Что со мной не так?

я проснулся тонущий в боли,
и не мог изменить исход.
я снаружи казался веселым,
а внутри был давно уже мертв.

                Иосиф Бродский


11 февраля
Капля за каплей, приземляясь на грязные волосы, разбивалась, теряя свою плотность, тем самым заканчивая своё существование. Разбросанные по лицу останки некогда целостных капель скатывались вниз, вымывая кровь из свежих ран. Открывая залитые водой глаза, я выдохнул. Конец никогда ещё не был настолько близок. Перед глазами расстелился покрытый мраком город, жители которого словно растворились, не дожидаясь меня. Здесь, в центре моего существования, под привычный проливной дождь, я стою на краю крыши высотного здания, готовясь сделать шаг в пустоту. Город, по улицам которого я делал первые шаги на пути к сегодняшнему дню, проходя тысячи дорог, спотыкаясь об выбоины повседневности. Город, пропитанный болью его жителей. Проведя ладонью по лицу, убирая скопившуюся кровь вперемешку с дождевой водой, я поднял взгляд к небу и сделал финальный шаг.
Резко выбросившись из странного сна в обычную, ничем не примечательную реальность, я упал с кровати на холодный пол. Развернувшись на спину, я попробовал встать, желая вернуться в тёплую кровать. Но, как обычно, опередившая все мои желания мысль ударилась о стенку черепной коробки, и я задумался. Сегодня уже двенадцатая ночь подряд, когда мне снится эта крыша и моё разбитое кем-то лицо. Бьющий по лицу дождь чувствуется намного реалистичней, чем окружающая меня комната. В темноте сложно определить источник проникающих в сознание звуков, то ли кто-то гладит стену в соседней квартире, периодически проводя ногтями сверху вниз, то ли кто-то проводит абсолютно тоже самое внутри моей головы. Вероятность того, что я действительно начал сходить с ума…
– Ты долго будешь там лежать? – прозвучал голос с кровати. – Сейчас не самое подходящее время для познания себя, лёжа на полу.
– Мне уже почти две недели каждую ночь снится один и тот же сон. Подобно какому-то ассасину, я стою на крыше „Swissotel“, гляжу на город, льёт проливной дождь, моё лицо почему-то разбито, я делаю шаг вниз и просыпаюсь.
– Каждую ночь одно и то же?
– Да… может, пришло время изменить что-то в своей жизни?
– Крис, тебе просто надо наконец-то выспаться, невозможно спать по 4 часа в сутки и оставаться в своём уме. Ложись обратно в кровать.
Оторвав себя от уже нагретого мной пола, я залез под одеяло, прижавшись к её нежной коже. Глубоко вдохнув запах её тела, мне захотелось вновь войти в неё. Не было никакой страсти или неожиданно нахлынувшей нежности, мне просто захотелось побыть в ней, ощутить её, увидеть взгляд, наполненный едва заметной похотью.
– Ну вот, теперь я хочу есть, – сбив все мои планы, произнесла она, – нельзя будить меня посреди ночи.
– Что ты хочешь поесть?
– Не знаю, а что у тебя есть?
– Вино.
– Каждый раз, когда я прихожу к тебе, мы спим и пьём вино… ты когда-нибудь ешь? Или ты типа какой-то особый вид, питающийся вином и сексом?
– Типа того, – улыбаясь, ответил я, – мы можем куда-нибудь поехать… купим еду на заправке, например.
– Мне слишком лень вставать, – она крепко поцеловала меня, – что тебя так тревожит?
– Шумы в голове, какая-то своего рода шизофрения, в голове так много мыслей, что они мечутся в хаотичном порядке, сталкиваясь друг с другом.
– О чём ты думаешь прямо сейчас?
– Да ни о чём конкретном, мне нравится быть здесь с тобой, нравится, как ты касаешься пальцами моей груди, это отвлекает от ненужных мыслей.
– Какой же ты чудесный, Крис.
Мы поцеловались. Откровенно говоря, мне действительно было хорошо с ней, красивая обнажённая девушка, лежащая рядом – априори прекрасна. Но, ясно понимая, что она не сможет мне помочь, просто не поймёт всего того беспорядка в моей голове, я решил сменить тему, засыпав её красивыми словами. Исторически сложилось, что, рассказав о том, что у меня на душе, раскрыв девушке свои тайны, она приходит к выводу, что я странный, несущий какую-то ерунду, депрессивный человек. После чего следует угасания интереса ко мне, а затем и полное исчезновение прекрасных дам из моей скучной, полной рассуждений и разочарований жизни. Эмили вновь уснула и я, недолго думая, направился к окну на кухне, прикуривая сигарету. За окном шёл снег, фонари освещали пустые улицы, перед глазами стояла настоящая, красивая зима. Снова вспомнив о крыше отеля, я сделал последний затяг и затушил сигарету в пепельнице, подаренной мне когда-то на новоселье старой подругой. Вернувшись в комнату, я лёг обратно в кровать, прижавшись к телу Эмили.
– От тебя просто разит табаком, Крис. – с отвращением произнесла она. – Неужели было сложно взять хотя бы жвачку перед тем, как лечь ко мне?
– Со жвачкой я бы уснул и умер во сне.
– Вот почему у тебя обязательно кто-то умирает, почему большинство твоих высказываний пропитано какой-то чернотой?
– Такой я человек, просто неудачная шутка.
– Мне уже через час на работу вставать, дурацкая какая-то ночь…
– Прости. Сварить тебе кофе?
– Ну ничего себе, в этом вином погребе есть кофе?
– Спрятан за бочками, – смеясь, ответил я, – будешь или нет?
– Буду.
Уже сбившись со счёта, я в очередной раз встал с кровати и направился на кухню. Вода постепенно сопровождала пузырьки со дна к крышке чайника. Примерно так же моё тело однажды покинет жизнь. Подойдя сзади, Эмили прижалась голой грудью к моей спине, затем поцеловала в спину.
– Давай примем душ вместе.
– Сперва надо утопить кофе в чашке.
– Ты только думаешь, что топишь его, кофе хитрей и сливается с водой, рождая ароматный и бодрящий напиток.
– Пойдём в душ, – улыбнувшись, шепнул я, – кофе подождёт, не гордый.
После недолгого, но чувственного секса, Эмили собралась и отправилась на работу. Кофе остался одиноким в чашке, закипевшая в чайнике вода уже остыла, я сел в кресло и закрыл глаза.
Капля за каплей, приземляясь на грязные волосы, разбивалась, теряя свою плотность, тем самым заканчивая своё существование. Снова я здесь. Почему именно эта крыша, я здесь никогда прежде не был. Моё подсознание явно хочет мне о чём-то сообщить, о чём-то важном. Жизнь, конечно, неидеальна, но умирать я точно не собираюсь, значит здесь что-то другое. Кто разбил мне лицо? Мои кулаки тоже разбиты, этого я раньше не замечал… Такое ощущение, что меня сюда кто-то засунул, город через чур мрачный, но кто мог совершить подобное?
– Наконец-то ты стал задавать правильны вопросы, Кристофер.
– Кто здесь?
– Светлый мальчик шёл домой, камушек неся с собой. Выбрось камень, дорогой, не вернёшься ты домой.

12 февраля
Вновь выбросившись из сна, я проснулся, тяжело дыша, весь в холодном поту. Кто это был? Сердце билось, пытаясь вырваться из груди. Вскочив с кресла, я стремительно направился к окну. Трясущимися руками достал из пачки сигарету и прикурил. Давно мне не было так плохо, что со мной происходит, почему в этот раз со мной кто-то заговорил... Это не был голос, стоящего где-то рядом человека, голос был везде, словно я находился в коробке, а человек говорил, стоя над ней. Меня, уменьшенного до размера микроба, поместили в микропространство. Немного успокоившись, я попробовал проанализировать содержание сна. До чего же странный был стишок. Скорее всего, этот светлый мальчик, несущий камушек домой – я. На столе громко завибрировал, а затем зазвонил телефон. Дёрнувшись, словно под воздействием электрошока, я уронил сигарету на подоконник. Звонила Эмили.

– Крис! – крикнула она в трубку, – что ты делаешь сегодня вечером?
– Да ничего, буду валяться дома, а что такое? – недоумевая, спросил я.
– Блин, пойдём сегодня в театр, там играют крутой спектакль.
– Он идёт только сегодня?
– Именно. Пойдём?
– Мне не очень хочется, дорогая. Тебе совсем не с кем сходить?
– Зануда! Ладно, найду с кем сходить. Чем ты занимаешься?
– Мне снова приснился этот сон... только в этот раз там был человек.
– Какой человек? Ты его знаешь?
– Нет. Он прочитал мне странный стишок, не понимаю, что он может значить.
– Успокойся, это всего лишь сон.
– Мне бы очень этого хотелось.
– Что будешь сейчас делать?
– Без понятия. Спать мне что-то страшно. Знаешь, мне кажется я схожу с ума.
– Прекрати говорить ерунду, ты просто устал, потому что постоянно работаешь, а если не работаешь, то пьёшь.
– Ладно. Почитаю что-нибудь.
– Давай, не грусти.
– Пока.

Взяв первую попавшуюся книгу с полки, я сел за стол на кухне, придвинув к себе пепельницу и сигареты с зажигалкой, я начал читать. Книга оказалось интересной, но, как это обычно бывает, она была про нескончаемые наркотические трипы, полные странных вещей и мыслей. Именно то, что мне надо. Вечером я позвонил Эмили, но она не взяла в трубку. Вспомнив, что она должна быть в театре, я больше не звонил. Закончив читать лишь к следующему утру, я принял душ и направился на работу. Там, как обычно, ничего интересного не произошло. Вечером, взяв в магазине 3 бутылки красного вина и готовую еду, я пошёл домой. Эмили уже ждала меня.

– Крис, мне нужно с тобой поговорить.
– О чём?
– Я сходила вчера на спектакль...
– И как?

Разлив вино по бокалам, я протянул один ей. Подняв свой, я произнёс:

„За красоту, что не даёт мне сунуть голову в петлю,
За свет в моей ночи, за яркий лунный свет,
Мой воздух, свежий горный воздух,
На небесах с тобою, без тебя во тьме.“

Она смотрела на меня с сожалением, взглядом проникая в мою душу. Молча подойдя, она крепко поцеловала меня и начала раздевать. После, на этот раз, долгого и очень чувственного секса, мы лежали в кровати. Несмотря на то, что секс был очень чувственным, он показался мне каким-то странным, сложно объяснить, он был навзрыд, словно в последний раз.

– Чего ты боишься потерять больше всего в жизни?
– Себя.
– В каком смысле?
– Мне думается, потерять само понимание того, кто ты есть не так уж и сложно. Человек годами ищет себя, проводит анализ своих действий, пробует выяснить почему он такой, каким является в настоящее время. Если очень повезёт, то он находит себя, допустим, в живописи. Уже не помню где, но пару лет назад я читал историю одного художника, имени его я, к сожалению, тоже не вспомню, да это и не особо важно. Так вот, этот художник в возрасте шестидесяти лет узнал о том, что у него Альцгеймер. Казалось бы, ужасная новость, мозг вдруг решил тебя подвести, начав разрушать сам себя, но этот художник решил, – я сделал паузу и отпил вино из бокала, стоявшего на тумбочке, – он решил писать свой портрет каждый год, тем самым запечатляя прогрессирующий в его мозге недуг. Уж не знаю, как он, будучи больным и плохо соображающим человеком, умудрился из года в год накладывать на холст своё лицо, но это у него получилось. С каждым разом портрет был всё уродливее, и спустя каких-то пять лет на холсте было изображение, в котором с трудом можно было узнать человеческое лицо. Мозг сдался и окончательно потерял какое-либо представление о том, кто он есть. На протяжении шестидесяти лет его „я“ формировалось, чтобы в итоге стереться за пять лет. Мне сложно ответить на вопрос кто я, потому что я сам этого не знаю, а узнав, могу с лёгкостью это потерять. Возможно, истина в том, чтобы просто жить, любить, заниматься любимым делом и не думать о том, что всё это в итоге закончится. Но страх потерять себя постоянно присутствует.
– Тогда зачем же ты обо всём этом думаешь, зачем ты мучаешь себя бесконечными раздумьями?
– Потому что по-другому не могу.
– Тебе нужен психолог, Крис. Ты начинаешь меня пугать.
– Я просто устал.
– Крис, — она сделала паузу, — я встретила парня...
– И что он?
– Вчера мы ходили с ним на спектакль, он был милым и... мы переспали, сама не понимаю, как это произошло, но...
– Не понимаешь, как он оказался в тебе? — перебил я.
– Не делай из меня виновную, ты стал другим, раньше с тобой было интересно и весело, сейчас же ты полон какой-то чёрной депрессии, говоришь странные вещи, никуда не хочешь идти и часто пугаешь меня.
– И ты не придумала ничего лучше, чем переспать с другим? Странно ты отреагировала на моё нежелание составить тебе компанию в театр.
– Женщина слабеет, когда не получает должного внимания от своего мужчины, Крис. Мысли путаются, ты уже пару месяцев не тот, кем был, мы редко видимся и то, что раньше нас держало вместе исчезло. А он нежен и внимателен со мной.
– Когда ты его встретила?
– Это не имеет значения, Крис...
– Когда?
– Где-то месяц назад, у нас с тобой всё было не так, мне было одиноко и я...
– Вместо того, чтобы поговорить со мной об этом, просто решила с ним переспать.
– Мне надо идти, – на её глазах стали наворачиваться слёзы, – я больше так не могу.
Вскочив с кровати, она быстро оделась и направилась к двери.
– Прощай, Крис. Мне очень жаль.
– Секс был грустный, вот какой он был.
– Что?
– Ключи оставь. — спокойно сказал я.

Дверь захлопнулась. Встав с кровати, я взял пачку сигарет с полки и направился к окну. По моим подсчётам я не спал уже около 45 часов, от огромного количества выпитого мной кофе сердце стучало быстрее обычного, голова же напротив работала медленнее. Эмили ушла, и я остался один. Почему они все уходят? Сперва они так рады тому, что встретили меня, воспевают мою странность, считая её интересной. Слушают мои истории, целуют меня и, можно сказать, боготворят. Проходит какое-то время, и они уходят. Не имея ни малейшего понятия, чем себя занять, потушив сигарету, я направился в комнату и присел на кровать. Во сне меня ждал неизвестный и очень пугающий персонаж, рождённый и пустивший корни в моём сознании. Мои глаза резко начали слипаться. Мне нужно лечь. Чёрт. Опять.

14 февраля
Капля за каплей, приземляясь на грязные волосы, разбивалась, теряя свою плотность, тем самым заканчивая своё существование. Снова я здесь. Примерно в метрах 600 от меня ударила молния, затем последовал мощнейший гром. Дёрнувшись от неожиданности, я чуть не упал с крыши.

– Зевс зол на тебя, Кристофер, – вновь прозвучал всеобъемлющий голос.
– Кто ты? Что тебе от меня надо? – крикнул я, направляя свой взор в тёмное от туч небо.
– Пустые вопросы, хватит их задавать, ответа всё равно не последует.
– Зачем я здесь?
– Пройдём-ка в бар.

Словно по щелчку я оказался за стойкой в давно знакомом мне баре. Здесь никого не было, на фоне играла негромкая музыка, на стойке стояла бутылка и на половину наполненный вином бокал. Несмотря на все обстоятельства здесь было уютно. Мне приходилось бывать в этом баре множество раз, и в каждый из них здесь были толпы людей, громко играла музыка, все смеялись и разговаривали. Находясь сейчас здесь в полном одиночестве, я наконец понял, насколько пустым может оказаться любое место, если убрать из него людей.

– Почему я один в баре?
– Мир мёртв, остался ты один, подобно путнику в пустыне, ты раб и ты же господин, открой сознание своё, почувствуй силу.
– Что за чертовщину ты несёшь? С чего вдруг мир мёртв? Почему ты говоришь в стихах?
– Проблема в том, что это не твой мир, Кристофер. – спокойно, но очень уверенно произнёс голос, – Почему тебе страшно? Ведь ты прекрасно знаешь, что ты во сне.
– Потому что любой человек боится неизвестности. Здесь всё так реально. Никогда не знаешь, сон сейчас или реальность, пока не проснёшься.
– Откуда ты знаешь, где ты спишь, а где просыпаешься? Реальность иллюзорна, до конца невозможно знать, из чего она состоит.
– Реальность там, где боль.
– Кому нужна такая реальность? Зачем чувствовать боль?
– Боль говорит о том, что ты жив... мне всегда это казалось истиной, – я выпил залпом вино из бокала, не прошло и секунды, как он вновь наполнился на половину, – разве реальность способна быть такой?
– Реальность только в твоей голове, хочешь, чтобы вино закончилось – просто представь. Тот мир, который ты считаешь реальным, за реальность принимают огромное количество людей, это создаёт помехи, трудности истинного восприятия мира. Здесь же ты один, течение времени и декорации выбираешь только ты. Нет смысла возвращаться в мир, где ты каждую ночь сидишь на полу в темноте.
– К чему ты ведёшь?
– Ни к чему, просто рассуждение.
– Мне всё-таки необходимо узнать, где я нахожусь, и кто ты такой?
– Ты боишься смерти, Кристофер? – резко перебил меня голос. – Ведь смерть всегда рядом, возможно ты и сейчас мёртв, а, может, был мёртвым за долго до того, как попал сюда.
– Это не может быть смертью, после смерти ничего нет, полное отсутствие всего. И да, я боюсь смерти.
– Как ты себе представляешь полное отсутствие чего-либо?
– К сожалению, человеческий мозг, как и любой другой, не способен вообразить себе подобное, это как зрячему понять, что значит совершенно ничего не видеть. Как отвести палец руки в сторону и посмотреть им, это не темнота, это ничто.
– Почему ты боишься смерти?
– Именно потому, что боюсь раствориться в ничто. У меня не хватает мужества принять этот факт. Хотя в интерпретацию религий я тоже не верю.
– При чём тут мужество?
— Я не знаю... это сложно объяснить, то есть ты как бы понимаешь, – я выдержал короткую паузу, – что бы ты не делал, будь то искусство, работа в шахте, воспитание детей, путешествие по миру или участие в войне, счастлив ты или пребываешь в забвении, собираешь стадионы или бутылки на улице, тебе в любом случае придётся умирать. Размышление о подобном наводит на мысль о том, что человеческая жизнь, какой бы красочной она не была, не имеет никакого смысла, итог всегда один. — Я сделал глоток из бокала, — С этим приходит осознание того, что вся это обречённость делает человека истинно мужественным созданием, ведь несмотря на всё это, он продолжает чему-то радоваться и ради чего-то жить. Это в некотором смысле поражает и восхищает одновременно.
— Не думаю, что многие задумываются о подобном, в этом, видимо, и есть их скрытая сила. Человеку некогда думать о смерти. Ему, как ты заметил, нужно отвести ребёнка в школу, выспаться перед работой, что-то поесть, заняться сексом, посмотреть сериал и выпить. Ни о какой смерти и мысли быть не может.
— Жить, словно рыбка в аквариуме, плавая из угла в угол... не думаю, что такое можно назвать жизнью.
— А что тогда жизнь, если не перемещение в пространстве и времени, Кристофер?
— Я имею в виду, что бездумное существование, нежелание докопаться до сути, до причины, по которой всё устроено так, как устроено — делает из нас муравьёв, все просто делают то, что делают. Я не знаю, как это объяснить.
— Жизнь муравьёв устроена куда сложнее, чем перетаскивание веточки из одной точки в другую. Вся их жизнь — общественная деятельность, их мир построен подобно нашему. Иерархия как система жизни присуща всем животным, а исходя из этого, твоё сравнение человеческой жизни с жизнью муравьёв, как нечто принижающее человеческую сущность — является пустым.
— Муравьи достойный народ? — с усмешкой спросил я.
— Много думать и размышлять о жизни и смерти — не всегда является правильным.
— А как же Декарт?
— Он был прав, но это не значит, что нужно постоянно пребывать в размышлениях и терзаниях в поисках ответов. Просто вдохнуть свежий воздух и насладиться собственным существованием порой куда полезнее бесконечных раздумий об устройстве естества.
— Я не могу не думать об этом, просто не умею по-другому. Зачем-то же всё именно так, как есть... это сложно.
— Прими мысль о том, что всё это лишь случайность. Нет никакого замысла, просто так вышло, – музыка в баре сменилась на отвратительную мелодию, – мне пора, твой будильник действует мне на нервы.
Впервые я проснулся спокойно, дыхание было размеренным, сердце работало в такт секундной стрелке. Разговор был странным, в какой-то момент я забыл о том, где нахожусь, кажется я впервые встретил собеседника, о котором там долго мечтал, с кем можно говорить обо всём сразу, кто поддержит течение мысли в моей голове. Страх перед сущностью в моём сне куда-то пропал. Видимо первое впечатление от происходящего часто может быть обманчивым. В хорошем разговоре окружающие тебя предметы уходят на второй план. Я хочу обратно. Встав с кровати, я направился к окну. На часах было 2:17. С чего вдруг прозвенел будильник? За окном стояла ночь.

16 апреля
С последней встречи, с того самого разговора, прошло уже два месяца. Шестьдесят один день полной тишины. Сперва я был рад тому, что я больше не стою на крыше под проливным дождём, на моём лице нет ран и Он больше не терроризирует меня своими загадками. Но, естественно, это продлилось не долго. Уже через три дня, спустя три прекрасных, наполненных сладким и спокойным сном, ночи я начал скучать. Проблема заключалась в том, что Он пропал также внезапно и неожиданно, как и появился. После ухода осталось загадок больше, чем было в его присутствии, я думал, что схожу с ума, когда попадал в тот сон, но сейчас мне стало ясно, что по-настоящему мой разум стал сдавать в тот момент, когда этот сон прекратился. Единственное, что даёт мне надежду – осознание того, что это был сон. Хочется уехать куда-нибудь в горы Норвегии, поселиться там в маленьком домике и отпустить всё, что тревожит сознание.

После ухода Эмили, моё сердце по-прежнему хранит оставленные ею раны, кровь запеклась, но где-то там, в глубине треснувшего органа, временами просыпается боль. Последние два месяца своей жизни я провёл на работе, дома и в раздумьях о катившейся в бездну жизни. Сегодня же, находясь в торговом центре, после покупки очередных ёмкостей с древним напитком высшего общества за 8.79 и продуктов на несколько дней, я решил зайти в магазин постельного белья. Не могу сказать, что я частый гость в подобных местах, но мне нужно было что-то новое, а по причине того, что я большую часть времени провожу в своей кровати, выбор пал на постельное бельё. Выбор был не простой, но и не сказать, что большой, добрая половина комплектов (даже значительно больше) никуда не годились. Краем глаза я заметил приближение продавца-консультанта. В момент, когда мозг уже закипал от поиска выхода из столь непростой ситуации, а буря надвигалась стремительно, не сбавляя свой шаг, метрах в трёх от меня обрушилась полка.
– О Господи, – прозвучал женский голос, – извините меня, пожалуйста, я случайно.
«Ещё бы она это сделала специально» – подумал я, оборачиваясь. Девушка была на вид лет двадцати пяти, не больше тридцати точно. Тёмные волосы по плечо, какая-то красная кофта, джинсы и кроссовки. Она была симпатичной, среднего роста с красивой задницей. Решив помочь ей поднять всё с пола и заодно познакомиться, я подошёл и присел рядом с ней.
– Я помогу, – приветливо сказал я.
– Ой, спасибо вам огромное, не знаю, как так получилось, я просто пыталась достать комплект… правда из середины… – словно осознавая свой поступок, ответила она.
– Я Крис, – протягивая ладонь, представился я, – мне вполне близка подобная ситуация, не вы одна иногда принимаете не самые взвешенные решения.
– Спасибо за поддержку, – улыбаясь, она протянула руку в ответ, – я Лаура.
– Ну вот, вроде, всё, рад был помочь. – вставая с колен, сказал я.
– Знаешь, – немного смутившись, произнесла она, – мне почему-то не хочется прощаться…
– А мне-то как не хочется, – улыбнувшись, ответил я, – пойдём погуляем по городу? Или хочешь, можем где-нибудь посидеть.
Мы зашли в кафе рядом с торговым центром и сели возле окна. Заказав себе чёрный кофе и шоколадное печенье, я был приятно удивлён её заявлению: «Мне то же самое».
– Будешь пить чёрный кофе? – удивлённо спросил я.
– Это так странно?
– Не то, чтобы очень, но обычно девушки заказывают какой-нибудь латте с десятками добавок чего-нибудь сладко-кисло-пряного, так якобы насыщенней вкус и прочее.
– Часто бываешь с девушками в кафе?
– Честно говоря, не особо, просто все разы, что был… – я сделал короткую паузу, – вот уж нет, слишком простая ловушка, миледи.
– Хорошо-хорошо, прошу прощения, – смеясь, ответила она, – мне придётся тебя разочаровать, латте со всеми этими добавками я тоже пью, но сейчас мне захотелось просто чёрный кофе.
– Чем ты занимаешься?
– В смысле, по жизни?
– Ну да, учишься, работаешь или просто наслаждаешься жизнью?
– Всё вместе, если это вообще возможно.
– Неплохо, на кого учишься, где работаешь, каким образом наслаждаешься? – улыбаясь, спросил я.
– Учусь на антрополога, работаю барменом в ночном клубе.
– Антрополог? Почему именно антропология? Как ты совмещаешь науку и грязную повседневность в ночном клубе? – мне было интересное узнать о ней всё.
– Сколько вопросов… ночной клуб – просто заработок, особых причин работать именно там у меня нет. Касаемо учёбы… это не было моей мечтой с детства, мысль изучать человека как вид пришла мне в голову довольно поздно, мне хотелось понять структуру мышления человека на протяжении всей истории, а психология – скукота. Хочешь разбираться в психологии человеческого поведения – просто посмотри вокруг, совершенно необязательно для этого обучаться в университете.
– Интересная мысль… – она прервала меня шуршанием в пакете.
– Надеюсь, ты меня не осудишь, но я взяла один комплект, – доставая из сумки упаковку с постельным бельём, сказал она, – уж больно оно красивое и дорогое.
– Ты его украла?
– Давай не будем вешать ярлыки, оно красивое, правда ведь? – я кивнул, – А денег у меня на него нет, но красота ведь должна быть доступна всем, вряд ли крупная компания понесёт какой-либо убыток от одной украденной упаковки.

Мне нечего было ей ответить, всё ею сказанное звучало вполне логично. С каждой минутой моё о ней представление менялось, сперва она мне показалась застенчивой девушкой, затем она оказалось, видимо, умной, а теперь она ещё и ворует из магазина. Словно магнит, меняющий полюса, она-то притягивала, то отталкивала меня от себя. Одно было ясно, такую девушку я встречаю впервые.
– У меня были деньги, я мог бы за тебя заплатить.
– За меня платить не надо, ты мне и так нравишься, – улыбнувшись, произнесла она, – а за бельё тем более платить не стоит, как видишь, оно досталось мне бесплатно.
– Я не это имел в виду, – засмеялся я, – и часто тебе бесплатно достаются вещи?
– Не стоит меня прощупывать, Крис, я это не люблю. Бесплатных вещей у меня мало, так что не переживай, я не какой-то заядлый вор.
– Хорошо, извини.
– А чем ты занимаешься? Учишься, работаешь? Что там с жизнью?
– К сожалению, у меня всё куда более прозаично, я не учусь, работаю обычным редактором в издательстве… это не так интересно, как кажется, множество очень глупых и скучных текстов, которые приходится читать, а затем писать отказы молодым и не очень талантливым авторам. С жизнью у меня полный кавардак, если быть честным.
– Прости, что спрашиваю, но что именно не так с твоей жизнью?
– Ну, – я выдержал паузу, – я что-то вроде схожу с ума последнее время, от меня даже по этому поводу девушка ушла.
– Как именно ты сходишь с ума, Крис?
Я рассказал ей историю о странном сне, о непонятно откуда взявшемся голосе на небесах и разговоре с ним о вечном. Она долго смотрела на меня, видимо, стараясь понять действительно я сумасшедший или это просто такой период в жизни, затем, коснувшись моей руки, она улыбнулась.
– Знаешь, мне это кажется скорее интересным, нежели пугающем, – спокойно сказала она, – а этот голос, он был похож на твой собственный?
– В каком смысле?
– Я, наверное, скажу чушь, но что, если этот голос – дремлющее в каждом из нас, однажды отошедшее на второй план, противоположное «я»?

***

После кафе я пригласил её домой, мне было очень интересна её мысль. По дороге она рассказала мне об абсолютно новой и неизвестной мне прежде теории. Она гласит о том, что в каждом человеке, во время формирования его, как личности, происходит борьба между двумя, а-то и тремя разными «я», побеждает то, которое проще, легче усваивается нашим сознанием. Суть в том, что наш мозг очень ленивая субстанция, которая всегда выбирает путь наименьшего сопротивления. И когда-то в раннем детстве, путём формирования микрокосма, разум вытесняет сложные и хитросплетённые свои «я», оставляя лишь то, которое лучше приспосабливается к окружающему его социуму. Честно говоря, от её слов у меня едва не треснул мозг, в какой-то момент я задался вопросом «кто тут из нас сумасшедший?». Оказавшись у меня дома, я начал было доставать бокалы для вина, но она остановила меня, утверждая, что пить из бокалов скучно, что истинные пираты вселенских просторов пьют вино прямо из бутылки. Она была словно ребёнок, выросший в Александрийской библиотеке, готовый с лёгкостью переключиться на игрушку, случайно замеченную на полу.
– Откуда в твоей голове столько сложностей? – спросил я.
– Это просто теория, – засмеялась она, садясь на диван, – может, у тебя действительно просто был сон.
– Нет уж, объясни мне, куда уходят остальные «я»?
– Слушай, ты правда хочешь об этом разговаривать? У тебя дома сидит девушка, а ты хочешь рассуждать о сознании?
– Зависит от альтернативы, – улыбнулся я.
Она громко засмеялась, смех был очень милым, неожиданным, но приятным на слух. Сложно было поверить, что это, заливающееся смехом, чудо несколько минут назад рассуждала о… я даже не знаю, как это назвать. Она сумасшедшая. Я пригласил к себе в дом сумасшедшую девушку… да она же ещё и ворует, о чём я вообще думал.
– Я не буду с тобой спать в день встречи, даже несмотря на вино. – наконец насмеявшись, сказала она, – но мы можем поговорить о тебе. У тебя есть хобби?
«Хобби? Какое ещё хобби, она меняет темы с такой скоростью, что я не успеваю за ней. И почему она не будет со мной спать?» – подумал я.
– Я и не собирался с тобой спать, мне просто заинтересовала твоя трактовка моего сна.
– В общем, крайне редко бывает, что это противоположное «я» просыпается под воздействием ЛСД, ты не употреблял?
– Нет, я обычный алкоголик, наркотики это не моё.
– А зря, скажу я тебе, наркотики помогают понять некоторые вещи о себе, открывает запертые когда-то двери.
– Алкоголь тоже.
– Что он открывает? Под воздействием алкоголя ты разве что поймёшь насколько ты агрессивный… ну и, возможно, узнаешь, после какой дозы ты начнёшь мочиться под себя.
– Ты испортила мне серьёзность спора, – засмеялся я, – алкоголь на всех по-разному влияет.
– Пусть будет по-твоему, Крис.
– Ладно, чем бы ты хотела сейчас заняться?
– Я хотела бы узнать о твоём хобби, ты проигнорировал мой вопрос.
– Ах да, прости. Я не знаю, иногда я пишу заметки в свой дневник, надеясь, что после моей смерти кто-то будет копаться в моих вещах и, найдя его, решит опубликовать. Посмертная слава – тоже слава.
– Почему ты думаешь, что это будет кому-то интересно читать?
– Не знаю, а вдруг.
– И о чём ты туда пишешь?
– Обо всём, что считаю важным, о сне я тоже туда писал, про девушку писал, возможно и про тебя напишу.
– Ого, приятно было бы быть увековеченной на бумаге с описанием чьей-то жизни.
– Ну ты особо не торопись, вероятность того, что это захотят печатать крайне мала.
– Потому что там будет написано про меня? – она встала с дивана и сняла с себя кофту, у неё было красивое тело. Она стала подходить ко мне, не сводя свой взгляд с моих глаз.
– Нет, – ответил я, – ты произведение искусства, о тебе бы читали.
Она подошла ближе и поцеловала меня. Не знаю, какое из моих «я» сейчас находилось в той комнате, но оно явно хотело её здесь и сейчас. Она расстегнула на мне рубашку и провела рукой от груди вниз. Я поцеловал её и расстегнул на ней лифчик. Естественно, грудь была красивой, иначе и быть не могло. Мы целовались, направляясь обратно к дивану, резким движением она развернула меня и толкнула на диван. Снимая с себя джинсы, она показала мне то, что удивило меня не меньше других вещей. На ней были трусы с изображением мультяшной кошки… какого..?
– Стой! Сколько тебе лет?
– Дурачок, девушка не может носить девчачьи трусы, если ей больше восемнадцати?
– Может, но это очень неожиданно.
– Мне двадцать четыре, Крис, ты не сядешь с тюрьму. – улыбаясь, шепнула она.
Секс был прекрасным. Она была слегка агрессивной, но мне это нравилось. Сложно передать словами, что я испытывал, находясь рядом с ней. Она определённо была не самой обычной девушкой, словно глоток свежего воздуха она появилась в моей жизни, когда я уже задыхался от собственной жизни. Все лишние мысли ушли из моей головы, в мире существовали только мы вдвоём, наши тела были прижаты друг к другу, я был влюблён в неё, всего одного дня было достаточно, чтобы это случилось. Размышления о сне и его составляющем на какой-то момент испарились, словно их никогда и не было. Лаура спала, как младенец, её рот был открыт, она тихонечко сопела и пару раз её нога дёрнулась во сне, пожалуй, ничего милее я ещё не видел. Повернувшись на спину, я закрыл глаза и начал проваливаться в сон.
Капля за каплей, приземляясь на грязные волосы, разбивалась, теряя свою плотность, тем самым заканчивая своё существование. Вот дерьмо.

20 апреля
Откровенно говоря, я был рад снова стоять на этой крыше. Чувство, похожее на ностальгию, молниеносно объяло моё тело, по коже пробежал приятный холодок и долгожданные капли освежающе сталкивались с моей разбитой кожей. Почему именно сейчас? Спустя столько часов страданий, казавшегося бесконечным ожидания, снова оказаться здесь очень странно. Стоило мне перестать думать об этом, встретить Лауру… Приняв решение изменить свою жизнь, Он снова врывается, словно не желающий даже допускать возможности обретения мной счастья.
– Ну что? – громко крикнул я, – Зачем я снова здесь? Почему именно сейчас? И будь добр объяснить, почему ты пропал аж на два месяца?
– Мне жаль, что ты встретил эту девушку, Кристофер. Это очень не вовремя.
– В каком смысле?  Что это вообще значит?
– Тебе пора.
– Что? Куда? Пришло моё время?
– Время?
– Да, время. – я смотрел вдаль и не мог осознать происходящее, – Ты хочешь сказать мне, что моё время заканчивается?
– Если бы это было так, чтобы ты сделал?
– Знаешь, время, как всё в этом мире, заканчивается в самый неподходящий момент. Живёшь, думаешь, что времени ещё много, что всё успеешь, тебе всего двадцать пять, ещё столько дней впереди, а сегодня можно и поваляться на диване, посмотреть сериал, почитать книгу… Я не знаю, зачем ты пришёл ко мне, но благодаря тебе я понял, видимо, самое главное. Мир – ничто и всё одновременно, он существует, если можно так сказать, лишь в нашей голове; мы и есть мир. Сейчас мне нравится тот мир, который я вижу, в моей жизни появилась интересная девушка, я снова…
– Время, как ты выразился, – он перебил меня – времени вообще нет, его придумали для какого-то порядка, чтобы не запутаться.
– Что ты имеешь в виду?
– Цветок появляется, – он сделал паузу, – он просто есть, потом его не будет. Люди называют это временным циклом. Самолёт летит из одной точки в другую, из Риги в Барселону, допустим, просто летит в пространстве. Мы измеряем его полёт временем, но никакого времени нет. Немного повернулась планета, почти незаметно двинулось солнце, всё это – мы называем временем. Но ничего, кроме движения в пространстве и отмирания структуры, не происходит.
– Умирание – это процесс времени, разве нет?
– Это процесс, который происходит в организме, так мир устроен, но это не время, это какое-то изнашивание.
– Правильно, изнашивание со временем.
– Не совсем, Кристофер, нет никакой линейки, по которой всё движется.
– Есть здесь и сейчас? – усмехнулся я.
– Этого тоже нет. Есть лишь движение.
– Я не понимаю тебя, к чему вообще весь этот разговор?
– Пока ты говоришь слово «сейчас» движение прошло, ты никакого сейчас не поймал, пока ты произносил это слово, момент уже изменился.
– Изменился по линейке вперёд?
– Его просто нет.
– Бред какой-то, нигилизм во всей красе, ничего нет, всё иллюзия.
– Ты пока что есть.
– Но я умру?
– Конечно.
– А когда?
– Не пытайся меня подловить, времени нет. Может, ты уже мёртв, но ты есть здесь.
– Знаешь, общаясь с тобой и теперь ещё с Лаурой, с каждым произнесённым вами словом, я убеждаюсь в том, что я тупой и ничего не понимаю.
– Тебе пора, Кристофер. Я должен сменить тебя.
– Что..? – по всему телу словно ударил какой-то импульс, – Где сменить?
– Теперь я буду главным, а ты сиди здесь, на этой чёртовой крыше.
– Кто ты?! – громко крикнул я.
«КРИС»
Проснувшись в холодном поту, мою грудь сдавило, сердце билось, словно вот-вот выскочит. Рядом стояла Лаура, она плакала.
– Что случилось? – спросил я.
– Я думала ты умер, – громко сказала она, – ты совсем не дышал, я не могла тебя разбудить.
– О чём ты? – я был очень удивлён происходящим, – Мне снова снился этот сон. Тот голос, он снова был там.
– Что он хотел?
– Я не знаю… он сказал, что мне пора, – я сделал паузу, пытаясь прийти в себя, – он сказал, что должен сменить меня.
– В каком смысле?
– Я не схожу с ума, Лаура, я всё это видел и слышал.
– Искренне тебе верю, – она села рядом и прикурила сигарету.
– Ты куришь?!
– До этого момента не курила…
– Мне нужна помощь, – нервозно произнёс я, – так и свихнуться можно.
Она потушила сигарету и крепко поцеловала меня. Мы договорились, что завтра же сходим к врачу. Лаура знала меня всего несколько часов, но в её голосе и действиях слышалась тревога и переживание за меня, словно мы вместе всю жизнь. На следующий день мы сходили к психологу. Мужчина, на вид лет шестидесяти, внимательно слушал мой рассказ, ни разу не перебив. По окончанию своего странного рассказа я долго смотрел на него, он молчал, глядя в окно.
– Вы когда-нибудь были на этой крыше в реальной жизни? – наконец спросил он.
– Ни разу, я временами прохожу мимо этого отеля, возвращаясь домой из магазина, бывало даже смотрел ввысь, было интересно, каково там наверху. Но сам никогда туда не поднимался.
– Мне кажется, что Вам надо подняться туда, Кристофер. Что-то не даёт Вам покоя, и это что-то, видимо, находится там, на этой крыше. Не буквально, конечно, но психологически что-то не даёт Вам успокоиться. Мне немного непонятно, почему два месяца был перерыв, с чем это связано… Вы точно всё мне рассказали?
– Абсолютно всё, я больше так не могу, мне незачем что-то скрывать.
– Вы нашли ответ на вопрос о том, что это была за считалочка в начале?
– Мне думается, что он в самом начале говорил о том, что моя жизнь больше не станет такой, как прежде. Его слова сбылись, я схожу с ума.
– Вы говорите «Он», словно это реальный человек, почему?
– Я не знаю, в моём сне он реален.
В тот же вечер я принял решение подняться на эту крышу и взглянуть на город с того же места, откуда столько раз видел его во сне. Лаура сказала, что хочет подняться со мной, но я её отговорил, сказав, что должен сделать это один. Как оказалось, подняться на крышу отеля – не самая лёгкая задача. Туда нельзя даже тем, кто в этом отеле проживает, якобы там высоко, может закружиться голова и, не дай бог, кто-нибудь оттуда упадёт. Администратор сказал это так, словно проблема заключалась не в том, что человек погибнет, а в том, что это плохо отразиться на репутации этого замечательного и всем известного отеля. Задача была совсем не простая, всё было куда сложнее, и воплотить слова психолога «Вам надо подняться туда» было очень сложно. Я ходил в этот отель на протяжении двух дней, поскольку спать я не мог, попросту боялся, на третий день мой мозг уже весьма плохо соображал. Наконец, уговорив администратора, мы договорились о том, что я выйду туда всего на минуту, с условием, что он будет присутствовать на крыше вместе со мной. Сегодня именно этот день, точнее вечер. Хочется верить, что сегодня я смогу разобраться со всей этой ситуацией и снова начну жить, как прежде… Вообще нет, Лаура слишком прекрасна, чтобы жить так, как прежде. Надеюсь, что теперь моя жизнь наконец обретёт смысл и засияет новыми красками. Не знаю, как подъём на крышу вообще может мне помочь, но это единственное казавшееся логичным решение.

23 апреля
Поднимаясь на крышу, я оступился на последней ступеньке и упал лицом об бетонную верхушку отеля, почувствовав стекающую по моему лицу кровь, я, как ни в чём не бывало, направился к краю. Взглянув вдаль и увидев картину из зловещего и преследующего меня сна, я удивился. Город был абсолютно пустой, за какие-то считанные минуты плотно затянутые на небе тучи погрузили пространство во мрак. Прогремел гром, небо определённо было в гневе на меня, ибо раскат был невиданной прежде силы. Начался проливной дождь. Капля за каплей, приземляясь на грязные волосы, разбивалась, теряя свою плотность, тем самым заканчивая своё существование. Разбросанные по лицу останки некогда целостных капель скатывались вниз, вымывая кровь из свежих ран. Открывая залитые водой глаза, я выдохнул.
— Ну вот и всё, Кристофер. — прозвучал тот самый голос. — Тебе пора.
— Что происходит? — испугался я, — я снова во сне?
— На этот раз нет, всё реально в твоём понимании мира, ты не спишь, но с этого момента больше и не бодрствуешь.
— Что это вообще значит? Раз ты здесь, значит всё это очередной сон, потому что ты не можешь быть реальным, ты воплощение моего взбунтовавшегося ума, галлюцинация, тебя здесь даже нет.
— Я ценю твои попытки убедить себя, что это всё иллюзия, но, к твоему сожалению, они тщетны.
— И что сейчас будет?
— Лаура была права, уж не знаю каким образом, но она догадалась кто я и зачем я здесь.
— Ты... — я не мог поверить в происходящее, — ты моё второе "я"?
— Называй это как хочешь, но да, я пришёл на твоё место. Твоё существование в том виде, в котором ты привык пребывать закончится здесь и сейчас.
— Объясни мне, зачем? Почему ты это делаешь? Почему именно сейчас и почему со мной?
— Для этого нет определённых причин, Кристофер. Просто я оказался сильнее, пришёл мой черёд занять главное место в этом теле, теперь я вершу историю.
— Я всё делал не так, — словно смирившись с происходящим, начал я, — в какой-то момент свернул не туда и длинной цепочкой понеслась череда неправильных поступков и решений. Хотя я всегда чувствовал, что делаю что-то не так.
— Это ни к чему, — спокойно заявил он, — в этом нет смысла, никто не знает, как надо жить, пока жизнь не подходит к концу. Говорят: "если бы я мог вернуться в прошлое и всё изменить, я бы поступил иначе и жизнь была бы куда интереснее и счастливее", но суть в том, что не поступил бы. Чтобы кто не говорил, но любой поступил бы абсолютно также, как делал это тогда, можно сколько угодно рассуждать о том, что было бы, если бы... но это не работает. Ты был там и поступил именно так, как поступил, значит поступить иначе ты просто не мог.
— Я всегда знал, какой путь правильный. Я всегда это точно знал, но никогда по нему не шёл.
— Почему?! — громко вопрошал он, — почему, Крис?!
— Потому что это было слишком трудно. — крикнул я.
Я побежал прочь от обрыва обратно на лестницу, ведущую вниз к нормальной жизни. Захлопнув за собой дверь, я бежал со всей силы, перепрыгивая через ступеньки. Когда, как мне казалось, опасность миновала, я остановился перевести дыхание. Голова резко начала болеть. Я пишу эти строки трясущейся рукой, задыхаясь я скатился по стене на пол. Наверное, на этом мой дневник следует закончить, я чувствую, как поднимается температура моего тела, я горю, мой мозг полыхает в борьбе за право жить, мои веки еле держатся, я проигрываю...
1 мая
Мне кажется, спокойнее всего умирать в счастливом детстве, ты не успел испытать всю боль от разочарований, не успел влюбиться, соответственно и не успел потерять любовь. Потерять человека на самом интересном моменте общения с ним — равносильно тому, как обретя слух, глухой через пару дней снова его лишается. Я знаю, что это, как говорится, не мои листы для писания, не мне их дополнять, но на определённом этапе жизни ко мне пришло осознание того, что каждой истории должен быть приписан логичный конец. После того дня, когда Крис поднялся на крышу, всё вокруг изменилось. В тот вечер он не вернулся домой, телефон был выключен, а администратор отеля утверждал, что они пробыли на крыше не больше минуты, затем направились  вниз, на лестнице Крис попросил его немного подождать, а сам начал что-то писать в блокнот, после чего они спустились вниз и Крис, попрощавшись, пошёл по своим делам. В итоге новость о нём пришла лишь спустя пару недель, когда полиция обнаружила его в какой-то ночлежке в компании бомжей. Как выяснилось, он вёл некую проповедь о ничем не подтверждённых путешествиях сквозь время и пространство, об отсутствии границ в сознании и, естественно, о бессмысленной оболочке, которая дана нам лишь на короткий срок. Не сложно догадаться, что без научной степени в физике или, на худой конец, философии, подобные вещи воспринимаются обществом не иначе, как сумасшествие. Его отвезли в психушку, где врач диагностировал ему параноидную шизофрению. Крис пробыл в лечебнице около месяца, за это время он успел причинить вред большому количеству пациентов, переманив их на свою сторону. Крис-шизофреник умел убеждать, видел слабости собеседника и очень тонко чувствовал время и место для нанесения нужного удара. Неделю назад в лечебнице произошёл бунт, в результате которого Крис был найден в кабинете глав. врача с перерезанными венами. В кармане его больничной пижамы была найдена записка, адресованная мне. Сделав копию, полиция отдала мне оригинал, который я приложу к этому дневнику перед тем, как передам его в редакцию.

«Моё сознание всегда находилось и будет находиться вне времени, ибо поскольку времени, как такового никогда и не существовало, оно лишь точка в бесконечности, линейности нет и никогда не было. Как правило подобный переход из неосязаемого ничего в узко поставленные рамки реальности здесь называется острым психическим заболеванием, мне приходится пребывать в заточении, быть запертым в четырёх стенах какой-то новомодной лечебницы. Как вы уже, наверное, поняли, мой план провалился и смысла продолжать пребывание в этом теле абсолютно нет. В моих венах жители красной долины задыхаются от безысходности и требуют выпустить их на волю. Мне достаточно просто провести вилкой вдоль витиеватых каналов под кожей и раствориться на субатомные частицы, навсегда оставшись частью всего когда-либо существовавшего. Полагаю, что я должен объясниться. Хозяин этого дневника, тот самый Кристофер, ныне пребывает на дне самых неведомых глубин человеческого сознания. Там, сидя на твёрдой от заморозков земле у костра, он обречён на бесконечные муки в рассуждениях о причинах и следствиях человеческого бытия. Вы задаётесь вопросом, зачем это всё было надо, для чего вытеснять разум из тела, да и как вообще такое возможно. Вот вам секрет на все времена – в каждом из вас живёт то, что некогда отошло на второй план, но в один из огромного числа проживаемых вами дней вы окажетесь на крыше высотного здания, у вас будет разбито лицо и будет лить сильный дождь. Это будет значить лишь одно – теперь на второй план уходите вы. Пути обратно нет, вас больше не будет.
Прошу передать эту записку Лауре Рэй, последней любви нынешнего трупа»

Мне неизвестны причины, по которым это было адресовано мне, не буду врать, я была чертовски напугана, когда читала эту записку первые 10 раз. Но, как известно, мёртвых бояться не стоит. Этот дневник всё, что осталась от Кристофера... если так вообще можно сказать. Это может прозвучать странно, но мой Крис остался в тот день стоять на крыше, любуясь красотой родного города. Надеюсь, труды обычного сомневающегося в себе парня позволят вам взглянуть на жизнь с другой стороны, задуматься о том, о чём раньше просто не подозревали.

С уважением и исключительно тёплыми чувствами к автору,
Лаура