» среди общего крика и смятения прокричал:
- Я убью губителя народнического дела, если ничего нельзя сделать!
- Террор ужасная вещь! - уточнили его товарищи. - Но есть только одна вещь хуже террора, это безропотно сносить насилие!
Они понимали, какая волна репрессий обрушится после этого убийства. Тогда придётся сворачивать любимую работу в деревне. Их лидер теоретик народничества Георгий Плеханов произнёс речь:
- Под влиянием ваших затей организация вынуждена будет покидать старые области деятельности, подобно тому, как Рим покидал провинции под напором варваров... А единственной переменой после убийства будет то, что после имени Александр появится три палочки вместо двух...   
Однако большинство революционеров держалось другого мнения. Они объявили, что сами не будут помогать Соловьёву ввиду обнаружившихся разногласий, но ни в каком случае не запретят отдельным членам оказать ему посильную помощь. Кто-то из «деревенщины» закричал:
- Если появится новый Каракозов, я готов быть новым Комиссаровым.
В ответ закричали «политики»:
- Уж не хотите ли донести? Мы с вами поступим, как с доносчиками!
- Не хотите ли вы нас убивать? - встрепенулись те. - Если так, то не забывайте, что мы стреляем не хуже вас.
Все почти схватились за оружие, но раздался звонок во входную дверь.
- Господа, полиция! - воскликнул Михайлов. - Мы будем защищаться!?
Каждый из присутствующих вынул из кармана револьвер и взвёл курок. «Дворник» пошёл отворить дверь. Ещё минуту и раздался бы дружный залп, но тревога оказалась ложной. Михайлов быстро вернулся с известием:
- Звонил дворник, явившийся по вопросу оплаты.
Ложная тревога положила конец нервным сценам, и они разошлось.
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/10/02/1116