Проклятая яблоня

Эта история началась в тот самый день, когда меня пригласили к юристу для оглашения завещания моего двоюродного деда. Это был родной брат моего дедушки, о котором мы уже очень давно ничего не слышали, знали только, то, что он был писателем и за вдохновением отправился в глухую местность с женой и детьми,
купив домик с участком. Поскольку они с братом были не в очень дружеских отношениях, его исчезновение в то время никого не удивило. Все уже давно считали его погибшим, поскольку более 60 лет о нем не было вестей. И каково же было мое удивление, что дед все это время был жив и умер только около месяца назад, дожив до ста лет. Как мне поведал юрист, деда обнаружили у себя в доме паломники, искавшие место для ночлега. На столе лежало завещание, датированное шестидесятилетней давностью и потрепанная, исписанная тетрадь. По этому завещанию мне отходил кусок земли с домом в какой-то глухомани и эта жуткая тетрадь с
полуистлевшими страницами. Меня не интересовал ни этот участок с домом в глуши, ни тем более эта древняя рукопись старика, по которой давно плакала помойная яма.
У меня была своя семья - жена и сын-подросток, поэтому эту недвижимость в глуши хотелось бы как можно быстрее продать. Свалившееся как снег на голову наследство открывало новые перспективы: маленькую однокомнатную квартиру можно было обменять на двухкомнатную, наконец у сына появится своя комната. Эта мысль не давала мне покоя и стала неким светлым лучом в темном царстве рутинных будней. Но перед
тем, как продать дом, надо было посмотреть, в каком состоянии он находится, учитывая преклонный возраст деда, наверняка не в очень хорошем. У нас была старенькая, но шустрая машинка, мы погрузили вещи и всей семьей засветло выехали к месту назначения. Мы ехали весь день и только к вечеру были по указанному юристом адресу. Правда адресом это место назвать было очень трудно, потому как посреди заброшенного леса стоял один дом, а вокруг, в радиусе 500 метров, хаотично громоздились рухнувшие конструкции домов. Похоже, что раньше это была деревня, жители которой покинули свои дома. Увидев такое плачевное зрелище у меня буквально опустились руки.
- Да кто же сюда поедет!? - С обидой произнес я.
- Не делай поспешных выводов. - Успокаивала меня жена. - Давай посмотрим, что внутри.
Сам дом тоже был ветхим и полуразвалившимся. Неудивительно, ведь деду было сто лет, когда он умер, ему безусловно было трудно вести такое хозяйство. Но тогда почему он не уехал отсюда в городской уют и тепло, неужели отшельническая жизнь настолько привлекательна? Мы быстро покидали вещи в дом и принялись искать места для ночлега. Все внутри было таким же гнилым как и снаружи: стол, стул, шкаф, топчан - все развалилось. Сказать, что я был расстроен увиденным - значит
не сказать ничего. Я вдруг осознал, что надежда на улучшение квартирных условий буквально таяла на глазах. Ладно, утро вечера мудренее, завтра, в свете дня, может быть картина станет менее удручающей. Ночь промелькнула очень быстро, открыв глаза я понял, что уже наступило утро, где-то в выси лесных деревьев,
плотно окруживших участок, играли лучи восходящего солнца, которые никак не попадали в маленькие оконца ветхого дома. Перекусив бутербродами мы принялись за уборку дома и участка. Судя по карте до ближайшего магазина было несколько километров, как дед добирался туда в своем возрасте - непонятно, или жил только
огородом? Но этот огород еще надо высадить... Мда, загадка.
Весь следующий день мы жгли старый хлам, и вот, наконец, дом с участком стали приобретать нормальные очертания. Свечерело когда мы закончили уборку. Жена готовила ужин, а сын прилег отдохнуть. Теперь, когда участок был полностью расчищен, в глаза бросалось старое, сухое дерево без единого листа, которое
явно портило новый облик участка. Скорее всего это была яблоня, очень старая, судя по толщине ствола и высоте толстых веток. "Что же мне с тобой делать?" - Произнес я вслух, будто ждал от него ответа.
 Спилить! - Раздался чей-то  приглушенный, будто сдавленный голос позади меня. Я резко обернулся, в сумерках мне удалось разглядеть фигуру мальчика в белой робе, напоминающую мужскую сорочку прошлого века. Глаза его будто ушли вглубь глазниц и напоминали черные провалы. Губы тоже были черными. Через мгновенье он исчез, словно и не был вовсе. Случившееся я списал на усталость и игру света и тени в
надвигающихся сумерках. Ночью я спал из рук вон плохо, мне снилось трухлявое дерево, будто несколько человек собрались вокруг меня, а мальчик с черными глазницами протянул мне пилу и кивком головы указал в сторону высохшей яблони.
- Спили...спили...спили! - Покатился по толпе скандированный приказ.
В холодном поту я проснулся посреди ночи и больше не смог заснуть до самого утра. Практически весь следующий день лил дождь, просохло только к вечеру. Посоветовавшись с женой и сыном, мы приняли единогласное решение - спилить сухое дерево. Я нашел в прогнившем сарайчике пилу, сына с женой отправил в дом от греха подальше и приступил к делу. Несмотря на внешнюю крепость ствол оказался настолько трухлявым, что работать долго пилой мне не пришлось, вскоре дерево повалилось на землю. Когда я поднял голову, что увидел перед собой несколько незнакомых мне людей. Они были одеты очень старомодно. Среди них были дети и женщины. Все они улыбались и кивали головой, словно в знак одобрения сделанной мной работы. У всех были темные глазницы и почерневшие губы.
- Кто вы? - Испуганно крикнул я.- Что вам надо? На мой крик выбежал сын.
- Пап, ты звал? Чем помочь?
- Нет, все нормально, я уже закончил.- Сказал я, озираясь по сторонам.
- Ты потерял чего? Пилу? - Озадаченно спросил сын, видя мой растерянный вид.
- Да нет, ничего, все нормально. - Заверил я сына, убедившись, что вокруг кроме сына больше никого нет.
"Что за черт!?" - Подумал я .
Время подходило к ужину, но жена почему-то не торопилась ничего готовить. Она вела себя как-то странно, стала малословная и все время старалась уединиться. Съев последние запасы, мы наметили на завтра поездку в магазин. Жена отказалась и от ужина и от предстоящей поездки, сославшись на усталость. Попив утром
чай с сухарями, которые были оставлены на крайний случай про запас, мы выехали в магазин. Чтобы добраться до бетонки, надо было проехать через поле, которое казалось бескрайним. Мы ехали уже где-то полчаса, а конца полю все не было видно. Мы усомнились в том, что едем правильно, потому что когда мы ехали сюда, то преодолели это поле за 15 минут, а тут уже ехали вдвое дольше. Странно. Я решил взять правее, так должно было быть еще быстрее до бетонки. Спустя двадцать минут показались деревья. Мы напряженно выдохнули. Въехав в лесополосу, я вдруг понял, что мы каким-то образом вернулись к дому.
- Этого не может быть! - Негодующе воскликнул я. - Мы не могли развернуться за 360 градусов, это абсурд!
- Мама! - Вдруг крикнул сын и бросился вон из машины. Я посмотрел вперед и в ужасе застыл на месте.
Жена держала в руках кол от забора перед собой и методично, уперев его тупым концом в стену дома, вонзала его себе в грудь все глубже и глубже. Когда кол прошел насквозь и показался из спины, она упала и больше не шевелилась. Сын в ужасе закричал и, упав на землю, рвал руками траву. Он не успел добежать до нее, чтобы предотвратить смертельный удар. Я медленно вышел из машины, руки и ноги не слушались меня, стали ватными и дрожали. Собрав волю в кулак я подошел к жене, она была мертва, на ее лице было умиротворение и на губах вырисовывалась полуулыбка. Если бы мы не увидели все это своими глазами, то подумали бы, что ее убили. Сын помог погрузить тело в машину, мы решили отвезти ее в больницу, хотя, было очевидно, что ей уже не помочь. Надо было как-то вызвать милицию, чтобы зафиксировать случившееся. Я снова выехал в поле, сына трясло, я с трудом управлял машиной, конечности меня не слушались. Разум отказывался принимать действительность, надеясь на то, что врачи все же смогут совершить чудо и жена поправится. Сын горько плакал, проклиная эту глухомань. Мы ехали довольно долго, но снова не было конца этому бескрайнему полю.
- Где чертова дорога? - Кричал он сквозь рыдания.
В этот раз я решил ехать прямо, никуда не сворачивая. Бензина почти не оставалось. Наконец впереди показался пролесок, дорога уходила вглубь. Мы оба замерли в ожидании, но, увы, в следующую минуту ярость охватила наши сердца. Впереди показался злосчастный дом. Бензин закончился и машина заглохла. Мы сидели в машине обреченные и убитые горем и осознали две вещи - мы застряли в этой глуши навсегда и то, что жену придется хоронить прямо здесь. Взяв доски от соседних разрушенных домов, мы с сыном сколотили ящик, вышло топорно, но за неимением других материалов получилось достойно. В сарае сын взял лопату и принялся копать яму. Я смастерил крест. Управились только к вечеру.Усталые и убитые горем, мы
прощались с родным нам человеком навсегда. Когда мы опускали ящик с телом на дно могилы, я вновь увидел "их". Кто-то стоял в нижнем белье, кто-то в старинных платьях, были среди них и старики, вероятно среди них был и мой двоюродный дед, и были даже младенцы на руках у женщин, облаченных в старомодные платья.
Их было намного больше, чем в прошлый раз, казалось, что их вижу только я один, сын будто ничего не замечал.
- Ты их видишь? - С тревогой спросил я сына.
- Кого? - Сын с опаской посмотрел по сторонам.
- Их. - Повторил я, обводя взглядом вокруг.
- Никого тут нет.- Буркнул он, старательно опуская свой край ящика.
Они стояли все это время, пока мы не завершили похороны и я не водрузил крест. Смертельно уставший, я вернулся в дом. Помянуть жену было нечем, я злобно вытряхивал все из рюкзака в поисках завалявшейся консервной банки, но, увы, все запасы закончились. Со дна рюкзака я извлек ту самую тетрадь деда, которую
получил вместе с завещанием, но так ни разу и не открыл за это время. Я инстинктивно отряхнул обложку от пыли, хотя это и не придало ей никакого лоска. На обложке сверху было что-то написано, буквы, видимо в свое время написанные жирным шрифтом, полустерлись. Я взял фонарь и поднес его к тетради, мне
удалось разобрать два слова: "Не продавать!". Больше никаких надписей на обложке не было. Я открыл первую страницу и начал читать то, что смог разобрать. В начале он описывал, как купил этот дом с участком и переехал сюда с семьей. "В деревне жилых было только пара домов, а остальные ветхие лачуги разрушались на глазах. На лошади мы ездили в магазин и даже завели свое хозяйство - куры, корова, свинья, кролики. На участке росла яблоня, точнее не росла, а дряхлела. Когда мы приехали сюда, она было высохшая. Мне изначально хотелось ее спилить, но соседи настоятельно рекомендовали этого не делать, ссылаясь на какие-то суеверия..." Дойдя до этого места мне стало как-то не по себе, сердце заколотилось, на лбу выступил пот, но я продолжил читать.
"Они начали приходить ко мне, когда впервые в моей голове возникла мысль о спиле дерева. Поначалу я воспринял это как галлюцинации от переутомления, но затем, они стали приходить ко мне даже во сне. Мысль о спиливании яблони стала навязчивой. Как я понял позже - это те, кто погибли здесь и их немало. Однажды вечером я все же решился спилить ее, она подалась быстро, без особых усилий. Призраки стояли и улыбались. Утром не стало моей жены. Она упала с крыши прямо на колья забора. Я до сих пор не понимаю, как она смогла туда забраться и для чего? Я поскакал на лошади за помощью, но лошадь будто катала меня кругами. Куда бы я ее не направляла, она привозила меня обратно к дому. Тогда я пошел пешком до соседних домов, ближайший был в пятистах метрах, но этот путь показался мне вечностью. Будто само место путает дороги и возвращает меня обратно. Я понял, что совершил роковую ошибку, спилив яблоню. Что бы я не делал дальше, с этой минуты, когда я спилил дерево, адский механизм был уже запущен. На утро яблоня вновь росла на прежнем месте, словно я ее вчера не пилил вовсе! Только теперь одна ветка вся покрылась зелеными листьями и на ней висели спелые красные яблоки. А на следующий день умер один из моих мальчиков - съел яблоко с проклятого дерева и вскоре упал замертво..." 
 Я остановился, бросился к окну и не поверил своим глазам - яблоня стояла на своем законном месте и на ней красовалась зеленая ветка, увешанная красными яблоками. Меня снова прошиб холодный пот, я понял, что повторяю судьбу деда и то, что нам теперь отсюда не выбраться. Мне хотелось рвать и метать, кричать и
плакать. "Почему я не прочитал эту тетрадь раньше!?" - Корил я себя мысленно, закусив зубами пальцы, сжатые в кулак. Я хотел все рассказать сыну, но он задремал. Тогда я принялся читать дальше.
"Тогда я снова решил спилить злосчастное дерево, чтобы уберечь от беды второго сына, потому что он был слишком мал, чтобы осознать запрет на сочные спелые плоды с этого дерева. Но на следующий день проклятое дерево возродилось вновь, впустив вторую зеленую ветку с аппетитными плодами. Второго сына я тоже потерял, он захлебнулся в ведре с водой. Вот так я остался совсем один, наедине с проклятым деревом в окружении могил с моими близкими. Я приехал сюда с мечтой написать книгу в тихом отдаленном уголке наедине с природой, а написал жестокую правду своей жизни, собирая эти листки бумаги по всей округе там, куда меня отпускала
яблоня. Я охотился в лесу, ловил рыбу, сажал огород. Так и жил. Если я уходил слишком далеко, все же надеясь вырваться из этого плена, то незамедлительно оказывался на до боли знакомой тропе. Это мое наказание за то, что я спилил это проклятое дерево. В доме я нашел некоторые из фотографий тех семей, которые тоже
оказались в этой ловушке".
Я пересмотрел несколько фотографий, на них без труда узнал мальчика, который во сне протягивал мне пилу. Он был с отцом и матерью. Мать держала на руках младенца. Еще пара мужчин мне показалась знакомой. Они тоже приходили на похороны жены. Фотографий остальных не было, видимо потому, что в те времена их еще
не умели делать. Посмотрев снимки, я вернулся к тексту.
"Я тоже пытался покончить с собой: и вешался и топился, и резал вены, но ничего не выходило, веревки рвались, вода выбрасывала меня на берег, а ножи становились тупее палки. Я обречен жить долго, но в полном одиночестве. Яблоня забрала всех, кого я так любил, кто пожертвовал городским уютом ради моего вдохновения, будь оно неладно. Отсюда я ни с кем не могу связаться, дать о себе знать. Наверняка все давно считают меня погибшим... В какой-то степени так и есть, душа моя умерла в тот самый день, когда я спилил это чертово дерево. У меня была вечность, целая вечность одиночества, боли и страданий. Сегодня мне исполнилось сто лет. Во сне ко мне явилась жена и сказала, что скоро мы с ней встретимся. Я оставляю
завещание, по которому завещаю этот дом своим родственникам с тем, чтобы они никогда не продавали его, а сожгли все здесь к чертовой матери, стерли это проклятое место с лица земли, а дерево затерялось в глухом лесу. Чтобы вы никогда не повторили моей ошибки, я прилагаю к завещанию свой дневник. Дорогие мои
родные! Надеюсь у вас все получится и это место перестанет забирать людские души..."
На этом записи обрывались. Прочитав рукопись, я четко осознал, что очень скоро могу потерять сына. Я не мог этого допустить. Итак по моей вине мы оказались в этой дыре и потеряли жену, но сына я не отдам. Как тигр в клетке я метался по дому, проклиная теперь уже себя за то, что не прочитал этот дневник намного раньше. Я судорожно пытался найти выход из этой абсолютно абсурдной ситуации, пленником которой оказалась моя семья. Половицы непрерывно скрипели под моими ногами и этот скрип разбудил сына. Он сел на топчане и смотрел куда-то в пустоту. Как я мог сказать ему, что над ним нависла смертельная угроза? У меня не поворачивался язык, я не знал как начать разговор. Я видел как сын с каждой минутой отдалялся от меня, вел себя так же, как и жена перед тем, как совершить чудовищный поступок. Вдруг в голову мне пришла одна мысль, подтверждения которой в дневнике мне не встретилось, но однозначно стоило попробовать.
- Пошли. - Резко скомандовал я сыну и он безропотно последовал за мной.
В сарае я взял пилу и вложил ее в руки сыну, который пока хоть что-то еще соображал. День не кончился, поэтому у нас было еще немного времени, чтобы действовать. Мы подошли к яблоне, казалось, что его вовсе не удивил тот факт, что дерево снова стояло на прежнем месте.
- Пили! - Снова скомандовал я. - Сын стоял неподвижно, словно не слышал меня. - Пили! Пили! - Кричал я толкая его к дереву. Он так же безропотно принялся пилить. - Быстрее! Еще пили! - Кричал я, будто боялся, что он передумает или ослабеет.
Однако вскоре дерево подалось и рухнуло. Сын отбросил пилу и мы пошли в дом. Я обернулся, чтобы еще раз удостовериться в содеянном. Возле поваленного дерева стояла моя жена, она одобрительно кивнула головой и ушла в тень. Значило ли это, что я сделал все правильно, что мой план по спасению сына мог увенчаться успехом? Со вздохом облегчения я зашел в дом, рухнул на топчан и вскоре задремал. Разбудил меня крик сына. Я вскочил в холодном поту, сердце бешено заколотилось. Он взял меня за грудки и начал трясти.
- Зачем, отец, зачем!? - Неистово кричал он, схватив тетрадь деда.
- Что зачем?
- Ты все это знал? Зачем ты нас сюда привез?
- Нет, сын, я прочитал ее только сегодня к великому моему сожалению.
- Зачем ты заставил теперь меня ее спилить?
- Как ты себя чувствуешь? Пришел в себя?
- Что значит пришел в себя? Я не съезжал с катушек вообще-то!
- Хорошо, значит мой план сработал, ты будешь жить, сын. Тот, кто срубает дерево, тот остается жить.
- Но я не хочу жить здесь один, без тебя! Я уже потерял мать, и теперь не хочу потерять еще и отца! -
Он заплакал и крепко сжал кулаки. - Должен же быть другой выход! Что, если сжечь здесь все к чертовой
матери?
- А что это даст? Будешь жить на улице и спать на земле.
- Должен же быть выход! - Не успокаивался сын. Теперь он метался по дому в поисках выхода из смертельной
ловушки, а я обреченно сидел и просто ждал своей участи. Эстафета передана, я спас сына, словно камень с
сердце свалился. Странное чувство отрешенности овладевало моим разумом.
- Давай пилить яблоню по очереди. - Вдруг воскликнул сын, озаренный новой идеей. - Мы будем выигрывать время пока
что-нибудь не придумаем. 
Я подверг сомнению его план, ведь была вероятность того, что в следующий раз он просто откажется ее пилить, чтобы спасти мою жизнь.
- Нет, сын, что сделано, то сделано. Живи.
- Нет, нет. - Крикнул сын и стукнул рукой по столу. Он упал на колени и громко зарыдал.
- Прости меня, сын, что по моей глупости мы оказались в этой западне.
С каждой минутой я лишался воли, в голове звучали разные голоса, подталкивающие меня к однозначным действиям. Теперь везде я видел "их", они сопровождали меня повсюду. Голоса привели меня в сарай, где я нашел веревку. Неспеша я сделал узел и направился к дереву. Сын пытался меня остановить, вырвал из рук веревку,
отталкивал меня, но я словно танк шел к своей цели. Вдалеке остались крики сына, на первый план выходили "их" голоса, дающие четкие инструкции. Они указывали мне на дерево, которое идеально подходило для повешения. Так же неспешно я закрепил петлю, подошел к выбранному дереву, но ветка была слишком высоко, без табуретки не дотянуться. С затуманенным разумом я побрел в дом за табуреткой. Я не видел ничего вокруг себя, только призраков, подсказывающих порядок моих дальнейших действий.
- Иди к нам... - Шептали голоса.
Я принес табурет, поставил под веткой и принялся закреплять за ней веревку. Работа продвигалась медленно, руки плохо слушались, голова была как в тумане. Наконец, все было готово, я встал на табурет и накинул петлю на шею. "Они" все пришли, на участке не было свободного места. В голове не было абсолютно никаких
сомнений относительно правильности своих действий, все мне казалось правильным и логичным. Я был очень нужен там, так мне внушали. А дальше - провал в памяти, будто я заснул, а когда проснулся, то понял, что стою на табурете с петлей на шее. Разум был ясный, пространство вокруг меня снова приняло четкие очертания.
"Я что, умер уже?" - Мелькнуло у меня в голове.
Я поспешил снять веревку с шеи и быстро слез с табурета. Оглядевшись, я увидел сына. Он сидел на земле, а рядом с ним лежал огромный выкорчеванный пень с длинными ветвистыми корнями. Никогда не видел у яблони таких ветвистых корней. Лицо его было в грязи и слезах. Я окрикнул его. Он поднял голову и не веря своим глазам подбежал ко мне.
- Пап, это ты? - Недоверчиво, но с огромной надеждой в глазах спросил сын.
- Я, я, все в порядке со мной. - Заверил я сына и крепко обнял его.
- Получилось! - Воскликнул сын и тоже крепко прижал меня к себе. - Корень, чертов корень! Все дело в нем!
- Ты спас нас!
Вдруг он разжал руки и испуганно стал озираться вокруг. Нас окружили "они", призраки людей, погибших в страшном плену проклятой яблони. Только теперь их глаза приобрели нормальный цвет, не было больше черных впадин и запекшейся крови на губах. Это были светлые души, излучающие приятный свет. Они на наших глазах
возносились ввысь, словно светлячки, пропадая в сумрачном небе. Каждый из них посчитал своим долгом поблагодарить сына за освобождение своей души, прошептав последнее земное "спасибо". Последней освобожденной душой была моя жена. Боль пронизывала наши сердца от сожаления того, что мы не в силах ничего больше изменить.
- Спасибо, мои дорогие. Люблю вас. Теперь и вы свободны. Уезжайте.  - С этими словами она растворилась в вечернем сумраке.
В багажнике у меня была небольшая запасная канистра с бензином. Ее должно было хватить до ближайшей заправки. Сын помог погрузить вещи в машину и отогнать ее подальше от дома. Исполняя волю деда, мы с ненавистью подожгли дом. Постепенно пламя охватило весь участок, добрался до яблони и пня с корнями. Она быстро сгорела, превращая пышную зеленую ветку с сочными плодами в угольки. Убедившись, что все кончено, мы сели в машину и поехали прочь от этого места. Выехав на поле, мы оба занервничали. А вдруг дорога опять вернет нас обратно? Но нет, вскоре показалась бетонная дорога и мы навсегда вырвались на свободу и уехали прочь от
этого страшного, но отныне стертого с лица земли места, оставив в земле самое дорогое, что у нас было в этой жизни...