Пролог
- Марш! Марш! - командовал лейтенант, подгоняя младший солдатский состав, ускоряя погрузку в самолёт. Спустя пять часов из прохладной, немного облачной Франции мы должны были переместиться под палящее солнце Судана. Неофициально, конечно же. Поэтому все патчи и шевроны были предусмотрительно заменены на шевроны правительственных войск Судана. Оружие тоже хотели сменить, но передумали. Все-таки, солдату оно едва ли не ближе матери. Большинство грузились с ФАМАСами, кто-то с тяжеленными миними, ну а мне повезло на старую знакомую - Барретт м82. С такой же я прошел кучу дерьма, когда добровольцем попал в Югославию. Вы спросите, мол, Зингер, какого чёрта ты опять отправился наемничать, раз съебался из Югославии с набитыми баблом карманами?
Ну, во-первых бабла оказалось и не так много. С момента обвала доллара вообще копейки. Но, самое главное, что случилось - мой бывший босс (а точнее его шестерки) вышли на меня. К этому прибавились и мусора, но на них-то похер, пока их бюрократическая машина развернется, меня уже не будет в рашке - так я думал тогда. И мои предположения оправдались.
- Быстрей, быстрей! - наконец, последний солдат зашел по трапу в самолет, и он начал медленно закрываться. Солдаты, особенно те, кто воевать-то и не планировал и приехал сугубо за гражданством, нервничали. Это были простые обыватели, их мозги не готовы убивать, пусть они и провели два года на учениях и в тренировочном лагере. Скорее всего, эти быстро отбросят коньки. Либо научатся убивать. Закон жизни прост - либо ты раскинешь кишки не пойми где, либо ты сделаешь решето из своего врага, и не я это придумал.
Самолет начал взлетать, и я схватился за первое, что подвернулось под руку - плечо друга. Его звали Гарсия Лавлейс. Странное имя для француза, каким он и был, правда? Но история его проста, и чем-то схожа с моей. Он из Каенны, там наломал дров, связанной с наркотиками и, сменив имя, бежал в Легион. Вот так он стал сеньором Лавлейсом, и этот случай был далеко не единичным. Эмигрантов из Южной Америки вообще довольно много - ведь Каенна член новообразованного Евросоюза и уровень жизни там намного выше. Уровень жизни маленькой страны намного выше, чем уровень жизни огромной Бразилии, налево-направо торгующей нефтью, табаком, кофе и металлами. Ничего не напоминает? Кажется, где-то я уже видел похожую страну, чье население бедно до безнадежности.
Так же наверняка вас мучает вопрос, почему я не нашел аналогов Легиону на гражданке, ведь риски там намного меньше? Ну вот ответ. А зарплаты-то там также ниже. Но и это для меня не главное. Это все равно что спросить наркомана, почему он не заменит героч сигаретами. А я наркоман.
Я обожаю стрелять из винтовки.
Часть 1
В обычный день, точнее вечер, я возвращался с работы на поцапанном и поебанном жизнью москвиче. Работал я охранником у бизнесмена, скорее даже телохранителем, благо опыт давал возможность. Бизнесмен был средней руки, однако даже у таких бывают враги, которым нужно расстаться с жизнью, вот я и помогал им. За доплату, конечно. Вообще, я бы не хотел работать, но в Москве, где я остановился после Югославской поездочки, деньги заканчиваются очень быстро, вот и пришлось искать хоть что-то.
Так вот, возвращаясь с последнего задания (где мусора сработали на удивление быстро, а на цели был бронежилет, что весьма подозрительно), послушивая любимый наутилус на кассете, я заехал в подворотню, ведущую к моему дому на улице Шкулева. Поскольку европейцам до нас с их парковками на крышах далеко (у нас-то духовные скрепы), то обычно оставлял я свое наследие советского, будь он неладен, автопрома под окном. Привычно вынул ключ из зажигания, как вдруг сбоку подошел быковатого вида мужик.
- Ало, братух, перепаркуй машину по-братски, - попросил он. Его тон как будто окунул меня в еще не полностью ушедшие девяностые, и я на автомате ответил тем же тоном.
- С какого это *** я должен перепарковывать тачку? - недовольно спросил я.
- Братан, я тут три года подряд паркуюсь, вон там, - он показал пальцем в конец подворотни и повернулся туда лицом. Фонарь, до этого освещавший лишь малую часть его лица осветил его профиль. Наезжавший был бородат, причем все волосы были черными, как у гостя с юга, однако говор чистый, - бля буду, перепаркуйся, прошу, - как бы невзначай он обернулся, глянув на трех людей, тусовавшихся поблизости и молча, немного нервно куривших.
В голове был конгитивный диссонанс. Я быстро промотал всех, с кем за два года случайно виделся или общался.
- Вон там дохуя мест, хочешь покажу? Пойдем! - махал он рукой, и эта настойчивость меня настораживала.
- Паркуйся сам, - бросил ему я, выходя из машины. Бык стоял, опешив, с секунды три, и потом продолжил по новой.
- Бля, братан, если не перепаркуешься - ****а твоему мотору!
- Если с моим мотором хоть что-то случится, я не пожалею своих связей и лично отправлю в цинк твою семью блять, - ответил я, снова невольно меняя тон - уже с гоповского на военный.
- Чё? Давай отойдем, уебок, я тебя научу себя вести! - с этими словами он начал лезть на меня, выпячивая грудь, а та тройка начала медленно подходить, думая, что я их не заметил. Казалось бы, все, ****а мне, да и я более чем уверен был, что в той подворотне еще пятеро таких же быков стоит, и минимум при холодняке. Но я не зря живу уже тридцать с лишним лет, и жизнь научила меня предусмотрительности. Как только я вернулся в Россию, я сразу же обзавелся стволом, пусть и первым попавшимся - это был пм, и его я вытащил из внутреннего кармана куртки. Вскинув его, я нажал на спуск и один из маслят отправился в стремительное путешествие, через кожу, затем оставил отверстие в легком, из-за чего в последнее должна была заливаться кровь, как минимум осложняя дыхание, и, пробив, хотя учитывая крепость ребер на данном участке, прорвалась наружу, оставив след в черной кожаной куртке.
- Сука! - заорал он, падая на капот моей машины и оставляя на ней красные разводы.
Я немедля оттолкнул его, готовясь принимать остальных гостей. Еще три обезьяны - один с ножом, применения которому кроме нарезания кошатины для шаурмы не было, второй с цепью, и третий с битой.
- А ну стоять, суки! Уйдете - я ему мозги вышибу нахуй! - закричал я на хачей, - тем более на таком расстоянии я не промахнусь!
Один из хачей не поверил и сделал два шага назад. "Сам виноват, мудак", - промелькнула мысль, а рука сама наводила пистолет и нажимала на спуск. Прогремел выстрел. Тупая пээмовская пуля обладает замечательным останавливающим эффектом, в чем смог убедится мой не в меру агрессивный собеседник, когда она раздробила ему коленную чашечку. С воем чурка рухнул на асфальт, выронив ставший бесполезным нож. Его товарищи опешили, потерявшись, явно не понимая что делать дальше.
- Железо на землю! - скомандовал я, рявкнув на них. Чурки подчинились немедленно. Наконец-то дошло, что шуток не будет.
- Брат, давай разойдемся по-мирному, - предложил один из них. Ему-то я и всадил пулю в пах.
С нечеловеческим криком горный еблан рухнул на землю.
Третье дитя аула присело, закрыв голову руками.
- Вай, брат, нэ нада!
"Вот с тобой-то мы и позабавимся," - решил я немного добавить красок в этот вечер.
- Овцееб, жить хочешь? - спросил я.
- Да, да!... - блажил тот, тряся нечесанной башкой.
- Дам тебе шанс. Сейчас подходишь к этому красавчику, - кивнул я на скулящего чурбана с простреленным коленом, - и отсасываешь ему. Сделаешь все хорошо - отпущу на все четыре.. Но сначала ответь, мудаеб, сами пришли, или кто посоветовал??
- Нас наняли, - просипел лежащий с простреленным легким хач, но тут же его перебил другой.
- Имя не знаем, - пробурчал сын гор, которого я заставил сосать, и он надеялся либо отсрочить момент, либо вообще его избежать, - но большой человек. Денег много обещал.
- Ясно, - кивнул я, понимая, что отголоски прошлого все-таки настигли меня, - а теперь работай, - приказал я, наведя на него ствол ПМ.
Долго уговаривать не пришлось - утопающий схватился за соломинку. Если, конечно, можно назвать соломинкой член горного собрата... Дело шло вяло - от болевого шока эрекция у "актива" была никакая. Лохматый пытался чавкать вялым обвисшим ***м, но бестолку.
- Засунь палец ему в жопу, - посоветовал я , - надави на простату.
Пассив подчинился и полез рукой в штаны стрелянному, но тот начал дергаться. Однако стоило на него навести ствол, и дело немного наладилось. Немного полюбовавшись филиалом Содома, сотворенным собственными руками, я вскинул пистолет.
- Ты же обещал! - с членом во рту заорал вафлист.
- Я тебя наебал...
Выстрел. Мозги миньетчика брызгают в лицо его раненного горе-любовника. Неспеша собрав гильзы, я спрятал их в карман. Потом поднял с асфальта оброненную одним из чурок биту. И начинаю методично и со вкусом добивать охреневших от боли и ужаса раненных, кайфуя от хруста костей и шмяканья плоти.
Часть 2
Забежав домой, и как когда-то, я взял свой специальный файл, где лежат документы и деньги, чтобы в случае форс-мажора можно было быстро слинять. Затем вышел из дома и разобрал пистолет и, стерев отпечатки пальцев покидал запчасти в разные мусорные баки, сел в машину и поехал в свою берлогу - дом в смоленской глубинке, чтобы если что можно было отсидеться. Мыслей особых не было - только курил, высунув руку в окно, крутя другой баранку.
В деревне жизнь текла размеренно. Доехал я до неё на электричке зайцем, бросив мотор у станции - так безопаснее. Дом я этот купил как задел на будущее - моя предусмотрительность не давала мне покоя, а деньги по возвращении с Косово давали возможность. Я сидел у буржуйки, смотря на потрескивающие угольки и слушая радио, где шла какая-то передача про Францию.
"... а теперь немного о вооруженных силах Франции. Особенно выделяется Французский Легион. Его основу составляют, - на этом моменте я сделал громче, дернувшись к приемнику и чуть не выронив сигаретку, - иностранцы. Есть и европейцы, в том числе наши соотечественники.
- В Легионе можно начать полностью новую жизнь, - послышался отрывок из какого-то интервью, - даже документы поменять можно. И самое главное - в Легион возьмут любого человека - цензов никаких нет..." - я выключил приемник, и вышел на улицу перекурить. Конечно я слыхал о Легионе, в Косово они бегали в голубых касках*, но эта передача определила мое будущее. Я знаю куда мне ехать.
Я вышел из дома, предварительно прихватив документы и кинув их в рюкзак, взял еды и пошел на дорогу, ведущую к райцентру в городе Вязьма. Оттуда на попутках я начал свой долгий и нелегкий путь до самой границы. Границы Казахстана. Почему именно Казахстан? Ну, эта страна слишком далека от порядков России, в отличие от страны картофеля и Незалежной, и авторитет моего бывшего начальника вряд ли докатится туда.
Там я взял билет и начал готовить визу во Францию, которая должна быть готова через десять дней, которые я провел в бомжатнях, опасаясь снимать номера в гостинице, питанием в местных супермаркетах бомжпакетами.
Так пролетели десять дней, после которых я, поменяв бабки, я отправился в аэропорт. Спокойно проспав в самолете, я вышел из здания аэропорта (которое кстати оказалось намного приятнее всей атмосферы России и Японии с советским режимом) и поймал такси. По-французски я не знал ничего. Немного знал английский, но это не имело значения. Я сказал таксисту всего два слова:
- France Legion.
Кивнув, он тронулся, везя еще одного, не первого и не последнего, охотника за удачей.
Улицы Парижа были прекрасны. И прекрасны далеко не своей архитектурой - я не любил архитектуру никогда, ибо не понимал искусства в принципе. Он приглянулся мне чистотой улиц и порядком. Бордюры и тротуары были чисты, на газонах - я рассмотрел это когда мы стояли в пробке не было ни собачьих куч, ни бычков. "И почему мы в России так не можем?", - печально оглядывая улицу, подумал я.
*символ миротворческих сил
Часть 3
Итак, мне удалось записаться. Уже в располаге после переброски в руж*, я прибился к соотечественникам-снгшникам. В Легионе было много парней с СНГ, бывшего совка, и, поскольку многие говорили по-русски, то все сбились в один большой круг с коммунистическим прошлым. Благодаря им я начал активно изучать французский, они помогали мне понять, что говорит офицер, какие вообще порядки. И порядки довольно странные - например, наш шеф-капрал с Новосиба, Саня Агафонов, с которым мы чуть не забухали в первую неделю (по причине того, что он тоже был в Косово), он строго запретил называть себя по имени. В личной беседе - сколько угодно. Но на людях - только по званию.
Затем нас повезли в автобусах в Марсель на дополнительное медобследование и вакцинацию. Я видел, как некоторые европейцы корчились от боли, но по сравнению с нашими коновалами уколы местных Пастеров совсем не чувствовались. После учили устав - "Код Легионера" (слово code производное от codex), проходили тесты на физподготовку - бег на разные дистанции, проходили проверку в местном гестапо - службе безопасности, начали выходить в караулы, мало чем отличавшиеся от караулов в нашей армии. Помню, как один раз во время караула, когда я стоял на табуретке в штабе когда мне люто хотелось спать, я заметил в буфете банку с надписью "nescafe", ну и не побрезговал. Растворимый кофе в сухомятку был горек, но помог взбодриться и спокойно достоять до развода.
Сейчас я понимаю, как мне повезло с Саней - он помогал мне учить французский чем мог и запомнить код легионера - за пять дней я уже запомнил его на треть.
Но руж есть руж - это что-то вроде пажей у рыцарей, мы даже в учебку не попали, и если в публичных местах к нам отношение было уставное, то, например, во время уборки какой-нибудь капрал или рядовой спокойно могли "типа случайно" толкнуть, проходя мимо. И ответить было нельзя - за рукоприкладство моментальное отчисление.
Спустя неделю нас всех построили и стали оглашать списки тех, кого приняли. К моему безмерному счастью, я в них попал! Нас погрузили в грузовик и отправили в Сент-Кристоль в учебку.
Там же нас, новобранцев, спустя два месяца физо и вбивания устава, повезли на стрельбище. Когда я впервые взял неудобную рукоятку фамаса, я подумал, что её спилили с топора лесника, жившего сто лет назад. Сделав пару выстрелов, я понял, что калаш далеко не так безнадежен, пока есть это чудо французской инженерии. Но я видел, что есть и другое оружие - м249 и болтовки с прикладом, чем-то напоминающими пластиковый приклад ак74 - fr f2.
Я подошел к сержанту.
- Mon sergent,** разрешите обратиться? - спросил я, подойдя и вытянувшись по струнке.
- Слушаю вас, homme***, - спокойно ответил он.
- Mon sergent, разрешите попробовать сменить оружие.
- Ну попробуй, - с улыбкой сказал он, выслушав, очевидно, не одну такую просьбу от десятков других новобранцев, желающих быть снайперами или покемонами и не понимающих, что, очевидно, они-то и станут первой целью врага. Но это лирика. Я подошел к fr-ам, протянул руку к одному из них, как увидел рядом... барретт! "Нихуя себе!" - радостно подумал я, "вот так встреча!"
Я сменил направление под все тем же насмешливым взглядом сержанта и стал доставать барретт. Затем нашел по соседству магазины и патроны к нему, которые сразу использовал по назначению - отправил в магазины и стал возвращаться в сопровождении сержанта (конечно он не стал бы доверять тяжеляк новобранцу).
- Тебе помочь? - спросил он, явно думая, что я с винтовкой впервые.
- Благодарю, месье, не стоит, - ответил я, вставляя магазин, снимая винтовку с предохранителя и привычным движением передергивая затвор. Я сделал это настолько точными движениями, что довольная ухмылка немного дернулась и на некоторое время пропала с лица командира. Прицелившись и сделав на глазок поправку на ветер, я нажал на спуск. Винтовка гулко ухнула, ударив в плечо и заглушив все выстрелы поблизости. Многие из солдат и некоторые из офицеров удивленно посмотрели на новичка с таким громким стволом, но мне было все равно - я уже вошел в раж.
Сделав поправку по первому выстрелу, я дал еще четыре, и ухмылка совсем пропала с лица сержанта - все четыре патрона легли в одну МоЕ*4 на шестиста метрах в центе мишени, и то только потому, что от мишени из-за тяжелого калибра остались лохмотья.
*ружцивиль - неделя между поступлением и отправкой в учебку
**обращение к старшему по званию. Досл. - "мой сержант", "господин сержант"
*** рядовой
*4 угловая минута
Часть 4
После стрельбищ за мной было решено закрепить барретт. Я во всю учил таблицу поправок к этому орудию дьявола. На что способен этот монстр, я отлично помнил.
"Интересно, а бронестекло я пробью?"
Выстрел. Пуля пробила лобовое стекло, но стрельба не прекратилась - видимо, задержалась стеклом. Еще выстрел - пулемет замолчал.
Еще один пулеметчик бежит к машине. "А *** тебе". Он подбежал к двери и замешкался, открывая её. Выстрел. Точно в голову - она разлетелась почти как сброшенный с крыши арбуз, закидав ошметками хаммер, а тело откинуло на полтора метра.
Я улыбнулся всплывшим воспоминаниям. "Да, неслабо мы тогда почудили", - оценил наши старания я и вернулся к зубрежке таблицы. Мимо прошли три капрала из соседней компани*, родом они были из Болгарии. Чтоб вы понимали, болгары и албанцы в Европе, это что-то на манер хачей у нас.
- О, смотрите, это же тот снайпер! - признал меня один из них, и они стали подходить.
Я занервничал (да любой бы на моем месте занервничал), но за оружие хвататься не стал - смысла не было.
- Эй, новичок, почему это тебе барретт дали? У тебя родня в Легионе что ли служит?
- Нет, mon caporal, - ответил я насколько смог, вежливо.
- А ты знаешь, что новички не допускаются до тяжелых калибров? - продолжил спрашивать он, - ты что, особенный?
- Никак нет, mon caporal, - ответил я, - я стрелял с разрешения сержанта.
- Да он по-любому криво отстрелялся, - предположил второй болгар.
- Общая точка попадания находилась в зачетной зоне и кучность не превысила 5 см, - отчитался я.
Это был отличный результат для этой винтовки, и я, и они это знали.
- Ты что нас, обманываешь, - спросил один из них, явно не доверяя, - никогда не поверю, что держащий винтовку впервые новобранец так отстрелялся бы.
- Вы можете дать мне винтовку, - предложил я, - и посмотрите. У вас не будет поводов сомневаться.
Они переглянулись, и, сказав что-то на своем языке, и, заржав, ушли.
Я продолжил грызть гранит науки, как вдруг один из них, обернувшись, стал рассматривать на меня. И, сказав что-то своим (на сколько я понимал болгарский, что-то навроде «Идите, парни, я догоню») и подошел ко мне.
- Рядовой, а ты часом в Югославии не был? – обратился он ко мне.
Я на секунду застыл.
- Ну было дело, - медленно сказал я, - добровольцем летал, гуманитарную помощь оказывал, - осторожно пояснил я.
- Да? – не веря спросил он, я помню тебя, ты был в баре «Американская Звезда», ты всех наших замочил там!
Через пять минут я уже сидел в стрипе, где, на удивление, было очень неплохо. Сразу после входа ко мне подошла полуодетая девушка, пытаясь флиртовать со мной, и я бы ответил, не испорть мне те трое настроение. А какое лучшее средство для поднятия настроения? Правильно, хороший алкоголь, поэтому я сразу направился к барной стойке, заказав себе Б-52. После него пошел бренди, который, на удивление, был не ущербным пойлом и даже был похож на настоящий. Неторопливо осушая стакан, я наслаждался приятной музыкой и обстановкой. Скоро настроение нормализовалось. Ко мне подкатили две девочки из местных ночных бабочек, лет по двадцать - блондинка и шатенка, и начали со мной разговор ни о чем, постепенно оголяясь. На вопрос о комнатках, где можно провести ночь с понравившейся работницей за дополнительную оплату, они одновременно кивнули, а их глаза загорелись. Когда же они узнали, что я из добровольцев, они чуть не начали ссориться меж собой, явно желая отработать свою зарплату со мной. Подумав, я сделал выбор в пользу двух, и, взяв ключ у бармена, отправился в сторону лестниц, ведя девчонок в комнатку, приобняв за талию. Вдруг музыка выключилась, а посетители и работники стали разбегаться. Началась паника. Из подсобки раздались два выстрела.
"Ну сука. Не дано мне отдохнуть. Убью, блять!" - с такими мыслями я направился в сторону подсобки, вытаскивая на ходу ПМ. Открыв дверь, я увидел, как один мужик, лет тридцати избивает другого, рядом лежат еще трое.
- Эй, ты меня с кем-то путаешь! – отстраняясь, ответил я, вспоминая того незнакомца. «меня не зовут, я сам прихожу» - вспомнилась его фраза, - там еще один был!
- Точно! Ты же с ним минут десять базарил в подсобке! – вспомнил он, хлопнув себя по лбу, - получается, - продолжил он, - ты с ним заодно! Он тоже в Легионе? –выпытывал у меня болгар.
- Нет, mon caporal, я его видел в первый и последний раз.
- И барреттом ты там же научился пользоваться? – уже более спокойно, не спрашивая, а скорее утверждая, сказал он.
- Так точно, mon caporal, - подтвердил я.
Он, кивнув, ничего не говоря, ушел.
*компани – рота
Часть 5
Скоро три месяца, как я служу в Легионе. Я был на хорошем счету – всё-таки, таких снайперов, как я, днем с огнем не сыщешь. С болгарами проблем не было – с того дня Август – так звали узнавшего меня болгарина, меня как будто не замечал. Короче, служба шла своим чередом. Единственная заноза в заднице – наш ротный. Его отец был генералом, и сынка так же хотел себе боевой славы. Двадцать один год, чего уж там. Но однажды он все-таки добился своего.
Нашу компании построили перед казармой. Полковник, командовавший нашей частью, произносил важные и красивые слова о помощи народу Судана, страдающему от гнета экстремистов. В нашей компании было несколько человек – два или три, отвоевавших первую чеченскую. Я сразу глянул на них – их лица окрасились печалью. Они прекрасно понимали, в отличие от молодого шеф-сержанта, что их ждет. Нас направили на Корсику, провели две недели усиленного задрачивания бойцов: деления на пары, файртимы, отделения, физо, огневая подготовка – все это мы возненавидели всей душой за эти полмесяца.
А потом нас бросили в самолет. Через несколько часов мы приземлились в аэропорту Хартума – столицы этого государства. Нас сразу посадили в грузовики – советские УРАЛы, который я по привычке назвал мясовозкой – тенты в качестве крыши мешали видеть противников сидящим внутри, но тем не менее противникам тент не мешал ебнуть из шайтанки или из пулемета.
Итак, пока мы едем, вкратце объясню, из-за чего сыр-бор. Страну раздирали внутренние противоречия, но власть с ними успешно боролась – где правильной политикой, где силой. Но когда в Судане нашли нефть, одна всем известная настырная страна решила вмешаться. Ну и там по накатанной. Сформировалась оппозиционная партия, которую не допустили на второй тур выборов, и власть узурпировали вояки. Ну и те в долгу не остались – начали резать население, военных – короче, всех, кто не молился прозрачному богу и не мечтал о девственницах.
Естественно, ближайшим к Судану странам это не понравилось, начались конференции, ***ренции, и многие страны и ООН оказывали помощь – денежную, военную. Как и Франция. А кого бросать первым в бой? Правильно, мигрантов, своих-то солдат жалко. И я понимаю их. Ну, в смысле, людей, принявших такое решение. Вот только это понимание от пуль и снарядов меня не спасет.
Уже часа три как едем – многие заснули, кто-то перекидывается в преферанс на ящике с патронами, кто-то просто курит, от чего в машине сильно воняет. Мне повезло, и я успел в медпункте прихватить транки в таблетках (*** знает название, что-то противосудорожное) и немного амфетамина в порошке. Зачем? Лишний стимулятор не помешает.
Неожиданно раздался протяжный свист мины и взрыв в трех метрах от машины. К счастью, все успели пригнуться или сложиться в позу эмбриона, подставляя бронежилеты в сторону возможных осколков . Машина резко тормознула, отчего многие потеряли равновесие.
- Марш! Из машины! – подгонял нас старший по взводу, и сразу солдаты стали высыпать из машины, кто-то даже определил точку и начал стрелять в ответ. Когда дошла до меня очередь (секунды через три, сидевший к выходу от меня грек чуть не свалился от резкого торможния и я толчком его вернул в горизонтальнвертикальное положение), я сразу спрятался за машину. И вовремя – прозвучала очередь (судя по всему, из утеса). Сразу несколько солдат попадали, но из-за бронежилетов привычных брызг крови. «Ясно, с той стороны стрелять не вариант», - понял я, подлезая под машину и выставляя сошки. Мой напарник стал мне что-то кричать, но я уже поймал на прицел машину, стоящую на дюне, с приделанным на него пулеметом. Стрелок собирался дать вторую очередь. «главное, чтобы машина не двинула», - подумал я, представляя, что со мной сделают колеса многотонного Урала.
«Ну, с Богом», - коротко помолился я, - «или без него». Быстро вспомнив поправки и определив расстояние, я дал выстрел как раз во время второй очереди. В оптический прицел было отлично видно, как дернулся стрелок, как взлетели брызги крови. Я ощутил страх в душе его второго номера – он быстро пригнулся, выходя из поля зрения моего прицела за бортик
пикапа. Я лишь усмехнулся, делая еще три выстрела по бортику в разных точках. «Точно готов. Крупный калибр рулит», - константировал я смерть исламоида. Как только был убит пулеметчик, остальные широким фронтом понеслись вперед. Где-то за дюной должен был быть расчет, и его отсчет его жизни исчислялся уже секундами.
Часть 6
Перед нами стояли на коленях три суданца, один лежал. Эти четверо сдались в плен сразу же, как только задымил обстрелянный подствольными гранатами пикап. Один лежал, поскольку ему прострелили (совершенно случайно, в горячке боя нихера не разобрать, так что парень легко отделался) бедро.
- Что будем с ними делать? - спросил шеф-сержант. Опыта у него нет, хоть совета спросить догадался. "Какого *** он не сделал этого до отправки", - негодовала часть меня, - "опытные ему бы сразу сказали держаться подальше".
- Я знаю, что, - ответил из толпы один из солдат. По паспорту его звали Франсуа, но на самом деле он был Федькой Дровиным - солдатом, которому после ПЧ пришлось скрываться от "правосудия" - его приговорили к семи годам за "убийства" мирняка во время "восстановления конституционного порядка". Он уехал в Легион, сменил имя, начал новую жизнь.
- Слушаю вас, капрал, - внимательно повернулся шеф-сержант.
- Мы в первой чеченской таким сначала уши резали, потом свиным тушняком кормили. А затем стреляли, - спокойно сказал Федя. Ни один мускул не дрогнул на его потном от жары, немного прикопченном пороховой гарью лице.
- Пристрелить? - опешил шеф-сержант, - капрал, вы слышали что-нибудь о международных конвенциях?
- А вы слышали что-то о войне? А они, духи вот эти, они слышали о них? Война - не имеет правил. Война - это куча дерьма, и нам в ней предстоит копаться. Я уверен, попади вы к ним в плен, вы пожалели бы о том, что родились.
Сержант замолчал, смотря вниз, на горячий песок. Затем достал сигарету.
- Пристрелить. И грузимся, мы отстаем от графика, - бросил он, поворачиваясь к грузовикам.
Суданцы, поняв что их ждет, стали отползать на спинах, умоляюще смотря на нас, лопоча что-то на своем языке. Но их быстро поймали и, снова поставив на колени, держа за волосы, добили из пистолетов в затылок. У ветеранов чеченских кампаний все же дернулась рука, и уши у всех четверых были отрезаны.
Снова погрузившись в грузовики, в которых стало посвободнее, мы двинули дальше. Но на этот раз никто не шутил, не дремал, не перебрасывался в карты, и уж подавно никто не расставался с оружием, все были в полной боевой готовности.
Через два часа мы прибыли на миротворческую военную базу в Дарфуре - самой что ни на есть горячей точке этого конфликта. Высадившись, мы построились в три шеренги перед каким-то местным генералом, как оказалось, командующим миротворческих сил.
- Что так долго? - недовольно спросил он, - я думал, вас побольше будет.
- Наткнулись на противника, - объяснил шеф-сержант, - потеряли во времени. Также есть потери в людях.
- Дьявол, - сплюнул командующий - белокожий бородатый почти дедок с брюшком, - тащите сюда, похороним.
- Мы их оставили там, - ответил шеф-сержант. Конечно мы их бросили, забрав боеприпасы. А что, прикажете взять их с собой, забив выходы, чтобы в случае еще одной атаки не успеть выпрыгнуть из машины? Увольте. Они мертвые, им все равно похуй.
- Понимаю, - кивнул командующий, нервно доставая пачку кэмэла, - вон там свободные жилые дома, справа трехэтажка бывшая гостиница. Расположитесь там.
Часть 7
Гостиница больше напоминала общагу в подмосковье, чем гостиницу, так как было сильно поебано жизнью. В окнах не было стекол, все они были заколочены досками, и сквозь едва заметные щели проходил свет. Водопровода, конечно же, отсутствовал. Снаружи стены были испещрены следами от пуль и осколков. При входе можно было отметить необычайную пыльность - когда в этом доме жили в последний раз, для меня являлось загадкой.
Мы покидали вещи в холле второго этажа, там же и расстелились. Кому-то пришлось занять комнаты, а все, кто выше шеф-капрала, заняли их из статуса, но большей частью мы все равно сконцентрировались в холле, чтобы не разделяться и в случае опасности можно было быстро скоординироваться.
После того, как расположились, мы, осушив фляги, стали искать, где их можно наполнить, и отправили троих на разведку. Потом вышел шеф-сержант в сопровождении адъютанта - не иначе, как на брифинг, но большая часть не рвалась на улицу - было жутко жарко, как у черта на сковородке, все просто сидели в темном помещении, прислонившись к холодным стенам.
Где-то через час по моим прикидкам вернулся шеф-сержант.
- Командирам взводов для объяснения боевой задачи ко мне в комнату, - объявил он.
"****еееец", - мысленно застонал я, - "только приехали, и сразу в бой. Рот **** этого пидораса". Где-то минут через пять зашли наши разведчики вернулись с полными водой флягами. Они просто стрельнули воду у нигерийцев. На вкус вода оказалась с тухлячком, и мне это не особо понравилось, хотя другого выбора и не было. Хорошо хоть, что нам прививки поставил, еще перед ружем. Когда мы утолили свою жажду и еще какое-то время повалялись, из комнаты шеф-сержанта вышли комоды (не могу отделаться от привычных званий), простите, сержанты и шеф-сержант, начался общий брифинг.
- Солдаты, начинаю объяснение боевой задачи. В районе селений в пятидесяти километрах отсюда участились случаи нападения на людей - вероятно, это бедуинские племена на стороне экстремистов. Задача - патрулирование, а также вытеснить их из того района, по возможности ликвидировать. Выдвигаемся завтра после полудня, в три часа. Вопросов нет?
Ответом стало молчание, кое-кто коротко кивнул головой, но во мраке сложно было понять кто это был.
Ровно в три часа, снова подрезав воду у чернокожих коллег, мы отправились в путь на машинах, и за час доехали. Надо отдать должное командиру - он оказался чуть умнее, чем о нем слагали. Ему хватило ума не отправлять колонну до полудня, так как если бы оный застиг бы нас в пути, то превратил бы нашу бравую роту в стейк с кровью слабой прожарки. Ну, или потрепал бы знатно, заставив выпить всю воду - все-таки по жаре под пятьдесят градусов в полной боевой выкладке сложно находиться, я уж молчу о том чтобы что-то сделать.
К сумеркам нас доставили в главное селение, которое с натяжкой можно даже назвать поселком городского типа - было две трехэтажки, остальные дома одноэтажны, но все, как один - трущобы. После разведки выяснилось, что тут есть вода - в пгт стояли колонки, подключенные к артезианской скважине. Недолго думая, наша рота стала пополнять запасы воды, похватав фляги, побежала к колонкам, и только опытные ветераны, такие как Федя-Франсуа, двинулись медленным шагом, осматривая окрестности, окна домов, из которых высовывались испуганные жители.
Мы решили закрепиться тут – вода была, да и где переночевать тоже. Я прокрутил события вчерашнего боя. Мой напарник, что-то бестолково вопящий… теперь-то я понял, что он кричал что-то про отступление, мол, бежим, и это-то меня и расстраивало. Сложно, особенно если ты снайпер, который на самом деле зависит от поддержки помощника куда больше, чем обычный штурмовик, ибо часто приходится действовать автономно, отдельно от отряда. С этим я и подошел к Франсуа.
- Как тебе твой напарник? – спросил его я.
- Да чайник полный, - раздраженно сказал Федян, - как первые выстрелы услышал, чуть в штаны не навалил, румын херов. С таким я б в разведку не пошел.
- А со мной пошел бы? – поинтересовался я .
- Ясен ***. У тебя и ствол что надо, не то, что этот кусок дерьма, - Франсуа многозначительно подкинул Фамас, - и пользоваться ты им умеешь.
- Ну, может, к сержанту подойдем? - предложил я.
- Да, пошли, - ответил мой новый напарник.
Часть 8
Два дня мы уже располагались в этом селении - похоже, патруль, из-за невыносимых условий, перерос в засаду. Наши скрывались, как могли - расселились по трехэтажкам, превращаясь в безе в них днем, а ночью - в строганину. К тому же, некоторые подхватили какую-то болезнь - днями и ночами дрестали бесперерывно, из-за чего негритянские детишки весело хохотали над глупыми белыми хозяевами, а медики бессильно накачивали больных антибиотиками и сорбентами. Но нас с Федькой эти отравления благополучно обошли стороной. Почему я так уверен, что меня через пять минут не вырвет? Ответ прост, как две копейки: мне хватило ума с****ить не только транки, но и марганцовку, которая отлично дезинфицирует воду. Хотя от грязи не защищает, но да черт с ним. Если траванусь, то уголек вмиг все вылечит.
Хотя, как единственных здоровых, нас с Федькой отправляли в самое тяжелое время в пост - мы с ним сидели на господствующей над пгт дюне в течение восьми часов, осматривая сектор в двести сорок градусов в бинокль и прицел. Спасала песочного цвета камуфляжная сетка, которая помимо маскировки давала нам тенек, и подстилка такого же цвета, не дававшая нам зажариться на песке. Другие посты располагались на крышах домов или в их окнах, так что за их маскировку можно было не беспокоиться.
Вдруг послышался шум. Я сначала не понял что это, но Федя сразу догнал, откуда он. Это был шум разговоров, он шел с трех часов от нас, если за двенадцать брать дорогу, проходящую чуть левее нашей позиции, и за шесть - само поселение. Из вооружения мы насчитали шесть РПК и сорок калашей, одну шайтанку, и еще что-то, скрытое под маскировочной сеткой, о чем мы и доложили.
- Первый, я Дюна! Вижу противника, численность сорок восемь тел, с пулеметами и гранатометом. Жду приказов, - оповестил я командиров. На некоторое время воцарилось молчание в эфире. Слышались обрывки фраз на соседних частотах, но это не имело значения.
- Дюна, оставайтесь на позиции. Принимайте бой со всеми, ваша задача - уничтожение приоритетных целей. Как приняли?
- Принял, - с досадой сказал я. Ой как не хотел я оставаться на открытом пространстве, ой не хотел, - Федя, нам ****а скоро. Собирай манатки, готовимся к съебу.
- А чё? - не понял он причину моего волнения.
- Нам приказано принять бой тут. Но после первого выстрела... - не успел я договорить, как колонна "мирных бедуинов", из и без того жаркой пустыни попав, в огонь, в буквальном смысле - стреляли со всех окон, а особенно старался Лавлейс, поливая противников из м249, а соседей снизу своим завтраком.
Время для бесед было окончено.
- Так, Федян! - сказал я, поняв, что сваливать уже поздно, - Расстояние до противника около пятисот, ты со своей погремушкой только позицию обозначишь. Бери бинокль, будешь меня корректировать по возможности.
Попавшие под огонь враги беспорядочно рассыпались, пытаясь укрыться за естественными складками местности. При этом они умудрились потерять чуть не половину состава, так как не ожидали атаки и даже после первых выстрелов залегли не сразу. "Где гранатометчик?" - пытался я найти в этом хаосе первую цель.
Долго искать не пришлось - бабаха сам себя обнаружил, шарахнув по одному из домов, в котором сидели наши парни. Подготовка его оставляла желать лучшего - выстрел лег не в оконный проем, а в стену, обрушив ее часть.
Вот и славно... Я даже не стал делать поправку (благо дистанция позволяла), просто взял на центр корпуса. Выстрел - минус один.
- Есть попадание! - азартно выкрикнул Федян, наблюдавщий противника в бинокль.
Под шквалом огня, устроенным нашими товарищами, мой выстрел обнаружить было не так-то просто. Благо, среди этих дикарей, похоже, были только любители с более чем скромными способностями. Привыкли мирняк плющить, а нарвавшись на подготовленный отряд быстро скисли.
Мы продолжили - Федя обнаруживал наиболее подходящие цели и маячил мне. Я тут же их отстреливал. Бедуины продолжали сокращать свою численность. Они сыпали длинными неприцельными очередями, непонятно на что рассчитывая. Некоторые из них предпочли спасаться бегством. Этих я особо не трогал: свалят - нам меньше геморроя. Но, все таки не удержавшись, поймал в прицел одну из бегущих спин и моя пуля поиграла с ней в догонялки. Успешно...
Под масксетью у противника, похоже, был ПТУР, но под шквалом огня разложить его они не имели никакой возможности. Да и куда стрелять-то из него? Техники у нас нет, а шарахать по домам дорогущей ракетой - глупо и нецелесообразно. Хотя от этих недолюдей вполне можно было бы ожидать и такого...
Бой длился всего несколько минут. В итоге часть бедуинов съебалась, возблагодаряя Аллаха и местных богов пустыни. Остальные остались на месте раненными, но в основном дохлыми вонючими кусками дерьма. Когда наши парни выдвинулись к разгромленному противнику, я через оптику обнаружил одного из раненных, который попытался навести автомат в их сторону. Выстрел. Башка бедуина разлетелась ошметками...
- Ухуууу, - орал кто-то в эфир победно. Многие поддержали этот крик, - не ощутили! Легчайшая победа! - доносилось из эфира то и дело.
Федька тем временем подходил к шефу и о чем-то с ним забазарился, убеждая его в чем-то. Шеф долго отнекивался, судя по мимике, но потом, сдавшись, кивнул.
- Вывести всех мирных жителей на улицу! - раздался приказ. Многие удивились, но непокорности не выказал никто - субординация в Легионе жесткая. Через двадцать минут нам удалось собрать в кучу всех, кто был - половина просто заламывалась в дом и выкидывала народ на улицу, а вторая сгоняла в общий центр. Я, честно говоря, так и не понял, что стало причиной таких мер. Из местных жителей только женщины, жмущиеся к ним дети, бабы и совсем старые деды. И тут до меня стало доходить. Я стал внимательно всматриваться. В толпе не было ни одного мужика, а в таких условиях без мужиков нереально. "То-то бармалеи так охуели в начале, что потеряли пол-состава", - дошло до меня, - "дома никак не ожидаешь такой засады". Я посмотрел в глаза Феде, стоявшему по правую руку от шеф-сержанта. Он кивнул мне, и я понял, о чем он думает. Я наслышан, как в чеченские кампании уничтожали мирняк только за то, что укрывали духов, и правильно делали. Федя хотел сделать то же самое.
Часть 9
Вариантов, что делать с местными, была уйма. Расстрелять? Патроны жалко. Закопать живьем? Долго. Повесить? Слишком много веревок надо. Поэтому решили воспользоваться проверенным дедами (на своей шкуре, ахахаха) методом. Мы стали сгонять всех в одну хату, непослушным давая пинка, или вообще любезно помогая прикладом. Дети плакали, старики просто молча шли, бабы совали нам своих детей, но никто бы их не взял - единственным идиотом в нашей компани был шеф-сержант, но даже он не стал бы растить чужого ребенка.
Согнав всех в три одноэтажки - в меньшее количество зданий они бы не поместились, мы заперли их и оцепили. Кто-то из рядовых разнюхал две канистры соляры, и мы, недолго думая, поделили их на глазок, полив с помощью лестниц соломенные крыши и подожгли бензиновыми зажигалками. Загорелось конечно знатно. Крики людей обжигали мне душу, мне было стыдно, но я понимал, что эти люди виноваты. Если бы захотели, они бы предупредили нас, но они этого не сделали. Из размышлений меня вывел звук разбитого стекла. Маленький негритенок, лет девять разбил окно и вылез из него. Все смотрели на закопченого, обгорелого, бегущего к оцеплению. Я среагировал первый. До скрипа сжав зубы, я вытащил из кобуры пистолет и выстрелил. Пуля попала в живот и осталась там. Мальчик упал на живот, и вскоре вокруг него образовалась лужица густой, темной крови, и в этот момент я почувствовал себя дерьмово, как никогда, как будто в душу насрал кто-то. Массовое оцепенение спало. Следующих последователей Усэйна Болта отстреливали, пока они еще не успевали вылезти из окна. Крики обреченных становились все сильнее, но потом стихли. Ко мне подошел Лавлейс и похлопал по плечу угрюмо смотря в песок. Мы оба понимали, что так надо.
Черный дым застилал солнце. Мы собирали шмотки, раненых и больных - их было всего пять человек, один легкий трехсотый и четыре дристуна. Связь с базой была и так налажена, так что нам оставалось ждать всего шесть часов. Караулы стояли по полчаса, а нас с Федькой, как отличившихся, освободили от него. "Наконец-то высплюсь", - замечтался я, проваливаясь в сон.
Часть 10
Пустой дом. Полностью голые серые стены, без окон, только одна серая дверь нарушает гармонию.
- Тук-тук, - слышно из-за двери.
- Кто там?
Тишина.
- Тук-тук, - слышно с потолка. Поднимаю взгляд. Никого.
- ТУК-ТУК, - доносится хором со всех сторон, чужие когти, сотни когтей врезаются с другой стороны стен, разрывая металлические стены, как бумагу.
- ТУК-ТУК! - оглушающе кричат они - похожие на арабов мутанты. Из их шей растут щупальца, из плеч - когти, которыми они и рвали стены, руки напоминают тараканьи, а ноги покрыты чешуей. Тело же похоже на тело майского жука.
Вся эта орда насекомых медленно, словно зомби, шла на меня. Я пытался зашкериться в угол, но они наступали со всех сторон, сжимая меня столь плотным кольцом, что сравнится лишь с плотностью моего очка в этот момент. Вдруг я ощутил сильную боль в спине и попытался обернуться, но не вышло. Что-то мешает...
Тем временем передний арабожук подошел, прожужжав что-то мне в лицо, ударил прямо в глаз когтем.
Свет выключился. Я проснулся в холодном поту. "Дьявол.... сколько же я спал?", - мой взгляд упал на часы.
- Подъем, Зингер! - потрепал меня по плечу Вано - он был одним из моих старых знакомых болгар-братушек, - выезжаем.
- А? - не понял я.
- Домой поехали, майка ми да еба*, - произнес он, и повернулся к выходу, - тебя ждут все.
"****ь... это я шесть часов проспал??", - глянул на часы - и впрямь, все сходится. Схватив винтовку и шмурдяк (рюкзак с патронами, сухпаем и запасной флягой), и, быстро спустившись и выскочив из дома, запрыгнул в грузовик. Спать более я не решался.
Следующую неделю мы отдыхали, ездили в ближайший город - побухать, нашли даже годный бордель - там были неплохие, незапользованные и при этом пристойно выглядевшие чехлы. Проблема была в местном населении - слишком высокая конкуренция, и неликвидный товар уезжал на плантации, ибо более прибыльно.
Однажды мы с Федькой, Гарсией Лавлейсом и Жераром - плотно сбитым, невысоким светловолосым капралом и с короткой светлой бородой, переходящей в бакенбарды, отправились в паб, попить пивка. Но надо сказать, что местные пиво не особо любили - местные были арабами-муслимами, и им оно почему-то не нравилось, а значит найти хорошее пенное было проблемой. Но куда более им почему-то не нравилось, что мы в пьяном состоянии, а вернее под шофе, отправляемся ****ь их баб - им это сильно било видать по гордости. И, пока мы сидели в баре, а Жерар и Франсуа обнимали свежеснятых куртизанток, к нам подвалили аборигены с явным намерением почесать кулаки. Первый из них толкнул Гарсию, как самого щуплого и сказал ему что-то в лицо.
Это был ужасный выбор. Из всех, с кем можно помахать кулаками в этом зале, он выбрал нашего штатного пулеметчика. Гарсия ответил ему на испанском. Никто ничего не точно понимал, но все знали, что их оскорбили. Поэтому араб решил действовать первым. Он пробил в живот левой, а затем планировал попасть в растерянное от неожиданного удара лицо, но араб, щедро отлив лубриканта себе на *** для более удачной ебли, оказался весьма неправ, ибо куда правильней было бы лить его себе на очко.
Приняв удар в пресс и прикрыв лицо левой, Гарсия пробил правой в табло оппоненту, начисто снося нос, отправляя в полет жирные капли крови пополам с соплями. Араб, сделав пару шагов назад, пытаясь удержать равновесие, с грохотом упал, хватаясь за спинку стула и падая вместе с ней.
И тут началось. ****и завизжали так, что стеклянные бокалы едва не потрескались, а дружки араба и просто неравнодушные повставали с мест, готовясь приготовить нам национального блюда в виде полкило ****юлей на тело. Быстро оценив ситуацию, мы все повернулись почти одновременно в сторону противников. Более привычный к барным потасовкам Франсуа схватил бутылку рома, как биту, и, угрожал ей не заставившим себя ждать противникам. Первая моя мысль была "Что за идиот?", но когда он разбил её о стойку, и, сопровождаемый звоном стекла, втащил розочкой противнику, прочертив кровавую полосу от плеча до кисти, я понял что ошибся. Далее я уже ни о чем не думал, я просто ****ил и сам получал ****ы, бил и блокировал. В какой-то момент - уголком глаза я заметил, как Жерара достали хуком в табло и он потерял равновесие. Мы с Гарсией поспешили на помощь, продираясь сквозь ряды аборигенов. Федя кого-то самозабвенно мутузил, видимо, словив флешбек, и ему было не до нас. Гарсия раскидал сразу двух противников поднятым барным стулом, видимо, сломав одному из противников хребет, слишком небрежно опустив на него предмет мебели. Я же двумя резкими ударами - в лоб и челюсть, вырубил третьего, и тут я увидел у Жерара кобуру с пистолетом. Не размышляя ни секунды, согнувшись, поковырявшись с кобурой, я схватил его и направил на первого попавшегося противника и нажал на спуск. От грохота выстрела через пару секунд арабов из клуба как ветром сдуло хотя мне удалось схватить одного за шкирку и подтянуть к себе. Обезвредив его ударом в ухо, гулко отозвавшемуся в пабе, я повалил его, и начал медленно, методично отпускать ему удары на грудь, голову, шею. Он пытался закрываться, но мне было похую, я вошел в раж, как почувствовал чью-то руку на своем плече. Обернувшись, чтобы проверить кто это, я встретил жесткую пощечину. Опешив, я просто сидел и смотрел в никуда.
- Успокоился? - жестко встряхнул меня за плечо Жерар, так, что подбородок ударился о грудь. Получив в ответ кивок, он продолжил, - где моя пушка, сукин сын? - сразу взял быка за рога он, - если ты его не найдешь, я тебе яйцо отстрелю!
Пришлось, к превеликому сожалению, прервать избиение, встать и шариться по полу в поисках ствола. Облазив пол-бара, я все же нашел его и отдал хозяину.
- За стрельбу позже отчитаешься, - начал он, когда мы выходили из бара, а нам навстречу вышел отряд из трех полицейских в соломенных шляпах.
- Атас! - закричал по-русски Федя, - мусора! Ноги в руки!
*болг. еп твою мать
Часть 11
Вернувшись в лагерь, стараясь скрыть одышку от капралов и шеф-капралов, мы зашли в нашу располагу. Были слышны невнятные крики шеф-сержанта, деревяный треск. Лица у многих были ополоумевшие.
- Че происходит? - задал я вопрос Феде, шедшему рядом со мной с таким же лицом.
- Хера он матерится, - почесал он затылок, - я половины не понимаю.
- А в чем причина? - спросил Гарсия, и от нервов его испанский акцент сильнее проявился, - мы что ли попались?
- Нет, - ответил капрал Жерар, - по таким пустякам так не злятся.
Один из шеф-капралов как ошпаренный вылетел из командирской комнаты и побежал куда-то к выходу.
- Мon chef-caporale, - козырнул Жерар, - что происходит? Почему такая паника?
Шеф что-то быстро стал объяснять, и мы с Лавлейсом ни слова не поняли. За то Жерар и Федя мало не поседели.
- Федь, чё случилось? - я уже сгорал от нетерпения.
- Да... ****ец, - достал он сигарету, - говорит, пришла радиограмма, что в районе нашего патруля было уничтожено целое селение и элитный отряд кочевников, искавший террористов..., - начал он объяснять официальную версию, но, плюнув, стал говорить по факту, - "Джанджавидов*", элитных этих, мы завалили. И поселок этот, будь он неладен, тоже наш. Шеф от****елся, мол, мы патрулировали и наша хата с краю, но выяснение обстоятельств - дело времени.
Я замер в ахуе. "Еп твою мать", - промелькнула мысль, - "а если бы мы пустили их в город, то нихуя бы не было... или было? Ориентировка-то была как раз на отряд бедуинов, гасящих нигерские поселения... хотя стоп. Что отряд бедуинов забыл в нигерском поселке? Что-то не сходится!"
- Погоди, Федь, мы ж нигеров валили, которые из того поселка!
- Да нихуя, - сел, уперевшись в ладонь он.
- А мужики куда оттуда делись?
- Да в армию по призыву все ушли. Короче, мы мало того, что вальнули правительственные войска, так еще и мирняк заебошили.
Мы вчетвером стояли в задумчивости. Слышно, как "рвет" на голове волосы шеф-сержант, как старший командный состав звонит по телефонам куда-то... Наконец, в нашу твердыню явился командующий силами миротворцев - тот самый дедок из ООН. Он в сопровождении двух черномазых зашел в командирскую комнату, а затем, минут через двадцать вышел. Кипиш в штабной комнате сразу прекратился.
Позже мы узнали, что причина была проста - шеф-сержант получил выговор за убийство мирняка, который и так бы расстреляли джанджавиды, а так же... благодарность за то, что нахлобучили этих всадников на чертях. Эти подонки устраивали геноциды, прямо как усташи в Югославии, сжигая целые поселки, вырезая черных как траву под крыльцом. "Ну, хотя бы и на этом спасибо", - расслабился я.
Мы с Лавлейсом вышли на крыльцо - вернее, то, что на него было максимально похоже и закурили по сигарете. Солнце клонилось к закату, но был еще далеко не вечер - часов семь, самое время снова в бар, к девочкам, но что-то не хотелось. Задумчиво куря, мы сидели и втыкали в садящееся солнце, а когда мы почти докурили по первой, пришел Федя и принес по банке прохладного пивка на троих, и мы сидели и втыкали.
- Да, дерьмо-день, парни, - прихлебнул он из банки пенного.
- Нервы у шефа скоро ни к черту станут, - продолжил разговор Лавлейс, - как он пленных стрелять не хотел и мирных жечь... не наш он человек.
- Может ему амфетамином угостить? - родилась у меня голове мысль.
- А как ты себе это представляешь? - спросил Франсуа и начал кривляться, - "мон сержант, вот, ширанитесь и вам станет легче"? Или, может, "мон сержант, попробуйте, это амфетамин"?
Лавлейс, да и я, знатно половили "хаха" с его шаржей. Но с шеф-сержантом надо и впрямь что-то решать. Успокоительных транков тут не достать, а вот амфетамином его обкачать... Впринципе, у меня его достаточно - я полтиник провез с собой, если ему в еду подсыпать...
*арабоязычные кочевники, воевавшие на стороне властей Судана.
Часть 12
Утром я подошел к повару и за 50 евро попросил недосаливать офицерский завтрак. Повар, жадно глядя на зеленую бумажку часто кивал. Затем в пустую солонку я насыпал капельку - грамма два амфетамина и досыпал соли и поставил её рядом с поваром, наказав посолить ей еду командиру.
Наступил завтрак - это был рис с курицей. Повар, сука, перевыполнил мою просьбу - недосолил всем, а не только офицерам. Сидя за столом, я наблюдал за командиром. По идее, где-то через час он должен улететь, а покамест надо бы доесть хотя бы мясо... сука, еще и мясо несоленое. Вернувшись из большой палатки-тента маскировочно-песочного окраса, снова, как тюлени на лежбище, сели в ожидании команды, а командиры заперлись в своей комнате. Поглядывая на часы, я прикинул, что прошло уже полтора часа, когда шеф, как ошпаренный вылетел из комнаты и понесся вниз.
- Куда это он? - поинтересовался Федя.
- Да как жареный петух его клюнул, - ответил Жерар, - на задание рвется.
- Дерьмо... - только и вырвалось из уст Феди и половины легионеров на разных языках. И спустя двадцать минут он вернулся - упакованный, в наручниках. Его вели двое нигерийцев вели его под белы рученьки, а он усердно вырывался, ругался и угрожал сквозь зубы.
- Я вызову огонь артиллерии на себя! Авиация! Огонь на себя! - орал он.
"****ь", - испугался я, - "походу я с дозировкой переборщил"
- У нас есть новое задание! Солдаты, встать! - весело прокричал рядом со мной сержант. Я быстро глянул на его глаза - зрачки были расширены. "Блять, и этот что ли солил?", - подумал я.
- Отбить командира!
Многие неуверенно встали, и, оборачиваясь, словно не веря в приказ, стали окружать нигерийцев. Те, почуяв, что дело пахнет керосином, бросили упоротого шеф-сержанта и смылись. Шеф, полежав на полу пару секунд, вскочил.
- Mon chef-sergent, - бодро спросил сержант, тот самый, упоротый, - что произошло?
- Они не оценили нашего усердия! Мы собираемся и идем в патруль! - отдал он приказ. В Легионе, приказы, как известно, не оспариваются. Мы собрали снарягу и вышли. Нигерийцы странно смотрели в след, как на дебилов. Ясен пень, мы шли в пустыню с одной флягой воды, а до полудня всего полчаса. "Дерьмо", - злился я на себя, "дурная голова ногам покоя не дает". На марше меня догнал Жерар.
- Рядовой, это твоя работа? - тихо, чтоб другие не услышали, зло спросил он, - ты все же подмешал ему..?
- Да, mon caporale, - честно ответил я.
- Le con, ta nere la pute!* - выругался он, - и как мы теперь его притормозим?
- Mon caporale, попросите привал, - предложил я. Жерар отбежал вперед, и, козырнув, обратился к шефу. Шеф ему что-то ответил, Жерар кивнул, и мы стали менять курс - почему-то мы теперь шли на бархан.
- Привал - дал команду, довольный своей идеей шеф. Но привал далеко не всегда обозначал отдых, как и в этом случае. Солнце висело прямо над нашими головами, обжигая жарой. Шеф сделал еще два шага и упал в горячий песок. Затем, вскочив, пошел дальше.
- Мы должны идти вперед! - заявил он, отряхивая песок с кителя.
- Но mon chef-sergent, мы только остановились! - возразил один из сержантов.
- Ничего страшного, сейчас все равно не отдохнуть! Подъем, подъем! - скомандовал он. Жерар зло покосился на меня, но ничего не сказал.
Мы прошли где-то с час. Ляхи были стерты трусами, пот лился как с горной реки. Река... холодная, приятная вода... Все мысли были только о воде. Вдруг послышался шум работающего мотора.
- Это может быть противник, - передал командир в канал, - всем приготовиться!
От нашего взора, что же там такое, скрывал поросший какой-то жесткой травой бархан. По сигналу мы стали ползком (так приказал командир, ****ь его в сраку, хотя в сложившейся ситуации виновен лишь я сам). Как только мы выползли, мы увидели маленькую деревушку, в которой раскапывали экскаватором какой-то колодец. Колодец - это всегда хорошо, а в нашем положении, когда фляги опустели до привала, это заебись. Забив на правила осторожности, молодые пошел бодрым шагом вперед. Мирняк особо не дергался, да и что они могли поделать? Мы шли втроем - я, болгар Вано и Жерар.
- Ну и что делать будем, а? - спрашивал Жерар.
- Да черт знает, - ответил Вано, - давайте поищем эту деревню на карте.
- Ага, - подхватил я, - и убедим шефа идти по направлению к базе. Скажем, что там враг, а там, глядишь, его отпустит.
- Отпустит от чего? - не понял Вано.
- Не твое дело, - жестко заткнул его Жерар, - сболтнешь кому - вылетишь из Легиона.
- Понял-понял, - миролюбиво поднял руки болгар.
Жители оказались миролюбивы - предложили чистой воды, а двух сержанов и шеф сержантов позвали в соломенную... не знаю как назвать это произведение архитектурного искусства, пусть будет пакля.
______________________________________
В паклю сержантов сопроводил старик в белой хламиде, радушно улыбаясь и бубня что-то приветливое на местном диалекте. Тут же засуетились две женщины, закутанные в такие же белые, поношенные тряпки. С порога сержантам предложили утолить жажду неплохим фруктовым напитком табрихана.
Пока накрывали на стол, гостей усадили на мягкие подушки, поставив кувшин с водой и таз для умывания. Амфетамин не давал спокойно усидеть на месте, легионеры громко разговаривали, то и дело подскакивали и настойчиво пытались заговорить с женщинами, но те лишь прятали лица.
Первым блюдом подали суп шорбу с острой приправой шата. Суп оказался довольно скуден - мясом он лишь немного пах. Сержанты ели его без особого энтузиазма - принятый наркотик не способствовал аппетиту. Пригласивший их старик сидел напротив и улыбался щербатым ртом. На попытки заговорить с ним он реагировал довольно бодро, но понять его не представлялось никакой возможности - сплошная тарабаршина.
Когда же принесли поднос со вторыми блюдами - столь же скудный фуль, рис и местные лепешки кисра - одна из женщин что-то сказала старику. Тот прижал руки к груди и, обращаясь к гостям, затароторил непонятные речи.
- Чего-чего? - попытался переспросить шеф с набитым ртом. Но тот пошел к выходу, выкрикивая что-то.
- Наверное, его бабка позвала, - весело предположил один из сержантов, - сейчас насадит ее на свой полувяленный...
Следующие события произошли с невероятной скоростью. Неожиданно распахнулась невидимая до того дверь в полу, явив оскаленную негритянскую рожу. Суданец был вооружен огромным тесаком. Он молниеносно бросился к столу, метя в спину одного из сержантов. В другой ситуации, используя внезапность, он один бы перерезал "дорогоих гостей"... Но не сейчас.
Сейчас по крови легионеров бодро разгуливали амфетамины, на несколько порядков обострив их реакцию и рефлексы. Сидящий вполоборота шеф сам рванул ему на встречу, опрокинув одного из сержантов. Ниггер получил расслабляющий удар в пах, после чего его рука с ножом была вывернута с такой силой, что едва не вылетела из локтевого сустава. Небольшое давление - и вот уже с хрустом разрываются кистевые связки, обезьяна орет в голос.
- Это ловушка! - бешено орал шеф, нанося страшные удары ногами, вязко впечатывающиеся в организм нерадушного лежащего на полу сомалийца. Тем временем из подпола появились еще четыре примата, все со стилетами, с визгом бросившись на легионеров.
Взбодренные "скоростями" сержанты встретили их с ненормальным энтузиазмом - один, схватив подушку, встретил ей летящую в него руку с ножом, и, тут же её перехватив, прикрылся телом противника от следующего ножа. Тонкий, острый клинок легко вошел в черную кожу, как бритва разрезав плоть, раздался животный визг, от которого у нормального человека душа бы в пятки ушла. Опешивший от того, что случайно зарезал товарища, суданец получил удар в висок, противники сцепились между собой и кубарем полетели н;пол.
Второй сержант загнал ниггера в угол и начал наносить страшные удары коленями, локтями, кулаками по голове, в яйца, в живот. Вой и проклятия на местном матерном летали по всему дому. Увидев бесславный разгром своих товарищей, оставшийся последним коварный ниггер попытался броситься к выходу, но шеф-сержант перехватил его по пути, сбил на пол и зажал в "нельсон".
- Сейчас, высер блудливой ослицы, ты пожалеешь о своей подлой выходке! - зловеще сообщил шеф ему в ухо, и рывком вверх и на себя повредил что-то в позвоночнике противника. Тот заорал совершенно по животному, его ноги агонизирующе задергались. В последний раз. Даже если оставить этого ниггера в живых - ходить он уже не сможет.
______________________________________________
Пока сержанты изволили перекусить, дернул меня черт посмотреть, что у мирных в гаражах, или их подобиях - жестяных контейнерах, которые используют в торговом флоте. Приоткрыв пальцем одну дверку, я прихуел - там было два ржавых подобия уазопикапа с ПКП, а на другом РПК на кабине. Я подумал, что мне показалось и, моргнув глянул еще раз. Наваждение не рассеялось. Тем временем из пакли, где расслаблялись сержанты донеслись крики, ор и звуки разбиваемых морд. Я сразу побежал туда, надеясь на лучшее. Картина, увиденная мной, меня, мягко говоря поразила: шеф (весьма упоротый помимо амфетамином еще и адреналином - едреная смесь) командовал солдатами, выносившие нигеров со страшными травмами.
- Это че, он что ли их? - спросил я ближайшего из стоящих рядом - того самого румына, с кем в двойке был Франсуа - Алексэндра.
- Ага... - почти восхищенно сказал он. Алексэндр был почти мальчишкой - двадцать лет, черноволос, карие глаза, усы... да какие усы, так, пушок, едва проклевывался. Что он тут забыл? Не понятно... - ну еще с сержантами Аданом и Дюкре.
"Еп вашу мать", - удивился я, - "никогда б не подумал, что шеф, который Алексэндра хорошо если на два года старше такое устроит... вот что делает амфетамин животворящий!"
- А теперь, - помахивая тесаком, взятым непонятно откуда, продолжал шеф, - Франсуа! Руби им головы!
Федя - человек матерый, и к крысам, которые, как выяснилось, напали из подвала, жалости не испытывал - он в них чехов видел. Рубанул от души. Потом второго. Мирные бабы визжали, деды просто отворачивались, дети орали, но ни Федю, ни тем более шефа это не смущало.
- Теперь нам нужно вернуться домой с боевой славой! - объявил упоротый шеф-сержант.
- Но как мы это сделаем? У нас воды не хватит! - видимо, сержант, ответивший шефу, начал понемногу приходить в себя, раз стал адекватнее оценивать наши возможности.
- Mon chef-sergent, разрешите обратиться? - выкрикнул я из середины полукруга, облепившего место казни.
- Говори!
- Там стоят транспорты местных! Можно их реквизировать, - воспользовался я разрешением.
- Отлично! Третье отделение, займитесь этим! Пригоните все транспорты сюда!
В итоге собралось два уазопикапа, один уаз с прицепом, буханка и ока (как её занесло сюда?). В пикапы садились по десять человек, в буханку уместили двадцать, в просто уаз пять, как и в оку (один назад, двое в багажник). А поскольку на капоте одного из пикапов были острые колья, мы взяли еще пятерых. Частично, но об этом позже. Сам шеф сел на крышу пикапоуаза, остальные, покидав шмурдяк в салоны, поехали, схватившись за двери и прочие выступающие части машин. Некоторые даже умудрялись закуривать.
Встретили наш локальный косплей на "Дорогу ярости" конечно охуенно. Все просто охуели с нас, особенно с головного уаза, на крыше которого, ничуть не парясь, сидя курил шеф, а на капоте чуть болтались головы нигеров. Да, этот сраный торчок забрал их с собой! Нигерийцы, мирные, работавшие на базе в культурном шоке проходили мимо, а если кто встречался белый - чаще всего, народ из Красного Креста (ну-ка, угадайте, что они делали?) крестились. Да, они, сука, крестились! Меня аж смех пробирал. Не зря скатались, епта.
*мудак, мать твоя шлюха!
Часть 13
По возвращении в располагу, упоротые сержанты и шеф завалились спать - видимо, действие фета закончилось и они ощутили ту самую усталость, которую скрывал наркотик. Причем завалились прямо в общей, в холле. И сразу, как назло, в нашу а/ля казарму ворвался командующий миротворцев.
- Where is that piece of shit?! - орал он на английском, - where is that fuckin' idiot de Fourge??
- Весь командный состав спит, - ответил шеф-капрал Квин, русоволосый англичанин среднего роста, - я могу объяснить что произошло.
- Уж извольте, - все еще злился командир - как я выяснил, его позывной был Фокс.
- Во время рейда... - начал Квин.
- Несанкционированного рейда, - перебил его Фокс.
- Мы наткнулись на поселение, - невозмутимо продолжил Квин, - после рекогнисцировки мы обнаружили в поселении транспортные средства, которые вы можете увидеть внизу, а в самом селении боевиков. Пятеро из них были уничтожены, а транспорт и оружие реквизировано.
- И вы думаете, я поверю?
- А как иначе? Эти машины, откуда мы их взяли? Явно мы ж не у мирных жителей их отобрали, или нашли лампу с джинном.
Фокс задумался, остудив свой пыл.
- Как проснутся, пусть пишут объяснительные, - огласил он приговор, - я сообщу о факте несанкционированного рейда в Легион.
Однако после того, как господа офицеры проснулись, особенно шеф, явно были неспособны что-либо писать. Проснувшись, он огляделся по сторонам беглым взглядом. Руки его тряслись.
- Что происходит? Что происходит? - нервно спрашивал он, - Франсуа! Франсуа, Йенс! Вставайте!
Сержанты нехотя раздуплили глаза.
- Mon chef-sergent, вами все хорошо? - спросил Алексэндр, являвшийся по совместительству медиком.
- Я... не знаю... - протянул, все так же бегая взглядом по стенам, шеф.
- Ничего не болит? - продолжал опрос Алексэндр.
- Нет, но... все как будто давит... я в свою комнату, - шеф вскочил и забежал в командирскую, щелкая заевшей задвижкой. Сержанты также затравленно смотрели по сторонам.
- Mon sergent, вам бы поспать, - предложил Гарсия, бывший родом с Южной Америки, и явно понимавший в дури побольше нашего.
- Чтобы нас во сне зарезали? - возразил Адан, - ну уж нет!
Однако скоро сон сморил и их, а через некоторое время глухо щелкнула задвижка - все-таки шефу удалось её защелкнуть, и все торчки разлеглись на боковую.
- Пошли на третий, парни, - позвал нас в курилку Жерар. Третий этаж стал курилкой, поскольку жить в сигаретной вони было невыносимо, а на улицу не выйдешь - было так жарко, что сигарету можно зажечь без зажигалки, просто подержав её на солнце, - Лавлейс, Агас, Зингер. Особенно ты, Зингер.
Агас, или по-русски, толи Агась, толи АГС - это был позывной Феди. Короче, связь с родиной-матушкой. Служил он дольше моего, и неудивительно, что обзавелся позывным. Поднявшись по бетонным ничем не освещаемым, как и все здание, ступенькам, мы в полумраке (окна-то заколочены) прошли в левое крыло.
- Прекратите эти эксперименты, - отчитывал он меня.
- У шефа крыша едет, - сообщил Лавлейс, - не дай бог психоз начнется.
- Ему бы чая с мятой да ромашкой, - предложил Федя, - успокаивает, говорят.
- А когда он совсем свихнется? Ты ему ромашку в жопу затолкаешь, чтоб эффект больше был? - разъяренно спросил Жерар.
- Mоn caporale, в случившейся ситуации виноват лишь я, рядовые Лавлейс и Дровин не причастны к этому и к данному инциденту отношения не имеют, - выложил я правду, понимая, что товарищам влетит из-за меня.
- Да меня не волнует, - Жерар достал сигарету, - огонек есть? - спросил он, и, прикурив, продолжил, поубавив пыл, - мы друзья немного. Держаться друг друга надо, - он затянулся и продолжил, - Гарсия, как долго они отходить будут?
- День, может два, - предположил он, - надо им воды побольше, мочегонки, сорбентов, клизму, и молока неплохо, говорят.
- Им бы пожрать, - посоветовал Федя, - они ж под кайфом голода не чувствуют.
- Значит, надо мотаться в город. Шеф у себя заперся, но Дюкре и Адан лежат в общей. Короче, план такой. Берем у румына уголь, засовываем в сержей, вливаем воды сколько сможем, и в город. Берем, что найдем из твоего, Гарсия, списка, и потом сюда. Попробуем достучаться до шефа, но повторить тоже самое с ним не получится - командир все-таки, придется убеждать. Вопросы? Нет? Тогда идем.
Жерар забрал пакетики с растворимым в воде сорбентом, а я и Гарсия сбегали, наполнив свои (а заодно и те, что нам в нагрузку дали сослуживцы - ясно же, что на солнце никто не пойдет). Растворив порошок из расчета пакетик на флягу, мы разбудили сержантов и убедили принять питье. Адан сам жадно припал к фляге, а вот Дюкре впал в припадок ярости, и лишь мы с Федей, схватив его за руки, прижали к полу, и только после этого Жерар сунул ему флягу в рот, проливая одержимое ему на щеки, на пол, но большая часть все же попадала куда надо. После мы скрылись под негодующие вопли Дюкре в сторону города.
Сначала мы посетили аптеку. Пробежавшись по ним, мы нашли два пакета нихуя да мочегонки, и пошли по базарам, надеясь найти хотя бы молоко. С молоком проблем не возникло - его тут было валом, вот только нести его было неясно как - продавалось оно в бидонах. Внезапно я увидел трех арабов - я их узнал, они были с нами в баре во время потасовки. Они тоже узнали нас, судя по взгляду, полному злобы.
- Парни, - предупредил я, - у нас гости.
- А? - Гарсия окинул взглядом наших "друзей", - да их полтора араба, не обращайте внимания.
- Они не полезут, - поддержал его Жерар, - арабы очкуны.
Повернув в другую кишку, чтобы избежать конфронтации с местными - дел у нас других нет, с этими додиками сраться, и двинулись дальше. Спустя минут двадцать, мы нашли какой-то зассаный минимаркет, стены которого были в облупившейся краске и матерых надписях на местном наречии. Там мы нашли и сорбенты, и молоко в пакетах, и немного подзакупились жратвой и куревом.
Однако, выйдя, мы были обескуражены и удивлены - там стояло штук сорок арабов, справа в метрах пяти от здания. Они, скучковавшись, сидели и ждали (угадайте кого?). Выйдя, мы повернули, будто не заметив их, однако они потянулись за нами.
- Чё делать, капрал? - нервно спросил Гарсия, - этих мы не вывезем.
- Спокойно, - подтягивая рюкзак, сказал ровным голосом Жерар, - у меня есть план Б. Просто идите за мной.
Жерар вел нас непонятно куда, и вскоре вывел на центральную кишку.
- Так что за план у тебя? - спросил, не выдержав, я.
- План б, - он обернулся, прикидывая, расстояние от арабов, - бежим! - и он рванул с места. Мы, не будь дураками, рванули за ним. Теперь я понял, чего он так нас водил - хотел выйти на более-менее свободную улицу, чтобы мы смогли убежать, а те придурки не смогли нас догнать. Обернувшись, я увидел, что пять самых легконогих аборигенов нас догоняют. В этот момент, бежавший первым Жерар, свернул на нерыночную улицу и припустил еще сильнее. Сердце уже выскакивало из груди, ноги набивались ватой, но я прибавил тоже. Капрал снова свернул, но на этот раз, когда я свернул за ним, я его не увидел. Стоя в ахуе, я услышал голос из мусорного ящика.
- Сюда, идиот!
Недогло думая, что лучше полежать немного в помойке, чем потом лежать в могиле, я залез. Воняло в контейнере ужасно, а если добавить еще жару в 50 градусов, то вообще ****ец. Внизу контейнера была разлита какая-то вонючая жижа. За стенкой послышался топот. "Все-таки я везучий сукин сын", - подумал я довольно. Через две минуты мы уже вылезали из бака. Стоило ли говорить, что местные, строя из себя чистюль (оно и видно, сколько мусора на улице), ворочали нос, обходили нас стороной. Но на этом приключения не кончились. Придя в располагу, мы узнали, что шеф почти не открывал дверь с момента нашего ухода. При этом собеседник быстро смылся, зажимая нос рукой. Жерар, проявляя волнение, постучался. Ответа не было.
- Mon chef-sergent, пришел командующий!
- Может, он спит?
- Вряд ли, - вмешался Александэр, - он столько кофе выпил.
Мое сердце остановилось.
- Ч... что он делал? - не поверил я.
- Кофе пил. Попросил целый чайник с крепким кофе... - начал было Алексэндр, но Жерар уже начал ломать дверь.
- Медик! - кричал он. Смотрелось это странно: капрал бил ногой в дверь и звал на помощь. Наконец мед подбежал, и примерно в это же время Жерар выбил-таки дверь. Одной ногой на кровати, полу лежал шеф. В руке его была жестяная кружка, на пол из которой разлился
• кофе. "Дерьмо..." - пролетела мысль, - "****а рулю".
- Чё делать будем? - охуевая, Федя по привычке заговорил на русском.
- Я видел, в одном фильме адреналин в сердце кололи, - возникло в моей голове решение, - Алекс, тебе адреналин дали?
- Да, сейчас поищу, - полез он за рюкзаком. Покопавшись, он нашел ампулу, залил её в шприц, и, поболтав, выпрыснул немного лишней.
- П.. прямо в сердце? – спросил румын.
- Прямо в сердце, - кивнул я.
Он поставил шприц, надавил и… шеф проснулся, крича на всю казарму.
«Фу, ну, слава богу, епта, хоть кони не двинул», - подумал облегченно я.
*что это за дерьмо? Где этот ****ый идиот де Форж? (Здесь оставлен текст на языке оригинала для сохранения языкового колорита)
Часть 14
Прошла неделя после того, как мы откачали старший состав. Сержанты через какое-то время отошли, да даже и шеф дня через три, хоть и дергая правым глазом, мог нормально командовать. Однажды произошел интересный случай, и я хочу его описать. Он подстерег нашу четверку в курильне и задал вопрос.
- Мужики, я все понимаю, но... адекватный ли я?
Честно говоря, я прихуел. Да и Жерар с Федей прихуели тоже.
- Смотря что принимать за адекватность, mon chef-sergent. В зависимости от разных точек отсчета будет и разный результат, - выдал Гарсия.
- А как убедиться, чтобы быть уверенным, что ты нормален? - закуривая очередную сигарету спросил шеф, отбрасывая старый бычок в кучу других под ногами.
- А никак, - пришел в себя Жерар, - mon chef-sergent, пока вода сверху не потечет из-за того, что крыша протекла, не поймете. Все уникальны, и подводить людей под один типаж «нормальности» - как раз-таки сумасшествие."Во бля", - удивился я, - "какие вещи тут затираются".
- Mon chef-sergent, - поднялся Вано по лестнице, - задание от командующего миротворческими силами! Вас просят явиться в штаб. Кивнув, он спустился, на ходу докуривая сигарету.
Пока шеф выслушивал новое задание, мы решили перекинуться в курилке в картишки - народу там немного, никто мешать не будет. На деньги не играли - деньги в этой стране далеко не проблема, в отличие от курева, так что стол был усеян бумажными трубочками с табаком.
- Да сука! - выругался Жерар, злобно бросая карты об стол. Мы с Федей играли в дурака, а заодно и научили подключившегося Жерара. Ему, как видно по интонации, не везло.
- Ахахахаха, - заржал Федя, сгребая сигареты и скидывая их себе в портсигар, оставив немного для игры, - ну что, еще одну?
- Давай, - флегматично согласился я, скинув карты на стол Жерару, чтобы тот растасовал - дурака учат.
- Построение! Всему личному составу вниз! - послышалось внизу.
- Ну вот и поиграли, - расстроенно отметил я.
- Помчали, - Федя собрал карты.
Построившись, благо, в теньке, в три шеренги, мы стали слушать объяснение задания. Перед строем вышел, держа дрожащей, и не от страха, рукой планшетку.
- Солдаты! Завтра с ночью мы выступаем на миротворческую операцию совместно с ВС Нигерии при поддержке ВВС Италии. Наша задача - захват высоты, на которой стоит нефтяная вышка. Необходимо работать аккуратно, чтобы не повредить её. Мы пойдем на острие атаки...
________
К ночи мы выдвинулись на Уралах, кто-то спал, кто-то нет, но даже спящие часто просыпались, почти на каждой кочке - все были напряжены и готовы к контакту с противником. Фамасы были на предохранителях, однако почти у всех пальцы лежали на кнопке снятия с оного, патрон был заранее дослан в патронник. Ночь была тихой и безоблачной, однако звезды не торопились показаться по неизвестной причине. "Похоже, мы не заслужили даже такой простой радости - смотреть на звезды", - разочарованно подумал я. "Впрочем, есть за что нас наказывать..."
___
Я стоял перед большим, метр на метр, костром. В левой руке я сжимал факел, а в другой сушняк, лежавший горкой слева в полушаге от меня, а справа на палочки был наколот зефир. На костре горел привязанный к жерди ребенок, тот самый, которого я пристрелил, а рядом его мать. Оба истошно кричали, дергались. Бросив в костер факел и палку, которую держал в левой руке, и, присев, взял палки с зефиром, начав обжарку его на костре. Мне было до лампочки, что там погибают люди. Вскоре мать перестала кричать, упав в пламя, а за ней замолк и ребенок. Но он не упал. Я посмотрел в его лицо, и оно стало принимать черты чего-то, что я когда-то давно видел, однако забыл. В процессе метаморфоз лицо побелело, выросли клыки и выпали глаза, создавалось ощущение, что на лице очень страшная маска.
- ЗАБЫЛ МЕНЯ? - проревела маска. От этих слов у меня выпали зефирки.
"Все двигалось очень медленно. Я откинулся на спинку кресла - и делал это целую вечность. Я только откинулся и расслабился, как погас свет. "Интересно, это глюк?" Я услышал голоса других солдат и комодов - "видать не глюк".
Вдруг посреди темноты появилась маска, какие бывают в театре две - грусная и веселая. Маска не двигалась и смотрела на меня.
- Ты... кто? - выдавил я из себя?
Маска улыбнулась - страшной, неестественной улыбкой. Из-под белого материала блеснули желтые от кариеса зубы в чем-то красном, похожем на кровь.
- Я та, кто всегда будет с тобой!
Сюрреалистичная маска-кошмар подлетела ко мне и схватила зубами за ногу.
- Аааа! Сука, снимите её!" - промелькнуло воспоминание.
- Ты кто, черт тебя подери?! - испуганно крикнул я.
- Я та, кто всегда будет с тобой! - сказала, как и в прошлый раз маска. Труп ребенка уже сгорел почти полностью, голова только принялась, из-за чего маску окружал ореол пламени... Поистене адское зрелище.
___
Сон пропал, и перед глазами осталась мрачная темнота.
- Рота подъем! - услышал я сквозь сон, - стройся!
Продрав глаза, я выскочил из машины, и стал ждать когда остальная часть компани высыпет из машины.
- Значит так! Сразу после авиаподдержки наша задача сорвать дистанцию до максимума. Зингер, ты с напарником поднимаешься на господствующую высоту - шеф показал на дюну в трехстах метрах отсюда. Командиры отрядов, ко мне, за подробными инструкциями.
- Разрешите выполнять задачу? - спросил я.
- Разрешаю. Компани, вольно, разойтись, - услышал я в ответ, и мы с Агасом пошли на позицию. Не дойдя до вершины, я открыл рюкзак, вытащив из него маскировочный плащ, под которым я лежал во время прошлого "патруля", а Федя вытащил саперку, и из положения лежа начал ворошить песок, пытаясь сделать ямку чуть левее вершины, чтобы часть дюны еще и прикрывала позицию. Стоя у рюкзака, я вдруг понял, как ночью в пустыне холодно. Не долго думая, я обернулся плащом, и стал накладывать маскировочную сеть на винтовку.
- Готово, блять, - выругался, сплевывая песок, Федя, - ложись.
Мы легли в окоп, если эту яму так можно назвать, прикрылись одним плащом, согреваясь. Я оглядывал в прицел будущее поле боя - развалины города с нефтяной вышкой на окраине, тем же самым занимался Агас.
- Вот скажи, Федь, - спросил ни с чего я, - вот тот мирняк, который мы сожгли... они же все мирные, это мы выяснили... так вот, тебе совсем похуй, что мы их в расход пустили?
- Плохо это, конечно, - ответил он, не отрываясь от бинокля, - ну хули поделать, жизнь. А ты чего, нигеров этих жалеешь?
- Да нет, просто раздумываю. Мы ж проебались по сути, не тех завалили.
- Хочешь сказать, мы плохо поступили? Дай-ка я тебе кое-что объясню. Понятия "плохо" и "хорошо" встречаются только в "Золушке". В реальной жизни нет черного и белого, есть только смежные оттенки, условно, пятьдесят оттенков серого. Вот смотри, например, Сталин плохой или хороший?
- Ну... эээ... - не нашелся я с ответом, - и то, и то в нем есть.
- Вот, видишь? Все серое.
- Я добавлю еще кое-что к твоей теории. Есть еще коричневый, как символ дерьма. Оно характеризует твою жизнь.
Мы заржали. Я глянул на часы - оставались минуты до бомбардировки...
Часть 15
Бомбы рвались поодаль от нефтяной вышки, превращая и без того убогие трущобы в совсем руины. Наши парни поднялись в атаку одновременно с нигерийцами. Только у нигерийцев были какие-то бэтэры, больше похожие на бронемашины сороковых годов. Наши пристроились за ними, потеснив черномазых, к их очевидному неудовольствию. Однако этим ослам не приходило в голову, что стрелять можно не только справа, но еще и слева - видите ли, неудобно им...
— Пулемёт на одиннадцать! Дистанция семьсот! — определил местоположение Федя, выводя меня из раздумий, — ориентир — трёхэтажка.
Я поймал противника в прицел. Далековато, конечно, но не страшно.
— Поправка на ветер?
— Одна десятая.
— На местность?
— Ноль.
Прикинув и введя все поправки, я выстрелил. "Попал!" Мою душу, мою чёрную, гнилую душонку наполнило счастье. Там, в семистах метрах от меня лежит чёртов нигер с пробитой насквозь грудной клеткой, заливая все вокруг кровищей, а мне по кайфу. Я полез в карман за транками - всего одна таблетка *** знает чего, и тряска уходит полностью. Я проглотил горькую таблетку и быстро отхлебнув из фляги, повесил её на место.
— Снайпер с веслом! Три минуты! Дистанция девятьсот! Ориентир — дерево!
— Принял! — ответил я, выискивая это ебучее дерево. Помотав прицел, я наконец увидел его. Из листвы что-то блеснуло, и за бэтэром упал кто-то из нигеров, а может, и из наших. А затем раздался взрыв рядом с БТР — видимо, где-то гранатомётчик работает, но необученный — только такой бы и промахнулся. "Ничего, и до тебя очередь дойдёт", - подумал я, вспоминая, где был блеск, я навелся со всеми поправками. Выстрел. Ещё. И ещё — так, для гарантии. Через секунду после третьего выстрела, переваливаясь с ветки на ветку, стало падать тело в балахоне. Увидев, что этот говнюк упал башкой вниз и лежит как страус — уткнувшись головой в песок, я перевел прицел на следующую цель, указанную Агасом.
— Шайтанка на шесть минут! Ориентир — кирпичный трёхэтажный дом, третий этаж...
Я несколько раз пробегал взглядом мимо этого дома, поэтому и нашёл его быстро. На третьем этаже было всего два окна одной комнаты. Недолго думая, я поделил оставшиеся восемь патронов пополам и выстрелил по четыре в каждое окно. Гранатомётчик то ли сдох, то ли сменил позицию, то ли просто залёг, но по бэтэрам, подошедшим вплотную, стрелять перестали.
— Зингер, Зингер! — послышался голос капрала Квина, — передвигайтесь на передовую! К вам сзади сейчас транспорт подъедет.
Через пять минут сзади подъехала потрёпанная нива со срезанной крышей. Запрыгнув в неё мы, обдуваемые ветром и песком, двинули на полном ходу вперёд. Оперативное командование в лице шефа расположилось в той же трёхэтажке, где я (видимо, всё-таки) нахлобучил гранатомётчика.
— Значит так, — перекрикивая гром разрывов, командовал шеф, — занимаете вон ту двухэтажку, кроете всё селение с него! Наша задача — захват, нигерийцы *** пинают, пидорасы!
Я приложил два пальца к шлему и бегом отправился в указанном направлении. Это была самая, что можно только представить, передовая. Тут уж я работал сам, а Агас с "фамасом" стал караулить нижний этаж, сидя на лестнице.
На втором этаже я, к своей радости, обнаружил большой стол. Из него, а так же найденных в доме ящиков и каких-то досок соорудил импровизированную лежку в глубине комнаты напротив окна. Теперь мои выстрелы станут практически незаметны, что повышает шансы на то, что сюда не шмальнет какой-нибудь ретивый гранатометчик.
В селении полным ходом шел штурм. Стрельба из разных калибров не умолкает, то и дело взлетают целые салюты из трассеров.
Устроившись на своем рукотворном лежбище, я стал осматривать селение, выбирая приоритетные цели. Пулеметчик, расстояние пятьсот. Поправочка, выстрел - готов.
Из-за одной из халуп отработал гранатомет, одна из наших бронемашин получила морковкой в борт. Взрывом подбросило башню вверх, экипаж погиб мгновенно. Остатки пехоты, укрывающиеся за ней, рассыпались кто куда и открыли шквальный огонь по халупе. С одиннадцати часов их тут же атаковали стрелки противника.
Двоих я тут же снял, остальные залегли. Чад от горящего "бэтэра" перекрывал мне обзор, за ним смутно мелькали еще стреляющие фигуры.
Когда снова появился гранатометчик, я успел его опередить - пуля разметала грудную клетку противника, свалив его на землю, не успевший выстрелить РПГ упал на землю. К нему тут же подбежал другой нигер, но и его я подстрелил.
Наши продвинулись еще на несколько строений вперед, зачистив их.
Внизу, недалеко от нашего здания, послышалась отрывистая речь на местном диалекте. Судя по всему, к нам в гости идет группа людей. И вряд ли с дружескими намерениями...
Федя среагировал оперативно - снизу заработал его "клерон". Раздались обезьяньи визги противников, совсем вплотную подошедших к нашей позиции. И тут же ударили "калаши" в ответ.
"Несладко ему одному там сейчас придется", - подумал я, скатываясь с лежки и подбегая к окну.
Федя сидел на лестнице, контролируя вход, когда услышал приближение посторонних. Метнувшись к окну, он увидел отряд нигеров в полтора десятка голов, полукольцом заходящий на здание. И это были явно не союзные нигерийцы...
Противники явно не обучены - толпятся, кучкуются... Привыкли полагаться на свою наглость. Первая же очередь из "Фамаса" положила троих, остальные попадали кто куда, вереща как животные. Тут же открыли беспорядочный огонь из автоматов. Судя по звуку - АКМ. Пули выбивают крошево из стен.
Федян залег, потом быстро переместился к другому окну. В "зеленке" мелькнул нигер с автоматом - легионер тут же выпустил по нему короткую очередь. Снова ответеый бессистемный шквал...
Кто-то из противников выкрикнул нечто про "камбулю", после чего в дом полетела граната. Но метающий ее не отличился меткостью - граната ударилась о косяк и отлетела обратно на улицу. Разрыв произошло перед самым входом, взвизгнули осколки.
"Ну ****ец..." - Федя переместился ближе к выходу, приготовившись встречать гостей. И те не заставили себя долго ждать - большая фигура заполнила дверной проем, тут же словила в себя несколько пуль 5,56 и скрутилась на проходе, загородив проем.
С тыла здания послышался хлопок гранатометного выстрела, и почти одновременно с ним - винтовочный со второго этажа. Увлекаемая реактивной тягой граната ушла в сторону и взорвалась, врезавшись в дерево. "Трындец... так и знал, что оттуда попрут... не зря ждал гостей с шестерки - на секунду опередил шайтанщика", - вытирая пот со лба, подумал я.
Обезьяны на улице заголосили еще сильнее и поперли на рожон. С улицы здание обстреливали из автоматов, в это же время несколько австралопитеков полезли в окна. Матерясь, Федя крутился как уж на сковороде, едва успевая менять магазины. Отвлекшись на запрыгнувшего в окно противника, он не уследил за дверью и этим сразу воспользовался один из негров, бросившись в проем и едва не попал под перекрестный огонь своего собрата, но, к несчастью для Феди, этого не случилось.
- Зингер, твою мать!!! - заорал Федя, сцепившись с непрошенным гостем.
Но я уже и сам понял, что снизу ****ец.
Услышав зуки борьбы снизу, я наплевал на контроль за окнами и бросился Феде на помощь. В дв;ри уже протискивалась парочка животных, их я сразу же расстрелял.
Нигеры, воодушевившиеся было стихшим сопротивлением Федяна, шли к дому в полный рост. Один тут же словил мою пулю, остальные бросились наутек в руины.
По полу катались Федя и черномазый, который впился зубами в предплечье моего товарища. Подбежав к ним, я саданул обезьяну ботинком в ухо, ослабив давление его челюстей. Федян тут же вывернулся и оседлал противника.
- На! Сука! Получи! Мудак! - каждое слово он подкреплял увесистым ударом в лицо, постепенно заливаемое кровью.
Я вернулся к окну. Но, похоже, противники передумали нас штурмовать и их остатки убрались восвояси...
Часть 16
Агас срывал злобу за поцарапанную щеку, укушенную руку и помятый бок на лежавшем бревном теле негра. Я вдруг ощутил резь в ноге, шагнув, услышал хлюпанье ботинка. "Блять, как так-то, а?" - видимо из-за выброса адреналина я не заметил как мне попали в ногу. Боль все нарастала и нарастала и я, сев, стал снимать ботинок, чтобы осмотреть ранение. Закатив брюки, я испытал облегчение. "Вот так повезло. Пуля по касательной прошла, сорвав немного мяса на икре", - думал я, залезая в подсумок за бинтом.
- Помогите! Помогите! - взорвалась рация на английском с явным африканским акцентом
- Ну что еще, - в пустоту возмутился я, перевязывая кровоточащую до искр в глазах ногу. От боли у меня рефлекторно выкатилась слеза.
- Нас обходят по правому флангу! Просим поддержки снайпера, - продолжала говорить рация.
- Ладно, *** с вами! - я порвал бинт посередине, разделяя его на две завязки, связал их в узелок, обернул по разным сторонам и снова завязал. Хромая, я подобрал свою винтовку, и, держа за теплый ствол, опираясь на неё как на костыль, прошел к восточным окнам, открывавшим вид на левый фланг. Вскинув в глубине комнаты винтовку, я увидел два пикапа с НСВ, троих гранатометчиков и туеву хучу - тел пятьдесят, штурмовиков.
Выбрав основной целью машины, я начал стрелять по водителям. Целясь по движущейся мишени сложно сделать поправку, и только с третьего выстрела я попал в двигатель первой машины. Двигатель задымил, машина начала стремительно терять скорость, и я взял на прицел другой пикап. Выстрел. Однако вместо грома выстрела, едва не валящего меня на пол, ибо нога болеть не прекращала, раздался сухой щелчок. "Магазин", - промелькнула мысль, и я с подсумка на варбелте стал выковыривать запасной магазин, оставив винтовку висеть на ремне. Тем временем снизу, зло глядя по сторонам, с разбитыми в кровь кулаками, зашел Федя. Быстро оценив ситуацию и мою перевязанную с задранной штаниной ногу, он вышел в комнату, где была прошлая моя позиция и стал что-то там ворошить. Я же, с горем пополам перезарядившись, продолжил обстрел. Сделав еще два выстрела, я выцепил водителя - эффект был прекрасным: машина потеряла управление, и, заложив резкий вираж, стала давить своих же разбегающихся в страхе союзников. Избежавшие такой участи открывали огонь, и в итоге вынесли своего же пулеметчика. "Бинго!" - радовался я. Тут зашел (вернее завалился) Федян со столом,с трудом пронеся его в комнату, постоянно ударяя его о дверные косяки и пол, поставил посреди комнаты.
- На, - тяжело дыша, пробормотал он, - ложись.
- А че с тем нигером? - поинтересовался я.
- Связал. Потом его кончим, - потирая укушенную руку, бросил через плечо Франсуа, выходя из комнаты.
Я кивнул, соглашаясь с его мыслями. Не время сейчас...
Лежа на столе, мне было гораздо удобнее целиться. С двух выстрелов я превратил тело пулеметчика вставшей машины в фаршмак, попав в две из обеих попыток. В прицел было замечательно видно лежавшую мешком и истекающую кровью фигуру. Было отлично видно держащуюся на кусках кожи руку, бьюсь об заклад, у него глаза полезли из орбит и сдох он не сразу. Третья машина начала вилять, поняв, что на неё сейчас будет вестись охота. Что ж, мне же лучше. Пулемет так точно стрелять не будет, и можно заняться шайтанщиками. Я давно хотел узнать, сильно ли ебнет, если попасть в морковку...
Поставив пустой магазин, я стал заряжать в него вытащенные только что патроны с двумя каннелюрами, насечками, вершинка же была окрашена в темно-синий и голубой цвет. Это были зажигательные патроны м23. Тщательно прицелившись, подавляя возникшее возбуждение с мандражом, я начал просчитывать траекторию гранатометчика; мое дыхание стало успокаиваться. Вдох... выдох... вдох.... выдох... Выстрел! "Черт!" - выругался я. Мимо. Еще раз! Вдох... выдох.. Выстрел! "Вот блять, встань ты на месте!" - расстроился я. Пуля попала в район шеи, из-за чего голова объекта моих домогательств повисла на волоске, то есть куске кожи, расплескивая по округе какую-то жижу неопределенного цвета, фонтаном била кровь. "Ладно, последний остался..."
Чтобы подстраховаться, первый выстрел мне пришлось сделать в бедро. Уебок был отброшен и свален, и я начал выцеливать морковку. Выстрел за выстрелом пули ложились ближе, а шайтан отползал все дальше, оставляя за собой кровавый след. Я игрался с ним, как кошка с мышкой, продлевая агонию...
Наконец он устал и сделал секундную паузу. Я сразу же воспользовался ей и выстрелил. Раздался взрыв, осколками задело ближайших штурмовиков, а когда дым рассеялся, я увидел обугленное безголовое по пояс тело, обгоревшее до пят...
- Мы захватили вышку! - прозвучал на фоне выстрелов голос шефа.
- Отлично, - довольно произнес Фокс, - Нигерийским войскам перейти в наступление! После достижения ими контрольной точки Легиону приказываю отступить!
- Фух, - расслабился я, облокачиваясь на стену, - Федян, курить будешь? - спросил я, прикуривая кэмэл.
- А то! - донесся ожидаемый ответ.
_____
После занятия нигерийцами всех точек (очень странный алгоритм, вызывавший подозрения не больше, чем кавказец с бородой, с огромными сумками в метро и творящий намаз) нас погрузили в Уралы и отправили в расположение. Посередине Урала, между скамьями, лежал, поскуливая, негр, взятый Федяном. На скамейках оказывали помощь легким трехсотым, но я знал, что в соседних Уралах есть трое тяжелых. В конце концов, Вано, один из болгар, вообще остался лежать в песках, подорвавшись на мине.
Александэр ласкал в руках взятый непойми откуда АКМ.
- Зачем тебе эта бандура? - с небольшой издевкой поинтересовался Федян.
- Как трофей. Я знаю, Франсуа, ты сам служил в России с таким...
Часть 17
Через два дня, упоротые полуграммом скоростей, мы с Федяном сидели и кайфовали возле колодца у казармы черножопых. На улице было облачно и прохладно - не хватало только пивка.
- Смотри, - показал Федян пальцем на оставленную кем-то газету, - давай глянем, че пишут.
- Давай, - согласился я. Английский знал лучше я, поэтому читать стал я.
"Два дня назад, ../12/200..г, нигерийские войска выбили из селения Эр-Фашури, что в пригороде Дарфура, очередную группу экстремистов, занимавшейся продажей нефти. Операция была проведена благодаря профессионалам, согласившимся помочь разрешить конфликт в нашей стране", - доложил командующий объединенными силами "Фокс".
Мы переглянулись, и, встав, отправились к шефу. Показали ему газету. Он внимательно вчитался, дрожащими руками (с чего бы? Вроде не бухал, да и не очковал - взгляд ровный) держа газету, наконец, с силой сжав её, двинул к выходу.
- За мной! - зло произнес он. Я прекрасно понимал, почему мой командир такой злой. Он честолюбив донельзя, поэтому и отправился сюда - искать боевой славы. Сложно представить, как его оскорбило такая статья.
Пройдя по улице, мы дошли до штаба, и, миновав охрану, вошли в кабинет. Фокс перебирал бумажки, курил трубку, бубня какую-то песенку под нос.
- Что это за кусок дерьма? - бросив газету на стол и придавив её рукой, спросил шеф.
- Как вы смеете, - возмущенно шевеля усами, ругался Фокс, - врываться в мой кабинет?
- Как ВЫ смеете такое говорить? - шеф-сержант, ткнув сухим от недостатка влаги пальцем в статью. Фокс вытащил у него газету и стал читать.
- Ну да, - ответил он спокойно, - все верно.
- То есть пятеро раненых и трое убитых для вас не существуют? - язвительно поинтересовался Агас. Тычком я его осадил - он явно начал брать на себя больше, заработав не только косой взгляд командующего, но и шефа.
- Давайте-ка кое-что проясним, месье де Форж. Легион здесь неофициально. Однако любое упоминание о вас - пятно на чести далеко не вашего подразделения. Это пятно на репутации вашей страны, да в конце концов ООН...
Шеф испепелял взглядом командующего. Будь такой взгляд на мне, я бы в штаны наложил, представляя, что меня ждет потом - физо, дрочь и т.д. Но Фоксу не грозило ни-че-го. Совсем ничего.
- Да сука! - выругался Федян по-русски, быстрым шагом вырываясь из кабинета. Я за ним. Недоумевая, продолжили играть в гляделки Фокс и де Форж. Федян пошел на третий этаж, в курилку, растолкав плечами смеявшуюся над чем-то троицу, открыл засов на двери и вытащил оттуда пленного нигера.
- Фомку! - крикнул он мне, спускаясь дальше. Поняв, что он хочет, я стал искать её, но не нашел. Я стал спускаться за ним, но увидел цепь, лежащую возле пустой собачьей будки. Под неодобрительные возгласы солдат Нигерии, я вырвал её и направился Феде, повалившему нигера на землю. Шеф только вышел от командующего, он сидел на ступенях, печально уперевшись в руки, бросив наземь газету. Уверен, будь он помладше лет на пять, пустил бы слезу. Да что там, меня и самого переполняла обида. Как так? Как так, сука? Они нихуя не сделали, мы своими жопами рисковали, полностью нахлобучив тех нигеров! Я до сих пор хожу, прихрамывая. Могли бы хотя бы бинтов предложить, сучьи потроха.
- Держи его! - я поставил ногу на грудь нигеру. Во двор выбежали Лавлейс, Жерар и Александэр с обеспокоенными лицами.
- Что случилось? Отпусти пленного! - потребовал капрал.
- Вон, читай! - я ткнул пальцем в газету, лежащую у шефа. Подойдя, они стали вчитываться, и пока они дышали, я слышал злое, как у самого дьявола, дыхание Агаса. Второй раз его кинула страна. "Нас тут нет", - сказал по сути Фокс.
- Вот сука! Какого дьявола? - возмутился Жерар.
- Мы никто, и звать нас никак... - разочарованно сказал шеф.
- А значит за наши преступления мы наказания не понесем! - хищно улыбнулся Франсуа. Он давно точил зуб на нигера, поранившего его в драке, но шеф запрещал. Теперь же запрета не будет, и казнь состоится прямо под окнами командующего.
- Цепь - это ***ня. Алекс, тащи свой калаш, - приказал я.
- Да, - кивнул он и бегом бросился в казарму. Через какое-то время он выскочил и протянул Агасу. Он явно хотел увидеть трофейный автомат в действии. Но ему было суждено разочароваться.
- На! - резко ударил он прикладом, перезаряжая автомат об грудь черномазого. Нигер шумно выдохнул, дергаясь вперед, пытаясь подать корпус назад, пытаясь извернуться. Раздался щелчок перезарядки, - на! - на этот раз после щелчка еще и вылетел патрон. Однако подошедший Жерар наступил нигеру на предплечье, отрезав вообще всякую свободу движения, - на! - снова вылетел патрон из АКМа.
Послышался истошный, нечеловеческий крик, я едва удержал пленного. Из окна на вой высунулся сам Фокс и застыл с округлыми глазами, точно такими же, как у кушавших курагу нигерийцев.
- На, сука! - повторил он удар чуть ниже груди, - судановец ***в!
- Стой! - вскрикнул медик, - ты убьешь его!
- Нормально все, - снова начал замахиваться Франсуа. Между тем нигер затих.
- Ты сломал ему мечевидный отросток. Это самая короткая и узкая часть грудины, образующая её свободный конец над солнечным сплетением, - объяснял Алекс, - и если его сломать, то он травмирует внутренние органы. А ты по нему так ударил, что ты ему все порвал там! - перешел на крик он. Тем временем черный стал чернеть - на его груди стало наливаться черное пятно.
- Тьфу, - харкул я черномазому в лицо и пнул, срывая злобу.
Часть 18
- Ну, после того как мы забили до смерти пленного, - Федян зло усмехнулся, прервав Жерара. Тот бросил косой взгляд на отморозка и продолжил, - мы явно попали в опалу. Ну и соответственно мы дежурные стрелочники теперь.
Мы выходили из нашего барака, строились под не таким жарким, но пробивающим на пот, вечерним солнцем, строились по два. Вперед вышел де Форж и начал объяснять задание.
- Господа! Наша задача на сегодня – сопровождение колонны груза, полученной от Красного Креста. Примерный маршрут следования – 270 километров, до Ньялы – крупного города южнее Эль. Там разгрузимся и поедем обратно. С собой берем трофейные машины, ГСМ нам выделят. Всем пополнить боезапас и быть готовыми к отправке.
Я добирал патроны .50 bmg к своей винтовке, когда прибыла та самая колонна – американские грузовики песочного цвета с такого же цвета тентом и изображенным на нем красным крестом. Большая часть стала грузиться в буханку и УАЗы, кто-то даже предусмотрительно взял патронов для РПК и ПК, благо, здесь их хватало валом. Африка, хуле. Я хотел было сесть в оку, но шеф, вопреки моим ожиданиям, дернул меня за плечо.
- Идем, - сказал он, - есть разговор. Поняв, что могу получить по шапке за косяк (а у любого служащего их предостаточно) я покорился судьбе и пошел за ним. Сев в машину после него, я захлопнул дверь.
- Отсыпь, - попросил он.
- Чего? – не понял я.
- Того, что ты мне тогда подсыпал. Зачем кстати?
По спине пробежал холодок.
- Я… не понимаю о чем речь… - начал мямлить я.
- Да? А повар мне все рассказал.
Поняв, что отпираться бесполезно, я достал пакетик с застежкой вскрыл его, насыпал немного на вытащенную из кармана.
- Ну… может, не стоит? - спросил я, - наркотик все же.
- Стоит! – нервно прикрикнул он на меня, при этом голос его скакнул, - может не стоило тогда подсыпать?
Дверь водителя открылась, и в неё вошел, вскочив, водила – невысокий, немного полноватый, светловолосый, с короткой армейской стрижкой, белый парень. Он недоуменно посмотрел на нас, сел, поставил ключ и, провернув его, завел машину.
- Вот… удобней всего вдыхать как кокаин, - начал объяснять я, но шеф буквально вырвал у меня бумажку и вдохнул прямо-таки слоновьим затягом все, что было там.
- Ааа… - съежился он, прикладывая руку к носу. Сразу видно, первый раз нюхает.
Колонна двинулась и водила резко стартанул, из-за чего шефа легонько отбросило к спинке сидения. Ехали мы следующим образом: по краям УАЗы с пулеметами, посередине, между четырьмя машинами колонны буханка, ока ехала спереди – если что самое ценное – солдаты и груз посередине, по краям боевые УАЗы, а головная машина, которую всегда стараются подбить первой – ока. Легко сдвинуть с дороги если подобьют, если побрезгуют, то десять раз пожалеют – оттуда высунется Лавлейс со своей шарманкой и даст ответку.
Примерно через десять минут он уже был веселым, рассказывал какие-то веселые истории, которые большей частью не понимал, ибо он использовал совсем другие речевые конструкции и речевые обороты, нежели мы, простые солдаты.
- А зачем мне-то подсыпали, а, черти? – последнее слово он произнес по-русски.
- Ну.. – начал объяснять я, - у вас была сильная депрессия. Я решил проявит инициативу…
- Ахахахахаха! – заржал шеф
Сквозь пески и ветер, колонна продолжала двигаться дальше….
Часть 19
Смеркалось. Мы проезжали некий крупный город. Названия не знаю, однако я был поражен его беднотой – большинство домов не годилось даже под снос, одежды людей напоминали рванье. Они выстраивались по пути следования машин, жалобно смотря на нашу колонну, и, как по мне, грузы доставлялись как раз таким, как они. Однако водитель, открыв окно, злобно английским матом костерил толпу, от души сигналя. Мы с шефом переглянулись, но ничего не сказали. Как-то это все неправильно было…
Проехав еще часа полтора, давно выехав из города, мы оказались на.. военной базе. Только вместо одетых по форме солдат на ней правили бал бедуины. Однако понять что это военные было несложно – всюду оружие – калаши, РПГ, пулеметы и техника – от УАЗов до пикапов неизвестного происхождения. Колонна, въехав, тормознула, потянулись люди в бедуинских одеждах.
- Э, это что такое? – возмутился шеф, - наших поднимай! – отдал он приказ.
Я вылез, однако никого поднимать не надо было – все наши стояли возле буханки, разминая затекшие конечности, о чем-то тряся языками.
- Кто здесь главный? – продолжал возмущаться де Форж. Его расширенные зрачки и нахмуренные черные брови зло рыскали по сторонам. Наконец он нашел араба, стоящего с планшеткой и что-то записывающего, - ты что ли тут главный? – обратился он.
Араб даже не шелохнулся. Жилистая рука, усиленная скоростями, легла на плечо смуглокожему.
- Ты кто? Какого дьявола груз для мирного населения получают военные? – по-английски спросил он.
- Мы - «Джанджавид»! – гордо ответил араб, - мы получаем эти грузы согласно распоряжению правительства! А кто вы такие? – перешел он в контратаку. Теперь меня также как и шефа одолевало чувство несправедливости – какого дьявола вместо мирняка, явно нуждающегося в помощи, её получают каратели, занимающиеся уничтожением этого самого мирняка??!
- Мы – те, кто следит, чтобы груз не попал в руки всякому отребью! – ответил комадир. «Видимо, крышу ему все же снесло», - с грустью подумал я, - «главное чтобы проблем не было».
И в этот момент на нас стали косо посматривать – и не только те, кто таскал коробки. Даже те, кто отсиживался в казармах, понемногу выходили на улицы и перешептывались о чем-то между собой. И тут меня осенило.
- Mon caporalе, - обратился я к Жерару, пока шеф переругивался с принимающим, - это же те самые, которых мы в первом патруле нахлобучили. Кажется, они опознали нас тоже.
Жерар, выдохнув, посмотрел в землю, а затем отдал приказ:
- Всем быть готовым к столкновению! Оружие держать наготове, снять с предохранителя!
Я, не мешкая, как бы невзначай, залез на пикап с ПКМ. С винтовкой в таком столкновении много дел не сделаешь, а штурмовой винтовки при себе не имею. Сидя рядом с пулеметом, я максимально старался делать вид, что я не при делах. Сидя, достал сигарету и закурил, посматривал по сторонам на происходящее, и оно мне не нравилось – группа «джанджавидов» подошла к нашей группе, и начала какие-то терки. Шеф так же на повышенных тонах ругался с принимающим. Но самое взрывоопасное в этой ситуации было то, что «джанджавиды» подошли к группе, в которой был Агас. Это матерый вояка со времен первой чеченской, как уже неоднократно упоминалось, ненавидел муслимов. И вот, он стоял и с улыбкой отморозка рассказывал духам, не иначе как о том, как резал уши чехам, причем приправлял это соответствующими жестами, показывая руками как отрезал уши и средний палец. Те, естественно не вытерпели и началась потасовка. «Вот дерьмо…» - мысленно приложил я ладонь к лицу, «ну нахуя? Нахуя ты это делаешь?»
Послышались крики, завязалась драка стенка на стенку – я своими глазами видел, как Жерар отрывал бороду моджахеду, Алекс с кулаками лез на троих молодых бедуинов, атаковавших Федяна, ушедшего в боксерскую защиту. Послышалась стрельба. Вскочив, я сплюнул сигарету, и увидел выбегавших по одному из казармы десяток вооруженных калашами арабов. Недолго думая, я прицелился и выстрелил против направления их бега, в итоге получилось, что они бежали прямо на пули. Гром непривычного оружия перекрыл всю ругань и крики дерущихся. Попадая, пули отбрасывали бармалеев к
стене, за мгновение до этого окрашенной их же кровью. Весь десяток перемолотило как в мясорубке. ****ь… Теперь я понимаю пулеметчиков… Это так охуенно… Отдача тяжелого оружия приятно, словно старый друг, бьет в плечо, грохот перекрывает все, что можно, оставляя тебя наедине с твоим врагом…
Оглянувшись, я увидел, как шеф из глока стреляет в упор своему оппоненту, как тот, словно в замедленной съемке, падает наземь, разбрызгивая кровью. Он не успел даже среагировать. Рядовой состав также не остался в долгу, начав поливать противника вслед за мной. Из гаражей выехали три пикапа, но я выпустил длинную очередь, и два из них затормозили. Третий начал стрелять, и я сразу упал на пол, прикрыв голову руками. «Ну все, ****ец мне», - обреченно подумал я, «еще две-три секунды и маслина разобьет мне черепную коробку».
- Аааа! - закричал я от боли, переворачиваясь в сторону и держась за щеку. Я упал лицом точно на сплюнутый бычок, и теперь правая щека была неприятно обожжена.
Однако мои сослуживцы вовремя прикрыли меня, и стрельба прекратилась. Высунув чердак, я увидел изрешеченный дымящий пикап с трупом, лежащим на Корде. В довесок ко всему, он прямо на моих глазах мало не взлетел на воздух, взорванный метко брошенной гранатой. Снова встав, я увидел движение среди моих прошлых клиентов, выбежавших в первые секунды, и теперь смирно лежащих у стенки. Один из арабов оказался жив, и пытался встать, держа заряженный калаш. Недолго думая, я развернул пулемет и высадил в него короткую очередь. Едва поднявшееся тело отбросило и словно железными гвоздями прибило к стене, а после будто пропустило через мясорубку – предплечье и ключица нашинковало пулями, от чего рука безвольно болталась, голова, словно у сонного, опрокинулась вниз, а затем и все тело сползло по стенке, оставляя красные разводы. Я повернул пулемет, попутно приведя в негодность еще трех воинов Аллаха, в поисках нового противника.. Особо стрелять было не в кого – наши уже добивали оставшихся в живых.
Когда бойня закончилась и последние выстрелы стихли, я сел, прижавшись спиной к кабине и закурил, держась за обожженную щеку. «Ёп твою мать», - мелькала единственная мысль. Когда адреналин отошел, я понял, как мне на самом деле страшно. Пули, выпущенные с пикапа, пролетели в двух сантиметрах надо мной. «Ёп твою мать».
Мы погрузили обратно коробки, сгруженные «джанджавидами», а так же все, что можно было вынести с их базы – пару канистр бензина, пару шайтан-труб с морковками (противотанкового оружия у нас не было), чай со жратвой, и поехали обратно. Я снова сидел, правда, до сих пор в ступоре, рядом с шефом.
- А теперь, - скомандовал он водителю по-английски, потирая окровавленный бронник, - едем в те трущобы.
Водитель молча кивнул, признавая его превосходство. Снова, в темную звездную ночь, нас встречала беднота. Черномазые смотрели на нас с надеждой и мольбой.
- Тормози, - сказал он по рации головняку. Колонна остановилась. И после этого мы в течение часа раздавали местным еду, бутылированную воду, медикаменты (не забыв и про себя конечно). Шеф был доволен – местные его мало на руках не носили, некоторые подводили своих дочерей, очевидно, предлагая выдать замуж за него, однако он, с улыбкой, скорее напоминавшей оскал (амфетамин, хуле) отказывался, однако, он был и зол - там погибло семеро наших парней. отряд медленно таял на его глазах...
Наконец коробки закончились, и я, мокрый как после дождя и усталый, сел на свое место рядом с шефом. Машина тронулась. За день (хотя, скорее ночь) я смертельно устал. Поэтому, приняв дозу транквилизаторов, я, облокотившись на дверь, незаметно для себя заснул.
Часть 20
Я уже чувствовал, что я спал. Знаете, такое странное чувство, когда ты осознаешь, что спишь – перед глазами чернота, а по телу, которое ощущаешь во сне, расслабление. Вдруг картинка резко сменилась, и я понял, что я вижу сон. Чернота сменилась на пустыню, и вот я уже стою среди разрушенных кирпичных зданий, на некоторых вместо крыш просто тент из черной тряпки. Тряпки развевались на ветру, однако мне песок в глаза не летел. Несмотря на то, что был день, я не чувствовал ни жары, ни прохлады. Ни-че-го. Ничего, что могло напоминать о реальном мире, однако во сне все воспринимаешь как должное, и я не удивился.
- Умри! – послышался рев из ниоткуда, и одновременно отовсюду. Прямо передо мной, над домами вынырнула белая маска – та самая, снова. Но в этот раз она была огромной. Я испугался. Холод пробежал по спине, пульс участился, вены будто запульсировали. И я ощущал, что это происходит не только во сне, но и с моим реальным телом.
- Ты кто? - в страхе выкрикнул я.
- Я – твоя смерть! – послышался привычный ответ, словно эхом прокатившийся ото всех стен, крыш, изо всех окон и дверей, пробивая меня, встряхивая, как мокрое полотенце
Самый лучший способ преодолеть страх – познать его. С этой мыслью я задал следующий вопрос.
- Имя? – прокричал я, готовясь сопротивляться следующему громогласному ответу, прикрыв лицо предплечьем, словно сопротивляясь невидимой песчаной буре.
- Ужас! – громогласно ответила маска. Снова меня словно обдало ураганом, тряхнуло в неуправляемом самолете. Маска стала понемногу исчезать, растворяясь в воздухе. А вокруг, вырастая как грибы из песка стали появляться люди. Я сразу приметил, что их глаза были пусты – никаких намеков на зрачки, полностью белые глаза. И большей криповости придавало то, что все они были чернокожими. Словно зомби, они стали подходить ко мне, медленно переваливаясь с ноги на ногу. Не зная куда деться, я начал отходить спиной назад. Но спустя пару шагов, я уткнулся спиной во что-то. «Только бы стена, только бы стена» - думал я, трясясь от адреналина, медленно оборачивая голову. Но нет. Сзади стоял еще один чернокожий. Он сразу же схватил меня за шею двойным нельсоном, и дыхание перекрыло, будто кто-то закрыл заслонку в печи. Конечно, я вздернул руки, обхватив руки противника, пытаясь вырваться из захвата, но тщетно. А тем временем остальные безглазые все подходили.
- За… смерть… За убийство… - услышал я вкрадчивые голоса. Так страшно мне еще не было никогда. Я был готов обмочиться, когда вспомнил, что это лишь сон. Однако меньше страшно от этого не стало. «открыть глаза… открыть глаза.. проснуться», - судорожно, держась на последнем дыхании, думал я. Легкие горели как два горнила, огонь обжигал каждую альвеолу. Чернокожие все обступали и обступали меня. «Ну все», - подумал я, - «точно ****а». И – проснулся.
Я тяжело дышал, словно выкинутая волной на берег рыба. Сердце колотилось, будто отбойный молоток. Оглянувшись, я увидел клюющего носом водилу, и спящего шефа. Открыв дрожащей рукой окно (хотя казалось бы, принимал транк от трясучки), достал сигарету, подкурил. Вдали виднелись огни далекого города, и они все приближались и приближались, пусть медленно, но верно – километр за километром.
«Ужас…» - мыслил я, закуривая сигарету, - «посмотрим, что ты за фрукт такой..»
Часть 21
Я медленно шел по ночному городу. Зачем я шел? Почему? Да и куда? Да хрен его знает. Фонари тускло освещали путь, ибо их было не так много, да и работали не все. Впрочем, меня это не особо волновало. Все же, я хоть немного, но умел видеть в темноте. Да и потеряться я не мог, по той простой причине, что не знал куда шел.
- Мужчина, не хотите отдохнуть, расслабиться? – послышался за спиной красивый женский голос, обратившийся на кривом английском.
- Да почему бы и нет, - оборачиваясь, держа руку в кармане на трофейном ТТ, отобранном вчера у одного из «джанджавидов», ответил я. Все же, предосторожность в подобной ситуации сохранять следовало.
- Как насчет прогуляться? – женщина, а вернее проститутка, я в этом был уверен на сто процентов, сделала ко мне два шага, и я смог рассмотреть её. Красивые темные волосы, аккуратно посаженный небольшой носик, гладкая кожа без морщин и пятен, но на щеке было две царапинки, которые только дополняли образ красивой девушки, вместе с тонкими губами. Она взяла меня под руку.
- И куда мы идем? – спросила она.
- Не знаю. Я просто гуляю. Сама же предложила, - ответил я.
- Я знаю одно хорошее место. Как насчет пойти туда? – её английский был совсем слабым, я с трудом понимал её через ужасный акцент.
- Пойдем, - согласился я. Вскоре мы дошли до довольно большого, особенно по местным меркам, дома. Он был похож на гостиницу, но яркие ночные огни и стоящие вокруг девушки разных мастей и комплекций, призывно окликивающие входящих мужчин, свидетельствовали о том, что это бордель. Впрочем, мне было все равно.
- И что заставило такую прекрасную особу так далеко отойти от рабочего места? – поинтересовался я.
- Не люблю смотреть на это скопище овощей, нахваливающие себя как кусок мяса.
Я чуть не задал было вопрос «а ты чем отличаешься?», но остановился. Если она видит в этом мерзость, то отличие определенно есть. Откуда мне знать, наверняка её могла заставить отправиться работать нужда… Зайдя в бордель, проститутка быстренько отбежала, перемолвилась парой слов с подтянутым, одетым с иголочки мужчиной, он кивнул, дал ей ключи, и она вернулась ко мне.
- Пойдем? – улыбнулась она.
- Пошли, - ответил я.
Перемолвившись короткими словами, мы молча поднялись наверх, прошли по коридору и она открыла одну из дверей. Несмотря на старость ремонта, в комнате было довольно хорошо убрано, мебель носила следы неумелой починки. Сама комната была небольшой, но на ночь вполне хватит. Без лишних прелюдий мы перешли к делу. Я снял с неё темную паранджу, которая она, как честная мусульманка постоянно носила. Ничего, Аллах не увидит… Часто задумываюсь, какими лицемерными бывают люди, особенно религиозные. Убивал, грабил, как вон я, в 90-е, только в отличие от принятия греха, как поступил я, люди ставят свечки в храме пожирнее – авось, бог простит. Не буду приводить себя, как хороший пример – то, что я принял грех, не значит, что я раскаиваюсь. Да мне ровным счетом насрать, кого и как я убил. Так что это пускай и не дает мне возможности называть себя праведником, но лицемерами тех, кто ворочая миллионами на чужих жизнях, и бьет челом в церкви – вполне. Вот как по-вашему, кто более жесток – тот, кто убивает, стоя по колено в грязи и дерьме в окопе, или тот, кто убивает из позолоченного М1911, сидя в кожаном кресле, попивая элитный вискарь? Сложный вопрос. Это люди из разных миров. От слова вообще. Первые – простые парни, волей судьбы занесенные в дерьмо, ходящие по лезвию старухиной косы, сражающиеся просто потому, что если сдадутся, то их убьют. Вторые же не ходят на волосок от смерти. У них всего в достатке. И деньги есть, и бабы, и крузак под окном, да черт возьми, у них есть дом, из которого можно любоваться этим самым крузаком и бабами! Но все равно, дальше их толкает лишь жадность. Еще. Больше денег. Выше дом. Круче машину. А какие потребности у солдата? Согреться, помыться, выспаться, да и пожрать хоть немного. Все. В этом и наши различия. И как солдат, могу сказать, что всей душой ненавижу вот этих чертовых вы****ков, сидящих у теплого камина, пока мы рвем друг другу глотки. И если бы был выбор, с кем забухать – с рядовым из чужой траншеи или со своим полканом – выбрал бы первое. Не задумываясь. Потому что он такой же, как и я.
Тем временем, я уже вовсю жарил проститутку раком. И тут меня осенило. Она такая же, как и я. Только война у неё своя. Есть свой полкан, которого она ненавидит…
… Час спустя..
Я лежал на диване, поглаживая лежащую рядом жрицу любви. Имени её я так и не спросил, хотя, по-хорошему стоило. ****ся я уже *** помню когда в последний раз – в России еще дело было. Перекурив, я встал и стал одеваться. Вытащив кошелек, я бросил полтинник, и стал выходить.
- Что это? – удивленно вертя в руках бумажку спросила она.
- Деньги, - ответил я, - «евро» валюта называется.
- Но это же много... – говорила она, - постой, я найду сдачу.
- Не надо, - остановил её я, открывая дверь. Почти сразу же заскочил сутенер… Небось, подглядывал, подслушивал – это как пить дать. Я решил еще немного постоять, не знаю зачем – курить не хотелось, да и идти дальше надо было. Но из-за двери вдруг послышались крики и какая-то возня. Я ворвался, пнув ногой закрытую дверь. Одетый в модные джинсы, серую рубашку с незастегнутой верхней пуговицей, жилет, сутенер душил проститутку, а из кармана торчала криво запиханная бумажка в пятьдесят евро. Не раздумывая, я схватил его за плечо. Он обернулся, и увидел, как летит кросс, отправляющийся ему в челюсть. От удара он отпустил проститутку, а от хука в скулу упал на пол. Я сел сверху и стал бить его размашистыми ударами. Он что-то мычал, но я, встав левой ногой ему на кисть, со всей силы, словно футболист, долбанул правой по локтю левой руки. Раздался хруст, рука выгнулась в обратную сторону, и сутенер закричал, выгибаясь вслед за рукой. Голова закатилась назад, а глаза призакрылись. Достав нож, я схватил ухо и ударил по нему, сделав надрез, а затем оторвал остатки. Сутенер метался по полу и кричал истошно, но я, стоя на коленях над ним, ограничивал его движения. После я лишь методично опускал ему удар за ударом на лицо. С каждым ударом мои костяшки зудели все больше, глаза наливались яростью, а его лицо удар за ударом растворялось в крови – скула, щеки, пасть – все было красным. Неожиданно на меня кто-то бросился сзади всем весом и стал оттаскивать от тела. Я обернулся, и увидел её – ту самую проститутку, за которую я впрягся.
- Что ты творишь?! – кричала она, - идиот!
Молча встав, я вышел, ничего не говоря. Нет, это было не опровержение моей теории, высказанной немного ранее. Просто это вся суть баб. Она же мне понравилась, как человек, я был даже уверен, что она чем-то отличается от других шлюх, что она не такая. В очередной раз я убедился, что мой покойный отец был во всем, сука, прав. Не бывает не таких. Все такие.
Часть 22
Солдаты принимали боевое построение, выстраиваясь в широкую шеренгу. Мы с Федей по традиции заныкались под маскировочную сеть. Извините что так с ходу, но дело срочное - сегодня мы штурмуем один из штабов повстанцев. В поддержку нам дали минометы, но учитывая, что минометы, как и сами минометчики, местного розлива, дай бог своих не заденут, я уж молчу о том, чтобы попасть в цель.
Под сеткой было как обычно жарко до того, что оптика едва не потела. С другой стороны, есть одно холодное помещение, в котором мне точно будет комфортно - называется "гроб". Так что грех жаловаться.
- Цель на двенадцать. Дистанция пятьсот... Ветер... Западный, поправка - ноль два.
Я педантично внес корректировку, стал искать цель, и довольно быстро нашел: облокотившись на подоконник, сидел снайпер с СВД. Так-то я его бы пропустил, ибо он сидел в тенечке, однако ствол винтовки выдавал его с головой. Представив, где он может находиться примерно, учитывая как торчит ствол, я сделал два выстрела. Ствол сразу же отвалился, падая вовнутрь. Судя по всему, я попал. Жаль я не там, рядом, и не могу слышать крики убитого... если он и кричал.
Прозвучал сигнал, и наши широкой шеренгой выдвинулись в атаку. Заработали минометы. Сразу же пошла ответка, но довольно вялая - минометы, пусть и косо, но работали, и рисковать никто не желал - мало ли, вдруг все же попадет. Наши уже подбегали, минометы прекратили обстрел. Но из-за кирпичной стены, стоявшей перпендикулярно моему взгляду, противник начал обрабатывать с углов моих камрадов.
- Зингер, помощь! Стена! Там трое! – донесся по рации крик Жерара. На заднем фоне слышались длинные очереди - то Гарсия прижимал как мог противников, но те все равно огрызались. "Если на нашем пути стена, мы её проломим", - вспомнил я хорошую фразу. Снова придется работать наугад. Обойти с другой стороны не представлялось возможным - там такая же стена, но мне она сыграет на руку. Я начал слева направо, оставляя небольшое пространство, чтобы не могло уместиться тело, простреливать стену. Выстрел. Ничего. Выстрел. Ничего. Выстрел. Удача! На параллельной стене, метрах в двух от той, за которой прятались противники, появилось большое красное пятно. Едем дальше. Выстрел. Снова ничего. Выстрел. И снова удача - в двух метрах от прошлого пятна появилось еще одно. Последний... наверняка он захочет отдалить свою смерть, поэтому я начал стрелять с обратного конца здания. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Попал! "Ну, на тебе еще! Все равно патрон последний", - подумал я, вызывая очередную порцию брызг.
- Чисто, - отрапортовал я в канал, - они все мертвы.
Полюбовавшись своим произведением стрит-арта, я сменил магазин. По большому счету, целей особо и не было - всего за бой я отстрелял еще два магазина, и ничего интересного не было.
Самое интересное началось после.
- Кто английский хорошо знает? Это важно! - послышался из рации нервный голос шефа.
Понимая, что инициатива наказуема, я все же ответил.
- Я хорошо знаю.
- Встретимся у колонны. Остальные - отход!
По старой схеме мы передали контроль над территорией нигерийцам. Ожидая командира, я увидел пятерку, идущую по направлению к нам: Алекса, идущего рядом с ним перевязанного рядового, кажется, его звали Фридрих - его лицо было красным, то ли от боли, то ли от злобы. И почему-то он все время зло смотрел на позиции минометчиков...
Следом шли шеф, Квин - шеф-капрал, и бомжеватого вида... то ли мужик, то ли дед - борода напоминала швабру, неаккуратные кусочки тряпки, которые ставят на дешевые швабры, волосы выцвели, свалялись и кое-где связались узлами. Одежда была кое-где порвана, и по цвету была чуть темнее. Когда же бомж подошёл чуть ближе, я узнал в ней форму американских военных (они-то какого *** тут забыли?) и рассмотрел лицо. Растрескавшиеся губы, бледная кожа говорили о плохом питании, а ссадины и синяки о побоях. Очевидно, нам вели бывшего пленного... А может, и не бывшего.
- Можешь с ним говорить? - спросил де Форж.
- Смотря на какую тему, - ответил я, - что от меня требуется?
- Узнать, какого дьявола он тут делает, и как, во имя Девы Марии, он попал к повстанцам.
Только я повернулся к нему, он сразу заговорил.
- Меня зовут Купер... Купер Хэнкс, я из Аризоны. А как вас зовут? - спросил он. Было заметно, что ему хотелось поговорить, видать, долго просидел взаперти. По пряди его волос что-то пробежало, какое-то насекомое. "Вша? Скорее всего", - пролетела мысль.
- Меня зовут Семен. Семен Ланевский. Я из Москвы. Как вы попали сюда?
- Сюда... В Судан? - спросил он. Я кивнул, - нас отправили на помощь мирному населению... неофициально. Мы должны были сопровождать гуманитарные грузы, зная, что коррумпированное правительство потратит их на поддержку армии для усмирения бунта. Но в один момент...
_____
Двумя месяцами ранее.
Колона находящаяся по протекторатом делегатов КМП США.
- Гребанный Судан, - подумал про себя я, отгоняя очередную орду насекомых, которые липли к потному телу, как к мане небесной.
- Пятый, я Первый. Двадцать пять, - закашливаясь от залетевшей в горло мошки, сделал я запрос сводного отряда сопровождения, что означало: "доложить обстановку".
- Первый, я Пятый, тишина сто, - доложил командир второго отделения.
- Хвала небесам, - подумал я вслух, на что чернокожий водила посмотрел на меня с вопросительным лицом, - все равно нихрена не поймёшь, - водила на секунду оскалил белые зубы, и тут же сосредоточился на дороге. "Послала же судьба союзников. Выучки - ноль, боевого духа - ноль, тактики - ноль", - перечислял я в голове недостатки правительственной армии Судана, посматривая через зеркало заднего вида на колонну, растянутую на повороте.
Колонна насчитывала одиннадцать машин - девять забиты гуманитаркой, три машины охранения. Бронетехники не было, бойцы ехали в обычных пикапах, не было даже излюбленных пулеметов в кузовах. Личный состав состоял из двадцати одного человека, и только десять из них могли оказать сопротивление, потому что это были мои люди.
Предчувствие беды грызло меня ещё до выезда. Конвой состоит из неорганизованных негров, десятка морпехов их не обуздает, если те побегут, поэтому рассчитывать можно было только на себя и своих людей.
Зная продажность местных властей, нападения можно было ожидать хоть у ворот базы. Поэтому я был напряжён всю дорогу.
Отставшие машины начали догонять основную колонну. Глаз заметил движение на пригорке, метрах в 150-200 от дороги.
- Колонна стоп, занять оборону, - выпрыгивая с переднего сидения, скомандовал я.
Водила сидел с удивлённым лицом, не понимая, что делает этот белый военный из далёкой страны. Не успел я укрыться за дальним бортом машины, попутно распихивая негров по укрытиям, раздался жуткий грохот со свистом. Глазу открылась ужасная для командира картина. Машина Пятого была похожа на кусок пережеванной пиццы.
"Управляемой ракетой что ли?", - предположил я про себя, открывая огонь по пригорку. Моему примеру последовали "солдаты" правительственной армии. Но слабая выучка в плюсе с плохой позицией давали результаты. Защитники Африки падали, как кегли после страйка.
- Это конец, - обреченно сказал я вслух, судорожно меняя магазин в своей родной М4А1. Я уже не раз пытался вызвать своих парней по внутренней связи, но эфир отвечал помехами. Очевидно, что нас продали, что силы нападавших в разы превосходят, это ясно по шквалу огня с пригорка. Группа явно была усилена пулеметами и гранатометами, плюс ПТУР.
Машины горели, как свечки. Нападавшим был не важен груз, а только его уничтожение .
- Вот дерьмо, - зло выругался я, не понимая, что происходит.
Земля начала уходить из-под ног. Граната из СПГ легла точно под дно машины, которая и так была изрядно потрепана, опрокинув её.
Бегущие люди с дюны с воинственным кличем, разбитые машины и убитые товарищи - последнее, что я видел перед тем, как отключиться.
______
- Скорее всего, я стонал, иначе как они отличили меня от других погибших? - рассказывал Хэнкс, лёжа на дне кузова старого грузовика. Увидели, что пленный пришел в себя, да ещё какой - целый американский военный. Местный командир подошёл ко мне и с размаху ударил в лицо тяжёлым ботинком. Отключка.
Пришел в себя в каком-то сарае. Не понимал, что делать, просто лежал. Дальше был допрос, после которого я едва не умер. На следующий день опять допрос. Опять предсмертное состояние. Побои. Пытки. Допросы. Всем этим были насыщены долгие дни моего плена, - рассказывал Купер, - вот так все и случилось. Как видите, в плену меня пытали, - он показал пальцы, на которых не было ногтей, а были лишь шрамы, на которых была вырезана тупым ножом по-английски надпись "bitch", показал отрезанные ушные раковины, отодвинув прядь грязную волос, - через месяц у меня завелись вши, поэтому, сэр, попрошу не приближаться ко мне.
Часть 23
Следущий день я таскался с Купером. Сначала мы с Федяном побрили и постригли его, потом отвели в колхозный душ (заплатив таксу нигерийцам, чьими силами душ и был построен). После мы просто сидели доедая остатки двух сухпаев - мы с Федей попилили один на двоих, один отдали Хэнксу. Он с аппетитом уплетал кашу с консервированным мясом, тщательно пережевывая, но тем не менее все равно очень быстро. Порывшись в старых шмотках, мы выдали ему снятый с трупа комок - немного рваный, с застираной кровью, но все лучше. Его одежду мы сожгли вместе с волосами - нехуй заразу разводить.
______
В то же время, шеф-сержант де Форж.
"Как же все надоело... какого дьявола я тут... впрочем, проехали. Уверен, что пидорас Фокс захочет подослать крота к столь нелояльному Легиону - эта сука еще помнит, как мы пленного забили у него под окном..."
- Доброе утро, mon chef-sergent, - зашел Квин в мою комнату, - ваш кофе.
- Наливай, - нервно поставил он кружку, смотря на стену рядом с окном, в сторону от Квина. Слишком о многом он думал - о Фоксе, о "Джанджавид" - этих поддерживает правительство, и рано или поздно они нагрянут, о поставках жратвы и патронов, которые понемногу уходили... да черт, они быстро уходили!
Взяв кружку, смотря все так же в одну точку, он поднес кофе ко рту и выпил. Кофе был ужасно горячий, и де Форж с трудом совладал с собой, дабы не выплюнуть и не отпустить кружку - напиток больно обжёг гортань и язык. "Кстати, о кроте", - подумал он.
- А что там, как наш американец поживает?
- Отъедается. Откуривается, - ответил Квин.
"Отъедается, значит. У нас и так жратвы нет. Саботер, мать его! Ну как есть - и в доверие втираться не надо. И с нами служить наверняка захочет. Кстати, надо взять у Зингера еще немного порошка", - сместилось направление мыслей у шефа.
- Так, - начал он, - где этот.. как его? Хэнкс?
- На первом этаже, завтракает, - ответил как всегда уверенно Квин. "Хороший солдат. Буду просить о повышении для него", - подумал де Форж, и, проверив наличие пистолета, вышел из комнаты, оставив горячую кружку с исходящим парком на стол.
_______
Купер доел рис, и сидел, облизывая ложку. Аппетит у него конечно зверский, и неудивительно.
- Будешь? - предложил я ему сигарету. Он кивнул, я ему дал одну с зажигалкой, которую, прикурив, он мне сразу вернул. Зашел шеф-сержант. Мы с Федей встали, за нами и Купер, вытянулись по струнке.
- Вольно, - отмахнулся шеф, - спроси его, Зингер, что он собирается делать дальше?
Я перевел.
- Домой мне дороги нет, - отвечал Хэнкс, - мои сослуживцы погибли неотмщенными. Если это возможно, я бы хотел продолжить сражаться и помочь вам довести дело до победного конца, если это возможно, в ваших рядах.
Я перевел. Шеф кивнул... и выхватил пистолет из кобуры. На лице Купера не дрогнул ни один мускул, а на лице шефа отразилось безумие. Он нажал на спуск. Еще раз. Пули попали в голову и плечо, отбросив бывшего капрала на пол. Я в ахуе глянул на шефа.
- Все нормально, - убрал он пистолет, - скорее всего это был крот.
Он повернулся и вышел.
"****ь.. какой крот? Он что, совсем поехал?" - недоумевал я.
Вместе мы вытащили капрала, оттащили метров на двести, стали рыть яму. Копали долго - час точно, а отрыв где-то на шесть футов, мы опустили тело. Я пошел наверх, в импровизированной канцелярии взял бумажку, немного клея, карандаш, на складе боеприпасов вытащил гильзу .50 калибра и вернулся к Федяну. Он нашел кусок пластика, взял гильзу. Я сделал короткую запись на бумажке, свернул её, положил в гильзу, которую закрыл Федя, приклеив к ней пластик. Мы бросили её к телу, стали закапывать. Через полчаса все было готово. Мы стояли и курили под палящим солнцем.
- Что ты написал? - спросил Федя.
- Правду, - затянувшись, ответил я.
"Cpr. U.S. Army Cooper Hanks from Arizona. Rest in peace".
Часть 24
Я прошел два конфликта, и я все еще жив. Мне не снятся души убитых, хоть иногда появляется ебучая маска. Может быть, я схожу с ума, вижу воображаемых собеседников, потихоньку начну выпадать из реальности. Может, это и к лучшему... Хотя какое там. Свой рассудок я планирую сохранить до конца жизни, не стать маразматичным беспомощным овощем. Смысл жить, если ты себя не осознаешь, как человека, не можешь мыслить? С другой стороны, это то же самое, что и смерть. Ты этого не поймешь, не осознаешь. Гораздо страшнее лишиться двигательной функции, сохранив способность мыслить... лежать в каком-нибудь стационаре всю жизнь, смотря в одну и ту же точку, и все разнообразие, которое ты себе можешь позволить - это закрыть глаза. И остаток жизни пройдет по расписанию - сон, еда, сон, еда... Срать под себя, не видеть ничего кроме осточертевшего потолка - вот это настоящее безумие. Пожалуй, лучше сойти с ума в традиционном понятии. При этом можно хоть немного повеселиться, так что в безумии есть и свои плюсы...
Открылась дверь, в неё зашел шеф-капрал Квин. Вид его был... опустошенный. Словно зомби он прошел к комнате со стволами, взял свой, несколько заряженных магазинов. Так же вышел. "Что это с ним? Всегда в приподнятом настроении был..." - удивился я. Затем, перевернувшись с боку на бок, закрыл глаза и отправился к Морфею.
________
Шеф-капрал Квин, словно призрак, шел по улице. Прохожие обходили его стороной, и причиной тому, возможно, был его внешний вид, либо (к чему склоняется автор) ствол за его спиной. Квин зашел в бар, сел за стойку.
- Водка.
Бармен налил, и Квин залпом выпил.
- Повтори.
Шеф-капрал снова выпил. Водка обжигала горло, пищевод, но должного удовлетворения не принесла. Хотелось еще, однако напиваться не входило в его планы - тогда он не сможет осуществить задуманное. "All my fuckin' life I dreamed to die with big fucking concert!"* - подумал, улыбаясь. Снял с плеча фамас, передернул затвор. Многие посетители начали спешно отходить в сторону, подальше от него. Бармен испуганно поднял руки. Квин выстрелил. Бармен упал, ударившись о шкаф, сверху посыпались бутылки. Люди уже стали выбегать из бара, когда Квин дал длинную, на все патроны, очередь. Перезарядка... трое убежали, ну и черт с ними. Еще несколько длинных очередей. Ни одного живого человека в баре. Перезарядившись, Квин пошел в туалет - обнаружил там двух арабов. "Как же я вас ненавижу, суки!" Выпустив в каждого не менее пяти патронов, из-за чего головы и тела этих людей перестали походить на человеческие, Квин расстегнул ширинку. Не зря же в туалет пошел. Однако вместо того, чтобы сделать свои дела в унитаз, он стал ссать прямо на трупы. Затем вытащил шприц, сделал себе инъекцию героина, купленного у местных - главное не словить передоз, иначе все пойдет не по плану. Гнить за решеткой до конца жизни шеф-капрал не планировал, да еще и с таким позором... за свои деяния он заслуживал лишь смерти, которая должна стать его спасением от тяжкой ноши. Он вышел обратно в зал, добив одиночными выстрелами раненых.
- Смерть... это... спасение, - говорил он перед каждым выстрелом. Вскоре за пределами бара послышались приказы, металлический звон. "Самое время", - улыбнулся он, прихватывая ствол.
- Выходи с поднятыми руками! Ты окружен! - послышалась фраза на кривом английском. Квин открыл дверь и вышел. Он держал ствол в поднятой руке, и, щурясь от солнца, стоял, смотря на противников, окруживших его полукольцом. Все были арабы, все были вооружены калашами.
- Хей, парэн! Зачэм ты убил столько людэй? - спросил его командир полиции (или спецназа? Кто это были неизвестно, да и неважно).
- Смерть это спасение! - выкрикнул Квин и засмеялся как ненормальный. Впрочем, нормальным его считать уже сложно. Рывком он опустил фамас и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок. Осечка... Последней мыслью шеф-капрала Квина была его последняя фраза: "Смерть - это спасение".
_______
- Тревога! Всем подъем! У нас ЧП! - вбежал Жерар. Пробежав по холлу, он бросился в комнату шефа. В буханку много народу поместиться не могло, а гонять десять машин шеф не стал. В итоге места хватило двум сержантам, Жерару, Алексу, Гарсии, мне и собственно шефу. Спустя десять минут езды и пяти минут пешей ходьбы мы прибыли на место.
- Мать его... Это что, Квин? - ошеломленно спросил Алекс. Его тело словно пропустили через мясорубку. Крови натекло на огромную по площади лужу - весь песок в радиусе полуметра был красный. Единственное, что выделялось - это кривая, искаженная пулевыми ранениями, сумасшедшая улыбка. Комиссар военной полиции поведал нам (точнее мне, а я перевел остальным) то, что случилось полчаса назад.
- Мы нэ хотим ссориться с гасударством, поддэржавшим нас в трудную минуту для нащэй страны. Мы прэдлагаем вам вайти в састав камиссии по этаму дэлу. Адын челавек, о'кей?
Я перевел.
- Иди ты, - усталым голосом приказал мне шеф. Его лицо было бледно, а виски горели - скорее всего, сегодня будет бухать, - все равно ты один по-английски говоришь.
Я кивнул.
- Я войду. Что от меня требуется?
- Ты будэшь присутствавать при всех расследоватэльных актах, пастаянно держать в курсэ камандира. Харащо?
- Хорошо.
- Нам нужен его фоторобот. До пэрэстрелки.
- Я смогу помочь.
Мы поехали в местное отделение полиции и там его и сделали, минут за тридцать. Ситуация осложнялась отсутствием нужных шаблонов у полиции, расчитанной на местное население, а не на иностранцев, но с горем пополам все же сделали. Вдруг в полицию ворвался мужчина. Вид его был жалок - если бы арабы не были смуглыми, я бы сказал, что его лицо красное, руки нервно тряслись, на двух пальцах ожог от сигареты. Сам мужчина был дороден, с бородой, длиной в ладонь. Он стал о чем-то говорить с комиссаром. Чисто из интереса, я спросил что случилось.
- Дочь у него зарезали. Пришел к ней ночью молодой человек и зарезал, - перевел мне молодой сотрудник, неплохо говоривший по-английски. "А ведь шеф-капрал на ночь уходил... Вероятность, конечно, мала, но чем черт не шутит?"
Я подошел к мужчине.
- Вы понимаете по-английски?
- Чуть-чуть.
- Опишите того человека, который приходил к вашей дочери.
- Он был иностранец... военный...
- Достаточно. Он? - я показал фоторобот Квина.
- Похож, - неуверенно начал он, но потом твердо сказал, - да, это он! Это тот шайтан! Вы же найдете его?
- Да, мы нашли его. Он убит.
- Ин ша`а Ллах, - только и произнес мужчина.
- Покажите место убийства, - обратился я к нему, а затем к молодому полицейскому, - это имеет отношение к нашему делу. Выезжаем.
Добравшись до дома потерпевшего, надо отметить, весьма богатого, двухэтажного - внутри пол был устелен коврами, в одной из комнат я заприметил кальяны, в другой какие-то местные статуэтки. Поднявшись на второй этаж, мы вошли в спальню. Там лежал труп девушки, на которую, судя по всему, после смерти накинули платок, рядом с ней лужа блевотины.
- Можно осмотреть раны девушки? Я знаю, у вас не принято, но это нужно для дела.
С трудом сдерживая скупую мужскую слезу, хозяин дома кивнул.
- Ахмед, - обратился я к напарнику, - не мог бы ты расспросить хозяина о том, что было утром? Я думаю, тебе это будет намного проще.
Ахмед кивнул, и начал общаться с хозяином на местном наречии. Приступаем к осмотру... шея перерезана ножом, похожим на наш. Уверен, если мы его осмотрим, найдем следы крови. А, вот и он - лежит на полу. На Квине ножны были пусты - я обратил на это внимание. Так, на девушке еще несколько колотых ранений - в грудную клетку, в живот... ясно.
- Переведешь? - спросил я Ахмеда.
- Если кратко, то они проснулись от женского крика. Затем послышался мужской, затем плач. В комнату они входить побоялись, подслушивали за дверью. Слышали мужские всхлипывания, слова на непонятном языке, затем звон стекла, звук падения. Вошли - окно разбито, никого нет, кроме убитой дочери.
- Спроси, как долго у них были отношения.
Он спросил, хозяин, словно сквозь боль, ответил.
- С месяц. Говорит, очень его любила - все мысли только о нем. Насколько я знаю, она была на второй неделе, - он не сдержался и зарыдал.
- Ясно. Дело закрыто. Квин наркоманил - меньше чем многие, но все же. Влюбился в девушку. Недавно у нас был выход, там он потерял двух друзей, вот ему и снесло крышу. На почве помутнения рассудка и отходняка от наркотиков, он убил девушку. А потом, поняв, что натворил, еще больше тронулся и устроил перестрелку. Дело закрыто, требую звания детектива, нна.
- Благодарю за помощь. Надеюсь, еще свидимся.
- Правы пути Господни, и праведники ходят по ним, а беззаконные падут на них, - улыбнувшись, ответил я.**
- Ты читал Коран? – удивился Ахмед.
Я еще раз улыбнулся, но думы мои были невеселы. "Что же ты чувствовал, Квин? Убив любимую девушку?" Я очень уважал и любил своего отца. На мгновение я представил, что было бы, убей его я. И ты, читатель, представь, что бы было, убей ты самого любимого человека. Не за измену. Просто так. Пожалуй, на месте Квина, я бы поступил так же. В тюрьму садиться с таким позором, с таким грузом не захочется. В таком случае, единственное спасение - смерть...
Вернувшись в располагу, я увидел шефа. Уже вечерело, и можно было спокойно находиться на улице. Шеф сидел с бутылкой коньяка, периодически прикладываясь к ней.
- Не возражаете, mon shef-sergent?
- Мы ж на "ты", - напомнил он, - садись. Что там?
Я пересказал.
- Дерьмо, - устало помотал головой шеф, - как же я устал. Какого дьявола мы забыли в этих чертовых песках? Тут нет ни-хре-на! Я хотел лишь быть достойным своего дяди, а получил... - он снова приложился.
- Я вот задумался над тем, что чувствовал шеф-капрал... Я бы, наверно, тоже покончил с собой. Это тяжкая ноша. Можно? - я попросил бутылку, шеф передал мне её. Я глотнул горьковатой жидкости, вернул бутылку. На душе как будто были серые тучи. Кто-то предпочел бы эпитеты вроде "насрали", "кошки скребутся". Но нет. Серые, московские тучи - именно то, что творилось со мной. Как же все ***во.
- Может, дунем? - спросил шеф.
- Можно, - согласился я.
*Всю свою ****ную жизнь мечтал сдохнуть с охуенным концертом!
Фраза дана на английском для колорита
**Библия, книга пророка Осии глава вроде 14, стих не ебу какой
Часть 25
Я сидел в каком-то мутном баре за стойкой, свет был только над ней, зал же был в полной тьме. Повсюду стояла трупная вонь. "Как я тут вообще оказался?" - вдруг дошло до меня. Ничего не понимаю. "Э, стоп, а почему я в гражданке?" - я осмотрел свои шмотки - я был одет в джинсы, черную футболку с надписью "gjeld rune", на руке висели черные часы на резиновом ремешке. Озадаченный, я решил хоть время узнать - но нет, стрелки часов вращались в разные стороны. Решив от ахуя, выпить, я подозвал бармена. Едва он подошел, я отметил бледность его кожи. Так как лампа находилась позади него, лица я разглядеть не мог.
- Чего желаете?
- "Крестный отец", один, - заказал я.
- Не желаете наш фирменный коктейль? - предложил бармен.
- А из чего он? - поинтересовался я.
- Бейлис, самбука, сливки и тобаско.
- Странная комбинация, ни разу не слышал. Как называется?
- "Пламя мортуса". Его серость отражает саму суть смерти, чумы и средневековья с его кострами, как мне кажется.
- Убедили. Одно "Пламя мортуса".
Бармен занялся приготовлением, а я рассмотрением бара. Люди, редко рассевшиеся за столиками, не подавали признаков сознательной деятельности. Просто сидели. Я услышал в конце зала звук блюющего человека. Блевал он себе в тарелку. Проблевавшись, он продолжил есть. Некоторые изредка что-то пили. Однако прищурившись, я разглядел у одного снятый скальп. У многих были отрезаны уши. "Как зомби", - осенило меня. Мне стало страшно, по спине пробежал холодок. Страшно, как ребенку в темной комнате. Это был не ужас, а именно страх.
- А чего это они такие вялые? - немного нервничая, поинтересовался я. Да какое там немного, это я душой покривил. ****ец как нервничая.
- А? Эти... мертвые они. Лень им. Сначала как ты, приходят, а потом так же залипают, -
- Я тоже мертв, выходит? - с комом в горле спросил я.
- Откуда мне знать? - флегматично ответил бармен, смешивая самбуку со сливками, - Вы помните свою смерть?
Я напряг мозги.
- Давайте облегчим задачу. Что Вы помните последнее?
- Так... - вроде стали проявляться воспоминания, - я бухал со своим командиром, потом мы дунули скоростей, а после я лег спать, - с каждым словом мне становилось все страшнее. "Неужели передоз?" - дернула меня мысль.
- Смерть во сне... Как повезло. Вон того парнишку, - он показал на одного из ребят, сидевших ко мне спиной, - из восьми автоматов расстреляли, - я рассмотрел указанного посетителя - в спине, в затылке зияли чудовищные выходные ранения от пуль, - сначала он рад был, - продолжил бармен, и я рассмотрел блестящие белки в его глазах - ни намека на зрачки, - потом еще что-то вспомнил, и затих. Хотел повеситься, но не смог - нельзя умереть дважды. Парень чуть с ума не сошел... - бармен сочувственно покачал головой.
- Я сошел с ума? - напрямик спросил я.
- Вряд ли, - продолжил хозяйничать бармен, - только психи полностью уверены в своей вменяемости, так что можете быть спокойны. С другой стороны, при таком раскладе появляется уверенность в адекватности, и где гарантия, что Вы - не псих? - флегматично рассуждал бармен, а я все пялился на его белые, как снег, слегка мутные глаза.
Вдруг открылась дверь за стойкой, оттуда высунулась женщина в белой криповой маске. Её ключицы обтягивала тонкая, желтая, как у мумии кожа, из-под платья были видны худые, словно у блокадного ленинградца, ноги, а руки были наоборот, распухшими, синими от гнили. Она подозвала бармена и что-то шепнула. Бармен кивнул и вернулся.
- Извините, мы не можем вас обсужить, - он вылил коктейль в раковину.
- Как? - не понял я.
- Ваше время еще не пришло, - со злорадной улыбкой, обнажив желтые зубы ответил он. И что-то мне подсказывало, что даже я его не вывезу, ибо от одной улыбки у меня пропотела спина, - как придет - заходите на пару "Мортусов", - улыбнулся таинственный бармен, - вот визитка, не забывайте нас.
Покачав плечами, я вышел. Вокруг, кроме бара, не было ничего- лишь пустыня и ничего более. "Н-да, такое себе". Я оглянулся, глянув на бар - подгнившие доски, покосившаяся крыша, бледно-белая вывеска "Mortes's"*. На улице была черная беззвездая ночь. Такое ощущение, что первородная тьма спустилась на землю и её можно было коснуться. Я шел. Просто шел вперед. Порой попадались другие люди, но меня от них отпугивало, что при ближайшем рассмотрении это оказывались скелеты в одежде, тупо идущие непонятно куда. Вдруг в голове зазвучал зловещий голос.
- Я - твоя смерть!
- Опять ты... Изыди, тварь, - обессиленно отмахнулся я неизвестно от кого. Бояться уже не было сил. Хотелось сжаться в комочек, лежать прямо тут, на холодном песке, надеясь, что придет кто-то и вытащит тебя. Если в прошлые разы я был готов обоссаться от животного ужаса, струившегося по моим жилам, то сейчас нет. Однако и страх был совсем иного плана - страх неизвестности. Тогда враг был материален, сейчас нет. Вскоре я, совсем обессиливший, добрел до автобусной остановки. На ней стоял старенький лиаз, маршрут номер 420.
- Подвезти, таварищ? - спросил меня водитель - типичный армянин.
- Все лучше, чем идти, - ответил я.
- Садись, дарагой, паедем вместе.
Я сел. Автобус тронулся, вскоре мы доехали до какой-то реки, от которой исходил синевато-белый пар. После него меня укачало и я незаметно для себя уснул. Не знаю, сколько я проспал, но проснулся уже в нашей располаге, в своей форме. Первая мысль - "Мля, приснится ж такое". Вдруг я почувствовал в ладони что-то горячее. Разжал руку - там была бумажка. Догоравшая бумажка.
Часть 26
Итак, после прошлого инцидента мы впали в немилость начальству. Поэтому нам и досталась самая неприятная работа - проверка наличия у населения оружия и наркотиков. Короче, принцип российской армии: накосячил один - получают все.
Мы проверили уже два поселения, причем довольно быстро. Так как оно находилось близко к городу, находились люди, говорящие по-английски. Мы выводили всех людей на улицу, в присутствии хозяев проверяли дома, подполы. На все найденное оружие были разрешения. Следующее село уже показалось на горизонте. Мы заехали в него на нашем, протюнингованном абу-Икзибитом, транспорте, плюс Урал. На английском никто не говорил, поэтому мы с Федей сразу заняли позицию, арабов согнали в одно место и оцепили. Тройки разведчиков стали перемещаться по домам, и, шмоная все, что попадалось на пути, проверили три дома. Открыв дверь в третий, штурмовик сразу же получил три пули и упал. Его оттащили товарищи. "Моя очередь", - подумал я, открывая огонь. Патрон 50bmg без проблем простреливал стену, и вскоре, стреляя наугад, я наконец-то услышал крик.
- А теперь по вашим заявкам песня "Полковнику никто не пишет" группы Би-2! - прокричал я, всаживая по последней еще две пули. Крик прекратился. Двое зашли в дом, Алекс перебинтовывал раненного - две пули попали в броник, и сложно сказать, нет ли заброневого ранения; третья пуля попала в руку, благо, тот штурмовик был подкачанным, авось, кость не задета.
Из дома был вытащен истекающий кровью труп, Жерар, командовавший тройкой, нес на плече АК. Одного взгляда на шефа мне хватило, чтобы понять, что сейчас начнется. Он вытащил нож, и стал резать голову трупу, нарочито шевеля ножом, увеличивая выходящую из раны кровь. Толпа местных - женщины, дети, старики, да просто другие мужчины с ненавистью смотрели на пришедших кафиров.
После того, как голова осталась держаться на одном позвоночнике, шеф отпустил тело и оно упало лицом вниз. Вытерев нож об одежду убитого, он упер ботинок между лопаток убитого и оторвал ему голову. Несколько кусочков спинного мозга упали на песок. Далее, он подобрал нож, взял голову за ухо и полоснул по нему. Голова под своим весом упала, расставаясь с ухом. Шеф повторил процедуру с другим ухом, а затем, еще раз вытерев нож и вернув его в ножны, бросил голову в жителей - метров на двадцать. Жители испуганно разбежались, обступив безухую голову. Тем временем шеф отдал следующий приказ.
- Сорвать с них паранджи! И все ко мне принести!
Несколько легионеров сразу схватились за ножи и отправились в оцепление. Местные попытались отбежать, думая, что их будут бить, однако оцепление удержало их прикладами в лицо и предупредительным выстрелом. Однако, после первой сорванной паранджи, настроения со страха сменились враждебными. Они попытались отбить паранджу, один вагиноджигит бросился на легионера, но кроссом в скулу был отправлен на землю, а пара пинков в живот со всей силы, нанесенных, словно удар футболиста по мячу, заставили джигита лежать в позе эмбриона и скулить.
Бабы вконец оборзели, одной наш капрал, за черезмерную борзость, всадил нож на полвершка в жирную ляху. Завизжав, баба упала, стала визжать, словно пожарная сирена. Один из подростков, лет восемнадцать, плюнул на броник нашему легионеру. К его несчатью, это оказался Гарсия, наш пулеметчик. Ну вы понимаете, что произошло дальше. Удар прямо ему в носяру, поваливший его на землю, заставил лежать, держась за сломанную переносицу. Собрав все паранджи, их отнесли к шефу. Шеф, бросив их на песок, расстегнул ширинку и стал ссать на них. В это время вышли Жерар со вторым штурмовиком. Под руки они тащили еще одну жирную бабищу, после снятой паранджи я определил её возраст как сорок лет. "Откуда у них такие жирные жопы? Вокруг же голод! Они что, помои жрут, чтобы так отъедаться?" - возмутился я. Тем временем, паранджа жирухи отправилась к остальным, в кучу ссаных тряпок. Заправив ширинку, де Форж отдал очередной приказ. Пойманную арабку повалили наземь. Она пыталась сопротивляться, но с её жирными ручонками это выглядело скорее забавно, чем эффективно. Двое её держали за руки, словно Христа на распятии, сверху подошел шеф, и, вытащив нож и перевернув его рукояткой вниз, стал выбивать зубы. Со звуком трескающейся сухой палки, выбитые зубы падали ей прямо в рот, она пыталась выплюнуть, но шеф не давал такой возможности, выбивая новые. В итоге, решив, что хватит, её взяли под руки и повели к остальным в кучу. Тут уж она отплевалась по полной - под ноги летели зубы и густая красная кровь. Не церемонясь, её просто бросили за оцепление, и зондеркоманда пошла шмонать дома дальше.
Местные потеряли все силы к сопротивлению - женщины сидели на песке, укрыв голову руками, многие плакали. Мужчины впали в апатию. Среди них я рассмотрел одну молоденькую, вроде как симпатичную.
- Федь, смотри, вон там, справа. Нормальная, да? - показал я пальцем.
- Ближе к Гарсии? - прищуриваясь, спросил он.
- Ага.
- Да, ниче такая, - оценил он.
Через полчаса двое, проверявшие дома, вернулись. Судя по информации в эфире, они нашли еще три калаша, две эфки и трех женщин, прятавшихся в домах. Еще три паранджи полетели наземь. Баб, по одной, обшманали, двух, которые выделялись относительно приятной внешностью, даже более чем внимательно. В итоге решено было отрезать им по уху и загнать в круг.
- Сгоняй к шефу, скажи, чтоб ту, о которой мы говорили, вытащил, - попросил я напарника. Кивнув, он подбежал, и, коротко переговорив с командиром, пошел к кругу. Местные его встретили агрессивно - походу забыли, кто тут сильнее. Я выстрелил в песок, напоминая им об этом. Не подействовало. Трое арабов подорвались на помощь брыкающейся девке. Выстрел - первый, с ранением в бок (смертельным) упал, однако пуля пролетела дальше, прямо по ноге старухе, что сидела за ним. Страшно заорав, она стала перекатываться по земле. Песок забивался в огромную рану - пуля не оставила дырки, она просто откусила кусок мяса сантиметров пять с её голени, очевидно, попав в кость. Теперь эту ногу только отрезать. Забрав девчонку, Федя доложил мне, что я был прав - девчонка была очень даже ничего. В итоге, забрав найденное оружие, мы отправились домой с трофеем. Вся следущая неделя стала для девочки незабываемой. Её заперли на этаже с курилкой, где все уже провоняло кэмэлом, в той комнате, где когда-то сидел капрал Хэнкс. По дням и ночам к ней заходили солдаты, капралы и сержантский состав. На третий день её очко уже не держало все, что появлялось в кишечнике, а кроме спермы голодных до ебли солдат, там не появлялось ничего. Это кстати единственное, чем она питалась всю неделю. Но закончилась эта неделя сами понимаете как. Растянутая по полной, она перестала приносить нужный эффект. На еблю никак не реагировала - просто бревном лежала. Да и ебля на неё не реагировала. Не стоит *** на бабу, которую почти семьдесят солдат сутки напролет ебут неделю. Труп с перерезанным горлом через два дня нашли в канаве. Но мы этого не застали.
Эпилог
Мы сидели в госпитале, проходили врачей. Госпиталь был непрично чист, все отдавало белизной и стерильностью, ни следа грязи, воздух приятно прохладный. Как вы уже поняли, нас вернули во Францию - командование миротворческих сил не смогло доказать нашу причастность к военным преступлениям, однако слухами земля полнится, так что нас вернули. И вот мы в Марсельском военном госпитале, сидим с де Форжем у кабинета психиатра.
Он зашел, а я остался. "Непривычно", - думал я, - "как все непривычно. Люди белые, винтовку свою достать сложнее, чем жратву..." - все это вводило меня в диссонанс.
Из мыслей меня вывели крики за дверью. "Прошло всего пять минут, а шеф уже чудит. Если сейчас до мебели дойдет..." - вслед моим мыслям послышались звуки ударов ногой по стулу. Я решительно открыл дверь. В этот момент шеф решительно выходил из кабинета.
- Нет у меня такого букета! Как будет другой врач - позовите! - нервно кричал он.
- Остановите его! - громко попросил меня психиатр. Я встал на пути шефа.
- Mon chef-sergent, извините, может, вам не стоит обращать вни...
- И ты туда же? - толкнув меня рукой, раздраженно ответил он, - дай пройти.
- Mon chef-sergent, вы же должны пройти обследование...
- Да пошел ты.. - он начал тереть висок, словно что-то вспоминая, - нахуй!
С этими словами он ударил меня в грудь, да так, что я отшатнулся, и, споткнувшись о порог двери, упал. Шеф же, совсем обезумев, начал добивать меня, как в боях без правил - сев сверху, наносил удар за ударом. Я, как мог, парировал, но все же большую часть пропускал. Удары становились все сильнее и все яростнее. Поняв, что надо действовать, я изловчился и поймал его правую руку левой. Он стал вырывать её, а я залез правой в его кобуру и вытащил пистолет. Мельком глянув на пистолет, я понял состояние шефа - пистолет был снят с предохранителя, и патрон скорее всего дослан. Я нажал на спуск, выстрелив в ногу, не насмерть. Шеф, закричав, еще сильнее на меня обрушился с ударами. Пропустив два сильных удара по лицу, я непроизвольно нажал на спуск. Выстрел. Шеф, захрипев, обмяк, упал на меня. Из его рта с кашлем мне на лицо попала кровь.
- Смерть.. это... спасение... - прохрипел он. "Да не так это", - расстроенно подумал я.
______
Руководство признало меня невиновным в совершении убийства, установив, что я действовал в рамках самообороны. Отслужив остаток срока в Легионе, я сменил фамилию и уехал в Россию - по новостям, докатившимся и до нас, говорили, что того авторитета, из-за которого мне пришлось покинуть Россию, посадили на долгий срок. Вернувшись в Россию, я не стал пытаться устроиться в Москве. Я переехал в Пензу, стал искать чем бы заняться. Однако "чем бы заняться" нашло меня само - в одной конторе быстро прознали о моем прошлом и поставили перед выбором, достойным теоремы Эскобара: либо весь компромат на меня передастся в нужные инстанции и я сяду на 15 лет, либо убивать неугодных этой конторе людей. Естественно, я согласился на второй вариант, и не жалею об этом.
Легион проклятых
© Copyright: Саша-Камень, 2018
Свидетельство о публикации №218093000128
Свидетельство о публикации №218093000128
Рецензии