Художник и Муза

Никто и никогда не знал его имени. Для простого люда он всегда был Художником. Но, несмотря на это, никто и никогда не путал его с другими творческими личностями. Почему? Непонятно. Возможно, слово "художник" по отношению к нему произносилось с таким трепетом, с таким уважением, что нельзя было это спутать ни с чем.

Художник ходил по городам и селам, принося капельку света и красоты почти в каждый дом. Он видел красоту даже в простых вещах, а попросту говоря — во всем. Ни тоненькая сеточка узорчатых жилок листочка, ни пятнышко света не могли скрыться от его колючего и пытливого взгляда, который казался очень мягким из-за густых бровей, которые нависали над глазами. Длинная, словно хвост кометы, борода всегда была в красках, а руки были готовы ринуться за блокнотиком, чтоб сделать эскиз внезапно увиденного маленького чуда.
Его жизнь текла тихо и размеренно. Она была полной красоты и шарма окружающего мира. Все люди были добры к Художнику, да и как можно плохо относиться к нему? Возникало ощущение, что этот человек знал все, и даже больше: он знал лес, знал город. Он знал сытость и голод. Он знал войну и мир... Его истории радовали малышей и давали пищу для раздумий взрослым. Для людей он был едва ли не единственной радостью в те сложные года. Года смут, страха, голода. Человек не мог поручиться за свое будущее, но этот седой старик вселял в души людей надежду...

Тем туманным утром его щуплый силуэт приближался к селу. Он прижимал к груди самое ценное, что у него есть: потертую кожаную сумку с принадлежностями для рисования. На улице было тихо. Село спало. Он был тут впервые, потому решил подождать, пока люди проснутся. Художник расстелил свой старенький плащ под разлогой грушей. Усевшийся на ветке соловей напевал ему свои мотивы, а сам Художник делал наброски у себя в альбоме. Он был полностью поглощён работой и не заметил, как оживало село. Люди выходили из домов и наблюдали за странным человеком с цветной бородой. Подойти никто не решался, ведь они видели: человек творил. Из простых набросков карандашом эскиз превращался в пеструю картину рассвета. Красные и желтые блики играли на водной глади речушки, огненно блестели соломенные крыши домов... Можно ли было передать эту красоту лучше?! Но вот он, довольно крякнув, встряхнул разноцветной бородой и спрятал рисунок в сумку. Художник встал, отряхнулся и подошёл к старенькой, но чисто выбеленной хатке.

Молодая девушка приготовила краски для того, чтоб расписать стены к Пасхе. Художник удивленно посмотрел на них: никогда он не видел такой ясной лазури, такого чистого алого... Эти цвета, они как будто были даны самой природой... Уловив немой вопрос в глазах старика, девушка засмеялась и дала ему кисть. О, с каким воодушевлением он начал творить! Краски ложились в удивительные узоры, сплетались в разнообразные орнаменты... Цвета и формы поражали разум. Люди очаровано смотрели на его работу, а он все творил, творил, творил...
Он трудился до глубокой ночи, а закончив, попросил у благодарной девушки лишь одно: немного этих удивительных красок, которые были взяты как будто из природы... Девушка, растерявшись, сказала, что может дать и их рецепт. О, как же радовался Художник! Переночевав в саду, он подарил девушке несколько лучших своих картин и уехал. Никто не знал, что он провёл всю ночь, рисуя спящий лик этой девушки... Для него она стала Музой, человеком, который вдохнул новую жизнь в него и его творчество. Он любил её высокой любовью, он любил её образ. Он воспевал хвалу этой бедной сироте в своих картинах. Он воспевал её, как свою Мадонну...

Но ничто не вечно, и спустя несколько лет прокатилось грозой известие, что Художник погиб. Он замёрз, когда шёл через лес. Удивительным было то, его тело было холодным, но снег вокруг сердца растаял, поскольку оно и картина молодой спящей девушки возле него были тёплыми.

В ту ужасную ночь вокруг дома бедной сироты расцвели удивительной красоты цветы, как будто сошедшие с росписи её дома. Среди них был удивительный подснежник, у которого все лепестки были идеально белыми, но нижняя была покрыта цветастыми точечками, как будто холст пятнышками краски.