Месть, это холодное блюдо. продолжение 2

Уж  лучше бы она  кричала, истерила,  захлёбывалась слезами.  Боль вышла  бы наружу. Нет, она будто  закостенела  вся.  Стояла у окна и  смотрела, не отрываясь, куда – то вдаль. Ей бы выговориться, освободить свою душу,  сердце,  мысли, а она  стояла, как изваяние и от неё прямо волнами шёл негатив. Мать даже почувствовала этот холод, но, когда кинулась, было спросить дочь о том, что случилось вчера, она так посмотрела  на неё, что Насте сразу расхотелось это делать. Она только повторила: Месть, мама,  это холодное  блюдо.  Пусть остывает.    Иди,  отбей телеграмму.

Настя опять не  поняла её этих слов, но побежала на почту, отбить телеграмму сестре. Да, ещё и переговоры   заказала с ней.   От волнения, она  сделала всё сразу, хотя можно было обойтись только переговорами. Ну, да не велика беда.

Уж и рада  была тётка такому обороту.  Ну, что же, не было бы счастья, да несчастье помогло, - сказала она.  Пусть  приезжает племяшка,   я всё устрою наилучшим образом.  А, на этот инцидент наплюйте с высокой колокольни.  Всё будет  отлично, я тебе  обещаю сестричка, - кричала ей в ухо Галина и Настя, поверив в это, вернулась домой, даже можно сказать умиротворённая. 

Не смотря на то, что  соседки хихикали ей в след и шептались, но так, чтобы это было слышно на всю улицу.  А, пусть их, смотрят, шепчутся,  показывают пальцем. Пусть родят себе, да воспитают такое  чудо, чтобы можно было  любоваться, а потом и ухмыляются и  показывают пальцами,  злыдни эдакие.  Последние дни прошли в сборах в дорогу и,  Эля уехала покорять столицу. 

Белокаменная,  покорилась Эле  просто и спокойно.  Тётя Галя  с   дядей Димой  души не чаяли  в племяннице.  Да, её и нельзя было не любить.  Аккуратная, внимательная, добрая и отзывчивая,  вежливая,  усидчивая и упорная.  А, уж о красоте её в медицинском,   ходили легенды прямо.  Но, она на это,  просто  не реагировала.  Снежная королева, сразу и намертво приклеилась к ней кличка и, мало кто осмеливался, само собой из сильного пола, сделать попытку заигрывать с ней.  Ледяной, глубокий, как омут взгляд, становился наградой на попытавшегося, совершить эту    дерзость.   Этот холод сразу же  отрезвлял, как ушат ледяной воды. Все заигрывания куда – то пропадали сами собой и,  уже больше никому не хотелось иметь дело, с этой ледяной глыбой. 

А, вот студентка,  она  была просто отличная. Всё  схватывала на лету. Английский ей удалось довести до совершенства. Она свободно говорила со студентами из других стран, близко сойдясь с ними на  общие медицинские темы и, оттачивала  на этой почве произношение, не уступая ни кому из них. 

Но, только дело заходило,  до сближения другого характера, как тут же, зелень  в глазах  девушки превращалась в  девятый вал. Налетала грозная буря и, горе было тому, кто посмел  на такой поступок. Хотя, никто из осмелившихся, не понимал, в чём дело. Ведь все знали, что Эля ни с кем не встречается.  Сногсшибательная красотка, причём свободная.    Это же право нонсенс, что она не имела друга.  Уж,  лучше бы,  она  была не  свободная, тогда никто бы  и  не соблазнялся. А так, трудно было удержаться. А, главное, понять,  в чём причина её одиночества. Подруг  близких  у неё тоже не было. Со  всеми она была в ровных отношениях,  не отдавая никому предпочтение. 

А, уж,  как любила она  специальные уроки в анатомичке, об этом нужно знать подробнее.  Когда на втором курсе дошло до практических работ, где студенты практиковались на  вскрытиях, у профессора Дорохова,  поднимались волосы  вверх,   хоть их и осталось совсем  чуть -  чуть. Да, что там волосы, у него даже лысина чесалась от   удовольствия. Это настоящий профессионал, радовался он, любуясь на девушку.   Далеко пойдёт  девочка, если не за ленится. А,  Эля с таким энтузиазмом, если не сказать, с маниакальной жестокостью разрезала  тела подопытных, шепча при этом: Месть это  холодное блюдо. Нет, это, даже  ледяное блюдо.    Профессор же видел в  этом,  опытную руку профессионала.

Она  просто виртуозно научилась  отделять от тела любые  органы,  смотрела на  кровь, как на обычную воду.   Сдавая экзамены, она отвечала, будто готовилась  защищать, по крайней мере – кандидатскую.  Голос,  взгляд  чистые, звонкие, устремлённые, куда  - то в  даль. Будто она  видела там, что – то такое, к чему стремилась ценой своей жизни.  А,   в мыслях, только одно: Месть, это холодное блюдо. Пусть, пусть оно остывает,  чтобы было настолько аппетитным, до дрожи в сердце. До умопомрачения. Её,  как будто переклинило на этом.

Все  педагоги, без исключения, прочили ей большое будущее.   Тётя с  дядей   просто обожали  свою племянницу.   Мать  радовалась за её успехи и не огорчала дочь в письмах, своими,   сердечными приступами,  что случались у неё, всё чаще и чаще.  После той ночи, вроде как будто, что – то оторвалось  в груди  и,  перекатывалось  внутри неё. То, перехватывая дыхание, то  останавливая кровь в жилах. 

Не могла мать забыть, остановившийся взгляд дочери, замёрзшие слова на губах, любимого дитяти.  И, время, вроде как уже много прошло, да и доченька ни разу не напомнила, не обмолвилась об этом матери, в разговорах по телефону, которые больше любила, чем писать письма. Но,  видение это так и стояло у Насти  перед  глазами. 

Белое,  мертвенно  белое  полотно, вместо лица любимого ребёнка.  Перекошенный рот,   и замёрзшие изумруды, вместо глаз.   Те фотографии она спрятала в надёжном,  тайном  месте.  Хотя до конца и  сама  не понимала, зачем она это сделала. Может, надо было порвать и выбросить? Да, пусть уж сама дочка распорядится ими,   придёт время, как  захочет. 

Уже давным – давно о женился этот ирод.  И, дела семейные у них идут совсем плохо,   так им и  надо, извергам. Это слышала она от  сердобольных кумушек, которые служили и вашим, и нашим.   А, у её девочки дорогой, всё  прекрасно получается.  Это она знает из разговора с ней,  на переговорах, что устраивают они каждую неделю. 
Голосок у доченьки радостный, весёлый и звонкий. Совсем, как раньше был, до этого позора.

И, всё у них было прекрасно, но боль в груди у неё самой   не отпускала. Наоборот, становилась  всё сильнее и продолжительнее. Ну, да, что делать, годы берут своё, пятьдесят  шесть ей. Далеко не девчонка уже она.  Молодёжь на ферме смеётся: Ой, тётка Настасья, да столько уже не живут,  а ты вон, ещё, как огурец.   

И,  действительно,  она, вон ещё хозяйство своё управляет, да и на работе успевает за другими. Только бы приступы  не случались  прямо там, на работе.  Не хочет Настя,  чтобы чужие  языки,  догадались о её болезни.  Ведь  злыдни, но не дураки. Сразу вспомнят, откуда ноги растут.   Хорохорится она, держит  планку; дома, отлежится и, снова  от людей не отстаёт.   Зачем же всем показывать, как её тяжело. Невыносимо тяжело. Ведь два года дочка не приезжает к матери. Разве же это можно перенести,  вот так – то, без последствий,  материнскому сердцу?

А, показать чужим своё горе, так снова всколыхнётся всё старое. Ни к чему это. Пусть уж зарастает стёжка. Лучше она  сама потерпит.  Авось придёт  то время, что деточка её  выучится. Станет этим хирургом и  снова  приедет  в родной дом. Да,  может статься, вернётся она в свой, родной район.  Хорошие доктора и им не лишние будут. То, что дочка её будет хорошим специалистом, она даже   ни минуты  не сомневается. Не привыкла её девочка делать что – то, как зря. Если уж за что – то берётся, то доводит до конца с душой и упорством.  А,  может тогда от этого и сердце Насти само собой и отпустит.   

 Да забудется всё это. Смоет вода все старые    грехи.   Вон люди,  убивают и,  ничего.  Живут.   А, тут, фотки какие – то.  Точно смоет водой,  унесёт временем.  Только бы в дальнейшем всё заладилось  у нее,   Элечки. Не подставила бы жизнь снова подножку ей.   Но, об этом, молится она царице небесной. Просит   милосердную матушку Богородицу, чтобы у правила она  своей,  праведной  рукой.   А,   молитва матери, говорят, самая сильная.   

А, Элечка жила своей жизнью, а жизнь  её, это её медицинский.   Она  готова  там  дневать и ночевать.    Тётя   с дядей ей ни в чём не перечат, да оно и не в чем.  То, что ни куда не ходит, кроме института,  так, оно может и к лучшему, успеется ещё. Захватит ещё то, что в жизни наречено. Вон, было высветилось что – то у  неё с любовью, да тёмной тучей обернулось.    Пусть себе  учится,   пусть  больше в голову знаний входит. Ведь умного человека не так  просто обмишулить. 

А, у неё то, что было. Восемнадцать  лет. Какой там   умочек, одни эмоции.  Захватило девчонку,  завертело да и перевернуло с ног на голову.  Ну, да ничего, уроком будет на всю оставшуюся жизнь.  Поди, теперь – то не спотыкнётся   второй раз  на этом же месте.  Да, нет,  конечно же, не спотыкнётся. Вон девчонка кроме уроков ни о чём не думает больше. Пусть, пусть учится.  А, там  видно будет, что и к чему.   Захватит ещё этой взрослой жизни.    В, общем,  толкач муку покажет - не нами  это  сказано,  а правильно.   

Главное, чтобы душа её не озлобилась на мужиков при первом же  поражении. А то же бывает,  как отрежет. Становятся потом эти девочки феминистками какими – то  там и на дух не переносят весь мужской пол. Тётка слышала про это, но толком не вникала. У них с мужем всё хорошо и ладно. Детей нет, да вот  бог послал им племянницу, да ещё такую девочку хорошую, что и своих детей не надо. Любо дорого смотреть на это  чудо.  Самое же   главное,  что не сломалась она, а то же и до беды недалеко.

Но, их Эля весела и  беспечна. Вон как звенит голосок, когда она приходит с занятий и общается с ней ли, или с Димой, что души не чает в её племяннице.  Да он любит её, как родную дочку.  Всегда дарит подарки, не дожидаясь повода.  Отца у неё не было, хочется  ему побаловать девочку, чтобы не чувствовала она его отсутствие. Да и сам Дима очень любит детей, а она, как бы восполнила этот пробел в их жизни.

Как  бы и  кто не  думал о ней, сама  Эля  напирала на учёбу.  Что хотела теперь уже от жизни,  сама себе не признавалась, вот так сразу.  Просто жила, училась с великим рвением и много уже  могла в области медицины.  Только вот не как хирург, а для своей тайной цели.  В которой даже себе самой не  могла открыться полностью. 

А, как откроешься, если от одних только мыслей об этом, кожа покрывалась пупырышками,  и волосы вставали дыбом. И, это только мысли. А, если  дойти до настоящего  дела, что ей грезится в мыслях, так тут уж  только ах.  Но, она не  намерена  отступаться от этих мыслей. У неё цель довести их до дела. А, иначе, зачем и голову забивать такой ерундой.

А, что?  Наверное,  уже  достаточно этого, я думаю.  Надо уходить  отсюда. Не хочу я быть  великим хирургом. Нет, не хочу.  Я, хочу быть великим.… Нет,   нет! Не теперь ещё.  Ещё не время. Ещё не остыло  это блюдо совсем. Пусть, как следует охладится, чтобы почувствовать вкус,  настоящий вкус.  Чтобы получить такое удовольствие, такое, от которого волосы дыбом, ломота в костях,  чтобы ум за разум зашёл. Вот какое удовольствие я  хочу получить. А, теперь ещё не время. От, таких мыслей её бросало то в холод, то в жар и она точно знала одно, что хирургом она однозначно уже не будет, никогда.    ( продолжение следует)   кому  интересна  история  Эли, заходите  сюда.  Мы  вас  ждём  с  радостью   https://ridero.ru/books/mest_eto_kholodnoe_blyudo/