Любит, не любит...

   Ты – ромашка обыкновенная, благородный полевой цветок. Остальные растения смотрят на тебя с нескрываемой завистью. Твои родители, потомственные лекарственные ромашки, хоть и огорчились тому, что ты не пошла по их стопам, но обеспечили тебе безмятежное цветение на этом широком лугу. Солнечные лучи нежно облизывают твой изящный стан, прохладный ветер обдувает каждый листок. Ты непомерно важничаешь, стараясь оправдать родительские усилия: сторонишься незрелых ромашек, кокетничаешь с божьими коровками; а как вздумает какая-нибудь понаглее приземлиться на твои девственные венчики, так тут же встрепенешься всем тельцем и покажешь неподатливость.
   Сейчас ты переживаешь столь бурную, волнующую пору юности; кажется, что все дороги открыты: хочешь – опыляйся, хочешь – распускай побеги посимпатичнее, чтоб вон тому колокольчику нравилось, не хочешь ничего из этого – никто не мешает упиваться объятиями милого лета. Опьяняющая благодать.
   Обломовская атмосфера усыпила твою бдительность, притупила природные инстинкты, а зря – в стихийном и беспощадном летнем поле нужно каждую секунду оставаться начеку.
Ты и не заметила, как сгустились тучи. Соседи теперь держатся где-то поодаль, чуя неладное. Ну что ж, настала твоя очередь раздавать недоуменные взгляды. Но не так быстро.

   Вот и до тебя донесся раскатистый топот, не сулящий ничего приятного. На горизонте показалось нечто: не растение и не животное – чудовище огромных размеров. Четыре пухленьких конечности (лишь две из которых использует оно для движения), какая-то приплюснутая, совершенно диковинная морда, широкая пасть с блестящими прямоугольными клыками; светлые веревки на голове вместо лепестков и короткое туловище, покрытое чем-то в роде облегающего кокона. Когда сей левиафан оказался ближе, ты разглядела на этом коконе изображения себе подобных.


   «Трофеи», - подумала ты.
Оно хватает тебя.
Не сразу пришло осознание произошедшего: только когда боль прокатилась по ослабевшему организму, ты поняла всю плачевность сложившегося положения. Потная лапа губителя крепко сжимает твой тонкий стебель, а зловонные капли градом летят с его пасти; ты завопила – это не помогло; молила о пощаде – тоже безрезультатно. В отрыве от почвы у тебя не осталось шансов на выживание.
   
   Но худшее случилось далее. Пока в твоем больном рассудке по-броуновски метались мысли, свободная лапа исполина оторвала с тебя лепесток. Ты потеряла сознание.
Когда ты очнулась, монстр продолжал уродовать тебя. Поочередно. Лепесток за лепестком. Единственное, во что могли собраться твои мысли в тот момент – предположение о том, что это какая-то ужасная древняя пытка, придуманная специально для твоих сородичей.
И только несколько погодя, когда половины твоих лепестков уже не было на месте, ты разобрала отвратительное мычание своего мучителя.
   
   С каждым оторванным из них ирод говорил «ЛЮБИТ». Или «НЕ ЛЮБИТ». «ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ». ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ.
Со слезами ты вторила: « ЛЮБИТ, ЛЮБИТ!!! ПРОШУ, СКОРЕЕ УБЕЙ МЕНЯ, ТОЛЬКО БОЛЬШЕ НЕ МУЧАЙ!». Но без толку. Садистская улыбка не сходит с обезображенного рыла.
   Зверь кончил, когда последняя из твоих драгоценностей оказалась на рыхлой земле, из которой он тебя недавно и выдернул. Лапа разжалась. Секунда, и ты лежишь на своем прежнем месте, усыпанная родными лепестками вперемешку с густым черноземом. Стеклянное небо вверху содрогается от удаляющихся шагов неприятеля. В затухающем сознании звучит леденящий, словно реквием, напев: «ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ, ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ»…