Легенда о русалках

Издревле существует поверье среди моряков, что женщина на корабле - верная примета бедам и неприятностям. Никто не знает, почему, да только существует она давно и все мореплаватели свято верят в неё и чтут, будто Кодекс Чести. Своего рода, для них это и является Кодексом, только отнюдь не Чести. Скорее, они рассматривают это как Кодекс Жизни. Много несчастных девочек, девушек и женщин пострадало из-за этого поверья, распространившегося по всему земному шару. Заметив на корабле непрошенную попутчицу, ей тут же связывали ноги и бросали в бушующие воды, не беря в расчёт ни возраст, ни родственные связи с членами экипажа.

Ужели вас не интересует, что стало с ними? Неужто в вас не просыпается сочувствие и сострадание к несчастным, слушая душераздирающие крики из истории жизни - или лучше смерти - тысячи невинных? Да, на первый взгляд очевидна их судьба: они стали пленницами морского дна. Но не стоит забывать, что это легенда, а в легенде никогда не бывает всё так просто.

Много лет тому назад из греческого порта в городе Фиры на острове Санторини вышло торговое судно "Эгей", направлявшееся на Крит с большими мешками мяса и зерна. Экипаж составляли старый, матёрый капитан по имени Аннас, его сын Керберос - боцман, и ещё девять юных моряков, отправлявшихся в своё первое плавание и ничего не знавшим ни о примете, ни о возможных неприятностях. Помимо этого, на судне были жёны и дети матросов. Керберос не был женат; он являл собою олицетворение жестокости и хладнокровия, нося на ремне кинжал обожжённой стали. Жена Аннаса умерла при родах - Керберос родился слишком крупным, и несчастная Феозва не вынесла страшных мучений. Юные моряки долго упрашивали Аннаса позволить им взять с собой своих жён, потому как плавание обещало быть долгим, а разлука страшна для двух любящих сердец. Женщины пообещали не быть бесполезными - убирать и готовить для экипажа. Аннас сдался, хотя примету знал. Когда же об этом узнал Керберос, он пришёл в ужасную ярость от халатности своего отца. Аннас попытался успокоить сына, сказав, что не все корабли с женщиной на борту обязаны затонуть. Керберос не слушал и упрямо твердил о гневе Посейдона и скорой гибели, если они допустят такую оплошность. Аннас разгневался и дал понять сыну, что капитан на этом судне - он, Аннас, и что он поступит и будет поступать и впредь так, как сочтёт нужным. Керберос уступил, хотя ворчал на старого отца непрерывно и бросал в его сторону злобные, обвиняющие взгляды.

Корабль отбыл. Плавание грозилось занять месяц при условиях попутного ветра и отсутствия штормов. Моряки безмятежно наслаждались своим первым в жизни плаванием. Аннас спокойно и уверенно держал штурвал, время от времени давая указания счастливым матросам, даже Керберос, кажется, немного успокоился и присмирел.

Со дня отбытия прошла неделя. Море было спокойно, небо чисто и прозрачно, и члены экипажа с семьями немного расслабились, наслаждаясь бескрайним морем вокруг себя. Керберос сидел на палубе и курил свою трубку, любуясь водами во время штиля; Аннас спустился в трюм пригубить вина. Сумерки сгущались и было принято решение бросить на ночь якоря.

Ночь была ясной и звёздной. Керберос по-прежнему сидел на палубе, когда почувствовал дуновение ветра. Покачав головой, забил поплотнее трубку и попытался прикурить. Едва поднеся её к маленькому огоньку лампы с горящим жиром, как вдруг резкий (и довольно сильный) порыв ветра задул лампу, плеснув в неё несколько капель воды. Керберос понял: надвигается шторм. Небо мгновенно заволокло чёрным ватным полотном, поднялся жуткий ветер, море встало на дыбы, как породистый, горделивый конь. Аннас выбежал на палубу и громко приказал поднять якоря. Члены экипажа, не ожидавшие такой резкой перемены погоды, попрятали свои семьи в трюм, подняли якоря и спустили парус.

Это было бесполезно. Корабль метался по волнам, словно раненый зверь, загнанный охотниками в угол. Море забрасывало на палубу солёные волны, словно играючи. Да только игра была жестокой, и море явно знало, что выиграет. Стихия словно в одночасье возненавидела "Эгей" и весь его экипаж и теперь стремилась уничтожить их.

Первым обо всём догадался Керберос. Он угрюмо отдавал команды хриплым от волнения, студёного солёного ветра и, вероятно, от многих лет курения голосом. Заметив вдалеке скалы, к которым корабль стремглав приближался, Керберос завопил что есть мочи отцу, чтобы тот уводил корабль, взяв влево. В ответ Аннас прокричал что-то, но свист ветра и всплески волн донесли до боцмана только обрывки фраз "скалы...", "не видно...", "нет...", "видения...", из чего Керберос понял: скалы видит только он. Стремительно поднявшись на капитанский мостик, юноша попытался отвоевать у отца штурвал. Аннас оттолкнул сына так сильно, что тот упал на пол над самым трюмом, откуда доносился женский плач и детские крики.

И тут его осенило.

Керберос быстро встал и слетел с мостика, подгоняемый порывами ветра. Бросив взгляд на скалы, которые неумолимо приближались, боцман созвал команду. Он рассказал им всё: о примете, о тысячах затонувших судов, о гибели невинных экипажей, о своём нежелании брать на борт их жён и даже о халатном отношении самого капитана к древнейшей из примет. Моряки ужаснулись. На многочисленные вопросы об одном и том же - как избежать гибели - Керберос ответил, что выход есть только один.

Экипаж мгновенно смолк. Все переглядывались, встречая в глазах напротив неподдельную скорбь. Все понимали, о чём идёт речь. И другого выхода у них не было. Либо они, либо их семьи поглотит морская пучина. А Керберос подливал масла в огонь.

Через какое-то время Аннас услышал стоны на палубе. Спустившись с мостика, его взору предстала следующая картина: всех девушкам и девочкам моряки в спешке связывали ноги и укладывали, словно стволы деревьев, в большую плетёную корзину. Аннас подскочил к сыну, связывавшему очередную несчастную, и резко развернул к себе. "Что ты делаешь?" - завопил капитан, тряся сына за плечи, как соломенную игрушку трясут годовалые дети. "Спасаю нам жизни!" - выкрикнул ему Керберос в лицо. "На моём корабле убивать невинных?! Я не позволю!" - взревел Аннос. Керберос хищно осклабился. "А тебе и не придётся, отец." - прохрипел он. Аннос не заметил, как его бессменный боцман и возлюбленный сын достал кинжал и пронзил им тело капитана. Тот упал, извергая фонтаны крови изо рта и проклиная, проклиная безбожного сына. Керберос перебросил тело отца через борт палубы и удостоверился в том, что все моряки были заняты несчастными девушками.

                ***

...Когда все несчастные были сброшены в воды бушующего моря, тучи исчезли, море улеглось снова у ног корабля. Керберос направил взгляд на скалы, но они будто растворились в зыбком воздухе. Моряки ликовали. Капитаном судна "Эгей" был единогласно избран Керберос. Но не стихали вопросы: где же Аннас и что же с ним стало? Бывший боцман, состроив трагическую гримасу, сообщил, что его отца смыли волны, пока экипаж расправлялся с причинами своих злоключений.

На следующую ночь боцман, ставший капитаном, сидел в каюте и раскуривал свою трубку. Стоял штиль, моряки давно спали. Керберос вдруг услышал чудный голос. Он явно принадлежал девушке. Вскоре к нему присоединились ещё несколько, пока они не разрослись в потрясающей красоты хор. Капитан-боцман вышел на палубу и увидел дивной красоты девушек, всех с одинаковыми лицами. Они плыли к кораблю и сладко пели, маня за собой в воду юношу. Очарованный, Керберос подошёл к самому краю борта. Девушки подплыли ближе. У них он сумел разглядеть светло-голубые, чистые глаза и тёмные волосы. Внезапно одна из них выпрыгнула из воды и, повиснув у моряка на шее, уронила его за собой в воду. Поднялся страшный вопль тысячи женщин, лица их в миг преобразились: кожа на прекрасных некогда лицах сморщилась и потускнела, как у мертвеца, что пролежал на дне не одну тысячу лет.

На шум сбежались остальные. Не успев опомниться от увиденного, они все стали пленниками дев, одного за другим забирали безжалостные. Один из матросов, чувствуя неминуемую гибель, схватил пергамент и угольком из лампы принялся очень быстро писать, затем свернул пергамент, поместил его в бутылку и бросил в море, предварительно закупорив её пробкой...

...Два года спустя бутылку прибило волнами к острову Крит. Бутылку подобрал купец, ожидавший на берегу свой корабль, который почему-то отбыл без него. Прочитав послание, купец ужаснулся, и волосы на его голове встали дыбом. На пергаменте значилось следующее:

"Экипаж судна "Эгей" умирает. Мы попали в шторм из-за нашей оплошности: на корабле было много женщин, все наши жёны. Мы сбросили их в море, связав им ноги, ибо рисковали потерпеть крушение силами неба и волей Посейдоновой. Они настигли нас. У них тёмные зелёные волосы и рыбьи хвосты, а сами же они похожи на мертвецов, хотя и поют так, что забываешь дышать. Они прекрасны и вместе с тем отвратительны, и невозможно не подчиняться их воле..."