Начало времён

историю параллельной жизни "женщины за рекой" требуйте от Аскаровой Елены. http://www.proza.ru/avtor/elenaaskarova Собственно, эпиграфом к будущему роману может послужить её зарисовка "В тайге" - http://www.proza.ru/2014/10/01/1247

Итак.

Давным-давно, в начале времён, когда ещё не было даже самого времени, шла по берегу реки женщина. По правому берегу, вверх по течению. Куда впадала эта река неизвестно. Да и  неважно это уже, ведь то, что осталось за спиной, никогда не повторится.  А женщина шла вперёд. Осенью, когда солнце отдавало свой свет листьям, деревья светились золотом солнца. Лишь изредка, ярким языком пламени в это золото врывалась багряная осинка. Потом листья становились коричневыми, опадали на землю и начинался дождь. Дождь, не прекращаясь, шёл несколько недель. Иногда больше двух лун. Когда дождь кончался, очнувшиеся ото сна деревья вновь покрывались зелёной листвой. А женщина шла вперёд. По вечерам она устраивала привал. В хорошую погоду могла уснуть просто на траве, но бывало так, что приходилось прятаться от ветра. Ладно, если бы только ветра. Такие погоды встречались у неё на пути, что не приведи Господь. С дождём и снегом. Да и ветер-то, не всегда просто ветер. Бывали ветра, что с ног сбивали, по земле волочили, пока не удавалось зацепиться за какой-нибудь сук, успев поблагодарить небо, что тебя на этот сук не нанизало. Только как-то так получалось, что все бури и невзгоды забывались сами собой. Не сразу конечно – на утро, когда солнышко выглянет. Тогда Ярка, её Ярой звали, снова отправлялась в путь. Вверх по реке. К началу своих времён. К своей весне.

                *     *     *

Выхватив из воды очередную рыбину и откусив ей нос, Ярка отбрасывает её, ещё живую и трепыхающуюся своему спутнику. А тот ловит еду на лету, лязгнув жутковатыми зубами.

          Трудно сказать, откуда он взялся. Появился однажды неожиданно и, похоже, напугался не меньше самой Ярки. Не сразу, но подружились, и сейчас уже были готовы защищать друг друга от любого врага. Хоть в лесу, хоть в горах, хоть в степи.

          Теперь Зверь сидел на берегу и, приседая на задних лапах, вилял хвостом. Он, конечно, мог бы сам добыть для себя еду, мог добыть еду и на двоих. Но, зачем бегать, драться, рисковать, если рыба сама выпрыгивает из реки прямо к нему в рот. Тем более что женщина гораздо выше Зверя – тот едва-едва достаёт своими круглыми ушами до её груди. Конечно лапы Зверя намного мощнее, чем лапы женщины, но никто ведь не заставлял её подниматься в такую рань и лезть в леденящую воду.

          А Ярка, похоже, не замечала ни холода, ни стремительного течения реки. Стоя почти по пояс в воде и, нацелившись на рыбину, сделала решающий бросок. Но, не тут-то было. Что-то гораздо сильнее, чем она, схватило за ноги чуть повыше лодыжек, резко дёрнуло и с силой потащило от берега. Зверь, почуявший неладное, вскочил и весь подобрался.

           Река кипела, как на порогах. Даром, что здесь и без того течение быстрое. Схватка добавила бурунов. Ярка молотила руками по воде, стараясь попасть по неведомой опасности, схватившей её за ноги и пытающейся утянуть на глубину.
Сознание плыло. Перед глазами мелькали картинки незнакомой местности – там и река была другая, и берега, и деревья на этих берегах. Постоянно мелькал шалаш на берегу. Только не такой, какие строила сама Ярка в холодные вечера – не из сучьев и веток. Шалаш был сложен из целых брёвен, таких толстых, что одному не поднять, на место не приладить. Рядом с шалашом горел небольшой огонь, возле которого копошилась женщина в странной шкуре. Чудная это была шкура – неправильная – слишком уж тонкая и без шерсти. Зачем такая нужна? Ни от холода, ни от ветра с дождём не защитит.

Да ляд с ней, со шкурой! Живой бы остаться. Что-то произошло, ноги освободились. Ярка, подобрав их под себя, поспешила оттолкнуться от дна, чтобы глотнуть воздуха. Заметив на поверхности серую рыбью спину, Ярка тут же получила сильный удар в живот. На вдохе. Рыбина наползала на неё, стараясь прижать ко дну. Поднятый борьбой ил мешал видеть противника. Ухватившись за жаберную пластину, Ярка не давала приблизиться рыбьей морде. Спина уже касалась скользких камней дна. Правая рука шарила по этим камням, выискивая, чем бы приложить напавшую тварь по носу.

Потяжелее да поострее. В груди пекло от нехватки воздуха. А рыбина наползала и наползала, всё сильнее прижимая Ярку ко дну. Вдруг её рука нащупала какую-то палку, пальцы инстинктивно сжались и Ярка вогнала эту палку под жаберную пластину собравшейся пообедать твари.

                *    *    *

Ярка досадливо обернулась на Зверя: «Друг называется, топчется, поскуливает. В воду не может зайти – промокнуть боится!»

 – Помог бы, мохнорылый! Тяжело ведь.

Зверь только чаще заперебирал лапами от нетерпения, но в воду не пошёл.
Ярка выволокла на берег напавшую на неё рыбину и с интересом принялась разглядывать побеждённого врага. Таких ей до сих пор не встречалось. Морда вытянутая и острая. Рот не впереди, как у всех, а снизу. Плавники твёрдые, как из дерева, такими не сильно-то и порулишь. По бокам,  вдоль всего тела пластинки с острыми шишками. Как не поранилась? Такая об ногу шоркнется – без ноги останешься. Хм, чем же ты меня за ноги-то хватал? Или не один ты там был? И впрямь повезло, что вы добычу не поделили. И чем это я его так? И, оттянув  жаберную пластину,  Ярка потянула за своё неожиданное оружие. Из раны показалась круглая, немного изогнутая и сдавленная с боков палка толщиной в два пальца. Ярка, ухватившись за эту скользкую от рыбьей слизи и крови палку, потянула сильнее и выдернула её из добычи целиком. Палка оказалась длиной в полторы ладони. Да и не совсем палка. Отмыв находку, Ярка обнаружила на одном конце палки, там где болтался кожаный шнурок, вырезанную звериную морду, удивительно похожую на скалящуюся морду её спутника. Под резной пяткой палка была не цельная, а как бы составленная из многих слоёв коры.  Но самое интересное начиналось дальше. Примерно посередине палку пересекала поперечная блестящая пластина жёлтого цвета, а за пластиной палка становилась плоской как лопаточная кость, только ровнее и сужающейся к концу, как обожжённый на огне сук, которым она выгоняла из пещеры живших там тварей.

В этой пещере они со Зверем пережидали сезон дождей. Голодно было – живность вся попряталась, а всё равно ни разу даже не посмотрели друг на друга, как на еду. Пора искать новую пещеру – небо темнеет с каждым днём.
Тряхнув мокрыми волосами, Ярка вернулась к своей находке. По всей длине плоской палки были неглубокие вмятины, какие остаются на дереве, если бить по нему камнем. Одна сторона полоски была ровной, как озеро в безветренный день, только в одном месте щербинка. С другой, по всей длине пластина сходилась на нет. Ярка провела пальцем по этой стороне пластины и резко отдёрнула руку. Из пальца бежала кровь.

– Куса-ачий подарочек, – протянула Ярка – какие боги мне тебя послали?
Хлопнув крыльями над самой головой, почти по-человечьи прокричал-прошептал ворон: «Ва-ар-ва-ар».

Зверь прыгнул, защищая женщину, и запоздало щёлкнул зубами. Ворон насмешливо каркнул и уселся на торчащий вверх корень поваленного дерева, под которым они ночевали. Зверь нацелился было атаковать его, но Ворон взлетел на стоящую рядом ель и с её вершины лукаво косился на Зверя. Грустно улыбнувшись, Ярка обернула находку берёзовой корой и приладила её к ноге, закрепив шнурками, держащими шкуры, намотанные на ноги.

– Здесь будешь жить. Ну, а коли на ноге твой дом, то и имя тебе будет – нож.
 
Зверь, урча, ходил вокруг ёлки, раздражённо поглядывая наверх.
 
– Оставь ты его. Идти надо, а он обиды свои показывает.

Ярка стала  собирать небогатые пожитки в узел, но тут с ёлки слетел Ворон и уселся, на так и валявшуюся у воды диковинную рыбину.

– А я и забыла про неё – спохватилась Ярка – солнце скоро покажется, а мы ещё шагу не ступили. И она, достав из уже свёрнутого узла тонкий скол камня для потрошения рыбы, подошла к своей утренней противнице. Присев на корточки над рыбиной, Ярка задумчиво смотрела на неё: «С какой же стороны за тебя браться?» Ворон, сидевший на довольно крупной рыбине, локтя четыре длинной, прочертил своим коготком по серебристому брюху, там, где было меньше чешуи. Да и помельче были те чешуйки, на брюхе-то.

– Хм. Предлагаешь вспороть? – посмотрела на ворона Ярка.

Ворон едва заметно прикрыл глаза. Или показалось? Не простая, по всему, птица. Ярка потянулась своим острым камнем к рыбине, но Ворон легонько ударил клювом по руке, соскочил на землю и, обойдя вокруг, клюнул правую ногу Ярки, там, где торчала у коленки её находка.

– Думаешь, этим удобней будет? Откуда ты только взялся, такой умный? Много вас советчиков – и, покосившись на Зверя, – Всё в друзья набиваетесь, а на деле так просто – нахлебники.  Лежавший в сторонке Зверь, как будто понял слова Яры, медленно встал, развернулся к ней хвостом и так же медленно лёг.

– Нет, вы посмотрите, какие мы нежные – усмехнулась Ярка – На сытое-то пузо можно и гордость показать.

Повернувшись к добыче, Яра достала, непривычный пока нож. Повертела в руке, приноравливаясь и, придавив свободной рукой рыбину к земле, смело провела лезвием по серебристому брюху. Запах, вроде обычный – рыба как рыба. Защепив пальцами верхнюю половинку брюшины, Ярка приподняла её, заглядывая внутрь.  Потроха как потроха – кончиком ножа она выгребла рыбьи кишки на землю. Отрубив ножом рыбине голову, Ярка отрезала от рыбины два толстых ломтя, посмотрела на ворона и отрезала третий.

Вар-вар – Ворон, взмахнув крыльями, одним прыжкам оказался на узле с пожитками Ярка.

– Предлагаешь идти? И то. Пора уже.

Уложив в узле вещи, закрепив на ноге нож, она двинулась вдоль реки навстречу течению, Туда, где обычно солнечный круг западает за кромку леса.

                *    *     *

А пока что, солнце светило в спину. Ярка как будто всё время наступала на свою тень, а та неизменно ускользала. Увлекшись этой игрой с тенью, Ярка и не заметила, куда пропал Зверь. Лишь когда он неожиданно выпрыгнул из прибрежных кустов, чуть не сбив Ярку с ног, она вспомнила о своём спутнике.
– Всё бы тебе играться, непоседа. Поискал бы место для привала. Вон, тучка наползает. Не иначе дождь будет. Тебе-то ничего – отряхнулся и побежал, а мои шкуры промокнут, их сушить надо, а то ведь завоняют да разлезутся. Опять на голых камнях спать? Или на ёлке колючей?

Зверь, как бы извиняясь, издал звук похожий на «йаауу».

– Ладно, не оправдывайся. – пробормотала Ярка, продолжая осматривать скалистый берег, в надежде найти укрытие и с тревогой поглядывая на небо.  А небо, на котором ещё с утра не было ни единого облачка, темнело со скоростью падающего с горы камня.

  – Пошарил бы, по скалам-то. Может, нашёл бы, где укрыться. Хоть какая-то от тебя польза была бы. – Вроде как про себя ворчала Ярка, искоса поглядывая на Зверя.

Впереди часто-часто закричал Ворон: «вар-вар-вар-вар…». Зверь, сорвавшись с места, понёсся было на крик, разбрасывая когтями береговую гальку.  Но, тут же, тормозя всеми четырьмя лапами сел  на хвост и развернувшись, побежал к Ярке. Обежав вокруг женщины, Зверь, постоянно оглядываясь на Ярку, затрусил в ту сторону, где продолжал кричать Ворон.

– А-а-а! Чтоб вам пусто было – буркнула Яра и прибавила шагу – Хотите, что-то сказать, так и говорите по-человечьи. А то, один скулит, другой, вообще не понять чего ворчит.

С трудом продравшись через прибрежные заросли, Яра вышла к голой скале, на уступе которой сидел Ворон.

– Ну? Чего базлаешь-то? – потирая царапину на плече, раздражённо спросила она.
Ворон слетел с огромного камня и пошёл вокруг него, оглядываясь на Ярку. Зверь, перепрыгнув через ворона, исчез в тени. Мгновенье помедлив, Яра шагнула за камень и оказалась в узком, коротком коридоре,  заканчивающемся отвесной стеной с зияющей дырой у самой земли. Дойдя до конца коридора, она присела и заглянула в нору. Темно.

– Ладно, дождёмся солнца, там посмотрим, кто здесь живёт. Пока камнем завалим – осмотрелась – От дождя не спасёт, но хотя бы от ветра защитит.

Приткнув свою поклажу к норе и поудобнее перехватив посох, обожжённый на огне, Ярка отправилась искать подходящий камень. Упали первые капли, и тут же небо озарила молния. Сразу загремел гром – гроза прямо над ними, не где-то в стороне. Гром гремел не переставая, перейдя в странно-знакомый треск за спиной Яры. Обернувшись, Ярка успела увидеть как огромное дерево, стоящее над тупиком их коридора, падает прямо на неё. Она едва-едва успела упасть, как тут же рядом с её головой в землю воткнулся толстый сук, обломившись у самого ствола.

– Ну вот, – подумала Ярка, переведя дыхание – теперь и крыша есть.

Дождь припустил, что есть силы. Теперь уже не до поиска камней. Авось ничего опасного из той норы не вылезет. Переждём. Собирая мелкие ветки, не на голых же камнях сидеть, Яра повернула назад, к своему новому дому.
Пробираясь между ветвей, упавшего на каменный мешок дерева, Ярка услышала непонятный шум, похожий на ворчание и какую-то возню.

 – Не живётся им мирно – пробормотала Ярка и прибавила шагу.
Раздвинув ветки, она увидела странную картину. Зверь, вцепившись зубами в шкуру, свёрнутую в походный узел со скарбом, тянул её прочь от норы. Что-то не пускало и Зверь, упираясь всеми четырьмя лапами, иногда даже пробуксовывал. Ворон, усевшись на свёрток, равномерно долбил клювом по чему-то мягкому.

 – Опять в чужой дом залезли – поняла Ярка – и хозяин требует платы. Накося-выкуси.

Ярка, подняв колено до самой груди, достала из-за сапога нож.

 – Ну-ка, подвинься, клювастый.

Яра левой рукой отодвинула Ворона. Нашарив в темноте что-то мягкое и пушистое, потянула наружу, помогая Зверю. Почуяв новую опасность, хозяин норы отпустил шкуру и вонзил тысячу иголок в руку Яры. Зверь с освободившимся узлом отлетел к дальней стене. Яра, от резкой боли забывшая про нож, трясла рукой, стараясь стряхнуть крупного, размером с хорошего зайца, крота. Опомнившийся первым Зверь, подскочил и просто перекусил хозяина норы. Вспомнив про нож, Яра вставила клинок между челюстей крота, разжала их и принялась выдавливать кровь из своих ран. При любой ране, даже при царапине, важно, чтобы хоть капелька крови омыла нарушенную кожу. Тогда она срастётся быстрее, без воспалений.

Горделиво вышагивая между сучьев, подошёл Ворон, держащий в клюве пучок листьев. Ярка знала эти листья, она всегда прикладывала их к ранам. Разжевав пару листьев, она приложила получившуюся кашицу к ранам и прикрыла оставшимися листьями. Намотав сверху  кусок шкуры, она закрепила её огрызком кожаного ремешка. Эти огрызки теперь валялись повсюду – Зверь постарался, вырывая узел из пасти крота.
Кое-как сложив в углу своего нового жилища мелкие ветки и прутья, Яра постелила на них уцелевшую шкуру и села, привалившись спиной к стене. Прошли-то всего ничего, а ноги гудят, как будто целый день по горам яйца собирала.

– А ведь он, поди, рыбу учуял.  Надо бы на пол ещё травы да сучьев навалить, а то к утру мы здесь плавать будем. Сейчас встану и… раненая рука бессильно упала на шкуру, глаза закрылись и Яра забылась беспокойным сном.
 
                *     *     *

С трудом разлепив глаза, Ярка обнаружила себя лежащей на шкуре, свернувшись калачиком. Спине было тепло – Зверь, догадалась Яра. Раненая рука жутко саднила. На солнышке бы быстро зажила, а тут будет мокнуть, пока дождь не кончится. Дождь немного утих, но сыпал не переставая. На полу их убежища стали собираться лужицы.
Сколько же я так провалялась? Надо вставать, крышу какую-никакую построить, да чего пожрать раздобыть. Без еды мы тут все загнёмся.

Подтянув под себя правую руку, Ярка с трудом оторвала себя от земли. Стены поплыли, закручиваясь в спираль. Подождав, пока стены успокоятся и встанут на место, Ярка всё же поднялась, стараясь не потревожить раненую руку. Надо. Держась руками за сучья, местами с трудом протискиваясь между ними, Ярка поплелась к выходу.

Дождь накрапывал еле-еле. Но было видно, что буря прошлась нешуточная. Тут и там валялись вырванные с корнем деревья, толщиной с руку. Выбирая деревья потоньше, Ярка ножом обрубала им корни и тащила наверх. Когда куча набралась выше головы, Ярка присела отдохнуть. Но вспотевшее от работы тело, быстро остыло на ветру и заставило продолжить дело. Ярка принялась обрубать с деревьев сучья. Получившиеся жерди она укладывала на крышу, ветки складывала отдельной кучей. Покончив с этой работой, Яра пошатываясь, побрела к реке за камышом. Уже в темноте она закончила укладывать ветки на крышу, защищая камышовый настил от ветра.

– Всё, остальное завтра. В темноте на охоту не пойдёшь, Зверь крота, наверное, доел, а Ворон червячков пусть поищет. Вот же заботу себе нашла! Самой бы чего в рот запихнуть, а я о чужом брюхе беспокоюсь. Да ладно,    я-то потерплю, а они беспомощные. У Ворона, не то что пальцев, даже рук нет. Как ему кормиться? Пропадут они без меня.

Спустившись, Ярка неуверенно постояла у камня.

– Идти, не идти? Нет. Сил никаких. Да и рука разболелась. Завтра поохочусь. Может рыба ещё осталась – и решительно пошла под крышу.
Протиснувшись между сучьями, надо будет почистить проход, Ярка добралась до своей постели. Стало темнее, но вода сочиться перестала. Опустившись на шкуру, наткнулась рукой на что-то круглое. Поднесла к лицу – яблоко!

– Ты откуда появилось?

            
 – Ваар-ваар – важно протянул Ворон.

Пошарив вокруг, Ярка нашла ещё одно. С удовольствием поужинав, она довольная собой, спокойно уснула.

                *     *     *

Яра не вставала уже неделю. Раненая рука воспалилась и опухла. Дни тянулись однообразной чередой. Нудный дождь сыпал день и ночь, делая перерывы на пару часов. Ворон приносил невесть откуда бравшиеся яблоки,  однажды принёс ветку лещины с горстью орехов. Зверь тоже не сидел без дела – день через день, приносил рыбку размером с ладонь.

Неуж совесть заела – в воду решился зайти? – лениво ворочались в Яркиной голове мысли –  Да нет, скорей, отбирает у кого-то. Значит есть у кого отбирать. Значит, может кто и  покрупнее прийти, с кем Зверь один не справится. Надо вставать. Нечего разлёживаться, так и на обед к кому-нибудь попасть недолго. Вот дождь кончится, солнышко выглянет, быстро поправлюсь.

                *     *     *

Женщина в странных шкурах спускалась к реке. В руке у неё был какая-то непонятная штуковина. Войдя в реку, женщина наклонилась и зачерпнула воды. Вот оно что! Это для воды! Женщина постояла, глядя на противоположный берег и стала подниматься к своему странному шалашу из брёвен. Уже подходя к своему дому, женщина обернулась и долго стояла, пристально высматривая что-то на другом берегу.

                *     *     *

Ворон лапами сгребал под себя опавшие листья. Когда куча стала больше него самого, Ворон запрыгнул на самый верх и, покрутившись, улёгся на этой подушке из листьев.

                *     *     *

А солнышко всё не появлялось, а дождь всё сыпал и сыпал.


             *     *     *

Ярку разбудил яростный крик Ворона. Снаружи слышалась какая-то возня и рычание. «Ну, вот и началось» – поняла Ярка. Перехватив нож левой рукой и опираясь всем телом на копьё, зажатое в правой, она стала пробираться к выходу. Сквозь щели в крыше пробивалось солнце, красиво отражаясь на не успевших высохнуть капельках воды. Внезапно Ворон замолчал, и Ярка прибавила шагу.

У самого входа в их жилище лежал, распластав крылья Ворон. Силясь поднять голову, он напрягал крылья так, что поднимал себя над землёй, но голова всё равно оставалась в луже то ли воды, то ли крови. Чуть поодаль катался в ещё не высохшей грязи меховой клубок из нескольких тел.

Перенеся Ворона на камень у входа. Яра взяла копьё в левую руку, а нож в здоровую – правую. Размахнувшись, она, что есть силы, ударила копьём по рычащее-визжащему клубку. Некогда разбираться, где тут кто.
 
С визгом от клубка отлетел один из нападавших. Это оказался волк, ростом, ну, повыше чем по пояс Ярке. Уже изрядно потрёпанный Зверем, волк скалился и приседал, собираясь напасть. Ярка откинулась назад, словно собираясь бежать и волк, обманутый этим движением, движением ускользающей добычи, прыгнул.
Ярке этого и было надо. Присев на левое колено, она подняла руку с ножом вверх и, вонзив лезвие в брюхо волка, провела им навстречу движению хищника. Сбросив с плеча волчьи потроха и перехватив в правой руке копьё, она стала спокойно (уже можно не спешить) выцеливать следующего противника.

Зверь, прижавший одного волка к земле передней лапой, задней пытался стряхнуть другого, вцепившегося ему в загривок, хищника. Зверь так часто и забавно махал задней лапой, что Ярка замерла, наблюдая за их борьбой. И только когда Зверь обиженно посмотрел на неё, она, спокойно прицелившись, насквозь проткнула терзавшего плечи Зверя волка. Освободившийся от своего наездника, Зверь так ударил второй лапой прижатого к земле волка, что расколол ему череп. Стряхнув с копья, трепыхавшегося ещё волка, Ярка принялась снимать шкуру со своего первого противника. Остынет – труднее будет. Есть их, конечно, никто не станет. Разве что Ворон, но ему сейчас не до волчатины – выжил бы непутёвый. Переживания за Ворона напомнили о Звере. Ополоснув нож в луже, Ярка поднялась и направилась осмотреть раны друга. Страшного-то ничего. Царапины на боках и лапах сам залижет, а вот с загривком посложнее. Волчара как будто жевал шкуру Зверя. Надо будет найти те листья, что Ворон ей приносил, примотать чем-нибудь. Потом. Пусть пока на солнышке подсохнет, больше пользы будет. Со шкурами закончить надо.  Но, ободрав первого волка, Ярка снова отвлеклась от этой работы. Отнесла Ворона к реке, смыла кровь и, вернувшись обратно, положила его на расстеленную у входа волчью шкуру.

– Полежи пока здесь, сердешный. Вечером внутрь тебя занесём.

Из глаза Ворона скатилась слеза. Или это была вода после речного купания?
Освежевав волков и вырезав, какие смогла, жилы, Ярка присела перевести дух.
Надо бы головы на палки насадить и возле входа поставить. Мелкое зверьё отпугнёт, ну, а с тем, кто покрупнее драться придётся. Не отдавать же жильё. Мёрзнуть на ветру – хуже нет. Да ещё листьев опавших набрать пока снегом не засыпало. Хоть и на шкуре, а жестковато Ворону будет на камнях. Да и рыбы надо бы наловить. Кормильцы-то хворые. Нескоро Ворону летать, да и Зверь какое-то время прихрамывать будет. Эхе-хе. Некогда рассиживать, стемнеет скоро.
Завалив всё жилище листьями слоем больше ширины ладони, Ярка уже в сумерках занесла шкуру с Вороном внутрь. Зверь, как бы без охоты съевший пару рыбин, забрался сам.

                *     *     *

Ворон, открыв свой блестящий клюв, стоял под струёй воды и пил. Ворон пил с самого начала Яркиного сна и всё никак не мог напиться. Надо будет на реку его сносить – подумала Ярка. – Не наносишься тушу такую, как бы чего-нибудь придумать. Такую бы штуковину, как у той женщины из сна. Ладно. Проснусь – покумекаю.

                *     *     *

Ярка ловила рыбу. Штук пять крупных рыбин да с десяток поменьше уже валялись на берегу. Зверь, содрав лечебную повязку, удрал в лес с самого утра.

Не сидится ему на месте бездельнику. Пусть бегает, чем он мне поможет.

Выбравшись из воды, Ярка собрала мелочь в мешок из волчьей шкуры и занялась крупной добычей. Разрезав рыбину вдоль хребта по всей спине, Ярка оставила брюшину целой. Расперев рыбину короткими прутиками, она принялась развешивать добычу на кусты, стараясь расположить её повыше.

– Ну вот, подсохнет – надолго хватит. Лишь бы не приманить кого запахом рыбным. Медведь учует – худо  будет. Ну да, делать нечего. Где же Зверя-то носит весь день? Скоро смеркаться начнёт, а его всё нет. Придёт живой, я ему устрою.

Закончив с рыбой, Ярка отправилась в ближайшие кусты. Надо проверить петли из волчьих жил, расставленные на живность, шнырявшую здесь по ночам. По уму-то ещё утром надо было проверить, да некогда было. Ворона к воде носила, сучья внутри дома вырубала. Комната стала просторней и удобнее. Только на входе Ярка оставила парочку сучьев, закрепив на них две сшитые волчьи шкуры.

                *    *   *

Из пяти петель четыре были пустые. Зато, в последней сидел крупный заяц.

– Вот ты-то мне и нужен, ушастый. – обрадовалась Ярка – Я из тебя мешок для воды сошью.

                *   *   *

Выкопав в одном из углов ямку, Яра застелила её травой и вылила в неё принесённую в заячьем мешке воду. Подождав, пока всплывшая трава намокнет и ляжет на дно, она поднесла своего чёрного друга к этой лужице. Ворон уже уверенно держал голову. Не просто держал, он крутил ей во все стороны.  Только вот, рыбу пока есть не мог. То есть, он бы конечно ел, если бы смог отщипнуть хоть кусочек. Ярка собирала для него оставшиеся на кустах ягоды. Благо листья облетели, и потемневшие от дождя ягоды было видно издалека.

Оказавшись у воды, Ворон не торопясь попил. Хитромудрая птица уже поняла, что её не бросят, как ставшую бесполезной обузой и вёл себя, не то чтобы бессовестно, но и без скромности. Теперь, напившись, он посмотрел на Яру, явно требуя еды. Ярка ухмыльнувшись, достала из-за пазухи горсть помятой и давшей сок черники вперемешку с голубикой. Бруснику она складывала отдельно – брусника хранится дольше. Ведь неизвестно когда Ворон поправится, и они смогут отправиться в путь, а новые ягоды созреют ещё не скоро.

Наблюдая за Вороном, неторопливо клевавшим ягоды, Ярка думала о предстоящей зиме. Не выжить им без огня. Она давно уже приготовила в углу жилища небольшой костерок и запас дров к нему. Приготовила и с десяток смоляных факелов, чтобы донести огонь до жилища. Но… грозы осенью бывают редко, и если не случится… лучше не думать об этом.

               
                *    *   *


Они давно уже беседовали на вершине этой скалы. Сказать: «беседовали», будет неправильно. Ни Ярка, ни Ворон не раскрывали ртов. Или клювов? Слова звучали прямо в голове Ярки.

 – Я боюсь, Ворон. Как люди могут летать?
 
 – Вот ты, когда идёшь, ведь не думаешь о том, как ты идёшь. Ты просто идёшь.

 – Ага. Бывает, замечтаешься, споткнёшься и летишь носом на камни.

  – Под ноги ты, конечно, смотришь, дорогу выбираешь. Но ты не думаешь, как ты переставляешь ноги.

 – Ну да, в общем.

 – Так и тут, так же. Прыгай, лови грудью ветер и лети. Головой по сторонам верти, добычу, или врагов каких высматривай. Только помни – начнёшь думать о том, что ты не птица, что не умеешь летать, тут же и упадёшь. Ну,..  давай.

Ярка встала, подошла к обрыву и заглянула вниз. Река казалась тоненькой ниточкой, их жилище выделялось пожелтевшим камышом крыши на серых камнях. Только зверя не видно. Почему-то его не было в этом сне.

 – Двум смертям не бывать – пронеслось в мозгу Ярки, и она шагнула в пропасть…

Какое-то время Ярка просто летела вниз головой. Но, когда страх отключил все мысли и чувства, руки сами собой расправились, в грудь ударил плотный поток ветра, и Ярка поплыла над землёй. Тёплый ветер ласкал её лицо и развевал тёмно-русые волосы. Ярка хотела перелететь реку и осмотреть другой берег, а ну найдётся та странная женщина с её чудным домом. Ярка уже была над серединой реки, когда небо раскололось со страшным грохотом, и она камнем полетела вниз – в бурлящую реку…


                *    *   *


Вынырнув из воды Ярка, обнаружила себя вовсе не в реке. Но мокрая была, как после купания. Ураганный ветер растрепал камыш, и крыша текла как решето.

– Гроза! – обрадовалась Ярка – Ура! Будет у нас огонь. Только бы выследить молнию. Да успеть добежать, пока дождь не затушит зажжённый ею огонь.
Схватив шкуру, прикрывавшую сложенный в костёр хворост, и пару заранее приготовленных факелов, Ярка бросилась на улицу. Но, перед тем как выйти под открытое небо, все же остановилась и замотала факелы в шкуру – когда ещё молния ударит, а факелы намокнут.

                *     *     *

Огонь в очаге еле теплился, и Ярка подложив несколько сучьев, вернулась к кряхтящему свёртку. Поудобнее умостившись на плоском камне застеленном медвежьими шкурами, Ярка положила свёрток на колено оставив один край на локте и достала мокрую грудь.

 – Давай! Пока папка не пришёл. Придёт, я его кормить буду. Да и других дел найдётся. Сегодня Зверя с собой позвал. Поди, с мясом вернутся.  Вот и вывесим его на ветер вялиться. Но, вначале полоски из него нарежем потоньше - иначе не успеет ветер мясо высушить, мухи обгадят его, и будет оно вонять. Потом и шкурами заняться надо – поскоблить да обработать, пока не засохли. А то ведь только и останется выбросить, ежели коростой задубеют. 
Запах палёной шерсти заставил Ярку прервать разговор с дочерью и посмотреть на очаг. Шкура, лежавшая возле огня, уже даже не тлела, она горела огнём. Огонь рыжей белкой перепрыгнул на кучу дров сваленных в углу и стал быстро пожирать всё, что попадалось на пути. Дым мешал дышать. Ярка могла бы попытаться загнать взбунтовавшийся огонь обратно в очаг, но она боялась оставить ребёнка без присмотра. Быстро вынести девочку на улицу. Дым начинал резать глаза, надо спешить. Ярка прижала к груди свёрток, и кинулась было к двери, но, споткнувшись об валявшуюся на полу шкуру, стала падать лицом прямо в огонь.

                *    *    *

Лицо горело. Неудачно повернувшись во сне, Ярка содрала коросту на щеке. Пару дней назад, спускаясь с горы, поскользнулась на мокрой глине и приложилась лицом к лежащей вдоль тропы лесине.

- А-а-а, чтоб тебя, - прошипела Ярка.

Откуда всё же у неё ребёнок взялся? Ясно, что приснился, но ведь не просто так. И, что за папка у нас с тобой? Ярка не знала мужчины. Нет, конечно, она знала, что мужчины существуют в этом мире. Она даже общалась с ними в далёком детстве. И не только со своим отцом. Сначала возле дома на траве игралась с какими-то карапузами, когда подросла, ходила с большими мальчишками на рыбалку. Был, конечно же, и особый. Друг. Ярка учила его читать зверинные и птичьи следы, не только следы лап, а любые следы, какие может оставить зверь. На земле, на траве, на дереве. Учила метать копьё, стрелять из лука, мастерить стрелы, снимать с добытого зверя шкуру. В общем, учила жить-выживать.

Парень жил один в своём шалаше из древесной коры. Родителей у него не было. В одну из зим они ловили рыбу на замёрзшей реке и провалились под лёд. Соплеменники, конечно, помогали пацану. Кто олениной угостит, кто другим-каким мясом. Где ж мальчишке самому-то оленя добыть. Да и не способный он был к этому, потому взрослые мужчины и не брали его на общую охоту. Мальчишка собирал ягоды и грибы, сушил их и раздавал всем кто заходил посмотреть на его рисунки.
А рисовал мальчишка здорово. Люди так и называли его – Художник. Ярка могла часами наблюдать за его работой, пока не садилось солнце и не становилось темно...

– Лук! – оборвала Ярка свои воспоминания – Надо смастерить лук! Из волчьих жил сплести тетиву, а подходящее дерево она найдёт. Ворон недавно орешки приносил, значит, где-то неподалёку растёт лещина. С луком-то дело пойдёт, и рыбёшки мелкой настрелять можно, и зайца подкараулить на тропе, и птицы какой. Лишь бы ворон за родню свою не обижался. А чего ему обижаться, он и сам, поди, не раз охотился на пичужек всяких разных.

Выбрав из кучи, которую они с Вороном насобирали ещё до прихода волков, яблоко помягче, Ярка отправилась искать орешник. По дороге и силки заячьи проверит.


                *   *   *


Забросив за спину попавшегося в силки зайца, Ярка подняла охапку нарезанных ореховых прутьев и направилась домой. Конечно, хорошо бы из весенних прутьев лук мастерить, они в ту пору налитые живительным соком, намного мягче и пружинистее. Ну да делать нечего, когда ещё весна, а лук нужен ещё вчера. Зима по утрам уже за уши кусает, нужно хоть какие-то запасы сделать.


Сидя на плоском камне, Ярка счищала ножом кору с ореховых прутьев и складывала их в аккуратную кучку в углу своего жилища. Пусть в тенёчке подсохнут, без солнца. Меньше трещин будет. Высохнут, тогда уже в рога собирать, на ореховую плашку-основу.  Потом надо мокрой шкурой обтянуть рога лука, заячьей – она потоньше, помягче, а середину волчьей, для прочности. Шкура высохнет и стянет прутья, не будет лука сильнее того что у нас получится. Ну, а тетиву из волос плести придётся, четырёхпрядную – чтобы круглая получилась, стрелу не цепляла, в сторону не уводила. Да потом ещё живицей сосновой пропитать. Стрел побольше сделать надо, потом, зимой, можно и пополнить запас. Где потеряешь стрелу, где сломаешь. Зимой-то не до рыбалки будет, вот тогда стрелами и займусь. Птицы набить на оперение. Ага. Птицу бить, оперённая стрела нужна, а где её брать-то? У Ворона из хвоста выдрать? Обижаться будет до самой весны. Ладно, придумаем чего-нибудь. Может в силки какая пичуга попадётся.


                *   *   *

Выбравшись из глубокого снега на тропинку, Ярка с охапкой хвороста направилась домой. Эта тропка, она набила её по первому же снегу, вела вдоль ловушек и силков, которые Ярка проверяла по утрам. Сегодня, вытащив из петель двух зайцев, она решила набрать дров для костра – топить чем-то надо – холодно. На улице ещё солнышко пригревает, а в их пещере, кажется ещё холоднее, чем на улице. Хорошо ещё Яра подсмотрела у женщины на том берегу меховые рукавички и сшила себе такие же из заячьих шкурок. Капкан в них, конечно, не насторожишь, стрелу из лука не пустишь, но хворост нести удобно, главное, руки не морозишь о стылые сучья.
Замёрзшие тушки зайцев колотили по ногам.

Надо бы сшить такой же мешок, чтоб за спиной носить, как у той женщины. Заячьи шкурки, конечно, не подойдут – тут покрепче шкура нужна, хотя бы волчья. Ага-ага, как бы волки с тебя твою шкуру не сняли. Ну их к лешему, лучше с дверей волчьи шкуры снять, а на их место из заячьих полог сшить. Сколько же зайцев на этот полог уйдёт? Ну-да не ради баловства ведь, кормиться чем-то надо – мясо на еду, шкурки на полог.  Хорошо бы олень, какой-никакой забрёл в наши места. Да только, даже следов не видать – ни олени, ни козлы здесь не ходят, а далеко от дома отходить всё ж таки страшновато, рука ещё побаливает, да не ровён час, набредёшь на зверя какого, голодного. Двоих-троих волков мы со Зверем одолеем, а ну медведь встретится? Тут царапинами не отделаешься. Если конечно логово его найти, да на тропе ловушку построить. Опять же, сейчас яму не выкопать – земля мёрзлая, а бревно тяжёлое, такое чтоб медведя придавило, чем я вырублю? Ладно, чего впустую мечтать, не одолеть мне одной медведя. Да даже и вдвоём со Зверем. С оленем или лосём, тут бы мы совладали.  Надо вдоль берега пройтись, вдруг в какой-нибудь заводи вода не замёрзла, тут, на водопое, я тебя, голубчик, и встречу.

                *   *   *

Потянувшись до хруста, Ярка резко села. В сумраке пещеры ярко рдели угли очага. Вчера, закончив возится с оленьей шкурой, Ярка поела мяса и сразу заснула. День выдался не из лёгких: сначала Ярка обустраивала засаду, не то чтобы обустраивала – лёжку возле полыньи она устроила заранее, чтобы зверь привык и не шарахался от неё, вчера надо было пройти аккуратнее, да следы свои замести. Зверю строго-настрого запретила за собой ходить – учует олень, потом его неделю на этот водопой не заманишь.

Залегла в свой скрадок Ярка ещё в сумерках, когда звёзды ещё проглядывали сквозь рваные облака.

Олени подошли втроём – оленуха и два оленёнка. Ярка не стала долго выжидать, и, выбрав одного из оленят, пустила стрелу с широким наконечником в тоненькую шею. Оленёнок сразу упал на передние колена, оленуха тревожно заозиралась, и поспешила к берегу, в кусты. Второй оленёнок потрусил за матерью. Подранок тоже поднялся на ноги, но Ярка пустила ещё две стрелы ему в шею, и он упал. Ярка громко прокричала, чтобы отпугнуть оленуху, и поспешила к своей добыче. Сняв шкуру с туши оленёнка, Ярка сложила в неё сердце, печень и шею, и поволокла свою поклажу домой. Добравшись до пещеры, Ярка не давая себе отдышаться, поспешила за оставшимся мясом, позвав на этот раз с собой Зверя – вдруг волки на запах крови пришли, вдвоём-то сподручней отбиваться.

Когда всё мясо было дома, Ярка приладила пару кусков посочнее над углями очага, и пошла развесить остальное мясо по деревьям. Подальше от жилья, чтобы волков к пещере не заманить, и повыше, чтобы те волки, если найдут, не съели её добычу. Птицы могут поклевать, но куда же от них деваться, да и много ли они наклюют мороженого-то мяса. Да и Ворон будет охранять, нечего ему дармоедом сидеть.
И вот теперь, Ярка, проснувшись ни свет ни заря, чувствовала себя довольной и почти счастливой: мяса хватит до конца зимы, сколько её там осталось, в жилище тепло, друзья всегда защитят и помогут.

Но что-то тревожило Ярку. Легко поднявшись на ноги, Ярка вышла на воздух. Теперь понятно, что её разбудило в такую рань – на другом берегу горел дом той женщины. Она металась в своих бесполезных тоненьких шкурах между рекой и домом, нося воду в своём странном ведре непонятно из чего сделанном, и пыталась залить огонь водой.

– Вот непутёвая! – подумала Ярка – Разве огонь кто-то сможет победить? Только если не кормить его, голодом заморить. А так, никаким ветром не задуешь, никакой водой не зальёшь. Если только дождём проливным, но на то уж воля небес, а человеку огонь никогда не победить.
 
И тут женщина прыгнула прямо в огонь.

– Непутёвая – прошипела Ярка, и в чём была, даже не обувшись, побежала на тот берег – выручать. Ярка бежала что было сил, а сил после мяса было много. Сразу вспотела и сбросила с себя шкуру, в которой вышла из пещеры. Ярка уже подбегала к противоположному берегу, когда поскользнулась и, плюхнувшись на живот, поскользила к проруби из которой женщина черпала воду. На реке уклона быть не могло, но Ярка скользила всё быстрее и быстрее,  на мокром и гладком льду не за что было зацепиться, а Ярку несло прямо в пасть проруби. Так она стрелой в воду и влетела. Тело сразу обожгло холодом зимней воды. Ярка успела ухватиться за кромку льда, подтянулась, борясь с течением, и легла на локти. Тут же её кто-то схватил за шиворот и потащил из воды. Зверь – поняла Ярка – ты, оказывается, сразу побежал за мной, верный друг. Ярка чувствовала, как её тащили по льду, потом по снегу в гору – к их пещере, но подняться и пойти самой, сил не было. Даже дышать сил не было – все силы забрала вода.

Дотащив Ярку до пещеры, Зверь поволок её внутрь, сорвав шкуру занавешивавшую вход. Кое-как уложив Ярку возле очага, Зверь стал лизать её лицо, и вдруг говорит:

– Яра, Яра, очнись. – к Зверю подключился Ворон, со своим «вар-вар». Чудно у них получалось, голоса переплетались и слышалось: Варя, Варя, очнись. Я не дам тебе умереть вот так. Да очнись же ты, наконец, ёлки-моталки! – прокричал Зверь.


Ярка, по колено в снегу, брела вдоль скалы, всё дальше уходя от реки. Вчера, она упёрлась в утёс, выходящий к самой воде, и обойти его не было никакой возможности. Летом, в спокойную погоду, может быть, и можно было бы пройти по воде, но теперь вода вокруг утёса кипела, с брызгами разбиваясь о скалу. Устроив себе ночлег в снежной яме, и накрывшись всеми шкурами, которые у неё были, Ярка дождалась рассвета и отправилась искать дорогу в обход скалы. В самом начале пути, она, провалившись в глубокий снег, напоролась ногой на какие-то кусты, и теперь бедро саднило. Рана неглубокая – царапина, но неприятная – постоянно зудела, вызывая тянущую боль.

После купания в полынье Ярка долго не могла прийти в себя, металась в жару, потела и мёрзла. Чем она питалась всё это время, могли бы рассказать только Зверь и Ворон, но они куда-то пропали. Ярка честно ждала их несколько дней, но поняв, что случилось что-то серьёзное и они не вернутся, Ярка поняла, что нужно уходить: опасность, забравшая её друзей, может вернуться и за ней. И, собрав свои немудрёные пожитки в мешок из волчьей шкуры, и примостив этот мешок кое-как на спине, она ушла, правой рукой опираясь на копьё, а в левой неся лук и тул со стрелами.

Зимнее солнце светило слабо, совсем не рождая теней. Да и какие тут тени – ни деревца, ни кустика. Гора справа становилась положе, но забираться по такому глубокому снегу было опасно. К тому же впереди показался небольшой лесок. Не лесок вовсе, так, несколько молодых сосёнок.
Там и заночую. – решила Яра – Без огня, конечно, ночёвка плохая, но, хотя бы, от ветра укроюсь.

Рощица, действительно, оказалась небольшая, зато в самой глубине росла довольно большая ель, под тяжёлыми нижними ветвями которой совсем не было снега. Соорудив себе постель из еловых лап, Яра забылась тяжёлым сном.
 
Очнулась Яра от голода. Наверное, уже вторые сутки она  ничего не ела. Мороженые ягоды рябины, сорванные по пути, не в счёт. Но съесть последнюю сухую рыбёшку всё же не решилась – кто знает, когда ещё выйдет к реке и сможет наловить рыбы. От лука пользы мало – вся живность в округе куда-то попряталась. И всё-таки Яра решила обследовать рощицу, вдруг наткнётся на заячьи или беличьи следы.
 
Небольшой роща оказалась только по ширине, потому что была, как бы зажата с двух сторон скалами, а в глубину ущелья тянулась довольно далеко. Ущелье становилось мельче, его дно поднималось, и выйти на вершину теперь было бы намного легче, но сначала надо было найти, чем подкрепиться. И Ярка всё же нашла следы. Только это были не звериные следы. По крайней мере, тот, кто их оставил, шёл на двух ногах. И не босой. Странные это были следы – глубокие, глубже Яркиных, и края были чётко очерчены, как будто человек был обут в деревянную обувь. Идти по этим следам опасно – Ярка помнила, что чужаки приносят беду – но так интересно. Ярка стояла, не шевелясь, и размышляла, как ей быть, пока не услышала ворчание глухаря. Теперь она вообще окаменела, ища глазами источник ворчания, и пытаясь определить расстояние до него. Копьё, воткнутое в снег, не шевельнулось, когда Ярка отпустила его. Правая рука плавно достала стрелу из тула и положила её на тетиву. Тетиву на лук она натянула сразу, отправляясь на разведку. Глухарь был впереди и немного правее. Неудобно, лучше бы левее, но его ведь не попросишь пересесть. Плавно натянув тетиву, Ярка резко отступила правой ногой назад, быстро подняла левую руку, направляя стрелу в птицу, и отпустила тетиву.

Сложив остатки мяса в свой мешок, Ярка собралась в погоню за хозяином странных следов. Солнце приближалось к зениту, так что время у неё ещё было. Но если сегодня не догонит, она вернётся ночевать под свою ёлку.

На голой вершине скалы  двое мужчин в белых комбинезонах копошились в двигателе какой-то машины.

– Вот же занесла нелёгкая. – прошипел один – Леха, надо помощь вызывать, не справимся мы сами. О! Посмотри-ка, идёт кто-то. Что за чудо-юдо лохматое?
 
– Кто там? – бросил Лёха, не поднимая головы от капота – Медведь что ли?

– Да вроде как человек. – отозвался Вовка – Я тебе больше скажу – женщина. Только, больно уж дикая какая-то.

– Здесь других быть не должно, или забыл где мы? – Лёха наконец-то разогнулся, держась за спину – Да она хромает, раненая должно быть. Надо выручать. Если она здесь одна, заберём с собой.

– Куда с собой-то? Опять ведь влетит!

– Пф-ф! Влетит. Нам с тобой не впервой нагоняй получать. Поорут-поорут, да и перестанут. А девчонку надо выручать. Ты посмотри, она молодая совсем, пропадёт здесь одна. Давай связь, техников вызывать будем.