Сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик со старухой. Это было, наверное, не наше царство-государство, потому что старик со старухой давно уже вышли на пенсию, и пенсия эта позволяла им не то, чтобы добра наживать, но вот жить-поживать они могли весьма безбедно, каждый кусочек мягкого белого хлебушка намазывая сверху толстеньким слоем первосортного маслица. Так что необходимости ходить к синему морю и кликать золотую рыбку у старика не было. Познакомились они ровно в тот момент, когда оба осознали, что время называться «старик» или «старуха» если и не настало совсем, то уже властно стучится костяшками пальцев в слюдяное оконце. Понять это было совсем несложно – в подземных санях им всё чаще уступали место парни с девушками.

Оба были вдовцами, дети их разлетелись по городам и весям разных царств-государств, в том числе и не совсем наших. И когда они начали жить вместе, то единственная мысль двигала ими: в этом возрасте самое главное – не быть съеденным серыми волками одиночества.

Как водится, придя в дом старика, старуха потребовала новое корыто, и старик нехотя согласился, но когда речь зашла о новой избе, старик нахмурил кустистые седые брови и популярно объяснил старухе, что ипотеку они не получить не смогут, а если та…старик показал ещё достаточно крепкий кулак… Наша старуха хоть и была сварлива, но в отличие от многих старух нашего и не очень царств-государств была умна и попытки раскрутить старика на качественно иной уровень жизни оставила.

Их любимым занятием было ужинать подле волшебного чёрного ларца, который показывал былины про любовь. Эти былины не то, чтобы им нравились, наоборот, они относились к ним весьма критически, постоянно сравнивая своё житьё-бытьё с тем, что говорил и показывал чёрный ларец.

- Слушай, старая, - говаривал старик, отправляя в рот кусочек паровой котлетки. – Я никогда не лазил к тебе на балкон, это ведь глупость какая…
- Да-да глупость, - повторяла за ним старуха, поддевая вилкой горочку картофельного пюре, - ты и подарков мне дорогих и красивых никогда не дарил, благодаря чему мы и смогли приобрести новое корыто. Не правда ли?
- Да точно, - басил старик, отхлёбывая зелёного чаю, - я и за другими старухами не волочился, потому что это не только аморально, но и накладно.
- Да, это всё эмоции-эмоции-эмоции… - назидательно шепелявила старуха, откусывая постный крекер, - они разрушают психику. Мы их исключили и из наших отношений. Не говоря уже о том, что я тебе ни разу, ну вот ни разу не изменила.
В этот момент старик посмотрел на старуху с оттенком подозрения, но потом его посетила новая позитивная мысль:
- И мне никогда, ну вот никогда не приходилось мучиться, что я всю жизнь воспитывал чужого ребёнка, как своего.
- Да уж, поджимала губы старуха, а я никогда не сохла подле окна, терзаясь мыслями, где и с кем ты проводишь время.

Когда в былинах начинали показывать ЭТО, они разом смолкали, устремляя свои остренькие носы к разворачивающемуся сладкому действу и начинали чуть глубже дышать, но не очень глубоко и громко, чтобы никак не показать другому, что сладкое действо их захватило и разбудило вихрь воспоминаний, которые они старательно годами гнали прочь.

А потом они шли спать. Под одеялом старик пытался прижаться к старухе, потому что мёрз по ночам, а старуха сердито отодвигалась, считая, что у старика острые коленки.

Они жили не то, чтобы счастливо, но по меркам нашего царства-государства мучительно долго. И вот что удивительно – умерли в один день.