За Балканами. Репортаж - январь 1878 г

В год 190-летия со дня рождения генерала-фельдмаршала Иосифа Владимировича Гурко и 130-летия Победы в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. представляем нашим читателям статью-репортаж «За Балканами», опубликованную в начале 1878 года в столичной газете «Русский Мир» (№ 24 от 26 янв./7 февр.).


За Балканами
(Корреспонденция «Daily News»)


Наступила торжественная минута в кампании, когда утром, 20 декабря (1 января), генерал Гурко обратился к своей свите и поздравил ее с успешным переходом через Балканы. Мы стояли на небольшом возвышении близ того места, где ветвь Софийской дороги поворачивает на восток к Златице, стояли чуть не по колено в снегу, но забыли совсем про холод, с напряженным вниманием глядя за кавалерийской охотой за беглецами и с боязнью думая о положении дел в проходе, так как мы не имели никаких сведений о том, отступил ли неприятель с тамошних позиций, или окончательно утвердился на линии водораздела. Когда мы наконец увидели тонкую, черную линию, извивающуюся вниз по дороге из облаков, скрывающих вершину прохода, мы узнали, что это авангард войск, занимавший тамошние русские укрепления, и мы все почувствовали, как будто вдруг навсегда миновала тяжелая жизнь в горах, страшные страдания солдат, недостаток пищи и простых удобств лагерной жизни. Жизнь эта с каждым днем становилась все более и более тяжелою, и с 13 декабря, когда мы отправились из Орханиэ переваливать через хребет, мы каждый час теряли терпение и начали получать известия о замерзании до смерти солдат на аванпостах, об отмораживании членов, с таким же чувством, с каким человек видит, как храбрые люди погибают в битве, стоя под сильным огнем в ожидании поддержки. Но тут мы знали, что не было сделано никакой ошибки; что тут дело простой необходимости удерживать позиции до прибытия подкреплений, который позволили бы обойти линии неприятеля, без всякой атаки с фронта. Я никогда не забуду, как полагаю, не забудут и все присутствовавшие тут тона, которым генерал Гурко сказал: «Ну, теперь мы можем по всей справедливости сказать, что переходили через Балканы при всяких обстоятельствах». Тут были многие, которые могли мысленно сравнить жар летнего перехода с холодом зимней кампании, приятные зеленые ландшафты - с снегом покрытыми склонами гор, ряд тогдашних приятных пикников с постоянною стужею дней и ночей в бесприютных болгарских деревнях, в которых самая лучшая защита, которую мы могли рассчитывать найти, это комната без окон, с худою крышею. Генерал Гурко подозвал своего ординарца, который подал ему маленький жестяной ящичек. Думая увидеть или какой-нибудь официальный документ, или ордена для офицеров, я следил за его движениями с большим интересом. Вместо крестов он достал оттуда три куска шоколада и, подозвав к себе генерала Рауха и Нагловского, предложил им каждому по куску; прусский военноуполномоченный барон Либниц получил также свою долю. Это небольшое приключение иллюстрирует гораздо лучше целых столбцов описания состояние, в котором мы находились после недели, проведенной в горах, когда соль продавалась на вес золота, когда хлеб был роскошью и когда о сахаре и других предметах, подобных шоколаду, нельзя было и мечтать. Важным вопросом у всех, в течение нескольких дней, было: «Есть ли у вас хлеб?». И я ни разу не слыхал, чтоб кто-нибудь дал на этот вопрос утвердительный ответ. Чай был в изобилии, но его пили без сахару. Каждый брал свой стакан и пил чай почти как лекарство, так как у нас у всех болели зубы со времени перехода через Дунай. Чувствовался голод, правда не серьезный для нас, но угрожавший серьезными опасностями для солдат, если бы сообщения в скором времени не были открыты. Смешная сторона вопроса среди офицеров преобладала до такой степени, что среди действительных лишений мы забыли о своих потребностях. Видя какого-нибудь полковника, едущего верхом с палкою, увешанною кусками жареного мяса и на пути предлагающего его генералам, такой вид возбуждает общий смех, между тем как каждый с радостью попользовался бы частицею оттуда. В день битвы под Тешкисеном мы убили быка на небольшой горе, с которой генерал Гурко и его штаб следили за хо-дом битвы, и каждый принялся за жаренье кусков мяса на заостренных палках. У нас не было завтрака, и так как наш аппетит еще более возбужден был быстрым переездом в несколько миль по холодному воздуху, то эти куски пришлись по вкусу даже и без соли. Поэтому, когда генерал Гурко угощал своих офицеров небольшими кусочками шоколада, то мне казалось это самым надлежащим празднованием события, какое только можно было вообразить себе при данных обстоятельствах. Но чтоб письмо мое не сделалось перечислением пиров в той или другой форме, я не буду больше говорить об истории нашей кухни. Стоя на снегу в то утро, мы все поздравляли друг друга самым сердечным образом, хотя эти поздравления и были прерваны на минуту необъяснимым движением колонны, которую мы видели спускающейся с горы; мы заметили, что авангард вдруг повернули и поспешно бросился к главному отряду, а войска начали выстраиваться у вершины прохода; мы думали: уж не спускается ли неприятельская сила с своих позиций; послан был офицер разузнать, и затем они начали опять спускаться. Кавалеристы подъезжали с известиями о том, сколько пленных они взяли. Один рослый парень подъехал, отдал честь и совершенно спокойно сказал: «Я взяли 23 турка, 16 волов, две пары быков и четыре овцы». Другой подъехал, таща за руку турка, отказывавшегося отдать свое ружье. Он был легко ранен и, будучи принужден положить оружие, сказал: «Ну, хорошо, когда рана заживет у меня, я возьму свое ружье и отправлюсь с ним к своему батальону». У бедняги была одна только мысль стоять в строю с своими товарищами; он даже не понимал, что он пленник. Оживленная охота в долине все еще продолжалась. Казаки кое-как тащились по снегу, таща за собой беглецов, бежавших из всех сил, пока их не нагнали преследователи и не останавливали их; казаки окружали пленных и спешили дальше за другими. Лагери подле дороги были уже осмотрены, рис и соль разделены, а палатка, наполненная теплым платьем, сделала счастливыми сотни солдат. В трех милях по долине, в маленькой деревушке Дольнем Камарли, турецкая армия стояла большой черной толпой, и как только русские показались в горах к востоку от Ташкисена, батальоны начали потихоньку взбираться на гору и в скором временя вся линия дороги почернела от густой колонны турок, торопливо взлезавших по обе стороны дороги с тысячами отсталых. Колонна шла с большой скоростью, и прежде чем русские заняли деревню, задний батальон исчез за вершиною холма, и на верхушке его тотчас появилось небольшое земляное укрепление. В деревне поднялась небольшая суматоха; два орудия, тащившиеся по дороге, послали несколько гранат вдогонку отступающей колонне, но преследование все-таки не было оживленным.


Текст к новой публикации подготовила М.А. Бирюкова