11 глава повести Егоровы клады

У Александры пришли именины. Любила она праздновать их. В саду пахло яблоками. На кустах краснели ягоды. Столы ломились от всяких яств. Собирались гости. И это всё в честь неё. Домашние в этот день к ней были ласковы. Ни маменька, ни папенька не ворчали, а улыбались и целовали её. Так издавно повелось, с самого её дитячества. А уж подарков сколько в этот день ей надаривали!. Много дней опосля разбирала она их. В иных случаях даже и не знала, кто что подарил. Правда гостей она особо не любила, только ради подарков и терпела. А так придут, говорят одно и то же. В детстве учиться хорошо желали да родителей слушаться. А нынче женихов хороших присуливали. И всё одно и то же, скука несусветная! Ведь знать-то никто не знает, о чём мечты Сашины. Да разве о женихах она мечтает?  Скажи вот им правду, начнут охать да ахать. Что, мол, за девица такая!
А в последнее время кавалеры к Саше таскаться стали. Смотрят на неё с надеждой, с робостью, а кто и с уверенностью. Мол ему, такому бравому, разве девица откажет? А Саше смешно смотреть на их петушиные подходы.
Кинула она взгляд в окошко, видит очередной кавалер в калитку входит, тростью помахивает да наслюненной ладонью волосы украдкой приглаживает. Думает, не видят. Фу, гадость какая!
А маменька тоже приметила, бежит, топочет по коридору:
- Сашенька! Сашенька! Алексей Григорьевич жалует, купца Махотина сынок!
- Да, чёрт с ним, пускай жалует. Я его не жду! - с нарочитой грубостью ответила Александра.
- Да, что же это! Как же ты так говоришь? - заклохтала маменька. - Надо полюбезней с людьми-то быть. Чай, ты не дикая какая!
- Ну, и будьте, маменька, полюбезнее.
- Да, что ты, милая моя. Не ко мне же он идёт. Пошто я ему, старуха!
- А я что, звала его?
- Ну, так это, положено кавалерам к девицам являться. Если он тебе, к примеру, не любезен, всё равно прими его, не отталкивай. Ну, а дальше видно будет.
Клавдия Арефьевна заполошно побежала встречать гостя.
Скривилась Саша, а что делать? Придется выходить в залу. Покряхтела, а делать нечего. Накинула на плечи плат, причепуриваться особо не стала. Не любила она ни помады, ни румяна. Вышла к гостю.. Не то надумает к ней в комнату придти, и не выгонишь потом. А из залы всегда уйти можно, сославшись на нездоровье.

Махотин, увидя Сашу, шустро соскочил с диванчика и склонил в поклоне голову:
- Любезная Александра Семеновна, я пришёл засвидетельствовать своё почтение в ваши именины! - он расплылся в улыбке. - и хочу презентовать вам подарочек...
Он выволок из бумажного пакета что-то обвязанное красной лентой. Это что-то было объёмное и, видимо, тяжёленькое. У Клавдии Арефьевны загорелись глаза от любопытства. А Саша кивнула небрежно, как будто ей каждый день дарили подобное:
- Благодарствуйте, Александр Григорьевич, я посмотрю попозже ваш подарок.

Она поймала на себе недовольный маменькин взгляд. Та сжала в ниточку губы и воскликнула:
-  Я сейчас о самоваре распоряжусь. А вы пока до чая посидите, поговорите.

Не знала Саша о чём говорить с Махотиным. Но он сам после неловкого молчания от того, как девушка пренебрежительно приняла его подарок, завёл разговор о поездке с отцом в Нижний, на ярмарку. Похвалился, как удачно торговал сукном и много прибыли от этой торговли получил, и что на следующую ярмарку  отец отпустит его одного торговать.

- Уж теперь я знаю всё досконально! Уж теперь никто меня не обманет. - в глазах Махотина зажглась искорка самодовольства.
- А что уж, обманули? - ухватилась Саша за последнюю фразу, чтоб поддеть купчика.
Тот вздрогнул от неожиданности. Его губы вытянулись в трубочку.
- Ни в коем разе! - дрогнули щеки у Махотина. - Это я просто к примеру сказал.
Совестно стало Саше от своей вредности. Чего она привязалась к человеку?

- Я завидую вам, Александр Григорьевич, что вы можете везде поездить, людей посмотреть.
- Такое уж наше купецкое дело! - воодушевился Махотин, видя, что Саша изменила свой тон в разговоре.
- А мне вот дома приходится сидеть. - грустно промолвила Саша. - никуда-то меня не пускают маменька с папенькой. Бают, девицу обидеть легко.
- А я слышал,  Александра Семёновна, что вы в разбойников стреляли из ружья! - воскликнул восхищённо Махотин. - так, что обидеть вас мудрено.
- А что толку в стрельбе? Всё одно никуда не пущают.
- Так, боятся ваши. Нынче разбойников много развелось. Вон, за рекой гуляет вор Егор. Люди сказывают о том ужас лютый какой. От него даже отряды солдат сбегают. Ружья против него не стреляют, заколдовывает он их.И появляется он ни откуда и пропадает в никуда.
- Это как же так? - удивилась Саша.
- Не знамо, как! - развёл руками Махотин. - Его, говорят, и в тюрьму сажали, а он из неё пропал, как испарился. Вот таковский он.

Разыгралась фантазия у Саши. Дивилась такому чудному разбойнику и уж не слушала больше Махотина, когда он опять начал о своём купецком деле говорить. Отвечала ему невпопад, задумывалась о своём. В конце концов вынудила гостя своим равнодушием собраться восвояси.
А тут как раз и маменька с самоваром подоспела, а поить-то некого. Клавдия Арефьевна аж руками всплеснула. Её гневу не было конца:
- Да совести у тебя Сашка нет. Ты выгнала что ли Александра-то Григорьевича? Да, можно ли так?
- Не выгоняла я его, маменька! - вспыхнула Саша. - Он сам ушёл.
- Значит так  приняла ласково да любезно, что сбежал он! - наморщила губы мать. - Плохая ты хозяйка! Как это без чая отпустить гостя? Токмо к тебе одной он пришёл, что ли?
- Ну и любезничали бы с ним, маменька. Ведь сами-то пропали.
- Да, батюшки мои! - снова запричитала Клавдия Арефьевна. - О чае-то,  кто бы распорядился? Ты, что, не знаешь, куда я пошла?
- Ну вот, маменька... - обида проскользнула в голосе девушки. - У меня именины, а вы меня цельный день браните.
- Да ну  тебя! - махнула Клавдия Арефьевна рукой, и направилась к подарку Махонина. - Вон, человек презент принёс, а ты его не поблагодарила и не угостила.
Мать зашуршала обёрточной бумагой,и вскоре протянула Сашеньке  большой, с разукрашенной сафьяновой обложкой, альбом для фотографий:
- Вот ведь какая красота !
Девушка мельком прошлась взглядом по альбому, и поспешила к себе в комнату.
- Тьфу, проваленная! - топнула в досаде вслед ей маменька. Но Сашеньку занимало совсем иное. Уж не тот ли вор Егор, про которого рассказывал Махотин, был у них в то суетливое утро, когда она стреляла из ружья и убила разбойника. Частенько Саша думала об этом красавце, которого вообще-то видела мельком,но который прошелся по её сердцу. Не болтливый, не суетливый, не то, что его друг Тимоха. Хотелось бы Сашеньке ещё раз увидеть Егора. Вот Махотин говорил, что Егор - вор и разбойник, а Саше всё равно от этого. В душе не родилось страха.
Посидела Сашенька в комнате, пораздумывала, но душно показалось ей и скучновато. Открыла окно. В первую минуту опахнуло её ветром. Полегче дышать. Но утих ветер и сызново  потяжелело. Тогда она взяла да и выпрыгнула в окошко. В саду листья шелестят, дуновение прохладное рождают. Там есть спуск к реке. А на крутом берегу вид раздольный. А от течения снизу прохладой веет. Тут же на крутояре и лавочка, где очень любит сиживать Сашенька. Смотреть вдаль за реку и мечтать о дальних краях, где бы могла она путешествовать. Ногу на ногу, локти на колени, а голову на ладони. В такой позе часами могла сидеть Сашенька. А в голову почему-то лезет гишпанский дон кишот, которому милы странствия. Вот он бы понял её и не посмотрел бы, что она девица, и взял бы её с собой. А, может и не взял бы, тоже бы сказал , что не женское это дело. Вглядывалась Саша в даль заречную и казалось ей, что видит она едущего одиноко всадника с большим копьём и сверкающими на солнце латами.
Свист вывел её из романтических раздумий. Она оглянулась и аж ахнула от неожиданности. Как в волшебной сказке, перед ней стоял Тимоха и улыбался. Смущённо как-то, робко. Сашенька вскочила с лавочки и подбежала к нему.
- Так не бывает! - затараторила она. - Я только, что об вас обоих думала, а ты тут, как тут. Ты, что услышал мои мысли? А где Егор?

Все это выпалила быстро, без перерыва, но последнюю фразу произнесла выразительно, чётко, как будто это и было самое главное.Понял это Тимоха и печаль легла на его лицо. Как-то он сник, и, казалось, малость согнулся. Неожиданно для него это было. 

- Да... это... там он... - неуверенно махнул Тимоха в неопределённую сторону

- Он придёт? - настаивала на своём Сашенька, не замечая Тимохиного разлада

- Да... наверное

- Как хорошо вы сделали, что пришли. - вздохнула она и щёки её запунцовели. - Как он, Егор-то? - произнесла она с придыханием.

Спросила о нём, как о старом знакомом, хотя, собственно, и видела-то его мимоходом. Всё больше и больше наполнялся Тимоха обидой. Хотя, что ему обижаться на Егора. Не виноват он,  что девушка и краснеет, и бледнеет, и волнуется не про Тимоху.

- Да, что с Егором подеется? - как бы сквозь зубы пробормотал Тимоха.

- Да, бают не про него ли, что разбойник, вор де он! - с каким-то даже восхищением  произнесла Сашенька.

Тут уж Тимоха струхнул малость. Коль даже девицы знают знают о Егоре, как о разбойнике, хотя он ни в чём таком не проявился, то можно попасться:

- Да где уж ему, молод он слишком да неопытен.

Чтобы отвести разговор от опасной темы, спросил:

- А вы-то, как живы, здоровы? 

Сникла Саша:

- Да, какая моя жизнь? Скука зелёная! Из сада да из дома ни шага! Вот у вас жизнь, да уж. Эх, погуляла бы я  так же!  - загорелась сашиных глазах.

Вот этого никак не ожидал услышать Тимоха. Чего, чего, а не этого. Хоть и отчаянная девица эта Саша, но всё равно веяло от её жизни домовитостью и покоем.

- Да, где Егорка-то? - всё оглядывалась вокруг девушка. - Позови-ка его, свистни. У тебя это больно гоже выходит. 

Смутился Тимоха. Когда такая девица хвалит, всегда приятно.
- Чего его свистать-то? Чай не за рекой он? - поддал он сам себе серьёзности и сердитости. Но всё же присвистнул, коли уж похвалила его Саша.
- Чего надобно-то? - вышел из ближнего куста Егор.
- Да вот Саша тебя требует! - немного с обидой ответил приятель.
- Пошто я нужон? - подошёл Егор и сел на лавочку с другой стороны.
Саша ответила после некоторого замешательства:
- Да, вишь, скушно без тебя!
- А я, что, кловун, чтоб смешить.
- Да, Сашенька хочет с нами хочет в разбойничью ватагу идти, погулять по белу свету! - обида повела Тимоху чёрти куда.

Чего уж теперь, подумал про себя Тимоха, всё одно не любят его. вон, как на Егора уставилась, как будто  тут больше никого и нет. Испугается сейчас его слов, да на попятную домой убежит. Ну на этом можно всё и закончить.

А Саша и точно Тимофея не замечала, для неё был только Егор.

- А ты, говорят, очень жестокий? - испытующе затараторила она. - Убиваешь всех налево и направо.

Насупился Егор:
- Слушаете вы всех, барышня ! Кто это вам сказал?
- Да люди молвят.
- На моей совести ни одной души убиенной нет. Не из таковских я.
- А я так и думала! - радостно воскликнула она. - Поэтому я хочу с вами.
- Куды с нами? - испуганно спросил Егор, взглядывая то на девушку,то на Тимоху. - Не надобно так шутковать!
- Возьми меня, Егор! Замшела я в этом доме! - всплеснула руками Саша. - Простору хочется!
- Да вон сколько простору-то кругом! - махнул юноша в сторону  заклязьменских далей.
- Вот я и хочу туда. Но одна-то пропаду! - в её голосе было отчаянье. -  А ведь как-нибудь всё равно уйду. Но  с вами бы надёжнее.
- Эх, барышня, барышня! - ответствовал изумлённый Егор. - Коли бы вы юношей были, то другой бы разговор был. Ищу я содружников.
- Ну вот, - сникла девушка. - И папенька всё твердит, коль была бы, да коль была бы... Виновата, что ли я? Мужеский дух у меня есть. А решимость мою вы знаете! Я бы и сейчас всё бросила и за вами пошла.

Саша поникла головой. А у Тимохи загорелась надежда в глазах. Ведь, если бы Саша была всё время рядом, присмотрелась бы она к нему, может быть и поменяла бы своё отношение. Но опять- таки к Егору она была ближе, не заколдовала бы его. Хотя видел, не загорелся тот Сашею и вряд ли загорится.

А у Егора другие мысли:
- Да в таком бы доме, как у тебя я жил бы припеваюче. Люблю я уют и тишину. Дак ведь, не дают так-то мне жить спокойно. То для одного я разбойник, то для другого. Хоть вины моей нет. А вот гоняют меня с места на место и заставляют именоваться разбойником да вором. Ох, барышня, жисть-то наша несладкая! 

У Саши губы задрожали:
- Да разве я у вас сладкой жизни прошу?  Мне таковская-то  во... посюда! - Саша провела тыльной стороной ладони по горлу. - Аж обратно лезет.
- А что же вы хотите, барышня? Вы по своей воле  ко мне придёте, а на меня вина ляжет. Скажут Егор молодых девиц из богатых домов выманивать стал. Надобно ли мне это? Сейчас же из губернии пришлют воинский отряд да почнут леса  да деревни заклязьменские шерстить. Тут уж меня выловят да и клеймят каторжником. И до смерти буду таскать я цепи чижолые. Каково?

Присмирела Саша после такой егоровой речи. Пришибленным казался и Тимофей. Он желание Саши уйти к ним воспринял двояко. Сердце нежданно возрадовалось тому, что девица будет совсем рядом, хотя, чувствовал, неблизко к нему.  А вот жить-то негде. Они сами вповалку спят в буринской избе и едят, что Бог послал. Но Саша смотрела на них с такой надеждой во взоре!


Рецензии