СНЫ НИТЫ. Дневник бессмертной

Сны Ниты
Глава 1. ИМЯ.
Я ужасно ленива. Отвратительно, невыносимо. Настолько, что даже не встаю с кровати, чтобы жить. Предпочитаю путешествовать лежа.
Это кажется странным, правда? Вполне здоровая девушка, даже симпатичная, судя по отражению в зеркале.
Веснушки, правда, во всю физиономию и рост ультракомпактный, но тут уже не поправишь. Приходится играть такого персонажа. Спасибо миллиардам мутаций моих предков и паутинам вселенной, в которые попался жирный факт моего рождения.
Фу. Ну и выверт. Давай знакомиться. Я — Нита.
Старый индейский шаман седого Гудзона, которого встретила, когда мой дух выбирал место для рождения, ткнул в меня пальцем и назвал Медведицей. Нитой. Я не оценила. Ну какая из меня медведица? Планировалось родиться ангелом, с чудными манерами, светлыми глазами, самой хорошей девочкой на земле.
Возмущенно передернув верхней частью своего светящегося шара (ну, как вы понимаете, телом до рождения я еще не обзавелась) я отправилась определяться дальше.
Ни шаман, ни его трубка Грома, ни заунывные, гортанные песнопения не внушали мне доверия.
Следующим, кого я встретила, был почти голый, почти черный индиец. Нет, индейцем был шаман. Не стоит путать! И те, и другие начинают обижаться, если выбирать не те буквы. Со словами вообще нужно быть осторожнее. Многие не знают о Магии слов, звуков. Даже не пользуются первой инструкцией — «слово не воробей». Мануал к речи никто не читает. «Слово — серебро». Про золото предпочту молчать.
Индией я заразилась, когда спустилась с ледяной шапки Кайласа. Подумывала в Непале родиться.
А Индия как же? Очень заразная страна, шумная, смешная. Количество просветляющихся на один квадратный метр просто зашкаливает, видимо быстро темнеет, света не хватает, вот и занимаются. Днем с огнем.
Индиец Шанкар, когда выплыл из самадхи, был спокоен, но не очень доволен. Ну еще бы! Я же просто врезалась в него всем своим светящимся энергетическим тельцем. Ох уж эти практики глубокого погружения, так порой погрузятся, что и не видно совсем.
«Нита, любезная, осторожнее!» — проворчал он на хинди и снова нырнул в глубины бессознательного. Тот еще кит, подумала я.
«Приносящий удачу, так звучит мое имя!» — мурлыкнул Шанкар на прощание и завязался асаническим морским узлом. То ли кит, то ли кот морской.
Срок моего рождения все приближался, и нужно было определяться с местом, судьбой и родителями. Это было странно, встречать вместо беременных потенциальных мам, старых шаманов и йогов, но я не сдавалась.
Потом был Хуан. Нет, не дон. Какой он к дьяволу дон?! Контрабандист и бабник. Популярно, за текилой пытался объяснить мне, что Нита — это Хуан. Или даже Ваня. Логично же: Нита — Хуанита — Хуан — Иоан — Ваня… Перу и Тагил «форева». Когда мир в третий раз обозвал меня этим именем, я решила смириться. Так я стала Нитой — любезной Медведицей Иваном. Полный бред! Но это и есть подарок Богов. Благодать божья. А дареному Ивану в зубы лучше не смотреть. Покусает.


Глава 2. БОЛЬШАЯ ИГРА

Когда дух получает имя, становится понятнее, что дальше делать. Да нет никакой небесной канцелярии, мы сами развлекаемся. А может и есть. Я не в курсе.
Сами придумываем себе цели, миссию и базовые черты персонажа. Особенности. Исходя из тех задач, что поставили себе на большую игру. Конечно, есть фактор рулетки генетической. Так, знаешь, вариантов больше.
Да и не успеваешь привязаться к прежнему костюму. Представь, если бы я рождалась постоянно грудастой блондинкой или отмороженным викингом. Наверное, надоело-бы. Люди все-таки рабы привычек, пока не сообразят, что можно иначе…
Есть, конечно те, кто постарше, они приглядывают за остальными. Но в основном, все по любви. Когда ты не воплощенный, ничего другого и не чувствуешь. Только любовь по самые уши. Как у папы за пазухой. Или у мамы на ручках.
Кстати, совершенно напрасно боишься смерти. Тебя просто не будет в жизни. Так же, как и не было до твоего рождения. Почему ты не паникуешь, по поводу того, что тебя не было и паникуешь, что тебя не будет? Это ведь то же самое.
Ну да ладно, жестокую экзистенциальную реальность я как-нибудь потом донесу, если захочется свободы от условностей. Смысл большой игры очень простой — собрать все и все реализовать. Совсем все. Есть уровни, что-то из серии «наши дети круче, чем мы», если достойно проходим свой. Есть варианты входа в игру в разных воплощениях: зверем, человеком, русалкой, ангелом.  Конечно есть. И гномы. Куда бы им деваться. Все, что описано человеческой фантазией — не фантазия. Мы можем увидеть реальность. Если придумали, значит есть.
Не хочешь видеть чертиков, не спускайся к ним на алко-лифте. Вибрации поднимай. Я помню, как это было, прожить жизнь демоном. Суккубом таких называют. Ох, у меня глаза зеленые, прозрачные были, а души за один глоток выпивала. Красивая до этих самых чертиков. «Искушение» — было задачей на малую игру, очень надо было помочь посвященным магам справляться со своими искушениями, намерение чтобы несгибаемое. Совсем несгибаемое. Конечно договорились. Они меня в уровне до этого, семеро одновременно, в кашу превратили. А потом отбили все, что можно. Ну и собакам скормили потом. Я решила больше не быть человеком тогда и найти этих ребят.
Прости, я кажется вслух хихикаю, ну уж очень они забавные были. Фанатичны в поисках света, фанатичны в борьбе с тьмой. Никак не могли сообразить, что надо видеть бога во мне, любить безусловно. Я такая голодная была. Демоны они всегда голодные, к людям тянутся, питаются их эмоциями. Конечно, это же вкуснота такая! Люди сами зовут. Энергия нижнего мира, могущество, потакание и провокация. Демоны не хотят тех, у кого внутри тишина, им качели, маятники подавай.
В другом из уровней, в старой церквушке, при монастыре, я помню, как смирение помогло справиться с таким гостем. Да ничего особенного, назовем его злыдня-матершинник. Я тогда мальчишкой была. Разозлилась на друга своего, ангела-Проводника и позвала этого демона. Материлась, как сапожник, чуть лягушки изо рта выскакивать не начали. Пришлось ему тащить меня к мощам и распятию. Ну это давно было, не до психоаналитиков. Сожгли тех, кто особенно выпендривался.
Слушай, а тебе вообще интересно все это?  Хочешь кофе? Раз уж я с тобой, можно и кофе. Со мной все можно.
О, ну давай расскажу главный лайфхак. В прямом смысле. Уровень, малая игра — это по-человечески жизнь. Чтобы пройти в кайф — нужно быть хакером. Учиться. Смирилась с демоном, потом с богом. Свела их с друг другом, себя приняла и как… крылья распахнулись! Я, мальчишка, потом первые самолеты придумал. Когда из церкви вышел, из спины крылья торчали. Тяжелые, перистые. Спать неудобно было по началу. Неделю таскал, осторожничал, чтобы не заметили. Ну, людям нет дела до чужих крыльев. Потом Проводник показал, как лететь. Я и без самолетов мог, но очень хотелось поделиться чувством полета.
Смирение, это не то, что ты привыкаешь о нем думать. Это самый сильный инструмент в игре. Ты с миром. Не против. Ты смотришь на что-то, что не ты. Сначала не знаешь куда прикрутить, как использовать. Это может быть ситуация, внезапный поворот в игре. Персонаж, который тебя бесит, провоцирует.
Смириться — значит найти ему место в своем мире и стать частью этого мира. Это не значит подставлять щеки и другие части тела. Дать злу правильное название и остановить, даже разрушением — это тоже смирение. Ты принимаешь игру. И не дергаешься, он тебе понятен. Ты нашел место в мире.
Я попробую тебе показать. Игра большая, бесконечная. Уровни, переходы, миллиарды планет, персонажей. Одних муравьев рождается биллиард в одну секунду. Еще повезло, что у них разум один на всех. Петли времени, плотные, не плотные формы…
И ты должен пройти всех. Побыть всеми. Ты же сам этого хотел в начале миров. Акт сингулярности, божественного промысла, все дела!
Если ты не смиряешься, не играешь с миром, не берешь роль гомосексуалиста или убийцы, не понимаешь их, мысленно их ненавидишь и убиваешь, значит твоему духу предстоит задачка пройти их уровень.
О, почти все залипают на одних и тех же уровнях. Я же говорю — привычки. Их можно менять, только пока живой. Зарплата, карма, зависимости. Особенно шикарная залипуха — зависимость от независимости. От просветления. Или нелюбовь к себе. Вот так круг замыкается. Не любишь — на еще раз, потом еще и еще. И условия все жестче. Убил себя — залип еще на несколько уровней. Кто-то тысячелетиями по кругу носится. Все они там встречаются, пока привычки не поменяют.
Вообще, это хитрая штука, ты придумываешь себе следующее воплощение из роли игрока, персонажа, ограниченного игрой. Потом выходишь перед новым рождением, осознаешь в безусловной любви какую фигню для себя напридумывал, а сделать уже ничего не можешь.
Между жизнями, когда ты в любви и сам любовь, тебе вообще не хочется дергаться. Задач нет, ты един со вселенной, разницы потенциалов нет, создавать, улучшать, исправлять и учиться нечему. Тебя все устраивает. Тебя вообще нет. Ну, типа скучно, поэтому и придумал жизнь. И дуальности всякие. Катаешься на сансаре до упора, которого нет. Своеобразная карусель. Цирк.
Мир постоянно развивается, деградируя. В этом загвоздка. Все познать и создать все возможные варианты, которые ты еще не познал. У него нет конца и обозримых границ.
Выдыхай, бобер. Ой. Я кажется разрушила плотину в твоем сознании. Извини.


Глава 3. ОБИТАТЕЛИ

Думаешь, это просто родиться? Например, в Китае всего две тысячи в час рождаются, а в Люксембурге половинка человека в час. Получается в Китае тесно, а в Люксембурге скучно.
Кроме того, тебя все-таки рожают другие люди, им еще надо встретиться, случайно порвать презерватив или сильно напиться. Ну, или тебе повезет, и они не дураки, а просто детей хотят. Чем дольше рождаешься, тем больше приходится изворачиваться.
Странная тенденция, чайлдфри, набирает обороты, хотя дауншифтинг и всякие экопоселения ее стараются компенсировать, но чем лучше условия жизни, тем меньше детей. Хватает на средства защиты.
Да какой идиот хочет родиться в Нигерии? Для тех, кто пробует выбрать, сам, это нелегкая задача. Именно поэтому огромное количество людей предпочитают рождаться там и у тех, с кем уже знакомы. Так безопаснее, что ли. В своем собственном роду, у своих же внуков. У детей не хотят, знают, что те будут мстить за свое детство А у внуков, правнуков — любо-дорого. Поэтому и любят, и балуют.
Помнишь, я тебе уже говорила про привычку. Помимо правил Большой игры, в которых описан закон подобия, люди бояться неизвестного. Они наивно полагают, что могут удержать мгновение и одновременно его избегают: «Скорее бы зима; я так хочу, чтобы лето не кончалось; как надоело старое; не надо перемен» … Зачетная шизофрения. Не напрягаются, текут по инерции из жизни в жизнь, создавая океан офисного планктона и рабочей биомассы. Да я со всем уважением, на них мир держится, и все продукты покупаются.
Нет, мне пофигу. Понимаешь, я странный дух. Потом расскажу.
В основном все-таки человек рождается человеком, лиса — лисой, а муравей — муравьем. Чаще всего, люди не помнят, что было на предыдущем уровне и выбор следующего ими сознательно не контролируется.
Они читали правила, конечно, не воруй, не убивай, не привязывайся. Но знаешь, кажется они не сообразили главного.
Чтобы хорошо родиться, нужно хорошо умереть.
Без долгов, с довольными людьми вокруг, с исполненными мечтами на этот уровень, с максимальным апгрейдом души, с прокаченными навыками и зная законы. Когда спрашивают: «Как жизнь?» — я всегда улыбаюсь. Оценить что-то можно целиком, лишь когда уже закончилось. Вот ближе к концу будет понятно: «как дела» и «как жизнь». Хотя никто не успевает оценить. Смерть приходит ко многим как выключатель, или предохранитель, который перегорает.
Но, если готов к ней, знаешь, что и зачем, все получается. Тогда бонусом сохраняется много всего и есть возможность осознанно формировать следующий уровень.
Но людям не до того. Блин. Им некогда этим заниматься. У них обиды, кредиты, месть бывшим и вонь городов. Они просветляются, чтобы уйти от родительской травмы и больше зарабатывать на просветительстве для других. Они заняты тем, чтобы выжать все и выжить.
Мир людей всегда вонял. В прямом смысле. Ваш смог — пустяки, по сравнению с выливаемыми на улицы средневековья, ночными горшками! Но, некоторые делают водостоки и строят нужники. Нужное это дело, нужники.
Знаешь, что всего двадцать процентов из человечества — творцы? Они все время что-то делают. Особенно когда устали. У них моторчик в одном месте, даже если из него руки растут. В противовес им рождается столько же осознанных разрушителей. Они не просто потребители. Они подходят и пинают построенный на песке замок. Ломают качели на детской площадке. Воспитание — триггер, стартер для сути человека. Для его духа. Он звучит так. Он такой персонаж.
Так, подожди. Ты серьезно думаешь, что это мама виновата в том, что ты кошек и подчиненных мучаешь? Среда тебя взрастила такого? Ну. Ой… А, за других рассуждаешь! Понятно.
Да, в большинстве своем, это и есть причина залипания в одинаковых условиях и даже деградации. Перекладывание ответственности, позволение кому-то прожить твою жизнь.
Чтобы сделать шаг, надо точно знать, чья нога шагает! Есть своя роль у них. То, что нас убивает — учит защищаться.
Большая устойчивость системы, они как санитары леса нападают на слишком прекрасные творения, вешают, распинают на крестах, сжигают библиотеки, расстреливают слишком умных и царственных. Мир не двуполярен. Ты пойми, слишком светлые надевают корону по самые уши, выходят из тени, перестают быть просто инструментом жизни и пытаются присвоить себе результаты, да еще и смотрят свысока на разрушителей и середняков, они их провоцируют на нападение.
Есть не определившиеся, их осталось гораздо больше половины человечества. Они могут колебаться в любую сторону. Так и делают — украл, выпил, в тюрьму, дом построил, книгу написал, сына посадил, дерево воспитал. Они хлеб земли. Разрушители пусть будут горчицей, созидатели — солью. Где-то должна быть еще красная икра и масло.
Есть крайние воплощения разрушителей и созидателей. Одни потом переходят в кураторов человечества, ангелов, архангелов. Другие — в демоническую форму. «Каждый выбирает для себя — женщину, религию дорогу…»
Меняется местами, все это двигается, шевелится, сексом занимается, мантры поет, матом ругается. С учетом телевизоров и электронных устройств стало шумно последние пару веков. Барабаны и зурны на городских тусовках в Персии мне раньше больше нравились.
Я уже говорила тебе, что на другие планеты тоже можно. Почитай, на эту тему столько всего описано! Да не фантазия. Человек так устроен, он не может придумать несуществующего. Мир велик!
Почему не видно? Слушай, чтобы увидеть обитателей подводного глубинного царства, нужно забраться в батискаф, или как там это теперь называется. Чтобы увидеть формы жизни, которые выглядят иначе и дышат аммиаком, надо тоже скафандр надеть. Что-то получается найти, увидеть. Но у людей есть привычка сразу прятать необъяснимое и разбирать на винтики, так, что потом фиг соберешь. А если организм гнома, например, разобрать, он тебе никаких волшебных самоцветов не накопает. Кроме того, учитывай, что мысль человека легко проходит через временные петли. Часто описанные миры еще не созданы, или уже погибли. Самая большая библиотека — воображение человека.
Кроме того, воплощение в тело — это только один вариант жизни. Самый крутой и самый медленный. И болезненный. Все время, кто-то кого-то поедает. Но все хотят жить снова, даже самоубийцы. Это какая-то встроенная прошивка системы. И я тоже. Вот только с местом определюсь.


Глава 4. МИССИЯ

Ох, эта лень меня доконает однажды. Пора вставать. Жить лежа круто, но попа основательно затекает.
Про воплощения рассказывала. Помню, помню…
У меня немного иначе. Я отчетливо помню свои реализации: старик в эпоху Джунгарского царства, олень с королевскими рогами, первоклетка с дышащей мембраной, несколько демонов, пару раз архангельское воплощение было, однажды была сторуким великаном, старухой-ведьмой, весталкой, во всех войнах участвовала, в тайных обществах артефакты прятала, просто детей рожала, над трупами рыдала, песни пела колыбельные, проклятия кричала, на других планетах была трехглавым, прозрачным, водным, песчаным персонажем, правителем была пару раз (это были мои любимые жизни). Нет, Наполеоном не срослось побывать. Я их не просто помню, как смутные образы. Стоит перенести внимание — я становлюсь тем, что вижу. Чувствую. Телом помню, как быть динозавром. Видела кроны реликтовых деревьев. И помню, как быть тем, кого ели динозавры. Помню, как он от моей шеи кусок оторвал. Хруст своих костей слышу. Чтобы выдерживать эти воспоминания в большом объеме нужно реально понимать, как тут все устроено.
Более того, я могу осознавать себя и в перерывах. Как бы иначе я общалась с шаманами? Это непросто, конечно. Устаешь. Поэтому нормальным людям нужен перерыв между уровнями и подчистить информацию. Объем небольшой оперативной памяти, и они за него цепляются. Загружают принадлежностями, отпускать не умеют. Ни людей, ни вещи, ни деньги, ни миры, ни себя —любимого.
У меня в обычном состоянии абсолютно пустые файлы. Ничего. Без намерения прожить, увидеть, сделать — пустой лист. И руки пустые. Как только становится актуально, на этот чистый лист вываливается вся библиотека прожитых воплощений. Поэтому воспоминания есть всегда. Нужно лишь выбрать нужную карточку.
Однажды была рыбаком. Утонула, спасая улов. Вода ледяная, осень, шторм. Жена говорила: «Не выходи в море сегодня», — ведьма та еще… Милая моя. Да не за что умирать так глупо было, вроде. Я хорошим мужчиной была, отцом. Одно было чересчур — злилась на свою жизнь, на ревматизм, мокрый кашель, разъеденные солью глаза и руки. Отдохнуть все никак не успевала. Ну сын, так оболтус, маленький еще. Лучше меня не сделает. Потом пару жизней пришлось расхлебывать этот океан. Учиться доверять, делегировать.
Я же говорю, жизнь самое классное развлечение, которое мы придумали. Сколько себя помню, скакала между мирами. Не то, чтобы выбрать не могу, все мое. Любопытство свойственно моей рыжей натуре. Последнее время все больше на женскую сторону тянет и человеческие варианты рождения мне всегда были интересны. Уровень коммуникации в человеческом сообществе высокий. Не во всех его частях, конечно! Вариантов игр и ролей, в рамках одной человеческой жизни, немыслимое количество.
Я не просто так все это помню! Такие, как я, тоже встречаются. Им интересна жизнь, они увидели окончание игры — растворение в великом нигде, свете любви творца, бла-бла-бла... И решили не доигрывать.
На глобальном уровне все эта карусель летит, свистит и вертится всегда и всюду. Но есть промежуточные станции. Вот, например, если я райских амброзий пережру, я потом не смогу мясо марала у шаманов есть.
Или после бестелесного существования, в полном релаксе несколько сотен лет, ну очень не хочется ползти по родовому каналу и обжигать легкие первым глотком. После одной жизни там, знаешь, как ломает воплощаться в эту твердую форму, а если задержишься, то никакими клещами из роженицы не вытащить! Предпочитают рождаться мертвыми, надеясь, что вернутся в бестелесность. Причем забывают, что сами хотели ногами ходить и руками стругать. Это не страшно, в следующий раз обходятся обвитием пуповины или зависимостью алкогольной. Адаптируются потихоньку.
Можно и не вернуться. А у меня игра. У меня миссия есть, невыполнимая. Потому что нескончаемая. Я же не просто так тут, красиво бока отлеживаю.
Я сплю в этот раз. На этом уровне. Это моя работа. Я сплю и в пространстве снов нахожу таких же, как я. Проводников, Стражей, Разносчиков информации, Творцов прекрасного и Путешественников. Тех, кто вляпался, забыл, потерялся, увлекся, запачкался. Именно на этой планете, в этом тысячелетии. В этой географической местности. Несмотря на то, что я сплю, я — долбанный будильник. Порой очень, очень, очень противный. Мы с миром договаривались, что можно уравновешивать. Ребята с темной стороны постоянно искушают планктон. А чтобы делать гадости и разрушать, много энергии и осознанности не нужно.
Поэтому работа моя нужная. Мне, прежде всего. Ну, задалбливает в одиночку по миру болтаться, среди людей с амнезией и разрушительными наклонностями. Представь, ты с ним час назад любовью занимался, чай пил, по душам разговаривал, замок строил, бизнес открывал, а он делает вид, что тебя не знает. Врагом считает, как всех. По привычке. Боится. Как чужого использовать, обманывать пытается. Защищается...
Ты ему: «Эй, друг, ты же вот смелый пират, старый учитель боевых сурикат, величайший наездник из степей автономной Земфирады! Мы с тобой бороздили!..» А он смотрит на тебя, как на идиота, ипотеку берет, и скучает в отношениях, где нет свободы и знания, а есть страх и привычка. Более того, пальцем в тебя тыкает и орет: «Это выдумки! Безумец!»
Вот я и прихожу во снах. Переодеваюсь, личины меняю, напоминаю, зову общих знакомых. Иногда вытаскиваю из нижнего астрала. Своих. Таких же. Ну как узнать, что свои? Это вопрос… Ты же меня увидел? А я тебя.


Глава 5. РОДИТЕЛИ

Вот бывает же выбор-без выбора. Летишь себе над бесплотной пустыней человечества и… оп! Дальше не можешь. Смотришь и понимаешь — внутренний импульс, зараза, выбрал родителя.
Я на нее три дня смотрела. И три ночи. Полная дура. Моя мама. Ну как можно было выбрать мне такого отца?! Пять раз пробовала поменять родителей, но понимаю — вранье. Эти мои. Зацепили чем-то.
Ох, родители, вы не представляете, как все просто выглядит со стороны не рожденного ребенка. Самые лучшие люди на земле, боги, способные дарить жизнь, поступают странным образом, нелогично. Не этично. Глупо. Особенно с точки зрения безусловной любви. Особенно друг с другом.
Ну вот, например, женщины. Такие, как моя мама. У них рядом всегда есть отличный кандидат в отцы. Он ее любит, заботится о ней. Замуж зовет. Просто всегда рядом. Она с ним будет под защитой. А ей скучно, представляешь? Не хочет за щитом быть. И вот, находит она себе «приключение». Фантазия, как правило, богатая, поэтому мама наделяет внезапного принца своими проекциями, несуществующими достоинствами. У нее происходит сильнейший гормональный всплеск, и она в нем тонет. Не в глазах любимого, в собственных гормонах. Но глаза, конечно, огонь.
С другой стороны, чтобы родился человек, нужно потрясающее количество энергии. Это как в «пятом элементе» — столб огня, дыма, света из груди. Прямо в небо. Я сейчас говорю про рождение человека. Необычного. Планктон получается очень просто: от секса или почкованием. Для рождения «другого» нужно много энергии. Она бывает в двух случаях: когда «очень хорошо» и когда «очень плохо».
Изучал истории жизни гениев? Подвижников человечества? Тех, кто толкает в пропасть или в небо, а иногда и через пропасть? У них было непростое детство. Родители не стандартные. Любовь пробивалась через множество камней. Помнишь про разность потенциалов?
Простая логика, как в детской игрушке, или оружии. Рогатка. Может, стрелял? Нужно максимально оттянуть назад резинку, создать огромное напряжение, четко прицелиться и разрешить конфликт. Отпустить. Тогда появится жизнь. Движение. Если вовремя не отпустить — порвешь, если не натянуть — не будет действия. Родители, рождение — это всегда самый лучший, самый подходящий вариант для максимальной реализации потенциала души и выбора духа человека. Короче, сам придумал во что играешь.
Моя мама — из приличной семьи, поколения «тургеневских барышень». Начитанная, очень, очень хорошая. Влюбилась в рокера, балбеса и актера. Бабушка с дедушкой, милые, добрые люди, пугались, когда она приходила за полночь, с запахом бензина и дорогих духов. Она бросила аспиранта, «подающего надежды» и уехала с «принцем» на черном мотоцикле в закат. Очень буднично, просто. Счастливее этих двоих никого на свете не было. Дорога, мешок сухарей за плечами, гитара, амбициозные планы по покорению мира: «Спина к спине у мачты, против тысячи — вдвоем».
Я их нашла в Москве, тогда было хорошее время и они первый раз обо мне заговорили. Типа — «а вдруг». Ну, любовью-то занимаются. У мачты вдвоем стоят. Могут быть и дети.
Папа тогда очень горячо сказал, что должна быть девочка, рыжая и с характером. Мама как-то нежно улыбнулась, в их роду никогда не было рыжих. Папа согласился на любую. Все-бы хорошо, но папу взяли в театр. Мама устроилась в библиотеку, по-тургеневски как-то. Они даже позвонили, написали родным, что все живы, здоровы.
Ненавижу это «вдруг». Но вот, вдруг, папа увидел ее. Рыжая, наглая, абсолютно зазвездившаяся и очень красивая стерва. Какая она Офелия? Я вас умоляю! От талантов — только способность использовать окружающих.
Папа, знаешь, своего рода тоже звезда. Он неплохой актер, харизматичный, таланты у меня от него, конечно. А она на него ноль внимания. Он маме не изменял, потому что все итак на него смотрят, готовы под ноги броситься. Ну и смысл гоняться за добычей, которая сама свою вагину приносит? А тут охотничий инстинкт проснулся. Она его ни во что не ставила. Ну надо же было доказать.
Знаешь, люди все-таки туповаты! Это я тебе как бывший архангел и динозавр говорю. Он мог все исправить, когда понял, что не прав. Мама его до сих пор любит. Но, по сценарию, мой папаша должен был поступить как идиот. Он с этой рыжей бестией пытался справиться еще год. Не вышло. Мама уехала в Питер. Психанула, потеряла детскую наивность и веру в людей. С головой ушла в учебу, поступила в медицинский.
Еще год я за ними наблюдала. Никаких шансов родиться. Потом у папы нашли болезнь. Серьезную. Осталось буквально пару месяцев активной жизни. И он решил махнуть в Тибет. Не спасаться, нет. Ему просто понравилась идея. Продал мотоцикл, уволился, распрощался с прошлым.
Билеты на руках. И тут…Ну, догадайся?! Мама на выходных приезжает в Москву, на Арбате залипает у картины с высоченной горой (Кайлас, похоже): «Ну, здравствуй».
Шансы у меня появились. Люблю подстраивать такие встречи. Кроме любви, у них ничего не осталось. За пару лет, что они не виделись, все остальное было выжжено напалмом. Ан нет, сказки не получилось. Он уехал. Но все было по-настоящему. Даже тактовая частота дыхания совпадала. А от прикосновения почти в обморок падали. Папа ничего не сказал. Просто попрощался. Ну не смог ей сказать. И как-то мирно расстались, ведь кроме любви, у них не было ничего общего. Мама вернулась в Москву и я с ней. Правда она об этом не подозревала. Сюрприз, блин.


Глава 6. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ

Это ни с чем не перепутаешь. Холод внизу живота, сжимающий, липкий, с шершавыми лапками страха. Шевелится и шелестит. От этого пальцы на ногах втягиваются, сердце искрит, а руки становятся мокрыми и холодными. Вообще не дышишь. Смотришь на бездну, а она смотрит на тебя. О, эта щадящая, мудрая амнезия жизни! Страх перед бездной и тьмой неизвестности — вот, что ты чувствуешь, когда тебе из безусловной любви придется нырять в жизнь, которая оканчивается смертью. Если бы люди помнили, как это — рождаться, вряд ли бы они надеялись и хотели проделывать это много раз.
То, что мне предстоит, я понимала во всех деталях. Процесс «втягивания» духа ребенка в тело неоднозначный. Это не очень приятно и привязывает тебя к одному человеку. К месту, где сейчас твоя мама. Не жестко, но радиус путешествий по миру сильно сокращается. Ты знаешь, что пока ребенок внутри у мамы он активно выгуливается наружу, чувствует, видит, ощущает происходящее? Может даже выскакивать далеко, когда есть опасность. Тогда матка приходит в тонус. Давит на человечка, чтобы он совсем не свалил.
Вообще это глобальная иллюзия, что сознание, дух и душа живут в теле. Скорее они там бывают. Например, во сне, там совершенно нечего делать — тело автономный аппарат и справляется с функциями поддержания жизни. А когда занимаемся любовью наши сущности меняются местами, перемешиваются. Отсюда ощущение, что знаешь человека. Глубинно. Ты любишь его и бывал в его шкуре. Ну конечно не во всех случаях. Для этого нужна истинная близость, без использования и обманов.
Мама носила меня аккуратно. Мне кажется, любила. Послевкусие осталось уютного Прованса, свежей еды, хороших мелодий на фортепиано, запаха пирожков. Она бросила Москву и вернулась к родителям, когда узнала, что я с ней. К тому времени училась на третьем курсе, перевелась на заочный. Только во сне она очень звала папу. Он не оставил ей никаких контактов. Да и разве можно написать тому, кто не имеет адреса на земле?
В общем, первый период моего внутриутробного развития был мягким, уютным и человечным. Пока мама не поскользнулась на восьмом месяце беременности. Я почти умерла. Знаешь, очень хотелось выбраться, ведь я сообразила, что оставаться внутри с такими повреждениями опасно. Айболит в животик к маме не попадет, чтобы меня вылечить. Несмотря на мое желание, схватки продолжались сутки. Сутки ада.
Представь, как меняется жизнь человека. Ты нежился в теплой ванне, наслаждался спокойствием, кардамоном и свечками, тебя покачивало на волнах вселенной и, (опять это ненавистное «вдруг») вдруг — удар по голове, на тебя надевают плотный скафандр и начинают душить. При этом опускается потолок, пол, стены давят, вместо приятной водички отравляющая смесь, полная горечи, она заливается в тебя и все это длится сутки и выхода нет! Ты пытаешься прекратить, но можешь чуть-чуть шевелиться, напрягаться и мысленно орать. Ты не можешь выбраться, шейка матки еще не открылась. И кстати на будущее, лучше не дергаться, в конце я смирилась, обматерилась и решила, что с меня хватит. Решила: больше не могу напрягаться и тотально расслабилась.
Пусть мир сам выкручивается ради моего спасения. Делегировала. Устала. Стала мягкой и текучей, как вода. Как резиновая жидкая игрушка.
И в этот миг произошло чудо, появился свет в конце туннеля. Он становился все ярче. Сквозняк, буквально. Какого черта, у меня же сил уже не осталось! Но вонь от воды, которая стала совсем ядовитой, была невыносимая, стены все-еще давили, и я решила ползти.
Ага, ползти. Ну-ну. Выкручиваться, совершать порывистые движения, почти судороги. Это только кажется, что ребенок как из тюбика выдавливается. Что типа само, легко. Он, блин, ползет там! Изо всех сил. Схватки, конечно, помогают, но очень узко, очень больно. Но ты знаешь, будешь сидеть внутри — сдохнешь. Надо ползти, из последних сил. В какой-то момент сдаешься, застреваешь, тебе мешают руки, ноги. Если еще попой вперед или ногами — беда. А в пуповине запутаться — полный крындец! Самое страшное, когда тебя щипцами за голову хватают и тащат. Нет! Не трогать! Я сама.
Я ползла сама, километры родового канала. Старалась быть гибкой, мягкой и упорной. Ну, не рвать же маму, которая дает мне жизнь. Пусть даже она и невыносимо на меня сейчас давит. И орет громко. Главное, чтобы голова прошла, как у кошки через забор. Остальное вытащить помогут.
АП! Как же больно!! Как светло, глаза режет, не шлепайте, уберите эту лампу, оставьте пуповину в покое — я через нее ем! Зачем все так орут, легкие жжет, хлоркой пахнет, адский холод!
Опять! Блин! Ну и мир! Отвратительно! Черт, попала. Конечно первый крик, это крик о помощи. Или возмущенной ярости. Все же хорошо было, чего началось-то! И непоправимость этого обрушивается волной отчаяния. Теперь так всегда будет. Всегда придется напрягаться, адаптироваться. Расслабляться, чтобы не раздавило и ползти в ярости, собирая все силы, чтобы достичь цели. Зато потом эйфория. Справилась. Доползла. Титька. Тепло.
Хотя, говорят, многие вообще не напрягаются: разрезали животик — достали. А некоторые и не добираются целыми до выхода. Рождение — это просто школа выживания и тренировка будущей жизни. Шевелиться по жизни лучше всех умеют те, кто сам ползал. Хотя надо сказать, за последнее время естественный отбор отступил. Спасают даже тех, кто ради собственной жизни ленится и лапкой шевельнуть. Может так и формируется общество потребления? Я абсолютно не против. Надо же кому-то потреблять. Кроме того, любая жизнь — ценность.
Мне повезло, я родилась раньше времени, с гематомой на голове, мокрая, орущая, усталая и рассерженная. Я не успокаивалась, пока мама не положила в мой рот что-то теплое, пахнущее домом, Провансом, молоком и медом. Через семь минут я просто вырубилась без сновидений.
Проползти по минному полю во Вьетнаме и по канализации Шоушенка было проще. «С днем рождения, милая!» — внутри голос мамы был гораздо тише. Привыкну, наверное. И я вырубилась окончательно.


Глава 7. СВЕТОЧ

Слушай, как хорошо, что ты есть. Если бы не ты, мне бы рассказать все это некому было. Работа занимает все. Об нее и развлекаюсь, в основном. Хорошая работа, еще бы в хорошей компании.
Удивительно.  Хочу отвлечься от моего жизнеописания. Тем более, что там особо ничего интересного или трагичного пока. Людям всегда интересно трагичное. Любят пощекотаться.
Вполне нормально развивалась, радовала окружающих. Даже травма родовая не мешала быть нормальным человеком. Почти. Иногда я замирала, даже не дышала, на несколько минут. Мама кидалась к врачам неоднократно, но те, со своей научной медициной были бессильны. Да и мама, сама, благодаря мне и моим кататоническим выходам из себя, выбрала ординатуру в нейрохирургии. Нет бы в педиатрии. Самое страшное ожидала, видимо. Но это не важно. Особенно теперь.
Я тебе говорила, что присматриваю за творцами? Иногда вытаскиваю из болота депрессивного. Иногда подкидываю озарения во сне, порой нахально прихожу, или событие, встречу нужную организую. Так вот. У меня подопечная сейчас есть. Ей очень трудно. И я пока не знаю, как помочь, не вмешиваясь в судьбу. Но пробую, может любовь поможет. Девочки как-то благодаря любви мудреют или становятся счастливыми.
Она талантливая — но постоянно выгорает. Как Данко таскается со своим сердцем, окружающим свет выплескивает. Все бы хорошо, но не тем. Да нет, не нарочито, не от страха или недолюбленности. Не отличница или принцесса. Более того, она не ждет помощи и поддержки. Вот в чем парадокс. Ее так сильно захватило творчество и огонь, что она стала им.
А еще она красивая. Боюсь, что ее сожгут. Растащат на кусочки фанатики и сожгут те, кому не досталось кусочка. Она поет. Так поет, что сердце наполняется любовью, теплеет. И самое страшное, что голосом и сердцем она освещает пространство и людей. Становится виднее то уродливое, что пряталось в темноте.
Она — Светоч. Сирена. Только наоборот — из бездны. Причем маленькая еще, глупая, она лупит на всю катушку. По-честному. Любит и тех, кто уродлив и злобен. Она не видит их уродство. Совсем. Они для нее, чтобы не сотворили — дети бога. И часто вляпывается. Ей не хватает способности принять черноту в человеке, она «другая». Расплескивает свой океан по мелочам, то в одно дело кинется, то в другое. То одному поможет, то в проект благотворительный ввяжется, то еще какую-нибудь глупость устроит. Устает ужасно. И она одна. Мало того, что на других не похожа, так вообще, совсем одна. Даже кота нет.
Я недавно ей сон приснила. Любовь, мужчина — ну проверить, поможет или нет. Она не поверила. Самые умные порой самые тупые. Она не верит, что ей можно. Конечно, она в отчаянии. Ей не хватает мужской защиты и структурирования. Чтобы лишнего не делала. Да и сердце должно греть аккуратно тебя и близкого, а не выжигать. Не выжигатель, поди.
Красота и свет — дар и проклятие одновременно. Она слишком непохожа на других. Мне нужно придумать, как ее направить в свою стаю. Слишком мало была человеком.
О, я не сказала? Я не только свои жизни и воплощения вижу, но и того, на кого смотрю. Только по делу. Обещаю не палить твое темное прошлое опоссума.
Понимаешь, она все время парится из-за того, что непохожа. Все сидят — она танцует, все смеются — ей до слез. Да не специально, я же сказала — не напоказ, не провокация. Ее жизни прошлые были на планете симбиоза — там никогда не было агрессивной среды или вранья. Деревья рождали горы, из воды создавались люди, воздух был питателен и свеж. Никого вообще не надо было убивать или уничтожать, чтобы поесть или выжить. Скучно, но что сделаешь, верхние миры.
Очень красивые у нее крылья были — прозрачные, как у стрекозы, но огромные. Умела бы — нарисовала. Очешуительные. И когда она летала, поток воздуха гладил ее лицо, наполнял жизнью. В темном небе светилась и собирала детенышей с прогулки, когда темнело. Домой, в тепло.
Я недавно показала ей второй сон. Про ее далекую родину. Она проснулась в слезах, но кажется поняла, что это заставляет ее вытаскивать сердце из груди и собирать домой, показывать дорогу. Вот правда с детенышами промахнулась, хотя от ее голоса и самые черствые маму вспоминают. Теперь думаю, как бы свести с другим таким же. Ну не спариваться же эльфам с потомками горилл, которых на этой планете тоже предостаточно. Она хочет заявку на фестиваль отправить, но ей все кажется, что она не хороша. Не совсем хороша. Они бы там и встретились, на таких тусовках каждый второй эльфийские ушки носит. Но блин, я не могу за нее отправить заявку. Попробую еще пару снов создать.
Слушай, ничего, что я тебя своими заботами гружу? Таких как она, немного на земле, они в командировку, ненадолго, как правило. Для нормальных обитателей земли они больше похожи на юродивых, на городских сумасшедших или, на крайний случай, на гениев. В них просто нет ничего привычного для социальной среды. Их часто ломают родители, окружение, потом они сами. Если сами себя ломают — ничего не поможет. У них сила не человеческая.
Ты что, реально думаешь, что все люди одинаковые? Присмотрись. К старости проступают истинные черты. На лице появляется печать и портрет жизни, внутренней жизни. Портрет души человека. Как много отвратительных, злых ведьм косит под добрых жен. Как много печальных и бесполезных водяных старается высечь финансовый огонь. Да, мы же решили — окружение, опыт не меняет человека. Время обнажает его сущность. Его выборы. Он открывает свое лицо, когда думает, что его никто не видит. Никаких дежурных улыбочек, масочек. Задумывается и его черты лица принимают естественное для его мировоззрения положение. Бррр…
Добрая старушка-одуванчик чисто статистически приходится одна на пятьдесят унылых и раздраженных каракатиц. Так что следи за собой с молодости, чтобы не палить внутренних демонов.
Но такие, как Светоч, на короткий миг или на целую жизнь, могут помочь измениться. Вспомнить, например, жизнь до жизни, которая была прекрасной, полной приключений, отваги. И тогда офисный планктон увольняется, берет в руки гитару, фотоаппарат, отправляется на край света или создает детскую школу искусств. Это светлые хакеры для структуры человеческого эго.
Но они часто подставляются. Одно дело на планктон любовью из брандспойта, другое — если на разрушителя попадут. Есть опасность выхлюпаться и ей срочно мужика надо найти. Потом эту лампочку не заменишь.


Глава 8. ШЕСТИЛАПИК

До слез. Если бы у тебя была жилетка, пришлось-бы стирать. Вообще-то я — кремень. Скорее поржать могу над проблемой. Но, сегодня, видимо, не тот день, чтобы ржать.
Я ходила по снам, развлекалась. И увидела кое-что, необычное даже для мира тонких глюков. Расскажу. Представь себе место на земле, где кончается свет.
Свет богов. Может быть и не на земле даже это место. В аду. Так, как его описывают обыватели, пожалуй, похоже.
Огромные обрывистые черные скалы, вулканическая лава, смердящая и ослепляющая в полной темноте. Придется нырнуть еще глубже, чтобы понять, что происходит. Небольшой каменный уступ, метра три на три с половиной, посреди кипящей лавы, окутанный дымом, торчал как зуб, остров.  На нем, над кипящим огромным котлом хлопотало существо странного вида. Четыре верхние конечности, обезьяноподобная морда, горб с костистым то ли плавником, то ли гребнем, черная, жесткая шерсть. Было видно, что существо уже старое, потертое жизнью, но очень сильное. Железными канатами вздувались мышцы на всех четырех лапах. Глаза, глубоко посаженные и слишком большие для обезьяны, светились неоновым голубым светом. Верхняя губа периодически брезгливо подергивалась, обнажая желтые короткие зубы.
Кажется, он заметил мое приближение и посмотрел туда, где осталась тень. Когда мы путешествуем в тонком мире снов, листаем Хроники Акаши и развлекаемся прыжками в астрале, нас не видно. Обывателям точно. Наше присутствие может почувствовать только тот, кто сам одной ногой стоит в потустороннем мире. Даже во снах, когда я приходила к людям что-то поправить, меня никто не мог почуять. А тут, оно не просто почуяло, так еще и впялилось в мою тень своими светящимися глазами.

Аркол. Дырка в земле и в небе! Портал. Сторож.
— Загра. Имя. — Пробурчал сквозь шерсть.  — Не отвлекай.
Обалдеть! Спалилась! Но, похоже настроено чудище мирно. В двух словах пояснил. Хотела спросить, от чего не отвлекать, но вдруг увидела, как снизу из лопающихся пузырей лавы поднимались темные сферы со скрюченным силуэтом внутри. Загра схватил что-то, похожее на весло и деловито начал шлепать по тем, что поднимались до уровня островка. Они как-то тихо лопались, без привычного по американским ужастикам визга, рева и скрежета. И то, что было внутри, шлепалось в огненную кашу, искрило и сгорало без остатка. В полной тишине это было странно и страшно. Только прерывистое дыхание существа с веслами прерывало тишину.
Наверное, это «плохие». Ну или им просто нельзя сюда. Каждый должен быть на своем месте. Через несколько минут, плавно поднимающиеся шары взбесились. Ускорились, увеличились в размерах, некоторые лопнули, и их обитатели попытались забраться на островок. Вся эта вакханалия началась, как только сверху спустился светлый шар. Он так медленно полз, что у темных было полно времени его поймать. И тут я поняла, зачем Загре нужно четыре лапы. Волосатая адская мельница. В каждой конечности по веслу.
У меня получилось рассмотреть содержимое темного шара, оно вывалилось наружу. Склизкая, когтистая, кожистая хрень, с белыми слепыми глазами и ноздрями в полморды. Они чуяли запах белой сферы! В ней было что-то вкусное для них. От лап и весел Загры они сыпались пачками вниз, но упорно ползли со всех сторон.
Внутри белой сферы тоже кто-то был. Но рассмотреть из-за слепящего света было нереально. Ад прекратился, как только небесный пришелец шлепнулся в котел. Всех темных втянула обратно лава. Вдох и нету.
Ох уж эти стереоэффекты мира глюков. Киношные какие-то.
Шестилапик (так захотелось назвать зверя после его подвигов) устало повалился около котла. Громко сопел и пыхтел. Местами шерсть оказалась выдранной, местами вместе с кожей. А я еще жалуюсь на свою миссию! И ведь никто не знает, что он тут сторожит. Спасает. Хотя тебе же рассказываю про него. Вот.
Дальше все было снова странно, сверху послышался шум крыльев. Здоровых, очень. И огромный ворон уселся на край котла, посмотрел на содержимое одним глазом, вторым. Загра кивнул, мол все готово, и ворон вытащил из котла сферу. Она стала твердой, плотной и непрозрачной. Похожей на яйцо. Зажал в лапах и рванул вверх, поднимая столбы пепла вулканического, огненных брызг и черной пыли.
— На дерево понес. Дозревать. Новый шаман. Все. Спать. Сто лет не спал. Ждал шамана. Охранял, — Загра следовал какому-то своему этикету и счел необходимым мне пояснить.
Я вернулась в себя с чувством благоговения. Ну и выбрал он задачку. Даже смотреть было страшно и больно. Как наседка над яйцами. Незаменимый.
Все. Проревелась. Теперь, когда ворчу, что трудно или устала, вспоминаю Загру. И не ворчится. И ты не ворчи. Пройдет. Отмахаешься и новым шаманом станет больше.



Глава 9. ВОСКРЕШЕНИЕ

У людей есть дар, который они совершенно не ценят. Даже не видят чаще всего. Те, кому случается об него навернуться, совсем не возвращаются на прежнюю дорогу.
Этот дар называется — «красота, которая исчезает». Жизнь в ее ограненной ограниченности настоящего. Чтобы его принять, человек проходит испытание. Может быть несколько раз в жизни. Кому-то хватает увидеть смерть близкого, кто-то переживает глубокую травму, кто-то на грани смерти понимает, что самое важное, кто-то испытывает череду лишений. А кто-то сталкивается с самым большим испытанием — благословением. Благодатью.
Ты конечно, сразу подумал о дородной, черной, большой маме и прыщавом девственнике очкарике-иеговисте, которые божественно поют гимн, псалом в американском фильме, на могиле старого негра-джазмена. О благодати.
Да, правильно подумал. Почему бы и так. Она не имеет пола, возраста, географии и обрушивается на голову каждого, кто готов будет разглядеть ее за собственной печалью и попыткой отомстить.
Я видела, как к пацану с улицы она приходит в виде священника, который играет с ним на баскетбольной площадке в Бронксе. Она приходит к бабушке, которая уже особо не может ходить, в виде мальчишки-соседа после того, как родной сын забирает у нее пенсию. Он бегает для нее за продуктами. К девушке на темной улице, через крепкую дружескую заботу. Ко мне через моих близких.
Мир как-то устроен, что в нем нет абстрактного добра. Я, когда вижу любовь, проявленную через людей — мне становится теплее. Особенно в тех, кто по идее должен обидеться на людей.
Однажды я видела длинную жизнь одной души. И в каждом воплощении она выбирала задание «видеть благодать во всем». Ее убивали, предавали, мучили те, кого она любила. Велик был соблазн начать мстить, потому что боль сердца, в которое воткнул кинжал друг — невыносима. Она воплотилась в великом философе, родных которого умертвили в газовой камере, ее детей сожгла святая инквизиция, однажды именно эту душу привязали как жертву зверю, нападавшему на деревню. Свои же привязали! Может показаться, что любовь к страданию, жертвенность — это выбор души. Но вспомни, я говорила о задаче, которую она перед собой поставила. Уметь любить жизнь и видеть красоту. Благодать во всем.
Многие палец прищемят и кричат: невыносимо — жизнь дерьмо! А с этой душой все непросто. В конце концов распяли. Ну, ты точно слышал эту историю.
Все бы и окончилось банальным убийством и следующим воплощением. Но вот только, то ли чаша терпения переполнилась, то ли мера благодати набралась. Ты думал, с ней так первый раз что-ли?! Слишком местечковое страдание. Тогда распять — раз плюнуть было. Многие переживают больше. Больше боли: и физической, и эмоциональной, и душевной. У этой же души и опыт выдирания ногтей был, и свинец в горло. Что ни жизнь, то адская смерть.
Но, не многие способны в проживании этой боли отказаться от мести, обиды, унижения. Про «подставь левую». Угу. Не свысока, не из страха, не из-за мифической награды «посмертия». Мол, сейчас сделаю как надо, а потом молодец.
Тут другое совсем. Мышление другого порядка. Увидел грязь — наводишь чистоту. Управляешь. Правишь. Исправляешь. Делаешь согласно Прави.  В себе, балда. Попытка править, исправлять и управлять другими — величайшее заблуждение. А в себе возможно порядок навести. Поправить. Трудно, но можно. Это чисто. Когда душа выбирает путь благодати — ненавидеть больно. До крови больно. Обманывать, предавать, судить о людях, завидовать и даже злиться токсично. Яриться справедливостью, словом или действием — здорово!
В конце концов, благодатью для этой души оказался ее выбор — видеть благодать. Развлечение с распятием было последним. Эта жизнь оказалась достаточно хорошо распиарена. Потом сценарий поменялся. Ну в самом деле, после такого, матом в очереди вообще не напугать. Нет смысла страдать. Душа научилась любить все. Вообще все покатит. Когда человек придумывает себе жизнь, задачу, он руководствуется любовью. И первым делом замечает контрасты.
Эту душу предал любимый ученик, поцеловал ее и продал. Это страшно — увидеть низвержение. Которого может и не было. Может учитель ошибся и понадеялся перевоспитать злодея. И низвержение — это об учителе. А предатель становится точным зеркалом души.
Говоря о высоких материях, учителя забывают, что тридцать сребреников для кого-то важнее перспектив вечной жизни, любви, дружбы, чести. Для человека без финансовых накоплений и накопленного опыта страдания продолжать любить, в этой ситуации, сродни идиотизму.
Таких надо наказывать! Око за око! Но ведь, тогда уходит неземная красота настоящего момента.
Если голова горит планом мести, мыслями о трупе врага, проплывающем по великой реке — не можешь любоваться звездами. И не можешь адекватно реагировать на ситуацию. Кроме того, позиция «сверху» всегда провоцирует.
По себе знаю. Ни одного приличного сна увидеть не получается. Бардак.
В тех ситуациях, что случались с этой душой — лучшим выходом было принять существующее, как единственную реальность (другое все пробовалось) и увидеть в ней красоту жизни. Увидеть, что за ней стоит. Приглядеться и понять, как устроено полотно вселенной.
После этого возможно было и воскрешение. Не важно: формальное, воображаемое, истинное. Прощая, забывая, наплевательски относясь к собственной мести, ты, вдруг, оживаешь. Выходишь на улицу, а там в октябре весной пахнет. И силы появляются. И жизнь налаживается.
И ты туда же? Реально воскрес или нет? Блин… Отстань, по вере твоей будет тебе!


Глава 10. ПЕРВЫЕ СЛОВА

Я поняла, тебе не терпится узнать про мою жизнь. Как докатилась до таких глюков? Порой люди изучают жизни других, чтобы сделать свою, в собственных глазах, более сносной. Но, стоит ли сравнивать? Подумай, мы идеально устроены для того, чтобы прожить собственную жизнь.
Когда я родилась, первые несколько дней провела только с мамой. Наверное, это было самое счастливое время. Она говорила со мной, рассматривала пальчики, целовала. Я точно ей нравилась. Со стороны кажется, что женщина беременная, рожающая, кормящая становится глуповатой. Они и сами так думают. Не могут сосредоточиться на решении простого логарифмического уравнения! Причем совершенно не важно, что это неважно. Не могут ведь!
На самом деле с ними происходит удивительное чудо — они становятся жизнью. Не абстракцией, а фонтаном слез, радости, теплом, интуицией, такой, что и сыщику не снилось. А какая выносливость и способность к восстановлению!
Попробуйте сами круглосуточно обслуживать, отдавать молоко, не спать, оберегать, а еще заниматься домашними хлопотами, быть милой и обольстительной для супруга, носиться по поликлиникам и развивайкам, стирать подгузники или покупать памперсы. А когда маленькое существо имеет капризный нрав или болеет — это просто невыносимо. Знаешь, я сама к детям отношусь не снисходительно. Те еще засранцы бывают. Конечно себя помню.
Кроме того, на женщину всегда давит общественный стереотип, который звучит, что «ты должна». Должна заботиться, быть доброй, милой, даже когда тебе не дают спать неделю, должна еще много всего. И в любое время. И самое страшное: «быть хорошей мамой».
Моя мама меня выдержала. Это было сложно, с учетом полученной мною травмы. Порой я была совсем не похожа на играющих, веселых детей. Я молчала. Она в панике подбегала к моей кроватке, чтобы проверить: жива ли. Через три месяца стало понятно, что мы обе выживем и стало полегче. Мою заторможенность, не желание активно двигаться, орать и вести себя, как полная идиотка, врачи маме прояснили. Да и она сама, к тому времени, уже практически обучилась и могла ставить диагнозы, и помогать в операционной. Чем она и занялась, как только убедилась, что я выживу.
Мне не мешали в моем детстве. Мама работала, спасала людей, повышала квалификацию, приходила домой без сил и падала на кровать. Бабушка и дедушка первое время за мной приглядывали, играли, кормили. Потом решили, что готовить или покупать для меня еду — это верх заботы. Их творческая жизнь была в разгаре, посиделки за роялем, поэтические баталии. В нашем доме было много странных людей, шумных, со своими идеями и чудесатостями. Для меня жить в таком мире было подарком. Меня не напрягали заботой, не ставили в пример. Я несмотря на свой ярко-рыжий цвет умудрялась быть незаметной.
Так случилось, что мне никто не мешал. Прошло уже два года с момента рождения и тут родные сообразили, что я все еще молчу. На вопрос — «ты голодная?» — я активно кивала, во всех других случаях не мешалась под ногами.
И тут мама поговорила с подругой. Ты замечал, что неприятности всегда начинаются после разговора с подругой? Какой-то диверсант замаскированный. Та сказала ей, что со мной что-то не так. Что, наверное, я — даун. Молчу, замираю без движения, книжки взрослые рассматриваю. Даже без картинок.
Ну, откуда ей было знать, что я изучала закономерности закорючек. Читать училась, знала, что все самой придется.
Мама поверила диверсанту. Они испугались не на шутку. Так всегда бывает, когда «поздно». Можно подумать, страх поможет исправить ситуацию, когда «поздно»?
Меня срочно повели к врачу. Снова. Она осмотрела мой речевой аппарат. Отметила, что я вполне понимаю речь, знаю цвета, отличаю рыбу от зайчика, умею кричать, свистеть и даже рычать. В конце консультации она устало опустилась на стул рядом с моей мамой и сказала: «Поговори с нами, деточка».
Я улыбнулась и промурлыкала: «О чем?» А чего говорить, когда нечего говорить? Повода не было. Все итак слишком много болтают и мало кто умеет выслушать. Ты, кажется, умеешь.


Глава 11. ДЖУНГАРИЯ

Однажды меня угораздило приснить один и тот же сон двум людям. С него началась удивительная история.
Я из той редкой породы душ, которые помнят и себя в прошлом, и других, с кем встречалась. Это редкое явление. Но иногда это знание врывается в жизнь человека, который живет в амнезии повседневности. Оно меняет его жизнь.  Особенно когда это желание двоих.
Песок был горячим настолько, что дышать было невозможно. Он запутался в гриве Заура, попадал в глаза, в нос. Сильный ветер, предшественник пыльной бури, предупреждал караванщиков о приближении большой беды. Караван остановился в самом центре пустыни. В самой далекой от большой воды точке земли. 46°16; с. ш. 86°40; в. д. если быть точным, но ни караванщикам, ни Зауру до этого нет ни малейшего дела. На юге, там, где солончаки и сыпучие пески. Где растет только полынь и нет никого, кому было-бы дело до широты или долготы. А высота над уровнем моря, совсем никому не интересна. Только Великий хребет Тянь-Шань помнит о том, сколько пролито здесь крови зюнгар и подданных поднебесной.
Эсен-Тайши, любимый муж, послушал совета и отпустил пленного императора Китая. Благородный поступок. Ну, а как иначе? Эсен был из рода Чорос, сын небесной девы и величайшего воина, найденный в дупле дерева, вскормленный его соками. Эсен из рода Чорос, с тридцатью тысячами воинов напал на царство Мин, и победил пятисоттысячное войско императора. Это была величайшая победа, но он ошибся, думая, что император Китая — ценная добыча. На трон поднебесной сел младший брат императора.
Что до Сына Чорос? Он любил свою землю и свою жену. Эсен объединил силой своего оружия, доблести и удачи рассыпанное, как лоскутное одеяло, царство Зюнгар. Но правое крыло и левое крыло этой большой птицы не простили ему поражения. Когда он, по совету жены, отпустил императора, уже своего друга, его подданные собрали войско, схватили его любимую жену, сына, табуны. А потом убили и самого Эсена-Тайши. В 1454 году. С его смертью рассыпалась великая Джунгария. Ойрат — монгольское государство, существовавшее в XVII—XVIII веках на территории, которая ныне относится к Казахстану, Киргизии, Китаю, России, Монголии, и занимавшее земли от Тибета и Китая на юге, до Сибири на севере, от Урала и Хивинского, а также Бухарского ханств на западе, до Халха-Монголии на востоке, включая в себя озеро Балхаш, Семиречье, озеро Кукунор, горы Тянь-Шань, Алтай, долину реки Или, верховья Оби, Иртыша и Енисея.
Все это они узнали уже потом, когда начали вспоминать друг друга. Его звали Андрей, а ее банально, но красиво — Маша. Я приснила их друг другу, степи Джунгарии, гриву Заура, на котором он увозил свою луноликую, морозные, ветреные ночи и песни табунщиков.
Им нужно было простить друг друга и поговорить в последний раз. Ведь там, в самой удаленной точке от морей, они умерли далеко друг от друга. А это важно, вовремя сказать: «Прощай. И прости».
 Ведь, если бы она не попросила его освободить императора — его бы не убили. А если бы он не напал на Китай — она бы не стала просить его отпустить императора. Кроме того, нести груз ответственности за развал империи непросто. Особенно если в этот раз тебе даже городом управлять не доверили.
Я столкнула их друг с другом. К сожалению, они оба были слишком женаты и замужем, чтобы все закончилось сказкой. Но знаешь, любовь, которая тянется несколько жизней, совсем голову отключает. Они просто не могли друг без друга дышать. Удивительно, узнали с первой встречи друг друга. Встретились в другом городе, он как раз на середине пути между их городами. Провели вместе пару суток. Молчали. Смотрели в друг друга. Были рядом. Еще бы! Не виделись с 1454 года.
А утром, знаешь, банальная обыденность ворвалась. Джунгария все равно развалилась, а разваливать браки совершенно не хотелось. Кроме того — дела. Жизнь. Обычная, без безумств, с ответственностью за детей и семью.
Ох! Печали, обиды, злости много потом было. Очень хотелось снова быть рядом. Особенно обидно было, что так и не смогли попрощаться. Ведь опять глупо расстались. Мучились несколько лет в разлуке. Все ответ искали: «почему»?
Еще раз им сон приснила. Ведь это дело, которое нужно доделать. Не всегда любовь одна. Бывает, что за нами тянутся долги и хвосты прошлых квестов. Они вспомнили друг друга, чтобы простить, увидеть и жить дальше.
И вот однажды, Маша и Андрей, не сговариваясь, наткнулись на описание Джунгарского ханства, читали и ревели. Маша точно ревела. Ну какое ей дело до Эсен-Тайши? Сложно было поверить, что это про них, но картинки уж очень подробные. Тогда она уволилась и уехала с фотоаппаратом в Монголию и дальше, в сторону Китая. Пройти своими ногами.
Захожу на ее сайт порой. Офигенные фотографии и истории. Кстати, скоро замуж выходит. Нет. Не за Андрея. Простились они. По-хорошему. Поговорили. Порой этого достаточно, чтобы жить настоящей жизнью.


Глава 12. САМОУБИЙЦА

Сегодня очень устала. Наткнулась на целый клуб потенциальных самоубийц. Пришлось побродить по их снам, хоть немного света добавить.
Как все вместе собрались? Представляешь, дети. От четырнадцати до семнадцати, компания. Много кто в юности на субкультуре зависает. Аниме, готика, музыка. Какая разница? Это код, культурный шифр, по которому они встречаются и создают вместе немного любви друг к другу. Это же всегда поиск своих. Поиск хоть кого-то, кто тебя любит.
Их души очень похожи, и урок выбрали похожий для себя: учатся жизнь любить. Но это сложно. Ведь жизнь такая не надежная, не предсказуемая и не контролируемая штука.
Например, ребенок, когда рождается и потом, когда взрослеет, испытывает очень много боли. Он чаще всего ограничен. Особенно здесь. Представь, как выращивают дерево кубической формы? Его изначально помещают в рамки ограничений, чтобы не торчало во все стороны. Даже подрезать не надо каждый год ветки и листья. Просто посади в ящик.
А потом есть такой синдром выученной беспомощности. Даже если освободить, показать все ресурсы, дать полную свободу — существо держится своих рамок. Если очень повезет, то попадется наставник, друг, который потихоньку вернет веру в себя, покажет, что мир безопасный. Но это так редко бывает. Слишком много нас на планете. И большинство занято своим выживанием. Мотивируют, что любви на всех не хватит. Забывают, что это же как грудное молоко, чтобы прибывало, надо сцеживать. Иначе засохнет.
Я сегодня совершенно в упадническом настроении. Все тлен. Хотя, полагаю, этот маленький кружок самоубийц так повлиял. Придется генеральную уборку проводить в сознании. Спровоцировали. Хоть какая-то польза от маленьких засранцев.
Да, конечно, я злюсь. Без этой злости и мотивации нет помогать, и сил. На ярости выскакиваю из их тлена. Приседаю, отжимаюсь и матерюсь.
Там девочка есть, сама как из мультика. Глаза огромные, синие, кожа фарфоровая, волосы почти белые. Ангел. Но уже с садистскими и мазохистскими наклонностями. Судя по мультфильмам, которые ей нравятся. Сплошное страдание и подавленная агрессия.
Ее мама с детства била по щекам. Прижмет к двери и начинает кричать в лицо, кричит, пока не устанет. Потом отдохнет и снова кричит. Девочка молчит. Да не из упрямства, как мама думает. Ей настолько страшно, что голова звенит. Потом наступает этот момент, его девочка уже хорошо знает: лицо мамы перекашивается, глаза совсем стекленеют, в груди обрывается и падает что-то холодное. Потом поднимается мамина рука. За этим моментом будет удар. Потом еще.
Я удивилась устойчивости. Вот ведь, какая партизанка, даже звука не издает. Потом поняла: она боится. Боится сделать хоть какое-то движение, чтобы не стало еще хуже. А маме очень не хватало обратной связи. Думала, та назло молчит.
Как и все подростки в этой компании, она не была любима…
Так, подожди. Ты думаешь, что если родили, то любят? Нет. Это иллюзия. Родители часто слишком незрелые, слишком больные душой, чтобы любить. Дети любят. Сначала очень. Потом родители все делают для того, чтобы дети перестали играть, любить, быть творческими. И знаешь, чем чище и светлее ребенок, тем больше социальная машина руками глупого и недальновидного родителя старается убить души. Я расскажу тебе об этом механизме в следующий раз. Если не испугаюсь. Он страшный, даже для меня. Он не видимый, не осознаваемый. Это конвейер по переработке человеческого потенциала в винтики потребления и слива энергии для кормления потребителей.
А, ну конечно, человек высшее существо. Ага. Это правда. Без шуток. Как только он понимает свою волю и ответственность. До этого момента он скорее бульон. Очень питательный. Чем больше не осознает себя, тем наваристее становится.
Но могу тебе сказать, что светлые души, попадая в эту мясорубку, понимают свои природу. Рано или поздно. Если у них получается любить, пусть даже после длительной терапии, своих родителей. И благодарить не только за жизнь, но и за время жизни, которое родители потратили на их содержание, поддержку. Урок пройден. И душа вдруг понимает, что терпение безграничное сложилось благодаря этому опыту. Жизнестойкость и прочие бонусы. Если меняет ракурс.
Вот и у этой малышки. Представь: шестнадцать лет унижений, избиений раз в две недели, постоянное напряженное ожидание крика, резкого слова, оскорбления, сравнения с кем-то, кто «лучше». А она все равно скучает по любви матери и верит, что та однажды подойдет со словами «люблю тебя». Даже не надо чтобы прощения просила. Порой смотрю на такое и кажется, что для родителей ребенок — реально наказание, обуза. Они хотят от него компенсации издержек. А поскольку поток идет в одну сторону и рассчитан на бескорыстие — от отца к сыну, внуку, правнуку — родители злятся. Особенно когда не оправдывает.
Эта девочка не оправдывала. Молчала, когда спрашивали, была нелепой, медленной, нерешительной. И даже ее красота порицалась.
Мне нужно было помочь ей. Хотя бы ей из этой компании. И я начала приводить к ней во снах ее будущую взрослую душу. Это не сложно. Нужно только попросить разрешения у человека ему помочь. Большая девочка приходила к маленькой и брала ее на руки. Говорила: «ты чистая, ты смелая, ты совершенство, ты радость, ты творчество, ты сама любовь». Ведь если никто во всем мире не может сказать тебе этого, нужно позаботиться о самом себе.
Первый раз она проснулась с криком. Знаешь, когда собаку долго бьют и рука протягивается к ней с лаской и куском хлеба, собака от страха эту руку кусает. Но если продолжать, потихоньку, бережно, то даже самая злая сука становится пушистиком. Время и тепло.
Я правда устала. Семь ночей. Сегодня кажется что-то начало получаться, она проснулась среди ночи, села на кровати, обняла себя за плечи и потихоньку заплакала. Есть такие слезы, когда крики боли затихают, слезы от красоты и любви. Она поверила и увидела, насколько красивая ее душа, тело. И приняла решение, что не позволит себя бить по лицу.
Через неделю мама попробовала. Неосознанные привычки. Да не было никакого повода. Наоборот, девочка подтянулась по учебе, задумалась о поступлении в театральный.
В этот раз она не стала ждать пока глаза у мамы станут стеклянными. Она схватила кричащую маму в охапку и тихо сказала: «Я люблю тебя, даже если ты меня не любишь».
Мама затихла, заплакала. И вдруг поняла, что это правда. И ей стоит научиться поддерживать и любить свою дочку.
Все. Пора валить. Дальше уже точно разберутся. Трудная у меня работа. Но красииивая!


Глава 13. РУСАЛКА

Давай я сегодня не про себя расскажу? Про нее. 
Она исчезла второго августа недалеко от острова Ивиса. Для нее он всегда назывался верно, потому что она прекрасно помнила, как финикийцы обосновались здесь и порт назвали Ибоссим, потом он стал Эбусус и достался Карфагену. Каждый раз, когда трансонутые электронщики называли его Ибицей, она передергивала плечами. Испанские воды Ивисы одни из самых чистых в акватории. Все до сих пор думают, что она умерла. Так объявили через пять дней после того, как она не поднялась на поверхность.
Я видела ее сны много раз. Самые потрясающие из всех, что смотрела. Страх исчезает, когда пузырьки воздуха и снопы света проникают в глубокую чернильную синь впадины. Плывешь, идешь на глубину и сливаешься со стихией. Становишься человеком моря. И чем глубже опускаешься, тем слышнее дыхание и ритм сердца океана. Сердца мира. Через три минуты задержки дыхания начинает дышать кожа.
Никто не смог догадаться, как ей удалось не дышать под водой девять минут и две секунды. Никто из женщин не смог побить ее рекорды. И благодаря ее открытиям, в том числе, сегодня существует рекорд задержки дыхания под водой. Двадцать четыре минуты три секунды.
Ага. Попробуй минуты полторы не дышать, чтобы глаза не лопнули и руками не размахивать судорожно! Прямо сейчас попробуй. Засеки время, я говорю… Потом дальше расскажу.
Единственная женщина в мире на одном вдохе прошла через Голубую дыру — вертикальную карстовую пещеру, которую не зря называют «Кладбищем дайверов». Около 130 метров в глубину. Входит в десятку самых опасных мест для погружения.
А она хрупкая. Улыбчивая. Никогда не боролась со стихией и с другими. Играла, договаривалась. Домой ныряла. Кандидат педагогических наук, доцент, написала учебник для фридайверов. Это безумцы, которые произошли от ловцов жемчуга, ныряют на глубину без аквалангов. Отращивают жабры.
В день своего пятидесятилетия она поставила новый мировой рекорд: шестьдесят шесть метров без ласт в глубину. Попробуй занырни. Многие в пятьдесят стакана воды боятся. Смеется. Некогда гордиться. Да и гордость понятие высокое, а она про глубину.
Ах, как она была красива, особенно если погружалась в моноласте! Грациозная, тонкая, гибкая, сильная! Так плавают настоящие русалки. И хотя глаза у нее были не синие, она была дочерью моря.
В ее снах был очень страшный момент: возвращение, подъем из глубины, когда боль начинала сковывать грудную клетку и довериться, расслабиться было невероятно трудно. Носом шла кровь. И вдруг получалось расслабиться, глядя на то, как вода, подсвеченная розовым пятном крови, играет в лучах солнца. Это значит поверхность уже близко! Были моменты, когда тишина и спокойствие глубины смывали все. Даже имя, даже знание того, кто ты. Оставалось только движение тела и внутри тела. Самым удивительным был момент, когда напряженное: «не дышать», становилось расслабленным: «дышать всей собой — всей кожей, чувствами, духом, пальцами».
Как объяснить, зачем? Да и кому объяснять? Сын, самый близкий человек, плывет рядом, он моряк. Посмотри видео с ней? Сам поймешь почему и зачем.
 У нее погибло много друзей и знакомых. Глубина затягивает. Где-то там происходит удивительная вещь, в играх с дыханием ты теряешь ощущение реальности, попадаешь в чудесный мир, который такой и есть. Вернее, ты начинаешь его видеть, как есть, без человеческих шор. И не всегда успеваешь вернуться. Да, это игра со смертью. Но устоять перед красотой подводных богов невозможно. Еще метр, два и ты увидишь свет в Марианской впадине.
В ее снах я любовалась странами, кораллами, цветом моря. Какое оно разное! Я полюбила океан. Обняла его ее руками. Говорят, что она умерла. Мне кажется, она решила посмотреть самый длинный, самый синий и самый глубокий сон.
Люблю тебя, дорогая! (посвящается Молчановой Наталье Вадимовне).


Глава 14. СМЕРТЬ

«Я люблю тебя», — так сказал дедушка, перед тем, как началась последняя судорога. Бабушка держала его голову. «Скорая» просто не успела. Я тогда совсем маленькая была, не поняла, что случилось. Первый раз увидела смерть. Я смутно помнила, как это было раньше. Когда жила в других местах и жизнях люди умирали, но это как-то по-киношному было.
А тут — бах! Это странно. Был живой дедушка, стал предмет. Всего секунды три или четыре. И мне было очень странно видеть, как бабушка кричит и трясет его. Как она целует предмет. Ведь там нет дедушки. Но ей казалось, что, если она будет кричать на него, он как-то вернется.
Мамы не было дома. Мы часто оставались втроем, а она уходила на дежурство. Помнишь, я говорила, что она хотела спасать людей, ну из-за моих особенностей. И кажется, она догадалась, что папа не просто так исчез. Она искала его после нашего отъезда из Москвы. Как-то узнала через друзей, что папа уехал увидеть Кайлас и умереть. В общем, поводов быть хорошим врачом у нее было предостаточно.
Ирония судьбы: отец моей мамы скончался от заболевания, которое она изучала и наблюдала чаще всего. Ведь это ее специализация. Одно из самых популярных в неврологии — обширный инсульт. Вот правда случай нетривиальный. Нетравматические субарахноидальные кровоизлияния составляют всего пять процентов случаев. Дедушка не курил, не пил алкоголь, несмотря на богемный образ жизни, много двигался. Он удивил всех. Неприятно удивил, надо сказать.
Бабушка смогла прожить без него две недели. Она перестала есть и таяла как свечка. Мама настояла и ее здоровье взяли под контроль. Положили прокапывать. Но ее эмоциональное состояние было настолько тяжелым, что она умерла от истощения.
Так, в нашей маленькой семье, состоялись вторые похороны. Зима была аномально морозной. Два месяца до этих событий температура держалась на отметке тридцать семь градусов и ниже. Накануне похорон деда она опустилась до сорока шести. Когда хоронили бабушку, до сорока восьми.
Меня во второй раз зачем-то взяли на кладбище. Закутали, обмотали всеми бабушкиными шалями так, что я не могла ходить и нормально дышать, и взяли. Я помню, как это мучительно долго и очень холодно было. Землю пришлось отогревать, разжигать огонь. Было очень красиво, сугробы, пылающий огонь. Таинственные надгробия. Люди. На кладбище быстро темнело, так как похороны затянулись. Костер решили не гасить всю церемонию. Я невольно вспоминала своих друзей викингов, когда они отплывали в Вальхаллу на своих пылающих драккарах.
Мама плакала и ее лицо покрывалось коркой льда мгновенно. На ресницах висели огромные сосульки, которые она периодически сбивала. Там было много друзей бабушки и дедушки. Нас не оставляли потом еще несколько дней. И мама смогла справиться со всеми трудностями. Финансовыми точно, ведь умирать это очень дорого. Живым важно сделать все «по-человечески». Оказывается, моих родных будет не хватать не только нам с мамой. Они были душой компании.
Прошло несколько дней и однажды мама пришла ночью в мою комнату. Она остановилась посередине и замерла. Мама не знала, как жить дальше. Как я потом узнала, это называется горе. Потеря. Беда.
Самое странное, что она не видела своих родителей. А они стояли за ее спиной. Я кивнула им. А заодно и прабабушкам, и прадедушкам.
Мама очень устала за эти дни. Я подошла, обняла ее за коленки. Ну выше пока не получалось дотянуться. И сказать не получалось. Но я попросила в своей голове бабушку и дедушку быть рядом с мамой всегда. Они разулыбались, мол, итак планировали за нами присматривать.
Знаешь, мама тогда первый раз уснула, свернулась калачиком рядом со мной. А мы сидели и охраняли ее сон. Думали, как ей сказать, что родители всегда рядом. Что они всегда стоят за спиной, чтобы ты мог на них опереться. Стоит тебе только захотеть, попросить, вспомнить. И ты, когда становишься родителем, стоишь за спиной своего ребенка, чтобы он мог на тебя опереться и поддержать своих детей. Огонь жизни передается вперед. У меня бабушкины уши и дедушкины привычки. Я так же, как он катаю хлеб по пальцам и делаю из него человечка, перед тем как съесть. Есть людей гораздо смешнее, чем банально отрезанный кусок хлеба.
А твои еще живы? Давно не звонил? Ну и балда. Хотя они даже когда умрут, никуда не денутся. Я видела. Но, ты лучше позвони. Дети, когда родители умирают, как-то быстро становятся взрослыми, прозревают. Но у них не очень получается увидеть родителей. Может потому, что те стоят за спиной?


Глава 15. ЛИЛИТ

Расскажу тебе свой давнишний сон.
Тринадцать существ стояли кругом у большого плоского камня. На нем лежала женщина с раскинутыми руками и ногами. Ее ничто не связывало, ни веревка, ни заклятие, между тем, лежала она неподвижно и было непонятно, жива она или мертва. Это был один из странных ритуалов, которые я часто видела во снах. Удивительно было смотреть такие сны. Одновременно и со стороны и изнутри тех, кто присутствовал.
Все существа звучали. Кто-то низко вибрировал, кто-то звенел — вместе получался голос вселенной. Это были самые избранные, самые лучшие представители всех разумных планет, живущих в крайней галактике этого рукава вселенной. Я говорила тебе, что люди очень узко представляют себе мир. Самый высокий — каменный великан. Основу его костного скелета составлял стронций с кальцием и ему пришлось надеть защитный костюм, чтобы избежать столкновения с водой и воздухом. Никто не готов к окислению. Да и с учетом мягкости его основы, защита была просто необходима. Собрались они на Земле и женщина, над которой они звучали, была та, которую мы знаем под именем Лилит, отвергнутая Адамом за строптивость. Для нее должны были быть созданы максимально комфортные условия. Ведь ее дело было одним из самых сложных.
В этом кругу были: настоящий дракон с золотыми глазами и горячей кожей, прозрачный и водянистый склим, несколько представителей нижних миров. Их образы настолько чужды и отвратительны для взгляда человека, что я их даже описывать не стану. Кого-то уже описала в истории про Шестилапого. Был архангел, как без него. Его меч сиял как небесное облако, просвеченное солнцем. По меркам человека и своих планет они были богами. Играющими богами. И то, что они собирались сделать, тоже было игрой. Создать альтернативу.
Они уже знали, что Адам предпочел не равную себе, изначально созданную вместе с ним, особь. Слишком свободолюбивой она оказалась. Слишком огненной и огромной. Он уговорил куратора земли вырастить из своего же тела подругу, которая будет его слушать и создаст чистое и управляемое потомство.
К сожалению, вторая версия женщины впустила в себя семя и Змея. Так называли воплощенного разрушителя. Об этом большинство историй умалчивает, но разве ребенка не называют чаще всего плодом? У Евы родилось двое первопредков: Каин и Авель. Так их называли люди, уже потом. Семя Адама и Змея перемешалось и Каину досталось большая часть тьмы. Ему суждено было убить Авеля и лишить будущее человечество одного света. Так чаша мировых весов качнулась в сторону разрушения.
Оказалось, что гораздо проще убивать, следовать за чревом, быть завистливым. Творчество, созидание и любовь всегда требовали от человека большой работы. Ты не замечал?
Среди собравшихся был и молодой куратор земли. Сияющий Ра, Пуруши, Ацмуто, Аруха-Мазда, Яхве, Абсолют. Какая разница сколько у него имен? Именно благодаря его фантазии появился и Адам, и Разрушитель, и горы, и океаны. Мир приснился ему. Конечно, по сравнению с другими созданными мирами Земля была просто песочница, но она получилась очень красивой и продуманной. Каждый атом в ней не исчезал бесследно, а распадался, собираясь вновь. И она очень удачно вписывалась в уже существующий универсум.
Боги более опытные, когда увидели, что после убийства Авеля популяция самых разумных существ качнулась в сторону разрушения, решили помочь молодому Демиургу.
Они предложили, а он согласился, ведь и вправду фигня получилась.
Тогда пришлось отыскать Лилит. Она, после ссоры с Адамом, занималась исключительно самообразованием и осмыслением мира. Кроме того, уровень ее осознанности оказался гораздо глубже, чем можно было ожидать. Если Адаму приходилось долго наблюдать за теми, кого создал Демиург, определять их предназначение, понимать и осознавать их действия, то у Лилит было изначальное знание. Сейчас это называется — «ведание». Ей и в голову не приходило, что нужно следить за косулей, чтобы увидеть, как она есть траву и назвать травоядной. Ежу понятно.
И здесь речь не шла о том, кто круче, просто иначе. Если один мог сосредотачиваться на цели и представлял из себя прямую линию, то вторая выхватывала плоскость и знала сразу все и одновременно. Но планирование был не ее конек. Знала бы наперед, не выпендривалась, осталась бы в статусе замужней женщины. Тогда и вторая точно не дала бы Змею себя соблазнить. Ну а что Ева? Производная всегда слабее.
Когда боги сообразили, что без альтернативного человечества цивилизация будет довольно мрачной, они уговорили Лилит родить совершенство. Почти пятый элемент.
Звук вокруг плоского камня становился все плотнее, и достиг своего апогея. Казалось, вся вселенная кричала в оргазме. Рыжие волосы женщины разметались по камню, как яркие всполохи огня и на самой громкой ноте она распахнула синие, как небо, глаза. От каждого бога к ее промежности протянулся луч яркого света. Как символ мужского начала, дающего жизнь и силу. Лучи пульсировали и становились все плотнее и плотнее. Песня мира продолжала звучать и рос живот, внутри которого формировался потомок богов и земной женщины. Видно было, как она пульсировала от невозможного удовольствия, величайшего из всех, что можно было испытать. По сигналу Демиурга боги остановились. И наступила тишина. И темнота.
Лилит выдохнула и изумленно уставилась на свой живот. Секунду назад она плавала в теплом океане и вдруг оказалась здесь, да еще и совсем беременна! Боги оказались милосердны и стерли воспоминания об акте. Вдруг начнет сравнивать, а такого больше и не случится. Чудо непорочного зачатия должно оставаться в тайне. Правда ее потомки всегда жаждут чего-то большего.
Схватки начались, как только Лилит прикоснулась к теплому животу.
Родилась девочка. На всю голову волшебная. Она была способна левитировать, исцелять, превращаться в любое существо. Спасибо папочкам. Ее судьба была не простой, но очень интересной. Она еще не знала костров инквизиции и поклонений толп. Ей предстояло добавить человечеству улетности. Но все это впереди, растянутое на тысячелетия, а пока она прислушивалась к звуку своей матери, которая пела ей голосами всего мира.


Глава 16. НАСТОЯЩЕЕ

Как тебе рассказать о самом важном? Посиди со мной рядом. Помолчи сегодня. Отодвинь все стереотипы о том, что ты знаешь себя.
Это не ты. Точно не ты. Вот, например, этот страх, который выскакивает тревогой перед будущим. Тебе все еще кажется, что ты не успел самого главного. Чего-то не сказал, не попробовал, не научился. Не стал кем-то. Кем-то значимым для мира. Ты в этом страхе такой же, как и самые значимые, которые достигли невероятных вершин и положили на алтарь. Кто чего мог, тот и положил. Неважно, у тебя остались сутки в этом городе или четыре года на этой работе. Еще немного времени, пока дети вырастут, чтобы развестись или неделя до отпуска. Тебя нет в твоей жизни. Ты говоришь с друзьями, а думаешь о незавершенном проекте. Ты все время сомневаешься, а туда ли ты живешь. Пытаешься контролировать упущенные потенциальные возможности. И не выбираешь что-то одно, так как это означает для тебя не реализоваться во всех возможных потенциальностях.
Слушай, хватит. Выключи постоянное переключение каналов. В поисках лучшей возможной доли, ты явно пропускаешь свою собственную.
Помнишь, я говорила о страшном механизме, благодаря которому сливается человеческий потенциал?
Речь идет о тотальной иллюзии, заблуждении. «Все должно быть иначе, не так» — эта мысль толкает человека на борьбу со своими настоящими желаниями. Сопротивление среды случается, даже когда своим путем. Но с этим можно что-то сделать, если увидеть, как есть и принять условия. Только человек не сможет ничего сделать, если он не начинает двигаться в существующем. Не принимает ответственность. Он не может принять существующую реальность. Зимой хочет лета, в жару прохлады. Он не переезжает и не путешествует. Достаточно просто хотеть и быть не довольным.
Если масштабировать, то этот механизм звучит как — «эта жизнь не такая, дайте другую». Неважно — родители, тело, мысли, характер, привычки, страна, город, супруг, время ожидания в аэропорту, здоровье — все как-то не так.
Остановись. Сделай осознанный выбор прожить данность. Жизнь, которую ты выбрал. Твои первые две клетки пробились и соединились чтобы стать именно тобой. Да, с таким носом и жопой. Но не смиряйся с навязанным самому себе шаблоном. Это не безысходность, а уникальность.
Ты неповторим. Поверь мне, я помню тысячелетия своих и твоих воплощений. Мы ни разу не повторились. Вообще.
О, знал бы ты, сколько раз ты, борясь с собой, наступая на горло собственной песни, терял время. Прислушайся и начинай откладывать в сторону «не свое». Не бойся остаться ни с чем, в пустоте. Помой эту гребанную чашку. В тот самый момент, когда становишься пустым и перестаешь беспокоиться, появляется истинное творчество и любопытство. Голос твоей самости, твоей души тихий, и нужно выключить все левые радиостанции. Но он есть. Задай себе три главных вопроса: «кто ты, откуда ты и куда тебе?» Не пытаясь стать кем-то другим.
И самое смешное, что ты знаешь. Но так боишься им быть, потому что принято: «не так» и «дайте другую жизнь».
Тебе кажется, что это более эффективно, куда-то стремиться, торопиться, сожалеть. Но посмотри — каждый год твоей жизни приближает тебя к финалу. К смерти. Это очень тупо торопиться. Ускорять и торопить отпущенный тебе срок. И позволь своему ребенку завязывать шнурки сколько влезет. Не ругай себя, что пропустил три солнечных дня этого лета. Выдохни уже, бобер. Ты настроил столько плотин и укромных хаток в своей голове, что сам заблудился.
Возьми меня за руку и посмотри в глаза. У тебя прекрасно получается жить, ведь ты до сих пор живой. Как ты можешь оценить в категориях «плохо» и «хорошо» свою жизнь? Чтобы оценить, надо посмотреть целиком. Что в результате? Со стороны. А пока внутри делай, что угодно. В целом всем пофигу, они парятся из-за того, что в их жизни все «не так». Если коротко: не отменяй свидание из-за прыща. Особенно со мной. Я люблю твой прыщ. Он же твой. И я люблю тебя.
И самое главное. Есть те, кто так живет. Им бывает больно. Горько, страшно. Они смотрят на эти условия. Не обманывая себя. И тотально проживая, действуют. При этом любят жить. Свою жизнь. Себя. Я не прошу тебя стать таким. Говорю о том, что это возможно для человека.
Сделать то, чего хочется. Ведь ты — это то, чего ты хочешь, когда выключишь все левые радиостанции. «Все так». Ни одно событие, ни одна мысль не была «не так». Каждый момент ты делаешь лучшее, на что способен. Найди что-то стоящее и интересное в жизни. Другого шанса и другого раза не будет. Никогда. Ты не повторишься.


Глава 17. ПАПА

Порой помощь приходит откуда совсем не ожидаешь. Так случилось и у нас с мамой. Представь, когда умерли родители моей мамы, она очень удивилась: «Да как так-то?». Это происходит практически всегда, когда смерть забирает человека. Если внезапная или если известие приходит неожиданно. Особенно велико удивление людей, если человек был известный, любимый, сделал много хорошего. И тут, бац! Умер. «Да не может быть!».
Я, с учетом длительности моих воспоминаний, вижу множество смертей. Ну, а как иначе, если ты помнишь не только пару десятков своих и чужих жизней? Всегда нужно быть готовым к смерти. Своей и другого. Удивительным является не то, что человек умер, а то, что он каждый день просыпается живым.
Но ведь для этого надо посмотреть на самое страшное. Любой страх, которых так много в жизни людей — это страх смерти. Настолько большой, что они предпочитают не размышлять о ней, опасаясь привлечь на свою голову и попадают в ловушку «растраты жизни» или «репетиции».
Хотя, знаешь, я ведь хотела тебе рассказать о другом. Мама тоже удивилась. Самому факту смерти тех, кого она и еще многие, очень любили. Кстати, всеобщая любовь и хорошие поступки тоже не являются гарантом бессмертия. Люди слишком самонадеянны. Чаша с последним испытанием никого не минует из тех, что родились. Мама удивилась настолько, что заболела. Она не нашла в себе сил, чтобы подняться. Мне тогда было года четыре или пять. Я уже начала разговаривать с людьми, но делала это не слишком охотно. Видимо, чтобы компенсировать мамино одиночество, я перестала на какое-то время выходить из себя и впадать в кататонический ступор, как это называли мамины знакомые эксперты-врачи. Я поняла, что у мамы серьезная депрессия и придется все брать в свои руки. У нас была картошка, немного денег и друзья бабушки и дедушки, которые иногда заглядывали помочь.
Моя недальновидная мама крепилась, когда они приходили и гордо держалась на ногах со словами: «все у нас хорошо». Никогда не понимала подобной бравады. Но, кто меня, пятилетнюю бы послушал. Однажды мама совсем перестала вставать и продукты дома почти закончились. Я отлично научилась варить картошку в мундирах, но беда была в том, что ее больше не было. Я уже подумывала идти к соседям, как в дверь раздался громкий стук.
Мама не отреагировала, и я решила открыть. Какая разница, мы все равно умрем без картошки. Даже если там бабай.
На пороге стоял высокий, загорелый дядька. Очень красивый, как в фильмах про Индиану Джонса. На шее была замысловатая татуировка, странные коричневые бусы из круглых семян (я тогда не знала, что это слезы Рудры, Шивы-разрушителя), да и одет он был очень странно: белые хлопковые брюки, длинная полосатая яркая хламида, клетчатый платок на запястье. Надо сказать, пах он очень вкусно, какой-то сладкой едой и специями.
Он присел и глядя мне в глаза, спросил:
— Ты  Нита?
Я ни разу не слышала такого красивого голоса, в нем был и ветер, и песок, и рев океана, и пение самой тихой птицы сразу. Отчего-то слезы подступили к моим глазам. Я смогла только кивнуть.
— Какая ты красивая получилась! — он тихо рассмеялся от счастья.
— Мне про тебя друзья в Москве позавчера рассказали. Еще сказали, что у вас случилась беда. Это так?
Я снова кивнула, почему-то совсем не хотелось говорить, чтобы не разрушить очарование от этого волшебника. А он и вправду был похож на волшебника.
— Я приехал, как только смог. Мама дома?
Было как-то туповато, но я снова закивала. Несколько раз и махнула головой в сторону маминой комнаты. Там было темно, тихо, пахло валерианой, пустырником и смертельным удивлением.
Он как ураган ворвался и просто сгреб маму в охапку. Прижал к себе и держал. Знаете, в какой-то момент мне показалось, что из него прямо через руки, глаза, кожу в маму вливается теплый, мягкий и исцеляющий свет. И она из маленькой, почти засохшей, заплаканной старушки, в которою она превратилась за последнее время, снова становится красавицей.
Прошло много времени, она почти не дышала и не открывала глаза. Я молча села неподалеку на плетеный коврик на полу. Я кажется вспоминала что-то похожее, так при мне уже исцеляли людей. А может и я так уже делала. Внутри меня зазвучала мелодия и я начала тихонько напевать ее. Какая-то колыбельная. Мужчина удивленно посмотрел на меня, а потом кивнул, улыбаясь. Все верно. Он подхватил мелодию и начал вплетать туда слова на неизвестном языке. Странное дело, я понимала смысл: «нет бога, кроме бога и имя ему любовь, нет смерти, все что ты видишь — жизнь».
Он повторял и повторял, и я пела вместе с ним. Через некоторое время кожа мамы порозовела, она задышала глубоко и спокойно.
— Сейчас она будет спать, а мы с тобой пойдем на кухню. Покажешь, что у вас и как? Кстати, откуда ты знаешь этот Зикр? Бывала на востоке, или телевизор смотрела?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Просто захотелось спеть песню. А что означает: «нет бога, кроме бога»? И почему нет смерти?
— О как! Да ты еще и перевод услышала? Это практика обращения к богу в суфизме, столп мистического Пути. Своего рода медитация и транс, чтобы очистить разум и открыть сердце. Один из самых поэтичных, что я знаю. «Нет бога, кроме бога» — это о том, что все в мире, даже болезнь, даже разрушение — часть игры бога. И стоит увидеть в этом целое. Его показал мне один из моих учителей, но вот тебе он откуда знаком? — мужчина очень внимательно посмотрел на меня, как будто увидел инопланетянина.
— Наверное, когда я жила в пустыне, у меня был похожий на твой платок и я все время кружилась. Вот так. — Я раскинула руки в стороны, подняла правую ладонь вверх, а левую опустила вниз и, ритмично перебирая ногами, начала кружить вокруг своей оси. Я могла так делать часами, бабушка и дедушка делали ставки, а иногда просто забывали за мной наблюдать. В голове тогда становилось тихо-тихо и мир размазывался, становился быстрым и неподвижным одновременно. Я как будто бусина висела на двух нитках, от земли до неба. Красной и синей, а вокруг меня кружилось несколько дисков светящихся и все в разные стороны. Очень красиво. Мужчина смотрел на меня во все глаза. Я кружилась и рассказывала, рассказывала. Пока в кухню не вошла удивленная мама.
— Нита, представляешь, все прошло. — она улыбалась и вдруг увидела нашего гостя. — Ты! Ты жив!
Она вдруг прыгнула на него с разбегу. И заплакала. И он тоже. Я вдруг поняла: папа приехал. Когда судьба забирает что-то, она обязательно дарит что-то другое. Круговорот людей. Через две недели мы переехали к папе в Индию.


Глава 18. ПРАВИЛА УСПЕХА У ГИЕН

Сегодня расскажу тебе историю своей знакомой. Я имела сомнительное удовольствие ходить в школу. Несколько месяцев в году мама привозила меня из Индии, где мы обосновались. Чтобы не забывала традиции страны, откуда я родом.
Сдавала меня в школу, искренне веря, что муштра и сравнительно-унижающий достоинство подход сделают из меня дисциплинированного человека. Ну да. С моей-то любовью ко всему странному. Особенно после тотальной свободы рядом с отцом на берегу океана!
Я в принципе не думаю, что задача средней школы поддерживать таланты и способности человека, напротив. Если искренне влипать в эту систему и муштровать своих отпрысков, то есть все шансы вырастить посредственность.
О, меня сия чаша миновала. Я сразу поняла, что это неправильные пчелы, и надо быстро наладить контакты со всеми, сохраняя индивидуальность.
Для учеников я стала неформальным лидером, так как могла часами рассказывать им страшные истории, которые сочиняла на ходу и умела закручиваться в сложные асаны. А для учителей я была вундеркиндом, помощницей и вообще зайкой. Когда от меня отстали и те, и другие, я могла спокойно предаваться самому любимому развлечению. Думать. И спать. Иногда на уроках. Именно тогда мне пришло в голову экстерном сдать несколько предметов и приходить на уроки (чтобы мама не волновалась) с интересной книжкой. Порой я садилась на задние ряды... и засыпала. На проверки учителей я реагировала молниеносными правильными ответами и мне было позволено делать, что хочется.
Был вполне обычный день, когда мне приснилась одноклассница. Моя знакомая. Девочка тихая, не приметная. Во сне собралась толпа гиен и швыряла в нее камни. При этом по-гиенически хохоча. Ну, ты знаешь, они это умеют.
Она отбивалась как могла, а потом опустилась на колени и обросла шерстью, тоже превратившись в гиену. В этот момент стая отстала от нее, и все побежали искать следующую жертву.
Я недавно вспомнила этот сон, свою одноклассницу и решила немного подсмотреть за ее жизнью. Она и ее подруги вместе закончили школу, звезд с неба не хватали, но устроились в университет. Середнечками проучились до третьего курса и вдруг у моей протеже, назовем ее Ксюша, раскрылся талант. Она всегда бросала дело на половине дороги и в целом, была как все. Но внезапно она научилась добиваться своего. Ее талантом оказалась настойчивость и трудоспособность. В то время, когда подруги ленились, боялись и прочие глупости творили, она поняла, что нужно работать. И начала работать.
Все бы ничего, но вдруг одна подруга перестала звонить, потом вторая. Потом краем уха она услышала, что все ее друзья собрались вместе, а ее не позвали. Сначала она подумала, что дело в ней. Как всякий нормальный человек с низкой самооценкой, она начала копать. Накопала. Мол, слишком гордая и занятая стала. Решила, что не уделяла своим подругам внимания. Начала звонить, приглашать. И во время одной из вечеринок почувствовала самую настоящую неприязнь к себе. Ей хватило духу спросить:
— Что, я сделала не так?
— Понимаешь, когда я тебя вижу, — сказала ей лучшая подруга, — моя жизнь кажется мне несносной. Ты все время думаешь про свои цели, ты в хорошем настроении, занимаешься тем, что тебе нравится. Это ужасно. Это вызывает во мне бурю эмоций. Рядом с тобой я не могу быть хорошей. Так что просто уйди.
Ксюша задумалась тогда, она была хорошей подругой. Позвонила и предложила помощь:
— Слушай, я могу помочь, рассказать, подсказать где найти денег на первое время.
Подруга покивала, скептически хмыкнула и не взяла трубку в следующий раз.
Тут бы Ксюше махнуть рукой и жить дальше. Но так поступили все подруги. Их было совсем немного. И перед ней встала дилемма: остаться одной, на своей оптимистичной вершине успеха или вернуться к близким.
Она начала копать еще дальше. И завязала с самореализацией. Будь как все, решила она и люди потянутся. К сожалению, прошло время и люди так и не дотянулись на то болото депрессии, куда она скатилась. Именно в этот момент я решила вмешаться. Я просто приснила ей тот сон, который видела про нее в детстве.
Наверное, сегодня я хочу вспомнить один из моих любимых фильмов и фразу оттуда. «Какая их моих историй делает твою жизнь более сносной?»
Я не знаю, как у нее дела. Надеюсь она разрыла свой талант. И нашла людей по размеру. Ведь это важно правильно выбирать людей. И порой даже стоит остаться в одиночестве, чтобы не обрасти шерстью. Оно будет недолгим, поверь мне. Тех, кто ходит горными тропами гораздо меньше, чем на автострадах, но прием и встреча гораздо радушнее. Да и творчество здесь не порок, а повод научиться.
Жизнь творцов, которые являются примером, может помочь тебе поверить в чудеса, если ты видишь, как они карабкались. И это может сделать твою жизнь прекрасной, если ты научишься радоваться чужому успеху и создавать свой.
А перестань ржать, гиена. Я знаю, что сегодня особенно нравоучительна. Понедельник, блин. Выспалась наконец-то.


Глава 20. ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО

Какое-то время мы с мамой кочевали между сибирской провинцией и индийским океаном. Мир заботливо устраивал периодическую встряску новыми людьми, климатом, дорогами, сменой часовых поясов. Папа с нами не путешествовал. Он вообще предпочитал очень простой образ жизни. Каким-то чудом у него построился дом в стиле бунгало, практически на берегу, к нему наведывались очень странные персонажи, то в шикарных костюмах с толстыми кошельками, то почти голые с хитрыми и смеющимися глазами. Периодически он отправлялся в ашрам, который был неподалеку, но делал это лениво, неторопливо. Он как-то все делал не спеша, смакуя каждый момент.
Думаю, из-за этого его спокойствия и неспешности, которая моей маме казалось ленью и безответственностью, мы периодически уезжали в Россию. О, конечно она мотивировала это тем, что ребенку в моем лице нужно быть гражданином своей родины. Папа совершенно не возражал, снабжал нас деньгами, помогал обширными связями и всегда любил нас обеих.
Когда мы оставались в Индии, любимое время у меня было с отцом. Мы кидали камешки в воду, забирались на широченный бадьян и бесконечно болтали. Он особенно любил спрашивать меня о моих прошлых жизнях. Мы даже играли, он брал несколько учебников истории и наугад зачитывал кусочек биографии. Просто открывал любую страницу. Я продолжала, если помнила. Если история была про меня. Такое случалось очень часто.
Мама, однажды увидев, как мы развлекаемся, решила, что я прочитала все учебники и все запомнила. Мы решили ее не переубеждать.
Вообще, знаешь, никого не стоит переубеждать, раскрывать ему глаза и ставить на место. Это самое глупое, на что можно потратить свою жизнь. Близких людей тем более нужно любить, как есть. На свое место можно поставить только себя, и то, когда раскроешь себе глаза, чтобы это место увидеть.
Однажды папа перестал удивляться моим странностям. Видимо понял, какое чудо в моем лице свалилось на него с неба. Мои приступы потери ориентации, сознания и выходы из себя практически прекратились. Они остались в страшных снах моей мамы. Порой ей снилось, что я замерла и больше не вернулась. Тогда она просыпалась в холодном поту, подходила ко мне и осторожно тянула за руку. Я шевелилась и мама выдыхала. Потом она так делала еще пару раз и, успокоенная, засыпала.
Был тихий вечер, океан тихонько выплевывал на берег белые, пенистые волны и ракушки, а мы отцом брели по песку, распинывая кусочки водорослей и остатки мелких веток.
— Я не рассказал тебе самого главного про себя, — он протянул руку и коснулся моей головы. Опять это тепло от его голоса и прикосновения лишило меня речи. — Я ведь жив из-за тебя. Представь, однажды ты мне приснилась. Перед твоим зачатием я серьезно заболел, решил умереть далеко от России. Перед отъездом случайно-неслучайно судьба свела нас с твоей мамой. Так ты и получилась. И для меня, и для мамы подарком. Нет, это не заразно, — засмеялся отец. — Хотя, мне кажется, ты все-таки уникальная, в такой ситуации я могу собой гордится. Твоя воля к жизни случилась вопреки моей проблеме. Я не знал о том, что ты появишься. Уехал исполнить мое заветное желание. Знаешь, когда человек узнает о том, что ему осталось совсем немного, от отчаяния у него остается только одно желание — жить вечно… Я быстро смирился. Понял, что все. Конец. И решил успеть то, чего хотелось. Поехал в Тибет, начитался книжек про чудеса, про пещеры со спящими, про открытие третьих глаз, про храмы. Я хотел увидеть чудо. Какое-нибудь. Что-то за границей моего представления о мире. Приехал. И ничего не нашел. Кайлас оказался вполне обычной горой, в Катманду меня обокрали и избили, я чуть не замерз в высокогорье. Монахи, покуривая, смотрели на меня, как на полного идиота. Дети постоянно выпрашивали у меня монетки, а животные зверски воняли. Вот так рухнуло мое представление о величайшей святыне. Да и ламы не внушали никакого священного трепета и никаких чудес не демонстрировали. Даже не левитировали, гады. Все. я понял, что чудес не бывает. Повелся, дурак. Я, прости мою откровенность, напился как свинья. От отчаяния. Я вдруг понял, что в мире нет никаких чудес. Почувствовал себя просто выкинутым за шкирку на помойку. Состояние мое сильно ухудшилось, и я сообразил, что жить-то мне осталось совсем ни о чем. Деньги, кстати сказать, отложенные на чудеса и откровения тоже кончились. В одну из холодных ночей я сидел около дороги и матерился. По-настоящему, зло, в голос, яростно. Всю ночь. То орал, то матерился. И, ничего не происходило. И не произошло. Меня никто не нашел, никто не помог. Я сидел у этой дороги до самого рассвета. А когда он наступил, я понял, что устал. Бороться и искать, думать и чувствовать. Болеть и прочее. Устал настолько, что мне стало не важно. Поднял глаза вверх и сам не ожидая от себя, заплакал. Нет, не от боли. От удивительной красоты вокруг меня. От тишины, которая наступила после падения на самое дно. Я просто сидел и смотрел вокруг. Кто-то, глядя на мое жалкое состояние, оставил рядом немного еды и денег. Через несколько часов я поднялся и ушел в горы. Куда вели ноги и глядели глаза. Спал в пещере и практически ничего не ел. Все время смотрел на солнце, хотя, говорят, это очень вредно. А я не мог оторвать глаз, как оно было красиво! Постепенно хоровод терзавших меня мыслей, старых привычек, страхов и чувств исчез. Все, связанное со мной и моей жизнью, пропало, как телевизор из розетки выключили. Я спал, ходил по горам. Просто был, молча стоял, потрясенный красотой на вершинах, в ущельях, около речушек. Неожиданно появлялась пища. Обо мне, видимо, пошли слухи и каждый норовил подкормить отшельника. Выгодно быть отшельником, но я просто дрых на ладони Будды, особо не парясь. Представь себе, я не заметил, как прошло три года. Я понял, что стоит человека выключить из привычного, поддерживающего его мышление круга, он столкнется со всем тем шлаком в голове, который сотворил из его жизни ад. А потом стоит упасть на самое дно, чтобы оттолкнуться от него и взлететь. Странная история. И знаешь, что вернуло меня в человечество, Нита? — он заглянул мне в глаза. — Ты. Я увидел тебя во сне и захотел встретиться. А чудеса, кстати, потом начали происходить. Я вернулся в город. Стал целым. Встретил удивительных людей, научился удивительным вещам, прошел через множество приключений. Чудеса становятся обыденностью, когда ты сам становишься чудом. Они не показываются, когда ты их хочешь, как маленький. И приходят к равному, тому кто уже способен понять их природу. В этом есть удивительная закономерность. Потом люди, встретившие чудо и благословение, рассказывают об этом тем, кому еще предстоит упасть на самое дно разочарования и понимания, что ты и есть это долбанное чудо. И ты выбираешь, видеть ли его каждый день в каждом моменте, или все время ждать великого знака, игнорируя чудеса под ногами и в зеркале. Ты — мое лучшее чудо!
Он поднял большую раковину удивительной формы.
— И твоя мама тоже чудо расчудесное. Подарим ей? — Я закивала и взяла его за руку. Хорошо быть чудом.


Глава 21. БАЛАНС

Включи музыку погромче. Сегодня хочу показать тебе еще один механизм устройства нашего мира.
Каждый век, каждые сто лет происходит удивительное событие. Оно незаметно для взгляда людей, только самые чувствительные могут сообразить, что все стало иначе.
Ты заметил, что раз в столетие, годах в десятых–двадцатых сменяется мировая тенденция? Как течение. Было ровное, в одну сторону, а потом — раз! И, как будто, в другую!? Это качаются большие весы и прилетает волшебный пендель. Нет конкретной даты. Есть период.
Революции, мировой прогресс технический, важные философские открытия. Все эти события с одной стороны кажется распределены равномерно, но, если приглядеться и посмотреть на спираль целиком, можно заметить. Нет, не по кругу. И не по прямой. Свентовит — так у древних славян назывался создатель мира. И вообще мир. Природное вихревое движение энергии, водяного потока. Вращение. Ну приглядись! Выпадаешь из вращения, становишься извращенцем. А начинаешь взращивать. Ну да ладно. Про «Ра» погугли.
Никто в здравом уме напрямую не развивается и по кругу не бегает. Это иллюзия. Так вот, один раз в сто лет нужно перескочить на новый виток и сохранить баланс. Помнишь, я тебе рассказывала про разрушителей, творцов? Когда течение событий медленное и неторопливое, конец и смерть находится далеко от человека — он расслаблен. И, как ни странно, склонен к разрушительному мировоззрению. А после потрясений, потерь — многие начинают задумываться о созидании. А еще крылатое выражение: ночь темна перед рассветом. Посмотри на природные ритмы, принцип философский —отражения большого в малом, — никто не отменял.
А что человек? Базовая мотивация: страх. В период перескакивания человечеством на новый виток, это важно! Скорость реализации намерений вырастает раз в сто. И откат мгновенный. Понимаешь? И мотивация меняется. Бояться нечего, на рубеже столетий все все теряют. А если нечего бояться, то есть два пути: создавать свою жизнь самому и уничтожать себя и других.
Надо ловить эту волну. Мечтать, лететь на свет, думать о хорошем, создавать. Если будешь бояться и думать всякую фигню — с учетом мгновенной реализации — смоет с палубы.
Это ускорение. И самое важное для творцов в этот момент: собраться, дисциплинироваться, скооперироваться и прыгнуть. Это, дружище, прыжок веры. И никто не знает, что будет на следующей орбите, это определяется намерением тех творцов, кто рискнет. Они и формируют новую реальность. Оттого так важны те, за кем я присматриваю.
Это происходит для баланса. Смотри, в момент творения мира, актом величайшей творческой силы все повернулось к свету. К созиданию. Постепенно происходит стабилизация, стагнация и начинается застой. Потом упадок и разрушение. Это нормально. Если дом построить и не подновлять, не реконструировать — он начнет гнить. Даже дерево растет по-максимуму, а потом разрушается, давая жизнь новому.
Популяция творцов и разрушителей неодинаковая постоянно. То одних больше, то других. И я не могу сказать, что разрушители — плохо. Они всегда искушают, проверяют на прочность, ломают то, что не крепко. Знаешь, как плохие дети на игровой площадке. Если не закрепил деревяшку — оторвут, погнут, расшатают то, что на соплях висит. Это урок для творцов, чтобы делали наверняка и по-честному. Не халтурили.
И в такие периоды скачка обостряется паника. Всех трясет. И мирных обывателей и тех, кто водит за собой народы. Еще быстрее протекают процессы болезненные. Обмен веществ. Люди, застрявшие в дурных мыслях, быстро умирают. При такой скорости понятно, что дальше им будет совсем трудно. Выбирают соскочить, отдохнуть на периферии и войти в игру заново. Как у Кэрролла: чтобы остаться на месте, нужно бежать очень быстро, а чтобы продвинуться вперед — еще быстрее. Я могу не точно цитировать, но основная идея развития мира верна.
При этом вот парадокс. Нужно стать абсолютно неподвижным и тихим. Будешь суетиться или бояться — слетишь с карусельки. Вот такая дихотомия. Ускориться вместе с потоком, оставаясь абсолютно неподвижным.
И сдается мне, что ты в моей жизни не просто так. Ты слушаешь меня уже много дней. Что-то понимаешь, что-то нет, но есть в наших встречах большой смысл. Ты — творец и сейчас время прыгать.
Не спорь со мной! Я тебя вижу! Нет крыльев, хватайся за уши, растопыривай и лови попутный ветер. Посмотри вокруг. Сколько опущенных голов и скорбных гримас отвращения! Так всегда бывает к концу витка спирали. Пора встряхнуться, создавать новые идеи, или перебрать старые, адаптировав их.
В университетах уже бурлит жизнь. Она глупая, обиженная, недооцененная, прекрасная и полная мечтаний. Не важно, о чем. Замуж и новая тачка — тоже мечта. Начался новый круг. Весы качнулись в белую сторону. Хотя это не более чем схема. Мир многоцветный.
Сейчас начало рассвета. Пойдем встречать?


Глава 22. МЕЛКИЙ

Он всегда был мимо своей жизни. Слишком не такой. В детстве, казалось, подавал большие надежды. Но оказался слишком маленького роста в итоге. Бывает, душа выбирает себе странные уроки, странные игры и миссии. У Сашки была большая голова и очень маленькое тело. Оно просто перестало расти после десяти лет.
Часто, когда с людьми случается какая-то фигня, они ищут причину, чаще всего: «за что?», «почему я?», «что со мной не так». Они как-то дергаются, пробуют договориться с миром: то подкупом в виде благотворительности и подавления гнева, то агрессией, типа «пошел теперь нафиг» и медленно себя убивают. Он сразу понял не прокатит. «Просто так». В дар.
Сашка для своих десяти лет был слишком умный, его уже не любили одноклассники и учителя. Он обладал какой-то адской прозорливостью и видел человека насквозь. Мама, а у Сашки была только мама, сначала злилась, когда он прямо говорил ей, что видит. Потом, поняла, что он не со зла и перестала манипулировать им и окружающими. По крайней мере пока он это видел.
В десять стало понятно, что за год его рост не увеличился. Это просто произошло. Дурацкий, невесть откуда взявшийся синдром Ларона. Карликовая мутация — подарок от его предков. Родственники схватились за голову! Каких предков? А Сашка смотрел на картинки времен Мадридского двора и как никто другой понимал желчных, мелких и очень умных советников королей и королев, маскирующихся под забавных шутов. Что-то родственное в них было.
Он как-то быстро понял, что не светит обыкновенная жизнь. Инвалидность тоже оказалась не интересна. Через пару лет он окончательно перестал ходить в общество. Мама паниковала, мол может в школу для инвалидов. Но Сашка твердо решил: своим путем. И никак иначе.
Он решил стать самым великим маленьким человеком. Экстерном закончил школу, дистанционно обучился в нескольких университетах, изучил семнадцать языков, включая санскрит, латынь, японский и иврит.
Работал научным руководителем в исследовательской группе уже в восемнадцать лет. Решил, что это нормальная замена армии.
Однажды ему приснился сон. Девушка. Просто лицо, глаза. Которые смотрели прямо в сердце. Проснулся и психанул. Половина человека. Он был только половиной. И тут никакой метафорой о поиске своей половинки не отмажешься.
Со свойственной ему рассудочной язвительной желчью, откинул эту мысль и погрузился в знакомый милый мир науки и логики. Полочки, порядок. В сердце, когда у тебя слишком большая голова, не очень удобно.
Но, черт! Она приснилась снова, а потом снова. Через некоторое время Александр Германович перешел на темную сторону и подружился с бессонницей. Маленький человек мучился, как большой. Мало того, что не знал, что за муза к нему приходит, так и вообще. Ну какой из него мужчина?
Можно смириться со своими особенностями, когда ничего эдакого не светит и не хочется. А когда невозможное, это самое желанное?
Через некоторое время он перестал есть, бриться и начал писать стихи. Зашел на какой-то поэтический форум, поставил грустную аватарку одинокого странника и начал писать.
К слову сказать, у него не получалось писать дурные стихи. Ни одного. Острый ум, накопленный и нереализованный потенциал романтичности, а также притягательная трагичная желчь, сделали из него звезду на форуме. Через некоторое время его стихи были везде. Вообще везде. С учетом непопулярности рифмованных строчек, и особенно лирики, это было удивительно.
И однажды ему написала она. Сашка еще не успел открыть сообщение, а сердце уже упало. Такой липкий холод, который делает руки и ноги ватными. И все как ухнуло вниз. Пипец. Она. Дрожащая мышка дернулась, и он открыл аватарку. Да. Ее глаза.
Я, кстати никого никому не приснила на этот раз. Просто видела со стороны как у них все происходило.
Девушка написала ему что-то про поэзию, что-то процитировала. Сказала, что это важно. Что сердце лечится. У них завязалась переписка. Несколько месяцев друг друга изучали. Поняли. Долбанные половинки.
Тут Александру Германовичу стало страшно. Что там дальше? У больших? Встречи, цветы, секс, семья, умереть в один день. Не канает, решил он. У него и рост и жизнь в два раза короче. С таким генетическим мусором долго не живут.
Она настойчиво просила встретится. Мол, хочу увидеть тебя, за руку держать, в глаза посмотреть. Эпистоляция — хорошо, но свидание нужно. А иначе зачем? Зачем так много стихов ей посвятил. Или дурак, или издевается.
Сашка на неделю ушел из интернета. Запил. А много ли мелкому нужно? Психовал. Собрался и ушел из дома. Первый раз в жизни в кабак пошел. Оборжали и поиздевались. И как после этого не ожидать от человечества гадостей? Он боялся еще неделю, а потом решил. Пан или пропал. Написал. Она ждала. Без истерик и претензий. Как будто понимала, что это серьезный шаг. Не пустышка. Договорились о встрече. В кафе. У Саши в руках будет роза. Тупо, узнаваемо и банально. Она будет в синем платье и белых туфлях.
Но надо вспомнить про въедливый ум Александра. Он взял с собой розу. И спрятал. Сел в самый дальний угол. Ему нужно было увидеть, что она не божество. Которое может его покарать взглядом за маленький рост. Никакого доверия к миру.
В назначенное время в зал вошла девушка в синем платье и в белых туфлях. В меру симпатичное существо, как на аватарке. Она была такого же роста как Сашка. Удивительно. Встретились две половинки. Людей.
Чем ни удача! Но Сашка остался сидеть в своем темном углу, как прикованный. Большому кораблю — большое плавание, блин.
Представляешь, он так и не оторвал свою маленькую задницу от стула. Он ожидал, что над ней сейчас начнут измываться, шутить. Но она мило поболтала с официантом и вообще вполне непринужденно заказала себе мороженное. С удовольствием уплетала его, болтая ногами. До пола они у нее не доставали. Выглядела спокойной и довольной жизнью. Прошел час, но она не уходила. Причем на ее лице не было ни разочарования, ни боли. Она поглядывала вокруг и иногда перешучивалась с соседями по столикам. В тот самый миг, когда Сашка понял, что пора проявить в себе пусть маленького, но джентльмена, она повернулась в его сторону. Улыбнулась и медленно кивнула. В ее глазах было понимание. Потом она ушла. Больше не писала.
Я бы хотела сказать, что они встретились и наделали много маленьких человечков. Но к сожалению, через несколько месяцев девушка погибла. Мелкие долго не живут. Сашка тайно следил за ней. Долго не мог понять, почему она не злилась и позволила ему так поступить. Ведь она сразу знала, что это он. Просто ждала, чтобы он выбрал. А он не выбрал.
Так бывает. Когда говорят «встретить свою половинку» не всегда речь идет о совместной жизни. Встретились и пошли дальше.
Саша стал великим человеком. Он бросил поэзию и за свою короткую жизнь провел несколько серьезных исследований в медицине, биологии, физиологии человека. Он сумел сделать большой вклад в жизнь.
Когда умирал, я решила помочь им встретиться. И поговорить. Знаешь, так бывает, всю жизнь люди хотят встретиться и поговорить. И «не поговорили». Эти успели. Во сне. Как и в первый раз. Две половинки человека.
Он спросил ее «почему». Она ответила, что слишком маленькая перед жизнью. Даже короткой. И очень рада состоявшейся встрече. Маленькой. Ведь она была? И разве не удивительно вот так найти друг друга? Порой достаточно одного взгляда, чтобы не зря. Ведь не зря.
Вот такая история сегодня.
А ты целый. В два раза длиннее, ой больше. Значит в два раза больше шансов встретиться. Кстати, найди меня? А то все снюсь тебе, да снюсь. Может пора наяву встретиться?


Глава 23. О ЛЮБВИ

Я давно хотела рассказать тебе о любви. Возможно это последний сон. О нет, не печалься. На самом деле, все только начинается, это моя история подходит к концу. Даже не к концу, а к повороту, за которым кто знает, что откроется. Может ничего. А может все, что хочешь.
Включай музыку. В ней всегда есть то, что не всегда могу рассказать.
«Много жизней я люблю, чувствую любовь, вижу, как любят другие люди. Это самое главное», — так, во сне, перед смертью, сказал, сам себе, один очень успешный человек. Он достиг всего того, о чем мечтает много людей. Шесть белоснежных яхт, на которых было выпито несколько цистерн самого дорогого в мире вина. Бизнес-империя, которая давно жила своей жизнью и приносила ему не только головную боль, но и радость создания. Несколько крупнейших в мире благотворительных центров. Он совершил кругосветное путешествие несколько раз. «Форбс» пять раз называл его «человеком года» и он получил признание от лучших людей планеты. Четыре его бывших жены, вместе с детьми, были счастливы и обеспечены до конца своих дней. И вообще. Все хорошо. Здоровья было столько, что он мог перегнать любого спортсмена, когда ему было семьдесят.
Никаких «но», никаких сожалений.  Он умирал, когда пришла пора, в окружении родственников и друзей. И самое главное, его отношения с творцом мира были самые теплые. Я подумала, что человек прожил хорошую жизнь и стоит принять во внимание его мнение. Так вот.
— Любовь, это самое главное. — Он сказал это просто, сидя на большом камне перед прекрасным горным озером. Пара правнуков ползали по его коленям и периодически вставляли в наш диалог свои поправки. — Я всегда искал. В любых проявлениях, в любых аспектах. В каждый момент моей жизни. То, что может меня вдохновить, причину любого действия, движения. Нашел. Самая тонкая и самая прочная связь. Основа жизни. Она может проявлять себя в разных формах. Но ярче всего любовь светится в выборе. Когда ты стоишь на распутье — в какую сторону. Как отнестись к себе, к другому человеку, к миру. С любовью или без нее. Всегда есть шанс прожить без любви, но стоит попытаться понять, почувствовать, как это, когда с ней. Ведь она и есть жизнь. Но невозможно приручить, вызвать насильно. Никакой джин и волшебник не властен над жизнью, смертью и любовью. Я точно знаю, что шанс испытать это хоть раз в жизни, человеку дается. Если ему понравилось, то еще один. Если он не сдается и не отказывается, даже если больно или не так, а продолжает выбирать любить, то любить становится привычкой. С человека все начинается. Если щедро делишься, становишься нужным другим людям и они тоже тебя любят. «Три кита». Любовь к себе, иногда через тренировку и жесткий урок. Иногда через позволение. Любовь к делу, которое ты выбрал. Любовь к близким, даже если они не такие, как тебе удобно. Любовь к приключениям, жизни и богу, который устроил все так, как есть. Так у меня и получилось. Я завершаю жизнь без страха. Ведь я сделал то, для чего родился. Любить жизнь. Целиком. Как есть.
На его похоронах говорили много хорошего. Внес вклад в развитие человечества. И прочитали его последнее письмо. О любви. Содержание не сильно отличается от того, что я тебе рассказала.
Можно подумать, а какой в этом смысл? Зачем выбирать, продолжать? Ведь он умер? Но знаешь, его история оказалась так проста и увлекательна, что душе было предложено повторить и улучшить. У него было много всего. И предавали, и убить пытались, и обманывали, и он сам терял многое, и себя, в том числе. Но каждый раз искал, находил и выбирал то, что нужно.
У меня есть подозрение, что это твоя история. Странно прозвучит, но я вижу, что для тебя это тоже самая главная мотивация. Ты здесь, чтобы любить. На полную катушку. Количество или отсутствие яхт точно не показатель. Рассвет в горах, октябрьский дождь, рука ребенка, умыться и прочитать сказку — это и есть любовь. Услышать и написать песню. Чувствовать близкую встречу. Похоронить бабушку, начать новый роман, встретиться с печалью, потерять время, психануть, испытать оргазм и позвонить, даже если обиделся — это и есть любовь. Ничего нет, кроме нее. И когда ты увидишь, как красива она, ты поймешь причину смерти и рождения миров, людей. Когда повернешься к ней лицом, она перестанет толкать тебя в спину.
Ох, а ведь и правда, у меня осталось совсем немного времени. Завтра я расскажу тебе, возможно, последнюю историю. И я надеюсь увидеть тебя. Это важно. Человек, с такой любовью к жизни как ты, сможет прогнать любой дурной сон и разбудить. А меня пора будить. Правда. Пересыпать не очень хорошо, да и ягодичные мышцы затекают от долгой неподвижности, знаешь ли.


Глава 24. ПРОБУЖДЕНИЕ

Сейчас я сплю. Представь — феномен какой?! Разговариваю с тобой и сплю. Неожиданно? Ну да. Болтаю я не все время, а только когда и ты тоже спишь. И может ты единственный уникум, который может общаться вот так. Прямо.
Моя просьба найти меня может показаться тебе странной, но все обстоит совершенно серьезно. Если меня не разбудить в течении пары ближайших дней, придется родиться снова. Ну, то есть я умру. Физически.
Хотя знаешь, каждый раз есть опасение, что, родившись заново, моя душа утратит свои воспоминания и я погружусь в анестезию амнезии. Пока я упрямо уговариваю обстоятельства сохранить мне память. Обещаю выдержать, говорю, что мне это нужно, что это то, что я хочу и могу. Ну конечно тяжело, я уже говорила, все кого ты любишь, или умирают, или не помнят тебя. Но оно того стоит. Это прекрасное переливающееся всеми цветами радуги великолепие. Мир целиком. Со всеми втекающими и вытекающими людьми.
Я уже много веков, положив палец в рот от туповатого удивления и восхищения, смотрю и не могу насмотреться. А если у меня не будет моей памяти, смогу видеть только кусочек. Брр. Маленький кусочек мира, ограниченный одним воплощением. Одной историей, одной работой, одним шансом.
Почему у меня всего пара дней? Я слышала, как мои близкие люди приняли решение отключить все жизнеобеспечение. Их победила реальность. Врачи. Медицина. Уже несколько лет я не прихожу в сознание. Валяюсь как бревно, атрофия мышц, отсутствие реакций. Кома, комок, комочек человека.
Это случилось в результате сильнейшего приступа, когда мне исполнилось двадцать. Старая травма обострилась от эмоционального потрясения. Мы уже обосновались в Москве, мама работала в клинике одного из престижных университетов, а папа коллективно медитировал. Ну, в смысле, обучал людей медитациям, монетизируя собственные увлечения.
Я вернулась из путешествия в Катманду и болталась дома. Я все еще определялась в жизни. Пойти в разведчицы или стать граффитистом.
Был совершенно серый, обычный, дождливый день. Я лениво листала журнал про вегетарианцев, очень попсовый. Папа их тоннами привозил с фестивалей.
Я увидела тебя. Была статья про путешествия, на край земли. Ты с большим рюкзаком, в желтых, треккинговых ботинках, заросший бородой по самые уши, смотрел абсолютно счастливыми глазами на меня.
Ничего нет кроме любви. Почему-то это меня поразило. Единственным способом разговаривать с тобой всей своей душой оказалась кома. Ну, да, по-дурацки вышло. Тоже мне тургеневская барышня, в обморок грохнулась. С другой стороны, пока я тебя не увидела, у меня и мотивации не было смотреть чужие сны.
Но ведь здесь либо пан, либо пропал. Если не смогу до тебя докричаться, то и смысла нет жить. Я же не первый раз с тобой. То ты ко мне, то я к тебе.
Как говорит мама: «беда и выручка». Я пойму, если ты не сможешь. Пару раз мы сильно промахивались мимо друг друга, потом все равно находили. Но все-таки есть предчувствие, что этот раз — последний шанс встретиться. Кроме того, я вполне допускаю мысль, что ты не сможешь меня разбудить. У врачей не получается уже пять лет. Меня маринуют здесь исключительно благодаря маме, но все давно потеряли надежду, что я вернусь. Или что я вернусь человеком. Это не пятиминутная кататония. Такая выходка из себя может и вправду кончиться не перспективненько.
Кстати, если предположить логически, то за пять лет, пока я себя не видела в зеркале, могу и не узнать. Была короткая стрижка… Ох, да я все не о том.
Слушай, все мои истории про помощь другим, про архангелов и прочее — по-настоящему. Только сейчас, когда у моего «я» есть всего пара дней, я поняла, что им помогала, потому что искала тебя. В том числе. Мне нужно было, чтобы ты вспомнил. Ты вспомнил? Что-то о себе, за границей твоей жизни? Ведь не может быть, чтобы такой взгляд был у однодневки.
Рискнешь найти меня? Я понятия не имею где ты сейчас.
— Нита, я здесь. — Прикосновение было обжигающим и девушка открыла глаза. Непонимающе оглянулась вокруг. Темнота больничной палаты пахла лекарствами, спиртом и каким-то неприятным запахом, сладковатым и гадким.
— Привет, это я, проснулась?— мужчина наклонился и заглянул ей в глаза. Он засмеялся тихонько, довольно и радостно. Тем самым смехом, который ей приснился в первый раз, пять лет назад. Посмотрел теми самыми глазами. —Ну, с добрым вечером, спящая красавица!


Глава 24. ПОСЛЕДНЯЯ

Все. Нита окончательно проснулась. Даже загореть успела. И поправиться. На календаре было тридцатое июня, на небе — миллиарды глаз, маскирующихся под звезды, или дырки в темной ткани, накинутой на яркий свет. На крыше двое людей, а на кружке с мятным чаем нарисованная глазурованная кошка. Или гламурная? Это слово к кошкам больше подходит.
Ветер доносил шум автострад огромного ночного мегаполиса. А у этих двоих была целая крыша, чай и пара пледов. Уютно.  Все как полагается. Рыжая девушка, маленькая, тощая, звонкая. И парень, со смеющимися глазами, высокий, в желтых ботинках.
— А почему желтые? — рассматривая ботинки в упор, спросила Нита.
— Ну, ты же эти видела в журнале? Правда пришлось купить новые, чтобы соответствовать твоим представлениям. Старые, за пять лет основательно истаскались, — он аккуратно потянул ее за отросшие за время сна кудри.
— Подхалим, — прошептала тихонько, как будто проверяя, а можно ли так.
Мужчина кивнул. Он часто слышал хамоватый тон от этой девчонки. Еще она безумно любит поучать. Но его не напрягало. Можно. Да и сама скоро сообразит, как лучше. Сила — это умение предоставить человеку самому разобраться. Молча прижал ее. Ночь прохладная. Да и не в прохладе дело. Вообще. Так теплее сердцу.
С того дня, когда он разбудил Ниту, начались чудеса. Конечно, родители не ожидали такого исхода, особенно мама. С папой как-то все проще. У него свой опыт чудесного исцеления был. Что с ними было, когда Нита к их приезду жутко оголодала и потребовала много еды! Мама все парилась, что они ее чуть не убили. Папа сказал, что, если бы не решили отключать, так и дрыхла бы, лентяйка маленькая. Привезли сбитня медового. Правда сразу много не дали, тело отвыкло от привычных вещей. Но Нита быстро восстанавливалась. Чудо, говорили вокруг.
А чудеса встречались на каждом шагу, стоило о чем-то подумать, так вот оно! Люди, обстоятельства, места. Как будто продолжался сон, где не было никаких границ. Оказалось, что разбудить Ниту еще полдела. Чудить она будет все равно. Больше странных припадков не было, она исцелилась совершенно, спала как все нормальные, но теперь она помнила все и всех. Сразу. Наяву.
Проходя мимо цветочного магазина, здоровалась со своими соседями по средневековью, называла папиного приятеля динозавром. Он и вправду чем-то смахивал на диплодока. Рассказывала смешные истории жителей других миров. В общем, все как обычно. Как раньше. Только в реальности. Решено было ей не мешать, ведь она никогда не ошибалась. Даже относительно своего собственного способа исцеления. Это еще хорошо, что обошлось без поцелуев, как в сказках про Белоснежку или Шиповничек. В общем, жизнь налаживалась. Сегодня был последний день в Москве.
Оказалось, что им вдвоем — «жить вдвойне веселей». А еще, у обоих оказалась совершенно одинаковая дурацкая мечта. Закрывать глаза и кидать кубик на разложенную на полу карту мира. А потом покупать билеты. Куда хочется. Ведь кубик попадал куда угодно. Они ломали систему и порой ехали по его указке, а порой... Впереди была кругосветка. И каждая точка маршрута определяла следующую. Ни направления, ни курса. По знакам и внутреннему зову. Психи. Самое смешное было, когда они одновременно, боясь и волнуясь, предложили друг другу этот бред.
Впереди лежал путь в неизвестное. Они уже понимали, что предстоит путешествовать и во времени, ведь стоит Ните оказаться, например, в Колизее, она наверняка услышит крики раненого носорога и рев трибун. А вы не знали? В подземных этажах этой великой арены жили даже слоны. Чего не сделаешь ради зрелищ. Даже хлеба не жалко. Вообще хлебом не корми, дай на зрелище попялиться.
Решили, чтобы не забыть и не погружаться слишком глубоко, надо записывать и рассказывать. Обязательно рассказывать. Тогда вернешься. Кто-то вспомнит место, себя, или захочет поехать и пройти своими ногами, почувствовать своим сердцем. Поблагодарить землю. Да нет более или менее древних мест. Земля одного возраста и если вдуматься, то уже через три метра вниз — времена диких лесов, морей и динозавров. Ну и что, что бетон. Его даже маленький клен может расколоть. Жизнь — самая упрямая вещь и она обязательно случится. И с ними случилась. Значит пора.
Путеводитель Ниты. Так будет называться следующая история.
Ночь прошла. Закончились сны. Пора в дорогу.
Конец.