Золушка. Главное не скучать

Надо сказать, что до двух лет с половиной лет я умудрилась  обходиться без особых приключений. Нет, я конечно, как все дети – бегала, прыгала, спотыкалась и  падала, не обошлось и без пары синяков, но в основном все было тихо и спокойно.
К этому возрасту я уже хорошо разговаривала, ловко лазила по всем горкам, турникам и прочим препятствиям, куда удавалось залезть, ускользнув от бдительного ока мамы.
И знала все буквы,  цифры и основные геометрические фигуры.  Правда складывать эти самые буквы в слова, пока не умела. Да и считала только до десяти и то, на пальцах.
Отец к достижению мной двух с половиной лет, отсутствовал дома уже около полу года.
- Командировка. - как говорила мама кому-то по телефону.
Этот кто-то явно заставлял ее нервничать, разговаривая с ним, она то и дело  теребила фартук. Ноздри ее тонкого носа раздувались, она то краснела, то бледнела. И часто разговор заканчивался тем, что мама просто бросала трубку.  После чего долго, очень долго не было никаких телефонных звонков.
А потом все начиналось сначала.
В такие моменты мне становилось очень тревожно. Я подходила к маме, обнимала ее и вопросительно заглядывала в глаза.
Тогда мама, улыбнувшись сквозь выступившие слезы, ласково  гладила меня по белокурым волосам и  говорила что-то типа:
-  Ничего. Они просто не понимают.
Вскоре я начала догадываться, что говорит она о своих и папиных родителях.
Мне, правда, было трудно понять, в чем же заключалась проблема?  И чего они не понимают? Но я была рада, когда в нашем доме не звонил телефон.
А еще больше я была рада возвращению отца из командировок. С радостным писком я бросалась к нему и повисала на его шее, крепко обняв ее руками.
И его брови чуть разглаживались, в глазах чуть таял ледок, он осторожно гладил меня по голове. А я, повиснув на нем, с упоением вдыхала знакомый запах.
Правда после командировок, к обычному запаху кожи, пороха,  формы,  примешивался еще и запах крови. Он не нравился мне, но я старалась не обращать  на него внимания. Главное, что папа – вернулся!
К тому же наступила весна.  Воздух стал теплее. В нем появились новые запахи. Снег потемнел и стал рыхлым. Под окном начали чирикать птицы. Все чаще выглядывало весеннее Солнышко. На дорогах в большом количестве образовывались  лужи.  По которым я просто обожала бегать, к некоторому неудовольствию мамы, которой потом приходилось выливать воду из моих сапог и стирать мой комбинезон. Кстати говоря, последний, заменив собою  зимний, - стал значительно легче. Соответственно и бегать в нем было удобнее.
Кроме того, мне нравилась моя красная шапочка с двумя огромными, белыми бумбонами, пришитыми к ней.
Одним словом – жизнь радовала!
А полным счастьем послужил выходной день у отца, полученный им после возвращения из командировки, когда мама отправила их вдвоем, с его другом, со мной погулять: «Что бы не мешали ей спокойно все приготовить к вечеру…» - как сообщила она нам, выпроваживая  за дверь.
Надо сказать, что прогулки вместе с отцом были для меня большой редкостью. И счастьем. А для него – ответственностью, как сам он говорил соседу:
- Понимаешь, - рассуждал папа. – это все же ответственность. За ней же смотреть надо. А вдруг – удариться? Заболит что-нибудь?
Его напарник согласно кивал. Судя по его серьезному виду и остекленевшему взгляду, прогулка со мной была для его  холостяцкой психики еще более травматична, чем для нервов моего отца.
Но вдвоем, привыкшие прикрывать друг другу спины, они чувствовали себя со мной,  более уверенно. А я?
А я чувствовала себя королевой, управляющей миром! И гордо задрав нос, скачками и перепрыжками шествовала впереди, двух перепуганных ответственностью, мужиков, 
которые, тем не менее, весьма шустро двигались следом.
Надо сказать, что от их тихой, скользящей походки, я просто балдела. Было в этом что-то звериное, что-то волнующее в моей душе, какие-то подстертые воспоминания.
Но, долго ли коротко ли мы гуляли на детской площадке, я сказать не могу? Мне там надоело. И я уговорила папу с напарником, пройтись к речке. Они этому и сами были рады. Поскольку мелькание кучи комбинезонов перед глазами, визг и писк, стоящие на площадке, их порядком утомил. А у реки был лес, был мост, была сама  река и … была тишина и покой,  нарушаемый лишь пением птиц, да далекими звуками, доносящимися с округи.
Одним словом, сменить дислокацию мужики согласились моментально.
 И  отправились  они туда, подхватив меня на руки, и короткими перебежками:  то скользя по ледяной дорожке в своих ботинках, то перепрыгивая  через упавшую ветку.  А   я? А я - радостно повизгивала от восторга, крепко ухватившись за папину  шею и  показывая  язык его другу, что скакал за нами следом.
Дорогу они  конечно сократили, пройдя через лес.  И не прошло и десяти минут, как вышли к реке и  оказались на небольшой поляне, пологий берег которой  спускался  прямо к  замерзшей воде. 
Река все еще была покрыта льдом. Снег на ее берегах все еще был белым, хотя и покрылся ледяной корочкой,  и немного осел.
Я попросилась на землю. После чего с удовольствием стала играть, набирая снег в свое желтенькое ведерко, которое тащил за нами сосед.
 А мужчины, понаблюдав за мной несколько минут, занялись своими упражнениями, быстро скинув куртки.
Я же слепила первый куличек, с удовольствием наблюдая за возней и прыжками  моего отца с его другом.
Затем мне показалось интересным разрыть огромный белый сугроб, что возвышался в нескольких шагах от меня. И я направилась туда. Куличек с этого снега получился отменный! Но я уронила на снег, что был чуть пониже этого сугроба, варежку. И шагнула за ней….
- Васька, ты куда?! – услышала я окрик отца.
И не останавливаясь, на ходу крикнула в ответ:
- Я варежку уронила! Сейчас!
И шагнула вниз с маленького пригорочка.  За варежкой. А потом прошла еще несколько шагов за шишкой, что чернела на белом снегу. Ведь из нее получится замечательная маковка, на мой кулич.
В это-то время река и вскрылась.  Раздался оглушительный грохот. Земля ушла у меня из-под ног и мы, вместе со льдом куда-то поплыли. Как-то все и сразу.
Сзади что-то кричали мужчины. Но из-за грохота ломающегося льда я ничего не могла разобрать.  Да и ответить тоже. Поскольку мне было совсем не до ответов.
Лед под ногами ходил ходуном. Так что я, потеряв равновесие,  - просто шлепнулась на пятую точку. Да так и застыла, приоткрыв рот от удивления. Там, где только что было бело от снега, теперь чернела и бурлила вода, с первобытной яростью  кроша и ломая ледяные глыбы. Меня  же, на одной из льдин,  поволокло вперед, качая и тряся на ходу.
Откуда - то сбоку я слышала крики, это потом я узнала, что отец с другом рванулись вдоль берега, за уплывающей  со мной льдиной.
Меня же несло куда-то вперед….. Качка усиливалась, так что я просто легла на льдину плашмя.  Перед глазами закипала, бурлила и пенилась темно-серая вода. Впереди крошился лед, обдавая мне спину ледяными иголочками. Льдину крутило и качало.  Голова чуть кружилась.
Одним словом – несло нас с льдиной, конкретно так. И как я заметила краем глаза, по мелькающим сбоку черно-зеленым стволам деревьев, несло не с маленькой скоростью.
Наконец, на третьей крейсерской скорости, мы оказались на сравнительно  чистом ото льда участке воды. Течение успокоилось.  И река, не торопливо покачивая льдину, прибила ее к берегу.
Куда я на четвереньках быстренько и вылезла, благо берег был совсем пологим. С кое-где виднеющимися проплешинами мха. Так что я вполне могла, сориентироваться и не принять  еще не отколовшийся кусок льда  за твердую почву.
Быстро забравшись на пригорок и оккупировав, находящуюся на нем проплешину, я огляделась по сторонам.
Откуда-то сверху по течению, доносились отдаленные крики. 
Где-то в лесу снова зачирикали, замолкшие было, птахи.
В лицо дул теплый ветерок, неся с собой запахи талого снега, мха, леса и реки.
Я посмотрела на реку, неожиданно в ее неспешном течении вспенился бугорок и словно расцвел  белоснежным цветком, на черно-серой глади воды.
Чуть подняв глаза вверх, я заметила какое-то движение на том берегу. А приглядевшись, увидела пятерых волков, внимательно рассматривающих  меня, стоя рядом с огромным валуном.
Увидев серых, я почти испугалась. Но лишь почти. Поскольку изнутри, словно вода, в наполняемом из родника кувшине, поднялось  нечто, что позволило мне повторить слова Маугли:
- Мы с тобой, одной крови. Ты и я.
Волки задрали головы, принюхиваясь. А затем неторопливо скрылись в чаще леса, а на поляну выскочили двое….
Ну конечно это был мой отец, со своим напарником.
И видок у них, должна заметить, был так себе….
Быстро подхватив меня на руки и осмотрев со всех сторон, оба слегка выдохнули и совсем было повернули назад, но я их остановила, показав на бумбоны и приказав их оторвать от шапки.
Мужчины недоуменно посмотрели на меня, но, глядя отцу прямо в глаза, я повторила просьбу. Самой мне было не справиться. Украшения к шапке были пришиты крепко.
Получив в руки два бумбона, я попросилась с рук и аккуратно положила один на прогалину, на которой стояла, а второй за руку с отцом, который крепко держал меня за нее – кинула в реку.
Я знала, что должна поблагодарить и реку, и приютивший меня берег, за целостность своей шкурки.
После чего, мы и отправились в обратный путь. Домой. Поскольку:
- Нагулялись. – выдохнул мой отец, у которого на лице ходуном  ходили скулы.
А его друг, согласно сузил глаза, молча кивнул головой,  стиснув зубы до скрипа.
 Маме мы ничего не рассказали, объяснив отсутствие бумбонов на шапке – моей прихотью: я типа сделала из них украшение на куличики.
Она было возмущенно вздохнула и уже набрала в грудь побольше воздуха, что бы высказать все, что думает о потакании отца моим прихотям…, но не успела: раздался звонок в дверь – это пришли сослуживцы отца….
Начался вечер….