Алексей, Алёшенька, сынок

       На рассвете Пелагея услышала тихий стук.
       «Кто это в такую рань?» - подумала она и подошла к окну. С тревогой в голосе спросила:
       - Кто там?
       - Мама, это я, - услышала она голос сына.
       - Алёшенька, - прошептала Пелагея и опустилась на лавку, потом опомнилась, выскочила полураздетая во двор, отодвинула засов у ворот, обняла сына и заголосила:
       - Алёша, Алёшенька…
       Сын опустился на колени и стал целовать ноги матери.
       - Что ты, что ты, Алёшенька, встань…
       Алексей поднялся, на глазах у него были слёзы.
       - Где же ты скитался, мой горемычный? Исхудал-то как… Я все глазоньки проглядела, всё весточку от тебя ждала. В церковь ходила, свечки за здравие ставила… чуяло моё сердце, что жив ты…
       Она погладила сына по стриженым волосам.
       - Кудри-то твои где?..
       Алексей молчал, ни слова не мог произнести.
       - Ну, идём в дом, там всё расскажешь…
       В избе его радостно встретили сёстры – младшая - Катерина и старшая – Мария вместе с дочерью.
       - Как время быстро летит! – покачал головой Алексей, взглянув на сестёр и племянницу.
       Когда он уходил на фронт, племянница была малышкой трёх лет от роду, а теперь перед ним стояла уже девочка-подросток.
       В комнате заплакал ребёнок. Катерина поспешила на крик.
       - Кто это? - удивился Алексей.
       - Сын Катерины – Коленька. 
       Пелагея поставила перед сыном кринку молока, нарезала хлеб.
       - Так где же ты пропадал-то, Лёшенька, столько лет?
       - В плену был.
       - Ой, - всплеснула руками Пелагея. – У супостатов был, в неметчине… Раненый, поди, попал?
       - Нет. Фашисты часовых ночью сняли, те даже предупредить не успели…так вот нас, сонных, в одном нижнем белье и взяли… Освободили в сорок пятом союзники…
       - Да как же ты там выжил-то?
       - Работал на немцев… За это и отправили сразу после освобождения в Сибирь. Там ещё 8 лет пробыл…
       - Господи, да как же нам жить-то теперь? – прошептала Катерина. – Ты ведь предатель…
       Алексей сначала опустил голову, потом поднял и взглянул на мать.
       - Я Родину не предавал, доносчиком не был.
       - Да поди теперь, докажи людям, - сказала сестра.
       Алексей поднялся из-за стола.
       - Ну что ж, спасибо за хлеб-соль, пойду… Я ведь только повидаться с вами хотел, да чтобы знали, что жив-здоров.
       - Никуда я тебя не пущу, - вцепилась в него Пелагея.
       Катерина с Марией молчали.
       - Возвращаться мне нужно.
       - Зачем? Здесь работать будешь.
       - Кто меня такого возьмёт? – горько ухмыльнулся Алексей.
       - Возьмут. Сейчас рабочие руки нужны…
       И Алексей остался. Устроился работать на металлургический завод… Женился… Но говорили, что всё он рвался назад, в Сибирь, там у него жена и дочка остались...
       Однажды в курилке имел он неосторожность сказать:
       - И среди немцев люди были, помогали нам…
       В тот же день его забрали, донёс кто-то…
       Помню, как-то в первомайские праздники увидели мы его с мамой. Он вышел из милиции, был грустным.
       Мы весело поприветствовали его, поздравили с праздниками, мама начала расспрашивать о детях, о жене.
       Он заулыбался и сказал:
       - Ой, девчата, как же хорошо, что я вас встретил…
       - Опять вызывали, - сказала мама, когда мы расстались с ним, - и в праздники не дают отдохнуть…
       Всю жизнь на нём было клеймо изменника Родины. Но все родные его любили, был он приветливым, доброжелательным, всегда готов был помочь и деньгами, и советом, и делом. Не озлобился, как другие... Конечно, за его шутками не было видно всей боли. Никому он никогда ничего не рассказывал о том времени... Ни матери, ни сёстрам, ни брату, ни жене. Да те и так всё понимали...

       КОПИРОВАНИЕ ТЕКСТА БЕЗ УКАЗАНИЯ АВТОРСТВА НЕДОПУСТИМО.